Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 3(64)
Сергей Телевной
 Я - не заморыш!

При участии Дениса Логинова, моего внука

/Перед тем, как я возник на свет

Мне 14 лет, зовут Кирилл. Имя дали в честь деда, ничего оригинального… А так-то у меня по жизни кликуха - Заморыш. Обидно, конечно, но я был таким всегда. Даже когда ещё не родился, уже был заморышем.

Поселок, где я появился на свет и живу, называется Лесостепной. От леса здесь в окрестностях - редкие лесополосы, которые каждый год пожары изводят. Ну, а степь - прямо за окном, выветривается пыльными бурями. Вот такая моя малая родина, как сейчас говорят. Нет, конечно, если про наш поселок кино в стиле фэнтези снять, то - да! Кадры будут здоровские. Но это сейчас не по теме.

Короче, перед тем, как я возник… Моя будущая мама - тихая, вся в комплексах и семнадцатилетняя - была студенткой сельскохозяйственного техникума. Технарь, значит, по-нашему. Мой будущий папа только что закончил профтехучилище и работал в местном колхозе трактористом. В общем, со всех сторон - не фонтан… Ну, понятно, в нашем поселке, который «ни к селу, ни к городу», какой может быть «фонтан»?

Не представляю, как мама познакомилась с моим будущим папой при её комплексах? Вообще - фантастика! Она катастрофически боялась подходить к парням. Но познакомили их как раз технари, чтобы приколоться:

- Давай для хохмы сведём Иринку с Костей, - ржали одногруппники. - Интересно, что эти пионеры будут делать?

- Вот Иринка, - показали моему будущему отцу мою будущую маму с грустными серыми глазами. - Она просто мечтает о тебе!..

- А это Костя, он влюбился в тебя с первого взгляда! - представили мою родительницу будущему же моему бате и все хором заржали.

...Ну, примерно, так это у них происходило.

Нельзя сказать, что моя мама влюбилась в папу. Он просто ей понравился. Папа был высоким парнем, только очень худым. Наверное, на тот момент рост - это было его единственное достоинство... Хотя, нет, не единственное - он ещё хорошо ремонтировал мотоциклы. Я-то понимаю, что это классно, а маме тогда было все равно. Она просто обрадовалась, что на неё обратил внимание такой высокий парень. Точнее, повёлся на чьи-то приколы. Моя будущая мама конкретно боялась, что к ней больше никто не подойдет…

- Ничего, что худой. Были бы кости, а мясо нарастет, - сказала её подружка Галя, которая всё про всех и всегда знала. Она была старше мамы, уже окончила медучилище и работала в местной амбулатории медсестрой.

Честно говоря, мой будущий папа был даже не худой, а просто тощий. И девчонки на него, конечно, тоже не обращали внимание. Но пацаны, у которых были мотоциклы и мопеды, относились к нему нормально. То есть, посмеивались, конечно, над ним. Но папа соображал в технике и потому его сверстники особо не доставали.

Вот такие у меня предки...

Когда они познакомились, бате было восемнадцать лет. Но в армию его пока не брали из-за дефицита веса - пятьдесят пять кг при росте сто восемьдесят пять. Родственники папы настаивали, чтоб он быстрее женился и «сделал» двух детей. Тогда полный отмаз - в армию не заберут. Так что мои будущие папа с мамой познакомились, можно сказать, в нужное время.

Молодой тракторист подъезжал к техникуму на собранном своими руками мопеде-драндулете, пыхтевшим синим дымом. Его постоянно преследовал запах солярки и бензина. Мама тогда стеснялась сказать ему об этом «букете», а девчонки из технаря воротили нос:

- Фу, чем воняет?! - над несуразной парочкой откровенно насмехались. Может, это моих будущих родителей и объединило.

Короче, окончания маминой учебы в техникуме дожидаться не стали - чего в пионерах ходить-то? Во-первых, надо было долго ждать - ещё два года. Во-вторых, это ничего не меняло. Карьеру после техникума мама не могла сделать по умолчанию. Она должна была стать технологом по хранению и переработке зерна. Но к тому времени все колхозы разваливались, зерна собирали крохи. Ушлые председатели сдавали его на спиртзаводы, а не на элеватор. Он, этот элеватор, где могла бы работать мама, закрылся и угрюмо торчал на окраине посёлка, как чернобыльский саркофаг. Так что маме все равно негде было работать и нечего хранить. Значит, одна дорога - замуж.

Короче, женились…

Мой дедок - Кирилл, мамин отец, хоть и был вечно в легком подпитии скотник, понимал, что дочке надо справить свадьбу, как у людей. «Решил - сразу действуй», сказал дед, набрал долгов на целый год и замутил свадьбу на полпосёлка:

- Чтоб не хуже, чем у людей! - сказал дед и сделал.

Не знаю, какая получилась свадьба. Говорят, классная. Я, понятно, не видел, потому что должен был по планам появиться на свет только через девять месяцев. Я и мой брат-близнец, а может, сестра. Как выйдет.

- Главное, чтобы было двое детей, тебе полный отмаз от армии, - резонно сказали батины родичи. - А пока ты, Костя, вес не набирай.

Отцовская родня ходила к бабке-шептунье, которая рассказала, как сделать, чтобы их невестка, то есть моя мама, понесла двойню. Начали считать-вычитать, родословную перебирать - есть ли у кого в роду двойни? Оказалось, что нет… Но стараться надо. Зелье всякое заваривали, травы под перину клали…

Мне 14 лет, и я давно знаю, что дети - хоть двойня, хоть тройня - не в капусте находятся. Ну ладно, это для «категории 16+», как говорятся. Короче, народные средства не помогали - я с братом-близнецом не рождался. И с сестрой-двойняшкой не рождался. И даже - один… Вот так. 

Папины родичи стали подумывать о смене невестки:

- А что, если поженить Костю вон на Вальке? Мать-одиночка и детей двое… Усыновит их и всё путём, всё законно.

О как придумали! Что ли, это были бы мои сводные братья? Или как там их называть? Хотя я бы тогда не родился… Даже заморышем. Кому бы они были братья? Кстати, сейчас «сводные братья» - Амбал и Хлюст рулят в нашей школе. Но о них потом.

У деда случился разрыв сердца из-за… телёнка.

Повестка из военкомата бате, между тем, пришла. Я честно скажу: папа в принципе отнесся к этому спокойно - надо, значит, надо… Между прочем, он в детстве мечтал в Суворовское училище поступить, а потом офицером стать. И когда повестку получил, в принципе был готов идти в армию.

Но старики думали иначе. Чтоб не «сиротить» дочку, то есть мою будущую маму, дед Кирилл, который ещё не расплатился с долгами за свадьбу «как у людей», пошёл «решить вопрос». А к кому ему идти? Даже с женой не мог посоветоваться. Она, то есть моя будущая бабушка, после очередного запоя деда Кирилла, бросила его и уехала в большой город свою жизнь по-нормальному нала­живать.

Вот дед Кирилл, ни с кем не посоветовавшись, пошёл решать вопрос к начальнику своему - заведующему колхозной МТФ Трофимовичу. Это не Морской Торговый Флот, как можно подумать, а молочно-товарная ферма, где коров доят, молоко, значит, добывают.

- Трофимович, у тебя связи, авторитет, - обратился дедок к завфермой. - Выход на военкоматских есть. Зять-то у меня реально больной желудком, но ведь затаскают по комиссиям, загребут в Чечню. А дочка моя как? Только ведь поженились. Ты ж, Трофимович, сам на свадьбе молодым прилюдно обещал: если какие проблемы, то обращайтесь.

- А что ж они не обращаются?

- Ну, сам понимаешь, считай, еще малолетки, - стал отмазывать дедок моих сильно стеснительных будущих родителей.

- Ну, уж и малолетки, - хмыкнул Трофимович. - Свадьбу играть не малолетки, а вопросы решать - малолетки. Так не бывает…

- Ну, Трофимович, уважь. Должником твоим буду…

- Да ты и так мой вечный должник! Постоянно «под градусом», комбикорм да молоко на ферме приворовываешь. Что, думаешь, я не знаю?.. Другой бы на моём месте тебя давно выгнал с работы, а я всё терплю…

- Ну, так я ж пашу, как трактор, Трофимович! Я же безотказный в работе.

- Ладно, трактор безотказный… Есть у меня завязки в военкомате, попробую, - вздохнул тяжело заведующий МТФ. - Иринку-то свою пришли ко мне. Поможет мне с месячишко учёт молока вести. Как у неё с грамотёшкой?

- С грамотёшкой-то нормально, техникум заканчивает. Только ты, Трофимович, не того... Не балуй, хоть ты и мой начальник, а дочку в обиду не дам. - Дедок сжал мозолистыми руками отполированные вилы. Те, которыми сено раздают скоту и навоз, извиняюсь, в стойлах убирают. С четырьмя острыми зубьями.

- Слушай, ты пришёл вопросы решать или как? Ладно, - смягчил тон завфермой, - будет думать. Раз Трофимович обещал, значить, Трофимович сделает. Выйду на самого военкома!

Короче, связался заведующий МТФ с каким-то военкоматским, чтобы отмазать батю моего от армии. Хотя папа реально тогда болел желудком, и был у него дефицит веса, я ж говорил. Но отмазывать всё равно надо было. Знакомец Трофимовича оказался не военком, а всего лишь толстый прапорщик из этой конторы. Короче, переложил он, этот прапорщик, папину папку с документами куда следует. Точнее, куда не следует, ну и про него, про моего будущего батю, военкоматские как бы забыли. Понятно, что и зав­фермой, и военкоматский прапорщик помогали скотнику отмазать зятя от армии не задарма.

- Значит, так. Выходишь в ночное дежурство, - дал распоряжение моему деду Трофимович. - Двух тёлочек красно-пёстрой породы выведешь через задние ворота. Там будет ждать тебя машина. Твоё дело погрузить животину и держать язык за зубами. Сам понимаешь, это лично для военкома, у него в степях брат-фермер скотину держит.

Дедок мой Кирилл, вечно выпивший, пошёл ночью на ферму по-трезвому и вывел оттуда двух тёлочек. В условленном месте, за скирдой соломы, ждала «буханка» - это уазик типа «скорой помощи». Два ведущих моста - я сейчас разбираюсь. Прёт по полям, по пустырям, как танк!.. Ну, сейчас не об этом. Короче, погрузили двух тёлочек в эту самую «буханка». А моему деду и говорят мохнатые мужики с золотыми зубами:

- Эй, зоотехник, давай еще одну тёлочку… Это между нами, никому не болтай.

Дедок мой был простым скотником, а не зоотехником. Потому он даже загордился, когда его так назвали. Зоотехник же на ферме тоже большой начальник! Потому дед и пошёл за третьей тёлочкой - опять же долги за дочкину свадьбу не все отдал.

Мохнатые с золотыми зубами тут же рассчитались за третью «лишнюю» телку. Правда, чуть не доплатили - сказали: «Потом…».

Всё, вроде, прокатило спокойно. Трофимович списал, понятно, двух телочек как падёж. То есть, что они издохли. А что тут такого - скот на колхозных фермах, бывает, дохнет.

А дед мой, скотник Кирилл - умер. Только успел расплатиться с долгами - и тут же разрыв сердца. После того, как «буханка» увезла трёх красно-пёстрых тёлочек мясомолочной породы в голую степь. Там жили в основном чабаны, к которым милиция в одиночку не совалась. Но она, милиция, в виде помощника участкового, молоденького сержанта, разведала про угон скота всё (этот участковый, уже в чине, возникнет ещё в нашей с мамой жизни). Пропажа тёлок подтвердилась - всё указывало на скотника, который дежурил в ту ночь. Потом к деду на ферму приехала группа захвата с автоматами. А он взял и умер прямо на работе - разрыв сердца. Вот так.

Трофимович на похоронах сказал:

- Кирилл - настоящий мужик, хорошо умер, никого не потянул за собой.

Помощник участкового, который там тоже был, спросил:

- А кого он должен был потянуть за собой?

Завфермой прямо на похоронах нагло так засмеялся:

- Догадайся с трёх раз…

Молоденький сержант недогадливый оказался. Но потом по службе у него попёрло - звездочку на погоны получил, участковым назначили и всё такое.

/Кесарю - кесарево, а кесарёнку…

лужа безденежья?

Короче, через год, уже после смерти деда Кирилла, предстояло родиться мне. Как оказалось, одному. В подробности вдаваться не буду - это для категории «16+», а я - «14+» … Одно скажу: скорее всего, я был самым дохлым, извиняюсь, сперматозоидом. Мама тогда заканчивала технарь - то есть, сельхозтехникум и постигла науку - как хранить зерно. А папа в это время из колхоза ушёл - там вообще не платили. Работал он газонокосильщиком в райцентре в «Зеленстрое». Всё лето и всю осень косил траву вдоль дорог и на газонах - глотал пыль и копоть. Вообще-то, это была единственная газонокосилка у них на работе, так что бате повезло. Видать, от придорожной пыли и выхлопных газов, которые глотал отец, я и вышел заморышем.

Мама, вынашивавшая меня, зубрила бесполезную технологию переработки зерна. Видно, сильно перезубрила, потому к учебе у меня стойкая аллергия. Это врожденный инстинкт. Или приобретенный?

Короче, тут всё понятно: если я такой - без тяги к учебе, то виноват в этом, наверное, мамин сельхозтехникум, а заморыш - потому что батя выхлопных газов и пыли наглотался. Я так стал думать давно, ещё когда в первом классе учился, потому что всезнающая медсестра тётя Галя сказала:

- Это мама в техникуме переучилась и отбила охоту к учебе у дитя ещё в утробе, а отец выхлопных газов наглотался, вот и результат.

Кстати, когда я родился, тётя Галя, посмотрела на меня и сделала вывод:

- Этот - не жилец…

Я на неё не в обиде. Она ж медичка. А сказала так, потому что я был как вялый огурец - худющий и сморщенный, да ещё синий. К тому моменту, как мне появиться на свет (уже затравленному маминой зубрежкой и нанюханному папиным бензином) мама моя лежала в больнице на сохранении плода. Плод - это, значит, я.

Не помню, как я барахтался в утробе матери, но… запутался в собственной пуповине. Про это я услышал лет в пять, когда между собой разговаривали соседские тётки. Я тогда смотрел на свой пупок и не представлял, как можно в нем запутаться. Оказалось, пупок - это не пуповина. Ну, плавал я, плавал в маминой утробе, как космонавт в невесомости, и запутался. Пуповина, которая вовсе не пупок, обвилась вокруг моей шеи.

Представить это трудно, а выпутаться вообще невозможно. Короче, пришлось извлекать меня на свет божий другим путем. Это называется - кесарево сечение. Ну, подробностей не будет. Это вообще для категории «18+», а мне, напомню, только 14 лет. Вот так я появился на свет.

Назвали меня Кириллом - в честь деда, понятно. Молоко у мамы от переживаний пропало. Это я почему знаю? Да старшие рассуждали обо мне: он чахленький такой, потому что молока детского не видел. Искусственник. 

Я как родился чахлым заморышем, так и живу. С первого класса на уроках физкультуры, когда все выстраивались в одну шеренгу по росту, я был последним. Ну, или предпоследним. Мы с рыжим Дениской оказались одного роста и каждый раз менялись, чтобы не было обидно. У него кликуха была и есть - Рыжий. Ему больше повезло. А я - Заморыш … Но это, может, не потому, что искусственник, отравленный зубрежкой и придорожными выхлопами, а потому что такая генетика. Так выражается биологичка Наталья Анатольевна - моя классная руководительница. У бати дефицит веса - и у меня тоже. Реально именно из-за этого отца в армию не взяли, а не потому что он «косил» от службы. Кстати, про отцовские гены. Он же у меня высокий, потому и маме понравился. А я до класса пятого был самым маленьким, даже Рыжий меня обогнал. Но потом батины гены проснулись, и я так попёр в рост, что к восьмому классу стал самым длинным в классе. Но вот кликуха Заморыш осталась. Конечно, лучше бы - длинный, но…

А когда я ещё родился, досужие тётки, мамины подружки, которые вовсе и не подружки, говорили обо мне:

- Он кесаренок, да ещё искусственник. Ну что ты хочешь? - как бы успокаивали они мою маму.

- Кесарята - они гиперактивные и слабовольные. Потому что трудностей изначально не испытали, - поясняла маме незамужняя тётя Галя, которая медсестра.

Я, когда начал чуть-чуть соображать, задумался сначала про гиперактивность. Знал, что такое гипермаркет. Хотя потом оказалось, что это не гипермаркет, а просто магазин. Ну, какой гипермаркет может быть у нас на окраине посёлка Лесостепного?! Однако назывался он - «Гипермаркет»!.. Короче, «гипермаркет» и «гиперактивный» для меня было одно и то же. Поэтому я маму настырно тянул в гипермаркет. Гиперактивно так тащил - за киндер-сюрпризами и всякими чипсами. А она, как всегда:

- Кирюша, у мамы нет денег, - смотрела на меня грустными глазами.

- А где они? - резонно спрашивал я.

- Спроси у своего папы слабовольного, который алименты не платит.

Это не мама так отвечала. Это её сердитая незамужняя подружка Галя. А мама объясняла:

- Ну, просто безденежье, сынок.

Безденежье мне казалось почему-то какой-то большой лужей в стиле фэнтези. Её, лужу, нельзя перейти и нельзя опрокинуть, чтобы вылить… Короче, про гипермаркет и про безденежье я рано усвоил. А про слабую волю, мою и папину, я тогда ничего не представлял.

Потом мне казалось, что моя воля - это такой косматый и оборванный мужик, который тянет лямку, но не сильно упирается. Ну, как бурлаки на Волге. Вот так представлялась мне воля. Тогда я ещё и про бурлаков не знал - просто видел картину. Они, эти бурлаки, похожи на бомжей, если честно. Вот и воля у меня наподобие бомжа, потому и слабая.

Про папину волю, какая она из себя, не могу ничего сказать. Но в отличие от тёти Гали, думаю, что воля у него всё-таки сильная. Потому что он сам хоть худой, но жилистый. И работать мог сутками, если ремонтировал кому-то мотоцикл.

Вот такая у отца была сила воли. А у меня смахивала на вялого бомжа. Не знаю, у всех ли кесарят такая воля?..

Теперь понятно, как мне, кесарёнку - слабовольному и гиперактивному - сложно в этой жизни. Да ещё с вечным маминым безденежьем.

/Я потерял не родившегося брата,

мама с папой расстались

К тому времени, когда я только начал чуть соображать, что слабая воля в виде бомжа меня никуда особо не тянула, папа с мамой расстались. Может, у них прошла любовь... Так бывает: и у взрослых, и у моих ровесников. А может, мама с папой много слушали всезнающих родственников и незамужних подруг, которые талдычили каждый своё.

- Она тебе не пара, - говорили отцу про мою маму. - Какая-то не расторопная, забитая и песня у нее дебильная…

Мама уходила в край огорода и пела сквозь слезы «дебильную» песню:

Ты, река ли моя, чиста реченька,

Серебром ключевым ты питаешься.

От истоков струишься отеческих,

Меж камней-валунов извиваешься…

Почему пела про речку, не знаю. У нас только канал имени какого-то революционера. Вот… А про отца доброжелатели с другой стороны жужжали:

- Он тебе не пара! Неудачник, тряпка, слабак.

Примерно так говорили им друг о друге и даже хлеще болтали. Там вообще было непечатное. Но я не буду здесь всё писать - это ж мои мама и папа! Я их люблю и уважаю, хотя им об этом не говорю…

А тут ещё облом! После меня, как планировалось, должен был родиться второй брат (или на крайний случай - сестра). А они не рождались, время поджимало и папу могли забрать в армию - а там Чечня... Чего они, эти непонятные родственники, боялись? У папы всё равно определили дефицит веса. К тому же он сам был не против отслужить. А родня хотела второго ребенка. И случилось! Мама уже собиралась родить мне брата. В это время она ездила в вечно набитом и трясущемся автобусе на бухгалтерские курсы в райцентр. Ещё мой дед Кирилл, когда был живой, все говорил ей:

- Дочка, иди на курсы бухгалтеров. Будешь учетчиком на ферме. Лафа им в конторе сидеть!

Дедушка, как я рассказывал, к тому времени уже умер, а мама возьми и послушай его. И ездила в райцентр на бухкурсы в вечно переполненном автобусе.

- К техникумовскому диплому ещё и бухгалтерские курсы, это уже кое-что, - объясняла мама своё решение и осторожно помышляла об институте.

Так вот, ехала она в трясущемся автобусе и мечтала о высшем образовании. Но на этот раз не просто трясло автобус. В него врезался какой-то придурок на самосвале и завалил его в кювет. Маму там чуть не задавило. Но обошлось без жертв. Хотя, как без жертв? Маму увезли в больницу и сразу положили на сохранение. Это у нас семейное, что ли? Она со мной лежала на сохранении. Меня сохранила, правда, я запутался в пуповине (я уже рассказывал об этом). И с братом моим мама попала на сохранение после аварии. Но не сохранила. А то ведь был реально брат.

Может, поэтому, что не сохранили мне брата, а отцу второго сына, родители мои и расстались. Они и до этого расходились, потому что со всех сторон, как я уже говорил, говорили им друг про друга всякие пакости. Они, молодые и неопытные, слушали эту нудню. Вот и расстались. А потом один раз встретились прямо на улице, обнялись. Мама плакала, отец еле сдерживался. Я, мелкий, рядом стоял, а батя слёзы вытирает маме её зелёным длинным сарафаном. Я рядом стою и тоже реву. А они думали: куда идти? С одной стороны им мозги выносят, с другой нервы выматывают. И жилья своего нет…

Я не знаю подробностей, только не дали им, маме с папой, вместе жить. Наверное, судьба такая, как говорят старики. Я часто задумываюсь, почему случается всё так, а не иначе? Может, от воли зависит, которая, например, у меня наподобие бомжа-бурлака. Или реально судьба такая?

Она, судьба, мне кажется суровой теткой в сером балдахине, как в фильмах фэнтези. Руки скрестила, губы поджала и смотрит сверху. Потом извлекает свой когтистый перст (перст судьбы, значит) и указывает, куда надо идти. А на самом деле - туда и не надо. Потому что от этих указаний всё время возникают какие-то проблемы. У нас с мамой тоже.

Я обо всех проблемах рассказывать не буду, потому что мама всегда говорит:

- Кому нужны чужие трудности, - она даже слово «проб­лема» старалась не произносить. Но они, эти проблемы, все равно возникали.

Короче, судьба с когтистым перстом делала житуху моих родителей несладкой. Вот они и разбежались. Папа подался на Урал, в Пермский край. Почему туда? Один мужик в Лесостепной приезжал, он шахтёром в тех краях работал - в Соликамске. Говорил, там хорошие бабки платят. Кстати, этот мужик, как потом оказалось, дед моего лучшего друга рыжего Дениски. Я о нём ещё расскажу. А папа до шахты не доехал, в Перми остановился. У шахтёров должно быть железное здоровье, а у отца желудок больной. Потому зацепился он в Перми. Большой город - большие возможности, от кого-то я слышал.

А вот тётя Галя всезнающая говорила, что в тех краях половина людей - менты, половина - зеки. Или бывшие менты и бывшие зэки. Отец ни к одним, ни к другим не относился, потому его постоянно кидали… У бати были и есть золотые руки, и этими руками он кому-то квартиры под евроремонт отделывал, кому-то дачи строил, кому-то иномарки ремонтировал. Короче, крутился. Но денег отцу скопить не получалось, потому финансами он помочь мне не мог. И даже не всегда ему удавалось звонить на Новый год и мой день рождения. То телефон украли у отца, то баланс не пополненный. Но я не верю, что он слабак и неудачник и что забыл про меня. Просто так гадина-судьба распоряжается.

Маме все говорили, особенно незамужняя всезнающая подружка Галя:

- Подавай на алименты!

А она всегда отвечала:

- Пусть Костя станет на ноги, он и без алиментов будет сыну помогать. - Но убеждала мама в этом скорее саму себя. - Он же отец моего ребенка - не чужой человек. Как я его буду наказывать?..

- Ну и дура! - это про мою маму.

А я считаю, что мама не дура. Просто у неё сердце мягкое. И это, думаю, хорошо для женщины.

У меня вот сердце тоже мягкое, но для пацана, считаю, это плохо. И воля, наподобие бомжа, слабая. Тут есть объяснение - потому что я кесаренок. И учиться мне не охота, и лень посуду помыть, и зарядку не хочется сделать… Безнадега.

А вот если сохранился бы у меня младший брат и, если бы мама (сильно мягкосердечная) с папой (не очень удачливый) не расстались, тогда ты другое дело! Но…

/На стадионе вместо Звёздной Звезды -

бараны и зоо­техник

Короче, мама с мягким сердцем - это хорошо. Она и батю жалеет, и меня. Но пацану в наше время с мягким сердцем - никак нельзя. Особенно, если оно мягкое, как подушка, от которой трудно отрываться. И с волей слабой - тоже нельзя, однако приходилось.

Но вот после майских праздников решился я: с большим трудом в шесть утра оторвал от мягкой подушки свою голову и, не умываясь, побежал на стадион. На 9 мая парад смотрел по телику. Сила! Хорошо бы в военный институт поступить и стать офицером. Но там физподготовка, математика, физика… Поэтому надо бежать на стадион - качаться, закаляться. Пока - физподготовка, а физика с математикой потом как-нибудь.

Вот и стадион. Он, правда, вытоптан козами и овцами. Бывают козлы, но реже. Я ж рассказывал, что мы живем в поселке, который - «ни к селу, ни к городу». Тут перемешались ветхие фабричные трёхэтажки с частным сектором. А у частников хозяйство, скот - мелко-рогатый и крупно-рогатый.

Хотя, если честно, меня на стадион погнала все-таки не воля, а вот что. Случайно узнал: там по утрам занимается она!.. Кто она и какая из себя? О-о-о! Волосы вьющиеся, синие глаза, весёлая, заводная. Короче - красивая и зовут её Лена. Ну, Звёздная Звезда! Для удобства буду звать её Ленка. Потому что если Лена, это какие-то телячьи нежности, не по-пацански. Ленка - моя одноклассница. Отец у неё - местный воротила. Зовут его Артём Артёмович или Завмаг. У него - тот самый гипермаркет. Точнее, просто поселковый магазин, который называется «Гипермаркет».

Кстати, я не сказал, что в это время - в шесть утра - мамы уже дома не было. Она ушла на подработку в офис к Завмагу мыть полы. Вообще, по жизни она инженер. Институт, как и мечтала, закончила. Днем мать работает в райцентровской конторе - в производственно-техническом отделе (ПТО). Чертит там всякие схемы, сочиняет техзадания и пишет техусловия. А по утрам и по вечерам моет полы в офисе у Завмага. Ей надо ещё успеть вернуться домой, привести себя в порядок и к девяти часам - в свой ПТО.

А я в это время бежал трусцой по стадиону - ноги еле переставлял. Ленки почему-то не было видно. Но вот бывший колхозный зоотехник, небритый мужик, из частного сектора выгнал своих коз и баранов пастись возле стадиона. Те норовили попасть на футбольное поле.

- Ты что животину мою пугаешь! - строго сказал он мне, когда я пробегал мимо стада.

Зоотехник немного знаком, зовут, кажется, дядька Мишка. Мама у него покупала как-то козье молоко, когда я болел. Целебное, говорят, но, скажу по чесноку, на вкус гадкое. Я ответил мохнатому мужику на его предъяву:

- Здрасьте… Я не распугиваю…- Мне показалось, что я это сказал заискивающе. Аж самому противно стало.

А он:

- Ты мне зубы не заговаривай! Мать с утра тряпкой машет, а ты дурью маешься.

Откуда он, козёл, знает, что моя мама полы моет? Обидно мне стало за мать-поломойку. На втором круге я ему крикнул:

- Моя мама - инженер ПТО!

- ПТУ-ПТУ… Тебе только в ПТУ. - Он мне вслед ещё сказал что-то про цвет моих соплей. Ну, не буду повторять - противно и обидно. У меня часто бывает насморк. Про ПТУ - он, может, и прав. Это профтехучилище, где на каменщиков, трактористов и слесарей учат.

Мама грозится мне часто:

- Не будешь хорошо в школе учиться, пойдешь в ПТУ на слесаря.

Слесарь в принципе - это хорошо. Я технику люблю. Что меня пугать?.. Хотя вот если бы офицером стать, это - да!

А за «соплю» я решил отомстить этому предводителю баранов. Обидно ведь… Но обиднее вот что: она - Звёздная Звезда Ленка - так и не появилась на стадионе. Ведь волю и сердце я для неё тренирую, для Ленки. Чтоб её покорить! Ленка мне очень нравится, аж до помутнения. Ну, она всем нравится. Понятно: стройная, красивая, синие глаза, вьющиеся волосы. Просто супер! Почему бы и не нравиться всем?

Звёздная Звезда к тому же отличница. Завмаг, её пахан, даже репетитора по английскому ей нанимает. А другие учителя и без того с ней возятся. Завмаг же незаменимый человек для школы. Мероприятия спонсирует, учителям подарки нехилые делает…

За Ленкой ухлёстывают все пацаны школы. Ну, так мне кажется. По крайней мере, старшеклассники. Она даже на переменах отпочковывается от своих и тусуется с одиннадцатиклассниками. Там Ленка в кругу пацанов, кажется, покуривает. Ну, не буду наговаривать. А то получается - я стукач.

Кстати, про курево девчат завела речь на родительском собрании ещё весной - под конец третьей четверти - тётя Галя. У нас в классе её племянница Маришка учится:

- И сама курит, и наших девочек подбивает! - возмущалась бездетная мамина подруга по поводу Ленки.

- Ну, это не трагедия, - сказала наша классная Наталья Анатольевна. - Такая форма самоутверждения. С её внешними данными это, конечно, излишество. Сигареты просто баловство - не более чем желание быстрее повзрослеть, привлечь внимание старших ребятам.

Так тогда наша классная Ленку оправдывала.

А я бежал себе и думал про Звёздную Звезду. Расстроенный, что на стадионе её нет, я с досады шуганул животных, которые лезли на стадион. Те - в рассыпную. А дядька Мишка за это палкой в меня запустил. Конечно, не докинул. Ха-ха!.. Я перемахнул через низенький ржавый заборчик и побежал к дому. Вот такая первая зарядка у меня получилась. Но все-таки взбодрился… Мне показалось, что и сердце у меня как бы тверже стало, и воля железнее. Я Ленке это всё равно продемонстрирую. Как? Подумаю. Пацану с мягким сердцем и слабой волей - нельзя. Девчата сразу крест поставят. Известно.

/«Меню подростка» и прогорклые орехи для ума

Я, честно скажу, пытался и раньше в школе характер проявлять, потому, что стал осторожно мечтать стать офицером. А военным характер твердый надо иметь! Но классная не поняла моих намерений. На родительском собрании выдала моей матери:

- Ваш Кирилл стал неуправляемым! Упрямый, грубый, раздражительный, - высказывала она. - Надо что-то делать!

- Да все они такие, - вступалась за меня мать рыжего Дениски, который, в общем-то, тоже балбес. - Переходный возраст, трудные подростки.

Она работает воспитательницей в детском доме и, наверное, знала, что говорила.

- Не надо обобщать, - строго повела голову в сторону Денискиной матери классная.- Я педагог со стажем, всякое было. Я понимаю, субъективные трудности, физиология и всё такое… Кирилл такой худой, дерганный, всклоченный, и потом… прыщами своими озабочен.

Хорошо, хоть она не сказала, что я заморыш.

- Кстати, ваш Денис тоже не подарок, - перешла классная на Дениса. - Возможно, родителям надо подумать о сбалансированном питании. Подойдете после собрания, я вам дам соответствующую информацию. Обратите внимание, что у нас район йододефицитый. Это отражается на умственных способностях. Элементарно орехи грецкие детям своим давайте…

Мать тогда спешила после родительского собрания в зав­маговский офис - полы мыть. Сунула листок в сумочку и только поздно вечером вспомнила о нём. Это была ксерокопия «Меню подростка». Там завтрак, обед полноценный, ужин легкий и два перекуса: яйца, фрукты, орехи, сок, молоко, мясо, рыба, овощи, творог, кефир, снова мясо… Ну, не фига себе! У меня аж слюнки потекли.

А мать сидела над этим драным листом и беззвучно плакала…

- Ма, не плачь, - сказал я и больше ничего не мог выдавить из себя.

- Ты уроки сделал, мучитель? - спросила она сквозь слёзы.

Я не хотел окончательно расстраивать мать и, конечно же, соврал:

- Да сделал, сделал. Нам мало задавали…

Мама вдруг тихо, глядя мимо листка с «Меню подростка», запела:

Ты, река ли моя, чиста реченька,

Серебром ключевым ты питаешься.

От истоков струишься отеческих,

Меж камней-валунов извиваешься…

А у меня на уме почему-тот закрутилось неуместное:

Девочки и мальчики,

дуры и обманщики….

Дурацкая, но прикольная песенка мешала думать: что мне предпринять, как раздобыть этот паразитский сыр, мясо, рыбу? Может, и правда, поумнею после орехов и сыра, начну хорошо учиться? Тут я ещё озадачился: а что сама мать ест в обед на работе? Чай, бутерброд с маргарином? Ну, у неё в отделе такие фифы сидят - все на понтах. Там с маргарином лучше и не показывайся - запрезирают…

Пока я думал про сыр-мыр, у мамы зазвонил телефон. Через приоткрытую дверь из её комнаты я слышал мамино:

- Какие орехи? Ты что, Галина! Неудобно… - Потом, спустя время: - Ну, пусть прибегает… Может, её Кирилл встретит? Не надо? Ну, хорошо.

Я не понял, о чём речь, только догадался, что к нам кто-то прибежит. И мне не надо никого идти встречать. Ну, уже хорошо.

В нашу дверь постучались - звонок давно не работал. Это оказалась моя одноклассница Маришка - племянница всезнающей тёти Гали.

- Вот орехи, против йододефицита, - с порога сообщила Маринка, зыркнула в мою сторону и убежала.

Я вскрыл гремучий пакет, и мне тут же захотелось избавиться от своего йододефицита, повысить интеллект и зарядить железом мою не очень железную волю.

Мама позвонила тёте Гале, опять виновато извинялась и говорила спасибо. Я в это время колол орехи при помощи двери - закладывал их межу косяком и дверью - хрясть! Готово!

- Ты что ж творишь, бестолочь, - прикрикнула на меня мать. - Дверь и так расшаталась, а ты… Лучше б взял отвёртку, да подтянул петли.

- Мам, ну потом эти петли подтяну, - отмахнулся я.

Погрыз ядрышки, они мне показались горьковатыми. Мама тоже попробовала - орехи оказались старыми. Я съязвил:

- На, тебе, боже, что мне негоже!

- Дареному коню в зубы не заглядывают, - ответила мне в тон мама. - Надо свои иметь.

Она высыпала содержимое на газету. Там оказалось даже несколько проклюнувшихся орехов.

- Наверное, где-то в сырости орехи держали, - разочарованно сказала мама. - А давай их посадим, Кир?

- Да поздно уже… Спать охота.

- Как возле телевизора тупо до полуночи сидеть, так спать неохота, - с укоризной сказала мать, и сама начала отбирать орехи, которые, на её взгляд, можно было посадить.

Я напрягся и психанул: фигней среди ночи занимается матушка.

- Мам, ну давай завтра, что ли?..

Мать не ответила. Мне с великой неохотой пришлось присоединиться к её дурацкой затее. Я смотрел на мать - она казалась мне одержимой! Мы с ней в ночи под фонарем набрали песка в соседнем дворе. Насыпали в ящик из-под рассады, натыкали орехов туда, присыпали и поставили на подоконник.

- Представь, Кир, если все орехи взойдут, это будет целая роща! - и добавила торжественно: - Роща Кирилла!

Название мне понравилось. Мы оба очень устали. Я рухнул на кровать и только успел представить эту рощу, - на пустыре за нашим домом, сразу провалился в сон. А там, надо же, мы с Ленкой прохаживаемся. Ну, и Маринка тоже виднеется в конце аллеи - это же она принесла орехи. Фигня, конечно, мне представлялась, лирика какая-то кисельная. Я даже во сне это осознавал. И в том же сне я понимал: вот посадили мы с мамой орехи, почти до часу ночи не спали - значит, сила воли во мне укрепилась.

Хотя, конечно, она, сила воли, не шибко-то могла закалиться от одной посадки орехов. Потому я и хотел бегать на стадион. Долго готовился, и тут решил! И первой была злополучная пробежка с разгоном баранов… Ну, я рассказал об этом уже.

Физику прогулял - напоролся на Амбала: надо добыть сигареты

Короче, после пробежки и разгона баранов, пришёл я в школу. Конечно, опоздал, блин.

- Можно? - просунул голову в дверь.

- Этот в своем амплуа… - не оборачиваясь в мою сторону, сказала классная.

Я просочился вдоль стены за свою парту. Естественно, моя парта - последняя.

Ленка проводила меня снисходительным взглядом и усмешкой. Или мне показалось? Ну, хорошо, хоть взглянула.

На перемене девчонки смеялись и ехидненько так смотрели в мою сторону.

- …А я вижу, он там своими макаронинами размахивает…

- Чем-чем?

- Макаронинами… Посмотри, у него руки-ноги, как макаронины, - громка рассказывает Ленка. - Макаронинами и так, и этак - за козами гоняется…

- За какими козами?

- Да, там у нас один скотовод коз и баранов пасет возле стадиона.

- Ну и компашка!

- Я увидела эту козлоферму и, естественно, не побежала на стадион. Стою за кустами, смотрю и ухохатываюсь. А он там - макаронинами скотину распугивает…. Ха-ха-ха…

Короче, это Ленка про меня так прикольно рассказывала. Все ржали. Я бы тоже ржал, если бы не знал, что это про меня.

- Девочки, он же просто гадкий утенок, - вмешалась тихоня Маришка, середнячка и мышка. У неё и кликуха такая - Мышка.

- Ой, Мышка, ты все ещё сказки про гадкого утенка читаешь?!

- Как раз ей по возрасту…

- А ты почитай, там ещё есть сказка про мышку-норушку…

Маришка умолкла, я отдалился от Ленкиной стайки. Злился не на Ленку, а на Маришку - чего это она, мышка-норушка, вздумала меня защищать! Обойдусь без её помощи…

Однако про макаронины и коз, хотя, вроде бы, правда, и со стороны смешно, но обидно. Ещё этот дядька Мишка со своим мелко-рогатым скотом, блин… Следующий урок какой? А… физика. Забыл про неё, да и учебника нет у меня. Кто-то стибздил или я сам посеял. Короче, в отместку за макаронины и коз я решил… прогулять следующий урок.

За школьной котельной кучковались старшеклассники, прогуливали уроки целой толпой.

- Эй, глист, иди сюда! - подозвал меня Амбал из одиннадцатого класса.

Подхожу.

- Курить хочешь?

- Ну да, - признался честно.

Я, вообще-то, уже покуриваю, иногда приходится окурки собирать.

- Тогда давай, закурим. Сегодня курим твои, - сказал Амбал.

- У меня нету…

- Это твои проблемы, - лениво сквозь зубы процедил Амбал.

Я молчал, весь сжался. Но страха показывать не хотел.

- Значит, так, заморыш, иди и раздобудь курева.

- А где я его возьму? - спросил, не обращая внимания на обидное погонялово. Заморыш - это как будто не про меня.

- Ты что-то попутал, - процедил Амбал. - Я говорю, раздобудь курева… А где - это твои проблемы.

Амбал - это, кстати, сын Вали, матери-одиночки, на которой хотели женить моего отца. Мелькнула мысль сказать Амбалу, что мы почти братья, но потом мне аж самому противно стало. Я понял, что сегодня не мой день. С утра - «макаронины», сейчас - «глист», «заморыш»... Лучше б на физике остался, слушал бы про закон Джоуля, как его там, Ленца. Или что мы сейчас проходим? Но делать нечего, стал соображать, как смыться из этой компании.

- Ну, я пошел…

- Куда?

- Сигареты добывать…

- Если смоешься, тебе трындец, - предупредил Амбал.

- Давай, я с ним, - вызвался из компании Хлюст. Это младший брат Амбала. - Посмотрю, как он будет добывать курево.

- Ну, смотри, смотрящий, - дал добро Амбал брату.

Я пытался соображать, как быть? Где брать сигареты? И вообще, как сделать так, чтобы Амбал отвязался?

- Время пошло, - поторопил Амбал.

- Ты что загрузился? Бабок нет, что ли? - Это смотрящий за мной Хлюст подал о себе знать.

- Ну нет, конечно… Откуда у меня деньги? - огрызнулся я зло.

Хлюст хоть и старше меня года на два, но даже я, заморыш, с ним справлюсь. Тот смеялся, скалил прокуренные зубы. Врезать ему про меж глаз, что ли? Я посмотрел на него со злостью. Мысленно отследил полет моего кулака - прямо в челюсть! Но… не решился. Хлюст брат же Амбала…

- Ладно, ты не кипешуй, - примиряюще сказал Хлюст. - Могу подсказать, где взять сигареты.

- Где?

- Сейчас в «Гипермаркете» будут товар разгружать, подойди, попросись помочь. Там грузчик Сергей. Он мужик с понятиями, хотя и бухарик.

- Не, я в «Гипермаркет» не могу…

- Что слабо?

- Там у них в офисе матушка моя подрабатывает. Продавщицы увидят, донесут ей…

- Не увидят, мы со двора зайдем. Я знаю, в какое время машины с товаром приезжают.

Мы, как и обещал Хлюст, зашли в «Гипермаркет» со двора. Дядька Сергей сидел, откинувшись, на каких-то ящиках, курил.

- Кажется, бухой, - говорит Хлюст. - Если бухой, это хорошо. Он не любит работать, когда вмажет.

- Дядь Сергей, я тебе помощника привел.

Грузчик смотрит на меня оценивающе:

- Ты что такого чахлого мне притащил? Он же батон колбасы не поднимет.

Хлюст одобрительно засмеялся вместе с дядькой Сергеем:

- А ему колбасы не надо, ему пачку сигарет, - в тон продолжил Хлюст.

Разговор про колбасу был лишним. Мне и так жрать хотелось, а сейчас аж голова закружилась и затошнило.

Но тут грузчик яростно заводил бровями, замахал ластами:

- Брысь отсюда, Завмаг идет…

Хлюст метнулся за ящики, а я не успел.

- Что здесь делает этот заморыш? - спросил у грузчика хозяин магазина, он же - отец Ленки Артём Артёмович. - Э-э-э… Стоп, ты кто? Из Ленкиного класса, что ли? - обратился тот ко мне.

- Да он, это самое… - хотел внести ясность грузчик Сергей.

- Помолчи, да? Опять с утра набухался? Я тебя обещал выгнать с работы?

- Обещал, - согласился грузчик. - Но я этих заморышей сюда не звал.

- С тобой разберусь завтра. Штраф обеспечен. Иди, машину разгружай.

Грузчик поспешил смыться с глаз долой, а я остался.

/Завмаг дал 100 рэ.

Я вместо сигарет купил… сосиски

Зажатый между ящиками, я скукожился под взглядом хозяина магазина. Тучный Завмаг навис надо мной реально, как туча!

Потом он отстранился, как-то склонил голову, рассматривая меня.

- Так, ты с моей Ленкой учишься, - присмотрелся: - Костин сын, что ли?

- Ну да, сын я его… С дочкой вашей в одном классе…

- Как он там, батя твой? Мы тоже с ним одноклас­сники.

- Отец нормально, - соврал я.

У бати, кажется, было что-то опять ненормально. Потому что он уже несколько месяцев молчал. То хоть иногда звонил или в «Одноклассниках» писал, сейчас совсем умолк.

- Он классный спец, на все руки мастер, - сказал Артём Артёмович. - Мне «мерина» ремонтировал, никто не брался, а он ремонтировал. Без диагностики.

Мне было приятно, что тучный Завмаг так уважительно говорил об отце. «Мерин» - это, между прочем, «мерседес», а не какой-нибудь «жигулёнок». А то все говорят о нём - об отце моём: неудачник, размазня. Мама, правда, всегда уходила от таких разговоров. Наверное, всё-таки она его, моего батю, любила. Я так думаю. Ну, или жалела…

- У тебя, что, проблемы? - спросил тучный Завмаг.

- Нет.

А Завмаг как будто не расслышал:

- С Амбалом, что ли?

- Нет никаких проблем…

- Ты мне тут не втирай мозги. Раз Хлюст привёл тебя, значит, от Амбала…

Я промолчал, понял, что Завмаг меня раскусил.

- Цена вопроса? - спросил он.

Я сначала не врубился, о чём это он.

- Что Амбал с тебя хочет?

- С меня - ничего…

- Ну, да. Рассказывай мне. Наверное, дань собирает сигаретами или за «лирикой» послал? Честно говори!

Ни фига себе, Завмаг всё знает, даже про таблетки «лирика».

- Честно? За сигаретами, - признался я.

- Ну, это ещё куда ни шло… На, держи. - Он сунул мне в карман сторублевку и легонько подтолкнул к выходу: - Дуй в школу!

Я рванул от Завмага прочь, даже спасибо забыл сказать.

Проблема, кажется, решена: куплю сигареты в ларьке за углом и отдам Амбалу.

Но в школу мне идти не хотелось. Скинул смс-ку рыжему Дениске: «Забери мой портфель».

В ларьке хотел купить сигарет для Амбала. Тетка оказалась злая:

- Тебе нет 18 лет!

- Я не себе…

- А кому?

- Отцу…

- Брешешь! Что, менты подослали проверить, продаю ли малолеткам сигареты? Меня не проведешь!

Я угас и завис над витриной… Вспомнил «меню подростка», которое наша классная передала матери: «сыр-мыр», «мясы-колбасы». Сильно хотелось жрать…

- Тогда сосиски дайте… Самых дешевых, для кошки.

- Знаем, для какой кошки, - хмыкнула продавщица.

На 100 рэ получилось прилично. Выскочил из ларька, за угол и давай терзать сосиски в целлофане. Эта клеёнка не шибко поддавалась, но я справился. Наелся от пуза! Больше половины ещё осталось. Мысль пришла про мамины бутерброды с маргарином.

Вскочил в маршрутку, которая до конторы ПТО ходит. Сидел, трясся на заднем сидении. Вдруг сообразил: расплачиваться нечем: «Ё-моё!». При выходе я попытался прошмыгнуть мимо водителя, не заплатив.

- Э-э-э!. Ты куда, прохвост? - водитель захлопнул дверь перед носом. - А платить кто будет?

- Дома деньги забыл, - пролепетал я и вдруг, сам неожиданно для себя, распахиваю пакет с сосисками: - Вот только это есть.

- Ты что, придурок, офигел? - маршрутчик от сосисок опешил. - Ты за кого меня держишь? Оборзела пацанва…

- Я за него заплачу, - сказала какая-то тетка, которой тоже надо было выходить из маршрутки. - Может, он детдомовский, - и сунула водителю десятку.

Дверь распахнулась.

- Ты и вправду детдомовский? - спросила тётка, знакомая на лицо - из нашего посёлка.

- Нет, - огрызнулся я и, не говоря «спасибо», рванул прочь.

Детдомовским обозвала… Ну, сегодня вообще меня с ног до головы облажали: то макаронина, то заморыш, то глист. Теперь - детдомовский.

Короче, заскочил в мамкину контору. Офис называется. Как раз обед. Все разбрелись. Одна очень взрослая тётка пирожок с чаем наяривала. Мама за своим столом - просто чай. Без ничего.

- Мам, привет!

- О… сынок? Ты что здесь? Почему не в школе? Что случилось?

- Да ничего не случилось. Учительница заболела, - соврал я, как обычно.

- А зачем пришёл?

- Мам, на! - протянул пакет с сосисками, - вот тебе принёс…

- Это что?

- Сосиски, - почему-то прошептал я.

Маманя моя сразу не врубилась.

- Нет, это что? Откуда?

- Сынок на обед маме принес, - вмешивается толстая тётка, её коллега.

Мама вдруг заплакала:

- Ты что меня позоришь!

- Мам, я хотел, как лучше…

- О, такими сосисками я котят кормлю, - вставила свои пять копеек очень взрослая тётка.

Мама совсем психанула и выскочила из кабинета. Я - за ней. Но сосиски не забыл.

…Потом я видел: очень взрослая тетка с пирожками из окна за нами наблюдала. А мы с мамой в беседке во дворе конторы сидели. Я ей честно всё рассказал по Завмага, про сосиски, даже про «мерина», который батя ремонтировал. Про Амбала - не стал, зачем мать ещё больше расстраивать? Потом мы ели сосиски, мама улыбалась. Гладила меня по голове:

- Кормилец мой! Моя надежда!..

Мне было неудобняк, я высвободился из-под её руки:

- Ну ладно, мам, что я маленький?

Действительно, я не маленький, и реально мне пора становиться кормильцем. Надо с Завмагом поговорить, может, он что-то предложит. Вот, если бы вместо грузчика дядьки Сергея! Я, допустим, заморышь макаронина и всё такое. Но на самом деле я хоть худой, но жилистый. Как батя! Я смогу!

В это время я старался не думать об Амбале. Но мысли о нём всё равно одолевали: как я с ним буду рассчитываться, как сигареты ему подгоню? Да, всё-таки придётся к Завмагу идти, просить какую-нибудь работу. Вот если бы отец Артёму Артемовичу позвонил, попросил бы за меня… Или хотя бы просто мне позвонил. Если б я работал, у меня бы сила воли укрепилась, характер твёрже стал - бойцовским был бы. Ну и деньги имелись бы…

/На лестнице без перил, как…

после первого моего пьянства

На следующий день я должен был встать рано. Надо бегать, тренироваться, силу воли закалять и всё такое… Мама вечером передвигала на подоконнике ящик с посаженными орехами, что-то там подсыпала типа удобрений. Я уже остыл от идеи про «рощу Кирилла» или хотя бы аллею. Орехи почему-то не прорастали, а мама всё с ними возилась. Потом начала греметь посудой. Опять, наверное, ненавистный суп с макаронами собралась варить.

Ленку кудрявую вспомнил - Звёздную Звезду. Точнее, я её никогда не забывал. Но сейчас про макаронины вспомнил, как она обозвала мои конечности. Ну, ладно, посмотрим ещё.

Я встал, пошёл на кухню. Это меня гнал пищевой рефлекс - даже на макароны.

- Мам, ты что тут изобретаешь?

- Да уж изобретаю, - она вздрогнула от неожиданности и поспешила свернуть листок с ксерокопией «Меню подростка». А на тарелке красовалось что-то аппетитное, похожее на пиццу. В основе - «кошачьи» сосиски, которые мы не доели.

- Дай попробовать, - не выдержал я и тут же разозлился на себя: что-то много думаю о жратве.

- На ночь есть вредно, - с улыбкой предупредила мама.

- И не есть тоже вредно, - попытался сострить я, оправдывая свою прожорливость. - Вкусно!

Уплёл практически всю доморощенную пиццу и ушёл спать. Долго думал об отце: а что он там ест? Наверно, все всухомятку, да пивом запивает. У него же так и остался дефицит веса. Желудок больной, а он всё всухомятку. И ещё это пиво, блин!..

Честно скажу, я и сам уже пробовал выпивать. Пацаны пиво предложили, я не отказался. Да и неудобняк - что я совсем лох? Конечно, прикольно, весело становится, уроки - пофиг, Ленкино пренебрежение - пофиг, всё - пофиг! Мама, когда учуяла запах пива, устроила скандал!

- Ты что творишь, паразит! У тебя наследственность, знаешь, какая?

- Она у меня нормальная, - пытался я успокоить мать. - Да я даже ничего не почувствовал. Ни в одном глазу…

- Сейчас ты у меня почувствуешь! - она начала колотить меня кулаками по спине, я увернулся. Мама заплакала: - Ты понимаешь, что можешь стать алкашом? Понимаешь, что жизнь исковеркаешь и себе, и мне? Тебе мало примера отца и деда?

- Они не алкаши, - попробовал я вступиться за них.

- А ты - станешь, ты еще ребёнок! Ты ещё…- Мама упала в бессилии на диван и зарыдала навзрыд.

Ну, вот такие воспоминания о моем первом «пьянстве».

Я и сам понимал, что это может плохо кончиться. У бати-то проблемы из-за этого. Вот если бы он не пил, если бы мы жили все вместе - отец, мать, я… Нормально бы питались. Мама вон из ничего может готовить всякую вкуснятину. Да и пива отец тогда точно столько бы не пил. Вместе жить лучше. А что, бывает, сначала родители расходятся, а потом сходятся…

На сытый желудок приснился мне отец. Как будто мы у него на даче, которую он собственноручно строил из бруса. Какая-то деревенька под Пермью. Ну, правда, это не дача, а кусок земли и домик, но с мансардой. Я эту дачу видел на фотке, которую отец выставил в «Одноклассниках». Реально лестница, конечно, внутри помещения. Но мне она снилась почему-то снаружи и без перил. Вела лестница на балкончик. Во сне же отец на токарном станке вытачивал деревянные балясины для лестничных перил. Батя ж у меня мастер на все руки. Лестница крутая, я по ней взбираюсь, а отец говорит:

- Подожди, Кирилл, я установлю перила, а то свалишься.

- Не свалюсь, пап! Я хоть и худой, но жилистый, как ты. И ловкий!

Так и сказал ему во сне: «ловкий». Даже как-то неудобно стало, что хвастаюсь. В жизни, понятно, я вовсе ни ловкий, а неуклюжий. Но во сне сноровисто взбирался по лестнице к кудрявой Ленке. Она вроде как бы на балконе, вся из себя такая… Я обернулся, глянул вниз, а там отец с мамой обнялись и оба улыбаются. А рядом как бы я стою - маленький. Откуда я взялся? Я же на лестнице без перил… А Ленка смотрела на всех нас свысока - во сне, понятно.

Тут зазвенел будильник и как бы спугнул всех - отца, маму, Ленку. Они улетучились, а я снова провалился в сон. За эти десять минут мне снова успела присниться та же лестницу. Она вела на тот же балкон, но там уже стояла Маришка. Я даже во сне осознал, что больше её не называю мышкой. Она паниковала, умоляла:

- Кир, осторожно прошу тебя…

- Да все нормально! - успокаивал я, а самому - страшновато.

Маришка вцепилась за дверной косяк, прижимаясь к стене, протягивала мне руку.

- Ещё немножко, держись, Кир!

А меня какая-то неведомая сила тянула к краю лестницы. Я вовсе не хотел красоваться перед Маришкой. С другой стороны, жаль, Ленка не видела меня, хотя бы во сне. Голова кружилась, как от пива. Вдруг какой-то звук взорвал пространство сна, я сорвался с лестницы и…

Это надрывался противный будильник. Мама уже ушла на подработку - полы мыть. Я всё-таки решил бежать на стадион. «Посмотрим, у кого макаронины», - подумал я решительно, разочарованный поведением Ленки, как во сне, так и по жизни. Вперёд, на стадион, закаляться! Хотя там, на стадионе, скорее всего, этот зоотехник дядька Мишка с баранами, а Ленки нет… Ну и фиг с ним, если он со своей отарой, я побегаю по пустырю за домами. А что? Кросс по пересеченной местности - нормально.

Я побежал трусцой, огибая лужи, пытался думать: к чему этот сон с лестницей без перил? Если бы сегодня нормальный сон мне приснился - с подсказкой, где взять деньги, другое дело. А то всякая непонятная лабуда снилась: лестница без перил, Ленка на пьедестале, Маришка руку помощи протягивает... Хотя опять же мама с батей вместе приснились. Это, по ходу, нормально.

/На мойку не воткнулся,

ещё и грузчика из-за меня уволили. Блин!..

Короче, побежал я трусцой. Напротив «Гипермаркета» шипела и фыркала, как ужаленная, автомойка. Даже в такую рань здесь уже пара машин - проезжие, судя по номерам. Местные стараются сами мыть свои колымаги. Я подумал: может, на мойку податься? Решил сразу зайти и спросить.

В кабинке администратора сидела… та тётка, которая в маршрутке заплатила за меня. У-п-с... Она, кажется, матушка Амбала и Хлюста. Этого ещё не хватало. Я хотел было повернуть назад - на стадион. Но тётка меня заметила:

- О, старый знакомец… Ты чего?

- Это самое, - замялся я. - А хозяина как найти?

- Придумал… В такую рань его здесь не бывает. Только вечером появляется - деньги забирает. А тебе он зачем?

- Вообще, хотел на работу…

- Ты? Тебе-то лет сколько?

- Четырнадцать…

- О… Шибко малой ещё, дитё, считай, - измеряла меня тётка взглядом. - Нам тут самим нечего делать. Вот скоро погода установится, грязь сойдет, машин меньше станет, нас половину разгонит, - с досадой сказала она. - Наверное, с меня и начнут. Вон, видишь, девки - молодые да здоровые... А сидят без дела.

Я глянул в сторону девок, гнездившихся на длинной скамье возле мойки в ожидании машин. Все такие фигуристые, заразы, но некрасивые и курящие.

- Так ты всё-таки детдомовский или нет?

- Нет, у меня родители есть.

- Я так и поняла… Детдомовские только попрошайничают возле магазина или мойки. А в школу что не идёшь?

- У нас первого урока нет, - соврал я и понял, что в школу сегодня действительно не пойду. Но надо домой вернуться, переодеться и взять портфель, чтобы мама не заподозрила. - Ладно, я вечером зайду…

- Так ты его, хозяина-то, можешь в «Гипермаркете» найти. Завмага знаешь?

- А что, это его мойка?

- Ну да, скупает всё вокруг потихоньку…

Это меняло дело. Я решил пойти в «Гипермаркет» к Зав­магу. Он же одноклассник батин, хорошо о нём отзывался. Вчера сто рэ дал, чтоб я отмазался от Амбала. А я сосисок купил. Плохо, что он Ленкин отец. Не по кайфу как-то… Воспоминания про Амбала совсем на меня нагнали тоску. Я нырнул через приоткрытые задние ворота в складские помещения «Гипермаркета». Грузчик дядька Сергей медленно перегружал с поддона на тележку коробки.

- Здрасьте, дядь Сергей, давайте я вам помогу!- Не дожидаясь ответа от мрачного грузчика, я схватился за коробку.

Фу, блин, и здесь макароны. Плохая примета, а что делать…

- Ну-ну… - одобрил мой пыл дядька Сергей. Сам распрямился, руки в боки, и оценивающе смотрел на мою работу.

Я старался изо всех сил - хоть и чахлый кесаренок я, но гиперактивный. Именно так закаляется воля, мысленно подбадривал я себя. С макаронами расправился быстро. Дядька Сергей потащил тележку в торговый зал. Я, уставший, присел на какие-то коробки, прикрыл глаза - голова кружилась.

- Ты, вижу, можешь упираться. - Я с трудом поднял веки, надо мной тучей навис Завмаг. - Но кто тебе разрешил заходить на склад?

- Я вас искал, - мне пришлось невольно встать. - Ну и заодно решил помочь дядь Сергею.

- Ему уже никто не поможет…

Я молчал и понимал, что у грузчика, моего «работодателя», будут проблемы.

- Вы его из-за меня выгоните? - выдавил я из себя. - Не надо, пусть работает…

- Ну, защитничек нашёлся. Ты свои проблемы не можешь решить, а ещё за кого-то хочешь вписаться. Он мужик взрослый, пусть сам за себя отвечает.

Завмаг изучил меня тяжелым взглядом. Я даже невольно втянул голову в плечи.

- Ты что, думаешь, он заценит, что за него, взрослого мужика, вписался малолетка?

- Нет, наверно, - неуверенно ответил я.

- То-то же… А ты, вообще, почему не в школе? Что, опять первого урока нет?

- С чего вы взяли?

- Так ты ж моему бабью с автомойки лапшу на уши с утра навешал. - Я не успел подумать о предательстве тетки-администраторши, как Завмаг ещё огорошил: - А ты с Амбалом решил проблему?

Артёмович, хоть он и говорил, что мой отец нормальный мужик и его одноклассник, мне совсем разонравился. На фиг я на склад пришёл? Надо быстрее отсюда валить…

- Так почему не в школе? Как тебя… Кирюха?

- Кирилл, - с некоторым вызовом ответил я.

О как! Кирилл Константинович, значит, - передразнил меня Завмаг. - Только давай, рассказывай по чесноку.

- Если по чесноку… - замялся я, готовый выложить Завмагу все свои проблемы: и про безденежье, и про невыученные уроки, и про Амбала, и даже про равнодушную его дочку Ленку. - Если по чесноку, то это мои проблемы, - угрюмо сказал я, помня мамину присказку «Кому нужны чужие трудности».

- Ты не изображай из себя крутыша, - хмыкнул Завмаг. - Знаю я твои проблемы - и про Амбала, и про Ленку мою. Но это разве проблемы… - И сразу без паузы: - Отец-то твой, как?

- Нормально… постоянно звонит мне, деньги высылает, приглашает на каникулы приехать на Урал. - Я это так торопливо и убедительно выпалил, что аж сам поверил.

- Не трынди старшим, - лениво сказал Завмаг. - Номер телефона его дай мне.

- Зачем?

- Хочу рассказать ему, какой ты раздолбай…

- Я не раздолбай, - огрызнулся я и хотел было, уклоняясь от тучного Завмага, выскочить между ящиком и сквозануть со склада.

- Да не дергайся ты, - успокоил меня Завмаг. - Хочу станцию техобслуживания вместо мойки открывать. Костя, батя твой, нормально рубит в машинах…

- Он сюда, в этот колхоз, не вернётся, - вступился я за отца.

- Ты-то откуда знаешь? Думаешь, там он мёд, да еще ложкой, хлебает? Рассказывай мне басни. Мы везде чужаки, как только из поселка выедешь. Везде туземцы, хоть белобрысые, хоть рыжие, хоть чёрные…

Наверное, Завмаг был прав. Я дал ему телефон отца и уже представил, как батя мой, худой, но жилистый, орудует каким-то хитроумным ключом во внутренностях зав­маговского «мерседеса», а все мужики вокруг столпились и говорят:

- Ну, Костя, дает! Мы, блин, неделю мудохались, а он за час «фашиста» починил.

Честно говоря, я давно отцу не звонил, на телефоне нет денег. И он не звонит. Наверное, тоже нет денег.

Блин, опять про эти бабки… Что-то у меня утро какое-то неудачное. И на мойку не воткнулся, и Завмаг на складе поймал, и дядьку Сергея из-за меня выгоняют с работы.

/Завмаг сообщил: мой отец… в реанимации

- Да, с Костей, с отцом твоим, мы в школе дружили, - задумчиво сказал Завмаг. - Ну, как дружили?.. Толстяк и тощак - так нас обзывали. Я, сам понимаешь, толстяк, Костя, значит, тощак. Обидно… Доставалось нам в классе. И ты знаешь от кого больше всего?

- Нет, не знаю, - пожал я плечами. - Откуда мне знать.

- Батя твой, значит, не рассказывал. Ну, да, когда бы он тебе мог рассказать… От Сергея, грузчика моего. Здоровый, как бык был. Обидно, да?

- И теперь вы его выгоняете за это? - Я испытывал непонятные чувства: с одной стороны грузчика, считай, из-за меня уволили, с другой, как оказалось, он батю моего в школе доставал.

- Да нет, не из-за этого уволил. Пьёт он. А с пьяного какой спрос? Как уволил, так и приму. Для Сергея встряска нужна, тогда он бросает пить. Это уже не первый раз.

- А за что он на вас с отцом наезжал?

- А за что на тебя Амбал наезжает? Закон жизни, Кирилл Константинович. У сильного всегда бессильный виноват, как в басне Крылова.

- Неправильный закон, звериный, - с обидой за отца, за себя, ну и за Завмага, который был в школе толстяком, сказал я.

- Этот закон не отменить, нравится он или не нравится. Но жизнь, в конце концов, всех расставляет по местам. - Он обвёл широким жестом свои владения. - Вот так! Ну, батю твоего мы вытащим. Он мастер - золотые руки.

- Да! Золотые руки! - с гордостью сказал я.

- Вот сейчас прямо мы и позвоним ему. Есть, Кирилл, ещё один закон жизни - хороший: решил - сразу действуй. Давай номер батиного телефона.

Артем Артёмович извлек из кармана такой крутой сенсорный телефон - целую лопату! У меня аж дух захватило. Я невольно нырнул к себе в карман и ощупал свою кнопочную древнюю «нокию», похожую на обмылок. Не стал вытаскивать, чтобы уточнить номер телефона отца. Надиктовал на память.

Завмаг позвонил моему бате:

- У нас с Уралом два часа разница, самое время, - сказывал как бы мне Артем Артёмович. - Алё… алё… Это кто? Фу ты чёрт… Не туда попал! Ты что за телефон подсунул? - буркнул Завмаг.

Я вытащил всё же свой обмылок, убедился: номер надиктовал правильно.

- Это отца телефон, отвечаю, - я повторил снова батин номер.

- Алё… Это телефон Кости?

На том конце, кажется, ответили «да».

- А мне нужен он сам… Как его услышать? - в трубку что-то долго говорили, я, естественно, не слышал, но лицо хмурого завмага становилось просто мрачным.

- А Костин телефон у вас как оказался? - и через паузу: - Вы жена его? - Завмаг озадачился, - где он сейчас находится? В реанимации? А что с ним случилось?

- Кто в реанимации? - схватил я Завмага за рукав, но уже сам понимал, что с отцом что-то произошло.

- Батя твой в реанимации… В аварию влетел. Так что Кирилл, держись…

Я выскочил из склада и помчался, куда глаза глядят. Потом понял, что бегу домой. В голове пульсировало: «Что же делать?.. Что же делать?..»

Мама была уже дома и готовилась на работу.

- Мам, папа в аварию попал! В реанимации лежит… - выпалил я.

Мать оцепенела.

- Как, попал в аварию? Ты откуда знаешь?

Я сбивчиво рассказал, что ему звонил Завмаг, а с его телефона ответил кто-то другой (я не стал говорить, что то была батина новая жена).

- Что же делать, что делать? ... - На лице мамы была растерянность.

- Надо ехать, - выпалил я.

- Куда, к кому? Сынок, это, считай, на край света! Да и семья у него другая… А у меня - работа…

- Причём тут другая семья, мама? - я вроде даже прикрикнул на неё. - Я его семья!

- Так! Успокойся Кирилл, - мать, кажется, приходила в себя. - Это тебе не на рынок в райцентр съездить - сел на маршрутку и через полчаса на месте. Три тысячи километров - к лешему на кулички! Где денег взять на поездку? И кто поедет? Я?.. Ты?..

Мама задала слишком много вопросов и все сразу. У меня не было на них ответов, кроме одного: кто поедет? Конечно, я! У меня и паспорт есть, билет спокойно можно купить на поезд… Только вот за какие шиши?

Мать, между тем, торопилась на работу, а мне надо было в школу. Хотя, какая школа? Я даже не знаю, какие сегодня уроки. Да и Амбал там, с Хлюстом… Блин, что делать?

- Быстрее шевелись, Кирилл! В школу опоздаешь! - Мать это сказала по инерции, догадываясь, что в школу я не пойду. - Вечером что-то придумаем. Попробую с работы дозвониться до больницы.

Я не могу ждать вечера, надо действовать сейчас. Ехать зайцем на поезде? Нереально. Автостопом? В принципе, можно… Но всё равно хоть каких-то денег на дорогу надо наскрести. Попросить у Завмага? Ну, он может дать на упаковку сосисок для кисок - типа спонсор. А на дорогу?... Короче, полный трындец. 

Нет, конечно, если бы всё представить, как в кино в стиле фэнтези, то - да, захватывающее путешествие могло бы случиться. А в реале?

/В поисках денег: мои «авгиевы конюшни» - реальные

С этими мыслями я вышел на улицу. Мимо меня со стадиона в сторону частного сектора зоотехник дядька Мишка гнал на пустырь своё небольшое стадо: овцы, козы. И тут пришла мысль: а что если зоотехнику предложить свою помощь по хозяйству? Раздумывать было некогда. Я вспомнил слова Завмага: решил - действуй! И я решил действовать. Мы поравнялись с зоотехником. Он заметно прихрамывал и опирался на корявую палку.

- Здрасьте, дядь Миш. А что с вашей ногой?

Зоотехник, не ответив на моё «здрасьте», удивленно посмотрел на меня:

- Ну, подвернул я ногу, а тебе-то что?

- Дядь Миш, а вам по хозяйству помощь нужна? - выпалил я, подавляя в себе всякие дрянные чувства и напрягая свою «стеснительную» волю. Своим вопросом я зоотехника явно озадачил.

- А с чего это ты вдруг захотел мне помогать по хозяйству?

- Ну, вы же ногу вывихнули, а я бы мог что-то делать. Мне деньги очень нужны, - честно и прямо сказал я.

- Всем они нужны, - дядька Мишка что-то соображал, на его небритой и хмурой физиономии этот процесс явно отображался. Он не стал спрашивать, как все взрослые, про школу: почему, мол, пропускаешь? Сказал, как бы обрадовавшись, и с вызовом:

- А есть у меня для тебя работа! Ты, вообще, вилы в руках держал когда-нибудь? А то вы к колхозному труду не приучены. Вы все в телевизор да компьютер пялитесь, работать не хотите…

- Конечно, держал! У меня дед Кирилл скотником на колхозной ферме работал, - я вспомнил деда, которого давно нет в живых и которого я при жизни не знал. Понятно, что он не мог научить меня работать вилами. Но для зоотехника это был аргумент.

- Дед Кирилл? Ну да, помню такого! Пахал, как трактор, ну и бухал… - Дядька Мишка, давший такую характеристику моему покойному деду, присмотрелся ко мне повнимательнее, как будто хотел увидеть дедовские гены. - Короче так… Надо будет убрать навоз из сарая. За зиму накопился… А то я, видишь, ногу подвихнул, не могу пока сам.

- Хорошо, - согласился я с радостью, не рискнув при этом спросить: сколько заработаю. Для начала надо получить работу.

Дядька Мишка доковылял до своего дома с тыльной стороны, я - следом. Мы загнали животных в загон. Энтузиазм мой исчез, когда зоотехник завел меня в низенький сарай, где он содержал овец и коз.

- Короче, надо все почистить и навоз вывезти в конец огорода, - сказал дядька Мишка. - Вот тачка, вот вилы.

- Ну, блин, авгиевы конюшни, - невольно вырвалось у меня, как только представил, сколько навоза надо перевезти.

Про конюшни я припомнил из мультика о подвигах Геракла. Интересно, а в тех древнегреческих конюшнях такой же позорный запах был? Зоотехник не дал додумать мне:

- Ты, пацан, меньше базарь. Хочешь заработать, давай вкалывай, нет - свободен.

Я воткнул вилы в спрессованный слой навоза. М-да… Полный отстой. Мама говорит, что труд ещё ни одного ребенка не испортил. Но дерьмо нюхать, ну блин… Нагрузил одноколёсную тачку. Повёз в конец огорода. Меня кидало из стороны в сторону, еле удержал этот «агрегат», чтобы не опрокинуть.

За мной равнодушно наблюдал огромный лохматый пес, сидевший на цепи у калитки. Мне, честно сказать, боязно было проходить мимо этой псины.

- Да ты не мохай, он в тебе своего признал, - успокоил меня дядька Мишка. - Да и вообще, он детей не трогает.

Я внутренне запротестовал против того, что меня за дитя признает даже пес. Однако продолжил возить навоз - управлять тачкой приловчился, да и принюхался.

Зоотехник расположился рядом под навесом. Вынимал щипцами из старых досок гвозди и ровнял их на маленькой наковальне. Конечно, лучше бы я это делал. Но…

- Что, мамка-то твоя еще в ПТУ работает? - спросил зоотехник.

- В ПТО - производственно-технический отдел, - с нескрываемой обидой за мать сказал я.

- Ну, в ПТО… Какая разница, - хмыкнул скотовод. - Скоро их будут сокращать. Мне один знакомый говорил. Он какого-то начальника из райсовета возит, или как там теперь - из администрации. Развелось их, всяких шишек и шишечек, в компьютерах сидят, работать не работают.

Мне не хотелось с этим скотоводом спорить, у меня от усталости реально подкашивались коленки. Но что этот скотовод имеет против моей матери?

- Мать не сократят, она незаменимый специалист, - устало сказал я. - На ней висят и техусловия, и информационное обеспечение…

- Незаменимых нет, есть не замененные, - сказал дядька Мишка что-то заумное. - Я вот тоже на колхозной ферме работал зоотехником незаменимым. А потом этот сраный Трофимович разорил хозяйство, всех коров под нож пустили, а меня - на четыре стороны. А я, между прочим, сельхозтехникум на «отлично» закончил. Начинал работать на ферме с твоим дедом. Он - скотником, я - зоотехником…

- Ну, да вы говорили. Дед, как трактор пахал.

- А то! Нормальный был мужик, трудяга. Точно, пахал как трактор, не то что ты… - Он оценивающе окинул меня взглядом. - Правда, на стакане сидел… А Трофимович долбанный загнал деда твоего в гроб.

Я, конечно, помнил по рассказам старших про деда Кирилла, про мамину свадьбу, про долги, про угнанных тёлочек с колхозной МТФ.

- А ты говоришь - незаменимые… - Зоотехник снова взялся за молоток и продолжил ровнять кривые гвозди.

Усталость меня валила с ног, не хотелось ни говорить, ни слушать. Я снова ощутил себя заморышем. Может, это от йододефицита? Я вспомнил про «Меню подростка» и с тоской подумал, что даже когда-нибудь не смогу стать офицером.

/Амбал грозился меня «посадить на счетчик»

Внезапно дядька Мишка остановил свое нехитрое занятие, взял в горсть кривых гвоздей и важно изрек:

- Уволят, не уволят мамку твою - это как судьба сложится… Вот возьми гвоздь. На сучок попадёт и пошёл вкривь и вкось. - Он продемонстрировал мне толстый кривой гвоздь.

- При чём тут судьба? Мать незаменимый специалист, - повторял я своё.

- А вдруг какой-нибудь криворукий плотник молотком по шляпке сдуру не так ударит? Вот судьба и наперекосяк…

Когда дядька Мишка заговорил про судьбу, она мне вновь представилась старой каргой с когтистым указующим перстом, а не кривым гвоздем. Это у бывшего зоотехника судьба - гвоздь под молотком. А моя, блин, как карга когтистая. Вот, негодяйка, на навозную кучу меня закинула. Ух, как работать неохота, но надо! На какие же шиши до бати добираться аж на Урал? Тут из детства возникла лужа безденежья - не переплыть. Но преодолевать надо - силу воли закалять, характер ковать!

Я устал по-чёрному, руки онемели, ноги не хотели двигаться, ныла спина - реально ощущал себя заморышем. Куда делась моя врожденная гиперактивность? В душе у меня зашевелилась ненависть к зоотехнику. Вроде мужик он нормальный, с дедом моим работал, хвалил его, мол, пахал как трактор. За это я простил скотоводу вчерашнее - и что палку в меня запустил, и что обозвал соплей. Но усталость возбуждала злость на дядьку Мишку. Чертов эксплуататор детского труда!

- Всё! Больше не могу, - выдохнул я чуть ли не со всхлипом.

- А надо через «не могу». В жизни всё делается через «не могу», если чего-то хочешь добиться, - назидательно сказал скотовод. - Ладно, давай перекусим.

Он расстелил на ящике газету, налил в кружку козьего молока и отрезал ломоть хлеба. Я вспомнил из детства, что козье молоко горькое, но целебное. Ладно, может, один хлеб буду есть.

- Иди, руки помой. Возле колодца умывальник, - сказал дядька Мишка.

Я с брезгливостью отдраивал свои руки, принюхивался к ним… Позорно, если будет навозом от меня вонять. Вновь и вновь намыливал ладони - вдруг Ленку встречу, а от меня вонизм идёт!

Эти мысли, впрочем, аппетита мне не убавили. Я жадно набросился на еду, козье молоко мне показалось не таким уж горьким. Хотя я первый раз глотнул - сосредоточился на вкусовых ощущениях.

- Что, горькое? - улыбнулся дядька Мишка, кажется первый раз.

- Ну, есть немного…

- Оно как лекарство. Всё, что человека лечит, горькое, - философствовал дядька Мишка.

Я молча уплетал нехитрую снедь, уже не принюхиваясь к своим рукам.

После перекуса работать вообще не хотелось. Моя воля в виде бомжа-бурлака совсем скукожилась и забилась в дальний угол души. А где же ещё воля живет? Имен­но там…

Дядька Мишка, не обращая внимания на мою волю, подгонял:

- Давай, шевелись! За сегодня надо закончить всё. Где, по-твоему, животина будет ночевать?!

- А что ваши козы, темноты боятся? - попытался я сострить.

- Не умничай! - цыкнул на меня скотовод. - Сам напросился работать. Хоть будешь знать, как рубль достается.

Я устал как собака, отвечать не хотелось. Повёз очередную тачку навоза в конец огорода.

- Эй, Кирюха, - кто-то окликнул меня. - Подойди к забору.

Сквозь щелястые доски я увидел… Хлюста. Ну, блин…

- Чего тебе?

- Привет от Амбала! - хихикнул Хлюст. - Должок за тобой.

- А тебе-то что?

- Ладно, меньше базарь. Слушай сюда, - Хлюст поманил меня сквозь щель пальцем.

- Ну?

- Когда будешь уходить, откроешь в сарае изнутри засов. Понял? Амбал сказал так. И не дай бог, если ты этого не сделаешь, Амбал поставит на счетчик… А может, ещё на что-то, - хихикнул Хлюст и исчез в зарослях.

- М-да, блин… - подумал я вслух, возвращаясь с пустой тачкой в сарай.

- Что ты там бурчишь, - оторвался дядька Мишка от своих кривых бесконечных гвоздей.

- Да блин, замудохался я, сил нет, - сказал практически правду я.

- Не ной! Надо дело до конца доводить! Пупок не надорвёшь.

Это была ошибка зоотехника - про пупок. Мне показалось, что это намек на пуповину, в которой я запутался в утробе матери и потому появился на этот свет кесаренком. Я оскорбился и окончательно разозлился на дядьку Мишку. Честно, я не хотел открывать на ночь сарай. Но раз так, раз я кесаренок в пуповине - получи, фашист, гранату!

Я продолжил с остервенением ковырять навоз. Когда скотовод отвлекся, я потихоньку отодвинул задвижку на дверях. Так что с тыльной стороны можно было без труда проникнуть в сарай. Честно говоря, я чувствовал угрызение совести - дядька Мишка, хоть и вредный, но дал мне возможность заработать, да и про деда Кирилла хорошо говорил. Но с другой стороны - Амбал!.. Понятно, что он собрался грабануть скотовода - увести барашку, а может, и целое стадо.

В голове роились всякие мысли. Про Амбала, который меня «поставит на счетчик», или ещё куда, про то, что, как только обнаружится пропажа, скотовод поймет: открыл изнутри сарай я, и тогда на меня навесят кражу. Ну, блин, влип…

Работу, однако, закончил.

Зоотехник дал неплохие деньги - примерно, на три кг кошачьих сосисок.

В принципе я был доволен. Но мысль про оставленный открытым на ночь сарай не давала покоя. Ну и про отца, который в реанимации, я не мог забыть - деньги-то зарабатываю на дорогу к нему. А тут ещё и про мать какие-то мысли мрачные ворочались в башке, про её судьбу, про то, что в ПТО будут сокращения… Ну везде «кривые гвозди», про которые говорил дядька Мишка.

/Мать… забрали в ментовку и уволили с работы

В то время, когда я пахал в «авгиевых конюшнях» дядьки Мишки и ощущал себя неисправимым заморышем, у мамы на работе происходило полное скотство! Вот:

- Ирина, тебе шеф передал, чтобы ты написала заявление на полставки, - сказала толстая тетка из маминого отдела, которая вечно жевала пирожки.

- Не поняла?

- Ну, что не понятного… У нас в отделе сокращают одну единицу.

- А почему я? У меня ребенок несовершеннолетний.

- А у меня два совершеннолетних! Это ещё хуже.

- Хуже, чего? - уточнила мама.

- Иметь двух совершеннолетних детей. Вот чего! - С надрывом сказала тётка.

- А я лично не говорю, что дети - это «хуже»! - Мама тут же вспомнила, как попала в аварию и потом не смогла выносить ребёнка - моего брата, значит. Она всегда об этом помнила.

- Если тебе лучше, а мне хуже, вот ты и пиши заяв­ление.

У мамы подкатила к горлу обида, она еле сдерживала слезы, тем более вспомнила о неродившемся сыне. Мать, которая считалась незаменимым специалистом, не стала спорить с тёткой, а пошла прямо к шефу.

- Во-первых, я сказал, чтобы твоя коллега написала заявление. Она пенсионерка, - уточнил шеф. - Во-вторых, почему у вас в отделе постоянные склоки? Почему вы вечно недовольны?

- Про склоки - это не ко мне. Я лично работой довольна, но не довольна зарплатой.

- Не довольна зарплатой? Пиши заявление и досвидос! Ищи, где зарплата лучше… - Шеф так и сказал - «досвидос», а с виду ещё такой солидный, при галстуке.

Тут случилось непредвиденное! В кабинет шефа ворвалась лопушистая тетка.

- Ах ты, сука! Побежала жаловаться на меня! - и всей тушей набросилась на маму.

Мать едва увернулась от этой массы. Тетка рухнула на ряд стульев, разметав их по кабинету, как спичечные коробки.

- Нет лучше зрелища, когда бабы дерутся, - спокойно произнес шеф и нажал «тревожную кнопку».

У директора была такая тайная кнопка на случай нападения террористов или бандитов. Заставили всех начальников поставить эту самую «антитеррористическую защищенность».

Мама попыталась помочь лопушистой тетке подняться, обнаружила, что та рассекла при падении бровь. Мать испачкалась кровью и в ужасе отскочила:

- А-а-а!.. Боже мой, у неё рана, надо «скорую помощь»!

Тетка валялась на директорском полу и горько, по-девчоночьи плакала.

Мама снова попробовала помочь ей подняться .

Дверь директорского кабинета распахнулась, вбежали бравые ребята в полицейской форме, прибывшие по сигналу «тревожной кнопки».

- Что здесь произошло?

- Что не видите! Обеих забрать! Бабьё совсем охренело!..

- Так она сама… Вы же видели! - попыталась оправдаться мама.

Полицейские пытались оторвать от пола рыдающую лопушистую тетку.

- Этой нужна скорая помощь…

В это время в кабинет к директора зашёл старший участковый и поздоровался за руку с шефом.

- Ну, у меня чуйка на такие дела. Проезжал мимо, смот­рю наши ребята из отдела. Я за ними, а тут, оказывается, мои подопечные. Я свою забираю, ей не нужна скорая помощь.

«Своей» оказалась моя мама.

- Пройдемте, гражданка, - взял под руку маму старший участковый. - В отделе разберёмся…

- Э-э-э… А работать кто будет? - вдруг спохватился директор, но было поздно.

Уже в своем кабинете старший участковый собирался составлять протокол на маму - шелестел бланками, искал ручку. Это теперь был целый майор полиции, который начинал службу помощником участкового у нас в посёлке. Он когда-то раскрыл дело о хищении колхозных тёлок скотником Кириллом, то есть моим дедом.

- До чего ж ты, Ирина, докатилась? - укорял он маму. - Видишь, тётку-то эту, коллегу твою, скорая помощь забрала. Вся в кровянке, да и на тебе кровь…

- Я не докатилась… Я вам сейчас объясню… Я запачкалась…

- Все в письменном виде. Пиши, как было, - сунул он какой-то бланк маме. Она впала в ступор и только плакала.

- Пиши, ты что, неграмотная? - прикрикнул участковый. - А ещё высшее образование имеешь!

Мама не могла унять слезы. Но не из-за тётки. Просто она вспомнила своего отца - моего деда Кирилла, значит. Она с ненавистью посмотрела на старшего участкового. Тот всё понял, потому что всё помнил…

- Ну, ты, Ирина, не слишком-то расстраивайся, - примиряюще сказал старший участковый. Потом добавил: - Зла не держи за отца своего, за Кирилла-скотника. Не моя вина в том, что он помер. Работа у меня такая. Понимаешь…

Полицейский долго молчал - думал, видимо, о том деле, когда на скотника Кирилла навесили чуть ли не полстада высокопородных тёлочек, которых, понятное дело, не нашли. Он и тогда знал, что это работа Трофимович - заведующего МТФ. Да… Но скотник дуба дал - так случается. А Трофимович-то, прохиндей, так в итоге полколхоза и приватизировал… М-да… А его, сержантика, после этого дела, повысили по службе - участковым поставили и звездочку младшего лейтенанта кинули. И фигурировал он во всех начальничьих докладах и рапортах, как раскрывший крупную кражу.

А мама моя всё думала об отце - то есть о дедушке моём Кирилле. Хоть и простым скотником он был, а понимал, что дочке надо образование дать. Вот бы сейчас радовался, что она, Иринка, получила-таки институтский диплом. Пусть и заочно. Но с другой стороны, если бы она не ездила на эти бухкурсы, если бы в аварию не попала, может, был бы у неё второй сынок. Может, с Костей бы не разошлись. Но такая судьба. У мамы она, судьба, наверное, не когтистая тётка с указующим перстом. Но всё равно не жалует.

Мамину задумчивость полицейский понял по своему:

- Успокойся и поезжай домой, а протокол завтра допишем. Сделаем как надо, - бодренько так сказал участковый и засуетился: - Давай, я тебя отвезу, что ты будешь на маршрутке тащиться?

Мама хотела отказаться, но, когда встала, у неё начали подкашиваться ноги. Участковый это увидел:

- Я тебя отвезу, не стесняйся. Это мы - без проблем. Что мы, не люди.

Мать тряслась в милицейском «УАЗике» и думала: «Это батя меня выручил. Уже нет в живых его 15 лет, а вот выручил. Ну надо же, забыла. Как раз завтра ему день рождения. В церковь сходить надо - помянуть отца».

Мама, которая не отличалась особой набожностью, ехала домой и улыбалась про себя: она четко понимала, что её оберегает кто-то свыше. На работе, между тем, спешно оформляли приказ об увольнении сотрудницы-хулиганки «по собственному желанию». Даже юриста стороннего привлекли. «Зачем «пятно» на репутации предприятия? - здраво рассудил тот. - Да и место освобождается без сокращения». Директор с удовлетворением согласился.

/Водка мамы, сирень Маришки,

мои разборки с Ам­балом

Милицейский «УАЗик» подкатил прямо к окнам нашего общежития и с визгом затормозил. Я, вернувшийся от дядьки Мишки-зоотехника, уставший и озабоченный, как раз шарил в холодильнике насчёт чего-нибудь погрызть. Глянул в окно и обомлел: менты! За мной? Так быстро? Ни фига себе! Ещё же ничего не произошло! Из «УАЗика»… вышла мама. Почему её привезла полиция? Почему она так рано с работы?

Хлопнула входная дверь, мать вошла.

- Ты почему не в школе?

- Я заболел, - сказал я почти правду, потому что чувствовал себя фигово - от усталости и от переживания. Мать не стала ничего расспрашивать, а ушла в комнату и рухнула на постель, не раздеваясь. Я понял: что-то не так.

- Мам, что случилась? Почему так рано с работы? - в ответ молчание. - Мам, ты чего? - я потихоньку потряс ее за плечо. Она резко встала:

- Ничего… Уже ничего!.. Ни-че-го… ни-че-го… - механически повторяла она. Открыла холодильник, достала полбутылки водки, стоявшей с незапамятных времен, налила себе. Посмотрела сквозь меня. У неё были странные, как бы не видящие глаза - припухшие, заплаканные. Мать залпом выпила водку. Вообще-то, за ней этого не водилось, она не пьющая. Разве что иногда пиво.

- Не бойся, Константинович, мать твоя алкашкой не станет.

Я как раз этого забоялся, у нас в общаге со злоупотреб­лением у многих проблемы. Да и дед мой, говорят, был сильный любитель выпить. Опять же батя… Ну это не наша с мамой тема, надеюсь.

- Мам, ты чего? - по-другому я не мог сформулировать своего удивления.

- Я снимаю стресс… Меня увольняют… Меня в тюрьму сажают, - ответила она притворно-пьяно. А может, и правда, так быстро развезло. - Всё, оставь меня. - Она ушла в комнату, заперлась там и заплакала навзрыд.

Я остался на кухне и слушал через закрытую дверь ее рыдания. Слушал и переваривал: «…увольняют, в тюрьму сажают…».

Мне было невыносимо жалко маму, и батю было жалко. В итоге стало и себя жалко… Комок подкатил к горлу и слёзы сами потекли. Но я не плакал, слёзы - они сами… Нет, я не плакал. Мне уже четырнадцать лет, я практически мужчина. Мягкое сердце пацану никак нельзя иметь. Мужчине плакать позорно.

Я сильно и надолго зажал глаза, стараясь не выпускать слёз. Уткнулся в ладони - пытался прекратить свою слезоточивость. Так и заснул за столом. Это я понял, когда мне стал сниться странный, но знакомый сон. Я взбираюсь по лестнице без перил. Внизу - папа, мама и я маленький.

Мать мне:

- Ой, осторожно!..

- Подожди, Кирилка, я сегодня же поставлю перила, - говорил снизу папа.

А на балконе (или на постаменте?) - Ленка. Я знал, что это сон, потому что и во сне думал: «Как это? Маму уволили, папа в реанимации, но в то же время - они вдруг внизу? И опять эта Звездная Звезда!»

Встал, умылся. Прислушался - мама тоже перестала плакать. Я осторожно приоткрыл дверь - она спала. Ну, хорошо, - подумал я.

Противно зазвонил мой сотовый. Я его не любил по многим причинам: на нём почти всегда не было денег, он был допотопным - кнопочным, а не сенсорным, как у всех, на него нельзя было закачать нормальные игры. Этого хватало, чтобы не любить мой телефон. Он и сам это понимал, потому редко звонил. А что ему звонить? Кто с заморышем хочет говорить? Я вот и сейчас удивился. Сначала попытался рассмотреть на маленьком, потрескавшемся экранчике номер. Ни фига не было видно. Но отвечать надо - слишком настойчиво и противно верещал телефон - не разбудить бы мать.

- Алё, слушаю…

- Привет… Выйди, поговорить надо, - это был голос Маринкин. Глянул в окно - никого.

- Ты что ли, Маринка?

- Выходи, надо что-то важное сказать…

Когда я вышел во двор, из-за кустов сирени, которая только начала цвести, возникла Маринка.

- Привет, Кир…

- Привет… Чего надо?

- Тут такая тема, - начала она взволнованно, шепотом и как бы не на своем языке. - Я нечаянно подслушала… В общем, Амбал со своей кодлой сегодня ночью хочет у дядь Миши барана стащить. Это Ленка им шашлык заказала. На спор…

- У зоотехника, говоришь?

- Ну да…

- И что?

- А то, что они тебя подставят… Я все знаю, ты сегодня работал у дядь Миши и изнутри открыл сарай…

Я не стал расспрашивать Маринку о других подробностях, потому что и сам понимал - они, Амбал и его кодла, меня конкретно подставляют. А Маринка на меня так странно смотрела, у нее, оказывается, красивые глаза, как у моей мамы. Дурочка, влюбилась что ли в меня? Мне стало как-то неловко, ну и приятно… Наверное, не такой я уж и заморыш. Так, ладно, это - всё лирика, розовый кисель. Что делать с открытым сараем на скотном дворе?

Маринка сорвала гроздь распускающейся сирени, нервно крутила веточку и всё смотрела на меня, странно так смотрела. Я старался на неё не обращать внимания. Тут что-то надо решать, а она… Вот именно, розовый, даже сиреневый кисель.

- Кир, давай пойдём до дядь Миши и всё скажем. По-честному…

- Что я, лох последний, что ли?

- Причём тут лох! Это Амбал тебя хочет подставить, как последнего лоха. - Она была убедительна и даже, кажется, красива - вся, не только её глаза. Хотя, какое мне дело до её красот?

Тут из-за угла дома появился рыжий Дениска с моим портфелем.

- Привет, что вы тут, любовь крутите?

- Фу, дурак! - фыркнула Маринка, развернулась и быстро пошла прочь.

- А фигурка у неё нормалёк, - оценил Дениска.

- Дэн, ты что несёшь!

- А что, ревнуешь? Да ладно, все знают, что она за тобой бегает.

Я хотел треснуть Дениса своим полупустым портфелем, но он, гад, увернулся.

- Ладно, ладно, успокойся… Амбал про тебя спрашивал, что-то они замышляют.

- Да знаю, что они замышляют.

Я вкратце рассказал Денису ситуацию.

- М-да… - только и сказал он.

- Короче, я иду к Амбалу, там разберёмся…

- С кем? С Амбалом? Ты разберёшься? - Денис глубоко усомнился.

- Посмотрим… Ты не вписывайся, но будь со мной рядом.

Я подумал о маме, которая выпила водки, про отца, который после аварии весь в гипсе. А тут ещё Амбал. Короче, везде засада. 

/Как я мутузил Амбала на глазах у Ленки и кодлы

Уже совсем стемнело. На меня навалилась усталость, как будто сам Амбал придавил своей тушей. Слишком много за один день событий: «авгиевы конюшни» у дядьки Мишки, мамины непонятки с работой и полицией, появление Маринки с сиренью. Теперь вот рыжий Денис как свидетель моего будущего позора. Я, дурак, ляпнул про разборки с Амбалом, хотя и сам не знал, как это будет выглядеть. Понятно, что, если сойтись с ним один на один, он меня отмутузит по полной программе. Не пойти к Амбалу? Конечно, Денис поймёт правильно. У меня прямо на поверхности души ворочался страх наподобие бородавчатой лягушки. Фу-у-у…

Я напряг свою волю, которая так и оставалась типа бомжа-бурлака в стиле фэнтези. Но у меня сжались кулаки и где-то внутри встрепенулась мощная птица под названием смелость. Она, моя смелость, была похожа на орла. Ну, что я напридумывал? Страх в виде лягушки, смелость - орел… Полная белиберда. А почему орлы лягушек не едят? «Так! Характер бойцовский надо формировать», - внушал я себе.

- Кирюха, ты что загрузился? - это рыжий меня окликнул. - Давай, не пойдем, ну его на фиг, этого Амбала.

- Я вот тоже думаю… Сегодня так у зоотехника навкалывался, сил нет, - готовил я себе отступление. - Да и мать… Как там она?

- А что с ней?

- Да, есть проблемы… - Я не стал Денису говорить про то, что мама выпила водки, про участкового. - Короче, Дэн, подожди меня, портфель отнесу.

Я вошёл в подъезд, поднялся на ступеньки и приоткрыл дверь нашей квартиры. Оттуда слышалась любимая мамина песня:

Ты, река ли моя, чиста реченька,

Серебром ключевым ты питаешься.

От истоков струишься отеческих,

Меж камней-валунов извиваешься…

- Это ты, Кирилл?

- Да мам, я…

- Что ты там гремишь?

- Да у Дениса велосипед сломался, ключи ищу.

У нас на шкафу в прихожке был ящик, где хранился разнокалиберный инструмент: молоток, щипцы, ключи и прочие железки. Я, честно говоря, искал не ключи для велосипеда, а что-нибудь поувесистее, чтобы долбануть Амбалу по мозгам. Разводной ключ взять, что ли? Или молоток? Нет, так можно Амбала и убить. Я окинул глазами кухню. О!.. Скалка, которой мама иногда раскатывала тесто для пирожков и вареников. Вспомнил про её пирожки с капустой и захотелось хавать. Пошарил по холодильнику - ничего, кроме майонеза. С хлебом - пойдет. Густо намазал ломоть, взял скалку. Она удобно легла мне в руку.

Вышел на улицу.

- Будешь? - спросил у Дениса и протянул ему хлеб с майонезом.

- Ешь сам, тебе силы нужны, - он рассуждал правильно.

- Это что? - спросил Дэн про скалку.

- Орудие пролетариата.

Денис понял.

Я знал, где может сейчас находиться Амбал со своей кодлой - в школьной котельной, которая разместилась в полуподвале. Отопительный сезон закончился, но у них откуда-то ключи от котельной.

Подошли. Из котельной доносился ржач. Кажется, и девчачий визг.

Всю дорогу я обдумывал, что скажу Амбалу и что с ним сделаю. Во-первых, скажу, что я не глист и не заморыш. Во-вторых, что я ему ничего не должен - ни одной сигареты, ни полспички. В-третьих, звездану скалкой по голове! Не в висок, конечно. Не дай бог, убить. А прямо по кумполу, чтоб отрубился!

Мы с рыжим Денисом спустились вниз по ступенькам. Прислушались… Амбал, конечно, был здесь! Там живо обсуждали шашлыки из баранины.

Амбал раскинулся в допотопном кресле в профиль к входу, потому нас не увидел. По кругу - его кодла, человек пять-шесть, среди них детдомовские пацаны. М-да! Я не имел никаких шансов… Мне захотелось сквозануть отсюда, но… встретился глазами с Ленкой! Она - здесь? Ничего себе! Звёздная Звезда причудливо взгромоздилась на широком подоконнике. Над всеми - как всегда, на высоте, на пьедестале…

- Оба-на! Иди-сюда-стой-там! - Это Хлюст увидел меня.

- Пошли отсюда, - шепнул мне Денис.

Честно говоря, я хотел этого, и даже ждал от рыжего таких слов. Но тут Амбал лениво повернулся в мою сторону:

- Ну, ты, глист, тебя кто сюда звал? Что надо?

- Никто не звал, сам пришёл, нужно поговорить, - выдавил я из себя, пересиливая мандраж. Правой рукой под подмышкой нащупал скалку, это чуть успокоило.

- Ты, наверное, хочешь рассказать, что сарай у дядьки Мишки оставил открытым, - Амбал нагло ухмылялся. - Ну ладно, будем считать, что пачку сигарет ты отработал…

 Моя решительность окончательно улетучивалась - я забыл «домашнюю заготовку»: про то, что я не глист и не заморыш. Но я все же помнил, что должен звездануть Амбала скалкой по голове. Лишь бы не в висок! По кумполу - и отрубить его…

- Кирюха тоже хочет шашлычка, - подала голос со своего возвышенного подоконника Ленка.

- Хавку надо заслужить. Если Хлюст возьмёт его с собой, может, свою косточку и получит, - сказал Амбал под недружный хохоток своей кодлы.

То, что пацаны смеялись не особо дружно, меня немного успокоило. Не все, видно, здесь так уж безоговорочно поддерживают Амбала. Это был толчок к действию! А ещё - Звёздная Звезда! Я, может, для неё ореховую аллею посадить хочу, а она… Пусть посмотрит, как я сейчас урою Амбала! Конечно, это не по-честному - я со скалкой, а он - с голыми руками, сидит, расслабился. «По-честному, не по-честному…», - это было похоже на отговорки.

Я выхватил скалку и с лёту врезал Амбал! Он, скотина, успел отвернуться, и удар прошелся вскользь. Амбал вскочил, ошарашенный. Я продолжал колотить его скалкой, видно, удары мои не сильно достигали цели - всё по рукам, по плечам. Амбал начал хаотично отмахиваться и кричать:

- Мочи его, глиста! Что стоите, козлы…

- Пусть один на один, один на один! - Рыжий Денис тоже кричал, расставляя руки и как бы удерживая пацанов.

Те, впрочем, только расступились, а Ленка с пьедестала визжала, поджав ноги:

- Хватит, хватит!..

Здоровяк Амбал все же сильно зацепил меня своим огромным кулаком. Я отлетел прямо на ящик с песком под противопожарный щит. В ушах звенело, перед глазами плыли радужные круги. Из носа хлынула кровянка. Уже мало что соображая, я швырнул горсть песка в лицо Амбалу, наседавшему на меня.

- А-а-а… Тварь… Глаза мои, - завопил Амбал, закрывшись ладонями.

- Мочи Амбала!.. - кто-то крикнул мне.

У меня не было сил. Скалка валялась поодаль. Я устало пнул Амбала ногой. Он неожиданно скрючился и свалился, продолжая кричать:

- А-а-а!.. Глаза мои!..

/Спасительница Маришка привела на разборки грузчика, в итоге - боевая ничья

Ошарашенная Звёздная Звезда Ленка, поджавшая ноги на подоконнике, вдруг крикнула:

- Атас, кто-то идёт! - из полуподвального окна она увидела, как промелькнули чьи-то ноги.

Но было поздно. На пороге появился дядька Сергей - бывший грузчик из «Гипермаркета».

- Эй, шелупонь, вы что тут беспредел творите?! - рявк­нул он со ступеней.

- Кирюха, рвём когти, - дёрнул меня за рукав Дэн.

- А-а-а… Кто тут? - орал Амбал. - А-а-а, мои глаза… Воды, твари, дайте!..

Уволенный грузчик подрабатывал сторожем в школе и знал, где находится кран с водой.

- Кирюха, валим отсюда, - тащил меня Денис.

Я не мог идти: сопатка разбита, глаз заплыл, внутри всё нестерпимо болело так, что хотелось плакать. Но мужчины не плачут…

- Я тебя, щенок, урою… Я тебя размажу!.. - Это орал Амбал, который кое-как промыл свои глаза.

Осознание того, что он сейчас действительно может урыть и размазать, придало мне сил. Я вроде даже побежал по ступенькам, поддерживаемый Денисом. Мимо нас шмыгнула Ленка…

Чуть поодаль от школьной котельной за деревьями стояла Маришка - всё ещё с дурацкой веточкой сирени.

- Кир, что с тобой… Ой, ужас! - испугалась она. - Пошли к нам… Теть Галя моя - медсестра все-таки…

Нет, эта девчонка - не мышка-норушка, определенно подумал я.

- А ты откуда знала, что мы здесь? - спросил Денис Маришку.

- Что, у меня глаз и ушей нет? - фыркнула она. - Я и дядь Сергея сюда прислала. Он был у теть Гали, у них же отношения…

- Спасительница! - как-то неопределенно сказал Денис.

Я в их диалог не вмешивался, сил едва хватало тащить ноги.

- Да, спасительница… Амбал и его кодла могли бы Кира убить! - горячилась Маришка.

- Между прочим, никто и не вписался за Амбала. Все стояли и смотрели, как Кир его звезданул по башке, - отметил довольный Дениска.

- А эта … королевишна Ленка тоже там была, да? - спросила с явным осуждением в голосе Маришка.

- Была, - как-то нехотя ответил Денис.

…Мы зашли к Маришке, которая жила в частном секторе недалеко от школы. Возле колодца я немного отмылся. Маришка и Денис помогали. На шум у своего колодца вышла из дома тётя Галя:

- Батюшки!..- всплеснула она руками. - Что случилось?

- С лестницы упал, - промямлил я, перед глазами поплыли круги. Я рухнул без сознания. В другой реальности явственно увидел лестницу - ту самую, которую делал мой отец и на которую я часто во сне поднимался.

- Кирилл, смелее! Видишь, я сделал перила! - сказал отец и я шагнул на эту лестницу...

Как потом оказалось, меня уложили у тёти Гали - прямо во дворе под навесом. Позвонили маме, та молниеносно прибежала.

- Надо скорую и полицию вызвать, - сказала тётя Галя.

- Может, полицию не надо? - засомневалась мама, вспомнив свои сегодняшние события на работе и разговор с участковым.

- Как не надо? Её сына искалечили, а она - «не надо»! - возмутилась тёте Галя.

Появившийся тут же дядька Сергей отрезал:

- Ментов - не вызывать. Пацаны сами разберутся.

 Все согласились. Скорая помощь приехала достаточно быстро. Молодой фельдшер бегло осмотрел меня, перебрасываясь медицинскими фразами с тётей Галей:

- Гематома, ссадина… Повреждения носа нет, - как-то весело рассказывал о моих «трофеях» фельдшер. - Ничего смертельного. Понятно, пацанские драки. Он худой, но жилистый. До свадьбы заживет.

Мне это понравилось - худой и жилистый, как про батю… Ну, и про свадьбу тоже.

Только уехала скорая помощь, тут же подрулил старший участковый, хотя никто его и не вызывал:

- Ну и семейка! Вроде, тихие-тихие, а две драки за один день учинили, - устало констатировал полицейский.

Тётя Галя, не знавшая о маминых приключениях на работе, вступилась за нас:

- Нормальная семейка! Только неполная…

- Вот и я о том же. Была бы полная, проблем меньше было бы. Безотцовщина…

- А вы лучше следите, чтоб отцы-беглецы алименты платили!

- Это не по адресу. Есть суды, есть судебные приставы, - спокойно разъяснил участковый и обратился ко мне: - Так, сегодня ты рассказать что-то не в состоянии, - вздохнул он. - Давай, завтра. Жду тебя в опорном пункте… С мамашей.

- А протокол составлять будете? - вмешалась тётя Галя.

- Разберёмся…

- Они бы сами разобрались, командир, - вмешался стоявший в стороне дядька Сергей. - Делов-то, пацаны подрались. Тем более - боевая ничья.

Старший участковый вопросительно посмотрел на бывшего грузчика:

- Если есть что-то заявить по существу, завтра в опорный пункт…

- Нет уж, без меня, - дядька Сергей выкинул перед собой ладони как бы защищаясь.

- Вот и я так думаю, что лучше без тебя, - заключил участковый.

- Серёжа, пойдем, - сказала тётя Галя и увела грузчика в дом.

Мы тоже вышли из двора тёти Гали.

Маришка провожая нас за калитку, сказала:

- Всё будет хорошо!

Дениска, который всё это время не отходил от меня, как бы невпопад ответил:

- Ну, Амбал обломался с шашлыками…

- Да, точно, облом у них, - согласился я и спохватился, как бы мама ничего не стала расспрашивать. Но она, видно, не обратила внимания на несостоявшийся шашлык - не в теме была. А то бы ещё и ей всё объяснять. Хорошо, что не спрашивает, почему я в котельной оказался. Надо что-то придумать правдоподобное.

Дома мать меня осмотрела и успокаивающе сказала:

- Мужчину синяки украшают …

- Мам, мужчину шрамы украшают!

- Ну да… И синяки тоже, - улыбнулась она через силу. - Фингал, конечно, у тебя завтра будет знатный. Как в школу-то пойдешь, что Наталье Анатольевне скажешь?

- Утро вечера мудренее, - сказал я ей и сам удивился своей мудрости. Расспрашивать меня, что я делал в котельной, мама не стала. Ну, вдруг спросит, наплету ей что-нибудь про «зашёл воды попить».

...Невероятно, но мне снова снилось: я поднимаюсь по лестнице, теперь уже с перилами. Внизу мама с папой. И, как мне показалось, Маришка рядом с ними - с дурацкой сиренью в руках. Странно…

- Сын, как перила? - спросил отец.

- Нормальные, - ответил я.

В этот раз на пьедестале Ленку не видел, да и вообще никакого балкона-пьедестала не помню… Куда я взбирался, сам не понял - не в небо же?

Я сам начал верить, что Амбала отмочил - трудная победа за мной.

Утром в школу не пошёл. Нас же с мамой вызвал участковый. Отправились в опорной пункт полиции, я - в тёмных очках. Там уже сидели: Амбал, Хлюст, кто-то из детдомовских пацанов с воспитательницей - Денискиной матерью и… Ленка. Тут же был её отец.

Участковый сразу отпустил детдомовских:

- Я с вами отдельно проведу профилактическую работу.

- Ой, спасибо, - сказала Денискина мать. - У нас работает кабинет профилактики. Мы вас ждём, товарищ майор!

Денискина мать поспешила вытолкать из кабинета своих детдомовских воспитанников.

- Ну, да! В детдоме меня особенно ждут, - сказал с сарказмом участковый и обратился к нам: - Ну, что, хулиганьё, скажете?

Никто ничего не хотел говорить, все завидовали детдомовским, которые так просто отделались. Амбал, понимая, что от него ждут первого слова, сказал:

- Да все нормально, претензий не имеем.

- Претензии я к тебе имею, - сказал полицейский.

Он нас долго отчитывал. Говорил про вредность курения, про коварство «лирики», про… шашлык из ворованной баранины.

Мама, к счастью, не поняла о чём речь.

Потом в дверь заглянула тётя Валя - администраторша с автомойки, мать Амбала и Хлюста.

- Валентина, я же тебе сказал, сам разберусь, - сурово произнёс Завмаг. - Иди, работай…

- Пусть послушает, раз пришла, - сказал участковый.     

- Товарищ майор, - с чувством обратился Завмаг к участковому. - Может, дети подождут за дверями, а мы тут по-взрослому?

- Ну да, дети… - с недоброй улыбкой посмотрел на нас участковый. - Ладно, марш за дверь, - скомандовал он нам.

Мы гурьбой вывалили в коридор. О чём говорили взрослые, не было слышно. Хлюст прильнул ухом к двери.

- Ну что там? - с деланным равнодушием спросил Амбал. Хлюст только прижал палец к губам: «Т-с-с…».

- Короче, я уже сказал, что претензий не имею, - обратился Амбал ко мне. - А ты, заморыш?

- Тоже не имею, - с удовлетворением ответил я, стараясь глядеть прямо в красные глаза Амбала. Убедившись в наличии приличного синяка и на его физиономии, добавил: - Но я не заморыш…

- Что-то ты раздухарился, - с тихой угрозой произнес Амбал. - Ты вчера поступил не по-пацански, понял?

- Понял, - я краем глаза видел Ленку, это мне придало сил. - Но на «понял» меня не бери.

- Да ты не понтуйся перед Ленкой, - засмеялся Амбал. - Она же знает, кто есть кто…

Распахнулась дверь кабинета участкового:

- Быстро заходите, - тётя Валя смешно замахала ластами рук.

- Так! Я тут с вашими родителями поговорил. Мне их жалко по-человечески. И вам не хочется портить жизнь, - участковый медленно обвёл взглядом нашу ватагу. - Но некоторые по-человечески не понимают.

Из-за стола грузно встал Завмаг:

- Вас, сопляков, товарищ майор, можно сказать, от тюрьмы спасает, а вы не понимаете.

Он долго читал нотации: про тяготы жизни (и смотрел на меня), про зловредную «лирику» (и смотрел на Амбала), про то, как трудно родителям добывать хлеб насущный (и смотрел на свою дочку). Потом почему-то перешёл на товарно-денежные отношения, низкую платежеспособность населения, маркетинг. Словечек всяких наговорил - фиг поймёшь. Сказал, что сейчас такое время, когда человек человеку - волк.

- А вы друг другу не должны быть волками погаными. Жизнь и без того на вас таких зверей напустит, что мама, не горюй! - И завершил тем, чем начал: - Товарищ майор, вас, считай, из тюрьмы вытащил. Должны понимать это…

- Задача участкового - не сажать в тюрьму, а оберегать от неё! - пафосно сказал майор.

Короче, нас отпустили. Звёздная Звезда стремглав побежала в школу - от отца подальше. Амбала и Хлюста тётя Валя по очереди бессильно колотила кулаком по спине: «Мучители… Мучители!..». Они удалились. Моя мама окинула меня любящим взглядом: «Мужчина!». Мне было приятно слышать. Я ещё вспомнил, как мама называла меня «Кормилец». Я расцвёл!

- Ирина, вот опять ты поощряешь раздолбайство своего сына, - сказал Завмаг, но потом добавил: - Хотя, конечно, орёл! Пойти против Амбала, хоть и с дубиной?!

- Не с дубиной, а только со скалкой, - уточнил я.

У меня душа пела - орёл в виде смелости распирал крыльями мне грудную клетку.

- Ирина, - окликнул мою маму майор, выглянув из кабинета. - Зайди, надо порешать ещё одну задачу.

Мама вернулась в кабинет участкового, а Завмаг продолжал:

- Бывало, нас с твоим батей тоже целая кодла метелила. Мы ж с ним одноклассниками были, я говорил: тощий и толстый, - он осекся. - Короче, за одного битого двух небитых дают. Как он там, батя твой?

- Не знаю, не звонил, - признался я.

Завмаг набрал батин номер:

- Здравствуйте… Это номер Константина? Как он там? Кто я ему? Я его родственник, - преувеличил Завмаг, мне это понравилось.

- Выписали из реанимации, говорите? Нужен уход? Понятно…

Как раз вышла мама.

- Ну, что он там ещё? - спросил её Завмаг, кивая на кабинет участкового.

- Всё нормально, - улыбнулась мать. - Дедушка Кирилл помог.

- В каком смысле дедушка Кирилл? - удивился я. - Он же давно умер.

- Вот так и помог… Участкового совесть замучила. Признал, что несправедливо на папку моего навесили «хищение в крупных размерах». Вот сердце дедушки твоего и не выдержало такой несправедливости.

- Слышал об этом случае, - сказал Артем Артёмович. - Загнали в гроб мужика, царство ему небесное!..

- В воскресение, кстати, у дедушки нашего день рождения, - сказала мама. - Надо сходить в церковь, помянуть…

Мама поехала на маршрутке в ПТО увольняться. Я поковылял домой. Не в школу же с такой физионо­мией!?

- Кир! - Я обернулся, меня догоняла Маришка. - Привет.

- Привет.

- Ну, что там? - она кивнула в сторону опорного пункта полиции.

- Нормально. А ты что не в школе?

- Сейчас же большая перемена. Вот прибежала к тебе, - радостно сказала Маришка. - Там вся школа жужжит про тебя и Амбала. Как ты его отмочил.

- Да ладно…

- Ну, я побежала, - она сорвала веточку вездесущей сирени и помчалась в сторону школы, смешно запрокинув набок голову.

- Дура какая-то, - посмотрел я ей в след и чего-то заулыбался.

Зазвонил телефон. Это был рыжий Дениска.

- Кир, привет!

- Привет, Дэн!

- Ну, ты как?

- Нормалёк!

- Слушай, тут вся школа в шоке! Все перетирают, как ты Амбала мочил.

- Да ладно, Дэн… Ты-то видел, как это было.

- Да круто было! Ты вообще герой. Ну, пока!..

- Пока…

Я, кажется, загордился. Интересно, как там Ленка? Наверное, про макаронины мои уже не рассказывает! Я и сам начал верить, что действительно отмочил Амбала. Может, я буду офицером спецназа!

/Как мы с Денисом внесли свою лепту

В воскресение хотелось поспать. Но мама разбудила.

- Константинович, мы же в церковь сегодня.

- Мам, ну это без меня…

- Как, без тебя? У дедушки Кирилла ведь день рождения, я ж говорила…

- Да не по кайфу как-то с синяком…

- И мне неудобно, - призналась мама. - А вдвоем - нормально. Очки черные наденешь.

Церковь в нашем поселке Лесостепном, которой «ни к селу, ни к городу», начали строить лет несколько назад. Я видел ее издалека. До купола строительство ещё не дошло. Но службу там уже проводили.

Мама накинула легкий платок и мне показалась такой необычно красивой - прямо мадонна какая-то. Я аж загордился ею.

- Мам, ну ты у меня красавица!..

- Да брось ты… Придумал. Лучше перекрестись, - и сама неумело это сделала. У меня и вовсе не получилось - как-то не по кайфу.

Во дворе на подмостях и весь в лесах стоял каркас купола. Мастера еще не все золочёные пластины прикрепили. Сегодня они не работали.

- Красиво… - сказала мама.

- Да, классно, - согласился я.

Служба в недостроенной церкви шла в подвале. Сошли по ступеням вниз. Там был полумрак и не так чтобы красиво. Подвал же… Поп (ну, или батюшка, как там правильно?) был молодой и здоровый. Говорят, он служил в «горячих точках». Народа немного - старушки в основном.

И мы с мамой.

Священник читал молитву. Я вслушался, но ничего не соображал. Глянул на маму - она буквально внимала… Ну, ладно, это для неё, значит, нужно. Да и деда Кирилла, главное, помянуть. Пусть…

Ко мне подошла какая-то старушка и потихоньку тронула за плечо:

- Сними чёрные очки, - шепотом сказала она, - грех.

- Мне нельзя, у меня травма.

- Вижу, какая травма…

На наш шёпот начали оборачиваться люди. Среди них я увидел классную - биологичку Наталью Анатольевну. Ничего себе! В платке её трудно было узнать. Или мне показалось? Я быстренько выскользнул из церкви.

Во дворе увидел… рыжего Дениску.

- О, Дэн… Привет. Ты что тут делаешь?

- Да ёлочки поливаю. Дед весной приезжал из Соликамска, привёз, посадил. Елочки с Белой горы, Уральского Афона.

- А что такое Уральский Афон?

- Ну, монастырь там, под Пермью, Белогорский. Святое место…

- Дэн, и ты во всю эту лабуду веришь? Святое место и всё такое?..

- Ну… - Дениска неопределенно пожал плечами, - Я тут ёлочки поливаю. Говорю же, дед мой попросил. - Рыжий, кажется, смутился и обиделся.

- А это где - Соликамск?

- В Пермском крае. Дед там живет, он шахтером был, сейчас на пенсии. Приезжает к нам каждый год. Вот привёз елочки.

Ну да, отец тоже хотел в Соликамск - шахтером, как Денискин дед. Но по здоровью осел в Перми.

- Так они же, елочки-то, засохнут. У нас такая жарюка.

- Не засохнут. Дед сказал - со святых мест. Просто надо поливать постоянно, - рыжий хмурился и явно не хотел говорить об этом.

Я поспешил замять тему и переключился:

- Так что ты говоришь, там, в школе?

- Да я тебе ж рассказывал. Все в шоке, что ты Амбала отметелил!..

- Эй, пацаны! - донеслось откуда-то сверху. - Поднимайтесь сюда…

На верхотуре, на недостроенной колокольне стоял мужик с мастерком в руках.

- А… Это дед Геннадий… Он тут все время работает, - пояснил рыжий.

Мы с Денисом поднялись. Я насчитал сорок ступенек - трудно! Забрался, огляделся. У-у-у, кайф! Наш поселок Лесостепной был виден, как на ладони. Вон наше общежитие проглядывает сквозь деревья, огороды и сады частников зеленеют, и крыши, крыши… На окраине поселка маленький ремзавод торчит ржавыми трубами - давно не работает. Поля примыкают к поселку - бывшие колхозные, а сейчас арендаторские. Но зеленые… Им, полям, наверное, все равно - колхозные они или арендаторские. Тракторишко какой-то там снует.

У меня аж голова закружилась, как от пива. Вспомнилось «пьянство» своё, надо же, в таком месте. Или, может, потому что утром не поел нормально - поэтому головокружение?

- Ну, пацаны, - обратился к нам дед Геннадий. - Вы даже не представляете, какое богоугодное дело сейчас будете делать.

- А что нужно-то? - спросил рыжий.

- Надо мне кирпичи подавать… Видите, они закончились, а я один. А как одному кладку вести?

Если честно, работать не особо хотелось, да и тело у меня всё болело от вчерашних разборок с Амбалом и от «авгиевых конюшен» дядьки Мишки.

- А в воскресение грех работать, - я вспомнил, что мамина подружка, всезнающая тётя Галя, говорила ей, что стирать в этот день нельзя.

- Если трудишься во имя господа Бога, то можно и нужно, - сказал дед Геннадий. - Так мы только укрепляем связь с Творцом.

Он говорил как-то возвышенно, витиевато и не очень понятно, даже неудобняк было слушать. Но мне понравилось, что дед Геннадий ничего не сказал про очки и про фингал, который, конечно, трудно было скрыть.

Мы с Денисом начали подавать кирпичи на строительные подмости деду Геннадию.

- Наденьте перчатки, - сказал дед.

- Мы что, белоручки какие-то?..

- Это техника безопасности, - строго сказал дед Ген­надий.

- Он настоящий инженер-строитель, - как бы оправдал его Дениска.

- Моя мама тоже инженер, между прочим.

- Да знаю... Ты сто раз уже говорил… Инженер, не миллионер.

Работали, наверное, час-полтора. Руки гудели от напряжения, спина ломила. Я очень устал. Конечно, вчерашняя пахота у зоотехника, махаловка с Амбалом, а тут ещё сегодня - кирпичи… Да и Денис тоже уже с трудом управлялся.

- Давайте, пацаны, - подбадривал дедок. - Ещё немного. Вот так каждый вносит свою лепту.

- А можно мы сами хоть по кирпичу положим? - попросил Дениска.

- Конечно, - улыбнулся дед Геннадий. - Мои почетные подсобные рабочие...

Мы с рыжим уложили по несколько кирпичей. Это со стороны кажется, что легко делать кладку стены. А мы по шнуру кирпичи укладывали и то немного накосячили. Дед Геннадий поправил.

- Вот так! Ну, вы свою лепту внесли. Богоугодное дело сделали. Идите, пацаны, теперь я сам справлюсь, - и отпустил нас.

Как раз из церкви выходили люди. Среди них наша классная - биологичка. М-да… Я, оказывается, не ошибся. Мамы почему-то не было…

Мы спустились по гулким ступенькам, смотрели с Дениской снизу вверх, пытались найти в стене будущей колокольни свои кирпичики. Дед Геннадий помахал нам сверху мастерком.

Ехать к отцу мы решили вместе: мама и я

Вот и мама вышла из церкви. Она была какая-то странная.

- Мам, ты чего такая? Помянула дедушку Кирилла?

- Да, помянула, - задумчиво сказала мама. - И о болящем муже помолилась. Значит, о твоем папке непутёвом. Вот так, Константинович… Отца-то твоего выписали из реанимации, уход нужен…

- Да, мам, я знаю. Завмаг говорил. Конечно, нужен уход. Я собираюсь к нему ехать - автостопом.

- Каким ещё автостопом? Ты что!..

- Очень просто, бесплатно. Тормозишь попутную машину и вперёд!

- Сын, это ты сам тормозишь! Соображаешь, что говоришь? Кто тебя отпустит?!

- Весь мир так путешествует! Мам, ты от жизни отстала!..

- Детский лепет какой-то.

- Это не лепет. Я на первый случай и денег заработал у зоотехника.

- У какого зоотехника? Михаила, что ли?

- Ну да… Вывозил у него навоз из его «авгиевых ко­нюшен»?

- Откуда?

- Ну, из сарая, где овцы его и козы.

- Так, значит… Помощник, кормилец, - мама улыбнулась. - Это хорошо, что ты готов ехать к отцу и даже деньги смог заработать. Но батюшка сказал, чтобы ехала я. Первая жена - от Бога… Так и сказал: «Ну что ж, что в разводе. Он же отец твоего сына».

Я, честно говоря, обалдел от решения мамы. Она, конечно, была недовольна, что отец не платит алименты. Хотя я никогда не слышал от матери, что он негодяй. Просто неудачник… Бывает. Это тётя Галя возмущалась: «Родили вдвоём дитя, вдвоём и содержать надо… По справедливости!» И вот сейчас мама вдруг решила к нему, к моему больному отцу, который не платит алименты, ехать сама. Ничего себе!

- Мам, это ты точно про поездку говоришь? - осторожно спросил я. - Ты же и меня берёшь?

- Тебе надо школу хоть как-нибудь закончить.

- А деньги на дорогу?

- Я же увольняюсь, получу компенсацию за неиспользованный отпуск, зарплату, задержанную за два месяца. А на билет церковный староста дед Геннадий выделяет деньги. Батюшка распорядился…

- Ну, прикольно! Странные они, - кивнул я в сторону церкви. - Дед Геннадий бесплатно кирпичи кладет, деньги вот на билет дают… Может, они так заманивают людей в свои сети?

- Дурачок, ты ещё, Кирилка. Какие сети? Тебе этого пока не понять.

- Так ты мне объясни.

- Я и сама, по правде, не всё понимаю… Но батюшка сказал: бери деньги и поезжай к болящему.

«Словечко какое - «болящий»… Он вообще покалеченный после аварии», - размышлял я.

Мы подошли к автобусной остановке. Там оказалась и моя классная руководительница. Сейчас она была без платка, похожа на себя.

- Ну и какое сокровище ты прячешь? - спросила она, бесцеремонно сняла мои черные очки и внимательно, снизу вверх разглядела меня, даже потрогала синяк как бы на упругость. - Роскошный!..

Я ощутил себя под укоризненным учительским взглядом полным заморышем. А она продолжала, уже обращаясь к маме:

- Ирина, вы не волнуйтесь. Батюшка сказал, значит, надо ехать. Да вы и сами это понимаете. А с этим лоботрясом что-нибудь придумаем.

Короче, со мной решили вот что: оставлять меня одного на три недели до конца последней четверти смысла нет - всё равно в школу нормально ходить не буду. Лучше нам с мамой в Пермь к отцу вместе ехать. Классная пообещала организовать в дорогу какую-то справку, заверенную подписью директора и печатью. Пока мы собирались в путь, она сама принесла эту бумагу к нам домой. Для чего - не знаю.

Мне показалось, что Наталья Анатольевна с какой-то радостью делает это. Может, не потому что я должен повидаться с тяжелобольным отцом, а чтоб избавиться от меня. Или не так? Не знаю…

- Я думаю, что в Перми найдется, например, вечерняя школа, и Кирилл закончит там четвертую четверть, - сказала она и сняла с себя ответственность.

- Да, конечно, - с готовностью согласилась мама. - Как приедем, так сразу в школу устроимся.

Мне показалось, что о моей учёбе мама сейчас думала меньше всего. Я, честно говоря, тоже.

Радость, от того, что мы едем к отцу, распирала меня. Я вдруг показался себе таким крутышом, который решил сложный вопрос. Хотя всё утряслось без меня.

Только классная ушла от нас, в дверь постучались. Это был дядька Мишка, зоотехник.

- Ирина, вот возьми. Это Косте передачка. При сотрясении мозга - мёд и грецкие орехи лучшее лекарство.

- Да ну, зачем!.. - запротестовала мама.

- Возьми. Проведай да возвращайся… Думаю, пора обговорить наши личные дела. - Зоотехник переминался на пороге. - У меня дом, хозяйство. Нужна хозяйка, а ты без работы. Да и твоему оболтусу дело найдется. Он, вроде, хваткий. - Зоотехник торопливо выложил свои аргументы, не давая маме вставить слово.

- Нашёл время… Ты, вообще, о чём, Михаил? - раздражённо сказала мама.

Тут из-за её спины возник я, мать совсем стушевалась:

- Ну, ладно, ладно… Всё, мы торопимся. А за орехи спасибо. Пригодятся мужу... - Мать подчеркнуто сказала «муж» и аккуратно закрыла за дядькой Мишкой дверь.

- Он что, пристаёт к тебе? - со злостью спросил я.

- Не болтай глупости! - возмутилась мать.

- Козёл старый! - Мне вдвойне стало обидно за батю. Он только из реанимации, а этот скотовод со своими орехами к мамке свататься пришёл. - Коз-зёл…

- Давай, пакуй свои вещи… Книги возьми хоть для вида.

Собрались. Мама позвонила в Пермь, но телефон молчал.

- Доберёмся! - сказала мама с решительностью, которой я от неё не ждал. - Язык до Киева доведет, как говорил твой дед Кирилл. А до Перми - тем более.

На поезде до Перми надо было добираться с пересадками - трое суток. Поезд с вокзала в райцентре отправлялся рано утром - маршрутки в это время не ходят, такси - дорого, пешком - часа полтора. А с двумя огромными сумками вообще не вариант. Я попробовал поднять обе сразу, но убедился, что я всё-таки заморыш. Хотя, конечно, эти два дня я так пахал, да и с Амбалом была махаловка… Потому всё тело болело.

Мама прозвонила по знакомым - неудачно: у кого-то машина сломалась, кто-то был выпивший, кто - без страховки. Было несколько звонков и матери, в том числе от Завмага. Я не знаю, что говорил ей этот самый Артём Артёмович, мамино лицо не выдавало никаких эмоций. Она сказала мне:

- С транспортом решили…

От Маришки пришла смс-ка: «Кир, счастливого пути! Возвращайся, я жду». И все…

На вокзале опять - полиция: я не террорист, но на гастарбайтера похож

Ночью перед поездкой мне снилась всякая всячина, в стиле фэнтези: когтистая судьба-злодейка, чахлая моя воля в виде бомжа-бурлака, безденежье в форме болотистой лужи. Но папа почему-то не приснился. А я ждал. Ну ладно, скоро и так увижу.

Рано утром за нами заехал сам Завмаг! Я удивился, если честно. Хоть он к бате моему относился хорошо - одноклассник и всё такое, но Артемович все-таки капиталист…

Сели в его «мерс», как белые люди. Я, чтобы как-то оправдать пользование «мерседесом», спросил Завмага:

- Этот «мерс» отец ремонтировал?

Завмаг засмеялся:

- Этот-этот…

- Артём Артёмович только недавно купил новую машину, - сказала мама с некоторым укором в мой адрес.

Я вжался в сидение и молчал, потому что вспомнил, как поселковые пацаны бегали смотреть крутой «мерс» возле «Гипермаркета». Ну, да… Конечно, папа другого «мерина» ремонтировал. Но ведь ремонтировал же! Все не смогли, а он сообразил - без диагностики!

На вокзале к нам сразу подошли полицейские. Я ж в очках темных.

- Сними очки, солнце ещё не взошло, - сказал один со звездочками, другой рассмеялся. - И не щурься так, говорят же тебе, солнце ещё не взошло, - подначивал полицейский, намекая на мой заплывший глаз.

Сравнили мою разрисованную физиономию с паспортом. Он у меня был новенький, только что получил. В торжественной обстановке. Я, честно сказать, волновался сильно, когда мне его вручали. Тогда у меня было такое ощущение, что раз получил паспорт, так сразу и повзрослел. Но после получения паспорта я не перестал ощущать себя заморышем. Жаль… И тут, на вокзале, я сильно волновался. Что я, позорник, полицейских боюсь? Я же ростом метр восемьдесят уже, выше сержантика и наравне с его начальником.

Пока я разбирался со смелостью и волей, мама с некоторым волнением объяснила происхождение моего синяка. Сказала, что мы едем к отцу, который в реанимации, начала доставать справку с печатью из школы.

- Гражданка, не надо нам рассказывать всю биографию вашей семьи, - успокоил её старший, со звёздочками на пагонах. - Вижу, что не террористы…

- Но на гастарбайтеров похожи, - неуместно хохотнул другой полицейский.

Наряд удалился дальше проверять отъезжающих и провожающих.

- А причём тут гастарбайтеры? - спросил я маму.

- Ну, так по разрезу глаз определили. По одному твоему глазу, - мама улыбнулась - Хотя, может, и придётся нам на этом Урале стать гастарбайтерами…

Я с мамой не согласился, потому что представлял, какие они из себя, эти гастарбайтеры. По телику показывали - метут Москву, строчат в каких-то подвалах шмотки, на стройках пашут Рафшанами.

Ладно, мне не до них. У меня - другое. Честно говоря, ехал на поезде впервые. Наш плацкартный вагон сначала был почти пустой. Я, конечно, забрался на верхнюю полку. Думал, сразу засну. Но стук колес мешал.

 Мама тоже не спала - даже не прилегла. Все смотрела в окно. Что там виделось, описывать не стану. Простые мелькающие картинки. Но мама, кажется, плакала. Ну почему она всё время плачет? Вот вчера, когда отшила дядьку Мишку зоотехника, была решительная.

Я вспомнил наставления Завмага: решил - действуй! Мне понравилось. А сейчас чего плачет? Судьбу свою оплакивает или потому что папа - в тяжелом состоянии?

От этих мыслей отвлекла смска, писал рыжий: «Кир, привет! Ты что, уехал к отцу? Почему не сказал? Мне Мышка сообщила. Ленка спрашивала про тебя. Пока».

Ха-а-а… Ленка спрашивает. А ей какое дело? Пусть с Амбалом тусуется...

Хотя, конечно, мне было приятно, что Ленка обо мне думает.

А мама, между тем, спохватилась:

- Как же я забыла Гале сказать. Орехи-то на подоконнике начали, кажется, проклёвываться. Засохнут ведь…

- Так ты смску скинь ей.

- Точно! - и мама написала: «Галя, присмотри за квартирой. Ключ под ковриком. Поливай орехи на окне в ящике».

Мама успокоилась по поводу прорастающих орехов, а я - потому что увожу её от потенциальных женихов к отцу моему. Ну и сам сматываюсь от Амбала подальше. С этими мыслями я заснул, точнее, просто отрубился. Спал, как потом мама говорила, часов двенадцать. Она попробовала разбудить меня, не получилось. Даже проводницу позвала, а та пришла почему-то с полицейским, а не с медсестрой.

- Просто спит, - сказал авторитетно полицейский. - Видно, у пацана трудный день был.

Он был прав: последний день у меня был трудный, и предпоследний тоже. Главное, и сон у меня был какой-то трудный. Я во сне упорно пытался управлять как бы другим сном: хотел увидеть папу. Не получилось. Я злился на себя - и здесь, как заморыш, не могу справиться даже со сном. Так и не увидел отца. А снились мне, блин, гастарбайтеры из телевизора, как их полицейские вытаскивают из подвалов и - в автобус. Ну и на фиг они мне нужны были, эти мигранты?..

К вечеру мой сон прервал шум - на очередной станции ввалила весёлая компашка. Как потом выяснилось, молодежная фолк-группа. В основном девчонки. Красивые! Они разместились рядом с нами. Я свесился головой в проход и наблюдал. Ни одна из девушек не была похожа на Ленку. И на Маришку - тоже. Ха, что это я Маришку часто воспоминаю?

- Девушка, присоединяйтесь, - сказал кудлатый парень из компании, обращаясь к моей маме. Я сначала и не понял, что «девушка» - это к ней. - Прошу, к нашему шалашу.

На столике появилась целая упаковка пива.

- По пивасику, красивая… - обратился он к маме запросто. Ну, козёл безбородый, туда же. Злился я, а сам смотрел сверку на девчонок - кое у кого виднелась, так скажем, эротика.

- Спасибо, но я пива не хочу, - грустно, однако достойно ответила мама.

- Понимаем. У вас, наверное, проблема, - сказала одна из девушек, с маленькой эротикой в вырезе кофточки. - Но, если вы сейчас не можете разрешить эту проблему, оставьте её. Решение созреет и придёт само.

- Да, конечно, - согласилась мама.

- Проблема с вашим парнем? - кивнула эта Маленькая Эротика в мою сторону и каким-то неуловимым движением рук дала понять, что речь идёт о моей физиономии с роскошным синяком.

- Нет, это не проблема, это синяк, - сказала мама девушке, которая собственно уже её не слушала, но мы встретились глазами. У меня заколотилось сердце. «Ё-моё!..» Я пялился на неё, если можно сказать так про мой заплывший глаз. Она беззаботно улыбалась и посматривала на меня. Из спортивного интереса, наверное.

Тем временем к маме подсел кудлатый балагур с гитарой.

- Вы, наверное, сельские?

- Ну, в известной степени… - неопределенно сказала мама, а я хотел было уточнить, что мы из поселка городского типа, но сдержался.

- На селе поют ещё вот такие песни. Музыка народная, слова народные.

Он начал напевать: «Ты, река ли моя, чиста реченька…».

Фантастика, но эту песню пела моя мама. Она сначала удивилась, потом запела вместе с парнем - негромко, но выразительно, рельефно, что ли… Каждое слово было понятно.

Ты, река ли моя, чиста реченька,

Серебром ключевым ты питаешься.

От истоков струишься отеческих,

Меж камней-валунов извиваешься…

Они пели и почти влюбленно смотрели друг на друга. Такого поворота я не ожидал. С одной стороны, я понял, какая у меня мама молодая и красивая, с другой - это «измена родине»! Отец только что из реанимации, а тут песни, влюбленный взгляды! Я про себя возмущался, но боялся что-то предпринять. Блин, я же офицером хочу когда-то стать, а офицеру нельзя быть трусом! Меня как ветром сорвало с верхней полки, и я очутился перед кудлатым:

- А ну отвали от неё!

- Ты что, Кирилл… - всполошилась мама.

- А ни что! Отвали!..

- Да я и не подваливал, - попытался сострить певец. - Неадекват какой-то…

- Ребята, пошлите отсюда!- это Маленькая Эротика предложила. - Все какие-то проблемные…

Компания быстро перекочевала на другие места полупустого вагона.

- Кирилл, ты что творишь? - сказала мама. - Ты что меня позоришь?

- А что он пристает к тебе?

- Тебе постоянно мерещатся какие-то приставания! - горячилась мать и в то же время переходила на шепот. - Это нормальные человеческие отношения… А ты, как дикарь! Что, только что с дерева слез?

Я молчал. Если по-честному, я ревновал мать как бы от имени отца. Батя только что из реанимации, а она… А что она? Ну, дядька Мишка-зоотехник орехов передал, ну, подвёз нас Завмаг на «мерседесе», ну, спела мамка песню с этим балалаечником. И всё? Кстати, откуда он знает эту песню? А, ну да - это ж фолк-группа, народные песни собирает.

- Ладно, - примиряюще сказал я. - Ну, погорячился. Отец же болеет, а мы…

- А что - мы? Я еду именно к твоему отцу, Кирилл, а не к своему мужу… Он мне не муж уже десять лет. А я лезу со своей помощью!

- Ну ладно, мам… Тебе даже поп сказал, надо ехать.

- Не поп, а священник! А сказал он так, потому что я спросила, потому что сама хотела.

У меня не было желания пререкаться с матерью, а она продолжала:

- Приеду со своей помощью к бате твоему, а там его жена. И что?

- Мам, ну Завмаг же говорил, что за ним некому присматривать.

- Это пока отец твой больной - некому, а как выздоровеет, так найдутся…

- Мам, ну хватит…

Нас прервала Маленькая Эротика. Она нырнула к столику, выцепила оставшуюся там бутылку с пивом и удалилась без слов. Даже не глянула в мою сторону. Обидно. Мне вспомнилось:

Девочки и мальчики,

дуры и обманщики….

За перегородкой снова зазвучала гитара, снова - песня: «Ты, река ли моя, чиста реченька». Как будто мне назло. А может, это для мамы?

Я забрался на свою верхнюю полку и попытался заснуть. За перегородкой слышался шум компании. Перед глазами всё маячила Маленькая Эротика. Тут пришла смс-ка. «Наверное, от Маришки», - с тоской подумал я, явственно представляя за вагонной перегородкой Маленькую Эротику. Даже телефон не достал из-под подушки. Ну, что она пристала ко мне, эта Мышка? Так я назвал Маришку впервые за последнее время. Ладно, посмотрю: что там пишет…

У-п-с! Это была… Ленка: «Кир, привет! Как ты? Мы тут все переживаем за тебя». И смайлик в виде сердечка. Я аж разволновался. Надо же, смайлик-сердечко? Может, прикалывается? Что ей ответить? Напишу «Нормально».

Оба-на… Батарейка на телефоне полностью разрядилась. Не ответишь Ленке.

/Волга есть Волга - без вариантов

От досады, что не удалось ответить Ленке, я заснул. И снилось мне, будто переплываю какую-то лужу, похожую на лужу безденежья из моего детства. Но запутался в пуповине или в водорослях? Хотя, какие водоросли в луже? И напрягаю я волю наподобие бурлака-бомжа. Барахтаюсь изо всех сил - я ж гиперактивный! А судьба - суровая тетка в сером балдахине, руки скрестила, губы поджала и смотрит сверху. И как бы в стороне - Маленькая Эротика, что за перегородкой в соседнем отсеке вагона. И кудлатый балалаечник, то есть гитарист, в роли рыцаря. Короче, какой-то бестолковый фильм-фэнтези.

А за окнами «крутился» реалистический фильм: проплывали деревеньки, посёлки, городки и города. Уже весь вагон проснулся. Пассажиры сновали туда-сюда. Звон стаканов с чаем, хлопанье туалетными дверьми, лязг, врывающийся из тамбуров. Я неохотно выползал из сна.

Вдруг по вагону пронеслась какая-то необъяснимая волна. Грохот поезда стал гулким и объёмным, что ли. Состав вынесло на железнодорожный мост.

- Волга, Волга, смотрите… - многие пассажиры прильнули к окнам, я тоже встрепенулся и прилип к стеклу.

Ну, по моим меркам это была не река, а просто настоящее море! Правда, и море я видел только по телевизору. Но всё равно, сравнить есть с чем.

- Константинович, смотри! Волга! - Это мама моя с нижней полки и с восторгом. Если она назвала меня Константиновичем, значит, простила, не дуется на меня.

- Да… вижу! Ну, нехило! Целое море! - не скрывал я эмоций. - Смотри, мам, и корабли настоящие.

- Теплоходы, - уточнила она, - катера…

За перегородкой снова послышалось «Ты, река ли моя, чиста реченька» … Мама глянула на меня и, улыбаясь, начала тихонько подпевать.

Реально через Волгу переезжаю. Ну, на уроке географии мне будет о чём сказать, если что. Неожиданно для себя я вспомнил школу. Недавно проходили тему про реки - «внутренние воды», кажется.

Мама сходила к проводникам, за отдельную плату у них можно было зарядить телефон. Взяла и мой. Сразу посыпались мне смски.

Ха-а-а! Опять Ленка: «Что молчишь, Кир? Все нормально?». И смайлик-сердечко. От Маришки: «Привет, Кир! Сообщи, как дела». Здесь без смайликов-сердечек. Хотя я помню, как она с цветком сирени прибегала ко мне. Зато рыжий Денис наслал всяких ммс-ок - черепа да машинки и просто «Привет». Ну, Дэн, несерьезно. Я ему так и написал: «Пора взрослеть...». Хотя, машинки, конечно, прикольные… Маришке: «Дела нормально. Проехали через Волгу. Сила! Всем привет». «Не Волга, а Кама. При слиянии - Кама больше Волги, значит, Кама» - тут же последовал ответ от Маришки.

Ну, Мышка удивила! Туфту гонит. Я засомневался, спросил у мамы, всё-таки институт окончила.

- Я тоже это где-то когда-то слышала, что Волга впадает в Каму, а не наоборот, - сказала мама. - В месте слияния Кама полноводнее и шире. Значит, географически правильно, что это Кама, а не Волга. А по сути - антисоветчина.

- Чего-чего? Анти… чего?

- Ну, это я образно, - засмеялась мама. - Волга - это Волга, без вариантов!

Короче, я совсем запутался. Эта Маришка мозги мне вывихнула.

Кстати, надо и Ленке ответить. Написать этой Звёздной Звезде для хохмы, что она не самая красивая? Есть ещё красивее? Например, Маленькая Эротика... Нет, не буду. Написал: «У меня все отлично!»

Ладно, хватит об этих бабах, в смысле, о девчонках.

- Ну вот, Константинович, Галя скинула мне смску. Артём Артёмович дозвонился до Перми. Косте, папке твоему, лучше. Но весь в гипсе, нужен уход. Написала, что Артёмович снова Сергея в грузчики взял, тот пить бросил.

Хорошо, что отец идёт на поправку. Хорошо также, что Завмаг снова принял на работу дядьку Сергея.

- Ты бы хоть учебник какой-нибудь достал, - испортила настроение мать. - И так школу прогуливаешь. Двое суток балду гоняешь.

 Я вытащил учебники и стал лениво их листать, не зная на чём сосредоточиться. Мысли были о другом. Как я встречусь с отцом? Как он отреагирует на наше с мамой появление? Может, и вправду его жена уже там сидит, а мы, здрасьте, нарисовались?

«Но это мой отец, мой! Я еду к нему», - так сам себе доказывал своё право. Напряг свою волю в форме бомжа-бурлака, набычился. А она, воля, подстегнула фантазию. И пошло-поехало: из нашего посёлка, который «ни к селу, ни к городу», прямо над строящейся церковью, где мы с рыжим Денисом работали, попёрла воля-мечта меня через Волгу (или через Каму?). Доставила прямо к больнице, где лежал загипсованный отец. Но это - в фантазиях, а в реале поезд нёс меня на Урал, конечно, не со скоростью мысли, но всё-таки быстро. Ветер врывался в приоткрытое окно и теребил раскрытый учебник географии. Наверное, призывал убедиться, что Волга - это Волга, а не Кама. А я и не стал листать книжку - мама сказала же: Волга - без вариантов.

Увидеть Пермь и обалдеть: фонтаны, театры, небоскрёбы!

Короче, мечта-фантазия моя покружила над Волгой, далее - над Камой и угомонилась. Поезду «пыхтеть» еще, наверное, сутки. Никаких особых приключений за это время не случилось. Компания с Маленькой Эротикой тоже притихла, песен не пела, пивасик, видно, закончился. Учебники лежали под подушкой нераскрытыми. Попутчики с соседних полок поменялись - даже не запомнились. смс-ки мне перестали приходить.

Поезд прибыл на станцию Пермь-II.

- А почему на Пермь вторую, а не на первую? - спросил я у мамы. - Мы что, второй сорт? - У меня возникла дурацкая мысль, что сюда привозят не самых, так сказать, знатных пассажиров. Типа мигрантов-гастарбайтеров и жителей поселков, которые «ни к селу, ни к городу». То, что мысль дурацкая, подтвердила мама.

- Дурачок, какой же второй сорт? Здесь целый Транссиб проходит!

Я что-то об этом слышал, из телика, что ли? Спросил у мамы:

- А что такое Транссиб?

- Великий Сибирский Путь! Самая длинная железная в дорога в мире! - сказала мама и добавила: - Через всю Европу, через Урал и Сибирь, аж до Тихого океана.

- Самая длинная в мире? Ничего себе! - Я слегка загордился. Конечно, из пассажиров второго сорта - прямо к мировым масштабам. - Это что, мы великие путешественники?

- Ну, прям уж великие… Давай, продвигайся к выходу.

Мы вышли последними, потому что нас никто не встречал. Меня покачивало от трехсуточной езды на поезде.

Я вспомнил слова тёти Гали: это, мол, край зэков и ментов. Ни тех, ни других я не видел, кроме дежурных полицейских, степенно прохаживавшихся по вокзалу. Меня мама оставила в зале ожидания с сумками, а сама куда-то побежала. Мой отцветающий зеленоватый фингал, всё ещё выплывающий из-за черных очков, полицейских не привлек. Хотя, если честно, когда они проходили мимо, я почувствовал себя заморышем, съежился и потянулся в карман за паспортом. Потом я видел, как к полицейским подошла мать, что-то спрашивала, записывала, они старательно объясняли.

- Мам, ну ты такая деловая.Тебе не страшно в таком большом городе? Народу тьма…

- Нам нельзя народа бояться, мы сюда приехали не за этим, - улыбалась и в то же время волновалась мама. - В мегаполисе другой ритм жизни.

- Мегаполис! - с придыханием произнес я.

Конечно, мне приходилось слышать это слово, и его значение было в принципе понятно. Но вот так, чтобы ты сам в мегаполисе - это супер! Я опять загордился собой: Транссиб, мегаполис! Мне также нравилась мамина уверенность, которая передалась мне.

- Пошли, сначала нам надо на трамвай, - скомандовала она.

Ехал на трамвае я первый раз в жизни - ощущение, как на маленьком поезде. За окном медленно плыли картины города. Ну, это по сравнению с нашим поселком Лесостепным, который «ни к селу, ни к городу», - просто космос! Потом своим расскажу.

 …Плыл я в трамвае покачиваясь, и понимал: ту лужу безденежья, которая ещё с раннего моего детства чавкает у нас в поселке под ногами и рисовалась в стиле фэнтези, надо… замостить тротуарной плиткой, как в Перми. Вот и всё - очень просто!

Трамвай постукивал на стыках, за окнами возникали фантастические картины мегаполиса: театр, фонтаны, памятники, зеркальные небоскребы. Для меня всё, что выше третьего этажа - уже небоскрёб. Супер! Короче, меня этот город покорил - Пермь Великая!

Я взглянул на маму, пытаясь найти понимание. Она была поглощена чем-то своим и прислушивалась к названиям остановок. Ну да, конечно, она же не просто катается на трамвае, а едет к тяжелобольному моему отцу. И меня мысли вернули к отцу.

Да… Его этот огромный город не баловал. Скорее наоборот. Я почему-то подумал: вот если бы у меня родился младший брат, если б родители не разошлись, мы бы вчетвером жили в Перми. И аварии с отцом, скорее всего, не случилось. Вообще у нас бы судьба другая - не когтистая злая тетка. А так имеем, что имеем. Каждый - по отдельности…

Я не то чтобы обиделся на мегаполис за отца, но удивился: почему всё так несправедливо? Кто-то в роскошных иномарках и в небоскребах, а кто-то совсем безлошадный и в общагах да съемных каморках? И тут мне стало как-то обидно за мой маленький несуразный посёлок Лесостепной. Там и леса-то нет, кроме выгоревшей лесополосы, и степь сильно уж суховейная, и всего несколько трёхэтажек… Какое-то несправедливое распределение. Это что же, я его, мой посёлок, выходит, предаю? Что, измена родине? Хотя Пермь, конечно, супер!

- Константинович, выходи, - толкнула меня мама. - Сейчас надо пересесть на автобус.

Мы попали в час пик - все ехали с работы. Народу тьма. Много очень красивых девчонок. Пока ждали автобус, я пытался их сравнивать с Ленкой, Маленькой Эротикой и Маришкой. Мысленно становился рядом с каждой. А что, при моих ста восьмидесяти см вполне… Ну, синяк, который еще не сошёл, не в счёт. Я быстро запутался с этими девчонками, потому что они, заразы, все разные и каждая мне нравилась. Наверное, я гиперозабоченный. Я же и по рождению - гиперактивный кесаренок.

Толпа занесла нас с несуразными баулами в автобус. Езда быстро утрясла пассажиров, прижав меня к окну. Я чуть не потерял черные очки, пришлось снять. Переезжали через Каму, которая впадет… в Каспийское море. Я улыбнулся своим тайным знаниям. А за окном взметнулся нереальный лес - сосновый бор, как я понял из разговоров местных. Тут вспомнились мне посаженные в ящике на нашем подоконнике грецкие орехи. Интересно, будет от них толк? Про «рощу Кирилла», глядя на сосновый бор, мне даже смешно было думать. Смешно и обидно, почему-то…

Ещё препятствие перед встречей с отцом

Приехали в больницу, которая почему-то называется медсанчасть, уже к вечеру. Охранник на проходной, весь в черном, как какой-то супергерой, строго объяснил, что доступ посетителей закрыт, начальство ушло. Есть только дежурные врачи.

- Но мы три тысячи километров добирались сюда! Нам надо увидеть больного!

- Завтра всё решите, - сказал охранник, отвернулся и начал есть из какой-то мисочки лапшу быстрого приготовления. По-нашему - бич-пакеты. Как-то он со своей лапшой перестал казаться мне супергероем.

- А как же нам быть? - не отставала мама. - Как связаться с дежурным врачом?

- Это не ко мне… Я же не служба спасения.

Я злился на охранника и думал, как прорваться через проходную? Просто перепрыгнуть через турникет и рвануть к больничному корпусу? Может, плеснуть ему лапшой в физиономию? Дурацкие, конечно, мысли.

- Дяденька, - обратился я к охраннику, - у вас отец есть?

- Ну, допустим…- перестал жевать охранник и настороженно посмотрел на меня.

- А если б он лежал тяжелобольным, вы бы как поступили?

Я сам не ожидал от себя такой наглости, но вопрос был уже задан. Охранник встал, повернулся всем корпусом ко мне, очень внимательно изучил мою физиономию и сказал:

- С таким фингалом к отцу я бы не пошёл, - и пояснил: - Потому что ещё бы получил от него.

- За что? - удивился я.

- Мой отец так рассуждал: если не можешь постоять за себя, значит, ходи c вечными синяками...

Мне стало обидно за себя, и я выпалил:

- Мы с Амбалом махались! Он такой бык!!! - Но на бич-пакет, как я окрестил охранника, это не произвело впечатления. Он продолжил хлебать лапшу.

Мама присела на стул и прислонилась головой к стенке. Устала.

- Что нам делать-то?

- А вы, когда ехали сюда на ночь глядя, что думали? - оторвался от еды охранник.

- Так мы ж с поезда…

- С поезда, с поезда… Что вы все едете и едете в город. Кто вас тут ждёт?

- Вы же понимаете, мы вынужденно сюда приехали. Отец его весь в гипсе…

- Здесь все в гипсе или на костылях. Кто сильно к родственникам хочет попасть, тот находит способ.

Мама поняла это по-своему. Взяла сто рублей, вложила в паспорт и протянула охраннику.

- Слушай, подруга, - это он к маме обратился, - я же не это имел в виду. Вы, я вижу, и так народ небогатый. Так что забери.

Мама воспользовалась добротой супергероя:

- Телефон на зарядку можно поставить?

- Ну, давай, - позволил охранник и обратился ко мне:

- С такими длинными ногами перемахнуть через забор - раз плюнуть.

- Что, правда? Можно через забор?

- Как хочешь, так и понимай. Моё дело - тебя потом изловить, - басовито засмеялся супергерой в черной форме, уже не казавшийся мне бич-пакетом.

Я вышел из проходной и пошёл вдоль забора, примеряясь к нему. Оказалось, высоко. Сначала надо было забраться на дерево, что я и сделал. Перепрыгнул с ветки на забор и перевалился через него, как мешок с… Ну, понятно, с чем. Рухнул в кустарник, разодрал физиономию и подвернул ногу: «Ё-пэ-рэ-сэ-тэ!..» Неожиданно для меня самого из глаз хлестнули слезы. Стоп! Что расквасился?  Мужчина должен терпеть боль!

Отец так близко, а я с синяком, разодранной щекой и весь в соплях, сижу здесь в кустах. Это какой-то трындец! Решил отсидеться в кустах, подождать, пока слезы позорные не высохнут. Надо мной неожиданно возник охранник в черном. Оказывается, он видел в камеру видеонаблюдения, как я бестолково свалился с забора в кусты и поспешил ко мне.

- Что с тобой? Все нормально? Тогда что расселся? - оценил он мою исцарапанную физиономию. - Не плачь, все пройдет!

- Я не плачу, - огрызнулся и просто возненавидел себя: блин, какой я лох, вечный неудачник и заморыш! Постоянно у меня всё не так, как у людей…

- Вставай, пошли, - беззлобно и как-то устало сказал охранник.

- Вы меня что, задержали? - вспомнил я его недавние слова про то, что он должен меня изловить. - Это что, была подстава? - возмутился я и стал думать о нём, как о «бич-пакете».

- Дурачок ты ещё, - сказал охранник. - Насмотрелся мультиков да боевиков и всё в войнушку играешь.

- Я мультики не смотрю, - пробовал я возразить. - Мы куда идём?

- Сначала умыться надо, а потом будет видно, - охранник довёл меня до пропускного пункта и легонько подпихнул в подсобку, а сам занял свой пост у амбразуры окна.

Через приоткрытую дверь подсобки я видел маму в углу на стульчике - такую сникшую, усталую. Она меня не заметила. Умылся, слёзы исчезли, только физиономия опухшая и разодранная. Ладно, до свадьбы заживет, как говорила мама. В связи со свадьбой вспомнилась Звёздная Звезда Ленка, Маленькая Эротика из вагона и Маришка. Все сразу! Или я такой озабоченный, или у меня сильно мягкое сердце - не могу вычеркнуть двух, и любить одну. Видели бы девчонки меня сейчас!

Думая о них, я вдруг понял, что оттягиваю встречу с отцом. И хочется видеть его, и как-то тревожно, даже боязно.

- Ну что, всё? - заглянул в подсобку охранник.

- Вроде, да, - неуверенно сказал я, рассматривая себя в зеркале над умывальником.

- Мужчину шрамы украшают! - это я уже неоднократно слышал.

- А кто там у вас? - всполошилась мама на своём стульчике в углу. - Кирилл, ты что ли? - она заглянула в амбразуру.

Скрываться было нечего:

- Ну, я…

- Что тобой? - вскрикнула мать, когда я появился из подсобки.

- Нечаянно упал с забора.

- Господи, горе ты моё! - и расплакалась. - Ничего, хоть, не сломал?

- Так, подруга! Tы меня начинаешь доставать! - зарычал охранник на мою мать и обратился ко мне: - А ты или выметайся отсюда и держись за мамкину юбку, или дуй быстрее в палату к отцу.

- А там пустят? - засомневался я, ощущая себя заморышем.

- Да что ты как размазня, - сказал охранник с интонацией дядьки Мишки зоотехника. - Пустят!

И какого фига мне именно сейчас вспомнился этот скотовод из Лесостепного? А вдруг он станет моим отчимом?

Я, ковыляя на подвернутой ноге, добрался до корпуса. В больничном коридоре было пустынно. Я с опаской продвигался, всматриваясь в номера палат. В конце коридора копошилась санитарка.

- Стой, ты куда! - санитарка, опершись на швабру, внимательно осмотрела меня. - Ты откуда такой чумазый? И подранный весь…

- К отцу я… Мы только что с поезда. Приехали из Лесостепного.

- Откуда?.. - снова оценила взглядом меня санитарка. - Хорошо, хоть не из Мухосранска, - расплылась она в улыбке, довольная своей шуткой, и продолжила в том же духе: - Кишлак что ли какой-то?

- Вообще-то поселок городского типа, - с некоторой обидой сказал я. - У нас там нет кишлаков, только хутора, села, поселки… И города, - добавил я веско.

- Ну, надо же! - с деланным восхищением произнесла санитарка.

- Мне бы в травматологию… В триста восьмую палату. Вы не подскажете? - заискивающе спросил я, ненавидя себя за робость.

- Так время посещения больных закончилось. Как ты туда пройдешь? Всё закрыто. Тебе ж на третий этаж надо. Это только на служебном лифте. Да и бахилы надо купить и халат накинуть…

- А где их купить?

- Перед медсанчастью аптека. Но она закрыта…

- А что ж мне делать?

- Ну, есть у меня для таких, как ты, - с укоризной сказала санитарка и безапелляционно добавила: - Давай пятьдесят рэ.

У меня оставались карманные деньги, которые я у дядьки Мишки зоотехника на его «авгиевых конюшнях» заработал. Без слов отдал ей полтинник, она также молча протянула мне халат и бахилы, указала, где лифт. Немного постоял, подождал, обдумывая, как встречусь с отцом. Лифт опустился, с шумом распахнулась дверь и оттуда мне навстречу выкатились санитарные колесные носилки, на которых под простыней лежал… мертвец!

Блин!.. Я аж отшатнулся. Санитар, который опустился вместе с мертвецом, не удостоив меня взглядом, деловито развернул колесные носилки и увлек их в узкий кафельный коридор. Наверное, в морг.

Я, конечно, в фильмах видел всякие страшилки, трупы и всё такое… Тогда мне не боязно было, а, скорее, прикольно. Но тут - в реале на тебя едет мертвец на коляске! Лифт оставался открытым. Если честно, мне страшно было туда входить. Нет, я не такой уж трус. Где мой бойцовский характер?

- Ты что остолбенел? - крикнула из глубины коридора санитарка. - Мертвецов что ли боишься?

- Да не боюсь я ничего, - промямлил ей в ответ. Про себя подумал: мне, между прочим, только четырнадцать лет, я ещё практически ребёнок. Как будто все дети балдеют от встречи с мертвецами. Так я мысленно оправдывался перед санитаркой.

Она подошла, устало посмотрела на меня и легонько подтолкнула в лифт:

- Надо живых людей бояться, а не мёртвых. - И добавила: - Две минуты, и ты на третьем этаже.

За моей спиной двери угрожающе закрылись. Я оказался один внутри лифта. Только что здесь был мертвец. Ужас! А вдруг, это был отец? Не успел я развить страшные мысли, как лифт остановился и распахнулся. Я вылетел из его утробы - даже забыл про боль в ноге, которую недавно подвернул.

- Фу… Слава богу! - произнес я вслух, осторожно и неумело перекрестившись. Этого за мной раньше не замечалось. Тут я почему-то вспомнил по Троицкую церковь, которая в нашем посёлке строится, про то, что денег нам на дорогу выделил батюшка.

М-да… Ещё четыре дня назад я и не представлял, что буду за три тысячи километров от нашего Лесостепного. Всё так сложилось: вроде и люди вокруг нас в посёлке какие-то очень уж простые и не особо добрые - не сказочные герои и не телевизионные благотворители. А ведь помогали нам с мамой добраться сюда: и Завмаг, и дядька Мишка зоотехник, и классная моя, и участковый, и тётя Галя. И Дениски рыжего мать - она за меня вступилась перед классной. А Маришка - реально моя спасительница! Нет, она точно в меня влюбилась А вот Звёздная Звезда Ленка, всё посмеивалась надо мной. Я для неё - ореховую аллею, а она с Амбалом...

Вот мама моя, конечно, «декабристка»! Взяла и сорвалась со мной за тысячи километров. Может, она, и правда батю моего ещё любит? Все эти скомканные мысли молниеносно пронеслись в моей черепушке.

И вот я здесь и сейчас увижу отца.

Он буквально рядом, на этом этаже, в палате № 308. Я в себе ощутил странное чувство: с одной стороны, очень хотел увидеть отца, с другой - боялся встречи с ним.

- Давай, Кирилл, смело пошёл, - сказал я в приказном тоне сам себе вслух в пустом коридоре.

Прихрамывая, двинулся вдоль стены, как бы украдкой. Так, это - чётная сторона: триста вторая палата, триста четвертая, триста шестая… Я что-то откуда-то помню про палату номер шесть. Там, вроде, шизики обитали. Но мне не сюда, тем более - это палата № 306, а не № 6.

Вот палата № 308! У меня бешено заколотилось сердце. Стал в нерешительности.

Вдруг дверь распахнулась, на пороге появилась и чуть не столкнулась со мной санитарка с судном в руках. Судно, понятно, не то, которое плавает по Каме или Волге. М-да… Я что-то и не задумывался, что больные ходят по-маленькому и по-большому. Такая вот встреча… Я отвел от судна глаза и нос.

- Это что за чудо в перьях? - спросила меня санитарка настолько вопросительно, что я невольно обернулся в поисках этого самого чуда. - Ты кто такой и откуда?

- Я Кирилл из Лесостепного. Из поселка городского типа, - уточнил я, чтобы и эта санитарка не подумала, что из какого-то там кишлака.

- Мне фиолетово, какого типа.

- Я к отцу. Константин его зовут, - уточнил я. - Травматология, после аварии, палата № 308.

- Ну есть такой… Нуждается в круглосуточном уходе.

- Вот мы и приехали, чтоб ухаживать. Я и моя мама.

- Что-то вы не спешили, родственнички, - пробурчала санитарка, - Выноси тут дерьмо за вашими… - Она удалилась с колышущимся судном.

Ну, вот мы и встретились с отцом!

Я остался перед открытой дверью. Ну!.. Помню, когда был маленьким, бежал навстречу отцу, возвращавшемуся с работы, и бесстрашно бросался ему на руки. Он головокружительно подбрасывает меня вверх - аж дух перехватывало! Вот и сейчас было такое состояние.

Я нерешительно переступил через порог. И - не увидел отца.

Четыре кровати со странными конструкциями в виде тросиков, колёсиков и штанг стояли в два ряда. Все были заняты. А где отец?

- Пап, ты где? - тихо окликнул я. На всех четырёх кроватях отметилось шевеление.

- А к кому пришёл? - проскрипел стариковский голос с первой кровати. Это явно не папа.

- Кирилка, это ты? Откуда? - Кровать отца оказалась в дальнем от меня углу, возле окна. Над одеялом торчала загипсованная нога. Батя, подтягиваясь на руках, с трудом оторвал голову от подушки. Его голос был слабым, но узнаваемым. В нём слышалось скорее удивление, чем радость. Глаза и щёки провалились, волосы спутались. Но это - отец!

Я в нерешительности подошёл. Не знал, как себя вести - это в детстве я бросался ему на шею! А сейчас? Я подал руку для рукопожатия:

- Привет, па! Как ты?

В ответ батя притянул меня и обнял плетью руки. У меня брызнули позорные слезы. «Тьфу, блин!.. Сопли распустил», - разозлился я на себя.

- Сынок, как ты здесь оказался? - у отца повлажнели впавшие глаза.

- Мы с мамой приехали.

- Как? И она с тобой? - мне послышалась в его голосе тревога.

- Мы сюда прямо с поезда. Она внизу, на проходной, - торопливо рассказывал я. - Мать, как узнала, что ты попал в аварию, так всё бросила, и вот мы приехали.

Отец как-то заволновался, засуетился. Пытался поправить свои всклоченные волосы, тёр небритые щёки.

- Так она здесь? Надо же… Что ж она не идёт? А, ну да… Надо дежурному врачу сказать. - И вдруг ко мне: - А как ты-то сам сюда проник? Сейчас же приёма посетителей нет, да и вообще здесь строго…

- Да так и проник… Потом расскажу.

- Ну, конечно, у нас времени навалом, - уверенно сказал отец. - А у тебя вообще, как со школой?

- Да нормально, пап, все путём, - отмахнулся я от неудобной темы. - Давай лучше с мамой решим. Что надо сделать, чтоб её пустили?

- Сейчас позову санитарку, - отец нажал звонок. Через некоторое время она появилась:

- Это ты, дед, опять звонишь? - обратилась санитарка к лежавшему у двери старичку, который со скрипучим голосом.

- Звонил я, - обозначился отец. - Дежурный врач нужен.

- Зачем он тебе?

- Мы с мамой к отцу приехали, - ответил я, уловив, что отец чуть замешкался с ответом: наверное, решал, моя мама жена ему или не жена.

- Да знаю я про тебя, из городского типа, - хмыкнула она.

- Из поселка городского типа, - уточнил я.

- Да мне фиолетово, из какого типа, - и пошла за врачом, как потом выяснилось.

Я видел, что отец волновался. Повисла какая-то нехорошая пауза. Я так много хотел сказать отцу: про жизнь мою пацанскую, про Завмага, про «мерседес», который он ремонтировал. Может, про Дениску рыжего, другана моего рассказать, про Маришку, которая не мышка-норушка и, может, в меня влюбилась. Но что-то мои «домашние заготовки» все улетучились. У меня такое ощущение было, будто классная вызвала меня к доске, а я всё забыл. Только про Амбала помнил, потому что отец, как мне показалось, изучал мой синяк. Я отреагировал на опережение, небрежно проведя рукой по отцветающему фингалу, как бы смахивая его:

- А… Это чепуха, мы с Амбалом махались.

- А Амбал, он что, действительно амбал? - участливо спросил отец.

- А то! Шкаф целый, на два года старше, - я хотел уточнить, что Амбал мог бы быть его приемным сыном, но понял, что это будет полнейшая глупость с моей стороны.

Вошёл дежурный врач:

- В чём проблема, больной?

- Ну, вы говорили, что нужен постоянный уход, - начал отец.

- …Вот мы с мамой приехали, - тут же обозначился я.

- Да, действительно, за вами нужен круглосуточный уход. Но это делается не так, не по-партизански. Пусть родственники обратятся завтра к главному врачу, решат все формальности, - он глянул на меня и спросил: - А собственно вы, молодой человек, как сюда проникли? Кто вас в неурочное время пустил на территорию лечебного учреждения, да ещё в палату к тяжелобольным?

Повисла пауза, я не знал, что сказать. Папа виновато раскинул плети своих рук:

- Ну, доктор… Сын за три тысячи километров приехал.

- С матерью, - подсказал я.

- Доктор, да надо радоваться, что ещё есть такая молодёжь, - вступился за меня скрипучий старик. - Вот ко мне никто не ходит, ни сын, ни внуки. Хоть бы кто сигарету прикурил. А так со мной только проблема для сани­тарки.

Я не к месту захотел покурить, но понимал, что здесь это нереально, а доктор продолжал:

- Есть режим лечебного заведения, есть время для посещения… Возможно, другим больным вы, молодой человек, мешаете своим присутствием, - обратился ко мне врач, детально изучая мою поцарапанную физиономию с фингалом.

- Да ничего он нам не мешает, - отозвались с других кроватей мужики, на которых я как-то особо не обращал внимания.

- Так что, доктор, можно жена моя сюда зайдет? - спросил отец, а у меня аж сердце от радости запрыгало: батя назвал её, мою мамку, женой.

- И жена за три тысячи километров?

- Бывает, доктор, бывает.

- Ну, пусть только проведает, не более пятнадцати минут.

- Спасибо, доктор!

- Пап, я сейчас за мамой! Я знаю, как теперь сюда попасть, - и рванулся из палаты, не обращая внимания на ноющую боль в подвернутой ноге.

А потом мы мыли… «мешок с костями»

На проходной мама уже была наготове, оказывается, дежурный врач позвонил охраннику, чтоб тот её пропустил.

- Мам, давай за мной!

- Сумки ваши пусть здесь стоят, сохранность гарантирую, - как-то весело отрапортовал супергерой-охранник, бывший «бич-пакет».

Мы повторили с мамой мой недавний путь до палаты № 308. Санитарка с первого этажа, которая думала, что я из кишлака, бахилы дала матери бесплатно. Лифт оказался без покойника. Санитарка с третьего этажа встретила, извиняюсь, без судна в руках.

Вот и палата № 308.    

- Мам, да ты не волнуйся, - успокоил я её.

- Я и не волнуюсь, - судорожно поправляла она волосы, зачем-то внимательно изучила свои руки, посмотрела на меня как-то даже беспомощно и… шагнула в палату.

Я не знаю, что они, мои родители, чувствовали, но сдержанно сказали друг другу «Привет».

- Как ты?..

- Да вот…

Мама села возле кровати.

- Мы сейчас без гостинцев… Там, на проходной все наши сумки.

- Да ладно, здесь нормально кормят.

- Привет тебе от поселковых.

- Спасибо…

Беседа что-то не клеилась, да и отцу, видимо, было трудно говорить. Потом родители молча взялись за руки. У мамы текли слезу, у отца тоже повлажнели глаза.

Я вспомнил картинку из детства, когда они, молодые, стояли, обнявшись посреди улицы. Папа вытирал маме слезы её зеленым сарафаном. А я, малыш, - рядом, и тоже ревел. Потом эта картинка много раз возникала в моих снах. У меня к горлу подкатил комок. Нет! Только не слезы, приказал я сам себе. Нельзя показывать слабость, мужчины не должны плакать. Но противная влага как-то всё-таки просочилась. Отец силился улыбаться. Ну, мама - женщина, тут понятно. Слёзы ручьём.

Старичок со скрипучим голосом сказал, глядя на нас:

- Слёзы радости!..

Вошла санитарка с тазом, полотенцем и какой-то резиновой штукой.

- Вот сейчас и помоем этот «мешок с костями», - сказала она буднично. - А как вы хотели?

- Уже не «мешок», - пытался шутить отец.

- А таблетки почему не пьешь? - строго спросила санитарка, увидев в шкафу тумбочки лекарство.

- Я по схеме, - ответил отец. - Уже наглотался, как наркоман стал…

Мне вдруг вспомнилось про таблетки «лирики», которые глотали некоторые детдомовцы и Амбал. Участковый говорил, что они станут «наркомами», и я испугался за отца. Мысли про «лирику» перебила санитарка, с шумом задёрнула шторку, отделявшую батину кровать. Я хотел выйти, а она мне:

- Оставайся здесь и смотри… Теперь будешь матери помогать.

Мне было не по себе, но я остался. Санитарка, надев резиновые перчатки, ловко и как-то бесцеремонно приподняла верхнюю часть туловища отца - насколько позволяла торчащая в гипсе его нога. Мама тоже присоединилась к ней. Отец пытался как-то помочь общему делу.

Начали обтирать его тело. Да, это был окончательный скелет, аж страшно. Как будто поняв мои чувства, санитарка сказала:

- Смотри и учись. Тут нет никакого страшного и стыда, - она орудовала мокрым полотенцем, обтирая тело отца. Мама повторяла то же самое, зайдя с другого боку кровати.

Отец молчал, хотя ему явно было больно от манипуляций с его телом.

- Главное, чтоб пролежней не было, - грубовато поясняла санитарка.

- Да я знаю, я понимаю, - соглашалась мама - Особенно в области седалищной кости, крестца и копчика.

- Грамотная… - вроде с недовольством сказала санитарка.

- А то!.. - натянуто улыбнулась мама.

Я хотел вставить неуместное, что мама институт закончила, но санитарка мне буркнула:

- Ты не стой без дела, поменяй воду.

Я это сделал - раковина с горячей водой была здесь же, в палате.

- Ну, вот сейчас голову твоему предку помоем и всё. Будет жених женихом!

- Да мне хватит уже женихаться, - подал голос батя.

- Все вы такие, когда лежите трупом, а как оклемаетесь, так…

Санитарка подложила отцу под голову какую-то штуку типа резиновой подушки. Я поливал водой из ковша, мама мылила волосы, санитарка давала указания. Мне доверили брить батину недельную щетину. Отец пытался помогать, но обессиленно опускал руки. Я, хотя и сам еще никогда не брился, с задачей справился.

- Вот, теперь как юбилейный трояк сияет! - сказала санитарка.

- Как червонец, - слабо улыбнулся отец, несогласный с такой низкой оценкой. Вроде, и мама стала веселее. Правда, после бритья щеки отца казались совсем прозрачными.

Я почему-то подумал, что мне и самому надо побриться. А то пушок какой-то несерьезный развёлся под носом. Вот царапины сегодняшние заживут, и побреюсь, решил я по-мужски.

Повисла неловкая пауза.

- Ну, так, вроде, на человека стал похож, а не на мешок с костями, - одобрительно сказала санитарка. - Выкарабкается, бедолага…

- Конечно, папа худой, но жилистый, - сказал я, убеждая всех.

Санитарка не ответила, забрала таз с ковшом и полотенцами, удалилась.

- Спасибо вам!.. - сказала мама вслед ей.

Когда санитарка скрылась за дверями, голос подал скрипучий старичок:

- Спасибо в карман не положишь… Я вот всегда ей мятую сую в карман.

- Да?.. - растерялась мать. - А я думала, что у вас здесь не принято.

- Принято, принято. Дашь хоть полтинник, так примут…

Речь о деньгах озадачила маму. Нет, конечно, она знала, что на лекарства там, на усиленное питание… На первое время деньги имелись. Кое-какие финансы были и у меня. Я, естественно, готов был пожертвовать.

Подал слабый голос отец:

- У меня на карточке немного есть. Но где она, эта карточка, не знаю.

Думаю, он, как и мы с мамой, помнил, что не особо помогал мне финансово. Честное слово, в мою голову приходили и раньше мысли об этом - об алиментах, о посылках. И сейчас стало обидно за отца. Не за себя и не за маму, а именно за батю. Как ему сейчас скверно, не только физически, но и совесть, наверное, грызет. Сыну, то есть мне, вот четырнадцать лет, а вырос без отца. Впрочем, это я за батю так думал, а что у него в мыслях, я не знал. Отец прикрыл глаза.

Мы переглянулись с мамой:

- Пошли, сын?

- Да, мам, пошли…

На меня навалилась усталость - за этот день столько всего произошло! И главное, встреча с отцом! Я, конечно, рад! Но ожидалось чего-то другого… Хотя, что, собственно, должно было случиться?

- Костя, ну мы пошли, - сказала мама отцу.

- Ну, ладно, спасибо…- Потом отец вдруг спохватился: - А вы где остановились?

- Где? Пока - на проходной, - сказала мама. - Сейчас определимся, не волнуйся.

- Пап, ну, до завтра!

Момент неловкости прошёл, я просто радовался, что у меня есть родители, не то, что у детдомовских.

Мы вышли из больницы. Во всем моём теле ощущалась убойная усталость, я чувствовал себя заморышем. Сразу замёрз - на дворе май, а тут такая холодрыга! Морось, ветер…

- Мам, где будем ночевать?

- Охранник вот дал записку, в соседнем общежитии договоримся.

Мы долго преодолевали двести метров от корпуса больницы до проходной. Во мне была опустошённость.

- Рад, что встретил отца-то? - как бы подслушав мои мысли, спросила мама.

- Конечно, - ответил я без энтузиазма. - Но какой-то папка потухший.

- Наоборот, он взбодрился, когда тебя увидел.

- А может, тебя…

Мы как бы успокаивали друг друга, не очень уверенные, что отец нам был сильно рад. На проходной восстал, как памятником, охранник:

- Проведали?

- Проведали…

- Всё нормально?

- Нормально.

- Вот видишь, пацан! Если захочешь цели достичь, преград нет, кроме кустов, - засмеялся он

А мать ему сказала:

- Ну, спасибо, что помогли…

- Да ладно… Я сутки через двое дежурю. Если что, обращайтесь.

Мы взяли наши баулы и потащились в сторону обще­жития.

Холод и промокшие ноги заставляли нас двигаться быстрее, превозмогая собачью усталость. Я вспомнил, что родился гиперактивным.

Вот и общага. Это, конечно, не небоскреб, какие я видел в центре Перми, но всё же пять этажей. А в нашей общаге в Лесостепном - лишь три.

Нас впустили в фойе, мама по записке, которую дал охранник из медсанчасти, нашла какую-то тётку, комендантшу. Она напоминала мать Амбала. Мне это не очень понравилось. Комендантша провела нас по мрачному коридору. Поднялись на второй этаж.

- Вот здесь две кровати… Душ, туалет в коридоре. Деньги вперед. Кавалеров не водить…

- Да вы что, - поперхнулась мама. - Какие кавалеры?!

- Ну-ну… - Тётка получила плату за двое суток вперед и, уходя, посоветовала:

- Закрывайтесь изнутри на засов. Тут народ всякий обитает, - и показательно лязгнула тяжелой дверью.

- Ну вот, слава богу, теперь отдохнем!.. Сходи в душ, а я пока что-нибудь приготовлю перекусить.

- Ты первая иди, - сказал я, прилёг на неразобранную кровать и отрубился.

Сквозь сон я едва услышал, как вернулась мама. Она попыталась меня растормошить:

- Вставай, Кирилка, в душ сходи... Или хоть перекуси…

Бесполезно. Не знаю, сколько прошло времени, но сквозь сон послышался страшный грохот: «Ты-джах! Ты-джах!».

- Открой! Открой, я сказал! Это моя комната…

Я вскочил, ошарашенный. Мама в накинутом на ночнушку халате прильнула к дверному глазку:

- Вы кто? Мы с комендантшей договорились…

- Открой, бляха муха! Ты что сюда припёрлась? - нетрезво орал за дверью мужик.

- Нас комендантша сюда вселила!

- Какая на фиг, комендантша!? Выметайся…

- Куда мы ночью?

- Мне по фигу, куда! Ты в чужую комнату припёрлась, ещё что-то там вякаешь.

Я окончательно проснулся, меня, если честно, колотило от страха. При тусклой лампочке я видел, как по маминым щекам текут слезы:

- Господи, ну приехали в эту Пермь, а тут… Ну кто тут нас ждёт?.. - мама уже рыдала. - Кому мы нужны…

- Давай, коза драная, открывай! - гудел утробный голос за дверью. - Будем договариваться… Ха-ха-ха! - Мама отшатнулась от двери и прижалась спиной к стене.

Меня переклинило! Я забыл о страхе и схватил со стола бутылку с минералкой:

- Ах ты, шакал! Я тебя сейчас взорву! А-а-а!!! - и, что было мочи, запустил бутылку в металлическую дверь! Грохот был страшным, фонтан стекла и брызг обдал всю комнату. За дверями - тишина!

- Заходи, дрянь! - орал я. - Заходи! В руках у меня оказалась вторая бутылка. Ринулся к двери, под ногами звенели осколки стекла - я был в одних носках. В бешенстве откинул засов на двери, распахнут её ударом ноги. В метрах трех стоял мужичонка непонятного возраста и весь такой удивленный.

Я жахнул бутылку о дверной косяк, в руке осталось горлышко - «розочка». Мужик шуганулся от меня:

- Ты что, звезданутый, что ли? - он метнулся на лестничную клетку. Уже оттуда: - Сейчас тебя менты повяжут… Жди, сопля маринованная!

- Мразь! - крикнул я в ответ на маринованную соплю. - Убью!..

- Кирюша, сынок успокойся! - это мама меня взяла за локоть. - Вот тапочки надень.

Обувка плюхнулась передо мной на крошево стекла и воды. Мама осторожно вынула из моей руки горлышко разбитой бутылки.

- Мам, все нормально, - успокоил я её, хотя со мной было что-то ненормальное - меня всего колотило.

- Пойдём, сынок, не волнуйся…

Мама закрыла дверь, собрала веником стекла, протёрла полы.

Я почувствовал дикую усталость и… голод. А ещё - обиду: почему Пермь, такой красивый город с пафосным званием мегаполис, принимает нас так некрасиво, непафосно? Почему? Мне хотелось заплакать. Но нет, только не слезы-сопли! Нет!

Я яростно накинулся на еду - смёл все, что было на столе. Думал: если в ментовку заберут, когда ещё там накормят? Было около двенадцати ночи. За окном не очень-то и темно.

- Почему так светло? - спросил у мамы.

- Скоро наступят белые ночи…

- Что, и в Перми есть белые ночи?

- Все знают только о белых ночах в Питере, но и в Перми они тоже наступают, - пояснила мама. - Эти же города почти на одной широте находятся…

- Ясно, - сказал я, хотя про широту и долготу из географии ничего не помнил. Но сам факт белых ночей меня радовал. Хоть что-то светлое…

Полицейские за мной что-то не приезжали. Маленькие ранки на ступнях противно саднили, я всё-таки порезался о стекло разбитой бутылки.

- А может, лучше бы к Денискиному деду на квартиру попроситься? - предложил я матери. - Ну, который ёлочки в Троицкой церкви посадил.

- Ты что, сын! Он живет в Соликамске, это километров двести, а может и триста от Перми. И потом, кто мы такие?

- Земляки!

- Этого мало…

- Земляки - это много! - не соглашался я. - Это почти что родня.

- У тебя здесь есть родня ближе некуда. Отец родной.

- Это да. Вот если бы мы вместе жили…

- Кирилл, прекрати! Сходи лучше в душ, с поезда не мылся.

- Пойду...

/Я принял душ и, затем…

круто отколотил всех негодяев

 Я стоял под душем. Теплые струи смывали с меня шелуху прежней, допермской, доотцовской жизни. Я верил: с завтрашнего дня всё будет нормально. Пермь примет нас. Под тёплым душем я ощутил себя защищённым.

С отцом тоже всё будет хорошо. Это я так прямо с рек­ламной интонацией и сказал. Надо завтра отнести бате гостинцы: мёд, орехи, которые передал дядька Мишка, зоотехник.

Интересно, как там орехи, которые мы с мамой посадили в ящике на кухне? Может, и правда, вырастет целая роща, ну или аллея. Аллея Кирилла - ха-ха!.. И по этой аллее я буду гулять со Звёздной Звездой. Хотя, пожалуй, нет, не с ней...

Я протёр запотевшее зеркало, висевшее на двери душевой. М-да… Конечно, она права: на меня уныло смотрел тощий, длинный заморыш (глистом я не стал себя называть). Действительно макаронины, а не руки - даже признаков бицепсов нет, как я ни пыжился. И физиономия поцарапанная, и фингал не сошёл. Не хотел бы я, чтоб меня та же Ленка сейчас видела. Да и Маришка, и Маленькая Эротика из нашего вагона… Я ещё раз осмотрел в зеркало как бы чужую физиономию. Попробовал себя успокоить: синяки мужчину украшают, то есть, шрамы.

Я одевался и думал: скалка - это всё-таки не по-мужски. Да и бутылка - тоже. Послышался осторожный стук в дверь душа:

- Сынок, всё нормально?

- Да, мам…

- Уже второй час ночи.

Я вышел из душа, одеваясь на ходу. Мама стояла в коридоре, ждала меня. Я огляделся - полицейских нет.

- Мам, что ты стоишь на холоде.

- Ты так долго был в душе, я начала беспокоиться.

- Что я, ребёнок?

- Да взрослый, взрослый. Иди уж, - она легонько подтолкнула меня в комнату.

Мама попыталась незаметно вынуть из кармана халата… пустую бутылку.

- Это что?

- Для самообороны, - пояснила она. - Это у нас семейное оружие.

Мы оба рассмеялись.

- Как там твои ласты, йог?

- Почему, йог? - не понял я.

- Ну, по стеклу ходишь…

- А… Нормально, - сказал я, не слишком обращая внимания на саднящие ранки.

Мама, однако, обработала мелкие порезы йодом, заклеила пластырем.

- До свадьбы заживет, - оптимистично сказала она.

- Мам, завтра мы что делаем? - я как бы не услышал про свадьбу, но мне, озабоченному и гиперактивному, вспомнились девчонки - сразу все вместе: Маринка, Ленка и Маленькая Эротика.

- Отоспимся, потом надо к начальству больничному сходить…

- Сначала к папе…

- Сначала ты возьмешься за учебники, потом - к отцу.

- Мам, ты среди ночи про учёбу говоришь - это извращение.

- Не выражаться при матери! - нарочито сердито сказала она. - Ты вообще запустил школу.

- Не надо о грустном. Давай спать.

Во сне, который был не в стиле фентези, а очень реальный, я дрался! Крутыш, накачанный, ловкий, гиперактивный. И, конечно, справедливый. Дрался я за маму, потому что её несправедливо уволили с работы. Кажется, с директором их производственно-технической конторы. Не мог же я драться с тёткой, трескавшей лопушистые пирожки.

Потом я дрался за отца - с бандюками, которые покалечили папу, разбили его «УАЗик» и отжимают дачный домик с землей. С этими было очень трудно, но я справился.

Даже за деда Кирилла, которого я при жизни не знал, пришлось махаться. На этот раз - с заведующим МТФ Трофимовичем, который довёл моего деда до разрыва сердца, а колхоз - до банкротства. Этот завфермой был настоящий боров! Огромный, толстый. Кулак, как моя голова! Но я классно уходил от молота завМТФ. А он мне раз за разом подставлял свою челюсть. Короче, я его завалил.

Главное, вся эта махаловка происходила прямо на автобусной остановке в Перми напротив здания, где заседали депутаты и министры. Они, я знал, смотрели с высоты своих положений на этот захватывающий кинобоевик. Среди них был министр спорта. Он, скорее всего, распорядился, чтобы со мной начал работать самый лучший в Перми тренер по рукопашному бою - скоро надо будет защищать честь целого края. А тут такой самородок возник из поселка Лесостепного.

В толпе, которая смотрела, как я круто расправляюсь с негодяями, был и Амбал! Он больше всех радовался моим победам и кричал: «Давай, Кир, мочи их! Покажи, какие мы - лесостепные!» Амбал, наверное, понимал, кто будет следующий и всячески показывал мне, что он мой лучший друг, а не только земляк.

- Тише, ты, не ори! - цыкнул на него наш участковый товарищ майор. - Что раздухарился? Это тебе не Лесостепной. Здесь надо соблюдать порядок.

Я краем глаза заметил, что нашему участковому помогают соблюдать порядок молоденькие полицейские с пермского вокзала. Они сдерживали толпу болеющих за меня. Я не видел, но точно знал, что здесь и Маришка, и мой верный друг рыжий Дениска, и Звёздная Звезда Ленка. Теперь она убедилась, что у меня руки не макаронины, а настоящие рычаги.

- Константинович, хватит! - послышался голос мамы. Она меня по отчеству называла в особых случаях. Мама тоже была здесь - с отцом. Тот опирался на костыли, но готов был броситься на мою защиту. Хотя это было лишним.

- Пап, все нормально… Я сам! - крикнул я ему и тут же пропустил удар. Хотя не удар, а пощечину.

- Давай, вставай, Константинович! - легонько хлопала меня по щекам мама. - Целый день спишь. Уже скоро к отцу в больницу надо!

- Мам, ну что ты пристала… Не дала такой сон досмотреть. - Я нехотя возвращался в реальность. О, каким я крутышом был, как я всех раскидал! Жаль, это было во сне.

- Умывайся, одевайся, - скомандовала мама. - Сейчас идём к отцу в больницу.

/Вот пришли к отцу: я и… две его жены

На проходной в медсанчасти был уже другой охранник. Он не обратил на нас ни малейшего внимания. А мне хотелось, чтобы он спросил:

- К кому?

- К отцу! - с гордостью ответил бы я и показал бы ему свой паспорт. Но напарник вчерашнего супергероя не взглянул на мою поцарапанную физиономию с фингалом.

Отец нас встретил с улыбкой. Мы принесли лесостепновские гостинцы: грецкие орехи, мёд. Ещё мама сварила фасоль. Оказывается, всё это вместе полезно при переломах.

Я, конечно, не стал уточнять, что орехи и мёд от дядьки Мишки. «С чего это вдруг от него подарки?». - задался бы вопросом отец. А я-то знаю: потому что зоотехник к маме неравнодушен. Мне это конкретно не нравилось, и бате не понравилось бы. Может, он и не стал бы есть мёд с орехами от дядьки Мишки. А ему сейчас нужны всякие витамины, микроэлементы, что там ещё?..

К поеданию этой полезнятины присоединился и старичок с соседней койки. Он нахваливал маму и заодно меня.

- Молодцы, что приехали поддержать отца, - и тут же добавлял с уверенностью: - Мои тоже должны в выходные приехать.

Я помнил, что к деду никто не ходит, он сам говорил.

- Должны, конечно, и сын, и внук, - подбадривал батя. - Вот мои за три тысячи километров примчались.

Отец с теплотой посмотрел на нас с мамой. Мне показалось, что глаза у него повлажнели - я испугался за батин авторитет.

- Где остановились? - спросил отец у мамы.

- В общежитии.

- Хорошо отдохнули?

- Нормально! - поспешил я ответить вместо мамы. Хотя меня так и распирало рассказать отцу, как я зашугал пьяненького мужичка.

- Опачки! Картина маслом! - в проеме дверей появилась круглолицая девица. - Встреча блудной семейки!

- Жанна, ты? - отец несколько опешил. - Ты что здесь делаешь?

- Я-то мужа пришла проведать! - подбоченилась она и скривила в ухмылке жирно накрашенные губы. - А вот что эти здесь делают?

- Жанна, прекрати…

- Мы не «эти», - мама излучала спокойствие. - Законный сын приехал проведать отца. А я на твоего мужа не претендую, успокойся.

- Жанна, давай не сейчас, - отец пытался как-то разрулить ситуацию.

- Нет, сейчас… Что, наследство прибежали делить? - вытаращилась на меня набитая дура Жанка.

- Я приехал к отцу! И не собираюсь ничего делить. Он живой! - заорал я и тоже, зло вытаращив глаза (насколько позволял синяк), попёр буром на Жанку.

- Ты что, неадекват? - опешила она и поспешила зайти за спинку кровати. - Уйми его, Константин… Этого бешеного глиста.

- Кирилка, ну давай по-нормальному, - голос отца, кажется, дрогнул.

- Хорошо, пап. Не волнуйся! - взял я себя в руки. - Но я не глист, понятно! Не глист и… - у меня чуть не вырвалось «и не заморыш». Но понял, что это лишнее - тут меня заморышем никто не называл.

- Сынок, пошли… - Мама меня взяла за руки и повела из палаты. - У них тут семейное…

- Да вы приходите, - вставил свои пять копеек дедок с соседней кровати. - Милые бранятся, только тешатся.

- Кирилл, я тебя жду завтра, - подтвердил отец. - Всё будет нормально!

Мне не понравилось, что отец обращался только ко мне.

- Хорошо, пап! Мы завтра с мамой придём! За тобой же уход нужен…

- Давай, давай! - выметающим жестом показала Жанка на дверь.

- Папка, ну почему ты мамку на такую дуру променял? - сорвалось у меня на выходе из палаты.

- Кирилл! Прекрати! - это мама на меня прикрикнула и вытолкнула в коридор.

- Давай-давай, - повторяла Жанка своё.

- Жанна, зачем же ты так? - примиряюще сказал отец своей дуре. Это я слышал из коридора.

Навстречу нам шёл вчерашний врач, но без халата. Потому мы его с трудом узнали.

- Здравствуйте, - не очень уверенно сказала мама.

- Добрый день… Вот хорошо, что я вас встретил, - доктор остановился. - Меня зовут Виктор Ильич, я лечащий врач Константина.

- Очень приятно. Я - Ирина Кирилловна, - достойно так ответила мама.

- Пройдемте в ординаторскую, там поговорим… Понимаю, встреча жен, бывшей и настоящей, малоприятная ситуация.

- А вы откуда знаете?

- Сейчас поясню! - Мы вошли в ординаторскую. - Честно скажу вам, вчера был озадачен, когда вы появились. Да ещё из такого неоднозначного региона прибыли. Навёл справки о семье больного. Медсестра позвонила на телефон официальной жены, чтобы прояснить ситуацию.

- Понятно, - вздохнула мама.

- Вот, прояснили… Слышал ваш крик, понял, что надо вмешаться.

- Это не наш крик, - с достоинством подчеркнула мама.

- Ну, как же… - доктор хитро взглянул на меня. - Но сейчас не об этом. Константину придётся ещё долго лечиться. За ним нужен уход.

- Мы за этим сюда и приехали…

- Да, конечно. Но тут эта женщина. Судя по всему, барышня употребляет. С такими иметь дело, знаете ли… - и резко перевел разговор: - Как вы обустроились? Надолго ли в Пермь?

- Обустроились нормально. Надолго ли? Время по­кажет.

- Вы не рассматриваете вариант поработать у нас санитаркой? - Врач поспешил объяснить: - За Константином, я же говорил, надо постоянно ухаживать… А санитарок у нас хроническая нехватка. Завотделением будет только за.

- Я не готова ответить.

- Мама - инженер, у нее высшее образование, - уточнил я.

- Понимаю… Но это временно, до выздоровления. А там, если в Перми задержитесь, подыщите работу по специальности. У нас много предприятий, хотя сейчас и кризис.

- А эта психичка, что, тоже будет сюда приходить? - со злобой спросил я про папкину нынешнюю жёнку.

- Ну… Мы не можем запретить официальной жене, - развел руками врач. - А ты, кстати, со школой определился?

- Все нормально, - с некоторым вызовом сказал я, помня, что наша классная, да и директриса лесостепновской школы сделают «всё, как надо».

- У меня жена работает в вечерней школе, - обратился он уже к маме. - Вам бы устроить парнишку туда.

- Пожалуй, это вариант, - согласилась мать.

- Запишите адрес и телефон. Людмила Васильевна - жену зовут, русский и литературу преподает, - уточнил Виктор Ильич. - А насчет санитарки подумайте.

- Хорошо. Ну, мы пошли?..

- Да, конечно. Вам лучше на служебном лифте. Я вас провожу

Лифт распахнулся. Я сразу вспомнил, что вчера здесь столкнулся с мертвецом. Перед глазами пронеслась эта же картинка, но в стиле фэнтези. Мне даже интересно стало, а вчера я реально испугался, что это мог быть отец. А он вот - живой и со своей… как это помягче сказать.

Лифт нас с мамой поглотил и отправил на первый этаж.

Мы вышли из больницы молча. Я был злой и расте­рянный.

- Мам, куда мы сейчас?

- Не знаю, - сказала она отрешённо, потом устало добавила: - Ты ведёшь себя безобразно. Бросаешься на людей, орёшь…

- Мам, а чего она припёрлась? Чего обзывает глистом? - ответил я ей, хотя сам понимал, что меня «заносит на поворотах». Или моя гиперактивность так проявляется?

- Ты рассуждаешь как ребёнок, - сердилась мать. - У отца своя семья.

- Мы к нему через полстраны мчались!

- Да, но мы - бывшая семья… Отцу сейчас непросто. Не забывай, он прикован к постели.

- Это мой отец, а я его сын. А он - с этой прошман­довкой…

- Кирилл, что за слова!? Ты вообще потерял берега. Так, - решительно сказала она, - сейчас едем в вечернюю школу.

- Зачем спешить?..

- Сам-то за учебники разве возьмёшься?

Мы пошли на остановку, я всё переваривал ситуацию. Врач вызвал папкину непонятную жёнку. Зачем, спрашивается? Мать ведёт себя как-то не так. А как она должна была поступить? Наброситься на Жанку? Ещё эта школа, на фиг она сдалась…

К вечерке, как нам объяснили, надо было добираться через КамГЭС. Желающих ехать по этому маршруту оказалось много. Автобус подошёл уже набитым. Толпа нас буквально внесла внутрь.

- Мам, ты здесь? - с тревогой почти прокричал я.

- Да, здесь, Кирилл, едем!.. - Я слышал мамин голос, но её саму не видел. Масса пассажиров на очередном повороте надавила на меня так, что я почувствовал себя окончательным заморышем - едва дышал. Мне пришлось поработать локтями и пробиться к окну. Здесь вздохнул полной грудью. Как раз проезжали по мосту через плотину. Я офигел! Бушующая масса, шипучая пена, дикие водовороты! Это было круто и страшновато - вдруг автобус туда сорвется! Вот она Кама, которая впадает в Волгу! Или прямо в Кас­пийское море?

- Мам, ты как там? - окликнул я её, оторвав взгляд от завораживающего водопада.

- Нормально, Кирилл, - ответила она. - Нам бы остановку не прозевать, - и обратилась к пассажирам: - Не подскажете, как лучше до вечерней школы добраться?

- Ещё далеко.

Я, если честно, хотел, чтобы мы не доехали до этой школы, или проехали… В общем, чтобы её не нашли.

Но мы доехали до нужной остановки. Шли через березовую рощу. Мама вдруг стала тихонько напевать свою песню.

- Это на тебя Кама повлияла? - спросил я с улыбкой.

- А ты не подслушивай, - улыбнулась мама. - Вон, смотри, красота какая! Аж дух захватывает и кружится голова.

- Может, это от йододефицита?

- Нет, от красоты…

Я вспомнил о своей будущей ореховой аллее, которая не только для красоты, но и от йододефицита… Конечно, если сравнивать березовую рощу и мою будущую ореховую аллею, то сравнение не в мою пользу. В связи с аллеей возник образ Маришки. Правда, тут же появилась самозванка - Звёздная Звезда, а потом - Маленькая Эротика. Ну, блин, какой-то я озабоченный. Мне стало стыдно - отец лежит прикованный к постели, а мне девчата мерещатся. На этом фоне я как бы простил батю за его придурковатую Жанку и предпринял последнюю попытку не пойти в школу.

- Мам, а какой смысл в вечерку идти? Три недели до конца учебного года. В лесостепновской школе в девятый класс меня и так переведут.

- Думаю, мы в Перми задержимся. Так что ты не восьмой класс здесь будешь заканчивать, а готовиться в девятый. Ты же мечтал в военный институт поступить, стать офицером.

- Ну, мечтал, - признался я, уже готовый отказаться от мысли стать военным, лишь бы сейчас не идти в школу. Мне и учиться не хотелось, и в новый коллектив, если честно, я побаивался идти. В вечерке всяких хватает - типа нашего Амбала.

- Надо, чтоб отец поднялся на ноги, - продолжала мать, - Исполним свой долг, а там будет видно.

Я знал, как мать будет исполнять долг. Это - не допустить на батином костлявом теле пролежней, выносить судно из-под него и всё такое. Я мамкой в душе гордился, не каждая бывшая жена - вот так…

Мы минули рощу, и перед нами возникла… церквушка. Небольшая, ладная такая, из желтого кирпича. Мама неумело, но как-то утверждающе-размашисто перекрестилась.

- Церковь Па-рас-кевы великомученицы, - с трудом прочитал я. - Кто такая эта Па-рас-кева?

- Не знаю… Но понятно, что великомученица.

- Наш поп из Троицкой церкви, наверное, знает, - предположил я.

- Не поп, а батюшка…

- Ну да… Вообще он крутой мужик, говорят, в «горячих точках» бывал. - Я вспомнил, как мы с рыжим Дениской работали на Троицкой церкви. - Наша-то церковь намного больше!

- Не в размерах дело, - сказала мама. - Хотя тут под Пермью, я слышала, есть огромный храм - Белогорский монастырь. Не сравнить с Троицкой церковью

- А, да!.. Дедушка рыжего Дениски оттуда елочки привозил в нашу Троицкую церковь.

- Ну вот, видишь… Может, когда-нибудь туда съездим. Всё утрясётся…

- Интересно посмотреть.

Мы нашли школу. В коридоре нас встретила миловидная женщина:

- Здравствуйте! Я Людмила Васильевна. Муж звонил по вашему поводу.

- Мы только узнать, как и что…

- Пусть вас не смущает, что школа вечерняя. У нас даются достаточно глубокие знания.

- Да мы, честно говоря, звёзд не хватаем, - выложила мама обо мне правду.

- Ничего страшного. Здесь контингент, конечно, отличается от обычной школы. Люди разные. Но многие к учебе относятся серьёзно.

- Нам бы восьмой класс окончить.

- Конечно, окончите! И восемь, и девятый, и одиннадцать, - с энтузиазмом пообещала учительница. - Кстати, буквально сегодня утром мы с мужем поехали на мебельную фабрику, диван присмотреть. А там начальник цеха наш выпускник. Владимир Сергеевич. Он, кстати, из вашего неоднозначного региона.

- Наш регион однозначный, - с улыбкой уточнила мама.

- Да, конечно. Я вот о чём. Паренёк этот работал простым грузчиком на заводе «Камкабель». Помнится, пришёл с ночной смены и сразу - на экзамены! Писал и засыпал! Но ведь сдал ЕГЭ! Потом поступил с сельхозакадемию. Вот теперь начальник цеха…

- А что, в сельхозакадемии учат диваны выпускать? - съязвил я и тут же угас. Людмила Васильевна ласково так посмотрела на мою исцарапанную физиономию с фингалом и сказала:

- Это приличный государственный вуз, где даются базовые знания. А уж как там сложится жизнь…

- Кирилл, не умничай, - одёрнула меня мать. - Когда ему в школу?

- Завтра пусть и приходит, не надо откладывать. Я классный руководитель в восьмом классе. А вы параллельно собирайте документы: заявление, копию паспорта, медсправку…

Мы вышли из здания школы, я, лично, расстроенный - заканчивается моя свобода.

- Ну, сын, теперь в общежитие.

- А ты помнишь ночного гостя?

- Ещё бы… Только он не гость, а хозяин. Нужно разобраться с ночлегом. Да и с жильём на лето, по крайней мере.

Так, значит, мама согласилась поработать в медсанчасти санитаркой, сделал я вывод. Ночной визит пьяненького хозяина, разбитые бутылки и придурковатая папкина жёнка Жанка остаются за кадром. Пошли они на фиг!

/Мы нашли ночлег, до этого неожиданно стали… землевладельцами

Возвращались из вечерки поздно. Автобус был полупустым. Плотина КамГЭС, залитая огнями, была похожа на морской лайнер.

- Как «Титаник», - сравнил я.

- Почему «Титаник»?

- Мощно и красиво! Как будто сейчас развернется и поплывет по Каме.

- Фантазёр! «Титаник» плохо закончил…

По фильму я помнил, что лайнер затонул, но другие названия кораблей на ум мне не приходили.

- А ты знаешь, что Ди Каприо по происхождению пермяк? - спросила мама.

- Это который в «Титанике» снимался?

- Ну да. Бабушка у него пермячка.

- Вот… Все корабли плывут из Перми, - сумничал я. - Лично мне этот Ди Каприо не нравится. Мелкий какой-то и сам как фантик. - Я невольно распрямил плечи и с высоты своих ста восьмидесяти сантиметров посмотрел на воображаемого Ди Каприо. На его фоне я казался вовсе не заморышем! Представил себя накачанным гиперактивным суперменом из голливудского боевика. Тут у мамы зазвонил телефон.

- Галя, ты что ли? Привет! Быстро говори, я в роуминге. Электронку, говоришь, проверить? Хорошо. Всё, пока!

- Мам, это тёть Галя?

- Да, какое-то важное письмо прислала. Как бы электронную почту посмотреть?

- Зайдём в интернет-кафе? - Автобус как раз остановился недалеко от него.

- Ну да! Ещё мы с тобой по злачным местам не ходили…

- Там можно и перекусить, - я, как всегда, хотел есть.

Кофе и соки в интернет-кафе оказались безобразно дорогими, а посетители, в основном, мои сверстники, какими-то зомбированными. Все рубились в стратегии и танчики. Мы взяли просто воду. У меня аппетит только разыгрался - с утра не ели, считай…

Мама быстро зашла на свою электронную почту, начала читать письмо от тёти Гали.

«Ирина, привет! Как обустроились, как Константин? У нас новость. Помнишь, Мишка-зоотехник и ещё там бывшие колхозники судились с Трофимовичем? Он же обанкротил колхоз и землю присвоил. А новый губернатор сказал: земля должна принадлежать тем, кто на ней работает. Так вот, суд эти ребята у Трофимовича выиграли. Теперь все, кто в колхозе работал, получают свои паи. В зависимости от стажа. Я видела список. Ты там есть. За отца своего, дядю Кирилла, получаешь надел земли, даже Косте что-то положено. Он же работал раньше трактористом в колхозе. Нам, медикам из амбулатории и учителям из школы, тоже выделяют паи. Теперь вы землевладельцы. Вчера было собрание пайщиков. Мишку избрали председателем сельхозкооператива. Вот такие новости. Маришка передаёт привет Кирилке. Он что-то не отвечает на смс-ки. Пока!»

- Ну, ты понял, сын? - обратилась ко мне мать.

- Не совсем…

- Читай еще.

Я перечитал:

- Ну, как бы да, понял. Дядька Мишка-скотовод становится председателем вместо Трофимовича.

- Дядь Миша - зоотехник, - поправила она. - Да, но это не главное. Нам пай земли выделили. Это твой дедушка о нас заботится. Уже нет в живых его столько лет, а заботится. - Мама заплакала.

- Мам, ну перестань…

Мы вышли из интернет-кафе, в магазине купили хлеб и майонез.

- Давай, сын, здесь перекусим. Непонятно, будем ли мы в общаге сегодня ночевать или нет. Да, - вздохнула мать, - надо было всё-таки сначала с ночлегом уладить, а потом в твою вечерку.

- Конечно! В школу мы успели бы, - с удовлетворением согласился я. - Это ты, мам, придумала: типа целую неделю учебники в руки не брал…

- Ну, да, если б неделю. Ты их месяцами не раскрывал.

- Ма, опять начинаешь. Давай лучше похаваем.

- Кирилл, следи за речью!

Мы расположились прямо в скверике перед общежитием на сырой скамейке. К ней подступала лужа, похожая на лужу безденежья из моего детства. Поели. Мама стеснялась, смотрела по сторонам и явно не ощущала себя землевладелицей. А я трескал с аппетитом и не шугался - нас никто здесь не знает.

Пошли в общагу. Комендантша высунулась из амбразуры своей берлоги:

- А я вас жду…

- Здравствуйте, - сказала настороженно мама, я промолчал.

- Ну что, ночь бурная была? - угрюмо хихикнула комендантша. - Кто ж знал, что этот придурок из своей деревни так рано вернется. Запои у него по неделе длятся, а тут…

- А я завязал с этим делом. Теперь только пиво! - неожиданно возник возле нас ночной визитер. - Посмотрим ещё, кто придурок!

- О!.. Ты, Васька? Явился не запылился, - недовольно сказала комендантша.

Васька, мужичок лет под сорок, был трезвым. Мы встретились взглядами, я понял, что даже при моём росте, если что, с ним не справлюсь. А под рукой у меня ничего увесистого не было. Я напряг свою волю, которая все также виделась мне наподобие бомжа. Волнение не проходило, я прямо ощутил себя спутанным пуповиной по рукам и ногам - это был страх. Я ненавидел себя за это 

- Давайте решим вопрос спокойно, - предложила мама.

- Я как раз хотел ещё ночью его спокойно решить, - сказал Васька. - Это же вы в мою комнату пришли, а не я к вам.

- Васька, ты права не качай… Не такая она уж и твоя, эта комната, - уточнила комендантша. - Лучше порешаем, где женщине с ребёнком переночевать.

- Я с дамами всегда вопросы решаю взаимовыгодно, - расплылся в противной улыбке Васька.

- Ой, решала несчастный, - пренебрежительно махнула рукой комендантша. - Ты видишь, у неё сын какой! Знаю уже про ночные приключения. Тоже мне, решала…

- Ну, ты не особо… Срубила бабки с людей, а теперь выкручиваешься.

- Ладно, давайте определимся, - спокойно сказала мама. - Если ночуем здесь, мы пошли, а вы разбирайтесь сами. Если нет - мы собираем вещи и до свидания. Только деньги верните.

- Там тех денег… Только и разговора. Вася, ну будь мужчиной. Пусть люди переночуют. Потом с тобой разберёмся.

- Я всегда готов решить вопрос. Найду, где ночь перекантоваться.

- Вот, Вася, и правильно. Как раз помиритесь со своей лахудрой. Иди к ней.

- Это не твоего ума дело, - огрызнулся Вася и пошёл в другое крыло общежития.

«О, лахудра. Именно так я буду звать Жанку, батину жёнку, - решил я. Пусть отец хоть обижается, хоть нет».

Мы с мамой отправились по гнусному коридору к своему ночлегу. Через окно на лестничной клетке я увидел залитую огнями КамГЭС, уже не похожую на «Титаник».

Васька пришёл… с полицейским:

мы из неоднозначного региона

Зашли в Васькину комнату. Мне показалось, что здесь уже похозяйничали:

- Наверное, Васька, - предположил я.

- Это ж его комната, ключ-то есть.

- Ничего не пропало?

- А чему у нас пропадать?

- Ну да, мы, как бомжи, украсть нечего.

- Вот завтра надо и решать что-то с временной регистрацией, с работой, с твоей школой…

- Вечерка ещё не моя, - парировал я и мысленно унёсся именно в свою школу - лесостепновскую. Её я, честно говоря, не любил. Но интересно, как там сейчас? Что говорят?

Я осторожно ощупал синяк под глазом.

- Скоро сойдет, не волнуйся! - успокоила мама.

- А я не волнуюсь… Мне пофиг, - сказал я нарочитым басом. Хотя, конечно, с синяком, даже отцветающим, было не по кайфу. - Мам, завтра мне сим-ку купим? А то я как лох последний… Сто лет телефон не работает.

- Купим. Вон Галина написала, что Маришка тебе смс-ки шлёт.

- Причём тут Маришка? Я с пацанами не могу переписываться. Как там Дениска? Может, Амбал на него наезжает.

- А чем ты можешь помочь? Тут, думаю, надо будет с местными Амбалами разбираться.

Как раз в этот момент вежливо, но настойчиво постучали. Мы с мамой притихли. Ещё стук.

- Откройте! Это я - Василий.

Мы молчим. Василий попытался засунуть в замочную скважину ключ. Но мама предусмотрительно оставила в дверях свой ключ изнутри.

- Откройте, я же знаю, вы здесь! - Василий стал стучать в дверь настойчивее.

- Что вам надо? Мы уже легли спать.

- Это делу не помешает.

- Идите с богом, Василий.

Мать подошла к двери, механически обследовала пальцами вмятину от бутылки, которую я запустил прошедшей ночью, отпугивая незваного гостя. Сейчас я понимал, что возможности повторить свой ночной «подвиг» нет. Бутылки под рукой не было, к тому же, оказывается, мы поселились, в комнате Василия. Да и у меня что-то запал исчез, вот опять заморышем себя почувствовал, воля моя сдулась, смелость скукожилась.

Мама глянула на меня, наверное, я имел очень жалкий вид, потому что она заплакала:

- Господи, ну что за напасть такая? Когда же это всё закончится?

- Да не реви, дура! - мирно сказал Василий. - Я за простынями чистыми пришел. Там, в шкафу лежат. Дай, и я пойду.

- Точно?

- Да точно, точно…

- Василий, давайте я вам их в окно выброшу. В пакете.

- Ну что за бред!

- Ладно, сейчас, - согласилась мама.

Я взялся за спинку стула так, чтобы при необходимости применить его как орудие самообороны. Мама глянула на меня с надеждой и повернула ключ. В проёме двери возник… полицейский! За ним был Василий. Мы с мамой отшатнулись!

Полицейский как-то представился. Я не расслышал, меня колотил мандраж, но стальное сердце противилось этим вибрациям.

- Ваши документы! - пока мама искала свой паспорт, Василий покопался в шкафу и действительно извлек оттуда белье.

- Я же говорил, мне простынь чистая нужна. Видишь, я из-за вас по чужим углам скитаюсь. А там принимают со своим харчем и со своим бельём.

- Так, а твои документы? - обратился ко мне полицейский. Я вынул спасительный, как мне казалось, паспорт. Участковый изучил его, потом мой фейс. - Что с лицом?

- Пчела укусила…

- А я думал, дрова рубил.

Мама дала свой паспорт.

- Ну, я пошёл, - сказал Василий и удалился с бельём.

- Понимаете, сейчас отовсюду мигранты едут, - объяснял полицейский. - Мы обязаны отслеживать процесс, пас­портный режим. Вы вот из неоднозначного региона…

- Да из однозначного региона мы, товарищ лейтенант. Я уже сегодня третий раз слышу - неоднозначный регион. У нас там все нормально.

- А цель приезда?

- Отец его в больнице лежит. Не встает пока, в аварию попал. Приехали проведать и поухаживать.

- Отец его? - полицейский показал взглядом на меня. - А вы - мать? Как это?

- Просто… Его отец - мой бывший муж.

- А понятно… И вы, бывшая жена, приехали за ним ухаживать?

- Ну да. Мы разошлись давно, но всё равно он близкий человек. Отец моего сына.

- Бывает же, - удивился лейтенант. - Бывшая жена и вот так… - Потом, спохватившись, добавил строго: - Вам в ближайшее же время надо временно зарегистрироваться. Есть у кого?

- Да, есть, - поспешил я - Начальник мебельного цеха наш земляк. Он нас у себя пропишет.

Мама вопросительно на меня смотрела.

- А как зовут его? - спросил лейтенант.

- Владимир Сергеевич.

- Проконтролируем… Вы же понимаете, что вас в чужую комнату заселили?

- Да, конечно, мы завтра же съедем отсюда, - заверила мама, ещё не знавшая, куда нам утром податься.

- Проконтролируем, а то ведь нарушение паспортного режима! - Полицейский ушёл.

- Всё, спать! - скомандовала мама. - Завтра сложный день.

Я не знаю, на нервной ли почве или по устоявшейся привычке я страшно захотел жрать.

- Мам, там у нас перекусить ничего не осталось?

- Кирилка, на ночь гладя…

- Растущему организму надо.

- Вот немного орехов осталось, которые отцу переда­вали.

- Это дядь Мишкины, - как-то неуверенно сказал я.

- И что с того?

- Теперь он председатель колхоза, - произнес я со скрытой завистью.

- Ну, точнее, кооператива… Ты это к чему?

- Он же замуж тебя звал.

- Время нашёл о моем замужестве говорить, - нахмурилась мать.

Я расколол орех, жевал и думал: «Вот мама выйдет замуж за председателя, а отец, может так и остаться инвалидом. Несправедливо. С другой стороны, у бати же есть жёнка, эта лахудра Жанка».

- Мам, мы же не уедем, пока отец не поднимется?

- Я тебе уже сказала, пока на ноги не станет… А там - по обстоятельствам. Видишь, тебя вот обвиняют, что наследство делить приехал. Может, ещё родственники у папки твоего объявятся. Раньше их было много…

Я затравил голод, вспомнил о проросших орехах у нас на подоконнике. Маринка их высадила в палисадник. Представил ореховую «аллею Кирилла» и понял: туфта всё это. Чтоб она выросла, лет десять надо.

С такими мыслями и заснул. Я знал, что мне в очередной раз приснится отец с мамой и со мною - трёхгодовалым. Буду взбираться по лестнице, у которой нет перил, а на балконе (или постаменте) будет стоять Звёздная Звезда Ленка, а может, Маришка или, допустим, Маленькая Эротика. Но… мне этот сон не приснился.

Ксения - это не Маленькая Эротика, я обознался

Наконец-то выспались нормально. В дверь никто не ломился, полиция не приходила. Сны мне тревожные или дурацкие не снились. Но утро было дождливым и полуголодным. Я смотрел в слезящееся окно и злился на себя, что снова хочу есть. Хлеб с майонезом плюс чай как-то не сильно заглушили голод. Маме, конечно, я ничего не сказал, она и так комплексует, что деньги неожиданно быстро заканчиваются и что мне нечего дать поесть. У нас оставались ещё фасоль и орехи от дядьки Мишки-зоотехника.

- Сынок, ну это отцу, сам понимаешь…

- Конечно, мам! - обрадовался я её решению. Потому что после вчерашней стычки с Жанкой, батиной жёнкой, мама имела моральное право о бывшем своём муже вообще и не заботиться. Она как будто слышала мои мысли.

- Кирилл, пока он болеет, пока на ноги не станет, мы будет за ним ухаживать. Что бы то ни было…

- Мы сейчас в медсанчасть, к отцу?

- Ты к отцу, а я всё-таки попробую найти этого парня - нашего земляка, начальника мебельного цеха.

- Владимира Сергеевича, - уточнил я.

- Да, только с утра сим-ку надо купить. Позвонить твоей новой классной Людмиле Васильевне, узнать, где этот мебельный цех.

На том и решили. Мама сварила полезную для батиных переломов фасоль, я наколол орехов. Между косяком и дверью закладываешь орех и - хрясть! Я не съел ни ядрышка - отцу нужнее.

Вышли на улицу под моросящий дождь. Сим-ку хотели купить пока только маме - ей нужнее. Но она, посчитав денежку, решила и мне сделать подарок.

- А то ты как в ссылке. Хоть смс-ки будешь писать своим друзьям.

- Спасибо, мам.

Я подошёл к окошку, где не было очереди.

- Ваш паспорт, молодой человек, - сказала девушка, собравшаяся заполнять нужные бумаги. На бейджике значилось: консультант Ксения. Но удивительно было другое. Мы встретились глазами, и… я узнал в ней Маленькую Эротику из нашего вагона. Это она меня обозвала неадекватом.

- В чём проблема, молодой человек? Ваши документы, - дежурно улыбалась Маленькая Эротика.

- Вот! - поспешил я сунуть ей паспорт, который как раз и подскажет ей, что я тот самый неадекват из неоднозначного региона, как здесь говорят.

Она внимательно изучила мою физиономию - поцарапанную, с несошедшим синяком. Сверила с фото на паспорте и начала заполнять бумаги.

Консультант салона сотовой связи, конечно, звучит красиво. Но тогда она, Маленькая Эротика, была из фолк-группы.

Я осмелел:

- Вы меня узнали? Я Кирилл из вашего вагона…

- Мы всех клиентов нашего оператора узнаем, - улыбнулась консультант Ксения, - но у нас салон, а не вагон.

Я понял, что это не Маленькая Эротика. У Ксении, как я мог видеть, эротика была средних размеров, а у вагонной попутчицы - маленьких. У меня по-дурацки ёкнуло сердце. Блин, это моё мягкое сердце - поэтому я ни одну девчонку не могу забыть. Но первая на «удаление» - Ленка, решил я.

- Кирилл, ты уже оформил? - мама стояла рядом.

- Сейчас, мам, сейчас…

Мать позвонила Людмиле Васильевне - моей новой классной. Уточнила адрес мебельного цеха, где наш земляк - начальником. Оказалось, на Изоляторном. Странное название, удивился я. Изоленту, что ли там делают?

- Ну, Константинович, я на этот самый Изоляторный, а ты - к отцу. Потом созвонимся. У тебя сегодня первый день в новой школе.

- Хорошо, - согласился я, хотя к бате одному мне идти не хотелось, а в школу не хотелось ни одному, ни с матерью.

- Вот пакет для отца возьми. Здесь орехи и фасоль варёная.

Мама уехала, а я побрёл сквозь морось в сторону медсанчасти. На проходной стоял супергерой в черном.

- Здрасть, я к отцу.

- Привет, понял, - он записал что-то в журнале. - А к отцу твоему пришла жена, имей в виду. Минут двадцать назад отметил её в журнале.

Меня одолели сомнения: идти к бате или не идти?

- Ты что завис? Не мохай, ты ж к отцу своему идешь, а не к ней, - развеял мои сомнения охранник, как будто подслушав мои мысли.

- Конечно, пойду… Вот надо ему передать кое-что.

Я решительно шёл к больничному корпусу и думал: кто роднее для бати, я или лахудра Жанка? Конечно, я! Я его сын, я его кровь! Все гены отца мне передались - рот, нос, уши, глаза. Я невольно ощупал свой фейс - с царапинами и синяками, как бы убедился, что похож на отца. Я такой же худой и длинный, наверное, тоже дефицит веса. А кто она такая, эта Жанка?

Лифт быстро поднял меня на нужный этаж и распахнулся.

- О, помощник, - равнодушно сказала уже знакомая санитарка, направлявшаяся в палату к отцу. - Вот сейчас папку твоего будем приводить в порядок.

- Здрасьте. Конечно, приведем в порядок, - согласился я, увидев в её лице союзницу. Мне наверняка предстояло столкнуться в палате с Жанкой, и я рассчитывал на поддержку санитарки.

Но из головы всё не выходила Ксения, которая была очень похожа на Маленькую Эротику. Вообще-то не хотелось бы, чтоб та и другая видели меня, выносящим судно с содержимым. Да и Звёздная Звезда точно нос воротила бы, а может, даже и Маринка. Хотя, нет… Маринка нормально бы отнеслась. Тем более, это же отец мой болеет.

С мыслями о девчонках я вошёл в палату вслед за санитаркой. Жанки не было. И папиных соседей по палате - тоже. Отец не шелохнулся. Его заостренный профиль подчеркивал крайнюю худобу, и я испугался: вдруг он умер!

- Пап! Все нормально?

Отец с трудом повернул голову в мою сторону, открыл глаза. Было видно, что ему плохо. Санитарка поняла по-своему.

- Давай судно, - сказала она.

Все вместе мы справились с этим делом. Я взял судно и понёс в сторону туалета. Возникали дурацкие мысли: сколько фильмов я пересмотрел, даже несколько книжек прочитал, а все герои там обходятся без этого дела. Даже по пять суток без сознания лежат, а потом встают и все нормально. Папка не герой фильма, он просто живой, но больной человек. И нет ничего позорного, что я ему помогаю, - успокаивал я себя. С этими мыслями и с судном в руках в коридоре я столкнулся с… Жанкой.

- О, ты свою порцию наследства получил! - зло засмеялась она.

- Пошла вон, лахудра, - вырвалось у меня. Я едва сдержал себя, чтобы не выплеснуть содержимое на Жанку. Она отскочила.

- Дебил полный, - уже с безопасного расстояния крикнула она мне.

Когда я вернулся в палату с пустым судном, Жанка помогала санитарке обтирать отца. При этом говорила:

- Костя, я была у адвоката. Нужно постараться задним числом оформить землю и дачу на постороннее лицо, чтоб у тебя это не отобрали по суду.

- Давай об этом не сейчас, - с трудом выдавил отец.

- А когда? Они уже приходят и грозят мне! Тебе наплевать, что со мной будет.

- Ничего не будет, уезжай к матери в деревню.

- Они землю у тебя отожмут, ты же беспомощный.

- Он не беспомощный! - зло крикнул я.

- Сынок, успокойся. Все нормально…

- Наследничек нашёлся, - хмыкнула Жанка и демонстративно бросила влажное полотенце на впалую грудь отца.

- Да побойтесь бога, - строго сказала санитарка.

- Мне нечего бояться! Пусть они боится. Два заморыша, - Жанка отступила на безопасное расстояние - к двери.

Так меня здесь ещё никто не называл, да к тому же и отца! Я сильно психанул и… запустил пустое судно в Жанку. Та успела выскочить за дверь и захлопнуть её. Санитарка схватила меня за локоть:

- Ты что, звезданулся, что ли? - кричала она. Забрав влажное полотенце и посудину, санитарка удалилась, продолжая возмущаться: - Вот дебилов развелось!..

- Кирилл, что ты творишь? - Отец привстал на локтях.

- Пап, извини, я не хотел, - сказал я правду.

Наверное, это детская гиперактивность кесаренка выстрелила быстрее, чем я успел подумать. Мы молчали оба. Я думал о чём заговорить с отцом, а он - о своём. Наверно, я ему надоел своими выходками.

- Пап, мы тебя с мамой напрягаем?

- Нет, не напрягаете. Я вам рад.     

Мне хотелось оправдаться за свою дурацкую выходку, но слов не находилось. В поисках поддержки я обернулся в сторону кровати дедка. Ну да, мы же в палате одни. Как-то сначала я не придал значения.

- А где все, пап?

- Двоих перевели в другие палаты - пошли на поправку, а дед умер.

- Как умер?

- Не знаю. Проснулся, а его уже выносят.

- А сын знает?

- Не было у него ни сына, ни дочки, ни внука. Санитарка так сказала.

Вдруг мне постыдно захотелось плакать. Я вспомнил о бойцовском характере и подавил это позорное желание, почти крикнув:

- Папка, а у тебя сын есть, я есть!

- Ну, конечно, сынок!

- Пап, давай перекусим, - вдруг перевел я тему. - Мама тут что-то из фасоли целебное для твоих костей придумала.

- Давай, если целебное, - улыбнулся отец. - Только вместе с тобой.

- Пап, мы уже завтракали.

- Кирилл, меня-то с утра покормили. Хоть казенная пища, но калорий хватает. Давай, за компанию.

Я не сильно сопротивлялся, пришлось есть мамину целебную фасоль. Как-то не заметил, что почти сам её и съел. Это меня смутило, и я как бы в оправдание выдал:

- Пап, мама сейчас поехала на Изоляторный земляка нашего искать, чтобы временную прописку оформить.

- Хорошо…

- Потом она будет устраиваться сюда санитаркой, - продолжил я «выдавать семейные тайны».

- О как! Не ожидал…

- Мама говорит: пока отец на ноги не станет, мы не уедем. Это ей наш поп так сказал.

- Ваш поп? Что, в Лесостепном есть церковь?

- Да, пап, есть… Её уже почти построили. - Я хотел рассказать, как мы с рыжим Дениской помогали на церкви, но потом сдержался, только добавил: - Служба пока идет в подвале. А поп, то есть батюшка Артемий, в «горячих точках» был.

- А что это мать такая боговерующая стала?

- Вот придёт, спросишь у неё сам… А эта твоя Жанка когда к тебе приходит? Не охота, чтобы они здесь пересекались…

- Да я понимаю. Как-нибудь решим, - вздохнул отец и добавил: - Наверное, в ближайшее время не придёт. Уедет она из Перми, пока всё не утрясется.

Что должно утрястись, мы с мамой подробностей не знали. Точно была авария, вроде, на отца навесили разбитую иномарку, потому что он был выпивший за рулём. Ладно, ещё будет время вникнуть.

- Пап, а ты знаешь, что тебе в нашем бывшем колхозе положен земельный пай?

- В каком колхозе, Лесостепновском?

- Да. Маме вчера теть Галя прислала по электронке письмо: всем бывшим колхозникам или членам их семей положены земельные паи. Ну, кто сколько лет в колхозе проработал.

- Серьезно? Так я там год всего был, ещё до женитьбы.

- Ну, значит, небольшой участок. А вот мама за моего дедушку Кирилла получит большой пай.

- Это как же?

- Новый губернатор так сказал: земля тем, кто на ней работал. Наши поселковые мужики за землю судились, вот и отсудили. Сейчас председатель колхоза, точнее, кооператива дядька Мишка, зоотехник.

- Ну, помню такого…

- Мама придёт, подробнее расскажет, если что.

- А она сегодня обещала?

- Не знаю… Если уладит с временной пропиской.

Пауза затянулась. Отец снова задумался о чём-то. О своём земельном пае? О маме моей? О чужой разбитой машине? Не знаю. Но в мыслях он точно - не со мной.

- Пап, ну я пошёл. Мне сегодня в вечернюю школу.

- Давай, сын. В новом коллективе заяви о себе.

Спускался я на первый этаж уже не на лифте. На фиг надо, там сегодня дедка-покойника везли. Я не боюсь, но всё-таки…

В вечерку идти не хотелось. Что там меня ждёт? Может, в этой школе учатся одни бандюки типа Амбала. Тётя Галя говорила же, что половина Перми - зэки, половина - менты. А батя советует: заяви о себе! Легко сказать.

Надо сим-ку вставить. Разослать номера Дениске, Маришке, может, Звёздной Звезде. Ещё кому? Ну, классной моей бывшей… Хотя, зачем? Вот сегодня с новой классной придётся общаться. Что она за птица? Жена доктора - будет лечить мне мозги склонениями-спряжениями, суффиксами-префиксами. А может, новая классная про «меню подростка» будет пургу мести? Не вовремя захотелось есть. Блин, я же недавно у отца перекусил. Что ли, сквозануть - не пойти в школу?

Зазвонил телефон.

- Да, мам…

- Кирилл, жду возле вечерней школы. Ты сейчас где?

- На «Титанике»! - автобус как раз ехал по плотине КамГЭС и я попытался острить.

- Не морочь голову, конкретно - где?

- Ну, через КамГЭС переезжаем, - пояснил я и понял, что днём гидростанция на океанский лайнер никак не похожа.

- Жду у школы, «Титаник» доморощенный.

Ну, понятно. Сегодня не удастся соскользнуть. Придётся тащиться в школу.

Пока ехал, пришла смс-ка от рыжего Дениски: «Привет, Кир. У меня всё нормалёк. Амбала участковый закрыл. Говорят, Ленка от него беременная. Как ты? Пока».

Ну, дела! Я сидел и переваривал. Потом написал Дениске: «У меня все пучком. Про Амбала и Ленку - это точно? Может, сплетни?». Дениска ответил: «Не сплетни. Её Зав­маг увёз куда-то».

Чуть не прозевал свою остановку - всё думал о Звёздной Звезде: ревновал, злился, жалел. Ленка беременная - как там классная отреагировала, да и вообще, вся школа? Маришка что-то молчит, не пишет…

Я выскочил из автобуса, огляделся. Помню, надо идти через березовую рощу. Там прикольные мостики - разно­цветные. И памятники интересные. О, этого я узнал - Ванька Жуков, который писал «На деревню дедушке». Вспомнил своего дедушку - Кирилла, которого при жизни не видел, и почему-то того деда, что сегодня ночью умер в палате у отца. К чему это? В парке так красиво, а тут - мысли про мертвых. Ну, и про Ленку с Амбалом.

Среди этих мыслей - резкий звонок от мамы:

- Ты где, Кирилл!

- Я подхожу к школе, в парке.

- А ты в какую школу лыжи навострил средь бела дня? - вдруг возникли рядом два местных пацана. Ростом пониже меня, но оба плотные. Видно, мои ровесники.

Я успел выключить телефон, и немного растеряно сказал:

- В вечернюю… А что?

- Ты, видать, неместный. Говор какой-то.

- Я из неоднозначного региона, - так им и сказал, потому что здесь наши края так называют.

- Откуда-откуда? Ты чё, гоняешь?

- Отвечаю, - как можно убедительнее сказал я, прижавшись спиной к дереву, чтобы сзади никто не смог напасть, если вдруг чего…

- Что у тебя за мобила?

- Нокия, кнопочная.

- Отстой.

Мне пришлось согласиться.

- Закурить есть?

- Нет, я не курю уже два дня…

- Бросил?

- Нечего… То в поезде - с мамашей, то тут - без копейки.

- А ты за копейки чего это вдруг? Думаешь, будем тебя потрошить?

- Нет, не думаю.

- А зря! - оба засмеялись. - Ну ладно, пошли в вечерку. Мы тоже туда.

- Пошли, - согласился я, чувствуя, однако, какой-то подвох.

- А зачем в Пермь приехал?

- Отец в аварию попал, сейчас лежит в больнице весь переломанный.

- Точно?

- Отвечаю! - снова сказал я убедительно.

- Ну, ты не мохай. Мы детей не обижаем и заморышей тоже.

«Заморыша» мне пришлось проглотить, а что возражать, если, правда.

- Только малолеток отучаем курить, - уточнил другой пацан. - Мы из клуба бокса, за здоровый образ жизни. - А ты, вижу, боксом не занимаешься. Вот, физиономия вся покоцанная. С такой раскраской советуем здесь не ходить. Пацанята мелкие приметят, подумают - лёгкая добыча и стаей отметелят.

- Боксом нет, не занимаюсь, - ответил я почти обреченно.

Не рассказывать же им про нашего Амбала или что я в кусты свалился с больничного забора.

- А ты точно из тех краев? Как ты говоришь: неоднозначный регион?

- Да, точно. Могу паспорт показать.

- А там на русском языке написано?

- Конечно!

- А ну, дай посмотреть.

Оба юных боксера внимательно изучали мой паспорт, шевелили губами.

- Кирилл, значит? Ха, я тоже Кирилл, - довольно сказал один парнишка. - А это Славик. У него уже третий разряд, юношеский.

Разрядник, между тем, задался вопросов:

- А ты что такой белобрысый? У нас мигранты все чернявые…

- Так у мамки с папкой получилось, - весело сказал я, и все засмеялись. Я понял, что они меня приняли за своего.

- Ты тут надолго?

- Как получится.

- Если что, приходи в наш клуб. Ты хоть и тощий, но у тебя длинные руки. Это преимущество у боксера, - констатировал разрядник Славик и сделал имитацию ударов, неизменно останавливаясь в сантиметре от моей челюсти. Я невольно отшатнулся.

- Не смейте его трогать, не смейте! - раздалось пронзительное. - Я вам глотки перегрызу…

- О, смотри, какая-то девка бежит, как угорелая, - показал мой тёзка на мечущуюся в конце аллеи фигурку.

- Не понял… Это не девка, а моя матушка, - удивился я и крикнул ей: - Мам, все нормально!

Мне было неудобняк перед новыми товарищами. Тем временем мать почти добежала до нас, споткнулась и… упала. Я бросился к ней.

- Мам, ты как?

- Господи, что они с тобой сделали…

- Тетенька, извините. Это мы в шутку, - Славик вместе со мной помог матери встать.

- Мам, это нормальные пацаны, - успокаивал я плачущую мать. - Они местные, тоже в вечерке учатся…

- Да, мы нормальные, - подключился мой тёзка Кирилл. - Мы за здоровый образ жизни.

Мама не вполне верила моим новым знакомым, всхлипывала, озиралась и была готова вцепиться в горло любому. Я её ещё такой не видел.

- Ну, мы пошли, - виновато сказал мой тёзка.

- Пока.

Боксеры удалились по аллее. Я остался со всхлипывающей матерью и мыслями о беременной Ленке и Амбале.

/Отец снова подсел на пиво,

но мы батю вытащим!

Мама вытерла слезы, стала приводить себя в порядок. Мне надо было в вечерку, но как оставить мать в таком состоянии? Вдруг она сказала:

- Так, сегодня в школу не пойдёшь. Неизвестно, что у них на уме, - кивнула мама в сторону уходивших.

- Да ладно, мам… Они нормальные пацаны.

- Может быть. Но ты ж не хочешь в школу? - не дожидаясь ответа, сказала: - Сейчас поедем в больницу.

- К отцу? - с радостью спросил я.

- И к нему зайдём. Надо с моей работой что-то решить, - пояснила она и добавила: - С пропиской всё нормально. Этот начальник мебельного цеха, наш земляк, отличным парнем оказался. Без проблем зарегистрирует. У него есть свободная комната в том общежитии, где мы остановились. Дал месяц пожить бесплатно.

- Классно! - сказал я.

Но мысли мои были о Ленке с Амбалом: неужели правда? Может, сплетни? Потом мои мысли самостоятельно, может, в знак протеста, переключились на Маленькую Эротику. Точнее, я думал о консультанте салона связи Ксении, которая была поразительно похожа на Маленькую Эротику из нашего вагона. Блин, я уже запутался в этих девчонках...

Ехали молча. Прогудел мой телефон - «приземлилась» СМСка от Маришка: «Привет, Кир. Как ты? Твои орехи высадили в палисадник. Привет т. Ирине. У нас все нормально». Про Звёздную Звезду и Амбала - ни слова.

Написал: «Привет, Маришка. Всё нормально».

- Сын, приехали!

Мы пошли в медсанчасть. На проходной стоял знакомый по первому посещению охранник в черном. Что это он постоянно дежурит?

- К бате? - спросил супермен, записывая что-то в журнале.

- Да!

- Ну, как он там?

- Идёт на поправку! - бодро ответила мама. Меня несколько удивил её настрой.

- Вы что-то часто дежурите?

- Отгулы зарабатываю. Надо тоже к бате в Соликамск съездить.

- А у нас там земляк живёт. Денискин дедушка…

- Ну, понятно, - сказал охранник неопределённо.

Я потащил маму через вестибюль на первом этаже к служебному лифту. Мне взбрело в голову испытать себя на смелость - утром в этом лифте спускали деда-покойника из отцовой палаты. Маме об этом, конечно, не сказал.

Мать извлекла из пакета халаты и бахилы.

- Все своё ношу с собой! - довольная, сказала она. - Сейчас у нас с тобой такой период - надо быть готовым ко всему.

Да, про маму это можно сказать. Например, сегодня она была готова перегрызть глотку боксерам. С такими мыслями я нажал на кнопку вызова служебного лифта. Я тоже был готов, допустим, увидеть очередного покойника. Но нам навстречу шагнул Виктор Ильич - папин лечащий врач и муж моей классной из вечерки.

- Что за делегация? - удивился доктор.

- Мы к вам, Виктор Ильич, - бодро сказала мама и уточнила: - Насчёт трудоустройства.

- Отлично. Подождите меня здесь.

Доктор пошёл по свои делам, мы ждали. Лифт был открыт.

- Мам, я к отцу. Хорошо?

- Давай.

Я шагнул в лифт, шкурой ощутил недавнее присутствие покойника. Когда дверь захлопнулась, по спине пробежал холодок. Не успел я обвинить себя в трусости, как лифт остановился на третьем этаже, дверь распахнулась. Неведомая сила меня вытолкнула вон!

Коридор был пустой, дверь палаты закрытая. Хотя бы Жанки не было, подумал я. Однако решительно распахнул дверь палаты, готовый столкнуться ней. Папкиной жёнки не было. Отец, кажется, спал. Я подошёл поближе. Он медленно повернул голову и посмотрел на меня каким-то блуждающим взглядом, кривенько улыбнулся:

- А, сынок. Я тут немного расслабился, - сказал он заплетающимся языком. - Так пива захотелось, - он как-то неестественно закинул плеть руки и достал из-под кровати бутылку.

Отец несколько раз жадно отхлебнул, отдал мне уже пустую тару:

- Вынеси, чтоб никто не видел.

- Хорошо, пап, - я хотел сказать ему, что ему пить нельзя, но язык не повернулся. - А где взял пива?

- Да какая разница. - Он прикрыл глаза и тут же признался: - Жанна забегала, гостинец принесла.

Меня злило, что эта стерва спаивает отца.

- Да ты не дуйся, сынок… Это я её попросил. Она сегодня уехала из Перми.

- Пап, тебе же нельзя пить, ты и так слабый. Сейчас врач придёт, скандал будет.

- Сын, боль меня замучила, вот немного заглушил. Таб­летки уже не помогают.

Я подумал, может, отцу купить «лирику»? Это же от боли, её, может, здесь без рецептов дают? В это время распахнулась дверь, на пороге стояла мама.

- Привет, - бодренько сказала она, держа в руках поднос с больничной едой. Оказывается, мать встретила в коридоре санитарку с папиным ужином. Мама, как мне показалось, принюхалась:

- А кто здесь из нас троих пил пиво?

Я был готов взять вину на себя, но не понадобилось. Мама сказала:

- Костя, ты решил расслабиться? Ну, ладно…

- Ира, это последний раз, - виновато сказал отец.

- Знаю, как всегда, последний раз.

- Мам, он больше не будет.

- Детский сад, - с укоризной сказала мать и распахнула окна. - Пусть хоть проветрится… Так, сейчас мы тебя покормим, Константин.

Она реально кормила отца из ложки и говорила строго:

- Костя, мы с твоим сыном приехали не для того, пивные бутылки выносить. Ты должен взять себя в руки.

- Да, согласен.

- Твоего согласия мало, надо напрячься. Нашему сыну нужен здоровый отец. Вдруг со мной что-то случится? Твоему сыну, что, в детдом идти?

Отец, кажется, окончательно протрезвел и слушал озабоченно.

- С завтрашнего дня я здесь работаю санитаркой. Мы тебя поставим на ноги, но и ты не должен раскисать.

У меня было радостно на душе. Я был готов помогать маме: обтирать отца влажным полотенцем, выносить судно. Это не позорно - он же мой родной папка. Мы должны вытащить батю. Да я и сам должен помочь матери заработать копейку. Она же не зря меня кормильцем называла.

Мама первый день на работе, я - первый день в школе

Мы перебрались в комнату Владимира Сергеевича, нашего земляка- мебельщика. Мать пошла работать санитаркой в медсанчасть. Двое суток - по двенадцать часов, двое суток - дома.

Свой первый рабочий день она начала с уборки не в палате у отца. Всё должно быть по очереди. На этаже 20 палат, надо помыть полы во всех, да ещё - в коридоре. К отцу решили пока не заходить - сначала работа. Я маме, конечно, помогал - носил ей ведра с водой. Мне, честно говоря, было не по кайфу - пацан занимается мытьем полов. В палатах, где мама убирала, к моему присутствию отнеслись спокойно. Точнее, не обратили внимания. Только одна бабулька сказала: «Молодец, мальчик. Маме помогает». Мне ещё больше стало не по себе, к тому же, какой я мальчик? У меня рост метр восемьдесят. Мама правильно поняла моё смущение и сказала:

- Константинович, не царское это дело, полы мыть. Оставь, я сама…

- Я не полы мою, а тебе помогаю. Чувствуешь разницу?

- Чувствую, - улыбается мама.

Мы, как сговорившись, не заводили речи об отце. Но работа шла своим чередом и приближала нас к его палате.

- Ну, вот и батя твой, - нарочито торжественно сказала мама.

Я почему-то разволновался и оттягивал очередную встречу с отцом. Главное, чтоб он опять не напился. Может, Жанка и не уехала из Перми и снова принесла ему бухла, то есть пива, а может, что покрепче.

Я первым шагнул в палату:

- Привет, пап!

- О, кого я вижу! - сказал батя бодро и, как мне показалось, с нежностью посмотрел на маму.

- Пока я буду убирать, ты покорми отца, - распорядилась мать.

К папиной казенной каше прибавились орехи, которые мы с мамой ещё вечером накололи.

Мама быстро управилась с работой:

- У меня - всё! Влажная уборка завершена, - как бы доложила она больному и улыбнулась. - Ну, я пошла. Мне другие палаты мыть. Кирилка, ты тоже не задерживайся, тебе в школу.

Я вдруг понял, что с отцом мне не о чем говорить. Чтобы заполнить паузу, я предложил делать бате зарядке. Стал потихоньку разминать ему стопу, свободную от гипса. Потом начал сгибать и разгибать его руки, которые были будто плети. Мне очень хотелось, что у него уже нарастала мускулатура.

- Сынок, ты не опоздаешь в школу? - спросил отец.

- Да, пап, мне пора, - сказал я с некоторым облегчением, - До завтра! Мама к тебе ещё зайдёт.

Я благополучно добрался до вечерней школы. Нашёл Людмилу Васильевну:

- Здравствуйте, я пришёл.

- Вот и славно, - сказала она.

Я невольно сравнил её с нашей классной, из лесостепновской школы. Конечно, Людмила Васильевна была милее и симпатичнее. Но тут я себя поймал на очередном предательстве: Наталья Анатольевна всё сделала, чтобы меня отправить к отцу, а я как бы от неё отрекся в пользу городской Людмилы Васильевны.

- Так, куда тебя посадим? - Она обвела взглядом класс, где сидели человек пятнадцать учеников - разномастная компашка. На последней парте пряталась от учительских глаз упитанная девица, явно старше четырнадцати лет.

- Кирилл, у тебя рост соответствующий, ты прекрасно будешь смотреться рядом с Валей.

- Привет, - я присел возле девицы.

- Что ты вытаращился? - прошипела соседка по парте. - Беременная я. Ещё вопросы есть?

- А у меня их и не было, - стушевался я от такого приёма и от самого факта беременности моей соседки.

- Вот и правильно, а то скажу, что ребёнок от тебя, тогда попляшешь, - прошипела она угрожающе. - Знаешь, что за изнасилование бывает?

- Знаю… Но я тут при чём? - Честно говоря, не рассчитывал на такой приём.

- Валя, вы уже познакомились с Кириллом? Вот и славненько, - обратилась в нашу сторону Людмила Васильевна. - Да, все собрались? Я вам сейчас представлю вашего одноклассника.

Я встал.

- Это Кирилл, он буквально три дня назад приехал к нам в Пермь из неоднозначного региона. Папа его после аварии в медсанчасти лежит. Прошу любить и жаловать.

Я сел и исподволь начал рассматривать Валю, её внешние признаки беременности. При этом меня не покидала мысль о Звёздной Звезде. Людмила Васильевна артистично рассказывала о проблемах нравственной памяти в каком-то там рассказе. Я, если честно, ни фига не старался вникнуть. У меня своя «нравственная память»: вот Ленка - как она там, беременная? Кошмар, Завмаг, наверное, её со свету сживёт! Про Маришку у меня «нравственная память»: пишет смс-ки только про орехи, а может, она в меня влюбилась? Но мне теперь нравится консультант Ксения, которая похожа на Маленькую Эротику. Но и Ленку беременную жалко. Блин, с этими бабами я запутался!

А что там рыжий Дениска? Как бы в моё отсутствие у них с Маришкой любовь-морковь не случилась, подумал я с ревностью. Может, у Дениски спросить про адрес его деда из Соликамска? Земляк все-таки.

Зазвенел звонок, все высыпали в коридор, я - тоже. Подошёл первым к пацанам, хотя мне это стоило усилий. Я приказал себе не показывать свою несмелость перед ними. Познакомились, тут же подошли боксеры - мой тёзка Кирилл и разрядник Славик. Оказывается, они учились в девятом классе - на год старше.

- О, какие люди и без охраны!

- Ну, что приколола тебя Валюха?

- В каком смысле?

- Ну, она, видишь, толстая. Каждому пацану говорит, что от него беременная.

- А, ну да, - признался я. - Ещё и за изнасилование грозилась.

- Ха-ха-ха, - ржали пацаны. - Оба-на, не успел приехать, сразу папашей стал!

- А ты, правда, из неоднозначного региона?

- Он однозначный, - это боксер Славик сказал свое слово. - Мы вчера даже паспорт смотрели у него… Все по-русски написано.

Короче, первое знакомство состоялось, угрозы я не увидел. Мне повезло, что вчера задружил с боксерами. Правда, пришлось в качестве вступительного взноса купить на все деньги чипсов. Новые однокашники остались довольны.

После уроков, которые заканчивались в восемь вечера, вспомнил, что у меня на проезд денег не осталось.

- Пацаны, кто займет на билет?

Дружно скинулись по мелочи. Оказалось, даже больше, чем на проезд. Я отправился сразу к отцу в больницу.

/У мамы и отца - «вечер воспоминаний»

А в это время мама и отец вспоминали лучшие дни своей совместной жизни. Их оказалось не так много, как хотелось. Но вышло, что самыми счастливыми были: день их свадьбы и день моего рождения.

- Костя, скоро мы с сыном уедем, прошу тебя, уделяй ему внимание, пока есть время. Сколько можешь.

- Иринка, я понимаю… Держать вас не могу, - виновато улыбнулся отец. - Я и в молодости не смог тебя удержать, не смог дать того, что ты заслужила. А сейчас тем более: ни здоровья, ни кола, ни двора… Последний участок с дачей отожмут, козлы.

- Да дело не в этом, если ли у тебя за душой что-то или нет. Сын, знаешь, как переживает за тебя! Ведь он сам хотел к тебе через полстраны ехать - автостопом.

- Перед сыном я виноват. У него сердце слишком доброе. Трудно ему будет в жизни…

- Да, он мягкосердечный… Это, наверное, плохо. Таких считают бесхарактерными, - вздохнула мать. - Ты же помнишь, он у нас кесаренок. Галина, подружка моя из амбулатории, говорила, что кесарята не приспособлены к преодолению трудностей.

- То, что он кесаренок, я, конечно, помню… За тебя тогда я сильно переживал, веришь?

- Хотелось бы верить, - вздохнула мать. - Как он на тебя похож, наш Кирилка… Не только внешне. Твой характер, твои движения, даже в голосе твои интонации.

- Да, сын - мой. Он на меня похож не только худобой…

- Думаю, твои родственники, когда увидят Кирилла, признают, что он с ними одной крови, - грустно улыбнулась мама.

Отец промолчал, только положил свою руку на мамину, она осторожно высвободила свою.

- Знаешь, Костя, ещё раз тебя прошу: за это время постарайся дать ему хоть что-то, что не смог в своё время. Главное, сам не раскисай. Прояви характер.

- Ты собираешься выходить замуж?

- Костя, мы от главной темы отошли. У нас есть общий сын, но у каждого своя жизнь. Прошло ведь больше десяти лет…

- Я понял. Ты выходишь замуж за этого, как его… Зоотехником работал ещё на ферме.

- Михаил…

- Да, Михаил. Я знаю, ну, желаю счастья. Тем более, он теперь у вас председатель.

- Стоп! Ты сейчас о чём? Кто тебе это сказал?

- Это он по всему Лесостепному говорит. Мне вчера звонил Артём. Он рассказал.

- Какая самоуверенность... Ну председатель, ну великий начальник, - хмурилась мама. - А Завмагу зачем надо было все это распространять? Зачем вы, мужчины, всякую фигню перемалываете? У него, что, своих проблем нет?

- Да Артем нормальный мужик. Просто предупредил по-товарищески, - отец попробовал защитить Завмага. - Он, кстати, меня звал обратно. Станцию техобслуживания открывает, нужен мастер.

- Подумай… Может, и правда вернешься. У тебя золотые руки.

- Надо оклематься, там будет видно…

- Вот именно. Пока нужно тебя вытаскивать. Я и батюшке из нашей церкви слово дала, и перед сыном у меня есть обязательства вытащить тебя. А тему моего замужества закрыли. Я же не говорю о твоей жене…

- Ну, какая она мне жена?

- Не знаю какая, но скандалы закатывает, как самая законная.

- Ну, ладно, тоже проехали… Вы уже перебрались на новую квартиру?

- Да, я же говорила.

- Там отвёртки не найдётся?

- Отвёртки? Зачем? - удивилась мама.

- Отремонтировать надо розетку.

- Ну, здесь же есть дежурный электрик. Давай, скажу заведующему?

- Да нет, хочу вместе с сыном отремонтировать розетку. Я буду говорить как, а он делать.

- Ну, ты слишком буквально отцовское воспитание понимаешь. Там ток, опасно…

- Да что ты! Мы же обесточим.

В это время в палату вошёл я.

- Всем привет!

- Сын, здоров! - Отец приподнялся на локтях, попытала протянуть мне руку, но как-то неловко откинулся на подушку. Но мы всё-таки пожали друг другу руки. Я почувствовал, что отец хоть и слабый ещё, но о нём уже можно сказать, как и прежде: худой, но жилистый.

- Как дела в школе?

- Нормально, - почти небрежно бросил я, хотя хотелось рассказать отцу (без мамы) о том, что задружил с боксерами.

- Ну, вы тут поговорите, а я пошла дежурство сдавать, - сказала мама и вышла из палаты.

- Пап, как твои старые кости? - попытался я пошутить.

- Нормально, - уверенно ответил мне отец. И я понял по тону, что у него действительно дела идут на поправку.

Мы молчали. Вот так всегда, я заметил, когда есть, о чём поговорить с отцом, кто-то присутствует, например, мама. Когда остаемся наедине, вроде не о чем говорить. Вот мы и молчали. Я решил заполнить паузу:

- Пап, а что ты маме говорил про розетку?

- Ты слышал, что ли? Да починить надо бы, а я вот, сам понимаешь, не могу.

- Давай! А что для этого надо?

- Ну, сначала отключить щиток энергоснабжения. Нужно с дежурным электриком договориться.  Это надо делать днём. Давай, завтра, а то ведь придётся отключать свет.

Я вкратце рассказал отцу о новых школьных товарищах, немного изобразив из себя крутыша. Отец слушал внимательно.

- Это хорошо, что ты задружил с пацанами и сразу заявил о себе.

- Конечно, - согласился я и предложил сделать бате зарядку.

- С удовольствием! - согласился отец.

Мы долго манипулировали с его доступными суставами. Устали оба.

Мама зашла за мной и с улыбкой сказала:

- О, размахались крыльями!..

- Пошли на взлет, - попытался пошутить отец.

- Ну, и мы, Кирилка, наверное, пойдём на взлёт? Вечер воспоминаний завершен, - грустно улыбнулась она.

- До завтра? - спросил отец.

- Завтра не моя смена, - сказала мама. - Кирилл сам придёт. А я, наверное, какую-то подработку поищу.

- Ну, пока, пап, Я обязательно буду…

/Отцовское воспитание:

меня долбануло током, я ждал сверхспособностей

На следующий день я пришёл в медсанчасть с утра. Сделали упражнения с папиными тугоподвижными суставами. Потом разработали план ремонта розетки. Дело нехитрое, но я побаивался - мне не приходилось иметь дело с током.

Сбегал к больничному гаражу, где располагался электроучасток, объяснил дежурному электрику, что надо. Он, удивительно похожий на грузчика дядьку Сергея из Лесостепного, согласился пойти к бате в палату. Короче, пошли с электриком, похожим на грузчика, в палату к бате.

Отец попросил отремонтировать розетку.

- Главное, чтобы сын своими руками это сделал, понимаешь?

- Понимаю, - сказал электрик. - Я, например, своих пацанов гоняю по дому. Они что-то должны делать своими руками, ну и уважать отцовский труд.

- Вот и мой сын хочет сам починить розетку, - батя глянул на меня.

- Ясно. Но по технике безопасности положено отключить электричество. А это - целая канитель. Сейчас процедуры и всё такое, - электрик с шумом водрузил на прикроватную тумбочку свой «ядерный чемоданчик». - Это надо писать заявку, согласовывать с замом главврача…

- Я понял. С тобой каши не сваришь.

- Кашу, может, и сваришь, только пустая ложка горло дерёт.

- Конкретно говори, мужик.

- По пивасику…

- Вопрос решаемый, - сказал отец. - Открой тумбочку, подними дно…

Электрик поднял фанерку на дне тумбочки. Там лежала целая батарея пивных бутылок.

- О-о-о!.. - воодушевился электрик. - Правильный ход. - Он ловко извлек из тайника один «пивасик».

- Постой, мужик… Сначала дело сделаем.

Мы встретились с отцом взглядами: откуда «дровишки»? Он ответил на мой немой вопрос:

- Это с прошлого раза осталось, когда Жанна приносила.

- Так! Моё дело давать команды, - заявил электрик, - а твой короед будет всё исполнять. Так?

- Ну так, но мой сын не короед…

- Как же, не короед! В школу денежку дай, на чипсы - дай, на телефон - дай. А потом скутер захочет, а потом - девки. Что, твой, скажешь, не такой? Все они, пацаны, одинаковые.

- Мужик, мы сейчас не о том говорим, - мрачно ответил отец, вдруг, как мне показалось, устыдившийся, что он как раз «денежку» не давал мне ни в школу, ни на чипсы, ни на телефон. - Короче, если хочешь помочь, давай. Нет, значит, нет.

- Так! - торжественно сказал электрик. - Работаем под напряжением. Сам понимаешь, я отключить целый этаж не могу. Гарантирую, всё будет нормаль! - Он распахнул свой «ядерный чемоданчик», сунул мне отвертку:

- Откручивай болтик, снимай крышку.

Я вспомнил почему-то Завмаговское «решил - действуй» и с волнением открутил крышку. Внутри, мне показалось, был клубок змеёнышей, а не провода. Микро-фильм фэнтези…

- Дай, гляну, - отодвинул меня электрик. - М-да… Просто нет контакта. Видишь, провод подгорел, изоляция оплавилась.

Глотнув пива, скомандовал:

- Откручивай распирающие лапки…

- Чего? - я про лапки не понял.

- Там болтики, сынок, держат распорки, - подсказывал отец.

- Смелее! - подбодрил электрик.

Я волновался, аж пальцы онемели, но болтики поддались.

- Откручивай силовые контакты, - дал указания электрик, - освобождай провод.

Я напрягся, из-под отвёртки высунулось алюминиевое жало.

- Молодец, Кирилл, - подбодрил отец.

- Пошёл второй, - давал команду электрик.

Я смело приступил к другому болту, чтобы освободить силовой контакт. С удовлетворением отметил про себя, что думаю уже на «электрическим языке». Тут отвертка соскочила внутрь розетки, туда, где клубились змеёныши проводов. Сноп искр! Страшный треск!.. Меня так долбануло током, что я отлетел, опрокинув спиной папину тумбочку с пивным тайником.

- Сын!.. - заорал отец, дернулся и свалился с кровати, повиснув загипсованной ногой на растяжном механизме. - А-а-а…

У меня перед глазами плыли круги. Свозь радужную сетку увидел отца, который корячился на «виселице», но я не мог пошевелиться. Электрик, придурок, стал спешно собирать раскатившиеся по палате «пивасики». На шум сбежалось всё отделение. Первой возле меня оказалась медсестра Катя, которая мне тайно нравилась. Она была испугана и ещё красивее прежнего. Даже красивее Звёздной Звезды.

- Что с тобой? - она поддержала мою голову своими теп­лыми ладошками, нежно провела по щекам.

Мы встретились взглядами, потом мои глаза опустились к скромному вырезу халата, где колыхнулась очень даже немаленькая эротика, я невольно положил руку на торчащее передо мной её колено и…потерял сознание. Это произошло не от удара током, а от божественных прикосновений медсестры.

В нос мне шибанул нашатырный спирт, я очнулся. Теперь, к моему разочарованию, надо мной колдовал Виктор Ильич и ещё какие-то медсестры. А Катя склонилась над моим отцом. Вместе с электриком, санитаром и ещё каким-то врачом они умащивали батю на его распотрошённом ложе, поправляли растяжной механизм. Катя в своих движениях была восхитительна. Я именно такими, непривычными для меня словами думал про неё: «божественна», «восхитительна»!

- Очнулся… Всё нормально, - констатировал Виктор Ильич. - Давай, осторожно его на носилки.

Он и ещё какая-то медсестра помогли мне приподняться и перевалиться на носилки-каталки.

- Сынок, ты как? - подал голос отец.

- Нормалёк. А ты как, пап?

- Всё хорошо, - бодрился отец.

Мне, однако, было фигово. Хотя ныл у меня только палец, куда ударило током. Меня не тошнило, голова не болела, но было фигово. Во-первых, отец, наверное, покалечился, во-вторых, мама ещё не знает о происшествии. И потом, эти бутылки с пивом… И медсестра Катя не появляется. И Звёздная Звезда Ленка беременна от Амбала. И Ксения из салона сотовой связи, которая похожа на Маленькую Эротику, вообще ко мне не имеет отношения. И Маришка не пишет смс-ки, и Денис молчит. Всё - в кучу! Я чувствовал себя конченным заморышем.

Но хорошо вот что: врач Виктор Ильич, когда меня несли в палату, сказал:

- У многих людей после удара током открываются сверхспособности.

Через какое время, интересно? Надо ждать. С этой мыслью, а также с удовлетворением, что не надо идти в школу, я уснул. И снился мне всё тот же сон: я взбираюсь по лестницу без перил - на балкон, где теперь стоит медсестра Катя. А внизу отец и мать - обнявшись, и я, маленький.

Сон прервала мама:

- Кирилка, ты спишь?

- Уже нет.

- Господи, горюшко ты моё, - заплакала она. - И этот взрослый дурень нашёл время для отцовского воспитания.

- Мам, не плач. Врач сказал, что у меня откроются сверхспособности.

/Я влюбился в медсестру Катю и совершил

ещё один «подвиг Геракла» - с газонокосилкой

 Случай с коротким замыканием и с пивными бутылками, но без жертв, быстро замяли. Кому нужен лишний шум? Все живы-здоровы, даже батины срастающиеся кости не нарушились. Злополучную розетку вообще обесточили. Я худо-бедно закончил учёбу в вечерней школе - без применений сверхспособностей. Они, эти способности, которые у многих проявляются после удара током, у меня пока не открылись. Но я надеялся на них и возобновил мечту стать офицером. В Перми есть военный институт, там со всей страны учатся. Почему бы и мне не поступить туда?

 Этой заветной мечте не мешало то, что я каждый день бывал у бати. Мы с ним продолжали разрабатывать его тугоподвижные суставы. Отцовское тело вроде бы восстанавливалось. Врач Виктор Ильич показал специальные упражнения. Конечно, мама нас поддерживала не только своим присутствием. А ещё нам помогала со всякими физиотерапевтическими процедурами медсестра Катя.

Если честно, после удара током я в неё влюбился окончательно - какая-то химия мне в голову стукнула - вместо сверхспособностей. Ну, старше она на пять лет от меня, и что? Понятно, что я спешил в медсанчасть не только к отцу, но и чтобы увидеть её, Катю. Она чем-то неуловимо напоминала и Маришку из Лесостепного, и Маленькую Эротику, и Ксению из салона связи и даже Звёздную Звезду Ленку - дочку Завмага.

Кстати, Артём Артёмович увёз Ленку из Лесостепного в областной центр к своим родственникам, чтобы рожала в какой-то частной супер клинике. Это тётя Галя маме писала на электронку. Мать поделилась с отцом - я слышал. Говорят, избавляться от ребенка было поздно. В дело вмешался батюшка Артемий из нашей Троицкой церкви, сказал Зав­магу: «Не бери на душу грех детоубийства». Амбала отпустили из ментовки. Это и рыжий Дениска в смс-ках писал.

Амбал, впрочем, для меня уже не был авторитетом. Я начал заниматься боксом. У меня отличный размах руки, я легко передвигаюсь по рингу - гиперактивный же! Это мне тренер Иван Иванович сказал. Понятно, я же длинный и худой. Но поскольку у меня дефицит веса, как у папы в свое время, тренер меня определил к мелким, которые на два года младше меня. В основном я занимался общефизической подготовкой, работал с грушей. Ну, попробовал с мелкими пацанами на ринге. Честно говоря, напропускал ударов. Губы были как вареники. Но, кажется, я победил страх.

Я стал жестче, потому что помню: с мягким сердцем пацану никак, тем более будущему офицеру! Жесткость я даже к отцу проявил:

- Пап, надо уже вставать!

- Я встану обязательно, - ответил он мне также твердо.

И он встал, ну, не совсем, конечно. Под присмотром врача Виктора Ильича и с помощью меня и мамы отец взгромождался на инвалидную коляску. Мы её называли каракатицей. А то «инвалидная коляска» звучит как-то уж совсем тоскливо, по-стариковски. Спускались во двор. Любили тусоваться возле блока вспомогательных служб больницы. Там котельная, гараж, мастерские. Электрик нас привечал.

- Ну, твой короед - молодец, всё-таки. Помогает отцу, значит, уважает, - говорил он бате про меня.

- Уважает, - с гордостью соглашался отец.

- А мой балбес всё боксом занимается, школу забросил. Жена его в вечернюю сдала. Тоже Кирилл зовут.

- Мой тоже в вечерней. Звёзд, конечно, не хватает, но восьмой класс закончил. Тоже на бокс записался.

Оказалось, мой тёзка Кирилл из школы бокса - это его сын. Ну, нормально!

- Я Кирилла знаю! Это мой друг.

- Друг? - с недоверием посмотрел на меня электрик. - Ну-ну… А пацанам надо не звёзды хватать, а руками работать, ну и головой, - важно говорил электрик. - Вот, например, я в электричестве…

- Папа тоже головой работает, будь здоров, - не удержался я.

- Батя твой - да! Знаю, он и механик, и строитель. А вот ты…

- И он научится, - вступился за меня отец.

- А вот в газонокосилке вдвоем разберетесь? - как бы подначивал электрик. Ему завхоз сказал отремонтировать этот нехитрый агрегат, а он, хитрец, хочет, чтобы батя это сделал.

- Легко, - сказал отец.

Целый день мы провозились с газонокосилкой. Отец говорил, что мне делать, я выполнял его советы. Только кажется, что всё просто, а на самом деле... Батя пропустил процедуры, я - обед (меня, признаюсь, подкармливали на кухне - придумали типа «меню подростка». Мама договорилась, ну чтоб йододефицита не было).

- Всё-таки сделали газонокосилку? Ну, нормально, - одобрил работу электрик. - А теперь надо «обкатать машину». Давай, Кирилл!

Это оказалось сложно. Во-первых, газонокосилка, которую надо надевать на себя, как рюкзак, тяжелая. Во-вторых, она меня начала кидать из стороны в сторону, как мелкого. Ну конечно, у меня же дефицит веса. Но я хоть худой, но жилистый. Как батя.

Короче, я приноровился. Мне даже понравилось. Рулишь вроде как дельтопланом, ну или мотоциклом. А после тебя буквально ковер стелется. Тут, в Перми, такая сочная зелёная трава! Вот бы кроликов, например, развести. Я помню, на старом дворе у деда Кирилла и после его смерти стояли пустые клетки. Я туда ещё как-то залез, когда был мелким. Потом меня долго искали. Ну, так вот. Как я «рулил» газонокосилской, заметил завхоз. Подошёл:

- Это ты сын санитарки Ирины?

- Ну да, - настороженно ответил я.

- Хочешь заработать? - Он это сказал прямо с интонациями дядьки Мишки, зоотехника из Лесостепного.

- А кто не хочет!

- Можешь прямо сейчас приступать. Тебе, наверное, уже лет шестнадцать стукнуло, паспорт есть?

- Да, есть паспорт, - про возраст я промолчал.

- Мне тоже пришлось пацаном начать работать, - сказал зав­хоз. - А зачем я буду Среднюю Азию нанимать, если есть свои неоднозначные регионы, - обратился он к электрику и отцу.

- Правильно, начальник, - одобрил электрик. - Пусть пацан работает. Трудотерапия, понимаешь, от раздолбайства хорошо помогает.

Так я начал работать. У меня получалось, я не чувствовал себя заморышем, а скорее наоборот. Мне казалось, мои бицепсы прямо наливаются. Я так хотел, чтобы меня, сильного, видела медсестра Катя. Но её, к сожалению, не было. Я вспомнил свой трудовой «подвиг Геракла» - «авгиевы конюшни» у дядь Мишки, зоотехника.

/Мама уезжает - они с зоотехником решили жениться, я остаюсь с отцом

Новоиспеченный председатель сельхозкооператива «Лесостепновский» Михаил Иванович, как его теперь там… внезапно дал о себе знать.

Зазвонил мой телефон:

- Привет, Кирилл! Это дядь Миша, зоотехник.

- Здрасьте, - удивился я.

- Скажу коротко, Кирилл, без лишних церемоний. Мы с твоей матерью решили сойтись.

- Как сойтись? Пожениться, что ли?

- Сойтись, приглядеться друг к другу, а там, даст бог, поженимся.

- Как это? А как же я, как мой отец?

- Кирилл, ты уже взрослый парень. У отца твоего своя жизнь, он же женат. Жанна у него там, что ли?

- Причём тут Жанка? И вообще… Я не знал, что сказать. Вдруг почувствовал себя скукоженным заморышем, обманутым и преданным.

- Мать боится тебе сказать, что мы хотим сойтись, - продолжал дядька Мишка. - Но надо обрезать пуповину. Нельзя тебе всё время возле мамкиной юбки.

Про пуповину - это он зря. Скотовод же не знает, что меня она, пуповина, чуть не удушила ещё до рождения.

- Это не ваше дело, возле чьей я юбки! Это моя мать!

- Вот-вот… Мать у тебя, как собственность. Потому-то она тебе сама и боялась сказать. Ты подумай, сколько матери в одиночку горе мыкать?

- Она же инженер, у нее высшее образование! - у меня не оказалось более веского аргумента.

- Вот и хорошо. Найдётся ей работа в кооперативе. Сейчас-то она работает уборщицей…

- Санитаркой, - уточнил я. - Это временно. Пока папа в больнице. Она один ЭС в бухгалтерии осваивает.

- Бухгалтеры везде нужны. Не будь эгоистом, Кирилл. Ты скоро вырастешь, а мать одна.

- А вам-то что: одна она или нет?

- Кирилл, понимаешь, взрослые люди имеют право на личную жизнь. Она тебя уже вырастила…

- А теперь будет выращивать ваших баранов? Навоз за ними убирать?

- Знаешь, Кирилл, не надо так… Подсобное хозяйство, оно людям помогает выжить. А животные ухода требуют. Все же любят мясо, молоко? А как это достается? Через труд!

- Так вы возьмите себе домработницу или гастарбайтеров наймите. Вы же теперь великий начальник!

- Кирилл, не груби… Председателем меня народ выбрал, я не сам себя назначил. А с матерью твоей мы сами разберемся, кто и что по хозяйству будет делать.

- Как вы всё быстро замутили! Ну, это ещё неизвестно, что мама скажет!

- Я позвонил, потому что она не решилась бы на это никогда. И что ей там делать, в вашей Перми? Вы оба, ты и твой отец, будете её эксплуатировать до конца жизни.

- Это вы эксплуататор! То баранов своих эксплуатировали, теперь будете колхозников и мою маму!..

Я отключил зоотехника. Пошёл он… Не фига себе! Они за моей спиной пожениться решили! Это - как предательство. Я взбесился, хотелось плакать. Но пацану плакать - это позорно! Я напряг волю, которая уже не казалась мне бомжом, сдержался.

Появилась мама. Она была в светло-зеленом платье. Из своей юности. На фоне свежескошенной травы мама была просто красивой. Но это меня не сдержало, и я выпалил:

- Мам, как же ты так? Этот зоотехник…

- Он все-таки позвонил тебе… Ну, ладно, сын, слушай. Вот как раз и отец подходит.

Батя, высвободившись из коляски-каракатицы, самостоятельно поднялся на костыли и довольно уверенно направился к нам.

- Ну, вот все и собрались, - решительно сказала мама. - Так, мужики…

- Привет! Ты сегодня такая красивая! - сказал с улыбкой отец.

- Спасибо… Жаль, что ты этого мне не говорил в своё время…

- Надеюсь, ещё исправлюсь. Какие наши годы!

- Так, ребята, - сдерживая волнение, начала мать: - Я возвращаюсь в Лесостепной.

- Как? - только и смог сказать отец.

- Поездом… Мы же договорились, пока ты на ноги не встанешь, я буду здесь… Но ты уже на ногах, слава богу.

Отец как-то понуро повис на костылях - это называлось «встать на ноги». Мне было жалко батю и обидно за нас двоих.

- Мам, а я как же?

- Сынок, думаю, тебе надо побыть с отцом. Впереди каникулы. Квартиру я оплатила, денег немного оставлю, и буду высылать.

- Ну да, ты теперь будешь богатой председательшей! - Во мне говорила обида, а не разум.

- Сын, а ты жестокий, - тихо произнесла мать. - Я этого не заслужила.

- Мам, извини… Конечно, устраивай свою жизнь. Тебе и с деньгами будет легче. - Я не к месту вспомнил лужу безденежья в стиле фэнтези. Она с детства мне отравляла жизнь, и маме тоже.

- Кирилл, давай по-взрослому… Мать, конечно, имеет право, - сказал осипшим голосом отец, и тут же спросил у мамы: - Ирина, когда ты уезжаешь?

- Послезавтра… Костя, тебя завтра уже выписывают. Пока перебирайся к нам на квартиру. Владимир Сергеевич в курсе. Обещал помочь, если что… Да и за Кирилкой присмотри.

- Не надо за мной присматривать. Обойдусь сам, не маленький уже, - фыркнул я, весь обиженный на мать.

- Ну, конечно, ты взрослый, вот и хорошо, - говорила мама тихим виноватым голосом. - Билет я уже купила. Кир, остаешься за старшего, потому что ты здоровый и уже вот сам зарабатываешь. Завхоз мне сказал, что на работу тебя берёт.

- Так ты знаешь уже, что я работаю?

- Ну, а как ты хотел, чтоб мать не знала. Вот к самостоятельной жизни готов, можно сказать. Пора отпустить тебя, Кирилл Константинович, в самостоятельное плавание - обрезать пуповину…

Что они, сговорились с этим зоотехником? Пуповину обрезать, пуповину…

- Ты все-таки выходишь за муж за этого… председателя, - с тоской, но без укора произнес отец.

- Посмотрим… а ты, Константин, не спейся. Потому сына с тобой оставляю. Выздоровеешь, возвращайся к своей Жанне.

- Мы с папкой будем без неё жить, - резко сказал я.

- Если сын будет мешать, отправишь его в Лесостепной, - не глядя на меня, произнесла спокойно мама. - К первому сентября пусть обязательно вернется.

- Ты же сказала, что я здесь буду учиться. В военный институт готовиться.

- Видишь, Кирилл, обстоятельства меняются… А готовиться в институт везде можно, хоть в Перми, хоть в Лесостепном.

- Я, кажется, всем вам мешаю…- Мне пришлось подавить желание разрыдаться от обиды.

- Кирилка, если б ты знал, как мне больно, сынок… Но это лучше и для тебя, и для отца, - мама сама расплакалась.

- Ладно, не будем разводить сырость. Значит, так надо! - стараясь быть бодрым, сказал отец.

/Стоп-кран и…

продолжение маминой «дурацкой» песни

Вот и всё!.. Через день мы провожали маму с вокзала Пермь-2. Нас туда отвез на новенькой кредитной «гранте» Владимир Сергеевич. Мы с отцом пока остались пожить в его комнате, может, до сентября. А там у бати решится вопрос с его дачным домиком под Пермью - возле деревни Мошни.

Мама беспрестанно плакала, прижавшись ко мне. Потом, когда проводница попросила поспешить занять места, мать с отцом порывисто обнялись. Батины костыли предательски упали. Я их подобрал и не смотрел на родителей, потому что у меня текли позорные слезы. Меня подбодрил Владимир Сергеевич:

- Ничего, Кир, когда-то надо пуповину обрезать, - он как бы повторил слова матери и зоотехника.

Я снова вспомнил про роль пуповины в моей жизни и ощутил себя полным заморышем. Почему-то подумал о неродившемся брате. Конечно, если бы он родился, мы бы все вместе жили и мама с отцом бы не расходились. Может, не надо было тогда ездить мама не бухгалтерские курсы? В аварию б не попала, брата бы мне сохранила. Или судьба такая?

Владимир Сергеевич поднял в тамбур пару маминых сумок.

Мать последней из пассажиров вошла в вагон.

- Быстрее, девушка, быстрее. Сейчас отправляемся, - нервничала проводница.

Под «Прощание славянки» поезд тронулся. Мы с папкой сиротливо стояли посреди перрона.

- Ну, земляки, поехали домой, - сказал Владимир Сергеевич.

И тут только что тронувшийся поезд заскрежетал тормозами, содрогнулся всем длинным туловищем, остановился.

- Ого! Кто-то сорвал стоп-кран, - пояснил Владимир Сергеевич.

Дверь в одном из вагонов распахнулась, из неё буквально выпрыгнула… мама. За ней вывалились две сумки. Проводница размашисто жестикулировала и явно ругалась.

Я бросился к маме, отец, насколько позволяли костыли, - тоже. Даже Владимир Сергеевич побежал.

Мама беспомощно плюхнулась на сумки и зарыдала.

Нас перегнали полицейские. В одном из них я узнал вежливого сержанта из тех, кто встретил нас, когда мы приехали в Пермь.

Закончилось всё тем, что маму пригласили в привокзальное отделение транспортной полиции. Там объяс­нили:

- Стоп-кран в вагоне применяется только в связи с безотлагательной необходимостью. Вам понятно? Это предотвращение крушения, аварии, схода с рельсов подвижного состава, человеческих жертв.

- Вот я и предотвратила крушение… И человеческих жертв нет.

- Девушка, оставьте эту лирику для кого-то другого, - с укоризной сказал полицейский. - Статья одиннадцать точка семнадцать Кодекса РФ об административных правонарушениях. Самовольная, без надобности, остановка поезда влечет наложение административного штрафа.

- Согласна, - устало произнесла мама.

- Ну, земляки, вы даёте, - с восхищением, как мне показалось, сказал Владимир Сергеевич, потом добавил: - Вот теперь будет время вас всех свозить в Белогорский монастырь. Храм там уникальный!..

- И на Гайву, в военный институт, - добавил я, радостный. - Может, и в Соликамск к Денискиному дедушке съездим, ну, который ёлочки посадил у Троицкой церкви из Белогорского манастыря.

- Конечно! - решительно сказал отец. - Я чуть оклемаюсь, у меня в гараже старая «Ока», отремонтируем. Сами будем ездить.

А мама вдруг взяла и запела свою странную песню, из которой мне был знаком только первый куплет:

Ты, река ли моя, чиста реченька,

Серебром ключевым ты питаешься.

От истоков струишься отеческих,

Меж камней-валунов извиваешься.

Ты ручьями-притоками полнишься,

Вдаль уносишь свои воды быстрые,

Лес суровый к тебе низко клонится,

Крутизна берегов - вместо пристани.

На просторы степей вырываешься -

Полновластная, полноводная.

В нежных водах заря умывается,

Заливает поля плодородные…

- А дальше не помню, - призналась мама. - Но продолжение есть…

 

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.