Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 3(68)
Поэзия
 Сергей Кулаков

***
О.М.
Я не отшельник, приютивший время,
Я - воплощенья века своего.
И этот век дал испытать нам бремя:
Принять его и выдержать его.
Как тяжело железное столетье,
И есть предел у человечьих сил,
Но торопливей в годы лихолетья
Вязанье губ: «помилуй и спаси!»
«Спасенья в Боге нет! - клич страшный брошен -
Не Бог велик, а смертный человек!»
И оказался бесполезной ношей,
Для сыновей своих жестоких век…
Предвестьем бед спешит безверья ропот,
И, вслед за ним, податливый народ
Подброшенный подхватывает шепот:
«Хотим достатка, равенства, свобод...»
Повержен век! Всеобщее хотенье
Свободой неразгаданной дышать
Вдруг делается - как по мановенью -
Кровавым океаном мятежа.
Ужасный, новый век на плечи наши
Теперь ложится. Там, в его дыму
Лик прячется улыбчивый и страшный...
Узрим его, по слову Твоему!

К N.
Поведайте, в каких еще краях,
Ну, может, кроме Африки голодной,
Лгут - вдохновенно, грабят - благородно,
И мастерят свободу на костях?
Как долго будем думать: «может быть,
Нет-нет, не здесь, а где-то там - далёко,
В другой стране, губительного рока
Мы избежим и станем лучше жить?»
Как хорошо в фантазиях летать!
Не замечать железной жизни поступь
И с удивленьем обнаружить после,
Что наступило время умирать...
/Я обращаюсь к умершему Поэту
Писал почтенный Поэт:
«Всё будет, как и бывало…»
А я говорю в ответ:
- Одно лишь было начало.
«Всё будет, как написал:
Кружится мир по спирали».
А я головой качал:
- Об этом знаем едва ли.
Но Богу известно всё -
Ведь он этот мир устроил -
Спираль или колесо,
Один или, всё же, Трое, -
Поэт, ты уже узнал!
Но там не болтают много
С живыми, а, впрочем, нам
Туда всем - одна дорога…
Я книгу его закрыл,
И стебелек зеленый
Поверх неё положил -
Зеленый цветок на томе
Черном; ещё - серебром
Там имя Поэта было,
Как будто бы этот том
Стал ему камнем могильным.
Спи, спи, почивший Поэт!
Уже ведь павлиньим криком
Тебя причислила Смерть
К таким же как ты. К великим!
/Звезды - во мне
Ночь - точно ломоть хлеба - ноздревата,
И крупной солью звезды в ней блестят,
И, как водой холодной из ушата,
Я временем облит до самых пят.
Я временем облит, но жизни тяжесть
Еще гнетет упрямый позвонок,
И тянется судьбы слепая пряжа,
И тоненько пульсирует висок.
Я жив пока, но Вечность темной пеной
Мой слабый мозг пьянит сильней вина.
Я - маленькая часть большой Вселенной,
И кровь во мне - как звезды - солона!

***
Когда б был смысл в полете мотылька,
Он не спешил бы умирать скорее -
На лампы свет, и ты живешь, пока
Хватает сил, бегляночка-Психея.
Не торопись, быстрянка, умирать;
Кружись, кружись, ведь мы еще успеем
Увидеть Леты мягкие луга,
И тихого Элизия аллеи.
Пусть жизнь трудна; пусть выбьешься из сил,
Устав крылышковать прозрачной феей;
Пусть Гиблы станет горек мед, но ты
Не доверяй обманщице-Цирцее.
А смерть манит серебряным лучом,
И убегать от смерти не умея,
Упрямицу к погибели влечет;
Но дар бессмертья, все равно, сильнее!

***
Перевожу, перевожу, но как
Перевести чужого чувства мрак,
Чужих, неясных, но опасных мыслей?

Они возникли где-то, не во мне.
Они бежали по моей спине
Гусиной кожей - душу всю изгрызли.

Я в услуженье шел к ним каждый день.
Я выплетал им по размеру тень,
И резал, и приделывал к ним что-то…

Ложилась тень направо по листу;
Ложилась темнотой на чистоту,
Пока моя не кончилась работа.

Там, под листом - бездонный мрак стола,
И только тропка светлая вела
К другим мирам: неведомым и грозным.

Мне не хватало больше слабых слов;
Мне мироздания отверзлось дно,
И вдалеке пульсировали звезды.

***
Горят берез октябрьских свечи,
На душу льется мягкий свет;
Одни из тех - теперь далече
От нас, а вот иных уж нет!
С годами кажется, что мельче
Обиды стали прежних лет;
Те, что сейчас от нас далече -
Поближе тех, которых нет.
И те, которые далече,
Промолвят, вспомнив обо мне,
Потом, когда-нибудь, при встрече:
Вот и его уж больше нет…

/Прогуливаясь по лесу
Деревья черными ветвями
Вершин печально шевелят…

Пять-шесть ворон, наполнив гамом
Окрестность до краев, летят
К вершине дерева. Уселись,
Но вдруг раздумали, и вниз,
Под крики хриплые, слетели
Своей базарной болтовни,
Надеясь там найти поживу.
А их облаял крупный пес,
И вот - от страха еле живы -
Прочь разлетелись. Вдаль унес
Себя, в самосознанье гордом,
Хвостом виляя, сквозь лесок
И этот пес с довольной мордой,
Свой басовитый голосок
Выдавливая диафрагмой.
Вершины ветер мерно гнет...
Наверх перемещая взгляд мой,
С земли смотрю я в неба свод.
Как отщепенец, как изгнанник,
Как будто там, сквозь веток сеть,
Спешит, спешит сюда посланник,
И мне несет благую весть.

***
Со мной играет век, как малое дитя
Играет с куклой: рушит, гнет, ломает,
Визжит, гогочет, что-то темно бает,
И с наслажденьем диким, будто бы шутя,
В позор небытия меня швыряет.

А я карабкаюсь из этой темноты,
И поражая естество и время,
Трисловие шепчу... Повсюду - темень.
Явь или снится сон? Вверх, вверх путем витым
Едва ползу, не сетуя на бремя.

Что я могу один? Конца и края нет -
Куда ни посмотрю - бесплотной, хищной тьме.
Глядят в лицо моё и ужасы, и смерть,
И удивляюсь сам: несотворенный Свет,
Незримый, разглядеть как мог я там посметь?

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.