Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 3(24)
Поэзия
 Валерий Черкесов
***

На плешивых полянах, повытоптанных выпивохами,
среди буйства черемух, роняющих пенистый цвет,
мы росли, словно дички, довольствуясь сызмальства крохами,
в многоликой стране, отходящей от боли и бед
недалекой войны, о которой из первых уст знали,
и - «Закурим, товарищ!» - взатяжку дымили юнцы,
и по праздникам только отцы надевали медали -
у кого они были, конечно, отцы.


Провинциальный поэт. 90-е

По глухонемой провинции
таскаю свою суму,
в которой нетленные вирши,
ненужные никому.

Но делают вид студенты,
учащиеся и учителя,
что им, де, небезразлична
кудлатая личность моя.

Дарят на память букеты
необычайной красы,
а я потаенно мечтаю -
вручили бы шмат колбасы.

Тогда б веселее волок я
по жизни судьбу и суму.
Но Богу, наверно, виднее,
что дать. И когда. И кому.


***

Для интеллектуалов шибко ученых
любимый поэт - Крученых,
Кирсанов, Вознесенский
и прочие эквилибристы -
верлибристы и выпендристы.
Признаюсь:
Я тоже почитываю порою -
любопытно, не скрою.

Но когда воздуха хочется глотнуть живого,
когда душа печалится и болит,
читаю Есенина, Рубцова и Кузнецова -
настоящее русское слово,
которое нам беречь надлежит.


***

В больнице, где меня принимали
по высшему классу.
Е. Рейн


В больнице
меня не принимают по высшему классу,
потому что, начав зарабатывать на хлеб с шестнадцати лет
и дожив почти до пенсионного возраста,
я не скопил денег даже на то,
чтобы без ущерба для семейного бюджета
одаривать шоколадками медсестер,
втыкающих мне иголки в мягкое место.

Нет у меня ни званий, ни власти, -
разве - стихи,
но они материальными ценностями не измеряются.

По этой причине
я лежу в переполненной палате на расшатанном топчане,
слушаю бесконечные рассказы таких же бедолаг, как я,
и, просыпаясь по пять раз за ночь от чьего-нибудь храпа или стона,
тихо радуюсь,
что еще не накрыт с головой влажноватой,
пожелтевшей от времен,
пахнущей потом и хлоркой простыней.


***

Не придавал значения вещам,
предметам быта. Засыпал, бывало,
я на полу дощатом, прижимаясь
спиною к батарее, благодарен
тому, кто бескорыстно приютил
и накормил. Наверно, эта
черта - беспрекословно принимать
все, что пошлет Всевышний или кто-то
другой, - и не позволила мне стать
брюзгой циничным. И теперь порою
люблю я, бросив полушубок на пол,
прилечь и, засыпая, видеть лица
тех, кто меня однажды обогрел...


***
Николаю Зиновьеву

Пусть лошадь нынче в недокорме,
Телега напрочь развалилась,
Ну а мужик не унывает,
Не ждет - сойдет ли божья милость.
Колеса ладит, сбрую чинит,
Растит овес и травы холит.
Он верит - он еще поедет,
Да так - Европа не догонит.
Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.