require "idate_txt.php"; ?>
|
*** А мы все больше о глобальном, О мировом и о вселенском, Что будет впереди - гадаем. А в этом доме деревенском Все так же чисто и уютно, И мягкий свет, и добрый взгляд, И предки с фотографий мудро Святыми ликами глядят. И в неторопком разговоре Без восклицаний и надрыва Сегодняшний бедлам - не горе, А так - пустяк навроде дыма, Который над печной трубою Вздымается и тает там, Где блещет солнце золотое Назло холодным небесам. Отчим. 50-е Опять не в ладах с памятью... Хотелось вспомнить изумрудные воды Амура, черемуху, пенящуюся под окном родного дома, но вижу: вот отчим сидит сутуло на табуретке - и слезы вновь в горле комом. Он, пропив в очередной раз зарплату, хлебает тюрю из сухарей и сырой воды, а мне в школу идти завтра в поношенных ботинках, которые просят еды. А проще - у них отвалилась подошва. Стыдно перед друзьями и Надькой, с которой сижу за партой. Ах, бывший моряк, хороший-прерасхороший, зачем такие фортели вытворять-то? Неужели тебе дали медаль «За отвагу», чтобы продать ее на базаре потом? ...А ночью хрипит он: - Салаги, ни шагу назад! - и рыдает, как тихоокеанский шторм. *** Бабушка хранила Евангелие в старом сундуке, а ключик прятала в потайном месте. Когда никого не бывало дома, я находил заветный ключик, отпирал скрипучий замок и доставал таинственную большую черную книгу. Больше всего мне нравились картинки, особенно одна - худющий человек с добрым лицом, прибитый огромными гвоздями к деревянному кресту. Я читал по слогам: - И-и-сус Хри-стос, - и сердчишко замирало, сжималось, стучало часто-часто, словно за мной кто-то долго гнался. Я и сейчас не могу спокойно произносить Его Имя. *** Занимается утро. Опарой заря поднимается За рекой, по-над лесом. На взгорке былинный костер То померкнет, то снова, воскреснув, ожив, разгорается, - И светлеет, яснеет прохладный осенний простор. О, как ломит виски! Тишина их сдавила до боли. И слезятся глаза, если долго смотреть на огонь, На бескрайнее, к небу всходящее синее поле, Где без всадника скачет есенинский розовый конь. *** ...А холодеющая высь Уже подсвечена багряным Тревожным светом. И туманы С болот клубами поднялись. В прибрежной рощице опять Кукушка о своем толкует. Что будет? Что же с нами будет? - Не отгадать и не понять, Как не понять извечный ход Времен к вселенской катастрофе. И наши годы, как ни плохи, Никто обратно не вернет - И холодеющую высь, И тихий вечер над равниной, И руку нежную любимой... Молись! За это и молись. |
|