Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 1(34)
Поэзия
 Расуль Ягудин
***
Ну что, выходим на каток,
хватаясь и скользя
за наш последний волосок,
друг друга увозя

из черных выплесков дворов,
воняющих гурьбой
собачьих сук и мусоров
всегда, само собой.

На лед ложатся, словно пух,
обломки облаков.
Нам не успеть туда до двух
за сто полушагов.

Но мы давай-ка по тропе,
как Млечному пути,
уйдем отсюда, где все те
останутся,
прости,

Господь. И вот луна
качается в руке,
она по-прежнему пьяна,
всегда на волоске,

где нас сопровождают, да,
остатки белых мух.
Мы все равно дойдем,
куда
нам не успеть до двух.


***
По кочкам на велосипеде
я, как когда-то, жму и жму,
чуть косолапя, как медведи,
которых строго по уму

все объезжаю, подлетая
от кочки к кочке: раз и раз…
как будто заново листая
листы, где вписаны о нас

с тобой остатки строчек,
пропахшие слепым дождем,
который слизывая с мочек
твоих, я молвил: «Так идем?»

и, накренясь на повороте
от столь тяжелой позади
твоей притиснувшей плоти,
стонал оставшимся в груди

остатком сердца без движенья,
сквозь спину льнувшее к тебе
из хоть какого положенья,
как кошка не по ворожбе.


***
Мариночке из Ишимбая

Опустевшая танцплощадка,
что ж ты снишься мне под зарю?
Там зеленкой воняла ватка,
та, которой -
благодарю! -

я на вашей ноге порезы,
вами вытянутой вперед,
все ласкал, заряжая дезы*:
что, мол, так… наоборот…

Но закончился снежно-вьюжный
преддекабрьский школьный бал,
где на школе в районе «Южный»**
я все врал тебе, врал и врал…

И сегодня идя по шаткой
зарождающейся зиме,
провонявшей зеленкой с ваткой,
не напомню вам обо мне.


***
Остроглазые химеры
на фронтонах городов
в балахонах из фанеры,
в балаганах у задов,

где, ломаясь по излому,
вот - ты вышла из стены,
и мы снова,
по-другому,
снова юны и пьяны,

ковыляя по скамейкам,
перетряхивая снег,
к тем же желтым канарейкам*
вновь пойдем из века в век,
по воде, как по дороге,
перешагивая мрак,
ставя, ставя, ставя ноги:
шаг, и шаг, и шаг, и шаг…


***
Вот и снова,
совсем как прежде,
я пошел, как по подиуму,
в синьке Млечного, как в одежде,
так надетой не по уму,

грязью сбрызгивая с ладоней
этих, знавших все наперед,
вот сюда -
где, как прежде, кони

дожидаются,
от ворот
рвясь закатами по восходам,
грязи сбрызгивая с копыт,
к нашим самым высоким водам,

по постаменту,
где,
оставив локоть,
ты целовалась с этим,
все ж отнес
к твоим плечам седое покрывало,
так вспыхнувшее белым на плечах,
и сколько бы -
все время будет мало -
ты ни порхала бабочкой в лучах

тяжелых глаз огнем горящих троек,
тебя не брошу я наедине
со мной,
где постоянно смертно боек
последний вальс на левой стороне.


***
В дельте* больно, там, где травма, -
поцелуй меня туда.
И скрипит, как плачет, рама
в лунных лужицах из льда.

Ты смеешься до упаду,
ветер вьется по крестам,
мне опять чего-то надо
под гитары и тамтам

от тебя
вон в том пролеске,
накрененном под углом,
где все запахи так резки,
где бы нам бы ставить дом,

говорю,
касаясь тела
возле вздрогнувшей груди,
ты же этого хотела
в полпарсека позади…

Но ты смотришь через стекла
под капот на Млечный путь.
В белом свете как поблекла
остывающая грудь.

И лишь так, а не иначе,
прислоненная к плечу,
все врубаешь передачи…
«Не хочу» так « не хочу».


***
В сырой от сырости одежде
за окончательной верстой
я оглянулся в то, что прежде
и что осталось за чертой.

В моих следах уж были лужи,
не отражавшие небес.
Наверно, будет даже хуже
вон там, куда я лез и лез

из опустевшего балкона,
роняя тапочки на снег,
под этот голос геликона,
который был не человек,

который выдохся однажды,
оставшись тихий и пустой.
Зачем я оглянулся дважды
за окончательной верстой?


***
От тоски, как от обиды,
топ-топ-топочки вовне,
не показывая вида,
что не вспомнишь обо мне.

Поцелуи, обнимашки,
и - вот нет тебя уже,
кукловодки-неваляшки
на четвертом этаже.

Уж оттопали сапожки.
Лифт умерил страсть и пыл.
Распрощавшись понарошке,
вот и я тебя забыл,

только кляксами ноктюрна
в разлинованном листе
вековеча, как мы дурно
пахли кровью на кресте

возле свернутого смерча,
так похожего на жгут,
где, сказав «аривидерчи»,
я был грешен, дик и лют,

разворачивая к ветру
эту пару белых крыл…
Топ-топ-топ от метра к метру…
Все, все, все - забыл, забыл!
Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.