Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 4(61)
Наталия Бабахина
 Я - против!

/Пролог

Случилось так, что в дебрях амазонской сельвы затерялось дикое племя. Низкорослые и невзрачные, туземцы жили под навесами из пальмовых листьев, добывали огонь трением, беспечно ходили нагими и поклонялись своим идолам. Так и прозябали бы они, не ведая о том, что где-то люди живут в больших городах, в небе над ними летают самолёты, а по дорогам несутся миллионы машин. Но дикарям свезло!

Забрёл в их Богом забытый уголок белый человек. Ужаснувшись увиденным, он решил осчастливить племя, затерянное во времени и пространстве, дарами цивилизации. Так дикари узнали о том, что им следует есть, как они должны одеваться, чем лечить недуги, как пахать землю, взращивать урожай и какому Богу молиться.

Возможно, вы полагаете, что история осчастливленного племени не имеет никакого отношения к нашим сегодняшним делам и заботам? Вы ошибаетесь! И чтобы убедиться в этом, загляните в любой глянцевый журнал, включите в любое время суток телевизор или радио. На вас как из рога изобилия посыпятся советы, долженствующие помочь нам зажить счастливее, чем мы живём сейчас, стать здоровее, чем ныне, а также богаче, удачливее, прозорливее и мудрее.

Уподобив нас дикарям из амазонских дебрей, нам преподносят, как откровение, сведения о личной гигиене, о которой, как полагают советчики, мы и не слыхивали; о пользе фитнеса, как будто бы в нашей убогой сторонке о спорте и физической культуре до сей поры и не слыхивали; о лечении всех недугов диетой и голодом, считая, по всей видимости, что наши медики десятилетия даром свой хлеб едят; о закаливании, предполагая, что это для нас откровение века; о позитивном мышлении, которое должно нас, погрязших в тоске и унынии, возродить к жизни и, наконец, о правильном дыхании.

Относительно дыхания премудрые наши советчики оказались совершенно правы, ибо восточная мудрость гласит: «Гость для хозяина подобен воздуху. Но вдохнувший воздух должен его и выдохнуть. Иначе он задохнётся!» Так не пришла ли пора «выдохнуть» все эти советы, иначе мы и в самом деле «задохнёмся»! Ведь нам даются советы на всю нашу жизнь - на каждый день, на утро, час обеда и на сон грядущий.

Даже ребёнка родители не наставляют так много и бесцеремонно, дабы дать своему чаду возможность хоть что-то в его жизни постичь самому. Бывает, детишки падают и расшибают себе носы и коленки. Мы мажем ссадины зелёнкой и жалеем малышей. Случается, они капризничают, а мы потакаем их капризам. Что-то они наотрез отказываются есть, и мы, вздохнув, откладываем тарелку с полезной едой в сторону.

Но с нами, взрослыми людьми, «носители цивилизации» не церемонятся. Нас, неразумных, держат в строгости. Мы должны есть здоровую, по их мнению, пищу, отказавшись от привычной и любимой еды. Мы обязаны худеть, даже если худоба уродует нас. Нам настоятельно рекомендуют медитировать, даже если мы по складу характера не склонны к самосозерцанию. Мы обязаны выбирать себе спутника жизни по науке, а не по любви. Мы должны внушать себе, что нам удивительнейшим образом везёт, даже если нас преследуют несчастья. Мы должны изо всех физических и душевных сил стремиться к богатству и славе, ибо те, кто не желает этого делать, будут прозябать в безвестности и нищете. Мы должны…

Крамольная мысль закрадывается в голову: «А когда это мы успели так задолжать? И кому?»

Я - против долгов, которых я не делала.

Я - против того, чтобы неведомо откуда взявшийся пророк указывал мне, к чему я должна стремиться, что в жизни должна считать важным, а что - нет.

Я - против советов, которые даются всем разом, не всматриваясь в наши лица, не считаясь с нашими характерами, национальными традициями и жизненными устоями.

/Глава 1

Всё началось с того, что в нашем доме, в квартиру этажом выше поселилась новая соседка Алла - миловидная одинокая женщина. Возраст её определить было трудно, сама она со вздохом говорила о нём так: «У меня уже сорок на носу!» Но, несмотря на вздох, звучало это признание с нотой сдержанной гордости: «Мне почти что сорок, но кто мне столько даст?!» Как-то очень быстро и незаметно мы с нашей новой соседкой подружились. Мне нравилась её разговорчивость и простота в общении. Она стала частой гостьей в нашей семье. Мой муж Юрий, не любитель долгих разговоров, включал в гостиной телевизор или ложился на диван с газетой в руках, оставляя нас с соседкой болтать на кухне. Вскоре оказалось, что моя соседка - это кладезь всяческой информации. Она хорошо разбиралась в веяниях современной моды, знала множество диет и способов похудения, имела кое-какие знания в области медицины и психологии.

Не могу сказать, что я человек абсолютно несведущий. Но сфера моих интересов была несколько иной: я была любительницей, сидя вечером на диване рядом с мужем, почитать Агату Кристи или Рекса Стаута. Последнего - с особенным удовольствием, потому что в его книгах, помимо захватывающих детективных сюжетов, я находила новые кулинарные рецепты. Я всегда с радостью возилась на кухне, и моим коронным блюдом были пирожки с мясом. Лето мы с мужем проводили на нашей даче, и я частенько заглядывала в интернет в поисках новых сортов огородных растений и цветов. Работа в офисе агентства по недвижимости не приносила мне особенного удовлетворения, но была не в тягость и оставляла достаточно свободного времени. Конечно, я старалась следить за собой: как большинство женщин, покупала себе множество кремов и косметики, но, признаться, частенько забывала ими пользоваться. В театр мы с мужем выбирались не чаще одного раза в год, причём эти походы заканчивались как в известном театральном анекдоте - муж по дороге домой недовольно бурчал: «А всё ты! Идём в театр, идём в театр!» В кино мы ходили часто, и оба оставались довольными. Одежду себе и мужу я покупала, полагаясь на свой вкус и в соответствии с толщиной нашего кошелька.

Понятное дело, такой образ жизни моей новой соседке понравиться не мог. И сначала исподволь и в шутку, а потом серьёзно и обстоятельно, она стала знакомить меня с тем, что в её жизни занимало не последнее место. Меня увлекли её рассказы о чудодейственных диетах, китайской медицине, индийской йоге и японском долголетии. Несмотря на то, что обо всем этом я слышала и раньше, иной раз покупала популярные брошюрки на станциях метро и читала книги, которые ходили по рукам в офисе, я стала прислушиваться к советам Аллы.

Впервые увидев у меня на кухне гору испеченных мною пирожков, соседка, поправляя на переносице очки, растерянно произнесла:

- Сколько пирожков! Неужели вы всё это съедите?!

Ответил ей мой муж:

- Да с удовольствием!

Приглашённая к столу, Алла тоже отведала пирожков. На следующий день она пришла к нам очень бледная, с завязанной платком головой.

- Мне было так плохо ночью! До сих пор голова болит. Нельзя есть столько печёного! Это очень вредно для желудка. Я уж не говорю о лишнем весе!

Она подвела меня к зеркалу и, больно ущипнув за бок, осуждающе произнесла:

- Сколько здесь жира! И тут, и тут, - она вертела меня перед зеркалом, указывая на недостатки моей фигуры.

Мне стало не по себе. «Неужели я так плохо выгляжу? - задавала я сама себе вопрос. - Наверное со стороны виднее».

Будто бы угадав мои мысли, Алла ободряюще улыб­нулась.

- Всё поправимо! Я за тебя возьмусь! - пообещала она.

И надо сказать, обещание своё выполнила. Получив из её рук листок с чудодейственной диетой для похудения, формулой подсчёта калорий, содержавшихся в съеденной мною пище, и списком полезных продуктов, я начала новую жизнь. В ней не было места сладостям и пирожкам, сидению у телевизора и чтению Агаты Кристи. Единственной загвоздкой в моих благих начинаниях был муж, который наотрез отказывался следовать моему примеру. Мне даже начинало казаться, что он с каким-то злорадством демонстративно придерживается своих вредных привычек и порочного, с точки зрения современной науки, образа жизни.

Неприятности начинались с утра. Проснувшись, я шла в ванную принимать душ. Теперь это вошло у меня в привычку. Раньше я предпочитала мыться вечером и спокойно ложиться спать, но оказалось, что весь цивилизованный мир, по словам соседки, поступает иначе. Стоя под прохладным душем, я чувствовала, как в ванную просачивается запах яичницы на сале да ещё и с помидорами, которую жарил на кухне муж.

«Холестерин! Ожирение! Вред для печени!» - чем только я его не пугала. Но лишнего веса у него не было ни капли, цвет лица прекрасный, энергии - хоть отбавляй! Во время медицинского осмотра на работе никаких отклонений в работе печени и сердца у него выявлено не было. На мои призывы сесть на одну диету со мной он отвечал:

- Я целыми днями ношусь по объектам, в офисе не сижу. Мне и так завтрака едва до обеда хватает. А с твоей капусты и белкового омлета я ноги протяну через неделю!

Резонный ответ человека, который работает в строительной фирме. И, сидя напротив мужа, поедающего яичницу, я, вздыхая украдкой, съедала яйцо всмятку и капустный салат.

По дороге на работу я, шмыгая носом, раздумывала: «Интересно, у меня одной бурчит в животе от капусты или все так маются, только вида не подают?»

Раньше я приходила на работу одной из первых, чем радовала нашего менеджера. Теперь отчего-то я стала приходить последней, хотя вставала как и раньше и на дорогу тратила то же самое время. Моя сослуживица Ирина, сидящая за соседним столом, наклонившись ко мне, прошептала:

- Петечка о тебе уже спрашивал.

Петечкой мы за глаза называли нашего менеджера Петра Евгеньевича, молодого человека с ранней лысиной и вечно недовольно поджатыми губами.

Я быстро включила свой компьютер и, вытирая потёкший нос, стала дожидаться посетителей. По счастью, их было не так много, Петечка уехал по каким-то неотложным делам в центральный офис нашей компании, и всему нашему женскому коллективу представилась счастливая возможность поболтать.

Первой заговорила Зинаида Ивановна. Я поделилась с ней диетой, которой снабдила меня Алла, и, как оказалось, это ей очень помогло.

- Представляете, я сбросила уже восемь килограммов! Эта диета творит чудеса! И главное, я совершенно не чувствую голода, - похвасталась она.

Все взглянули на неё: при весе в сто двадцать пять килограммов потеря восьми из них была совершенно незаметна. Но мы вежливо порадовались её успехам. После этого все наперебой стали хвастаться в своих успехах в деле похудения. Мне пришлось помалкивать. Несмотря на то, что я не ела хлеба и совершенно отказалась от сладкого, я похудела всего лишь на два килограмма. Ирина, пристально посмотрев на меня, спросила:

- Ты не заболела? Что-то у тебя бледный вид сегодня?

- По-моему, я простыла, - вытирая нос, призналась я.

Моё признание было услышано. Самая активная наша сотрудница, Инесса Викторовна, тут же зычным голосом пообещала мне:

- Я тебя вылечу! Как придёшь домой, размешай столовую ложку морской соли в стакане тёплой воды и промой нос.

Она даже продемонстрировала, как это делается, зажав одну ноздрю пальцем и шумно вдохнув воздух другой ноздрёй. Я пообещала ей, что так и сделаю.

В обеденный перерыв наш дружный коллектив отправился в соседнее кафе. Я заказала себе то же, что и все: листовой салат, заправленный оливковым маслом, суп с креветками и отварной рис на второе. Низкокалорийная, лёгкая пища. Но отчего мне так противно её есть?

После обеда было очень много посетителей, к тому же Петечка вернулся чем-то очень недовольный и придирался к каждому нашему слову. Я еле дотянула до конца рабочего дня и, усталая и голодная, вернулась домой, где меня ждало ещё одно испытание - ужин. Если завтрак, после того как я села на диету, мой муж взялся готовить себе сам, то приготовление ужина оставалось моей святой обязанностью.

С отвращением жаря ему свиную отбивную с луком, я утешала себя позитивными аффирмациями, которые я вычитала в книжке известного автора, рекомендованного соседкой: «Всё прекрасно! Я чувствую себя молодой и здоровой! У меня прекрасный муж, которому я готовлю замечательный ужин!»

Запах жареного мяса лезет в нос и заставляет глотать слюни. В голову упорно лезет гадкая мысль: «Пусть давится!» Чуть не плача, я беру кастрюльку, наливаю туда воды и кидаю в неё куриную грудку, решая при этом, подобно принцу Гамлету, жизненно важный вопрос: «Солить иль не солить?»

Вскоре муж пришёл с работы и, потирая руки, поспешил усесться за стол. Можно было бы, как всегда, поболтать за ужином о том, что случилось на работе, обсудить семейный бюджет и помечтать о том, как мы проведём отпуск, но несолёная, безвкусная и жёсткая, как подмётка, куриная грудка застревает в горле, не располагая к приятной беседе. К тому же насморк не даёт нормально дышать. Наша семейная трапеза проходит в угрюмом молчании.

После ужина муж улёгся на диване и включил телевизор, а я, с трудом заставив себя вымыть посуду, решила воспользоваться советом своей сотрудницы. Налив в стакан тёплой воды, я насыпала туда столовую ложку морской соли, хорошенько размешала её и пошла в ванную промывать нос. Я зажала, как меня учили, одну ноздрю, втянула этот рассол другой - и взвыла от боли так, что муж вскочил с дивана и примчался в ванную с криком: «Что случилось?»

С трудом поняв, что я делаю, он выплеснул рассол в раковину, вытер мне нос полотенцем и, ругаясь на чём свет стоит, повёл меня в спальню. Нос болел долго, но всё же мне удалось уснуть. Правда не надолго. От голода у меня стало подводить желудок. В полудрёме перед глазами возникали видения: то - жареной картошечки, то - бабушкиных ватрушек. Воспоминания о селёдочке с лучком сменялись яркими картинами чаепитий с огромным куском торта, украшенном кремовой розой.

«Стоп, хватит!» - решительно откинув одеяло и прогнав от себя обольстительные видения, я встала с постели и направилась на кухню. Не включая света, я открыла холодильник и удивилась тому, как, оказывается, в нём много вредной для здоровья, но такой вкусной и желанной еды. Присев к окну с бутербродом в руках, я почувствовала себя совершенно счастливой и запихивала в рот один кусок за другим, почти не пережёвывая их. Но тут, как на грех, внимание мужа, так некстати пробудившегося и бредущего в туалет, привлекли странные звуки, доносящиеся из тёмной кухни. Предположив, что это наш кот забрался на плиту и пожирает остатки его ужина со сковородки, он включает свет и видит меня с трёхслойным бутербродом в руке. Ехидно улыбаясь, он справляется:

- Худеешь, дорогая?

Я видела только два выхода из этого положения. Первый: швырнуть бутербродом в обидчика. И второй: дожевать бутерброд и проглотить его вместе с обидой.

/Глава 2

«Швыряться бутербродами - последнее дело!» - решила я. И, как ни странно, такое решение придало мне смелости. Я не только доела бутерброд, но и запила его сладким чаем. На душе стало легко и спокойно. Вернувшись в спальню, я заснула сном младенца. Но, как будто в наказание за мои ночные прегрешения, следующий день не заладился с самого утра.

Обычно я просыпалась раньше мужа и будила его, но в это утро я не услыхала даже звон будильника, и мы с мужем оба проспали. Открыв глаза и взглянув на часы, мы, как ужаленные, вскочили с кровати, наспех оделись и помчались на работу. Мне не удалось прибежать в наш офис раньше Петечки и пришлось выслушать его рассуждения о том, что человек должен любить работу, которая его кормит, и уважать людей, которые работают вместе с ним, но, садясь на своё рабочее место, я вдруг подумала: «Странно! Я гналась на работу, как сумасшедшая, еле отдышалась, наслушалась дурацких нравоучений, но не чувствую себя «разбитой», как в прошлые дни».

Впрочем, долго размышлять на эту тему мне не пришлось, так как на мой компьютер пришло сообщение от моей подруги. Из этого сообщения я узнала, что её мужа посылают в долгосрочную командировку в Индонезию. Она едет вместе с ним и просила меня взять к себе их Адельку. Аделькой звалась маленькая собачонка моей подруги.

Я задумалась.

Конечно, мы с мужем любим животных и охотно бы выручили наших друзей, но вот что касалось Адельки…

Мы не один раз бывали в гостях у моей подруги, и каждый раз нас встречал злобный лай этой маленькой собачонки. Да что там лай! Однажды она порвала мужу брюки, в другой раз написала в мои туфли, стоявшие в прихожей, а в наш последний визит в их дом мы оба были ею искусаны. У этой маленькой фурии оказались очень острые зубы. И только уверения моей подруги в том, что собачке были сделаны все прививки, заставили нас с мужем отказаться от визита к врачу.

И вот теперь я получаю письмо по электронной почте с мольбами взять это милое создание к себе домой. От размышлений о том, как бы мне повежливее отказаться от такого приобретения, меня оторвал Петечка вопросом:

- Людмила Петровна, может, поработаем немного? Так, для разнообразия!

Зная мстительный нрав моего начальника, я работала в этот день, не отходя от компьютера, даже обедать не пошла. Со мной осталась Ирина, которая никогда не ходила обедать с остальными и приносила еду с собой. Я знала, что она одна воспитывает дочку и нуждается в деньгах. Моё присутствие явно смущало её, но она всё-таки вытащила из сумки пакет со своим обедом, скудость которого меня поразила: там оказался бутерброд с варёной колбасой и несколько дешёвых бисквитных печений. Несмотря на то, что этой еды и для одного человека было явно недостаточно, она разрезала бутерброд пополам и разделила поровну печенья. Я не отказалась от угощения, опасаясь обидеть её.

Мы съели по половинке бутерброда и выпили по чашке чая. Опуская пакетик дешёвого чёрного чая в свою кружку, сотрудница извиняющимся тоном пояснила мне:

- Я зелёный не пью. После него мне всегда есть хочется, - и, спохватившись, добавила: - А времени поесть после обеда часто не бывает.

Я со стыдом подумала: «Каково же ей бывает выслушивать наши разговоры о диетах для похудения?!» Так получилось, что все мы, кроме неё, люди обеспеченные. И даже субтильный Петечка не отказывает себе ни в чём. Я бы на её месте, выслушивая стенания по поводу лишних жировых отложений, прямо бы высказалась: «С жиру беситесь!», и была бы права. Но она молча терпела нашу болтовню.

Домой я пришла в очень плохом настроении: из головы не шёл обед сотрудницы. Да ещё надо было что-то решать с собакой…

Раздался звонок в дверь. Ко мне пришла Алла. Я поделилась с ней только одной своей проблемой - брать или не брать нам собаку моей подруги.

- Ума не приложу, что делать? - пожаловалась я.

- Как что делать?! Заглянуть в «Книгу перемен»! - тут же посоветовала она.

Я представления не имела, что это за книга, и чистосердечно в этом призналась. Соседка взглянула на меня с нескрываемым сожалением, сбегала к себе домой и принесла маленькую брошюрку, на обложке которой действительно значилось: «Книга перемен». Прочитав мне небольшую лекцию о древнем китайском знании, собранном в эту книгу, Алла велела мне напряжённо думать о навалившейся на меня проблеме и подбросить шесть раз три десятикопеечные монетки. Рассматривая, как они ложатся: орлом или решкой, она чертила на принесённом мною листке какие-то линии, а потом, перелистав брошюру, ткнула пальцем в середину одной из страниц.

- Эта гексаграмма и есть ответ на твой вопрос. «Книга перемен» никогда не ошибается!

Я прочла: «Уже спешит к вам удача. Сейчас очень благоприятный период для всего, что касается пения и торговли. Не стоит нервничать по поводу того, что вы не в силах изменить или поправить».

Первое, что мне пришло в голову после такого предсказания, были слова волка из моего любимого мультфильма «Жил-был пёс»: «Щас запою!» Но тут пришёл с работы муж. По его виду я сразу определила, что у него неприятности, причём серьёзные. Я извинилась перед соседкой, вернула ей книгу пророчеств и проводила до двери, хотя по её виду было видно, что она не прочь была бы остаться и послушать, о чём мы будем говорить.

Неприятности у мужа оказались не просто большими - я назвала бы их убийственными. На строительном объекте, где муж в данное время работал, обнаружились серьёзные финансовые нарушения, и он оказался в них замешанным.

Я слушала обо всём этом, сидя на кухне. Муж курил в форточку и нервно объяснял мне:

- Понимаешь, я только теперь понял, почему этот Сибирцев так внезапно взял отпуск и уехал то ли в Турцию, то ли на Кипр, а меня, ни с того ни с сего, поставили на его место. Теперь он вроде бы и ни при чём, а я - расхлёбывай кашу, которую они заварили!

Я плохо понимала суть тех махинаций, в которые не по своей воле попал муж, но одно мне было совершенно ясно - нам в ближайшее время придётся очень тяжело. Заставив мужа хоть немного поесть, я судорожно придумывала, чем бы его отвлечь от мучавших его мыслей. Но он сам решил за меня.

- Давай сегодня съездим к матери, - вдруг предложил он. - Она звонила мне, просила приехать. У неё проводку в кухне закоротило, надо исправить. Заодно и огурцами разживёмся, а то у нас кончились.

Я впервые обрадовалась тому, что нам надо было ехать к свекрови. Быстро собравшись, мы отправились к ней на другой конец города, договорившись не посвящать её в наши неприятности.

Свекровь встретила нас радушно, сразу усадила за стол, но ни я, из-за своей диеты, ни муж, расстроенный из-за неприятностей на работе, не смогли по достоинству оценить предложенное нам угощение, чем безусловно огорчили её. Позже, пока муж чинил проводку, мы со свекровью поболтали о том, о сём, и я услыхала от неё слова, очень меня порадовавшие.

- Ты что- то похудела, - оглядывая меня, сказала она.

И наконец, одаренные банками с огурцами, солить которые свекровь была большая мастерица, а также вареньем и компотами, мы отправились в обратный путь. По дороге я ворчала:

- Давно могли бы купить машину. Хоть какую-нибудь! Тогда не пришлось бы таскаться с полными сумками через весь город.

- Тогда мы часами сидели бы в пробках!

Я хотела возразить мужу, что предпочла бы посидеть в машине, чем тащить на себе соленья-моченья, но тут мужа окликнул знакомый голос:

- Привет! Чего несём?

Из остановившейся рядом машины нам махал рукой и улыбался давнишний приятель мужа, Герман. Выйдя из машины и рассыпавшись комплиментами по поводу моего цветущего вида, он пожал руку мужу со словами:

- Как жизнь, старик? Сто лет тебя не видел! Надо бы собраться как-нибудь, поговорить.

Муж, не вдаваясь в подробности, рассказал другу о тех проблемах, которые на него навалились. Герман потрепал его по плечу и уверил:

- Не стоит так волноваться! Я ведь тебя знаю, ты чист как стёклышко. Всё обойдётся.

Мы постояли ещё немного на улице, приятель рассказал нам пару очень смешных анекдотов и, помахав на прощание рукой, сел в машину и уехал.

Муж после этой встречи немного повеселел.

- Какой он всё-таки отличный мужик! Надо будет как-нибудь пригласить его к нам в гости.

Я была не против такого жизнерадостного и приветливого гостя. Мы благополучно добрались до дома и уже не в таком мрачном расположении духа улеглись спать.

...Но последующие дни показали, что так просто всё не обходится. На стройке у мужа нашли убитого прораба. Мужа то и дело вызывали то к следователю, то к дознавателю, то в прокуратуру. Он побледнел, осунулся, плохо спал и почти ничего не ел.

Я решила его хоть чем-то порадовать, надумала приготовить его любимое блюдо - бараньи котлеты. Этой идеей я поделилась с Аллой, когда мы в очередной раз болтали с ней у нас на кухне. На что она мне ответила:

- Если ты хочешь отвлечь мужа от проблем на работе, надо не котлетами его угощать, а поразить его чем-то совершенно новым, необычным. И подать всё это торжественно. У тебя свечи есть?

- Свечи? - не поняла я.

- Ужин при свечах! - пояснила она мне. - Изысканно накрытый стол, цветы в хрустальной вазе, бокалы с дорогим вином, полумрак… А как иначе ты представляешь себе интимный ужин с мужем?!

Я представляла его себе за накрытым на кухне столом при электрическом освещении и ответила её неопределённо:

- Да, так просто…

Соседка хмыкнула:

- Просто - это когда муж в майке и трениках, жена в цветастом халате, с бигуди на голове, а на столе - бутылка водки и солёные огурцы!

Да, картина получилась неприглядная.

Когда Алла удалилась, я кинулась накрывать стол в гостиной. Постелила на стол белоснежную скатерть, поставила два старинных подсвечника, бабушкины хрустальные бокалы. Получилось красиво, как на Новый год.

Теперь надо было решить, что готовить, какое экзотическое блюдо подать на ужин. Я отыскала кулинарную книгу и углубилась в изучение предлагаемых в ней рецептов. И наконец остановилась на одном из них - свинина с ананасами под пряным соусом.

Я сбегала в магазин, купила кусок дорогой свинины, необходимые для приготовления этого блюда специи и ананас.

Торжественный ужин был готов. Я сняла с себя свой старенький халатик, надела шёлковое платье и туфли на высоком каблуке, зажгла свечи и стала ждать прихода мужа. Вскоре он позвонил и сказал, что будет дома минут через десять. И тут я, повинуясь внутреннему голосу, весь вечер твердившему мне: «Не дело ты надумала!», задула свечи, скинула с ног туфли, сняла платье и надела халат. Вместо свеч я зажгла стоявший у дивана торшер. Осмотрев сложившуюся обстановку, я осталась довольна.

Муж, едва переступив порог, принюхался и спросил недовольно:

- Чем это у нас пахнет?

- Я приготовила новое блюдо, - ответила я, - свинина с пряностями и фруктами.

- Свинину с фруктами? - переспросил муж.

- Да! - с гордостью подтвердила я.

Вымыв руки в ванной, муж по привычке зашёл на кухню и, не увидев ужин на столе, крикнул мне оттуда:

- Так куда ты её спрятала, свинину-то?

- Иди сюда! - откликнулась я из гостиной.

Муж появился в дверях, оглядел празднично накрытый стол со стоящими на нём, хоть и не зажжёнными свечами и спросил:

- Что, я опять о какой-то памятной дате забыл? Извини!

- Нет, нет, - поспешила успокоить его я. - Это просто так, для хорошего настроения.

- Ну, тогда ещё куда ни шло! - вздохнул муж. - Давай сюда свою фруктовую свинину. Попробуем, что это такое?

Он стянул с себя свитер и уселся за стол. Я разложила по тарелкам свинину с новомодным гарниром. Муж долго рассматривал содержимое тарелки, потом подцепил на вилку пряную траву, которой я сдабривала это экзотическое блюдо, и как-то уж очень серьёзно полюбопытствовал:

- А это что?

Я объяснила, что эта пряность в блюде обязательна. Муж положил травинку на край тарелки. Потом он долго соскребал ножом с куска свинины томлёный ананас и, наконец, принялся есть. Я ждала, что же он скажет? Но муж ел молча. Тогда я решилась спросить сама:

- Ну, как тебе новое блюдо? Понравилось?

- Знаешь, свинина тебе удалась, как, впрочем, и всегда. Только вот… - подумав, муж попросил: - Не мешало бы к ней маминых солёных огурчиков. Принеси, пожалуйста.

Свинина с ананасами и - солёные огурцы! Ну что с ним поделаешь?! Я вынула из холодильника банку с огурцами и поставила её на стол.

Муж с завидным аппетитом ел свинину, закусывая её солёным огурчиком, и заметно повеселел, когда я поставила на стол бутылку хорошего вина.

Наливая вино в бокалы, муж хитро улыбнулся и спросил:

- Это называется «романтическим ужином»?

Я в который раз убедилась в том, что от его внимания ничего не ускользает, хотя кажется, что на нашу с соседкой женскую болтовню он не обращает никакого внимания.

После ужина, подъедая с его тарелки куски ананаса, я думала: «Всегда ли «что-то новенькое» скрашивает нашу жизнь? Или привычное, а потому прочное и надёжное делает её сердечной и радостной?»

/Глава 3

На следующий день забежавшая ко мне Алла спросила:

- Ну, как прошёл романтический ужин?

- Изумительно! - почти не соврала я.

Мне показалось или мой ответ её расстроил? Этот вопрос меня занимал недолго, так как мне самой было от чего расстраиваться. На работе у мужа одна комиссия сменяла другую. Он был измучен и морально, и физически. Одежда, которая ещё недавно была ему впору, стала на нём болтаться, будто бы она была с чужого плеча. Я старалась, как могла, отвлечь его от грустных мыслей, но у меня это плохо получалось. Вдобавок ко всему приболела свекровь, и нам приходилось почти что каждый день ездить к ней домой. В один из таких дней по дороге к дому свекрови нам вновь повстречался наш приятель - весельчак Герман. «Уж он-то сумеет развеять плохое настроение мужа!» - с радостью подумала я. Муж тоже был рад повстречать своего давнего друга и остановился, чтобы пожать ему руку, но тот пробежал мимо нас, бросив на ходу: «Спешу, спешу, старик!»

- Убежал, как заяц! - не удержалась и сказала я.

- Наверное, дела у него. У кого их нет? - опустив глаза, возразил муж.

Терпению и выдержке моего мужа можно было позавидовать. Я же чувствовала себя совершенно разбитой. И поэтому, когда моя Алла, придя ко мне вечером следующего дня, предложила мне сходить с ней вместе на выставку знаменитого художника, я отказалась. Но соседка была настойчива.

- Тебе необходимо отвлечься! - уговаривала она меня. - Ты давно была на художественной выставке?

Мне пришлось признаться, что очень давно.

- Это совершенно изумительная выставка! Пойдём, ты не пожалеешь! - уверяла она меня.

- Что ж, пойдём, - согласилась я. - Я никогда не видела картины этого художника, любопытно, за что его все так хвалят?

- Есть за что! Он - гений! - заявила соседка.

Муж теперь ходил на работу и в выходные дни, так что я вместо одинокого сидения дома поплелась с соседкой на выставку.

Мы отстояли с ней в длинной очереди и вошли, наконец, в зал, в котором были выставлены картины модного художника. Алла с порога стала восхищаться каждой картиной, не забывая при этом оглядываться по сторонам и сообщать мне о том, какие знаменитости почтили своим вниманием эту выставку. Знаменитостями я интересовалась мало, а творения «гения» произвели на меня гнетущее впечатление. Казалось, что художник писал картины в лихорадочном бреду, настолько мрачными и отталкивающими были их сюжеты. Вдоволь налюбовавшись видами кладбищ с покосившимися крестами, людьми с чёрными, видать от горя, лицами и синюшными конечностями, я почувствовала тошноту и решила уйти, пока не поздно. Соседка нехотя пошла за мной.

Всю ночь после похода в музей мне снились картины с выставки. Я проснулась с больной головой и на вопрос мужа: «Тебе что, дурной сон привиделся? Ты во сне охала и вздрагивала» я ответила: «Шедевры снились!»

К вечеру, дожидаясь мужа с работы, я решила почитать Агату Кристи. Расследование мисс Марпл и орешки, которые я грызла, читая знакомый детектив, отвлекли меня от навязчивых мыслей о наших неприятностях, но не надолго. Ко мне опять пришла соседка.

- Боже мой! - воскликнула она, переворачивая обложку книги. - Ну сколько можно читать эту Кристи?! Я принесу тебе детектив одного из лучших современных авторов. У меня на работе все от него без ума. Однажды я всю ночь читала его роман, не могла оторваться. Такая закрученная фабула, так остроумно написано! И, кстати, - добавила она, - не увлекайся орешками. В них столько калорий!

Она принесла мне книгу. Роман мне не понравился с первых строк. Главная героиня - следователь - с непонятной мне настойчивостью вопрошала всех, с кем её сводила воля автора: «Где труп? Ответьте мне, куда он мог деться?» Чей это должен быть труп, мне было неясно. Вслед за поисками неведомого трупа в романе было подробно описано, как милую девушку, собирающуюся замуж за любимого человека, утопили в собственной ванне. Мать и отец оплакивают свою потерю, молодой человек кончает жизнь самоубийством, а некто собирается убить и родителей погибшей девушки. Страниц через пять их убивают, но, оказывается, по ошибке, а следователь вновь задаётся вопросом: «Где труп?», как будто четырёх трупов ей было мало.

У меня и так было скверно на душе, а от чтения такого детектива стало совсем невмоготу. Я отложила принесённую соседкой книгу и вернулась к расследованию хитроумной старой девы. Мужа, пришедшего с работы, я встретила уже не в таком плохом настроении.

/Глава 4

Дела мужа стали настолько плохи, что ему посоветовали искать себе адвоката. Он не жаловался и не срывал на мне зло. Дома он героически делал вид, что ничего страшного не произошло и скоро мы заживём, как прежде, спокойно. Но мне от этого было не легче. Я плохо себя чувствовала, но боялась признаться в этом мужу, чтобы ещё больше не расстраивать его. Я изо всех сил пыталась выглядеть спокойной, но у меня это плохо получалось. Последней каплей стал случайно услышанный мною в коридоре разговор двух моих сотрудниц. Инесса говорила обо мне Зинаиде Ивановне:

- У Людмилы мужа вот-вот посадят! Говорят, он присвоил несколько миллионов.

- Рублей?

- Долларов!!!

- А что они на эти деньжищи приобрели?

- Говорят, трёхэтажный особняк и яхту.

- Ужас!

Я пришла с работы в нашу двухкомнатную квартиру совершенно разбитая, села на диван и расплакалась. Но даже поплакать вдоволь мне не удалось. Раздался звонок в дверь. Я с раздражением подумала о том, что это пришла Алла, но дело обстояло гораздо хуже. За дверью оказалась та моя подруга, которая присылала мне по электронной почте письмо со слёзной просьбой приютить у себя их противную собачонку. Я забыла ответить ей и вовремя отказаться от такого «подарочка».

И вот теперь она стояла передо мной с собакой на руках и страдальческим выражением на лице.

- Мила, неужели ты не сжалишься над Аделью! Мы уезжаем послезавтра, а завтра, если ты откажешься, её придётся усыпить, - и подруга разрыдалась прямо на лестничной клетке.

Я поняла, что попытки сбыть Адель кому-нибудь из друзей и знакомых помимо нас с мужем не увенчались успехом. Её склочный характер знали все. Я пригласила подругу зайти в квартиру и утешила её ответом:

- Так и быть, сжалимся! Оставляй свою скандалистку. Только скажи, чем её кормить.

Наш кот, как только подруга спустила собачку с рук, в два прыжка оказался на шкафу. Я прослушала целую лекцию о том, что требуется животному для полноценной жизни, прерываемую злобным тявканьем Адели, а сама думала: «Господи! Что же я мужу-то скажу? Он и так сна и покоя лишился, а тут ещё этот лай!»

Подруга так была занята своими делами, что совсем не интересовалась нашими, и это спасло меня от лишних расспросов. На прощание, поцеловав любимую Адель, подруга вручила мне документы на собаку и упорхнула, сказав: «Собаки этой породы очень привязываются к своим хозяевам. Они верны им до гроба!»

«Всё ясно, она и не думает брать её назад. Ну и влипла же я!» - подумалось мне.

Я открыла собачий паспорт и прочла: «Имя - Мишель-Аделаида. Мать - Элька, отец - Радамес Великолепный. Порода - чи-хуа-хуа».

Пока я изучала её родословную, собака забралась за диван. Через минуту из-под дивана потёк жёлтый ручеёк. Вскоре запахло и остальным. Я отодвинула диван, вытащила оттуда трясущуюся, но всё-таки рычащую Аделаиду Радамесовну, взяла в ванной тряпку и начала убирать всё то, что она там натворила.

За этим грязным делом меня и застал пришедший с работы Юра. Я стала сбивчиво объяснять ему, что не смогла вовремя отказаться от Аделаиды и теперь нам придётся в лучшем случае терпеть её до тех пор, пока у мужа подруги не кончится контракт в Индонезии. Муж посмотрел на отодвинутый диван, мокрую тряпку у меня в руках и сказал:

- Ну, хорошо, что хотя бы сегодня её не надо будет выгуливать.

Мы сидели с Юрой на кухне и пили чай, когда в дверь вновь позвонили. На этот раз пришла соседка. Как-то так в последнее время получалось, что она в будние дни приходила к ужину, а в выходные - к обеду. Я не видела в этом ничего плохого, но, поев с аппетитом, Алла обязательно указывала мне на недостатки нашего питания. То калорий в нашем обеде было многовато, то - холестерина.

Увидев Адель, рычавшую из угла, в который она забилась, соседка всплеснула руками:

- Боже мой! Это же чи-хуа-хуа! Ты её купила?

- Нет, мне её всучили, - ответила я совершенно откровенно.

- Это очень дорогая порода, - протягивая руку к собаке, сообщила мне соседка.

Меня вдруг осенило.

- Да, собака очень дорогая. У неё родословная на трёх страницах. И одёжек целая коробка. Посмотри: у неё ошейник со стразами. Может, возьмёшь её себе?

Пока соседка рассматривала стразы на розовом ошейнике, Адель вскочила на диван и облаяла оттуда нашего кота, сидевшего на шкафу. Такое поведение не смутило мою соседку. Мне даже показалось, что она с некоторым злорадством наблюдала эту сцену.

- Ну, если ты не хочешь оставить её себе, так и быть, возьму! - решила она.

На удивление, Адель не стала лаять и кусаться, когда соседка взяла её на руки. У меня отлегло от сердца.

Муж, закрыв дверь за соседкой, уносившей собаку к себе, усмехнулся и спросил меня:

- А ты не находишь, что они как нельзя лучше подходят друг другу?

Я возмутилась таким обидным сравнением, тем более что Алла только что избавила меня от большой обузы. Но позже мне пришлось признаться самой себе, что моя соседка постепенно из весёлой, неунывающей подруги стала превращаться в строгую наставницу. К тому же я стала замечать, что она очень часто хитрила даже по мелочам, хотя я была с ней совершенно откровенна. «Мне это, наверное, только кажется, - оправдывала я Аллу. - У меня просто плохое настроение, а я стараюсь найти причину в других».

Наш кот только к утру следующего дня спустился со шкафа и ещё с неделю отсиживался в кухне, пока собачий дух окончательно не выветрился из квартиры.

/Глава 5

- Ты совершенно не умеешь расслабляться! - поучала меня соседка, застав в очередной раз с заплаканными глазами. - Мой тебе совет: займись аутотренингом. Это тебе поможет. Мысль материальна, понимаешь? Если ты будешь внушать себе, что у вас всё хорошо, то все неприятности исчезнут. Главное - это позитивный настрой! А если ты будешь считать, что дела у твоего мужа совсем плохи, то ты своими мыслями притянешь к вашей семье ещё больше негатива, и неизвестно тогда, чем всё это закончится.

Я испугалась. «А вдруг действительно я своими страхами накликаю на нас ещё больших бед? - подумала я. - Нет, буду изо всех сил стараться думать о хорошем».

С утра до ночи в каждую свободную минуту я повторяла про себя: «У нас всё идёт на лад! Скоро всем станет ясно, что муж ни в чём не виноват. У нас впереди спокойная, безмятежная жизнь!» К тому же сердобольные сослуживицы снабдили меня книжкой популярного автора, пропагандировавшего основы древней китайской мудрости.

Прочитав книжку и разглядев приведённые в ней фотографии китайских божков, я по дороге с работы домой зашла в магазин сувениров и купила там статуэтки смеющегося толстопузого Хоттея, Ганешу, божка с головой слона, и зеленоглазую жабу с монеткой в пасти. Статуэтки мне очень понравились, и я подумала, что если они и не принесут в наш дом богатства и благополучия, то настроение уж точно немного поднимут.

Но это было не всё, что я вычитала в книге. Дома я, оглядев нашу обстановку, поняла, что кровать, на которой мы спим, стоит неправильно, зеркало висит там, где ему быть не положено, а фикус, подарок свекрови, стоящий в углу, забирает хорошую энергию.

Я передвинула кровать к другой стене, перевесила зеркало и с большим трудом перетащила горшок с фикусом к балконной двери, где он должен был, согласно китайскому учению, поглощать «отравленные стрелы», исходившие от угла соседнего здания, которое было видно в окно. Но и на этом мои эксперименты не кончились. Я налила в тазик воды, набросала туда кожуру от апельсинов, которые купила в супермаркете, и вылила туда двести пятьдесят граммов водки, купленной там же.

Я ходила по квартире, разбрызгивая воду из тазика и разбрасывая кусочки апельсиновой кожуры, «изгоняя» тем самым из нашей квартиры все беды. Такой совет я вычитала в книге.

Придя с работы, муж сразу учуял запах алкоголя, витавший в квартире.

- Водочкой попахивает? - спросил он меня.

Я объяснила ему, что, разбрызгав апельсиновую воду с водкой, я очистила наше жилище от негативной энергии. Выслушав меня, муж пробурчал: «Водку могла бы и оставить. Я бы с удовольствием очистил ею от негатива свои внутренности».

Мы поужинали и сидели на кухне, обсуждая сложившееся положение, а оно было очень не простым. Основной трудностью были поиски опытного и честного адвоката, который сумел бы распутать клубок сомнительных обстоятельств, из-за которых муж оказался втянутым в финансовую аферу. Ни знакомых адвокатов, ни полезных связей в юридической среде у нас с мужем не было. Мы понимали, что у нас нет другого выхода, кроме того чтобы обратиться в ближайшую адвокатскую контору. Время было уже далеко за полночь, мы решили, что утро вечера мудренее, и собрались ложиться спать. Я причесывала волосы в ванной, когда из спальни до меня донесся какой-то грохот, а потом возглас мужа:

- Какого чёрта ты корки-то по полу разбросала?!

Я прибежала в комнату и помогла ему подняться с пола. Оказалось, что он поскользнулся на размокшей апельсиновой корке и упал. Это событие поколебало мою веру в чудодейственность древних китайских мудростей, но не надолго.

Утро оказалось действительно мудренее сумбурного вечера. Вдруг зазвонил телефон, муж поднял трубку. Из его разговора я поняла, что звонил Герман, которого я, без всяких на то оснований, обвинила в бегстве от попавшего в беду друга. Положив трубку, воспрянувший духом муж сказал мне:

- Представляешь, он узнал, что мне нужен адвокат, и уже договорился с одним своим знакомым, первоклассным адвокатом с большой практикой, о встрече. В три часа дня мне надо быть у него. Не перевелись ещё хорошие люди на свете!

- Я пойду с тобой! - решила я.

С трудом отпросившись у Петечки, я пришла к дверям адвокатской конторы раньше мужа. Дожидаясь его, думала: «Неужели подействовало? Небольшая перестановка в квартире, разбрызганная апельсиновая вода - и дела пошли на лад! Чудеса какие-то».

В назначенное время мы с мужем вошли в кабинет адвоката. Он внимательно выслушал объяснения мужа, сказал, что возьмётся за его дело, тем более что его об этом попросил друг. Оставалось выяснить размер гонорара. Адвокат взял со стола листок, что-то написал на нём и протянул его мужу. Мне было не видно, какие цифры были начертаны на листке, но по тому, как изменилось лицо мужа, я поняла, что у нас таких денег сейчас нет.

Мы распрощались с адвокатом и вышли на улицу. Муж показал мне листок. Увидев сумму, которую запросил адвокат, мне стало ясно, что у нас не только сейчас, но и вообще никогда не было таких денег. Я старалась подбодрить мужа, уверяя его в том, что ещё может найтись хороший адвокат, который не потребует таких больших денег за свою работу, но у меня это плохо получалось. Казалось, муж постарел у меня на глазах на несколько лет сразу. Тогда я сказала то, что и должна была сказать при таких обстоятельствах:

- Продадим дачу!

Наша дача - любимое место отдыха, дом, в который было вложено столько сил и любви, сколько ни один олигарх не вкладывает в свою виллу на Адриатическом побережье. Мне с трудом дались эти слова, но я говорила искренне.

Я, наверное, до конца своих дней не забуду взгляда, полного любви и благодарности, которым посмотрел на меня муж. Конечно, он тут же заговорил о том, что постарается занять денег, взять кредит или придумать ещё что-нибудь, но мы оба понимали, что это не решит проблемы. Я пообещала ему сегодня же поговорить со своим начальством о возможности быстро найти подходящего покупателя, и мы оба поспешили каждый на свою работу.

Петечка, на удивление, серьёзно и благожелательно отнёсся к моей просьбе срочно найти покупателя на нашу дачу. По-видимому, мои сослуживицы уже ввели его в курс наших семейных бед. Он пообещал мне, что несмотря на то, что наша организация не занимается куплей-продажей дачных участков, он найдёт способ мне помочь. С этих пор у меня язык не поворачивался называть его Петечкой.

Немного успокоенная, я села за свой стол, не обращая внимания на перешёптывания за моей спиной, включила компьютер и принялась за работу. Но долго работать мне не пришлось. Петр Евгеньевич куда-то отлучился, и наши дамы стали громко обсуждать новое увлечение Зинаиды Ивановны, ухитрившейся сбросить целых двадцать килограммов.

- Представляете, - с воодушевлением рассказывала она, - полчаса медитации в позе лотоса - и все проблемы улетучиваются! Просветление в голове и лёгкость во всём теле!

Я не обратила бы особенного внимания на её болтовню, но она решила всем показать, как правильно надо принимать позу лотоса. Это было ещё то зрелище!

Вновь принимаясь за работу, я вдруг поймала на себе внимательный взгляд Ирины. Она смутилась и отвела взгляд. А я подумала: «Она единственная, кто ни о чём меня не спрашивает».

Домой я, как всегда, пришла раньше мужа. Обычно я старалась приготовить к его приходу ужин, но сегодня у меня всё валилось из рук. Попытки привести свои нервы в порядок, повторяя, что всё в нашей жизни идёт как по маслу, окончательно выбили меня из колеи. «Что хорошего может быть в том, что муж, того и гляди, попадёт под суд, мы продаём дачу, которую строили, отказывая себе во всём, потому что адвокат запросил за свою работу сумму, от которой волосы встают дыбом?! Всё из рук вон плохо!» - не говорил, а кричал мне мой внутренний голос.

Но я решила не сдаваться. Раз говорят, что стоит только посидеть в позе лотоса, как исчезают все проблемы и просветляется голова, значит, надо попробовать йогу! Тем более, что во мне не сто десять килограммов, а всего лишь семьдесят три. Хотя, конечно, и этого многовато.

Сев на ковер и подобрав под себя ноги, я принялась читать мантры, благо, что в подаренной мне книге они были напечатаны.

Я сидела в позе лотоса, повторяя про себя: «Ом мани падме хум!» Но чем больше я бубнила эти малопонятные слова, тем паршивее становилось у меня на душе. Но я решила медитировать что называется «до победного конца» и так увлеклась, что не услышала, как муж открыл входную дверь. Когда он заглянул в комнату, я вздрогнула от неожиданности.

- Ты уже пришёл?

- Как видишь.

- Подожди немного, сейчас я ужин приготовлю, - заторопилась я.

Муж посмотрел на меня с сочувствием и спросил:

- Подняться-то сможешь?

- Легко! - ответила я.

Но легко не получилось. С трудом размяв затекшие ноги, я вынуждена была сперва встать на четвереньки, потом на колени, а уж после этого кое-как поднялась на ноги. Хорошо ещё, что муж мыл руки в ванной и не видел моих мучений.

Разогревая ужин и накрывая на стол, я время от времени хваталась за поясницу.

Ночью к беспокойству по поводу наших семейных неприятностей прибавилась ноющая боль в спине. Я возилась в постели, пытаясь принять удобное положение и не давая заснуть мужу. Вскоре он не выдержал и встал с кровати. Я подумала, что он пошёл покурить, как это часто бывало теперь по ночам. Но вскоре он вернулся, держа в руках кружку с чаем и сдобную булочку.

- Попей чайку, может, уснёшь. А я пока покурю, - сказал он мне и ушёл на кухню.

Я пила сладкий, крепкий чай с булочкой в первый раз с тех пор, как села на свою диету, и… плакала. Слёзы текли у меня из глаз в три ручья, но на душе было так хорошо, так спокойно! Я смело могла бы сказать, что это было одно из самых счастливых мгновений в моей жизни. Ни самовнушения, ни медитации не могли вернуть мне душевного равновесия. А вот чашка чая с булочкой, принесённые мне ночью в утешение мужем, над которым дамокловым мечом висело судебное разбирательство, сделали меня счастливой, спокойной и уверенной в том, что мы с мужем сумеем одолеть все наши невзгоды и всё у нас действительно будет хорошо!

/Глава 6

Пётр Евгеньевич сдержал своё слово и нашёл среди своих друзей человека, который занимался продажей садовых участков. Он дал мне номер его телефона со словами:

- Не знаю, как скоро он сумеет найти для вашей дачи покупателя, но за то, что он не обманет вас в цене, я ручаюсь. Позвоните ему и договоритесь о встрече.

Я искренне поблагодарила Петра Евгеньевича.

Придя домой, я рассказала мужу о том, что продажей дома будет, по всей вероятности, заниматься честный и добросовестный человек.

Но его помощь не понадобилась.

В этот же день вечером нам вновь позвонил Герман. Поговорив с ним, муж положил трубку и сказал мне:

- Он как-то узнал о том, что мы вынуждены продавать дачу для того, чтобы расплатиться с адвокатом. Но, оказывается, Герман сам собирается покупать участок за городом. В субботу утром, часам к девяти, они с женой подъедут к нам, и мы отправимся, как он выразился, смотреть наш «курятник».

Я видела, как покоробило мужа слово «курятник». Добротно отстроенный дом с садом и огородом никак не походил на жилище кур, но спорить с человеком, который хотел помочь нам в беде, не приходилось. «Не будем придираться к словам!» - решили мы.

В субботу, без четверти девять, мы с мужем ждали его друга у парадной. Но прошло около часа, прежде чем к нашему дому подкатила его машина. В машине рядом с ним сидела жена. Друг представил нам её, назвав по имени и отчеству - Анастасия Филипповна. Меня это очень удивило, потому что нас он называл только по именам.

Всю дорогу до нашей дачи Герман пространно рассуждал о том, что участок наш находится далековато от города и не в лучшем месте. Я, как могла, защищала нашу дачу от его нападок, объясняя, что место у нас хорошее, кругом лес, где мы собираем грибы, и рядом речка, на которой муж любит рыбачить.

Похоже, мои доводы не произвели на наших потенциальных покупателей никакого впечатления.

Муж всю дорогу сидел молча.

Когда мы подъехали к нашему дому, у меня защемило сердце, и я прилагала огромные усилия, чтобы не расплакаться. Машина остановилась у калитки. Я, муж и Герман вышли из неё. Зная, что мы едем на дачу, я предусмотрительно надела резиновые сапоги и старенькое стеганое пальто. Был октябрь, дороги в посёлке развезло, и, хотя на нашем участке дорожки были засыпаны гравием, до них ещё надо было дойти.

Анастасия Филипповна открыла дверцу машины и недовольно спросила своего мужа:

- Ну и как я, по-твоему, должна пробираться по этой грязи?!

Муж помог ей вылезти из машины и повёл под руку к калитке. В сапогах на высоком тонком каблуке и в длинном светлом пальто это, действительно, было чревато опасностью растянуться в грязи на дороге. Но эта опасность была не так велика, чтобы «ойкать» на весь дачный посёлок. Наша соседка, которая обычно жила на своей даче до заморозков, вышла из дома и прилепилась к своему забору. Увидев зрительницу, жена нашего друга стала «ойкать» с удвоенной силой и причитать:

- Куда мы заехали?! Боже мой, тут же непролазная грязь!

По гравию ей идти было не легче, так что успокоилась она, только поднявшись на крыльцо. Она оглядела участок и протянула:

- Грядки, грядки… Мы, разумеется, ничего сажать не собираемся.

Затем она обратилась к своему мужу:

- Как ты думаешь, можно будет здесь сделать ровный газон?

- Ну, при определённых затратах я думаю, да, - ответил он, бросив красноречивый взгляд на моего мужа.

Я, с лучшими намерениями, начала объяснять им, что вдоль забора у нас растут кусты, очень сладкая малина. Но Герман остановил меня движением руки.

- Давай без агитации, мы и сами всё видим. Лучше осмотрим дом.

Я поняла, что приятель мужа уже не был прежним милым весельчаком, сыпавшим анекдотами. Он вроде как взял над нами шефство. Но я понимала, что он хочет нам помочь, и повела их с Анастасией Филипповной в дом.

Пока муж водил их по второму этажу, я выложила на стол в кухне захваченные из дома печенье и конфеты. Я наливала в чайник воды, когда наши покупатели спустилась вниз.

- Сейчас чай пить будем, - сказала я им.

Герман бросил на меня холодный взгляд.

- Это лишнее, - отрезал он.

Я почувствовала себя неловко, как будто хозяйничала в чужом доме. А Герман, как ни в чём не бывало, обратился к мужу:

- Я беру вашу, с позволения сказать, дачу.

И он назвал цену, которая была в два раза меньше той, за которую мы надеялись её продать. Лицо мужа сделалось белым как мел, а Герман продолжал:

- Конечно, она таких денег не стоит, но мне совесть не позволит купить у тебя эту халупу за её настоящую цену.

...По дороге к машине Герман давал мужу указания относительно нотариуса, у которого мы должны были оформлять купчую. Муж молча его слушал. В машину мы уселись под стенания его жены, испачкавшей полу модного пальто.

Вскоре мы неслись по шоссе в сторону города. Меня беспокоило то, что муж по-прежнему не открывал рта. Зато друг рта не закрывал.

- Понимаешь, старик, не всем в этой жизни дано пре­успевать, - рассуждал он. - Конечно, ты можешь упорным трудом шаг за шагом подниматься по служебной лестнице. Но оступился - и полетел по той же лестнице вниз. Мордой об асфальт! Может быть, тебе вновь повезёт, и ты снова будешь карабкаться вверх, пыхтеть и потеть, но учти на будущее: такие, как я, обгонят тебя на старте и к финишу придут не запыхавшись. Надо ухватить бога за бороду, и тогда успех у тебя в кармане! Если не сумеешь - останешься в серой массе. А ты, я вижу, раскис. Так нельзя! Старик Конфуций недаром говаривал: «Благородный муж стойко переносит беды, а низкий человек в беде распускается».

Муж слушал его легко текущую речь молча.

«Он что, воды в рот набрал?! - возмущалась я про себя. - Можно подумать, ему сказать нечего. Если бы так разглагольствовала наша соседка, он обязательно сказал бы мне: «Тебе не надоело слушать эту чушь?».

Но он упорно молчал, а Герман упивался своим красноречием:

- Одному сарай и гальюн во дворе - это райские кущи. А мне подавай Мальдивы!

Я не выдержала и спросила:

- Тогда зачем вы решили купить нашу дачу?

Анастасия Филипповна обернулась и со снисходительной улыбкой пояснила:

- Как зачем? Вложение денег в недвижимость! Надо же с чего-нибудь начинать. Сперва убогий домишко, а потом на его месте построим особняк.

После этих слов супруги взглянули друг на друга и вздохнули. По-видимому, наша бестолковость их утомила.

- Может, кофейку? - спросила она.

Я чуть было не ответила: «Спасибо, не надо!», но вовремя поняла, что предложение относилось не к нам. Она вытащила термос, налила в пластиковый стаканчик кофе и протянула его мужу. Я забеспокоилась: «Как же он будет вести машину? Одной рукой?» Но он отхлебнул глоток и отдал стаканчик жене. Вдыхая кофейный аромат, он похвалил кофе:

- Прекрасная «арабика»! Стоит, конечно, дорого, но что поделаешь? Мы не привыкли пить всякую бурду!

Пах кофе обыкновенно. По-моему, это был растворимый кофе и не лучшего качества. Но спорить я не стала. И правильно сделала. Жена нашего друга, держа в руке стаканчик с недопитым кофе, вновь обернулась, оглядела меня и обратилась к мужу с вопросом:

- Ты помнишь моё старое пальто, коричневое? Оно ещё неплохо выглядит.

«Вот уже примеряет, в чём на нашу дачу ездить будет», - с грустью подумала я.

Но я ошиблась.

- Мы вам его привезём, - сообщила она мне.

Друг поддержал свою жену:

- Конечно, привезём! Тебе давно пора разгрести свой гардероб, там много всякого барахла. Отдай человеку!

И тут мой муж в первый раз открыл рот. Обратившись к своему заботливому другу, он сказал:

- Дачу я тебе не продам. Ни за какие деньги.

Друг затормозил так резко, что «арабика» из стакана, который держала его супруга, залила ветровое окно.

- Что ты сказал?! - друг развернулся к нам всем кор­пусом.

- Что слышал, - спокойно ответил муж.

- Вылезай, - сказал он мне и добавил, глядя на жену друга, сидевшую с пустым стаканчиком в руке: - А ты, Филипповна, своё барахло донашивай сама!

Домой мы добрались в электричке и, как ни странно, в прекрасном настроении.

/Глава 7

Дома на семейном совете, как мы с мужем называли чаепитие на кухне, было решено дачу не продавать и обратиться к обыкновенному адвокату, который не дерёт со своих клиентов, что называется, три шкуры. Я, признаться честно, со страхом согласилась с таким решением. Но, глядя на мужа, понимала, что спорить с ним бесполезно. Мягкий по натуре, он при определённых обстоятельствах бывал непреклонен, и отговорить его от принятого решения было невозможно. Сейчас обстоятельства складывались именно так.

- Понимаешь, я знаю, что закона я не преступал и оказался ввязанным в грязное дело то ли случайно, то ли потому, что кому-то показался слабаком, на которого можно всё свалить. Если это случайность, то всё рано или поздно прояснится. Если же кто-то решил сделать из меня «козла отпущения», то он явно просчитался. В любом случае, я этот клубок распутаю, даже если мне никто в этом не поможет, - сказал он мне.

Я много раз за время нашей совместной жизни убеждалась в том, что муж, настаивая на чём-то, чаще всего оказывался прав. Частенько случалось так, что я отказывалась следовать его советам, но потом каждый раз очень сожалела об этом. «Будь как будет!» - решила я.

Петру Евгеньевичу, справившемуся у меня, помог ли его знакомый в деле продажи дачи, я честно призналась, что мы с мужем отказались от этой затеи. Я ожидала, что он будет весьма недоволен тем, что его сперва попросили помочь, а потом от этой помощи отказались, и ждала от него упрёков. Но всё вышло как раз наоборот.

- Я очень рад за вас, - сказал мне Пётр Евгеньевич, - вы приняли мудрое решение. Раскидываться нажитым добром - последнее дело. Жаль, что я не смогу помочь вам в поисках хорошего адвоката, но думаю, вы и сами его найдёте.

Наш разговор слышала Ирина. Я давно уже не ходила в соседнее кафе и не обедала морепродуктами. Я вообще ничего не ела в обед. Я оставалась на своём рабочем месте и пила вместе с Ириной чай с печеньем. На этот раз она спросила меня:

- Мила, извини, что я вмешиваюсь в твои дела, но, как я поняла из вашего разговора с Петром Евгеньевичем, вы с мужем ищете адвоката. Это так?

- Да, - со вздохом согласилась я.

И рассказала ей всю историю с протекцией нашего «хорошего» друга.

- Не всегда большой гонорар означает, что адвокат бросит все силы на разрешение вашего дела. Тут надо быть осторожными, - Ирина помолчала, а потом, смущаясь, предложила мне: - У меня есть брат. Он, правда, совсем недавно окончил юридический факультет, но он толковый парень. Поговорите с ним. Вполне возможно, он сумеет вам помочь.

Сменить светилу юриспруденции на начинающего адвоката - дело рискованное, но я всё же взяла у Ирины телефон её брата. Дома я рассказала мужу о предложении моей сослуживицы.

- А почему бы и нет? Звони! - решил муж.

Мы созвонились с молодым адвокатом, и он назначил нам встречу на следующий день.

...Контора, в которой он работал, оказалась на окраине города, в старом деревянном здании со скрипучими половицами и не закрывающимися дверями. Я начала волноваться: «Правильно мы делаем, доверяя серьёзное дело новичку в этой сложной профессии?» Но едва нам на встречу вышел Иринин брат, как все мои сомнения улетучились. Серьёзный, но приветливый молодой человек произвёл на меня, а как потом выяснилось, и на моего мужа, самое приятное впечатление.

Сергей, так его звали, провёл нас в свой кабинет, усадил на промятый кожаный диванчик и стал расспрашивать мужа о том, что заставило его обратиться к помощи адвоката. По тому, как скрупулёзно он входил в каждую мелочь, как внимательно слушал ответы мужа и читал документы, принесённые им, я поняла, что наше дело в надёжных руках. И никто в мире не смог бы меня в этом разубедить.

В конце беседы с нами Сергей, смущаясь и краснея, как Ирина, уверил нас:

- Вы не беспокойтесь о том, что у меня ещё небольшой опыт работы. В университете у меня были прекрасные преподаватели. Так что, если возникнут с вашим делом затруднения, они меня проконсультируют.

Муж уверил его в том, что не испытывает никакого беспокойства по поводу того, что он молод.

- Некоторые специалисты полагаются только на свой многолетний опыт. Я же больше доверяю тому, у кого голова хорошо работает, - сказал он Сергею.

И я была совершенно с ним согласна.

Но когда дело дошло до обсуждения гонорара, Сергей назвал такую сумму, что мы с мужем в первую минуту подумали, что он над нами смеётся, настолько она была мала. Но молодой адвокат говорил совершенно серь­ёзно.

На обратном пути мы с мужем обсуждали то, как мы сможем его по-дружески отблагодарить, если он хорошо справится с нашим делом.

В парадной за разговором я вытащила из почтового ящика вместе с рекламными буклетами телеграмму. Из неё мы узнали, что к нам едет из Иркутска моя мама. Мы были так заняты своими делами, что не заглядывали в почтовый ящик целую неделю, и оказалось, что встречать её нам надо уже завтра в пять часов утра.

Нам очень хотелось пораньше лечь спать, ведь завтра нам предстояло встать очень рано, чтобы успеть встретить маму. Но тут, как на грех, явилась Алла.

- Спровадь её как-нибудь! - потихоньку попросил муж.

«Я бы рада, да только как это сделать?» - задалась я вопросом.

Алла увидела на столике в прихожей мамину теле­грамму.

- Так у тебя мама живёт в провинции? Я не знала, - торжествующе произнесла она, как будто бы узнала обо мне нечто компрометирующее.

- Иркутск - знаменитый сибирский город, - заступился за маму Юра.

- Да, да, конечно, - снисходительно согласилась Алла. - И долго она у вас будет жить?

- Галина Николаевна - человек занятой. Она редко у нас задерживается надолго, - ответил ей муж.

- К вашей радости, Юрий? - улыбнулась Алла, совершенно уверенная в его ответе.

Но муж её разочаровал.

- Я был бы рад, если бы она жила с нами. Моя тёща - редкий, деликатный и умный человек, - ответил он ей, и я знала, что муж не кривил душой.

Каждый раз, когда мама приезжала к нам, они с Юрой могли разговаривать часами, совершенно забывая о моём присутствии. Их интересовали все события, произошедшие в нашей стране и за рубежом. Погода, атмосферные явления, природные аномалии, достижения науки и техники, плохие хозяйственники в нашей стране и бессовестные финансисты за морем - всё входило в круг их обсуждений. Политикам всех рангов доставалось от них тоже. И это при том, что, встречаясь со своей матерью, муж лишь спрашивал её о здоровье и о том, не надо ли ей чего привезти. Я частенько обижалась на маму за то, что она уделяет мне гораздо меньше внимания, чем своему зятю.

Но Алла всего этого не знала и имела неловкость рассказать мужу анекдот о тёще. Анекдот был вполне безобидный и смешной, но муж не засмеялся, сухо попрощался с нашей соседкой и пошёл спать.

- Что это с ним? - недоумевала Алла.

Я постаралась замять это недоразумение и завела разговор о разгрузочных днях.

Вскоре Алла ушла к себе, дав мне по поводу «разгрузки» несколько ценных советов, совершенно мне не нужных, потому что я и без неё похудела настолько, что не знала, в чём мне ходить на работу: вся моя одежда висела на мне, как на вешалке.

Когда я вошла в спальню, муж отложил газету и сказал мне:

- Мила, я тебя очень прошу, не надо рассказывать твоей маме о том, что у нас приключилось. Она начнёт волноваться и вообще…

- Хорошо, я ей ничего не скажу, - пообещала я.

- Точно не расскажешь? - засомневался муж.

- Чтоб мне сдохнуть! - поклялась я.

...Назавтра, поёживаясь от утреннего тумана, мы стояли на платформе вокзала, глядя на медленно прибывающий поезд. Я пыталась спрятать краснеющий от лёгкого морозца нос в тёплый шарф. Юра посмотрел на меня и сказал:

- Ты уж приободрись как-нибудь! Иначе твоя мама сразу поймёт, что у нас проблемы.

Пассажиры гуськом выходили из вагона, и вот, наконец, показалась и мама - худощавая, невысокая, с обветренным лицом. Как и всегда, при ней был небольшой чемодан с вещами и огромная дорожная сумка с подарками для нас.

Я подбежала и обняла её.

- Здравствуй, родная! - целуя меня, мама внимательно посмотрела на меня, а потом на мужа.

- Юрочка, сынок, как я рада тебя видеть!

- И я очень рад вас видеть, Галина Николаевна!

Муж подхватил мамин багаж, и мы пошли к выходу из вокзала.

- Я сейчас такси поймаю, - сказал муж.

Но мама сразу отказалась от этой затеи.

- Лучше поедем на метро, - попросила она.

Мы быстро добрались до дома.

Муж позавтракал и уехал на работу.

Мама удивилась.

- Юра и по выходным работает? - спросила она.

- Да, они там вроде как новый объект сдают, - запинаясь, соврала я.

Мама приняла с дороги душ и стала разбирать свой багаж. Из сумки извлекался один подарок за другим. Я вновь почувствовала себя маленькой девочкой, которая дождалась приезда мамы из командировки и с нетерпением ожидает, что та ей привезла. Мама моих ожиданий не обманула и в этот раз. Всё, что она мне привезла, было как нельзя кстати. Она каким-то чудом всегда угадывала мои желания, хотя я очень редко её о чём-нибудь просила. Одарив меня, она вытащила какую-то коробку и сказала:

- Я не очень хорошо в этом разбираюсь, но надеюсь, что Юре это пригодится.

В коробке был новый ноутбук, и, как выяснилось позже, такой, о котором муж давно мечтал. Я обняла и поцеловала маму.

Мы сели завтракать. Рассказывая о том, как она решила вдруг приехать к нам и передавая приветы от наших друзей, мама как-то очень внимательно смотрела на меня. Я изо всех сил старалась показать ей, что в нашей жизни всё идёт своим чередом, но она просто спросила:

- Что у вас случилось?

Я забыла о своей страшной клятве и тут же рассказала ей обо всём, а потом спросила:

- А как ты догадалась, что у нас не всё в порядке?

- Уж слишком бодренькими вы мне показались на вокзале, - улыбнувшись, ответила мама. - Это в пять-то часов утра!

Муж пришёл с работы пораньше. За обедом мама сказала ему, что всё знает о наших бедах. Муж покосился на меня и, вздохнув, признался:

- Я так и знал! Разве ты можешь язык за зубами держать? А ещё клялась!

И опять, как это всегда случалось, мама и муж проговорили несколько часов о той напасти, которая свалилась на нас, почти что не замечая моего присутствия. Но я не обижалась. Я сидела и смотрела на двух самых дорогих для меня человек, уверенная в том, что мы вместе сможем одолеть любые беды.

Наша семейная идиллия была нарушена пришедшей соседкой. У Аллы не оказалось дома спичек. Я познакомила её с мамой. Мне было очень интересно наблюдать, как менялось выражение её лица, когда мама с ней заговорила. От снисходительного и даже насмешливого, когда она только вошла в квартиру: «Приехала тётка из глухомани!», до удивлённого и даже несколько смущённого. До этого момента я думала, что мою соседку ничто в этом мире смутить не может. Я дала ей спички, и она спешно ретировалась.

Обед как-то сам собой перешёл в ужин. Мама извлекла из сумки две бутылки с тёмной жидкостью и сказала:

- Не нравится мне, как вы оба выглядите. Вот попейте-ка сибирской настойки на травах и кореньях. Очень хорошо восстанавливает силы.

- На спирту? - сразу поинтересовался муж.

- На водке, - ответила мама.

- Вот видишь! - обратился муж ко мне. - Твоя мама - человек! Она водку по полу не разбрызгивает, а настаивает на ней травки всякие, полезные для здоровья.

И он тут же наябедничал маме о моих тщетных попытках избавить наш дом от негативной энергии. Мама огляделась вокруг и, покачав головой, сказала:

- Да я уж вижу! Кругом китайские божки. По-моему, доченька, тебе срочно нужен миссионер!

Мама никогда не была особенно хорошей кулинаркой. Но каждый день к нашему приходу на плите уже стояла кастрюля с супом и какая-нибудь каша, котлеты или жареная рыба. Мне нравилось всё, что готовила мама, о диете я даже не вспоминала. А муж, всегда любивший простую, сытную пищу, стал, наконец-то, нормально есть, несмотря на все неприятности, свалившиеся на него.

Алла, заглянув к нам однажды вечером, оглядела стол, на котором стояли тарелки с пшённой кашей, пробормотала с усмешкой: «Щи да каша - пища наша!» Мама смутилась и после её ухода стала перед нами извиняться:

- Ребятки, я разносолов-то готовить не умею. Действительно, надоели вам, наверное, и каши, и щи?

Но муж сразу её успокоил:

- Галина Николаевна! Я о такой еде давно мечтал. Когда-то и ваша дочка супы да каши готовила, а потом со своей диетой готова была меня головастиками кормить. Так что ваш приезд - моё спасение.

Я не обиделась на его замечание. Если бы не мысли о том, чем закончится история с финансовыми нарушениями в компании мужа, я была бы совершенно счастлива. Присутствие мамы внесло в нашу жизнь умиротворение и покой, но ненадолго. В один из вечеров муж пришёл с работы с таким бледным лицом, что мама тайком положила под язык таблетку валидола.

- Что с ним? Пойди спроси, что стряслось? - шёпотом попросила она меня.

Но на все мои расспросы муж отвечал одно: «Да всё нормально! Бледный? Так это я по дороге шаурму съел, теперь с желудком что-то неладно».

Мама дала ему выпить своей чудодейственной настоечки, и щёки у Юры порозовели. Но я слишком хорошо знала своего мужа, чтобы поверить в эту сказку. Ночью я не давала ему заснуть до тех пор, пока он не сдался.

- Хорошо, расскажу, в чём дело, только ты Галине Николаевне ничего не говори, - попросил он.

- Да чтоб мне…- начала было я, но муж бросил на меня такой взгляд, что я просто пообещала: - На этот раз - ни слова!

- Понимаешь, нам сообщили, что на Кипре нашли Сибирцева. Мёртвым. Местные власти предполагают, что он в пьяном виде выпал из окна отеля, в котором жил. Но, понимаешь, такого быть не может, потому что Сибирцев вообще не пил. У него была больная печень.

- Его убили? - спросила я и почувствовала, что у меня трясутся губы.

- Вероятнее всего, - ответил муж.

Первой моей мыслью было то, что следующим может оказаться муж. Но Юра, поняв, о чём я подумала, попытался меня разубедить:

- Обо мне не беспокойся! И Сибирцев, и погибший прораб были запутаны в денежные аферы, они много знали и были кому-то опасны. Я не знаю ничего, и, следовательно, мне нечего бояться.

Не могу сказать, что такое объяснение показалось мне убедительным, тем более что муж предложил мне:

- Мила, постарайся уговорить Галину Николаевну вернуться домой. И сама с ней уезжай.

- Об этом не может быть и речи! Я не уеду! - ответила я ему так резко, как, пожалуй, никогда ещё с ним не говорила.

Юрий понял, что спорить со мной было бесполезно.

- Тогда хотя бы возьми отпуск, и сидите с мамой дома. Продукты я принесу. Никого постороннего в квартиру не пускайте, прежде чем открыть дверь, смотрите в глазок.

Утром я сказала маме, что собираюсь взять отпуск. Мама решила пойти со мной на работу.

- Хоть посмотрю, где ты трудишься, - сказала она мне.

Я согласилась с радостью, потому что боялась оставить ей одну дома.

В офис мы пришли раньше всех. Пока я рассказывала маме о том, чем занимается наше агентство, подошли наши сотрудницы. Все вежливо поздоровались с мамой. Но Инессе этого было мало. Она сразу же спросила, откуда мама приехала, работает ли она или уже на пенсии.

Мама объяснила, что приехала из Иркутска.

- Я ещё работаю, - просто сказала она. - Вот только «полевые» работы мне уже не по силам.

По тому, как Инесса скривила губы, я поняла, что она подумала: «Всё ясно - колхоз!» И она отвернулась от нас, занявшись своей причёской.

Наконец-то пришёл Пётр Евгеньевич. Сперва он принял маму за посетительницу и справился, что именно она хочет приобрести или продать. Но, узнав, что это моя мама, он улыбнулся и совершенно неожиданно для меня сказал:

- Очень рад познакомиться с мамой моей лучшей сотрудницы!

Инесса и Зинаида Ивановна после его слов злобно уставились на меня.

- А я хочу поблагодарить вас за то, что вы оказали моей дочери и зятю помощь в трудную минуту, - в свою очередь поблагодарила Петра Евгеньевича мама.

- Людмила Петровна говорила, что вы живёте в Ир­кутске.

- Сейчас я почти что всё время провожу на даче под Иркутском, - сказала мама.

- Я давно хотел поездить по Сибири. Говорят, там у вас сказочно красивые места есть?

- Конечно! Обязательно приезжайте в гости! У меня дача в прекрасной деревеньке, настоящая русская банька есть, рядом река, лес. Воздух чистейший! Я каждый день покупаю парное молоко, творог. И люди там живут замечательные, душевные.

И тут выступила Инесса:

- Я, знаете ли, предпочитаю отдыхать в интеллигентном обществе! - оглядев присутствующих победным взглядом, сообщила она. - Деревенская экзотика, извините, с пьяными мужиками и бабами в фуфайках - не по мне!

Я почувствовала, как кровь прилила у меня к вискам. Мне хотелось только одного: подойти к Инессе и дать ей по физиономии, но неожиданно заговорил Пётр Евгеньевич:

- Это на египетских пляжах ты наслаждаешься интеллигентным обществом? Или в турецкой бане? Помолчала бы ты, Инесса!

Отмахнувшись от Инессы, как от назойливой мухи, он стал расспрашивать маму о том, где надо побывать в Сибири в первую очередь. И мама своим негромким голосом спокойно и обстоятельно прочла всем нам лекцию о богатстве и красотах сибирского края.

Я было испугалась, что научные выкладки о состоянии природных ресурсов и ландшафтах Сибирского региона быстро наскучат, но все, исключая Инессу, слушали маму со вниманием, а Пётр Евгеньевич, когда мама закончила говорить, вдруг сказал:

- Да, сейчас редко можно услышать, чтобы человек так просто и доходчиво объяснял трудные научные проблемы. Помню, в институте я засыпал на лекциях одного нашего преподавателя, едва только он начинал говорить.

Он хотел ещё о чём-то спросить маму, но в офис вошёл посетитель. Мама спохватилась:

- Разболталась я, мешаю вам работать!

- Что вы, что вы! Я просто счастлив, что повстречал такого знатока, - успокоил её Пётр Евгеньевич и, извинившись перед ней, попросил посетителя пройти в его кабинет.

Мама обратилась ко мне:

- Тут недалеко я увидела большой книжный магазин. Я схожу туда, а потом вернусь к тебе.

И она ушла. Инесса промямлила:

- Так кто у тебя мама?

- Мама - геолог, доктор наук, профессор, - ответила я не без злорадства.

- А почему она тогда про поле упомянула?

- Она не о поле, на котором капусту растят, говорила, а о геологоразведке. Ей сейчас трудно выезжать в экспедиции. Здоровье подводит.

- Понятно, понятно… - протянула Инесса очень недовольным тоном.

...Вечером мы возвращались с мамой домой. Я несла её сумку, полную купленных книг. Мама была в восторге:

- Какой богатый выбор! В Иркутске, конечно, тоже много книг в продаже, но с вашими магазинами не сравнить.

Мои мысли были совершенно о другом.

- Мама, ты прости меня за то, что я не заступилась за тебя перед этой гадиной Инессой. Меня как будто заклинило!

- Ну и выражения у тебя! - засмеялась мама. - Доченька, я видела, что ты готова была за меня пуститься врукопашную. И очень рада тому, что ты сумела сдержать свои эмоции. Иначе об интеллигентности, за которую так ратовала твоя сослуживица, не могло бы быть и речи.

Несмотря на то, что мама не обиделась на меня из-за выходки Инессы, я чувствовала себя перед ней виноватой и раскаялась перед ней сразу во всех грехах.

- Мама, я тебе еще не всё рассказала, - призналась я ей и поведала о том, о чём муж так просил меня молчать.

/Глава 8

- Нет! Ну что-нибудь тебе по секрету сказать можно?! - кричал муж, размахивая руками перед моим носом, после того, как узнал о том, что я рассказала маме о гибели Сибирцева. - Ты мать зачем напугала?

Мама пыталась его урезонить:

- Юрочка, сынок, я совершенно не напугана! Просто буду осторожнее. А так я могла и дверь кому-нибудь чужому открыть. Я ведь ваших друзей и знакомых в лицо не знаю.

- Вот, вот, - обрадовалась я, - мама правильно говорит.

- Ох, - муж схватился обеими руками за голову, - ну что мне с вами делать?

- Поужинать, - предложила мама.

Юра рассмеялся.

- Пошли! Больше мне ничего не остаётся.

...На следующий день, несмотря на решение как можно меньше выходить на улицу, мы с мамой всё-таки выбрались из дому. Мама со дня своего приезда частенько посматривала на ряды китайских божков, расставленных мною по всей квартире, на «музыку ветра», мелодично позванивавшую, когда Юра задевал её головой, на колокольчики, висящие повсюду, и на красные нитки, которыми были обмотаны все водопроводные трубы.

- Милочка! Конечно, ничего страшного в твоём увлечении китайской культурой нет. Но пойми меня правильно, странно видеть в русской семье обилие восточных божков, при том что в доме нет ни одной православной иконы. Давай съездим в церковь.

- Мама, да я ни одной молитвы не знаю. Что я там делать буду? - удивилась я такому неожиданному предложению. - Да и ты, по-моему, раньше в церковь не ходила?

- А теперь хожу! И даже вспомнила молитву, которой меня бабушка учила. Я и тебя научу. Поехали!

Я нехотя согласилась.

Мы поехали на окраину города, где стояла маленькая старая церквушка, почти что вросшая в землю. Накинув платки на головы, мы вошли под её свод. Мама пошла покупать свечи, а я стояла посреди церкви. Мимо меня проходили люди, ставили свои свечки, крестились на потемневшие от времени лики святых, вполголоса молились. Какая-то старушка в чёрном платке собирала свечные огарки и тёрла подсвечники тряпочкой. Постепенно я почувствовала какое-то странное умиротворение. Вдруг куда-то ушли все тревоги, обиды последних дней, на сердце стало легко и спокойно.

Мама дала мне в руку свечку.

Я поставила её к лику Богородицы и вдруг стала молиться. Я молилась своими словами. Я просила Божью Матерь охранить моего мужа, послать здоровья и долгие года жизни маме. Слова моей молитвы лились сами собой, без всякого усилия, как будто бы я была с детства приучена ходить в церковь и молиться. «Как, оказывается, всё просто! - думала я, вглядываясь в лики святых. - Не надо ничего выдумывать, метаться в поисках неведомых божков и ждать от них помощи. Достаточно прийти в церковь и просто постоять там, очистив свою голову и душу от страхов и суеты!»

Мы с мамой долго выбирали икону и решили купить ту, которая называлась «Минуй меня чаша сия». Когда мы шли к выходу, мне вдруг вспомнились слова нашего «друга»: «Надо ухватить Бога за бороду!», и я ясно поняла, что это у него, удачливого Германа, что-то в жизни пошло не так, как надо. И расплата за желание ухватить самого Бога за бороду придёт неминуемо.

Когда мы с мамой приехали домой, муж уже ждал нас и начал было ругать обеих, но, услыхав, что мы ездили в церковь, обрадовался. Меня это удивило, раньше я считала, что он абсолютно равнодушен к религии.

Вечер прошел за разговорами, муж был в прекрасном настроении, но, когда мы ложились спать, он неожиданно сказал мне:

- Ты знаешь, у меня такое впечатление, что за мной кто-то следит.

Мне от этих слов стало не по себе.

- Бандиты? - сразу предположила я.

- Не похоже. Да, может быть, мне это показалось, - с сомнением в голосе ответил муж.

Я постаралась как можно беспечнее сказать ему:

- Это у тебя, наверное, от нервов.

Но заснуть в эту ночь я так и не смогла...

Муж ушёл утром на работу, а я не находила себе места. «А вдруг за Юрой охотятся бандиты, которые уже убили двух человек?» - думала я. Я подходила к двери и прислушивалась, не шумит ли кто на лестничной площадке, поминутно выглядывала в окно и вздрагивала от любого телефонного звонка. Конечно, такое поведение не могло укрыться от глаз мамы. Она долго молча смотрела на мои метания, а потом спросила:

- Ты ждёшь кого-то?

- Нет.

- Но тогда почему ты всё время выглядываешь в окно и подходишь к двери?

- Да так, как-то неспокойно на душе.

В этот раз я решила ни при каких обстоятельствах ничего не рассказывать маме. Я пыталась успокоить сама себя, бесконечно повторяя про себя, что Юре ничего не грозит. Как ни странно, на этот раз самовнушение подействовало. К тому времени, когда муж должен был прийти с работы, я совершенно успокоилась и занялась домашними делами. «Нечего придумывать себе детективные страсти!» - решила я.

Но я заметила, что теперь мама стала беспокойно ходить из угла в угол и заглядывать в окна.

Ужин был готов, и я расставляла на столе тарелки, когда мама, сидевшая около окна, сказала мне:

- А вот и Юрочка идёт!

Я выглянула в окно, увидела мужа, подходившего к парадной, и пошла открывать ему дверь. Слышно было, как открылась железная дверь внизу, как он открыл почтовый ящик и стал подниматься по лестнице. Я стояла у распахнутой двери, когда Юра поднялся на нашу лестничную клетку, улыбнулся, увидев меня, и стал вытирать ноги об половичок, лежащий у двери. С верхнего этажа спускался какой-то молодой человек в чёрной куртке и вязаной шапке, натянутой по самые брови. В какую-то долю секунды он оказался около Юры, и в его руке блеснуло лезвие ножа. Я не успела даже закричать, как на человека с ножом навалились неизвестно откуда взявшиеся двое в штатском. Они мгновенно скрутили человеку с ножом руки и надели на него наручники. У меня потемнело в глазах...

...В себя я пришла уже на диване в комнате. Около меня сидела мама и водила у меня под носом ваткой с нашатырём. За столом сидел человек в милицейской форме и что-то писал. Другой милиционер разговаривал с мужем.

- Ваш адвокат явно ошибся в выборе профессии, - говорил он. - Ему не в адвокатуру, а к нам в следственный отдел прямая дорога. Это он раскопал, кто заказал убийство вашего прораба, и сообщил нам. Ну, а мы уж проследили за ним и вышли на киллера.

- Но за мной следил не этот тип с ножом, - сказал муж.

- Этот тип за вами тоже следил, но заметили вы нашего сотрудника, обеспечивавшего вашу безопасность. Вообще, должен вам сказать, что вас запутали в такую скверную историю, что вы чудом остались живы.

После этих слов милиционера мне снова стало худо.

/Глав 9

Я лежала в постели, около меня суетился муж, мама приносила мне то чашечку чая, то шоколадку, то бутерброд с красной рыбой. Все неприятности, страхи, опасения за жизнь мужа - всё было позади! Я блаженствовала, несмотря на то, что врач «скорой помощи», которую ко мне пришлось вызвать после нападения на мужа, обнаружил, что у меня высокое давление, и посоветовал мне полежать денёк-другой. Всё-таки как приятно ничего не делать и знать при этом, что тебя любят, о тебе беспокоятся, тобою дорожат!

Но я человек совестливый. Долго и без всякой видимой причины валяться в постели я не смогла. Через пару дней мы с мамой уже вместе выходили за покупками, посетили любимые мамины музеи и просто побродили по городу, тем более что мама стала собираться домой. Как я ни уговаривала её побыть у нас ещё немного, она не согла­шалась.

- Пойми, доченька, меня мои аспиранты ждут. Один через месяц выходит на защиту, я должна быть рядом! - оправдывалась она передо мной.

- Вечно какой-нибудь лоботряс на твою шею навяжется, - обиделась я.

- Что ты?! В этот раз у меня исключительно способные аспиранты! - уверила меня, как всегда, мама.

Юра, так же как я, отчаявшись уговорить её остаться ещё хотя бы ненадолго, заказал маме обратный билет. Дня за три до её отъезда за обедом муж вдруг сказал маме:

- А я на вас, Галина Николаевна, в обиде.

- За что же это, сынок? - удивилась мама.

- За то, что вы ни разу не сделали пельменей - настоящих сибирских! У Милы они плохо получаются.

Это была истинная правда. Сколько ни учила меня мама делать пельмени, у меня ничего не получалось. То тесто оказывалось слишком жёстким, то пельмени разваливались прямо в кастрюле, то я умудрялась пересолить фарш.

Мама рассмеялась.

- Ну, Юрочка, у меня время ещё есть. Я перед тобой реабилитируюсь!

На следующий день мама колдовала на кухне. Мне она доверила лишь перемолоть в мясорубке мясо, всё остальное она делала сама, но только до прихода Юры. Увидев, что дело приготовления его любимого блюда в самом разгаре, он облачился в мой фартук и уселся за стол лепить пельмени. У него это, конечно, получалось не так ловко, как у мамы, но он очень старался.

Единственно, чего мама не умела, так это делать мало пельменей. На этот раз их количество перевалило за сто. Оглядывая плоды своих трудов, мама и муж остались очень довольны.

- А не пригласить ли нам кого-нибудь? - предложила мама. - Хотя бы твою соседку. Пусть попробует сибирских пельменей.

Муж нехотя согласился.

Алла прибежала по первому зову.

Горяченькие пельмешки, политые сметаной, были просто объеденье! Наша трапеза затянулась надолго. Первой сдалась мама:

- Ох, я, кажется, объелась!

Второй была я:

- Всё, больше не могу, иначе лопну!

Но муж всё никак не мог наесться. Вытирая пот со лба, он стыдил нас:

- Тоже мне, едоки! И чего таких за стол сажать? Проглотили по пельмененке и сыты!

Его в шутку сказанные слова были тут же приняты Аллой на вооружение.

- Мне так и надо было сделать, - с запоздалым раскаянием сообщила она. - Это такая тяжёлая, неудобоваримая пища! Неужели в Сибири до сих пор их постоянно едят?

Муж бросил на меня взгляд, ясно говоривший: «Ну, вот - пригласили!» Мама удивлённо спросила:

- А почему бы их не есть?

Было очень опрометчиво задавать Алле такие вопросы, но мама этого не знала. На нашу соседку снизошло вдохновение. Перед ней была аудитория, которую надо было срочно просветить.

- Понимаете, - начала она свою лекцию, - сочетание жиров и углеводов - губительно для нашего организма! Варёное тесто! Фарш, в котором, конечно же, есть и свинина! Это просто катастрофа! Вы знаете, сколько здесь калорий?

- Нет, - растерянно призналась мама.

Алла хотела сообщить нам убийственную цифру, но тут муж поднялся из-за стола со своей тарелкой в руках и, сказав: «Я не собираюсь портить себе аппетит подсчётом калорий!», ушёл доедать свои пельмени в комнату. Но смутить Аллу было трудно. Обращаясь к маме, она изрекла:

- Мы всю жизнь питались неправильно!

Моя мама считала, что любого человека надо выслушать. Она облокотилась на стол и проговорила:

- Да что вы говорите?

Поняв, что перед ней благодарный слушатель, Алла начала:

- Разумеется! Мы всегда ели мясо с картошкой. Разве так можно?! Мясо можно есть только с овощами!

- Но ведь картошка тоже овощ, - очень удивилась мама.

- Конечно овощ, - поправилась Алла, - но только очень вредный овощ!

- Надо же, никогда бы не подумала, - вздохнула мама. - Но чем же он так плох?

- Как чем? В нём крахмал, сахара… ну и прочее. Мясо надо есть с брюссельской капустой, если его вообще надо есть. Давно пора переходить на рыбу. Поймите, мясо - это первый враг человечества! А уж о пирогах с мясом, о тех же пельменях, о голубцах, жарком с картофелем - об этом надо забыть навсегда. Дикость набивать себе живот белками и углеводами.

- Простите, Алла, - не выдержала и прервала её вдохновенную речь мама, - но чем же тогда его, как вы выразились, набивать?

- Рис, бобовые, зелень, фрукты и овощи - вот рацион цивилизованного человека!

- Не могу с вами не согласиться, - кивнула мама. - Перечисленные вами продукты чрезвычайно полезны. Но это рацион человека, живущего, скорее всего, в Средиземноморье. Мягкий климат, обилие зелени и фруктов круглый год позволяют там жителям питаться лёгкой, малокалорийной пищей.

- Ерунда! Мы просто привыкли к грубой пище. Ну, кто, кроме нас, квасит капусту? Или огурцы солит? Бескультурье, да и только!

- Вы как-то очень уж враждебно относитесь к русской кухне. А она ведь в мире славилась всегда, - попыталась защитить нашу кухню мама.

- Да над нашей кухней весь мир потешается! - возразила ей Алла. - Попробуйте где-нибудь упомянуть пресловутый борщ, вас же засмеют!

Даже мамино терпение было не безгранично.

- Мне как-то не приходилось за границей вести разговор о борще. Приезжающих к нам в институт иностранных гостей борщом мы тоже не кормим. Это еда домашняя. Но всё остальное: и пироги, и солёные грибочки, и блины - они едят с удовольствием, - возразила она Алле.

Алла молча уставилась на маму. «Красноречие заело» - подумала я. Но Алла быстро нашлась:

- Это для них экзотика! А приедут домой и будут рассказывать всем о том, как они страдали в России от несварения желудка!

- Разве что объедятся надармовщину! - ответил ей пришедший на кухню с пустой тарелкой муж.

Странное дело, Алла никогда не возражала мужу, как бы грубо он ей ни возражал. И в этот раз она только захихикала. Мама постаралась переменить тему, предложив попить чаю, но Алла отказалась и заторопилась домой.

- И как ты её только терпишь? - в который раз спросил меня муж, закрывая за ней дверь.

- Ну, ведь соседка… - неопределённо ответила я.

Мама рассмеялась:

- Интересная особа! У неё на всё найдётся ответ. Вот только хотела бы я знать, чем она-то питается? Вид у неё явно нездоровый. Цвет лица какой-то серый, и веки покрасневшие.

«А действительно, чем?» - задалась я вопросом.

Приходя к ней, я никогда не видела у неё на столе никакой еды. С сумкой, полной продуктов, я её тоже ни разу не встречала. Меня она ничем не угощала. Разве что пространными рассуждениями о том, что надо есть.

- Чем она питается, я, по правде говоря, не знаю, - призналась я маме, - но вот то, что у неё нет проблем с лишним весом, в отличие от меня, - это я знаю точно.

- Но у тебя их тоже нет, - удивилась мама.

- Есть, мама, есть! - вздохнув, возразила я ей.

/Глава 10

В день отъезда мама с утра отправилась по магазинам. «Мне ещё надо кое-что купить», - сказала она мне. Время шло, а она всё не возвращалась. Мы с мужем начали уже беспокоиться, но вскоре мама, очень довольная, вернулась.

- Наконец-то я нашла в одном маленьком магазинчике настоящую «арабику»! Я и вам купила два пакета.

- Не надо «арабики»! - в два голоса отказались мы.

Мама очень удивилась и спросила:

- Почему? Это прекрасный кофе!

Она долго смеялась, когда мы рассказали ей историю о разлитом по ветровому стеклу кофе с сомнительным запахом. Но когда мама открыла пакет с кофейными зёрнами, у нас с Юрой потекли слюнки - пряный, сладковато-ванильный аромат настоящей «арабики» очаровывал.

Пришло время ехать на вокзал. На этот раз Юра, несмотря на возражения мамы, вызвал такси. В ожидании машины мы сидели в комнате, когда раздался телефонный звонок. «А вот и такси!» - решили мы. Но оказалось, что это звонили мужу с работы.

- Вот незадача! - сказал он, вешая трубку. - Меня срочно вызывают к начальству.

- Не беспокойся, Юрочка! Мы с Милой и одни прекрасно доберёмся, - успокоила его мама.

- Конечно, - подтвердила я, но почувствовала какое-то беспокойство.

«Что там опять стряслось?» - думала я, когда мы с мамой ехали в такси на вокзал.

Поезд подали рано, мы уложили мамины вещи в купе и вышли с ней на перрон. Каждый раз, расставаясь с мамой, я чувствовала себя маленькой девочкой, которая остаётся одна.

- Мама, по-моему, тебе всё-таки надо переехать к нам. Ну что ты там одна будешь делать? Что хорошего в одиночестве? Ведь тебя в любой вуз и здесь с распростёртыми объятиями примут!

- Во-первых, мне не дают соскучиться студенты и аспиранты. И к своему институту я привыкла - это мой дом родной! Подожди, вот стану совсем дряхлой, тогда и переберусь к вам поближе.

- Ты никогда дряхлой не будешь! - уверенно сказала я.

Мама рассмеялась.

- Когда занимаешься любимым делом, нет времени думать о старости, хотя никому от неё не уйти.

- Ты, наверное, и не отдыхаешь совсем?

- Что ты, конечно отдыхаю! Когда устаю, еду на дачу. Там так хорошо - тихо, нет никого. От людей ведь тоже устаёшь, хочется иногда уединиться. Понимаешь, Милочка, одиночество чаще всего бывает вынужденным, а вот уеди­нение, наоборот, добровольным. Надо уметь переносить одиночество. А уединение необходимо время от времени, чтобы привести в порядок свои мысли.

Как и всегда, мама всё «разложила по полочкам», возразить было нечего.

- Ладно, буду дожидаться твоей дряхлости, - грустно пообещала я.

Мама помолчала, а потом сказала:

- Знаешь, доченька, ты не очень прислушивайся к советам своей премудрой соседки. Её послушаешь, так надо одной брюквой питаться. На одних овощах далеко не уедешь. Я знала несколько вегетарианцев. Это были хорошие, умные люди, но их пристрастие к овощам стоило им здоровья, а одному и жизни. Он, понимаешь, заболел. И болезнь-то не смертельная была, но он настолько ослаб от своего вегетарианства, что организм уже не смог бороться с инфекцией.

- Мама, но я толстею, - возразила ей я. - Вот ты - ешь что хочешь, а вес не набираешь.

- Ты, конечно, не в мою породу пошла, - согласилась мама. - У меня в роду все тощие были, ты знаешь. А ты пошла в родню отца. Помнишь свою бабушку?

- Ещё бы! Не обхватить было, - с ужасом припомнила я.

- Но она дожила до девяноста двух лет и на моей памяти ни разу ничем не болела. А твоя прабабушка умерла в сто два года. У них все были толстыми, а жили долго. Да и отец твой, сама знаешь, был плотного телосложения, но здоровью его можно было только позавидовать. И он прожил бы долго, если бы не тот несчастный случай.

Мне и без того было грустно провожать маму, а уж после воспоминания о папе стало совсем невмоготу. Я чуть было не расплакалась, но тут объявили об отправлении маминого поезда.

Я долго махала рукой вслед поезду, уносящему маму так далеко от меня. Потом, хлюпая носом, побрела к метро.

«Интересно, Юра уже вернулся или еще на работе?» - думала я, подходя к дому.

Около нашей парадной стояла скамеечка, на ней в любую погоду сидели три или четыре старушки, жившие по-соседству. В этот раз было так же - старушки сидели и оживлённо что-то обсуждали. Я прислушалась.

- Слыхали? У Людмилы-то из пятьдесят второй муж бандитом оказался!

- Да ну!

- Точно! Одного из его банды на днях оперативники скрутили прямо перед их дверью. Сама видела, как его из дому в наручниках выводили.

- А его-то, мужа Людкиного, почему не загребли?

- Да откупился! Известное дело.

- Надо же! А с виду приличная пара.

- Да, не верь глазам своим!

На улице уже стемнело, я прошла за спинами сплетниц незамеченной, утешая себя народной мудростью, вроде той, что «на каждый роток не накинешь платок» и «собака лает - караван идёт». Но на душе опять стало скверно. «Почему мужа снова вызвали на работу во внеурочное время? И что начальству снова от него надо?» - думала я.

Я поднялась на свой этаж и доставала из сумки ключи, когда дверь мне открыл муж. Его вид сразу развеял все мои сомнения. Юра просто сиял от радости.

- Проходи! - скомандовал он, сняв с меня пальто.

Муж провёл меня на кухню. Я взглянула на накрытый стол - он ломился от деликатесов. Посередине стола стояла ваза с розами и те две свечки, которые я купила, когда надумала поразить Юру интимным ужином. «Похоже, ему это удалось лучше меня», - подумала я.

- В честь чего праздник? - спросила я.

- В честь моего повышения по службе! - торжествующе ответил Юра.

- Ура! - обрадовалась я, но все же поинтересовалась: - А не слишком ли роскошно мы это событие отмечаем? Тут всяких вкусностей на половину твоей зарплаты, не меньше.

- Старушка, не думай больше о деньгах! - уверенно ответил мне муж и назвал сумму, которую он теперь будет получать в новой должности.

Я не верила своим ушам. Ведь совсем ещё недавно речь шла лишь о том, как мужу избежать суда и незаслуженного наказания. Я попросила его рассказать, как мы дошли до жизни такой, но Юра налил вина в бокалы и сказал:

- Сначала выпьем за избавление от наших напастей и закусим, а уж потом я тебе расскажу всё подробно.

Так мы и сделали. Я давно не позволяла себе так объедаться, но могу сказать совершенно честно, что в этот вечер я не задумывалась о диетическом питании.

После ужина, лёжа на диване, Юра долго рассказывал мне о том, как высокое начальство в его фирме провело своё собственное расследование случившегося и выяснило, что он оказался единственным человеком, который не замарал себя участием в тёмных делишках, творившихся в их организации. Муж подробно рассказывал мне о том, какие преимущества, помимо высокого заработка, даёт ему новая должность, но всё это касалось производственных дел, в которых я ровным счётом ничего не понимала, и потому только согласно кивала головой и в душе радовалась тому, чему он сам радовался, как ребёнок.

Но даже радость может утомить. Мы уже собирались ложиться спать, когда муж, зевая, сказал:

- Да, чуть не забыл. Мне теперь полагается персональная машина и личный водитель. Так что я был прав, когда отказывался покупать нам машину.

Вот это была новость!

- Что ж ты о главном-то молчал?! - я чуть не прыгала от радости, услышав такое.

- И вот ещё что - давай пригласим Сергея, его сестру и её дочку к нам на дачу в эти выходные. Пусть свежим воздухом подышат, шашлычков нажарим. Сейчас на даче хорошо, ты же знаешь. Хоть чем-то отблагодарим хороших людей за помощь.

- Да с удовольствием! Завтра же Ирину и приглашу, а она брату скажет, - ответила я.

Муж заснул, едва его голова коснулась подушки. Я же так и не смогла сомкнуть глаз: картины новой прекрасной, беззаботной жизни представали перед моим внутренним взором, отгоняя сон...

Утром мне пришлось протирать лицо кусочками льда из морозилки для того, чтобы следы бессонной ночи не так бросались в глаза. Я торопилась, чтобы не опоздать на работу, но Юра меня успокоил:

- Не переживай, я подброшу тебя до работы! Скоро машина придёт.

В этот день я вместе с мужем вышла из дома с видом королевы, выходящей из Букингемского дворца. Было ещё темно, но я знала, что хотя бы одна из наших всезнающих старушек не спит в этот час и расскажет остальным о том, что видела.

Новенькая иномарка уже стояла у парадной. Водителем оказался приятный молодой человек, распахнувший передо мной дверцу машины. Это был час моего триумфа!

/Глава 11

Я попросила мужа остановить машину за квартал от моего офиса. Поражать моих сослуживиц выходом из служебной иномарки мужа не входило в мои планы. Но это оказалось ошибкой. В тот момент, когда водитель открывал для меня дверцу машины, мимо проходила неизвестно откуда взявшаяся Инесса. Увидев меня выходящей из машины, она сперва явно не поверила своим глазам. Но, убедившись в том, что это я, она замерла на месте с отвисшей челюстью. На моё приветствие Инесса не ответила, она лишь кивнула головой и пошла, не оглядываясь, впереди меня. В офисе она бросила на меня злобный взгляд, но промолчала. Она молчала до самого обеда, что было ей совершенно не свойственно. Даже её верная по­друга Зинаида Ивановна поглядывала на неё с недоумением.

Инесса любила быть в центре внимания. Из любой мелочи в своей жизни она умела сделать целое событие. Она могла половину рабочего дня рассказывать нам о том, как занозила палец и с какими мучениями эту занозу вынимала. Её отдых в Египте превратился для всех нас в сущий кошмар, так как её лекции об этой «загадочной и экзотической» стране нам пришлось выслушивать с лета до новогодних праздников. Причем любое событие, произошедшее в Египте, как в наши дни, так и в доисторическую эпоху, преподносилось Инессой так, как будто мы впервые слышим об этой стране. В её просветительские лекции входили сведения о пирамидах, о шведском столе в отеле, где она останавливалась, о реке Нил, очень мутной, о Тутанхамоне, о том, как выглядят египтяне, о сфинксах, которые не произвели на неё никакого впечатления, и о том, что на базаре в Каире можно купить всё что угодно.

«Расплатой» за её двухдневную поездку во Францию были желудочные колики, которыми страдал в течение дня весь наш дружный коллектив, не посмевший отказаться от приготовленного ею «настоящего» парижского лукового супа.

Я давно уже не ходила обедать в соседнее кафе. Мы оставались вместе с Ириной в офисе, пили чай с принесёнными из дома бутербродами и таким образом имели возможность спокойно поговорить. Вот и на этот раз я воспользовалась случаем, когда наши дамы отправились обедать, и рассказала Ирине о том, что муж получил повышение по службе, и пригласила её с братом и дочкой отметить это событие у нас на даче.

- Мы пытались отблагодарить Сергея деньгами, но он нас прогнал и сказал, что и слышать не хочет ни о каких деньгах. Надеюсь, он на нас не обиделся?

- Нет, конечно! Мы с удовольствием приедем к вам, - пообещала Ирина. - Ты только расскажи, как нам добраться до вашей дачи.

И тут я рассказала ей о том, что муж теперь имеет право в любое время пользоваться служебной машиной и отвезёт нас всех на дачу, и о том, что сегодня он довёз меня до работы и о том, как неожиданно мне за квартал от офиса повстречалась Инесса.

Ирина рассмеялась:

- Теперь все становится ясно! Меня сегодня удивляло её поведение. Она с самого утра помалкивала и выжидающе на тебя поглядывала. Вдруг ты начнёшь хвастаться тем, что тебя на работу привозит личный шофёр, и привлечёшь внимание к себе. Быть второй явно не в характере нашей Инессы. Нас ожидает очередная сенсация!

И она не ошиблась. К концу рабочего дня в офис пришёл муж Инессы, скромный, застенчивый человек, совсем не похожий на свою напористую жену. Но, несмотря на это, его знал почти что весь город. Михаил Ефимович был ветеринаром. Но не просто ветеринаром, а очень хорошим ветеринаром. Он одинаково старательно лечил и котёнка, которого дети нашли в подвале, и элитного дога, увешенного медалями с различных выставок. Изредка он заходил за своей женой и терпеливо дожидался конца рабочего дня. Вот и сегодня он присел на стул и стал рассматривать висящие на стене плакаты.

Инесса откашлялась, окинула всех взглядом, призывая к вниманию, встала и произнесла:

- Придётся вам с недельку обходиться без меня!

- Что такое? - забеспокоилась Зинаида Ивановна. - Ты куда-то уезжаешь?

- Нет. Я ложусь на пластическую операцию, - сообщила она нам сногсшибательную новость.

Мы решили, что она хочет избавиться от излишков жировых отложений в области бёдер, попросту называемых «галифе», так как ни диеты, ни занятия на велотренажёре, ни йога ей в этом не помогали. Но оказалось, что речь идёт о более серьезной операции - о круговой подтяжке лица.

Михаил Ефимович, сидя в уголке, тоскливо слушал разглагольствования своей жены об опасностях и достоинствах «подтяжки» и о том, что «никаких денег не жалко для того, чтобы операцию делал знаменитый хирург». По виду Ефимовича было видно, что денег ему всё-таки было жалко...

...В пятницу вечером мы с мужем заехали за Ириной и её дочкой Катенькой к ним домой и покатили на дачу. На выезде из города к нам присоединился Сергей на своём «Жигулёнке».

Мы мчались по заснеженной дороге под тускло горящими фонарями, весело болтая о всяких пустяках, а я вдруг вспомнила, как мы совсем ещё недавно ехали по той же дороге с Германом и Анастасией Филипповной, и настроение у нас было совсем другое. И тут Юра, будто бы угадав мои мысли, обернулся ко мне и сказал:

- Знаешь, мне сегодня один мой знакомый сказал, что Герман возглавил ту фирму, в которой он работал. Получил, наконец-то, по заслугам.

Меня эта новость, мягко говоря, не обрадовала, но говорить об этом при Ирине и Кате я не стала и промолчала. Лишь спустя некоторое время мне подумалось: «Странно, но в голосе Юры, когда он сообщал мне эту новость, явно прозвучало злорадство. Почему бы это?».

Мы подъехали к нашему дому часам к одиннадцати, но наша соседка по дачному участку ещё не спала. Она тут же вышла из своего домика с ведром, но пошла не к колодцу, а, как всегда, прислонилась к забору и стала наблюдать за нами. Когда мы со своими гостями вышли из машин, она не удержалась и обратилась ко мне:

- Что, опять покупателей привезли?

Взглянув на мужа, бросившего на соседку красноречивый взгляд, я поспешила её разуверить:

- Мы раздумали дачу продавать. Это наши друзья.

- Друзья… - разочарованно протянула соседка, поставила ведро на снег и побрела к дому.

Сергей рассмеялся:

- Мы, кажется, испортили ей настроение? - предположил он.

- Ничего, в прошлый раз она успела насладиться спектаклем, который устроили наши потенциальные покупатели, - ответил муж.

Ирина оглядела нашу дачу и сказала:

- Я бы не пережила, если бы мне пришлось продать такой замечательный дом!

- У вас не дом, а терем! - поддержала её Катюша.

- Только до него ещё надо дойти, - оглядывая сугробы за калиткой, заметил Сергей.

- Это мы сейчас разгребём! - пообещал муж, пробираясь к сараю.

Он достал лопату и стал сгребать снег с дорожки. Сергей тут же потребовал дать ему вторую лопату и присоединился к мужу. Водитель, до этой поры сидевший в машине, тоже решил им помочь. Ирина, смотря на их дружную работу, шепнула мне: «Довольны, как мальчишки!»

Мы прошли по расчищенной дорожке и вошли в дом. Муж замешкался, уговаривая водителя остаться поужинать с нами. Я присоединилась к его уговорам, но водитель засмущался и наотрез отказался оставаться. Пока я провожала наших гостей в их комнату, Юра затопил камин. Спустившись вниз, я подошла к мужу. Он молча посмотрел на меня и улыбнулся. В камине потрескивали берёзовые поленья, за окнами тихо падал снежок - привычная, милая обстановка. «До чего же хорошо!» - подумала я.

...Два дня пролетели незаметно. Вечера мы впятером просиживали у камина, днём катались на лыжах, потом жарили во дворе шашлыки и даже запускали фейерверки, к великому неудовольствию соседки. «Что это у вас, Новый год, что ли?» - поджав губы, осуждающе вопрошала она.

Утром в понедельник Сергей, уезжая от нас, сказал моими словами:

- До чего же у вас хорошо!

- Приезжай к нам ещё, всегда будем рады! - пригласил его муж.

Мы с Ириной и Катей дождались Юрину машину и тоже поехали в город. Катюша загрустила.

- Я никогда в жизни так здорово не отдыхала! А когда ехала к вам, думала, скучно будет, все взрослые, - призналась она.

- А ты к нам летом приезжай, тут ребят полным-полно бывает. Быстро себе друзей найдёшь, - пообещала ей я.

Мы отвезли Катю в школу, а потом поехали к нашему офису. Выходя из машины, Ирина поблагодарила мужа за замечательный отдых, а когда его машина отъехала, обратилась ко мне:

- Знаешь, Мила, я душой у вас отдохнула!

Я посмотрела на неё. Всегда бледная, грустная, осунувшаяся, сейчас с порозовевшими щеками и блестящими глазами, она была не похожа на саму себя. Я была очень рада за неё. «Кажется, я приобрела настоящую подругу», - решила я про себя...

Работа в нашем офисе шла своим чередом. Зинаида Ивановна изредка сообщала нам о том, что ей из клиники звонила Инесса. Мы хором справлялись о её самочувствии, но было похоже на то, что и лучшая подруга Инессы ничего об этом толком не знает. Обычно, когда кто-то из сотрудниц заболевал или попадал в больницу, мы собирали деньги, покупали цветы и фрукты и отправлялись навестить болящую. На этот раз мы решили сделать так же, но Зинаида Ивановна предупредила нас о том, что Инесса настоятельно просила не беспокоить её в больнице. «Баба с воза - кобыле легче!» - прямо сказала одна из сотрудниц, остальные с ней молча согласились.

Прошла неделя, потом другая. Инесса всё не возвращалась. Несмотря на то, что она была малоприятной особой, мы забеспокоились и решили позвонить её мужу и узнать, как у Инессы после операции обстоят дела. Оказалось, что дела у неё шли не блестяще - сказались хронические заболевания, и ей придётся ещё какое-то время полежать в клинике. Прошло ещё две недели. И вот в один прекрасный день в офисе нас приветствовал знакомый громкий голос:

- Здравствуйте, девочки!

Все взоры устремились на Инессу, стоящую в дверях. «Боже мой! Да у неё глаза не закрываются!» - первое, что пришло мне в голову при виде нашей омоложенной подруги. И не мне одной. Тягостное молчание повисло в воздухе. Инесса занервничала.

- Ну, что, вы все дар речи потеряли? - задала она нам вполне резонный вопрос.

В ответ мы все, как будто бы сговорившись, стали на разные лады повторять:

- Да… да… да…

- Что, да?! - не выдержала жертва пластической хи­рургии.

Первой пришла в себя Зинаида Ивановна.

- Инессочка Викторовна! Это мы от неожиданности. Вы прекрасно выглядите! Правда, девочки?

И она беспомощно огляделась по сторонам.

- Очень хорошо! Отлично! Замечательно! Помолодели! - недружным хором откликнулись мы.

Но, видимо, выражение наших лиц слишком явно говорило об обратном. В дверях стояла та же не слишком складная Инесса, но если раньше её лицо, пусть даже и не очень красивое, было живым, то сейчас перед нами предстала мумия, уставившаяся на нас неподвижным взглядом.

Зинаида Ивановна выручила всех нас из весьма неловкого положения, начав расспрашивать Инессу о том, как проходил послеоперационный период. Как и все, кому приходилось делать хоть какую-нибудь операцию, будь то аппендицит или удаление миндалин, Инесса уселась на стул и с готовностью стала посвящать нас во все тонкости этого периода.

Как всегда, её рассказ был полон сенсаций. У неё оказался редко встречающийся тип кожи, ей понадобились лекарства, которых нельзя купить в нашем отечестве, и пришлось заказывать их в Бразилии, а привёз эти чудодейственные лекарства наш посол в Рио-де-Жанейро.

- Но в целом мой пластический хирург остался очень доволен результатом и сказал, что у него ещё не было такой благодарной пациентки. «Ваше лицо как палитра художника, несколько мазков - и шедевр готов!» - сказал он мне на прощанье.

«Намалевал, художник!» - подумала я.

Поболтав ещё немного, Инесса встала со стула и двинулась к выходу. И тут, как на грех, на пороге оказался Пётр Евгеньевич. Взглянув на омоложенное лицо своей сотрудницы, он от неожиданности отпрянул от неё со словами: «Мама родная!»

Инесса раздула ноздри от возмущения, грубо оттолкнула его и, выходя, громко хлопнула дверью.

Пётр Евгеньевич смущённо посмотрел на нас, явно ища поддержки.

Светочка, наша молоденькая сотрудница, с сочувствием произнесла:

- Может быть, её муж всё как-нибудь исправит?

Лучше бы она промолчала! «Смеяться над чужим несчастьем - грех!» - твердила я про себя, но всё равно чувствовала, что губы у меня расплываются в улыбке.

Пётр Евгеньевич кашлянул, быстро повернулся и буквально выскочил за дверь.

Все, включая Зинаиду Ивановну, тихо захихикали.

/Глава 12

Уж так получилось, что после поездки на дачу мы действительно подружились с Ириной. Мы умудрялись поболтать на работе в обеденный перерыв, подолгу говорили дома по телефону. И удивительно, мужа мои часовые разговоры с ней совершенно не раздражали. Ира вместе с дочкой частенько бывала у нас, я приходила к ним в гости. Мы любили читать одни и те же книги, обе увлекались фотографией. К тому же оказалось, что она, так же как и я, очень любит печь пироги. Мы выискивали в журналах новые рецепты и часами колдовали на кухне, замешивая тесто и готовя замысловатую начинку. Всё это очень не нравилось Алле. Она по-прежнему частенько захаживала к нам, но я уже не уделяла ей много вни­мания.

Однажды Алла заглянула к нам, когда я разговаривала с Ирой по телефону. Речь у нас шла о том, как быстро выпечь безе. Тема интересовала нас обеих, и Алле пришлось дожидаться, пока мы обсудили её во всех тонкостях. Она сидела на диване и нервно перелистывала модный журнал, лежащий на журнальном столике. Когда я повесила трубку, Алла отложила журнал и спросила меня:

- Опять собираешься печь пироги?

- Безе, - ответила я.

- Ну, это еще куда ни шло! - снисходительно вздохнула она.

Меня её тон обидел, и я спросила её о том, что плохого может быть в том, что в доме часто пекут пироги? «Тем более, - заметила я ей, - что муж пироги обожает». Алла посмотрела на меня с жалостью.

- Пироги-то он любит, а вот толстую жену любить долго ли будет?! - спросила она меня. - Ты за последнее время увеличилась раза в полтора.

- Ну и что? Муж, по-моему, этому только рад, - ответила я спокойно.

- Я бы на твоём месте не была в этом так уверена, - предостерегла меня Алла. - Раньше, когда он был рядовым инженером на стройке, его, возможно, мало интересовало то, сколько ты весишь. Но теперь… - Алла загадочно недоговорила.

- Что теперь? - с вызовом спросила я.

- А теперь он - заместитель генерального директора, если не ошибаюсь. Ему по статусу положено иметь секретаршу, принимать участие в общественных мероприятиях, бывать на корпоративных вечеринках. Сама подумай, соберутся его коллеги со своими молодыми подругами с модельной внешностью, а тут ты - с полусотней лишних килограммов! Юрию будет за тебя стыдно. Подумай над этим, - с этими словами Алла поднялась и ушла, оставив меня в большом смятении.

«А вдруг она права? - задалась я вопросом. - Раньше моя внешность его устраивала, но ему и сравнивать меня было, по сути дела, не с кем. Конечно, у нас были друзья, семейные пары, но «моделей» среди них, по счастью, не было. Все женщины, приходившие к нам в гости, были достаточно плотного телосложения. Я, пожалуй, была среди них самой худой. А вдруг Юра теперь кривит душой? Сам стесняется того, что я растолстела, но молчит, боясь меня обидеть».

К тому времени, когда муж вернулся с работы, я убедила саму себя в том, что наше семейное счастье висит на волоске. У меня испортилось не только настроение, но и самочувствие.

- Что-то ты сегодня бледная, - раздеваясь в прихожей, заметил муж.

«Вот, ему не нравится, как я выгляжу», - немедленно сделала я вывод из его слов.

За ужином я почти что ничего не ела. Юра это сразу заметил.

- Ты никак снова на диету села? Опять на тебя эта дурь накатила? - недовольно спросил он.

«И раздражается по пустякам», - отметила я про себя, а мужу сказала:

- Нет, просто неважно себя чувствую.

- Ну, вот, не хватало, чтобы ты заболела, - проворчал Юра. - Простудилась, наверное. Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не намывалась под душем по утрам. Идёшь на работу, едва просушив голову, а потом носом хлюпаешь.

«Конечно, зачем тебе больная жена?! Лучше найти молодую и здоровую!» - от этой мысли мне захотелось плакать.

- В Америке все так делают. У них обязательно принимают душ перед работой, - нехотя пояснила я.

- Так то в Америке! Нью-Йорк, если я не ошибаюсь, находится на одной широте с Сочи. А мы живём не на курорте, климат у нас суровый, и подражать американцам не стоит. Раньше ты принимала душ вечером так же, как и я. И простуд у тебя не было, - прочёл мне лекцию муж.

«Конечно, раньше я была и здоровее, и моложе. А теперь вот толстая, больная и старая!» - добивала я сама себя.

Муж посмотрел телевизор и спокойно улёгся спать, а я сидела на кухне, смотрела в тёмное окно и думала: «Так всё и начинается: придирки, ссоры по пустякам, недовольство по любому поводу, а потом - развод. Надо что-то делать!» Но что именно делать, я так и не придумала.

Прошло несколько дней, которые не внесли в мою жизнь ничего утешительного. Я по-прежнему изводила себя подозрениями относительно того, что муж заметно изменился по отношению ко мне, и сама находила подтверждения своим страхам. Ирина, как назло, уехала в отпуск, и мне больше не с кем было поделиться кроме как с Аллой.

- Ума не приложу, как мне привести себя в божеский вид, - пожаловалась я ей.

- Ну, диета тебе сейчас, я думаю, уже не поможет, - уверила меня Алла. - У тебя есть только один выход - лечебное голодание!

Легко сказать - голодание! Если муж против безобидной диеты, как он отнесётся к тому, что я начну морить себя голодом?

- Нет, не получится! - отмела я совет Аллы.

- Как знаешь! Я тебя не уговариваю. Мне ведь всё равно - будете вы жить вместе или нет, - уклончиво ответила она, однако великодушно снабдила меня книгой - руководством по голоданию известного целителя и пообещала проконсультировать меня в случае, если я, как она выразилась, «серьёзно займусь своим здоровьем».

Выход из затруднительного положения нашёлся сам собой. В один прекрасный день муж сообщил мне, что на неделю уезжает в командировку. Он был этим очень доволен, потому что командирован он был в Иркутск.

- Не надо будет жить в гостинице, - радовался он. - Вдоволь наговоримся с Галиной Николаевной. Готовь маме подарки.

«Ага! Вот когда я поголодаю спокойно!» - решила я.

Муж уехал. Я взяла на работе отгулы, накупила, по рекомендации Аллы, минеральной воды и начала голодать.

В первые два дня мне очень хотелось есть.

На третий день есть мне хотелось меньше.

С четвёртого дня всё пошло как по маслу. Есть мне не хотелось, чувствовала я себя легко, вес понемногу уменьшался. Я уже мечтала встретить мужа похудевшей и посвежевшей, когда в предпоследний день моего голодания мне позвонила свекровь и попросила приехать к ней.

- Милочка, я заболела, артрит замучил, - сообщила она мне. - Будь добра, купи мне продукты и лекарства.

- Сейчас приеду, - пообещала я ей.

Я быстро собралась и отправилась к свекрови. Но едва я вышла из дому, как у меня стала кружиться голова. Я решила поймать такси. Но в такси меня начало тошнить. Я должна была по дороге купить свекрови еду и лекарства, но вместо этого я едва добралась до её дома.

- Боже мой! Да на тебе лица нет! - воскликнула свекровь, едва я переступила порог её квартиры. - Тебе плохо?

- Очень плохо, - откровенно сказала я.

Мне пришлось сознаться ей в том, что виной моего недомогания было лечебное голодание. Сказав, что я поступила неосмотрительно, свекровь уложила меня на диван и попыталась напоить чаем, но мне от него стало ещё хуже. Она долго возилась со мной, старалась подбодрить, предлагала вызвать врача, но на лице её ясно читалось: «В кои веки попросила её помочь - и вот, пожалуйста!» Лекарства и продукты мы попросили купить соседку свекрови, а я, вновь вызвав такси, отправилась домой.

Оставался день до приезда мужа. Я лежала на диване и думала: «Интересно, доживу я до Юриного приезда или нет?» Алла, которая обещала помочь мне в деле голодания, куда-то исчезла. Я пыталась «выйти из голодания», как советовали в книге, но у меня ничего не получалось. Мне становилось всё хуже и хуже - я ничего не могла ни есть, ни пить. День прошёл как в бреду.

Я не услышала, как приехал Юра. Он нашёл меня лежащей на диване в каком-то забытьи. Выяснив, отчего мне так худо, он попытался меня накормить, но вся еда тут же из меня извергалась. Я видела, что муж не на шутку испугался. Он решил вызвать мне «скорую», но это до смерти напугало меня.

- Умоляю, только не «скорую»! - взмолилась я. - Я не хочу попасть в больницу! У меня всё пройдёт и так.

Муж присел рядом со мной на диван и задумался. Потом встал и пошёл на кухню. Оттуда он вернулся с полным бокалом красного вина и протянул его мне:

- Выпей! - тоном, не терпящим возражений, приказал он мне.

- Что ты, Юра! Да я умру, если сейчас выпью вина! - испугалась я.

- Пей, я тебе говорю!

Муж помог мне присесть, подложил под спину подушку и сам напоил меня вином.

В первую минуту мне показалось, что я и в самом деле умираю. Хмель ударил мне в голову, всё завертелось у меня перед глазами, зашумело в ушах. Но прошло совсем немного времени, и я почувствовала, что мне становится лучше - исчезла ноющая боль под ложечкой, по телу растеклось тепло, а главное, постепенно уходил страх. Юра сразу заметил перемены.

- Ну, вот, щёки порозовели. Жить будешь! Сейчас я тебе манной каши сварю, поешь.

Варить манную кашу муж не умел. Она получилась у него комками и к тому же подгорела. Но я безропотно съела целую тарелку этой каши и только после этого почувствовала, что жизнь ко мне возвращается.

«Господи, прости меня, грешную! - молилась я про себя.- Я больше никогда, ни при каких обстоятельствах не буду так издеваться сама над собой!»

Муж помог мне раздеться, натянуть на себя ночную рубашку и уложил в кровать. Он был необычайно ласков и заботлив, но я отлично понимала, что завтра мне придётся отвечать на его нелицеприятные вопросы. Засыпая, я спросила его:

- Юра, а у тебя теперь секретарша есть?

- А то как же! Ещё та грымза! - ответил муж.

Теперь я могла спокойно заснуть.

/Глава 13

Утром муж усадил меня в кресло напротив себя.

- Девочка моя! - начал он.

Такое обращение не предвещало ничего хорошего. Обычно слова «девочка моя» бывали предвестниками семейной ссоры. Но на этот раз, по счастью, обошлось без ссоры. Во-первых, потому что я была ещё очень слаба, а во-вторых, потому что у меня не было ни малейшего желания перечить мужу.

Итак, муж сказал мне вот что:

- Девочка моя! Нам надо с тобой кое-что прояснить. Мне была по душе та жизнь, которой мы с тобой жили до той поры, пока ты не стала развешивать уши и слушать советы всех подряд. Я понимаю, что ты хотела сделать как лучше. Но уверяю тебя, что получилось даже не как всегда, а гораздо хуже. Пойми меня, мне нравилось, когда я приходил уставший и злой с работы и заставал тебя стоящей в кухне у плиты. По квартире всегда витали замечательные запахи жареной картошечки или котлет. Мы садились за стол и с удовольствием ели то, что ты состряпала. Я рассказывал тебе о том, что приключилось у меня на стройке, ты меня слушала, а иногда давала мне очень дельные советы. Ты носила дома свой халатик в цветочек, который тебе был к лицу. А теперь натягиваешь на себя эти обтягивающие брюки, в которых тебе, видно сразу, неловко ходить дома и жарко стоять у плиты. У тебя были круглые щёки, и ты всегда мне улыбалась. Сейчас у тебя осунувшееся лицо, измождённый вид и вымученная улыбка. За столом ты со страдальческим видом вместо нормальной еды поедаешь брюссельскую капусту, как будто кто-то заставляет тебя её есть. Пойми меня правильно: я не против того, что ты стараешься готовить «здоровую» пищу. Только ответь мне: разве мы с тобой оба весим по сто килограммов, еле-еле переваливаемся с боку на бок и болеем тысячью болезнями? Нет! Мы с тобой здоровы и жили до сей поры счастливо. Скажи, что в нашей прежней жизни тебя не устраивало? Я ведь видел, что ты, пристроившись рядом со мной на диване, вязала, читала свою любимую Агату Кристи, посматривала телевизор и была совершенно счастлива. Или я ошибаюсь?

- Нет, не ошибаешься, - ответила я ему, - ты совершенно прав.

- Тогда скажи мне, как тебе могло прийти в голову так над собой измываться? Кто надоумил тебя голодать? Ведь если бы я не приехал вчера и задержался в Иркутске, ты могла умереть, - сказав это, муж нервно закурил.

От такой мысли у меня по спине пробежал холодок. Немного поколебавшись, я рассказала мужу всю правду: о разговоре с Аллой, о книжке модного целителя, которой она меня снабдила, о предполагаемых корпоративных вечеринках с модельными подругами и о молоденьких секретаршах, охотящихся на высокооплачиваемых боссов. Муж затушил сигарету и сказал:

- Значит, Аллочка нагадила! Я так и думал. Подожди, Мила, я сейчас вернусь.

И Юра ушёл.

Я прислушалась: наверху в квартире у Аллы хлопнула дверь.

Минут через пять муж вернулся. Из-под мышки у него торчала собачья морда.

- Ты отобрал у неё Адель? - спросила я.

- Да, вернее то, что от неё осталось, - ответил муж и поставил Адельку на пол.

Перед нами на полу стоял собачий остов, обтянутый шкурой, на которой торчала, как на старой обувной щётке, седая щетина. Адель не лаяла, она смотрела на нас с немой мольбой. Даже наш кот не испугался, как прежде, вторжения в свой дом собаки. Он подошёл, обнюхал Адель и сел рядом, не спуская с несчастной глаз.

- Боже, до чего она её довела?! - в ужасе закричала я.

- До того же, до чего она хотела довести тебя! - отрезал муж. - Но теперь с этим покончено раз и навсегда.

Я встала с кресла, пошла в ванную, сняла с вешалки свой любимый старенький халатик и надела его. Взглянув в зеркало, я едва сдержала рыдания. Я отчётливо поняла, что по собственной глупости чуть было не потеряла то, что считала и всегда буду считать самым главным в своей жизни - семейное благополучие...

...Следующую неделю всё наше свободное время было занято попытками откормить Аделаиду Радамесовну. Но, несмотря на наши усилия, она слабела всё больше и больше. На семейном совете мы решили показать её ветеринару. Я завернула Адельку в старый пуховый платок, и мы повезли её к мужу нашей Инессы Михаилу Ефимовичу. Клиника, в которой он работал, находилась недалеко от дома, в котором жила моя свекровь. Выходя из машины, мы увидели Германа, медленно бредущего по тротуару. Он исхудал так, что одежда на нём висела мешком. Он был бледен и шёл нетвёрдой походкой, опираясь на трость. Увидев мужа, Герман обрадованно крикнул:

- Юра! Какими судьбами?

Поколебавшись с минуту, муж пошёл ему навстречу. Я, прижимая завёрнутую в платок Адельку, нехотя пошла за ним.

Когда мы подошли ближе, Герман ухватил Юру за рукав и излил на него бурный поток жалоб на пошатнувшееся здоровье, свою несчастную судьбу, бездарных сотрудников и отсутствие справедливости в глобальных масштабах. Анастасии Филипповне тоже досталось.

- Представляешь, эта чёртова кукла бросила меня сразу же, как только я заболел и уволился. Никакой благодарности, никакого сострадания!

Я слушала его жалобы с двойственным чувством. Конечно, мне было не по себе от того, что я видела его, ещё недавно цветущего, самодовольного мужчину, в таком жалком виде. Но все же я не могла от всей души посочувствовать ему, вспоминая, как он поступил с нами в трудную минуту. Муж оказался добрее меня, в конце разговора он пообещал Герману найти ему работу, как только он поправит своё здоровье. Мы расстались. Герман, как в прежние добрые времена, помахал нам рукой.

Когда мы отошли от него на солидное расстояние, я всё же упрекнула мужа в том, что он слишком быстро забыл предательство Германа и кинулся его выручать.

- Понимаешь, у меня кошки на душе скребут, - оправдывался передо мной Юра. - Ведь я знал, что его повышение по службе кончится для него печальным образом, и злорадствовал в душе.

- Откуда ты мог это знать? - удивилась я. - Ты ведь не ясновидящий.

- Понимаешь, есть люди, которые могут управлять большим коллективом. Это не обязательно самые способные или самые умные люди. Просто у них есть способность руководить людьми. А есть те, кто думает, что умеет это делать, но ошибается. Так вот, Герман - из таких, ошибающихся. И я это прекрасно знал. А теперь, видишь, он и болен, и одинок.

- Ладно, не терзай себя, - утешила я мужа. - Вряд ли ты смог бы отговорить его не садиться в то кресло, которое ему не чину. А то, что от него ушла его «чёртова кукла», возможно, не так уж и плохо. Найдёт себе хорошую женщину, которая его не бросит в трудную минуту.

За этим разговором мы подошли к ветеринарной кли­нике.

Михаил Ефимович принял нас без очереди.

- Ну-с, показывайте вашу болящую, - велел он нам.

Я распутала платок и поставила Аделаиду на стол. Ефимович поправил на переносице очки и серьёзно взглянул на нас с мужем.

- Это как же вы довели животное до такого катастрофического состояния? - строго спросил он нас.

Пришлось рассказать ему Аделькину эпопею.

Ефимович покачал головой.

- Бедная собака! - пожалел он Адель и добавил: - Я её, конечно, вылечу, но вы уж больше её никому не отдавайте, даже прежним хозяевам. Поймите, это большая травма для собаки вообще, а для этой породы в особенности. Чи-хуа-хуа очень привязаны к своим хозяевам.

- Уж больно она склочная, - не удержался и пожаловался муж.

- Это мы исправим, - пообещал Ефимович.

Я знала, что если он так сказал, то так и будет.

И действительно, после уколов, сеансов кварца, на которые мы её носили, и усиленного питания, которым мы её обеспечили, Адель смотрела на нас с мужем преданным взором и спала с нашим котом в одной корзине.

...Ирина и Сергей стали для нас с мужем лучшими друзьями, а вскоре к ним присоединился и Пётр Евгеньевич. Теперь я часто вспоминала пословицу: «Нет худа без добра!», ведь не случись той страшной истории, мы так и работали бы бок о бок, но, по сути дела, не знали друг друга.

Я не знаю, что сказал муж Алле, когда поднялся к ней в квартиру, но с той поры она при случайной встрече пробегала мимо меня, бормоча: «Привет!». В гости к нам она больше не приходила. Правда, я заметила, что она стала частенько захаживать в квартиру на первом этаже, где жила пожилая семейная пара. И как-то раз в супермаркете, в очереди к кассе, мы с Юрой увидели эту пару и услышали, как жена говорила мужу:

- Брокколи надо было взять больше, ты ведь знаешь, как она тебе полезна!

Мы переглянулись и рассмеялись.

/Эпилог

За нашу героиню, я думаю, больше беспокоиться не надо. Она получила хороший урок и поняла, что, вступая в навязанную нам борьбу со своими национальными устоями, традициями и проверенными веками нравственными устоями, мы лишаем самих себя того душевного равновесия, без которого невозможно приобрести ни крепкого здоровья, ни успешности, ни признания.

А как обстоят дела в амазонской сельве?

Белый человек, тот самый, который принёс в затерянный мир плоды цивилизации, мог бы быть удостоен Нобелевской премии, если бы не одно маленькое недоразуменьице.

Во второй раз прибыв с просветительской миссией к месту обитания осчастливленных им туземцев, он грезил о радушном приёме и всеобщем ликовании и из скромности готовил речь, начинающуюся словами: «Не надо благодарности, братья мои! Я лишь исполнил свой долг перед вами».

Но, к своему изумлению, вместо распростёртых объятий при встрече он увидел острия стрел и копий, направленных в его сторону, и лица туземцев, на которых можно было прочесть всё что угодно, кроме радушия и признательности.

Вовремя отступив, благодетель долго сидел под проливным дождём, с горечью размышляя о неблагодарности рода человеческого и о превратностях судьбы, пока туземцы из другого племени не пожалели бедолагу. Обогрев и накормив безутешного миссионера, они шепнули ему о том, что соседнее племя едва не вымерло, следуя его советам. Как истинные дети природы, они простодушно объяснили свалившиеся на соседей несчастья так: «Они отвергли мудрость своих предков и отвернулись от своих богов. А те, в наказание за это, наслали на них неведомые болезни и злых духов!»

 

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.