Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 3(64)
Поэзия
 Марина Зейтц

/Тринидад и Тобаго

Тринидад и Тобаго,
островами не спящие!
От светящихся ящериц по ночам не темно.
Тринидад и Тобаго, не мираж - настоящее,
С карнавалом летящее
В раздвижное окно.

Я в причалы влипаю,
парусами - в окружности,
Из подола прибойного достаю, онемев,
Дежавю зимней памяти, ослепляющей вьюжности,
Все, что больше не нужно мне,
И топлю их - в вине…

В океанских отелях
За сквозными портьерами,
Уплываю от жара я в глубину простыней.
А на площади вечером кошки вовсе не серые -
С разноцветными перьями
В распушенной спине.

Карнавальной пироге
Мне легко подтанцовывать,
От лодыжек до маковки воспарю-ка сама…
Ведь звенит что-то вольное, без конца - бубенцовое,
И узорно лицо мое,
Будто мать-хохлома.

 

Самба - радуга с крыльями,
Фестивальное крошево,
Загорелое, тряское, как полуденный зной,
Растопчите тоску мою золотыми подошвами,
И сама в танец брошусь я,
Словно в страсть - с головой…

Тринидад и Тобаго
провожают акулами
прямо в волны зеленые среднерусских лесов -
я домой возвращаюсь к вам переулками снулыми,
с азиатскими скулами,
с рыжей афрокосой.

/Любовь как искусство

Давай допьем прозрачной осени настойку.
Выводит: «горько!»
хор осенних труб,
Был мир вокруг - как ограненный куб
огнеупорный, светлый, водостойкий…

Листва в ногах - лоскутным ярким одеялом,
я обводила
контур тел штрихом.
И пестрый ком летел в траву легко,
и вслед за ним душа перелетала…

Туман роднился с перламутровым опалом,
я забывала -
летний час истек!
И ранен был навылет мой висок
осколком шестигранного кристалла…

Любя печаль, слугу осенней нежной дивы,
мы ели сливы,
падшие в траву -
горчили, как на ведьмином пиру.
Мы похмелялись долго, молчаливо…

И я по-детски неумело сочинила,
что это было,
словно в первый раз!
И снова, разложив любви пасьянс,
по-женски - ненасытно, подтвердила…
Сейчас пришли дожди, шуршат не бойко,
а сойка,
голубея взмахом крыл,
летит на юг. Очаг давно остыл.
Закончилась полынная настойка…
Я рисовала след забытых губ,
ваяла мира многогранный куб,
пронзенный светом осени насквозь…
Нарисовать любовь - не удалось.
/Дождь
Сметая ветхих садиков заборы,
Порядок скучный втаптывая в грязь,
Он крался бесом, бескорыстным вором,
Блестящих рыб кидал за мокрый ворот
Озерной мгле, кропя и матерясь.
Он шел, с берез обламывая ветки,
И каждый ствол мне виделся - белей,
Скрипели брусья жесткие беседки:
«Он здесь как гость - нечаянный и редкий,
Да и пришел, поди - совсем не к ней…»
Промокших галок ссыпал ожерелье
С высоких шей негнущихся осин,
Привстал - и брызги синие взлетели
Из наливных, глубоких колыбелей,
Где прыгал этот длинный господин.
Он шел сквозь день, бежал по дну оврага,
В его бока втыкал десятки стрел,
Он мне махал своим дырявым флагом -
С него текла победоносно влага,
Он до меня - дошел! И долетел…
Его дорожный дух не искалечил,
От сухопутных бедствий отойдя,
Он был такой счастливый и беспечный!
Мы с ним сидели рядом на крылечке…

Как долго в жизни не было дождя.

/Открытка

Я здесь живу: не с теми и не там,
В почтовый ящик брошенной открыткой.
Не разнесенных нас по адресам
Тут очень много, с гаком и с избытком.

Соседка справа - в розовых цветах,
Увитых синей ленточкой изящно,
Давно сложилась, верить перестав,
Что будет вскрыт ее убивший ящик.

Соседей слева - целый батальон:
Плечисто-бравых бежевых конвертов!
Гербастой маркой каждый награждён,
Но все они истлеют без ответа.

Здесь каждый неотправленный - изгой…
Давно не пишут письма на картонках.
Плывет поток взаимности людской
По бурно мчащим волнам Электронки.

В моей душе - гвоздика-резеда,
Открыта я, как майская фиалка.
Меня ты не получишь никогда -
Последний ящик вывезли на свалку.

Как стены нашей камеры тесны!
А почта пропадает ни за грош вся.
На мне есть надпись: «С праздником весны!»,
Но ты весны, как видно, не дождешься.

 

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.