Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 2(27)
Михаил Титов
 ТЕМНЫЕ АЛЛЕИ

Лильку выгнали с телевидения месяца через полтора, как она устроилась. Не то чтобы прямо вот так взяли - и выгнали. Попросили - было бы точнее. Лилька поехала на съемки в Мичуринск и стала требовать от руководства местного драмтеатра деньги за показ. Она задумала собственную программу, назвала ее амбициозно - «Лиловый шар», но финансов на авторскую передачу в компании не оказалось. Подозреваю, что наше руководство просто не хотело тратиться на непонятно что, и Лильке предложили поснимать пока сюжеты о культурной жизни провинции. Провинциальная культура Лильку мало интересовала. Она была вся в мыслях о большом искусстве, исключительно авангардном и потому не понимаемом современниками. Ей грезились декламации стихов на главной площади города, в тени памятника великому вождю; театральные постановки в духе древнегреческих трагедий, длящиеся не меньше четырех часов и обязательно под открытым небом; синтез живописи и балета, когда обнаженные балерины, выписывая свои антраша и па-де-де, демонстрировали бы на хрупких телах полотна великих живописцев, сварганенные членами областного Союза художников. Все это и должно было составить основу ее будущей программы. Какой руководитель областной телекомпании, еле-еле сводящей концы с концами, на такое согласился бы? Мы всем отделом пытались объяснить Лильке всю бесперспективность ее замыслов, но она только укреплялась в уверенности, что идет верным путем. Почти ежедневно она пробивалась к нашему генеральному директору, или попросту - гендиру, и выбивала, просила, умоляла хотя бы дать добро на работу над проектом.

- Я даже вшивой кассетки на это не дам. Не говоря уже про оператора, режиссера, осветителя и прочая, - всякий раз заявлял ей гендир и выставлял за дверь.

Правда, к концу третьей недели постоянного Лилькиного нытья он сломался.

- Найдешь спонсора, делай что хочешь, - сказал раздраженно, лишь бы отвязаться от нее.

Ободренная, Лилька прискакала в кабинет и радостно завизжала.

- Он разрешил! - кричала она. - Разрешил! Это будет что-то!

Но со спонсорами оказалось все не так гладко, как это Лильке представлялось. Ей не то чтобы сразу отказывали - поначалу зазывали поговорить, попить чай-кофе, а потом всегда находились причины денег не дать. После одного из таких походов Лилька пришла на работу потухшая и злая.

- Сама заработаю, - ответила она на наш вопрос: раскошелился ли очередной спонсор?

Тогда-то, наверное, Лилька и решилась на прямое вымогательство как верное средство заработать. Директорше районного театра, вообще каким-то чудом уцелевшего, запрашиваемая Лилькой сумма за съемки сюжета о приеме этого очага культуры показалась непомерно большой. Не будь дурой, она позвонила нашему гендиру и попросила снизить гонорар хотя бы наполовину. После этого Лильке и указали на дверь уже окончательно и бесповоротно.

Я, естественно, ни о чем этом не знал. Потом только прояснилось, где-то через год, а тогда, после разговора с гендиром, Лилька, мрачней грозовой тучи (точь-в-точь лиловый шар), зашла в кабинет, подхватила свою сумку, побросала в нее ручку, блокнот и орфоэпический словарь, который вообще-то был коллективной собственностью, - скидывались на него всем скопом, и сказала так небрежно:

- Прощайте, коллеги! - выдержала секундную паузу и продолжила: - Я ухожу.

После этих слов в кабинете утихли даже компьютеры. Немая сцена. Лильку за ее жизненную легкость успели полюбить.

- Ты чо, Лиль?! - недоуменно спросила наша уважаемая мама Аля, самая престарелая из нас телевизионщица. Ей к тому времени было уже под сорок.

- Решила рвануть в столицу, - небрежно бросила Лилька. - Чего я здесь сделаю, если руководство такое?.. - и она описала ладонью в воздухе почти полный круг.

- Ну да, - разочарованно протянула мама Аля. Ее выводили из себя даже упоминания о столице. - Конечно, в Москву, в Москву! Работать, работать и работать! Ну, давай. Счастья тебе.

Мама Аля тут же отвернулась и продолжила раскладывать пасьянс на компьютере. Счетчик выигрыша внизу зеленой таблицы показывал 250 баксов в плюсе. Коллеги по кабинету тут же засобирались на съемки, вспомнили о важных делах и разбежались. Мама Аля, имея за плечами почти двадцатилетний опыт работы на телевидении, была для нас, только-только пришедших после университета сопляков, непререкаемым авторитетом. Раз не одобрила Лилькин выбор, значит, это на самом деле нехорошо.

После такого прощания Лилька смутилась, закраснелась и, помахав ручкой, пошла. Я осторожно, чтобы не раздражать маму Алю, направился вслед за Лилькой.

- Иванов, ты куда? - поинтересовалась мама Аля, не отрываясь от компьютера.

- А что? - храбро полуответил-полуспросил я.

- Текст готов? - Мышь на мгновение перестала щелкать.

- Схожу в туалет и допишу.

- Ну-ну, - снова защелкала мышью мама Аля. - Только не задерживайся. В туалете.

Лилька стояла в холле нашего второго этажа и курила. Пепел, не глядя, стряхивала мимо пепельницы себе под ноги.

- Когда уезжаешь? - спросил я.

- Пока не знаю, - спокойно, безо всякой дрожи в голосе, ответила Лилька. - Еще не определилась.

- Я тебе книжку должен, - напомнил я.

- Какую?

- Про Бунина. Воспоминания.

- А-а. Прочитал?

- Почти.

- И как тебе?

- Интересно.

- Что интересно?

- Интересно жили. У него, оказывается, любовница была. Жила с ним и его женой в одном доме. Во Франции. Она потом лесбиянкой стала.

- Неужели? - усмехнулась Лилька.

- Ну. Странно так.

- Что странно?

- Ну, что так получается.

- Как?

- А так. Набрать целый дом каких-то двинутых постояльцев, кормить-поить их, а они потом как свиньи неблагодарные.

- Слушай, чему вас на журфаке учат? - неожиданно перескочила Лилька.

- Писать, - удивился я. - Чему еще?

- А читать?

- Ты думаешь, я Бунина не читал? - обиделся я. - У нас, между прочим, программа филфака. Все проходили.

- Да я не об этом. У тебя какое-то странное, выборочное чтение. Ты, по-моему, в книжке главного не разглядел.

- Чего, к примеру? - я начал обижаться по полной.

- Того, - ушла от ответа Лилька. - Чем сегодня вечером занимаешься?

- Ничем особенным. А что?

- У меня приятель, Валерка, приехал из Москвы. Сценарист. Он, кстати, пишет сценарий для телефильма о Бунине. Хочешь познакомлю? Поговорите.

- Давай.

- Встретимся тогда в шесть на Комсомольской площади, у гастронома. Придешь?

- Лучше пятнадцать минут седьмого. Ты же знаешь, мама Аля сечет, если мы раньше уходим. Рабочий день до шести.

- Ну, пятнадцать так пятнадцать, - скривилась Лилька. - Пока.

В пятнадцать минут седьмого Лилька не появилась. И в двадцать тоже. Она нарисовалась в половине. Я уже устал ждать и собирался уходить, когда увидел Лильку. Она, не торопясь, подставив лицо солнцу, вышагивала по тротуару в длинной красной юбке, полупрозрачной розовой блузке и в легкомысленной соломенной шляпке, лихо сдвинутой на макушку. Яркая и красивая, как обычно. Хотя, на мой взгляд, сейчас она была несколько вызывающе одета.

- В гастроном зайдем, - бросила Лилька на ходу. Ни здрасьте тебе, ни прости за опоздание. - Я еще не ела. Ты есть хочешь?

Есть хотелось, но я отказался. Неудобно была показывать, что я голодный, а денег в кармане - не больше десятки. Едва на проезд.

Лилька заскочила в хлебный и пробила за полбуханки черного. Постояла в раздумье, пошарилась в сумочке.

- Точно есть не хочешь? - повернулась ко мне вполоборота.

- Точно-точно, - закивал я.

- Тогда все, - сказала она продавщице.

Тетка, не торопясь, прошла к полкам, взяла кирпич хлеба, небрежно бросила его на исполосованную деревянную доску и одним движением рассекла буханку на две части.

- На, - отломив добрую половину, протянула мне Лилька. - Мне многовато для ужина.

- Это твой ужин? - я взял кусок и впился в него зубами. Во рту сразу разлился кисловатый вкус свежего хлеба.

- Я худею, - Лилька отщипнула небольшой кусочек и стала понемногу от него откусывать. - Хлебная диета.

- А-а, - протянул я. - А Валера этот где живет?

- Там, - неопределенно махнула Лилька. - В районе Московской. У него там родители. Он вообще-то местный.

- Пешком пойдем?

- Устал, что ли?

- Да нет.

До Московской надо было пилить пару остановок. Сил у меня уже не было - набегался за целый день по съемкам. Три сюжета, и все о разном. До Лилькиного ухода снял заседание в город-ской администрации, там решали, как выгонять с рынка торговцев майонезом; потом мама Аля отправила меня на какое-то сборище местных казаков, и напоследок добила концертом в дет-ском саду «Чебурашка». Очередной праздник зубной щетки, как метко определил эти бестолковые мероприятия наш оператор Григорьич.

- Давай пешком, - решила Лилька. - Подышишь воздухом. А то бледный какой-то. На речке еще не был?

- Некогда.

- Можно подумать, можно подумать. Чем же мы таким занимаемся, что искупаться сходить некогда?! - съязвила Лилька.

- Работаем, - пожал я плечами.

- Знаем мы вашу работу. Маме Але климакс покоя не дает?

- Да ладно тебе. Не такая она и вредная, как кажется.

- Мне-то она по барабану, - усмехнулась Лилька. - Вам с ней работать. Вы бы ее хоть иногда не слушались, иначе будете такими же неудачниками.

- С чего это она неудачница? - обиделся я за маму Алю.

- Большая удача - сидеть редактором на вшивом областном телевидении.

- Работа как работа.

- Вот именно: как работа. Ладно, если бы семья была, а то ни детей, ни мужика, и работа - так, протирание юбки. Хотя в ее-то возрасте на что надеяться?!

- А тебе сколько? - зло спросил я.

- Тебя не учили, что у женщин про возраст не спрашивают? - остановилась Лилька.

- Извини, - смутился я. - Ты сама начала.

- Ой, мальчик застеснялся. Тебе-то сколько?

- Двадцать два уже, - не без гордости ответил я.

- В армии служил?

- Осенью, наверное, загребут.

- Бедный, - пожалела Лилька. - Тяжело тебе там придется. А мне, между прочим, уже двадцать семь. Старушка.

Лилька произнесла это таким печальным тоном, что мне стало ее жалко.

- Да ладно. Еще не возраст, - утешил я ее.

Лилька расхохоталась.

- Не утешайте меня, мне слова не нужны. Слушай, какой же ты все-таки глупый, Леша.

- Угу. Наверное.

- Да ладно, не обижайся! - Лилька игриво ткнула меня локтем в бок. - Я ж по-дружески.

- Я и не обиделся, - хмуро сказал я.

- Я же вижу, что обиделся. Ладно, беру свои слова обратно. Простил?

- Простил.

- На тебе еще хлеба, - протянула Лилька мне остатки своей трапезы. - Я уже наелась.

- А ты где до нашего телевидения работала? - разжевывая хлебный мякиш, спросил я.

- Ой, где я только не работала! - отмахнулась Лилька. - Это неинтересно.

- Ну почему же.

- Начинала я в школе вожатой, потом поступила в институт культуры, потом год проработала режиссером самодеятельного театра, потом вышла замуж и уехала с мужем на Дальний Восток, потом с мужем развелась, вернулась сюда. Здесь разругалась с родителями, уехала в Москву. Работала там в театре... Ой, смотри-смотри! - закричала вдруг Лилька, показывая пальцем в промежуток между двумя девятиэтажками.

Высоко в небе крошечной точкой летел самолет, оставляя за собой тонкую белую полосу. Сразу за самолетом она шла ровной струей, а чем дальше - тем больше расплывалась, смешиваясь с небом.

- Как будто небо сшивает, - мечтательно произнесла Лилька.

- Похоже, - сказал я. - А из-за чего театр бросила?

Лилька пристально посмотрела на меня, потом, задрав голову, глянула вверх, но самолет уже исчез из вида, оставалась только белая полоса, но и та начинала расползаться.

- Из-за любви, - сухо ответила Лилька и зашагала.

- Это Валера? - осторожно спросил я.

- Слушай, какой ты любопытный сегодня. Нет, не Валера. Валера - он вообще... Ну ладно.

- Он голубой, что ли?

- Кто?

- Валера твой?

- С чего ты взял?

- Да так. Просто подумал.

- Интересно ты думаешь. И как это ты додумался?

- Ну, во-первых, москвич, во-вторых, сценарист, - начал объяснять я. - Проект телевизионный. А на телевидении одни голубые работают.

Лилька захохотала.

- А ты? - сквозь смех спросила она.

- Что я?

- Тоже голубой?

- А я-то здесь причем?

- Ну, тоже ведь на телевидении работаешь.

- У нас все по-другому.

- Ах да, забыла. У вас же мама Аля за нравственностью сечет. Ходячая добродетель. А если он голубой, что тогда? Не пойдешь?

- Пойду. Мне-то что? Только если он приставать начнет, я за себя не отвечаю. Могу и врезать.

- Ладно, боец, угомонись. Валерка - парень интеллигентный.

Валерка открыл дверь, даже не поинтересовавшись кто там. Мне это сразу понравилось. Или такой смелый, или совсем безбашенный. Сейчас ведь можно и по голове получить, если так двери открывать без разбора.

- Лилька! - улыбнулся Валерка. - Привет, дорогая! Сто лет не видел!

Лилька прильнула к нему. Они расцеловались.

- Ну, давай, заходи, подруга.

Лилька кивнула, не глядя на меня.

- Это Леша. Знакомьтесь. Бунина читает.

Произнесла с усмешкой. Я надулся: она меня за мальчика совсем держит.

Валерка понимающе расплылся в улыбке, протянул мне руку. Рукопожатие крепкое. Не пидорское. Да и вообще, на голубого, как я их представлял, Валерка похож не был. Среднего роста, самой обычной внешности: прическа с небольшой челочкой, лицо овальное, нос прямой, глаза серые. Зацепиться не за что. Не манерный. Может быть, говорит чуть тише и немного растягивает окончания, да в движеньях - некоторая плавность.

- Чай попьем или сразу на прогулку? - остановился Валерка посреди просторного коридора.

- Попьем-попьем, - Лилька сбросила туфли и пошла в комнату. - Тетя Таня варенья наварила?

Я с удивлением посмотрел на нее: про свою хлебную диету она, видимо, благополучно забыла.

- Ну, как ты? - спросил Валерка у Лильки, расставляя на столе чашки и блюдца.

- Сегодня с работы ушла, - спокойно произнесла Лилька, рассматривая серебряную ложечку.

- Что случилось? - Валерка на мгновение застыл с чашкой в руках.

- Не сошлись характерами. С руководством.

- Ты все воюешь, - с легким укором сказал он. - Не пора успокоиться?

- Успокоилась уже. В Москву возвращаюсь.

- Уезжать не надо было. Я тебе говорил, что в провинции ты ничего не добьешься.

Лилька косо посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Валерку, тот сразу осекся и замолчал.

- Сейчас варенья принесу, - после минутной паузы сказал Валерка. - Свежего. Мать клубничного наварила банок десять. Кто есть будет - непонятно.

- Мое любимое, - расплылась в улыбке Лилька.

За столом говорила одна Лилька. Я чувствовал себя немного неловко, меня всегда парализует в компании малознакомых людей, поэтому я только переводил глаза с Лильки на Валерку и обратно. Лилька отчаянно жестикулировала, подчеркивала каждое слово взмахом руки или кивком головы, словно спорила с кем-то. Валерка лениво подносил чашку ко рту, делал глоток и так же замедленно ставил ее на стол. Казалось, что он и не слышит, о чем Лилька говорит, взгляд у него был слишком отрешенный. Но, судя по редким репликам, произносимым тихо, но твердо, Валерка все-таки вслушивался в ее болтовню.

- Искусство должно быть оторвано от масс - вот что я тебе скажу, - подвела итог своим рассуждениям Лилька. - А не вот это заигрывание с народом, что сейчас происходит сплошь и рядом. Надо, как Виктюк, идти своим путем.

- Как Ленин, - поправил ее Валерка.

- Что? - не расслышала в запале Лилька.

- Ленин пошел своим путем, и чем это закончилось?! - усмехнулся Валерка.

- Ты совсем не можешь разговаривать серьезно! - фыркнула Лилька.

- Да, а твоя главная проблема - излишняя серьезность. Лиль, ты не меняешься совершенно. Это что-то. Проще надо быть, и тогда к тебе потянутся.

- Будем драться? - прищурив глаза, Лилька посмотрела на свои коготки.

Я кашлянул, напоминая о себе. Она с некоторым удивлением посмотрела на меня и притворно ахнула:

- Про Лешку-то совсем забыли! Я же тебя, Валера, как лучшего буниноведа человеку представила.

- Лучшего кого?! Бананоеда? - засмеялся Валерка.

- Буниноведа. Лешка сейчас читает воспоминания о Бунине. Думаю, сведу двух умных людей, пусть о высоком поговорят. Мы с Лешкой вместе в телевизоре работаем. Работали, - тут же поправилась Лилька.

- Ну и что там с Буниным? - дружески кивнул мне Валерка.

Я растерянно почесал подбородок.

- Ну, так, - еле выдавил из себя.

- Да ладно, не скромничай! - засмеялась Лилька. - Скажи-скажи, что тебя там больше всего заинтересовало.

Я умоляюще посмотрел на Лильку: не надо, мол.

- Сама скажу, скромник ты наш. В общем, Бунин - слепец, любовница его - лесбиянка, жена - помешанная, остальные - свиньи неблагодарные. Вот и весь сказ. Так, Леш?

- Я не это хотел сказать, - начал я оправдываться. - Не это главное.

- А что? - строго спросила Лилька.

Я окончательно растерялся. Спасибо Валерке, он это понял и перевел тему.

- А что у вас на телевидении делается? - спросил он.

- Да тут телевидение бесперспективно, - отмахнулся я. - Масштаба нет. Так, сплошные праздники зубной щетки.

- Это у нас так всякую хрень называют, - пояснила, скаля зубы, Лилька. - Типа отчетных концертов, школьных мероприятий и заседаловок.

- Глобальное что-нибудь замутили бы, - предложил Валерка. - Глядишь, и перспектива появится.

- Да уж какая тут перспектива, - невольно вздохнул я. - Вон Лиля предлагала свои проекты, ни один не поддержали. Я собирался свою молодежную программу делать - отказали. Сказали: на новостях пока потренируйся. Вот и тренируюсь. Уже второй месяц пошел.

- Ну-ну, - не сдержал улыбки Валерка. - Небольшой срок.

- Да уж, небольшой. Мне осенью в армию идти. Хочется же что-нибудь серьезное сделать.

- Какие твои годы?! - встряла Лилька. - Сделаешь еще. Поменьше только маму Алю свою слушайся. Это редакторша их, - объяснила она Валерке. - Старая климактеричка-неудачница.

- Ты, Лилька, по-моему, американских фильмов насмотрелась, - сухо сказал ей Валерка. - Терпеть не могу это слово. Неудачник. Ладно, пойдемте гулять. На свежем воздухе продолжим.

Все двести метров, которые отделяли Валеркин дом от набережной, шли молча. Валерка с Лилькой впереди, я - чуть поотстав. Говорить из-за шума машин было невозможно.

- Мороженое будете? - предложил Валерка, когда мы вышли к реке. Вдоль берега стояло несколько летних кафешек. - Угощаю.

Лилька сморщила нос.

- Какое мороженое?! - нараспев протянула она. - Я на диете. - Потом обречено махнула рукой: - Ах, делайте, что хотите.

Валерка взял три порции пломбира, и мы уселись на скамейку под плакучей ивой. Дерево было невысоким, но его высоты вполне хватало, чтобы накрыть скамейку подобием небольшого зеленого тента. Правда, в тени были только головы, а ноги припекало солнце, но уже спокойное, как будто с подсевшими батарейками. Лилька сняла туфли, подобрала юбку, оголяя ноги до колен, выставила их на солнцепек и блаженно зажмурилась. Изредка она сгибала и разгибала пальцы на ногах, отчего казалось, что на тебя посматривает странное много- и красноглазое существо. Ногти были аккуратненько пострижены и выкрашены красным, с легким перламутровым отливом лаком.

- Красиво здесь. Вон на той лужайке, - показала она пальцем за реку, - такой спектакль под открытым небом можно забабахать. Ночью. С примитивными декорациями, чтобы естественность места не нарушить. На этом берегу поставить прожектора и высвечивать актеров отсюда. Чудо. Я бы даже взялась за какую-нибудь историческую русскую трагедию.

- Ты опять за свое, - раздраженно сказал Валерка, облизывая мороженое. - Проще, проще.

- Не поздно ли меняться? - Лилька уставилась на свои пальцы.

- Тебе - поздно, - Валерка усмехнулся. - Конечно, поздно. В твоем возрасте уже не переделаешься, как же.

- Вот и я о том же. Лешка, а ты как думаешь?

- Я с тобой не соглашусь, - мотнул я головой.

- Что?! - поразилась Лилька.

- По-моему, никогда не поздно начать жизнь заново, - гнул я свое.

- Вот и я о том же, - вставил Валерка. - Давай возвращайся в театр, тебя возьмут. Спектакль сейчас восстанавливают.

Лилька уткнулась взглядом в землю и замолчала.

- Серега привет тебе передавал, - неожиданно сказал Валерка.

- И? - Лилька сразу напряглась. По-моему, у нее даже пальцы на ногах приняли боевую стойку.

- Просто. Передал привет - и все.

- А-а. Я-то думала с какой-то целью. Ну, передал и передал. Вот. А зрителей я бы рассадила прямо на склоне, на траве, - продолжила Лилька прерванный рассказ. - Они будут сидеть в полнейшей темноте...

- Он, между прочим, не женился. Не исключаешь, что тебя ждет?!

- ... динамики расставлю по всей набережной, чтобы звуком накрывало как волной...

- Он сейчас на главных ролях. В сериале снялся. Плюс антрепризы. Пить бросил.

- ... и фейерверк на финал. Такие мощные залпы...

- У тебя бы тоже все нормально сейчас было, если бы ты не дергалась.

- Хватит! - закричала Лилька. - Хватит Какая все херня! - она швырнула недоеденное мороженое и, вскочив со скамейки, стремительно зашагала к реке.

Я дернулся следом за ней, но Валерка перехватил мою руку.

- Сиди. Ей сейчас нужна хорошая встряска.

Лилька вернулась тут же. Разъяренная. Соломенную шляпку она держала перед собой, словно хотела защититься.

- И что ты предлагаешь?! - закричала она. - Что?! Играть до старости лет вторые роли?! Вот это «кушать подавно» вечно, да?!

- А тебе подавай главные?! - закричал в ответ Валерка. - С малого начинать надо! С малого!

- Наигралась уже! Мне двадцать семь лет, понимаешь?! Вот он где у меня, твой театр! - Лилька резко приставила шляпку к горлу. - Надоело! - Развернулась и снова побежала к реке.

- Здесь нет обрыва, Катерина! - сложив руки рупором, крикнул Валерка.

- Зачем ты издеваешься? - встал я.

- Это воспитание, а не издевательство. Не путай понятия, мальчик. Жизнь жестока.

В ответ я только хмыкнул и пошел к Лильке. Она сидела у самой воды, уткнувшись в колени. Течения в этом месте практически не было, вода застаивалась и начинала цвести. Уже сейчас - в конце июля - река от берега до берега зеленела. Разрезая густую тину, проплыла утка, выкрякивая выводок. Из камышей вслед за ней устремилась стайка утят.

- Лиль, - робко позвал я.

Лилька произнесла что-то невнятное в колени.

- Не надо, Лиль.

Лилька приподняла голову. Глаза были совершенно сухие и безжизненные.

- Я приду сейчас, - сказала она. - Иди...

- ... Ну что она? - спросил Валерка, закуривая.

- Все в порядке.

- Я же говорил. Крепче будет.

Я сел на самый краешек скамейки. Валерка косо глянул и усмехнулся.

- Пойдемте гулять, - с виноватой улыбкой предложила подошедшая Лилька.

- Может, пива взять? - попытался загладить свою вину Валерка.

- Нет, - отказалась Лилька. - Лучше вина. Красного.

Валерка взял бутылку «Каберне» и зачем-то три пластиковых стаканчика, которые тут же выбросил.

- Будем пить без всяких наворотов, - объяснил он. - По-простому...

Мы долго шарахались по набережной туда-сюда, выпив из горла не одну бутылку красного. Веселей от этого не становилось. Шагали молча и обреченно, как заключенные. Но делали вид, что наслаждаемся вином, тишиной и природой. Валерка курил сигарету за сигаретой, Лилька все больше мрачнела и так и норовила отстать с бутылкой.

Едва стало темнеть, как по берегу зажглись фонари. Было еще не настолько темно, чтобы потребовалась искусственная подсветка, поэтому их невнятное желтое свечение раздражало. В общем, я не выдержал первым.

- Мне пора, извините. В наш микрорайон последний автобус скоро уходит, а мне еще пилить через весь город.

И Валерка, и Лилька сразу оживились. Лилька даже улыбнулась, в глазах появился блеск. Впервые за весь прогулочный вечер.

- Может, ты успеешь меня проводить? - с мольбой посмотрела на меня.

- Если поторопимся, то успею.

- Валерка, нам пора, - облегченно выдохнула Лилька.

- Ну ладно, - Валерке самому стало легче.

Он протянул мне руку, крепко сжал ладонь. Чуть дольше, чем принято, задержал ее. Я осторожно, чтобы не обидеть, вытянул свою руку из его цепких лап. Валерка это, видимо, все-таки заметил.

- Приятно было познакомиться и поговорить, - улыбнулся он.

- Мне тоже, - я ужасно смутился и покраснел.

- Интересные у тебя друзья, - иронично, как мне показалось, сказал он Лильке. - Ну пока, подруга. Как приедешь в столицу - позвони.

- Обязательно, - пообещала Лилька.

Они как ни в чем не бывало расцеловались. Помахали друг другу лапками на прощание.

- Поедем ко мне, - глядя в сторону, робко предложила Лилька, когда мы подошли к остановке.

- Сейчас? - растерянно уточнил я.

- Сейчас. Не хочу оставаться одна сегодня. Идешь?

Не дожидаясь ответа, Лилька подхватила меня под руку и втащила в автобус.

Так и стояла, держась за меня. Я смотрел на нее сверху: все-таки я выше, - какая она хрупкая и беззащитная. И маленькая, несмотря на свои двадцать семь лет. Валерке надо было набить морду - мелькнула мысль. Пусть он и Лилькин друг. Для профилактики не помешало бы.

На улице стремительно темнело. Фонари разгорались все ярче и ярче, отвоевывая у темноты небольшие куски жизни. Теперь свет уже не казался лишним. Он был необходим. Он показывал направление. Оно сливалось с дорогой, по которой мчался автобус. И справа, и слева от него далеко вперед уходили ярко-желтые стрелы, сливавшиеся в конце улицы. В точке их стыка мы и остановились.

Я подал Лильке руку, она, осторожно опираясь на нее, сошла вниз, притормаживая на каждой ступеньке. Совсем как старушка. Мне показалось, что за те двадцать минут, пока мы ехали, Лилька стало другой. Она словно одеревенела.

- Пойдем, - пьяно махнула Лилька в направлении своего дома.

- Я, наверное, не пойду, - неожиданно для себя сказал я.

- Почему? - удивилась Лилька.

- Просто... Я тебе не нужен.

- Был бы не нужен, не позвала бы.

- Я в другом смысле, Лиль.

- А-а, все понятно, - Лилька устало улыбнулась. - Ладно, езжай домой, дурачок. Пока, - она не спеша зашагала к подъезду.

- Когда тебе книжку занести?

- Оставь себе на память, - не поворачиваясь, ответила Лилька.

Я смотрел на уходящую в темноту фигурку в розовом и думал: если она сейчас оглянется, я пойду следом и признаюсь ей во всем. Скажу, что люблю ее, упрошу ее остаться и никуда не уезжать. Зачем ей эта Москва?

- Лиль! - позвал я тихо на всякий случай.

Но Лилька не обернулась и через минуту растворилась в черноте двора. Я потер зачесавшийся глаз и побежал к остановке. Еще можно было успеть на последний автобус.

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.