Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 4(21)
Поэзия
 Сергей Макаров
Рынок

Петербургский Полюстровский рынок
Предлагает и птичек, и рыбок.
Выбирая кутят иль котят,
Покупатели скидку хотят.

Старики торговались и дети,
Сумасшедший - выискивал йети,
Финна хлопал рукой по плечу:
«Я за йети валютой плачу!»

Участковому плут неумелый
Крысу всунул заместо шиншиллы,
Тот взревел: «Арестую, ей-ей,
За попытку обмана властей!»

Детский голос возвысился с жаром:
«Хомячка отдаю вам задаром:
Мало кушает, весел, хоть мал, -
Лишь бы в добрые руки попал!»

Мрачный дядька, минуя пивную,
Клетку тесную нес прутяную, -
Бился в клетке, взирая на ширь,
Как багряное сердце, снегирь...


***

Хватило теста, ливера
Хозяйке на пирог!
Играла в Ливнах ливенка,
Шел гость через порог.

И ливень шел - по городу,
Ручьи гоня к пруду,
И дергал он за бороду
Гороха куст в саду.

Не в радуги упругие
Огня вплетая нить,
Молоньи леворукие
Все тщились клен казнить,

Чтоб высветами желтыми
Метаться над лозой.
Чтоб закалялись желуди
В дубравах под грозой!

И брел с болезнью легочной
И кашлял старичок...
И плыл зеленой лодочкой
Гороховый стручок!


О дяде Павле

Дядя Павел, гораздый пахать и косить,
Обожающий вдосталь позавтракать, всыть,
На солонку взирал и подмигивал мне:
«Недосол - на столе, пересол - на спине!»
Уплетал со сметаною кислые щи,
И - копченые нравились дяде лещи.
Улыбаясь, оладьи обмакивал в мед:
«Эх, - иначе меня самовар не поймет!»
И в работе был дядюшка неповторим...
Вот мы борозды, словно дорожки, торим.
Я - веду за узду рыжегрива коня,
Дядя - плуг направляет и хвалит меня.
Скалит зубы порывистый, с норовом, конь:
Под уздцы, мол, бери, а мундштук-то не тронь!
Дяде я помогал, и ответно, всерьез,
Он работать учил, трудолюб, на износ.
По-футбольному ветра пробежка легка:
Вперекидку пинает, как мяч, облака,
Обдувает нам с дядею нехотя грудь
И, зевая, в межу забредает вздремнуть...
Нас раденье земное недаром свело,
Чтобы страдно, в охотку, работать светло.
Мой наставник, чей вклад в урожаи немал,
Мне, племяннику, спуску в страду не давал.
Но давал от мозолей целебную мазь...
Жизнь трагично, по-своему, с ним разочлась.
Сладить мог, смастерить и хомут, и весло.
И в боях на Великой войне повезло, -
Ведь вошел, как Добрыня из русских былин,
Без единой царапины дядя в Берлин!
Я однажды устало, умаяно спал.
Медоносами густо пропах сеновал,
Накануне день пахотный выпал, тяжел...
Боронить без меня дядя Павел пошел:
Постоял, повздыхал над моей головой,
И - ушел, разбудить не решаясь впервой.
Не припомню, что видел тогда я во сне,
Но - военное эхо прошлось по весне:
Мину ржавую, что пролежала с войны,
Зацепил клыковидный зубец бороны,
Взрыв разлапистый дядю скосил и коня,
И, выходит, судьба пожалела меня...
Прибыл вновь на побывку в родные края.
Солнца выкругляш студит речная струя.
Вот коряга, торчащая нетопырем,
Так же неповоротлив трудяга-паром.
Безымянка-стежинка впадает в большак,
Устремляю к погосту взволнованно шаг.
Снова, словно вину ощущая свою,
Над могилою дядиной горько стою.
Прижимаюсь к ограде, как будто к плечу,
И - шепчу незабвенному дяде, шепчу:
«Я во все, что теперь созидаю-творю,
Поселяю любовь и свою, и твою.
А тебя позабыть, как пятак на торгу,
Приневолить я память вовек не смогу.
И она, углубив мне морщинки во лбу,
Словно реченька в море, впадает в судьбу!»
Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.