Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 3(24)
Поэзия
 Виктор Григорьев
***

Горит свеча. Я слышу пламя,
как шелест бабочки ночной,
как звуки музыки в бедламе
души, измученной тоской.

Я буду одинок весь вечер.
Вне общества, вне пошлых дам.
Я пепел стряхивать на плечи
начну, как Осип Мандельштам.

Горит свеча. Ночные звуки
в раскрытое плывут окно.
Я узнаю, как Парки руки
судьбы сучат веретено.

Я в одиночестве беснуюсь
затравленным зверьком в клети.
В беспутную уходят юность
начала и концы пути.

Горит свеча. Воск оплывает.
Так плавится слеза в пылу
любовной схватки на полу,
когда не плоть, а дух сгорает.

Повсюду тишина под Богом.
Ночь водворилась на земле.
Живое в городке убогом
все тонет в непроглядной мгле.

Горит свеча. Свет полнолунья
над тихой родиной моей,
как всполохи зарниц в июне
оживших в очаге углей.

Жизнь в одночасье замирает.
Лишь полуношника душа
в полночный час тепла алкает,
прохладой сумерек дыша.


***

А на Тверской, а на Тверской
путаны маются тоской.
И водка в кабаках - рекой,-
да мне все мало.

Мне хватит водки за глаза.
Пока не прошибет слеза,
смотрю я, как на образа,
на дно бокала.

Я сам не свой. Я всем чужой.
И только годы за спиной
висят на мне, как пес цепной,
и рвут на части.

Босяцкой веры побратим,
по морю жизни нелюдим,
я был, как парусник, гоним
звездой злосчастья.

Я жил как все - не по злобе.
Ни воплей, ни соплей к судьбе
я не размазывал в мольбе
о лучшей доле.

Я припадал, как к роднику
усталый путник к леднику,
и полз на брюхе к потолку
земной юдоли.

Жизнь не за пазухой Христа.
Замкнулись в рай и ад врата,
как у покойника уста
в глухом овраге.

Рука об руку, ангел мой, -
ты впереди, я - за тобой, -
свершит под Богом путь земной
душа бродяги.


***

Не болит головушка
моего соловушки.

Ой вы, птахи-голуби,
не слетайтесь к проруби.

Там я милого найду
на погибель, на беду.

Дроля мой пойдет на плаху
в белой ситцевой рубахе.

Удалая голова
полетит, как булава.

Ой ты, красно солнышко,
сядь за лесом колышком.

На четыре стороны
чтоб кричали вороны.


***

Шла Маруся по мосточку,
по калиновым досочкам.

Уронила перстенек
в серебристый ручеек -

загадать желание,
получить признание.

Краля выйдет на мосток,
сымет шелковый платок.

Там олени да жар-птицы
ключевой испить водицы

собралися на лужке,
крутобоком бережке.

Шиты золотом, тесьмою,
переметчатой каймою.
Как росиночкой-слезой
ополосканы тоской.

Станет Маня звать дружочка
из малиновых кусточков.

В белы рученьки возьмет
медуницу и тавот,

ожидая от милого
переливчатого слова.

Во березовом лесочке
схоронился теремочек.

Там во горнице-светлице
Ваня слюбится с девицей.


***

Лясенки-балясенки.
Сказывают басенки.

Хихоньки да хахоньки.
Величают свахоньку.

Девоньки на выданье
затомились приданым.

Вдовоньки бедовые
мужа ждут солового.

Бабоньки румяные
сваху поют пьяною.

Маслицем, крупицею,
умащают ситцами.

Чтоб сыскала милого
сердцем не строптивого.

Аль столоначальничка
с кнутовищем-пряничком.

Чтоб явился суженый
нравом - отутюженный.
Да сыграли с пением
свадьбу всем селением.


***

Журавлиный клин
потянул на юг,
заливных куртин
покидая луг.

Над жнивьем полей
молодой вожак
белопенных шей
расплескал косяк.

И простерся ниц
величавый стон
благородных птиц,
как вечерний звон.

И поплыл окрест
медовитых трав
птичий благовест
радугой октав.

Всколыхнулся бор,
оглашая сон
братьев и сестер,
как молитвой, он.

Встрепенулась выпь.
Ожила река,
будоража зыбь
кистью плавника.

Дождь упал на грудь
маковой росой,
провожая в путь
журавлиный строй.

И прощальный крик
над родной землей
разбудил тростник
с молодой зарей.
Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.