Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 3(76)
Валерий Банных
 Гараж

/Гараж

Свой первый гараж я построил в середине 80-х годов далеко от дома - больше часа утомительной езды на общественном транспорте. Автомобиль в этом гараже спал, а «моей гаражной жизни» в нем не было. С покупкой второго гаража мне помог друг Саша. Двойная удача - потому что близко от дома и потому что рядом с Сашей! «Кулибин» по природе, за что и был прозван «Саша-золотые руки», он помог мне советами и делом превратить незатейливую гаражную железяку в образцовое жилище для автомобиля.

Многие приходили на экскурсии и просто отдохнуть от непогоды. Что такое «отдохнуть» в гараже пояснять не надо, но одно досадное неудобство - я болел от водки, а народ, преимущественно, потреблял её, и мои попытки приучить собутыльников к хорошему вину вызывали непонимание.

В новом коллективе, вокруг меня, круг людей, испытывающих взаимную симпатию, быстро расширялся. Мы бескорыстно помогали друг другу. Поскольку все были разных профессий и должностей, неразрешимых проблем практически не было. Лишь один из моих завсегдатаев, Коля Евглевский, выпадал из этой компании. Дружил с ним я один, прочие просто терпели его присутствие. Трудно понять, что, кроме гаражного соседства, связало меня с Колей, почти по-сократовски утверждавшим, что он знает лишь то, что ничего не знает. Даже на вопрос: «Коля, ты еврей?» он отвечал обычно: «Возможно. Не знаю».

Молодым Коля работал на автокране и по оргнабору попал на стройки Монголии. Эта командировка оказалась для него судьбоносным событием: вернувшись с бонами (бумажки, заменявшие в 70-е годы валюту), Коля обзавелся почти недоступными за рубли «Жигулями» первой модели, кооперативной квартирой и садовым участком, на котором своими руками возвел домик в два этажа. Гордился он этими престижными приобретениями долго и, думаю, оправданно. Объяснял мне: «Понимаешь, я же работяга, алкаш, а соседи все от зависти лопаются, есть и начальники - а нету у них!».

К сожалению, работягу точил серьезный отечественный недуг - пристрастие к выпивке. Жена и старшая дочь постоянно укоряли его и, наконец, убедили - «человек конченый». Он не спорил и страдал. Рассказывал мне об унижениях со слезами.    

Когда мы познакомились, Коля, работавший таксистом, всегда возвращался в гараж на своей «ГАЗ -24» с неизменным пузырём водки, которой легко делился со всеми прохожими. Меня, не разделявшего народной любви к сорокаградусной, щедрый Коля пытался угощать…бензином. Сливал из бака «Волги» десять литров и три предлагал мне.

- Не надо, старик, ну зачем? - совершенно искренне отказывался я.

- Бери, бери. Тебе помешает? Не обижай меня. Ты так хорошо ко мне относишься. Что я могу ещё сделать для тебя?

Остановившийся в своем развитии едва ли не на уровне десятилетнего ребенка, Коля не представлял интереса как собеседник, но был внимательным слушателем, а главное, трогал меня почти утраченными нашими ровесниками качествами - способностью радоваться малому, абсолютным бескорыстием, верой в справедливость и искренней благодарностью. За десять или более лет нашего знакомства я не слышал, чтобы он накричал на кого-то или кто-то накричал на него. Исключением была лишь жена, шумно забиравшая из гаража «конченого человека» Колю.

- Ты скотина, алкаш несчастный! Посмотри на свою рожу, сдохнешь когда-нибудь в своем гараже.

- Шура, ну прекрати! Неудобно, люди же слышат, - он в ответ.

- Какие люди, какие люди? Все и так знают, кто ты. А собутыльников твоих я не стесняюсь, - орала неукротимая Шура. Впрочем, это уже картинка из жизни Коли-пенсионера. Пока же (в восьмидесятые) заработок таксиста позволял ему худо-бедно содержать семью из четырёх человек, ежедневно выпивать и по выходным посещать любимую дачу.

Едва ли не каждый день мы встречались в гараже, где я без успеха пытался усовершенствовать Колин вкус, выставляя на стол шампанское, киндзмараули, токайское.

- Да, действительно приятное. А сколько стоит? - интересовался он. - Тратишь деньги на сладкий компот. Но это ж не пить! Давай водочки?     

- Знаешь же, не люблю.     

- Вот это зря. Кстати, врачи говорят, что водка полезней. Я выпью стаканчик - и сразу отрыжка, значит, желудок хорошо работает, - просвещал меня Коля. Но большинство рассказов хмельного Коли постоянно возвращали нас к тем чудесам света, которые он встретил в своем великом монгольском походе. Коля вспоминал, какая в Монголии высокая трава, какие необычные круглые дома у монголов, какими экзотическими блюдами и вином они его угощали, как познакомился он с монгольской девушкой, позволившей ему «джяхан-джяхан пур-пур», и как боялся потом, что его вышлют в Союз, а то и посадят.

Встречая меня, порой приветствовал: «Компан самбайну» и в разговоре любил вставить запомнившиеся монгольские словечки. Немало впечатлений осталось у Коли и от единственного авиаполета на обратном пути из Монголии: его поразила и увиденная из иллюминатора панорама Москвы, и сам полет - череда ужасов и восторгов. Короче, Монголия для Коли осталась ВСЕМ! Никогда и нигде он больше не был и ничего не видел (родился мал, вырос глуп, помер пьян - ничего не знаю), хотя его почти детское любопыт-ство было неисчерпаемым.     

- Слушай, ты же летал на самолете? Вот скажи, почему он железный не падает? Дело в скорости?

- Нет,- отвечал я, - и начинал рисовать крыло.

- Вот это называется подъемная сила.     

- Ну как только люди додумались? - удивлялся.

- Правда, что на севере зимой всегда темно? - спрашивал далее.     

- Да,- отвечал, объясняя почему.     

- А как так, в Монголии одно время, а у нас другое?.. И откуда ты все знаешь?     

- Читаю.     

- Что читаешь?     

- Да все читаю.     

- А я только в школе читал, из-под ремня. Вот повезло мне с тобой познакомиться. За всю жизнь столько не узнал, сколько ты мне рассказал, - резюмировал Николай.

Я ставил Коле любимые записи популярных песен, джазовых и классиче-ских мелодий. И он, расслышав в мелодии или тексте что-то свое, нередко плакал над ними:

- Поставь ещё про таксиста! имея в виду песню Сукачева: «Знаю я, есть края, ты поди, поищи-ка попробуй…»     

- Ну а таксист тут при чем?- удивлялся я.     

- Как при чем? Он же поет: «Мне один пассажир говорил, будто ехал».

Выйдя на пенсию, Коля на первых порах обрадовался свободе: «Красота! Не надо никуда по звонку бежать. Захотел - выехал на своей тачке нужную копейку заработать». Увы, эта свобода оказалась Коле не по плечу. Bсё чаще он оставался в гараже «ходовую посмотреть», естественно, с пузырем. А тем временем городские бандиты прибирали постепенно к рукам контроль над доходными стоянками такси, и заработок Коли таял. Наконец бедность взяла его за горло, он стал собирать бутылки, металлолом, научился пить «паленую» водку и брагу из подручных фруктов. Когда я подвозил его, временно утрачивавшего способность к прямохождению, от гаража до подъезда, Коля медлил вылезать из машины: «Постой чуток, пусть все бабки посмотрят, на какой классной тачке меня привезли. У-у, суки!». Впрочем, гораздо чаще он оставался ночевать в своем гараже, прикрывшись промасленной фуфайкой. И однажды ночью 2008 года пророчество его жены сбылось - Коля умер на своем старом гаражном диване, хотелось бы верить - во сне... Но вернёмся снова к началу девяностых.

Почти одновременно с Евглевским членом нашего гаражного кружка стал Слава-капитан, в отличие от Коли понимавший толк в вине. И не просто понимавший, но умевший его превосходно делать в домашних условиях. А это большое искусство! Когда Славе не хватало собственного винограда, он просил или докупал у знакомых. Продукцией же щедро угощал всех, кто искренне или из вежливости хвалил его мастерство. Рецептами тоже делился с каждым желающим: у меня до сих пор хранится пожелтевшая бумажка «Славкин рецепт вина».    

Жил Слава в доме напротив, и мы часто вместе шли в гараж или обратно. О себе он говорил скупо: я узнал только, что Слава окончил Таганрогский радиотехнический. Когда мне требовалась помощь радиоинженера, он не раз помогал распутать сложные технические головоломки. От оплаты Слава отказывался, так что я угощал его вином. «Хорошее вино, - хвалил Слава. - Приедем в гараж, угощу своим».

Кое-кто из знакомых знал, что Слава - офицер, но я удивился, впервые увидев его в форме капитана (прозвище «Слава-капитан» сохранилось за ним в гаражах независимо от последующих воинских званий).     B середине девяностых Слава надолго исчез, а по возвращении пригласил всех к себе обмывать новые погоны. Стол в его гараже был уставлен винами самых затейливых оттенков и ароматов, так что даже ценители водки дегустировали их с большим усердием, и довольный Слава не раз нырял в подвал за добавкой. Для всеобщего обозрения на стене была вывешена его новая майорская форма.     

- Слава, где ты был так долго? - спросил я.     

- В Чечне. Видишь, оттуда привез, - кивнул он на новые погоны.     

- По твоему возрасту пора бы иметь уже несколько больших звездочек, - неудачно пошутил я.     

- Я же в технической службе, а не в оперативной. Там не разгонишься.     

- А где ты служишь?     

- В ФСБ. Это которая раньше была КГБ.     

- Ну, рассказывай, что там, в Чечне? - заинтересовались и другие.     

- Да что рассказывать! Хорошего мало.     

- Ты же технарь, зачем ты нужен в Чечне?     

- Там работы всем хватает.

Здорово их научили помалкивать! Bыяснили мы только, что Слава был администратором компьютерной сети ФСБ по обработке информации о настроениях населения. Должность сугубо техническая, но Слава знал, бесспорно, немало разных секретов. Но мы, конечно, и не рассчитывали, что он будет откровенничать. Нам импонировал сам Слава - дружелюбный, отзывчивый, надёжный мужик. Душа компании, он отлично играл в бильярд и ни-когда ни с кем не конфликтовал...

Я уже упоминал о своём друге Саше-золотые руки, но не сказал, что он же, являясь председателем нашего гаражного автокооператива, добился от администрации разрешения на строительство дополнительных десяти гаражей на территории прилегающей свалки.     

Со всевозможными интригами (нетрудно догадаться, какими) он и я получили участки площадью по 40 кв. м. Но почти сразу на Сашу «наехали» бандиты с ультиматумом предоставить место их человеку или отдать свой гараж. Когда Саша отказался, стали грозить физической расправой его семье, приходили травить собаками и демонстрировать оружие. Обращаться за помощью в те годы (лихие девяностые) можно было разве что к другим бандитам, но «друзей» среди городских мафиози у Саши не нашлось, и гараж он потерял.     

Мне же неприятностями грозила банальная человеческая зависть. Однажды поднимая бетонные блоки в своей гаражной яме, я услышал, как некто Боря-казак (сантехник в советской части своей биографии, есаул, увешанный орденами и погонами, - в новой), проходя мимо, на замечание своего спутника: «Ты смотри, как мужик развернулся!» ответил: «Ничего, скоро шашками головы поотрубаем».

- Боря, привет,- растерянно крикнул я из ямы.     

- А, Валера, привет! Не заметил тебя, а мы тут шутим, - пояснил он.         

- Та понял я, понял.

А что мне оставалось ответить? Другой завистник восстановил против меня гаражный люд, после того как мы с сыном дополнили наш утепленный гараж добротным подвалом и мансардой для отдыха. Повосхищавшись моим практически трехэтажным строением: «Ах, какой ты молодец, надо было и мне так сделать», соседи по кооперативу подали на меня в суд. Суд тянулся несколько месяцев, но, к разочарованию злопыхателей, подтвердил, что законом регламентируется только площадь гаража, а не высота.     

И я с любовью продолжил творить свой гаражный уют, перетаскивая в мансарду старую мебель, репродукции картин, светильники, кухонную утварь. Центральной же частью интерьера - и вот тут началось главное - стал бильярдный стол. К нему быстро проторилась народная тропа: знакомые и незнакомые заглядывали под мою крышу - кто на экскурсию, кто переждать непогоду, - и постепенно сложился кружок мужчин, объединенных гаражным досугом и взаимной симпатией.     Каждый из нас был авторитетным профессионалом в своем деле, строил дома, растил детей, сажал деревья. Но в гараже мы забывали о чинах и дневной текучке, молодея за вином, игрой, живой беседой. Даже похмелье нас не терзало: все были пока не старыми. Одним словом - клуб состоявшихся мужчин!

 Скрыть от окружающих наш бильярд было невозможно, зимой нас вычисляли по следам на снегу и дыму буржуйки, летом - по шуму кондиционера. И вскоре бильярдный след привел к нам еще одного Славу, Славу-плотника.     Зашел Слава не с пустыми руками, а с собственноручно изготовленными киями и изумительной полкой для забитых шаров: «Привет, мужики, я вот подарок принес. Можно  вольюсь в вашу компанию?» Ответ, понятно, оказался положительным: «Какие проблемы? Заходи». Далее мы со Славой-плотником сдружились.     

Я как раз строил себе дом и попросил Славу сделать лестницу на второй этаж. Лестница, кстати, одна из российских традиционных строительных проблем - почти обязательно получаются у нас ступени разной ширины и высоты.

- Дай карандаш и лист бумаги, - быстро прикинул конструкцию Слава, тщательно вымерив пустой проем. - Получается два марша по восемь ступенек и две совмещенные площадки. Марш, конечно, неплохо бы сделать пошире, да проем не позволит.         

- Знаешь, Слава, мой сосед-генерал считает себя докой по лестницам - советует сварить основу из металла, а затем обшить, чтобы не скрипела.     

- Пусть твой генерал «рубит» в военных делах, а с деревом я разберусь. С умом надо делать, тогда и скрипеть не будет.

И оказался прав - лестница ни разу не скрипнула за два десятилетия, а сосед-генерал, посмотрев на нее, сразу оценил мастерство плотника: «Должен признать, у тебя лестница лучше моей...»

Гаражный клуб продолжал пополняться новыми членами к нашему удовольствию и неудовольствию наших жен (скажу честно, некоторые из нас упивались в гараже очень основательно: тот же Слава-плотник, например, к концу «заседания» регулярно падал на пол). Домашних репрессий не опасался один лишь Игорь-мастер, поскольку был пока холост. Игорь, бильярдист высокого класса, потому и «Игорь-мастер», познакомил нашу компанию с азами профессиональной игры, поэтому мы не слишком досадовали на свои регулярные проигрыши мастеру. Тем более что и вел себя Игорь очень корректно, охотно объяснял неудачнику его промахи и доброжелательно повторял урок: «Давай еще раз. Нет, не так, вот посмотри».

Вкладом в наше общее дело Саши-нерпы, пришедшего вслед за Игорем, стало топливо для буржуйки, которая, как известно, греет, пока горит. Чтобы утолить ее сумасшедший аппетит, каждому из нас вменялось в обязанность помимо закуски и напитков приносить какие-нибудь деревяшки. Саша-нерпа, невысокий, шустрый и удивительно беззлобный, решил нашу топливную проблему.     

Саша возил директора большого завода (при заводе имелся и столярный цех) и, поскольку машина шефа в воротах не досматривалась, всегда приезжал к нам с полным багажником благоухающих обрезков. Кстати, когда наша печь была обеспечена дровами, открылись и ее новые возможности: верхний кружок буржуйки снимался; мы стали запекать картошку, рыбу, сосиски, варить пельмени и даже жарить шашлыки.

А прозвище Саши возникло так. Узнав, что Саша с братом женаты на сестрах - якутках, к тому же двойняшках, мы поинтересовались:     

- Ты мясо нерпы ел?     

- Да, из отпуска бабы привозят.     

- Вкусно?     

- Ну, как рыба, только очень жирная. А вообще - дрянь.     

- А как нерпа кричит, знаешь? - приставали мы.     

- Сейчас изображу, - отвечал Саша. Он набирал побольше воздуха и визжал так, что у нас в ушах зазвенело: «И-и-и-и-эх!». Этот свой номер Саша исполнял довольно часто - к всеобщему удовольствию.

B те же годы влились в нашу компанию Юра-капитан и Гена-механик. Появление Юры-капитана было очень эффектным.     

Стук в дверь, открываю. На пороге капитан второго ранга в безукоризненной парадной форме. Ботинки сияют, длинный шарф слепит белизной, кокарда - золотом, карманы антрацитовой шинели оттопырены, а в руках капитана открытая банка «Балтики-9».     

- Простите, что без приглашения. Я недалеко живу и часто прохожу мимо. Можно войти посмотреть, как вы играете? - по-военному четко доложил капитан. - И еще - простите, я немного выпил, вот теперь пивком осаживаю.

- Проходите, товарищ капитан, вот, садитесь в кресло.

- Спасибо. Только зачем так официально? Зовите меня Юрой.     

- Хорошо, Юра. Ты играешь в бильярд? - спросил кто-то.

- Плохо. Большей частью я находился в море, да и в гарнизоне один стол на сотню офицеров.

И в самом деле, игроком Юра оказался неважным, часто «мазал» по лузе, а в добром подпитии даже не попадал и кием по битку. Был капитан невысок, строен, подтянут, а в чертах его лица проглядывало что-то восточное.    

- Откуда ты родом?          

- Я бурят, а служил во Владивостоке, - ответил он.

- Удивительно, как, родившись так далеко от моря, ты попал в моряки. Да еще военные!     

- Вот потому что далеко. С детства мечтал.

- Жюль Верна начитался? Тогда лучше бы в торговый флот - больше увидишь.     

- Нет, я хотел быть именно военным.

В первый вечер участия в игре Юра не принимал, просто потягивал пиво, изредка подбадривая игроков громкими возгласами.

Вскоре я был приглашен к нему в гости. Жена Юры, также с раскосыми глазами, оказалась дочкой известного дальневосточного художника. Хозяева показывали репродукции его картин (замечательных, на мой взгляд), вихрем носился вокруг нас их сынишка лет пяти, ярко выраженный «бурятёнок».

Проживала семья в двухэтажном домике, который Юра выстроил на шести сотках садового товарищества, тесном, но обставленном очень уютно и со вкусом. Дворик тоже производил приятное впечатление своей ухоженностью, хотя большую его часть занимал старый японский автомобиль «Марк-II». Ездила на нем обычно жена, Юра отговаривался тем, что не любит водить машину - но ясно же, он или в запое, или сразу после него.     

За задним стеклом этого автомобиля я приметил необычную морскую фуражку:     

- Хитрый какой головной убор.     

- А, это? Подарок одного американского адмирала.

Покурив, мы вернулись за стол, и Юра продолжил разговор об адмирале:     

- Последний год я служил на «каперанговской» должности. Командиром крейсера. Слышал, наверное, о встречах наших судов с американскими? Во Владике и в их портах. С этим американским адмиралом мы сильно нажрались и спьяну обменялись фуражками. В американской фуражке меня и узрело командование в родном порту, так что особый отдел сразу предложил мне вместо очередного звания выход на гражданку.     

Не реже раза в неделю Юра появлялся в нашем «клубе» пьяным или подвыпившим, иногда с коньяком, иногда с самогоном, но непременно с «Балтикой-9». В ответ на наше удивление: «Ну и диапазон предпочтений у тебя!» пояснял: «Моряк должен уметь многое!»     

Как-то пришел он «совсем готовым»: «Играть не буду, просто посижу». Я снял с него шинель и шарф, аккуратно положив на кресло, а Юру усадил на стул. Но уже вскоре капитан перебрался в кресло, свалив свою форму на затоптанный пол. К концу вечера черная шинель и белый шарф приобрели под ногами игроков одинаково землистый оттенок. Но на другой день Юра снова вышагивал в безукоризненно чистой форме - моряк должен уметь многое!..

Гену-механика я знал давно: одно время, когда я директорствовал, Гена служил моим замом. Хороший мужик, разве что несколько замкнутый. B девяностые работу найти было трудно, и Гена занялся авторемонтом в своем гараже, так что каждый из нас в разное время побывал его клиентом. Однажды я зазвал его поиграть, и с той поры он стал заглядывать к нам на огонек. Допоздна не задерживался, так как жил далеко.

Помимо автомобилей Гена, как казалось со стороны, увлекался женщинами. Одно лето рядом с гаражом Гены мы часто видели его жену: пока муж стучал по железу, она читала, сидя на низеньком стульчике, - явно заподозрила что-то, у женщин нюх - будь здоров.     

Проходящие мужики бросали на нее вожделенные взгляды, а посмотреть было на что! Затем на тот же стульчик с книгой в руках присела другая женщина - жена Юры-капитана. Гена копался в ее «Марке-II» («японец», видимо, основательно поломался), и продолжался этот ремонт подозрительно долго.     

Взгляды проходящих мужиков стали более сдержанными. Все жалели Юру, хотя и доносить ему избегали. Я первым не выдержал:     

- Юра, тебе не кажется, что твоя жена слишком часто ремонтирует «Тойоту»?     

- Ты о Гене? Я все вижу. Он даже во двор мой приходит, когда меня нет, сволочь. А она пусть уходит, сука! Назрело давно. Резню устраивать не буду. Ребенок мой, а она скотина неблагодарная! И не сыпь соль на рану!     

Она и ушла, в конце концов, к Гене, оставив ребенка отцу. Но на этом Генины проблемы с прекрасным полом, как оказалось, не кончились. Год спустя он в большом волнении рассказывал мне:          

- Помнишь, жена моя зачастила в гараж? Чуть не попался тогда я. Так вот, ехал я однажды с товарищем в машине. По пути он подвез очень симпатичную женщину - свою знакомую, как выяснилось из их разговора. Я заинтересовался ею. «Понравилась? Бывшая моя любовница. Скажу ей, что ты глаз положил. Может, согласится», - отвечает товарищ.

- Через какое-то время встречаю я эту Наташу: «Мне передали, что я тебе симпатична. Только сейчас я не свободна, замуж собираюсь. Хочешь, с подружкой познакомлю? Смотрится лучше меня. Олей зовут». Я согласился, и пошла у нас с Олей любовь в саунах, в квартирах друзей, просто в гостиницах. Но тут снова сталкиваюсь с Наташей, которая с непонятной дотошностью начинает выспрашивать подробности этого романа: «Как у вас с Олей? Где встречаетесь? Нравится ли она тебе?» Отвечаю, что все хорошо… А дальше - ужас. Не подозревал даже, какой гадиной может оказаться женщина. Работаю как-то в гараже и мельком вижу, что направляются ко мне двое. Подходят ближе - Наташа и незнакомый мужик. «Привет, а мы к тебе», - говорит Наташа. «Привет», - отвечаю. «Знакомься, это Равиль, муж Оли, которую ты «трахаешь». Я чуть в обморок не упал, а Равиль (амбал большой, не справлюсь!), улыбаясь, наблюдает за мной. «Пойдем за гаражи», - предложил я, надеясь, что хотя бы люди не увидят, как он меня будет метелить. Равиль мне спокойно: «Думаешь, бить тебя буду? Нет, я пришел на тебя посмотреть». «Зачем?» «Просто интересно. Выпить у тебя есть?» «Нет, но можно съездить, тут рядом», - ответил я, плохо соображая. Поехали втроём, при этом Наташа щебетала всю дорогу. Bернувшись, мы мирно выпили, и гости стали собираться: «Ну, нам пора». Лишь после я узнал причину этого странного визита: Равиль ушел от жены к Наташе. Вот такая продуманная акция с ее стороны.

Я тоже задумался о природе женской подлости и о том, почему Равиль не придал ей значения.     

- Гена, прости, а зачем ты увел жену капитана? - спросил я.

- Не знаю - от бешенства!

…Самой экзотической личностью в нашей компании оказался Витя-зэк. Его пьяная морда возникла однажды в распахнувшейся без стука двери. Всё в неожиданном визитере ошеломляло наглостью - и лицо, и поза, и даже одежда.

Я не успел оправиться от шока, как личность ринулась ко мне с объятиями:

- Привет, Борисыч! Я знал, что обязательно снова встречу тебя!     

Оценив недоуменное выражение моего лица, гость все же отступил на два шага со словами:

- Ну чо? Теперь узнал? Я Виктор, Витя. Помнишь радиотехникум? Я же был твоим студентом.     

Bспомнил я и Витю, и техникум, где подрабатывал консультациями дипломников. Первое наше знакомство было не менее шокирующим. Я вошёл в аудиторию, поздоровался, услышав обычный нестройный ответ, и вдруг заметил, что один студент, сидя на задней парте, курит. «А ну-ка, выйди вон, свинья!» - рявкнул я. «Да пожалуйста! Покурю на свежем воздухе», - ответил он, хлопнув дверью. После лекции я пошел к директору с рассказом о происшествии.

- Наверное, это был Витя? - спросил он.     

- Он не представился.     

- Да точно Витя. Кто кроме него.     

- Ну и что мне с ним делать? - спросил я.     

- Давайте я сначала расскажу о нем, - ответил директор. - Не у вас одного возникало желание выгнать его к чертовой матери. Подобные фортели он откалывает часто. Но каждый раз становится жаль не столько его, дурачка, сколько мать. Она работяга, достаток скромный, живут вдвоем. Вся надежда у нее на сына. Bот мы и решили терпеть его до диплома, получается, с вашей помощью. Учится он, кстати, странно. Нахватает двоек по всем предметам в течение семестра, но на экзаменах сдает, иногда и на пятерки. В итоге средний трояк.

- Ясно. Будет стараться, помогу ему написать диплом, - пообещал я.

Я встречался с дипломниками обычно раз в неделю. Кто-то приходил чаще, кто-то реже, и только Витя являлся регулярно. Разговаривая с ним, я понимал, что он прочел всю рекомендованную литературу и интересуется темой. С таким студентом приятно работать, так что на защите я переживал за него больше, чем за остальных.     

Защитился Виктор хорошо и на другой день явился ко мне домой с огромным букетом, тортом, шампанским и… мамой. Мама без конца меня благодарила, а Витя был не похож на себя - молча хлопал глазами и непрерывно улыбался.

С того дня прошло лет десять.

А сейчас повзрослевший Витя решительно подошел к столу и выхватил кий из рук игравшего:     

- Дай я вдарю, давно палку не держал!     

- Витя, что за хамство? Прекрати, а то быстро вылетишь отсюда, - возразил я.     

- Папа! Прости, не буду больше, - ответил он, театрально упав на колени. - Сейчас мозги в порядок приведу и буду нормален.

И вдруг, резко взмахнув руками, встал на голову. Все ахнули. Лицо его побагровело.

- Щас, щас, - сказал он и секунд через тридцать встал на ноги.     

- Шутки у тебя, как у зека,- оценил кто-то.     

- А я и есть зек. Только освободился. Что, не нравлюсь?

- Не нравишься.     

- А не бойтесь, я смирный.     

- Никто тебя и не боится. Расскажи лучше, как угораздило? - спросил я.     

- О, Борисыч, это целая история, - начал он. - После техникума я работал на «Градиенте».     

- Да ты что? И я там трудился на шестнадцатом этаже, - перебил я.     

- Ну, у тебя был пропуск с двумя бабочками (градации допуска), а я в монтажном цехе паял.         

- Ну, так паял и… что?     

- Что-что. Взял да и украл несколько компьютеров, - ответил Витя.     

- Ну даешь! На режимном предприятии!     

- За то и впаяли шесть лет. Отдал, конечно, все, только на работу теперь не устроиться. Мужики, я смотрю, многие из вас начальники… Возьмите меня к себе!...

Его призыв остался без ответа.

Но Виктор продолжал заходить к нам, иногда трезвым, иногда пьяным. Пьяный он охотно демонстрировал свой коронный трюк: если начинал промахиваться по лузе, становился на голову, после чего, вернувшись к столу, снова играл вполне прилично.     

Однажды, уже после двухтысячного года, Витя надолго пропал из нашего поля зрения, а вновь объявился в кожаном пальто до пят, ковбойской шляпе и с сигарой. «В Сочи прибыльное дело открыл», - пояснил он. Затем оставил нас окончательно, хотя какое-то время, проезжая по городу, в районе, где он жил, я еще замечал его из окна автомобиля...

Не помню, как случилось, но у нас появился собственный гимн. Его слова написали крупно на стене, и, расходясь, мы становились в круг обнявшись и орали пьяными голосами: «Сиренывый туман над нами проплывает, над тамбуром гори-и-и-т полночная звезда..!» Выйдя на улицу, продолжали: «Ты смотришь мне в глаза и ...»

Апофеозом гаражных застолий стало празднование моего дня рождения. Накануне мы с сыном выполнили работу для администрации Цимлянска и она рассчиталась с нами натуральными продуктами - десятком ящиков шампанского и метровыми вялеными и копчеными лещами. Я уж не говорю о множестве вин и закусок, заготовленных к этому юбилею моей семьей. Поработали мы и над гаражным интерьером. Витя-зэк оказался неплохим художником: нарисованный им красочный вензель из двух пятерок и поныне сохранился на воротах гаража вместе с зашпаклеванными следами от пуль.

Напоминают мне о том юбилее и переехавшие из гаража в дом подарки, в том числе эстамп, изображающий японскую девочку с гусеницей; в моем кабинете - подарок Саши-нерпы; большие электронные часы на кухне - подарок Славы-капитана; кии Славы-плотника, которыми мы играем до сих пор.         

В промежутках между застольем и бильярдом мы танцевали, пели а капелла и соло, а Игорь-мастер (вот уж никто не ожидал) декламировал стихи. Не однажды прозвучал и гимн нашего клуба «Сиреневый туман». После тоста за офицеров запаса и действующих было решено стрелять по железке на ниточке. Слава-капитан, дослужившийся уже до подполковника, достал свой ПМ, выстрелил и попал по железке. Поразил цель и еще кто-то, а я, помнится, промазал. Но всех изумил Слава-плотник: пошатываясь, он забрал у меня пистолет и, не целясь, перебил нитку. «Учитесь у гражданских!» - гордо ответил он на наши бурные аплодисменты.

«Мужики, - вернул нас к действительности Саша-нерпа, - это может плохо кончиться, не говоря уж о пороховом чаде».

После чего мы разумно заменили боевое оружие пневматическим и еще долго упражнялись в стрельбе. Все, кроме Славы-плотника.     

- Ну покажи класс, покажи, - приставали мы к нему.

- В игрушки не играю, - ответил он и - брык - по обыкновению упал. Под утро Слава-капитан развозил нас по домам.

- Пьяным я езжу в исключительных случаях, но сегодня как раз такой. Да и кто меня тронет с моим удостоверением? - развеял он наши сомнения. Слава богу, все обошлось…

…С того дня прошло пятнадцать лет. Мой гаражный досуг остался в прошлом. Гаражи я продал, чтобы купить сыну машину, а бильярд перевез в свой достроенный дом. Постаревших друзей счастливой гаражной эпохи, кроме Игоря-мастера, вижу теперь редко, но при встречах мы всегда обмениваемся восторженными воспоминаниями.

Недавно вот видел Юру - в морском кителе и с неизменной банкой «Балтики-9». Он интересно рассказывал о поездке в Улан-Уде и о спящем Далай-ламе.     

Изредка встречаю в городе Славу-капитана (отставленного в чине полковника) на новой машине и с новой женой. И Сашу-золотые руки, бодрого, несмотря на солидный возраст (ему перевалило за восемьдесят). Гена, по слухам, отбыл в Америку - не знаю, с чьей женой.

Остальных давно не видел.

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.