Иван собрался ехать в Чехию в гости к другу.

- Может, и не хочу ехать, и не останусь там насовсем, - небрежно говорил он. - Хотя как знать. Чешский я знаю, можно сказать, получше самих чехов. У меня произношение - чисто пражское.

- И что ты там будешь делать с этим произношением?

- А хоть что! - заносчиво отвечал он. - Я лучший охранник в Подмосковье! Специалисты моего уровня везде нарасхват - у меня уровень международный. Я и в личке могу!

- Там, говорят, охранники только в Праге или в Брно нужны, - ехидно напоминали Ивану. - Будешь вместе с ними породу проституток с Украины улучшать.

Тот был невозмутим и безмятежен:

- Завидуете, черти. Да я не то, что в Чехии - на Южном полюсе жизнь себе сумею наладить. Мне бы только до Пашки добраться.

Пашка, Павел Беран, друг Ивана из Богемии, был из русофильских ещё с девятнадцатого века богемских чехов. А Богемия - это самая чешская Чехия! Дружили они по переписке с третьего класса, вместе бегали на свои почты за заказными письмами из СССР и ЧССР.

Павлик по-русски выучился в школе и по переписке с Иваном, а Ваня говорил и особенно ругался на языке Яна Гуса весьма искусно. Выучился по чешским журналам, газетам и переписке с другом.

После ухода Горбачёва с поста президента дружба их не прерывалась - писали и созванивались часто. Потом и скайп появился. Правда, чаще звонил Павел - из Чехии это дешевле, и всегда настойчиво приглашал Ивана в гости. Отнекивался сначала Иван, а потом решился:

- А что, поеду! Делай вызов!..

…Вернулся он из Чехии на удивление быстро - через неделю, осунувшийся, с потухшими глазами и обвисшими усами. Долго крепился, когда к нему лезли с вопросами, потом не выдержал:

- А пропади она пропадом, эта Чехия!

Сердобольный народ не стал напоминать Ивану о его бахвальстве перед отъездом - видели, как изменился человек, значит, было отчего. А проныра Пётр, двоюродный брат, поступил хитрее - пригласил Ивана в ресторан, якобы отметить счастливое возвращение на родину, и там, после пышноцветистых тостов и проникновенных здравиц Иван прослезился и раскололся:

- Да здравствует Чехия! - прочувствованно сказал он и икнул. - Не нужен нам берег российский! Мы мирные люди, но наш бронепоезд всегда на запасном пути! Наш народ - лучший в мире. У нас это в крови, понимаешь ли. Да нас хоть на Южный полюс брось - мы останемся настоящими людьми. А вот в обычной жизни у них лучше!

Ясное дело, Южный полюс для Ивана был самым жёстким критерием, по которому человечество проходило естественный отбор на порядочность и выносливость.

Худой Пётр погасил улыбку и осторожно сказал в стакан:

- А у чехов, говорят, в крови честность…

- Э-э, при чём здесь честность, когда живут они в раю! Детский сад у них в крови!

Обиженно шмыгая прямым римским носом и размахивая руками так, что пролил пиво на скатерть, Иван рассказал интересную историю своих приключений в Богемии.

То есть вначале всё было прекрасно - принял Павел его радостно, приезд отмечали вот так же вот в ресторане, и плевать, что Павлик командует там какой-то фирмой - Иван тоже не пешка, сколько лет побеждает на районных и подмосковных состязаниях охранников.

Пели, конечно, - сначала потихоньку советские песни. А потом как грянули после абсента «Катюшу», гулко забили в ладоши - да как Иван вскочил танцевать и пошёл по кругу, вскинув руки, как заломил ноги и руки выше некуда, что чехи-тихони со свистом, топаньем и одобрительными криками: «О, рус!» окружили его, зааплодировали, залили внутрь бочку пива - еле до дому дошёл.

Два дня после этого Иван ходил по Градцу Кралове с чувством собственной значимости. Нравился себе - колоритный, осанистый, с упругой походкой - настоящий русский чувак. Даже прошёлся в процессии в память о местном герое, который спас город от кого-то там - говорят, заманил врагов куда-то и утопил. Сам, правда, тоже погиб.

Что можно сказать - город старинный, слов нет - чистота, каждый клочок земли цветами обсажен, транспорт ходит как часы, народ вежливый. Женщины у них, правда, очень красивые - больше похожи на роз в вазе. А самую симпатичную женщину он встретил в Восточночешском музее - а та оказалась из России.

Ещё ему понравились маленькие магазинчики - обычно они находятся на главных площадях в городках. И чего там только нет. Он купил дочке куклу в пышном платье и шляпке, а сыну - перочинный нож с множеством лезвий: мужчина всё-таки растёт. Перепробовал знаменитое чешское пиво (наше «Пенза бир» совсем не лучше) и отложил до отъезда остальные покупки-подарки.

Всё бы ничего, да больно уж честным народ тут показался. И налоги платят, и на страховках не экономят. Хочешь утром - пиво, на тарелочке - закуски к пиву, солёные крендельки. А рядом - ещё что-то. Обедают в городе, в выходной день - сытный суп, в котором плавает много чего погуще, на второе - свинина с кнедликами. И рекой пиво льётся.

А дома? Чашку рукой не сполоснут - у пани Даши специальная машинка посуду моет. Чего ж так нашего Ваню удивило-то?

День крепился Иван, другой, ходил в кафе, по пивным, зорко следя, везде ли одинаково вкусно кормят, большие ли порции еды подают? Порции были большие. Невкусного и вчерашне-разогретого не подсовывали. Рассчитывали всегда в конце трапезы. Чаевые не просили, не вымогали и на них не намекали.

И вот однажды, придя домой к другу, Иван не выдержал - спросил всё, как есть. Почему такие большие порции еды? Почему в пивных количество выпитых кружек пива официанты отмечают на простой бумажке простой чертой, сделанной простой авторучкой?

- Вы извините, - сказал он подчёркнуто на чешском со своим отменным пражским произношением - чтобы уязвить их. - Но я не понимаю просто, как здесь ведётся пивной и ресторанный бизнес. За счёт чего получается прибыль? Если порции еды большие, то за счёт чего экономия? Если пивные бокалы отмечают на листочке бумаги, то почему никто не положит на стол свой такой же листочек бумаги, где количество линий от выпитых кружек пива сам себе нарисует поменьше?

- У нас так принято, - растерялась пани Даша.

- Никому и в голову такое не придёт, - добавил Павлик.

Ладно, лёг Ваня спать. Ну не может такого быть. Они что здесь - просто все святые, как дети лет пяти?..

- Будешь в России - поклонись земле Русской, - дрогнувшим голосом сказал Павел в аэропорту, провожая его, и вдруг стал таким жалким и прибитым - этот вальяжный уверенный пан Павел Беран, что сердце зашлось у Ивана.

Крепко обнял его как брата и отдал ему тот нож - для самообороны. В чужой стране оставался друг - одинокий. А в самолёт с ножом всё равно не пустили бы - холодное оружие.

- Я тоже мог бы остаться в Чехии, - кричал Иван на ухо проныре Петру, - а зачем? Живи там, где родился, а не где накормился! У них там - рай. Мне, грешнику, там не место.

- Так-то это да, - сочувственно кивал Пётр и мял сигарету худыми пальцами. - Ты там накормился! Чем теперь думаешь заняться?

Иван царственно подбоченился:

- Надо подумать. Сначала надо мне менталитет поменять к лучшему, а потом уж можно и в Богемии жизнь начинать. В рай лучше без грехов ехать!