Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 2(67)
Николай Прокудин
 Горячий круиз

Окончание. Начало в №1, 2018 г.

/Карвар

Путь через океан до берегов Индии был коротким, всего четверо суток. Первые три вахты Львович травил бесконечные морские байки, а потом выдохся: на старости лет у него развилась бессонница, и он почти не мог спать ночью - смотрел бесконечные сериалы по видеомагнитофону. Еле-еле встав поутру и заступив на вахту, Львович быстро заполнял документы, отсылал телеграммы в контору, и, уютно устроившись на диванчике, позевывая, поручал мне наблюдать за морем.

- Костя, ты побачь за морем трошки, я спать хочу - сил нет, глаза слипаются. Если что, разбуди….

Наблюдать так наблюдать. Дело нетрудное, благо океан не автострада с плотным движением - часами, днями и даже неделями порой не попадается на горизонте ни встречных, ни попутных.

Итак, наше судно благополучно прошло пиратскую зону и охрана завершила несение службы. Далее «Tor Admiral» двое суток шел вдоль берега в двенадцатимильной зоне до самого порта Карвар. Некоторое время судно проболталось на рейде, ожидая, когда освободится причал, - порт маленький. Прибыл лоцманский катер, высадил лоцмана. Важный пожилой индус в белоснежном кителе и темной чалме аккуратно завел балкер, минуя гряду скал и россыпи рифов, в широкий залив.

Карварский порт оказался довольно захолустным: один пирс, к которому могли примоститься всего два небольших судна; старые и ветшающие, еще начала прошлого века технические сооружения, - спасибо британским колонизаторам и на том.

Появились два тупоносых буксира, затолкали «Tor Admiral» в узкую бухту и втиснули к стенке на мелководье - под килем лишь три метра. Где было поглубже, догружалось второе судно, под флагом Мальты.

По распоряжению капитана заперли оружие в кладовую «bondstory» вместе с другим «бондовым» товаром: сигаретами и спиртным, опечатали судовой печатью и печатью порта, затем местные власти оформили документы и взяли традиционную мзду сигаретами и прохладительными напитками.

1

О, сказочная Индия! Не думал, не гадал, что смогу когда-нибудь побывать в этой далекой экзотической стране. Слушая рассказы состоятельных знакомых, я, конечно, мечтал отдохнуть с семьей на курорте Гоа, но где взять такие деньги бедному военному пенсионеру? И вот я тут!

Капитан оформил шур-пассы на экипаж - документы на выход в город (ксерокс паспорта с судовой и портовой печатями плюс заверенная выписка из судовой роли), не забыл и про секьюрити. Молодец! За это Аркадию Львовичу наше отдельное спасибо.

Все, кто был свободен от вахты, рванули в город, и охрана отправилась следом. До Карвара было недалече, всего два километра - прогулялись пешком, сэкономили. Мимо бледнолицых пешеходов мчались грузовики, груженные каменными глыбами, переполненные старые автобусы с висящими на подножках пассажирами, призывно сигналили попутные «тук-туки», приглашая прокатиться, но мы упорно шли «на своих двоих», желая спокойно осмотреть местные красоты природы. На кабинах и лобовых стеклах мчащихся грузовиков красовались надписи: «Круппа», «Гуру Круппа».

- О, Марио! Да ты богат - владелец целой автоколонны! - усмехнулся Лосев.

Мы подошли к стоящему на обочине грузовику и сфотографировали Супер-Марио на фоне вывески «Круппа».

- Дома друзьям покажешь свое имущество - капиталист! - весело хохотнул я, указывая на грузовик.

То и дело на пути нам попадались низкорослые, тощие наглые коровы. Эти меланхоличные животные либо неторопливо брели вдоль обочин навстречу путникам, пожевывая траву и лопухи, даже не думая сделать шаг в сторону, либо лежали прямо на дороге, преграждая путь чужеземцам.

Особо поразило нас в три обхвата дерево со свисающими ветками, постепенно превращающимися в корни. Веселясь, по очереди покачались на «корнях».

Через час добрались до ближайшего пляжа: россияне разделись и бросились в море, австриец предпочел загорать на берегу, сославшись на грязную бухту. Какая грязь? Где он ее углядел? Вроде бы вода вполне чистая!

- Найн! Дрек! - покачал головой Марио, уселся на песок и закурил.

Мы проверили его версию дерьмеца, пару раз окунувшись. Море, действительно, чем-то подозрительно пованивало и было мутным. Ну, муть явно не от фекалий, а от серого прибрежного песка. Удивительное дело, но на всем пляже не было ни одного местного жителя. И это в замечательный солнечный денек.

- Вероятно, они не умеют плавать, - сделал предположение спортсмен Вольдемар. - Я где-то читал, что они в воду раз в год заходят, на омовение…

Окунулись мы раз, другой, проплыли метров пятьдесят и на берег. Марио к нам так и не присоединился. Оделись, сфотографировались на фоне пляжа и отправились на рынок менять деньги. По пути, под неодобрительные возгласы детворы, австрийский миротворец отпустил привязанного за клешню к палочке краба. Краб рванул в воду, а рыбацкие детишки выразили бурно возмущение. Ну, Европа! Гуманист! «Гринпис», блин! Так ведь нас и камнями могут побить.

Шли, фотографировались на фоне интересных видов и достопримечательностей: дома, растения, цветы, забавные люди. В ближайшем банке Марио под присмотром бородатого охранника с большим помповым ружьем поменял евро и доллары на рупии, и мы потопали дальше. Сфотографировались у памятников Рабиндранату Тагору, Джавахарлалу Неру, Махатме Ганди и у бюстов каким-то иным, неизвестным нам государственным деятелям. На одном из домов австриец увидел свастику и опешил, остановился как вкопанный.

- Шайзе! Наци - плохо! У нас за нацистские символы дают пять лет! Гитлер - шайзе!

- Я-я! Зер гут! Гитлер капут! - похлопал я одобрительно Марио по плечу.

- Я-я! Хитля капут! - радостно закивал австрияк, удивив меня познаниями истории. - Русские войска освободили Австрию и Вену от наци! Но почему в Индии нацисты? - не унимался отставной капрал.

- Это не символ гитлеровских нацистов - это рунический знак вечности или бесконечности, что-то типа того, - заверил я австрийского антифашиста. - И вообще, свастика эта повернута в обратную сторону. Присмотрись…

- Все равно нехорошо! Плохие ассоциации…

Я присмотрелся к вывескам внимательнее - самое забавное, что руническая «свастика» соседствовала с рекламной эмблемой российской телекоммуникационной компании МТС. Как-то странно и, по их мнению, символично? Компания МТС вечна и бесконечна?

Марио накупил ящик местного пива в бутылках объемом в пинту, и, попивая прямо из горлышек, мы побрели в порт. Трезвенник Вольдемар демонстративно пил колу.

Уже на судне выяснилось, что из кармана моих шортов выпал ключ от каюты. И как в нее теперь попасть? Чиф был вне себя от восторга - появился повод орать! Накинулся на секьюрити, мол, разбазариваете имущество, побежал жаловаться мастеру. Ладно, ругань старпома - плевать, но как теперь, в самом деле, попасть в каюту овнера?

- Ищите ключ! Оштрафую!

Капитан порылся в огромных связках запасных ключей, подобрал другой и велел не обращать внимания.

- Он ведь идиот скаженный, придурок!

Я с мнением мастера был полностью согласен. К слову сказать, помимо служебных разногласий, на судне кипели еще и политические страсти - осенью предстояли выборы в парламент страны.

Аркадий Львович был сторонником блока Тимошенко, или, как он ее по-свойски называл, пани Юльки, а дед и чиф - за Януковича.

- Не, ну ты побачь на них! Дэбилы! Разве нормальный человек може в здравом уме голосовать за этого зэка-рецидивиста? - недоумевал кэп. - Та оны ж усе мозги пропили! Шо з них узять…

Матросы в политику не лезли, своих симпатий особо не высказывали, явного предпочтения никому не отдавали, мол, все политиканы жулье. Но их личные симпатии были на стороне капитана, так как деда и чифа не любили за гнусность.

В каюту попали, но что делать с потерей? Перед мастером неудобно за утрату имущества, пришлось вновь топать на тот же пляж. Пришли к отливу - вода ушла далеко от того места, где сидели днем, берег оголился метров на двадцать. Но теперь мы были на берегу не одни: казалось, тут собралось все население города. Женщины и мужчины, молодые и старые, стояли по пояс в воде полностью одетыми, омывали руки, лица морской водой. А дети и молодые парни купались и играли в мяч, и в случае потери за ним с громким лаем и визгом носились по воде бродячие собаки. И городские коровы собрались тут же, словно на пастбище, и, стоя по брюхо в морской воде, устроили водопой. Возможно, им не хватало соли?

При самом активном участии австрийского камрада обшарили песок и траву, где загорали днем, - ключ бесследно пропал.

«Эх, вот досада! - с огорчением подумал я. - Теперь у зануды-чифа надолго появился повод для придирок и бурчания…»

Вернулись по дороге в центр Карвара и снова купили понравившегося холодного пива. Действительно, неплохое на вкус. Стиральный порошок в него явно не подмешивают, воду очищают, технологию изготовления выдерживают, хмель, ячмень - отборные. Но как выпили - сразу влага вышла потом. Эх, надо было дотерпеть до прохладной каюты.

Возвращались неспешно, глазея на прилавки и на толпы народа, и как только мы вышли на центральную площадь, во всем городе внезапно погас свет. Видимо, в Карваре случилась какая-то коммунальная авария. Люди в расстроенных чувствах громко возмущались, что-то кричали, «тук-туки» стали сигналить еще громче и яростнее, опасаясь сбить зазевавшихся пешеходов.

И в ту же минуту, едва свет погас, я вступил на этой самой главной городской площади в коровьи экскременты. Это надо же умудриться! Не везет так не везет. В центре города, на асфальте, вляпаться в огромную кучу - по самую щиколотку.

- Фу, блин! Твою мать! - завопил я брезгливо. - Бежим скорее к морю мыть ногу!

Австриец восторженно и заразительно хохотал, уверяя, что «шайзе» - к счастью! К деньгам!

Я пошарил по карманам - денег не прибавилось ни цента, ни рупии. Говно на ноге есть - денег нет! Главное дело, чтобы последнее в кромешной тьме местные карманники не утянули. Поспешили мыться, раз примета не сработала и денег не появилось.

Брели впотьмах, спотыкаясь о камни и бордюры, минут пятнадцать мрачными улицами и переулками. Идти было мерзко, нога чавкала налипшим коровьим навозом, и жутко воняла. Бррр!

И Вольдемар, и захмелевший от пива австриец дружно посмеивались над моей неудачей. Рядом не шли - чуть забегали вперед, громко ржали, морщились, зажимали носы и вопили: фу, «шайзе»!

Наконец добрались до воды. Минут пятнадцать я брезг­ливо пытался отмыть ногу и тапок. Получалось плохо, до чего же коровье говно оказалось липкое и несмываемое, как глина. Бр-р-р!..

Австриец продолжал насмешливо морщиться:

- Фу-фу! Костя, ты швайне!

- И как мне теперь с тобой каюту делить, командир? Наверное, кому-то придется перебираться на палубу, - острил Вольдемар.

- И я даже знаю кому! - парировал я с угрозой, устав от насмешек.

Но и далее по пути в порт эти два негодяя продолжали издеваться, весело смеясь и фуфукая.

/Бунт на корабле

Добравшись до каюты, сразу кинулся в душ. Изведя почти флакон моющего средства, измылив кусок мыла и потратив примерно полчаса, в конце концов мне удалось устранить дискредитирующий запах.

- Пойдем на корму, покидаем кости? - предложил я соседу по каюте.

- Ладно, все равно делать нечего, - согласился Лосев, отложив зачитанную до дыр Библию. - Действительно, лучше на свежем воздухе поиграем в шеш-беш, заодно и ногу проветришь перед сном… - Злорадствующий Вольдемар вновь скорчил брезгливую гримасу, зажал нос пальцами и фукнул.

- Мерзавец! Опять! - рассердился я на товарища и швырнул в него подвернувшейся под руку подушкой.

Отправились к излюбленному месту отдыха экипажа - на корме между надстройкой и поднятой аппарелью стоял длинный стол с лавками, к лееру третьей палубы было прикручено баскетбольное кольцо, так что образовалась своеобразная зона отдыха. Здесь в перерывах на утренний и дневной чай и после ужина экипаж рубился в карты, домино, нарды, шахматы, кидал мяч.

Решили пригласить для компании шустрого Супер-Марио, но того и след простыл - госпиталь был пуст. Не нашлось его ни в кают-компании, ни на камбузе, ни на мостике. Необъяснимо! Ушел с судна и потерялся?

Но нет, вахтенный матрос сказал, что австрияк на берег не сходил, штурман его тоже не видел. Обошли пароход по периметру, рискуя попасть под груз - каменные глыбы, опускаемые в трюмы мощными судовыми кранами. Но и на палубе камрада не нашли.

Я был несколько растерян. Ну да ладно, Марио ведь большой мальчик - найдется, если не утонул, свалившись за борт. По очереди проиграли боцману в кости. Но на душе все же было неспокойно - куда мог наш иностранный товарищ подеваться? Он ведь очень любопытен. Не свалился ли, глазея, в глубокий трюм?

Я вернулся в надстройку и на самой нижней палубе услышал подозрительно веселый гомон. Пьянка? Похоже на то…

Прислушался: из сдвоенной каюты мотористов доносились пьяный гогот и несвязная речь. Эх, не хотелось мне попасть в лапы подгулявших приднестровцев, гордо называющих себя россиянами, но делать нечего - была не была!

Постучался и вошел. За столом в первой комнате сидела тепленькая компания, вернее сказать, уже полулежала: оба моториста, толстый и тонкий, старик-электрик и молодой третий механик. В самый угол каюты, между койкой и покосившимся шкафчиком, раскрасневшимися собутыльниками был зажат бедняга Марио, которого морячки уже успели основательно накачать.

- О! Соотечественник! Заходи, россиянин! - завопил Серега-приднестровец. - Садись! Выпьем, мы же русские! В жопу хохлов!..

- Да какие вы русские… - усмехнулся чернявый парнишка-механик. - Молдаване…

- Нет - русские! У нас с Гришей русские паспорта, и мы вас, хохлов, будем скоро ставить на место! Верно?!

- Верно! - согласился толстяк моторист и пьяненько икнул.

- И за газ пусть платят твердой валютой, а не салом!

- Какое еще сало, - возмутился электрик. - Украина платит России долларами! Но скоро мы в Одессе начнем добывать свой и обойдемся без вашего газа - засунете его себе в…

- И засунем, если понадобится, туда, куда надо! - хлопнул по столу кулаком Гриша. - Дышать им будем! И есть будем и пить наш газ!

- Да вы в своем Приднестровье двадцать лет за газ России не платите! - перебил мотористов механик. - Какие вы россияне, одно название. Вот Константин настоящий русский, но не выеживается - сидит спокойно, как приличный человек, и не кобенится! Давай, я тебя поцалую! Костя, выпьем?

Я поморщился и отстранился - нет, спасибо! Без сантиментов и нежностей телячьих.

- Что пьем и по какому случаю? Что за праздник? Я вообще-то, пришел забрать Марио.

Австрияк вытаращил глаза в обрамлении белых ресниц и радостно закивал головой.

- Карашо! Пошли на воздух! Натюрлих!

- Сидеть, фриц! Э-э, нет. Немца мы тебе не отдадим, - начал куражиться крепыш Гриша. - Гляди, какой умный нашелся! Сам не пьет с земляками, так еще и немца забрать вздумал.

- Он австриец! - поправил я мазутчика.

Услышав название родины, Марио вновь закивал и улыбнулся обезоруживающей наивно-беззащитной улыбкой.

- Один хрен немец! - хлопнул охранника по плечу россиянин Серега. - Верно, камрад? Молодчага ты, хоть и фриц! А пьем мы, Костя, от тоски по нашей Родине! Хотим домой, в Россию! Заколебало нас все. Хохлы издеваются, гады! Сейчас выпьем и пойдем пиндючить деда!

- А за что?

- За все! Гнида он! Сволочь! Выпьем - и отпи…им!

- Ладно, хрен с вами… - пододвинул я табурет, устраиваясь поудобнее.

Быть свидетелем дебоша и разнимать дерущихся мне вовсе не хотелось. Требовалось возглавить национально-освободительное движение и направить его в другое, более мирное русло.

- Так что мы пьем?

- Все подряд! Напитки местного производства: ром, джин, виски, пиво. Пей, что душа пожелает!

- Тогда - виски, - выбрал я более привычный напиток и подставил стакан.

Получалось так, что отказаться и тихо уйти нельзя - Марио пропадет! Эти радушные и хлебосольные моряки до смерти накачают безотказного «импортного» хлопчика.

Гриша плеснул в стаканы виски, рявкнул «будем здоровы», выпил до дна и через считанные секунды рухнул лицом в тарелку с остатками закуси.

- Первый пошел! - хохотнул Серега.

- И второй тоже!

Механик закатил глаза, откинулся к переборке и уснул со стаканом в руке.

- Пора заканчивать. Я - спать… - прохрипел электрик и покинул каюту, придерживаясь за переборку.

- Слабаки! - рявкнул Серега. - А вот мы, россияне… Ладно, что я хотел сказать… забыл… Давай Гришу упакуем в койку?

Взяв моториста под руки, мы с трудом отволокли дюжего приднестровца весом более центнера.

- Остались одни россияне! Я ж говорю, мы народ крепкий, не то что хохлы! Верно? - не унимался Серега, обнимая за плечи Марио и подливая ему в стакан суррогатного виски.

Австриец пьяно поддакивал:

- Я-я! Рос-с-с-сияне! Гут!

- Давай по последней, и шабаш, - нехотя пошел я на уступки.

- По крайней! - поправил меня Серега и залил сто граммов в бездонную глотку, произнеся свой любимый тост: - Шоб стоял, и гроши не переводились! А потом пойдем выписывать звездюлей Деду.

Ну никак не желал он угомониться - душа требовала скандала.

Закусили остатками салата и жареной картошки. Марио почти ничего не ел, поэтому косел все быстрее, но по-прежнему улыбался широкой, искренней, почти детской улыбкой мне и моряку, лениво ковыряя в тарелке вилкой. И курение делало свое дело - смолил сигарету за сигаретой.

- Закусывай, хватит курить! - прикрикнул я как старший по званию на австрийца. Как-никак, он капрал - я майор, хотя и разных армий.

- Я-я! - ответил Марио заторможенно, зацепил чуток салата и продолжил мусолить сигарету.

За переборкой послышался подозрительный грохот. Насторожились - поспешили на помощь. Гриша лежал возле шконки на палубе, широко разбросав в стороны крепкие руки, и протяжно стонал.

Подхватили безвольное тело - уложили на место.

Моторист внезапно открыл глаза и сказал довольно отчетливо: «Штормит!». Потом вдруг с надрывом запел: «Раскинулось море широко…»

Допев первый куплет, успокоился. Вернулись к столу, но не успели выпить и по рюмке, как вновь послышался грохот. Снова подняли, уложили, но в этот раз моторист принялся сопротивляться.

Серега двинул напарнику кулаком по печени - затих. Справились! Накрыли одеялом, разули. Только мы за рюмки - бесчувственное тело опять упало.

- А ну его! Пусть валяется, - беспечно махнул рукой Серега. - С ним всегда так: выпьет - и падает, неваляшка. Пусть спит на палубе, а не то все ребра переломает…

После недолгого препирательства я согласился еще на одну рюмку, а потом силой вырвал Марио из цепких рук моториста и увел в госпиталь...

Утром Круппа к завтраку не появился - заболел. Я застал иностранного коллегу лежащим в одежде поверх одеяла, протяжно стонущим и ругающимся на четырех языках (немецком, английском, русском и фарси).

- Я тебя предупреждал, венский каброн, - обругал я беззлобно австрийца. - Это тебе не разведенный шнапс и не корн по двадцать восемь градусов. Это же джин и виски! Даже самопальные, а все равно сорокаградусные!

С трудом, но заставил Марио выйти на корму: подышать, покурить на воздухе, попить кофе, хлебнуть компота и чая - больше живительной жидкости.

Очутившись на палубе, Супер-Марио первым делом закурил, а потом зашагал вокруг стола как робот-автомат.

Предложил рассолу, безуспешно пытаясь объяснить ему, что такое и для чего он. Австриец долго соображал, а затем записал в блокнотик новое слово «рас-с-соль» и пояснение.

Из каюты капитана до нас донеслись обрывки громкого разговора - объяснялись на повышенных тонах. Опасаясь, что на нас тоже могли пожаловаться за вчерашнее, я прошмыгнул в свою каюту - отлежаться. Лосев, лениво посапывая, дремал в углу, на матрацах. Приоткрыл дверь, оттопырил ухо пальцем и прислушался - вроде разговор шел не о нас. Ругались дед и мастер. Вскоре стармех громко хлопнул дверью и удалился в машинное отделение. Путь свободен - можно разведать обстановку. Осторожно постучался и протиснулся в каюту капитана.

Львович сидел за письменным столом, обхватив большую бритую голову ладонями - грустил.

- Заколебали! Влип на старости лет. Нет бы дома на печи лежать да внуков растить - ввязался в авантюру. Решил машину обновить, деньжат по-легкому заработать. Эх, доплыть бы скорее до Китая! Сразу спишусь на берег.

- Что случилось?

- Читай! Знакомься - эпистолярный жанр из серии «нарочно не придумаешь». «Машина» бунтует против деда - на вахту не вышли, рапoрты написали на списание: оба моториста, электрик и третий механик.

Я пробежал глазами по нескольким мятым, в масляных пятнах листкам, разбирая каракули «мятежников».

В первом заявлении, от третьего механика, был хоть какой-то смысл и соблюдалась грамматика: «Старший механик нехороший человек - притесняет, нецензурно выражается, хамит! Требую увольнения по собственному же­ланию!».

Во втором рапорте смысла было поменьше, как и грамотности: «Надаел! Нихачу! Дамой! Дата, подпись…»

В третьей писульке, бунтаря моториста Сереги, смысл терялся совсем: «Устал под гнетом! Требую вернуть меня на историческую Родину - Россию, город Тирасполь! Долой их!».

- А этот дурень в ответ на их бумажки тоже «телегу» накатал, требует всех подчиненных уволить в Индии - списать на берег. Орали тут друг на друга целых полчаса, претензии обоюдные предъявляли, слюной брызгались. Народишко подобрался говенный - сброд, а не команда. Ну да на перегон для продажи судна только таких и набирают. Я-то списать могу всех хоть сейчас, а в море с кем идти? Какой нормальный начальник на оставшиеся две-три недели замену вместо них будет искать? Дед-гнус! Я ему объяснил, что работать будет в одиночку - никто замену списанным не пришлет. Но и мятежники эти - идиоты, последние мозги пропили… Кто им домой билеты оплатит? Полетят за свой счет. Высказал доводы - задумались. Ушли кумекать. Дотянуть бы до Китая, а там уже будет полегче.

Я равнодушно пожал плечами, мне было все равно, как они дойдут до Гонконга. Наша Шри-Ланка гораздо ближе, как-нибудь да доплывем.

- Я вам не нужен? Могу быть свободным?

- Да погоди ты, Костя! Сейчас увидишь окончание циркового представления - я им дал полчаса на размышление, время на исходе.

В каюту, тактично стучась, входили моряки: толстый и тонкий мотористы, смурной дед, старик-электрик, пацан-механик.

- Ну! Что надумали? - сурово вопрошал их мастер.

- Надумали… - вяло произнес от лица всего бунтарского коллектива моторист Серега. - Больше не будем! Готовы идти на Китай…

Мастер обрадовался, выкатился колобком из своего просторного кресла и начал процесс официального примирения:

- Вот и славненько! Замечательно! Что скажешь, стармех?

- Хрен с ними… Пусть послужат…

- Но только не надо про хрен!

- И верно, Алексан Михалыч! Давай поделикатнее!

- Пусть остаются и работают…

- Правильное решение! Пожали друг другу руки в знак мира!

Обе противоборствующие стороны, отвернувшись, брезг­ливо протянули руки.

- Скажите, что впредь больше не будете!

- Не будем… - простонали моряки недружно.

- А теперь обнялись и поцеловались!

- Что?!

- Я пошутил! Лобызаться не обязательно. Свободны!

Обе противоборствующие стороны, сталкиваясь в тесном проходе, ринулись прочь из каюты.

- Уф! Видишь, Костя, с кем приходится работать? Я же говорю - дэбилы! - выругался капитан. - Какое с ними надо иметь здоровье и терпение? А какие нервы! Виски будешь? - внезапно без всякого плавного перехода сменил тему Аркадий Львович.

- Виски… буду! Отчего же не испить, - согласился я с удовольствием. - Но только по одной рюмке на дорожку - мы собрались прогуляться в горы.

...До обеда команда секьюрити дружно брела по горному дорожному серпантину, поднимаясь все выше и любуясь открывающимися видами живописной природы. Мы с Оленем по очереди без устали фотографировали экзотических птиц, траву, тропические деревья, красивые цветы. Один раз я так увлекся, целясь объективом в приглянувшуюся пальму, что сделал два шага на проезжую часть и меня чуть не сбил переполненный аборигенами старенький автобус - едва-едва разминулся с мощным бампером. Непривычно ходить по местным дорогам: в Индии, как и во всех бывших английских колониях, правостороннее движение.

Стадо диких черных свиней с визгом и шумом сигануло вдоль по высохшему руслу ручья вниз по холму, заслышав наши шаги. Вольдемар все же успел запечатлеть фотоаппаратом их тощие зады. На обратном пути мы увидели очередной бытовой контраст: низенькая хибара из ящиков возле дороги, с крышей, покрытой брезентом и какими-то рогожами, а на крыше торчит спутниковая тарелка - как аборигенам жить без «Болливуда».

К нашему возвращению с прогулки бунт на судне окончательно утих: моряки протрезвели, написали повторные объяснительные более разумного содержания, повинились, помирились, вернее сказать, примирились мыслью о продолжении подчиняться этому ненавистному деду.

Благоразумный и предусмотрительный Аркадий Львович подшил листочки и спрятал дело в сейф. Мало ли, вдруг пригодятся…

Постепенно судно загрузилось до возможного предела огромными четырех-пятитонными глыбами и почти село днищем на грунт. Чиф сделал замеры, тщательно подсчитал параметры: больше брать нельзя - утонем. Шабаш!

Утром подошли два буксира, взяли пароход «на усы» и потянули к выходу из бухты. Прощай, Индия, прощай, Карвар!

Вскоре, выйдя на глубины, «Tor Admiral» самостоятельно набрал ход. Осторожничающий мастер тотчас велел, чтобы охрана вновь заступила на вахту. Старый перестраховщик! Но наше дело маленькое - надо так надо, тем более что нам за это платят (а австрийцу, несмотря на то, что я старший, - в два раза больше и в евро).

Я вскрыл кладовую, вооружился винтовкой и нехотя побрел на вахту.

На мостике было душно, по распоряжению стармеха электромеханик выключил кондиционер для проведения профилактических работ.

Львович открыл настежь двери на крылья справа и слева, но это слабо помогало. Обильно обливаясь потом, широко расставив короткие полные ноги и упершись руками в рабочий стол, капитан меланхолично, почти в полудреме, смотрел на раскинутую карту. Затем мастер задумчиво кинул взгляд вверх и вдруг встрепенулся:

- А где же паспорта?

- В смысле? - не понял я смысла этого внезапного всплеска беспокойства.

- Вот тут, прямо над рабочим столом, обычно находится шкатулка с паспортами! Я третьего дня их сдавал на оформление в порт - неужели агент забыл вернуть?

Меня словно током прошибло: максимум через три дня нам предстоит пересаживаться на другое судно, а получается, у нас нет никаких документов! И как нам быть? Ни на берег, ни домой - никуда!

- Так скорее разворачивайтесь!

- Зачем? - уже спокойным тоном, полным меланхолии, рассуждал сам с собою капитан. - Мы уже далеко ушли, гонять катер к нам на рейд - больших денег стоит. Если что, агент почтой пришлет в Сингапур…

- А как же мы? Нам в Галле сходить!

- Пришлют в Галле…

- Кто пришлет! Ваш агент? Он бесплатно займется поисками нашего агента? Оно ему надо? Да и не успеют они списаться между собой за три дня и организовать доставку! А нам предстоит или на берег сходить, или пересаживаться в океане и далее идти на Египет! Агенты будут разыскивать нас в Египте? Что за бред!

Я был вне себя от этого поразительно невозмутимого спокойствия капитана. Непостижимо! Так лохануться и быть столь хладнокровным!

- Ну и ладно, не переживай, какие проблемы? - Аркадий Львович надул пухлые губы и беспечно выдохнул воздух в свои пышные усы. - Если пересядете в море на другое судно, обещаю - я перешлю из Сингапура документы вам в Египет. Успокойся, не рви на себе рубаху, не нервничай! И потом… сдается мне, что их второй помощник к себе в каюту забрал…

- Давайте я схожу и узнаю…

- Он спит перед вахтой - зачем будить человека? После обеда узнаем. Потерпи часок-другой.

Капитан был по-прежнему спокоен, как удав. Эта насмешливая невозмутимость до крайности взбесила меня, и я готов был, несмотря на большую разницу в возрасте, ругаться и материться и даже дать по холеной морде. Уж лучше бы он и не рассуждал вслух о возможной пропаже, не разглагольствовал. Все мое хорошее расположение к нему враз улетучилось. Я насупился, ушел на крыло и не возвращался оттуда до конца вахты.

На обеде второй штурман успокоил меня:

- Костя, не переживай! Конечно, все документы на месте. Во время стоянки в порту я всегда кладу шкатулку в свой сейф. Наш старик совсем из ума выжил?

/Рудовоз «Father»

Без особых приключений «Tor Admiral» добрался до долгожданного берега Шри-Ланки. И как же нас вымотал этот скандальный и неуютный балкер! Питание - дрянь! Бытовые условия - отстой! Скорее прочь отсюда!

Но, увы, сказочной страны мы так и не увидели. На полном ходу перегрузили в прибывший катер береговой охраны оружие и вещи, а затем, придерживая приобретенные в Карваре ковбойские шляпы, спустились и сами. Дружно помахали на прощанье провожающим нас морякам и, не заходя в порт, устремились выполнять следующую задачу.

Плоскодонный пограничный бот крепко побросало на мелкой волне - несколько раз посетили мысли, что перевернемся и утонем. Однако через час мы все же подошли к какому-то неимоверных размеров гиганту (не то танкеру, не то газовозу), дрейфующему в балласте. Этот покрытый многолетней ржавчиной и побитый временем мастодонт мрачной железной скалой возвышался над нашим корабликом-скорлупкой. Нижняя часть борта, та, которая находится под водой, когда судно с грузом, густо поросла ракушками и водорослями. Невольно возникли неприятные ассоциации: легендарный «Титаник» поднялся из морской пучины. А этот гигант, случаем, не так же «удачлив»?

С борта до самой воды свисал шторм-трап, а примерно на середине группу секьюрити поджидал парадный, но до него надо было как-то доползти под тяжестью вещей.

Я прикинул сложность задачи: общая высота борта метров восемнадцать, и по всему выходило, что нам предстояло карабкаться, словно макакам, по раскачивающейся веревочной лестнице метров десять.

Настоящее испытание для неопытного моряка, да и для опытного, вероятно, тоже! Куда деваться - полезли. Винтовки за спину, патроны и самые ценные вещи - в рюкзаки. К счастью, не сорвались - взобрались.

На палубе встретили малорослые матросы-азиаты и один «бледнолицый». Этот двухметрового роста европеец оказался старпомом, который, ехидно улыбаясь, чинно представился:

- Степан Боженко! Привет, хлопцы! Здоровеньки булы! Будьте как дома, но не забывайте, шо в гостях... Никак москали?

- Мы из Питера.

- Я ж говорю - кацапы.

- Привет… А остальные хохлы чего так прищурились? - ухмыльнулся я в ответ.

- А, эти… Матросы - мьянманцы.

- Кто?

- На колониальный манер, как нас в школе учили, - бирманцы. Теперь их страна Мьянмой называется.

Экипаж судна оказался смешанным: русско-украинско-бирманским. И, как пояснил чиф, это судно было вовсе не танкером, а пожилым, почти тридцати лет от спуска на воду гигантским рудовозом - одним из сотни судов этой серии, водоизмещением двести тысяч тонн, длиною без десяти сантиметров триста метров и шириной сорок пять. Ходит судно на линии Китай - порт Южный (Украина), сейчас в балласте, возвращается из порта Циндао на родину, а через полтора месяца - обратно в Азию.

Обо всем этом и многом другом старпом скороговоркой поведал по пути к каюте. Я заметил, что этот двухметровый и слегка грузноватый богатырь Степан при быстрой ходьбе сильно припадал и прихрамывал на левую ногу.

- Ногу натер? - посочувствовал гуманист Лосев.

- Да нет, едва ее совсем не лишился - сломана дважды! - весело ответил Боженко. - Хромота сильно заметна? Несколько лет назад конец при швартовке оборвался, и на его пути оказались я и матрос. Реакция у меня, слава Богу, хорошая, того бедолагу-то успел оттолкнуть, а не то матросика переломило бы пополам. Сам упал в сторону, но ногу убрать не успел - слегка подставился, и вот результат - травма на всю жизнь… - Степан задрал брючину и показал изуродованную голень темно-коричневого цвета, слегка увеличенную и деформированную да вдобавок испещренную шрамами и рубцами. - Перенес несколько операций - хирург оказался настоящим волшебником! Не оттяпал - сохранил. Я его умолял постараться на совесть: одноногих в море не берут. Затем целый год пролежал на диване - все крюинги отказывались от моих услуг. И что с того, что слегка хромаю? Зато свое дело знаю! И вообще, здоровья хоть отбавляй. Но кто захочет взять колченогого старпома, чтобы в трюм с палочкой или костылем лазил? С большим трудом, по знакомству, удалось устроиться на суденышко «река - море», под флагом Мальты. Принял должность: работаю без замечаний, старательно вахты несу и, стиснув зубы, сползаю в трюма. Мастер-немец неделю присматривался, а потом и спрашивает: «Степан, что у вас с ногой? Почему хромаешь?». Ну, думаю, все - приплыли! Сейчас спишет… Рассказываю свою грустную историю. А немец головой кивает, сочувствует, задирает штанину и показывает свои шрамы - тоже ногу ломал. В итоге не списал, наоборот, написал замечательную аттестацию и в новый контракт на балкер с собой позвал. Мы с ним сдружились. А я страсть как люблю пошутить. Ворвусь в кают-компанию, вскину правую руку в приветствии и с диким воплем: «Хайль! Майн фюрер, русиш панцер у ворот Берлина…». Немец ухмылялся примерно неделю, слушал мои вопли, цокал языком, а однажды говорит: «Степа, а чего это твои танки у ворот все стоят? Пора брать на хрен этот Берлин…»

Услышав вопль «хайль» из уст Степана при вскинутой правой руке, демократ Марио насторожился, выпучил глаза на чифа и недоумевающе посмотрел на меня.

- Это шутка, Марио, - пояснил я смысл жеста и вопля. - Старпом кино рассказывает.

Боженко громко расхохотался:

- Мне повезло? Опять в море с немцем иду?

- Он австриец.

- Какая разница. Все равно немецкоговорящий.

- Как и мы для него: русский, украинец, киргиз - все одно русские.

- А он по-английски спикает?

- Йес! - ответил я утвердительно.

Степан несказанно обрадовался представившейся возможности попрактиковаться в английском и пояснил смысл тех давних шуток со своим капитаном-немцем на английском языке. Марио вежливо улыбнулся, но явно недоумевал - чему тут смеяться?

Мы в ответ переглянулись и пожали плечами - разные понятия о юморе и темпераменты у наших народов.

Вошли в лифт (лифт на судне!), поднялись в рубку.

- Мне с судном повезло! - произнес с заметной теплотой в голосе Боженко, поглаживая дверцу кабины. - Порой набегаешься по палубе, ноги еле волочишь: двести пятьдесят метров на бак и столько же обратно, да на мостик раз десять к мастеру поднимешься - это пять палуб! Лифт - спаситель моих больных ног.

Накоротке познакомились с капитаном, вернулись вниз. Разместились втроем в просторной четырехместной каюте. Наконец-то не в тесноте. Бросив сумки, сразу поспешили пообедать в офицерскую кают-компанию. Шикарнейшее помещение. По периметру огромного квадратного зала раскинулась целая оранжерея: в горшках и кадках десятка два огромных фикусов, пальм, драцен, диффенбахий, в центре - четыре круглых стола, каждый на восемь персон. На каждом сервированном столе прохладительные напитки, в изобилии специи и приправы, примерно по десятку.

На первый раз, для знакомства, блюда подавал лично повар Семен Остапенко. Кок выглядел настоящим былинным богатырем, без всяких прикрас: косая сажень в плечах, в дверном проеме приходится низко нагибаться, а ладонь - лапа гориллы: трехлитровую банку легко удерживал, словно стакан! В помощниках у него суетилась пара коротышек бирманцев-мессбоев: один накрывает столы для славян, второй готовит и подает для бирманцев. Стоило Семену ласково потрепать рукой по плечу одного из своих подчиненных, как у того подгибались ноги в коленях, а от легкого хлопка по спине он едва не валился на пол. На вид злодей, но на самом деле добряк, да и готовил Остапенко замечательно!

Этот рейс прошел без происшествий. Охраняемый рудовоз под названием, возможно, в честь чьего-то папы, «Father», миля за милей мощными винтами переминал, перемалывал океан. По моей заявке сварщик сварил макеты пулеметов на оба крыла, наварил из листового железа две бойницы возле трубы в сторону кормы, для стрельбы лежа, и две ростовых бойницы на концах крыльев.

Капитаном рудовоза был нервный и мечущийся субъект по фамилии Шилов (шило в одном месте). Первые два дня, наблюдая, как я озадачиваю сварщика, то и дело бубнил, мол, охрана отрывает людей от дела. Благо, старпом и стармех поддерживали организацию обороны - желали живыми и здоровыми вовремя прибыть домой.

На третий день Шилов не выдержал:

- Хватит играть в войну! Мне необходимо все судно покрасить до прихода в порт Южный - не успеваем. Я даже вам выдал бы по кисточке, если согласитесь…

Вот молодец! Оптимист, блин. Ну какие могут быть кисти? У каждого своя работа.

- Наша задача довести вас целыми и невредимыми в Суэц. Нам за малярные работы не платят.

- Тогда не отвлекайте сварщика устройством баррикад и штурманов от дел разговорами. У них много работы.

- Да кто им мешает? - обиделся. - Сами пристают…

А ведь и действительно - пристают. Боженко то и дело поднимался с палубы лифтом на мостик и делился рассказами о море, постоянно порывался читать стишки собственного сочинения и пересказывал фантастические рассказы. Я в стихах не силен, а фантастические рассказы у него вполне сносные, но помочь их издать я, увы, не мог. Когда он прочитал все свои рассказы, принялся за анекдоты и байки из морской жизни.

Весельчак!

А третий помощник, наоборот, зануда, словно комар, каждую вахту ноет о неудавшейся жизни в свои сорок лет, плачется о постоянных разлуках с любимой женой. Хотя, чего жаловаться? Выбился из матросов в штурмана, хорошо зарабатывает.

- Да разве это деньги? Эти деньги и на берегу можно получать. Надо лишь хорошо устроиться.

- Так устройся! А есть куда?

- Наверняка есть. Нужно только найти. Я вообще море не люблю!

- А зачем пошел в матросы?

- По глупости. Друг поманил морской романтикой - у него папаша был капитаном. Вместе в «бурсу» поступили, но он ее бросил, а я, чтобы в армию не загреметь, доучился и двадцатый год работаю на судах. И теперь он на берегу дома, с женой и детьми, а я по морям и океанам шастаю. Хорошо хоть позже я заочно окончил среднее училище, ушел из матросни. Хватит! Сколько я за пятнадцать лет выкрасил палуб - наверное, добрую тысячу квадратных километров. И вообще - домой хочу, к жене и дочери. Не люблю море…

А второй помощник оказался компанейским и веселым парнем, несмотря на нелегкую жизнь. Родом из Тамбова.

- Серега, а как ты оказался в Одессе? Тамбовские обычно либо вояки, либо бандиты, - ухмыльнулся я, узнав о корнях штурмана.

- Да, наши такие! И Питер и Москву держат! А с моей жизнью и карьерой вышло все просто - жена одесситка была. После службы в армии поехал на море отдыхать, познакомились, она поманила к себе, окончил училище и прижился в Одессе.

- Была? Разошлись? Бросила?

- Тут другая история. Я ее очень любил! Оксанка была хорошей женщиной, но мы толком и не пожили - умерла вскоре после родов. Десять лет как сам воспитываю дочь. С деньгами постоянные проблемы, сейчас еще в Академии морского флота учусь - надо высшее образование получить, пора старпомом становиться.

Да, разные по характеру штурманы и разные судьбы…

/Ветеран гражданской войны в Сьерра-Леоне

Мордатый двухметроворостый лупоглазый Боженко был самым интересным рассказчиком и неутомимым говоруном на судне: байки, истории, анекдоты - на все случаи жизни. Не переговорить! На лицо чубатый Степан - вылитый кузнец Вакула из кинофильма по гоголевской повести «Вечера на хуторе близ Диканьки».

- Эх, Костя! Какая же жизнь моряка непредсказуемая. Чего только не случается. Однажды я вляпался в ужаснейшую переделку в Африке. Хочешь, расскажу?

Кивнул - отчего бы не послушать? Авось история пригодится для новой повести.

- Вообще, если контракт на Африку - никогда не знаешь, чем может окончиться вполне спокойный поначалу рейс. В тот год международные гуманитарные организации на денежки ООН зафрахтовали несколько судов для доставки продовольствия - риса и муки в голодающую африканскую страну под названием Сьерра-Леоне. Слышал про такую? Ну вот! Загрузили под завязку балкер-десятитысячник рисом в Португалии и в путь. Пока не спеша чапали через океан, в стране произошла череда государственных переворотов: один, потом другой, а затем началась гражданская война и наступило полное безвластие. Африка - это ведь континент сплошных проблем.

В Африке бывал? Не в той, типа курортов Египта или Туниса, а настоящей, трущобной?.. Не был? То-то же! Сьерра-Леоне - это как раз такая страна: дома - убогие лачуги, всюду мусор, летают мириады мух, москитов и комаров. Грязь, вонь, антисанитария, бесконечные эпидемии: дизентерия, гепатит, малярия, желтая лихорадка, СПИД. Нищее население по помойкам бродит - еду ищут. И вся страна ждет гуманитарную помощь. Мы и привезли гуманитарку на свою голову. Входим в территориальные воды, узнаем про перевороты и путчи, пытаемся уйти, но нас догоняют два сторожевых катера - обстреливают, разворачивают. Высаживают с катеров на борт вооруженную шайку, принуждают войти в порт Фритаун, пришвартоваться и встать на якорь. В порту объявляется какой-то «комиссар» в камуфляже - на бритой черной голове берет со звездой, с пулеметом, увешанный лентами и гранатами. «Комиссар» изымает документацию и паспорта, грабит судовой сейф, вместе со своими подручными ворует с камбуза провизию. Чтобы мы судно не увели, выставляет вооруженные посты: в рубке возле средств связи и возле трапа. Реквизировав целую машину продуктов, революционеры уезжают.

Подонки! В стране голод, у нас трюмы под завязку забиты спасительным рисом, а эти попутно воруют курятину, сахар, соль и макароны.

Неделю сидим на судне, мучаемся от жары и жажды, ждем, что будет дальше. В городе стрельба, кто-то кого-то постоянно с переменным успехом истребляет, и время от времени в порт врываются босоногие вооруженные шайки подростков - пытаются захватить и пограбить. В ходе второго штурма бритоголового «комиссара» убивают, порт захватывают эти грязные босоногие оборванцы, уничтожают весь обслуживающий персонал и рабочих, палят в воздух и по зданиям, все ломают и жгут - торжествуют победу. Врываются на судно, тыкают в нас автоматными стволами и мачете, пинками и затрещинами сгоняют на берег и спускают экипажи в зиндан - в тюрьму. Как говорится, из огня да в полымя.

Тюрьма - это просторная и глубокая яма в центре площади в районе пакгауза. Сидим два дня буквально в собственном дерьме: голодаем, изнываем от жары и жажды, медленно умираем. И тут нам несказанно повезло - в стране новый переворот. Вернувшаяся с подкреплением шайка «революционеров» наших мучителей-подростков перестреляла, снова в порту появились комиссары в беретах со звездами. Нас милостиво извлекли из ямы, разрешили умыться, накормили и посадили в наземную тюрьму - в заброшенный пакгауз. Пока экипаж конвоировали, я рассматривал недавнее поле боя: всюду валяются мертвые чернокожие мальчишки, простреленные пулями или изрубленные мачете, - насчитал примерно сотню трупов. Некоторые были еще живы и стонали, протягивая руки, моля о помощи. То один, то другой из наших революционных вертухаев делал шаг в сторону и без лишних слов добивал раненых короткими очередями.

Утром «комсомольско-молодежная» шайка садистов-оборванцев попыталась отбить порт, но атака захлебнулась - кончились патроны. Бои в городе прекратились, а мертвые мальчишки долгое время валялись повсюду - трупы убирать некому, все революционеры либо командиры, либо «комиссары».

Так вот мы и выживали, ожидая смерти каждый день. А потом появились наемники: южноафриканцы, нигерийцы, европейцы.

Среди европейцев оказалось много бывших военнослужащих Советской Армии: вертолетчики, летчики, зенитчики, артиллеристы. Специалистов ПВО местные вояки завербовали из Казахстана, вертолетчиков - из Белоруссии, самолетами управляли наши земляки - хохлы! Наемники из ЮАР взяли порт и авиабазу под контроль, и война пошла еще безжалостней по отношению к местным жителям. Экипажи освободили из тюрьмы, но оставили под домашним арестом, на судне. Мы, моряки, получили относительную свободу передвижения, но в город предпочитали без крайней необходимости не выходить: ограбят, покалечат, похитят или даже убьют.

Решили добыть оружие, чтоб защищаться - хватит быть беззащитным и притесняемым каждым чернокожим сопляком. Прошерстили всю территорию, насобирали винтовок и автоматов, но не отыскали ни одного патрона - несчастные пацанята отстреливались до последнего, прежде чем погибнуть.

Мы с мастером зачастили на авиабазу - попить водочки с летчиками-земляками. Забавнейшие истории происходили на этой войне! Взлетает штурмовик бомбить джунгли и по связи предупреждает землю: лечу бомбить! В джунглях замаскированы зенитные установки, которыми казахи и киргизы управляют, и соблюдается негласный уговор: по своим не стрелять - иначе хуже будет! Штурмовик крошит «зеленку», но все по пустым площадям или только по черным отморозкам, ПВО не трогают, а зенитчики делают пуск с запозданием, чтоб не зацепить ненароком своих. Летит вертушка повстанцев - тоже предупреждает и не трогает авиабазу и порт, опять стреляет только по черным воякам… Уж не знаю, сколько и кто заплатил наемникам, но договорились, и как-то ночью мы снялись с якоря и тихонечко учапали в море. Повезло!

Катера африканцев нас прошляпили, догонять не стали. Рейс в целом проходил спокойно: пиратские и рыбацкие лодки мелькали где-то вдали, и никто не рисковал даже попытаться взять на абордаж нашего гиганта - кусок-то лакомый, да слишком высокий борт в балласте...

...С суетящимся мастером контакт так и не удалось наладить, тому было не до общения - покраска всей палубы, трюмов, надстройки шла полным ходом, что ни день - аврал!

Мощный «Father» разрезал морской простор со средним ходом одиннадцать узлов, не спеша, но поторапливаясь, и даже довольно крепкий шторм не мог поколебать и раскачать эту махину. Хоть и в балласте, а остойчивость замечательная!

Вошли в Красное море - пора было решать, как нам быть дальше. Следовало получить указания начальства: пересаживаться с борта на другой борт или топить стволы, а самим возвращаться на землю. За сход с судна и возвращение домой отвечала австрийская сторона, но венский офис как-то подозрительно помалкивал.

Марио засуетился, принялся названивать своему боссу в Вену, однако трубка Хайнца не отвечала, как по-прежнему не отвечал и телефон офиса. Тогда австриец перелистал записную книжку и нашел мобильный телефон секретарши Хайнца.

- Грета, мы в Суэце! Где герр Хайнц?

Встревоженная девушка ответила, что это не телефонный разговор, но затем, слегка помявшись, пояснила причину молчания начальства и молчание офиса:

- Доктор Хайнц утром арестован! В Каире. Прямо у трапа самолета в аэропорту. Я отсиживаюсь дома. В офис приходили офицеры Интерпола…

- Как так арестован? За что?

- Задержали как террориста и международного торговца оружием.

Девица несколько раз в целях конспирации отключалась и перезванивала с других номеров, и в результате разговоров Марио выяснил, что босс-австрияк договорился с какими-то египетскими полицейскими, гостившими в Вене, о ввозе в страну фараонов десяти винтовок Мосина и тысячи патронов. Естественно, договор был негласным, неофициальным - скорее всего, произошла обычная арабская подстава. В стране продолжались отголоски революции - «арабская весна», бунтующие улицы выступали против президента Мубарака, и нужен был международный скандал о вмешательстве во внутренние дела сил извне. Хайнца и его багаж в аэропорту встречали не те знакомые арабы, а тайная полиция и военная разведка. Заковали руки в наручники, показали по всем телевизионным каналам - террорист.

Марио выслушал новости и пояснил мне проблему, как смог, на русско-англо-немецком.

- Грета сказала, что телеканал «Аль-Джазира» каждый час транслирует в новостях арест Хайнца. Подлые провокаторы! Египтяне заявляют, что у них в стране действует целая шайка и вот-вот схватят соучастников арестованного: мол, со дня на день прибудет вторая группа международных террористов, состоящая как минимум из еще одного австрийца и двух бывших военных из Восточной Европы.

- Так это же о нас! - воскликнул Лосев, тараща глаза.

- Да ну! И как ты догадался? - съязвил я. - Поздравляю!

- Надо что-то предпринимать! Пересесть на другое судно до Галле… - засуетился Олень. - Нас ведь могут арестовать ни за что!

- Может, всех и не арестуют, - поделился я мыслями вслух. - У меня есть командировочные документы, что я тут материал для книги собираю. А вот Марио у них точно на крючке…

- Меня в порту сразу возьмут, - упавшим голосом сказал австриец. - У Хайнца при себе был компьютер, а в нем вся документация нашей фирмы и мое полное досье: подвод­ный пловец, парашютист, подрывник, телохранитель… Я несколько лет охранял младшего сына, дочь Каддафи и какую-то из его жен в поездке по Европе. Охранял и нескольких русских олигархов типа Слуцкерцка. Без меня Хайнцу большого срока не навесить, а со мной - исполнитель, группа - и под смертную казнь можно подвести!

Да, дела… До Суэца было уже рукой подать, и, как рудовоз встанет на якорь, того и гляди, заявятся на борт незваные гости с наручниками и ордерами на арест.

Я рванул на мостик, звонить российскому начальству, но, как назло, оба телефона «Полковника Алекса» были недоступны. Проклятье! Однако со второй попытки удалось дозвониться до Москвы, до Сержа.

- Привет!

- Привет, Константин.

- Стоп, давай без имен. У нас проблемы, а Алекс недоступен!

- Алекс в Риме, по делам.

- Знаете новости про Хайнца?

- Какие? Он купил вам билеты? Все в порядке?

- Нет, не в порядке! Хайнц арестован, он в Каире в тюрьме.

- Как в тюрьме?..

Быстро пересказав суть дела, я выжидающе замолчал. Серж тоже напряженно сопел - переваривал инфор­мацию.

Я повторился: мол, мы крепко влипли и, похоже, зависли - есть угроза ареста. Москвич после долгой паузы ожил - пообещал помочь и отключился.

- Похоже, нас посадят! - запаниковал Вольдемар.

Я почесал «репу» и принял решение:

- Надо заметать следы, избавиться от улик! Ждем полчаса, и, как только кинут якорь, если не появится наш агент, - амуницию, камуфляж, ящики, винтовки и патроны за борт!

Собрали все, что могло нас выдать как секьюрити, и снесли на левое крыло - выбрасывать надо аккуратно и незаметно, и вообще в Суэцком заливе выброс чего-либо грозил штрафом в несколько тысяч долларов. Но что там штраф, когда тюрьмой пахнет!

Я вновь попытался связаться с Москвой, но телефон Сержа был постоянно занят. Зато вдруг включилась трубка Яркина.

- В чем дело? Что за паника на борту?

- Почему до тебя не дозвониться?!

- Потому! Батарейка в одной трубе села, а на второй деньги кончились…

- В самый неподходящий момент!

- Ну и? Что за пожар?

- Хайнц арестован…

- Как арестован?.. - охнул босс и громко выругался. - Я же позавчера с ним в Риме водку пил!

- Позавчера пил, а сегодня он уже в зиндане! Теперь ра­зыскивают всех его собутыльников…

- Демагог! Без паники! Сейчас я вас вытащу!

- Что нам делать? Стволы топить?

- Ни в коем случае! Рассадим вас по разным пароходам, пусть даже за копейки или в убыток себе. Ждать полчаса!

Разговор прервался, и ближайшие полчаса прошли в страшном напряжении. Потом по очереди зазвонили трубки: и моя, и Марио. Из Москвы и Рима оба наших босса давали экстренные указания.

- Слушай меня внимательно! - тараторил Яркин.

- Слухаю. Говори быстрее, пока у меня деньги не кончились…

- Не перебивай! Сейчас к вам идет катер с Халидом - ты его знаешь. Он вас снимет. Если первым прибудет другой катер, стволы моментально в воду! Марио садится на танкер к итальянцам, а вы - на балкер к немцам. Название танкера «Elephant B», а ваше судно - «Gloria С». Все запомнил?

- Запомнил!

- Точно?

- Точно. Стволы делим поровну?

- Возьми один! Вообще-то это улики, не нужные нашей фирме, но одна винтовка вам нужна для комплекта, у немцев на двоих - три ствола. Всего вас на переход будет четверо. Сбей со своей винтовки номер, остальные австрияк пусть забирает себе. Как пересядешь - сразу отзвонись!..

Вечерело, сумерки быстро сгущались. Гигантский рудовоз малым ходом все еще медленно полз по заливу к назначенной якорной стоянке. На радаре заметили точки - к судну устремилось несколько катеров: один был в миле, два других - в трех милях. Ближайшей точкой на радаре с погашенными огнями оказался долгожданный - с Халидом на борту. С катера прокричал знакомый голос нашего араба:

- Костя! Костя! Квикли! Гоу! Зиз мистер Халид, френд мистер Алекс!

- Йес, май френд! Салам алейкум, мистер Халид!

Уф-ф, повезло! Могло быть хуже. Но это еще не конец проблем. Главное дело, чтобы араб не продал и на катере невольных «беглецов» и «террористов» не поджидала засада.

Вначале мы быстро подали обвязанные веревками личные вещи, затем спустились сами - проверили катер, и лишь потом подали команду на спуск винтовки. Вроде бы все в порядке. Теперь ходу и быстрее!

Шкипер выжал из мотора максимум - катер скрылся во тьме, быстро уходя прочь от «Father». Похоже, что пронесла нелегкая!..

Вошел в мобильный Интернет посмотреть новости.

«31 октября 2011 в 11.52 Гринвича сомалийские пираты захватили греческий танкер «Liquid Velvet» в точке 1200N 04533E,

Международный Транзитный Коридор в Аденском заливе. Судно следовало из Суэца в Мормугао, Гоа, Индия, на борту экипаж - 21 филиппинец и 1 грек, невооруженный специалист по охране.

В полном соответствии с требованиями инструкций ВМР4 танкер следовал Коридором без вооруженной охраны, а после того как пираты сумели подняться на борт, экипаж, следуя дальнейшим инструкциям, перешел в цитадель. Цитадель не помогла, пираты добрались до экипажа, а военные на помощь не успели, если вообще направлялись. В это же время три судна были атакованы в опасных водах, но все три легко ушли от пиратов, так как на борту была вооруженная охрана…»

…А на хрена брать невооруженную охрану? Для увеличения числа пленных и суммы выкупа?

/Бой с пиратами

Нашей многочисленной группе под охрану достался небольшой двухтрюмный балкер, шедший под флагом Либерии, водоизмещением десять тысяч тонн, с двумя кранами, сто тридцать метров в длину и пятнадцать в ширину. Внешне он выглядел вполне прилично: свежевыкрашенные голубые борта, кирпичного цвета палуба, белоснежная надстройка.

Капитан посетовал на тесноту и выделил две каюты с двухъярусными койками, в тесноте, да не в обиде! Но в этом размещении было одно досадное неудобство, которое бесило и раздражало: мой сосед с утра до вечера читал Библию вслух, монотонно бубня, благодаря всемогущего Бога за чудесное избавление от задержания и ареста.

- …А также спасибо товарищу Алексею. Хороший человек Яркин! Не бросил нас в беде, - не забывал Лосев и о начальстве.

- Ты явно Алексу место в раю уже намолил! Может, и для меня местечко зарезервируешь? Поспособствуешь?

- Богохульник, циник! Эх, гореть тебе…

Я усмехался наивности коллеги: попадись мы в лапы арабам, они через Интерпол могли предъявить обвинения и самому Яркину - объявить в розыск, а затем арестовать в первом же порту, а также наложить арест на счета, закрыть фирму. Так что, вероятнее всего, мистер Алекс в первую очередь переживал не столько за нас, сколько за себя. Но, в принципе, надо признать: наши боссы молодцы - не растерялись, быстро эвакуировали, спасли подчиненных от зиндана.

Шел пятый день перехода тихохода «Gloria C» к берегам Индии. За время перехода поближе познакомились с немецкими коллегами и даже немного сдружились. Бойцов звали Юрген и Клаус. Контракт был немецкой фирмы, и третьего - украинского - секьюрити они должны были получить с дрейфующего в море старого списанного тральщика «Fred» в районе Эритреи. Но теперь задача круто поменялась: сели мы, и забрать с «базы» предстояло лишь три винтовки «Braining», а хохлу не повезло - подождет следующего экипажа.

Немецкие парни оказались вполне нормальными, общительными, не заносчивыми, с чувством юмора. Старший группы - рыжий и обильно конопатый Юрген - тридцатилетний отставной капрал мотопехоты. Младший - белобрысый весельчак Клаус, в прошлом - рядовой парашютно-десантной бригады. Оба в период военной службы побывали во многих переделках: капрал воевал в Ираке и в Афгане, в районе Баграма, а рядовой полгода служил в Джелалабаде. Почти «однополчане»! Баграмская зеленка - хорошо знакомые мне места. Как говорится, до боли знакомые. В буквальном смысле! Да и в этих «краях» саксонцы были не новичками - второй год бороздили океаны и моря на судах под флагами разных стран.

Юрген Фокс по бумагам был тим-лидером, и с этим пришлось смириться, как я уже отметил выше - контракт немецкий, да и не до жиру, быть бы живу, удачно, что немецкая фирма выручила, взяла в рейс. В гражданской жизни часто случается, что бывшие майоры находятся в подчинении у капралов - наша служба в армии в далеком прошлом. Да ведь и в армиях мы служили разных.

Впрочем, все секьюрити несли службу и жили в равных условиях, тот же начальник Юрген свой конопатый нос не задирал. Капрал в первый день провел рекогносцировку, наметил огневые позиции на случай нападения: немецкие камрады - на крыльях под прикрытием бортов, россияне обороняются палубой ниже, возле трубы, с сектором стрельбы в сторону кормы. Пусть себе занимают крылья, я не против. Крылья на мостике балкера были небольшими, не развернешься - три на три метра, и маневра для обороны на них мало. Я предложил оборудовать бойницы из металла, но немцы посчитали это лишним - достаточно обвязать крылья концами и приставить к «баррикадам» деревянные трапы.

Конечно же, дело хозяйское, не хотите как хотите! Но я все же бывший майор - настоял на своем и обратился к мастеру за помощью. Немецкий экс-капрал не стал возражать против русских причуд. Желаете немного поработать на свежем воздухе - работайте на здоровье.

Сварщик с нашей помощью за день обварил металлическими листами леера на углах по бокам от трубы, по два метра в каждую сторону и на полметра в высоту, с узкими щелями для ведения огня. Вышло два замечательных пуленепробиваемых дота. А вот макеты пулеметов бойцы «бундесвера» не одобрили, лишь весело посмеялись, да и мастер заявил, что необходимых для этого материалов у него нет. На нет и суда нет…

Поздним вечером «Gloria C» подошла к указанной точке за пределами территориальных вод Эритреи, и мы забрали снаряжение: три винтовки «Braining» и боеприпасы. Обделенного работой хохла так и не увидели, поэтому объясняться с ним не пришлось. И хорошо! Боекомплект достался нам вполне нормальным: по сто двадцать патронов на ствол, плюс у нас сотня патронов к нашей винтовке Мосина.

Через день после получения комплекта судно благополучно миновало пролив и вошло в Аденский залив. Чуть опоздали и не попали в караван - направились к берегам далекой Индии в одиночку.

Греческий капитан повел себя довольно беспечно и странно: АИС даже в самом опасном месте не выключил, судовые огни не погасил - не положено по правилам судовождения! И курс проложил гораздо южнее зоны безопасности, чуть в стороне от установленного охраняемого коридора. На вопросы охраны толком не отвечал, видимо, считал себя умнее всех.

При прохождении самого опасного участка, до появления на траверзе острова Сокотра, осторожничающий Юрген установил попарное дежурство, а уже за островом, через пару дней, наметил возобновить службу по одиночке.

Злополучный остров Сокотру, где в недалеком прошлом размещалась советская военная база, а ныне частенько отдыхают пираты, миновали на рассвете. Вскоре закончился и обозначенный на карте коридор безопасности - военные корабли сопровождения караванов остались далеко позади. И тут на горизонте появились скоростные лодки.

Юрген по тревоге вызвал всю боевую группу: велел надеть бронежилеты, приготовиться к отражению атаки. Увы, на всех защиты не хватало - в наличии всего три комплекта, ведь один россиянин был сверх штата. Я уступил каску и бронежилет Лосеву:

- Вольдемар, облачайся в «броню»! Я и в Афгане «броник» в рейды никогда не брал, а тебе как бывшему бойцу не привыкать носить на себе тяжести. Мне налегке удобнее - без этой ноши я гораздо маневреннее. И раз ты у нас старый охотник, снайпер, тебе и винтовка Мосина в руки…

Олень спорить не стал - быстро и с явным удовольствием экипировался, поудобнее примостился на палубе в левом углу за трубой, взял винтовку наизготовку, прицелился.

Капитан объявил аврал - послал сигнал тревоги в центр по борьбе с пиратством и дал предупредительный громкий, протяжный гудок. Матросы-малайцы, штурмана-болгары и механики-турки гурьбой ринулись в цитадель и задраились изнутри. Было заметно, что капитан боролся с желанием бежать следом, но, однако, справился с нахлынувшей паникой, встал к штурвалу - взял управление судном на себя. Такова доля судоводителя, и теперь ему оставалось только полагаться на Божье провидение и свою счастливую судьбу. А группа охраны приготовилась к бою…

Наблюдая в бинокль, Юрген подсчитал силы противника и громко объявил результаты:

- Пять лодок, по шесть бойцов в каждой. Многовато, но не критично, ведь у нас преимущество: оборудованная защита и высота бортов.

Мы затаились на позициях - выжидали. Вскоре передовая лодка сблизилась до трехсот метров, раздались короткие предупредительные автоматные очереди по балкеру. Именно так пираты обычно подают экипажу команду остановиться. Пули неприятно зацокали по выхлопной трубе, впрочем, не причинив существенного ущерба судну. Но капитан окончательно запаниковал, забыв выключить громкую связь, принялся причитать и молиться. Вероятно, он был бы рад сбежать в цитадель, но кто-то же должен управлять судном!

За первым залпом последовал второй, но и эти выстрелы не причинили никакого урона обороняющимся. Но вот судно попало в пределы досягаемости для огня остальных лодок, и пираты взяли «Gloria C» в «огненные» клещи. В одной из лодок встал темнокожий крепыш, приложил к плечу гранатомет и выстрелил. Граната разворотила радар, расположенный сверху надстройки, на пеленгаторной палубе. Подобную вопиющую наглость дольше терпеть было нельзя.

- Эй! Вольдемар, сними того, с базукой! - скомандовал я напарнику, едва ближайшая лодка оказалась в трех кабельтовых. - Сможешь попасть?

- Нет проблем, шеф! - ответил уверенно Олень, приложился поудобнее к винтовке, взял на мушку перезаряжающего оружие гранатометчика и с первой пули «снял».

Пират коротко вскрикнул, выронил оружие, схватившись за колено, и - лодка как раз покачнулась на волне - не удержался и свалился за борт.

Налетчики поняли, что торговое судно отнюдь не безоружно и просто так в руки эта добыча не дастся. «Скифы» сбросили ход, и на этом стычка, скорее всего, и завершилась бы, - пираты явно выходили из боя, - но, увы, Юрген для острастки бахнул вслед из своей полуавтоматической винтовки и метким выстрелом убил какого-то бандита. Черный как смоль мужик схватился за грудь и упал на дно баркаса, а до наших ушей донеслось, как налетчики дружно завопили. Преследование возобновилось: по-видимому погибший был вожаком шайки и приходился кому-то отцом, кому-то братом или дядей, короче говоря, старшим родственником для большей части этих пиратов. И жажда мести возобладала над здравым смыслом и осторожностью.

Лодки чуть приотстали, пираты перегруппировались, и на уходящее судно обрушился настоящий шквал огня: пули забарабанили по трубе и надстройке, ни один из секьюрити несколько минут не мог поднять головы. Да к тому же дальность стрельбы «Braining» не позволяла вести точный прицельный огонь - теперь толк был лишь от Оленя с его винтовкой. Вольдемар тем временем продолжал вести щадящую стрельбу, лишь выводя противника из строя, но при этом никого не убивая.

- Божий человек! Ты что творишь! - заорал я. - Ты какого хрена патроны впустую расходуешь!

- Почему впустую, товарищ майор? - огрызнулся «гуманист». - Гранатометчика и автоматчика ранил…

- Выходит, что ты у нас добряк? Плодишь в Африке инвалидов?

После этих укоризненных слов Лосев задумался и вообще перестал стрелять, улегся на палубе удобнее, обратил взор в небо и зашептал бесконечную молитву.

- Слышь, ты, адвентист седьмого дня! Будь он, этот твой седьмой день, неладен! А ну стреляй, зараза! Иначе нас всех перебьют, как куропаток, и твоя жена останется вдовою, а дети сиротами!

Подействовало! Мозг сектанта прояснился - Вольдемар вновь взялся за винтовку. Однако теперь он сконцентрировался на стрельбе по моторам и в этом немного преуспел - заставил один движок захлебнуться.

А немецкая часть охраны тем временем понесла потери. Второй гранатометчик разнес сначала шлюпку, потом попал в верхнюю часть трубы и наконец влепил гранату под левое крыло. Поручни свернуло в спираль, металл на верхней палубе хаотично вздыбился, порвался, как картон, осколки посекли каюты и иллюминаторы. Острый, словно бритва, кусок железа рассек Клаусу руку чуть ниже локтя. Охранник громко взвыл и выдал в адрес сомалийцев серию нетолерантных грязных ругательств. Чуть очухавшись, немец разорвал на себе камуфляж, перетянул тряпкой рану, потому что под шквальным огнем не представлялось никакой возможности, даже ползком, добраться до аптечки на мостике. Оказав себе первую помощь, немец забился в укрытие из концов.

После попадания гранаты в рубку греческий капитан заголосил по громкой связи пуще прежнего, поставил управление на автомат и залег на полу впереди пульта управления, спрятавшись от пуль и осколков.

Вольдемар, лежащий двумя палубами ниже разбитого крыла, проорал мне о беде, приключившейся с Клаусом. Я передал эстафетой печальную весть Юргену. Увы, но оказать помощь друг другу мы не могли. Всем оставалось только дружно материться, проклинать пиратов и верить в чудо и удачу.

Сомалийцы тем временем сменили тактику - начали брать судно в клещи: два «скифа» устремились вперед, а с трех оставшихся лодок, держащихся за кормой, пираты продолжали прижимать охрану к палубе.

- Вольдемар, хватит заниматься херней! Сними второго гранатометчика! - велел я своему стрелку. - Он житья нам не даст, скоро всех осколками достанет!

Лось вновь высунул ствол в прорезь бойницы, нашел второго гранатометчика, взял на мушку и вновь удачно - попал в плечо. Пусть этот противник тоже остался жив, главное дело сделано - пират свой гранатомет не удержал и уронил в воду.

Но не прошло и минуты, как досталось уже и Юргену. Правая лодка поравнялась с его крылом и, ведя массированный огонь из четырех стволов, пираты зацепили бывшего капрала: одна пуля нашла щель в сплетении канатов, перебила ногу ниже колена, вторая, рикошетом, сбоку впилась в незащищенное место, в подреберье, - и бронежилет не спас.

Бедняга Юрген взвыл от боли, подпрыгнул на здоровой ноге, беспорядочно расстрелял по пиратам магазин и упал лицом на деревянный настил. Судя по громким стонам, капрал был еще жив, но большой пользы как от боевой единицы от него уже не было.

На нашу беду, на борту одной лодки оказался еще и ПК! Странно, почему пират-пулеметчик не стрелял прежде? Возможно, патрон в ленте перекосило. Чернокожий пулеметчик всю свою злость за погибших и раненых дружков вложил в шквальный огонь: выплеснул сначала очереди веером по крыльям, а потом перевел прицел на бойницы россиян, и пусть его стрельба шла не кучно, разбросанно, но зато довольно интенсивно. Попасть он ни в кого из охранников не попал, но зато разнес в щепы торчащее из бойницы цевье трехлинейки Оленя. Вольдемар не удержал оружие в руках - выронил, столь неожиданным и сильным был удар.

- Ну, держись, шайтан! - пообещал Лосев пулеметчику и, расстреляв две обоймы, заставил его ненадолго замолчать.

Пират спрятался на дне лодки, полежал спокойно минуту-другую, передохнул, а потом возобновил интенсивную стрельбу.

К счастью, лодки на волнах достаточно сильно раскачивало и подбрасывало, и пулеметчик, как и другие стрелки, не мог прицельно обстреливать бойницы, но рикошетившие пули заставляли плотнее вжиматься в палубу.

Бой становился все жарче, да и неутомимое яркое светило, взобравшись в самый зенит, превратило поверхность палубы в раскаленную сковородку. Солнце в этом матче играло явно не на нашей стороне. Мое тело медленно поджаривалось,даже мешковина, брошенная на палубу, не спасала.

Тем временем Олень все же сумел устранить опасность со стороны пулеметчика - четыре выстрела повредили мотор правой лодки: движок чихнул, начал троить, задымил и в конце концов окончательно заглох. Лодка отстала, а пираты в горячке погони, видимо, не сразу заметили потерю одного экипажа.

- Молодец, Вольдемар! Так держать! - завопил я в знак одобрения.

- Служу Советскому Союзу! А ты ругался…

- Сектант! Раз так, тогда уж служи России! И как на тебя не ругаться, когда ты ведешь себя, словно юродивый. Гринпис, блин!

- От писа слышу! - проорал в ответ мой богобоязненный напарник.

После потери экипажа с пулеметом интенсивность пиратского огня заметно стихла, и я смог выглянуть в амбразуру. Но тишина была обманчива - не прошло и минуты, как сразу раздалось несколько коротких очередей наугад: по трубе и по крыльям.

«Отвлекающий и беспокоящий огонь! Явно эти черти что-то новое задумали!»

- Воха! Ты со своего борта пиратов видишь?

Вольдемар ужом отполз чуть назад, развернулся в сторону надстройки и быстро вновь вернулся на место.

- Не вижу! Далеко высовываться не могу! Опасаюсь - зацепят. Но, мне кажется, лодки вдоль борта в сторону бака умчались!

Я кивнул, замысел противника мне был вполне понятен: пока кормовые лодки не дают поднять головы, те два головных «скифа» явно пошли высаживать десантную группу. Вероятно, сейчас именно это и происходит вне зоны нашей видимости.

- Вольдемар! Прикрой меня! Я пошел!

Олень послушно выпустил обойму в сторону кормы и перезарядил винтовку. Вжимаясь в раскаленный металл, я уполз за трубу и уже в невидимом пиратами секторе привстал на колени - огляделся. Прикинул дальнейший маршрут: короткая перебежка к разбитой шлюпке, дальше по мере возможности попытаться разобраться с десантом на правом борту, а потом переместиться на левый фланг.

Так и сделал, и почти все задуманное удалось осуществить.

Мой напарник Вольдемар, как мог, помогал в совершении маневра, расстреливал обойму за обоймой и наконец вывел из строя еще одного пирата - вопли несчастного донеслись до меня даже сквозь шум работы двигателя. А вот бедняга Юрген, лежащий палубой выше меня, почему-то уже и не стонал - затих. Умер?

- Юрген! Камрад! - окликнул я боевого товарища, но ответа так и не получил.

Чуть выглянув из-за остова шлюпки, я заметил тощего пирата, судорожно и энергично карабкающегося сквозь «колючку», опутывающую леера. Колючая проволока хоть и ненадежная защита, но все же некоторое препятствие.

- Эх, мала мишень! Но, авось, не промажу, - произнес я вслух, успокаивая самого себя.

«Braining» был для меня новым и непривычным оружием. А что делать? Другого нет. Тщательно прицелился - выстрелил. Повезло! Не промахнулся! Пират судорожно взмахнул несколько раз руками, как крыльями, и свалился в море. Лодка с оставшимися на борту налетчиками резко взяла правее, отошла метров на сто, и три бандита принялись поливать огнем то место, где я лежал минуту назад. Опоздали - я же старый солдат! Опыт и мастерство не пропьешь - меня там уже нет!

Пробрался к левому борту, удобно устроился, прикрывшись второй шлюпкой, осмотрелся. С этого фланга наши дела обстояли даже хуже, чем с правого: пираты из ближайшей лодки непрерывно стреляли по рубке и крылу, не давая Клаусу высунуться. Один сомалиец смог даже взобраться на борт и спешил по палубе к надстройке, стреляя на бегу, другой пират, стоя на леере, пытался втащить третьего подельника через преграду из колючей проволоки.

Вовремя я подоспел! Несколько секунд задержки, и было бы поздно!

«За Родину! За… С-с-с… а вот за этого упыря - ни за что!» - буркнул я злобно, взял на мушку бегущего налетчика и выстрелил несколько раз. Целился в живот - один раз явно попал. Молодой пират рухнул на палубу и забился в конвульсиях, извиваясь всем телом. А теперь пришел черед остальных.

Неторопливо прицелился и опустошил магазин в парнишку, стоящего на поручнях. Может быть, и не попал, но он ведь тоже упал! Коротко всплеснул руками и - бултых в воду. Возможно, от страха, а возможно, все же чуть задел - не столь важно, главное, что оба пирата выведены из строя. После того как стоявший на леере не удержался и нырнул лицом в волну, мишенью остался лишь пират, что застрял ногой в проволоке и раскачивался вниз головой, ударяясь телом о металлический борт.

Свалившийся за борт налетчик так и не вынырнул - видимо, затянуло течением к борту и унесло к гребному винту. Висящий в воздухе запаниковал и, не сумев освободиться от колючки, попытался достать болтающийся за спиной автомат. Удалось - он даже сумел неприцельно выстрелить в мою сторону, но эта затея стоила ему жизни. Отдача опрокинула его на второй ряд проволоки, стянутой к самой воде, - пират как-то неестественно кувыркнулся, сильно ободрался об «колючку» и вдобавок, видимо, крепко ударился о корпус. Несколько секунд побарахтался в волнах, а затем течением и его затянуло все в ту же бурлящую пучину позади теплохода и увлекло на глубину.

Быстро перезарядив винтовку, я спустился по трапу на грузовую палубу и начал красться по трубопроводам, перемещаясь от рубки на правый борт. Высунулся на открытое пространство лишь на секунду, чтобы осмотреться, и едва не поплатился жизнью - прямо над головой пуля с визгом чиркнула о металл, рикошетом ударила в грудь, опрокинула на спину. К счастью для меня, сплющившаяся пуля на излете попала в болтающийся на цепочке личный номер - старый офицерский жетон. Металлический амулет принял удар на себя, прогнулся и вдавился в тело так, что даже дыхание сбилось, но зато грудь осталась непродырявленной.

Стреляли в этот раз не с палубы, а из отошедшей лодки. Теперь для меня дороги назад не было: в надстройку не пробраться - для пиратов я буду как на ладони, да и незачем туда лезть, там достаточно снайпера Оленя и подранков немцев-камрадов. Моя главная задача - не допустить проникновения пиратов в район трюмов.

Пришлось вспомнить курсантскую и боевую молодость и по-пластунски проползти в сторону бака, вжимаясь в грязноватую палубу. Эх, жаль, но заметно увеличившийся за эти мирные годы зад, предательски выпирал и пытался меня демаскировать. Пока полз, было время поразмыслить над удивительным и трагическим для нас фактом: пираты не отступали! Но без информации от пиратов головоломка не решалась. Взять языка и допросить? Поражало, что эта банда действовала нагло и необычно для тактики сомалийцев, - получив отпор, морские разбойники и не подумали прекратить преследование! Да и черт с ними, решать загадки с изменением тактики пиратов не наша задача, а центра по антипиратству. Наша задача отбиться и выжить!

Добрался до цели. Устроившись на баке поудобнее, несколько минут передохнул - перевел дыхание и снова задумался.

«А прежде все знакомые секьюрити, да и Алекс, говорили, что пираты не вступают в бой! Коллеги, как вы ошибались!»

Но долго размышлять было некогда - надо действовать. Сначала предстояло пополнить боезапас, оставался лишь один полный магазин. Ну а потом будет видно, как дальше жить…

Осторожно высунувшись из своего убежища, оценил пути возвращения к надстройке, и сразу вокруг укрытия дикими шмелями взвизгнули пули, жаля металл. Значит, и правый борт простреливается, выходит, где-то затаился подстреленный, но не добитый пират. Можно попытаться быстро перебежать сверху по крышкам трюма, но эта авантюрная попытка будет и подавно равносильна самоубийству - снимут очередями с движущейся рядом лодки.

Попробовал проскочить обратно вдоль трюма - при первых же шагах опять раздалась короткая очередь, пущенная чьей-то нетвердой рукой, опять послышалось смертоносное жужжание.

Услышал - хорошо, значит, не попали! Свою пулю не слышишь, ее ощущаешь пробитым телом. Или уже ничего не ощутишь…

Залег, выждал, прополз несколько метров, перекатился, и снова длинная очередь. Замер. Лежал и внимательно вслушивался - раненый пират вроде бы затих, но стоило мне чуть высунуться из-за кнехта, как раздавались выстрелы.

Минут десять отлеживался, уткнувшись носом в спасительный кнехт и нюхая ржавчину, ждал, пока противник истечет кровью. Теперь особо можно не спешить - ведь бой на корме заметно стих. Хотя численно наши силы по-прежнему неравны, но и подавляющего преимущества у пиратов больше не было: ни внезапности, ни тяжелого вооружения, да и волны явно мешали сомалийцам вести точный огонь.

Однако эта игра в кошки-мышки с раненым пиратом мне основательно поднадоела. Высунув ствол, я несколько раз выстрелил на звуки стонов и всхлипов, в ответ вновь услышал вскрик, стоны, перешедшие в медленно затихающее повизгивание. Снова раздалась длинная неприцельная очередь, и после нее стрельба прекратилась.

Вслушивался, соображая, что к чему.

«Предсмертный вопль и конвульсивная стрельба?»

Сделал несколько коротких бросков-перебежек и перекатов вдоль борта, ободрав колени и локти, и наконец отыскал убежище стрелка: между трюмами из-под трубопроводов вытекла струйка крови, замерев на палубе небольшой лужицей.

«Эх, бросить бы туда гранату! Да где ж ее взять…» - подумал я с сожалением и последние десять метров пополз максимально осторожно. Молодой африканец лежал на спине, застыв в неудобной позе, запрокинув голову, держась ладонями за грудь и живот, с неестественно заломленной под себя правой ногой и открытыми остекленевшими глазами. Ржавый, но вполне боевой «калаш» валялся рядом на палубе, выпав из обессилевших рук.

Отшвырнул оружие ногой в сторону и слегка ткнул потенциального покойника ногой в живот - никакой реакции. Ни всхлипа, ни стона.

«Помер! - с облегчением подумал я. - И слава Богу, что отмучался».

Проверил наличие боеприпасов: пристегнутый к автомату магазин - пуст, валявшийся рядом запасной рожок тоже. Некоторое время посидел рядом с трупом, но так и не смог пересилить себя и пошарить по окровавленным карманам.

У меня после перестрелки осталось всего три патрона. Срочно нужны боеприпасы!

- Жаль! - произнес громко вслух, разговаривая сам с собой для успокоения нервов. - Ох, как пригодился бы мне сейчас твой а-ка...

Вроде бы на палубе больше не осталось ни одного постороннего, и теперь можно безбоязненно поспешить к надстройке за пополнением боезапаса - главное, докричаться до немецких товарищей.

Несколько раз окликнул Клауса, наконец тот услыхал и осторожно высунулся.

- Вас ист дас?

- Клаус, гив ми картридж! Плиз! Шнеллер!

Немец то ли меня понял, то ли догадался - бросил вниз снаряженный магазин. Ну вот, теперь можно будет жизнь продать подороже и, в случае чего, застрелиться…

Несколько минут передохнул и пополз дальше. Бой со стороны кормы почти стих, видимо, лодки держались на безопасном расстоянии, но и уходить на базу пираты пока не собирались. Солнце начало клониться к горизонту, близился вечер.

Чего ждут? Неужели хотят пойти на штурм судна в темноте?

Быстро взобрался по трапу на вторую палубу и предусмотрительно погромче крикнул:

- Вольдемар! Не стреляй! Свои!

Лосев искренне обрадовался моему возвращению живым.

- Тамбовский волк тебе… Товарищ майор! Я думал, уже не вернешься, и помолился за упокой твоей грешной души…

- Типун тебе на язык, скотина!

- А что я должен был думать - тебя целую вечность не было! Где пропадал почти час?

- Воевал… - ухмыльнулся я. - А как твои успехи?

- Как видишь, - ответил снайпер и указал рукой на корму в сторону моря.

Позади за кормой, примерно в миле, на волнах болтались всего две лодки, а третья шла намного правее, приотстав, приблизительно в двух милях.

- Я сумел еще на одной лодке мотор расстрелять, - похвалился Лосев и добавил с сожалением: - Но теперь я пуст - патроны кончились. Хотя, как мне кажется, в коробке на мосту осталось россыпью штук десять, но я пока не рискнул высовываться и подниматься за ними.

- Не страшно! Пираты-то ведь об этом не знают - на рожон не лезут!

- Ага! Приотстали, выжидают.

Я осторожно ткнул пальцем в окровавленную и посеченную окалиной щеку товарища:

- Чем это тебя?

- Пустяки. Чуток зацепило осколками и по плечу чирк­нуло. Нашим немцам досталось гораздо сильнее.

-мЮрген жив?

Олень неуверенно пожал плечами:

- Кто его знает. Молчит, давно не откликается. Сходи, проверь…

Прячась от пиратов за кормой, я осторожно вскарабкался по левому трапу на мостик - легкораненый Клаус колдовал в рубке над Юргеном: на ногу и грудь были наложены бинты, рядом валялись пустые ампулы от обезболивающих лекарств и использованные шприцы.

- Жив? - спросил я по-русски. - Держится?

По щекам Клауса текли слезы. Немец что-то пробормотал и утвердительно кивнул. Понял меня без и переводчика. Взъерошенный и растрепанный мастер-грек, так и не справившийся со страхом, лежал под пультом управления и беспрерывно вызывал по связи военных, молил выслать подмогу. Нам несказанно повезло: ни пули, ни осколки не повредили радиостанцию и антенну!

Рубашка и брюки мастера были тоже испачканы кровью, но, к счастью для него, не своей - кровью охранника, когда он помогал накладывать жгуты и бинты. Убедившись, что оба немца живы, я вернулся в бойницу продолжать следить за пиратами. А вдруг пойдут в последнюю атаку…

Наконец сигнал бедствия услышали с индийского фрегата - пообещали выслать вертолет и спасателей.

Когда индусы прилетели, Юрген был еще жив, но очень плох: еле слышно постанывал, хрипло и прерывисто дышал. Вертолет покружил над районом боя, обстрелял уцелевшие пиратские лодки, те окончательно прекратили преследование балкера и сменили курс.

Мастер скомандовал отбой тревоги. Выбравшийся из цитадели экипаж оказался цел и невредим, только слегка угорели от жары и духоты. Матросы, глотнув свежего воздуха, радостно загомонили и принялись наводить порядок на палубах, устранять повреждения. Трупы сомалийцев вышвырнули за борт, предварительно сфотографировав на память, осколки от гранат, гильзы разобрали на сувениры, трофейное оружие и амуницию снесли в рубку.

Скоро «Стрекоза» вернулась к балкеру, зависла над первым трюмом: на тросе спустился спасатель с носилками, тяжело раненного немца быстро уложили, закрепили, подняли.

Клаус обнял меня здоровой рукой, бережно отстранив перебинтованную, и жалобно пробормотал:

- Думаю, пираты больше не сунутся - мы их основательно потрепали! Судно практически в безопасности - ходу до территориальных вод Индии осталась всего пара дней, и к вам на подмогу скоро прибудет фрегат. Мне бы тоже не мешало показаться хирургу…

- Конечно-конечно! Само собой - лети. Мы справимся! - Я не стал спорить и лишь уточнил: - Один «Braining» нам оставишь?

Клаус вновь виновато улыбнулся и отрицательно замотал головой:

- Извини - не могу! Оружие принадлежит фирме. Я не вправе решать этот вопрос без приказа. Где я вас потом буду искать? Вы ведь не безоружны - у вас винтовка на двоих и автоматы пиратов. Поищите патроны - в подсумках убитых должны остаться…

Беззлобно поругивая Клауса, мы упаковали в мешки амуницию немцев, посигналили пилотам. Те спустили трос, и второго пострадавшего вместе с вещами подняли в вертолет.

- Смотри-ка, каков педант, - хмыкнул Вольдемар. - Даже мой броник не забыл забрать…

- А то! Немецкий порядок! - согласился я. - Умирать будет, а вещички аккуратно уложит и тщательно упакует.

Вертолет набрал высоту и умчался, унося наших раненых коллег, а мы с Вольдемаром помахали вслед и загрустили - остались одни и почти безоружны: древняя винтовка с полудюжиной патронов и раздолбанный ржавый автомат с половиной магазина. Но… авось не пропадем! Как-нибудь прорвемся!..

Багровое солнце медленно садилось за горизонт - вскоре после захода резко стемнело. Я поднялся в рубку, следовало доложить боссу о происшедшем боевом столкновении - посоветоваться, как быть дальше, что говорить индийской полиции.

Связь по-прежнему работала устойчиво, и телефон Яркина хоть и не сразу, но ответил.

Алекс выслушал сбивчивый доклад, выматерился, потом надолго замолчал. Вспомнил, что связь стоит денег, велел перезвонить через десять минут и дал отбой.

Я подождал, попил чаю - после боя жажда замучила, а напитка покрепче на судне не было. Перезвонил.

- Ну! Что скажешь хорошего?

- Хрен знает, что и сказать… Снимать вас надо с балкера… А как? Думаю. Ни вам, ни мне расследование не нужно! Пусть немцы отчитываются, это их контракт! Валить оттуда надо…

- Согласен! А нам-то что делать? Пароход не стоит - идет! И приходит в ближайший порт примерно через двое суток. Предлагаешь прыгнуть за борт и обратно к Египту или к Шри-Ланке вплавь?

Трубка вновь замолчала, в ухе отдавался лишь треск радиопомех.

- Ну, что молчишь?

- Я не молчу, я думаю! Не зуди! Перезвони через час…

Встреча с индийской полицией не предвещала приятных минут, я наслышан о нравах и быте тамошней пенитенциарной системы. Брр! Сидеть в туземной тюрьме даже один день в мои планы не входило. Орденов за вчерашний бой не дадут, а всю душу вытрясут на допросах, и в сопоставлении объяснительных экипажа и охраны станешь без вины виноватым. Найдется какой-нибудь пацифист-гуманист из Интерпола, пристебется: почему стреляли по несчастным мирным рыбакам из голодающей страны? почему не в воздух? кто разрешил? Доказывай потом, что ты не верблюд. И, не ровен час, помучают да передадут по этапу на Родину, а там и вовсе затаскают по инстанциям - душу вытрясут.

После ужина босс перезвонил. Алексу и нам вновь повезло - на завтра наметился новый контракт, на Саудовскую Аравию.

- Пересядете в открытом море на танкер! С вами будет ланкиец. Он погрузится со стволами в Галле, а вас подберут у берегов Индии, точку капитаны согласуют. Заметайте следы и готовьтесь!

Переход примерно послезавтра утром.

Заметать следы… Что это в понимании Яркина? Стирать отпечатки пальцев? Сжечь каюту, уничтожая ДНК? Перебить экипаж?

Впрочем, некоторые меры предосторожности были действительно не лишними, и я заставил матросов тщательно протереть рубку и крылья - все, чего мы с Оленем касались. Мастер настоял на фото- и видеосъемке последствий нападения, а потом матросы-азиаты замыли кровь, собрали последние стреляные гильзы, демонтировали и унесли разбитое оборудование в подшкиперскую.

По моей просьбе, на всякий случай, Вольдемар прошелся тряпкой и по нашей каюте - все подтер. Из предосторожности я вынес мусор в бак и лично сжег, чтобы никакой бумажки с русскими записями не завалялось.

Утром практически бесполезную винтовку Мосина Лосев разобрал на части и выбросил за борт, через минуту следом полетели ржавые автоматы.

Итак, вещдоки мы ликвидировали. Следовало устранить еще и документальное подтверждение нашего пребывания на судне.

Я пошарил в папках с судовой документацией, порвал крюй-листы с нашими фамилиями, лист арм-амунишен и, пока штурман занимался своими делами, колдуя над картами, осторожно влез в компьютер и удалил все данные. Нас тут никогда не было, и теперь можно спокойно отчаливать. В результате бой в сводки антипиратства так и не попал…

«4 ноября 2011 г. пропала связь с кораблем «Чинь И Вэнь». На его борту находились 28 человек - девять китайцев, восемь филиппинцев, шесть индонезийцев и пять вьетнамцев. Позже выяснилось, что на сейнер напали пираты, однако через некоторое время захваченным в плен морякам удалось вернуть контроль над судном. Как сообщается, они вступили в схватку с шестью вооруженными пиратами, в результате чего последние оказались за бортом. В ходе столкновения трое рыбаков получили легкие ранения, судьба бандитов пока неизвестна. По данным тайваньских властей, это первый случай, когда экипаж захваченного сомалийскими пиратами судна освобождает его своими силами…»

/«Cape Sidney»

Дома благоразумно не стал распространяться о происшествиях и перестрелках. Супруга заметила большой почерневший кровоподтек на груди и с подозрением поинтересовалась:

- Это у тебя что такое? Засос? А ну, признавайся!

«Эх, женщины - на уме одни засосы! Знала бы ты, какой это был горячий «поцелуй» и чем таким нежным и ласковым я получил под самое сердце! Вероятно, больше не пустила бы меня за порог: порвала паспорта и держала дома на коротком поводке», - подумал я невесело. Затем как можно безмятежнее улыбнулся и нежно обнял супругу:

- У тебя мысли только об одном - все бабы мира вешаются мне на шею!

- Может, это какая арабская проститутка…

- Проститутки не целуются! - возразил я супруге и попытался поцеловать любимую.

Стелла вырвалась и сердито переспросила:

- А ты откуда знаешь? Значит, все ж таки пользовался продажной любовью?

- Нет, не пользовался, читал…

- Читал он - читатель… - фыркнула жена и легонько шлепнула ладошкой по макушке. - Писатель…

- Не бей по голове, а то гадить буду по углам!

- Ты разве кот?

Стелла дернула меня за вихор.

- Мяу!

И легким поцелуем ссора была погашена в зародыше:

- Балбес…

Я было расслабился, а напрасно. Жена чуть помолчала и вернула разговор к исходной теме - потрогала пальцем ушиб:

- Итак, вернемся к нашим баранам. Что же у тебя за синяк сияет на груди? Колоритный! Уже черно-коричневый…

- Уф-ф, ой-ой! Больно! Это я оступился и о трап слегка ударился. Главное, флакончик «Chanel» не разбил…

- «Шанель»? Будь аккуратнее! Ты нужен семье здоровым, живым и невредимым! - лучезарно улыбнулась жена и поспешила тестировать любимые духи. - Не то я живо прекращу твои туристические походы.

...Яркин позвонил через две недели и поинтересовался:

- Как дела? Как настрой? После тех перестрелок ходить в моря не передумал? Желание не пропало?

- Ха! Перестрелки! В последний раз это был настоящий бой! Хорошо бы нам с Оленем доплатить. А так, в целом, настрой нормальный, боевой… - ответил я с легкой усмешкой, догадываясь, что звонок раздался не просто так.

- Больше чем по паре сотен не могу - я не Сорос! Сам в убытках. Значит, не передумал? Продолжаем работать?

Будь у меня в банке валютный счет с пятью-шестью нулями после цифр, и не обязательно в банке швейцарском, я бы, вероятнее всего, отказался от предложения, а так… когда спрятано лишь несколько сотенных бумажек в стек­лянной банке…

- Не передумал…

- А Лосев?

- Этот и подавно всегда готов. Не успел до гаража деньги донести, как кредиторы уже стоят у порога, и он у меня уже денег занял под очередной поход…

- Как человек умудряется так быстро потратить? А почему он деньги носит в гараж?

- Потому!

И я поведал боссу трагикомическую историю напар­ника.

- Не поверишь - Олень в гараже живет! Простак Вольдемар подарил бывшей жене квартиру и дом, а себе лишь небольшой участок земли оставил, где возводит домишко с мансардой. Но строительство дома дело долгое, и он, как настоящий русский, чтобы было на чем в деревеньку ездить, купил себе новый «джип». А так как для дорогой машины необходим гараж, Лосев первым делом воздвиг двухэтажный гараж высотой с возводимый дом. Но на этом деньги кончились. Тогда Вольдемар решил пожить на втором этаже, а на первом поставил авто, однако на чердаке с одним обогревателем зимой зверски холодно. Но адвентистам Бог должен помогать, молитвы были услышаны небом, и ему подвернулся добрый «самарянин», который подарил свою вполне приличную мебель: шкафы, диван, стол, кресло, прихожую, ковер. Молитвы были услышаны! Этот бог - я! Олень заполнил холл «с неба упавшей» обстановкой, пристроил к гаражу камин, переместился с молодой супругой вниз, а машину выгнал во двор под навес. Вскоре «джип» продал - на те деньги крышу покрыл, окна вставил, полы в доме постелил. Взял в кредит другую машину, поменьше. Но стройке той ни конца, ни края. Так и живут третий год в гараже. Поэтому наш друг Вольдемар согласен из морей месяцами не вылезать. Как юный пионер, всегда готов...

- Н-да… Разные бывают на свете чудаки…

- Ага! Итак, когда вылет?

- Контракт горит! Завтра! Маршрут прежний - Галле. Вас будет ждать местный секьюрити с оружием.

- Отлично!

- Тогда я сейчас билеты заказываю, а страховку сам купишь на две недели. Потом сочтемся…

...И в очередной раз до места десантирования мы долетели не без приключений: то ли Алекс забыл сообщить агенту о нашем прибытии, то ли сотрудник агентства проспал, но только нас никто не встретил. Постояли мы в условленном месте минут десять, покрутили головами и поняли - что-то пошло не так. Звякнул боссу, тот выругался и велел, если что, пройти общую регистрацию, брать такси и добираться самим. Проблем особых нет - безвизовый режим. Попытались. Вклинились в очередь туристов, но у стойки пограничного контроля не смогли ответить, где будем проводить отдых, почему не приобрели обратные билеты.

- Мы моряки! - нашелся я с ответом.

- Тогда ждите агента в холле, - отфутболил нас пограничник.

Пришлось почти час ждать, коротая время в разговорах с одесситом, вторым механиком, которого тоже не встретили.

- Долбаный «ГАК»! Вечно что-то прошляпят! - поругивал агентство морячок. - Ладно, я не тороплюсь - мой балкер прибудет завтра. А вот если бы я спешил - рвал бы и метал! А вы торопитесь?

- Торопимся…

Морячок покачал головой и выдал вторую очередь отборного мата.

Рассказали каждый несколько своих забавных историй, тут и мальчонка-агент примчался.

- Пробки!

Дежурная отмазка. Хотя для Коломбо пробки - характерная проблема. Но если хочешь быть в бизнесе, выезжай пораньше!

Оформились, поехали в город. Из-за этого обильно потеющего и брюзжащего толстяка-механика нас повезли кругами по городу - размещать беднягу в отеле. Привезли в тот самый дорогой «Galadari», от которого «Злобный Джексон» в прошлый раз наотрез отказался. Повезло механику!

Комфортно устроив одессита, агент наконец-то полностью переключился на нас: домчал до Галле, завез в хороший ресторанчик на берегу океана - накормил, и мы даже успели полчаса покупаться.

Забавно! Я уже год ходил этим маршрутом, а искупаться в океане и позагорать на пляже Шри-Ланки довелось впервые - все время бегом: то сразу на самолет, то пересадка в море.

Вода в курортном городке Унаватуна гораздо чище, чем в Индии, по крайней мере ничем не пахло и коровьи фекалии не плавали, да и сами коровы по берегу не бродили.

...В порту нас дожидалась целая делегация: шесть жующих жвачку хмурых темнокожих мужчин. Самый представительный господин в черном костюме, назвавшийся руководителем, протянул мне визитку с цветной фотографией и надписями на двух языках. Я прочитал английский текст, повторил вслух забавное имя ланкийца, улыбнулся, посмотрел на круглые буквы местного алфавита, и в ответ дал свою - тоже с фотографией, но черно-белой.

- Райтер! - пояснил я смысл надписи на русском языке.

- О! - восхитился мордатый темнокожий босс и протянул пухлую ладонь.

Прочие ланкийцы тоже назвались, принялись здороваться.

В завершение знакомства и рукопожатий вытолкнули вперед самого щуплого парнишку.

- Фернандо! - назвал охранника босс и отрекомендовал: - Очень хороший солдат! Боевой!

Мы критически посмотрели на бойца - еще один доходяга!

Росточком примерно метр шестьдесят, живого веса - добро, если есть килограмм шестьдесят. Забавный экземпляр. А еще он слегка косил левым глазом, да по лицу блуждала придурковатая улыбка.

«Специально парня не кормили, чтобы отъелся на судовых харчах?» - усмехнулся я мысленно, но вслух, наоборот, похвалил охранника за стройность и занялся осмотром и приемом комплекта вооружения.

И снова за отдельную плату группе всучили каску и бронежилет - в нагрузку. Ну и, как положено, три новеньких АКМ и триста шестьдесят патронов к ним. «Вот это я понимаю - стволы! Не то что арабское ржавое старье», - подумал я одобрительно и начал препираться с местным начальством о снаряжении, ведь, провожая команду из Питера, босс Алекс строго-настрого велел отказаться от защиты - лишние деньги за аренду выжимают проклятые азиаты.

Отбиться от «подарка» не удалось, ланкийский босс заявил, что, по условиям страховки, их боец должен иметь с собой бронезащиту.

Высадка на балкер задерживалась, попытались было теребить агента, ведь об отправке сообщено еще два часа назад.

- Проблемы! - коротко ответил тот и отмахнулся. - Сорри!

- У нас? - насторожились мы, забеспокоившись, что настигла недавняя история с перестрелкой или потянулся след от австрийца Хайнца.

- Нет, проблемы на судне, - пояснил агент отрывисто, выпучив большие круглые глаза. - Серьезные проблемы!

Извинившись еще раз, ланкиец улыбнулся и вновь склонился над монитором - углубился в переписку.

Солнце зашло за горизонт - вскоре стемнело. Однако даже отсутствие жгучих солнечных лучей не принесло нам облегчения. Не было ни малейшего дуновения ветерка, наоборот, после дневного тропического ливня сильно парило. Агент угостил бутылочками «пепси», включил кондиционер и предложил посмотреть по телевизору спортивную передачу - крикет. За просмотром матчей прошло два часа. Мы с Вольдемаром тупо таращились в экран, силясь понять, что к чему, кто побеждает и каковы правила игры. По мнению аборигенов, очень интересный вид спорта! Но вот раздался долгожданный телефонный звонок, агент встрепенулся, и команда секьюрити поспешила к машине, а далее все по отработанной схеме: на таможню, к пограничникам и на хорошо знакомый катер береговой охраны.

Проблемой оказался свежий покойник: во время перехода от Сингапура на судне умер моторист-мьянманец. На мостике стояла гнетущая тишина, попытался завязать разговор с присутствующими:

- Моторист упал и разбился? Угорел в машинном отделении?

- Просто умер! Старый для моториста - пятьдесят шесть лет! - нехотя ответил хмурый капитан с раздражением. Знакомство с ним было коротким - пара фраз, не до разговоров. - Понабирают в крюинге всякий мусор, а мне потом расхлебывать! Этот матрос страдал сердцем, давление регулярно шалило - высокое, каждую вахту глотал пригоршнями таблетки. Мьянманцу стало плохо, ему велели пойти в каюту отдохнуть. Вроде ушел. Через несколько часов хватились - на обед не пришел, обыскали всюду, а он за машиной сидит и уже давно мертв. Видать, сил не хватило дойти даже до нижней палубы. Стармех обделался: что будет, что будет? Я говорю - посадят. Как организатора убийства. Он распсиховался, в каюте спрятался. Который час там сидит и водку со страха глушит.

...Итак, мы попали на борт очередного гигантского украинского рудовоза тоннажем без малого двести тысяч тонн, шедшего через океан под флагом Либерии. Судно двигалось в балласте за грузом руды в порт Южный под управлением смешанного украинско-мьянманского экипажа: офицеры - хохлы, матросы - бирманцы.

Утром мы провели рекогносцировку: осмотрелись, договорились об организации обороны. Все, как обычно, стандартный набор: колючая проволока, макеты пулеметов, бойницы из металла.

На выполнение всех моих задумок мастер дал добро. Старпом предложил «экскурсию»: обошли палубу по периметру, прошли по всей надстройке, спустились в машину, залезли в румпельную, вновь поднялись на мостик.

И тут я увидел бассейн! Прямо под крылом парохода размещалась встроенная в палубу пустая емкость три на четыре метра и три в глубину, изготовленная в заводских условиях при постройке рудовоза. Как здорово! Давно не доводилось идти на судне с бассейном - лишь в самый первый рейс посчастливилось.

Перегнувшись через леер, хмурый мастер грубыми шутками и подначками подгонял двух практикантов, которые швабрами и щетками замывали этот самый бассейн. Заметив нас, поздоровался почему-то по-итальянски:

- Бонджорно, сеньоры! Купаться будете, доблестные охраннички?

- Конечно! Сегодня?

- Все зависит от того, как мои студенты-практиканты выполнят задачу по помывке бассейна, - усмехнулся Егор Викторович. - Эй! Что скажете, кадеты? Будем ли сегодня принимать водные процедуры?

Практиканты горячо заверили руководство в том, что приложат все силы, и заметно ускорились. Да, кстати, фамилия ворчливого мастера была Бруленко - это узнал, ознакомившись с судовой ролью.

Как позже выяснилось, капитан обладал своеобразным чувством юмора, схожим с шотландским, и на вахте с ним было забавно: байки, шутки, рассказы на протяжении всего времени несения вахты. Экипаж набрали месяц назад и посадили на судно в Китае, команда толком еще не перезнакомилась. В начале месяца экипаж должен был написать рапорта на аванс, моряки пришли с бумажками на подпись - просят завизировать. А он отмахивается, протестует и всем заявляет - это не ко мне. Дело в том, что его фамилия на английском в крюв-листе написана с латинской «В», вот они все и написали по-русски - капитану Вруленко.

- Да нет, к вам! - доказывал боцман, горячась.

- Не ко мне! Это вам надо к другому капитану.

- Да нет же к вам!

- Не ко мне! Ищите своего капитана. Я - Бруленко…

На тот момент правящий Украиной президент Янукович именовался у него Чивокуней, а все коррупционное правительство подвергалось беспрестанным насмешкам. А какие политические и неполитические анекдоты!

«…Попросила бабка дедку испробовать виагры. Испробовал. Ожил. Всю ночь ожившим бабку радовал, а на утро размышляет: так ведь и Ленина можно было оживить!..»

«…У деда с памятью стало плохо. Вспоминает, как зовут бабку: чи Мария, чи Полина… Чиполина!.. «…Приходит мужик к попу и просит отпеть перед похоронами на кладбище кота. Поп упирается - не положено так обращаться с животными. - Можно! Кот крещеный!..»

«…Доктор, вы мне прописали свечи от геморроя. Свечи жопе не помогли, но мениск прошел!..»

«…Монголия, чтобы заработать денег в бюджет, создала минморфлота и стала брать суда под флаг. Россия возмутилась - у вас же нет моря! - Ну и что? У вас же есть министерство дорожного строительства, ответила Монголия!..»

А какие рассказал классные байки из жизни!

«Два моих штурмана потратились в порту на мулаток, 500 баксов - погуляли. Классно провели время - не жалко! Утром один заходит в магазин, ему предлагают купить хорошие ботинки за 500 долларов. - Да вы что! Ни за что! Я еще в своем уме!»

«Пришли мы с женой в гости к нашим друзьям. Муж нашей подруги в море ушел, а я только из морей вернулся. Завели разговор о продажной любви: что, да как, да почем. В Сингапуре, говорю, по рассказам молодых штурманов, такса какая-то странная - 56 долларов. Тут как раз муж ее позвонил. - Чем занят был, дорогой? - В кино ходил. Так дорого! 56 баксов!»

Забавник и весельчак!

Но вдруг мой веселый мастер загрустил и перестал шутить.

Утром заступаю на вахту, спрашиваю, что за проб­лемы.

- Понимаешь, Костя, вторую ночь не сплю - в носу чирий вскочил. Маленький, а зудит! Башка от него гудит, сплю плохо, глаза слезятся. Нос разбарабанило - болит! - Бывает. Сам как-то страдал от такого дела.

- Егор Викторович, что же ты молчал? Нет проблем, у меня есть мазь… «Зовиракс».

Сбегал в каюту, принес. Мастер вечером тюбик возвращает обратно.

- Да ладно, мастер, мажь регулярно, тогда и пройдет. Я дома новый куплю.

Постепенно боль стихла, Бруленко наконец-то сумел заснуть и выспаться. Через сутки в полночь после вахты захожу в каюту и натыкаюсь на три бутылки пива «Циндао». Ого! Здорово!

Следующая вахта вновь пошла весело - с байками и прибаутками.

- Ты мне спас нос! И мозг! Признательность понравилась?

- Понравилась. Не многовато?

- Нормально! Будешь на пивном довольствии до самого Суэца. Я пиво не пью, а у меня в каюте его два ящика - не пропадать же добру!

Вахту, как было мной заведено, стоял с утра и после ужина с третьим помощником Серегой, веселым плотным и круглолицым хлопчиком тридцати трех лет от роду. Штурман из заочников, балагур под стать мастеру - находка, а не напарник! Тоже много рассказывал о морской жизни, мол, надоело быть поваром - отучился и стал штурманом. Капитана нахваливал:

- Хороший мастер: не орет, не рычит, попросишь - подскажет, поможет. Такой замечательный капитан прежде у меня был только раз - мастер Кавун, жаль, мало поработал я с ним - судно списали на иголки. А поначалу, как попал на контракт, подумал - влип! Рожа у мастера - бандит бандитом! Но оказался милейший и душевный человек. Подскажет в трудную минуту, не нервирует. И тоже был юморист. Как-то идем в густом тумане: справа судно, слева судно, спереди и сзади, а дальше второго трюма ни черта не видать. Не стал дергать капитана, сам разрулил ситуацию, разошелся со всеми. Приходит Кавун, я ему докладываю, так, мол, и так - справился. Он усмехается в ответ: а позвал бы меня - я, что, третий трюм бы увидал?..

Едва нос мастера перестал болеть, возобновились байки.

Появление на мосту он сопровождал громким приветствием «вахтовикам»: «Бонджорно, достопочтенный сеньор! И вам бонджорно тоже! И вам!», и начинались прибаутки, и россыпью летели оригинальные придуманные словечки.

Настроение у мастера было хорошим - заговорил о взаимовыручке.

- Вот болтают, что мы самые лучшие: добрые, отзывчивые, щедрые, а европейцы надменные, злые, жадные. Ничего подобного! Давно это было - в 1994 году. Продали мы в Тринидад и Тобаго корабль, я вез через Европу огромную сумку документов в контору, а свои личные вещи доверил старпому, - молодой я был, дуралей. Надо сказать, что капитаном я стал довольно рано - в тридцать один год. Летели домой с несколькими пересадками, и в Цюрихе старпом Федор мою личную сумку забыл: я оформляю билеты, а он не поставил ее на ленту к общему багажу - до сих пор не знаю, специально или нет. Прилетаю - моего багажа нет, еще и чемодан пропал! И не передать, как я был расстроен. А чуть позже нас тем же маршрутом летел механик-литовец: паспорт в унитаз умудрился уронить - по пьянке. Феном сушил, восстанавливал - придавал ему приличествующий документу вид. Смотрит литовец - стоит в аэропорту в стороне от стойки одинокая и знакомая сумка. А не сумка ли капитана? Заглянул - точно: мои морские документы, часы золотые, золотой браслет. Позвонил в Москву, так мол и так, встретилась мне ваша сумка, если что, не переживайте: нашлась, подобрал, везу. А тут и чемодан мой отыскался!

Еду забирать, нервничаю. Таможенник начинает осмотр, а я ему сразу дарю мачете. Отпускает и не обыскивает дальше. Зачем дарю мачете? Потому что копни он глубже, в том чемодане лежало самое интересное - 11 тысяч долларов! Огромная сумма по тем временам! А литовцу я был так благодарен, ведь документы восстанавливать не пришлось. Несколько раз на хорошую и денежную работу брал с собой…

Днем после вахты мы бултыхались в чистом бассейне - вода менялась ежедневно. Рядом стоял шезлонг, на котором можно было позагорать, а как начинало припекать - обратно в воду. Красота! В таких курортных условиях и в столь добросердечной и хорошей компании моряков рейс прошел легко и быстротечно.

В последний день перехода предложил капитану и штурманам сфотографироваться на память с командой секьюрити. Экипаж откликнулся с удовольствием. Мастер пришел в какой-то не особо презентабельной майке.

- А поприличнее нельзя прийти? У вас есть китель капитана? - сделал я попытку придать солидность прощальному фото.

- Нет.

- Почему?

- А у тебя есть пиджак писателя? - парировал мой вопрос мастер.

- Э-э… - замялся я в ответ.

- Вот и у меня нет кителя капитана…

Возвращение домой не обошлось без приключений, как и прилет на работу. Ну да я уже привык: либо в рейс, либо из рейса - что-то в дороге да произойдет. Алекс купил билеты на перелет из Каира домой авиакомпанией «Эйр Берлин» через Германию. Прилетали мы в аэропорт утром, а улетали из Берлина, по билетам, вечером.

Мы с Оленем искренне пожалели, что у нас отсутствовала шенгенская виза - давно закончилась. А жаль! Можно было бы несколько часов погулять по объединенному Берлину, раньше во время службы я бывал только в Восточном.

Однако встреча на земле была не такой, как мы рассчитывали, - нас едва не отправили обратно в Египет. Первыми всполошились сотрудницы стойки оформления транзита. Женщины вызвали полицейских: прибежало четверо с пистолетами - по двое на каждого. Сотрудники проверили паспорта, посмотрели на билеты, потом на талоны при­бытия.

Я догадался, что-то не так, и поэтому, как заведенный, настаивал, что это у нас такой транзит в Россию.

Полицейские же, наоборот, настаивали, что это не транзит и обоих россиян следует выдворить из страны. Но куда? В Египет? С какой радости, ведь у нас билеты одной и той же немецкой авиакомпании. Если одна компания - то это транзит! И обязаны пустить в аэропорт даже без визы. Собралась целая толпа служивого народа: полиция, пограничники, таможенники. Чиновники по очереди вертели в руках паспорта, билеты, гомонили. На все вопли я заявлял коротко:«Нихт ферштейн».

Привели переводчика, который пояснил, что по немецким законам транзит может быть четыре часа, но никак не десять.

- Но я не виноват! - оправдывался я убедительно, как мог. - Разбирайтесь с представителями авиакомпании - они билеты продали. Такие билеты купило мне руководство. Я возмущен! Почему авиакомпания билеты продала, раз время транзита превышено? Почему не спросили о визах? Позовите официального представителя!

Прибежали чиновница аэропорта и сотрудница авиакомпании «Эйр Берлин». Примерно полчаса немецкие «товарищи» препирались, а я, в свою очередь, нервничая, названивал боссу.

Алекс долго не отвечал, но потом отозвался громким матом:

- В чем дело? Я занят!

Пояснил суть возникшего инцидента.

- Немцы сами виноваты, раз такие билеты продали. Пошли они на…

- Они-то, возможно, и пойдут! А нам-то что делать, если полицейские пошлют нас по тому же адресу и посадят в каталажку? Не хочу!

- Упирайся, спорь! Если что, доплати за билеты на ближайший рейс!

- У нас нет денег!

Яркин вновь выругался:

- Почему вы без денег летаете? Нельзя с собой по полтысячи долларов взять на всякий случай?

- У меня и дома-то столько денег нет, а у Вольдемара и подавно - хронический должник кредиторам. Мы едем зарабатывать или свои тратить?

Алексу трудно понять нашу финансовую ситуацию, и спорить было бесполезно - сытый голодного не разумеет.

В конце концов немцы пришли к консенсусу. Полицейский махнул рукой, сказал «ком» и повел понурых нас под конвоем. По каким-то задворкам аэропорта, переходами и коридорами, наконец привел к комнате досмотра. Прибежала пышнозадая дамочка вякнула «гутен таг», а полицай велел сложить багаж на транспортер.

Дамочка долго таращилась в монитор компьютера, «просвечивая» вещи, «просветила» в кабине наши подозрительные тела, поставила отметку о досмотре, лицемерно приветливо помахала ручкой и ушла. Полицейский что-то буркнул, лениво помахал рукой, запер двери и тоже ушел. Мы очутились в просторном зале ожидания, в котором, кроме нас, не было ни души. Что это? Зал для депортации? Непохоже…

За стеклянными витражами - суета людского муравейника: прилетали-улетали транзитные пассажиры, в тесном зале отлета яблоку некуда упасть - столь многолюдно. А тут двадцать рядов сидений и ни души! Красота! Глазеем по сторонам в полной тишине и покое.

Вот за стеклом появилась исламисты - трое молодых загорелых бородачей. Парни демонстративно расстелили коврики посреди коридора и принялись энергично молиться. Мимо проходили такие же мусульмане их транзитного рейса, но ни один не бросался на пол и не отбивал поклоны на восток.

Показуха? Работа на публику? Мол, вот мы какие: явились к вам - белым, в вашу Европу, и будем свои нравы и обычаи продвигать и насаждать?

Почти десять часов просидели мы в этом реалити-шоу «За стеклом». Транзитные пассажиры в переполненном зале с удивлением пялились на пустое просторное помещение с томящимися в нем двумя людьми. Олень вскоре объявил, что утомился давить тощим задом холодную металлическую скамью: постелил куртку на пол, улегся на нее, укрывшись песочного цвета маскхалатом. Неприхотлив… Молодчина!

В конце пятого часа томления прибежала сердобольная немка, пояснила, что руководство аэропорта велело накормить бутербродами.

- Бесплатно?

- Десять евро бутерброд…

- Данке шен! Передайте привет руководству!

- Спасибо, мы не голодны, - ухмыльнулся Вольдемар и демонстративно перевернулся на другой бок.

Время регистрации на наш рейс истекло, я уже начал нервничать, что про нас забудут, а ведь хотелось еще забежать в магазин «Duty Free». Но вот, когда до вылета оставалось минут двадцать, появился тот же полицейский - повел на выход.

- А шопинг?

- Никакого шопинга! Не положено, вы уже прошли регистрацию на рейс!

Облом! Ни духов жене, ни выпивки. Вот так с пустыми руками и прибыли среди ночи домой…

/Рейс с британцем

Едва я вернулся домой и не успел толком разобрать вещи, как Яркин предложил снова работу.

- С кем на этот раз?

- Рейс будет долгим - примерно месяц. Старшим команды пойдет англичанин, контракт - израильский. Вас будет четверо: британец, Джексон, ты и…

- У-ууу…Опять Джексон…

- А что Джексон? Он, наоборот, обрадовался встрече с тобой. И можешь взять еще Лосева.

Ну, что же поделаешь, Олень так Олень. И хотя, если честно, я успел устать от этого напарника за прошедшие путешествия - утомил меня религиозными проповедями, но человеку, попавшему в трудную полосу жизни, надо помогать зарабатывать на пропитание. Выходит, что Вольдемар - это мой крест! И пусть я только сошел с балкера и не успел отдохнуть, но меня радовало то, что наступившие трескучие февральские морозы пересижу в тепле.

Яркин продолжил с последними напутствиями, наставлениями:

- Значит, с тобой летит Лосев! Стволы наши, а обмундирование - израильтян. Вылет в Каир завтра. Джексон вас будет дожидаться в Суэце…

Этот рейс оказался самым голодным в практике моих походов и до, и после. Начиналось все, как обычно, гонкой по аэровокзалам: Питер, Москва, Стамбул, Каир. Потом помчались на такси в Суэц, где встретились в зачуханном отеле с Мазурини. Хитрый, как змей, Джексон изо всех сил изображал радость от встречи: со мной вел себя как старый приятель и, как добрый наставник, добродушно похлопал Вольдемара по плечу. Сразу проникся желанием Оленя купить фрукты и орешки и с видом бывалого туриста провел по магазинам. По дороге покровительственно пояснял, что тут к чему, словно завсегдатай этой убогой портовой гостиницы.

После прогулки по окрестностям с фотографированием у гигантского лировидного фикуса (оказывается, то, что у нас растет в горшках, - чахлый карлик, на самом деле это дерево!) неспешно направили свои стопы в кафе. После обеда - сон и тщетные попытки пошарить по Интернету, соединение ужасное. Под игру в карты против компа незаметно подкрался ужин. В холле кафе наткнулись на нашего анг­личанина.

Иностранный товарищ оказался молодым человеком чуть за тридцать, среднего роста, поджарый, курчавый и черноволосый, с круглыми черными глазами. Поздоровались.

Британец, как пулемет, выпалил несколько коротких фраз:

- Меня зовут Фред. Фамилия Брэд. Рад встрече с вами! Выход в море завтра утром. Быть в готовности. Через полчаса брифинг в моем номере.

Брифинг так брифинг. Мы, в свою очередь, тоже назвались, начальник старательно записал наши имена и фамилии в крохотный блокнотик.

Погода в Суэце стояла некомфортная - хоть и арабская, но зима, и пусть не мороз, но все же вечерами лишь плюс восемь, да вдобавок часто поднимается сырой и пронизывающий ветер с пылью и песком. Почувствовал, что так можно простыть, надо бы поднять градус тела, чтобы не замерзнуть в неотапливаемом номере: когда за окном плюс восемь, в номере было лишь плюс десять-двенадцать, и постояльцев пробирала дрожь.

Что-что, а согревательным добром я затарился: по просьбе Джексона купил в аэропорту две бутылки виски, одну взяли на брифинг. Было заметно, что молодой Фред нервничал: потирал ладони, часто открывал и закрывал блокнот-шпаргалку, потел. Видимо, старшим команды британец никогда не ходил, опыта работы в охране маловато, да и языковой барьер смущал - с россиянами никогда не общался.

Фред методично, по пунктам, начал ставить задачи, а мы с Мазурини по мере знания английского улавливали смысл и переводили Лосеву. Конечно, в основном толмачом был Джексон, чаще меня общавшийся с иностранцами и обладающий бoльшим словарным запасом.

- Судно китайское, экипаж китайский, груз аргентинский, идем в Йемен, охранная фирма, чей контракт мы выполняем, - израильская, оружие нашей компании.

В ходе разговора поняли, что наш начальник наполовину итальянец, наполовину англичанин и с примесью еврейской крови.

Пять минут короткой постановки задач, и итало-бритто-семит выдохся, повисла напряженная тишина. Джексон переглянулся со мной, вынул из пакета бутылку виски, пакет яблочного сока, банки «колы», чипсы и осклабился в натянутой улыбке:

- Для знакомства, - пояснил Джексон. - По пять капель…

Британец поморщился, но согласился - тоже замерз.

- Вообще-то я не пью, но…

Мазурини мгновенно повеселел, разлил в стаканы грамм по сто, а Вольдемару плеснул столько же сока. Фред достал из сумки баночку и разбавил свою порцию колой.

Мы с полковником коротко и понимающе переглянулись. Извращенец! Как можно портить «Jameson» колой?

- За знакомство! Чтоб стоял… и гроши были! - произнес Джексон короткий тост и перевел, как смог, смысл Фреду.

- О’кей! - согласился англичанин, хотя парня слегка покоробила пошлость и грубость малознакомого пожилого мужчины.

И я ответил на его о’кей шуткой: хоккей так хоккей!

Британец не понял про хоккей, в удивлении поднял брови. Пришлось пояснить:

- Русская поговорка!

Выпили, заели яблоками, запили соком. Джексон употребил продукт, не запивая и не морщась, сразу видна старая закалка. Былые похождения и приобретение питейного опыта заметно отразились на его лице: старого пьяницу выдавал мясистый нос в густых прожилках лопнувших капилляров. Да уж! Сколько же этот крупный шнобель вдохнул спиртовых паров!

- Курите? - поинтересовался Фред.

Мы дружно покачали головой - «ноу смокинг».

- Вери гуд! Я тоже не курю. Курить очень плохо! - одоб­рил британец и пошевелил бицепсом, подчеркивая свое спортивное телосложение. Наше отрицательное отношение к никотину ему явно импонировало. - Я в недавнем прошлом капрал английской армии - десять лет прослужил в парашютно-десантном полку.

- Десантник! Братишка! - обрадовался Лосев. - Я тоже десантник! Афганистан! Восемьдесят пять - восемьдесят шесть.

- О! Афганистан! - одобрительно воскликнул Фред. - И я в Афганистане воевал! Кандагар! Больше года войны! С две тысячи девятого по две тысячи десятый…

- А мы с Константином по два, - похвастался Вольдемар и потрепал Фреда как салагу покровительственно по плечу. - Я - в Баграме, он - в Кабуле.

Чтобы стало сразу понятно, что мы постарше капрала в званиях, я уточнил:

- Майор запаса. Пенсионер. Воевал не только в Кабуле. Бывал в Гардезе, Газни, Панджшере, Алихейле, Джелалабаде и Файзабаде… Вольдемар - старший капрал, а наш третий товарищ - Джексон - полковник…

Лицо Фреда прониклось уважением, британец одобрительно пожал нам руки. Джексон воспользовался нашими ветеранскими воспоминаниями и наметившимся родством душ - налил еще по пятьдесят грамм.

- Ты бы не гнал лошадей, мистер, - попытался я притормозить. - Вечер длинный, я не могу хлебать без закуски.

- А ты закусывай! - ухмыльнулся старый вояка. - Вот тебе булочка, вот банан…

Едва мы успели выпить по второй, в номере зазвонил телефон - проявился агент Халид.

«Мистер Джексон! Выход в море через час…»

Вот и посидели!

Расстроенный англичанин сразу погрустнел и выругался: употребили спиртное - непорядок. Мы, как могли, успокаивали старшого: кто же знал, что пароход ускорится и придет раньше? Ведь агент обещал, что выход переносится на завтра. Знали бы - не пили! А ведь, возможно, предстоит забираться на борт на ходу.

Ну да ладно, на холодном морском воздухе хмель быстро выветрится, пока дойдем - протрезвеем. Да и что мы там выпили - отхлебнули! Лишь слегка размялись.

...Время шло к полуночи, когда из-за поворота канала показался силуэт нашего судна. Сухогруз «Chang Shun Too» выглядел непрезентабельно: примерно сто пятьдесят метров в длину, четыре крана, с обшарпанными бортами, немного ржавый, надстройка давно не крашенная - старичок. А чего иного можно было ожидать от китайцев?

Катер рванул навстречу, затем, маневрируя, постепенно уравнял скорости, началась высадка на полном ходу. Опять экстрим! Таким десантированием нас уже не удивишь, а вот британец искренне поразился. Я крепко вцепился пальцами в шторм-трап, затем, перебирая руками и ногами, вскарабкался на палубу. Следом взобрались Олень и Джексон. Англичанин чуть замешкался - переживал за целостность доставки на борт оружия и багажа. Чего-чего, барахла у него было много, даже слишком: две объемистые сумки-баула и рюкзак.

Взобрались - огляделись. На судне бардак - черт ногу сломит, там и сям что-то валяется, палуба не помыта, не покрашена, всюду следы ржавчины и неухоженности.

- А еще говорят, китайцы трудяги, - с сомнением покачал головой Джексон. - Сколько же лет этому ржавому корыту? Тридцать или сорок? Надеюсь, кондиционер-то хоть работает в надстройке?

Британец велел нам караулить вещи, а сам поспешил на мостик, уточнить наше размещение по каютам. Мы продолжили критический осмотр балкера: описать обстановку можно было коротко - разруха.

- Мля! Главное дело, чтоб крысы в каютах не бегали да тараканов не завезти домой в вещах, - выругался Мазурини. - Представляете, спишь себе спокойно, а тебя крыса за нос кусает.

- Твоему носу не страшно - заспиртован. И ладно бы за нос, а если за … - хохотнул я грубовато. - Как тогда дальше жить? И главное дело, зачем?

Джексон представил, зажмурился и затряс головой, отгоняя дурное видение, и мы заржали. Олень неодобрительно покосился в нашу сторону:

- Материться грех!

- Вся наша жизнь - грех! - отмахнулся Джексон и вновь грубовато пошутил: - Не бери в голову, бери в рот…

Сектант насупился, но в этот раз промолчал, чтобы не нарваться на очередную пошлость.

Фред на мосту не задержался, быстро вернулся и распределил каюты, выделенные нам для проживания: себе отдельную и просторную (старший!), поменьше и тоже персональную - Джексону (пожилой полковник!), а нам с Вольдемаром достался большущий салон судовладельца, однако, как и все на этом судне, основательно запущенный и неухоженный. Ящик с оружием занесли в каюту британца.

И все бы хорошо, да в доставшейся нам двухкомнатной каюте находились лишь одна полутораспальная кровать да узенький диванчик в гостиной - для лилипута. На правах старшего по званию и возрасту, захватил кровать: утвердил на матраце по-хозяйски зад, сразу взялся заправлять подушку и одеяло в постельные принадлежности.

Вольдемар нахмурился и заозирался. Угловой диванчик в комнате для совещаний был узким и для сна никак не предназначался. Что делать? Нашли в кают-компании два широких матраса и пару подушек - соорудили для коллеги лежанку под большим столом. Я не виноват, он сам напросился в рейс.

Джексон заглянул «на огонек» с начатой в отеле бутылкой виски - надеялся на продолжение банкета, но Фред наотрез отказался и предложил спать - завтра с утра пораньше брифинги: по безопасности в составе группы охраны, с капитаном, с командой.

Спать так спать - я только «за»!

В целом наша каюта была вполне комфортной для житья, один недостаток - туалет общий, и по ночам Вольдемар крадучись, на ощупь, ходил мимо меня, запинаясь в темноте о мебель, и регулярно будил.

В первый вечер мой невольный сосед всем своим видом выражал недовольство размещением: раздраженно бурча под нос, разложил вещи по столу, по полкам, распихал по ящикам, в конце концов, устроившись удобнее, укутался с головой в одеяло и быстро уснул, свернувшись калачиком и не пожелав на прощание спокойной ночи боевому товарищу.

/Голодная одиссея на «Chang Shun Too»

С подъема до завтрака Фред помчался делать зарядку - пробежка по палубе, гимнастика, общая разминка. Придерживающийся здорового образа жизни Вольдемар, не подкачал, присоединился к иностранному физкультурнику, и они под насмешливыми узкоглазыми взглядами хозяев судна на пару наматывали круги. Родственные души! Тем самым спортсмен Лосев заработал одобрение со стороны английского начальства.

Затем, когда Фред Брэд приступил к художественной гимнастике - прыжкам через скакалку, Вольдемар отправился в душевую, окончательно заставив меня пробудиться. Следом за адвентистом в каюту завалился злой Мазурини.

- Заискиваешь перед иностранным руководством? - осудил поведение Оленя полковник. - Прогибаешься, солдат. Пытаешься заработать висты? Лосев не на шутку оби­делся:

- Я спортсмен! Вот, посмотри на мое тело: ни грамма жира, одни мышцы. И я давно не солдат!

Я с усмешкой кинул взгляд на соседа и подмигнул Джексону:

- А я бы выразился по-другому: череп с впавшими глазницами, мослы и ребра, обмотанные сухожилиями и обтянутые волосатой кожей.

- Алкоголики! - испепеляя нас взглядом фанатика, продолжил верещать Вольдемар. - Да я и дома регулярно бегаю, зимой на лыжах, летом на велосипеде. А вам лишь бы пить! Потом такие Фреды говорят о нас - все русские пьяницы…

- Ага! Все пьем! За исключением оленей из тундры! - буркнул Джексон, намекая на то, что Лосев наполовину малая северная народность, и направился к нашему бару-холодильнику «дернуть» рюмочку перед завтраком, для поднятия жизненного тонуса.

Время завтракать. Не знаю почему, но именно в это утро я сильно проголодался - возможно, ночное морское путешествие на свежем воздухе подействовало на активизацию раннего пищеварения.

Дружной гурьбою мы двинулись отведать деликатесов местного китайского общепита, как-никак китайская кухня славится по всему миру. На судне есть ресторанчик?

Вошли в кают-компанию и искренне удивились утреннему меню: в дальнем углу на стойке высилась огромная скороварка, а на столе - вынутый из нее открытый металлический чан, доверху наполненный вареным рисом, над которым поднимались клубы пара, иных блюд не наблюдалось. И не предполагалось? А где же знаменитые китайские разносолы? Особенно поразила пустота на всех трех круглых столах офицерского салона - из приправ лишь банки арахиса вперемежку с красными перчиками да соевый соус. И все! Ни хлеба, ни салатов, ни джема, ни меда. А где ласточкины гнезда, где жареные змеи, где свинина в лимонном соусе?

Столы и стулья были заняты китайцами, которые громко болтали и не менее громко и дружно чавкали, уплетая при помощи палочек перченый рис. А нам куда пристроиться?

Самый плотный моряк, с голым торсом, оказался капитаном по имени Джан (или по фамилии Джан), он что-то громко крикнул повару - тот высунул хитрую желтую морду из поварской. Кок с невозмутимым выражением лица выслушал распоряжение, коротко кивнул, принес два стула, приставил к низенькому шахматному или кофейному столику в углу под большим иллюминатором.

Джексон и Фред пристроились на угловом диванчике, а мы с Лосевым на стульях. Сидим, ждем. Я заметил, что китайцы поглядывают на нас, ехидно посмеиваясь, и невозмутимо продолжают чавкать.

Приборов никаких: ни вилок, ни ножей, ни ложек, и кружек тоже нет! Капитан вновь что-то крикнул - поваренок поставил на столик тарелки, кружки, банку с арахисом и махнул рукой в сторону чана. Жест был понят - идите за едой.

Возле кастрюли с рисом грудой валялись помытые чистые палочки, а на полке новые - в упаковке. Взяли по новому набору палочек, накидали порции риса в тарелки. А хлеб? Увы, хлеба не наблюдалось. Налили в кружки чай вместо десерта и принялись есть.

В нашей компании пользоваться палочками умел только Вольдемар. Ни у меня, ни у Фреда, ни у Джексона управляться этим столовым азиатским инструментом поначалу не получалось - ну не желал вареный рис задерживаться и удерживаться между этими двумя тоненькими прутиками! А сноровистый Лосев практически не отставал от китайцев, которые несказанно удивили меня скоростью поглощения еды при помощи столь неудобных приборов.

Слегка поклевав безвкусное варево и выпив теплый чай, побрели по каютам. Англичанин вновь объявил брифинг - похоже, это было его любимое словечко.

Фред долго ругал еду и порядок на судне, а затем распорядился начать чистить оружие: судя по фильмам-боевикам, чистка оружия у англо-американских вояк - любимое занятие. Конечно, попробуй не почистить их привередливую и прихотливую винтовку, она сразу заклинит от попадания пыли и грязи. То ли дело наш, проверенный временем АК: стреляй сколько угодно, а если попадет в него грязь и даже песок - досылай ногой заклинившую затворную раму, загоняй патрон в патронник, и - пожалуйста! - продолжит вести огонь как миленький.

Чистка так чистка, сами хотели предложить это дело английскому боссу. Но Джексон для порядка побурчал о много на себя берущих молокососах.

Фред снял рубашку, чтобы не запачкаться ружейным маслом, засветив на каждой руке от предплечья и почти до кисти тату больших сползающих драконов. Заметив мой заинтересованный взгляд, натовец похвастал:

- Каждый дракон по тысяче фунтов! Хочу теперь на всю спину - жду, когда очередь на тату подойдет! Это известный мастер - молдаванин из Одессы, запись к нему на год вперед! Сделать спину стоит больше двух тысяч фунтов! Как раз заработаю в этом рейсе и оплачу заказ.

Мы с Джексоном коротко понимающе переглянулись - блаженный. Чудит современная молодежь: ни семьи, ни детей, ни забот, ни хлопот. И чем бы дитя ни тешилось… Нам-то какое дело, да пусть он себе четвертого дракона выколет хоть на причинном месте…

После чистки оружия - обед. Меню не изменилось: все тот же рис и арахис в вперемешку с перцем! И ни супа, ни салата, ни компота, одна радость - пустой чай. Капитан заметил выражение недоумения и недовольства на наших лицах, о чем-то перемигнулся с ревизором (вторым помощником), оба хохотнули и зачавкали.

Фред не сдержался и вновь громко выругался. Кипя от злости, поклевали рис, заварили чай в пакетиках (а где же знаменитый китайский чай?) и на боковую - экономить силы. Что же нам делать? Этак мы скоро протянем ноги.

Примерно в шестнадцать часов старший вновь объявил брифинг и спросил о настроении у подчиненных. А чего спрашивать? У нас оно не лучше, чем у самого. На этом короткий брифинг завершился, разошлись по каютам дремать. Перед ужином прогулялись по грязной палубе, попытались подышать морским воздухом.

Мы уже давно миновали курорты Египта и приближались к границам Судана. Джексон спросил мастера, есть ли металл, чтобы изготовить бойницы и макеты пулеметов. Джан вызвал механиков и старпома, те что-то промямлили в ответ на родном языке. Мастер виновато развел руками: металла нет, есть только два полицейских щита и кусок дырявого ржавого железа толщиной в два миллиметра. Подойдет? А куда деваться, будем использовать любые подручные материалы.

Китайцы закрепили на мостике в сторону кормы побитый ржавчиной металл и поставили на попа щиты - готова жиденькая бойница для стрельбы лежа.

Ужин. Мы аж дружно взвыли и простонали в четыре глотки и в три глотки выругались - опять рис с арахисом! Лишь святоша не ругался, стойко переносил напасти: Бог терпел и нам велел…

Хозяева издеваются?! Странное понятие о гостеприимстве! Англичанин заметил две коробки с пивом в углу, одну прихватили в каюту - хоть какая-то компенсация за наши страдания. Выпили по бутылочке с перчеными орехами, а потом жадно и активно запили этот жгучий перец второй порцией «Циндао». Прихлебывая пиво, размечтались - захотелось жареной картошки с мясом и хлеба, но не было ни того, ни другого. Склонило в сон, но спалось плохо, - как назло, кондиционер был слабый, не справлялся с жарой.

Утро нового дня. Завтрак - меню не изменилось. Фред не выдержал и отправился на камбуз найти чего съестного. Отыскал упаковку с яйцами, сварил на наш отряд - хоть какое-то разнообразие.

Обед. И снова неизменный рис!

- О Боже! - громко взвыл я, хоть и атеист.

- Не поминай Бога всуе! Богохульник! - буркнул Олень и взялся за палочки.

Фред чертыхнулся и вновь отправился на камбуз - нашел в морозильнике коробку с мороженым, примерно килограмма на три. Обрадовались, утащили в каюту - пообедали.

На ужин, как и предполагали, пресный рис. Поковырялись вилками и палочками под перекрестными насмешливыми взглядами механиков и штурманов. Я предложил пригласить капитана к себе в каюту, угостить «Jameson» - попытаться наладить дружбу.

Как я и ожидал, китаец «дринкнуть» не отказался. Мы выставили на стол непочатую бутылку, Джан принес с собой орешки, чипсы и кока-колу - удивил щедростью и разнообразием. Китаец, как и британец, залил свою порцию баночной колой. Фу, дрянь! Выпили по первой - за знакомство. Мастер произнес тост: «Ганбей!».

- Что означает? - уточнил я.

- Пей до дна!

О! Это по-нашему.

После первой рюмки капитан спросил о бытовых проб­лемах, о еде. И понеслось! Фред, Джексон и я в три глотки принялись орать о плохом питании: Фред - на родном хорошем английском, Джексон - на плохом английском, я - на смеси ужасного английского и хорошего русского, перемежая слова ругательствами. Лишь стоик Олень молчал. Мастер искренне удивился:

- Невкусно? Разве повар плохо рис приготовил?

- Рис-то, может, он и хорошо готовит на ваш китайский вкус, да только нам три раза в день он в глотку не лезет. Скоро в туалет не сходить - пробка в жопе образуется! - заорал Джексон.

- А я вообще рис не ем! - поддержал я возмутившегося товарища.

Непьющий и не говорящий по-английски или по-китайски Лосев забился в уголок, помалкивал и с интересом прислушивался к дискуссии, ожидая, чем она закончится.

Фред громко выговаривал мастеру, гораздо экспрессивнее нас и быстрее, чем я мог понять - разбирал лишь одно слово из десяти, но было и так понятно: «тим-лидер» возмущается.

Капитан кивал головой, лениво поддакивал, потягивал кока-колу, широко улыбался.

- Хорошо! Я скажу повару, чтобы готовил вам разные блюда! А когда вы становитесь на вахту?

Фред поперхнулся от неожиданности, вроде только что говорили о питании, а в ответ… Но сразу взял себя в руки и вымолвил: «завтра с утра».

Мастер кивнул одобрительно, пропустил с нами еще по стаканчику и откланялся. Мы потирали радостно руки - наконец-то достучались!

Допили по рюмке - и на боковую.

Завтрак. Увы, ничего не изменилось - рис. Видимо, слова капитана еще не достигли ушей повара, медленно работает бюрократия. Да и самого капитана в кают-компании с утра не было. Знать, нелегко ему пить нашими дозами, даже разбавляя продукт.

Суровый Фред скомандовал: брифинг!

- Судно входит в пиратоопасную зону! Устанавливаю сигналы опасности: оранжевый - собраться на мостике, красный - надевать бронежилеты и каски, черный - отражение нападения.

Джексон ухмыльнулся:

- Сигналы подаются флажками или пуском сигнальных ракет? Кто будет махать флажками?

Фред чуть смутился и сбился.

- Нет! Я просто буду объявлять словами - оранжевая опасность, красная, черная…

«Странные они, эти англосаксы. Сплошной Голливуд - обязательно рисовка, усложнение. Неужели не проще просто скомандовать: всем на мостик, к бою, надеть каски?»

Мы дружно пожали плечами и кивнули в знак согласия, сигналы так сигналы.

Брэд буркнул: я на одну секунду - и умчался в каюту, откуда принес расписанный по вахтам график: то нести вахту по одному, то вдвоем, то опять по одному. Чудной график. Себя он тоже вписал, это радует, а мог бы и сачкануть, начальственная англо-итальяно-еврейская морда! Стоять на вахте предстояло недолго, всего трое суток от Ходейды и до порта Аден. Иностранный босс принес форменные бейсболки, штаны и рубашки-поло с налепленными фирменными лейблами - велел надеть. Нашу форму попросил убрать в сумки - допускается реклама только израильской компании. Да нам все равно - убрать так убрать... Выдал каждому из сейфа по автомату и магазины с патронами, разрешил хранить в каюте. Добрая душа!

Первым на вахту выпало заступать Джексону, потом Оленю, а я должен был сменять Вольдемара. Фред, в соответствии с записями, в середине вахты присоединится ко мне - так всю ночь несем службу парно, но «внахлест», по два часа. Короче говоря, все запутал и перепутал, но если с бумажным графиком в руках, то вполне понятно. На втором круге Джексон должен прийти через два часа к Фреду - сменить меня. Поняли? Поняли! Отчего же не понять…

Для полноты картины и чтобы не было путаницы, Фред положил листок с графиком на столе в нашей каюте. Как самым тупым? Он так считает?

Днем служба шла как по маслу: наблюдаем за морем, патрулируем мостик и крылья, перемигиваемся с китайцами, вовремя меняемся, никаких проблем.

Обед. Ого! Разнообразие! Повар пожарил рыбу с картошкой! Подал нам на столик, криво улыбаясь - узкоглазая рожа. Рыба приготовлена так себе, средней паршивости: пережарил, пересушил, картошка, как чипсы, ну, это уже вкус молодого поколения, испорченного Макдональдсом. В качестве салата свежие овощи: огурцы, китайская капуста, помидоры, лук. Однако салат повар то ли пропарил, то ли проварил, но факт остается фактом - есть эту бурду было неприятно. Специально испортил? Ах, скотина! Китаец явно наблюдал за нашей реакцией через дверной проем камбуза и ехидно улыбался. Да он явно издевается над нами!

Поддакивая друг другу, мы с британцем обругали подлого поваренка, лишь Лосев невозмутимо уплетал вареную зелень и недоумевал нашему недовольству.

- Дрянное, мерзкое виски пьете, а диетические овощи на пару, видите ли, вам не нравятся…

- Да как это есть? Овощи, как сопли! Фу, мерзость, - швырнул я с раздражением на стол вилку. - Пойду готовиться к вахте - спать. Приятного аппетита, Олень.

С этого дня повар регулярно готовил нам пропаренный салат, который мы втроем демонстративно выбрасывали в мусорное ведро, ругались, но он на следующий день вновь его подваривал. И еще улыбался во всю пасть да так, что узкие глазки исчезали в складках щек.

Первых блюд на судне тоже не подавали, как не было и ничего мучного, эта кулинария нас искренне удивляла. Снова спросили у мастера. Джан улыбнулся, пообещал решить вопрос.

На следующий день на плите возвышалась гигантская двадцатилитровая кастрюля супа, а рядом стояла пароварка - хлеб. Мы радостно потирали руки.

Я снял крышку и ничего не понял: а где суп? Бак был наполнен горячей жидкостью серого цвета, в которой плавало нечто по размерам и форме похожее на грязную портянку.

- Суп из морской капусты! - с видом знатока заявил Вольдемар и зачерпнул черпаком в тарелку побольше жидкости. - А что у нас с хлебом?

Лосев откинул крышку пароварки и нашему взору предстал ряд круглых комков теста, на вид еще довольно сырого.

Повар требовательно велел брать хлеб и уходить с камбуза.

Взяли на пробу по тарелке супа и по «булочке» - сели за столик. Суп оказался пресной жидкостью без всякого вкуса, булочки - полусырым тестом. Итак, несмотря на наши протесты, разнообразие и качество пищи не улучшилось…

Служба пошла своим чередом: наблюдаем за морем на мостике, сменяя друг друга в соответствии с графиком. Первую ночную вахту мне выпало нести со вторым помощником. Это был неприятного вида надменный толстомордый китаец, довольно высокомерный в общении и, как мне показалось, нетрадиционной ориентации - постоянно обнимался и целовался с капитаном да то и дело тискал третьего молоденького штурмана. На приветствие не ответил, просидел почти всю вахту в кресле, взгромоздив свои «копыта» на пульт управления, и играл в игрушки в мобильнике.

В помощь охране мастер выделил по два моряка, которые заняли позиции для наблюдения на левом и правом крыльях. Третий матрос на вахте нес службу за штурвалом, хотя рулевка стояла на автомате, видимо, для компании штурману, чтобы не скучал.

В час ночи на мостик поднялся капитан, что-то объявил, штурвальный метнулся на крылья и позвал товарищей. Китайцы радостно загомонили и ринулись с крыльев на мостик. Рулевой умчался на камбуз и вскоре принес что-то в большом пакете.

- Константын! Плиз! Чап-чап! - позвал радушно Джан, призывая разделить с ними трапезу.

О-о! Дополнительный ночной антипиратский паек! Какие вкусности дают? Шоколад? Йогурт? Сыр? Ветчина?

Глянул через плечо тощего матроса на заваленный пакетами и тарелками стол - мои ожидания, увы, развеялись в прах. Бомж-пакеты!

Китайцы тем временем деловито высыпали в тарелки дешевую сухую лапшу, залили кипятком, и принялись что-то бурно обсуждать. Ну уж нет, спасибо, китайские товарищи! Эту вашу дрянь я тоже не ем.

- Сори! Я сыт! - поблагодарил я мастера и побрел на крыло бдить за троих.

Уже на выходе из рубки до моих ушей донеслось громкое чавканье и радостное воркование «гурманов»-азиатов. «А ведь им эта еда действительно нравится! И они рады такой примитивной и дешевой пище!» - поразился я неприхотливости китайцев и принялся размышлять над тем, что будет с нами, европейцами, если действительно состоится это «Второе азиатское нашествие», описанное в одном из моих романов-антиутопий. «Поглотят мир без остатка!»

Вскоре на крыле появился сонный Фред - усиление. Перекинулись парой фраз и разошлись по объектам: он - на правое крыло, я - на левое. Дисциплинированный Джексон свою смену вахт проспал, чего прежде с ним не случалось. На звонки не отвечал, пришлось идти будить.

- О, черт! Бессонница замучила! Ворочался - не уснуть, только глаза закрыл - тут явился ты.

Я усмехнулся:

- Старость не радость? Тогда сиди дома.

Экс-полковника насмешки рассердили, обругал меня беззлобно и принялся облачаться в униформу израильской фирмы.

Фред, встретив Джексона, что-то пробурчал неодобрительное, мне пожелал спокойной ночи.

Так как Джексону плохо спалось, то утром он попросил сдвинуть график и поставить его в смену с Вольдемаром. Фред в ответ поморщился, забрал листок в каюту, нарисовал новые квадраты, переменил смены и вернул.

- Все ясно?

Яснее не бывает. Теперь Мазурини должен был ночью явиться на полвахты к Оленю - помогать нести службу.

Утро началось со скандала. Британец пришел с проверкой, но в то время, когда Джексон должен был уже находиться на службе, его на посту не было. Вновь проспал!

Как мне позже рассказали мои соотечественники, Фред вспылил, побежал к Джексону, разбудил, выругал полковника и, громко хлопнув дверью, ушел.

Ничего не подозревая о скандале, я сладко спал и вдруг задолго до завтрака, часов в шесть, меня будит злой как черт Джексон - велит заступать ему в помощь.

Ругаясь спросонья, одеваюсь, бреду следом: зеваю, тру глаза кулаками, тупо пытаюсь сообразить, что к чему. Ясно помню, я ведь перед сном взглянул на график - мое дежурство после завтрака, в десять!

Экс-полковник разводит руками - ничего не знаю, приказ англичанина, с него и спрос, мол, иностранец все напутал-запутал, я не виноват.

Фред появился на мостике после завтрака, таращит на меня глаза, спрашивает, в чем дело.

- Джексон сказал: ты велел!

- Я?!

- Ты…

- Брифинг! - завопил что есть мочи Фред. - Вольдемар на вахту, остальным - брифинг! В каюте овнера!

Англичанин буквально взбеленился - посчитал, что наш хитрец Мазурини над ним просто издевается, по-другому его поведение не истолкуешь.

- Я не издеваюсь, - оправдывался экс-полковник. - График…

Фред схватил новый лист и сунул его Джексону под нос:

- Где тут Костя? Он с десяти…

- Я не понял, - ухмыльнулся отставной полковник.

- Все ты понял! Фак ю! Шит!

- Что?! Да это я твоих и мазер и фазер фак…

Джексон принялся грязно и витиевато ругаться на бессистемной смеси русско-английского, одновременно брызгая слюной в лицо этому продукту многонациональной интеграции Евросоюза. Оба ругателя даже схватили друг друга за грудки. Трудно сказать, что победило бы в итоге: молодость или опыт (и тот и другой кичились своей спортивной подготовкой, но Фреда я видел в деле - спортивный и резкий парень, а Джексон, скорее всего, опыт и боксерскую технику давно пропил), не вмешайся я в схватку. Скорее всего, исход боя разрешил бы один точный и крепкий удар. Но оно мне надо - допускать в своей каюте мордобой? После устранять последствия: мебель ремонтировать, палубу и переборки от соплей и крови оттирать. И потом, зачем из-за этого старого дурня лишаться работы.

Я оттащил Джексона в сторону и уперся ладонью в грудь Фреду.

- Брейк! Брэд - стоп! Пис!

Джексон тяжело дышал, его бычьи глаза навыкате налились кровью, казалось, он готов был вцепиться в глотку противнику.

- Мазурини, с ума сошел? Хочешь, чтобы Алекс всех уволил?

- А чего он факи в мою сторону кидает! Удавлю щенка, утоплю!

- Потом! На берегу будешь бузить! Мы сейчас все при оружии! Мало ли что у британца на уме? Империалистический суд его наверняка оправдает, ведь он старший команды: скажет, подавил бунт на корабле… А тебя на рею за мятеж…

- Ненавижу! От них все зло в мире!

- От кого?

- От англичан! Все время нам пакостят!

- И в чем это выражается?

- Начиная с русских князей!

- А шведы под Полтавой - тоже их рук дело?

- Конечно! И Смутное время, и турецкие войны, и нашествие Наполеона, и осада Севастополя - всегда англичане подстрекатели! И революцию нам устроили, и интервенция в Гражданскую войну, и Гитлера на нас науськи­вали!

- Джексон, ты не прав. Это мы Гитлеру поддакивали, и Польшу поделили с ним, и сырье фашистам поставляли, когда англичане нацистам противостояли в Греции, в Норвегии, на Кипре… Ты еще скажи, что они виноваты в монголо-татарском нашествии.

- Конечно! Мы их триста лет прикрывали - всю Европу спасли! Они развивались, а мы были в кабале. Европейцы всегда будут за это должниками! Ненавижу всех!

- А кого именно? Только англичан?

- И немцев, и японцев, и американцев, и французов…

- А поляков?

- Этих в первую очередь - все время нам гадят!

- А есть хорошие страны, чьи народы ты терпишь и к кому нет ненависти и претензий?

- Китайцев.

- А как же остров Даманский? А китайские инженеры и фейерверкеры в составе войска Батыя?

- Э-э-э… значит, и их тоже! И особенно ненавижу пиндосов - разбомбить бы их всех к чертовой матери ядерными бомбами!

- А хохлов? Ты, вроде бы, с Украины? Как ты к независимой Украине?

- Да пошел ты!

- Джексон - это патология. Тебе лечиться нужно!

Удивительно, сколько же в человеке скопилось ненависти и отрицательной энергии. Никакого позитива - один негатив! Результаты зомбирования. Забылось все: что мы были союзниками в двух мировых войнах и против нацистов, в одиночку, не сладили бы.

Джексон внезапно обмяк, словно из него выпустили воздух, резко развернулся и вышел прочь, а я отправился успокаивать британца.

- Фред! Все о’кей! Мазурини попутал график и нечаянно меня вызвал.

- Нет, я уверен, он все делает специально! Я же вижу, что Джексон не желает подчиняться и пытается показать, что он полковник, а я простой капрал. Вы с Вольдемаром - хорошие секьюрити, а Джексон - плохой! И человек дрянной…

Ого! Похвала натовского босса. Прикажешь сиять от счастья? Гы-гы. Да мы с Оленем теперь в фаворе!

Вновь стою днем на вахте - зубрю китайские слова, заодно учу русским ругательствам штурмана и матроса. Обучают языку два китайца: третий штурман и матрос. Оба - Ли. Что это означает? Имя или фамилия? Не разберешь. Назвал братьями. Улыбаются, кивают, поддакивают, соглашаются, мол, ага, мы - бразерс.

Брат по-китайски - кэка. Сестра - садже. Надо бы запомнить…

Стараюсь изо всех сил пополнить бытовой словарный запас: здравствуй - нихао, до свидания - хэнхао, спасибо - шиши. Да - ши, нет - пуши. Хорошо - фи цин хао. Плохо - хао. Улыбка - чайши. Ты меня понял - мин пэнма.

Полезные слова для общения и для вежливого обращения. А вдруг, действительно, пригодятся знания, ну как эти ханьцы однажды попытаются захватить наш Дальний Восток...

С трудом, но мы понемногу общались. А вот какие именно слова из русской речи интересовали моих собеседников, я на страницах книги излагать не буду.

Матрос Ли - лысый, как колено; второй Ли коротко стрижен, как ежик, - штурман. Взгляд матроса даже сквозь узкие щелочки глаз неприятен - режет, как опасная бритва. Лысый Ли стоит за штурвалом, повесил на шею бинокль. Второй бинокль тоже занят - у штурмана.

- Лысый, дай бинокль! - велю я матросу.

- Лисий?

Поясняю, что именно означает лысый, - смеется, радуется, записывает в тетрадь. Тут на мостик поднимаются скучающие Джексон с Вольдемаром, беседующие на биб­лейские темы. В основном вещает Лосев, Джексон кивает и поддакивает.

По моей просьбе штурман Ли достал китайский флаг - делаем дружеское фото на память с китаезами. Экзотика и нам, и им! Во время фотосессии прямо над судном на предельно малой высоте пролетает «F-16». Делает горку, потом бочку и ускоряется. Свист, рев, легкий воздушный хлопок и звуковой удар. Пошалил «империалист»…

Заслышав шум, в рубку вбегает капитан Джан в одних трусах (это его обычная форма одежды), смотрит в бинокль вслед улетевшему самолету, качает головой и говорит что-то неодобрительное.

Мастер слегка странноват: на мостике, в столовой, по палубе - всюду ходит без рубашки, в одних семейных трусах. Порой хочется сделать замечание: узкоглазый, ты бы хоть шорты натянул сверху. Мне с первого рейса наши моряки пояснили: входить на мостик без рубашки, с голым торсом - верх неприличия! Вероятно, наши приличия и азиатские разнятся. А может, это только он так себя ведет, а другие китайские капитаны соблюдают морской этикет?

Поругав летчика, мастер устроился в кресле, закинув оголенные ноги на стол, ладони на затылок и, покачиваясь, принялся весело переговариваться с «братьями» Ли. Явно шутит о чем-то, а те в ответ громко и быстро лопочут, и все хохочут дружно. Типа, демократия!

Немного пошутив, Джан почесывает свой голый, без единой волосинки живот (впрочем, и грудь у него точно такая же лысая) и переходит на деловой лад: задает короткие вопросы штурману о координатах и скорости. Стриженый Ли бодренько отвечает. Но непонятно, успел уловить его ответы капитан или нет, потому что на одной из фраз Джан начинает сопеть. Умаялся, бедняга.

/Аденский порт

Три дня несения службы, и вот мы уже на подходе к Адену.

Судно потихоньку сошло с коридора безопасности, держа курс в бухту Эт-Тавахи. Изголодавшиеся арабы, наверное, уже заждались наш груз - сорок с лишним тысяч тонн зерна везет пароход, подкормить нищий народец. Раньше, при Советах, этим занимались мы, хомосоветикусы, - возили еду молодой арабской стране, вставшей на путь прогресса и построения социализма. Двадцать лет нахождения на содержании Йемену на пользу не пошли, местный режим далеко вперед по дороге социализма не ушел - как была сплошная нищета, так и осталась.

Фред обговорил с мастером порядок хранения стволов, боеприпасов, амуниции в порту, а сам мастер Джан, в свою очередь, согласовывал порядок хранения с местными властями, с руководством порта. Британец поспешно забрал наши рубашки и брюки, спрятал в свой баул - замел следы, чтобы ничто не выдавало присутствие израильской компании, затем мы сложили оружие в ящик, занесли в каюту, предназначенную под «bondstory», капитан опечатал и закрыл на замок. Начался отдых. Каникулы!

Наконец на рейд прибывает катер с лоцманом и два буксира, судно цепляют и ведут под уздцы: сначала в одну бухту, потом во вторую. Берега окаймлены усыхающей отмелью, в середине бухты - несколько банок глубиной примерно метров пять, проходим рядом и цепляем - поднимаем винтами донный ил, хорошо бы не сесть на мель.

Поднимаемся на мостик посмотреть на работу по швартовке. Встаем чуть в сторонке, фотографируем город, порт, приветствуем арабского лоцмана - откормленного араба в белой рубашке с адмиральскими погонами и в фуражке с такой же солидной кокардой. Лоцман вежливо кивает в ответ, улыбается. Предлагаю сделать совместное фото - не возражает и даже с видимым удовольствием соглашается.

Через полчаса входим во вторую часть бухты, проходим мимо торчащих из воды остовов утонувших кораблей, очевидно, это следы недавней гражданской войны или местной безалаберности.

В порту несколько терминалов: нефтяной, контейнерный и грузовой. В грузовом - несколько причалов, и сухогруз «Chang Shun Too» ставят к тому, где разгружается зерно. На якоре у пирса еще одна посудина, поменьше, - выходит, не одни наши китайцы привезли пшеницу?

Мы желаем погулять по Адену. Капитан вписывает нас в крюв-лист для оформления, Фред отказался наотрез сходить с корабля даже на пирс. Не хочешь как хочешь.

Джексон уверяет, что в местных магазинчиках очень дешевые товары. Если это действительно так, наберем фиников, изюма, кураги, орехов, овощей и фруктов. Вольдемарчик по-детски радуется - соскучился по своей излюбленной растительной пище. Увы, через пару часов наши надежды рассеиваются как дым: выход в город не разрешен властями - в столице неспокойно!

- В чем дело? - любопытствует Джексон.

- Активизировались террористы! - поясняет Джан. - Взрывы, убийства, похищения иностранцев…

Черт бы побрал этих исламистов-смертников! Пророки и проповедники обещают обездоленным, мол, когда установится власть правоверных, аллах сразу все и всем даст! Так легко и просто решаются проблемы.

Едва оформили документы на приход, как на борт завезли толпу рабочих: крановщиков и помощников, носильщиков и уборщиков. Арабы прицепили к кранам грейферы и начали разгрузку трюмов. Многотонные грейфера безостановочно черпают сразу по полвагона пшеницы, высыпают в кубические бункеры, стоящие на пирсе.

К каждому из четырех бункеров, возвышающихся на эстакадах, приделаны горловины с раструбом. Вереницы огромных самосвалов один за другим по цепочке занимают под ними место в очереди под загрузку, наполняются доверху и устремляются к портовым воротам. Хорошо отлаженный конвейер!

В город нельзя - так хоть по причалу погуляем! - решили мы с Джексоном, но не тут-то было. Внизу у трапа сердитый, в мятой форме и давно небритый полицейский с пистолетом на ремне и дубинкой сразу возвращает нас назад.

После ужина решили сфотографироваться с этим строгим полицейским. Хоть какая-то память об Адене.

Спешим на камбуз: в этот раз повар сварил не только рис, но и рагу из хрящей, плюс на столике большая тарелка с нарезанным арбузом. Обрадовались - наконец-то разнообразие! Так увлеклись чревоугодием, что насытившийся Вольдемар забыл о фотоаппарате. Вышли на пирс к офицеру - камеры нет! Лосев всплеснул руками и помчался обратно, но фотоаппарат уже пропал. Обычно Вольдемар клал его на столик, но в этот раз все пространство было уставлено тарелками, и он бросил камеру на диванчик рядом с собой, а увлекшись поеданием сочного арбуза, позабыл. А ведь не прошло и пяти минут, как мы вышли.

- Явно повар украл! Мерзавец! - безапелляционно заявил Джексон и отправился пытать пройдоху китайца.

- Мазурини! Только без рук! - крикнул я экс-полковнику вслед. - Не забывай, мы на китайской территории, да еще и в арабской стране. За мордобой и рукоприкладство можешь остаток дней провести в тюремных застенках!

Допрошенный кок стоял на своем - не брал!

Позвали Джана.

Капитан учинил короткий допрос, но повар лишь бубнил в ответ что-то непонятное.

- Кок говорит, что арабские рабочие заходили в столовую, - капитан явно предпочел взять сторону соплеменника. - Может быть, они украли…

- Гнусный поваренок! Вор! Скотина! - кипятился Джексон. - Явно это его рук дело!

Мы топтались в растерянности у выхода из кают-компании. Вольдемар впал в транс - фотоаппарат был новый и дорогой. Жалко…

Брэд призвал нас к спокойствию - никому и ничего не докажешь. Азиаты! Полицейский у выхода, даже если и сделает вид, что обыскивает уходящих со смены рабочих, наверняка отнесется к этому формально: обокрасть или обмануть неверного - это не грех, а даже в своем роде доблесть!

- Раззява ты, Лосев! Настоящий Олень, - сердито бурк­нул Джексон.

Мы все отправились спать - развлечения окончились.

...Судно стояло в порту уже неделю. Вольдемар заскучал без фотоаппарата и без дела и в свободное время от чтения Библии надумал заняться растениеводством. «Юный» натуралист аккуратно разрезал по шву целлофановый пакет, расстелил на письменном столе, положил на него мокрое полотенце, набрал в трюме несколько горстей просыпанной пшеницы, ровным тонким слоем разровнял зерна, полил и включил настольную лампу. В каюте и без того жара, а тут еще искусственное солнце!

Перед завтраком Вольдемар вновь обильно оросил семена водой, в обед вновь смочил и перед отбоем снова осуществил полив. На ночь с чувством выполненного долга выключил солнце и лег спать.

И так каждый день.

Вскоре пшеничное «поле» дало всходы: тонкие росточки дружно проклюнулись из зерен - вначале белые, потом подросли и позеленели, рукотворная лужайка. Он был несказанно счастлив и, проснувшись поутру, глядел с умилением на «лужайку» и искренне радовался. Ну как ребенок!

Заглядывая к нам в каюту, Джексон качал головой и крутил пальцем у виска:

- Олень! Зачем тебе это? Ягеля захотелось?

- Эксперимент… - усмехался тот. - Подрастут всходы - съем. Полезно от цинги…

- Цинга? Откуда она в наше время? Скушай лучше лимончик! Экспериментатор, блин… Смотри, Лосев, не превратись в козлика.

Со временем я заметил, что Вольдемар действительно возомнил себя проповедником, праведником, аскетом или даже святым. С подъемом энергичная пробежка, зарядка, умывание и многочасовое изучение Библии. После завтрака - вновь Библия и даже пение псалмов, затем беседы о Потопе с Мазурини. Перед обедом и после него изучение книги американских авторов по здоровому питанию из их же секты адвентистов. Решил обрести бессмертие?

- Вольдемар! Бога нет! Об этом еще Ленин и Луначарский говорили, - завел я свою любимую «пластинку» антирелигиозной пропаганды. - А учение Дарвина говорит…

- Не произноси при мне этой фамилии! Он еретик! Бог всемогущ, и Он везде! - возражал Лосев, не отрываясь от книги.

- Кто сказал? Кто видел? Ты его видел? Встречал?

- Отстань! Не мешай читать, богохульник!

- Разве это чтение? Ты неделю «висишь» практически на одной и той же страничке… Сколько раз можно один и тот же талмуд перелистывать? Религия - опиум для народа!

- Антихрист! Гореть и тебе в геенне огненной!

- Плевать…

- О-о-о! Богохульник! Я буду молиться за спасение твоей души!

- Молись хоть до второго пришествия или потопа…

- Да что ты знаешь о Потопе? - взвизгнул Вольдемар в исступлении и даже вскочил на ноги.

 Фанатичный взгляд моего товарища источал праведный гнев, и он буквально испепелял меня глазами. Откуда мне было знать, что для адвентистов тема Потопа - самое святое и краеугольное в учении: всю жизнь готовятся к концу света и к Потопу, а те никак не приходят.

Я посмотрел на соседа по каюте и усмехнулся - тело исхудавшего товарища буквально просилось к распятию на кресте. Мощи! Умел бы, рисовал с натуры картины на биб­лейские сюжеты.

- Олень! Отвянь, дай поспать! - попытался уйти я от темы религии, тем более что бесплодные и бесполезные дискуссии с очень поверхностно знающим астрономию, историю и биологию фанатиком-начетчиком меня быстро утомляли и вгоняли в тоску, к тому же совсем не хотелось быть проклятым этим истово верующим.

Хотя и не верую, но зачем мне лишний плевок отрицательной энергии в мою сторону?

Помахав рукой на прощание, я поднялся с кожаного диванчика и отправился в свою каморку - на боковую. Однако за переборкой еще долго раздавалось сердитое бормотание соседа, возбудившегося праведным гневом…

Пароход разгрузился ровно наполовину - оставили то, что полагалось Адену, - и утром в сопровождении буксиров выполз из порта. Едва вышли из бухты, как вновь начались боевые вахты.

В этот раз несение службы обошлось без эксцессов: Фред заранее подготовил несколько копий графиков: один Джексону - чтобы не тупил, второй нам с Лосевым, третий экземпляр себе - для контроля. Заметно полегчавший пароход взял курс обратно на Красное море и пошел более ходко. Идти до Красного моря всего ничего, чуть дольше суток, и «Chang Shun Too» без происшествий прошел Баб-эль-Мандебский пролив и направился во второй порт назначения - в порт Ходейда.

/Ходейда

После выхода в море рацион остался прежним и не отличался особыми изысками. Я заметил, что похудел - шорты начали спадать. И как им не сваливаться, если в меню рис три раза в день. Тех, кто безуспешно мучает свой организм диетами, надо отправлять на подобный китайский пароход.

Однако после сурового разговора с руганью и хватанием повара за грудки наметилось некоторое разнообразие: помимо риса - порция жареных и вареных пельменей, яйцо вкрутую, малосольные огурцы с чесноком, яичница, залитая прогорклым маслом. Самое изысканное первое блюдо - суп с вареной лапшой и капустой!

Когда же завершится пытка этой своеобразной китайской кухней?..

В последнее дежурство мне выпало усиливать ночную вахту с двух до шести - самое неудобное для службы время. Находился, набродился по крыльям всласть - ноги даже загудели. Через два часа дежурства моего напарника Джексона сменил Фред, а под утро я оставил британца одного - вместо меня, по графику, второму секьюрити стоять уже не нужно.

В седьмом часу я завалился на койку и мгновенно отключился. Вольдемара предупредил еще с вечера, чтоб не будил, мол, завтракать не стану - зачем мне этот ненавистный рис. Лучше хорошенько высплюсь!

Солдат спит - служба идет. В море мы находились дольше двух недель, заскучал и мне приснился хороший эротический сон: реальнейшее видение в цвете и почти осязаемое. О-о-о! Кайф! Как вдруг над самым ухом раздался дикий вопль.

С трудом открыл глаза и увидел перед собой перепуганную морду Лысого Ли. Даже выругался!

- Чего надо? Пошел ты… Отстань. Не моя вахта…

Лысый вновь что-то взвизгнул и помчался прочь.

«Лысая сволочь! Зачем разбудил? Такой классный сон прервал…»

Закрыл глаза в надежде возобновить увиденное, прочувствовать сексуальное видение и доделать прерванное, и мгновенно впал в забытье. Вернуть прелестное видение не получилось - все тот же Лысый вновь ворвался в каюту и завизжал прямо над ухом, крепко тряся меня за плечо. До сознания дошло: что-то происходит не по плану!

Вскочил на ноги, плохо соображая, и огляделся. Койка Вольдемара была пуста. Лысый Ли тем временем, вытаращив в ужасе глаза, продолжал громко верещать по-китайски. Видимо, дело плохо - что-то случилось! Схватил автомат и подсумок с магазинами и, не одеваясь и не обуваясь, босиком и в одних трусах помчался на мостик.

Прибежал вовремя: по правому крылу мостика метался туда-сюда одинокий и отчаявшийся Фред с автоматом наперевес.

Вытаращив на меня испуганные выразительные черные глаза, англичанин ткнул стволом в сторону моря. Я взглянул вниз и оторопел - наш пароход был буквально окружен лодками: три по борту - направляются к корме, пять дрейфуют с бака. В каждой лодке - примерно по шесть-семь человек: часть из них сидели и вроде бы что-то держали под брезентом, а часть стоя рассматривали нас, таращась во все глаза, трое или четверо даже разглядывали в бинокли. Бинокли у рыбаков? Зачем рыбакам бинокли?

Йеменцы? Сомалийцы?

А, какая разница!..

Мы переглянулись с британцем и дружно, не сговариваясь, сняли автоматы с предохранителей и дослали патроны в патронник.

Первые предупредительные очереди в воздух. Вторые… Вторые прицельные в воду в сторону лодок, но пока не на поражение - предостеречь. Провоцируем и ждем ответного огня, чтобы сразу в случае ответного огня бить по целям.

Обошлось, повезло и им, и нам: либо это были действительно рыбаки, либо пираты, решившие не ввязываться в бой с вооруженной охраной. Арабы дружно вскочили в лодках на ноги, побросали бинокли и как можно выше задрали руки «в гору».

Другое дело! Мы не стали расстреливать миролюбивых и сдающихся, подняли стволы вверх и в свою очередь рассмотрели незваных гостей - ну не похожи они на рыбаков! А что лежит на дне лодок, не видно. Досмотреть бы их. Ну, да это не наша забота. Для этого есть военные моряки…

«С этими разобрались, а что у нас творится на левом фланге?» - всполошился я и сломя голову помчался на левое крыло. Уф-ф-ф!!! С этой стороны море было пустым. Повезло! Ведь та демонстрация могла быть отвлекающим маневром, чтоб основными силами проникнуть на судно с левого борта.

Но где же шляются Лосев и Мазурини?

Тем временем на мосту появились Джан и третий штурман Ли, командиры вцепились в бинокли и уставились в океан на лодки. Второй из «братьев» Ли, лысый матрос, остался у штурвала и носа на крыле не показывал, вся его наглость улетучилась с появлением в море незваных гостей.

Капитан поинтересовался, действительно ли мы открывали предупредительный огонь, одобрительно кивнул головой, соглашаясь с нашим решением, и поднял вверх большой палец сжатого кулака.

- А они в ответ стреляли?

- Пусть бы только попробовали - получили бы по полной программе и не стояли бы вот так, задрав руки, а лежали бы вповалку! - ответил я по-русски.

Фред активно что-то объяснял капитану, требовал принятия решения. Мастер кивнул и направился к радиостанции, сообщить ближайшему военному кораблю о появлении группы подозрительных лодок.

«И все-таки, где Вольдемар и Джексон? Куда пропали? Опять Олень занялся некстати физкультурой? - мысленно возмущался я. - Почему они не заняли оборону на левом крыле?» Фред и без моих вопросов, по выражению лица догадался, на что гневаюсь, и пояснил: китайцы бегали за оставшимися секьюрити, но в каютах не нашли.

Ну, то, что Вольдемара нет на месте, это я видел, когда проснулся: на зарядке или плескался в душевой?

Но где старина Джексон? Спорт не его хобби…

И в этот момент ленивой походкой появился на крыле сытый Олень, сосредоточенно ковыряя на ходу зубочисткой между брекетами.

- Что за паника? Почему ты босой, в трусах и с автоматом? - невозмутимо осведомился он у меня. - Что-то случилось? - То и случилось - прошляпили пиратов! …! - несколько замысловато выругался я в его адрес.

- Ты чего ругаешься? Могли бы позвать…

- Вас кричали и искали! Но нашли лишь меня. Хорошо, я сообразил, помог Фреду отбиться. Было восемь лодок - примерно пятьдесят потенциальных бойцов!

- Да ладно! Слишком много - наверняка рыбаки!

- Рыбаки, говоришь? А ничего, что твои рыбаки нас разглядывали в четыре или пять биноклей? И зачем они подошли к нам на пятьдесят метров? А если бы они с двух бортов полезли на палубу, а нас лишь двое в обороне? А вы неизвестно где прохлаждаетесь! Какого хрена? Все жрете да яйца чешете! Охраннички…

Вольдемар опешил - никак не ожидал моих столь яростных нападок и только начал соображать, что дело принимало серьезный оборот.

Брэд очнулся и тоже начал выговаривать Лосеву, типа: «Вери бэд»!

Последним на мостике появился позевывающий Джексон в своих «пиночетовских» очках в пол-лица.

- Вы чего тут столпились? Что увидели?

- Смерть твою! - буркнул я в ответ неласково. - Пираты с проверкой приходили!

- Ты опять в трусах? Все чудишь. Хватит заливать, какие тут пираты…

- Восемь лодок с двух сторон вплотную подошли, пока ты прохлаждался! Где прохлаждался?

Джексон вытаращил на меня свои заметно увеличившиеся черные зрачки, глубоко хватил ртом воздух. Старый вояка явно растерялся, сразу и не нашелся что сказать.

- На горшке сидел… Гадил… - озвучил в конце концов свою версию отсутствия экс-полковник.

- На горшке… Как ребенок. Так прогадишь все на свете! Один жрет, другой срет! А я за всю Россию один отдуваюсь. Не приди на помощь, того и гляди, взяли бы судно на абордаж! Фред растерялся, огня не открыл, метался по мостику, не зная, что и предпринять.

- Стреляли?

- Стреляли… Да, мы стреляли! Они в ответ промолчали - вероятно, побоялись. Дали две короткие очереди - предупредительные, в воздух, - они подняли руки в гору.

Фред тем временем успел успокоиться и перехватил бразды правления. Дернул меня за руку, кивнул в сторону китайцев, приложил палец к губам (т-с-с!) и произнес свое любимое слово: брифинг.

Отведя нас в сторону, подальше от китайских глаз, он учинил разнос подчиненным. Не досталось лишь мне, хотя и было сделано замечание, что по тревоге прибыл не сразу - после второго посыльного.

- Но сигнала тревоги ведь не дали - сирена не гудела! Спросонья ничего толком не понял, а как разобрался - побежал сломя голову, - оправдывался я довольно вяло, чувствуя, что все равно отличился сегодня и, можно сказать, был героем дня.

- Эту панику мы видим по твоим босым ногам и трусам, - ухмыльнулся Джексон, пытаясь перевести стрелки на меня. - Ты похож на молодого испуганного бойца утром двадцать второго июня сорок первого года…

- Я хоть трусами, но пиратов распугал! Зато ты только портил воздух в туалете в самый неподходящий момент…

Старине Джексону крыть было нечем, и он заткнулся.

Окончательно пришедший в себя Фред Брэд всем поставил на вид и гордо удалился с высоко поднятой головой и с чувством добросовестно исполненного долга.

На всякий случай, чтобы инцидент не пошел даром «рыбакам», капитан Джан вызвал по связи бродивший где-то рядом фрегат, сообщил координаты скопления лодок и об их подозрительном сближении с судном и ведении наблюдения за пароходами. Через какое-то время над нашими головами на юг пролетел военный вертолет, пошла работать досмотровая группа.

К вечеру пришли к Ходейде, но в порт нас сразу не впустили - все пирсы заняты. А по версии китайцев, лоцману и буксирам лень вечером работать.

Эти арабы не голодны? Пшеница не нужна?

Брэд вновь созвал нас на брифинг и передал приказ капитана о продолжении несения службы до снятия с якоря. Делать нечего, пришлось продолжать по очереди стоять на вахте - мы в нейтральных водах, до порта тринадцать миль, и опасность нападения сохраняется.

Ночь прошла без происшествий. А с рассветом нашим взорам открылся неописуемо сказочный вид: чистейшее, изумрудного оттенка море простирается до самого горизонта. Тишина, лишь вода лениво плещется о борт. Вернее сказать, даже не плещется - полный штиль. Солнышко светит, жара почти тридцать пять - эх, искупаться бы! А почему бы и нет?

Первым провокационную идею вслух озвучил наш спорт­смен и борец за здоровый образ жизни - Лосев.

- Братцы! А может, спросим у капитана разрешения поплавать? - Идея нам понравилась, полмесяца бродим по морю, а на морскую воду лишь смотрим со стороны.

- Фред! Давай искупаемся? - В конце концов подначиваемый нами Джексон предложил британцу провести сеанс купания.

- С ума сошли? Шаркс!

- Какие, к дьяволу, акулы? - поддержал я полковника. - Страшилки для девочек…

- Лично я - не буду! - воздержался британский подданный. - Хотите - спрашивайте капитана сами.

Сказано - сделано. Целой делегацией отправились к Джану на переговоры. Китаец искренне удивился и тоже попытался отговориться акулами:

- Шаркс! Опасно!

- Ерунда! Мы невкусные! - возразили мы. - А Джексон вообще несъедобен - говнист! И Вольдемар - костляв! А я шустрый - не догонят! Меня ни пули, ни осколки на войне не взяли, а тем более какие-то тупые акулы - и подавно увернусь…

Мастер искренне удивился нашей затее, с сомнением покачал головой, но согласился и даже выделил нам китайца.

Матрос раскатал трап-«обезьянник», оттянул колючую проволоку - сделал лаз, скинул конец вниз, разделся и составил нам компанию.

Словно настоящие макаки, мы полезли по этому «обезьяннику» к воде. Увы, но после разгрузки в Адене осадка судна уменьшилась почти вдвое, и высота борта теперь была примерно десять метров. Главное дело, не свалиться с самого верху - расшибешься о борт или довольно болезненно ударишься телом о воду. Лазить по «обезьяннику» менее удобно, чем по шторм-трапу, - босые ноги то и дело соскальзывают с круглых перекладин-ступенек. Но кое-как добрались, бултыхнулись.

Вода оказалась теплой как парное молоко! И до чего же соленая! А какая прозрачная! Повиснешь на трапе, посмотришь вниз, и видно глубину примерно метров на десять.

Сделали заплыв вдоль борта - естественно, соревнование свободным стилем выиграл физкультурник Лосев. Тогда я перевернулся на спину - любимый способ плавать - и смог дать бой чемпиону.

Проплыли до самого бака и обратно до кормы, не удаляясь далеко от борта. Затем вернулись к трапу и принялись просто хлюпаться и плескаться. Джексон забрался на пару ступенек трапа - нырнул поглубже, а Вольдемар решил показать класс и поплыл прочь от балкера, удалился метров на сто.

- Вольдемар, не дури! - заорал Джексон предостере­гающе.

- Не уплывай в сторону! Вдруг понесет течением - прикажешь с якоря сниматься? Или действительно появятся акулы… Останутся от тебя, Оленя, как в детской песенке, рожки да ножки!

Китаец тоже выразил недовольство, промяукал что-то по-своему, замахал рукой, пополз вверх на палубу.

Ладно, хорошего помаленьку. Принялись карабкаться следом и мы.

Чуть передохнули, приняли душ прямо на палубе под струей пресной воды из брандспойта - и по местам: я - на вахту, Вольдемар - к огороду, Джексон - на горшок…

Лосев вошел во вкус купания и следующим утром начал канючить, чтобы мы попросили у капитана разрешения еще раз поплавать.

Мастер Джан не возражал, но матроса больше не дал, мол, сами не маленькие, знаете, где что лежит, матрос не хочет второй раз рисковать.

Джексон тоже заявил, что накупался накануне и готов посторожить нас сверху с автоматом, и уступил свое место в гигантском бассейне Фреду. К нашему искреннему удивлению, спортивный британец отказался, мол, плавать не особо любит.

Пришлось мне одному составить компанию Лосеву. Всем хорошо было это купание, но спуск и утомительный подъем портили весь кайф.

После повторного часового морского моциона рухнул в койку и вырубился часа на три - спал, аки младенец!

Но все же, какие незабываемые впечатления: впервые в жизни я плавал в открытом море - под ногами почти бездна, более пятисот метров! Думаю, редко кому из купальщиков выпадает подобный шанс.

...Ходейда оказалась более гостеприимной, чем Аден.Портовые власти поставили «Chang Shun Too» в углу Г-образного пирса: в одном конце грузят металлолом, в другом - контейнеры, наша сторона - сыпучие грузы. И хотя в город нас вновь не выпустили, но зато разрешили побродить по территории порта.

Сошли, с часик прогулялись: миновали контейнерный терминал и свалку, дошли до берега в поисках пригодного пляжа. Но когда увидали, в каком состоянии песчаная коса, купаться сразу пропало всякое желание: берег - настоящая помойка! И какого же только мусора вокруг ни валялось…

Джексон нашел вблизи одного из пустых контейнеров рассыпанные листья табака - прихватил пару жменей угостить курящих китайцев и вернулись на борт. Матросы одобрили подарок, скрутили самокрутки. Похвалили - ароматно!

Делать на пароходе было нечего - скучно: ни связи, ни Интернета. Снова сошли на берег фотографироваться. Поймали старшего над грузчиками - араба с огромным кривым кинжалом, провели фотосессию и с ним, и с его кинжалом.

Чем еще заняться? Пошли в другую сторону, где наткнулись на толпу одетых кто во что горазд военных, охраняющих катер на стапелях.

- Стоп! Сюда нельзя! И фото делать нельзя!

О-о! Крепкая военная тайна! Нельзя так нельзя, вернулись.

И тут итало-цыганский взгляд Мазурини упал на кучу чего-то сыпучего, накрытого пленкой. Сунул свой хищный нос под пленку - кукуруза. Попросил подождать его тут минут пять и поспешил на пароход. Вскоре экс-полковник вернулся с вещевым мешком и принялся горстями тороп­ливо наполнять его.

- Зачем тебе кукуруза? - искренне удивился я этой необычной выходке Мазурини. - Из озорства? Хочешь соответствовать фамилии? Мазурик! Поймают - посадят в каталажку! А там тебя арабы в очередь будут любить. Хочешь? Или даже отрубят руку…

- Да пошел ты! - буркнул Джексон. - Лучше постой на шухере!

- Чтобы и меня заодно с тобой, мазуриком, арабы в тюрьме драли? Нет, уж, спасибо! Чур, я с тобой не знаком…

Джексон ругнулся, обидевшись на мое нежелание оказать помощь, и крадучись, то и дело оглядываясь, на полусогнутых поковылял к пароходу.

«Иди-иди, любитель мамалыги! Далеко ли ты дойдешь с мешком?» - подумал я недружелюбно.

Экс-полковнику повезло, полицейского вблизи трапа «Chang Shun Too» не было - на минуту отошел, зато рядом стоял наш недавний приятель с кривым ножиком. Лучший друг арабов и настоящий араб по-братски обнялись, облобызались, похлопали друг друга по плечу, и Мазурини поспешил вверх по ступеням.

И как он умудряется вызывать столь искреннюю и горячую симпатию у арабов? Может быть, он сам на одну восьмую потомок семитских племен? Я вполне толерантен и ничего против нации не имею, наоборот, с полной приязнью, - просто любопытно. Не зря же он родился в Одессе, где каждый третий - семит…

К тому времени, когда я завершил ознакомительную экскурсию по порту и, не найдя никаких признаков магазинов, вернулся на борт, Джексон вместе с Вольдемаром развили поварскую деятельность: позаимствовали на камбузе большую кастрюлю, засыпали наполовину кукурузными зернами, залили водой и по очереди тщательно помешивали.

Поприветствовал кулинаров:

- Бог в помощь!

Ортодокс Лосев обрадовался упоминанию Бога, улыбнулся и приветливо помахал рукой.

Со стороны кашевары выглядели крайне забавно: экс-полковник, облаченный в белый халат, повязавший передник, с нахлобученным на голову колпаком - настоящий шеф-повар, и мой сосед, примостившийся в углу на табурете и тоже в белом фартуке, - ученик. «Поваренок» заворожено наблюдал за действом кока, то и дело сглатывая слюну и облизываясь, словно голодный кот на кухне, ждущий от хозяина миску сметаны. Впрочем, одновременно с наблюдением за процессом приготовления пищи Вольдемар успевал читать лекцию из своих адвентистских цитатников о грядущем Потопе - проводил религиозную агитацию, обращал Джексона в свою истинную веру.

Экс-полковник со знанием дела орудовал черпаком, в знак согласия кивал головой и не перечил, чем несказанно радовал миссионера. Нашлась заблудшая душа, готовая встать на путь истинный!

- А-а-а! Опять сеем опиум…

Лосев, на минуту поверивший было в мою веротерпимость, неодобрительно покосился и приумолк, но стоило мне покинуть пределы камбуза, как вкрадчивая речь, обволакивающая мозг липкой паутиной, возобновилась.

Меня уже порядком раздражало соседство с этим фарисеем: бесконечное цитирование псалмов и отрывков из библейских легенд, трактаты о здоровой пище, лекции о душевном здоровье, демонстрация к месту и не к месту своих здоровых физических кондиций, осуждающие взгляды в сторону бутылок…

Я ввалился в каюту, плюхнулся на диванчик и занялся чтением романа. А чем еще заниматься? Спать - не хочу, есть - нечего, фильмотека лишь на китайском, оружие заперто под замком, а то бы я, как в плохих американских боевиках, в минуты нервного раздражения разобрал «железо» и тщательно почистил.

Вскоре в каюту заявились кашевары с парящей кастрюлей и тарелками, пригласили к столу - принялись хвастать получившимся изумительным блюдом. Возможно, у каких-то молдавских или румынских первоклассных поваров мамалыга неплохая, но Джексон явно не преуспел в мастерстве: получилась какая-то дрянь - даже хуже китайского недоваренного пресного риса.

- Что бы ты понимал! - рассердился Мазурини, с аппетитом пережевывая разваренную кукурузу.

И Вольдемар, нашедший неравнодушные и податливые к религиозной пропаганде уши, жевал за компанию с «подопечным», чавкал и поддакивал:

- Зря ты отказываешься! Очень вкусно и полезно. Не зря ведь американцы придумали кукурузные хлопья и детей ими кормят…

Фред поморщился и от этого сомнительного угощения отказался. Видимо, даже голод не смог заставить избалованного итальянскими гастрономическими изысками употребить мамалыгу.

Англичанин угостил всех кока-колой и юркнул обратно к себе в каюту изучать руководство по рукопашному бою. Брэд так и не рискнул сойти на берег даже на метр, по-прежнему опасался покидать пределы китайского судна. Эх, явно его иранский папа, беженец из Тегерана времен революции иранских аятолл, имел немало частичек еврейской крови. А иначе по какой причине он так боится покидать территорию Китая в недружелюбном лишь к народу израилевому Йемене?

Разгрузились за четыре дня, снялись с якоря и опять вышли в Красное море. Наш своеобразный круиз подходил к завершению, оставалось всего три-четыре дня пути до Суэца. Несение службы закончилось, мы вновь почистили оружие, упаковали в железный ящик автоматы, патроны, бронежилеты и получили полную свободу - пора прощаться с экипажем. Джексон пригласил в нашу каюту капитана - выпить на посошок вискаря. Вторая бутылка «Jameson» лежала в холодильнике, охлаждалась и по-прежнему оставалась цела и невредима.

Мастер Джан с удовольствием принял приглашение россиян, да и Фред согласился посидеть и пригубить чуток - для укрепления англо-китайской дружбы, в надежде на новые контакты и контракты с китайской компанией.

В процессе поглощения виски и колы меня в какой-то момент что-то зацепило, и я вступил в спор с мастером: у кого больше знаний друг о друге, о наших странах и народах. Я сумел перечислить восемь городов - китаец знал лишь четыре, я вспомнил три реки - китаец лишь две, я стал называть руководителей республиканского Китая с начала прошлого века, со времени падения последнего императора. Перечисление лидеров (Чан Кайши, Мао, Чжоу Эньлай, Дэн Сяопин) на него не произвело никакого впечатления - личности, хорошо известные в мире. Фред же таращился на меня, в изумлении разинув рот, явно в шоке от моих познаний политической истории далекого от европейцев Китая, а Вольдемар в разговор не ввязывался, так как тема Потопа в древней истории Китая и в религиозной философии никак не отражена. Я же продолжил сыпать именами еще в школе зачем-то заученной «банды четырех»: Цзянь Цин, Ван Хунвэнь, Чжан Чуньцао, Яо Вэньюань и именами более свежими: Чжао Цзыян, Цзян Цзэминь, Е Цзяньин, Ху Цзиньтао.

Джексон, заслышав малопристойные для русского уха: Ху Яобан, Хуа Гофэн и Хунвэнь, заметно повеселел.

Упоминание о Чжао Цзыяне навеяло на мастера воспоминания молодости, он даже хлопнул в ладоши и громко воскликнул:

- О! Чжао Цзыян! О-о-о!

Сам мастер столь подробно перечислить наших руководителей не смог и в ответ ограничился Лениным, Сталиным, Горбачевым, Ельциным и Путиным. Итак, Джан проиграл спор по всем статьям - я одержал триумфальную победу. Но мне этого было мало:

- А кого ты знаешь из современных русских писателей? Я вот знаю про вашего литератора и диссидента, нобелевского лауреата Лю Сяобо и даже собирал среди писателей подписи в его защиту. Свободу Лю Сяобо!

Китаец даже поперхнулся глотком виски, уставился на меня узкими глазами-щелочками, которые с каждой секундой постепенно округлялись. Но так как иные китайцы в застолье участия не принимали и во время нашей дискуссии другие его соотечественники не присутствовали, не подслушивали, он быстро взял себя в руки, остановил мои аполитичные речи, похлопал по плечу и предложил тост за дружбу:

- Ганбей!

Виски кончилось. Мастер Джан произнес: момент - и выскользнул из каюты. Через пару минут воротился с пакетом и угостил полудюжиной холодного «Циндао» и темно-синей бутылкой китайской водки.

- Очень хорошая! - заверил Джан.

Сам пить не стал - сразу простился, сославшись на необходимость с утра заниматься судовыми делами.

Джексон даже обрадовался - нам больше достанется.

Водка оказалась специфической и практически «несъедобной» - знаю я такой продукт! Внутри сосуда заключены змея, скорпион, женьшень - ужасно вонючая дрянь! Налили по рюмочкам, глотнули, выплюнули. Даже крепкий выпивоха Джексон не смог себя пересилить.

И что делать с бутылкой? Домой не повезешь - открытая - может разлиться. Была бы непочатая - можно в подарок кому-то прихватить, а так…

- Мне не нужна - дома подобная бутылка второй год пылится в шкафу, - сразу отказался я от «данайского дара» китайского капитана.

Джексон тоже открестился от змеиного пойла:

- У меня во рту теперь мерзко, словно кошки нагадили.

- Откуда знаешь на вкус, как они гадят?

- Знаю!

Я взглянул в сторону Вольдемара, увлеченного поглощением мудрости очередной сектантской книги и молча шевелящего губами во время чтения.

- Может, возьмешь? Китайцы уверяют, этот напиток укрепляет и стимулирует организм - для потенции хорошо! Бери! Ты ведь употребляешь все полезное…

Лосев гневно сверкнул глазами:

- Отстань! Алкаш…

- Ну и зря! Ты ведь собрался стать еще раз молодым отцом… Второй раз предлагать не стану. Мазурини, а давай утопим бутылку в море? Заодно швырнем пустую бутылку из-под виски, вложу туда свою визитку - проверим, бывает ли, как в книгах - кидают в океан бутылку с запиской, а потом бутылочное письмо окольными долгими путями доходит до адресата…

- И как оно до тебя дойдет?

- Так ведь на визитной карточке есть моя электронная почта и телефон. Представляешь, принесет ее к берегам Австралии, и мне напишет письмо абориген или аборигенка - пригласит погостить!

- Да ну? А привет от огромной и дружной пакистанской или индийской семейки получить не хочешь? С предложением посетить своей дикой ордой твой гостеприим­ный дом?

Я попытался найти подходящий разумный ответ, но в затуманенную алкоголем голову ничего путного не пришло. Однако даже скептику Джексону моя идея бутылочного письма понравилась:

- А давай! Сейчас возьму фотоаппарат - заснимем торжественное утопление китайской отравы.

Мы вышли на вторую палубу и с разницей в минуту, под щелканье фотокамеры, швырнули бутылки в изумрудные воды Суэцкого залива.

...Утром протрезвевший мастер отвел меня на крыло и принялся горячо убеждать на английском. В основном смысл его речи я понял:

- Май френд Константиын! Не нужно защищать Лю Сяобо. Китайскому народу не надо свободу! У нас так много сумасшедших. Начнутся беспорядки, погромы, резня!

- Мастер, ты не прав! Любой человек нуждается в свободе.

- Не любой. Китайский - не нуждается. Китайский народ любит руководителей, послушен властям. Не защищай больше Лю Сяобо! Не надо…

Судно завершило арабскую часть рейса и бросило якорь в бухте прямо напротив Суэца. Наши пути-дороги расходились: Брэд в Италию, Джексон домой, а мы с Вольдемаром на следующее судно.

Мазурини виноватым голосом доложил супруге, что на неделю приедет на побывку - устал. Та в ответ что-то неласково пробурчала.

Эге! Да наш экс-полковник подкаблучник.

- Как-то неласково с тобой обошлась. Говорит, что тебе рановато домой?

- Костя, тебе легко живется - ни забот, ни хлопот, а у меня долги и кредиты!

- Как умудрился влезть в долговую кабалу? Поделись опытом. Ты ведь из морей не вылезаешь: контракт за контрактом - мешок долларов должен бы накопить. Плюс хорошая полковничья военная пенсия.

- Новый «Мерседес» купил жене - за два миллиона. Половину наличными, половину в кредит - отрабатываю морскими походами. Жена у меня бизнес-леди и для солидности нужна хорошая машина - пять магазинов у нее «секонд-хэнд». А пенсия… Что пенсия подполковника - всего-то двадцать пять тысяч…

- Как это подполковника!? Ты ведь мне врал, когда представлялся, что полковник! Опять понты!

- Для солидности. Полковник, подполковник - какая разница! Алекс тоже не полковник, но ведь называется, когда надо для дела и солидности…

- Некрасиво!

- Что некрасиво? Я должен был получить звание - меня уже аттестовали на должность начальника КЭС армии…

- Чего-чего? КЭС? Начальник коммунально-эксплуата­ционной службы? Начальник над табуретками, углем и дровами? А зачем мне «горбатого» лепил про особиста? Опять для понтов?

- Не соврал. Я некоторое время служил в особом отделе, капитаном. А потом в Академию тыла поступил и уже дальше служил тыловиком. Ну, соврал маленько…

Я раздраженно махнул на него рукой - трепло. Нечаянно саморазоблачился. Хотел показаться перед ветеранами бывалым человеком, а сказать правду про «теплую» тыловую службу стыдно.

Итак, с Джексоном было все ясно - болтун: полковник, особист, горячие точки…

Фред нервно метался по палубе, названивая то в Тель-Авив, то в Неаполь, то в Лондон, - как пошутил недружелюбный Джексон, получал указания от лидеров международного сионизма и империализма.

Я сходил на бак, сфотографировался на память с добродушным и общительным чифом, попрощался, поулыбался и прошелся в последний раз вдоль борта на корму. Наконец-то китайцы навели на палубе хоть относительный порядок - это произошло лишь после полученного сообщения о новом маршруте: курс на Одессу за зерном. Судовладельцы дали мастеру строжайшее указание произвести тщательную уборку, чтобы балкер не оштрафовали за экологию. Лишь после взбучки и выволочки ленивые матросы принялись кое-как замывать вечно грязную палубу.

Прогулявшись, вернулся к нашим сложенным грудой вещам: ящик с автоматами, сумки, рюкзаки, баулы брошены. В сторонке, возле трапа, одинокий Джексон смотрел в сторону неумолимо приближающегося агентского катера. А Брэд по-прежнему без умолку рапортовал по мобильнику. Как шутливо сказал Мазурини, в международные шпионские центры.

А где же Вольдемар? Ведь они с Джексоном минут десять назад нежно и ласково общались на библейские темы.

- Джексон, куда ты Лосева подевал? За водкой послал? Мне с ним завтра опять в море предстоит выходить.

Мазурини самодовольно ухмыльнулся.

- Вероятнее всего, утопился твой Вольдемар! Олень он и есть олень. Думал, нашел во мне последователя свидетелей Иеговы - опять про Потоп начал рассказывать байки. А я слушал, слушал да и говорю: не было Потопа. Твой приятель ошалел и кричит - был! Я снова - не было Потопа, наукой доказано! Лосев издал последний отчаянный вопль - был! Я снова - не было! И твой Олень с криками и воплями «был Потоп, был!» умчался в сторону бака. Возможно, побежал топиться - там повыше будет.

Лосев появился лишь к отходу катера, злой как черт. Ни с кем не разговаривал, ни на кого не глядел, по поводу и без повода огрызался и даже с Фредом прощаться не стал. Англичанин искренне удивился резкой перемене настроения нашего боевого товарища, вопросительно вскинул брови, спросил нас глазами и мимикой.

Джексон пожал плечами и покрутил указательным пальцем у виска. Мол, бывает, сдвиг по фазе.

...В соответствии с приказом руководства, нам с Вольдемаром предстоял переход до Галле на рудовозе «Саре Madras», а Джексон, утомленный тремя походами, уезжал в Питер на побывку. Мы обменялись адресами и телефонами с англо-итало-иранским сионистом, я предложил продолжить совместную работу, ведь русские вояки - дешевая и вполне квалифицированная рабочая сила. Насчет меня и Вольдемара Фред пообещал подумать, но только если без Джексона.

Встретились без радости и расстались без печали. На этом наш поход с китайцами завершился. Увы, но и с англо-израильтянами продолжения не вышло. Хотя, возможно, еще не вечер…

/«Cape Madras»

После новогодних каникул я остался без привычного напарника - неутомимый Лосев проигнорировал отдых и рванул 30 декабря под Новый год заработать денег. Ему они крайне необходимы: ремонт машины, строительство дома, долги по кредиту, - одна и та же песня о долгах. Я же не был рабом обстоятельств и мог позволить себе отдых, тем более что появилась реальная возможность сменить напарника и взять в следующий поход проверенного войной боевого товарища - подполковника разведки Сережку Карпова.

С Серегой мы были знакомы, с некоторым перерывом, уже больше двадцати пяти лет: пару месяцев он покомандовал разведвзводом в моем батальоне и командовал довольно удачно для себя - проскочил между двумя другими старшими лейтенантами, один из которых погиб в бою, а второму оторвало левую руку по самое плечо. Серега не раз намекал, что не прочь сходить в океан, проветрить легкие, подлечить нажитую в чахоточной столице астму.

Почему бы не выполнить просьбу старого товарища? Яркину было все равно, с кем я пойду в поход, главное, рекомендованный секьюрити - бывалый человек и настоящий боец. А раз поручился - неси за него ответственность.

В Галле мы прибыли рано утром и, бросив в комнатах вещи, поспешили на берег океана. Штормило - шла битва не на жизнь между водой и камнем: мощные волны накатывали на побережье и яростно разбивались о гранитные косы, состоящие из нагромождений гигантских глыб, с каждым ударом подтачивая валуны на очередной микрон. Не пройдет сотни или тысячи лет, как вода их разрушит и окончательно разметет. Но до поры каменная армия стойко держалась и гордо уходила крепким, монолитным строем в океан, подняв щиты и опустив забрала, высокомерно насмехаясь над тщетными попытками соленых брызг опрокинуть боевой порядок.

После холодного зимнего Питера и не менее морозной Москвы под лучами утреннего солнца мне было легко и весело, тем более из головы еще не выветрилось ассорти напитков, подаваемых на борту воздушного лайнера: «Beefeater»,«Hennessy» и «Jameson».

Молодцы арабы, сами хоть и непьющие, а как здорово придумали - разносить бесплатные напитки в самолете!

В машине агента мы слегка поправили здоровье пивом и теперь, окончательно еще не ожившие, решили искупаться, смыть водами океана усталость от длительного перелета. Мы шагали по пляжу, увязая по щиколотку в сыром песке, весело шутили, и было ощущение вот-вот начинающегося праздника.

Сережа был профессиональным фотографом, причем довольно известным: запись к нему на фотосессии на месяц вперед - сплошь длинноногие смазливые молоденькие блондинки и брюнетки. Холостяк Карпов без зазрения совести успешно пользовался свободой, когда в деньгах особо не нуждался, - брал за съемки натурой.

Вот и сейчас, вооруженный камерой с длинным фотообъективом, смахивающим на фаллоимитатор особо крупных размеров, беспрестанно щелкал затвором, словно стрелял из автомата. Пальма - клац. Ланкиец идет мимо - клац-клац. Мартышка на пальме - клац-клац-клац. А вот полуобнаженная английская девчушка! О-о! Клац-клац раз десять подряд. А сколько было сделано снимков прибоя - за пять минут штук сто.

- Костя! Давай сниму тебя на фоне волн, - предложил приятель и показал на естественный скалистый мол, разрезающий воды бухты и уходящий в них метров на двадцать.

Какой восторг сфотографироваться на фоне гребней волн, разбивающихся о глыбы, в гигантском водопаде из брызг и в обрамлении радуги! По очереди пощелкали, а потом я предложил поймать момент, когда набежит приличная волна и ударит о возвышающийся над каменным молом природный черный «обелиск».

Итак, сказано - сделано. Встал на фоне глыбы, Сергей выбрал подходящий ракурс и начал работать: щелк-щелк. И в этот момент набежала мощнейшая волна, которая оторвала меня от каменной стены, как пушинку, понесла над молом и швырнула на самый край. На мое счастье, волна выдохлась секундой раньше, не успев бросить на ряд острых камней, торчащих из воды.

Чуть перевел дух и заметил надвигающуюся вторую волну - метнулся под защиту обелиска. Сильнейший заряд воды ударил в этот природный памятник, словно гигантский молот, - не разбил, не опрокинул, но потряс. А меня, крепко цеплявшегося за выступы, вновь оторвало от стены, протащило по острым камням. Кожу с бедра и голени счесало о камни до крови - получилась совсем не «мягкая» посадка...

- Беги! Быстрее! - завопил Сергей и рванул с мола.

Не оглядываясь, я помчал прочь от «обелиска» к берегу что было сил, но третья волна все же настигла у самой кромки, дала под зад «пинка» - свалила. Я зарылся лицом в песок, рядом со мной валялся маленький крабик. Членистоногий чувствовал себя явно лучше меня.

Нога ныла и горела, морская соль жгла раны. И все равно мне несказанно повезло - фотосессия могла окончиться гораздо хуже.

Мы перевели дух и посмотрели друг на друга с недоумением.

- Откуда взялись эти три волны-убийцы?

Карпов в недоумении развел руками.

- Сам в шоке! Не было, не было и вдруг - бац! Я думал, что ты почти абориген этих мест и все опасности знаешь - старый морской волк. А тут и тебя, и меня едва не расплющило о камни! Веришь или нет, но у меня возникло подозрение, что океан действительно затаился на время, усыпил бдительность, подстерегая жертву, а тут мы с тобой подвернулись. Кушать подано!

Купаться расхотелось - ноги болели, помимо ссадин на бедре, ушиб левое колено. Позавтракали в ресторанчике и отправились в номера, пробовать связаться по скайпу с домашними.

Только обустроились, как примчался чернокожий бой и велел нам собрать манатки, чтоб перемещаться в другой отель, через дорогу. Мол, нас по ошибке поселили не туда - эти номера давно забронированы.

Чертыхаясь, собрал вещи и похромал вниз.

В холле я заметил двух азиатов. «Туристы» были одеты не по погоде нелепо: один в джинсах и рубашке с неумело повязанным галстуком и с огромным чемоданом, второй в элегантном костюме. Оба терпеливо поджидали, когда мы покинем номера. Чудики, и как им не жарко в костюмах? Китайские бизнесмены? Заполонили, черти, и весь остров, и весь мир! Это ради них нас, покалеченных, вышвыривают в другое бунгало?

Пришли в другой отель: номер был без кондиционера, лишь с вентилятором, настроение еще более ухудшилось. Пшикнул на ноги одеколоном, смазал раны йодом, обработал каждую - мало ли какая местная микроскопическая флора заползет напитаться моей кровью.

Номер дрянь, но зато просторнее холл, да и ресторанчик вполне уютный: во дворике бассейн с живыми рыбами и заросли бурной тропической растительности вдоль стен. Однако экзотический остров больше не так радовал, как пару часов назад: жутко болела нога - отдых пошел насмарку. Эх, скорей бы подали катер!

Подремали, потом пообедали. Жаль, но в этом отеле не только номера, но и кухня была похуже, однако я не особо привередлив - привык в армии к бытовым неудобствам, тем более что этот отдых перед работой бесплатный. А вот мой приятель-привереда ругал ланкийский сервис на чем свет стоит: то ли дело прошлым летом отдыхал в Страсбурге! Вот там был сервис!..

Москвич, что с него взять…

Едва мы успели разделаться со вторым блюдом и перешли к напиткам, как прибыла машина с моим старым знакомым агентом. Надо сказать, этот менеджер морского агентства носил забавную для русского уха фамилию - Чамора! А может, это имя? Да какая нам разница…

Я искренне обрадовался его прибытию:

- О-о! Чамора приехал!

- За что ты его так?

- Он сам представился так в прошлый раз.

- Чамора болотная? - радостно хохотнул Сергей. - А ты случаем не пояснил, кого в нашей армии чаморой называют?

- Что ты! Зачем расстраивать хорошего человека.

- Был бы хорошим, служащие не гоняли бы нас из отеля в отель, - не согласился Карпов и навел на агента фотообъектив так, словно это был прицел снайперской винтовки.

Чамора жестами показал, что можно не спешить и спокойно доедать десерт (а мы, в принципе, и не собирались вскакивать и мчаться сломя голову), рассчитался за наше проживание и пояснил, что мы ждем еще одного попутчика.

- Третий секьюрити? Нет проблем…

Ждать так ждать, нам все равно. Очевидно, третий - шри-ланкиец с комплектом оружия.

В этот момент во дворе отеля появился недавний азиат в костюме со своим огромным чемоданом типа «мечта оккупанта». Да это тот самый, ради которого нас выселили из хорошего отеля!

Азиат еще издали нам радушно улыбался, а подойдя ближе, вежливо поздоровался. Мы буркнули в ответ неопределенное и среднее между «да пошел ты» и «чего надо».

- Сомэ, - назвался азиат, ткнув себя пальцем в грудь.

- Да хоть налим! - ухмыльнулся я в ответ. - Нам что щука, что карась, что сом - лишь бы ты стрелять умел. Куда девал автоматы и патроны, басурманин?

Естественно, Сомэ ничего не уразумел из моей русской тирады и не понял шутки о рыбах, лишь растерянно моргал, но я и без его объяснений решил, что «комплект» упакован в большущий синий чемоданище. Удивительно, но обычно мы получали стволы в местной воинской части и выдавать его приезжала целая толпа ланкийских начальников разного ранга. Хотя это «обычно» было всего два раза - вероятно, что-то в правилах поменялось.

По дороге в порт попросили остановиться возле фруктовой лавки, закупить в дорогу экзотических фруктов. Карпов с интересом разглядывал и фотографировал развешанные на крючках и веревках гигантские гроздья бананов, россыпи авокадо, манго на стеллажах, пирамиды из кокосов, папайи. Ящики были наполнены прочими фруктами, названий которых я не знал. Тощий ланкиец в шортах и тапках на босу ногу навязчиво зазывал, расхваливал товар и радушно угощал - давал пробовать.

- Живут же люди! - позавидовал Сергей аборигенам. - Никаких проблем. Купил рубашку и футболку, шорты да тапки - и это гардероб на весь год. А с тетками как им повезло! Ни тебе шуб, ни тебе пальто, плащей и курток, ни тебе сапог и ботинок на разные сезоны - только сари и тапочки.

Я усмехнулся, посмотрев на страшненькую бесформенную супругу зазывалы-продавца и, кивнув в ее сторону, процедил сквозь зубы:

- Ну, если ты готов жить вот с той кривозубой и корявенькой, то, пожалуйста, - переселяйся на остров и ходи в шортах. А я, пожалуй, лучше куплю своей красавице-жене вторую шубу.

- Не утрируй! Я имел в виду нашу, русскую барышню сюда привезти да в шортах бродить с ней по пляжу!

- С милой рай в шалаше? Ну-ну…

Агент начал посматривать на часы, поторапливать, мол, цигель-цигель! Ай-лю-лю потом!..

- Пароход? Шип? Уже стоит? «Михаил Светлов»? Ту-ту?

- Йес! Шипс! «Cape Madras»!

- Дикари! Шуток не понимают и фильмов наших не смотрят, - понимающе переглянулся я с приятелем. - Они только «Болливуд» признают.

Чамора еще раз демонстративно постучал пальцем по циферблату, пришлось подчиниться и вернуться в микроавтобус.

Наш самого интеллигентного вида азиат-попутчик принял коробку с фруктами, закрыл за нами дверь и осклабился в приятнейшей улыбке. Душа-человек! Приятель, и как тебе не жарко в костюме? Галстук не давит?

В порту ждал сюрприз - у ворот выстроилась толпа знакомых с прошлого похода полувоенных и гражданских ланкийцев, боссы частной охранной конторы. Главный, усатый крепыш, поздоровался с нами и подтолкнул вперед худощавого парнишку:

- Сунил! Секьюрити!

Я оглянулся на азиата с чемоданом и внимательно посмотрел сначала на него, потом на его багаж. У нас по штатному расписанию всего три офицера охраны. Азиат продолжал глуповато улыбаться, то и дело нервно поправляя галстук и одергивая костюмчик.

- А это кто такой? Чамора, может, он заблудился?

Агент улыбнулся и пояснил, что мы его не так поняли - это матрос. Он прибыл на работу на судно «Cape Madras».

- Йес! Симен! «Cape Madras»! - закивал Сомэ.

Карпов громко и грязно выругался:

- Меня, белого человека, подполковника российской армии, пусть и в запасе, творческую личность, выселили из номера из-за какого-то бирманского матроса? О-о! Позор на мою седую голову!

- Лысую…

- Позор на мою бритую голову, - слегка поправился Карпов, не согласившись с моей формулировкой отсутствия волос. - О! Где вы славные времена колониальных завоеваний! Аборигены совсем перестали бояться и уважать белого человека.

- Не посыпай голову пеплом, - усмехнулся я, похлопывая приятеля по плечу, - не на улицу же тебя выставили! И причем без хамства - вежливо и учтиво, даже вещички перетащить помогли.

Что поделать, если мьянманцу… - я тут же уточнил у глуповато улыбающегося Сомэ, - ты ведь из Мьянмы, дружок?..

- Йес! Йес!

- Ага… Так вот, продолжу свою мысль, если для нашего товарища из Мьянмы тот номер был забронирован раньше, то все по закону и по справедливости. К чему этот расизм? Вы же бывший воин-интернационалист, товарищ Карпов! Интернационалист или нет?

В душе я посмеивался над глупейшей историей с перемещениями, но, если честно, эта смена отелей мне и самому пришлась не по душе. Упущение «Полковника Алекса»?

Тем временем боссы ланкийского охранного предприятия принялись демонстрировать мне оружие, сверять номера с табельной ведомостью, считать патроны, магазины. Ба! Опять ящик полон амуниции и средств защиты! Экстренно набрал номер Яркина.

- Алекс! Опять нам подсовывают каску и бронежилет!

- Откажись! В Суэце пересадки не будет, и комплект придется топить! А за спецсредства я тоже плачу, они дорогие! Переплачиваю пятьсот долларов ни за что!

Я нахмурил брови и со всей строгостью белого человека, какую сумел изобразить, обратился к главному ланкийцу:

- «Полковник Алекс» запретил брать амуницию! Нам она не нужна.

- Нужна! - с радушной улыбкой на лице, вежливо, но настойчиво возразил босс. - Мы обязаны снарядить нашего секьюрити в полном объеме, согласно инструкции! Это требование профсоюза и страховой компании.

Пришлось вновь беспокоить шефа.

- Черт с ними! Пока нам от них деваться некуда. Но попытайся тогда бронежилет и каску не топить, а оставить на корабле, сдай капитану на хранение.

Я отключил трубку и озвучил слова руководства:

- Ладно, будь, по-вашему. Но тогда этот Сунил несет вахты в каске и бронежилете! Так и поясните ему!

Ланкийский босс перевел мои слова, тощий охранник вытаращился на меня и что-то быстро залепетал.

- Сунил говорит, что в Аденском заливе и Красном море очень жарко, больше тридцати пяти градусов! Он поджарится и истечет потом!

- Зато профсоюз будет доволен, и страховая компания тоже…

Коричневый, словно шоколадный батончик, Сунил явственно представил, как он будет по восемь часов в сутки ходить под раскаленным солнцем по мостику, схватился за сердце и в ужасе закатил глаза, ему заранее стало дурно.

- Шютка! - пояснил я и рассмеялся.

- Шутка, - эхом повторил Карпов, довольный тем, что хоть чуть-чуть удалось досадить и поиздеваться над островитянами.

Весело гогоча, ланкийцы дружно погрузили в катер имущество и оружие, тепло попрощались с нами и сочувственно пожали руки младшему товарищу - мало ли, вдруг белые и впрямь решат поиздеваться и поэкспериментировать с бронежилетом и каской на солнцепеке. Мужественный Сунил грустно улыбнулся, помахал на прощанье товарищам и присоединился к нам. Последним заскочил на катер  заметно погрустневший мьянманец в своем насквозь промокшем от пота костюме. Стартовали, резко прибавили газу - где-то далеко на рейде в сгущающихся сумерках охрану ждал очередной пароход.

Катер терся автомобильными покрышками о металл высоченного борта рудовоза, а мы застыли, вцепившись в поручни в ожидании, когда опустят пониже парадный трап и спустят к самой воде веревочный шторм-трап.

Как обычно, я полез наверх первым и, как всегда, налегке: с одной холщовой сумочкой, переброшенной за спину через плечо. Карпов и азиаты следом. Шустро вскарабкался на палубу - всего пять минут риска: шесть метров опасного подъема, цепляясь за веревки и перебирая ногами по деревянным ступеням, затем десять метров по крутым металлическим ступеням парадного трапа. А вот Карпову пришлось туговато: мало того что у него побаливали ноги, нашпигованные осколками в Афгане (благо удалось в гос­питале отстоять и не дать врачам ампутировать - солдата бы даже не спросили, оттяпали), так он еще за спину забросил рюкзак с фотоаппаратурой и ноутбуком. Металлический парадный трап равномерно раскачивался в воздухе, с грузом карабкаться было тяжко, в итоге Сергей взобрался на палубу со слегка перекошенным лицом, жадно хватая открытым ртом горячий и влажный воздух.

- А ты думал! Не все так просто. Говорил же тебе, отдай рюкзак матросам, они поднимут концом - напрягаться не надо будет.

- Э-э, нет! Все свое ношу с собой. У меня аппаратуры на десятку тысяч баксов. А ну как не удержат и уронят?

- А если бы ты себя уронил? Чмяк - бортом катера о борт судна - и в лепешку! Вместе с твоим дорогим оборудованием. Такие случаи бывали…

Сергей отмахнулся, мол, ерунда:

- В другой раз я подумаю…

Боцман-азиат по кличке Бо-Бо в пятнистой партизанской панаме (настоящий повстанец из джунглей) и старпом по имени Алексей проводили нас к приготовленным каютам:

- Свободных кают - две. Одна - старшему, вторая - для бойцов.

Я критически оглядел вторую каюту - кровать и узкий диванчик. Но и в моей была примерно та же обстановка.

- Сергей, занимай кровать, а бойца поместим на палубе или на диване.

Интеллигентный коллега поморщился и заявил, что лучше уж он уступит место ланкийцу, а сам переберется в мою каюту.

- Не хочу с ним соседствовать… Лучше прикорну на твоем диване.

- Серж! Что за расизм?

- Никакого расизма. С тобой будет жить веселее - пообщаемся… И вообще непорядок! Должны ведь каждому отдельное помещение предоставить.

Я был с ним полностью согласен - размещение отвратительное, но что поделать, издержки производственного процесса, бывает и хуже.

- Как хочешь, живи у меня. Но, думаю, зря ты от своей койки отказываешься. На узком диванчике тесно, живот будет перетягивать и валить тебя на палубу, особенно в шторм! - Я шутливо похлопал приятеля по наметившемуся брюшку. - Ладно, пользуйся моей добротой - живи. И даже можешь спать на моей постели, когда я буду на вахте стоять.

Карпов в ответ лишь криво ухмыльнулся:

- Командир, да твоя доброта не знает границ!

Сергей принялся разбирать вещи и заполнять ими шкаф и ящики стола, я же поспешил на мостик представиться мастеру.

Капитаном был глыбоподобный мужчина - в обхвате два аршина, весом примерно центнера полтора, с массивным тройным подбородком. Встретил он меня вполне радушно, с улыбкой и насмешками, как и подобает настоящему одесситу:

- Ну шо, москалики, як добралысь? Штанишки не намокли от страху, пока карабкались? К бою гхотовы? Автоматы е, чи ни? - засыпал меня капитан очередями вопросов, не особо вслушиваясь в ответы.

- Автоматов три и патронов пятьсот штук.

- Ну-ну. А патронов-то на бой хватит?

- Хватит! Взяли с запасом!

- И стрелять умеете?

- Со школьной скамьи! Мы ведь офицеры и с боевым опытом. Афганистан!

- И чернявенький ланкиец в Афганистане воевал? - продолжил подначивать улыбающийся одессит.

- Сунил воевал с тиграми «Тамил-Илама».

- Ну да, ну да! Если только с тиграми… Гховорить все мастера. Посмотрим, каковы вы в деле.

Этот ехидный мастер Александр по фамилии Баталов изложил свои требования, определил распорядок дня, установил время, когда заступим на вахту, выслушал мои предложения и в целом с ними согласился.

- Я готов выполнить усе ваши пожелания, лишь бы дойти целыми и невредимыми. Хочешь макеты пулеметов? Будут! Бойницы? Сделаем усе, шо хошь! Скажешь изгхотовить муляжи пушек, и это изгхотовим. И проволокой все судно опутаем. Гхлавное - обороняйте! А то мало мне, шо ли, бестолкового экипажа, с которым не знаю, дойду ли до порта Южного, так еще и пираты на мою голову…

Это заявление мастера настораживало, что-что, а тонуть в океане я был не готов.

- А что за экипаж? Много бестолковых мьянманцев?

- Та шо тоби цыи бирманцы? Папуасы, шо с них взять, обычные палубные дэбилы, но и они уси у пределах нормы! Меня беспокоят свои дорогхие россияне, понимаешь ли, как гховаривал ваш президент! И хохлы тоже! Одны дэбилы! Про экипаж завтра на вахте расскажу - времени у нас на разговоры две недели…

Этот веселый мастер заметно гхэкал как типичный представитель Малороссии и обладал неповторимым одесским говорком и колоритным юмором - не соскучишься.

...Позавтракав и захватив автомат и патроны, в восемь утра я заступил на вахту. Мостик был просторный: крылья широкие и длинные, с проходом вокруг рубки со стороны кормы. Всем хорош этот рудовоз, жаль только, нет бассейна.

Решил, что буду стоять вахту, как обычно, - с третьим помощником. Молодого штурмана звали Дима: высокий, худощавый, голубоглазый, блондинистый, двадцати пяти лет, но, как он мне позже пояснил, уже четыре года ходил в моря, работал даже вторым помощником на танкере.

Вскоре на мостике появился злой как черт мастер.

- Хде этот Вадик! - прорычал с ходу мастер. - Сотру у порошок! Уничтожу!

- Как и положено, сменился в четыре утра. Сейчас, вероятно, завтракает, а потом спать ляжет, - доложил Дима.

- О тож я ему сейчас посплю! Уж я ему лягху, - пообещал капитан и обратился ко мне. - Слышишь, старшой! Ну, поясни мне: хто их рожает и хде набирают этих дебилов? Я засыпаю поздно и очень тяжело, а он меня уже четвертый раз подряд посреди ночи будит! Третьего дня звонок без двадцати четыре утра. Снимаю трубку, говорю: але. Это Вадик, и блеет в ответ жалобно и растерянно: ой, простите, ошибся. Сон как рукой сняло, и до утра глаз не сомкнул. Позавчера снова звонок без двадцати четыре. Я опять алекаю. И шо? Опять Вадик! Шо тоби, Вадик? Ошибся, отвечает. Как можно ошибиться? Тупой? Слепой? Четкими цифрами написаны на табличке номера телефонов: вот мой, вот старпома! Черным по белому. Понимаю - темно ночью. Так ты посвети фонариком! Извините, гхнусавит! Я опять до утра проворочался. Специально будит? Тренирует подъем? Вчера снова звонок. Хватаю трубку, реву в нее: да! А на другом конце провода этот мерзавец ойкнул, посопел и положил, молча, трубку. Гховорю идиоту: я тебя спишу с судна в первом же порту! Зачем меня по ночам тренируешь? Тараторит: это не я! это не я! А хто? Какой другой чоловик, кроме второго штурмана, в полчетвертого не спит и названивает? Только он! Хочет разбудить старпома и сослепу или в полусне путает номер. Спишу в Одессе к чертовой матери!

Мы переглянулись с Димой, незаметно улыбнулись.

- Чего ухмыляетесь? Для меня заснуть - проблема! Разбудили - сон пропал! Весь рабочий день хожу как разбитый. Хто понабрал этих идиотов? - вновь воскликнул мастер и сам оборвал себя на полуслове и обратился ко мне. - Ой, что это я повторяю чужие глупые слова? Тебя как звать, напомни…

- Константин…

- Вот посуди сам! Шо вид них можно ожидаты у море, когда экипаж в срочном порядке формируют под Новый гход? Сам спокойно сижу да пью гхорилку - мне звонок из крюингха: срочно в море! И заверяют, экипаж сформирован. Стармех меня уговорил - без денегх месяц сидит: Александр Николаевич, пойдем в море! Ну, пошли. Приходим в компанию, сидит дядечка там такой очень умный - Хижняк, обнюхивает меня. Шо ты меня нюхашь? Второго января? Ум у него е? Поясняю, конечно, я вже опохмелился с утра. Дошло до нэгхо… Ладно, гховорит, завтра летим в Китай, принимать пароход, штурманов уже набрали, в том числе и этого Ва-а-адика!

Мастер Баталов имя «Вадик» произносил, морщась, брезгливо протяжно, с явной неприязнью, почти с отвращением.

- Шо бы ты понимал, Константин: моряк - это чокнутый чоловик! Нормальных людей во флоте нэмае. Ни одногхо!

- Как же так? - изумился я такой самокритичности. - А капитан?

- Имеешь в виду меня? А я шо? И я такой же дэбил! Какой нормальный добровольно будет по полгхода болтаться в морях, бросив семью? И я психически ненормален! Деньгхи нужны - вот и хожу у моря. Дом строю. Продолжаю, нэ сбивай дурня з мысли. Садимся на «Мадрас», и тут начинается: Хижняк умничает - лезет всюду, дэ надо и де нэ надо, пытается и меня учить. Шо мэнэ вчить? Да у меня опыта бильше, чем у негхо, у два раза! Я егхо с моста увожу, прошу з компьютером разобраться - отвлекаю на пару дней, но начальник снова рвется у бой. «Какой чудак на букву «М» набрал этих идиотов-штурманов?» - орет он, вопрошая к небу. Я ему - вы! «Ах… гм… ну да… значит, это я дэбил…» А я и не возражаю - дэбил… Улетая обратно в Одессу, Хижняк однако пообещал одного помощника обязательно списать по приходу «Мадраса» домой. Но мое мнение - вероятнее всего этой жертвой будэ Вадик.

Громко ругаясь, Баталов покинул мостик, а штурман Дима, смеясь, продолжил прерванный рассказ:

- Действительно, Вадик - это нечто! Фрукт! С этим Вадиком вышла такая забавная история - с ходу не вписался в коллектив. Сейчас расскажу по порядку. Наш Алексей в первый раз пошел в море чифом - он такой молодец, дикорастущий талант: за пять лет прошел путь от боцмана до старпома!

- Как это - от боцмана? - не понял я такого карьерного зигзага.

- Вероятно, я не совсем верно выразился, - поправился Дмитрий. - Леха вырос из матросов. Работая боцманом, учился заочно и только пять лет назад впервые пошел в рейс штурманом. И за пять лет вырос до чифа! И вот Вадик в первый день решил пошутить, да вышло крайне неудачно: спрашивает в кают-компании, со смешком, кто, мол, у нас старпом? Что-то я засиделся в ревизорах, не пора ли мне сменить его и вырасти… Алексею об этой шутке «доброжелатели» сразу сообщили, и он даже не зуб, а целый клык на Вадика заимел, - вышло, что вроде как подсидеть подчиненный вздумал в первом же старпомовском рейсе. И мне наш ревизор - конкурент на вылет, одного штурмана Хижняк наверняка уволит! Вадик и меня пытается воспитывать, нагибать - лезет не в свое дело. Наивный! Он заочник, а я академию закончил! На меня где сядешь, там и слезешь. Я не то что третьим, я и вторым штурманом два контракта отработал - на супертанкерах! И с мастером отношения Вадик напрочь испортил. Так что, как ни крути, а ревизор - ритуальная жертва…

Баталов повадился приходить каждую мою вахту и беседовать по два-три часа. Как он пояснил, развеять пресловутое капитанское одиночество. Но наше общение обычно ограничивалось долгим монологом мастера, и все мои попытки вставить свои пять копеек беспощадно прерывались, завершаясь очередным его длинным рассказом о морских коммерческо-шмекерских похождениях и приключениях: что именно, сколько и почем продавали в советские спекулятивные времена; чем торгуют моряки сейчас с африканцами и азиатами; на чем можно сделать деньги в рейсе, работая с греками...

Мастер Александр ходил по пароходу словно оборванец: дырявые майки и рваные рубахи, протертые до дыр шорты и треники. На мой вопрос, почему он так небрежно одевается, ответил:

- Дома ношу новое, а в рейсе донашиваю. Тем более я ж толстый, на мне вся одежа трещит по швам и рвется. Жена говорит, шмотья не напасешься! А шо поделать? Хорошегхо чоловика должно быть многхо!

Позже я заметил, что почти все моряки так ходят в рейс - донашивают домашние вещи.

Я быстро уяснил для себя, что этот Баталов - пройдоха из пройдох: надо умудриться выстроить почти в центре Одессы, на Фонтанах, собственный четырехэтажный дом. В престижнейшем районе города, лакомый кусок земли для элиты! И не просто дом воздвиг - домину. Каждый этаж по сто метров, и еще подвал, плюс гостевой домик с кухней, сауной, бассейном. Да прикуплен гектар земли на окраине, плюс земля для дома старшему сыну за городом. Однако!

- Мастер, а сын у нас кто?

- Сынов у нас четверо!

- Ого! И в этом плане богатый!

- Вот тоби и огхо! Плюс младшая доча - радость мамы и папы! Далеко пойдет - умница. А сыны моряки: старпом, второй штурман, третий штурман. Третьегхо сына надо у море взять в рейс, он как раз мореходку закинчил.

Заслышав эти слова, Дима невольно напрягся. Мастер заметил и ухмыльнулся:

- Не переживай, Димочка, контракт отработаешь. Сынулю я на второй кругх возьму, планирую примерно гход безвылазно ходить - деньгхи на взятки нужны! Дом узаконить - тысяч сорок баксов уйдет. Позже расскажу, якие у цей операции проблемы…

- Мастер, а четвертый сын кто? Вы же сказали - чет­веро.

- А четвертый нигхто - дэбил! Как раз из той серии явных дэбилов, о которых я гховорил.

- Но он тоже моряк?

- Та вже ни, то неудавшийся моряк. Стюардом ходил на круизном лайнере и однажды во время стоянки в американском порту сбежал. Уже пятнадцать лет живет у Штатах.

- И кем там работает?

- Та я ж говорю, дэбил он! Никем! За пятнадцать лет гхражданства так и не получил! Обама усем подряд выдавал гхражданство: мексиканцам, китайцам, индусам, негхрам, а этот пил-пил и, видимо, не успел к раздаче! Скоро уже последний нигхериец получит гхражданство или гхрынкарт, а этот пье - себя он, видите ли, все шукае. Ну и шукай далее! То компьютерщик, то на заправке, то в закусочной посуду моет. Надоело ему в Штатах, как он гховорит, обстановка не понравилась, взял и перешел пешком канадскую гхраницу - нэлэгхально. Теперь он у Гхалифаксе. И я хочу после рейса тудой съездить, присмотреть сэбэ домик - планирую перебраться в Канаду, шоб обеспечить будущее дочери. В море могху и оттуда ходить, да и младшего с собой прихвачу.

- А старпома как жизнь?

- Да пошел он! Умник! Каждому по этажу построил, а они морды воротят, с бабами живут по отдельным квартирам. Вертихвосток меняют одну за другой… В этот дом я жизнь свою вложил, можно сказать, и душу! Думаешь, легхко отгхрохать в центре гхорода особняк? А я смогх! Власти заметили и начали таскать меня по всяким комиссиям и инстанциям. А шо з мэнэ взять? Чи я бандит? Не бандит, не жулик - все честь по чести: капитан дальнего плавания, участник боевых действий, в период войны с гхрузами ходил в Ангхолу, Мозамбик, Эфиопию, многодетный, пять детей. Гховорю им на комиссии: ломайте дом. Но только малых деток сами воспитывайте и устраивайте.

- Есть еще и малые дети?

- Та ни! Я их на понт взял! Покрутили бумажки, повертели, побубнили о самозахвате. А хто у нас бэз самозахвата и землю правильно в девяностом гходу покупал? Любого, когхо гхошь, можно с земли сковырнуть. В результате адвокат - нанял я ушлохо адвокатишку, все везде может устроить - мне гховорит: двадцать тысяч.

- Гривен?

- Юаней! Чудак человек! У вас шо, рублями берут? Не смеши мэнэ! Конечно, в гхринах - в доллярах!

Я кивнул в знак согласия, конечно же, и наши взяточники берут зеленью да в евро.

- Ну вот! Двадцать тысяч долляров только за то, шо приватизирую участок! А ще двадцать - в БТИ, легхализовать дом! Так шо мэнэ с парохода целый гход на землю хода нет.

Мастер ушел, и теперь настала очередь баек Димы, который хотел показать себя бывалым моряком и которому тоже было что рассказать. Я взглянул на развернутую карту на рабочем столе, ткнул пальцем в затертую резинкой трассу и спросил, что это тут обозначено? Глубина? Остров? Молодой двадцатипятилетний штурман в этот момент как раз прокладывал маршрут от Суэца через Средиземноморье на порт Южный. Дмитрию сразу на ум пришла поучительная история, которой захотелось поделиться…

- Работал я в одной компании, «под флагом» - не чета этой: и по зарплате, и по снабжению, и по быту. И произошло у нас одно трагикомичное происшествие - очень поучительное для штурманов! В той компании было заведено: курс прокладывал второй помощник, и был тот парень далеко не новичок. Танкер-стотысячник шел из Азии через Тихий океан: маршрут несложный, они частенько ходили этим курсом, но от частой работы с одним набором карты сильно затерлись резинкой. Мастер мельком, не особо вникая, взглянул на прокладку, задал пару вопросов, типа: что у тебя тут? глубина? высота? «Глубина!» - ничуть не сомневаясь, ответил штурман. Мастер кивнул, глубина так глубина, но там была вовсе не глубина, а небольшой островочек - атолл посреди океана. И вот через несколько суток, среди бела дня, на вахте старпома танкер на полном ходу на полкорпуса въезжает на эту мель и застревает на атолле. Бац! Толчок, удар! Все, кто стоял, - попадали, кто лежал - тоже свалились с коек. Винты работают, гребут по воде, танкер все глубже увязает в песке. Застопорили машину, смотрят: песчаная банка - пуп земли в середине океана. Возможно, если бы чиф внимательно смотрел вперед, то заметил бы атолл по ходу - волны плещутся о рифы - и отвернул. Кстати, заступив на вахту, карту тоже не проверил. Механики попытались отработать назад, да куда там! Крепко застряли. Влипли в историю! Остановили главный, подождали прилив, но эффект тот же - самим не выбраться. Повезло, что танки не пробили - грунт мягкий, разлива нефти не произошло. Сообщили в контору, фирма оплатила, и прислали океанские буксиры: подцепили и во время прилива аккуратненько сняли и отбуксировали в порт назначения. В итоге мастера, чифа, второго и третьего помощников уволили из компании и лишили дипломов. Один не так курс проложил, второй не проконтролировал, третий прошляпил на вахте. Да! И третьему за компанию вдули - должен, заступая на вахту, тоже смотреть, куда едут, и проверять карты. Поэтому прокладка курса даже в открытом океане дело не шуточное и не рутинное: махнешь, не глядя, по листу линию потолще да подлиннее, вроде вокруг глубины километровые, а тебя где-то среди океана поджидает предательская мель. Хочешь, покажу вблизи Штатов со стороны Атлантики одну такую ловушку? Вот, смотри! Когда прокладывают курс из Европы по кратчайшему пути, как раз на этот островок можно попасть. Вокруг большие глубины, а тут он себе подло и предательски торчит!

...Карпов упорно не желал стеснять ланкийца и стоически ночевал на узком поперечном диванчике моей каюты, а во время моих вахт похрапывал на освобождающейся койке, иногда дрыхли валетом. Так сказать, спали на брудершафт.

Мастер ехидно посмеивался над нашим совместным проживанием, но третьей каюты не предлагал, вроде как свободных больше нет. Рудовоз день за днем безостановочно месил винтом воду.

Вскоре мы миновали Сокотру, вошли в канал безопасности и сразу встретили первый боевой корабль сопровождения, двигавшийся со стороны Красного моря. Вояки запросили нас по связи: направление движения, порт приписки, какой флаг, есть ли груз, имеется ли охрана на борту. Баталов пристально посмотрел на меня и тихо спросил:

- Шо им сказать насчет вас?

- Правду. На борту охрана…

- А про оружие?

- Все, как есть: вооруженная охрана - и, мол, все в полном порядке…

Мастер на хорошем английском принялся объясняться с моряками: перечислил количество оружия, назвал, какое.

- Зачем им знать, какие у нас автоматы? - удивился Баталов. - Мы ведь в нейтральных водах, и все у нас легхально. Верно я гховорю? Легхально?

- Легально, легально, - подтвердил я, а сам задумался: а действительно, насколько легальна наша работа и законна и не привлекут ли в один прекрасный день нас, как Джексона или Хайнца? С Мазурини ведь, по его рассказам, тоже один неприятный инцидент произошел в Египте…

Дошли тогда они из Индии до Суэца и пересели прямо в заливе, при выходе из канала, на очередной балкер. А это была уже вторая его пересадка. Оружие затащили в каюту, расположились, начали сниматься с якоря, и тут нагрянула местная полиция! Пока сатрапы трясли мастера, допрашивали, где находятся автоматы, Джексон вместе с механиками опустил ящик на веревке в танк с топливом - притопил. Полиция требует показать стволы, а экс-подполковник уверяет офицеров, что оружия на борту нет - его получат по ходу маршрута, в Йемене. Балкер тормознули на досмотр, а Мазурини сняли с судна и в зиндан, в местную каталажку! Пароход досмотрели поверхностно, арабы - тунеядцы, лень хорошенько покопаться в мазуте. Вот балкер стоит - ждет возвращения тим-лидера секьюрити с берега, а того арабские сатрапы допрашивают, с пристрастием. Голодом морят, воду не дают, тюрьмой грозят, орут, дубинками и пистолетом в лицо тычут. Вытерпел, продержался Джексон, словно Мальчиш-Кибальчиш, и не выдал страшной военной тайны - от всего отказался! Признайся - ему же хуже было бы: большой тюремный срок! А так сутки подержали и выпустили - легко отделался…

Если, конечно, Джексон не врет и не выдумал всю эту душещипательную историю, чтобы показать, какой он герой…

Мастер ответил военным морякам на их вопросы, и испанский фрегат, не спеша, на малом ходу прошел мимо нас на расстоянии мили, держа курс на две дрейфующие рыбацкие лодки.

Мы с Баталовым снова заняли привычное место на крыле, в тени рубки. Глянули вниз: на палубе между трюмов копошились боцман, сварщик и два матроса: наш - хохол и мьянманец - попутчик из Галле «интеллигент» Сомэ.

- Ну ты погхляди, Костя, на этих работничков! - обратился ко мне Баталов. - Все на палубе, кроме мьянманца, без касок. И ведь знают же, шо это гхрубое нарушение мер безопасности!

Спроси - ответят: жарко им! Боцма-ан! - громко заорал мастер и погрозил в его сторону кулаком. - Почему все без касок, а мьянманец в каске работает?

Боцман пристально посмотрел на капитана, затем на матроса, обругал - мьянманец послушно снял с головы защитную каску.

- Ну вот, шо и требовалось доказать! Я же гховорю, все наши матросы - дэбилы. Смотри, шо делае боцман! Заставил этого несчастногхо азиата каску снять, а тот едва от гхоря не умирае…

- Сомэ… Азиата зовут Сомэ, - пояснил я мастеру.

- Да хоть консоме! Ведь твой малогхрамотный Сомэ знает, шо каска защищает гхолову, а случись несчастье - страховая компания не выплатит страховку и его семья умрет с гхолода! И профсоюз не поможет. Боцма-а-ан! Иди сюда! - вновь истошно заорал мастер и замахал руками.

Тот поначалу попытался сделать вид, что не слышит, затем почесал затылок и, изображая поспешность, поднялся на мостик, а приблизившись к мастеру, состроил дивно придурковатый вид: запыхтел и вытаращил наивные глаза, полные непонимания, активно захлопал выгоревшими ресницами.

- Боцман! Я шо тоби казав про каски? Надети их! А ты шо зробив? Усэ наоборот, и даже с бирманца снял!

- Жарко же…

- Константин, вот! Шо я тоби балакав? Дэбилы, как есть дэбилы! Боцман, ты контракт подписывал?

- Подписывал, - подтвердил боцман Виктор обреченным виноватым голосом и грустно вздохнул.

- Мэры безопасности изучав? Помнишь, шо там ска­зано?

Боцман, вновь молча, кивнул, но в то же время скорчил такую физиономию, словно у него мгновенно нестерпимо разболелись зубы.

- Нэ хрымаснычай! Иди и надень на всех, и на себя в том числе, каски! А вечером сдадите чифу зачет по мерам безопасности при производстве работ.

Боцман нахмурился и, бурча под нос, ушел, а мастер вновь принялся за свои байки.

- Костя! Я же гховорю: моряки все как один дэбилы! И особливо наши. Однако каждый морячок любит философствовать, корчить из себя Декарта или Гхегчеля, особенно как подопьют. И ладно бы только пили, а то пошла новая мода - ширяться! Скажешь ему: а ну дыхни, а он трезвый! А сам ни черта не соображает. Наркоши проклятые, будь они неладны. Как-то я работал на линии Колумбия - Европа. Ага! Чегхо улыбаешься? Да, она самая - Колумбия! Заранее не ухмыляйся, я не торгховал наркотой… Так вот, линия тяжелая, усе время идут попытки провезти кокаин: мафия ищет корыстный народец на судне на роль курьера, либо кораблик втемную используют. Способов многхо: сигхару к днищу прикрепить, в ящики с бананами пакет засунуть, выпотрошить бананы и нафаршировать иной начинкой и так далее. И вот выходим из порта, водолаз проверяет днище на наличие или отсутствие нелегхального груза, портовая полиция выдает справку - усе нормально. Но едва пришли в Марсель и становимся к причалу, со всех сторон к пароходу устремляются полицейские катера. Забегхают на борт человек сто полицейских и чиновников, а водолазы спускаются и от днища отлепляют сигару с кокаином! Мне даже дурно стало. Справку им показываю, мол, усе чисто, а в открытом море сигару не прицепишь - мы тут не причем, моя хата с краю, я не я и лошадь не моя. Смеются в ответ, оказывается, это они учения проводили совместно с колумбийцами, а на моем судне отрабатывали взаимодействие. Я весь на нервах, думал, «кондрашка» меня хватит, волосы на жопе поседели, а они гхогхочуть. Разгрузились и снова в рейс идем, а в экипаже, как позднее выяснилось, образовалась довольно странная гхруппировка по интересам, и заводилой в ней стюард - по-нашему, буфетчик. Шо в нем было для меня непонятно - парень работал прежде помощником судьи, а пошел в море уборщиком. Непонятно зачем! Оказывается, он, один механик, матрос и моторист и нюхали, и ширялись гхероином. Но они же, дэбилы, привыкли, шо в Украине усэ разбодяжено раз десять! Идем из Сирии с гхрузом в Бельгхию, а эти дэбилы купили там афгханского гхероина и давай ширяться - халява!

Прихожу к завтраку, а на стол подает кок. «Дэ стюард?» - спрашиваю. «Был… вышел…» - отвечает кок, а у самого гхлазки бегхают и рожу воротит. Ладно, думаю, нажрался, в обед устрою ему, подлецу, выволочку. Но в обед та же история - нет стюарда. У повара гхлазенки бегхают, мнется. Думаю себе, э, да тут дэло нэчисто! «А ну, - гховорю, - старпом, пойдем, проверим буфетчика». Каюта закрыта. Вскрываем запасным ключом, а он на палубе валяется: пена изо рта тэче, гхлаза открыты и из орбит выкатились, и уже зовсим посинел. Труп! Оказывается, они своей компашкой собрались, ширнуться решили, стюард первым попробовал, а его как заколбасит! Остальные испугались - и бежать, а этого дэбила в каюте заперли, мол, пусть отлежится. Отлежался! Составили протокол места осмотра происшествия, сфотогхрафировали труп, понятых назначили, мелом очертили контур, потом тело - в морозилку, каюту - на замок. Впоследствии бельгхийские полицейские удивлялись, шо я так профэссионально усэ сделал. Дэтэктивы люблю читать и смотреть, отвечаю им. Поулыбались, тело забрали, уехали.

Но на этом история не заканчивается. Гхрузимся у Бельгхии - груз на Питер. Пока гхрузимся, трое другхих уважаемых джентльменов из этой компашки отпрашиваются на берегх. «Зачем? Куда? Ширяться?» - спрашиваю их. С обидой отвечают: «Та вы шо! Ни! Просто погхуляты, гхород побачить». А шо его им смотреть? Брюгхгхе як Брюгхгхе. Но дэбилы настаивают. «Ну, идите. Только не ширяйтесь! Посадят - забирать не стану! Уйду у морэ без вас и ждать не буду!» Заверяют, у гхрудь себя стучат: «Нет, нет, ей-Богу, мы прогхуляться…» Ну-ну… К вечеру, к отходу судна, не явились, хотел было без них отходить, но звонок из полиции помешал. «Такие-то такие ваши?» Отвечаю: мои. «Задержаны. Завтра в десять утра предварительное заседание суда». Велят, значит, мне прибыть на слушанье и в море не выходить. Ну, думаю, як и гховорыл - попались, мерзавцы! Дэбилы!

Являюсь по указанному адресу на слушанья. Зачитывают мне дело: оказывается, они в чей-то дом залезли на окраине Брюгхгхе. И як их тильки тудой занесло! Судья - женщина такая миловидная, симпатичная, лет сорока - спрашивае их: «Зачем зализли в дом?» - «Позвонить, такси вызвать», - отвечают. «А зачем звонить? Такси ведь у нас в гхороде много, подняли бы руку - остановили», - удивляется судья. «Мы поднимали - не останавливались». - «Как это, такси - и не останавливались? - не верит судья. - Это ведь у них работа такая - людей возить». - «Мы были выпимши», - отвечают. Ага, как же - выпимши они были! Да они в таком скотском состоянии пребывали, что ни один таксист не останавливался. «Понятно, а дальше что было?» - «Разбили окно, залезли, позвонили, вызвали…» - «Ну хорошо, позвонили, а зачем эстамп со стены сняли?» - «Какой эстамп?» - «Картинку! Этой штампованной мазне - стоимость не больше, чем сто евро. Зачем взяли?» - «Понравилась…»

Твою мать! Ценители искусства выискались - картинку в каюту на переборку повесить сперли! Я же гховорю - истинные дэбилы! Едва они стекло разбили, сразу сигхнализация сработала, и полиция быстро приехала, а эти три талантливых индивидуума у ворот от дождя прячутся под навесом - с картиной в руках! Кража со взломом им корячится!

Судья их далее спрашивает: «А вы, гхоспода, гхто по профэссии?» - «Моряки», - отвечают гхордо. «А-а! Понятно… - понимающе кивает судья головой. - Раз моряки - то это диагноз».

- А из какой страны? «- Украина…» - отвечают хлопчики. - «Русские!» - «Та ни! Мы з Украины!» - «Тем более понятно… - И постановляет: «Штраф за каждого по двести евро. Забирайте их, капитан, к чертовой матери. Кормить в нашей тюрьме, а потом депортировать - одни бессмысленные расходы бюджета. У нас в Бельгхии своих идиотов достаточно!»

Мастер настолько колоритно это описал и рассказал с таким мимическим сопровождением, что я не выдержал и засмеялся.

- Да ладно. Привираете…

- Не смейся, Костя! Усэ как на духу! Ох, это был ще тот контракт, я тоби кажу, - никогхда прежде или потом я в такие переделки не попадал. У балкера было два хозяина-гхрэка, и они постоянно ссорились из-за денегх. Причем оба дальние родственники. Пришли мы в Питер, и судно вместе с гхрузом зарестовывают. Шо там точно было не так, я досконально не знаю, но нас ждала полиция. Да ще на входе в порт трохи зацепили другхое судно - мелюзгха, как специально под борт подлезла. И потом пошла эта меж гхрэками склока. Я по приказу судовладельцев документы прячу, что-то даже в бочке на корме жгху. И тут начинается настоящий цирк - ОМОН высаживают на борт! С автоматами бегхают, трюма требуют открыть, каюты шмонают, меня вызывают в порт. Начальник порта заявляет, что я работаю в интересах иностранных капиталистов - продался! Смяшный человечек! А он в чьих интересах работает? На благхо мировогхо социализма? По вызову приехали оба гхрэка, и начинается судебная тяжба.

Один меня угховаривает: «Александр, подтверди мои слова, я ведь твой другх, я - хороший! Скажи, что я гхлавный хозяин». Отвечаю: «Да, другх, да, хороший, но твой брат и конкурент мне уже сорок тысяч долларов дал!» - «И я дам, - гховорит, - но трохи позже, я ведь хороший! Подтверди! Я - хороший!» - «Хороший! Но тот, - отвечаю, - тот уже денегх дал!»

Смяшной чоловик! Шо робыть? Я подписал все протоколы и ходу! Еду домой поездом, а у самого поджилки трясутся - в карманах сорок штук! Бандиты прознают - тут мне и кранты. Таможня проведает - отнимет. Не прознали, не отняли…

...Едва мы отдали якорь на рейде Суэца, как к рудовозу со всех сторон устремились жульнические «лайбы».

- Привет, брат!

- Ага! Шо надо? - отвечает им вместо приветствия боцман.

- Ты рюсский? О! Рюсский - это карашо! Мы с тобой торговать хотим. Будешь? Щто хочещь? Щто нада? Пачему ничего нэ нада?

Вскоре каким-то макаром на борт проникли арабы и, видимо с разрешения мастера, развернули лавочку в кают-компании, и пошла торговля: «кожаные» куртки, платки-арафатки, майки, тапки, специи, кальян, сувениры. Старший торговец отнес презенты капитану и старпому - в дружбе клянется.

Тут же с кормы и с бака прицепились две лодки и вскоре боцман и матросы занялись распродажей того, что для работы было не нужно и пока еще не увидено и не оприходовано судовладельцами. Арабы покупали все, вплоть до краски-серебрянки. Матрос-мьянманец и боцман только успевали стравливать за борт обвязанные концами бочки с маслом, краской, солидолом, листы металла, старые порванные канаты. Одновременно чиф Алексей принимал наличку и подсчитывал стоимость проданного, переводил египетские фунты в доллары, получал расчет. Внезапно на баке воцарилась паника - боцман и матрос не удержали и уронили бочку в воду, крышка отлетела и из нее полилась краска.

Витек примчался к нам, лица на нем нет:

- Блин! Я чуть не обделался! - тяжело дыша и вытирая пот со лба, объяснял нам причину переполоха пройдоха-боцман. - Серебрянка выплеснулась и течет по бухте, а тут катер санитарного контроля идет, а следом экологи. Повезло - не заметили!

Вскоре прибыл Халид, и на этом очередной рутинный рейс завершился. Сергей Карпов наделал несколько сотен фотографий, подлечил бронхит, но ходить в новые рейсы отказался - зарплата маленькая. Понятное дело, по московским меркам любая нормальная для иного города зарплата - небольшая...

…И вот спустя два месяца, сойдя с китайского парохода, я вновь оказался на «Мадрасе», но уже с другой группой: с Лосевым и с «новобранцем» Митей Колгановым, заменщиком Джексона на этот рейс. Митя - в прошлом прапорщик внутренних войск, ветеран войны на Кавказе, значит, кое-что повидал. В море шел впервые - дома оказался временно без работы, как говорится, «сидел на мели». Поджидая нас в Суэце двое суток, порядком изнервничался - вдруг работа сорвется.

Баталов и экипаж встретили меня на борту как старого товарища, и мастер в прямом смысле заключил в распростертые объятия:

- Костя! Я знал, шо мы встретимся, как чуял, шо охранять придешь! Я тоби настоящим салом обещал угостить? Пошли в каюту до мэнэ!

Украинское сало было замечательное - двух видов: и соленое, и копченое. Попробовал - действительно во рту тает! Александр отрезал два добрых куска - с ладонь толщиной, - угощайся!

- Оценил? Разве у вас, у москаликов, е такэ сало?

- Оценил! Нет, не бывает!

- О то ж!

Я в ответ подарил пару своих книг, обещанных с прошлого похода. Сало - на книги, обмен духовной пищи - на хлеб насущный…

- Какие изменения в экипаже? Вадик на судне?

Мастер хитро улыбнулся:

- Вадик тот ще фрухт оказался. Я вже думал по доброте душэвной простыть его - оставить, а он возьми да проспи на вахту у Дарданеллах! Списал подчистую. Документы оформляю - заявляется и угхрожае мэнэ! «А знаете, - каже, - хто дядя у моей жены?» - «Ну и хто?» - «Полковник эсбэу!!!» Пугхать вздумал! «Вот, - гховорю, - и передай полковнику мой пламэнный привэт!» И помахал Вадику ручкой…

...Началась антипиратская зона. Мастер обычно до десяти утра спал, затем объявлялся вместе с дедом Максимом, старшим механиком, на мостике, составляли отчеты, а после обеда отсылали их в компанию. После «чая» - полдника получали новые указания и вновь готовили отчеты, делали фотографии проделанных ремонтных работ, покраски палубы, дефектов, которые следовало устранять, и вновь отсылали. Такая вот бесконечная переписка.

Малорослый и щуплый старший механик, житель старинного Измаила, был старым приятелем Баталова - вместе отработали уже восемь контрактов, можно сказать, дружки и деловые партнеры по махинациям. Общаться с дедом было довольно сложно и неуютно: буравящий колючий взгляд - глаза воровато-хищные, черные, цыганские, кожа истонченная, выдающая сильно пьющего человека, речь приблатненная, шуточки довольно странные - злые. Однажды пришел на мостик, задрав рубашку, оголил живот и, гипнотизируя, спросил развязным тоном:

- Хочешь пощупать дракона за кончик хвоста?

- В смысле? - Вопрос деда прозвучал как-то неприлично двусмысленно. - Какие-то у тебя странные намеки.

Макс без пояснений снял рубашку и повернулся - на всю спину от плеч и до поясницы тату огромного зубастого злобного крылатого дракона, а его длинный бугристый хвост с острым шипом на окончании, протянулся на живот, к самому пупку.

- Ни фиг себе! - поразился я открывшейся «картине». - Гравюра!

- А то! Эта работа стоит пять штук баксов!

- А зачем тебе это было надо?

- Думаешь, я помню? Разве такое в здравом и трезвом уме делают? В Китае полгода на ремонте стояли, выпил лишку и пошел в тату-салон самоутверждаться. Без всякой иной анестезии. Мастер салона тату даже похвалил мое мужество…

- А денег не жалко?

- Это тату делал ведь не на зарплату! Только дураки кровно заработанные на водку, проституток и на прочие излишества тратят. Зарплата - жене. А расходы на удовольствия - прибыль от всяких халтур. Мозг в постоянном напряжении - изобретает схемы. Так что, друг мой, постоянно крутиться-вертеться приходится. Ну да тебе всех тонкостей знать ни к чему - пропишешь потом в романе, растрезвонишь, а нам еще работать и работать…

И вновь несу вахту на мосту и слушаю интереснейшие байки мастера Баталова, - он искренне обрадовался возможности возобновить общение.

- Много лет я работал с гхрэками, и чего со мной только ни происходило! Только дураки гховорят, что с гхрэками работать плохо, мол, они обманут. Да с ними работать классно! Только надо заранее готовиться к обману и обмануть первым. Будь гхотов к тому, шо судовладелец тоби кине на зарплату. Кинул и пусть радуется - я вже в три раза больше заработал заранее! Однажды был такой случай: работали мы с Максом (кивает в сторону деда) на одного гхрэка - классный был хозяин, но как судовладелец, конечно, бэстолковый. Обманывали егхо все кому не лень: суперинтенданты, шипчандлеры, агенты и в том числе мы с Максом. Тогда судно ходило в основном из Европы в Африку и обратно. Хозяин урвал хороший контракт по линии ООН и велит срочно выходить из порта - везем зерно, помощь гхолодным безработным негхрам, а старпом внезапно заболел! Сняли с борта с острым приступом аппендицита прямо на отходе. Гхрэк угховорил сниматься с якоря: выходим с нарушениями - без старпома нельзя, но выходим - в Африке ведь за деньги можно усе! Идем на Гхвинею - мне шо Гхвинея, шо Либерия, один хрен. Шо ж поделать - стою вахты, вспоминаю молодость. Думали, проскочим быстро, добредем за пару недель до Конакри, разгхрузимся, и там новый чиф судно догхонит. Но вышло не так, как планировалось, - рэйс выдался долгхим: ломались, ремонтировались в дрейфе, но в конце концов дошли. Разгхрузились - старпома нет, не нашли. Гхрэк велит мне по телефону: держись! Догховаривайся с властями - плати! Делать нечего, плачу всем начальникам, а кому не плачу и решаю за так - тоже записываю, что заплатил. Долго нас мурыжили, в итогхе загхрузили и выпустили. Идем на Нигхерию. Пришли в Лагхос - разгхружаемся. Вымотался, аки черт! Наконец прислали старпома, но не через две недели, а через три месяца!

Встретили его с полным радушием - свой хохол, из Николаева. Он нам сала привез, настоящей кровяной колбаски, ржаного хлеба, огурцов соленых. Мы с Максом обрадовались и вечером накрываем стол, пьем исключительно местные напитки, иных нет. По этикетке якобы виски, но гхадость неимоверная! Выпили первую бутылку, разгховоры разгховариваем - общаемся радушно, выпили вторую - хорошо идет. В каюте жара адская, кондиционер не справляется. Приступаем к третьей, и тут начинается чисто цирк или скорее зоопарк: гхлаза нашего новогхо чифа стекленеют, он таращит на нас абсолютно бессмысленный взор, вдругх становится на четвереньки и начинает лаять: гхав-гхав-гхав. А затем крепко вцепляется зубами в ногху деда и дико рычит. Макс верещит, дрыгхается, пытается стряхнуть этого «пса» и высвободиться от клыков, я, в свою очередь, видя такое опасное дело, бью старпома-пса по гхолове бутылкой,чтобы помочь деду. Новый чиф взвизгхивает, разжимает челюсти, вскакивает, вылетает прочь из каюты, едва не снося дверь. Гхонимся за ним по палубам, гхромко зовем на помощь вахтенных - вдругх этот пьяный и практически невменяемый человек расшибется. А он срывает на бегу с себя одежду - раздевается догхола и мчится на бак. Прыгхнуть в море собрался? Ловим едва не всем свободным от работы экипажем: мы с Максом, вахтенный помощник, электромеханик и два матроса. Насилу догхнали! Повалили, связали, не дали спрыгхнуть за борт и утопнуть... Относим в егхо каюту, бросаем на шконку, закрываем на ключ и выставляем у дверей пост. Идем ко мне допивать - обмыть спасение человека и обмозгховать происшествие. Пьем себе, пьем и тихохонько удивляемся: чиф - чи оборотень какой-то, чи вампир?!

Утром чиф приходит в сознание, оживает, не может взять в толк, почему связан по рукам и ногхам и гхолый, просит развязать. Сомневаемся в целесообразности своих действий, но мы ж гхуманисты! Развязываем: не собака же - человек! Отпаиваем рассолом, рассказываем вчерашнее происшествие в цветах и красках. Удивляется - ничего не помнит. «Простите, - гховорит, - ради Богха, запойный я, перед рейсом только расшился. Из вчерашнего вечера ничего не помню. Гход без работы сидел - простите, возьмите в рейс!».

Мы с Максом совещаемся и решаем: уж лучше вообще без старпома ще месяц мучиться, чем с таким лающим и кусающимся дэбилом…

Мастер каждый свой рассказ, естественно, сопровождает сочными словечками и эпитетами, которые, увы, ни одна цензура не пропустит в печать. Морской колорит!

В этот момент прямо над нашими головами, на высоте примерно сто метров, пролетает реактивная «Сессна» - самолет для полетов крупных бизнесменов.

Мы вместе с Баталовым удивляемся: что за черт! откуда? куда летит? почему так низко? Ближайшие аэродромы либо на Сокотре, либо в Сомали. До Сокотры - сто миль, до Берберы, что на материке, - двести, а до любого аэропорта в Йемене - все триста! А самолет высоту не набирает - жмется к морю…

Случайно оказавший в рубке Вольдемар прибежал к нам с криком:

- Вы это видели? - и поведал, что накануне днем в сторону Сомали, примерно на такой же высоте, пролетел военно-транспортный «АН-12».

- Контрабандисты или торгховцы оружием! - авторитетно заявил Баталов. - Наши или ваши…

- В смысле «наши или ваши»? - переспросил непонятливый Лосев.

- Россияне или украинцы. Оружейные бароны!

- Ага, точно! Вчера отвезли пиратам или повстанцам груз, а сегодня с денежками и, возможно, с наркотой возвращаются домой. Вот так в пиратскую зону оружие и попадает! - согласился я с догадкой Александра Николаевича. - А идут низко, чтобы радары военных кораблей их не засекли.

После прохождения йеменского острова Сокотра (который, как бы в насмешку над географами и геополитиками, находится у берегов Сомали, и йеменцам добираться до него приходится через весь неспокойный Аденский залив) и выхода из коридора безопасности на океанский простор чиф Алексей предложил «порулить» - постоять за штурвалом. Ого! И не мечтал прежде управлять сташестидесятитысячетонной махиной - это вам даже не мощный «джип»!

Чиф выключил автомат рулевого управления, я отложил в сторону АК, встал за штурвал. Леха добродушно посмеивался - в открытом океане рулить дело не хитрое, а вот попробуй в узкостях: в проливах, в порту, в каналах! Но все равно потрясающие впечатления - попросил снять себя на память на видео…

На подходе к Мальдивам агент запросил у мастера сведения: крюв-лист с фамилиями сходящих на берег, арм-амунишен (список оружия и боеприпасов), таможенную декларацию. Быстренько оформили, отправили, получили короткое «спасибо».

Следующим утром из офиса агента вновь прислали перечень все тех же документов. Мастер слегка ругнулся, продублировал и вновь получил лаконичное «спасибо». На третий день опять пришел запрос агента на сход в Галле: кто сходит, какое оружие и т. д.

Баталов уже крепко и замысловато выругался и выразительно посмотрел на меня:

- Ваш агхент шо - идиот? Дэбил?

- Он не наш, он шри-ланкийский… - ухмыльнулся я в ответ и развел руками, мол, действия агента не в моей власти и компетенции.

Капитан вновь написал мэйл, прикрепил файлы, выслал все, что от него потребовали. Из офиса в Коломбо поблагодарили и спросили, кто капитан судна «Саре Madras».

«Мастер Баталов!» - коротко ответил мэйлом Александр Николаевич.

«Ок!» - пришел краткий ответ.

Следующим утром комедия продолжилась: агент принялся уточнять причину схода с судна капитана Баталова.

«Мастер Баталов на берег не сходит!» - уже крепко раздражаясь, послал мэйл Николаич, а меня вновь спросил:

- Они шо, уси там дэбилы?

«Ок!» - ответили из офиса и вновь попросили прислать список сходящих. Мастер выслал выписку в четвертый раз, и мы с Баталовым подумали было, что на этом непонятки завершились, но нет! Вечером - очередной мэйл с вопросом о причине схода с судна капитана…

Александр Николаевич был в неописуемой ярости, как мог недружелюбно ответил агенту, указав на его полную некомпетентность, и подчеркнул, что он с судна не сходит.

Офис вновь понятливо и кратенько ответил: «Ок!».

Поздно ночью мы дошли до Галле, сбросили ход, легли в дрейф. Было, как всегда, жарко, влажно и душно, - огромная природная сауна. Над побережьем острова громыхала гроза, и из низко нависших густых черных туч лил проливной дождь, отголоски которого доносило ветром и до нас - слегка брызгало. Эта водяная пыль лишь чуть-чуть освежала, ведь даже ночью температура не опускалась ниже тридцати градусов. Вскоре сквозь волны к нам пробился катер береговой охраны.

Тепло попрощались со штурманами, я обнялся на прощанье с полюбившимся мне говорливым Александром Николаевичем, и Баталов от избытка чувств даже облобызал меня и выразил надежду на скорую встречу.

Эх, да кто же откажется от нового похода на хорошем судне, да с душевной командой? С большим удовольст­вием!

Как обычно, я первым быстро спустился на катер, за мной - Лосев, в замыкании - Митя. На борту меня цепко схватил за руку встречающий сотрудник агентства, отмечающий наши фамилии в крюв-листе:

- Где четвертый? - проорал Чамора мне в ухо, стараясь перекричать работающий двигатель и ветер. - Где мастер Баталов?

- Мастер Баталов не сходит с судна! - ответил я столь же громко, тщетно силясь перекричать шум.

Агент не поверил, взобрался по трапу на борт и помчался в рубку, на встречу с капитаном. Вскоре Чамора вернулся назад в полной растерянности, развел руками и заговорил сам с собой:

- Ничего не понимаю! Капитан в списке на сход, но вместо того, чтобы спокойно спуститься в катер, ругается и чуть не дерется!

Я еле сдерживал смех, но ничего не ответил удрученному агенту.

Непостижимо сработала ланкийская бюрократия!

Сдали оружие в воинскую часть, прибыли на паспортный контроль. Чиновник, взяв наши паспорта и список, с удивлением спросил агента:

- А где мастер Александр Баталов?

- Он не сошел… - ответил отчаявшийся что-либо понять Чамора с выражением искреннего недоумения на лице. - Почему-то наотрез отказался, да еще и грубо ругался…

- Почему?

- Сам ничего не понимаю…

Глядя на лица растерянных ланкийцев, я вновь едва сдержал смех.

Да, действительно, из серии «нарочно не придумаешь»! Явно произошел какой-то глупый сбой - интеллектуальный тупик в работе морского агента.

/Отдых в Коломбо

Этот рейс затянулся, пошел уже второй месяц - прежде столь долго я не бродил по морям-океанам. В последний день перехода на Шри-Ланку босс Алекс прислал мэйл на судно, в котором запросил доложить о готовности совершить еще один переход: согласны ли мы сопроводить очередной пароход? Готовы далее переносить тяготы и лишения службы? Конечно же, мы были согласны, - зачем уклоняться от заработка в период преодоления глобального экономического кризиса. Только сумасшедший откажется. Но в письме была приписка: в рейс пойдут двое, один в команде лишний. Третьим в новый поход запланирован ланкиец с оружием.

Лосев снова завел свою излюбленную «песнь» о семейных проблемах, о безденежье. Хоть и заезженная «пластинка», и поднадоел мне проповедник, но какое надо иметь сердце, чтобы отказать несчастному боевому товарищу, попавшему в долговую кабалу…

Итак, третьим лишним оказался Митя. А что делать? Такова судьба. В момент погрустневший коллега начал обрабатывать меня, чтобы я походатайствовал перед боссами - взять его в поход. Пообещать можно, отчего не пообещать. Но когда будет этот следующий раз?

До подхода очередного судна было целых три дня, и мы с Вольдемаром были в предвкушении замечательного отдыха в Галле: плавание в океане, загар на пляже, посещение магазинчиков, но нас ждало разочарование - агент повез всех троих в Коломбо. Доехали до столицы поздно ночью, и Чамора, несмотря на мои возражения (очень дорого!), поселил нас в шикарном отеле «Galadari». Я был в шоке от щедрости агента, а боссы, должно быть, лопнут от досады, когда увидят расценки и счет в итоге.

Всем жутко хотелось спать, поэтому было не до долгих прощаний. Мите предстоял вылет в Москву рано утром, но он все же успел всучить мне свой адрес и телефон. Я побрел в номер отсыпаться, а Калганов - перебирать вещи и готовиться к возвращению домой.

Рано утром настойчивый напарник постучал в дверь - напомнил о себе еще раз, крепко пожал руку, всунул в ладонь уже вторую бумажку с телефоном и адресом и поспешил к ожидающему его в микроавтобусе Чаморе.

Утром, в целях экономии, я переместился в номер к Лосеву, номер на двоих. Это была моя стратегическая ошибка: зачем экономить на своем комфортном быту, когда об этом не просят и не велят? И пусть в его номере стояли две отдельных широких кровати и комната была довольно просторной, зачем же было добровольно ограничивать свободу соседством? Да и с выбором номера для совместного проживания я дал маху: в моем был балкон, а в номере Вольдемара балкон отсутствовал и окна были наглухо запечатаны, поскольку выходят на Президентский дворец. Очевидно, это сделано из предосторожности, в целях предотвращения террористических актов.

Почему переселился я к нему, а не предложил перейти ко мне? Да чтобы мнительный и излишне раздражительный Олень не бурчал о неудобствах с переносом вещей и притеснениях.

Общение со старым товарищем стало раздражать уже к концу первого дня: слишком нудный и чересчур правильный. Каждую секунду слышалось брюзжание: это можно, это нужно, это положено, а вот этого нельзя - грех! Наверняка его погубят когда-нибудь святость и набожность.

Сразу после завтрака, немного оглядевшись и освоившись, дружно рванули на ближайший пляж, примеченный нами накануне, - открыть туристический сезон. Нестерпимо парило, и, едва мы покинули прохладный холл с кондиционированием, рубашки мгновенно прилипли к спинам. Перебежали через дорогу, перескочили парапет - и вот он, песчаный пляж, у наших ног! Океанский прибой лениво накатывал волна за волной на серую кромку берега. С восторженными воплями Лосев ринулся навстречу волне, нырнул и поспешил обратно на берег.

- Что так быстро?

- Воняет!

Действительно, неподалеку от нас, со стороны дворца, по бетонному желобу, прямо в океан, полноводным ручьем стекали какие-то воды.

- Да ну! Вот невезуха…

Увы, океан в Коломбо, действительно, попахивал канализацией. Досадно и обидно - отдых под угрозой. Возможно, нам не подфартило с купанием именно сегодня, какая-то смена розы ветров или прибой пригнал сточные воды обратно к берегу? Как знать! Но больше в дурно пахнущие воды залива мы не полезли, опасаясь подхватить какую-нибудь заразу. Зачем рисковать? Для отдыха в фешенебельном отеле должен быть замечательный бассейн.

Поинтересовались у служащего на ресепшене: действительно есть - на выносе второго этажа, с тыльной части отеля. И пусть с морской водой нам, увы, не повезло, но в прочем были и плюсы - шикарное питание! Да какое! Три раза в день «шведский стол» - все включено…

Эх, впоследствии выяснилось, как же я ошибался на  счет безграничной халявы - для нас бесплатно все, но за некоторыми исключениями! А пока мы с тарелками в руках, след в след, пошли вдоль стойки. Взяли на завтрак яичницу, овощи, соки, фрукты. Примерно через час не без труда выбрались из-за стола, вновь искупались, подремали и обратно в ресторан.

Обед. Для начала плеснули в пиалки протертые овощные супы, уставили стол салатами, потом в ход пошли вторые блюда, соки и десерты. Бесплатно! К этому разнообразному меню я заказал кружку пива и бокал вина, а набожный Лосев - вторую порцию соков. Сидя по правую руку, сосед вещал о вреде алкоголя с таким видом, что я начал подозревать, а не зашит ли, случаем, мой товарищ, не закодированный ли алкаш? Скорее всего, в нем говорил страх сорваться в запой, ведь народы севера слабы на это дело - с генами непорядок! А Вольдемар родом как раз из тех неблагоприятных для здоровья мест - почти из самой тундры, из дальних окраин Республики Коми…

- Слышь, ханты-манси! Не выноси мне мозг, дай насладиться австралийским вином. За твое здоровье! Даже Иисус выпивал, он воду превратил в вино.

- Он пил не вино, а виноградный сок! Ты продаешь душу дьяволу, - вновь пробубнил Олень, сверля меня своими сверкающими праведным гневом глазами.

- Сгинь! Уйди с глаз долой и не порть аппетит!

Лосев сердито поджал губы, демонстративно взял тарелку с остатками пищи и переместился за другой столик. Да и черт ним, одному гораздо спокойнее. Теперь можно заказать второй бокал.

После обеда Вольдемар вновь завел старую песню: попытался прочесть мне проповеди - открыл своеобразную бесплатную миссионерскую школу. Начал о Спасителе, о Его заповедях, о страданиях Христа за род людской, закончил о любви к ближнему…

- Наскучил уже, ей-ей! А поведай-ка, что в твоих заповедях говорится о сексе?

Лучше бы я этих слов не произносил. Лосев аж взвыл с досады.

- Секс, секс… У тебя одно на уме - блуд! Люди должны любить друг друга, а не просто тупо заниматься сексом! - со злобой в голосе воскликнул Вольдемар.

- Хорошо, и я приветствую любовь. Я жену люблю! А оральный секс по любви, между любящими, может быть? Что про это говорят твои талмуды? - Насколько смог, я изобразил на лице серьезность, но шутка не удалась. Олень просто взбесился, резко вскочил и забегал по комнате.

- Ты нажрался! Алкаш! До скотского состояния напился, как грязная свинья!

- С дуба рухнул? Чем это я нажрался? Выпил бокал сухого вина и бутылку пива - этим, по-твоему, я упился?

- Да! Я и говорю, ты настоящий горький пьяница!

Такие речи и меня не на шутку обидели, ну разве я пьян? Мой сосед по номеру алкоголиков не видел? Надо было бы на этом остановиться и не усугублять конфликт, но меня словно черти за язык тянули…

- В итоге я так и не понял из твоих воплей, поясни… Оральный секс по любви допускает ваша вера?

Вольдемар взъярился пуще прежнего, громко залепетал что-то несуразное, воздел руки над собой и воскликнул в исступлении:

- Протрезвеешь дня через три - все тебе расскажу!

С этим истеричным воплем сотоварищ схватил рубашку и, продолжая бормотать что-то себе под нос, рванулся к выходу. В дверном проеме Лосев вновь злобно взглянул на меня, перекрестился, что-то пробормотал и хлопнул дверью.

Проклял?

«Ну вот, обиделся из-за пустяка - убежал и оставил в неведении про оральные ласки. Просветитель-проповедник называется! Эх, не выйдет из тебя, Вольдемара, толкового миссионера. Терпимее надо быть к заблудшим…»

Олень умчал неизвестно куда и не появлялся несколько часов. Пасся на воле? Оставшись без собеседника, я почитал книгу, потом чуть вздремнул, а проснувшись, соседа в номере так и не обнаружил. Начал даже переживать, не потерялся бы этот святоша в «каменных джунглях» большого города, ведь даже в тихом Коломбо можно повстречать лихих людей. Сидеть в номере наскучило - отправился прогуляться, оглядеть окрестности отеля.

Прогулка не задалась с самого начала: едва я вышел из холла, обменявшись коротким дружеским приветствием с солидным мордатым чернокожим швейцаром, облаченным в роскошную ливрею, в фуражке с высокой тульей и шикарной кокардой на голове (эти аксессуары делали его похожим на отставного генерала), как откуда-то сбоку, из кустов, выскочил маленький тщедушный пожилой ланкиец, который тихо и вкрадчиво залепетал:

- Моряк?

Соглашаясь, кивнул - не моряк, но уже близок к этой благородной профессии.

- Рюсски? Ты хохол-скураина? Блгария? Руманиа? Поланд?

Критическим взглядом оценил не внушающего доверия мужичка и ответил:

- Ну и… Да, русский. Ехать никуда не надо! Такси и «тук-тук» не нужны!

- Героин? Кокаин? Женщина? Водка? Хочищь?

- Отвянь от меня… - Для убедительности я добавил всемирно известный матерок, твердо отстранился ладонью от сводника и попытался пройти мимо неряшливой фигуры, но не тут-то было. Ланкийский мелкий гангстер крепко вцепился в руку и продолжал настаивать в предоставлении пакета услуг:

- Рюсски! Давай! Бабы, водка, кокаин!

- Нет, не надо, не нуждаюсь!

- Ах! Мистер педик? Не мужик? - не поверил ланкиец.- Может быть, мистер хочет мальчика?

Я даже чуть замедлил шаг и оторопело уставился на сутенера.

- Ты в своем уме? Фак! Пошел на …! Гоу!

Ланкиец наконец понял, что ему ничего не светит с этим странным русским моряком, отвергшим весь джентльменский набор самых востребованных портовых услуг, и заметно приуныл. Я же неторопливо продолжил свой путь в поисках легального магазина, продающего спиртные напитки. Идти быстро было тяжко, в воздухе висела тягучая и липкая дурманящая влажность, словно в окружающее пространство ночи впрыснули чего-то нелегального из шприца этого неудачливого наркоторговца.

С тыльной стороны отеля, вдоль дорожки напротив коммерческого банка, слонялось еще с десяток помятых личностей, и в мою сторону сразу мелькнула тень.

- Мистер! Вонт ю гел?

И этот туда же! Достали!

- Повторяю, пошел на …! - буркнул я довольно громко и отчетливо.

Неожиданно молодой ланкиец задорно ухмыльнулся, оживился и затараторил:

- Ай! Зачем такие грубые слова! Моя все понимай! Нехорошо!

- А приставать к честным людям хорошо? - огрызнулся я в ответ. - Откуда русский знаешь?

- От моряков!

- Понятно… Лучше, братец, подскажи мне, где продают джин, пиво?

- И водка? - подсказал молодой сутенер. - Арака у нас хорошая! Вкусная!

- Да хоть бы и арака. Где винный супермаркет?

- Вот в этом доме, - парень указал рукой на двухэтажный особнячок. - Но сейчас он закрыт! Утром приходи!

Я обрадовался, что искомый объект нашелся, резко развернулся и поспешил обратно в сторону отеля. Однако пешая прогулка сорвалась - отделаться от толпы сутенеров не получалось, оставалось вернуться в номер.

- Мистер, девушку?

- Да чтоб вас всех! Сколько стоит? - обреченно вздохнул я, понимая, что отвертеться от обсуждения этой темы легко не удастся.

- Русскую? Француженку? Шри-Ланка?

- Любую, - ухмыльнулся я.

- Русская - сто долларов, местная - пятьдесят.

- Дорого! - возмутился я и ускорил шаг, до заветного прохладного холла оставалось еще с десяток шагов. Молодой сутенер, словно клещ, вцепился в мою рубаху и завопил.

- Как это дорого? У любого спроси - цена хорошая!

- Отстань, я не из бомжатника - живу в солидном отеле «Galadari», - буркнул я и указал рукой на строгого швейцара у входа.

- О! Отлично! Значит, у мистера есть деньги на белую девушку. Или желаешь местную - экзотику? Или, если хотите, пришлю сразу двух!

Этот молодчик меня уже утомил и начал напрягать. Какой непонятливый и прилипчивый тип.

- Тебе же ясно сказано, что я возвращаюсь в номер! Отойди! - Оттесняя плечом настырного сутенера в сторону и показывая карту гостя, я ринулся к спасительным дверям.

- Привести девушку в номер файф-зеро-файв?

Надо же какой глазастый - номер заметил!

- Я не нуждаюсь в услугах проституток! - ответил я как отрезал.

Но парень с надеждой в голосе продолжал вопить вслед:

- Мистер! Так я пришлю в номер украына! Дэшэвле русськой…

Не оборачиваясь, показал настырному прохиндею средний палец. Таким хамским образом, хотя и с трудом, но удалось отделаться от навязчивого бойца сексуслуг. Проходя мимо швейцара, я вновь небрежно кивнул глыбоподобному стражу порядка, этому своеобразному церберу, преграждающему путь подобным типам и стерегущему покой туристов.

В ярко освещенном прохладном холле с облегчением вздохнул и направился к лифту, но каково было мое удивление, когда следом в него заскочила европейской внешности девица лет примерно двадцати восьми в сопровождении смуглого коридорного боя. Характер работы этой девушки не оставлял никакого сомнения: яркий макияж, густо напомаженные пухлые губы, блузка, из которой почти вываливалась объемистая грудь, короткая юбка, едва скрывающая трусики, и белого цвета крохотная сумочка под мышкой - презервативник.

Девица слегка придвинулась, призывно и заманчиво прижалась упругим бедром, выразительно посмотрела на меня и едва заметно подмигнула левым глазом, при этом слегка приоткрыв ротик и эротично облизнув губы тонким розовым змеиным язычком. Сердце взбрыкнуло, заколыхалось, грудь сжало, дурная кровь забегала по венам, всего обдало жаром, плоть дико взыграла - месяц в море сказывается. Вот гадюка! Хорошо, что у меня давний принцип - не пользоваться платными услугами, я противник «искусственной» любви. Да и деньги тратить жалко на затертую и затыканную «дырку».

Хотя, если быть до конца честным, проняло сильно! Весь аскетический настрой рухнул в тартарары, и думаю, что со стороны было заметно, как мои шорты колыхнулись и естество запротестовало. Девка точно заметила реакцию изголодавшегося организма, когда я сделал едва заметные шажки вперед и чуть в сторону.

Я конвульсивно вжимался спиной в стену лифта, а совратительница, наоборот, наваливалась своей выдающейся «кормой». Получилась своеобразная стыковка в космосе: «штанга челнока» почти ввинтилась в «стыковочное кольцо орбитальной станции». Подвинься девица ко мне еще чуть ближе, прорвал бы юбку и трусы.

Покидая лифт этажом раньше, «жрица» древнейшей профессии чуть оглянулась и самодовольно ухмыль­нулась.

Пулей выскочил из лифта на своем этаже и поспешил в номер.

Пропотел буквально за минуту до нитки. Вольдемар хмуро взглянул на мою раскрасневшуюся физиономию и громко и отчетливо пробурчал:

- Опять нажрался… Сколько можно…

- Да пошел ты знаешь куда! Я едва отбился от проститутки и сутенеров, сохранял верность семье, а у тебя все одно на уме - пьянство!

- Не у меня, а у тебя, - буркнул Олень и засобирался на вечерний променад. - Почему-то к порядочным людям никто не пристает.

К порядочным? Он имел в виду - себя?

- Ну-ну, сходи. Я посмотрю, как ты спокойно пройдешься. Да, не блокируй защелку, чтобы мне не вставать лишний раз…

Лосев покинул номер, и вместе с его уходом наэлектризованная атмосфера разрядилась. Обошлось! А то я уже опасался быть пораженным молнией, выпущенной этим религиозным пророком. Новоявленный мессия выис­кался.

Сосед вышел за порог, а я решил принять контрастный душ - чуть охладить нижнюю часть организма, растревоженную недавней сексуальной атакой, а заодно и голову после общения с соседом.

Наслаждаясь прохладными мощными струями, я весело напевал. Злость на Вольдемара уже прошла, я мысленно представил, как он пытается добраться до берега океана в окружении толпы назойливых сутенеров, и улыбнулся этой нарисованной картине.

Освежился, вернувшись в комнату, включил посильнее кондиционер, энергично растер тело махровым банным полотенцем, и в эту минуту раздался тихий стук в дверь.

- Открыто, - воскликнул я машинально и тотчас пожалел о сказанном. Дверь отворилась и на пороге появилась секс-жрица - недавняя попутчица в лифте. От неожиданности даже выпустил из рук край банного полотенца, словно хотел сказать: посмотри, что есть интересного у русского мужика!

Но, конечно же, ничего я не хотел ни сказать, ни показать, наоборот, смутившись, принялся поспешно поднимать полотенце и обматывать им поясницу.

- О! Какой гарный хлопчик! Да не смущайся - чем ты там меня удивишь? - воскликнула незваная гостья с заметным и колоритным южно-украинским говорком. - Часик? Два? До утра?

- Я уже сказал всем твоим боссам - не нужно ничего! Гуляй лесом!

- Почему так грубо? Разве я не хороша?

Девушка сделала два шага вглубь номера, явно не желая выпустить из своих цепких и хищных ручек намеченную добычу. Этой добычей или скорее жертвой был не кто иной, как я. Глядя в ее холодные глаза, понял - конечно, жертвой! Поди, и клофелин припрятан в сумочке или какая иная дурь для простака вроде меня. Ну уж, дудки!

- Звиняйте, пани, грошей нема, - привел я самый действенный довод, чтобы было проще отделаться от незваной гостьи. - Кончились вчора! Карты «Visa» нет, а в кредит робить ведь не будешь?

- Не ври! В этом шикарном отеле безденежные люди не живут.

Девица явно не поверила и сняла с плеча сумочку, оголив плечо и слегка показав грудь. Следом за сумочкой стряхнула на пол заранее расстегнутую юбку. Под юбкой трусиков не оказалось. Это было уже чересчур! Полотенце непроизвольно заметно дрогнуло - хищница тотчас запустила под него шаловливую ручку. К такому испытанию я был не готов!

- Уймись! У меня принцип - не пользуюсь платными услугами! И я же сказал: деньги кончились! Я моряк, жду корабль.

- Да ладно, не робей, красавчик! Сделаю скидку! Тридцать процентов уступлю - всего за семьдесят баксов час. Да не ломайся, как девочка! Отдых для настоящих мужчин! Поверь, получишь колоссальное удовольствие…

- Верится с трудом! Настоящие мужчины за любовь не платят и не пользуются столь сомнительными услугами, - ухмыльнулся я, глядя нагло в ее глаза, а заодно кося глазом гораздо ниже, на широкий вырез блузки - за просмотр денег не берут. - Настоящие мужчины занимаются любовью по любви! Им дают за так!

Взял с кровати семейные трусы, демонстративно натянул, маскируя предательски оживающий орган. Говорить правильно - одно, а инстинкты - совсем другое дело.

- Тогда хватит бесплатно пялиться, халявщик! Проклятый импотент! - сердито буркнула губастая гетера, подняла с пола юбку, застегнулась, поправила прическу и выскользнула из номера, громко хлопнув дверью, оставив после себя шлейф сладковатой косметики.

- О, как ты неправа! - опроверг я ее наглый и ничем не обоснованный пассаж о моем сексуальном здоровье, и добавил вслед, пока дверь еще не захлопнулась: - Раза три подряд за пару часов я запросто смогу! Но не с тобой… не тебя…

А что? Я ведь ей ни на йоту не солгал: денег у меня действительно не было. Накануне днем торговцы заманили в ювелирную лавчонку при отеле, и мы с Лосевым накупили женам подарки, потратив последние доллары и даже часть рублей (ланкиец ради прибыли согласился и на неконвертируемую и неходовую в Шри-Ланке «деревянную» валюту). Два часа выбирали-перебирали, торговались: камушки (топазы, аметисты, хризолиты), браслетики из местного плохонького золота, кулоны, ожерелья. Причем все покупали на мои деньги: Вольдемар не подумал побрезговать - взял в долг у растленного атеиста-антихриста!

Итак, путана удалилась, а следы ее пребывания сохранились: запах духов и запах пота - рабочий дух.

Уфф, легко отделался! Слаб человек, и, как ни крути, он раб инстинктов: стоило еще чуть завестись, поболтать, пощупать и не удержаться - и что тогда? Отговариваться, мол, гусары денег не берут? Разборки с сутенерами и полицией? Спасибо, увольте! Благоразумнее спать одному, не ровен час, заразу какую-нибудь подцепишь от трудолюбивой и неугомонной работницы сексуального производства. Лучше всю энергию довезу до дома, до семьи...

...Утром продолжали играть в молчанку. А о чем разговаривать? Какой темы ни коснись, сплошные противоречия! Явно устали друг от друга за год и особенно за этот последний месяц. И если бы не тот недавний бой с пиратами, где мы спасали друг друга, давно бы разошлись наши пути-дороги. Я ведь не давал клятву вечной дружбы и обет помощи постоянно нуждающемуся в деньгах товарищу. Это вовсе не мой крест.

Любопытно, а чей?

В напряженной тишине собирали купальные принадлежности, готовясь к дневному релаксу в бассейне и возле бассейна. Внезапно зазвонил телефон.

- Мистер Константин?

- Да! Йес-с!

- Прибыл ваш агент.

Наконец-то! Все так же молча и поспешно покидали в сумки вещи, проверили взглядом номер, случайно не забыто ли что, и поспешили на ресепшен.

Пухленький агент Чамора поджидал у стойки менеджера. Заметив меня, широко заулыбался ослепительной белозубой улыбкой, обнажив зубы, достойные зависти - акулья пасть!

Служитель отеля выложил пачку счетов. Я подписал один счет, затем второй, третий, четвертый... Внезапно портье заявил, что один из счетов в сумме примерно на сто долларов мне надлежит оплатить наличными. Вот так сюрприз!

- За что? Мы не пользовались услугами ваших проституток! - возмутился я самым искренним образом. - Откуда такая сумма?

- Никаких проституток, только легальный сервис! - возразил служащий и принялся расшифровывать колонку цифр: Интернет за пять дней, коктейли у бассейна, парикмахерская, ксерокс, пиво, вино…

Вот влип! После покупок в ювелирном магазине у меня не осталось ни цента и ни рупии - лишь рубли. У Оленя карманы пустые - спрашивать бесполезно. Порылся по карманам и выложил на стойку пачку российских купюр. Менеджер отрицательно помотал головой, ткнул карандашом в список котирующихся валют: доллары США, Канады и Австралии, английские фунты, евро, японские йены, индийские рупии, реалы, динары арабских государств. Твердой российской валюты в этом списке не было.

Позвонил Сержу и попросил посодействовать, мол, пусть агент оплатит в счет нашей фирмы. Но даже пообщавшись по телефону с московским боссом, агент Чамора был непреклонен - эти услуги моряки должны оплатить сами!

- Костя, что у тебя есть? - громко засопел в трубку Серж.

- Только рубли…

- А на карте? В какой валюте деньги? Доллары?

- Никаких. Мы ведь второй месяц в пути, поиздержались…

- А у Лосева?

- Тем более ноль - у меня занимал…

- Ищи размен, где хочешь! - буркнул босс и дал отбой.

Ладно, как-нибудь да выкручусь!

Олень демонстративно уселся в кресло и уставил очи в потолок. Мои проблемы его не касаются, мол, ты старший - выкручивайся. Ага! А как подарки супруге в долг приобретать, тебя касалось… Ну ладно, еще припомню…

Метнулся в соседний отель «Hilton», но и там «крепкие» рубли не котировались. Перебежал дорогу и устремился в государственный банк Шри-Ланки. Служащие по очереди долго вертели мои купюры в руках, совещались, и послали в коммерческий банк. Начал психовать - прошибло в пот. В коммерческом тоже развернулась дискуссия, которая завершилась с тем же результатом - российская твердая валюта была не нужна! Паническое настроение усиливалось - корабль ждать не будет. Я искренне недоумевал и возмущался: поток русских туристов на этом острове с каждым годом увеличивался, так почему ланкийцы не принимают наши деньги и пренебрегают обменом? Всюду даже юани меняют, хотя ни одного узкоглазого туриста я на пляжах не встречал! Но делать нечего, пришлось вернуться в отель. Агент Чамора заметно занервничал и выражал свое беспокойство непредвиденной задержкой. Я заметался по магазинчикам отеля: вчерашний гостеприимный ювелир сегодня радости не высказывал, воротил рожу в сторону и тоже отказывался принимать рубли.

- Ты же вчера тысячу поменял! - не на шутку обиделся я. - Больше не куплю у тебя ничего и никогда!

- Не могу! Хозяин не разрешает, - пояснил продавец, отводя глаза, но дал совет: - Господин, сходите на второй этаж в индийский золотой магазин. Тот торговец часто бывает в России, возможно, поменяет…

Пышный телом индиец чуть помялся и назначил курс обмена: сорок пять рублей за доллар вместо тридцати! В полтора раза! Грабеж! А что делать? Катер нас уже ждет.

Скрепя сердце, отсчитал четыре с половиной тысячи и, даже поблагодарив этого пройдоху (иного менялы не было - походи по базару, поищи другого), поспешил на выход.

«Подонки! Жулики! Обобрали до нитки, последние рубли забрали!»

Но теперь-то мы могли рассчитаться с отелем. Вольдемар флегматично игрался с трубкой, отправляя очередную смс своей беременной молодой супруге. Даже ни разу не поднял свой тощий зад из кресла и не предпринял ни одного действия, чтобы помочь мне! Хотя половина баксов, которыми мы могли без проблем рассчитаться, потрачена на топазы - подарок Вольдемара Оксане в знак любви и признательности за долгожданную беременность.

- Ну ты и козел, Олень! - громко выругался я, подхватывая свою сумку.

- Это что за словечки? В чем дело? - «Непонятливый» напарник оторопел, принял оскорбленную позу и гневно засопел. - Почему опять мне хамишь?

- Ты этого заслужил! Закрой рот и не мечи молнии глазами. Поторопись, иначе микроавтобус уедет без тебя!

/Плавучий экскаватор

Путь на судно оказался недолгим, как выяснилось, ехать предстояло не в Галле, а в порт Коломбо. Причал был почти в пяти шагах от нашего отеля, могли и пешком дойти.

Сначала в управлении порта прихватили третьего товарища - ланкийца с комплектом снаряжения и оружием.

- Наваратна! - Широколицый шоколадный добродушный крепыш представился и довольно приветливо улыбнулся.

- Навороченный? - Я слегка переделал чудное имя иностранца для лучшего запоминания.

Очередной, уже четвертый по счету напарник-ланкиец, как всегда, веселый, добродушный, оптимистичный и неунывающий. Самое положительное качество аборигена - вновь некурящий!

- Хм, Наваратна... И без пояснения вижу: наворотили твои родители - постарались на славу! - хмыкнул я, крепко пожимая протянутую руку.

- What? - не понял новый товарищ.

- Константин! - вместо пояснения смысла шуточки назвал себя и протянул руку в ответ. - А вот этот «Олень» - Вольдемар, - ткнул пальцем в насупившегося напар­ника.

После моего обидного для него представления Лосев демонстративно вышел из помещения, предоставив тащить ящик с оружием мне и шоколадному напарнику.

- Констинтинь и Владемарь Олень?

- Ага! Он - Олень… - изобразил я ладонями на голове ветвистые рога и кивнул в сторону вышедшего прочь и изрядно поднадоевшего мне напарника.

- Ему изменяет супруга? - удивился секьюрити. - Рогоносец?

- Да нет, такая кличка - Олень. Ерунда, не пытайся понять смысл… Но лучше зови его по имени - Вольдемар, иначе обидится. Ты кто по званию? Я - майор в запасе, танкист, Лосев - сержант, десантник. Оба воевали в Афганистане. А ты кем служил в армии?

- Navy, лейтенант! Три года участия в боевых действиях…

- Отлично! Боевая подобралась команда!

Английское произношение нового товарища было вполне понятным, да и он вроде бы меня неплохо разумел. Уже хорошо! Ведь языком жестов полмесяца общаться крайне неудобно.

Начальник оружейного склада выложил на стол пухлую пачку бумаг, и я быстро подписался на каждой страничке, принимая под свою ответственность боевой комплект: автоматы, патроны, магазины, бронежилет, каску. Наскоро попрощались с ланкийским начальством, подхватили тяжелый металлический ящик, погрузили в микроавтобус. Минут пять машина петляла по территории порта и в итоге завернула за деревянный пакгауз. Мы очутились на пирсе метров пятьдесят в длину.

Этот причал был явно самой заброшенной частью порта: пыльная грунтовка вдоль пирса, старый деревянный пакгауз с воротами, запертыми на большие навесные замки, пара дремлющих в тенечке кверху пузом аборигенов-сторожей, слоняющийся облезлый рыжий кот да три спящие собаки под кустом. Тишина.

Впереди тупик - забор из колючей проволоки, за ней сторожевые катера. Этим катерам лет по тридцать, не меньше, - грозный военно-морской флот? Наваратна пояснил - база береговой охраны. Родная часть!

У старого осыпающегося причала стояла небольшая древнейшего вида «посудина» - самоходный кран, вернее будет сказать, самоходный башенный экскаватор, вмонтированный в станину и размещенный на палубе в районе бака.

«Sinekura-2» - разобрал я название, неровно выведенное крупным черным шрифтом на свежевыкрашенной в белой цвет широкой металлической пластине, приваренной к поручням надстройки.

Суденышко было примерно метров шестьдесят в длину и не более десяти в ширину; надстройка в две палубы, рубка с несколькими антеннами над пеленгаторной палубой. Борта суденышка в самом высоком месте не превышали над водой и двух метров - в случае нападения будем с пиратами практически на равных. Впервые плыву на столь утлом суденышке, кажется, мы и впрямь влипли в неприятную и опасную историю.

Со стороны залива к «Sinekura» пристроился танкер-бункеровщик, ближе к корме - баржа с пресной водой, команда пополняла запасы. Высокий мужик в оранжевой каске приветливо помахал нам рукой, что-то кому-то скомандовал, и с борта подали трап.

Подняли на суденышко личные вещи, ящик с оружием, огляделись: деревянная палуба вдоль бортов (ни разу еще не встречал деревянной палубы), опять же деревянный настил из бруса над трюмом. В своем давнем прошлом белого цвета, слегка проржавевшая надстройка с видавшими виды леерами - явно работы сварщику и матросам хватит на весь переход.

С кормы навстречу спешил, широко улыбаясь, коренастый полноватый моряк.

- Привет, спецназ! Мы вас уже заждались! - улыбчивый обитатель плавучего экскаватора протянул руку для рукопожатия и назвался: «Николай!»

- А по отчеству?

- Для вас просто Николай, давай без отчеств. Я - капитан-наставник, а по судовой роли в этом походе - старпом.

Мы в ответ дружно представились.

- Откуда прибыли? Москвичи? Дальневосточники?

- Из Ленинградской области, почти Питер.

- Земляки! - обрадовался Николай. - Сработаемся!

Ожидая упреков за опоздание, я с опаской пере­спросил:

- Давно нас ожидаете?

- Да нет, ночью пришвартовались. Мы никуда не торопимся, нам надлежит быть в Архангельске к лету. Далее - на Ямал, но туда сможем попасть лишь в начале июля - времени на переход целый вагон и маленькая тележка…

- О! Да вам месяца три плыть, не меньше! Конечно, успеете до ледохода, - заверил я старпома. - До Суэца за пару недель дойдем, и там до наших северов - месяц.

- То-то и оно, рановато. Нам, мил человек, по северу сейчас не пройти - море во льдах. Вот мы и не торопимся. Сегодня топливо и воду получим, наберем провизии и в Коломбо погулять рванем. Выход в океан завтра к обеду! - продолжил пояснения улыбчивый чиф. - Вы с нами гулять или на судне останетесь?

- На судне. Границу мы уже прошли, обратно не впустят. И потом, у нас ведь оружие…

- Ах, да, - спохватился Николай. - Оружие - это ответственность! Как сейчас помню, было дело, я тоже в армии служил. Оружие не покинешь… Жаль, вместе бы сходили, развеялись. Я ведь в этих местах три года строил порт, знаю все достойные внимания злачные места. Проведу порезвиться мастера и деда по местам былой боевой славы!

- Откуда гоните такой странный экспонат?

- Из Японии, вестимо! Со свалки, - усмехнулся Николай. - Там такого добра целый причал забит, в отстойнике. Япошки списали - нам пригодится! Зам генерального приехал на «свалку», а «экскаваторов», типа нашей «Sinekura», штук десять стоит в ряд, и наше суденышко завалено хламом по самую пеленгаторную - до радиомачт. Машину завели - работает! Экскаватор стрелу поднимает, опускает, крутится вокруг оси. Мусор перекинули на соседнее судно, заплатили япошкам по цене лома и в Корею, в Пусан. Подремонтировали и вперед - в Россию. Еще потрудится, старичок, на славу Родины!..

...Капитан появился чуть позже, звали его Михаил Николаевич, но на судне величали попросту по отчеству - Николаич.

Итак, судовые начальники именовались созвучно: Николаич и Николай. Дед - Саня. Помимо них, в команде были второй механик Андрейка, осетин боцман Арсен и матрос Серега. Этот Серега по совместительству работал еще и коком. Рыжий и вихрастый матрос, заметив мое искреннее удивление и недоумение, пояснил пребывание в двух должностях:

- Подлец кондей сбежал в Корее - струсил. И хрен с ним. Да мне и нетрудно, тем более доплата за повара идет - пол-оклада. Учтите, я варю только обед, в ужин - то, что осталось от обеда, плюс можете сами делать добавку, если сильно оголодаете, ну а завтрак каждый себе мастерит. Короче говоря, полная свобода выбора, исходя из имеющегося в кладовой ассортимента продуктов.

- А как с продуктами обстоят дела? - насторожился Вольдемар, крайне прихотливый в питании. - Зелень, фрукты, рыба есть?

- Сейчас машина придет - посмотрим, что кэп заказал, - ответил матросик и широко улыбнулся сотней ярких веснушек, разбросанных по нахальному лицу. - Пойдемте, размещу.

Серега привел нас в узкую и тесную коморку - по-иному это помещение не назовешь, каютой ее можно было именовать с большой натяжкой. В таких каютах никогда прежде я не жил: узкий проход шириной примерно в метр разделял две двухъярусные деревянные шконки, у изголовья самодельная тумбочка из фанеры, над ней круглый открытый настежь иллюминатор, второй - сбоку. Высота каюты примерно два метра. Вместо кондиционера сверху вмонтирована в потолок пара металлических «дуек».

Потрогал рукой - в данный момент из них не поступало ни грамма воздуха. Настоящая душегубка! Общие размеры каюты два с половиной метра на два и ни сантиметром больше.

- Кондиционера нет? - расстроился Вольдемар.

- Какой кондер? Мы же на севера идем работать. Обогреватели бы прикупить…

- Это для кого из нас каюта? - полюбопытствовал я осторожно.

- Для всех, - ухмыльнулся матрос и стянул с нижнего яруса объемный черный баул, освобождая шконку. - Вещички боцмана. Уберу к себе, чтоб вам было не тесно. Располагайтесь, будьте, как дома. И не забывайте, что в…

- Чем же тут дышать? - заволновался Вольдемар.

- Во время движения вентиляция начнет работать, - заверил нас Серега.- Авось, не задохнетесь…

Я еще раз критическим взглядом окинул теснейший кубрик: в нем не то что ящик с оружием, свои сумки некуда засунуть. Мысленно выругался и решил ящик оставить в проходе между каютами. Личные вещи сложили на одну из коек второго яруса. Мы с Лосевым разместились на койках нижнего яруса, Наваратну отправили на второй. Без расизма или дискриминации - по возрасту ланкиец был моложе даже Вольдемара лет на пять, значит, так ему и положено.

Вскоре подъехали три микроавтобуса, и целая толпа весело гомонящих азиатов принялась выгружать из них провизию на пирс: ящики с овощами, коробки с бананами и яблоками, арбузы, дыни, ананасы, виноград. Такого изобилия фруктов прежде я ни на одном судне не наблюдал.

Чиф высунул нос из столовой.

- Костя! Иди сюда, познакомлю с моим другом! Это шипчандлер - Бернард. В прежние времена мы здорово зажигали. Мировой парень! Кстати, он нашей веры - христианин.

Почему бы и не пообщаться и не завести знакомства на острове? Направился на зов в столовую. Николай сидел во главе длинного стола с уже заметно побагровевшим лицом, а по правую руку от него, заполнив собой весь угол, расположился, вальяжно развалившись, широколицый бритоголовый плотный ланкийский негр - афроазиат. К моему появлению приятели уже изрядно отхлебнули из литровой бутылки виски «Ballantine’s». Коля поддел ножом из нарезанного арбуза большой кус сочной мякоти и отправил с лезвия закуску в рот. Помимо арбуза, в тарелках лежали нашинкованные крупными дольками ананас, дыня, яблоки и несколько веток спелого винограда.

Знатно пируют!

Замечание Николая о вере ланкийца заинтересовало Вольдемара, украдкой прислушивавшегося к разговору. Напарник оживился, начал уточнять, какой именно конфессии христианин этот Бернард: католик, протестант, православный, баптист или последователь какой секты…

- Католик, - коротко пояснил Бернард, подмигнул и залпом осушил стакан «Ballantine’s».

Мордатый и улыбчивый, хотя и с наглыми глазами, шипчандлер почему-то мне сразу понравился, и я проникся к нему симпатией, глядя, как с чувством, с толком и расстановкой этот Бернард поглощает спиртное и закусь.

Зачем ломаться - присоединился к трапезе (дают - бери, бьют - беги). А вот Вольдемара, явно примеривающегося, куда бы удобнее пристроить свой тощий зад, я с ходу обломил:

- Закуска для пьющих!

Лосев сердито фыркнул и побрел из кухни на корму к ящикам, выискивая взглядом, чем бы вкусненьким поживиться.

- Ваше здоровье! Будем! - произнес я приветственный тост и отхлебнул пятьдесят грамм.

- Зачем ты так с товарищем, Костя? Фруктов всем хватит, - заявил примирительно Николай. - Посмотри, сколько мы коробок получили. Есть не переесть…

- Да пошел он! Достал уже меня этот святоша, - буркнул я и произнес второй короткий тост: - За хозяев этого судна! За настоящих моряков!

Вновь дружно звякнули стаканами - чокнулись, опустошили.

На палубе тем временем тоже шло пиршество: гостеприимный экипаж, шипчандлеры и грузчики резали арбузы и дыни, ошкуривали бананы, торопливо ели и выбрасывали корки за борт. Олень с грустью наблюдал, как прикупленные фрукты убывали на глазах.

Николай коротко охарактеризовал экипаж:

- Команда у нас своеобразная, почти «питерская»: я, как и вы, областной житель - тосненский, дед - карел из Олонца, капитан планирует «бросить якорь» в Питере, а прочие давно мечтают посетить культурную столицу, наш славный град Петербурх, но на обратном пути. Туристы, блин…

Литровая бутылка виски быстро иссякла, а вместе с ней закончилась и закуска на столе. Бернард в последний раз обнялся с Николаем и покинул борт судна, следом подались прочь грузчики.

Экипаж тем временем переоделся в чистое, чтобы «не ударить лицом в грязь» в сименс-клабе, поторапливали замешкавшихся - спешили просадить некоторую сумму денег на разные удовольствия.

- Ты точно с ними не можешь? - в последний раз поинтересовался Николай.

- Хотелось бы, но не могу. Я же говорю - нам уже поставили отметки о пересечении границы.

- Жаль, хороший ты хлопец - компанейский. Ну ладно, поспешим в город - расслабляться.

Через пять минут экипаж, разделившись на две группы, убыл на берег: в одной - мастер, чиф и дед, а во второй - молодой второй механик, боцман и матрос. Суденышко вмиг опустело.

Наваратна в свою очередь отпросился прогуляться на базу военных катеров к бывшим сослуживцам, он ведь был у себя дома, и теоретический «ржавый замок» на границе его не особо волновал.

От скуки я завалился на нижние нары душного кубрика и мгновенно провалился в тяжелый сон.

Проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо. С трудом разомкнул тяжелые веки и увидел злобную морду Оленя, склонившегося надо мной. Напарник что-то бурчал, сверкая брекетами и размахивая руками, но что именно, в первую минуту я не смог разобрать. В каюте было довольно темно и душно, тело покрылось липким потом, вдобавок голова трещала от боли после выпитого дешевого виски. Отмахнулся, словно пытаясь отогнать неприятное наваждение:

- Брысь! Ну, чего тебе, Вольдемар? Не спится?

- Напились! Ты уснул, экипаж разбрелся с кораблика кто куда, а я один караулю провизию! Хожу и гоняю арабов!

- Уф-ф! - выдохнул я легкий перегар и отмахнулся от напарника, как от надоедливой мухи. - Ланкийцев! Они не арабы, Вольдемарчик! Ты чего такой злой - орешь над ухом и брызжешь слюной?

- Я же говорю, что гоняю местных с катера! Они тут все украдут!

- Что именно? Автоматы лежат у меня в ногах, вещи на полке, посудина на якоре - о чем беспокоишься?

- Об ананасах и бананах! Их надо стеречь от местных жуликов! Мы же охрана!

- Молодец! Стереги! Да внимательнее… - Ухмыльнулся и перевернулся на другой бок, чтобы сменить позу и размять затекшую правую руку.

- Издеваешься?

- Ничуть. Любая инициатива - наказуема. Тебя кто-то уполномочил стеречь бананы? Мы ведь не сторожа! Для этого есть вахтенные помощники и матросы, а мы секьюрити: наше предназначение - борьба с пиратами. Если тебе так дороги бананы, иди и стереги, а я-то тут причем?

Вольдемар вновь злобно сверкнул глазами, поскрежетал зубами, скованными брекетами, словно подковами, и вновь умчался к трапу - на пост.

«Ничего, пусть позлится! Раз ему в рационе крайне необходимы фрукты, пусть бродит по палубе и стережет их, любитель витаминов. Заодно и наше имущество будет сохраннее. Пост номер один, бессменный, круглосуточный…» - без малейшего участия и жалости подумал я о Лосеве, добровольно заступившем на ночную вахту.

...Утреннее пробуждение пришло с первыми лучами солнца, проникшими в открытые и незашторенные иллюминаторы. Голова раскалывалась от боли и была неимоверно тяжелой, трудно было понять причину: то ли от выпитого, то ли от духоты, а возможно, от неудобной скрюченной позы. Или из-за всех факторов в сумме? Хотя, сколько я выпил-то? Сто пятьдесят граммов?

Выбрался из тесной душной каюты, где раздавался гулкий богатырский храп - это на втором ярусе яростно булькал ртом и трубил носом ланкиец. На всей прочей территории судна стояла тишина, экипаж спал, и лишь Олень бродил вдоль борта туда-сюда, о чем-то бормоча вполголоса: вероятно, произносил утреннюю молитву. Эк закодировали, зомбировали! Любопытно, кто и как умудрился его столь умело обработать и перевоспитать в такого святошу! Что столь страшного произошло в жизни, что так надломило? Грехи замаливает за Афган? Как умудрился столько накопить? Я и сам на войне был не ангел: много стрелял, взрывал, но за ту войну моя солдатская совесть чиста - мирных не убивал, не грабил, не насиловал, не мародерствовал. А ты, Вольдемар? Покопаться бы в твоих мозгах, заглянуть в сокровенные уголки души…

Шаркая шлепанцами, поднялся выше палубой на мост управления, подставил лицо легкому дуновению свежего воздуха и ласковым лучам солнца, стараясь насладиться тишиной, набраться здоровья.

Вскоре появились первые «ласточки» - выползли из своих нор сонные, квелые моряки. Первым на меня выбрел кэп, почесывая полное оголенное пузо и далее чуть пониже пуза. Приближение было слышно издали: вначале кряхтя и вздыхая, он погремел на камбузе, проверяя пустые кастрюли, и, убедившись, что еды нет, поднялся ко мне. Буркнув короткое «привет», оглядел акваторию, почесал грудь в морских наколках (русалки, якоря, восходящее солнце) и снова ушел восвояси, громко газуя на ходу.

Затем на мосту появился долговязый дед Саня с большим ананасом в одной руке и мачете в другой, хитро посмотрел на меня сквозь стекла больших очков в роговой оправе, поинтересовался самочувствием, нерадостно поделился впечатлениями о турпоходе в Коломбо: «ни хрена не помню!» Воспоминания обрывочные: много и в разных местах пили, а все прочее как в тумане. Ни девочек, ни развлечений, ни осмотра достопримечательностей. «А у меня за время длительного похода от воздержания распух, как этот ананас!..» - С последней фразой Дед демонстративно приставил ананас к причинному месту и ухмыльнулся.

- Не повезло… - посочувствовал я.

- Увы! Не то слово! А может, наоборот, повезло - вдруг подхватишь какую местную тропическую заразу, намотаешь на конец, и он именно таким и станет!

Лениво позевывая, Саня снес ботву с макушки, порубил ананас мачете на равномерные «блины», разделил поровну и провел краткий инструктаж:

- Запомни главное! На нашей посудине всего один туалет и душ, поэтому каждый пользуется ими в установленное время. Главное, не задерживать товарищей, иначе кто-то может обделаться. Для пострадавшего это обидно и чревато большим скандалом. Во время пользования поворачиваешь рычаг слива вправо - вода течет проточным методом, иначе «продукт» может вернуться обратно и испачкать твой зад. Но, в принципе, гигиена - твое личное дело. Короче говоря, ты в какие часы на вахте стоишь?

- С утра до обеда…

- Вот! И я к обеду с вахты сменяюсь. Значит, я первый забегаю, а уж потом твой черед. Стиральная машинка тоже одна на всех: каждый стирает сам себе, но право первой очереди у потных и грязных механиков - у меня и моего помощника. Порошок, мыло, туалетная бумага - в душевой. Все общее - пользуйтесь. Весь мой инструктаж. А нарушителей быта повесим на рее!

Дед указал пальцем на веревку с петлей, свисающую с перекладины перед капитанским мостиком.

- А на самом деле, зачем это сооружение? - осторожно уточнил я.

- Сегодня там подвешу пожарный шланг: помимо прес­ного душа, в океане будет и морской. Забортная вода бесплатная - пользуйся сколько хочешь и когда хочешь!

Самодовольный дед улыбался тридцатью двумя здоровыми или вставными зубами, всем своим видом излучая счастье. Тут мой взгляд упал на его левую ногу, и я увидел огромный багровый свежий шрам со следами швов.

- Что это? Кто тебя так?

- Ерунда, - отмахнулся стармех.

- Это он решил сачкануть и не пойти через пиратскую зону, - ухмыльнулся появившийся на трапе и позевывающий чиф Николай.

- Так испугался пиратов, что решил откромсать себе ногу «болгаркой».

- Как это? - не понял я столь легкомысленного и в то же время опасного для жизни поступка моряка.

Саня ошкурил банан и небрежно махнул рукой:

- Трепачи! Резал трубу - диск наждака лопнул, и большой кусок врезался мне в ляжку: хорошо, ни кость, ни артерии не задел да по члену и яйцам не чикнул, а то бы хана! Зачем тогда дальше жить?.. Боль адская! Кровь течет ручьем! А мы уже сутки как вышли из Пусана, и возвращаться в порт поздно: пока доползем - кровью истеку... Что делать? Поздняк метаться - до берега миль двести. Эти балбесы, - дед промасленным пальцем указал по очереди на мастера и чифа, - ошалело уставились на меня - не знают, что делать. Я зажал рану рукой, взял бутылку водки, отхлебнул хорошенько, потом промыл, продезинфицировал иголку, нитку, залил порез, сдвинул края раны и начал шить.

- Как это?

- А как зашивают рубаху! Или чтобы было понятно военному, как подшивают подворотничок. Именно так и я себя заштопал.

- Сам себя?!

- Ага, сам! Мастеру худо стало, убежал прочь. Блевал! А я дошил, допил оставшуюся водку до дна, им ни грамма не дал - не заслужили, - и отлеживаться! Немного потемпературил, водочкой организм отпаивал. Несколько дней дезинфицировал швы - опасался, что загниет, и нутро продолжал смазывать. А через неделю - зажило, как на собаке! Да и смазка для нутра закончилась. Увы…

Выслушав драматичный и в то же время ироничный рассказ стармеха, я невольно задумался над тяготами и лишениями морской профессии - деньги на флоте даром не платят. Да и зарплаты-то эти не особо большие, не по труду! Действительно, нелегок и опасен труд моряка, таковы его жизнь и быт даже в наше время. Наборы инструментов в медпункте на судне самые простейшие, лекарства в аптечках чаще всего лишь от простуды, головной боли да от расстройства желудка. Стоит получить небольшую рану или травму в открытом океане, может начаться сепсис, и, вероятнее всего, пострадавший станет инвалидом, а то и умрет, - чаще всего за больным моряком не прилетит «голубой вертолет» со спасителем доктором. Слишком велики расстояния в бескрайних морских просторах, своевременная помощь попросту не подоспеет.

Александр с аппетитом дожевал банан и принялся за яблоко, поглядывая краем глаза на экран ноутбука. Надо отметить, что к несению вахты экипаж подготовился тщательно: на мостике был полный комплект удовольствий - кофеварка на столе, справа от входа ящик яблок, слева - коробка с бананами, а между ними на тумбочке ноутбук, который работал без остановки, демонстрируя дешевые фильмы, серия за серией, - все удовольствия сразу.

- Что стоишь, словно не родной, угощайся, - гостеприимно предложил дед. - Иначе эти оглоеды сами все съедят, а товарищу никогда не предложат. Ох, и жадные до чужого добра…

- А что предлагать? Не маленький, сам возьмет, - бурк­нул подошедший на звуки разговора Николаич.

Следом на хруст яблок и запах бананов подтянулся Вольдемар, чутье на фрукты его никогда не подводит. Поедая бананы и слушая байки, краем глаза я заметил быстро двигавшуюся со стороны залива точку. Взял со стола бинокль, всмотрелся - к нам мчал небольшой катер.

- Лоцман? Скоро отходим?

Мастер посмотрел в бинокль и кивнул головой:

- Он самый! Всем посторонним покинуть рубку!

Этот посыл предназначался не только мне и Оленю, но, видимо, и полуголому стармеху. Дед Саня фыркнул и, уходя, недовольно буркнул:

- Машина сломается, посторонние ее чинить не будут, и вот тогда шкиперы встанут на весла и начнут весело грести!

Спустя полчаса буксир вывел наш плавучий экскаватор на морской простор, и мы двинулись прочь от гостеприимного Коломбо. Ну, наконец-то пошли, все к дому.

Вернулся на мостик, чтобы обсудить с мастером наши дальнейшие действия:

- Надо бы устроить из концов ячейки для стрельбы или сделать бойницы из металла…

- Металла нет ни грамма, - сразу обломил меня Николаич.

- А если из концов связать укрытие?

- Видишь, на корме уложен всего один конец? Другого в запасе не имеем. Этот рабочий - его не дам.

Я посмотрел на кусок каната и понял, что даже если бы его и дали, то укрытия из него не смастерить - короткий. А куда нам прятаться в случае нападения? Откуда вести огонь? Видимо, придется прятаться за кнехты и кранцы…

- А куда вы будете укрывать экипаж? Где создадим цитадель? - Николаич легкомысленно махнул рукой:

- Уйдем в машину, хотя и там толком спрятаться негде и люк изнутри не задраить. Лишь бы народ шальными пулями не задело и осколками не посекло. Авось обойдется…

На том и договорились: в случае пиратского нападения моряки прячутся за дизелями и насосами.

До Лаккадивских островов «Sinecurа-2» предстояло «топать» еще два дня, и по согласованию с капитаном решили протестировать оружие стрельбой по пустым коробкам и ящикам. Ни один из экипажа, кроме чифа, в армии не служил, а пострелять хоть раз в жизни хотелось каждому, поэтому я выделил тридцать патронов. Народ аж завизжал от восторга. За это удовольствие Николаич обещал организовать купание в океане.

Каждый пульнул по нескольку раз по удаляющимся от суденышка «мишеням», а затем громко доказывали друг другу, что именно его пуля попала точно в цель, а если прошла стороною, то лишь чуть-чуть. После стрельб был ужин. На камбузе стояла нестерпимая духота, и экипаж пристроил свои тарелки на корме, кто куда смог: на кнехты, на ящики, на табуреты. Своего рода романтика бродяг!

Следующим утром дед спросил у мастера, когда состоится обещанный заплыв.

- Скоро, - отмахнулся Николаич, досматривая очередную серию бесконечного «ментовско-бандитского» се­риала.

- Не затягивай, мне бы заодно в машине поковыряться. Заглушить…

- Поковыряешься. Успеешь…

Дед заглянул на мостик еще пару раз, но мастер все тянул с остановкой. В конце концов, когда мы уже вышли в открытый океан, сорвало какой-то патрубок и дизель пришлось заглушить в аварийном порядке.

- Упрямый, как осел! Я же говорил, давай остановимся, - бурчал Саня. - Нет, тянут до последнего, судоводители хреновы!

Николаич почесал затылок, поковырял в носу и решил: раз такое дело, те, кого ремонт дизеля не касается, идут на водные процедуры.

Долго уговаривать не пришлось: быстро разделись, матрос бросил страховочный конец, спустил для возврата на борт на три ступеньки трап, и экипаж совместно с охраной с гиканьем и посвистом попрыгал в воду. На суденышке остались лишь мастер на вахте да Наваратна, который, как оказалось, смертельно боялся акул.

- Тогда смотри внимательно, если что, стреляй! - велел я ланкийцу.

- Костя, ты своему темнокожему нукеру поставь задачу поточнее, в кого именно стрелять в случае опасности, - предложил улыбчивый чиф. - А то не поймет да нас добьет, чтоб не мучились…

Купание было непродолжительным. Матрос, боцман и механики по очереди поплескались минут десять и отправились заниматься ремонтом, и Коле пришла пора заступать на вахту, поэтому в океане остались лишь мы с Ло­севым.

Судно слегка покачивалось на еле заметной ряби, стоял полный штиль, гигантские массы воды чуть шевелились, и создавалось впечатление, что океан легко дышал. Делая заплыв от бака к корме, я слышал, как внутри корпуса судна что-то шебуршало и поскрипывало, казалось, кораблик - живой организм. Лежа на спине и глядя в небо, я случайно заметил, что меня постепенно относит в сторону от судна мощным течением. Немного запаниковал - унесет и не заметят. А еще охватило странное ощущение своей ничтожности перед масштабом океана - подо мной было водное пространство глубиной в пять с гаком километров! Если тонуть, это сколько же часов опускаться на дно? Представив, моментально прекратил водные процедуры и принялся выгребать к трапу.

Солнце начало клониться за горизонт, все поспешили ужинать. Александр выбрался из чрева машинного отделения, объявил о завершении ремонтных работ, и наш «плавучий экскаватор» двинулся снова в путь.

...Впервые за последние годы я спал под открытым небом. Такое удовольствие довелось испытывать лишь в горах Афганистана, когда приходилось ночевать в спальнике во время рейдов: те же звезды над головой, и тот же чистый воздух. Почему на палубе? Да в каюте стояла нестерпимая духота, которая лишь ланкийцу нравилась и не мешала сладко похрапывать, но лично я в таких условиях отдыхать был не намерен. С первого дня, едва мы взошли на борт, заметил, что на грузовом трюме, выложенным досками, лежат плетеные маты и матрасы.

- Сушите? Пропотели? - полюбопытствовал я у веселого матроса Сереги.

- Да нет, просто не убираем с палубы - лень таскать туда-сюда, ведь мы с боцманом спим под открытым небом. Наверное, сам уже заметил - в каюте очень жарко…

Что ж, я решил не отставать от коллектива и составить компанию морякам. Выбрался на свежий воздух, взял матрас, подушку, постельное белье, приготовил себе на палубе удобное лежбище.

Под подушку сунул подсумок с запасными магазинами, автомат положил под руку - если что, сразу в бой!

И в таком походном варианте десять дней подряд спал под открытым небом на дощатом настиле. Честно говоря, заснуть на палубе было даже тяжелее, чем в душной каюте: звезды над головой перемигивались между собой, а заодно мигали и мне, неся свои тайны через миллиарды световых лет, а галактики с космической скоростью крутили хороводы. А какой меня обдувал целебный воздух! Справа, в трех метрах, шуршал всплесками ряби бездонный океан, и йодированный воздух буквально пьянил. Красота! Восторг! Здоровье! Сюда бы собрать всех астматиков и чахоточных - подлечить легкие.

И пока не повернешься на левый бок да не укроешься простыней, звездная феерия отвлекает, заманивает, вызывая философские размышления о сиюминутности бытия. Да что моего бытия, история человечества - миг в масштабах существования Вселенной. Размышления мешают сомкнуть глаза, пытаешься считать овец или баранов. В конце концов засыпаешь… Но и заснув, сквозь дрему чувствуешь, как колышется под ветерком простыня и слышится равномерное шуршание воды. А порой среди ночи окатывает прохладной водой - набежавшая волна вдруг выплеснет на палубу добрый бочонок соленых брызг, освежит! Взбодрит!

Но спать-то хочется. Стряхнешь с простыни воду, вдохнешь поглубже свежего морского воздуха, снова закрываешь глаза и приказываешь сам себе: «А ну - спать! Утром на вахту!».

Пробуждаешься с восходом солнца: ласковые лучики щекочут нос, лезут сквозь веки в глаза. Эх, романтика!..

Очередной мой ланкийский попутчик голодал; увы, в национальных кухнях мы не совпадаем. И если завтрак его вполне устраивал - Наваратна самостоятельно жарил яичницу, готовил тосты с маслом, прихлебывал чай или кофе, то в обед и в ужин протестовал. Диковинные для него борщ, окрошка, щи, суп с вермишелью он решительно отвергал, как не по вкусу ему были макароны, гречневая каша, жареная, тушеная и вареная картошка с мясом. Морщась, ланкиец соглашался есть лишь куриное мясо да жареную рыбу.

- Иди ты в …, - коротко и емко высказался матрос Серега и в один из дней предоставил Наваратне готовить себе самому.

Ланкиец сердечно поблагодарил матроса за посыл в … и за предоставленную возможность хозяйничать. Чужеземец отыскал в артелке мешок риса, набор банок со специями, из морозильной камеры вынул куриные крылышки и ножки, разморозил, намыл и нарезал овощи и принялся за дело.

- Константин, сегодня я вас угощу вкусной пищей. Такого вы никогда не ели! - пообещал чернокожий секьюрити, облачился в халат, повязал фартук, и дело пошло.

Наваратна высыпал в большой бак все найденные спе­ции, тщательно натер мясо приправами, высыпал на противень, полил чем-то из многочисленных бутылочек с соусами, сунул в духовку.

Лосев пристроился рядом с самозваным «кашеваром», записал рецепт национальной пищи, а затем, ухмыляясь, нарезал в огромную чашку помидоры, огурцы, лук - витаминный салат для себя любимого.

Через час Наваратна пригласил команду откушать.

- Вот как нужно готовить! - отрекомендовал ланкиец свое блюдо.

Народ дружно и с интересом потянулся на камбуз, каждый взял порцию - сколько позволила совесть. Я тоже зацепил ножку и пару крылышек. От предлагаемого дополнительного соуса отказался.

Попробовал - перехватило дыхание, и едва не потерял дар речи. Обожгло рот и желудок! Подумал: сейчас умру. Срочно запил острейшее мясо стаканом яблочного сока - не полегчало. Добавил пару стаканов воды - значительно легче. Наконец желудок отпустило.

- Как? Вкусно? - улыбнулся Наваратна. - Остро?

- Не то слово! - простонал Николаич. - Даже в заднице жжет!

Чтобы добро не пропало и можно было хоть как-то употребить это жаркое, каждый накрошил себе по большой миске огурцов и помидоров - заедать.

- Под эту бы закусь да по литру! - мечтательно произнес дед Саня.

- Каждому? - уточнил чиф Николай.

- Можно и каждому! Думаю, хуже не будет…

...Несмотря на свою кажущуюся неуклюжесть, «Sinekura-2» развивала довольно приличный ход - примерно двенадцать узлов в час, хотя машина тарахтела со звуком землечерпалки. Оказалось, вахту нести на борту этого «плавающего экскаватора» - одно удовольствие! Скушал на левом крыле яблоко, перешел на другое крыло и съел банан, заглянул одним глазком в мелькающий на экране сериал - продолжил круговое движение по тому же маршруту.

Однажды проходящий мимо большой контейнеровоз запросил нас, но Михаил Николаевич в ответ и ухом не повел, промолчал. Выяснилось, что наш капитан в английском ни бум-бум. Меня это открытие крайне поразило.

- Чего молчим в ответ?

- А что я им скажу? Я ведь ни слова не понимаю, а Николая будить жалко - только сменился с вахты.

- Николаич! Как же так получилось, что ты в иностранных языках ни в зуб ногой?

- Почему это ни в зуб? Очень даже в зуб. Умею ругаться на четырех языках: на японском, на корейском, на китайском и на английском тоже могу! Фак их всех побери!

- А если серьезно?

- Ну а зачем мне языки их? Я всю свою службу проработал на рыбаках в Охотском море. Когда стал капитаном, перешел на буксир в Корсаков. А там нужны были языковые знания лишь русского мата для общения с береговыми службами и нашими моряками. А этим языком я владею в совершенстве!

И действительно, уж что-что, а матюгнуться капитан умел.

- Но как ты рискнул идти через океан? - продолжал я допытываться. - Авантюра! Ты ведь не только языка не знаешь, но и в документах на проход канала и по заходам в иностранные порты - ни бум-бум! А вдруг инспекция? Заявится какой-нибудь порт-контроль…

- Жизнь заставила, мне надо срочно в Питер перебраться: сын университет окончил, и я ему в Ленинграде, то бишь по-нынешнему в Петербурге, квартиру купил. А эта контора, на которую нынче работаю, - питерская. Летом буду на северах работать на «Sinekura», а зимой охранником в магазин какой-нибудь устроюсь. У меня все продумано…

...В то раннее утро таинственная лодка опасно сблизилась с нами - появилась, словно призрак, из марева испарений Аденского залива. Что была за лодка? Кто знает. Скоростное суденышко с темно-синими бортами внезапно повернуло в нашу сторону и устремилось наперерез «экскаватору». Рыбаки идут по кругу и вытягивают сети? Или это пираты почуяли легкую добычу, завидев нашу «каракатицу»?

Чиф включил ревун - сыграли тревогу: экипаж, за исключением стоящего за штурвалом Николая, метнулся в цитадель, в машинное отделение; бригада секьюрити, согласно заранее утвержденному плану, заняла оборону: я - на мостике, укрывшись за лебедкой, Олень метнулся на бак, Наваратна - на корму.

Когда лодка сблизилась на два кабельтовых, с нее дали пару коротких проверочных очередей: первая - плетью хлестнула по воде с недолетом, вторая дробно, горохом, простучала по борту и стреле экскаватора. В ответ без промедления, не экономя, от всей души, мы выпустили по целому магазину - девяносто пуль для острастки. Какие-то из ответных свинцовых гостинцев попали в борт, что-то ушло «в молоко». Лодка в последний раз огрызнулась очередью по корме, приняла резко вправо и ушла в безбрежный морской простор. Пять минут - и мы, как говорится, разошлись, как в море корабли… Обошлось! Этот благополучный исход надо бы позже, по приходу в порт, хорошенечко отметить...

Ежедневно заступая с утра на вахту, Николаич в целях равномерного загара по всей поверхности тела закатывал трусы «в скатку» и начинал обход своего «гигантского» судна - производил уточнение задач «многочисленному» экипажу. Матрос к этому времени, как правило, уже красил бак или стрелу экскаватора, а боцман Арсен следовал чуть позади капитана, получал новые ценные указания. Вот и в то утро, когда наш «плавучий экскаватор» проходил Баб-эль-Мандебский пролив, Николаич метнулся из рубки на палубу для постановки задач на работу, оставив несение вахты на меня. А ведь «Sinekura» едва-едва миновала самую узкость. И ладно бы поручил что-то делать в случае чего, так нет же, просто без слов ушел - как обычно, молча, по-английски. Ну не совсем без слов, с отборным матом в сторону матроса Сереги.

А ведь чиф и дед ему неоднократно пеняли за эти прогулки, мол, гирокомпас глючит, и автомат руля плохо держит, не шляйся! Однако прежде океан был широк и просторен для судоходства, не так опасно. От всех увещеваний чифа и деда Николаич лишь отмахивался. Но в этот раз «фокус» не удался.

Я, как обычно, грел нос на солнышке, подставив лицо под теплые утренние лучи и поглядывая по сторонам - а ну как выскочат очередные пиратские лодки из-за острова. Надо сказать, что островов в проливе предостаточно - густо разбросаны по всему проливу до самой Ходейды. Впереди нас неспешно дымил трубой танкеришко «Колумбия» водоизмещением примерно шестьдесят тысяч тонн, слева ковылял балкер класса «паномакс», еще чуть левее - газовоз-стотысячник с арабским названием, позади нас прямо по корме шел «Ро-Ро», и чуть позади торопился в порт огромный контейнеровоз компании APL. Вдруг рулевой автомат «Sinekura» сам по себе, без видимых причин, отключился, и мы начали совершать необъяснимые маневры.

Первым это заметил позевывающий и почесывающий тощий живот дед Саня, за минуту до аварии поднявшийся на мостик - посмотреть на унылую гряду островов слева по борту.

- А где наш отец родной - Михал Николаич?

- У стрелы, вестимо: слышишь - в лесу матерится, а я тут рулю… - срифмовал я.

- Ну-ну, рули… Однако сдается мне, рулевой, что-то у тебя с рулевкой не так! Погляди-ка, кажется, нас вправо положило. Автомат включен?

- Ага, включен!

- Но нас в сторону несет! Почему?

- Верно - несет! И что мне делать? Переходить на ручное управление? - забеспокоился я, подбегая к штурвалу.

- А тебя кто уполномочивал на это? Твое дело охранять, а не рулить. У тебя на это прав нет - диплома! У нас для этого имеются специально обученные судоводители, которые в данный момент шляются по палубе в драных закатанных труселях да яйца почесывают.

Тем временем нашу посудину плавно развернуло на девяносто градусов, и суда справа, опасаясь неминуемого столкновения, метнулись от нас прочь. По радиоканалу в адрес «Sinekura» понеслись крики и мат.

- Сколько раз я его предупреждал про коварство нашего автомата руля! Ничего не понимает и будет экспериментировать, покуда на мель не сядет! Или не утопит нас всех!

- Позвать Николаича?

- Конечно, зови, - пожал плечами дед. - Да только услышит ли он нас? Вишь, как увлеченно «дракона» чихвостит. Эх, даст ему однажды в нос осетинец сгоряча. Они ведь, кавказцы, народ горячий.

Я громко крикнул, но мои вопли не достигли ушей увлекшегося разбором малярных работ мастера. Тем временем наш «линкор» продолжил выписывать пируэты. Не удовлетворившись поворотом на девяносто градусов, «экскаватор» развернулся на все сто восемьдесят, и теперь от нас в разные стороны метнулись все суда, шедшие за кормой. Еще бы не испугаться: непонятное корыто шло себе на север в установленном для караванов маршруте и вдруг резко развернулось назад! То ли мы пираты, то ли нас пираты захватили? Вдруг вояки так и решат? Район плавания своеобразный - в этих водах так не шутят, тем более в узкостях и на оживленных судоходных маршрутах. Чистой воды разгильдяйство!

Вахтенные помощники нервно вызывали нас по связи, гудели ревунами, а мы продолжали выписывать кренделя. Теперь «Sinekura» повернула еще на девяносто градусов и направилась к большому острову, у самого подножия которого на гигантских валунах отчетливо виднелся остов какой-то ржавой рыбачьей посудины. Это мне уже совсем не понравилось, разбиться о камни и утонуть в Баб-эль-Мандебском проливе в мои планы совсем не входило. И я рванул на бак со скоростью быстроногого оленя.

А Николаич, как и прежде, ничего вокруг не замечал и продолжал внимательно осматривать свежеокрашенные кнехты.

- Мастер! Очнись! Ты нас сейчас утопишь! - завопил я что есть сил, приблизившись на десяток шагов.

Капитан окинул взглядом бурное море, быстро сообразил, что к чему, и семенящей трусцой поспешил к надстройке. «Экскаватор» тем временем завершил свой круговой маневр, вернувшись на курс, и пошел на второй пируэт.

Николай в каюте почувствовал кружение на месте и поднялся на мостик следом за капитаном. Дед и чиф принялись пенять Николаичу за его беспечность, но тот лишь отмахивался: мол, что такого? На вахте ведь были секьюрити и дед, могли бы управлять - вырулили бы как-нибудь!

Караван судов тем временем обогнал «Sinekura-2», и в знак неодобрения и презрения каждый борт гуднул ревуном в нашу сторону, а каждый судоводитель что-то неодобрительное высказал, но Николаичу на их «бурчание» было ровным счетом плевать - ведь цензурного английского языка он не знал…

Худо-бедно, но без особых проблем судно дошло до Суэца. В последний день погода резко ухудшилась, задул ветер, поднялась песчано-пылевая буря, и залив от курорта Шарм-эль-Шейх и до самого канала затянуло дымкой. Крепкая волна била в морду суденышка, замедляя нам ход, и мы пошли галсами, чтобы вода не заливала палубу и не попадала в дощатый негерметичный трюм. Мною овладело смутное беспокойство за благополучный исход в их долгом походе - дальнейший маршрут по более северным морям был еще сложнее, тем более по такой погоде.

- А как вы пойдете по Средиземному морю и через Бискайский залив? Там сейчас шторма не в пример Красному морю. А тем более как пройдете Норвежским, Северным и Баренцевым морями?

- Нам ведь не к спеху! - ответил Николаич. - Чуть что, будем жаться к земле да в портах отстаиваться. Как-нибудь дойдем…

Да! Героический народ - моряки!..

К Суэцу подошли рано утром. Удивительное дело (на моей практике было впервые), порт оказался закрыт - шторм! И ни один снабженец или агент не мог выйти к судам.

Запрет сняли лишь поздним вечером, и катера рванули к ожидающим снабжения танкерам и балкерам. И тут мастер опять попал впросак - забыл вывесить желтый флаг карантина.

Прибывший на борт портовый чиновник, радостно потирая руки, объявил о наложении штрафа за это упущение, в размере десяти тысяч долларов.

- Сколько? Да ты обалдел!

Араб-коррупционер, конечно, брал на понт, и высокие договаривающиеся стороны сошлись на десяти или двадцати блоках сигарет…

На этом наши приключения завершились. Домой!..

До Каира агент Халид навязал нам в попутчики молодого морячка, и из-за него пришлось проснуться на два часа раньше: его рейс в одиннадцать, а наш в два. Экономит агент на такси!

Рыжий вихрастый парнишка оказался разговорчивым одесситом двадцати двух лет, который пытался показаться бывалым моряком, но на самом деле показал себя в первые же минуты ужасно бестолковым.

- Мыкола! - назвался морячок.

Мы в ответ тоже представились.

- Третий помощник? - для поддержания разговора спросил я попутчика.

- Я шо, похож на е…анутого? - с высокомерным вызовом воскликнул парнишка. - Я - четвертый механик!

Ну-ну, оно и видно - похож! Обычно судоводители с юмором относятся к «машине», а те признают промашку в юности при поступлении в «бурсу». А этот…

- А мы охрана. Из рейса домой.

- Будь они неладны, эти пираты! Я сейчас с танкера списался - контракт прошел спокойно, а вот экипаж, который был до нас, попал в переделку! Шли без охраны, и две лодки гнали их час по Аденскому заливу: двенадцать попаданий из эрпэгэ по надстройке! В моей каюте была дыра, заткнутая подушкой, наследство от предшественника, - насквозь прошило гранатой! Капитан молодчина: маневрировал, водяными пушками их гасил, вояк вызвал. Пираты постреляли и ушли. В следующий проход на нашем танкере уже сидела охрана. С вами гораздо спокойнее!

Ну вот, хоть это понимает…

В аэропорту Дубая случайно встретились с Марио. Обрадовались встрече, обнялись друг с другом, как родные, отправились в ресторанчик отметить встречу. За кружкой пива (трезвенник Вольдемар в это время с нескрываемым осуждением в глазах глотал теплый зеленый чай) я рассказал о своих путешествиях, австрияк поведал о своих делах и проблемах. Про ту прошлогоднюю попытку захвата сухогруза и бой в Аденском заливе он слышал, но не знал, кого именно пираты пытались захватить. Сказал, что один из немцев скончался.

Марио уже вполне сносно болтал по-русски, а если какое-то слово не мог воспроизвести, лез в карманный словарик и подбирал фразу или выражение. Проблемы в австрийской компании за эти месяцы не «рассосались», а, наоборот, обострились. Он послал с корабля в контору заявление об увольнении, но это вряд ли спасало его финансы.

- Уже четыре месяца болтаюсь безвылазно в морях - пора домой! В тот раз паспортный контроль в порту Акабая прошел без проблем, потом автобусом выбрался до Аммана и далее улетел в Маскат. Совершил оттуда несколько походов на Индию и Шри-Ланку. Надеюсь, и в Дубае все обойдется - улечу. Не знаю, как и быть далее с работой в море, но, похоже, что в очередной раз въезд в Египет мне будет закрыт. Главное сейчас - благополучно добраться домой, а дальше видно будет. Неприятности в последнее время на меня сыплются с завидной и неприятной регулярностью: фирма по борьбе с пиратами на грани банкротства, русский миллиардер судится с женой и почти разорен, я был у него водитель-телохранитель, сына Каддафи арестовали, его я в Вене охранял, теперь и Ливия для меня тоже закрыта. А на мне два кредита висят за представительские машины «Майбах» и «Ауди» и за дом, плюс налогов надо опять заплатить сто тысяч евро… Проклятые налоги! Кормлю чиновников Евросоюза! В прошлом году заработал четыреста тысяч, а на жизнь после всех выплат осталось десять тысяч евро…

Мы сочувственно кивнули австрийцу, и я ободряюще потрепал его по плечу, а Лосев лишь снисходительно ухмыльнулся - эх, ему бы проблемы Марио! Десять тысяч евро на кармане!

- А что Хайнц? Как у него дела? Сидит?

- Сидит… - грустно вздохнул австриец. - Как прежде, в общей камере в арабской тюрьме…

На минуту я представил себя сидящим в этом гадюшнике, и меня невольно передернуло даже от подобной мысли. Мотнул головой - прогнал дурные видения прочь.

- Бедняга, - посочувствовал я незнакомому австрияку.

- Да, верно, не повезло Хайнцу… - с искренней печалью вздохнул он. - Говорят, как его в шикарном костюме «Карл Лагерфельд» взяли в аэропорту, так в этой одежде в камере и сидит…

Расставаясь с Марио, обменялись адресами, электронной почтой, телефонами, пригласили друг друга в гости. Обнялись и пошли каждый к своему сектору вылета. Увидимся ли вновь? Кто знает, а вдруг! С удовольствием погостил бы с семьей в Вене…

...Родина нас встретила неприветливо - попыталась не пустить обратно домой. Дело в том, что во время перехода на «Sinekura-2» на мостике было очень влажно, а Николаич не удосужился убрать документы в ящик, так они и валялись прямо на столике в рубке. За долгий переход отсырели, и случилось то, чего не должно было произойти, - первый лист, с фотографией, размок, пленка от бумаги отделилась.

Прапорщик-пограничник на пункте контроля аэропорта «Домодедово» напрягся, пробуравил меня суровым взором бесцветных рыбьих глаз и строго спросил:

- Что это такое? Почему ваш документ испорчен?

- А что с ним? - попытался я изобразить недоумение.

- У вас паспорт расклеился! Вы попали под дождь?

- Ага, было дело…

- В Египте?

- Не совсем. Во время перехода из Шри-Ланки в Суэц.

- На яхте?

- Типа того…

- А где вы сделали этот паспорт? - Вопросы задавались все более подозрительным тоном.

- В Ленинградской области. Там все написано. Я не сам делал - мне его в овире изготовили.

- Очень некачественно!

- Извините, но эти претензии не ко мне!

Прапорщик-пограничник повертел паспорт, лихорадочно перелистывая страницы, испещренные визами и штампами, позвонил по телефону, - в кабинке появилось подкрепление в виде второго прапорщика, постарше, и девушки-лейтенанта.

- А почему вы столь часто ездите в Египет? Зачем? - заинтересовалась девушка-лейтенант. - С какой целью?

- Отдыхать!

- Нравится? - с искренним удивлением воззрился на меня прапорщик постарше.

- Нравится!

Этот смешной и примитивный допрос меня начал утомлять, тем более я опаздывал на внутренний рейс.

- Прямо так уж и нравится?

- Очень! Впустите меня на Родину или тут оставите, между границ? - Терпение мое лопнуло, и я начал дерзить.

Пограничники дружно и с явным сомнением во взорах оглядели меня в очередной раз, чуть посовещались и смилостивились.

- Хорошо! Так и быть - проходите! - милостиво разрешила девушка-лейтенант. - Но попорченный документ надо обязательно заменить.

«Ура! Впустили! Домой! Хватит, нагулялся, настрелялся, и пора с морями заканчивать…» - пульсировали в мозгу мысли.

Добравшись до дома, первым делом раздал подарки: жене - духи «Chanel», колечко и сережки, дочери - часики и браслет, себе же, как обычно, ничего, затем выпили по паре бокалов сухого «Martini», и началась страстная ночь любви после долгой разлуки.

Но страсть была недолгой, после накоротке сброшенного нервного и физического напряжения супруга потянула на кухню - для серьезного разговора. Вновь налили по бокалу.

- А теперь рассказывай, чем ты занимался на Шри-Ланке! - с неприкрытыми нотками ревности приступила Стелла к допросу «с пристрастием третьей степени». Хорошо, посуду об меня сразу не побила.

- В смысле - чем? Ждал судно: плавал, загорал, отдыхал.

- Вот-вот, в этом месте подробнее. У меня иные сведения об отдыхе! Занимался развратом!

- С дуба рухнула? С кем?

- Не знаю с кем! С проститутками какими-нибудь! Мне Вольдемар прислал смс, мол, Костя в Коломбо пьянствует и занимается развратом!

Ах, скотина! Пригрел змею на груди! Я его с собой по всему свету таскаю, помогаю выживать, денег на сережки одалживаю, а он доносы строчит, да к тому же необоснованные!

Рассказал в подробностях, в цветах и красках о шутке и скандале по поводу отношения его религии к оральному сексу.

Стелла чуть смягчилась:

- Нашел, о чем с убогим разговаривать! И как Вольдемара не хватил кондрашка? Точно это все?

- Клянусь! - воскликнул я и торжественно поднял вверх правую руку.

О навязчивых местных сутенерах в своем рассказе тактично упустил. А ну как не поверит, что не поддался искушению? Да если бы и хотел поддаться! На какие шиши? В карманах на тот момент ни гроша не оставалось.

Помирились. Вернулись в постель, но в душе у супруги осадок явно остался. Ну, Олень - «золотые рога», блин. Чтоб я с тобой еще раз отправился в поход! Хватит - отмучился, на этом моя гуманитарная миссия окончена.

Утром поспешил на работу, где получил втык - прогулял полтора месяца. Вечером дома повторный втык от жены - забросил дела семейные. Достали все! Обиделся, сложил тельняшки, шорты, камуфляж в чемодан. Принялся сам себя уговаривать - хватит бродяжничать. И только убрал вещи - раздался звонок. «Полковник Алекс»!

- В море пойдешь? Очень интересный контракт! Можешь брать в напарники, кого хочешь. Ну! Что молчишь?

- Думаю...

- Долго ждать не буду! Мне надо оформлять документы и покупать билеты…

Опять рисковать? Однако много новых впечатлений! Можно написать новые книги. Я ведь, как тот казахский акын: тот, что видит, про то и поет, а я, что вижу, про то и пишу. А манящий океанский простор! А ночное звездное небо! А морской воздух! А плавание в открытом океане! Секундное замешательство - мысли хороводом замелькали в голове: новые путешествия и приключения, да и деньги надо зарабатывать.

Наконец хрипло выдавил:

- Согласен…

- Кого берешь с собой? - обрадовался Алекс.

Назвал фамилии давно просившихся в поход приятелей: Шура Гапыффа, Юлий Зверлинг, Иван Батиру, Серж Стонога... Охарактеризовал каждого: кем служили, где и как воевали, звания, должности, боевые награды.

- Ладно, сам решай, кто именно поедет, и высылай ксерокопии паспортов, - пора билеты покупать!

- Добро! Готовьтесь - на днях вылет на Дубай - Коломбо!

Делать нечего - отказываться уже поздно. Достал обратно из чемодана камуфляжи, обреченно вздохнув, отправился на переговоры со Стеллой…

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.