Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 4(61)
Гузель Рахматуллина
 Ген стрекозы

- Егор, глянь. Это какой уже по счету? Пятый? Интересно, за солью или за спичками? Ну, я сейчас задам!

Евдокимиха вышла на крыльцо, подперев крутые бока руками, и ждала, пока дед Матвей досеменит от калитки к дому.

- Соли, спичек, хлеба нет! С утра раздала! Поворачивай обратно!

- Дык, не ругайся, Мария. Я подумал, что сын жену привез молодую, может, подмога какая нужна. На вот, вчера нагнал. Крепкая, зараза.

Дед Матвей распахнул ватник и вытащил литровку самогона. Евдокимиха подобрела и опустилась на ступеньку крыльца. Рядом присел Матвей.

- Ты не серчай, дед. Егорка вчера ночью приехал, жену из города привез, спит, устала с дороги, а кумушки наши табуном с семи утра, кто за солью, кто за спичками, обсудить не терпится. Наташка Рябко чуть в спаленку не нырнула, где молодые. Так не терпелось, Спинке Минтая, посмотреть на сноху мою. Никак не может простить, что Егорка уехал от Аньки. Что за народ!

- Деревня… Событий мало. Им ведь про жизнь на Марсе неинтересно, а знать надо, что в соседнем подворье деется. Терпи, девка. Зато веселей тебе будет, а то все одна да одна, а тут сын, сноха, внуки пойдут. Ну, как тебе молодая?

- Да кто ж ее знает. С виду тощая, ручки, ножки. Тьфу, ударишь - переломится. Одни глазищи, знаешь, зеленые, чудные, на пол-лица, как у стрекозы. Тревожно за сына мне, Матвей. Столько девок вокруг, где откопал такую? Не пара она Егорке.

- Ну ладно, ладно, не нагнетай. Все в руках Божьих, может, наоборот будут дружно жить.

Солнце уже поднялось высоко, когда из половины молодых вышла сноха. Мария к тому времени подоила и отправила в табун Зорьку, накормила кур, выгнала на травку гусей, полила огурцы, натаскала воды и затопила баньку. Между делом сварила борщ и напекла пирогов, как любит Егорка, с картошкой, с капусткой, грибами.

Тоненькая, словно веточка краснотала, Илона всю жизнь прожила в городе. Бабушка ее преподавала в училище искусств и водила девочку на балет. Но балериной она не стала. Данных было маловато, пришлось податься в модели. Ходила по подиуму, улыбалась, демонстрировала новые модели одежды городского Дома мод. С Егором познакомилась случайно. Шла вечером с банкета после показа, а в парке, возле дома, к ней пристали хулиганы. Егор отбил ее, хотя сам пострадал: нападавших было четверо. Она привела его домой. Бабушка на даче была, а когда приехала, все уже случилось. Пришлось расписаться.

Илона думала, что будут жить в городе, но у Егора с бабушкой отношения не сложились. Интеллигентная старушка, дворянской крови, никак не могла ужиться в одном доме с плебеем Егором. Она изводила его колкостями и замечаниями, высмеивая деревенскую неотесанность зятя. Кончилось тем, что они поехали на его родину. И вот теперь она здесь, где все просто, незатейливо, удобства во дворе и пахнет навозом.

Сначала Илона пыталась помогать Марии, но все у нее выходило так кривобоко, что свекровь молча отстраняла ее от дел и все переделывала. При этом она ни разу не попрекнула сноху ни словом, ни взглядом.

Илона не умела ничего. Готовила, убирала и стирала в их доме Даша, которой бабушка платила немного денег. Даша жила с ними в небольшой комнатке, родных у нее не было. Бабушке Пелагее Аполлинарьевне заниматься хозяйством было некогда. Дожив до преклонных лет, она все еще преподавала класс фортепиано, давала уроки на дому, много читала. Иногда позволяла себе вышивать гладью картины. Она и внучку научила рукоделию. Илона вышила и подарила свекрови картину, которую та поместила в рамку, заказанную у деда Матвея, повесила на самое видное место и демонстрировала всем гостям. А еще Илона шила платья по модным журналам, которые привезла с собой, и очень скоро стала обшивать деревенских модниц и получать неплохой заработок. Егор устроился шофером в совхоз.

В общем, жили, не тужили.

Через год Илона родила Катю. Роды были тяжелые, мучительные. Рожала двое суток. Думали, не выживет. Катя родилась хилая, болезненная. Мария выхаживала ее, готовила молочную смесь. Молока у матери не было.

После рождения дочери Илона изменилась. Она как-то замкнулась и заскучала. Деревенский быт, люди - все стало ее раздражать. Часами ходила сама не своя, грустила, думала о чем-то. Однажды сказала свекрови и мужу, что ей нужно проведать бабушку, да и Катюшке купить лекарства и игрушки, пообещав вернуться домой через три дня.

Вечером Катюшка закапризничала. Всю ночь Мария носила ее на руках. Утром Егор привел фельдшера. С подозрением на скарлатину доктор посоветовал срочно лечь в больницу, выписал направление. Мария, бросив скотину и подворье на Егора, поехала в райцентр, где три недели пролежала с внучкой в больнице.

Вернувшись, Мария увидела, что сын, как мог, прибрался, выскоблил пол, баньку истопил.

- Сынок, а где Илона?

В ответ тот достал из ящика комода конверт и протянул ей.

Дрожащими руками Мария взяла письмо и стала читать:

«Мария Петровна, Егор, здравствуйте!

Простите меня, если сможете. Я решила остаться в городе. Извините, но так жить, в таких условиях я не могу. Верю, что вы сможете воспитать Катю хорошим человеком. Высылаю документы о разводе. Егор, не ищи меня. Я встретила прекрасного, интеллигентного человека. Прощайте, Илона».

- Как же это, сынок? А Катенька? Надо вернуть ее.

- Не надо, мама. Я ездил к ней. Вчера вернулся. Она себе музыканта нашла, уезжают они в Ленинград. А дочь ей не нужна. Когда узнала, что Катюшка в больнице, сказала, что вылечат, раз в больнице, что наши отношения и рождение этого ребенка для нее были ошибкой. Так и сказала, мама: «этого ребенка».

- Сынок, ты не переживай. Я тебя одна вырастила, никто не помогал. А тут нас двое. Вырастим девочку, не сомневайся. А Илона твоя, сразу было ясно, стрекоза она и есть.

Пятилетняя Катя бегала по солнечной лужайке и собирала в букетик желтые одуванчики. Солнце припекало. Мария опустилась на скамейку возле дома, приглядывала за внучкой и отдыхала. Дед Матвей, увидев ее, вышел со своего двора и присел рядом.

- Мария, старухе вчера племянник меду привез липового. Я тебе втихаря налью в баночку и просуну под забор в кустах малиновых около баньки твоей, возьмешь ребенку. Бабке не говори, сварливая стала, жуть.

- Спасибо, Матвеюшка.

- Что мать-то Катькина, пишет?

- Нет, не пишет. Матвей, вот гляжу я на внучку и думаю, тебя спросить хочу. Боюсь я. Недавно по телевизору рассказывали про генетику, хочешь не хочешь, а все решают гены. Если родители - пьяницы, у ребенка уже от рождения ген пьянства. А вдруг Катюшке Илонкины гены передались? Вон, еще шести нет, а вышивает, куклам какие-то платьица шьет. А ведь я ничему этому не учила, она сама. А модница! Ты посмотри, с утра третью ленту поменяла в косах.

- Да, Маша, гены - сильная штука.

Прибежала внучка, радостная, счастливая. Зеленые, красиво очерченные глаза ее светились. Она обняла бабушку.

- Бабуль, это тебе.

Протянула зажатый в ручонке букетик одуванчиков.

- Ой, спасибо, солнышко.

- А мне?

Дед Матвей опустил уголки рта и потер глаза.

- А это тебе, дедушка!

Отыскала в кармане лимонную карамельку.

- Спасибо, красавица, расти большая...

Илона вернулась из театра. Полгода назад она похоронила четвертого мужа. Он был режиссером провинциального театра, и увлеклась она им недавно. К своим сорока годам Илона была обворожительна. Стройная фигура, красивые руки, умело подведенные изумрудными тенями глаза. Все случилось в один вечер, она написала прощальную записку третьему мужу - известному модельеру и укатила с любовником в этот провинциальный город. Они жили как в сказке три года. Он работал, она восхищалась им. Даже устроилась в театральный буфет, чтобы быть ближе к любимому. Все было хорошо, правда, Евгений хотел детей. Хотел, хотел да и помер. Сердце оказалось слабым и остановилось прямо на репетиции. Теперь она приходит домой в пустую квартиру.

Илона вдруг вспомнила о дочери. Сколько ей уже? Лет семнадцать? Должна школу заканчивать...

Мария пекла пироги. Егор уехал на работу. А Катя шила на машинке платье к выпускному балу. Папа привез ей из города модный журнал, бабушка купила красивую ткань. Катя шила такое замечательное платье, каких никто в этой округе отродясь не видел. Она предвкушала, как будет кружиться на школьном вечере, а все будут смотреть на нее и завидовать. Даже Витька Белявский. Есть чему: аттестат с отличием и такое платье. Да и собой не дурна. Катя собиралась поехать в город учиться музыке. Учительница Анна Валерьевна хвалила ее и говорила, что у нее абсолютный слух.

Закончились нитки.

- Бабуль, я в сельпо сбегаю, нитки кончились.

- Не задерживайся, обедать скоро.

- Я мигом!

Катя вышла из магазина, щурясь от яркого солнечного света. В руках две катушки голубых ниток.

- Милочка, не подскажете, как пройти к дому Симо­новых?

Катя обернулась и увидела красивую стройную женщину в ярком платье, ладно облегавшем ее фигуру. В руках та держала дорожную сумку и плащик.

- А кто вы? Наверное, к бабушке.

- К бабушке. А ты Катя?

- Да. Идемте!

Женщина шла молча, поглядывая на девушку.

Катя открыла калитку и пропустила гостью вперед.

- Бабуля, к тебе, встречай!

Мария, увидев Илону, тяжело опустилась на стул, что-то заныло, потяжелело у нее в груди.

- Ну, здравствуйте... Решила вот проведать дочь...

Только сейчас поняла Катя, кто перед ней.

В детстве она изводила бабушку и отца вопросами, почему у нее нет матери. Она прятала старую черно-белую фотографию Илоны под подушку, рассказывала ей сказки и думала, что мама умерла и теперь, как фея или ангел, смотрит на нее с небес. А она оказалась жива, и от нее пахнет каким-то сладким запахом. И она модная, молодая...

Катя выбежала во двор.

Илона вышла за ней.

- Ты прости меня, доченька, я молодая была, глупая. Думала, что люблю отца твоего... Ну не могла я здесь оставаться... У меня квартира трехкомнатная, связи, ты такая красавица. Поедем со мной... Я же вижу, у тебя нет ничего общего с ними... Ты такая же утонченная и красивая, как я.

Катя слушала, и слезы текли по лицу.

Она молча пошла в дом.

Бабушка смотрела на нее вопросительно.

- С собой зовет?.. Ты уже взрослая, если решишь ехать с ней, держать не буду...

В дом вернулась Илона.

Катя подошла к бабушке и обняла ее.

- Никуда я не поеду, она мне никто, я и вижу-то ее в первый раз. Нет у меня матери... умерла, когда бросила...

...Мария и Катя, обнявшись, стояли на крыльце и смотрели, как Илона уходит по дороге.

- А знаешь, бабуля, я решила, что пойду в педагогический институт. Елизавете Николаевне скоро на пенсию, кто здесь детей будет русскому языку учить?.. Бабуль, а пироги еще не остыли? Что-то я проголодалась.

- Ты иди, поешь. Я сейчас. Подышу немного...

 Мария присела на крыльцо.

«А ведь вранье это все, про ген стрекозы…» - думала она, счастливо улыбаясь.

 

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.