Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 3(60)
Олег Воропаев
 Святослав

«…среднего роста, с широкой грудью, и весь стан довольно стройный, глаза голубые, густые брови, безбородый, но с длинными усами, на бритой голове только одна прядь волос, что свидетельствовало о его знатном происхождении. В одном ухе он носил серьгу с двумя жемчужинами».

Византийский историк Лев Диакон

Месяц. Выглянул тонко. Кровью пахнуло, полынью и кровью. Запах привычный. Днепровская степь. Шум. Мечется Днепр в порогах. Всюду костры. Голоса печенегов. Смех. И утробные вздохи коней. Делят добычу. Много досталось. Витязей много легло. И Святослав. Нет больше князя. Воин бесстрашный к Семарглу отправился в гости.

Асмуд пошевелил онемевшими пальцами. Но тонкий шнурок в запястья лишь глубже вошёл. Сколько же ран получил он в бою? В этом последнем бою. Хлюпает грудь. Ноет плечо. Кровью залиты глаза. Кровь - отвердевшая боль. Это не важно теперь. Воин рождается, чтоб умереть. Сгинуть в бою. Не уберёг Святослава. Грозный Перун обнимает его - неба и молний владыка.

«Славного князя я вырастил. Воина великого! Нет ему равных на русской земле. Ни в настоящем, ни в прошлом. Русь! Впору заплакать тебе!»

Веки под коркой запёкшейся крови чуть приоткрылись.

Месяц - небесный клинок. Сколько?.. не счесть!.. провожал он в походы. Так же горчила днепровская степь. Стлался ковыль. Ветер пьянил. Ратнику вольно в степи. С месяцем мчаться. В сечи живёт он и в сечи умрёт.

Ох и огорчён же был Асмуд, когда его, отлучив от дружины, к малолетнему князю наставником взяли. Лет уже тридцать минуло с тех пор.

«Утешься! Честь тебе великая, - сказала тогда ему вдовая Ольга, мать Святослава. С поклоном сказала. - Ещё повоюешь. Ты молод, но воин искусный. Дружинники хвалят тебя. За храбрость, за доблесть, за верность. Кого же ещё воспитателем князю? Кому ж погубителя древлянам растить? Бери моего Святослава! Ни словом, ни взглядом не стану меж вами помехой».

И скоро на древлян они вышли. Дружинами в поле сошлись и долго стояли. Уж к полудню солнце, а к бою никто не решится. Княгиня с полками, но князь должен бой начинать. Глазами Ольга Асмуда отыскала. Кивнула почти незаметно, но понял варяг. Поднял малолетнего князя, «на конь» усадил.

- Ну, как я учил, Святослав!

Копьё ему в руку. Встряхнул пятилетний мальчишка белёсыми кудрями, взором повёл и бросил копьё… За мордой коня и упало, но в сторону рати древлянской. Воспрянули воеводы: «Князь начал! Потянем, дружина, за князем!»

Древляне побиты были и заперлись в городах.

А вскоре под ударами дружины отважного Свенельда их главный город Искоростень пал.

Древлянский князь Мал пленён был, а дети его, Добрыня и Малуша, в рабство взяты.

Странное это рабство у руссов - в княжеском доме, с княжескими детьми расти. Да и Мал не казнён, заточён лишь. Не найдено прямой вины его в гибели Игоря, лютую смерть от древлян принявшего. Привязали тогда они князя за ноги к двум деревьям, стволы которых сначала согнули, а потом отпустили.

В славную девицу превратилась Малуша. Доброй женой Святославу стала. И сына родила ему Владимира. И хоть подлые языки того «робичичем» кличут, сыном рабыни то есть, да только умён не по летам княжич. Умён да хитёр. И дядька Добрыня ему наставник. Достойный витязь. И старшим бы княжичам, Ярополку и Олегу, венгерской княжною Предславой рождённым, такого бы дядьку.

Учил Святослава Асмуд в бою быть первым и на охоте, плавать, в седле держаться, ладьей управлять, от вражеских глаз укрываться в лесу и в степи.

Потом уже Свенельд учил его первым в дружине быть. Манёвром и хитростью бой соблюсти.

…Ночь. Днепровская ночь. Сегодня она бесконечна. Зачем?.. Жизнь. Сколько ни длить, всегда ей конец. Да и дружины легло… Несчётно. Сам уж не молод. Пора…

Асмуд, содрогнувшись от боли в груди, закусил ус. Попить бы. Хоть малый глоток… Той самой воды бы, что в поле у Дона девица ему протянула в бадье. В походе на царство хазар.

Котлы и возы - обуза. По-лёгкому вышли на конях. С вестью от князя к врагам: «Хочу идти на вас!» Весть эта впереди коней Святославовых. Вот уж булгары и буртасы разгромлены. Вот уж и вятичи дань не в Итиль каганатский, а Киеву платят.

Резвы на конях дружина и князь. Князь уж не отрок, и меч его кровью омыт. Грозен в бою, ловок, как барс. В силе и Асмуд, с прядью седой в голове. С князем теперь уж как старший и опытный воин.

Дон. Вот ты каков! Тих, многоводен. Днепру - брат. Тут и хазары уже недалече. Ближний их город Саркел.

А у колодца девица. В белых одеждах с цветной оторочкой. Эх, хороша! Бегло скользнула глазами по князю. Асмуду в пояс поклон:

- Испей, человече хороший. Испей, не побрезгуй.

Смеялся тогда Святослав:

- Бабам дай волю, останешься в дурнях!

Но видно было, что досадно ему. Не выделила князя.

Девица - тигрица! Глаза не просты, с поволокой строптивой.

А ночью, когда они с ближними воеводами ножами срезали с обжаренного на углях вепря сочащиеся куски и жадно впивались в них розовыми от крови зубами, сама пришла. На протянутый от костра дымящийся ароматный кусок головой лишь качнула - не то… не за этим… И за руку Асмуда. Вот он, мой вепрь!

Покорно пошёл за ней воин. Впервые покорно. В степи, в чабрецовом дурмане, не силой тогда красоту её взял, но ласкою дикой. И дрогнуло сердце варяга. Единственный раз. Но тщетно искал её, Ладу свою. После похода хазарского. Выжжено всё. Выжжено печенегами.

Где ты, красавица?

Сгинула? В рабстве? Сладкой водица была, сладкой из рук её.

После той ночи и закачалась серьга в ухе у Святослава. С рубином меж двух жемчугов. Никто тогда князя не понял, но Асмуд кивнул, улыбнувшись. Отныне серьга эта - княжеский знак. Одеждой же князь оставался, как воин простой.

По Дону к Саркелу спустились. Велико уж войско у князя. Немало прибилось племён. И русская речь, и чужая. Полки с воеводами. В свою же дружину князь сам отбирает людей. Проверенных в сече руссов.

И вышла к Саркелу хазарская рать. Шеломов без края. Верховный правитель - каган и главный его воевода - ха-мелех в той рати. Ударил с ходу полками князь и опрокинул хазар. И били, и гнали их, и остатки в Дон скинули. Каган и ха-мелех в бою том легли. Неведомо где. Всех смерть уравняла и клич Святослава: «Полона хазарам нету!» Нет! Не простил Святослав каганату, что Игорь, отец его, данником был иудеев.

Теперь уж хазары готовы дань Святославу платить. Послов прислали. Вышел к ним князь, короток речью: «Племени вашему выжжену быть!» И основал на пепелище Саркела граничную русскую крепость - Белую Вежу. И двинул полки к Итилю, главному городу каганата, всё по пути предавая огню и мечу.

Итиль запросил о пощаде и выслал дары дружине, с ними же десять хазарских дев для утехи князю.

Красивы хазарские девы, и злата немало. Но сердце Святослава пощады не знает к хазарам, в железо оковано. Мечами посечены хазарянки, а дары все в Итиль-реку сброшены. Сожжён был Итиль хазарский, а жители все перебиты. Потом и Семендер разрушен. Не стало Ха­зарии.

Уж опытен князь. Не Свенельд теперь управляет полками, а сам он. На юге, где снежные горы, разбиты косоги и ясы. И город теперь появился у руссов на море. Далёкая Тмутаракань.

Оставив часть дружины в тех землях на обжитие и защиту границ, вернулся князь в отчину. А не был он в Киеве без малого четыре года.

Въезд Святослава в Киев Асмуду помнился ясно.

Голов колыханье и в улицах, и на площади.

Княгиня Ольга в платье с жемчугом.

Обнялась с сыном. Рада. Но очи без слёз. Сурова. В отсутствие князя сама правит. А княжить - не женская доля.

Вокруг скоморохи всё пляшут, в дуделки играют и в бубны колотят.

Княгиня на княжеский стол Святослава ведёт:

- Вот твоё место! Садись, правь землёю своей. Границы теперь у неё таковы, каких и не знали раньше. Вот и Хазарию сокрушил ты, первого врага нашего.

Только не долго Святослав в Киеве задержался. Не мог он сидеть, пировать да меды кушать. Затосковала дружина в пирах бессчетных, затосковал и князь. В поле - вот где душа его, а в битве - сердце.

Призвал он воевод своих: «Хочу на Дунай идти, к дани булгар принудить!»

Радостно встретили воеводы речь князя. И дружину есть на что собрать. Великим числом дружину. Для вой­ны с булгарами, своими заклятыми врагами, передал император византийский, Никифор Фока, через посла своего патрикия Калокира пятнадцать кентинари­-

ев золота.

Хитёр Фока, врагов своих их же мечами да стрелами истребить хочет.

Но сказал Святослав воеводам, что если к Дунаю полки он двинет, то и византийцев за хитрость их данью обложит. А золото пусть византийцы шлют.

Перед походом в Дунайскую Булгарию поделил Святослав Русь меж подросшими сыновьями.

Ярополку достался Киев.

Олегу - Древлянская земля.

Владимиру - Новгород.

Власть - бремя. Пусть привыкают княжичи. Их дело с дружиной ходить, защитой быть отчинам.

Мал княжич Владимир, да твёрд умом. Вот кому в Киеве княжить. Но и Новгород не плох. Рюрика отчина.

Тяжёл был поход на Дунай. Тяжёл, да славен. А город булгарский Преславу пришлось воевать дважды.

Взяв первый раз город осадой, объявил Святослав его новой своей столицей и поименовал Переяславцем. И укрепился там, и стал княжить. Да только из Киева вести: «Печенеги у стен наших. Тьма их. Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул. Неужели не жаль тебе своей отчины?» Вернулся князь. Рассеял в степи печенегов и многих побил.

С великой радостью встретила его Ольга. А сын, Ярополк, уже и отрок. В полки бы его. Да только жалеет княгиня внука. Стареть стала. И византийских священников всё больше вокруг. И крестится мать по вере их, и кланяется им в пояс. И вновь подступает к сыну:

- И ты крестись! Я Бога познала и радуюсь, и ты познаешь - будешь радоваться.

Отвечал Святослав:

- Как же принять мне новую веру, если дружина моя станет надо мною смеяться? Негоже мне попам византийским поклоны класть!

И быть ещё князю в Киеве, охотиться да меды пить, но весть из Переяславца. Недобрая весть - перебита дружина, а царь булгарский стоит на Дунае с войском.

Узнав эту новость, княгиня слегла.

Вошёл Святослав к ней и объявил:

- Не любо сидеть мне в Киеве. Хочу жить в Переяславце на Дунае. Там средина земли моей. Туда стекается все доброе: от греков - золото, ткани, вина; от чехов и венгров - серебро и кони, из Руси - меха, воск и мёд.

Перекрестила Ольга сына, и ушёл он с дружиною.

Через три дня не стало её.

Погоревал Святослав, но в Киев дружину не повернул, к Дунаю спешил.

Сильны на Дунае булгары числом. Шеломов не счесть! В два раза полков их больше. Ударил князь ратью своей и рассек строй их. Но снова сомкнулись булгары. Во флангах у них византийцы - бывалые воины. И снова ударили русичи, и был Святослав впереди. Бесстрашен, как барс. И бились до полудня. Земля и трава почернели от крови. Теснят булгары. Неравны силы. Упавших конями топчут, на копья витязей поднимают. И крикнул тогда Святослав: «Братья и дружина! Умрем, но умрем с твердостию и мужеством!» Воспряла дружина. И смяли булгар, и гнали их долго, и били нещадно. И царь их пленён был и брошен к ногам Святослава.

Когда же вошёл князь в столицу свою Переяславец, второй уже раз, булгары и греки-изменники пощады просили себе. «Убейте!» - сказал он. И резали их, и многих убили.

- Урус, ты жив, урус? - встряхнули Асмуда за плечо. В груди нестерпимо заныло. - Урус, ты помнишь меня, урус?

- Добей! - попросил он. Как жалок теперь его голос. - Добей, человече…

- Я Госта. Ты помнишь, урус?

Говоривший склонился ближе. Скуластый лик.

Неужто Госта?

И Асмуд припомнил стычку с печенегами на Днепре, когда пожалел он отрока-степняка, который, по пояс в воде, копьём отмахивался от наседавших на него всадников. Смеялись бывалые воины. Играли с мальчишкой. И злость его дикая их веселила. За малым не докололи. Но Асмуд прикрикнул, и расступились. Однако и Асмуду отрок не дался. Пришлось оглушить. Потом два похода прошёл он с дружиной. Волчонок. Подрос и окреп. Освоил язык, но руссом не стал. Ушёл. К союзным тогда пече­негам.

- Помню, Госта. Помню… Хороший ты воин и зол в бою. Но дай мне воды.

Печенег поднёс к губам его бурдюк с подкисшей слегка водой, но тут же и отнял:

- Вволю нельзя. Глубокие раны. А руки я тебе легче спутаю.

Ослабив на запястьях Асмуда сыромятный шнур, кочевник отстранился и тихо заговорил:

- Ты спас меня, урус, и я не забыл. В рабы не отдал. В дружине водил. Не гнал.

- Ты воин, Госта, не раб. В бою твоё место. Да ты и не стал бы рабом.

- Не стал бы. Я ханского рода. Хан Куря отец мой. А я его третий сын. И что ты не спросишь, где князь ваш?

- Я знаю. Убит. Нашли его? Он ведь как ратник простой…

- Нашли. По серьге нашли. Серьга эта старшему брату досталась. Я сам её вырвал и отдал отцу, а он - Тарамату, себе же велел из черепа князя чашу сделать. Чтоб в золоте, для пиров. Великий был воин князь. За это и честь ему.

- Какая ж это честь. Собачья честь! Богов не гневите. Сотрут они племя ваше. Сотрут и рассеют!

- Лежи, урус. Смотри, не помри. А Киев нам денег даст за тебя. Немало денег… Сотрут и рассеют… смешно сказал.

За печенегом сомкнулась тьма.

Пороги… Пороги… Бушует Днепр. Не стоило здесь зимовать, да князю не поперечишь. Вольнее в степи ему быть, а киевских стен не любит. «Весною в Киев войдём, - говорил воеводам, - на новых ладьях, с добычей».

Богата добыча. Богата. Эх, вороны-печенеги. Как знали, что с малой дружиной зимует князь. Предатель в стане? Византийцы?.. Привыкли чужими мечами врагов своих бить. Послали гонца к печенегам с известием, где Святослав.

А славно повоевали Византию. Под Филиппополем константинопольские полки на князя впервые вышли. И бились долго, но пал Филиппополь. Защитники же его многим числом посажены были на кол. Всё более князь беспощаден, всё более страшен врагам.

И много уже племён и народов в полках у него. Но венгров и булгар более остальных. Немало и печенегов. Вой­ско, числом великое, управляемо плохо. Разделил Святослав полки, большую часть иноземцев отдав под начало Сфенкелу. Себе же оставил в боях закалённых руссов. И двинулся в глубь Византии, круша на пути города и се­ленья.

Под Аркадиополем встретила Сфенкела войско греков. У греков полководец Варда Склир - «крушитель варваров». Кроваво бились, но крепко ударил полками Склир во фланг печенегам, и те побежали, бросая оружие. Окруженные руссы, булгары и венгры сражались упорно, но были побиты.

Святославу же путь к Константинополю преградили полки патрикия Петра, любимца императора Цимисхия. Сошлись они в полдень и бились до ночи. Когда же теснить стали греки, воззвал Святослав к дружине: «Братья! Не посрамим земли русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвые сраму не имут. Если же побежим - позор нам». И ринулась на врага дружина. Дрогнули греки и отступили.

Под самые стены Константинополя подошёл князь. Но нет уже сил на осаду. Разгромлен Сфенкел. Переговоры. Взяв богатый откуп, вернулся Святослав в Переяславец.

Многие города и селения византийские разорил князь, богатую добычу взял. Булгар дунайских подчинил и венгров, и стал землёй их владеть, как собственной отчиной. Великий воин, грозный воин. Для Византии первый враг.

Вот и осадили они Переяславец, и много русичей побили тогда и многих булгар.

Князь же с полками в Доростоле стоял и узнал о беде, когда византийцы уж под стены его подошли. Сеча была тяжела, с утра и до самой ночи. И отступили полки Святослава - булгары и руссы. А греки в осаду их взяли. Сам император Цимисхий командовал войском. И греческий флот подошёл по Дунаю. Но дерзкие вылазки делали руссы. Греков побили несчетно. Ночью в сильный дождь на лодках обошли флот, взяли запасы зерна в деревнях и, сонными, врагов убивали.

Когда иссякла последняя пища и настал голод, сказал Святослав дружине: «Позор нам, коли сдадимся!» «Где ты, там и мы, - отвечала дружина. - Веди нас!» И вышли они за стены и заперли за собою ворота.

Два дня гремел бой, и берег Дуная покрылся трупами, и кровь смешалась с водою. Спасая дружину, вошел Святослав в Доростол. И ран было много на теле его. И вышел он с речью к дружине: «Русская земля далеко. Нас мало, и помочь нам некому. Примем же мир из рук Цимисхия». И воины согласились, что князь их говорит правильно.

И принял князь условия мира, предложенного Цимисхием.

На берегу Дуная они встретились. Император в золотых одеждах, окруженный толпой царедворцев, ждал. Князь приплыл на ладье, он греб наравне с простыми воинами. И мир заключили: Святослав уходит в Киев. Византия ж теперь - друг и союзник и признает все договоры со времен Вещего Олега

и Игоря Старого. Почетно отпустили русичей с оружием, и добычей, и с хлебом.

Но не дошел Святослав до Киева, решив зимовать у порогов. Дружиною малой.

Тут и печенеги-изменники подошли и к порогам прижали. «Чем же помочь тебе, княже?» - послали гонца Святославу, почуяв силу. «Ударим же, братия!» - сказал Святослав дружине и кинулся первым в ряды печенегов. И опрокинули русичи их. И многие вышли. Но сам Святослав в этой битве остался.

«Пора уж…» - подумал Асмуд.

И крикнуть хотелось: «Эх, княже!» Да кровью лишь харкнул.

И вспомнился Асмуду мальчик. Доверчивый, синеглазый… И имя его. Священное имя славян. К которому позже добавилось - Храбрый.

-----

Семаргл - бог смерти у языческих славян. Его представляли в облике огненного волка или волка с соколиными крыльями.

Асмуд - варяг-дружинник, реальная историческая личность, наставник Святослава.

Свенельд – варяг-воевода, реальная историческая личность, учил Святослава  управлению дружиной в бою и в походе.

Мал (? - 946г.) - князь древлянский, в некоторых летописях Нискиня. По какой-то причине был помилован княгиней Ольгой. Дети его Добрыня и Малуша остались заложниками (рабами) в княжеском доме, где выросли вместе со Святославом.

Добрыня - сын князя древлянского Мала (Нискини), вероятный прототип былинного богатыря Добрыни Никитича (Нискинича). Реальная историческая личность. Какое-то время был наместником в Новгороде, где были с ним сестра Малуша с малолетним Владимиром, будущим князем киевским.

Малуша - дочь князя древлянского Мала, рабыня, а позже ключница в доме княгини Ольги, одна из жён Святослава, мать князя Владимира Красно Солнышко.

Никифор Второй Фока (ок. 912 -969 гг.) - военачальник, затем византийский император (963-969 гг.) армяно-каппадокийского происхождения. Предпочитал военный лагерь придворной роскоши. Отмена роскоши и церемоний, бережливость в расходовании государственных средств не нравились знати. В 969 г. Никифор был убит в собственном дворце Иоанном Цимисхием, который был тайно введён в царскую спальню с согласия жены императора Феофано, участвующей в заговоре.

Патрикий - титул первого класса табеля о рангах в Византии, дававший право присутствовать на заседаниях синклита и занимать самые ответственные, важнейшие посты. Введен императором Константином Великим (306 - 337 гг.).

Калокир - византийский посол, патрикий. Лев Диакон рисует его отважным и пылким юношей, который, по некоторым данным, помимо официальной миссии вступил в тайное соглашение со Святославом. Князь обещал ему помочь в захвате византийского престола, а тот, в свою очередь, обязался сохранить за Русью её завоевания на Балканах. При поражении руссов в битве при Преславе в 971 г. Калокир тайно бежал к Святославу в Доростол.

кентинарий - мера веса; 15 кентинариев - 455 киллограммов золота.

Куря - печенежский хан; из черепа убитого в бою у днепровских порогов Святослава сделал окованную чашу для пиров. Летопись так передает рассказ о смерти Святослава: «Пришел Святослав к порогам, и напал на него Куря, князь печенежский, и убил Святослава, и взял голову его, и сделал чашу из черепа, оковав его, и пили из него. Так погиб князь Святослав Игоревич. Случилось это в 972 году».

Сфенкел - воевода Святослава, командующий в византийском походе отдельным от дружины Святослава войском, состоящим в основном из венгров, дунайских булгар и печенегов.

Варда Склир - византийский военачальник, разгромивший дружину Сфенкела под Аркадиополем в 970 г.

Вещий Олег (ум. 912 г.) - князь новгородский с 879 г. и великий князь киевский с 882 г. Получив власть над новгородскими землями после смерти основателя княжеской династии Рюрика, как регент его малолетнего сына Игоря, Олег захватил Киев и перенёс туда столицу, объединив тем самым два главных центра восточных славян. Нередко рассматривается как основатель Древнерусского государства. В «Повести временных лет» приводится его прозвище Вещий, то есть провидящий будущее. Назван так сразу по возвращении из похода на Византию в 907 г.

Игорь Старый (ок. 878-945гг.) - великий князь киевский (912-945 гг.), сын Рюрика, муж княгини Ольги и отец Святослава Храброго. После смерти Олега в 912 г. стал правителем Киевской Руси. В 914 г. Игорь завоевал древлян и «возложил на них дань больше Олеговой». Когда в 915 г. на Руси впервые появились печенеги, Игорь предпочёл им не препятствовать, но в 920 г. провёл против них военный поход. Следующее летописное известие об Игоре - его поход на Царьград 941, 944 гг. С этого времени свидетельства об Игоре впервые появляются в византийских и западноевропейских источниках. Таким образом, он стал первым русским князем, названным по имени в иностранных источниках. В 941г. после ряда поражений от греков Игорь вернулся в Киев. В 944 г. достиг уже с дружиной Дуная, но, удовлетворившись богатыми дарами византийцев, повернул обратно. Смерть князя: осенью 945 г. Игорь по требованию дружины, недовольной своим содержанием, отправился за данью к древлянам. При этом дань была произвольно им увеличена, а дружинники творили над жителями насилие. На пути домой Игорь принял неожиданное решение и сказал дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и похожу ещё». Древляне же решили так: «Если повадится волк к овцам, то вынесет всё стадо, пока не убьют его. Так и этот. Если не убьём его, то всех нас погубит». И выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружинников его, так как их было мало. По сведениям летописных источников, «привязали тогда они князя Игоря за ноги к двум деревьям, стволы которых сначала согнули, а потом отпустили».

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.