Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 4(37)
Поэзия
 Сергей Сутулов-Катеринич
Полная невероять…

…Здравствуй, мой последний век!
Властвуй, мной прощенный день!
Плачь, горячий чебурек!
Смейся, мокрая сирень!

…Век последний - на восход,
жизнь, однако, - на закат:
в прошлом веке каждый год
был длиннее во сто крат.

Вот принцесса Турандот,
сон, в котором скрыт Сократ, -
таркоС тыркс (наоборот!) -
е-равно-mc-квадрат.

…День прощёный - воскресень…
е сбежала в Еревань,
ессентукская мигрень,
енисейский сарафан,
ерепенится Пномпень,
пошехонит Епифань,
над дымами деревень -
офигевший Феофан.

…Прокопченный чебурек
съем - немедля навестит
легендарный имярек
с лапидарной травести
(Герцен-Грецки-Гречко-грек?)
херушки - холецистит!
Пива смех и водки грех,
Боже, смертному прости.

…Аве, матушка-сирень!
Время дрогнуло опять:
Век - секунда - вечность - день -
тайна - символ - цифра пять -
лень - блаженство - полутень -
ангел - блик - перо - тетрадь -
песня - девушка - плетень -
полная невероять…


Полюса, голоса, сокровенницы…
(субъективные заметки
на полях новейшей истории)


…Над пергаментными фрагментами -
революции перманентные.
Вы штыком (?) тайком сало режете,
соплеменники незалежные?!

Суверенные современники,
раздраконенные газпромами,
бульбаши, гильгамеши, пельменники;
беспредельники: из-обкома-мы!..

Супермальчики мегаполиса,
бандюганы из Галюгаевска,
утверждаю: удар ниже пояса
на планете Земля отвергается!
Над Большим в ночи кони фыркают,
василисы прикинулись ваньками,
собутыльники - за Бутыркою,
собеседники - на Ваганьково…

Своенравные современники,
Перерезанные рентгенами,
кобзари, коперфильды, коперники,
коробейники под биг-бенами,

уверяю вас, в позе лотоса -
поза ярости унизительна:
до-диез запредельного голоса -
и мимоза, и розга Спасителя…

Удивляют уральскими генами
эволюции африканские…
Вам на острове Пасхи икается,
соплеменники неразменные?

Сокровенные современники,
недостриженные парижами,
мы - мгновенны?! И, тем не менее,
жизнь прекрасна: стрижи и рыжики!

…От Венеции и до Винницы -
сокровенницы, сопровидицы.
И на полюсе, и на мельнице
воскрешают любовь соплеменницы!


Тридцать лет спустя, или Встреча двух Эйнштейнов

Разговелись намедни портвейнами -
«Три семерки», «Кавказ» и т. д.
Сокрушаясь:
- Не вышло эйнштейнами!
- Обошлось без портретов в «Труде».
Разогрелись протяжными спорами
О Чюрлёнисе, Чацком, ЧК…
- Мы повторами служим, которыми…
- Проутюжены рыбьи века!

Разгорелись глаза стариковские:
- Ай, да мы!
- Ой, да ты!
- Эх, да я…
- Чуешь: женщин не любят чайковские…
- Мы девчонок найдем без рубля!

Разогнались звонить однокурснице:
- Люська мигом насвищет подруг!
- Сколько лет, Винни Пух, старой устрице?!
- Уже полночь - считать недосуг…

Разболтались без дошлого пошлого -
Ленка, Верка, Надюха, Люси…
Ах, принцессы мои на горошинах,
Наше прошлое голосит!

Разлетелись подружки потешные,
Вновь на кухне - Эйнштейн да Эйнштейн…
Хочешь - песни пой, хочешь - вешайся! -
В духоте, тесноте, нищете.

- Растерзали Расею до ниточки…
- Снова: «Холодно?!» - «Горячо?!»
- Не виновны тут натки-ниночки…
- И портвейны здесь ни при чем!

Расстарались шутить, никудышные:
Мол, талант, оскорбленный плевком,
Большевистскими правленый дышлами,
Перебитый Бориской и К°,
Но поддержанный силами вышними,
Воспарит высоко-далеко…
Расставались:
- Подружимся семьями?
- Помнишь всех?..
Знаю всe…
И т. п.
Жаль, жена твоя лузгает семечки…
Лучше я затеряюсь в толпе…


Царь, Букварь и Принцесса

Жил-был царь,
уважавший Букварь.
У него росла дочь -
попрыгунчик и проч…
Он учил ее: цыц -
мол, цыпленок, цыган.
Но для милых девиц
что чалма, что шалман…
Он просил ее:
- Эль,
Лизавета, Элиз,
различай хмель и хмель,
бей сервиз,
бди: сюрприз!
Но упрямая дочь
(принцессита и проч...)
превращала модель
и в медаль, и в мотель.
- Я - поэтка, папa!
Остальные - толпа…
В журналистки пойду,
ну а ты - какаду!
Старый хрыч, старый пень,
перестань ерепень…
Ерепенишь почто?!
Арендую авто -
докачу до Москвы,
накачу трын-травы…
Покурю, говоришь?
Ну а дальше - Париж.
Почта есть. Не рыдай.
Старый Гудвин, гуд бай!
Мой и-мэйл поимей,
дурбалай-дуралей…
Через тысячу лет
прочитает отец
в заголовках газет:
«Тундра. Тында. Трындец!»
И, увидев, что дочь
(критикесса и проч…)
пишет: жывопись, жыр,
парашут, пассажыр,
закручинится: жил
я напрасно, Букварь!
Если хочешь, ударь,
если сможешь, убей…
Ну а дочке моей
укажи на оши…
класса жы или шы!
Зашипел Интернет:
«Вам от Эльзы привет!»
Ну а дальше - e-mail:
«У миня - все акей!
Пакупай-ка 3G,
что парусски: «три жи».
Эта, па, тилифон…
Мужинёк мой - барон…
Ну а ты, блин, баран,
хоть и царь, ситира…»
Умер царь. Но Букварь
жив, курилка, проверь:
чист, как вечный январь,
распахни настежь дверь!

***
1
Ходил в народ. «Даёшь рубля!
Царя… виагры… водки… клёва…» -
Врачи, бичи, учителя… -
От Пулково до Бирюлово,
От Астрахани до Кремля… -
Никто не вспомнил про Рублёва.

2
Ходил во власть. Рулящих - тьма!
Мишаня… Боря… Вова… Гога…
Там много женщин задарма.
Одна дорога - мимо Бога.
И кучка жалкого дерьма
Под маркой очень дорогого.


Космодром для дураков
Поэллада
1
…Дракон живет на верхней полке
вагона общего сто лет,
в душе трехрядки, тьме двустволки,
на Байконуре и в столе…

Дракон убийственных иллюзий,
что ты - поэт, а смерть - игра,
и, наливая рюмку Музе,
бормочешь: фарт, et cetera…

Вчера тебя любили боги,
сегодня жалуют бомжи,
а рифма класса бандерлоги
не доказует, что ты жив…

2
…Когда годами - ни строки,
когда в душе и стон, и слякоть,
Не жги свои черновики,
и, может, сын не станет плакать?!
Быть может, буква, чертик, знак
ему подскажут ритм поэмы?
Или помогут - просто так, -
когда ни темы, ни системы?..
Невмоготу - сквозь немоту,
сквозь хрипоту, икоту, рвоту
Прорваться к чистому листу,
найти пронзительную ноту.
Прорваться к ноте, что сразит,
забыв спросить число и имя…
Стихи - пожизненный транзит…
Я невиновен перед ними.
Стихи - позор, разврат, азарт,
Они - как свечи в тихом храме…
Когда клыки свои вонзят,
я невиновен перед Вами!
Стихи не пишутся. Почти.
Порой случаются. Однако
Все почты письмами почти -
поэт бездомен, как собака.
Гермес бессилен. Аполлон,
что амфибрахий: по диплому.
Язык молчать приговорен
и петь не может по-другому.
Ты свечи палишь до зари,
рисуешь рожицы и рожки.
Из воска лепишь корабли…
Хотя бы строчку! Понарошку.
Но поезда - на дно реки.
Но самолеты - в сопки соплом.
Идите к дьяволу, стихи!..
И тут же в горле пересохло.
Я уйму доводов найду,
что не лукавлю, не рисуюсь.
Как заведенный какаду,
«Люблю! - твержу. -
Люблю, рискуя…»
И ни на йоту не солгу,
сказав, преодолев дремоту,
Что в вечном у тебя долгу -
за ту единственную ноту.
Что в вечном у тебя долгу -
пажа, пиита, обормота:
За две-три фразы на бегу -
во-первых, пятых и четвертых…
За две-три розы на снегу.
И… воскрешение из мертвых!

3
К утру обычно крепок сон.
В ночи гораздо четче звук.
Никак не могут в унисон
Душа и тело, милый друг.

Восход. Закат.
Закат. Восход.
Неумолимый лейтмотив.
Восторг. Печаль.
Печаль. Восторг.
И нет других альтернатив.

Ты полз и полз на Эверест…
Вчера - герой,
сегодня - бомж.
Приходишь к лучшей из невест:
Сюжет паршив,
как тухлый борщ.

К утру особо сладок вздох.
В ночи точней звучит размер.
Ты так устал от верхей «до»:
Рыдай и смейся, добрый сэр.

Полным-полна,
пустым-пуста
Твоя сума -
и день, и век.
Шестая заповедь Христа
Важнее тьмы библиотек.

Стокгольм столик.
Высокий штиль.
«Good day, - старик!» -
«My friend, привет!»
Ах, как изящно пошутил
Однажды Нобель -
хитрый швед.

К утру сомнителен успех.
«Ты - гений!» - ночью шепчет Змей…
Давай поднимем тост за тех,
Кто выше, чище и смелей.

Восход. Закат.
Закат. Восход.
Рефреном - жизнь.
Рентгеном - смерть.
Возьми всего один аккорд:
«Любить и сметь,
творить и сметь!»

4
Устав от водки, дружб, предательств,
Устава края, слез страны,
Я почитаю вирши Данте
У переделкинской сосны.

Гибрид метаний и скитаний,
Ловец страстей и карасей,
Веками слышу, как «Титаник»
Гудит на рейде Туапсе.

Творец пророчеств и чудачеств,
Стенаний - минус, сказок - плюс,
В лесах кириллицы запрячусь,
В морях латыни утоплюсь.

Отец предчувствий, дед причастий,
Внук «Турандот», сын «Мимино»,
Я замышлял трактат о счастье,
Увы, родился фарс-минор…

Нелепость бренных декораций
На бранной сцене бытия.
Неутолённость, брат Гораций,
Твоих, моих и прочих я.

5
Стихи оставили меня,
долгов подкинули, -
Как беспардонная родня,
сто раз подставили -
Сто лет не пишут, не звонят,
клянусь богинями…
Найдете в ржавых словарях:
живут в Италии.

Вчера воскрес убитый ямб:
«Сгонять за рифмами?!
Они - медсестрами теперь
у Белой реченьки...»
И сын, и дочь, и друг, и зверь
тиранят мифами.
Судьба и время - по нолям.
Лечу над Вечностью…

Стихи на прозу разменял -
в соплях метафоры.
Обид считать - не перечесть -
на грани бешенства.
Дуэли. Госпиталь. Вокзал
в хоралах баховых.
«Он не виновен, Ваша честь!
Стрелялся - тешился…»

Назавтра явится хорей -
(проспал с гиперболой):
«Опять разборки без меня?
Кто труса праздновал?
Я, сударь, Вам не изменял -
кивните, Лермонтов!
Внимайте: стая стихарей
воркует ласково…»
Крещатик. Крестник. Херувим.
Днепра излучины.
Спасибо, Киев, Третий Рим,
за хруст эпитета…
Стихи артачатся: «Опять
сюжет закрученный?!»
Поссоримся, япона мать!
«Адью!» - До Питера?..

6
Мне лгут и льстят - поврозь, подряд -
Не очень умные и очень…
Короче, разные трыднят -
Пророки в запахах порочных -
Актрисы с бюстами наяд,
Что стих чудесный наворочен -
Стройнее римских колоннад,
Прозрачней вечной белой ночи…
Но знаю точно: трёп заочный
И очный спор с поэтом эС
Проигран мной…
Отчальте, братцы!
И все равно подначит бес
С поэтом Ка соревноваться…

7
Перевожу себя со словарем -
Занятие из редких, доложу…
Предвосхищу усмешки: «Переврем!» -
Студенток, переполнивших Домжур…

Коллеги, отправляя к докторам,
Диагнозом замучили: «Шизо…»
Друзья несли поэмы в темный храм,
Враги бежали в ужасе: «Бизон!»

Перехожу янтарным королем
На клетку вверх по шахматной меже -
Предупрежу бездарный ход конем:
Остынь, скакун работы Фаберже!..
Чумичка из растерзанных годов
Морочила намедни: «Дежавю…
Ты молод и хронически здоров:
Девятый вал - большому кораблю!»

Перевожу себя со словарем -
Однажды от и до перескажу...
Перевяжу шафранным сентябрем
Февральскую ожоговую жуть.

Герои виртуальных мелодрам,
Заморыши зачатых звездных войн
Назойливо приветствуют: «Салам!
Початимся по рифме зоревой…»

Перевожу судьбу за окоём -
По рубежу, ранжиру, тиражу.
Перехожу от жалких полудрём
К жестокому, как Стенька, мятежу.

Заложница седьмого падежа
Оставит на веранде ночевать…
Любовницы, которым задолжал,
Заохают: «Бежал в Нахичевань!».

Принаряжу жену пред алтарем -
Смиренные поклоны миражу…
Перевожу часы под фонарем -
Божественных секунд не разгляжу.

Ревниво продолжают порицать,
Советуя осесть и окосеть,
Писатели Бульварного кольца,
Издатели Рублевского шоссе.
Переживу, спасенный сухарем,
Допросы по двойному типажу…
Приворожу Сахару букварем -
Жирафу рыжий галстук повяжу.

Апостол измусолил карандаш -
Придумал, сочиняя Рождество,
Украсить моим вензелем калаш…
Калашный ряд? Калашникова ствол!

Перекрещу страну календарем,
Расчерченным на тысячу веков…
Приколочу заржавленным гвоздем
Табличку: «Космодром для дураков».
Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.