Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 2(7)
Поэзия
 Владимир Потапов
Воспоминание
Стою у древнего собора.
И, как обычно, в эту пору
Снег падает на купола,
И, низко крыш надвинув шапки,
Грустят, поеживаясь зябко,
Избушки старого села.

Лишь я и снег. Душа нема.
От музыки и от восторга.
Пусть будет длиться долго-долго
Такая светлая зима.

Закружит ветер, шевеля
Солому старого овина.
Темнеет рано. Путь мой длинный
Через российские поля.

Приду в избу, где топят печь,
Где сговорился о ночлеге.
И буду вспоминать о снеге,
И слушать дедовскую речь.

Ночной поезд
Все мы, все - пассажиры, попутчики
Поездов, убегающих в тьму...
Утомленные рознью и путчами,
Вовлеченные в кутерьму
Пересадок... Вокзалов чертоги,
Где тяжелый и мертвенный свет...
Спят сограждане, вытянув ноги,
Покурив дорогих сигарет.

Спят вповалку, на лавках ободранных,
Что-то зло бормоча в забытьи.
Сверху смотрит Господь на них, попранных,
Обделенных в счастливом пути.

Век не знать бы ни цен, ни политики,
День получки б совсем позабыть.
Не читать криминала и критики,
В красоте, человечески жить.

Все мы, все - пассажиры, попутчики.
Как швыряет на стыках вагон!
Впереди мне дождаться бы лучшего,
Вместе с вами сойти на перрон.

Свенский монастырь
В небе коршуны взвились или ястребы...
Стол уставлен сплошь напитками да яствами.
А пичуга мне кричит: «В полет!»,
Надо мной кружит самолет,
Девки косят за рекой траву...
А зачем на свете я живу?
Или пить-пропасть, иль наесться всласть?
Или время потерять - на судьбу пенять?
Как один мой друг - пироги печет,
Как другой мой друг - славу ждет, почет,
А как третий друг - правда, он не в счет -
Сам себя всю жизнь на костер несет.
А еще один - правду сжал в горсти.
Значит, хочет он под себя грести.
Кто же сможет нас рассудить хоть раз?
Да и нужен ли нам судья такой?
Нам бы ввысь взлететь, свою песню спеть
И к земле родной вновь припасть щекой.
Надо мной опять черный коршун взмыл,
Самолет летит до ночных светил.
Летчик знает: жизни смысл - в высоте.
Но, окончив бой, он придет домой,
Припадет к земной красоте.

***
Хорошо японцам было
Хокусаю, Хиросигэ...
Как душа их воспарила
И впитала мудрость книги!

Мудрость бытия земного,
И восхода, и заката...
Мудрость месяца младого
И дороги вдаль куда-то.

Мудрость девы луноокой,
Мудрость дерева и Бога,
Мудрость и горы высокой,
И небесного чертога.

Хорошо японцам было,
Хокусаю, Хиросигэ...
Кисть такое сотворила,
Понимая краткость мига.
Красота угодна Богу.
Легкий контур арабеска...
Точка, черточка - дорога,
Как натянутая леска.

Я смотрю гравюры эти:
Вот волна во взлете линий,
Фудзияма снегом светит,
Сакура, как белый иней.

Пять штрихов - и дождь затренькал,
Сто штрихов - и целый ливень.
Иероглиф - деревенька,
Иероглиф - чье-то имя.

Ах, красавицы Сэндзеко!
Шелк волос и взгляд с опаской.
А всего-то: кисть, художник,
Тушь и водяные краски.
Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.