Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 4(61)
Поэзия
 Яков Маркович

***
Жизнь есть жизнь, а познанье -
Всего лишь пустышка,
Пусть философ и смотрит
На всех свысока.
Знаю, женские груди -
Кормушка младенца.
Не младенец давно,
Я прильнул бы к соскам.

***
Былая родина. Мальчишка босоногий,
И много горя - безотцовщина и голод,
И холод даже летними ночами,
Когда мечтаешь в сад чужой залезть.

Несть в мире ничего прекрасней детства,
И никуда не деться от любви.
Соври попробуй сердцу, что отжила
Та жила, единящая с Баку.

Я не могу без слез былое вспоминать.
Мать, бабушка и песни на армянском,
И сказки, Башня Девичья и пляски,
Что Каспий так устраивать любил.

Нет сил моих забыть мое былое,
Хоть болью полнится тоскливая душа,
Ища мираж, что лишь живет во мне,
К стране советской нежностью дыша.
***
На заре любви нам море по колено,
Мы из плена жизни рвемся в небеса,
И красы возлюбленной нет краше,
Даже если некрасивая она.

Чудеса - почти во всем везенье,
На земле - улыбчивая радость,
А придут усталость и прозренье -
Жизнь как жизнь лишь вызовет презренье.
***
Плещется в кувшине, плещутся кувшинки -
По-старинке за водой ты пришла к ручью,
И в лучах играют звонкие сережки,
А в ладошке та вода, что я так хочу!

Пить мне не напиться. Плещутся кувшинки,
А кувшин уже течет новым ручейком,
И тайком с востока ночка наплывает -
И сияет солнцем милое лицо.
***
Луна, а поодаль звезды окрест.
Надоест ли тебе шепот мой о тебе?
Ворожбе ты внимаешь с улыбкой,
Гибкий стан отводя в темноте…

Те ли я находил о желанной слова,
Голова у меня лишь кружилась?
Знать, влюбилась она до безумья в себя -
И меня не коснулась милость.
***
Вечер. Сосны. Собранье ворон -
В тон старухам их ор голосистый.
Кроет листья сиреневый цвет,
А в ответ распустились девицы.

Лица в пудре, берет набекрень.  
Ах, сирень, как цветешь ты душисто!
Жаль, что быстро они за весной
Хной прикрасят свой ор голосистый.
***
И Русь все так же будет жить,
Плясать и плакать у забора.
Есенин
Шепчутся листва и ветерок -
У сорок как будто воскресенье,
Им для донесенья провода -
В два ряда красавиц черно-белых.
Короток синклит у белобок,
Ветерок им раскачал качели,
Улетели с вестью проводов,
Что плоды садов уже созрели.
Красота и деревень и сел.
Всё родное. Милые картины.
Хоть куртины в розовом дыму,
Не пойму, куда теперь летим мы.
А в окне шумит себе листва,
Я листаю томик, и Есенин
Песней доли навевает грусть,
Оттого что Русь не для веселий.
***
От поля только и остался запах вешний…
В кромешной тьме ни звездочки-поводыря…
Я, как слепой, руками шарю воздух…
Уж поздно, ночь давно, но ждать зарю мне зря…
Замерзну я, а лишь верста до дому…
Хоть фляжку рому, хоть полпачки сигарет,
Но нет таких даров в открытом поле,
И, кроме воли, ничего для жизни нет.
***
Здравствуй, пес. Ты, как я, бездомный.
Томный взгляд твой - стану ли я другом?
Вьюга посмирней за переулком,
Правда, гулко воет там она.
На по-братски хлеба половину,
Ты лавину не буди хвостом,
Просто рад я нашей встрече тоже…
До чего ж ты, сукин сын, пригожий!
***
Уж забывает вечер день минувший,
И в уши льется мертвенная тишь,
И лишь звезда чуть плещется средь лужи,
И кружат фонари над скатом крыш.

Чем не Париж? Версаль - моя избушка,
В ней душно днем, а на ночь печь топи,
Зато ампир, и здесь я император,
Колонизатор Млечного Пути.

Но не уйти мне от любви к Парижу,
Я вижу ось моей земли родной,
Другой не надо мне, пусть и красивой,
Россия краше всех мне и такой.

***
В квартале у юго-восточной стены
всем образ известен мой…
Народ благонравен, все знают, что я -
великий китайский поэт.
Бо Дун
С чего это жук в ладонь мне упал?
Мал он, а много пьет.
С чего народ так глотку зальет,
Что нет забот у Кремля?
Земля кругла, любезный Бо Дун,
Дунь - и жук в Шанъси.
Спроси у кого - не знают меня,
Но я прекрасный поэт.

***
Залетный воробей на деревеньке
Шесть дней питался новизной глубинки,
Легонько налегая на клубнику,
Которая не даром, но без денег.
В воскресный день, кончая рыть колодец -
Ах, глина, глазурованная потом
В одном вершке от питьевой воды! -
Я попросил, чтобы хозяйский хлопец
Принес неогородной мне еды.
Стояла туча и хозяйка в небе,
А голос был как будто бы от Бога:
«Чаво тебе?» - «Мне хлеба... хоть немного!» -
«Да как же тебе хлеба?! Нету хлеба!»
И долго эхо холодящим потом
На волос копошилось от воды.

***
Золотые иглы, которые отлепили мои веки от сна,
Крутизна скалы, на которой я устроил себе ночлег,
Человек, который лишил меня жилья
- ну и был же мне сюрприз! -
Все это жизнь, которая подлым во благо.
Клянусь флагом, вождями, вчерашней коркой,
Зоркой бездомной собакой, орлом в поднебесье,
Богом и бесом, подружкой, вернувшейся к мужу…
Хуже моей жизнь только у тех, у кого что-то есть.

***
Я брожу в китайском лесу удивленно-радостным.
В глазах - иероглифы, в душе любовь к ним -
Диковинным птицам, жучкам, паучкам.
Меня окружает не знаемое земле сиянье,
И зовет волшебный женственный голос с небес,
Где вместо привычного солнца свет незакатный
Льется мне в душу, живя в ней следы умиранья,
Словно живая вода из сказок далекого детства.
Как я верил сказкам! Как я им верю поныне!
Да и как же можно не верить, если вокруг меня лес,
Весь сотканный из волшебства иероглифа жизни,
Ее вечной красоты в бессмертном пении птиц?!
Всем моим виденьям аккомпанирует музыка.
Музыка! Во всем музыка, чарующая музыка,
И тот голос с небес, и крылатые ветви деревьев,
Словно готовых к полету в заветную высь красоты,
Обретая воздушность на ветвях отдыхающих птиц.
И я отдыхаю, лишь цветы благоухают без отдыха.
Чья голова не закружится в этом чудесном лесу?
Вот и я замечтался по воле иероглифа сна.

 

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.