Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 4(29)
Елена Ларичева
 СЛЕД ОБОРОТНЯ

Несмотря на полученное еще летом письмо, мы с Нюкой отправились в Лысые Пеньки на излете осени. Именно тогда, когда отгоревший золотом лес мок под холодными дождями. Низкое небо, казалось, покоилось на верхушках старых сосен, грозясь обрушиться на небогатые деревянные домишки, порой возникающие по обе стороны дороги... Ветер взвывал горестно и зловеще.

В такую погоду опасно пускаться в путешествие. Оно не обещает ничего приятного, не манит чудесами и «чудесенками», не обещает находок и кладов. Даже приличной оплаты за старание! Но меня звал вперед долг. Я не мог им пренебречь.

И что могло случиться, раз вызвали меня?

Я попытался разговорить возницу экипажа - невысокого, уже немолодого мужичка, с заметной лысиной на затылке, обрамленной курчавыми, еще смоляными волосами. Но не вытянул из него ничего путного.

- Да, просили встретить у городских ворот и довезти до Лысых Пеньков. Но больше ничего не ведаю. Не местный я. Живу в часе езды от тех краев. И кто вы, почтенный, не имею представления.

Вот и все, что мне удалось вытянуть из этого хмурого субъекта. Впрочем, будешь тут приветливым, когда дождь не переставая идет, дорогу всю размыло, а колеса самодвижущегося экипажа так и норовят завязнуть в грязи.

Но сегодня Всевеликий Бог был благосклонен и ко мне, и к пеньковцам. Выехав затемно, мы добрались засветло. И немолодой, но еще крепкий деревенский староста, улыбаясь и благодаря, опасливо поглядывая на Нюку, проводил нас на высокое крыльцо своего дома, как будто возникшего из старинной

детской сказки, ибо стены здесь были расписаны яркими орнаментами, окна обрамляли резные белые ставенки и даже синий забор был украшен каким-то желто-оранжевым рисунком. Сам же староста, оставив нас на крыльце, вновь вышел за калитку и непочтительно долго шушукался с возницей. Тот, крутя на запястье браслет, что-то отвечал, с интересом поглядывая на дом. Возница отвлекся, браслет расстегнулся и упал на землю у забора, я хотел было сказать об этом, но громко чихнул. И забыл.

Наконец, устав ждать старосту, я все же решил нарушить негласные правила гостеприимства и сам вошел в дом. Внутри было аккуратно и неожиданно богато. Мягкие узорчатые ковры на полу, шторы из синего шелка, изящные кованые светильники на стенах, рядом с камином - кресла-качалки с резными подлокотниками... Да, такой обстановкой не каждый городской похвастаться может, не то что деревенский житель. Значит, с суммой гонорара стесняться не стоит.

- Устраивайтесь, почтенный Ванитар Гарес, - голос вошедшего старосты заставил меня вздрогнуть. Я поспешил обернуться. Не люблю, когда кто-то находится у меня за спиной. Это профессиональное. - Надеюсь, вас путь не слишком утомил?

- Нет, нисколько, - соврал я.

Не могу же я показать ему, что устал, замерз и голоден.

Он понимающе кивнул.

- Тогда, почтенный, давайте провожу вас в вашу комнату. Там вы сможете поужинать и отдохнуть. А утром поговорим о деле. Зверюшке вашей что-нибудь нужно? - он с любопытством покосился на мою горгулью.

- Благодарим за гостеприимство. Нюка неприхотлива. Будет есть то же, что и мне предложат, - слегка поклонился я. На что моя серебристо-серая красавица сощурила светло-зеленые глаза.

Этот седеющий статный мужичок определенно мне нравился. Не был он похож ни на крестьянина, ни на обнищавшего князька. Скорее, на сбежавшего в глухомань поэта или лишившегося силы мага. Неторопливый, уважающий и себя, и собеседника. Такое сейчас редко встретишь. Но меня жгло любопытство: что же такое приключилось, если пеньковцам понадобился специалист моей категории?

Комнату мне предоставили очень даже симпатичную и уютную. В доме чувствовалась женская рука, хотя самой хозяйки я не видел. Обитые светло-зеленой тканью стены гармонировали с желто-зеленым ковром на полу, желтым покрывалом кровати и абажурами магических светильников.

Письменный стол и шкаф для одежды тоже приятно меня удивили. Бывало, выберешься на час пути от большого города, так тебя в такую дыру поселят, аж Нюке страшно станет, не то что мне!

Пока я распаковывал сумку с одеждой, вошел хозяин, принес мой ужин, пожелал приятных сновидений и поспешно удалился.

Не став дожидаться утра, я сдвинул в один угол мебель, закатал ковер и, раскрыв свою дорожную сумку, приступил к самому важному - замеру источения силы. Но ни мои приборы, ни начертанные на полу знаки ничего дельного не показали. Деревня как деревня. Не лучше и не хуже других. Даже упырей в округе не заметил, не то что более зловредной нечисти.

Может, гиблое место неподалеку притаилось? Вряд ли. С ним и маг дипломированный сладит. Не мое это дело, не Охотника Изгоняющего, имеющего право самостоятельно расследовать магические преступления и в особых случаях вершить суд. Да и Нюка всю дорогу была спокойна, а она вредителей издалека чует. Даром, что горгулья. Как она с упырями управляется! Не для слабонервных зрелище.

И все же что-то мне здесь не нравилось. И я пока не понял что, но был готов к неожиданностям.

... Я уже поужинал и собирался ложиться спать, как с грохотом разлетелось стекло и на пол шлепнулся увесистый булыжник. Я тут же спрятался под столом, а Нюка, наоборот, ринулась к окну. В одно мгновенье острыми когтями справилась с запиравшими его задвижками и исчезла в дождливой ночи. Мне оставалось только ждать. Удивило меня только то, что почтенного старосту не встревожили вначале шум передвигаемой мною мебели, а потом звон битого стекла. Хотя, возможно, он просто не хотел мне мешать. Похвальное качество, но иногда лишнее.

Нюка вернулась быстро, вымокшая, но довольная. Стряхнув с крыльев капли дождя, она хитро посмотрела на меня блестящими зелеными глазами. Ждет, когда спрошу, терзает мое любопытство.

- Что ты узнала? - наконец не выдержал я, несложным заклинанием заделывая дырку в стекле. - Большой гонорар сдерем с лысых пеньковцев?

- Может, и сдерем, если договоримся, - усмехнулась горгулья. - Не люди нас наняли, а южные оборотни. Знаешь, кто такие?

- Маги? - удивился я. - Странно. Неужели им помощь нужна?

- Да нет же! - раздраженно цокнула она. - Сколько тебя еще учить! Это на севере оборотнями зовутся те, кто в животных превращаться может. А на юге - это зверь, что на время человеком прикидывается. Но нам еще повезло. Мы оказались в деревне серийме. Они вовсе не злые, только проказливые.

Ничего себе проказливые! Туши в полтора человеческих роста, покрытые рыжей или черной шерстью. Глазищи - фонари, зубы - что разбойничьи ножи, за спиной крылья... И живут почти вдвое дольше нашего.

- Хм... - только протянул я в ответ Нюке. - И что дальше?

- Пока не знаю, - горгулья стянула с моей кровати одно из одеял и подушку, и принялась устраиваться под столом. - Я видела только, как кто-то бегущий к краю деревни серийме обернулся. Догонять не стала. Темно, еще крылья о деревья переломаю. Я в окна позаглядывала, убедилась - тут все, или почти все такие. Смешно со стороны наблюдать, как они даже в зверином облике людей копируют.

Я промолчал, наконец поняв, что меня в этом селении насторожило. Ни единой собаки! Какой бы поганой ни была погода, всегда находилась псина, готовая облаять всех и вся. А тут чужаки приехали, окно разбили... И тишина!

- Кстати, кто разбил? - вслух спросил я.

- Такой же оборотень, как и все. За сараями прятался, то ли безобразничал, то ли ограбить хотел. Я разбираться не стала, - сонно прострекотала Нюка. - Он меня завидел, в землю вжался, чуть в луже не утонул с перепуга.

И она уткнулась в подушку, давая понять, что разговаривать не намерена. Я тоже, признаться, хотел спать, так что отложил все дела на завтра.

- Почтенный Ванитар Гарес! - разбудил меня на рассвете встревоженный староста. - Игрения, дочка моя пропала! Еще вечером тут была, а на рассвете хватился - нет ее!

Я нехотя сел на кровати, тупо разглядывая его васильковую рубашку и думая, что до сих пор не спросил его имени. Под столом недовольно заворочалась Нюка, зыркнула на меня, мол, молчи, не болтай лишнего! Но я и сам все знал.

- Вот что, почтенный, - заявил я старосте. - Во-первых, я до сих пор не имею чести знать, как вас величать...

- Зефраэль, - поспешил сообщить тот.

- А во-вторых, сейчас мы проснемся, оденемся и тогда побеседуем.

Зефраэль немного остыл, понимающе кивнул и вышел.

- Что делать будем? - обратился я к Нюке. Но та не спешила одаривать меня своими ценными советами, чистила перья. Я тем временем оделся и, встав возле двери, поджидал свою спутницу. - Мы еще не знаем, из-за чего нас наняли, - рассуждал я вслух.

- Вот именно. Расспроси их пока. Про то, что знаешь об их истинной сущности - молчи, - распорядилась горгулья, как будто сам я ничего не понимаю.

- Ясно. Буду молчать, - усмехнулся я и вышел к старосте.

Тот уже сидел за накрытым столом, но есть, по-видимому, не собирался. У стола хлопотала женщина лет тридцати пяти, черноглазая, гибкая, улыбчивая, несмотря на неожиданную пропажу Игрении. Женщина назвалась Вахарой.

- Пожалей меня, Охотник, - принялся жаловаться Зефраэль. - Мы наняли тебя, чтобы избавить деревню от одной беды, а тут другая пожаловала. Помоги, найди дочку. Я тебе сверх приплачу. Все, что хочешь, отдам! Чувствую, плохое что-то случилось!

- Погоди, - успокаивала его Вахара. - Может, за парнем каким ушла. Ты хотя бы к Нижреку сходи. Он за ней все увивался. Или вдруг она по окраине бродит, резвится. Дело молодое.

- Да нет же! - махнул рукой староста. - Она никогда не уходила, не предупредив. Да и Нижрек ей не люб! Пропала она! Что мне теперь делать, как жить?

Нюка, обычно предпочитавшая отсиживаться в стороне, слушать да выводы делать, на сей раз решила пресечь причитания.

- Не спеши на свои беды сетовать, Зефраэль. Вначале расскажи, зачем Изгоняющего вызвал, а потом уж о дочке своей расскажешь. Может, одно с другим связано.

Староста с черноглазой на миг умолкли, уставившись на Нюку, словно купец на сборщика налогов. Говорящая горгулья - то еще зрелище. Зубастая пасть раскрывается, ноздри сужаются, вначале из гортани доносится глухой хрип, будто что-то внутри перестраивается под человеческую речь, а потом уже голос льется женский, низкий, почти бархатный. Но если Нюка злится или волнуется, она начинает шипеть гадюкой или стрекотать, как ночная цикада, глухо, противно, даже зловеще.

- Как прикажете, п-почтенная, - промямлил растерявшийся Зефраэль. Куда только стать былая делась? Плечи поникли, губы плотно сжались, вытянулись в тонкую нитку... - Началось это в середине последнего месяца весны, когда поля посеяны, огороды посажены и особых дел у крестьянина нет. Мы собрались несколькими деревнями, стали Посевицу праздновать, чтобы урожай задался, о добром лете богов просить. Пели, плясали, костры жгли, девок сватали, чтобы осенью свадьбы гулять. Отпраздновали, отвеселились, а как пришла пора в родную деревню возвращаться, тут и поняли, что дороги назад не помним. Это мы-то, которые лес знали лучше всех! Мы любого раньше могли хоть на край света провести, а потом обратно целым и невредимым вернуть! Стыдно было, но пришлось соседей просить домой отвести. С тех пор дальше своей деревни не ходим. Потеряем ее из виду, дороги назад не найдем.

- А магов приглашали? - осторожно спросил я, растерянно соображая, что за напасть постигла Лысые Пеньки. Одна надежда на Нюку, если та не додумается, в чем тут дело, - прощай гонорар, прощай репутация.

- Были тут из Ордена Страшных Проклятый, все искали, кто же нас сглазил. Да без толку. Лекари тоже были. Думали, недуг какой. Тоже ничего не нашли. Вот и остались мы, словно слепцы. Шаг в сторону - и пропали! Если нам еда нужна или помощь какая, соседи выручают. Раз в пять дней гонца присылают. А те из наших, кто от отчаянья захотел судьбу испытать и пошел в лес, не возвратились больше. Были случаи, когда заблудившиеся, поплутав по лесу дней пять, выходили к человеческому жилью, просили помочь добраться до деревни. И те, кто путь им показывал, тоже блуждать начинали. Так что нам в другую деревню даже с проводником путь заказан.

- Но дочка твоя не из таких? Ее другие края не влекут? - спросил я.

- Нет, почтенный Охотник. Игрения - девушка умная. Нет ей резона родительский дом оставлять.

- А если по любви большой? - возразила Нюка. - Любовь, она на безумные поступки толкает. Не замечали вы за дочкой ничего странного? Может, скрытной стала, грустила или, наоборот, шутила, смеялась невпопад?

Я про себя усмехнулся. Горгулья, а как человеческую натуру знает! Недаром всю жизнь среди людей провела.

- Нет, куда там, - начал староста.

- Погоди, - прервала его Вахара. - С тех самых праздников грустила. Я вначале думала - она по лесу тоскует или отца ко мне ревнует. Ан нет, там еще что-то было. Жаль, не успела выведать!

- А как бы нам того парня найти, что за Игренией увивался, Нижрека? - вновь вступила в разговор Нюка.

- Дом его справа от нашего, с зеленой черепицей и крыльцом, украшенным резными дятлами да белками, - указала в окно Вахара. - Там он живет с матерью. Только ничего вы от него не добьетесь. Немой он. Как год назад его в лесу пришлые охотники собаками травили, так только мычит.

- Но мы все равно сходим, - пробормотал я. - Благодарствую, почтенные.

Я поклонился хозяевам и вышел из дома. Нюка радостно вылетела следом. Она не стала прятаться, а с достоинством покружила надо мной и опустилась на крышу крыльца. Я отметил, что почти все жители Лысых Пеньков, не занятые «поисками» Игрении, наблюдали за нами. Дождь закончился, из-за туч выкатилось бледное солнышко, и любопытные оборотни выглядывали из-за заборов. Как же, долгожданный Охотник прибыл, Изгоняющий!

Даже мать Нижрека, бледная, невзрачная женщина с мутно-серыми рыбьими глазами, почти лишенными ресниц, выглядывала из-за приоткрытой калитки. А как поняла, что в ее дом гости, не стала прятаться, впустила, пригласила за стол, налила ароматного терпкого травяного чаю. Сама принялась рассказывать про постигшее их деревню несчастье. Она даже Нюки не испугалась, в отличие от ее сына, воровато выглядывающего из-за двери. Сынок, кстати, - вылитая мамаша. Понятно, почему ему с девушками не везло. Когда же я поведал ей про пропажу старостиной дочки, женщина тяжело вздохнула и вымолвила:

- Про Игрению ничего плохого говорить не хочу. Даже не держу на нее зла, что она с сыном моим гуляла, пока он здоров был. А как смолк, обращать внимание перестала. А он ее так любит, так любит! - Я поморщился. Терпеть не могу визгливого бабьего причитания! - Я даже простить ей готова то, что она позавчера на моего сынка ругалась. И мне сказала... Вы представляете, мне! Будто я плохо его воспитала, будто я слишком хорошо о нем думаю! - Она горестно вздохнула, глянула искоса на дверь, откуда высовывалась белобрысая голова Нижрека. - Но все равно жалко девку, если в лесу сгинула... - добавила она тут же.

Мы с Нюкой еще походили по деревне, побеседовали с пеньковцами, вновь проверили истечение магической силы в округе. Но так ничего путного не решили. Да, магия здесь чувствовалась. Но незначительная, еле уловимая. И мы с горгульей сошлись во мнении, что этого недостаточно, чтобы зачаровать столько народа.

Узнали мы мало. Только в одном из домов нам сообщили, что видели, как Игрения в сторону леса шла.

- Значит так, похоже, они от всех скрывают свою истинную сущность, раз даже нам, специально вызванным их спасать, об оборотничестве своем молчат, - заключила уже ближе к вечеру горгулья, когда мы вернулись в дом старосты.

- Чего им скрывать? - не понял я. - На севере, например, оборотни в почете.

- Так то маги. Люди. Они и шпионы прекрасные, и лечить многие недуги не хуже лекарей могут, и кучу чего полезного делают. А здесь звери. Кто же их всерьез воспримет? Меня никто не воспринимает.

Я только пожал плечами. Ее, как моего грозного защитника и помощника, очень даже воспринимали всерьез. А как мыслящую и порой чересчур говорливую особу, похоже, всерьез принимал только я. Когда она попросилась в напарники я, признаться, удивился, но отказываться не стал. Дела мои тогда шли хуже некуда. Долги, как купеческий караван за направляющим, следовали за мной неустанно... Так появилась у меня Нюка, выросшая при библиотеке Ордена Путей Земных и Подземных. До сих пор не могу понять, как она разглядела во мне талант Охотника. И помогла стать вначале Неустанным, то есть помощником Изгоняющего, обязанного догонять незначительных преступников, а затем и самим Изгоняющим. А мог ведь я остаться все тем же неудачником-чародеем без диплома мага.

- Вот что, Ванитар. Если хочешь, отсыпайся сейчас. Этой ночью мы идем в поход, - обрадовала моя спутница.

- То есть?

- А ты не заметил, как на нас Нижрек смотрел и как он вздрогнул, когда ты про Игрению спросил. Он знает, где она. Это он ночью за сараями старостина дома скрывался, и окно он разбил. Видать, девица от него и убежала.

- Как же он ее извел, раз она в лес на верную гибель отправилась, - ужаснулся я.

- Предположим, не на гибель. С чего ты взял, что сие странное чародейство на всех подействовало? Вдруг не на всех? В любом случае, взрослый зверь в лесу всегда себе пропитание найдет, - задумчиво прострекотала Нюка. - Дай-ка мне свои записи.

Я достал обтянутый кожей пухлый блокнот, куда записывал все свои наблюдения, и начал листать страницу за страницей, пока Нюка не остановила меня.

- Вот, с начала лета по сей день пропало - раз, два... Восемь человек, плюс Игрения! Причем, почти все в первый летний месяц. Девять оборотней серийме, если бы не этот странный недуг, способных очень на многое: и чащи, непроходимые для человека, с легкостью преодолевать, и по деревьям и скалам лазить, и драться, и еще много чего. Плюс шкура ценная, когти на украшения идут, зубы магам на эликсиры...

- Брось, неужели обычных зверей отловить нельзя на шкуру и когти? - не выдержал я. - Ты думаешь...

- Ничего я не думаю и пока не знаю. От вас, людей, можно всего, чего угодно ожидать, - заявила горгулья. - Ты будешь спать или нет? У нас час остался.

- Нет, куда уж там. Собираться надо.

Я еще раз взглянул на портрет Игрении, прежде чем запихнуть его в сумку. С него смотрела девушка лет семнадцати, серьезная, с грустными губами, фиалковыми глазами. Длинные, медового цвета волосы волнами струились по плечам. Туго затянутый пояс подчеркивал тростниковую талию...

Даже не верится, что такое сокровище может обернуться лесным чудищем! Кто знает, не ведай я ее «маленького секрета», увлекся бы я ею?

Из нашего оврага хорошо просматривалась почти вся деревня и негустой участок леса, избирательно прореженного дровосеками (вот откуда такое странное название деревни!). Похоже, рубили только самые высокие, сильные деревья, чтобы строить добротные дома, а также создавать разные изящные поделки. Об этом промысле пеньковцев я узнал, когда опрашивал местных жителей. Потрясающие, словно кружевные, наличники, шкафчики, столики, хлебницы, подставки, вазы для сухих цветов, куклы и статуэтки украшали дома. И, наверняка, составляли основной доход деревни. Я уже начал задумываться: не прикупить ли по окончании этого расследования что-нибудь себе домой. И Нюка вроде бы на эти поделки заглядывалась.

Вдали затих гомон детворы, улицы опустели... Мы нарочно с Нюкой обошли Лысые Пеньки вокруг, делая замеры, осматривая траву и мокрые листья. Я не следопыт, но моя помощница утверждала, что следа Игрении она так и не нашла. Их затоптали ходившие весь день по кромке леса пеньковцы, кликавшие старостину дочку. Можно подумать, она на крик их выйдет!..

- Кого мы ждем? - спросил я у горгульи.

- Немого местного, который вовсе не немой, - прошипела Нюка, притаившаяся рядом.

- То есть как не немой? - удивился я. - Он же только мычал и головой мотал на наши вопросы.

- Зато ночью ругался так, что вурдалак покраснеет, - горгулья зашевелилась, вытянула длинную шею и когтистой лапой чуть-чуть раздвинула кусты.

- Я вижу, наше дело все интереснее и интереснее, - вздохнул я.

Осенняя темнота опустилась на землю почти мгновенно. Стоило тучам поглотить солнце, как мир погрузился в густой черный кисель. Пришлось мне надеть очки ночного зрения. Когда я уже начал стучать зубами от холода и сырости, появился наш немой. Его я узнал сразу по неуверенной, чуть прихрамывающей походке. Нижрек шел туда, куда, как указала Нюка, сбежала вчера Игрения.

А хитрый малый оказался! Веревку к деревцу привязал и пошел, разматывая ее. Чуть подождав, мы направились следом. Вскоре веревка закончилась, но зато на кустах и деревьях через каждые несколько шагов запестрели ленточки, ниточки, лоскутки.

Я прошел по этим меткам довольно далеко, пока то и дело улетавшая вперед Нюка не сообщила, что парень сделал большой круг и вернулся почти к самому началу пути. Не к веревке, иначе он возвратился бы в деревню, а к лоскуткам и ниточкам, расходившимся в разные стороны. И теперь он сидит на поваленном дереве и не знает, куда идти дальше. Да и путеводных ниток и тряпок у него осталось не много.

- И что будем делать? Пойти, что ли, с ним побеседовать? - размышлял я вслух. - Вот что, со мной он разговаривать не станет. Опять замычит. А ты лети вперед, разговори его, только пока я не приду, не показывайся...

- Поняла. Догоняй, Ванитар, - обрадовалась горгулья и взвилась над деревьями.

Я же, не спеша, отправился следом, осторожно ступая по мокрым скользким листьям.

Не люблю позднюю осень. В такие дни хочется закрыться у себя дома, зажечь во всех комнатах свет и не высовываться наружу. Пасмурно, сыро, холодно, противно. И еще этот хмурый ночной лес вокруг деревни оборотней! Хоть волком вой от притаившейся тоски! Только поблескивают маячками перезрелые красноватые ягоды на низеньких кустах. Как же, хозяева леса пойманы хитроумным заклинанием, вот и собрать последний осенний урожай некому.

Застал я «немого» уже вовсю беседующим с Нюкой. Было интересно постоять, послушать его.

- Да, я долго бессловесным был. Я зверем бегал, когда охотники на меня собак натравили. Я помню их. Особенно того, кто последние несколько раз в Лысые Пеньки приезжал. Это к нему Игрения сбежала. Они уговорились у Корзинницы встретиться.

- Погоди-ка, девица, значит, от деревни уходить могла без боязни потеряться? - уточнила горгулья, по-прежнему прячась где-то в кронах сосен.

- Он оставил ей что-то. Она в ночь побега у забора это искала, а найдя, к лесу бросилась. Я остановить ее не смог.

- И тогда ты разбил окно в доме ее отца? - спросил я, выходя на поляну.

С дерева тут же к моим ногам слетела Нюка, немало перепугав парня.

- Ты хотел предупредить его, а попал на нас.

- Да-а-а-а, - протянул Нижрек, оглядываясь, не появится ли кто-нибудь еще.

- А откуда ты знаешь, что Игрения сговорилась встретиться... Кстати, кто он, ее избранник? Что ты про него знаешь?

- Он Фирт, артист, ездил по деревням и городам, фокусы показывал, да в последние годы осел в одном из ближайших городков. У кого-то из богатых купцов на псарне теперь работает. Это он меня... - от неприятных воспоминаний щека его задергалась, и он прижал ее ладонью. - Иногда он еще представления дает по праздникам. Когда Посевицу праздновали, он и познакомился с Игренией. Я тогда еще нем был, но слышал, как он обещал увезти ее из этой глуши. Сулил поселиться с ней в Алобашенном, городе у самого Великого леса. И...

- Что - и? - насторожилась Нюка, прижав острые уши к голове.

- Он уже тогда знал, что все мы оборотни. Обещал ей в Великом лесу хорошую охоту... И что больше никто не проведает, кто она на самом деле.

- А он сам невысокий, чернявый, кудрявый, с лысеющей макушкой. Нос у него горбинкой, глаза раскосые, глубоко посажены, блестящие? - вдруг спросила горгулья.

- Да, - растерялся Нижрек. - Откуда...

- Он вез нас сюда, - победно сообщила она.

- И браслет у калитки выронил, - добавил я.

- А раз этот браслет помог Игрении выйти из леса, значит...

- Значит, Фирт знает, что приключилось в Лысых Пеньках! - закончили мы почти хором. Это настолько потрясло нас, что мы несколько минут простояли молча. И уже не чувствовали ни холода, ни начавшейся противной мелкой мороси.

- Так, предлагаю всем вернуться в деревню, а наутро отправимся выручать Игрению! - победно объявил я, надевая на плечо дорожную сумку.

- Нет уж, надо идти сейчас. Завтра может быть поздно, - возразила Нюка. - А юноше лучше отправиться домой.

- Я с вами! Я должен ее спасти! - воспротивился Нижрек.

Никто не стал возражать.

В Корзиннице их не оказалось. Ни мои скромные чародейские таланты, ни дорогое оборудование не почувствовали беглецов, хотя я старательно настраивал вначале на Фирта, а затем и на Игрению, хоть и видел ее только на портрете. Никто из местных, не спящих в это время, нам тоже помочь был не в силах.

Мы коротали остаток ночи в придорожном трактире, уже не надеясь, что хоть какая-то зацепка укажет нам путь к Игрении и к ее коварному возлюбленному. И тут перед самым рассветом судьба сделала нам невиданно щедрый подарок. В грязный зал вошли четверо южан, таких же чернявых, курчавых, как и Фирт. Одеты они были не по сезону тепло - в меховые полушубки, стеганые штаны, высокие сапоги, в которых только по болотам лазить. Впрочем, возможно, эти ребята недавно здесь, не привыкли к погоде, вот и мерзнут... Или на охоту собрались. Да какая в этих местах охота? Уже птицы улетели, крупных зверей, кажется, не водится. А на мелочь ходить - себя не уважать.

Южане присели за стол и о чем-то негромко заговорили. Я начал было прислушиваться, но тут самый молодой из них указал товарищам на нас, а потом, встав, направился в нашу сторону.

- Эй, добрые люди, не хотели бы вы продать свою горгулью? - не тратя времени на пустую болтовню, спросил он, обращаясь почему-то к Нижреку.

Я, признаться, опешил. Нюку продать?

- Подумай, друг, хорошие деньги предложить могу! На цене сойдемся.

- Нет! - категорически возразил я.

- Зачем ты ее с собой таскаешь? По одежде вижу, издалека идете! А горгулья вам обуза. У нас в зверинце ей хорошо будет. А если эта тварюжка еще и ученая, слова какие-нибудь знает или песни, так вообще я двойную цену выложить готов!

- Нюка не продается! - твердо заявил я.

- Ну смотри, - разочарованно протянул парень, все еще поглядывая на Нижрека. Тот сидел, нахохлившись, как намокший под дождем воробей, и молчал. - Ты, если передумаешь, еще два дня можешь найти меня у Кариониса, купца, что в Черноозерске живет. Это недалеко, отсюда час езды в экипаже. Спросишь Старда.

Он вернулся к своим спутникам и принялся что-то с ними оживленно обсуждать.

- Это тот самый богатей Карионис! - толкнул меня локтем в бок Нижрек. - Это у него Фирт работает!

- Тихо ты, понял я уже, - шикнул я на него. - Сегодня поедем Нюку продавать!

Та только зашипела.

Где-то через час южане засобирались, и я подошел к ним.

- Решился-таки! - обрадовался было молодой, назвавшийся Стардом.

- Нет, мне тоже в те края надо. Прямо к купцу вашему. Вы должно быть в экипаже путешествуете. Не подвезете и нас? Заплатим.

Южане переглянулись.

- Я не против, - отозвался Стард. Похоже, он в этой компании был главным. - А сами вы откуда?

- Из Лысых Пеньков, - отозвался я, залезая в экипаж.

- Так оттуда не выйти. И жители, и проводники их плутают и теряются, - прищурился молодой, внимательно разглядывая меня.

- Я не местный, на меня чары не действуют. А сам заблужусь, горгулья дорогу укажет, - небрежно ответил я.

- Да, тогда нужная тварь. Понимаю, почему продавать не захотел, - согласился Стард.

Ехали мы даже быстрее, чем я предполагал. Возница дергал за рычаги, выжимая из старенькой развалюхи все, на что она способна. Громко стучали задние колеса, под надтреснутый, плохо захлопнутый стеклянный колпак задувал ветер, обогреватель не работал, сзади грохотал чересчур огромный для такого маленького экипажика прицеп. Но чувствовал это, похоже, один я. Нижрек уснул на последнем сиденье. Нюка пристроилась рядом со мной, вытянула передние лапы, положила на них голову и дремала, чуть-чуть подрагивая кончиком хвоста. Но я знал, случись что непредвиденное, горгулья отреагирует первой.

Чтобы избежать ненужных мне сейчас вопросов, я вначале делал вид, что читаю измятый газетный лист недельной давности, каким-то чудом завалявшийся на дне моей сумки. Но южане, получив оплату, вовсе перестали нас замечать, болтая меж собой на звонком, незнакомом мне языке.

Черноозерск словно материализовался из ледяного, пронизанного солнцем воздуха. На фоне черно-синей, грозящей бурей громады туч, словно заморское украшение, он вспыхнул высокими домами персикового цвета с витражными стеклами, блестящими от ночного дождя тротуарами. Не черные, но действительно очень темные воды озера покачивали легкие лодочки и прогулочные яхты. Причалы для купеческих кораблей едва виднелись вдали.

Я растолкал Нижрека и Нюку, чтобы и они увидели открывшуюся нам картину. Но, по-моему, они не оценили всей ее прелести. А вот дом купца Кариониса их впечатлил восемью этажами, с кичливым, облицованным мрамором фасадом, со множеством не сочетающихся меж собой статуй, выглядывающих из неглубоких оконных ниш. Дом и хозяйственные постройки окружал парк. В обе стороны расходились аллеи: направо - дубовая, налево - липовая. Напротив парадного входа и около забора я разглядел клумбы и пересохшие фонтанчики в виде змей и рыб.

Южан ждали. Их встретили у чугунных ворот, как и забор, узорчатых, со статуями диковинных хищных птиц на опорных столбах. Дав знак Нюке, я шагнул вперед к стражникам, облаченным в сине-зеленые куртки, черные штаны и высокие синие сапоги.

- Почтенные, мне нужно поговорить с Фиртом. Он на вашей псарне работает.

- Тебе повезло. Он сегодня насовсем нас покинуть собрался. Уже вещи запаковал, - хохотнул один из стражников, отправляясь за бывшим артистом.

Через минуту тот ко мне вышел. И замер, заметив Нижрека. Оборотень, несмотря на все мои предостережения, бросился вперед с воплем:

- Где она?

И тут же распластался на земле, сбитый с ног проворной Нюкой. Брошенный в Фирта нож со звоном отскочил от кованой решетки забора и упал в пожухшие от первых осенних холодов рыжевато-желтые цветы. Я же получил время выпустить обез-движивающее заклинание, опутавшее не только оборотня и похитителя, но и нескольких стражников, кинувшихся было к нам. Незахваченные моими чарами поспешили отойти в сторону и не мешали нам выяснять отношения.

- Где Игрения? - подошел я к Фирту. - И откуда ты знаешь, как преодолеть чары, сковавшие оборотней?

Я присовокупил к своему вопросу еще и заклинание правды.

- Она здесь и скоро станет моей женой! - выпалил он, глядя на нас. - А выбраться ей помог я с помощью браслета верного пути. Его мой господин по моей просьбе заговорил.

- Кто господин?

- Карионис.

- Он еще и чародей?

- Да.

- Знаешь, кто на Лысые Пеньки заклятье наложил?

- Нет.

- Если я тебя отпущу, не полезешь в драку?

- Нет.

Я повернулся к Нижреку.

- А ты обещай, что не будешь пытаться никого убить и вообще будешь вести себя хорошо, - как можно строже вымолвил я.

- Да, - застонал оборотень.

Я вновь обратился к Фирту.

- Приведи Игрению ко мне, и тогда я сниму с тебя свои чары.

Тот пошел за дом, тем не менее обменявшись с Нижреком злыми взглядами.

- Боюсь, нам придется навестить купца, - обратился я к отпустившей оборотня Нюке.

- Не стоит, - зашипела горгулья. - Кажется, это он к нам спешит.

- Великолепно. Не придется его искать, - обрадовался я. Но Нюка опередила меня, не очень грациозной походкой выйдя вперед.

- Почтенный Карионис, - молвила она, и я пожалел, что рядом слишком мало народа, чтобы оценить произведенный ею эффект. Мало того, что горгульи в этих краях большая редкость, осмысленно говорящие - вообще случай из ряда вон выходя-

щий. - Позвольте засвидетельствовать вам свое уважение, - продолжило это невероятное существо, отвесив подобие поклона. - Я состою на службе у самого Вантиара Гареса, Охотника и, мало того, Изгоняющего.

- Да, я наслышан о нем, - ответил Карионис, разглядывая то Нюку, то меня.

Сам он оказался мужчиной видным, стройным, высоким, с острой бородкой, темно-русыми прямыми волосами, обрамляющими бледное узкое лицо. Носил он ярко-голубой с серебром костюм, а на плечи небрежно накинул меховой плащ.

- Вы, наверно, знаете о трагедии Лысых Пеньков, чьи жители не могут покинуть своей деревни? - спросила моя помощница. Купец кивнул. - Нас наняли разобраться с этой бедой. И заодно найти дочку деревенского старосты. - Нюка указала на Игрению, робко выглядывающую из-за плеча Фирта.

- И, к счастью, мы нашли ее в вашем имении, - разгадав, куда клонит Нюка, вступил в разговор и я. - Она сбежала из отчего дома без разрешения родителей.

- Очень хорошо, что вы обнаружили беглянку и хотите вернуть ее под родительский кров, - серьезно согласился со мной купец. - Девушка и вправду чересчур юнна.

- Но нам очень нужна ваша помощь, - продолжал я. - Вы сделали девушке браслет, позволяющий ей покинуть деревню. Я вижу, вы талантливый маг, и я прошу вас таким образом помочь всем жителям Лысых Пеньков. Как Изгоняющий, я сообщу о вашем великодушном поступке в Торговую Гильдию.

- Ну что вы, я всего лишь чародей, - скромно улыбнулся Карионис, но узкие глазки его засветились. Небось выгоду от грядущих налоговых льгот подсчитывал. - Хорошо. Мы сегодня же выедем в Лысые Пеньки. Мне нужно видеть каждого человека, которому я буду зачаровывать браслет. Или хотя бы иметь его портрет.

Пока купец готовился к отъезду, нам с Нижреком предоставили комнату. Зато свободы передвижения Нюки никто не ограничивал. И она могла беспрепятственно осмотреть город и поместье.

- Я и вправду много слышал о вашей говорящей горгулье, почтенный Гарес, - признался мне Карионис. - Но, если честно, не верил!

Да, нам с Нюкой было чем гордиться!

Приехали в Лысые Пеньки мы уже после полудня. Карионис взял с собой только возницу и южанина Старда, оказавшегося его охранником и секретарем. Купец сам заставил Игрению с Фиртом тоже поехать с нами.

- Негоже дочери без благословения семьи замуж выходить, - покровительственно приобнял он Игрению за плечи. - Но мы ведь его убедим, правда, девочка?

На что Нижрек, сдерживаемый мной, лишь скрипел зубами.

Зефраэль и Вахара, завидев подъехавший к их дому экипаж, вышли к нам, и староста первым шагнул к дочери, заключив беглянку в объятия.

- Созови всех жителей, - тихонько попросил я Вахару. Та, умница, не стала ничего выспрашивать, шмыгнула за калитку и бросилась к ближайшему дому. Я же сделал знак горгулье.

Пока Карионис говорил о том, какой он великодушный, как ему хочется помочь попавшим в беду пеньковцам, всю улочку заполонил народ, окружая экипаж купца плотным кольцом. Нюка к тому моменту уже переговорила со старостой и, едва купец замолк, Зефраэль громко обратился ко мне:

- Почтенный Ванитар Гарес, вы нашли мою дочь, вы привели чародея, способного нам помочь. Скажите мне, кто навел на нас такую беду?

- Да-да, кто? - зашумели пеньковцы.

Ох, как люблю я такие моменты. Ради этого я и пошел в Охотники. Правосудие, которому ты помогаешь восторжествовать, - это прекрасно. Я поправил ворот плаща, пригладил рукой волосы и заговорил:

- Во время празднования Посевицы на вас наслали очень сильные чары. Да такие, что вы не смогли ориентироваться. Чуть отвлекшись от дороги, вы тут же забывали, в каком месте находится ваш дом. А то, что почти все вы оборотни серийме, вы тщательно скрываете от соседей. Но даже очень тщательно оберегаемые тайны становятся известны. И тот, кто узнал вашу, не преминул ею воспользоваться.

Пеньковцы зашумели, а я продолжал:

- Вначале заклинание действовало только на вас, потом распространилось и на тех, кто вас сопровождал. Вы перестали покидать дома, не ходили в лес. После того, как в первые два десятка дней ушли по дороге и не вернулись восемь человек, вы отказались от любых попыток. Тех же, кто пропал, ждала незавидная участь - лишиться свободы и человеческого облика, тешить публику в кочующем зверинце.

Заслышав это, южанин попытался было сбежать, но оборотни его не пустили, скрутили. И Старду пришлось только негромко ругаться на меня. Купец попытался было за него вступиться, но его сбила с ног Нюка, усевшись на спину, не позволяя пошевелиться. Пеньковцы бросились к нему, но я остановил их:

- Он тут ни при чем! Наказать следует другого человека, виновного в ваших бедах, собственно, и разболтавшего секрет.

- Кто это? - зашумели пеньковцы.

Игрения закрыла лицо руками. Заметивший это Зефраэль заслонил собой дочь.

- Это Нижрек! - заявил я. - И ему пришлось за это на целый год умолкнуть. Ибо узнавшие наложили на него заклинание немоты. Историю с собаками он придумал уже потом, чтобы хоть как-то оправдаться. Когда же действие заклинания закончилось, он продолжал молчать, боясь за свою жизнь, ибо решил, что возлюбленный Игрении - один из тех, кто поймал его в лесу. Ибо после него в деревню заехали и сами похитители. И уж они-то опять заставили Нижрека заманить своих соседей в западню.

- Я не виноват! Они хотели меня отдать в зверинец! - стонал, вырываясь Нижрек, которому так и не удалось незаметно выскользнуть из плотного кольца пеньковцев.

- Да, почтенные. Он купил свою свободу ценой вашей. Он и сейчас готовил вам ловушку, навязав веревок и лоскутков в лесу. Он должен был пережить пару дней в чаще, а потом будто случайно набрести на родную деревню. А вас бы как раз по одному ловили Стард и его приятели, чтобы потом отправить в зверинцы. Они и собирались это сделать, когда мы встретили их в трактире близ Корзинницы. Да я, кажется, их вспугнул.

Подождав, пока стихнут возмущенные крики и ругательства в адрес Нижрека, я продолжил:

- Игрения сбежала к своему возлюбленному, воспользовавшись браслетом почтенного Кариониса. Но в этом не было ни малейшей необходимости. Чары давно потеряли силу. Я замерял истечение силы в вашей деревне и вокруг нее. Вы давно свободны, но не знаете этого, ибо смирились со своим заточением. Путешествуйте в свое удовольствие. Я все сказал.

Я направился в дом старосты, и толпа расступилась передо мной, а Нюка полетела следом. Поймать оставшихся южан и разыскать попавших в бродячие зверинцы оборотней - это уже дело других Охотников, по крайней мере, не меня, Изгоняющего.

- Почему ты не сказала, что Игрения тоже знала про Нижрека? - тут же спросил я Нюку, когда мы оказались наедине. - Я только сейчас понял это.

- Ну, предположим, не знала этого точно. Она подозревала, что ухажер ее не чист на руку. Могу предположить, что она краем уха слышала его разговоры с заезжавшими сюда южанами и бросила в сердцах его матери обвинение.

- Но почему не сказала больше никому? - удивился я.

- А ей бы поверили? К тому же любовь голову вскружила. Не до того было. Сам что ли не догадываешься? Думать иногда полезно. И вообще, подозреваю, что нас попросят остаться свадьбу гулять, - сменила она тему. - Я не против, - серьезно заявила моя горгулья. - А письмо другим Охотникам ты можешь отправить и с Карионисом. Заодно и в Торговую Гильдию за него словечко замолвишь. Искренне ведь старался пройдоха.

- Не сомневаюсь, - усмехнулся я, гладя Нюку по голове.

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.