Она постучалась четыре раза: три коротких удара, один длинный - точно как в пятой симфонии Бетховена, проникнуться любовью к которой мне не удавалось вопреки многочисленным попыткам. Я открыл дверь. На пороге стояла женщина средних лет с весьма недурной фигурой, подчеркнутой обтягивающим костюмом.
- Чем могу служить? - спросил я строго, чтобы скрыть замешательство.
Женщина мягко, но решительно отстранила меня от дверного проема и направилась в глубь квартиры. Я последовал за ней. Она вошла прямо в кабинет, словно была у меня не первый раз, и расположилась за письменным столом.
- Будем знакомы, - представилась она. - Я твоя судьба.
- Судьба? - переспросил я. - Но, позвольте, откуда вам это известно? Ведь мы совершенно незнакомы. И потом, что за самонадеянность? Сероглазые блондинки не в моем вкусе.
- Ты неправильно меня понял, - пояснила она. - Я на роль невесты не претендую, а твое отношение к блондинкам мне и вовсе безразлично. Я действительно твоя судьба. Агент. Мне поручено вести твое дело, очень, кстати, запутанное.
- Какое дело? - насторожился я. - На меня открыто уголовное дело? В таком случае будьте добры предъявить удостоверение.
- Брось ломаться, - сказала она недовольно. - «Дело» означает твою жизнь. И вообще перестань обращаться ко мне на «вы». Это дурной тон. Своей судьбе следует говорить «ты». Это твоя судьба. Нечего делать вид, что она не имеет к тебе никакого отношения. Знаешь, что бывает с теми, кто любит играть в прятки с судьбой? Греческих мифов не читал?.. Нам с тобой предстоит работать вместе довольно долго. Так что, не будем ссориться.
- Я и сам в состоянии позаботиться о своей судьбе. Мне помощники не нужны. А тем более помощницы...
- Ты наслаждался автономией более тридцати лет. Что из этого вышло, хорошо известно. Чаял самоуправления, а вышло самоуправство...
- Будь добра пояснить.
- Секундочку, - она вытащила из сумки лэптоп. - У нас теперь полная компьютеризация. Вся информация занесена в базу данных. А вот и твое электронное досье. Так, так, так. Все понятно.
- Что понятно?
- А как раз то, что из жизни твоей ничего не вышло...
- Почему ничего? Живу, не жалуюсь.
- Ничего - значит ничего путного. Ни рыба ни мясо. Ни нашим, ни вашим. Что с тобой делать после смерти? Из-за таких, как ты, лимбо переполнено. Оно же не резиновое! В общем, будем работать над однозначным реноме. Чтобы сразу в рай или ад.
- Так куда все-таки? - поинтересовался я.
- Это от тебя зависит. Посмертная судьба определяется отношением к земной.
- Кто ты все-таки такая?
- Я же сказала: ТВОЯ СУДЬБА.
- Персональная?
- На данный момент - да. Но когда я закончу заниматься твоим делом, мне назначат кого-нибудь другого.
- А кто тогда займется мной?
- Ангелы. Или черти...
- Кто тебя послал?
- Небесная канцелярия «Фатум». Я - Парка. Парки подчиняются Уделу, Участи и Юдоли, чьим непосредственным начальником является Рок. Рок находится под командованием Провидения. Провидение получает инструкции от Промысла Божьего. Ниже меня по званию только Предначертания и Предопределения, работающие на половинную ставку.
- А это правда, что жизни каждого человека соответствует выпрядаемая нить? - решил пополнить я свои знания.
- Метафора. Прясть у нас уже давно никто не умеет. Все нити - виртуальные.
- А влияют ли на судьбу звезды?
- Предрассудки.
- А знаки зодиака?
- Я же только что ответила! Мы никогда не позволим звездам воздействовать на ход судеб, поскольку тут же потеряем работу.
- А какую должность занимает жребий?
- Жребий - не должность. Это случайный метод распределения судеб, наподобие лотереи. Существует еще Предназначение, когда судьба подбирается сообразно характеру и темпераменту.
- А какая судьба полагается мне - по жребию или предназначению?
- В твоем случае все очень запутано. Будем ориентироваться на ходу.
- Чем же мой случай так непрост? - почувствовал я себя польщенным.
- А вот смотрю я на досье и ничего не могу понять. Вроде все данные имеются, и внешние, и внутренние, а все равно ничего не складывается. Сам посуди. Что это был за роман с Ольгой?
- Откуда ты знаешь про Ольгу?
- Ольга в твоем досье. Как, кстати, Марина, Таня и прочие. Она была на десять лет тебя старше.
- Ну, так и что же? Она мне нравилась...
- Ни капли она тебе не нравилась. Что за манера уклоняться от ответственности посредством неподходящих партнеров? Ведь знал же в глубине души, что долго эта связь не продлится...
- Ничего я не знал!
- Знал! - рявкнула она и стукнула кулаком по столу. - Не спорить с судьбой!
Вид у нее был свирепый, как у фурии.
- Очень женственно себя ведешь, - пристыдил я.
- Ты хочешь, чтобы у тебя была женственная судьба? - сыронизировала она. - Ты что, из этих?.. Не воспринимай меня как женщину. Я просто явилась к тебе в женском обличье.
- Почему? Чтобы оказать на меня большее влияние? - выразил догадку я.
- То, что женщины производят на тебя такой эффект, и вызвало мое появление. Стыдись! Будем с этим бороться совместными усилиями.
- А, в самом деле, почему судьба во всех мифах отождествляется с женщиной?
- Может, потому что у женщин стервозная репутация: мол, с ними труднее договориться. Вот небесные силы и стараются соответствовать вашим убогим представлениям. С каждым нужно говорить на его языке... Кстати, кто ты по национальности?
- А что об этом говорит досье?
- В духе новых веяний мы исключили пятую графу.
- Похвально. Наполовину юрист. На вторую - скрипач.
- Я так и думала. Потому меня к тебя и приставили. Евреям в качестве судьбы полагается арийский тип.
- Всем?! У твоего босса садистские наклонности...
- Не думаю. Просто меньше шансов для коррупции и попытки подкупа. Они стараются, чтобы все было справедливо.
- А кто ты по происхождению?
- Наполовину гречанка, наполовину немка. Однако продолжим. Ты не успеваешь завязать роман, как начинаешь готовить путь для отступления.
- Неправда.
- Это пессимизм или скрытое желание поражения?
- Что за чепуха?
- Вовсе не чепуха. Поражения могут представляться намного желаннее побед: они ни к чему не обязывают...
- Ты психоаналитик?
- Судьба мужчины определяется его характером. Вот мы его и обсуждаем. Возражения?
- Валяй.
- Итак, заношу в протокол. Обладает навязчивой склонностью вовлекать себя в заранее обреченные на провал романы, дабы избежать бремени длительных отношений и связанной с ними ответственности...
- Причем тут протокол? Ты еще и следователь?
- Судьба - это сыщик, следователь, прокурор, судья и тюремщик в одном лице.
- А как же адвокат?
- Адвокатом будешь сам.
- Справлюсь без юридического образования?
- Скорее всего, нет. Так что лучше сразу признать себя виновным. Знаешь ведь: добровольное признание смягчает приговор.
- А что, судьба - это всегда пожизненный приговор? Счастливые уделы закончились?
- Вот это и есть один из самых распространенных и вредных предрассудков - воспринимать судьбу как нечто внешнее по отношению к себе. Судьба возникает в собственном подсознании.
- А обстоятельства?
- Обстоятельства каждый выбирает себе сам. Почему к иному неудачи липнут, как мухи к...?
- А раз так, что тут делаешь ты?
- Я?
- Ну да, ты!
- Я вроде посредника. Или арбитра.
- А как же набор полицейских специальностей?
- Все, хватит заниматься софистикой! За дело.
- А если я тебя выставлю?
- Куда выставишь?
- За дверь.
- Свою судьбу?
- Именно.
- За дверь? Ну, насмешил! - залилась она театральным смехом. - Один уже пытался. Знаешь, что с ним стало?
- Нет, и знать не хочу.
- А я тебе расскажу...
- Вот что, отваливай.
- Ты что, серьезно?
- Какие уж тут шутки.
Судьба встала из-за стола. Ее юбка слегка задралась кверху, и моему взору предстали стройные ноги. «Приятно иметь судьбу с такими ногами», - подумал я ни к селу ни к городу.
Я взял ее за руку и выпроводил за дверь. Судьба не сопротивлялась и только с изумлением наблюдала за мной. Я вывел ее за порог.
- Прощай!
- До скорого.
Вот так нужно разбираться с самозванцами!
...Когда я вернулся в кабинет, она уже сидела за письменным столом. Лэптоп мерцал экраном.
- Экий же ты недалекий, - укорила меня. - Другие хотя бы пытались связать свою судьбу, запереть в чулан, а то и придушить. А ты - вывел за дверь под ручку и счастлив... Ладно, продолжим наш диалог. С Олей мы, кажется, разобрались. Занесем ее в рубрику «Прятки с самим собой». Теперь Марина. Чем она тебе не угодила?
- Не угодила...
- Вполне была тебе подходящей парой.
- Подходящее наводит на меня скуку... Она сама от меня ушла.
- Ты ее вынудил...
- Это как же?
- Как подросток: вредничал, прекословил, спорил без причин.
- Без причин ничего не бывает. Ты должна это знать.
- Пренебрегал должными знаками внимания. Не дарил цветы. Слушал вполуха.
- Мне с ней было скучно. Мнилось, что впереди что-то лучшее.
- И что оказалось?
- Все то же самое. Или худшее.
- Вот именно.
- Может... ты мне с ней наладишь?
- Нет.
- Почему?
- Не судьба.
- Зачем тогда дразнишь?
- Я не дразню. Я прощупываю почву, на которой будем закладывать фундамент новой жизни.
- Может, эту подлатаем?
- Не выйдет: обветшала. А зачем с женой развелся?
- Давай не будем...
- Тогда я сама отвечу на свой вопрос.
- Я затыкаю уши...
- Стыдно самого себя?
- Нет, просто не хочу слушать демагогию от постороннего человека, не способного разобраться в нюансах.
- Что до нюансов, здесь ты прав. Ни одна судьба не станет копаться в нюансах. Но назвать меня посторонним человеком...
- А кто ты? Пришла час назад и рассчитываешь втереться в доверие?
- Нет более интимных отношений, чем связь с собственной судьбой.
- А где ты была до этого?
- Мне твое досье поручили только вчера.
- Кто им занимался раньше?
- Одна практикантка.
- Так вот кто во всем виноват!
- Нет, во всем виноват ты.
- Разве концепция судьбы не зиждется на предпосылке детерминизма, исключающей понятие вины?
-Излагай конкретней.
- А кто ты по образованию?
- Бакалавр прикладного фатализма. Плюс мастер спорта по дзюдо.
- Дзюдо?!
- Да.
- С тобой лучше не шутить.
- У меня отменное чувство юмора.
- Что-то сомневаюсь...
- Иначе бы меня к тебе не приставили.
- Докажи!
- Скоро увидишь сам.
- Ты обещала растолковать, почему я ушел от жены.
- Изволь, но ничего нового ты не услышишь. Все тот же страх ответственности. Ненависть к обязанностям. Иными словами, божественная троица: эгоизм, эгоцентризм, нарциссизм.
- Ловко ярлыки навешиваешь! А то, что я остался непонятым? А скандалы на ровном месте? А нервотрепка? Как насчет объективности?
- Я не могу быть объективной.
- Это отчего же?
- Я твоя судьба.
- Значит, со мной нужно обращаться как с дерьмом?
- Хватит болтать! За дело.
- Как, прямо сейчас?
- Без отлагательств.
- Я еще не готов. Сегодня суббота. Давай начнем с понедельника.
- Зачем ждать?
- Я хотел расслабиться, поваляться на диване.
- Ну и валяйся. Мне как раз нужно будет провести подготовительную работу.
- Как же я могу валяться со спокойным сердцем, если буду знать, что ты намереваешься поставить мою жизнь с ног на голову?
- Твоя жизнь валяется в канаве. Если я поставлю ее в вертикальное положение, ты только выиграешь.
- Нет, я не могу так сразу. Знаешь, какой я нервный? Все чего-то жду, обольщаюсь, предвкушаю, подгоняю время, изнываю, потом охлаждаюсь, разочаровываюсь. Иногда, сидя в гостях у друзей, вскакиваю и принимаюсь метаться по комнате.
- Ну, это, положим, притворство. Не такой уж ты нервный, чтобы не усидеть на одном месте. Нет, я твоей готовности ждать не могу. Мы так прокукуем до второго пришествия. А там, как ты знаешь, уже будет не судьба, а расплата за нее, и мне не дадут премии.
- Вас награждают премиями?!
- А как же? Чем драматичнее жизнь, тем больше премия. У нас любят трагедии и эпос. Скажи мне лучше, кто ты по профессии?
- Программист.
- Это хорошо. Нас тоже учили программировать.
- На чем?
- Visual Basic. Паскаль. Вольтер. Эпикур. Инструктор нас наставлял: хорошая судьба подобна алгоритму.
- А еще я писатель.
- Кто ты?!
- Корплю на досуге помаленьку...
- Вот с этим придется завязать.
- Это еще почему?
- Я на щелкопера сил тратить не стану! Писатель не живет, а наблюдает. Это убежденный аутсайдер, навсегда исключенный из круговорота событий. Какая у него может быть судьба? Его удел - это сумма судеб его литературных персонажей. Поди разбери, где он, а где протагонист, где реальность, а где вымысел. Так не мудрено свихнуться. Нет, я в такие игры не играю...
- Что ж мне делать?
- Временно прекратишь марать бумагу, пока мы не достигнем апофеоза твоего существования. А там делай, что захочешь. Если, конечно, сможешь.
- Если я перестану быть самим собой, это будет не моя судьба.
- За это не беспокойся. Чужой судьбы тебе никто не навяжет. Сначала нужно решить женский вопрос.
- Нельзя ли сперва заняться чем-нибудь другим?
- Нет, женщина выступает в роли фермента мужской судьбы. Иными словами, способствует либо его взлету, либо окончательному падению.
- Не выношу крайностей!
- Я начну прямо сегодня. Свяжусь с другими агентами. Устроим тебе судьбоносное свидание. А ты пока отдохни, поваляйся на диване. Тебе нужно будет выглядеть свежим и бодрым.
Остаток дня я пролежал на диване, размышляя о случившемся. Только иногда вскакивал и принимался нервно расхаживать по комнате, повинуясь ритму дурных предчувствий. Может, я сходил с ума? Как часто к человеку является его судьба и вступает с ним в непринужденную беседу.
Чтобы скоротать ожидание, я пошел в гости к Якову Семеновичу, доктору философских наук и моему хорошему знакомому. Яков Семенович был, как обычно, рассеян и погружен в раздумья умозрительного порядка.
- Здравствуй, Мишенька, - поприветствовал он меня. - К сожалению, не могу сегодня слушать о твоих похождениях. Занят проблемой критики чистого разума. Угощайся чаем. Только что заварил.
- А я к вам, Яков Семенович, по сугубо философскому вопросу, - поспешил оправдаться я.
- Вот это новость! Ну, рассказывай, что тебя тревожит.
- А разве философия ассоциируется с тревогой?
- Всенепременно! Вся доакадемическая - сиречь, подлинная - философия вырастает из экзистенциального беспокойства.
- Яков Семенович, что есть судьба?
- Погоди, налью себе чаю, - схитрил он, чтобы выгадать время.
Когда Яков Семенович вернулся, его лицо выражало покойную сосредоточенность собравшегося с мыслями мыслителя.
- Охотно, Мишенька, отвечу тебе на этот вопрос. Судьба - суть совокупность обстоятельств и черт характера, придающих жизни неповторимую форму и окраску.
- А возможно ли ощущать собственную судьбу в процессе ее...
- Становления?
- Именно.
- Это происходит редко. Обычно судьба постигается ретроспективно, post factum. Вероятно, чем судьба, так сказать, рельефнее, тем легче она воспринимается в настоящем. Вот одно из моих любимых высказываний Ницше: кто чувствует несвободу воли, тот душевнобольной; кто отрицает ее, тот глуп. Так и с судьбой...
- Вы хотите сказать, что здоровый человек невосприимчив к своей судьбе? - спросил я и тут же осознал, что эта формулировка маскировала животный страх.
- Судьба дает о себе знать лишь в те времена, когда, по меньшей мере, одна из двух составляющих теряет элемент случайности и становится предсказуемой. Вступившие в сговор обстоятельства - как это, к примеру, происходит во времена исторических катастроф - способны обострить восприятие судьбы, даже если внутренний мир индивидуума обладает гармонией. И наоборот, дисбаланс в характере, гипертрофия отдельных черт в ущерб другим и за их счет, также может направить бытие в заранее заданное, непререкаемое и непреодолимое русло, кое и воспринимается как предопределение, - несмотря на тот факт, что внешние обстоятельства существования разнообразны и нейтральны. Сознание собственной судьбы в мирное время является патологией лишь в той мере, в которой оно подразумевает психическую автократию - безраздельную власть одного комплекса над всеми остальными помыслами и устремлениями.
- А что если судьба является в человеческом обличье?
- Что ты имеешь в виду?
- Например, в форме женщины...
- Миша, я думал у нас с тобой серьезный разговор...
- Я вполне серьезно.
- Ты слишком много думаешь о женщинах.
- Дело не в этом. Просто приходит женщина и рекомендуется судьбой...
- Миша, я философ, а не психотерапевт.
Яков Семенович решил, что я подшучиваю над ним и потерял интерес к беседе, только подлившей масло на тлеющие угли моих сомнений и не прояснившей в конечном итоге ничего.
Мы допили чай, обмениваясь незначительными репликами, и я ушел к себе.
В воскресенье утром воспоминания о встрече с судьбой показались незрелым плодом больного воображения, результатом временного помешательства. Жизнь продолжалась без путающего вмешательства посторонних сил. Весла и руль находились в моих руках. Траектория утлого челна моих дней определялась геометрической суммой моих усилий и направлением течения. Все подчинялось физике и математике. Оккультизм, астрология, эзотерика и мистицизм были давно опровергнуты стараниями светлых голов. Эллинские мифы обладали лишь эстетической ценностью. Боги Олимпа и их посредники были бесповоротно развенчаны монотеизмом, отдавшим функцию провидения в десницы единого божества, унесшего ее с собой в могилу, вырытую Ницше. Все было ясно как день. На следующей неделе я столкну свою лодку с мели, на которой она застряла полгода назад, и возобновлю планомерную греблю к неведомой цели. Я буду трудиться, не ведая усталости и отчаяния - приобретая бронзовый загар, обрастая мускулатурой и наслаждаясь видом береговой полосы. В конце концов, цель обладает гораздо меньшим значением, чем средства, затрачиваемые на ее достижение. Сколько раз в жизни мы достигаем намеченного? Можно пересчитать по пальцам. Все остальное время уходит на дорогу. Так что вывод напрашивается сам собой. Может, мне снова следует прибиться к пусть не слишком живописному и многообещающему, но легкодоступному берегу Ольги? И там уже выработать план дальнейшей навигации.
Эта мысль показалась мне здравой. Лежа на диване и изучая трещину на потолке, напоминавшую изгиб женских спины и ягодиц, я не мог отыскать убедительных контраргументов. С другой стороны, Ольга могла отказаться предоставить мне свою пристань для швартовки. Подступы к этому обманчиво гостеприимному участку суши изобиловали подводными камнями.
И вот в это самое время в комнате появилась судьба, словно материализовалась из ниоткуда.
- Приличий мы больше не соблюдаем? - спросил я саркастично. - Двери, разумеется, не для нас...
- Ах, оставь эти проформы, - отмахнулась она. - Если бы судьба всегда соблюдала нормы приличия и входила через дверь, это была бы не судьба, а фортуна. Итак, все на мази. Организовала тебе назавтра свидание.
- Какое еще свидание, с кем?!
- Неважно с кем. Придешь - увидишь. Запомни раз и навсегда: когда речь идет о событиях, предначертанных судьбой, вопросы, по меньшей мере, неуместны, а говоря откровенно, просто бестактны.
- Да я вовсе не прекословлю, - смутился я ее резкостью. - Но ведь мне нужно знать, чего ожидать. Иначе я не смогу выполнить твоих предписаний.
- Хорошо. Зовут Маша. Родилась в Донецке. Вес: 49 килограммов. Рост: 167 сантиметров. Волосы каштановые. Глаза зеленые. Нос прямой.
- Зачем ты мне даешь всю эту биоинформацию?
- Я зачитываю то, что в компьютере.
- Ты мне скажи, что за человек. Симпатичная ли? Добрая?
- Этого там не значится.
- Слушай, тебе, кажется, совершенно наплевать на то, что со мной будет. Лишь бы отчитаться.
- Ну, не говори так, - возразила она. - В моих же интересах устроить твою жизнь хорошо или довести ее до полного краха. Иначе придется возвращаться.
- Похоже, ты предпочла второе...
- Вовсе нет. Если ты думаешь, что окончательно втоптать человека в грязь очень просто, ты глубоко заблуждаешься. Homo Sapiens поразительно живуч. Так что попытаемся наладить твою личную жизнь. Изволь подготовиться. Не забудь побриться. Подушись одеколоном.
- Я не пользуюсь одеколоном.
- Раньше не пользовался, а теперь начнешь. Что еще? Свидание в ресторане «Прибой». Галстук не нужен.
- Я хочу одеть галстук.
- Хорошо, одень галстук! Можешь нацепить два... Господи, как с тобой тяжело! Да, купи букет роз.
- На первое свидание?!
- Доверься же ты мне, наконец! Ведь я - профессионалка.
- Слушай, а ту... как ее? Да, Машу, тоже ее судьба вот так наставляет?
- Нет, у нее на данном этапе нет постоянной судьбы, как у тебя.
- Польщен.
- Я нашла ее объявление в газете знакомств, позвонила от твоего имени и назначила свидание.
- Ты мне организовала знакомство по объявлению?!
- Тебя что-то не устраивает?
- Неужели не смогла придумать ничего пооригинальнее?
- А зачем мне выпендриваться? Я на работе. Склонность к оригинальничанию - примета дилетантизма.
- Погоди, как это ты позвонила ей от моего имени?
- Я представилась твоей мамой и сказала, что ты временно потерял голос, но надеешься вскоре его обрести и хочешь с ней встретиться.
- Какой ужас! И она на это пошла?
- Охотно.
- А кто выбрал ресторан?
- Я.
- Нельзя в следующий раз что-нибудь поскромнее?
- Соберись с мыслями. Настройся на успех. Следующего раза не будет, - заверила меня она и исчезла.
Все воскресенье я нервничал и предвкушал свидание. Съездил в аптеку и купил себе одеколон «Аллен Делон» и лезвия для бритвы. Побывал в парикмахерской и постригся длиннее, чем хотелось цирюльнику, но короче, чем мне шло. Проведя беспокойный и бестолковый день на работе, я отправился в «Прибой».
Маша появилась с небольшим опозданием. Она была миловидной зеленоглазой шатенкой. Веселой и приятной в общении. Судьба не ошиблась. Разговор складывался живо и непринужденно. Казалось, высеченная случаем искра имела реальные шансы разгореться в яркое пламя взаимного влечения. Но тут появилась официантка, сероглазая блондинка в открытой блузе с глубоким декольте и короткой юбке с разрезом. Я невольно засмотрелся на нее и оторопел. Маша перехватила мой взгляд. Беседа расклеилась и вскоре сошла на нет. Я потерял уверенность и начал тяготиться молчанием, подыскивая самые неподходящие темы для разговора. Чтобы выгадать время и прийти в себя, я занялся доскональным исследованием меню.
- Никогда раньше не бывал в этом ресторане, - объяснил я свой интерес.
Чтобы поддержать видимость разговора, принялся обсуждать ассортимент с Машей, причем в таких деталях, что она, по всей вероятности, решила, что я опасаюсь, что она закажет что-нибудь дорогое. В результате стушевалась и тоже не знала, на чем остановить свой выбор. Официантка подходила к нашему столу несколько раз. В итоге она не выдержала:
- Ну что, решил, наконец?
- Не сметь меня торопить!
- Сколько можно изучать меню? Ведь это же не энциклопедия!
Маша, съежившись, с ужасом следила за нашей перепалкой. Я заказал две куриные отбивные.
- А ну-ка, выбери что-нибудь получше! - распорядилась официантка. - У нас есть блины с красной икрой и осетрина.
- Ну уж нет! - рассвирепел я. - Я закажу то, что хочу.
Официантка с досадой запихнула блокнот в тесный карман юбки, метнула из облачного неба своих глаз две жгучие молнии, вильнула задом и скрылась в недрах кухни.
- Ты что, знаешь ее? - спросила Маша настороженно.
- Да... то есть нет... вернее, отчасти, - запутался я. - Она меня уже, кажется, обслуживала.
- Но ведь ты сказал, что в этом ресторане первый раз...
- Значит, в другом. Они скачут с одного места работы на другое, как блохи...
Маша заподозрила меня во вранье. Обстановка сделалась предельно натянутой. Я смирился с ситуацией и не пытался больше оживить разговор. В середине молчаливой трапезы к нашему столику подошла официантка, смерила меня презрительным взглядом и ушла обратно. После ужина Маша уехала домой.
Мы расстались, не обменявшись телефонами.
Судьба наведалась следующим вечером.
- Что это все значило?! - спросил я в сердцах.
- Что это?
- Это травести. Зачем ты появилась вчера в обличье официантки?
- Во-первых, мне было интересно. Во-вторых, я так зарабатываю на жизнь.
- Как так?
- Официанткой, обслуживающей собственных подопечных. Когда свидание развивается должным образом, мне оставляют хорошие чаевые...
- Но ведь ты совершенно сбила меня с панталыку! Я уже не говорю о хамском обращении.
- Ничего, привыкнешь. Разозлил ты меня на редкость! Кто заказывает куриные отбивные на первом свидании? Неужели не умеешь блеснуть?
- Я не собираюсь блистать. Я хочу быть самим собой.
- Зачем ты на меня пялился? Сам же все и испортил.
- Как же я мог на тебя не смотреть?
- Ладно, первый блин комом. Пойду готовить следующее свидание, - сказала она и исчезла.
... Она не появлялась больше недели. Для таких, как я, ожидание - мучительно. Оно нарушает мерное течение жизни и вытесняет собой все ее содержимое. На месте цветущего оазиса возникает пустыня чистого времени, наполненного только одной эмоцией: нетерпением. Но ожидание не может длиться вечно. За беспокойством последовала апатия: в конце концов, как с судьбой, так и без нее, моя жизнь, по всей видимости, не собиралась меняться. Судьба лишь форсировала события и создавала ненужный ажиотаж. Могло ли так статься, что моя судьба отступилась от меня? Что я оказался ей не по зубам? Но радость освобождения вскоре трансформировалась в обиду. Если от тебя отвернулась собственная судьба, на что ты вообще годен?
Ее приход положил конец моим дилеммам. Вид у нее был оскорбительно бодрый. Меня немало задел тот факт, что, пока я терзался сомнениями, она сумела хорошенько отдохнуть.
- Какова причина задержки? - спросил я холодно.
- Что, соскучился? - поинтересовалась она кокетливо.
- Нет. Просто я рассчитывал на пунктуальность. Я думал, по судьбе можно сверять часы.
- У меня не работал компьютер. Не могла соединиться с базой данных. Но теперь все в порядке.
- И?
- Я кое-что тебе подыскала. Хочу отчасти изменить свою тактику: предоставить тебе большую свободу действий и не мозолить глаза. Ты, похоже, не умеешь работать под контролем. И еще: в этот раз не буду тебе рассказывать ничего лишнего. Расхвалю, ты станешь ждать черт знает что и обязательно разочаруешься. Разругаю, у тебя и вовсе не будет настроения. Поэтому позволю тебе составить собственное впечатление.
- Скажи хоть, как звать. Где свидание?
- Ее имени я не знаю. В эту субботу, в два часа дня, пойдешь гулять в городской сквер. Ты ведь любишь парки?
- Ну, любил когда-то. Давно не был.
- Вот и сходишь, подышишь свежим воздухом.
- Только сквер - это не парк...
- Ничего, сойдет в качестве антуража.
- Дальше-то что?
- Увидишь женщину у памятника.
- У какого памятника?
- Не знаю. Там только один.
- Хорошо, продолжай.
- Она тебе понравится.
- Вот как? Откуда такая уверенность?
- Познакомишься с ней.
- Как же я с ней познакомлюсь?
- Очень просто: подойдешь и завяжешь разговор.
- Я так не умею знакомиться. Мне неловко...
- Сможешь.
- Что мне ей сказать?
- Ты, я вижу, вообще без меня не можешь. Как ты раньше-то жил?
- Нормально. Без случайных скверных знакомств.
- Сориентируешься по ходу. Не мальчик. Спросишь, не знает ли она, кому воздвигнут памятник.
- Что за идиотский вопрос?
- Можешь придумать свой. Я не настаиваю. Не забудь: в субботу, в два часа дня. Я встречусь с тобой через пару недель. Обсудим дальнейший курс действий.
В следующую субботу я отправился в сквер. Он кишел горожанами, истосковавшимися по природе и довольствующимися даже не столько ее жалким эрзацем, как весьма условным символом. На скамейках в тесном соседстве расположились семейства, задавшиеся целью избыть долгие часы досуга; влюбленные парочки, скрывшиеся от назойливого присутствия пронырливых улиц и бесцеремонных проспектов и все равно не обретшие желанного уединения; и одиночки, пришедшие на рандеву с собственными мыслями. За увитой плющом полупрозрачной решеткой безразлично грохотал город.
Отыскать памятник не составило больших трудов. Он изображал бравого полководца в боевой амуниции, широко шагающего к невидимой цели мирового владычества. У монумента толпилась масса народу. Дети норовили оспорить возвышенный статус маршала посредством снежков, многие из которых достигли цели, обезобразив изваяние до первой оттепели. Я обошел вокруг памятника несколько раз. В числе прочих там стояло несколько женщин, но ни одна из них не привлекла моего внимания. Неужели моя судьба опять все напутала? Я задумался над тем, предпочтительнее ли иметь трагическую, но щепетильную судьбу или, наоборот, - добродушную, но безответственную. Впрочем, в применении к моей наставнице добродушие являлось маловероятной характеристикой.
И вдруг появилась она - женщина, посланная моей судьбой. Она приближалась под беззвучную музыку созвездий, скрытых от непосвященных ярким светом дня. Небесные сферы вторили синкопе ее шагов хрустальным звоном. Я бросился наперерез. Женщина остановилась и с удивлением посмотрела на меня.
- Простите, - сказал я, - вы не знаете, в чью честь воздвигнут этот памятник?
Женщина испытующе посмотрела на меня и ответила, не глядя на предмет моего интереса:
- Конечно. Это монумент одному великому фельдмаршалу, вступившему в бой с армией противника, многократно превосходившей численность его собственных войск. Фельдмаршал сражался до последнего солдата, после чего превратился в памятник. Враги пытались осквернить и изуродовать его, но их планы потерпели крах. Сразу по окончании войны памятник ожил, пришагал в родной город и снова окаменел.
- Немыслимо! - восхитился я. - И как вас при этом зовут? И не хотите ли провести остаток дня вместе?
В ходе последующих двух недель мой эмоциональный барометр совершил акробатический акт, лихорадочно зарегистрировав: изумление - надежду - очарование - радость - восторг - эйфорию - самообман - сомнение - разочарование - злость - депрессию.
Мысль о визите судьбы была непереносимой. Чтобы ввести ее в заблуждение, я не зажигал свет по вечерам, сидя в темноте и уставившись в одну незримую точку. Однако судьба вычислила меня. Она появилась в воскресенье вечером - абсолютный перигей моего недельного цикла.
- Ты здесь? - спросила она.
Я молчал.
- Напрасно прячешься: я знаю, что ты дома.
Она ушиблась о стол и выругалась. Нашарила выключатель и зажгла свет. Я зажмурился и, не доверяя векам, прикрыл глаза рукой.
- Почему сидишь в темноте?
- Зачем мне свет?
- Зачем люди зажигают свет? Чтобы видеть.
- Мне не на что смотреть...
- Что это еще за страдания юного Вертера?
Я молчал.
- Опять сорвалось? - спросила она насмешливо.
- Ах ты сволочь! - встрепенулся я. - Что ты натворила?!
- Я?! - изумилась она. - Чем я тебе на этот раз не угодила?
- Что это за фарс?
- Где фарс?
- А я тебе расскажу, где фарс... Почему у нее была такая же фамилия, как у моей бывшей жены? И знак гороскопа тот же...
- Ты же в гороскопы не веришь!
- Не верю. Но такие совпадения... Это же не иначе, как печать судьбы!
- Так что плохого в совпадениях? Я старалась! - гордо улыбнулась она.
- Старалась?! И что же из этого вышло?
- Что?
- Я думал, мне дана вторая попытка. Что меня ждет идиллия. Или на худой конец драма! Пусть трагедия.
- И что же получилось?
- Так ведь в том-то и дело, что ровным счетом ничего!
- Как ничего? Совсем?
- Совершенно. Абсолютный нуль!
- Ты что-то опять напортил! - накинулась она. - Не умеешь ухаживать за женщинами, не берись. Живи отшельником.
- Где ж не умею? Водил по лучшим ресторанам! Наряжался, как на свадьбу! Блистал остроумием! Рассыпался в комплиментах. Раскрывал двери. Дарил цветы. Что еще можно было сделать?
- Значит, перестарался. Меру тоже нужно знать... Ты ей нравился?
- Говорила, что да.
- Так как же?
- Не знаю. Взяла и пропала...
- У тебя нет аспирина? У меня болит голова. Я устала. Я хочу домой, в эмпиреи.
- Не желаешь вина? - предложил я.
- Коньяк есть?
Я налил рюмочку. Она выпила коньяк залпом и уселась на стул. Вид у нее был растерянный и... очень соблазнительный.
- Пойду искать новые варианты, - сообщила она мрачно. - Просто ума не приложу, что с тобой делать...
Я подсел к ней поближе и положил руку на колено.
- Слушай, - сказал я, - может, нам с тобой того... Оставайся жить у меня.
- Как? - удивилась она. - Ведь я же твоя судьба... Где такое видано?
- А что? - попытался убедить ее я. - Будешь моей музой. Я посвящу тебе лучшее из написанного.
- Но сероглазые блондинки не в твоем вкусе...
- Я кардинально пересмотрел свои пристрастия, - сказал я и попытался поцеловать ее в губы.
- Постой, - отклонилась она. - Я должна подумать.
- Над чем?
- Я поразмыслю и дам тебе знать. Хорошо?
Уже на пороге обернулась.
- Погоди, - спохватилась она, - я случайно ничего у тебя не оставила? Вроде нет... Лэптоп при мне. Сумка тоже. Косметичка внутри. Ну, ладно, до скорого. |