Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 3(12)
Поэзия
 Владимир Шемшученко
Ветеран
1
Он был болен и знал, что умрет.
Положив мою книгу на полку,
Вдруг сказал: «Так нельзя про народ.
В писанине такой мало толку».

Я ему возражал, говорил,
Что традиции ставят препоны,
Что Мефодий забыт и Кирилл,
Что нет места в стихах для иконы.

«Замолчи! - оборвал он. - Шпана!
Что ты смыслишь! Поэзия - это...»
И закашлялся. И тишина.
И оставил меня без ответа.

2
С ним можно было запросто молчать.
Он никогда не задавал вопросы,
Когда я рвал рубаху сгоряча,
Роняя на пол пепел папиросы.

Он не писал ни песен, ни стихов.
С ним жили шавки: Руфь и Недотрога.
За ним совсем не числилось грехов.
Он говорил, что почитает Бога.

Он вытащил меня из пьяной драки
И в спину подтолкнул: «Беги, убьют...»
Он умер тихо, но его собаки
Заснуть всему кварталу не дают.

* * *
Ночь у камина. Весна.
Что-то сегодня не спится.
Звездная колесница
Мчится в проеме окна.

На пол упал уголек
И потемнел, остывая.
Псина сторожевая
Вдруг заворчала у ног.

Тонкий ломается лед -
Кто-то под окнами ходит.
Что-нибудь произойдет
Или уже происходит...

* * *
Ветер нынче строптив, хамоват и развязан,
Если верить прогнозу и календарю.
Я к нему паутинкой-строкою привязан,
Потому и не ведаю, что говорю.

Ветер ходит где хочет и спит где придется:
То стрелой пролетит, то совьется в кольцо.
Окликаю его - он в ответ мне смеется
И кленовые листья бросает в лицо.

Он стучит мне в окно, как предсказано - в восемь,
Словно нет у него поважнее забот.
Он несет на руках кареглазую осень
И листву превращает в ковер-самолет.

Он целует ее, называет своею,
И ему аплодируют створки ворот...
Я стою на крыльце и, как школьник, робею,
И сказать не умею, и зависть берет.

Поэты
По привычке кусаем ближних -
Неуживчивый мы народ.
Ради мнимых успехов книжных,
Затыкаем друг другу рот.

С грустью пишем о дне вчерашнем.
О сегодняшнем...
В горле ком.
Бедным трудно.
Богатым страшно.
А кому на Руси легко?

* * *
Рука не тянется к перу, перо не тянется к бумаге.
Пришел декабрь, и снег лежит, и на дорогах гололед.
И жизнь, конечно же, - не мед, но в печке от хорошей тяги
Гудит огонь, трещат дрова, и скоро будет Новый год.

И кто бы что ни говорил, - всем хватит места в этом мире
Или в другом, где все равны, и всем воздастся по делам.
Мать затевает пирожки и ставит тесто на кефире,
Мешая белую муку с ржаной мукою пополам.

Грядут иные времена, вожди на трон ползут иные
И думы о насущном хлебе возводят во главу угла.
Мы ляжем в нашу землю здесь, мы не уйдем, мы коренные,
Но рюмку водки с коркой хлеба оставим на краю стола.

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.