Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 1(26)
Вадим Богуславский
 ЗОЛОТАЯ РЫБКА

Дочка заболела. Лежит в постели, закутанная в теплый пуховый платок и укрытая ватным одеялом. У нее высокая температура. Глаза ее закрыты, а щеки пылают болезненным румянцем.

Когда я заглядываю в комнату и вижу ее маленькое печальное личико, сердце мое обрывается и дает перебои.

- Папа, подойди ко мне, - говорит она слабым голоском, приоткрыв глаза.

Я подхожу и прикасаюсь губами к ее влажному горячему лбу.

- Ну, как ты, маленькая? Тебе не легче, голова не болит? - шепчу ей на ухо.

- Папа, - продолжает дочка, не отвечая на мои вопросы, - расскажи мне сказку.

Такая просьба застает меня врасплох, ведь я, кажется, не знаю ни одной сказки.

- Тебе нельзя, - пытаюсь выиграть время. - Доктор сказал, что тебе нужен покой.

- Папа, - настаивает дочка слабым, чуть хриплым голоском. - Расскажи мне интересную сказку. Ну, пожалуйста! А то я еще сильней заболею.

Дело принимает серьезный оборот, и я иду советоваться с женой.

- Не знаешь ни одной сказки? Ничего себе папочка! Дочке четыре года, а он не знает ни одной сказки, - говорит она с раздражением и сарказмом. - Ну, если так, возьми в шкафу Пушкина и прочти ей любую сказку.

Совет неплохой, хотя ее тон мне не нравится. Нахожу в шкафу нужный томик и, открыв его наугад, попадаю на сказку о рыбаке и рыбке. Кажется, это то, что нужно. Спешу в спальню дочери. Она сбросила платок и сидит на кровати с капризным выражением лица.

- Папа, - говорит она сердито. - Ну почему ты так долго? Я ведь жду сказку, а ты где-то ходишь.

- Так, - перехожу я в наступление. - Немедленно ложись и надень платок. Я принес тебе сказку, но если ты не ляжешь, никакой сказки не будет.

Дочка покорно закутывается в платок и ложится.

- А какую сказку ты мне прочтешь? - спрашивает она с любопытством.

- Сказку о рыбаке и рыбке.

Дочка согласно кивает головой, хотя я не сомневаюсь, что она ее знает.

"Жил старик со своею старухой

У самого синего моря..."

Я стараюсь читать с выражением, а дочка внимательно слушает.

"Старик ловил неводом рыбу,

Старуха пряла свою пряжу.

Раз он в море закинул невод..."

- Папа, - говорит дочка, слегка поднимая голову. - А что такое невод?

- Это такая сетка, которой рыбу ловят.

- А покажи, как старик его закидывал.

- Ну, просто брал и закидывал, - отвечаю я с некоторой досадой. - Давай читать дальше.

- Нет, папа, - говорит дочка, слегка надув губы. - Я хочу, чтобы ты мне показал, как он его закидывал. Иди и принеси невод.

Иду на кухню, где жена готовит обед.

- Ну, что еще? - спрашивает она с раздражением.

- Требует, чтобы я показал, как дед закидывал невод. А где я его возьму?

- Этого нам еще не хватало, - говорит она после минутного размышления. Потом достает большую авоську и протягивает мне. - Вот тебе невод, можешь забрасывать. Ох уж эти мужики, фантазии ни на грош.

Бегом возвращаюсь в дочкину спальню. Она лежит, отвернувшись к стене. При моем появлении поворачивает мокрое от слез лицо.

- Принес?

Я молча показываю авоську.

- Закидывай!

Я с размаху кидаю авоську в угол комнаты. Дочка одобрительно улыбается, принимает первоначальную позу и говорит:

- Читай дальше.

"Пришел невод с одною рыбкой,

С непростою рыбкой, - золотою.

Как взмолится золотая рыбка!

Голосом молвит человечьим:

"Отпусти ты, старче, меня в море!»"

Папа, - прерывает меня дочка, - а можно, я буду золотой рыбкой?

Я не возражаю, и дочка забирает у меня книгу. Она быстро находит нужную строку и, водя пальчиком, читает по слогам тоненьким голоском:

"Отпусти ты, старче, меня в море!

Дорогой за себя дам откуп:

Откуплюсь, чем только пожелаешь".

Потом отдает мне книгу, и я читаю дальше:

"Старика старуха забранила:

"Дурачина ты, простофиля,

Не умел ты взять выкупа с рыбки!

Хоть бы взял ты с нее корыто,

Наше-то совсем раскололось".

- Папа, - опять останавливает меня дочь. - Мама сегодня в бигуди?

Я утвердительно киваю.

- Папа, - продолжает она, - позови маму. Пусть она принесет корыто.

Иду на кухню.

- Ну что, - спрашивает жена, - уснула?

- Да нет, требует тебя с корытом. Ты будешь старухой. Пойдешь?

- А куда я денусь, - говорит она с раздражением. - Тут не знаешь, за что хвататься, а вы со своими дурацкими играми. Это ты ее научил?

Я пожимаю плечами.

Вдвоем заходим в спальню. Жена несет большой таз. Дочка протягивает ей книгу.

- Мама, ты будешь старухой. Читай дальше.

Жена берет книгу и читает, обращаясь ко мне:

"Дурачина ты, простофиля!

Не сумел ты взять выкупа с рыбки!

Хоть бы взял ты с нее корыто,

Наше-то совсем раскололось".

Она указывает на таз, который, действительно, имеет довольно облезлый вид. Дочка громко хохочет.

- Морду намазала маслом, накрутила бигуди и на старика ругается, - говорит она сквозь смех.

Смерив нас презрительным взглядом, жена уходит на кухню, а я продолжаю:

"Вот пошел он к синему морю..."

- Иди, - приказывает дочка, и я в комнатных туфлях марширую вдоль ее кровати.

"Видит, - море слегка разыгралось..."

Дочка залазит с головой под одеяло и делает "волну".

"Стал он кликать золотую рыбку,

Приплыла к нему рыбка, и спросила..."

Дочка по памяти произносит нараспев:

"Чего тебе надобно, старче?"

Входя в роль, я ей отвечаю с поклоном:

"Смилуйся, государыня рыбка,

Разбранила меня моя старуха..."

Дочка смотрит на меня с пониманием и сочувствием и отвечает тоненьким серьезным голоском:

"Не печалься, ступай себе с Богом,

Будет вам новое корыто".

- Папа, - требует она. - Принеси новое корыто, а это забери.

Беру таз и отношу его в ванную. Достаю с антресоли эмалированную выварку и несу ее в спальню.

- Это что, новое корыто? - с подозрением спрашивает дочь. - А как в нем стирать?

- Ты что, не видела, как мама стирает? - отвечаю я. - Кладет туда белье, ставит на плиту и вываривает. Как видно, другого корыта у рыбки не нашлось.

- Ладно, папа, - соглашается дочка. - Читай дальше.

"Еще пуще старуха бранится:

"Дурачина ты, простофиля!..»"

- Папа, - прерывает меня дочь. - Ты что, сам себя ругаешь? Это же мама должна читать. Иди ее позови.

Зову жену. Она очень раздражена. Это ее обычное состояние, когда она варит обед. Вытирает руки и читает. Глаза ее мечут молнии в мою сторону:

"Дурачина ты, простофиля!

Выпросил, дурачина, корыто!

В корыте много ль корысти?

Воротись, дурачина, ты к рыбке,

Поклонись ей, выпроси уж избу".

Жена откладывает книгу в сторону,

- Все, больше меня не трогайте, а то останетесь без обеда. Весь день у мартена! Нет меня, ясно?

Она солдатской походкой возвращается на кухню.

- Папа, - спрашивает дочь. - А нам нужна новая изба?

- Конечно, - отвечаю я без колебаний. - Пусть бы нам на даче дом достроила.

Дочка берет у меня книгу и читает:

"Не печалься, ступай себе с Богом,

Так и быть: изба вам уж будет".

- Папа, - продолжает она. - А ты скоро на дачу поедешь посмотреть нашу новую избу?

- Как только ты поправишься, так сразу и поеду. А потом и тебя с собой возьму, пожить в новой избе.

- Папа, а попроси рыбку, чтобы я скорее выздоровела.

Идея мне нравится. Кланяюсь в пояс и говорю нараспев, подражая Пушкину:

- Смилуйся, государыня рыбка!

Не обидь меня, дурачину,

Сделай так, чтоб поправилась дочка!

Дочка делает пару волн и отвечает, импровизируя:

Не печалься, ступай себе с Богом,

Будет уж дочка ваша здорова.

- Папа, - продолжает она. - Поставь мне термометр. Кажется, я уже поправляюсь.

Ставлю ей градусник и продолжаю читать сказку. Дочка лежит задумавшись. Через десять минут вынимаю термометр и не верю своим глазам - температура почти нормальная. Бегу на кухню поделиться этой приятной новостью с женой.

- Это вы, наверное, так измеряли, - не верит она. - А ну, я пойду, проверю.

Жена заходит в спальню и прикасается губами ко лбу дочери. Потом выпрямляется и поворачивается ко мне.

- Знаешь, - говорит она, - ты был прав. Лоб холодный. Наверное, у нее сегодня был кризис. Пойдем, по-моему, она задремала.

Мы на цыпочках выходим из комнаты, а в моем мозгу вновь всплывают строки:

"Смилуйся, государыня рыбка!

Не обидь меня, дурачину,

Сделай так, чтоб поправилась дочка!"

Как часто бывает, помощь пришла с самой неожиданной стороны.

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.