Дочка заболела. Лежит в постели, закутанная в теплый пуховый платок и укрытая ватным одеялом. У нее высокая температура. Глаза ее закрыты, а щеки пылают болезненным румянцем.
Когда я заглядываю в комнату и вижу ее маленькое печальное личико, сердце мое обрывается и дает перебои.
- Папа, подойди ко мне, - говорит она слабым голоском, приоткрыв глаза.
Я подхожу и прикасаюсь губами к ее влажному горячему лбу.
- Ну, как ты, маленькая? Тебе не легче, голова не болит? - шепчу ей на ухо.
- Папа, - продолжает дочка, не отвечая на мои вопросы, - расскажи мне сказку.
Такая просьба застает меня врасплох, ведь я, кажется, не знаю ни одной сказки.
- Тебе нельзя, - пытаюсь выиграть время. - Доктор сказал, что тебе нужен покой.
- Папа, - настаивает дочка слабым, чуть хриплым голоском. - Расскажи мне интересную сказку. Ну, пожалуйста! А то я еще сильней заболею.
Дело принимает серьезный оборот, и я иду советоваться с женой.
- Не знаешь ни одной сказки? Ничего себе папочка! Дочке четыре года, а он не знает ни одной сказки, - говорит она с раздражением и сарказмом. - Ну, если так, возьми в шкафу Пушкина и прочти ей любую сказку.
Совет неплохой, хотя ее тон мне не нравится. Нахожу в шкафу нужный томик и, открыв его наугад, попадаю на сказку о рыбаке и рыбке. Кажется, это то, что нужно. Спешу в спальню дочери. Она сбросила платок и сидит на кровати с капризным выражением лица.
- Папа, - говорит она сердито. - Ну почему ты так долго? Я ведь жду сказку, а ты где-то ходишь.
- Так, - перехожу я в наступление. - Немедленно ложись и надень платок. Я принес тебе сказку, но если ты не ляжешь, никакой сказки не будет.
Дочка покорно закутывается в платок и ложится.
- А какую сказку ты мне прочтешь? - спрашивает она с любопытством.
- Сказку о рыбаке и рыбке.
Дочка согласно кивает головой, хотя я не сомневаюсь, что она ее знает.
"Жил старик со своею старухой
У самого синего моря..."
Я стараюсь читать с выражением, а дочка внимательно слушает.
"Старик ловил неводом рыбу,
Старуха пряла свою пряжу.
Раз он в море закинул невод..."
- Папа, - говорит дочка, слегка поднимая голову. - А что такое невод?
- Это такая сетка, которой рыбу ловят.
- А покажи, как старик его закидывал.
- Ну, просто брал и закидывал, - отвечаю я с некоторой досадой. - Давай читать дальше.
- Нет, папа, - говорит дочка, слегка надув губы. - Я хочу, чтобы ты мне показал, как он его закидывал. Иди и принеси невод.
Иду на кухню, где жена готовит обед.
- Ну, что еще? - спрашивает она с раздражением.
- Требует, чтобы я показал, как дед закидывал невод. А где я его возьму?
- Этого нам еще не хватало, - говорит она после минутного размышления. Потом достает большую авоську и протягивает мне. - Вот тебе невод, можешь забрасывать. Ох уж эти мужики, фантазии ни на грош.
Бегом возвращаюсь в дочкину спальню. Она лежит, отвернувшись к стене. При моем появлении поворачивает мокрое от слез лицо.
- Принес?
Я молча показываю авоську.
- Закидывай!
Я с размаху кидаю авоську в угол комнаты. Дочка одобрительно улыбается, принимает первоначальную позу и говорит:
- Читай дальше.
"Пришел невод с одною рыбкой,
С непростою рыбкой, - золотою.
Как взмолится золотая рыбка!
Голосом молвит человечьим:
"Отпусти ты, старче, меня в море!»"
Папа, - прерывает меня дочка, - а можно, я буду золотой рыбкой?
Я не возражаю, и дочка забирает у меня книгу. Она быстро находит нужную строку и, водя пальчиком, читает по слогам тоненьким голоском:
"Отпусти ты, старче, меня в море!
Дорогой за себя дам откуп:
Откуплюсь, чем только пожелаешь".
Потом отдает мне книгу, и я читаю дальше:
"Старика старуха забранила:
"Дурачина ты, простофиля,
Не умел ты взять выкупа с рыбки!
Хоть бы взял ты с нее корыто,
Наше-то совсем раскололось".
- Папа, - опять останавливает меня дочь. - Мама сегодня в бигуди?
Я утвердительно киваю.
- Папа, - продолжает она, - позови маму. Пусть она принесет корыто.
Иду на кухню.
- Ну что, - спрашивает жена, - уснула?
- Да нет, требует тебя с корытом. Ты будешь старухой. Пойдешь?
- А куда я денусь, - говорит она с раздражением. - Тут не знаешь, за что хвататься, а вы со своими дурацкими играми. Это ты ее научил?
Я пожимаю плечами.
Вдвоем заходим в спальню. Жена несет большой таз. Дочка протягивает ей книгу.
- Мама, ты будешь старухой. Читай дальше.
Жена берет книгу и читает, обращаясь ко мне:
"Дурачина ты, простофиля!
Не сумел ты взять выкупа с рыбки!
Хоть бы взял ты с нее корыто,
Наше-то совсем раскололось".
Она указывает на таз, который, действительно, имеет довольно облезлый вид. Дочка громко хохочет.
- Морду намазала маслом, накрутила бигуди и на старика ругается, - говорит она сквозь смех.
Смерив нас презрительным взглядом, жена уходит на кухню, а я продолжаю:
"Вот пошел он к синему морю..."
- Иди, - приказывает дочка, и я в комнатных туфлях марширую вдоль ее кровати.
"Видит, - море слегка разыгралось..."
Дочка залазит с головой под одеяло и делает "волну".
"Стал он кликать золотую рыбку,
Приплыла к нему рыбка, и спросила..."
Дочка по памяти произносит нараспев:
"Чего тебе надобно, старче?"
Входя в роль, я ей отвечаю с поклоном:
"Смилуйся, государыня рыбка,
Разбранила меня моя старуха..."
Дочка смотрит на меня с пониманием и сочувствием и отвечает тоненьким серьезным голоском:
"Не печалься, ступай себе с Богом,
Будет вам новое корыто".
- Папа, - требует она. - Принеси новое корыто, а это забери.
Беру таз и отношу его в ванную. Достаю с антресоли эмалированную выварку и несу ее в спальню.
- Это что, новое корыто? - с подозрением спрашивает дочь. - А как в нем стирать?
- Ты что, не видела, как мама стирает? - отвечаю я. - Кладет туда белье, ставит на плиту и вываривает. Как видно, другого корыта у рыбки не нашлось.
- Ладно, папа, - соглашается дочка. - Читай дальше.
"Еще пуще старуха бранится:
"Дурачина ты, простофиля!..»"
- Папа, - прерывает меня дочь. - Ты что, сам себя ругаешь? Это же мама должна читать. Иди ее позови.
Зову жену. Она очень раздражена. Это ее обычное состояние, когда она варит обед. Вытирает руки и читает. Глаза ее мечут молнии в мою сторону:
"Дурачина ты, простофиля!
Выпросил, дурачина, корыто!
В корыте много ль корысти?
Воротись, дурачина, ты к рыбке,
Поклонись ей, выпроси уж избу".
Жена откладывает книгу в сторону,
- Все, больше меня не трогайте, а то останетесь без обеда. Весь день у мартена! Нет меня, ясно?
Она солдатской походкой возвращается на кухню.
- Папа, - спрашивает дочь. - А нам нужна новая изба?
- Конечно, - отвечаю я без колебаний. - Пусть бы нам на даче дом достроила.
Дочка берет у меня книгу и читает:
"Не печалься, ступай себе с Богом,
Так и быть: изба вам уж будет".
- Папа, - продолжает она. - А ты скоро на дачу поедешь посмотреть нашу новую избу?
- Как только ты поправишься, так сразу и поеду. А потом и тебя с собой возьму, пожить в новой избе.
- Папа, а попроси рыбку, чтобы я скорее выздоровела.
Идея мне нравится. Кланяюсь в пояс и говорю нараспев, подражая Пушкину:
- Смилуйся, государыня рыбка!
Не обидь меня, дурачину,
Сделай так, чтоб поправилась дочка!
Дочка делает пару волн и отвечает, импровизируя:
Не печалься, ступай себе с Богом,
Будет уж дочка ваша здорова.
- Папа, - продолжает она. - Поставь мне термометр. Кажется, я уже поправляюсь.
Ставлю ей градусник и продолжаю читать сказку. Дочка лежит задумавшись. Через десять минут вынимаю термометр и не верю своим глазам - температура почти нормальная. Бегу на кухню поделиться этой приятной новостью с женой.
- Это вы, наверное, так измеряли, - не верит она. - А ну, я пойду, проверю.
Жена заходит в спальню и прикасается губами ко лбу дочери. Потом выпрямляется и поворачивается ко мне.
- Знаешь, - говорит она, - ты был прав. Лоб холодный. Наверное, у нее сегодня был кризис. Пойдем, по-моему, она задремала.
Мы на цыпочках выходим из комнаты, а в моем мозгу вновь всплывают строки:
"Смилуйся, государыня рыбка!
Не обидь меня, дурачину,
Сделай так, чтоб поправилась дочка!"
Как часто бывает, помощь пришла с самой неожиданной стороны. |