Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 1(34)
Игорь Ткачев
 БАБОЧКА

- Да я… да я головы не отрываю, Иван Поликарпыч! Посмотрите! У меня договор с Тулой, и еще, еще дополнительное соглашение с «Омегой» делать надо! Тут работать и работать! Мне, мне в туалет сходить некогда, а вы…

- Меня не интересует, что там у вас! Договор, контракт! Мне по хрену! Ваше дело козлячье - делать то, что вам начальник говорит, и не возмущаться! Отложить все дела в сторону и делать то, что говорят! Оборзели вконец!

Еще не доковыляв до конца лестницы второго этажа и не успев открыть скрипучую деревянную дверь нашего «офиса» - советской многоместной конторки, каких сотни тысяч, - по зычным звукам накаленных по привычке басов и фальцетов я уже чувствовал, что возвращаюсь не куда-нибудь, а в свои родные пенаты. Та же «приятно» заряженная атмосфера, тот же обмен «любезностями» - жалобно-возмущенными со стороны недовольных сотрудников, затырканных пузатым, всегда знающим, к чему придраться, начальством, и гневно-негодующими со стороны высоких патронов в адрес своих нерадивых раздолбаев-подчиненных. Все, как всегда.

Осторожно приоткрыв дверь, дабы никого не потревожить и не оторвать от корпоративной, как принято у нас говорить, дискуссии, обмена мнениями между «равными» в правах и обязанностях начальниками и подчиненными, я смело вступил на еще не остывшее поле брани. Лужи крови еще не высохли. Преломленные копья и стрелы были в беспорядке разбросаны. Начальник, Иван Поликарпыч, с «нежной» улыбкой голодного людоеда островов Кирибати окинул меня «приветливым» взглядом с ног до головы. Другие присутствующие так же с трудом удержались от радостных и бурных приветствий в мой адрес по случаю прибытия.

- Ты где лазишь? - лениво прорычал наш Юпитер.

- Карты географические и канцелярские принадлежности покупал… Вы же знаете…

- А почему так долго?

Далее последовал ряд мелких придирок и вынуж-денных объяснений: «почему так долго», «почему так дорого»,

«почему не того качества» и так далее. После чего наш

недовольный господин важно удалился в свой уютный альков. Я же, получив за последние три минуты ряд новых заданий, - ах, если бы они делались хотя бы с одной десятой той живости и беспечности, с которой рождались, - включил свой компьютер и плюхнулся на жесткий стул, прикидывая в уме, за что сначала браться.

Но и после того, как наш большой босс ретировался, я еще минут двадцать находился под яростным перекрестным огнем наших возмущенных до глубины своего девичьего самолюбия и уязвленных в самое сердце своей гордости сотрудниц: они так и этак, на все лады и шестеренки распекали и чехвостили нашего предводителя.

- Нет, ну что я ему, девочка, что он меня так? Вот так и этак? Тут работаешь, работаешь, головы, понимаешь, не поднимаешь, а приходит этот козел и начинает над тобой издеваться! - возмущалась изо всех оставшихся сил экономист Леночка (впрочем, Леночке давно шел пятый десяток, но она настаивала именно на этом ласково-уменьшительном имечке). - Козел он после этого!

- Да брось ты, не обращай внимания, - давала Леночке «оригинальные» и полезные советы начальник отдела Татьяна Санна (впрочем, хороший человек, хотя часто у меня возникало маниакальное желание заткнуть ей рот тряпкой, что лежала за батареей подле меня, за ее неугомонную болтливость), - вот, понимаешь, его же не переделать, он тут нас всех строит, придирается, у-у-у, так бы и удушила его, свернула бы ему голову! - Татьяна Санна часто путала начальство со своим мужем.

Но задушевный обмен негодованием и возмущением в самый апогей, когда чуть охрипшие от споров голоса брали верхнюю ноту, а лица уже приняли апоплексический оттенок, прервал сам герой яростного словометания неистовых сотрудниц.

- Елена Павловна (экономист Леночка), вы сделали, что я сказал? - с порога, не дав опомниться, заостренный дротик Иван Поликарпыча метко вонзился в цель - беззащитную Леночку.

- Да я… это… Иван Поликарпыч! Я уже!.. Сейчас! - Не готовая к бою тупая стрела Леночки, так и не описав несущую смерть дугу, упала к ее ногам - конечно, у Леночки не было ни времени, ни сил, все было потрачено на ту вербальную поллюцию, которая царила в нашем офисе.

- Да я вам! Да я вас! Вы!.. Я!.. Всех!.. к чертям собачьим! - Великий Вождь Племен Сбыта и Снабжения метал громы и молнии направо и налево.

И тут, среди всей этой грубой солдатской ругани, визгливых базарных голосов, пошлых сплетен, пустых слухов, среди всей этой беспросветной грязи я увидел что-то не-обыкновенное и чудесное, что почти заставило меня захлебнуться от восторга, позволило оглохнуть по отношению ко всей этой дикой гортанной какофонии.

Я смотрел и не мог оторвать своих воспаленых глаз

от того живого и настоящего, что вдруг нежданно впорх-

нуло в наш заводской вертеп. Осколок дальнего, давно забы-

того мира. Маленький кусочек Солнца. Посланец Лета

и Счастья. Бабочка. Простая бабочка… Нет, необычайно

огромная, с двумя яркими оранжево-сине-черными пару-сами-крыльями, она трепетала, несомая на волнах той негативной энергии, что витала в нашей душной коробке. Нервно вспорхнув к самому потолку, она стала неистово биться об ослепляющие лампы дневного освещения, смертельно обжигаясь.

- Смотрите, бабочка! - словно «О, чудо чудное!», не контролируя себя, завопил я.

Но никто и ухом не повел. Ни одна голова не повернулась в сторону посланца Лета и Солнца, ни один голос не пожелал умолкнуть.

Что это? Махаон? Парусник? Или какой другой вид? Я не разбирался в бабочках. Мои знания ограничивались капустницами, махаонами и парусниками. Я знал, что наряду с заурядными белыми или песочного цвета баттерфляями встречаются абсолютно удивительные, гигантских размеров, красивые насекомые. Я знал, что в некоторых странах бабочек любят и почитают. Например, на Тайване и в некоторых других странах существуют целые заповедники и миграционные пути бабочек, которые трепетно охраняются законом и людьми. В некоторых восточных странах бабочка - вестница счастья, а убить посланницу солнца - значит, совершить грех. Но то на тонком Востоке. А у нас…

В неистовом танце жизни она билась о люминесцентные солнца, расплескивая жизненную пыльцу и постепенно сжигая себя насмерть. Удар, еще удар. На мгновение, словно ослепленная этой борьбой, она, оглушенная, падала вниз, туда, где острыми молниями носились яростные токи людской ненависти, непонимания и эгоизма, затем, как будто снова придя в себя, она резко взмывала к самому потолку, где, как ей мерещилось, ярким светом ее манила свобода, радость и любовь. Удар, еще удар. И снова. И снова. Удар. Еще один. И снова. И снова…

Я вскочил. Запрыгнул на один стул, пытаясь дотянуться до неистового махаона, но он, провалившись вниз и снова судорожно цепляясь за воздух огромными крыльями-руками, взмыв вверх, упорхнул к другой лампе. Я соскочил со стула, вскарабкался на другой, стал размахивать руками в попытке схватить несчастное создание, чтобы спасти от неминуемой смерти. Бабочка вернулась туда, где была до этого. Стукнулась крохотным тельцем и разноцветными крыльями о яркую лампу еще несколько раз, а потом, подобно сорванному осенним ветром осиновому листу, медленно спикировала на пол.

Я спрыгнул со стула, взял беднягу в ладонь. Еще пару раз, из последних сил, махаон судорожно дернул своими большими крыльями - видно было, как мало пыльцы на них осталось - движения все медленнее и медленнее, тише и тише, а потом и вовсе он сразу как-то окостенел.

Перепалка тем временем закончилась. Рабочий день медленно, но неизбежно подходил к концу. Каждый был занят своими делами, делишками. Собой. И никто не заметил маленькой смерти, что случилась только что.

Среди всего этого земного хаоса, пустого разлада в умах и сердцах, час за часом, день за днем - и так всю жизнь, сжигающего, разъедающего, умерщвляющего в нас то чудесное, ту Божью искру, что могла бы позволить нам, пожелай мы этого, радоваться каждому прожитому дню, друг другу, тем чудесам, что нас окружают и с нами происходят и мимо которых мы проходим, потому что сердца наши слепы, - нам был послан знак небес. Знак, что все, что от Бога, - прекрасно. Что каждый миг - чудо. Увещевание ангелов о хрупкости и быстротечности всего. Надпись на стене…Но, увы, мы оказались безграмотными. Бесчувственными. Слепыми и глухими. Впрочем, все как всегда.

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.