require "idate_txt.php"; ?>
|
* * * Я приписан на время только к этому миру. Я транзитом здесь только, как пугливое эхо. И несложное дело – в мир иной переехать, проще, чем переехать из квартиры в квартиру. Чемодан ни к чему... Разве только побреюсь. И попью на дорогу крепкого чая. Попрощаюсь кой с кем, И кой с чем попрощаюсь. Мир иной не такой уж и мрачный, надеюсь. Выше этого он на этаж, на порядок. Звезды - точно вокзалов нездешних огни. Что с того, что мелькают за окнами дни? Столько там впереди вот таких пересадок! * * * А это вот счастьем и было (и это в несчастье поймешь): за сосны цеплялось светило, цеплялось и падало все ж. Смывались дерев очертанья; луны прорезался овал; как легкое чье-то дыханье туман над ложбиной вставал; последние птицы летели, крылами черкали луну... И мы на крылечке сидели, и слушали мы тишину. Казалось, что мир затаился и ночь примостилась у ног. И долго светился, светился меж черных стволов уголек. * * * Май вскипает... А в садах села пчел не слышно... Это разве драма? Вымирает только лишь пчела, не какой-нибудь вселенский мамонт. И не гербицид, не пестицид – главное лицо в печальном действе, - жалим так, что тыщи лет болит, и на жалость не осталось места. Жалость в наше время – рудимент, как аппендикс. Польза в ней какая? Ловим мы, как бабочку, момент, днем живем лишь, вечность упуская. В сотах суеты не пусто, - зла!.. Горек мед, что нам из них достался. Замыкает, может быть, пчела черный ряд, что мамонтом начался. * * * А я все там, где пахнут солнцем бревна, где золотится сруб к исходу дня и где ютится целый век бездомно двудомная крапива у плетня; где полыхают над рекой восходы и всходы пробиваются на свет; и где растут, растут себе заботы, хотя дождя почти все лето нет... И чахнет рожь, совсем неналивная... Что соберешь? Вместится и в горсти. И лишь зерно машины просыпают те, что идут по Млечному пути. Но я весь там, где нас с тобою нету. И горько мне, что я не нахожу единственное место на планете, где только сам себе принадлежу. |
|