- Вы случайно не доктор? Извиняюсь очень...

- Вам плохо? Вызвать скорую?

- Нет, я продаю книги. У вас такие глаза добрые, прямо как у Эдика были. Я подумала, что вы доктор.

- Какого Эдика?

- Манукова. Разве вы не слышали? Эдуард Мануков - прекрасный был рентгенолог, один из лучших, сейчас таких уже нет. А какой человек был хороший! Эдик уехал из страны, когда начался этот кошмар. Эдик очень боялся звиадистов, думал, что армянские погромы начнутся. Он, знаете ли, так переживал, так переживал за страну... умер вскоре. Потом наследники приехали, квартиру продали, а книги по медицине выставили в подъезд. Я их домой забрала, а то рабочие прямо по книгам ходили, топтали их... Теперь я эти книги продаю. Жаль, что вы не доктор.

- Мне тоже очень жаль.

- А вы случайно не поляк? У меня есть книги на польском языке. Они у меня от Левандовских.  В их доме начался пожар во время тбилисской войны, и Стасечка стал свои вещи прямо из окон выбрасывать, чтобы хоть что-то спасти. Так страшно было в те дни: Вай-ме, все как с ума сошли. На наших крышах сидели мальчики и по ним из пушек стреляли, от того дом соседский и загорелся.

- Какие мальчики?

- Ну эти, как их? Солдаты с винтовками. Снайперы, кажется. Мы мальчиков кофе угощали, греться пускали.  Вечером мальчики с обеих сторон приходили, никто не ссорился, все как добрые друзья сидели вместе. Хорошие мальчики. Один такой весёлый был, всё время шутил, его убили в предпоследний день войны. Мы все так плакали, так плакали! А война очень неожиданно закончилась: утром все узнали, что Звиад сбежал и стало так тихо.  Левандовские сразу после этого уехали, а книги остались. Посмотрите какая красивая старинная Библия, а это кажется словарь. Жаль, что вы не поляк.  

 - Мне тоже жаль, что я не поляк. Может у вас есть книги на русском?

- Конечно есть и самые лучшие! Хорошие книги раньше было так тяжело достать: мы и в очереди стояли месяцами, и макулатуру сдавали, и к спекулянтам бегали тайком. Мы с мамой такую библиотеку собрали, что всем на зависть. Знаете, а ведь когда после войны, уже при Шеварднадзе, месяцами не было ни света, ни газа, я тогда всё в доме сожгла кроме книг. Сначала двери межкомнатные топором порубила, ставни тоже, потом мебель, даже паркет. Книжные шкафы я тоже сожгла, чтобы согреться, а книги сохранила.

- Почему? Это же просто книги...

- Разве бывают просто книги? Каждая книга это чья-то жизнь, судьба.  Вот  когда пришел к власти Миша и началась война с русскими, книги на русском из библиотек, будто какой-то мусор, стали выбрасывать прямо на помойку. Я ходила по ночам и забирала их оттуда.  Вай-ме, мне два раза стыдно было!

- Почему два раза?

- Первый раз за себя, что приходилось в помойке копаться. Второй раз за страну, что до такого кошмара дошли. Книги же не виноваты, что они на русском. Зачем их на помойку?

- А почему вы теперь расстаётесь со своей библиотекой, не жалко продавать?

- Очень жалко, швило, но что поделаешь. Я старая уже, мне столько книг ни к чему, а детей мне не дал Бог, некому оставить мои книги. Вот, хожу теперь и предлагаю людям. Перекупщикам я не продаю, ищу тех, кто читать будет мои книги.  Может быть купите что-нибудь? Купите книги, вы же любите читать?

- Очень люблю. Сколько стоит Евтушенко

- Женечка мне эту книгу подписал в пятьдесят девятом, когда приезжал к нам с литературными вечерами. Он такой талантливый был... заплатите, сколько считаете нужным. И знаете что, приходите ко мне в гости, выбирайте себе книги. Я живу в желтом доме на Арсена, сразу за поворотом с улицы Александра Чавчавадзе. Спросите там у людей. Скажите, что к Мзии на кофе, вас проводят...  Кстати, а вы случайно не грекокатолик? Нет? Жаль, что вы не грекокатолик...

/Ветер святого Саркиса

Иные утверждают, будто Саркис был знатным плутом, иные говорят, будто Саркис был великим праведником. Но разве можно спорить о том, зная, что праведность и есть победа над собственным  же плутовстом.

Равард

В преддверии дня святого Саркиса не велено мыть голову, тогда конь, на котором приедет великий покровитель влюблённых споткнётся на мокрых волосах, и несчастных, живущих в том доме, ждёт горе. Но за водой не ходили не только поэтому. Воды не должно быть в доме еще и для того, чтобы не было искушения запить солёный хлеб, который девушки едят перед сном. Говорят, что если съесть такой хлеб и перетерпеть жажду, то во сне явится суженый и даст напиться.

Третий день и третью ночь с Кавкасиони дул ледяной ветер - предвестник дня Сурп Саркис. Я глотала не запивая куски хлеба, солёные, как море, и готовилась ко сну. Как и прочие девушки, не ведавшие любви, я надела перед сном новую рубашку. Горло сводило от солёных крошек, но я слушала ветер и просила святого Саркиса дать мне увидеть во сне того, кого я ждала всю свою жизнь.

Кто-то из девушек увидел той ночью во сне певца или мельника, кому-то напиться дал сам старый дианбеги, мне же во сне явилась Смерть.

Смерть набирала в бледные ладони ржавой воды из водонапорной башни, на какой-то станции, и протягивала мне. Я не хотела пить, но и не могла противиться Смерти. Вода из её ладоней была сладкой. Вот только в моём сне я не была собой, мне снилось, будто я мальчишка с глазами, похожими на бирюзу. Снилось, будто моё имя Латиф, и я живу в доме с персиковым садом, и мой отец - влиятельный человек, влюблённый в своих почтовых голубей.

Когда я проснулась, мне было горько и от сновидения, и от солёного хлеба. Я пила воду из серебряного азарпеша и думала о значении имени Латиф. Мусульмане верят, будто это одно из девяноста девяти имён Аллаха, и означает оно «нежный» или «ласковый». Стало быть, отец Латифа заглянул в его ласковую душу, прежде чем дать ему такое изысканное имя.

Мне захотелось увидеть своё отражение в зеркале, но мои глаза были всё теми же, что и вчера - изумрудными, и в них не было ни капли бирюзового цвета. Бирюза несёт в себе смерть. Каждый знает, что бирюзой становятся кости тех, кто умер от любви. Я разбила зеркало и хотела сложить из осколков портрет Латифа, но как я ни старалась, всё равно получался лик Смерти.

Латиф

Никто из слуг не хотел жарить для меня пшеницу и молоть из неё муку, все боялись гнева отца, понимая, что я замыслил колдовство или гадание. Тогда я схитрил и сказал, что это нужно для его голубей, как лекарство. На самом же деле я насыпал муку из жареной пшеницы на большой поднос, и отнёс его на крышу нашего дома. Говорят, будто утром я могу увидеть на поверхности муки след коня Саркиса, которого христиане почитают покровителем влюблённых. Также говорят, будто раз в году, в этот самый день, он, обнимая свою возлюбленную,  будет верхом прогуливаться по крышам Тифлиса.

Я стоял на крыше с подносом, полным муки, и ледяной ветер трепал мои волосы. Мне не следует молиться христианскому святому, но я обратился к ветру и попросил его указать мне мою судьбу.

В ту ночь мне снилось, будто я уже не я, будто моё имя Мансур, что означает «Победитель», мои глаза не имеют цвета и мой отец много пьёт. Еще мне снилась железная дорога и моя смерть, ждущая меня у водонапорной башни. Во сне я узнал, что Мансуру снится, будто он вовсе не Мансур, будто он девчонка по имени Равард, с глазами, похожими за камень зумруду.

Христиане верят, что камень зумруду родом из самой Преисподней и несёт лишь горе. Мусульмане верят будто этот камень дали людям Ангелы, и потому он защищает от змей и чумы. Но я не верю ни тем, ни другим. Правы скорее алхимики, говоря, что при помощи зумруду можно превратить неблагородный металл в золото.

Равард - великое и редкое имя, кажется оно означает «Огненная Роза». Похоже, что родители Равард невольно уготовили ей великую судьбу, дав такое прекрасное имя.

Проснувшись, я поднялся на крышу, откуда открывался вид на наш персиковый сад. Я посмотрел в поднос и увидел, что муку разбросал по крыше ветер, оставив в подносе лишь горсть. Я силился увидеть там след лошади Саркиса, но мне мерещилась только Смерть.

Равард и Латиф

Я отыскала ту самую станцию и узнала ту самую водонапорную башню. Всё еще дул ледяной ветер и я вспомнила старинную легенду, о том, как святой Саркис полюбил царицу и выкрал её из дворца. Царское войско отправилось в погоню за Саркисом, но поднялся сильный ветер и разметал воинов, позволив возлюбленным уйти.

Я уселась на рельсы и стала ждать Смерть, явившуюся мне во сне под видом моего Суженого. Впрочем, смерть не пришла. Вместо Смерти я увидела мальчишку с глазами, похожими на бирюзу. Кажется он тоже пришел искать Смерть, и тоже не нашел. Его зовут Латиф. Он взял меня за руку и повёл показывать свой персиковый сад и почтовых голубей его отца.

Мансур

В эту ночь я не гадал, как все прочие. Мой отец опять напился. Он спит на куче угля, а паровоз пришлось вести мне. Только под утро мне удалось уснуть на несколько минут и мне снилось, будто я вовсе не я, будто я девчонка по имени Равард и у меня глаза, похожие на драгоценный камень зумруду. Персы говорят, будто при помощи этого камня можно превратить сны в явь.  Я знал, что ей снится, будто она вовсе не она, будто её имя Латиф и её глаза похожи не на зумруду, а на бирюзу. Еще я видел во сне Смерть, только не мою, а её, их Смерть. Смерть ждала их за поворотом, у маленькой станции с водонапорной башней.

Я остановил поезд, едва не доехав до станции. Будет опоздание и нам с отцом влетит. Я вышел из кабины и сел на траву, позволив ледяному ветру трепать мои волосы. Отец проснулся и спросил, почему мы стоим. Я хотел соврать, что проверял тормозной цилиндр, но почему-то сказал слова, значение которых не понимаю: «Сильна как смерть, любовь» .

Участок с водонапорной башней я проехал так медленно, как только мог. Смерти я не видел, но мне удалось разглядеть двоих влюбленных, идущих вдалеке по направлению к богатому дому с садом и голубятней.