Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 1(38)
Рашид Валитов
 НАСЛЕДСТВО ИЗ ДАМАСКА

Когда-то в Дамаске

Ты снова всю ночь не спал из-за мучающих тебя болей. «Если в этом возрасте ничего не болит, значит, ты умер», - вспоминаешь поговорку почему-то на русском языке.

Давно пора забыть этот язык, не было никогда никакой России. Боль ненадолго стихла, но не успел положить голову на подушку, как тут же тебя будит голос муэдзина, призывающий верующих к свершению фаджра - утренней молитвы.

В доме начинается суета, хлопанье дверей, свары невесток.

Надеваешь белоснежный соуб, подпоясываешься хизамом. Что делать, татарин, живущий в арабской стране, должен быть больше арабом, чем сами арабы, ты усвоил это давно и навсегда. Ты никогда не носил здесь европейскую одежду, ни в первые дни жизни, дни тоски и нищенства, ни в дни богатства и всеобщего уважения. Ханжар, или кинжал, на хизаме - абсолютно привычная для тебя вещь, так же как шун, на который ты теперь тяжело опираешься при ходьбе, и кожаная сумка - «мизуда». Твоя мизуда красочно украшена бусинами, кистями, аппликацией и может содержать все что угодно - от Корана до фиников или денег.

Ты уважаемый правоверный араб. Ты теперь богат. Конечно не так, как Набиль Казбари или Муфак аль Гадах, но все же… Не был ты никогда татарином, не жил никогда в России, не было никогда ни войны, ни предательства.

Появляется старший сын Рашид.

- Отец, - говорит он, - может быть, вы не пойдете на фаджр? Вы не спали всю ночь.

Ты молчишь и одеваешься. Твоя боль - это только твоя боль. Не нуждаешься ты ни в утешениях, ни в соболезнованиях. Сколько тебе осталось времени, на все воля Аллаха… Даже если человек очень болен, жизнь его должна протекать настолько полно, насколько это возможно. Поэтому ты сам выбираешь, как следует провести остаток своих дней, и только ты решаешь, каков твой ежедневный ритм жизни, а не подчиняешься слепо навязываемому режиму.

Ты выходишь на балкон узнать погоду и взглянуть на гору Касьюн. Ты смотришь туда каждое утро. Из города на Касьюн ведет дорога, которая на горе закольцована, и по ней можно объехать плато горы и вернуться обратно. Рядом с вершиной есть несколько кафе, в которых можно посидеть и спокойно попить чай или кофе, любуясь на город сверху. На горе ты не был уже очень давно, ты все собираешься туда съездить последний раз, да все некогда. Хоть ты уже стар и твоими фабриками управляют сыновья, все равно суеты хватает, то одно, то другое.

С горы открывается прекрасная перспектива на весь город. Чуть ниже расположена пещера Макам аль Арбейн, где библейский Каин убил своего брата Авеля. Ты, когда в первый раз в эту пещеру попал, все думал о себе, то корил, то оправдывал. Оправдал окончательно. И Родину ты не предавал, так жизнь сложилась. И брата ты не убивал, у него-то все нормально было. С войны капитаном-артиллеристом пришел, потом на медсестре русской, фронтовой подруге, женился. Сына только одного родили, это они подкачали, конечно. И того татарскому языку и обычаям не научили, потому что всю жизнь среди русских жили. Это ты удержал брата, когда он в шестнадцать лет в сорок первом на фронт бежать собрался, отцу его в последний момент сдал на хранение, сам на фронт ушел. Очень брат Закир на тебя обиделся, так ты с ним в ссоре на фронт и ушел, а помириться не успел. А сестру Нелю ты и не помнишь, что-то мелкое в ногах копошилось, когда ты уходил.

Ты выплыл и выжил, даже не убил никого, ни фашистов не успел, ни своих; только тех двух матросов, что хотели тебя убить и ограбить на фелюге, когда ты из Крыма драпал; одного первой пулей наповал, а второму пуля попала в живот, он страшно вопил, пришлось его добить в голову. Это ты в отца такой живучий и увертливый. Ты всю жизнь пытаешься понять, как дважды раскулаченный татарин мог закончить войну майором, заместителем командира бронепоезда по материально-технической части. Как?! А вот отец смог, умный и хитрый был, ты такой же. Строго говоря, раскулачили, отняли все до последней рубахи один раз, в Башкирии, в Сибирь сослали на телеге; ты и в Крымскотатарский национальный центр, к этим крымским татарам-фашистам, так легко пошел, потому что ту телегу помнил. Но отец и в Сибири пахотой непомерной, умом и хваткой мужицкой подниматься стал; так, что снова в разнарядку на раскулачивание попал. Правда, сибиряки хитрее и добрее все сделали. Их семью отправили вверх по Оби на место другой семьи раскулаченной, а тех - вниз по Оби. За двоих раскулаченных и отчитались.

А на фронте в полку у них особист тоже сибиряк был. Тот, когда драпежи начинались, на капот «виллиса» с винтовкой садился и по самым быстро бегущим палил. Но храбрости человек большой был, в атаку первым бросался, за что и прощаем был.

Имя у тебя теперь другое. Хаким Абул-Фарах тебя зовут уже много лет…

Искал ты после войны и Закира, и Нелю. К уважаемому адвокатскому дому Al Naboodah Group обратился. Все они раскопали. Как умерла Неля во время войны. Когда родители умерли, на каком уфимском кладбище похоронены. Брат Закир тоже умер не так давно, если бы раньше искать его начал, живым бы застал. Один сын у брата, в Москве живет. Небогато живет. Всю жизнь государству служит, а ничего толком не нажил. В отца такой, перед государством ответственный. Равиль Сабиров его зовут. И сын у него есть, не закончится на Равиле ваша фамилия, очень сильно русской кровью разбавленная. Ты все о нем знаешь из его писем, только всю переписку вы через адвокатскую контору ведете, не хочешь, чтобы жена и дети узнали. Это твоя маленькая тайна. И то, что ты ему денег в наследство оставить хочешь, тоже тайна.

Ты надеваешь на плечи мишлах, на голову - ихрам и придирчиво рассматриваешь себя в зеркале. Потом спускаешься вниз.

Внизу завтракают трое твоих сыновей - Рашид, Салар и Хайсам. С ними внуки. На сыновьях брюки, белые рубашки. Рашид уже надел галстук. Когда ты появляешься, все замолкают.

- На фаджр идете? - как обычно, спрашиваешь ты.

- Нет, на работу собираемся, - как обычно, отвечают они.

Пускай их. Они арабы по рождению, языку, положению. Они могут позволить себе быть тем, кем хотят. Все молчат, пока строгий дед идет к двери, только самый младший внук Шахбаз, сын Хайсама, выскакивает из-за стола, подбегает к деду, хватает его за палец и провожает до самой двери.

Во дворе стоит длинный ряд автомобилей: твоя машина, машина твоей жены Асии, машины Рашида, Салара, Хайсама. Твоя стоит первая, в ней сидит шофер Бехнам и читает газету.

- Доброе утро, господин, - приветствует тебя шофер. - В мечеть? В нашу?

- Нет, - отвечаешь ты, - в мечеть Омейядов.

30 августа, 08 часов 49 минут, Москва

Когда подъехал тот джип, Равиль сразу напрягся, не ожидая ничего хорошего. Собственно, для него вся эта история с синего джипа и началась…

Равиль разлюбил жену, возненавидел работу, свою жизнь, и оставшиеся годы стали казаться ему просто ненужными километровыми отметками в недолгом оставшемся пути.

Ему уже исполнилось пятьдесят лет, все лучшее осталось позади. Здоровье пока еще не давало особых сбоев. Правда, начался пародонтоз, и врачи сказали, что зубы у Равиля скоро выпадут, если не все, то большая часть. Скакало давление, но он по этому поводу к врачам обращаться не желал.

Сейчас, утром перед началом рабочего дня, Равиль стоял на остановке и ждал автобус. Был конец августа, но лил холодный дождь. Раздражали серые пятиэтажки пролетарского района. Равиль работал в своей конторе уже давно и приучил своего начальника отдела, что приходит не к девяти, а к девяти двадцати, но сегодня он опоздал и к этому времени, что не добавляло хорошего настроения.

Автобуса все не было, и Равиль предавался банальным размышлениям мужчины его возраста.

Есть такое понятие, как долг; коль произвел на свет ребенка, будь добр его воспитывать и помогать в жизни. Да он уже вырос и живет своей жизнью, закончит институт и уйдет, а мне что дальше делать? С женой все плохо, кажется, что и любви не было, нет у нее душевного тепла. Жена должна беречь любовь. Семья - это важно, это не только любовь и постельные отношения, это умение ставить приоритеты и отказываться от своих прихотей ради близких. Раздражает в жене именно ее пассивность, отсутствие самоуважения и желания как бы то ни было развиваться. Она просто ему не интересна; что может быть хуже тупого раздражения и полного равнодушия? Нужно вызвать ее на откровенный разговор, но не получается, на все вопросы у нее либо молчание в ответ, либо полное непонимание. Уйти он не может -

хотя бы потому, что некуда уходить. Надо что-то менять, действовать как-то. Она ж у него как колодка на ноге, цепями прикованная, и, признаться, ее даже жалко в какой-то степени: квартира однокомнатная, денег не заработал.

Автобус все не появлялся. Идти до метро пешком около получаса. Равиль уже было решил идти пешком, но в этот миг прямо перед ним остановился большой джип.

- Куда ехать? - спросил его водитель.

Равиль разглядел его. Средних лет, солидный, в хорошем пиджаке. «Водила при хозяине, - решил Равиль. - Бомбит, пока пауза у шефа…»

- К метро, - ответил он, - но увы… Не при деньгах я сегодня…

- Садитесь, подвезу.

Как всякий москвич, Равиль не ожидал от благодеяний ничего хорошего, благодеяния только навевали воспоминания об увиденных в телевизоре и услышанных от знакомых случаях мошенничества, грабежей, убийств и прочих нехороших вещах. Но шел дождь, вероятность неприятных разговоров на работе становилась все больше, водитель вызывал доверие, и он согласился.

В машине было уютно, Равиль немного расслабился, и мысли его снова потекли в прежнем русле.

И конечно, страдает жена глубоко, но каждый получает то, что заслуживает; она не любит его, вот и весь диагноз; они даже отношения в постели практически прекратили, сын большой, квартира однокомнатная. Ничего, у него Лариса есть, с ней он на редких свиданиях по три-четыре захода делает, только потом весь измученный. Может быть, она себе тоже кого-нибудь завела? Надо бы за ней присмотреть.Они уже приближались к метро.

- А дальше вам куда? - неожиданно спросил водитель.

- На «Красные ворота», - механически ответил Равиль.

- Так нам по пути, - оживился водитель. - Хотите, довезу?

Равиль на мгновенье задумался. На метро он мог добраться быстрее, чем на машине, повсюду пробки, но он уже так пригрелся, так расслабился в этом замечательном кожаном кресле, что только кивнул. Они поехали дальше. Молчать было уже неудобно, и Равиль поддакивал ворчаниям водителя на пробки и манеру вождения лихачей, но думал все же о своем. Теперь он задумался о работе.

Жизнь идет по кругу. Ты приходишь в детский сад, боишься детишек из старшей группы, но быстро проходит время, и в выпускной группе в час послеобеденного сна играешь в футбол, а на детишек из младшей группы смотришь с удивлением: неужели и ты был так мал?

Ты приходишь в первый класс школы и снова опасаешься на перемене идти в туалет в конце коридора, потому что пятиклашки поддают тебе подзатыльники, а ребята постарше выманивают значки и монетки, ты мал, слаб и беззащитен. Но как-то незаметно обнаруживаешь себя в выпускном классе с перспективами, спортивным разрядом, уважением учителей и вниманием красивых девушек.

Наступает новый этап жизни - ты первокурсник военно-морского училища, а значит, никто, гадкий утенок, несущий камбузные наряды, пропускающий в дверях всех, за исключением матросов из роты обеспечения, с удивлением вспоминающий свою значимость в выпускном классе школы, с завистью наблюдающий, как хорошо и привычно сидит форма на старшекурсниках, как они легки и изящны, как свободны и корректны в обращении с офицерами. Пять лет обучения кажутся тебе нескончаемой и трудной эпохой, но они проходят быстро, на пятом курсе у тебя испорченная фуражка, усы, трубка, солнцезащитные очки. Ты завидный жених, а некоторые капитаны первого ранга здороваются с тобой за руку.

Но вот ты уже корабельный офицер, лейтенант, а значит, вообще «господин никто», человек «ниже ватерлинии», тебя никто не воспринимает всерьез - ни матросы, ни офицеры; когда получаешь старшего лейтенанта - это революция, взрыв сверхновой, отношение всех меняется. И совершенно незаметно ты уже капитан второго ранга, второе лицо в закрытом гарнизоне. Твои движения важны и солидны, каждое слово на вес золота, уважение окружающих безгранично, а солидных друзей и знакомых огромное количество.

Но когда ты выходишь на пенсию, выясняется, что все эти знакомые куда-то делись. Ты снова один, слаб и беззащитен, как ребенок в младшей группе детского сада, только уже не мечтаешь стать большим, а размышляешь, на что потратил последние тридцать лет, и не находишь ничего, кроме жены и почти взрослого сына, остальное - эмоции и обрывочные воспоминания.

Равиль совсем загрустил, пытался думать о чем-то другом, но мысли упрямо возвращались к прошлому.

Когда пришла директива о сокращении должности, он очень долго колебался - увольняться на пенсию или переходить на новое место службы. Он обходил и обзвонил всех своих знакомых, которые либо уволились с флота и как-то устроились, либо могли помочь ему с трудоустройством. Все лучились американским оптимизмом.

- Ты видишь, я устроился, и ты не хуже устроишься! - говорили одни.

- Приходи ко мне работать, устрою хорошо! - говорили другие.

Равиль верил, но сомневался. И тогда его жена Галина решительно сказала, что хватит сидеть в гарнизоне, что на службе ничего не светит и что нужно увольняться. Он ей поверил больше, чем всем остальным, и уволился.

Действительность оказалась значительно хуже его сомнений. Равиль приходил к людям, предлагавшим ему трудоустройство, но выяснялось, что вакансий нет, что место, которое долго держали для него, буквально вчера заняли. Ему предлагали заходить еще, причем без всяких церемоний, но все это ему энтузиазма поубавило. Содержать семью на мизерную пенсию и небольшую зарплату жены было невозможно. Дело дошло до того, что Галина не гнушалась брать разные крупы из пайков военных соседей, которые никто не ел. Они же использовали их вовсю. Когда Равиль обошел всех, то понял, что пока не создаст самому себе рабочее место, у него не будет ничего. И стал раскручивать свой маленький бизнес.

Потом случайно встретил на улице приятеля - Гену Китаева, рассказал ему о своей жизни и идее своего бизнеса.

- У тебя же офис? - с надеждой в голосе спросил его Равиль.

- Офис, - флегматично подтвердил Гена.

- Я у тебя стол поставлю? - спросил Равиль.

- Поставь, - пожал плечами Гена.

- У меня даже ста рублей нет, - сказал Равиль.

- Потом отдашь, - все так же флегматично ответил Гена.

Славен будь Владивосток и Гена!

Потом пришла первая клиентка и принесла сто рублей!

Они по-прежнему временами ели крупу из чужих пайков, но у Равиля уже было дело. А потом он устроился техником-линейщиком на телефонную станцию, и настали другие дни. Равиль бродил по кабель-трассам, каждую свободную минуту убегал с работы, чтобы решить какие-то вопросы своего бизнеса, до поздней ночи и все выходные занимался делом и развивал его. Он получал на своей постоянной работе сто долларов, а в своей конторе терял около пятисот, потому что тратил время на кабель-трассы. Он, как всякий советский человек, боялся потерять зарплаточку. Галина видела его мучения и в один из дней решительно погнала с телефонной станции.

Она вообще человек решительный.

Равиль занимался работой по двенадцать часов в день. Он стал широко известен в узких кругах, три раза мелькнул на местном телевидении. Он бывал в клубе предпринимателей Владивостока, хотя, когда речь заходила о машинах, ему приходилось оправдывать отсутствие своего автомобиля тем, что квартира и офис у него в центре. На концерты он стал брать билеты в партер. Купил жене дорогущую немецкую стиральную машину и кофе-машину…

Но потом Галина стала уговаривать переехать в Москву. Она не из Москвы родом, но училась в московском институте. Равиль долго не соглашался, не хотел бросать свое дело. Он знал, что ехать надо будет, но всячески это возвращение оттягивал, говоря, что надо накопить денег на квартиру. Потом деньги накопились, жена настояла, и они переехали.

Накопленных денег и денег от проданной владивостокской квартиры хватило только на покупку маленькой однокомнатной хрущобы в спальном районе.

А потом он снова искал работу, стучался к знакомым и незнакомым работодателям. Знакомые обещали помочь и забывали о Равиле, как только за ним закрывалась дверь, а незнакомые спрашивали, сколько ему лет, и, услышав ответ, говорили, что сами позвонят, что в Москве означает: «забудь о моем существовании».

Все, кто уволился с военной службы, это проходили, Равиль не исключение. Но он уже был к этому готов и, обойдя всех, кого мог, совершенно случайно по конкурсу попал на государственную службу в министерство, занимающееся государственным имуществом.

Сейчас Равиль уже прицеливался на место заместителя начальника отдела, но внезапно сменился начальник управления, который притащил нового начальника отдела, а тот -

заместителя. Что делать, в Москве ходят стаями. А Равиль не только не стал заместителем начальника отдела, но и не стал куратором объектов, то есть сотрудником, который может «решить вопрос», а продолжал оставаться заведующим сектором контроля и целыми днями контролировал производительность сотрудников.

Он уже сказал водителю, где работает, и тот подвез его к самому крыльцу. Равиль стал его неуклюже благодарить, забыв уже, как это делается без денег. Водитель махнул рукой и уехал, а Равиль быстрым шагом вбежал в парадную дверь и, поздоровавшись с охранником, поднялся на восьмой этаж и воровски пробрался в свой кабинет.

31 августа, около 16 часов,

поезд Москва - Южнодар

...Равиль прыгал через зеленую скакалку по Тверской по направлению к Красной площади, оглашая окрестности криком: «Измена!». Прохожие с неприязнью и опаской шарахались от него. Он запрыгнул в длиннющий пешеходный переход, и скакать стало еще неудобнее. Он хотел прекратить это занятие, но, услышав возгласы сограждан: «Начал, так уж давай!», продолжил свое движение в том же ритме и темпе. Его скакалка зацепила мужичка в черной форме с надписью «Охрана», который пристроился к нему сзади и, поймав ритм движения, тоже запрыгал. «Не пидор ли?», -

обеспокоился Равиль и остановился у квинтета музыкантов, игравших в переходе классическую музыку. Охранник исчез, но через минуту появился с десятком таких же охранников. Равиль снова запрыгал по направлению к Красной площади, охранники достали разноцветные скакалки и последовали за ним. Равиль в ужасе ускорил движение, но охранники не отставали. Так они и доскакали до огромной очереди в Мавзолей, к которой Равиль и пристроился. Охранники остановились рядом, но никаких действий не предпринимали. Казалось, что они чего-то ждут.

«Если что, - подумал Равиль, - тресну первым вон того, маленького, и на прорыв…»

Наконец к ним подошел невысокий человек, и охранники показали на Равиля указательными пальцами. Человек подошел к Равилю, и Равиль узнал его. Это был Ленин. «Только старика Крупского нам тут не хватало», - подумал Равиль, а вслух сказал:

- Владимир Ильич! Как же так! Вы же на своем месте быть должны! Нехорошо получается. Люди в очереди стоят, а вы бродите где-то…

- А по Красной площади таким аллюром хорошо?! - вскипел Ленин. - А в долгосрочную ссылку в Сибирь не хотите?! Я могу это устроить…

Равиль испугался, но, взглянув на Владимира Ильича, немного успокоился. Тот хитро улыбался, довольно подмигивал и потирал ручки. Потом Ленин махнул охранникам рукой, раздались команды: «Налево! Шагом марш!», и охранники ушли. При этом они напевали какой-то марш, какой именно - Равиль не узнал.

- Помедитировать, батенька, пришли? - осведомился Владимир Ильич. - На что медитируете? На елочки, на стену, на прах? Или, может быть, на вождя?

- Да я так, с познавательными целями, - замялся Равиль.

- Это уже уклонизм, - с ноткой терпеливого нравоучения сказал Ленин. - Одним из самых приятных событий в вашей медитационной карьере является тот момент, когда вы впервые поймете, что медитируете среди какой-то совершенно обычной деятельности. Вы идете по улице или покупаете продукты в овощной лавке - и вот сама собой включается медитация. Это незапланированное излияние столь тщательно вынашиваемых вами умений будет подлинной радостью. Оно откроет перед вами крошечное окошечко в будущее.

- Конечной целью практики остается доведение своей сосредоточенности и осознания до уровня такой силы, которая останется неколебимой даже среди давления жизни в современном обществе, - сказал ему Равиль. - Жизнь предлагает множество вызовов, и серьезно медитирующий очень редко испытывает скуку.

- Давайте вместе попрактикуем, - сказал Владимир Ильич. -

Давайте представим победу мировой революции и диктатуры пролетариата. Цель медитации Випассаны - коренное и постоянное преобразование всего вашего чувственного и познавательного переживания. Она предназначена для того, чтобы революционизировать ваше жизненное переживание. Ом-м-м-м…

- Ом-м-м-м, - подхватил Равиль. - Мы получаем ощущения и понимаем их… Мы развиваем новые методы обхождения с сознательной мыслью, новые виды внимания к непрерывному порыву своих собственных эмоций… Это новое поведение ума нужно заставить перенестись на остальную часть нашей жизни… Иначе медитация останется сухой и бесплодной. Ом-м-м-м…

- Ом-м-м-м… Невозможность завершения любой идеи является главной идеей мироустройства…

- Ом-м-м-м… Революция - это не званый обед, не литературное творчество, не рисование или вышивание; она не может совершаться изящно, спокойно и деликатно, чинно и учтиво.

- Ом-м-м-м… Всякий, кто стоит на стороне революционного народа, - революционер. Всякий, кто стоит на стороне империализма, феодализма и бюрократического капитализма, - контрреволюционер.

- Ом-м-м-м… Когда мы не подвергаемся нападкам врага, то это плохо, ибо это безусловно означает, что мы оказались с ним в одном болоте. Когда же враг выступает против нас, то это хорошо, ибо показывает, что мы проводим четкую грань между ним и собой.

- Ом-м-м-м… Высказывания нижестоящих работников бывают и правильные, и неправильные.

Они вошли в мавзолей.

- Да, - сказал Ленин, - вот тут и живу. Сейчас бы водочки. После медитации, как говорится, займи, но выпей… Давайте вашу зачетку.

Равиль протянул ему зачетку, и Ленин известным всему марксистскому миру почерком написал в ней: «креатив -

дерьмо, автор - дурак»…

...Очнулся Равиль от стука вагонных колес и падавшего на него солнца. Он стал лихорадочно соображать, какой сейчас год, какая страна вокруг, куда едет и зачем. Он был в поезде, раздетый до трусов и укрытый одеялом. Осознав свое положение во времени и пространстве, он стал вспоминать вчерашний день, и ему стало стыдно. «Если вам наутро стыдно, значит, вечер удался», - вспомнилась ему народная мудрость. Равиль уткнулся лицом в подушку. Ему не хотелось смотреть в глаза окружающих добропорядочных граждан, не посещающих банных борделей и не растрачивающих на безумные развлечения в центре столицы Родины прибавочной стоимости, полученной путем жестокой эксплуатации трудящихся.

Но организм потребовал своего, Равилю срочно нужно было в туалет. Он подскочил, отыскал свою одежду, оделся и побежал в конец вагона. Выйдя из туалета, он долго бродил по коридору, отыскивая свое купе. Наконец увидел Дамира.

- Как самочувствие? - участливо спросил Дамир.

Равиль вздохнул и промолчал.

- Надо подлечиться, - сказал Дамир.

Он откинул салфетку с купейного столика. На столике обнаружились чашка горячего супа, хлеб, сосиски, картофельное пюре, запотевший графинчик с водкой.

Равиль снова вздохнул и молча принялся за суп. Потом он налил в рюмку водки и вопросительно посмотрел на Дамира.

- Нет-нет, спасибо, - сказал Дамир. - Я себя прекрасно чувствую…

Равиль выпил водки, откусил сразу половину сосиски и налил еще. Когда выпил, стало значительно легче на душе. Он неловко повернулся и уронил пластиковый пакет, стоявший рядом с ним. Из пакета посыпались пятирублевые монеты.

- Это я в автомате выиграл, - скромно потупившись, объяснил Дамир. - Не считал еще…

Равиль развеселился:

- Дамир, зачем вы занимаетесь юридическими делами? Вы в крысиной охоте выиграли, в автомате… Вам нужно играть и играть, зарабатывая состояние себе и своим детям и внукам.

Дамир рассмеялся, но ничего на это не сказал.

Равиль выпил еще, и чувство стыда практически ушло.

- Вы знаете, Дамир, - сказал он, - после вчерашнего я решил начать новую жизнь. В очередной раз…

- Да-да, - изобразил внимание Дамир. - И в чем это выразится?

- Побалую себя вельветовым костюмом. Займусь не связанными с государственной службой делами. Перееду в новое жилье. Пересмотрю свой имидж. Никогда больше не буду напиваться. Напишу обнаженную жену в окружении ярких маркесовских бабочек. Буду читать больше хороших книг…

Дамир же хотел победить в чемпионате Южного федерального округа по триатлону, начать новые отношения и подвергнуть хакерскому нападению Министерство юстиции.

- Да, - встрепенулся Равиль, - кто с нами едет? Что за люди?

- Да какая разница? - флегматично отозвался Дамир. - Пара какая-то. Я с ними еще толком и не разговаривал. В ресторан пошли обедать.

- Обедать? А сколько же сейчас времени?

- Около четырех.

- Да что вы?! Это я сколько спал?!

- Около десяти часов, если считать от момента отключки в бане. Нормальный сон здорового мужчины.

Дамир откинулся к переборке и заулыбался:

- Ну, вы и дали вчера на «симпозиуме», как сказали когда-то Ширвиндт с Державиным. Вы хоть помните, кто я такой и куда мы едем?

- Помню, - сказал Равиль. - Мы едем оформлять документы на наследство. А вы - адвокат. Мой поводырь к славе и богатству.

- К славе - это вряд ли. А к богатству точно отведу. Только вы не пейте столько…

- Да уж, - грустно сказал Равиль. - Теперь уж никогда больше пить не стану… А как мы до поезда добрались?

- Обычно. Погрузили вас в машину и поехали к вокзалу. Дальше вы мирно спали в машине, я играл с автоматами, а ваш приятель находился за рулем в боевой готовности. Он, правда, порывался отвезти меня еще на какое-то культурное ночное мероприятие, так сказать, для полноты картины, но я его успокоил. Потом загрузили на поезд вас и вашу сумку, и вы продолжили здоровый сон.

- Это не здоровый сон, это тяжелая алкогольная релаксация. Как же я ночью спать буду? Не усну…

- Уснете, я думаю. Документы и вещи на месте?

Равиль проверил. Все оказалось в целости и сохранности.

- Ну и славно, - сказал Дамир.

Где-то в Афганистане

Они сидят на старинном ковре во дворе большого дома, огороженном высоким дувалом, - молодой мужчина в европейском костюме и старик неопределенного возраста. Восточное лицо старика багровое от бесконечного солнца. У него белая борода, на нем старые халат и чалма, калоши, надетые на босую ногу. Старик напоминает простого дехканина, но перед ним лежат небрежно брошенные на ковер аккуратно упакованные пачки долларов. Вечернее солнце припекает, скоро оно опустится за виднеющиеся на горизонте горы, и пронзительные звезды выступят на небе, ночь принесет прохладу.

- Их Бог добрее, - говорит старик и подносит пиалу к губам, - но мне было поздно мириться с ним.

- Я тебя не понимаю, Муса.

- Их Бог добрее. Они со своим Богом не умеют мстить. Это хорошо. И это плохо.

- О, Муса, еще как умеют. Многие афганцы в свое время почувствовали на себе их месть.

- Я убиваю русских за то, что они убили моих сыновей. Русские убили моих сыновей за то, что сыновья убивали русских. Кто начал, не помнит никто. Меня это уже не радует. И никого особо не радует. Бизнес. Круговращение денег и власти. Но ты не думай об этом, Скорпион.

- Я и не думаю. Бизнес есть бизнес.

- Месть - ложный путь. Путь заблудившегося в пустыне, которого неминуемо ждет смерть и забвение.

«Да когда же ты закончишь пустые речи», - думает мужчина и говорит:

- Я понимаю, Муса. Я приготовил уже всю операцию.

- А ты уверен в этом?

- Не понимаю...

- Ты уверен в том, что все предусмотрел?

- Всего предусмотреть невозможно.

- Ты уверен в успехе, Скорпион?

- В данном случае начало операции и будет успехом. Устроим шум на весь мир.

- А что же тогда неудача?

- Неудача - отсутствие информации на Си-Эн-Эн. Все остальное - удача или крупный успех.

- А жизни твоих людей?

- Они готовы к смерти…

- Они люди, они хотят жить…

- На все воля Аллаха, Муса.

- Посчитай деньги.

- Я уже посчитал. Там не хватает десяти тысяч.

- Разве?

- Да. Ты просил привлечь к операции человека с хорошим прошлым. Это требует дополнительных расходов.

Старик отклоняется назад и достает сверток. Медленным движением разворачивает грубую мешковину, извлекает оттуда деньги и бросает их на ковер.

Мужчина становится на колени, собирает деньги и укладывает их в потертый кожаный портфель.

«Крохобор чертов, - думает он. - Какая же твоя доля? Одной ногой в могиле, а никакими деньгами не брезгуешь. С собой унесешь?»

Закончив укладывать деньги, мужчина садится на ковер и вопросительно смотрит на старика.

- Скорпион, - говорит старик, - зачем тебе такая беспокойная жизнь? Оставайся здесь, я дам тебе плантацию мака с дехканами. Ты покончишь с убийствами, заведешь четырех жен и кучу детей. Будешь уважаемым человеком. Заживешь богато, спокойно и счастливо.

- Я и так живу богато и счастливо. А насчет убийств… Скольких людей убил я, и скольких убил героин… Я пошел, Муса. Оставим ненужные слова женщинам.

- Ты сейчас в Москву, Скорпион?

- Да, компанией «Ариана». Маассалама, Муса.

- Фи аман Алла, Скорпион.

30 августа, 09 часов 52 минуты, Москва

Уважение окружающих высоко стоит в пирамиде потребностей человека. Очень мало по-настоящему волевых людей могут сказать о себе: «Я большой романтик. Слава меня не интересует, меня интересуют только деньги». Управление государственного органа власти, как и любой другой офис, - полигон поиска уважения окружающих. Здесь свои законы такого уважения.

Прибыльные должности несказанно выше, по шкале уважения, чем должности неудачников, то есть тех, кто не может сказать посетителю: «Гм... Я подумаю, как решить ваш вопрос…»

Работать в отдельном кабинете более престижно, чем быть высланным в кабинет на четверых, а уж тем более на шестерых.

Офисные кресла бывают маленькие и очень большие; хорошо сидеть в большом кресле.

Очень изысканно иметь в кабинете портрет президента, а еще лучше флаг России.

Иметь «Пентиум» с ЖК-монитором лучше, чем иметь что-либо другое.

Быть начальником отдела очень способствует уважению окружающих.

Иметь юридические или финансовые познания престижно.

Хорошо иметь секретаршу.

Иметь полудружеские связи с заместителем начальника управления очень стильно.

Очень престижно быть в курсе планируемых кадровых перестановок.

Замечательно иметь в компьютере Интернет, а на столе цифровой телефон.

Позвонить секретарю замминистра, назваться самому, назвать ее по имени-отчеству и поговорить с ней полминуты о детях и погоде, прежде чем задать вопрос по делу, - это, наверное, самое крутое.

С этим может сравниться только возможность не иметь на столе никаких бумаг, а держать только ручку с золотым пером для подписи документов. Такая ручка может приносить денег примерно столько же, сколько маленькая нефтяная скважина.

Равиль сел в свое кресло и немного расслабился. Самое тяжелое и неприятное - дорога на работу - было позади, впереди маячил не очень тяжелый и обременительный рабочий день. Равиль сделал себе кофе, снова уселся в кресло и стал разглядывать сослуживцев.

Ольга пришла в красных брюках, очень открытой маечке с надписью «Love», с огромными серьгами в ушах. Она выглядела, словно обложка глянцевого журнала. Такой наряд в сочетании с сегодняшней неприятной погодой удивил Равиля - в офисе запахло сексом. Ольга была влюблена в ведущего специалиста Диму Никонова и изощренно преследовала его. Весь отдел внимательно следил за этой интригой, а он не понимал никаких намеков.

Другая сослуживица Аня, как обычно, приняла образ бизнес-леди средней руки - юбка до колен, жакет, блузка нейтрального цвета.

Равиль обратился к сослуживцам:

- Привет! Я подумал дома, что если приду попозже, то ничего страшного не случится. А это нехорошо, это ведет к утрате нравственных ориентиров. Теперь сижу, занимаюсь самобичеванием и обещаю себе никогда так больше не делать, начать новую жизнь и даже прочитать до конца «Войну и мир» или «Улисс» Джойса.

- А я всегда опаздываю, значит, я нравственно разложилась? - не согласилась Ольга. - Мое мнение: опоздание на работу ни к чему не ведет. Ну, шеф расстроится или соскучится, зато я выспалась, приняла душ, хорошо позавтракала, посмотрела утренние новости.

- Как дела? - обратился Равиль к Ольге. - Как настроение?

- Посетила вчера точку общепита среднего уровня. Настроение испорчено.

- Подожди, попробую угадать, - сказал Равиль. - Ты была в маленьком красном платье и чулках для большей сексуальности. Ты ожидала там увидеть интеллигентную компанию и поговорить с ними о Прокофьеве и Шопенгауэре, а вместо этого там гуляли сотрудники охранного предприятия «Красный альбатрос», которые матерились и плясали вприсядку. Или нет. Ты была в этом же наряде с мужчиной и ожидала нежных слов любви и соблазнения. Вместо этого он грубо сжимал твое колено и требовал немедленно ехать в номера.

- Да нет, просто еда была отвратительная…

Потом Ольга задумалась и сказала:

- Как вы говорите? Маленькое красное платье? Купить, что ли, такое?

- Я уверен, что у тебя есть маленькое платье, пусть и не красное. Уверен, что у тебя есть другие женские штучки: сексуальные чулочки, кружевные трусики и маленькие бюстгальтеры. А самое главное, у тебя есть обворожительная улыбка и умение смотреть на мужчину так, что он забывает, о чем говорил.

- Не выдерживают кружавчики моей фигуры, - огорчилась Ольга и уткнулась в компьютер.

- Как прошла ночь? - обратился Равиль к Ане.

- Вечер с пивом, рыбкой и женой брата прошел без сучка и задоринки. Ночью снились говорящие птицы сомнительного вида, гибриды орла и тигра.

- Надо будет Фрейда полистать, к чему бы такие птицы. А что говорили? Обнимали ли они тебя нежно, или заклевать хотели? Увидеть во сне птиц в ярком оперении - благоприятный сон. Для женщины он обещает богатого жениха. Увидеть во сне раненую птицу означает, что дети принесут огорчения. Слышать пение и щебетание птиц означает, что вы испытаете затруднения при выполнении некоего дела, для которого требуется аккуратность и сосредоточенность. Убивать птиц из ружья - к стихийным бедствиям и неурожаю. Если приснятся летящие птицы - ждите перемен к лучшему.

- Мне приснились не совсем птицы, а гибриды. Они были с полосатой, очень яркой шерстью, перья отсутствовали. Я с этими чудовищами разговаривала. На одного накинула платок, поймала, затем разговаривала. Щебета не помню, а мужской голос за кадром звучал. И как расшифровать?

- Тогда все понятно. Чистый Фрейд. Гибрид с очень яркой шерстью - мужчина, обуреваемый желанием. Накинула платок, поймала, разговаривала - обычное женское стремление к установлению власти над мужчиной, но не физическими или экономическими методами, а женскими средствами. Мужской голос за кадром - стремление физически обладать мужчиной, поддерживать его страсть, заставить раскрыться не только в движениях, но и в слове.

Равиль включил компьютер. Чем будет заниматься сегодня, он представлял весьма смутно. Для начала зашел в Интернет и узнал курс доллара. У него не было огромного количества долларов, две тысячи лежали дома, надежно припрятанные на черный день, за них он, вероятно, и беспокоился. Привычка. А вдруг биржи вызовут колебания?

Большинство сотрудников узнают курс доллара ежедневно. Ведь если у вас сто тысяч долларов (Равиль, правда, сомневался, что у многих есть и две тысячи, откуда, при таких малых зарплатах, но так было нагляднее и удобнее считать) и стоимость доллара возрастает на рубль, то вы мгновенно зарабатываете сто тысяч рублей, получка ведущего специалиста за год! Но если затем она упадет на два рубля, то вы тут же теряете двести тысяч рублей. Это настоящая психическая атака.

Со вчерашнего дня доллар упал на девять копеек. Равиль достал калькулятор, высчитал, что он потерял сто восемьдесят рублей, и немного расстроился. Он попытался успокоить себя тем, что Абрамович на каждом миллиарде долларов потерял девяносто миллионов рублей только за один день, но потом, рассудив, что Абрамович вряд ли держит все в долларах, расстроился еще больше.

И наконец, Равиль зашел в свой тайный электронный почтовый ящик, о котором не знали его близкие. От Ларисы опять ничего не было. Они не виделись уже почти месяц, ее мобильный телефон непрерывно был вне зоны действия, она не отвечала на его письма. Равиль набрал ее номер, но холодный женский голос сообщил, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Равиль стал читать их переписку, перескакивая с папки «Входящие» в папку «Отправленные», вспоминая их встречи и пытаясь понять, что же такого произошло.

Здравствуйте!

Возможно, мое письмо придет слишком поздно, и Ваш выбор уже сделан, но все же я надеюсь, что наша встреча состоится. Мне 45 лет (тут Равиль немного приврал), рост 176 см.

Телосложение крепкое, спортивное. По национальности татарин, но не пугайтесь - воспитание, язык, вера, мама русские. В прошлом морской офицер (капитан 2 ранга, если Вам это интересно), сейчас на пенсии. Работаю на государственной службе, занимаю неплохую должность (тут тоже приврал). Женат.

Интересы самые разносторонние - спорт (раньше активно выступал), музыка (имею музыкальное образование), литература, живопись и многое другое. В сексуальных отношениях страстен и неутомим, для меня они по-прежнему очень важны. Надеюсь встретить женщину, с которой завязались бы долгие приятные интересные страстные отношения.

О себе писать довольно сложно. Может быть, обо всем лучше при встрече? Надеюсь на Ваш интерес.

С уважением,

Равиль.

Здравствуйте, Равиль!

Получила ваше письмо, большое спасибо. Надеюсь тоже, что наша встреча когда-нибудь состоится.

Меня зовут Лариса. Если говорить о возрасте, то мне 42 года, замужем, у меня две дочери, которым 19 и 21 год (учатся в институтах). С мужем у нас, наверное, такие отношения, как и у Вас, держат только дети. Если говорить о состоянии души, то я не чувствую своего возраста, люблю похулиганить. Работаю в небольшой фирме. Надеюсь на приятную встречу, которая перейдет в интересные отношения.

С уважением, Лариса.

Здравствуйте, Лариса!

А первая встреча была замечательная. Вы были чудо как хороши, и я уже влюблен. Жду с нетерпением и надеждой вторую встречу.

Равиль.

Здравствуйте, Лариса!

С утра я ходил по нашей поликлинике и выполнял разные нужные и ненужные процедуры, хотя уже совсем здоров. У нас хорошая ведомственная поликлиника, народа всегда мало, и лечащий врач водит сам по всем кабинетам и специалистам за ручку, поэтому это утреннее времяпрепровождение было необременительно.

Надеюсь, наша встреча скоро состоится.

Остаюсь преданным Вам, находящийся в состоянии физического нездоровья и поиске сострадания.

Равиль.

Добрый день, Равиль!

Что с Вами произошло, что болит?

Можно, конечно, встретиться, но не повредит ли это Вашему здоровью? Это не после нашей встречи Вы простыли, не надо было так долго гулять. Со следующей среды ухожу в отпуск. Но и в отпуске буду работать и находиться рядом с Вами на Сухаревской. У меня там открывается новая фирма. Буду готовить ее к открытию. Может, и увидимся.

Хотелось бы, чтобы Вы быстрей поправились.

Лариса.

Здравствуйте, Лариса!

Время, прошедшее с нашей встречи, нас не приблизило друг к другу, хотя, я надеюсь, что и не отдалило. Не знаю, есть ли у наших отношений какая-то перспектива. Я представляю нас вместе в театре, закрытом клубе или на выставке, представляю, как говорю умные слова в театре или на выставке, как ласкаю Вашу грудь или ногу под юбкой поверх чулка в клубе. Боюсь, отведенное нам время для сближения уходит.

Находящийся в состоянии беспокойства

Равиль.

Здравствуйте, Лариса!

Я волнуюсь, что от Вас нет сообщений. Отправил Вам письмо. Вероятно, оно не дошло.

Может быть, мы могли бы увидеться еще?

Каковы Ваши планы, и есть ли в них место для меня?

С нетерпением жду Ваших сообщений.

Остаюсь преданным Вам

Равиль.

Здравствуйте, Равиль!

Ужасно хочется встретиться, не знаю, но почему-то соскучилась.

Лариса.

Лариса, лапочка!

Ты мне опять «выкаешь». Значит, точно, тебе нужен отдых, а мы должны уже выпить на брудершафт, поцеловаться и окончательно перейти на «ты».

Но ты не отвечаешь на телефонные звонки, ты скована, немногословна и мучаешь меня. Что-то случилось?

Я подожду. Я буду терпелив. Я буду надеяться на наши встречи...

Равиль.

31 августа, около 17 часов,

поезд Москва - Южнодар

Поезда Равиль любил. Стук колес, выпадение из жизни на какой-то период, меняющийся пейзаж за окном - одним словом, романтика. Но любовь его распространялась на поезда комфортабельные.

Накануне отъезда у всех появляется специфическое настроение. Его можно почувствовать более четко и тонко, замечая все нюансы неравнодушным взглядом, наблюдая броуновское движение множества людей и сумок. Проводы со слезами. В глазах легкий налет тревоги, который не выветрится на вокзале, где томишься ожиданием. Налет тревоги не выветрится даже после второй или третьей рюмки водки, и даже по приезде, когда люди понесут к автобусу чемоданы и сумки, измученные дорогой, выпивкой, разговорами, бессонницей, храпом соседей, новыми знакомствами и старыми лицами.

Но зато в дороге поезд своей качкой уберет грусть о так и не совершенных поступках, не сказанных словах. Поезд подарит ощущение, что слова еще будут сказаны, а поступки сделаны, хотя все знают, что это просто невозможно. Это кусок другой жизни, чуждый этап, в котором нет понимания тех слов, которые стали важными для тебя.

А можно по-другому. Можно уснуть, едва успев взять белье у проводников, а проснуться в другом городе. И вокзал прибытия, глубокий вдох утреннего воздуха, другие люди, другая жизнь. Приезжать многие любят больше, чем отъезжать.

Все это позже. Равиль избежал тревог отъезда. Впереди ночь…

Дверь отворилась, и в купе вошли их попутчики: мужчина лет сорока, смуглый, темноволосый, и женщина, худенькая, гибкая, намного моложе мужчины, тоже смуглая и темноволосая. Равиль залюбовался женщиной, но сразу спохватился и отвел от нее взгляд.

«Для дочери - слишком взрослая, для жены - молодая; хотя кто его сейчас знает», - подумал он.

Попутчики поздоровались и представились. Мужчину звали Абдель, женщину - Альфия. Брат и сестра. Равиль тоже назвал свое имя.

«Опять мусульмане!» - подумал Равиль.

Завязалась беседа - бестолковый разговор на той стадии, когда незнакомые люди не знают, о чем говорить, но знают, что в дороге о чем-то говорить надо. Поговорили о том о сем: о погоде - «лето было, как никогда», о поездах - «гораздо лучше, чем в советское время».

Равиль знал негласные правила купейного этикета. Ничего нельзя спрашивать в лоб. То есть, конечно, можно. Но не нужно. Ты должен самостоятельно составить портрет сидящего напротив человека из его фраз: «У меня в полку…», «За базар отвечать надо…», «Мой друг, режиссер Агафонов…».

Можно, конечно, и спрашивать - но и тут свои законы. Нельзя просто спросить соседа: «А ты кем работаешь?» А вот если он скажет: «У меня работа сложная…», тут уж не упускай момента, чтоб узнать: «А кем работаешь?» Дескать, мне не интересно, но для полноты твоего же повествования давай-ка проясним!

Наступила тишина. Контакты пока не налаживались.

Вариантов развития было два. Либо все разбредались по полкам, читали книги, газеты и глазели в окно. Либо…

Дамир хлопнул ладонями по коленям:

- Коньяк все будут?

Проскочила искра взаимной заинтересованности.

- Я - с удовольствием! - сказал Абдель. - У нас много закуски.

Равиль вышел из купе.

- Четыре стакана! - сказал он проводнику.

- С подстаканниками?

- Нет. И без ложечек.

- Понятно… - вздохнул проводник.

В купе пахло колбасой, фруктами и сладким томлением. Бутылка была открыта. Равиль поставил стаканы на стол.

- Ну! За знакомство! - сказал Дамир. - Нам, русским людям, без этого нельзя.

Все шутку оценили, рассмеялись и выпили.

- А ничего коньяк, да? - сказал Абдель, рассматривая бутылку.

- Да, вполне… - отозвался Дамир.

Выпили по второй.

- У нас в части случай был… - начал Абдель.

«Безошибочный прием! И в тему, и всем объяснил, что ты - военный!» - подумал Равиль и сказал:

- Ну, раз среди нас военный - значит, немедленно надо выпить по третьей!

Дамир снова взял в руки бутылку, разлил и спросил:

- Где служишь?

- В Рязани…

- Десантура?

- Так точно…

- А звание?

- Майор…

- Сам из Южнодара? - спросил Равиль.

- Да, в отпуск еду. А сестра в Москву приезжала. У нас другая сестра в Москве. Сама на курорт уехала, нам ключи от квартиры оставила. Неделю поокультуривались. По музеям походили. А вы, Равиль, по какой части занимаетесь?

Равиль немного рассказал о службе на флоте.

Дамир - о разных юридических казусах.

Абдель перевел разговор на жизнь, на цены, на политические прогнозы.

Теперь, когда все так или иначе рассказали про себя, разговор пошел более раскрепощенный. Дамир поделился размышлениями о моделях сотовых телефонов, продемонстрировав между делом свой. Абдель рассказал какую-то военную байку.

И только Альфия молчала и послушно выкладывала продукты на стол и сервировала, как могла. Было видно, что разговоры ей скучны, наконец она не выдержала:

- Ну почему у нас мужики вечно только в лесу о бабах, а при бабах - о лесе. Вот скажите, господин адвокат, какие вам женщины нравятся?

- Всякие, лишь бы было приятно общаться.

- А сексапильные или «синий чулок»?

- Если о сексе говорить, то, наверное, приятнее с сексапильной, а если о решении юридического казуса, то все равно - лучше с сексапильной.

- Позвольте за вами поухаживать. Давайте я вам бутерброд сделаю.

А Дамир поднял стакан и сказал:

- Выпьем за красивых и соблазнительных женщин. Которые рядом. Они в одиночку борются с уродством окружающего мира.

Когда-то в Дамаске

Шофер везет тебя к улице Мидхат Паша. Разъехаться на улицах старого города, несмотря на утро, уже нелегко. Светофоров здесь раз-два и обчелся - управление уличным движением возложено на регулировщиков. Но и на них, и на знаки здесь мало кто обращает внимание - стражам порядка остается только, позевывая, провожать глазами нарушителей. Мимо сплошным потоком движутся видавшие виды автомобили. Среди них немало российских: чуть ли не каждое третье такси в городе - «Лада». Река Барада летом и в начале осени больше похожа на небольшой ручеек с не очень приятным запахом, но сейчас дожди наполнили ее русло, и она стала полноводной, бурной и почти горной рекой.

Ты видишь работающую женщину - она продает мороженое из модного нынче фургончика - в брюках и простоволосую - видимо, христианку. Вы переглядываетесь с шофером с выражениями лиц сердитыми и удивленными.

Проезжаете площадь Аш-шухада с памятником в виде мечети на телеграфном столбе, поставленном в честь телефонизации Дамаска.

И везде на улицах, в витринах, на плакатах и повсюду - портреты президентов Асадов - отца и сына. Отец - Хафез Асад - первый президент Сирии, сын - Башар Асад - второй, ныне действующий. Оба пользуются неподдельной народной любовью. Президент-сын на фотографиях чаще всего смотрит влево. Создается впечатление, что за свою жизнь он фотографировался дважды - эти два варианта портрета и растиражированы повсеместно.

Улица Баб аль-Барид. На ней, напоминая недостроенные голливудские декорации, высятся колонны серого мрамора. Это все, что осталось от колоннады, когда-то украшавшей вход в древнеримский храм Юпитера, построенный еще в третьем веке.

Вот и мечеть Омейядов, за ней виден красный купол мавзолея Саладина.

Внешние стены мечети - из неприглядного грубого камня. Главный фасад обращен во внутренний двор мечети. Ты входишь, сняв обувь из уважения к святому месту. Великолепные золотистые мозаики поблескивают и переливаются в лучах солнца. Внутри мечеть устлана коврами.

Тут самая разнообразная публика: кто-то читает, кто-то спит; женщины беседуют, собравшись группками; дети играют и шумят неподалеку; экскурсанты, сбившись в кружок, слушают своего гида.

Середина мечети пустеет, мужчины выстраиваются в три шеренги вдоль восточной стены, женщины - вдоль западной. Начинается молитва. Повинуясь голосу имама, люди одновременно кладут поясной поклон, встают на колени, кланяются в землю.

Когда-то здесь вместе молились христиане и мусульмане. До прихода мусульман базилика была посвящена святому Иоанну Крестителю, голова которого, отсеченная по приказу Ирода, по сей день покоится в особой гробнице внутри мечети. Мусульмане почитают Иоанна как пророка Яхья.

Мусульмане Дамаска собираются на молитву в мечети Омейядов пять раз в день. К тому, что сюда же приходят христиане поклониться своей хранящейся в часовне святыне, они относятся спокойно.

Закончив молитву, ты выходишь на улицу, к машине, и застываешь в задумчивости. В адвокатскую контору, потом домой? Или немного погулять, а потом в контору?

Уже появились школьники. Дети ходят в школу в одинаковой ярко-синей форме: курточка и брюки, как мальчики, так и девочки. Школьницы постарше надевают хиджаб и удлиненный плащ поверх школьной формы, чтобы больше походить на девушек.

Ты смотришь на детей и решаешь немного погулять, а потом ехать в адвокатскую контору, где тебя ждут письма от племянника из России.

30 августа, 10 часов 37 минут, Москва

Равиля отвлекла от чтения писем делопроизводитель отдела Юля.

- Срочное контрольное поручение, - сказала она, глядя с сочувствием.

Равиль расписался в реестре и стал изучать поступивший документ. Прочитав, ужаснулся. Это было письмо депутата Госдумы Криминовского президенту страны. Он требовал у президента (Равилю показалось, что именно требовал) разрешить крышуемой депутатом организации арендовать отдельно стоящее здание в центре Москвы, памятник федерального значения, без конкурса. На письме стояла резолюция президента: «Разобраться и доложить».

Сначала Равиль стал представлять, какой длиннющий путь проделало письмо.

Генеральный директор этой фирмы приносит депутату Госдумы письмо на подпись.

Депутат кладет письмо на стол, размышляет и подписывает.

Курьер везет письмо в администрацию президента и сдает в экспедицию.

Письмо попадает в секретариат, и референт, прикидывая значение личности данного депутата для истории, размышляет, поставить ли резолюцию «Разобраться и доложить» с поручением министру, или все же сунуть это письмо президенту. В конце концов он вздыхает и кладет это «Самому».

Президент отвлекается от войны в Анчурии, нарастания напряженности в Западной Бирме, сепаратистских конфликтов и инфляции и читает эту фигню об аренде без конкурса. Потом он ставит резолюцию «Разобраться и доложить» с поручением министру и указанием очень короткого срока исполнения.

Все, машина завертелась…

Поручение летит министру.

От министра летит руководителю Федерального агентства.

Руководитель Федерального агентства дает поручение руководителю управления.

Руководитель управления дает поручение заместителю.

Заместитель направляет письмо с поручением начальнику отдела.

И, в конце концов, письмо с таинственными и непонятными резолюциями с высоты правителя шестой части мира падает на стол рядовому сотруднику, который получает смешную получку, имеет смешную мотивацию и смешную квалификацию.

А потом Равиль ужаснулся, представив всю картину своих нелепых действий с этим письмом.

Как он напишет служебную записку юристам с просьбой оценить правомерность требований депутата, будет долго ждать их заключение, умолять их написать ответ поскорее, и, естественно, получит ответ: «По закону не положено».

Как он напишет проект такого ответа депутату, но никто его не завизирует и не подпишет, потому что по закону, может, и не положено, да депутат уж больно велик и нахрапист.

Как он будет таскаться по разным согласительным совещаниям и писать протоколы этих совещаний.

Сколько он напишет служебных записок о продлении срока исполнения.

До каких размеров разрастется папка с бумагами по данному вопросу.

И как его будут критиковать начальники за не исполнение в установленный срок поручения.

От этого поручения необходимо было срочно избавиться!

Равиль схватил документ и побежал к начальнику отдела.

- Александр Петрович! - закричал он с порога кабинета. - Это не мой объект. Это памятник, памятники на Калинину распределены. Пусть она этим объектом и занимается...

Маркин оторвался от бумаг и пригласил Равиля сесть.

Равиль присел.

- Вы, кажется, Равиль Закирович, сегодня опять опоздали. Это уже вошло у вас в привычку. А ведь это серьезное нарушение трудовой дисциплины…

В общем, Маркин привычно пугал, Равиль привычно пугался. Покончив с ритуалом, они перешли к делу. Оказалось, Маркин решил поручить это дело Равилю как особо ответственное поручение, как знак особого доверия и признания его опыта и других служебных достоинств. Равиль такого особого доверия никак не хотел.

Кончилось все тем, что через несколько минут он подошел к Юле - делопроизводителю - с документом и словами:

- Переправь на Калинину…

- Хорошо, - ответила Юля и посмотрела на Равиля с уважением.

Никто другой не умел в отделе находить справедливость и переадресовывать подобные поручения на других сотрудников.

Равиль вернулся в кабинет и застал своего подчиненного Женю Некрылова за чтением романа Себастьяна Жапризо «Купе смертников».

- Евгений! - ахнул Равиль. - Тебе что, делать нечего?!

- «Судя по серьезному и немного печальному виду, это был государственный служащий», - прочитал по книге Некрылов.

- Вот и давай, бери перечни поручений и иди к сотрудникам с серьезным и немного печальным видом. Проверь, кто что сделал.

Евгений ушел, а Равиль снова погрузился в чтение своей переписки с Ларисой.

Лариса!

Твой звонок очень порадовал меня и придал сил. Я очень много думаю о тебе. Я тоже по тебе очень соскучился и очень хочу тебя видеть, хочу обнимать, целовать и ласкать. Спасибо тебе за нашу прошлую встречу. Ты была так ласкова со мной!

Надеюсь на наши будущие встречи.

11 декабря у меня день рождения. Я буду отмечать его с коллегами на работе. Приглашаю тебя вечером этого дня на это небольшое торжество. Очень хочу тебя видеть.

Жду твоего ответа или звонка.

Целую тебя нежно в шейку.

Равиль.

Милый!

Очень соскучилась. Очень хочу видеть. Про день рождения не забыла. Ты действительно хочешь меня видеть у себя? А как же твои коллеги по работе, это удобно?

По поводу встречи. Ты был тактичен, даже очень, мне понравилось. За поцелуи спасибо.

Лариса.

Милый!

В этот прекрасный день хочу пожелать тебе встретить ангела, который поможет исполнить самое потаенное желание, о котором ты даже не догадывался. А также не бояться перемен, именно они будут безудержны и сногсшибательны.

Ну и, как всегда, напоследок: будь всегда здоров, счастлив и любим!

Лариса. Жди, приеду в гости.

Лариса, добрый вечер!

Спасибо за поздравление, за пожелания и за ангела с потаенными желаниями. Сейчас ты мой самый любимый объект потаенных желаний.

Спасибо за то, что пришла на мой небольшой праздник. Спасибо за короткую юбку, за то, что ты была красива, мила и обаятельна, за обнаженную грудь, за жаркую любовь на офисном столе. Правда, все произошло так быстро, я даже физически был не совсем готов к этому, я не успел насладиться тобой как следует. В машине я все время мечтал овладеть тобой снова и поэтому нес всякую любовную мишуру, чего не стыжусь и готов повторить все снова.

Я мечтаю, чтобы наши любовные встречи повторились, уже, может быть, в более уютной обстановке. Я хочу ласкать тебя еще, целовать всюду и войти в тебя и насладиться самому и доставить наслаждение тебе. Обещаю, буду нежен и тверд.

Когда мы увидимся?

А стол мы починили и еще поставили под него подпорку, так что если снова окажемся на нем, он не сломается.

Жду твоих звонков и сообщений.

Целую тебя в ароматную грудку.

Равиль.

Привет, Равиль!

Очень соскучилась. Мне очень понравилась последняя встреча. Пиши, если будет время.

Лариса.

Ларочка!

Счастье - получить твое сообщение. Память услужливо подсказывает подробности наших встреч: снег, метро, твоя улыбка, маленький номер в гостинице, ласки и страстные проникновения. Я скучаю по тебе и мечтаю о новых встречах.

Пиши, звони. Когда увидимся?

Целую тебя в тепленький животик.

Равиль.

Милый, привет!

Очень соскучилась, ведь целые выходные не слышала тебя. Я тоже порой вспоминаю наши встречи, особенно стол у тебя в кабинете. А гостиница даже очень хорошая и приветливая, если бы не она, где бы ты встречался со мной?

В выходные «шопинговала» в поисках подарков. Такой выбор, но хочется чего-то необыкновенного, нашла только половину.

Целую тебя.

Лариса.

Ларчик мой волшебный!

Хорошо провести выходные в поисках подарков. Это способствует хорошему расположению духа и улучшает здоровье.

Я же провел выходные в домашних трудах и заботах, потому что в иные дни я практически этим не занимаюсь: сходил в магазин и закупил продукты на всю неделю, кое-что починил, пытался читать.

Очень по тебе соскучился. Слушал танго Астора Пьяцолы и пытался представить, когда, где и как мы с тобой встретимся. Сценарий встречи не придумывал, хотя немного фантазировал и тебя представлял в не совсем одетом виде, хотя в одетом - тоже. Хочу тебя увидеть. Мы непременно должны увидеться.

Какие твои планы?

Пиши, звони.

Целую тебя во все обожаемые мною места.

Равиль.

Милый, по твоим письмам можно и книгу написать с названием «Любовные переписки в среднем возрасте».

Все, наверное, уже собираешься в бассейн? Удачи, далеко не заплывай. Знай, я не очень хорошо плаваю, спасать не буду.

Целую. Лариса.

31 августа, около 18 часов,

поезд Москва - Южнодар

Беседа в купе стала уже пьяной, бессистемной и беспредметной. В беседе четырех собеседники неизбежно разбиваются на пары, и так получилось, что Равиль больше общался с Альфией, а Дамир - с Абделем.

- Есть такие мужики: случай смешной расскажет, вместе с тобой похихикает, песенку споет, и вроде ничего ему больше не надо. А потом бац! Он уже на тебе.

- Сегодня в Чечне много молодых женщин, которые чувствуют себя изгоями в обществе - все мужчины в семье погибли, нет работы, годы проходят в обстановке нищеты и безысходности. И здесь появляется вербовщик и говорит, что ты можешь не только покончить с беспросветной жизнью, но и стать героиней.

- Не сексуальная ли неудовлетворенность и зависть к свободе нравов является причиной ожесточения? Не являются ли основными поставщиками людского материала для террористических организаций самые зажатые в этом плане страны, типа Саудовской Аравии? Что интересно, фундаментализм активно не принимается в более раскрепощенных исламских странах типа Турции, в бывших республиках Средней Азии.

- А телевизор посмотри, кумирами становятся такие нравственные уроды, которых в приличный дом пускать нельзя.

- А вот с чем ассоциируется слово «татарин»? Вне конкуренции - «татарское иго». Еще - «злой татарин» и «незваный гость». Конечно, срабатывают стандартные клише. Но самое печальное, что ими и ограничиваются у большинства знания о народе, который из коренных является по численности вторым после русского.

- Мне гораздо больше нравится ехать куда-то, чем оседать. Даже Питер через неделю становится скучным. Перестук колес поезда мне нравится. «Ты кто, ты кто? Вечный вопрос»… А вот автобусы я не люблю. Автобус - это на-

ушники и тупой взгляд вперед. Поезд - это водка и разговоры, поступки и знакомства.

- Рай - это то место, где душа будет окружена любовью Бога. Ад - это как огорчение, но в сто раз сильнее...

- Мученикам в раю предлагается ежедневное совокупление с кучей девственниц с перерывами на пьянство и еду.

- Мы решили заниматься любовью как в фильме «Девять с половиной недель». Я разделась, он обмазал меня клубникой и стал слизывать мякоть с моего тела. Все было чудненько, замечательно просто! А вечером у него началась жуткая аллергия на клубнику...

- Наша планета - рай, жизнь на ней - ад. Рай и ад находятся в самом человеке. Ад - это суд совести. Ведь душа после смерти человека становится чистой, но ей же самой, прикинь, стыдно за все гадости, совершенные при жизни на земле.

- Господь не карает за зло и не награждает за добродетель. Его дело создать законы.

- Мало кто знает, что Русь, в отличие от многих других государств, вообще не была включена в состав Орды.

- А самая пакость - принуждение женщины именно к духовной близости, а не к физической.

- Это насилие над личностью, но в инстинктах все равны.

- Ведь что интересно! Православная церковь была взята под покровительство хана. Татарские ярлыки освобождали духовенство от всех видов дани и повинностей. При ханском дворе была учреждена православная епископия, так как число русских в Орде постоянно росло. Именно церкви были средоточием культуры, письменности. Да, русские платили дань, но сохранили свою веру и культуру. Вот вам и «иго»!

- А всюду, куда приходил католицизм, сразу же шло наступление на религию побежденного народа. На саму его суть, душу. Выкорчевывалась культура народа.

- Любовь - это награда, полученная без заслуг. Свобода быть самой собой рядом с тем, кто принимает тебя такой, какая ты есть. Это одиночество двоих в огромном мире. Любовь - это одно дыханье на двоих.

Когда-то в Дамаске

У стен мечети Омейядов раскинулся крытый рынок Аль-Хамидийя. Ему больше тысячи лет.

Сопровождаемый шофером, ты входишь на рынок. В его бесчисленных лавочках и магазинчиках представлены медные кувшины, блюда, кофейники, скатерти, ковры, традиционные восточные сладости и пряности, золотые и серебряные украшения, одежда, обувь. Вы переходите из одной лавочки в другую, но нигде не задерживаетесь.

Задерживаетесь в магазинчике ковров. Ты не собираешься покупать ковер, и продавец об этом знает, но усаживает тебя удобнее. Он твой давний знакомый. Его зовут Гияс. У него примечательная внешность, доставшаяся ему от матери-украинки: араб-альбинос, светлокожий и с белыми кудрявыми волосами. Вы говорите с ним по-русски, ты намеренно коверкаешь слова, Гияс смеется и поправляет тебя. Так получилось, что в дни своего посещения адвокатской конторы ты всегда заглядываешь в эту лавочку. Это превратилось в ритуал, суть которого знаешь только ты. Память о покинутой Родине, известной своими снегами, холодом, большеглазыми грудастыми красавицами, водкой, космонавтами и победой в войне.

Ты был после войны в России два раза. Один раз в Южнодаре на выставке сирийских товаров, другой - в Москве и Петербурге туристом. Ты и там не носил европейскую одежду. И никого не искал.

Потом - ресторан. Как обычно: химус, баба-гануш, шашлык, буза, хотя шофер хмурится: нельзя господину все это с его нездоровьем. Ты хитро смотришь на него и спрашиваешь официанта о наргиле.**

- Господин… - робко говорит Бехнам.

- Ладно, - говоришь ты, - не нужно наргил.

Но у тебя оказывается другое поручение для шофера. Он уже догадывается, какое оно будет. Ты посылаешь его в христианский квартал в известный вам обоим магазинчик за бутылочкой русской водки. Спиртное подают в отдельных ресторанах. Но особой популярностью оно не пользуется, население традиционно пьет крайне мало алкоголя. Для мусульманской части населения потребление и продажа алкоголя является грехом, в мусульманских кварталах алкоголь встретить сложно. В христианских кварталах Дамаска есть редкие вино-водочные магазины. Туда сейчас Бехнам и поедет, благо это недалеко.

Это тоже сложившийся ритуал.

А теперь вкусно, тайком от жены и близких, поесть.

Потом щедрый бакшиш официанту...

Потом - к адвокатам…

Вечером немножко водки в одиночестве, боль и бессонная ночь…

30 августа, 11 часов 15 минут, Москва

Равиля снова отвлекли от чтения писем. Это был посетитель. Он решительно вошел в кабинет и уселся на стул перед Равилем. Представился. Звали его Ривгат Бибаев. С сильным татарским акцентом и напором заговорил:

- Я к вам как представитель общественности. Попы продолжают наглеть. Рядом с вами есть православная церковь. А вокруг нее всегда был такой небольшой приятный скверик. И тут хозяйствующий культовый субъект берет и нагло себе весь сквер со всей территорией заграбастывает. Я даже сначала и не сообразил, что произошло. Пригляделся -

вижу: забор поставили. Причем такой, с намеком, с мотивом креста православного. Типа, это наша теперь полянка, православная. И, разумеется, на огороженном пространстве небольшая парковочка. Я уже знаком с методами отчуждения собственности. Тут налицо наглый физический захват городской территории. Кроме того, отхватили себе полметра пешеходной зоны совершенно без тени смущения. Потом этот забор засадят зеленью, а на месте скверика появится небольшой особнячок клубно-элитный.

Равиль сначала даже растерялся от такого напора и своей полной непричастности к захвату федеральной земли и восстановлению законности и порядка в данном вопросе.

- А вас кто ко мне послал? - спросил он осторожненько.

- Знаем кто, - таинственно ответил ищущий законности Ривгат Бибаев.

- Но это не мой вопрос…

- Но вы же государственный человек…

Довод был железный. От посетителя необходимо избавиться. Но аккуратно. Когда в присутственном месте много людей и приходит еще один посетитель со своим делом, его часто встречают холодно или даже со злостью. Правила поведения самурая в таком случае предписывают успокоиться и внимательно выслушать этого человека. Обращаясь с ним грубо, самурай будет вести себя ничем не лучше нищих лакеев.

Равиль позвонил начальнику отдела контроля:

- Алексей Иванович, налицо захват федеральной земли, надо бы проверить. У меня посетитель. Пошлю к тебе?

Но Алексей Иванович наживку не заглотил:

- А зачем ко мне? Пусть письмо напишет. Будет поручение - проверим.

Равиль позвонил начальнику земельного отдела:

- Наталья Владимировна, налицо захват федеральной земли, надо бы проверить. У меня посетитель. Пошлю к тебе?

Наталья Владимировна тоже дурой не была:

- А зачем ко мне? Пусть письмо напишет. Будет поручение - проверим.

И Равилю самому пришлось объяснять, как писать письмо, куда и кому направлять. Ривгат Бибаев все записал, а прощаясь, таинственно понизил голос и сказал:

- Татарин татарину помочь должен.

- Конечно, - протянул Равиль и мягко, но настойчиво довел посетителя до лифта.

Возвратившись в кабинет, он посмотрел в окно и преисполнился чувством смутной тревоги. У крыльца стоял джип, доставивший Равиля на службу. Водитель стоял рядом и говорил по мобильному телефону.

Равиль снова вернулся к письмам своим и Ларисы.

Ларчик, я твой ключик!

Думаю о тебе. Легкая вечерняя грусть. Пью чай. Если бы ты сейчас была рядом, мы бы поговорили о вчерашней серии «Мастера и Маргариты», о катании на лыжах, о прогулках по городу, о концерте «Green day», обо мне и о тебе. Я бы попытался почувствовать твое настроение, и был бы ласков и нежен, или наоборот - настойчив и грубоват. Но тебя нет, остается представлять и мечтать о встрече.

Когда встретимся?

Целую твой красивый животик.

Равиль.

Доброе утро, милый!

Твое письмо прочитала только утром. Конечно, жаль, что меня не было рядом. Я хочу, чтобы ты был бы ласков и нежен, или наоборот - настойчив и грубоват. Но остается только представлять и мечтать о встрече. Когда встретимся, я не знаю. Хочу побыстрее, но...

Тоже очень соскучилась.

Приятного тебе сегодняшнего дня. Хорошего настроения. Работай и думай обо мне.

Целую тебя.

Лариса.

Ларочка!

Ау! Ты где?

Жду твоего звонка, а его все нет.

А как же наше завтрашнее свидание? Я даже подстригся, чтобы выглядеть молодцом...

Беспокоюсь о твоем самочувствии. «У кошки боли, у собачки боли, а у Ларисы не боли...» Голова не для того, чтобы болеть, а для того, чтобы носить красивую шапочку с красивой прической.

Я должен тебя осмотреть и полечить. Уверяю тебя, после моего лечения тебе будет значительно легче. Обещаю, я буду нежен и страстен. Эти чувства уже переполняют меня. Я скучаю и хочу тебя видеть.

Целую тебя всюду.

Равиль

Лариса!

О важном событии в моей жизни - изменении прически - я тебе уже сообщил. Это не имеет большого отношения к духовности, идеологии и мировоззрению, но это тоже важно. Мою стрижку ты должна оценить. Хочу, чтобы ты это сделала скорее при нашей встрече (хорошо бы, чтобы это было любовное свидание с шепотом, объятиями и поцелуями; у тебя красивая грудь и нежная кожа, ласковые руки; ты уже немного знаешь, что мне нравится в ласках, я тоже надеюсь узнать это о тебе больше; я ласкаю тебя всю и говорю, как сильно ты мне нравишься...), хотя моя прическа очень проста, смотрите армейский Устав.

А еще мы должны обсудить, что мы можем сделать в предстоящие каникулы, чтобы они не прошли скучно и бесславно. Я надеюсь видеться с тобой в эти дни.

Скучаю, надеюсь на встречу. Пиши, звони.

Целую грудку в глубоком декольте.

Равиль.

Привет, милый!

Вот и наступил год Собаки. Хотя и говорят, что он хороший, но для меня это уже мучение. Все праздники просидела дома. Мой муж ходил за мной по пятам. Никуда без него. Правда, был один день, выбралась к маме, вот и все.

Ладно, наябедничала тебе. Но год только начинается, все уладится.

Лариса.

31 августа, около 19 часов,

поезд Москва - Южнодар

Равиль уже полулежал рядом с Альфией, расслабившись под взглядами собеседников. Он слышал свои фразы, слова лились одно за другим почти без усилий, и притом речь не шла о чем-то конкретном; диалог строился как карточный домик, бессвязно и бессистемно. Умные слова сменялись игривыми и даже фривольными.

- Рай и Ад - это чисто мифическое воплощение добра и зла, а между добром и злом очень узкая грань, почти отсутствующая, если вообще есть.

- Муки Ада - лишь тень мук, которые наступят после страшного суда, когда воссоединение душ с воскресшими телами даст и Раю и Аду окончательную полноту реальности.

- Прерванный половой акт - это всегда плохо, особенно когда он прерывается приходом мужа...

- Говорят, поскобли любого русского и найдешь татарина. Иван Бунин с гордостью заявлял, что в его жилах течет татарская кровь. Подчеркивал это и Александр Куприн.

- Татарские корни есть у Ивана Грозного и у Петра Первого. Татарский замес имелся и у Аксаковых, Юсуповых, Тургеневых, в том числе и у великого писателя, знаменитого историка Николая Карамзина, поэта Гавриила Державина, философа Чаадаева. Всех и не перечислить, ведь русские цари приблизили ко двору знатные татарские семьи. Эти люди сыграли в судьбе России большую роль.

- Если вы хотите просто жить - работайте. Если вы хотите жить немного лучше - работайте много. А если вы хотите разбогатеть - вам надо что-нибудь придумать. Американская народная мудрость.

- Категорически протестую против прививки американских народных мудростей на русскую почву. Тем более, «арбайтен, арбайтен унд арбайтен» уже было.

- В мире, полном ненависти, страха, ужаса и зла, ангел начинает свой путь...

- Падает душевная заинтересованность человека человеком. Падает общая культура человеческих отношений. Доброта человеческая испаряется невиданными темпами, с той же скоростью, что и лед в Арктике.

- Иногда во время секса я испытываю настоящее вдохновение, доходящее до озарения, в котором есть место самоотдаче и любви. А иногда ничего не испытываю, полная пустота, вяло играем, как вышедшие в тираж провинциальные актеры. Причем иногда я испытываю вдохновение во время близости с крайне недостойными партнершами, а пустоту - с искренне любящими меня женщинами.

«И чего я так разоткровенничался», - мелькнула у Равиля мысль, и вдруг, после этой абсолютно нескромной фразы, Альфия как бы в порыве надежды наклонилась к нему, словно хотела обнять его или ждала, что он обнимет ее, и сразу же после последнего слова, сказанного ясным громким голосом, прошептала у самого его уха: «Скажи Дамиру, пусть отпустит меня, я не хочу», - и тут же безо всякого перехода снова четко, громко заговорила о другом. Хотела добавить еще что-то, во всяком случае, так показалось Равилю, слишком сбитому с толку, чтобы отреагировать сразу, но поймала холодный трезвый взгляд Абделя. Равиль спрятался за свое молчание, слушая умные фразы собеседников.

- Шахид - это мусульманин, отдавший свою жизнь за веру, погибший на войне с оккупантами.

- Шахидам в ходе психологической обработки внушается ненависть к иноверцам. Вознаграждения на том свете ему обещаны действительно немалые; шахиду-мужчине даже по гарему с семьюдесятью красавицами-наложницами!..

- Нужно заниматься национальными вопросами? Нужно вступать в движение «Ватаным»?

- Не нужно! Любой здравомыслящий человек понимает: требования татарского суверенитета - это тупик. Следуя такой логике, свои государства должны создать сто с лишним народов России.

- Ох уж эти страхи! Страх потерять работу. Страх потерять премию. Страх по поводу сокращения внутри компании. Страх испортить отношения с начальником…

Равиль заметил, что обращенные к нему фразы заключали в себе нужный ответ: пусть марионетка отвечает то, что ей предлагают. Равиль подумал, что, имей он чуть больше времени, чтобы разобраться в ситуации, было бы забавно отвечать наоборот и ставить собеседников в тупик, закатить скандал. «Скажи Дамиру, пусть отпустит меня, я не хочу», - сказала Альфия. Она действительно это сказала, Равилю не показалось. Альфия повернула голову в его сторону и сказала, что идет в туалет. Равиль подумал было пойти за ней и поговорить наедине.

«А я схожу покурю», - сказал Абдель, и Равиль отказался от мысли последовать за Альфией.

Альфия знала Дамира!

Они все знали друг друга!

Когда-то в аэропорту Кабула

Объявляют регистрацию пассажиров рейса на Москву, но Скорпион спокойно продолжает сидеть на диванчике.

Он не летит в Москву.

Он летит в Дамаск. Там Скорпион закончит важное дело.

Старик в Дамаске живет уже слишком долго. Хватит. От его смерти всем станет легко и радостно на душе. Его дети получат свободу, бизнес и акции. Закончатся их страдания, которые доставляют его физическое и душевное состояние, они перестанут быть тем буфером, который принимает на себя всю его ярость - естественную реакцию на то, что с ним происходит. Скорпион получит свои деньги, которые позволят на долгое время отойти от дел и наслаждаться счастьем и покоем.

Смерть приходит в разных обличьях. Она может быть жестоким ударом, а может стать благословенным избавлением от долгих страданий. Она бывает медленной и тяжелой, бывает внезапной и неожиданной, но бывает мирной и спокойной. Разумеется, большинство из нас желало бы себе и тем, за кем мы ухаживаем, тихой смерти в семейном кругу, в окружении тех, кто нас любит. Пускай так и будет. Хаким Абул-Фарах умрет тихо и спокойно.

Скорпион уже знает, как, когда и где он подойдет к старику и ускорит его путь на небеса…

30 августа, 11 часов 39 минут, Москва

Равиля отвлек очередной посетитель. Это снова был неизвестно откуда и от кого взявшийся татарин. «Опять татарин», - подумал Равиль. Нет, тот сказал, от кого, и Равиль где-то это имя слышал, но напрочь забыл где, и только солидно кивал и передавал приветы. Благо, посетителю не нужно было решать конкретный вопрос, а нужны были общие сведения, и Равиль водил его по кабинетам, давал посетителю образцы документов и рассказывал, как и что делается. Отправив посетителя, немного подумал и позвонил приятелю в администрацию. Приятель был из ихних, из флотских, должность он в администрации занимал небольшую, но вел себя солидно и знал всех.

- Слушай, у меня сейчас был странный посетитель. Ботиночки стоптанные, пиджачок полотняный, часы дешевенькие. А когда я ему объяснил, как на машине в «Информцентр» добраться, знаешь, что он мне сказал?

- Что? - заинтересовался приятель.

- «Я на метро…» Представляешь, на метро! И потом всех, как мошенник, по именам кличет. Хомченко для него Витя, Усоев - Сережа. Ты не знаешь, он серьезный или так, воздухом торгует? Звал на хадж в Мекку и обещал познакомить с главой татарского землячества в Москве.

- Да ты мне имя скажи.

Равиль нашел визитку странного гостя и прочитал:

- Нургали Абдыкадыров… Визиточка, кстати, тоже дешевенькая.

- Да ты что?! Надеюсь, ты его не послал?

- Да нет, я никого никогда не посылаю…

- Этот серьезный, так что ты визиточку в лучший альбомчик заложи.

- А что же он такой странный?

- Э, дружище, он себе это может позволить…

Положив трубку, Равиль подумал о татарском землячестве. Познакомиться с его главой? Ладно, посмотрим…

А потом снова вернулся к своей переписке.

Ларушка, добрый день!

Все время думаю о тебе. Думаю, что хорошо бы тебя увидеть, лишний раз убедиться, как ты красива, и поговорить о путях интеллектуальных исканий или о других глобальных вопросах, но осторожно и в меру, чтобы не наткнуться на твое обычное: «Это все ненужная философия...» Я начинаю представлять, что бы мы могли делать после этих разговоров. Например, согреть друг друга под теплым одеялом. Или обниматься и целоваться. А еще я бы мог ласкать твою красивую грудь. Или животик. И, наконец, оказавшись с тобой в объятьях, слиться воедино...

Я останавливаюсь и думаю о чем-нибудь другом, чтобы успокоиться.

Целую тебя всюду, сладкая моя.

Равиль.

Привет, милый!

Спасибо за волшебные поцелуи в разные части тела. Теперь, прекрати нервничать. Это к добру не приведет, лучше думай о хорошем, например, обо мне.

Я тоже хочу тебя видеть, но на этой неделе, наверное, не получится. Не обижайся.

Я тоже тебя целую. Лариса.

Лариса, добрый день!

Звоню тебе весь день. По обоим телефонам вежливый, но холодный женский голос сообщает о недоступности абонента. Ау! Ты где? У тебя все нормально?

Как прошли праздники? Есть ли грустное, но приятное ощущение уходящего праздника?

Хотел тебя увидеть, или хотя бы услышать, но женщина в телефоне неумолима, абонент по-прежнему недоступен.

Попробую дозвониться позже.

Целую тебя в ушко, к которому ты непременно приложишь свой мобильничек, когда я буду тебе звонить.

Люблю. Равиль.

На это письмо тоже не было ответа. Все рано или поздно кончается. Угасают звезды и планеты, разрушаются города, уходят люди и отношения. Государство и семья, которым он служил всю свою жизнь, ничего не объяснив, отстранились от него, бросив в бедности и одиночестве. Тихо, по-английски, не прощаясь, уходила любовь - последнее, за что он пытался уцепиться в своей жизни. Последний рубль, последняя сигарета, последний сухарь, последняя любовь. Оставалось это молча принять и, может быть, продолжать надеяться еще на что-то.

Равиль решил написать последнее письмо. Немного подумав, он очень быстро написал следующее:

«Здравствуй, Лариса!

Мы не виделись все лето. Ты пропала совсем, тебя нет нигде.

Ты не отвечаешь на мои письма, твой телефон недоступен.

Это такая современная форма прощания?

Мы должны встретиться!

Давай встретимся в нашем кафе на Баррикадной и все обсудим.

Целую,

Равиль».

31 августа, около 20 часов,

поезд Москва - Южнодар

- У вас все получается превосходно, - сказал Равилю Дамир, когда они остались одни. - Я не мог предположить, что вы поведете себя так активно с незнакомой женщиной, сопровождаемой мужчиной, я бы реагировал иначе.

- Как? - сухо спросил Равиль.

- Ну нет, - рассмеялся Дамир. - Мое мнение может повлиять на ваше собственное решение, ведь у вас уже сложился определенный план действий. Однако у приключения всегда есть свои границы.

Вернулись Альфия с Абделем, и Равиль понял, что больше она ему ничего не скажет. Беседа снова потекла по накатанным рельсам, но перестала интересовать Равиля совсем. Все его существо наполнила тревога, паника, страх.

- Женщину, взявшую в руки оружие, называют «джеро» - «вдовой», даже если она таковой не является. Смысл же в этом слове иной. Оно обозначает, что такая женщина занимается предосудительными делами, а не женским трудом. А быть «джеро» унизительно и позорно для чеченских женщин.

- Горские женщины никогда не закрывают лица, так как в противном случае им будет трудно передвигаться в горах. А шахидки, как известно, заматывают лица. Это делается для большего психологического воздействия. Как и надписи на платках.

Поддерживаемый алкоголем и каким-то новым чувством, Равиль медленно приходил в себя и наполнялся холодной яростью. «Почему они об этом говорят? Что за зловещая тема», - думал он. В то время, как его мозг лихорадочно искал возможности спасения, пока неизвестно от чего, он повысил голос, отпустил колкий намек и заставил своих собеседников напрячься.

- Хочется чего-то действительно прекрасного - почетной грамоты, взаимной любви, высокой зарплаты, вечной молодости, хорошей потенции, Царства небесного.

- Ха-ха-ха! Странные пошли мужики: откажешь - плачут, согласишься - не могут.

- Зачем так нужно упорно притворяться скептиком и человеком науки, когда в глубине души активно веришь в колдовство или внеземной разум с летающими тарелками.

- Моя жена говорит: «Если бы я была богата, то много бы ездила по миру и все бы увидела». А я говорю: «Если бы я был богат, я бы сидел дома, читал бы книги и никого бы не видел».

- Стремление получить максимальный психологический эффект и есть тот главный побуждающий мотив, который движет боевиками, когда они прибегают к услугам женщин-смертниц. Кроме того, женщине легче проникнуть куда угодно, к ней меньше подозрений. Это уже от российского менталитета.

- Иногда он мне снится. Во сне у него нет ни капельки жира, вместо лысины - черные густые волосы и совсем другое лицо.

- Как говорят англичане, русские варят чай из капусты и называют его не чай, а щи…

- Не нужно поддаваться искушению ответить злом на зло. Мы не должны быть удавами. Но и кроликами, в которых нас хотят превратить убивающие наших детей нелюди, не станем. Человек - не дрожащая тварь. Любую напасть одолеет твердость духа и здравый смысл.

- Время любви - осень, весна - скотство.

- Эсэмэс-общение - пошлость. Как с помощью эсэмэс люди умудряются решать важные вопросы взаимоотношений? Один написал, другой прочитал то, что хотел прочитать. А потом от ощущения недосказанности тебя преследуют страхи и сомнения. А если у тебя при этом другие неприятности, то такие страхи вообще ни к чему. Я по смс отношения не выясняю. Берегите себя и выбросьте телефоны.

Интуитивно Равиль почувствовал: что-то не так. Нужно срочно попытаться оторваться от своих спутников, подхватить пиджак с документами и скрыться на ближайшей станции…

Когда-то в Дамаске

Вы добрались до адвокатской конторы, расположенной в высоком доме с красивым крыльцом. Шофер выбегает из машины, открывает тебе дверь, помогает идти. Сверху сбегает новый незнакомый швейцар и берет тебя под другую руку. Что-то неприятно колет тебя повыше локтя. Ты отмахиваешься от швейцара, ты не настолько слаб, чтобы не подняться без его помощи.

В конторе вы долго пьете чай и беседуете о погоде и политике. Наконец, вы переходите к делу. Адвокат приносит тебе письмо от племянника. К сожалению, в нем опять нет никаких фотографий, но зато он пишет, что уже представил в консульство приглашение в Сирию от дяди Хакима; скорее всего, вопрос будет решен положительно, и скоро Равиль приедет с женой и сыном.

Просматриваешь новую редакцию договора-поручения и, не найдя изъянов, подписываешь.

Адвокат скрывает свои чувства, но ты знаешь, что если бы это не противоречило профессиональной этике, он бы обязательно спросил: Хаким, у тебя полно детей, внуков и правнуков, о которых следует позаботиться; зачем тебе еще этот незнакомый племянник; зачем такая забота?

Дорогой мой адвокат, хочется сказать тебе, различные жизненные мелочи могут приобрести особое значение в этот период. Старый больной человек едва ли живет какими-то крупными событиями. Его радуют горячий чай, аккуратно поданный в пиале и не пролитый на бороду, вовремя доставленная ежедневная газета или любимая передача по радио. Подставка для книг, облегчающая процедуру чтения, книги с крупным шрифтом, внучка, читающая ему вслух, - все это так же огромное удовольствие. Кто-то любит погладить домашнюю кошку, повозиться и поговорить с ней - ты же испытываешь особенную гордость, рассматривая фотографии своих внуков и правнуков и слушая рассказы об их проделках.

Может быть, самое разительное отличие современных людей от людей прошлых эпох - в неумении умирать. Человек подходит к порогу смерти, без конца оборачиваясь назад и с ужасом вычисляя все возрастающее расстояние от поры своей молодости. Старость из времени «подготовки к смерти», когда пора подумать о душе, стала временем последнего и решительного боя за место под солнцем, за последние «права». Она стала временем зависти. Ты не хочешь этой зависти. Ты уже позаботился обо всех своих близких и спокойно поднимешься по лестнице на Небеса.

«Все прошло хорошо, - думает Скорпион. - Я замечательно выглядел в роли швейцара, старик ничего и не почувствовал. Короткий укол иглой с медленно действующим ядом, и послезавтра почитаем соболезнования безутешных родных и близких. Потом - в Москву…»

30 августа, 12 часов 11 минут, Москва

Дописав и отправив письмо, Равиль откинулся в кресле и снова посмотрел в окно. Джип стоял на прежнем месте. Словно прячась от него, Равиль повернулся к компьютеру. Он открыл свой всем известный электронный почтовый ящик. Сообщение было одно - от его давнего друга и сослуживца Василия Поливанова. Они вместе начинали на одном корабле и всю службу шли рядом. Последнее время Василий сильно болел. Что-то по онкологии. Он кочевал по разным госпиталям, извелся сам, его семья вся извелась. Если в начале болезни Василия Равиль его по возможности навещал, то в последнее время Василий от встреч уклонялся. Вероятно, он был уже совсем плох и никому не хотел показываться.

С замиранием сердца Равиль открыл сообщение.

«Здравствуй, Равиль!

Вероятно, это мое последнее письмо. Есть такое ощущение.

Хорошо, что в этом госпитале есть такой врач - мой давний друг Калитников Сергей Иванович, а не какой-нибудь посторонний. Я всегда знал, что когда настанет время, он скажет мне правду, а это лучше, чем больничные враки о том, что все идет на поправку, что все лучшее - впереди: счастливая старость, куча внуков, заслуженные почет и уважение.

Сегодня в моей палате, в отсутствии посторонних, он прямо сказал, что в нужный момент вколет мне замечательный укол, который сделает три чудесных вещи: уберет боль, вернет сознание и позволит уснуть. Это не будет смертельная инъекция неизлечимо больному, это будет вроде шампанского, которого дали Чехову перед смертью, только лучше.

Я верю, что Калитников избавит меня от мучительной агонии. На него можно положиться, Сергей Иванович в Чечне резал и за долгие годы никого ни разу не подвел. Он положил меня в отдельную, хорошо оборудованную генеральскую палату. Он сказал, чтобы я себя ни в чем не стеснял и всего, что взбредет в голову, требовал. Он сказал, что, к сожалению, мы не сможем с ним треснуть по чарочке, потому что последствия для нас будут разные - для него удовольствие, для меня страшная, нестерпимая боль.

Я лежу в этой замечательной палате, присоединенный к разным умным приборам, и думаю, и думаю. У меня есть здесь все - свободный доступ посетителей, книги и даже телевизор. Все, конечно, удивляются: в такой палате и телевизор, но раз Сергей Иванович распорядился… Но я не могу читать - у меня не хватает сил, я не воспринимаю практически ничего из того, что показывают по телевизору, - все это от меня так далеко и не нужно. Я пытаюсь думать о вечном и божественном, но у меня ничего не получается - мысли постоянно возвращаются к глупой повседневности или воспоминаниям, от которых комок встает в горле; это нервы, или мозги начинают размягчаться. Я отвлекаюсь от своих мыслей только тогда, когда приходит Светлана, с остальными я не очень разговорчив, я предоставляю говорить им самим всякую чушь об их дачах и квартирах, погоде. Но жена не заслуживает такого, ее я слушаю и улыбаюсь ей, и боль отступает, принимаю ее поцелуй. Бедная моя, от всех этих лечений я стал весь желтый и похож на монгола из учебника истории для младших классов, а не на того бравого военно-морского лейтенанта, что когда-то увез ее из столицы далеко, к Тихому океану. Светлана никогда не плачет при мне и всегда рассказывает разные новости, которые вызывают у меня двойственное чувство. С одной стороны, все это ерунда перед лицом вечности, с другой -

Светлана рассказывает это с таким сопереживанием к людям, попавшим в какие-то мелкие житейские передряги, что я тоже начинаю за них волноваться и даже даю свои оценки их действиям - этот поступил глупо, эта вообще дура, а того очень жаль. Мужество жены - главное мое утешение, оно дает мне силы терпеть рутину уколов, капельниц, ласковеньких слов и пустых обещаний здоровья и счастья.

Значит, в ближайшие дни. А потом похороны. Наверняка, придут Коля Мозыль и Андрюша Николаев. На своем «лексусе» подъедет Чагин, он будет в темном костюме и при галстуке, в последнее время он делает много всякой ерунды, чтобы показать свою крутость и принадлежность к «Газпрому». Из Питера приедет Дашкевич, заодно и жену повидает. Еще будут друзья и родственники. Они будут скорбеть и даже плакать. И все это искренне, я знаю, как они меня любят, как меня будет недоставать им. Они будут проклинать эту бессмыслицу - умирать молодым. Что делать… Дашкевич мне год назад сказал, когда мы вспоминали умерших сослуживцев, что для нас, тех, кто служил на Дальнем Востоке, на Камчатке, на Чукотке, критическая точка - пятьдесят лет, наши сослуживцы не доживали до этого времени. Уже умерли Витя Эхин, Володя Назаров, Гена Дудкин, Саша Чураков. У всех внезапно останавливалось сердце, только Гена умер от онкологии. Они умирали глупо и внезапно, как солдаты в бою. Те, кто рубеж пятидесяти лет пережил, - держатся. Мы тогда с Дашкевичем при встрече сильно напились и решили, что будем держаться и доживем до старости, а если нас в старости хватят маразмы, то уже с этим мы ничего сделать не сможем, пусть окружающие терпят.

У меня вот не получилось этот рубеж перейти.

Я все шутил со Светланой, что меня, как старшего офицера, должны похоронить за казенный счет и что это хорошо, и определенные деньги сэкономит; но при этом, опять же шутя, просил ее проследить, чтобы никто не украл положенные мне три залпа холостыми патронами салютного отделения, и хорошо было бы, чтобы оркестр наряду с разными похоронными маршами сыграл бы пару раз «Звезду Миссисипи», но она на все эти мои шутки очень сердилась. Дошутился, что называется.

Хорошо бы, чтобы на поминках все было чинно и благородно, чтобы Николаев не напился, кто его потащит в его Черемушки к строгой жене, тем более мы помним тот случай, еще в гарнизоне, когда его после какого-то торжества пьяненького оттащили домой, а она вместо метода убеждения треснула его по башке сковородкой. На следующий день он все допытывался, кто и за что поставил ему фингал, а нашим рассказам о том, что его треснула дражайшая половина, не верил. А с другой стороны, если бы не она, Николаев точно бы спился, есть у него такая слабость.

Пусть говорят на поминках хорошие слова обо мне. Пусть Кубанцев скажет свое «жил честно, а умер достойно», пусть напишет что-нибудь про меня в своей очередной книге.

Ты тоже приходи, хотя, конечно, все эти процедуры, связанные с похоронами, трудоемки и неприятны.

Помоги Светлане, чем сможешь.

Боль становится сильнее, мысли путаются. Наверное, скоро придет Сергей Иванович со своим шприцем. Он сделает мне волшебный укол и будет сидеть у постели с потерянным видом, хотя столько смертей насмотрелся. Боль отступит, и я усну. Пусть мне приснится море, пусть приснится наш первый корабль. Мы будем где-то далеко в южных морях. Пусть это будет послеобеденное построение экипажа. Мы будем в тропической форме - голубых коротких штанах, куртках, побелевших от пота и соленых брызг; вместо неудобных кожаных сандалий на нас будут пляжные шлепанцы, купленные в Камрани. Пусть замполит говорит свою обычную несусветную чушь. Солнце и море, ощущение счастья и полноты жизни.

Не забыть только сказать Сергею Ивановичу, чтобы не звонил никому сразу, если я умру ночью.

Пусть позвонит Светлане утром, желательно, совсем даже не ранним. Пусть она выспится.

Утром так хорошо спится.

Патриа о муэрте.

Василий».

Равиль откинулся в кресле и повернулся к окну. Навалилась огромная черная тоска. Машинально он стал прислушиваться к разговору Ани и Ольги. Никакой разговор не может остаться конфиденциальным в офисе.

Сегодня Аня и Оля вышли на новый уровень. Не стесняясь ни Равиля, ни Жени, они завели разговор о достоинствах и недостатках тампонов и прокладок. Равиль закрыл уши руками, но все равно слышал это обсуждение.

Если бы не дискуссия Ани и Оли, если бы из приемника не зазвучала «Кантилена» Баха, а следом за ней Чеслав Неман не запел бы свой «Реквием» (где его только диджей нашел!), то, скорее всего, Равиль тихонько бы погрустил, глядя в окно на подозрительный джип и жалея себя и близких. Погрустил бы от того, что друг Василий умирает…

От того, что Лариса, скорее всего, ушла от него…

От того, что ему уже не двадцать и даже не тридцать…

Что с женой такие отношения…

Что он не знает, куда делись и на что ушли двадцать лет жизни…

Что квартира маленькая…

Пенсия маленькая, денег не накопил, так и будешь работать до конца жизни…

Здоровье неважное…

Лариса ушла, а Вася умирает…

Не стал замминистра, главой «Газпрома» или начальником управления…

Но «Кантилена» прозвучала, а Неман запел, и Равиль включил приемник на всю громкость, а ноги прямо в туфлях возложил на стол. А еще он достал сигарету и закурил прямо в кабинете…

Аня с Олей отвлеклись от своих компьютеров и рты пораскрывали, на Равиля глядя. Потом взяли себя в руки и по-московски замяукали: «Равиль Закирович, мы работаем, Равиль Закирович, вы не можете, Равиль Закирович, так нельзя, Равиль Закирович, мы пожалуемся, Равиль Закирович, нужно окружающих уважать, Равиль Закирович, у нас срочные поручения…»

Тут Равиль голосом, который раньше слышал весь экипаж на палубе большого противолодочного, и начал сообщать Ане с Олей все, что он думает о них (он назвал их толстожопыми коровами, хотя никакими толстожопыми они не были, вполне стройные молодые женщины), о работе управления, о московской жизни…

Надо отдать должное Ане и Оле, они не стали рассказывать Равилю все, что думают о нем, хотя могли бы, а учитывая, что на голос Равиля и громкую музыку из соседних кабинетов стали стекаться сотрудники отдела, и обязаны были бы. И даже не назвали они его разными словами, принятыми в московском метро и коммунальных кухнях: неудачником, идиотом, старой перечницей, выжившим из ума стариком, импотентом, извращенцем, сутенером, предателем, педиком, гадиной, крысой, кобелем, бездельником, паразитом, шизиком… Возраст Равиля, наверное, все же какое-то уважение внушал.

Оля в слезах выскочила из кабинета и побежала к начальнику отдела.

Когда Маркин пришел, Равиль все еще сидел: ноги на столе, дымящаяся сигарета в руке.

«Так, - подумал Равиль, - сейчас и тебе что-нибудь расскажу…»

- Есть предложение по повышению производительности труда управления, - сказал Равиль. - Врачи рекомендуют каждый час отвлекаться от работы с компьютером и делать перерыв на десять минут. Кроме того, они рекомендуют делать производственную гимнастику. Все это должно выглядеть так. Каждые пятьдесят минут сотрудники прекращают работу с компьютерами. В это время в кабинеты входят сотрудницы и танцуют стриптиз или танец живота. Смотрящим - отдых для глаз, танцующим - производственная гимнастика.

Маркин рассердился, но устраивать публичный диспут не стал, а пригласил Равиля к себе в кабинет. Равиль загасил сигарету в пепельнице в виде биллиардного стола (подарок сотрудницы, молодой женщины, моложе Равиля лет на пятнадцать, влюбленной в него; она была уверена, что он умный и талантливый; с ней Равилю закрутить надо было бы, но он не любил служебных романов, всегда говорил, что даже волк не охотится возле своего логова) и пошел за начальником в его кабинет.

Там они очень даже ласково поговорили, выяснили, что Равиль больше года не был в отпуске. Кончилось тем, что Маркин убедил Равиля написать заявление на отпуск с завтрашнего дня на целый месяц, обещав подписать заявление у начальника управления лично.

31 августа, около 21 часа,

поезд Москва - Южнодар

- Обкуренному подростку внушают, что он видел рай. А потом ему трактуют исламские книги так, что, погибнув в войне с неверными, он попадет в рай и будет там ему семьдесят девственниц. Он идет туда, куда ему скажут, и взрывает там себя с толпой.

- Не так просто, мне кажется, но примерно так. В исламе же земная жизнь имеет большое значение, но является всего лишь одной ступенью жизненного пути. А смерть открывает ворота к новой жизни, которая будет зависеть от того, как ты жил и как умер на земле.

Уже не колеблясь, Равиль двинулся против течения, понемногу нарушая ход беседы, яростно и бессмысленно сражаясь, чтобы как-то помочь себе и Альфие, повторяя себе, что все, что подсказывает ему пьяный мозг, неизбежно должно повернуть все по-иному. «Скажи Дамиру, пусть отпустит меня, я не хочу», - она действительно сказала это.

И мужчины, очевидно, разгадали его намерения, потому что стоило лишь краем глаза взглянуть в их сторону, чтобы заметить, как они вставали между ним и Альфией, чтобы они никак не могли перекинуться тайным словом, чтобы она ничего ему не сказала.

- Бывает, я еду в метро, сижу. Передо мной становится красивая женщина в короткой юбке с заниженным поясом, и я разглядываю ее ноги, круглый пупочек, нежную кожу на животике. Надо бы уступить женщине место и заговорить с ней, но я сижу, разглядываю ее, пропускаю свою остановку и не жалею об этом.

- Моду на низкие пояса придумали производители белья.

- Есть настоятельная необходимость консолидации всех татар России. И эту задачу обязаны решать национально-культурные автономии, расположенные в разных регионах России.

- Любовь - это искусство прощения.

- На том же Ближнем Востоке человек, сознательно отдавший свою жизнь в борьбе с «неверными и поработителями», считается «славным мучеником», «героем ислама». Родители смертника становятся уважаемыми и знаменитыми людьми, в его честь выпускаются брелоки, плакаты и почтовые открытки, его портреты становятся своеобразными талисманами для многих молодых парней.

«Что же им нужно? - соображает Равиль. - Деньги, документы, наши жизни? И при чем здесь я? Где опасность?..»

- Литература на татарском языке - дефицит даже в Башкирии, где доля татар составляет сорок процентов населения. До революции татаристикой занимались и в Московском университете, и в Академии наук, сейчас нет ничего подобного. Как нет вне Татарии в лингвистических вузах кафедр, где бы изучали татарский язык, готовили преподавателей.

- Любовь говорит на своем языке - языке взгляда, языке жеста, молчаливого признания. Любовь рождается внезапно из ничего и умирает долго и мучительно из-за всего, не приемля насилия, фальши и лжи.

30 августа, 12 часов 41 минута, Москва

После разговора с Маркиным Равиль успокоился. И пошло бы все по-старому. Позвонил бы жене, узнал бы, что она делает, сообщил бы ей, что он на работу пришел вовремя и у него все нормально, даже в отпуск с завтрашнего дня идет, и что он ее любит. Потом стал бы все свои шмотки и шмоточки по шкафчикам и тумбочкам прятать. Дал бы задания подчиненным на время отпуска, строго на них глядя. Рассердился бы окончательно на Ларису да и забыл бы о ней, мало ли кого Равиль в своей жизни бросил, мало ли кто ему когда-то отставку дал. Может быть, даже подошел бы к влюбленной в него сотруднице да и позвал бы ее в кафе или на футбол.

Если бы не джип этот таинственный и не очередной посетитель. Правда, Равилю еще буклет фирмочки, в которой Лариса работает, попал под руку. А там адрес на Сухаревской, совсем рядом, пешком пройти можно, вот и засвербило Равилю в одном месте Ларису повидать.

Посетитель зашел в кабинет, когда Равиль у окна стоял, джип рассматривал и версии в голове строил. Строго говоря, посетитель этот уже давно пришел и в кабинет заглянул как раз во время эпопеи с «Кантиленой», Неманом и коровами толстожопыми, но вмешиваться не рискнул и из кабинета ретировался, в коридоре стоял, Равиля дожидался. А когда все успокоилось, зашел.

А Равиль на него сначала не обернулся, все в окно джип разглядывал, даже когда посетитель громко его по имени-отчеству назвал и поздоровался. Только потом Равиль сказал:

- Вы знаете, сейчас обед, потом я уезжаю в центральный аппарат (ни в какой аппарат Равиль, конечно, не уезжал, просто хотел от посетителя отделаться, шмотки припрятать и свалить пораньше), а с завтрашнего дня в отпуске. Так что вам лучше обратиться к другому сотруднику.

- А я не по своему вопросу, скорее, по вашему личному…

Равиль растерялся. Никто никогда к нему в этот кабинет по его личным вопросам не заходил, все по своим больше. Так что он незнакомца присесть пригласил, в свое кресло уселся и на посетителя внимательным взглядом уставился.

Тот, не торопясь, расстегнул кожаный портфель, по виду очень дорогой, достал оттуда кожаный футлярчик, а уже из него визитную карточку и подал ее Равилю.

Равиль карточку взял и прочитал: «Адвокатская контора «Ваше право», Смирнов Виктор Николаевич, адвокат».

- Виктор Николаевич, у меня к вам никаких вопросов нет, разводиться пока не собираюсь, под судом и следствием не состою, тьфу-тьфу…

Адвокат достал из портфеля еще бумажку и положил ее перед Равилем. Это была вырезка из какой-то арабской газеты, естественно, о чем она была, Равиль понять не мог. Он вопросительно взглянул на адвоката, и тот положил еще документ. Судя по всему, это был перевод заметки из газеты на английский и русский языки. В заметке сообщалось, что разыскиваются родственники умершего в Дамаске предпринимателя Хакима Абул-Фараха.

Равиль снова пожал плечами, и адвокат положил перед Равилем еще один документ. Это было поручение сирийского адвокатского дома Al Naboodah Group адвокатской конторе «Ваше право» в срок до 1 сентября разыскать и представить в южнодарское отделение адвокатского дома Al Naboodah Group наследника умершего в Дамаске предпринимателя Хакима Абул-Фараха для введения в права наследства Сабирова Равиля Закировича, 1958 года рождения, проживающего в городе Москве.

Равиль даже глаза протирать начал, чтобы убедиться, что это не ошибка и речь идет именно о нем.

- Все правильно, - успокоил его адвокат. - Это о вас.

Равиль стал по сторонам оглядываться. Жени не было, а Аня с Олей вроде бы работой заняты, в компьютеры свои уставившись, но ситуацию секли и все происходящее на ус мотали. Не хотел при них Равиль дальше разговаривать.

- У нас сейчас обед, - сказал он адвокату. - Хотите, пообедаем в нашей столовой.

Тот понял его правильно, даже в коридоре подождать согласился, пока Равиль соберется.

Равиль быстро все свои вещички по тумбочкам и шкафчикам свалил, закрыл их на замки. Потом показал Жене, где лежат разные бумажки, которые тому исполнять придется, пока Равиль в отпуске, надел пиджак и схватил портфель.

- Я в центральный аппарат, - сообщил он присутствующим. - С завтрашнего дня - в отпуске.

Обиженные Оля и Аня надули губы и ничего не сказали, а Женя пожелал приятного отпуска на Канарах. Пошутил он так.

Равиль выскочил в коридор.

Адвокат стоял у доски объявлений и изучал документы, необходимые для заключения договоров аренды.

- Пойдемте к нам в столовую, - сказал ему Равиль. - Там можно неплохо и недорого пообедать.

- А может быть, мы пообедаем где-нибудь в другом месте, тихом и спокойном? - предложил адвокат. - И глаза и уши ваших сотрудников нам мешать не будут. У меня машина…

- Синий джип? - догадался Равиль.

- Да. Вы уж извините. Время поджимает, и мы хотели знать, где вы находитесь в любой момент.

Тревожный колокольчик снова заиграл в голове Равиля.

- Я не против, - сказал Равиль. - Только один звоночек сделаю.

Он набрал номер давнего приятеля юриста Вовки Крюгера. Крюгер ответил. Он что-то жевал.

- Привет, - сказал ему Равиль. - Надеюсь, я не отвлек тебя от вкусной гречневой кашки с молочком.

- Какой кашки? - удивился Вовка. - Я поел шашлык, в котором было много лука, жвачку жую, запах отбить.

- Чего нового?

- Мы в субботу допоздна бродили с друзьями по Ботаническому саду МГУ, причем разные друзья присоединялись и уходили, устроили хепеннинг с воздушными шариками и пением «Интернационала» под лиственницей, посаженной Петром Первым, потом этой же нелепой толпой махнули в «Jazz Town», где пили вино и слушали до глубокой ночи выступления очень неплохих джазовых и блюзовых коллективов. Заведение не очень, пафосное, цены дорогущие; хороши были только музыканты и грудастые официантки в коротких юбках. А воскресенье, как обычно. Магазин, дом, спортзал. Ты как?

- У меня все в порядке. Я не умираю от голода, побоев или чрезмерного испуга. Я тебе чего звоню, ко мне пришел адвокат, говорит, наследство у меня за границей открылось.

Равиль ожидал удивлений, поздравлений, но реакция Крюгера оказалась совсем иной.

- Гони его в шею, - сказал Вовка. - Или ментов вызови.

- Почему?

- Юристы просто так не ходят. Им время дорого. Они звонят по телефону или шлют письма. А записанный телефонный звонок или письмо могут при определенных обстоятельствах стать документальными свидетельствами мошенничества. Мошенники ходят. Скажут, есть наследство, подпиши бумагу и дай нам денег, долларов тысячу для начала. А потом по обстоятельствам. Либо ты их больше не увидишь, либо дальше будут пытаться тянуть денежки. Конец один - ни денег, ни адвокатов.

- А вдруг это действительно наследство?

- Ну, посмотри, побеседуй, если времени не жалко. Только денег никаких вперед не давай.

- Были случаи?

- Случаи… - фыркнул Крюгер. - Еще как были. Женщина из России поехала в Таиланд и там влюбилась в англичанина. Безумная любовь, у них продолжается переписка. Потом переписка прекращается. И вдруг к этой женщине домой приходит некто и говорит: ваш знакомый умер и оставил вам наследство. Если вы согласитесь что-то подписать и оплатить посредничество, я обеспечу вам получение наследства. Она, умница, сказала: «Я должна подумать» - и бегом к нам. Мы выяснили, что все в порядке, любимый жив, то есть даму хотели просто кинуть.

- Да ты что!

- А еще был случай: вручили двум состоятельным бабушкам «Орден почетного легиона» - сказали, это только часть наследства вашей родственницы, давайте деньги, нужно налоги за этот орден во Франции заплатить. А еще, говорят, нужно наследодательницу захоронить на родине, то есть в России, и только при этом условии она завещала выдать наследство целиком. Ну, выкачали из старушек пятьдесят тысяч евро под это дело. А орден оказался просто дешевой бижутерией.

- Убил бы! И что делать? А вдруг?

- Поговори, посмотри документы. А лучше всего меня в нужный момент позови…

Водитель джипа сидел на своем месте и читал газету «Коммерсант».

- Ну что, куда едем? - отвлекся он от изучения коммерческих новостей.

- Можно в китайский ресторан на проспекте Мира, - предложил Равиль. - Там недорого. Салат-бар опять же… Сколько пожелал, столько и навалил…

- Давайте тогда уж в японский, - предложил адвокат. - «Рис и рыба». Там кайтен - японский шведский стол. Заплатил - сколько смог, столько и съел. На площади Восстания.

- На Кудринской, - поправил его водитель. - Какое там восстание. Хотел пролетариат в девятьсот пятом перейти Садовое и двинуться к Кремлю, так его с трех сторон из пушечек и остановили. Площадь расстрела, вот как…

- Ладно, - остановил его адвокат. - Не читай черносотенных газет. Читай либеральную прессу. Ну, так что, в японский? Там сейчас как раз должен быть представитель южнодарского отделения сирийского адвокатского дома.

Равиль пожал плечами.

Они двигались в автомобильной толчее Садового кольца. Водитель вел машину азартно и умело и уже не напоминал вальяжного боссовского шофера, а когда он негромко сказал «зараза», сплюнул в открытое окно и ловко подрезал машину с «блатным» номером, Равилю вспомнился Рафинад из романа «Вся королевская рать».

Показалась Сухаревская площадь, и Равиль решился. Он попросил остановиться, вышел из машины и отправился искать фирму, в которой сейчас работала Лариса. Он понимал, что это глупо, что они не виделись больше трех месяцев, что она наверняка уже забыла о нем и завела себе нового любовника, но повидать ее очень хотелось.

31 августа, около 22 часов,

поезд Москва - Южнодар

- Реальным мерилом богатства нации признается уровень потребления. Под уровнем же потребления человека подразумевается объем материального добра, переведенного им на дерьмо, и театральный эффект, которым этот перевод обставляется. А поскольку этот процесс упирается в баланс между растущими производственными возможностями, что сопровождается сокращением занятости в реальном производстве, и количеством денег, которые поступают в виде доходов сокращающейся популяции участников реального производства, то возникает потолок роста национального богатства за свой счет. Поэтому те нации, которые хотят жить богаче, должны это делать за счет изъятия части доходов других наций.

- Сказала, что на дачу с матерью поехала, а вернулась вся в засосах. Странные, говорю, у вас с матерью отношения...

- Боевики набирают в группу смертников знакомых между собой людей. Они постоянно вместе, общаются, поддерживают друг друга. И когда приходит нужный момент, не могут дать слабину. Ведь выйдет, что они предали близких. Эти самоубийцы записывают на видео свою речь, где говорят, почему они это сделали. Пишут прощальные письма. Все это настраивает человека на теракт-самоубийство и психологически отрицает путь к отступлению.

- Вообще-то когда человек сидит на игле, да еще и под гипнозом, ему что хочешь втереть можно.

- В Москве открыты самые разные культурные центры -

болгарский, грузинский, еврейский, германский... Но нет полноценного татарского культурного центра. Хотя еще до революции один богатый татарин Асадуллаев завещал свой особняк именно для этих целей. Вопрос о его передаче московской татарской автономии маринуется уже несколько лет.

Мысль еще чуточку затруднить исполнение злых замыслов наполнила Равиля эйфорией. Жестом, показывающим, как легко он идет на рискованные поступки, Равиль обнял Альфию за талию и стал шептать ей на ухо комплименты. Ее дыхание на секунду овеяло его щеку, и ее голос прошептал еле слышно: «Помоги, бежим вместе», но шепот ее тут же прервался словами:

- Не люблю положительных героев. Видится мне в них какой-то подвох и неправда. Явно что-то они скрывают.

30 августа, 13 часов 10 минут, Москва

У фирмы был отдельный вход и солидная вывеска. Равиль ткнул секретарю на входе удостоверение своего государственного ведомства, у нее округлились глаза от волнения, она быстро нашла Ларису по телефону и проводила Равиля в кабинет.

Равиль увидел Ларису, и у него замерло сердце - она выглядит замечательно. У нее очень модная и очень дорогая прическа, и с молодостью она расстается очень элегантно -

она спортивна и ухожена. На ней строгий деловой костюм и деловитое выражение лица.

- А, это ты, - говорит она несколько разочарованно и этим больно колет его. - Я надеюсь, ты по делу…

- Дело у нас одно, - отвечает Равиль, - любовь, страсть, поцелуи…

- А, брось, - машет она рукой. - Любовь, страсть… Двухчасовой секс в наемной квартире, вот и вся наша любовь…

- Но тебе же нравилось. Мы с тобой провели всего несколько встреч и не исчерпали даже половины отведенного нам медового месяца.

А потом Равиль говорит горячо, ощущая, что она все равно не слышит его, не хочет его, она уже совсем далеко от него:

- Твои письма приходят все реже и реже. Я все реже слышу твой голос, я совсем не вижу тебя. Я люблю тебя и мучаюсь твоей холодностью все сильнее. Ощущение середины фильма в нашей истории. Они стоят у порога дома, и... Американский вариант: звонит его сотовый. Срочно! Банда Черного Билла взяла заложников в окружном банке (варианты: биржевые брокеры на японской фондовой бирже начали атаку на его компанию; или убит напарник...). Французский вариант: ей надо подумать. Он поднимает воротник кожаного плаща и уходит в ночной Париж. Идет дождь, он курит сигарету «Голуаз» или «Житан»... Русский вариант: ей надо подумать. Он оказывается в странной ночной забегаловке, пьет водку и рассказывает портовой бичеве о категорическом императиве Канта и своей влюбленности в женщину... А потом новый день (может быть даже понедельник). Нужно сделать новый звонок, нужно написать письмо, нужно найти ее, но у нее муж и устойчивая жизнь... Ты не представляешь, какие муки я испытываю...

Она снова машет рукой. Потом говорит:

- Равиль, оставь этот текст для первокурсниц. Я девочка умная и взрослая.

- Ты могла поговорить со мной о том, что тебя не устраивает. Ты могла не исчезать так внезапно, написав письмо о желанной встрече. Ты рвешь мое сердце…

- Равиль, Равиль, - останавливает она его. - Охолони. Не годится взрослому мужчине, имеющему взрослого сына и пять правительственных наград, так заводиться. Множество женщин кругом.

- Но почему? Почему? Как ты могла так исчезнуть, не объяснившись?!

- Я не хочу никаких объяснений. Я не хочу больше таких приключений. Я не люблю тебя. Мне было приятно с тобой до поры до времени, пока это не превратилось просто в сексуальные утехи.

- Давай изменим что-то. У меня сейчас кое-что должно произойти, что в корне изменит всю мою жизнь.

- Ты хочешь уйти от жены? Я от мужа уходить не собираюсь, и никогда не собиралась…

- Ты разбиваешь мою жизнь.

- Сохраняю…

Потом она спрашивает абсолютно бесстрастно, как обычно спрашивают только из вежливости:

- Как поживаешь?

Равиль испытывает огромное искушение рассказать, какой он бедный, несчастный, как он скучает по ней, как страдает, как жизнь дала крен и черпает неудачи и разочарования. Но он преодолевает соблазн и убедительно изображает, что все месяцы, что они не виделись, он прожил насыщенную жизнь государственного человека и счастливого семьянина.

- Очень хорошо.

- Рада слышать. Ты хороший, добрый и заслуживаешь своего счастья.

Равиль снова испытывает соблазн начать разбираться, почему же она его бросила, такого хорошего и доброго, но он снова преодолевает соблазн и просто спрашивает:

- Ты как?

- Замечательно. Фирма работает, дома все хорошо, старшую замуж выдала. Мне нравится моя жизнь, и я рада, что тебе нравится твоя.

Равиль не говорил, что ему нравится его жизнь. Он сказал про свою жизнь «очень хорошо», просто имея в виду, что он не находится под следствием за должностное преступление, не лежит в госпитале с неизлечимым заболеванием и не прихватил жену в постели с любовником.

- Любовник есть? - мрачно спрашивает он.

- Да ну их, - машет она рукой. - Свиньи…

- Вернись ко мне…

- У тебя очень богатое воображение, оно делает для тебя окружающий мир необыкновенно прекрасным, но другие, поверь, видят мир не таким. Твои чувства могут быть пугающе глубокими, но…

Она снова машет рукой, а в глазах ее таятся слезы.

Наверно, он мог бы уговорить ее на свидание сегодня. Нет ничего лучше, чтобы вернуть душевное равновесие, чем переспать с той, что тебя отвергла. Он бы поехал сейчас в контору адвоката и узнал бы, что за наследство его ожидает, а потом вернулся бы на синем джипе за Ларисой. Они поехали бы в наемную квартиру, даже не на два, а на три часа, и провели бы их в непрестанных ласках, соитиях и разговорах. И она бы призналась, как любит его и скучает о нем. И было бы замешательство, раскаяние и надежда на счастье.

Но Равиль не заводит разговор на эту тему. Он не держит на нее зла за то, что это она его бросила, а не наоборот.

Он поживет на Ближнем Востоке. У него будет роскошный дом, автомобиль и пятнадцатиметровая яхта. Конечно, ему придется принять ислам и узнать, как там, в этом исламе, что делается. А потом он приедет в Москву и будет жить в «Хилтоне». И Лариса придет туда и будет раскаиваться, а он будет непреклонным, но потом простит ее…

Равиль уходит. Они даже не поцеловались. Любовь слишком скоротечна. Вечна лишь та, в которой так и не были сказаны все слова, не были подарены все поцелуи, не были прожиты все мгновения, переполненные чувствами…

- Все хорошо? - участливо спрашивает Смирнов, хотя, судя по виду Равиля, все совсем даже не хорошо.

Равиль молчит и смотрит в окно.

- Ну ничего, - снова участливо говорит адвокат. - Сейчас покушаем, настроение улучшится. Я, когда поем, испытываю не только физическое удовольствие, но и колоссальное духовное наслаждение. Как от Тукая. И работоспособность не страдает…

- Могу у перехода остановить, - вмешивается в его раблезианские мечтания водитель. - Вам на ту сторону, разворотов до Арбата нет.

- Ну так и вези до Арбата. Ты что?! От перехода сколько шагать!

- Пробки же! Полдня кататься будем.

- Раньше думать нужно было! Маршрут продумать. С навигатором свериться…

Водитель обиделся, засопел и замолчал. Они пересекли Кудринскую площадь и двинулись дальше по Садовому кольцу.

Пробки, действительно, были. Путешествие грозило затянуться, но выбирать Равилю не приходилось, он откинулся на сиденье и задремал. Задремал так крепко, что ему привиделся сон.

Будто он стоит на нижней ступеньке трапа своего большого противолодочного корабля «Ташкент» в штормовой куртке. Шторм - баллов шесть, не меньше. Под трапом болтается командирский катер «горбач», на который должен запрыгнуть Равиль, да все никак у него это не получается -

еще бы - такой шторм.

Все серое, где-то далеко виден силуэт такого же большого противолодочного корабля «Петропавловск». Туда и надо Равилю для выполнения какой-то важной боевой задачи попасть, только не знает он какой, ждет кого-нибудь из командования корабля.

Появился замполит. Только видит Равиль во сне, что это не их замполит Семенихин, а почему-то это адвокат Смирнов в погонах капитана второго ранга.

- На, - сует он в руки Равилю какой-то сверток, - отвезешь на «Петропавловск» замполиту. Здесь сигареты и журналы…

- Виктор Николаевич! - возмущенно говорит Равиль. - На фига в такой шторм подарки бабушке в деревню?! Утонем на этом корыте или ноги о трап переломаем.

Замполит (или адвокат?) очень ловко дает Равилю пинка под зад, и Равиль планирует прямо в кокпит катера и быстро перемещается в салон.

Ветер завывает, вода заливает кокпит; хрипя и задыхаясь, катер движется в сторону «Петропавловска». И тут сильная волна опрокидывает катер…

Равиль вздрогнул и проснулся. Какой «Петропавловск», какие сигареты, какие журналы?

Был, правда, случай. Они тогда уже пятый месяц мотались в Индийском океане. Равиль стоял вахтенным, на мостике был командир, и замполит заглянул после обеда.

И тут появился американский самолет-разведчик «Орион». Нет, он не то чтобы появился, он их постоянно сопровождал, то появляясь, то исчезая куда-то. Но в этот раз он пролетел прямо над «Ташкентом», грубо нарушив международное право, по которому воздушное пространство до самой стратосферы является территорией страны, которой принадлежит корабль. Все аж замолчали от такой наглости, а «Орион» взял да и еще раз пролетел над ними и развернулся для нового захода.

Командир приказал Равилю играть тревогу, а самолет пролетел над кораблем в третий раз и сбросил что-то. Это «что-то» упало на палубу, все на мостике застыли в растерянности, а самолет полетел в направлении, противоположном курсу корабля.

- Обе машины стоп! - заорал командир и дернул рукоятки телеграфа.

Равиль уже сыграл тревогу и принимал доклады с боевых постов о готовности. Появился старпом, вызвали еще и особиста.

Потом устроили долгое совещание, в результате которого дали указание особисту: вооружиться табельным пистолетом ПМ, взять сверток, упавший на палубу с самолета вероятного противника, и доставить этот опасный груз на ходовой мостик.

- А если это мина? - высказал предположение особист.

Командир пожал плечами и дал приказ вскрыть сверток прямо на месте.

- А если это мина? - снова спросил особист.

Командир снова пожал плечами и ничего не сказал.

Потом они увидели особиста, вскрывающего пакет.

В пакете оказались обычные подарки, которыми обмениваются моряки, - несколько блоков сигарет «Мальборо» и идеологически вредные порнографические журналы.

Потом долго спорили, у кого должны храниться идеологически вредные подарки, нужно ли докладывать в штаб об идеологической провокации и нарушении международного права…

Окончания совещания Равиль уже не застал, потому что сменился с вахты.

- Тормози, - услышал Равиль, и эти слова адвоката оторвали его от воспоминаний.

Автомобиль остановился у автомобиля гаишников, на капот оперся молодой гаишник и флегматично наблюдал за медленным потоком машин.

Смирнов выскочил из автомобиля и подошел к гаишнику. Равиль открыл окно и стал прислушиваться к их разговору.

- Командир, - услышал он слова адвоката, - разворот через сплошную сколько стоить будет?

Равиль сразу же представил, как сейчас составят протокол о попытке дачи взятки должностному лицу, понятые, изъятия и другая канитель…

- Триста, - услышал он ответ гаишника. - А тебе ехать куда?

- За Кудринскую метров триста.

- Полный сервис - пятьсот, - сказал гаишник.

- Согласен, - сказал адвокат и полез в карман.

Через несколько секунд адвокат уже сидел в джипе. Патрульная машина ГИБДД включила маячок и сирену и стала пересекать поток машин и сплошную полосу. Джип пристроился в кильватер и неотрывно следовал за ней. Такой замечательной колонной они и добрались до японского ресторана.

- Видите, - обратился адвокат к Равилю, - как отзывчивы и просты могут быть представители власти.

31 августа, около 23 часов,

поезд Москва - Южнодар

- Терроризм - это вопиющий нонсенс современного цивилизованного мира, который не может быть оправдан никакими высшими и божественными мотивами.

- Руководство общероссийских каналов радио и телевидения не решает вопроса о вещании на языках народов России. Кстати, «Свобода» ведет передачи и на татарском, и на чеченском, и на многих других российских языках.

- Первое чувство, которое испытывает в своей жизни человек, - любовь к матери. Последнее чувство, которое он уносит с собой, - любовь к оставляемому миру.

- Что отменит стремление Китая добиться глобального торгово-промышленного доминирования, Эстонии и Украины - жить, ничего не делая, США - стричь колониальный доход с планеты? Глобальные группы и все прочие будут искать и обязательно найдут метод обойти ограничения, раз им никто этого не запрещает.

- Сегодня чуть ли не в каждой части российской армии есть православная церковь. Но татарский парень воспитан иначе, он мусульманин. Что ему делать? Уже завтра половину российской армии будут составлять те, кому в той или иной степени близки мусульманские традиции.

- Если человек сыт и удовлетворен, будет он себя взрывать за какую-нибудь там самую распрекрасную идею?

- «Пушечное мясо» всегда находится в самых бедных слоях населения. А тут уже хоть девственницы с гуриями, хоть наличные родственникам, а лучше все вместе! Еще ни разу не слышал о том, чтобы шахидом стал какой-нибудь нефтяной шейх.

- Хорошо сидим, интересно говорим! Вообще, приятно с умными людьми пообщаться.

Сказав это, Равиль налил всем коньяка, а сам подумал: «Спаси, Господи! Как-то все это не очень… Но, с другой стороны, ведь кроме фраз, сказанных шепотом Альфией, ничего существенного нет. Ерунда, надуманные страхи». Его охватило негодование, скорее горькое, чем подстегивающее к действию. «Глупый фарс, - думает Равиль. - Нужно вступить в открытую борьбу, только чуть позже. Сейчас могут и забить». Он переглянулся с Альфией, каким-то образом соединявшей его с этой бессмыслицей, и снова попытался успокоить себя, не поддаться страху, не покориться панике.

- Любовь сопровождает тебя всю жизнь: от первого поцелуя, первого расставания до глубокой старости.

- А те, кто отдал жизнь в годы Великой Отечественной? Были случаи, когда наши солдаты взрывали себя и толпу немецких солдат. Разве они не за страну жертвовали?

- Ты еще про японских камикадзе вспомни. В скором времени в качестве «живых бомб» будут использованы обычные люди, независимо от вероисповедания, просто накачанные до бровей соответствующей наркотой.

- Все дело не в вероисповедании, а в целях людей, манипулирующих религиозными учениями.

- Сказать «я тебя люблю» займет несколько секунд, показать как - займет всю жизнь.

- Надо честно признать, что практически всюду молодежь вовсе не рвется изучать родные языки. Зачем, если в стране главенствует язык самой многочисленной национальности?

- Если она - это первое, о чем ты думаешь, когда просыпаешься, единственное - когда бодрствуешь, и последнее -

перед тем как заснуть - это любовь.

30 августа, 13 часов 57 минут, Москва

В зале ресторана народу было много, в основном работники близлежащих магазинов и офисов. Смирнов быстрым шагом направился к молодому мужчине, сидящему у стены за кайтеном - транспортером, по которому непрерывным потоком текли разные суши, роллы и прочие блюда японской кухни. Мужчина сидел за большим столом, на котором стояла пара тарелочек, кувшинчик с саке, пиво, чайничек. Он внимательно смотрел на экран ноутбука и набирал какой-то текст.

- Привет, - сказал ему адвокат и плюхнулся на стул.

Равиль аккуратно присел на стул рядом и стал разглядывать мужчину. Мужчина был огромен и мускулист. Большие руки и сильные пальцы как-то неуместно смотрелись на клавиатуре маленького ноутбука, но действовали сноровисто и быстро. Так же умело они орудовали деревянными палочками. Равиль посмотрел в глаза мужчины и сразу отвел взгляд в сторону. Равиль видел такие взгляды у ребят из подводного спецназа, которые в эпоху смуты поголовно уходили в бандиты или охрану, - взгляды людей, способных бесстрастно убить или, в лучшем случае, сделать очень больно. От этого взгляда стало очень-очень тревожно, но перед глазами снова стало видение сытой, богатой жизни ближневосточного рантье, и он заставил себя успокоиться.

Адвокат представил мужчину Равилю как Дамира Мирсапова, юриста южнодарского отделения адвокатского дома Al Naboodah Group.

- Давно сидишь? - спросил адвокат Дамира.

- Не очень. Часа три. Кайтен заказал, вкушаю. Здесь, кстати, «вай-фай» бесплатный, использую.

- Да ты что?! - удивился Смирнов. - Так долго?

- А что, здесь существует обычай всех посетителей, сидящих больше часа за один кайтен, выбрасывать на улицу и избивать черпаками на проезжей части? - улыбнулся Дамир.

«Такого выбросишь…» - подумал Равиль, а Смирнов признал, что такого обычая здесь нет.

- Как было написано в одном учебнике бодибилдинга, «если с целью роста мышечной массы вы будете много съедать за один прием пищи, вы добьетесь только того, что ваши экскременты будут самыми дорогостоящими в округе», - продолжил южнодарский представитель. - Поэтому я делаю перерывы минут по двадцать между приемами пищи… Триумф воли, как говорится.

Смирнов заказал себе и Равилю по кайтену, и они стали отлавливать с ленты транспортера всяческие роллы и суши.

На какое-то время воцарилась тишина, которую нарушил Смирнов:

- Господа, я полагаю, мы можем перейти к существу дела.

Дамир пожал плечами и начал рассказывать:

- Итак, Хаким Абул-Фарах, урожденный Сабиров Хаким Рашидович, 1920 года рождения, уроженец города Уфы, скончался в Дамаске в возрасте 86 лет. Свое немалое состояние разделил по завещанию между родственниками. Наследственное дело в отношении этих родственников принято к исполнению, о нем можно не думать. Но не забыт и сын родного брата Хакима Абул-Фараха Сабирова Закира Рашидовича, 1924 года рождения, Сабиров Равиль Закирович, 1958 года рождения. Равилю Закировичу оставлена сумма чуть более полмиллиона долларов. Если Равиль Закирович согласится, чтобы ведение наследственного дела продолжал вести адвокатский дом Al Naboodah Group, то после выплаты гонорара адвокатского дома на счету Равиля останется более четырехсот тысяч долларов. Но получение этих денег будет происходить не по наследственному делу, а по другой схеме, которую можно обсудить позже. Сейчас самое главное условие, выраженное в поручении Хакима Абул-Фараха, - успеть до первого сентября прибыть в Южнодар и подписать все нужные документы.

Здесь Дамир замолчал и подхватил с кайтена очередную порцию магуро суши.

Равиль задумался. Хаким Абул-Фарах, урожденный Сабиров Хаким Рашидович… Не знал Равиль никакого такого отцовского брата, не говорил отец о нем никогда. Тетю Нелю Равиль знал, и бабушку Шамсинису помнил, а вот дяди Хакима никогда у него не было.

- А вы ничего не путаете? - спросил он. - Не рассказывал отец никогда о таком брате.

- И правильно делал, - ответил Дамир. - Потому что Хаким Сабиров в конце сорок первого попал в плен. Потом он уже всплыл клерком Крымскотатарского национального центра.

- Да вы что?! Это же фашистская организация крымских татар!

- А вы что думаете, из плена его отправили бы в комсомол? Самая фашистская. Не уверен, знал ли ваш дядя Эдиге Кырымала или Амета Озенбашлы лично, скорее всего, нет. Если бы он их знал хорошо или карьеру в этом центре сделал, то вашего отца точно бы расстреляли как брата врага народа, и вас бы не было. Наверное, он там был каким-нибудь подай-принеси. Надеюсь, что он никого не расстреливал. А вот как он в Сирии оказался, этого нам выяснить не удалось. Но я полагаю, что это уже не важно. Сейчас важно вступить в наследство и вытрясти свои деньги.

Дамир снова надолго замолчал.

Равиль терпеливо ждал продолжения, не дождавшись, сказал:

- Вы знаете, Дамир, наш диалог напоминает мне эпизод из «Золотого теленка», в котором зицпредседатель Фунт впервые пришел в «Рога и копыта». Он делал такие большие паузы в разговоре, что Паниковскому пришлось разбить лампочку, чтобы взбодрить старика.

- А вы спрашивайте, Равиль Закирович.

- Хорошо, буду спрашивать. Первый вопрос: сколько я вам должен заплатить сейчас?

Дамир откинулся в кресле и рассмеялся.

- Нисколько. Я понимаю, к чему вы клоните, и понимаю вашу реакцию, как говорил Горбачев. Эти поганые мошенники так изъездили тему внезапного наследства и необходимости первого взноса самозванным адвокатам, что взять что-то вперед уже совершенно невозможно. Некоторые мошенники довели это просто до абсурда, как было в Воронеже.

- Как?

- Несколько жителей Воронежа получили письма с сообщением о наследстве. Нотариус Иоганн Мюллер из города Мюнхена сообщал: уважаемые господа, мол, вам тут наследство досталось немецкое. К письму прилагалось фото красивого особнячка в самом центре Мюнхена и схема земельного участка. Упоминался в письме и банковский счет покойного. Небольшой, но хороший... Для того чтобы получить всю эту благодать, получателю сего предлагалось приехать в Германию и официально вступить в права наследника. Герр Мюллер готов участвовать в этой приятной процедуре, но для начала нужно похлопотать об австрийской визе. Начальная сумма просто смешная - какие-то сто евро. Их надо перевести на счет министерства внутренних дел Германии. Счет прилагается прямо в письме.

- Все ясно…

- Некоторые побежали сразу в банк, а некоторые обратились к юристам. И тут выяснилось, что счастье привалило не одному наследнику, а довольно большому числу людей: сотням воронежцев. Представляете, как оборзели! Поленились и пожадничали купить справочники разных городов! Разошли не сто писем в один город, а по одному в сто городов... Хамство!

- И что?

- Тем не менее, некоторые получатели немецкого наследства так крепко поверили, что поколебать их стремление ехать в Мюнхен не смогли ни юристы, ни другие «наследники». Заплатили, а потом кляли мошенников и правительство. Как обычно - «куда же смотрит президент?»

- А что за схема получения денег? Почему меня просто не включили в наследство?

Дамир вздохнул.

- Это целая лекция. Послушаете?

- Ничего, - ответил Равиль, - я терпеливый и обучаемый.

- Мы имеем неправильное представление о наследственных делах. Во многом виноваты авторы английских детективов. Что мы у них читаем: солидная контора, адвокат с благородной проседью, свора наследников с постными минами на лицах и плохо скрываемым вожделением во взоре. Они грызутся, упираются, а потом, счастливые, идут управлять оставленным в наследство заводом или мчатся переводить на свои счета миллионные состояния. Неправда…

А потом, не торопясь, не забывая выхватывать с кайтена тарелочки, Дамир поведал обо всех сложностях наследственных дел.

В российском законодательстве в отношении «заграничного» наследования действует следующее общее правило. Если на момент открытия наследства наследодатель, владеющий имуществом за границей, постоянно проживал в России, то отношения по наследованию должны регулироваться российским правом. Если же наследодатель постоянно проживал за границей, то будет действовать право соответствующего государства.

Поэтому со вступлением в наследство могут возникнуть определенные сложности. Первое препятствие - сложные юридические процедуры получения наследства и необходимость поиска адвоката, потому что самостоятельно этот вопрос уладить будет сложно, особенно не зная законов, обычаев или языка страны.

Второе препятствие - найдутся наследники более близкие, нежели вы. При их наличии дальние наследники отсекаются автоматически. Это общая для всех стран практика. В отличие от нашего государства, практически везде получение наследства - это процедура судебная. Даже в случае, если нет конфликта и все, вроде бы, ясно, не нотариус это решает. Поэтому наиболее рациональный выход из ситуации - доверить решение вопроса иностранному адвокату, знакомому и с языком, и с процессуальными тонкостями страны. Если имущество, которое вы собираетесь получить, оформлено именно как наследство, то без адвоката не обойтись - ни нотариусы, ни прочие официальные лица ни одной страны с вами разговаривать не будут. В мире не принято, чтобы юридические проблемы люди улаживали собственноручно. Да и пройти путь получения наследства за границей, не зная законов, обычаев, а зачастую и языка страны, невозможно.

И, понятное дело, сумма наследства уменьшится на гонорар адвоката. Здесь возможны два варианта: либо адвокат работает на условном гонораре (доля от выигранной суммы), либо вы платите адвокату за труд вне зависимости от результата. В последнем случае вам будут регулярно приходить счета в духе: «10 минут на чтение ответа суда - пятьдесят долларов, 15 минут на составление запроса в мэрию -

пятьдесят долларов, отправка факса - двадцать долларов, 30 минут на обдумывание дальнейших действий по делу - сто долларов» и так далее. Час работы заграничного адвоката стоит от двухсот до пятисот баксов плюс почтовые и административные расходы, которые придется оплачивать тоже вам.

Если же вы договоритесь на условный гонорар, то такса будет установлена либо в твердой сумме, либо в процентах от стоимости наследства, не менее десяти процентов каждой адвокатской стороне (нашим и тамошним). Зато платить вы будете только в том случае, если из кандидата на наследство таки перейдете в статус наследника.

Следующая препона - налоги. Во всех развитых странах ставка на крупное наследство составляет от пятидесяти до шестидесяти пяти процентов. В России - сорок. И если РФ не заключила с государством, в котором находится наследство, договора об избежании двойного налогообложения, то платить налоги придется сразу в двух странах. Несложная арифметика подсказывает, что составят они сто-сто пять процентов. То есть придется еще и доплатить.

Впрочем, если такой договор и есть, то от этого вряд ли станет легче. Дело в том, что заплатить налог даже в одной стране нужно до того, как вам отдадут это самое наследство. Точнее, в права наследства вы вступите сразу, но распоряжаться им до уплаты налогов не сможете. Нельзя будет продать виллу на море, пообещав уплатить налог из полученной суммы. То же произойдет и со счетом в банке, и с бизнесом. Он, вроде, как и ваш, но трогать его нельзя. А за неуплату в положенный срок имущество пойдет с молотка.

Наследственное дело может длиться 50-60 лет, и это считается вполне нормальным развитием событий.

Важно всего этого избежать, что вполне возможно, если сделать все по-умному.

- А как? - почему-то шепотом спросил Равиль.

- Ваш старый дядюшка о вас позаботился, вы можете без особых хлопот получить деньги, не заплатив при этом ни копейки налогов. Только услуги адвокатов.

Самая распространенная схема подобной «заботы» - оформление имущества не на частное, а на юридическое лицо, чтобы формально оно принадлежало не человеку, а фирме. Делается это для того, чтобы не существовало наследования как такового, а все выглядело как смена собственника фирмы. Таким образом, между вами и имуществом не оказывается ни адвокатов, ни нотариусов, ни налоговых органов. Эта операция во всем мире никакими налогами не облагается.

Обычно бизнес, банковские счета или недвижимость заботливые наследодатели регистрируют на фирмы, имеющие акции на предъявителя. Наследник в таком случае получает на руки акции и автоматически становится собственником имущества. При этом сам процесс вступления в наследство выглядит как звонок западного адвоката, которому предварительно оплатили подобное извещение, с просьбой приехать в такую-то страну и такой-то город. Уже в день приезда вам вручают акции.

Возможны и варианты. Например, вам позвонит не адвокат, а кто-либо из отделения банка, в котором оставлено распоряжение известить вас в случае отсутствия движения по счету в течение определенного срока. Приехав в банк, вы можете получить из депозитной ячейки те же самые акции на предъявителя или, если речь идет просто о счете, доверенность на управление деньгами. После этого, что называется не отходя от кассы, вы можете либо снять эти деньги, либо перевести на свое имя, либо распорядиться ими как-то по-другому. А можете и вовсе оставить их на том же счете и воспользоваться доверенностью тогда, когда в этом возникнет необходимость.

В случае с бизнесом, если наследодатель уверен, что продолжать его созидательное дело вы не будете, в ячейке вы также можете найти доверенность. Правда, другую - на управление счетом фирмы. Вы же оставляете фирму без средств к существованию, то есть снимаете деньги со счета, а про существование самого юридического лица просто забыть. При этом шанс попасть в сферу внимания налоговых органов у человека, совершившего на абсолютно законных основаниях снятие части или всех денег со счета, практически равен нулю. Если же такое случится, что очень маловероятно, и будет установлено, кто конкретно снял деньги, то и тогда опасаться наследнику особо нечего. Ведь он нерезидент и разыскивать его никто не будет. По крайней мере, так показывает практика.

Есть и другие схемы ухода от налогоообложения наследства. Так, например, часто используется вариант со страховкой. Наследодатель страхует себя на случай смерти. В страховке оговаривается, что ее сумма будет равна сумме всего имущества умершего. Когда придет время получать наследство, то найдут вас представители этой самой страховой компании. И выплатят вам деньги в виде страховки за смерть родственника. Себе же в качестве компенсации они заберут имущество наследодателя, денежные счета, недвижимость или бизнес.

- И какой способ у нас? - спросил Равиль.

- Смешанный. В банке Дамаска в ячейке лежат акции на предъявителя, которые вы можете получить лично в присутствии представителя адвокатского дома Al Naboodah Group. Обналичиваете акции, переводите деньги в любой банк по вашему выбору. Все. Живите и радуйтесь. Остальные родственнички пусть ждут и судятся, а вы… Я, честно говоря, даже не знаю, в курсе ли были его близкие о вас и этом вкладе…

31 августа, около 24 часов,

поезд Москва - Южнодар

- Но сами-то смертники в рай тоже не попадут. Ислам запрещает самоубийство, чем и кем бы оно ни оправдывалось.

- Да, это один из хадисов Мухаммеда. Ислам запрещает самоубийство без каких-либо оговорок. Жизнь, говорится в его постулатах, принадлежит всевышнему, доверившему ее простому смертному. Нарушить это правило означает посягнуть на божественную власть.

- Играли в карты на раздевание. Мне не везло. Я сидел у открытого окна и проигрывал. Потом заболел ангиной...

- Исчезают не только языки, но и целые народы. Кто сказал, что это хорошо? Вовсе не исключено, что исчезновение тех или иных этносов окажется роковым для Земли.

- Нынешняя журналистика - это заклинания и клятвы в верности к режиму, с одной стороны, вопли о любви к Америке и «цивилизованным» странам - с другой. Верность к режиму окрашена в цвета пошлого патриотизма. Любовь к Америке окрашена в зеленый цвет доллара и восхваления ценностей гуманизма, о которых в «цивилизованных» странах уже забыли.

- Народ организует страх и развращает добродетель.

Равиль видит пустые жестокие глаза обоих мужчин, напряженно следящие за каждым его движением, - взгляд коменданта гарнизона, задержавшего нарушителя дисциплины; взгляд удава, гипнотизирующего кролика…

«Нет, ребята, - думает он, - так легко я вам не дамся…»

Огромным усилием подавляет в себе приступ паники и говорит:

- Так что же, его к добродетели через страх тащить?

- Отдельные исламские политики превозносят акции смертников и многое делают, чтобы внедрить «культ смерти» в сознание простых мусульман. Кроме того, семьям людей, совершивших теракт, выплачивается большая сумма денег.

- На первое свое свидание в пятнадцать лет я взял с собой десять презервативов. И все они пригодились: мы наполняли их водой и бросали с балкона в прохожих.

- Мне нравится понятие «бесконечность». Мало кто может представить себе Вселенную, но почти все верят в ее бесконечность. Каждый представляет себе любовь, но почти никто не верит в ее бесконечность.

- Альфия, тебе, наверное, приходилось слышать, что мысль материальна. Частички любви из моих самых смелых эротических фантазий о тебе улучшат твою жизнь. Чуть-чуть…

После этих слов Равиль нагнулся с пьяным поцелуем к шее Альфии. «Когда они уснут, на ближайшей станции каждый бежит в свою сторону, - прошептала Альфия. - Может, хоть одному удастся спастись».

«Она права, - думает Равиль. - Знать бы еще, от кого и от чего мы побежим».

30 августа, 15 часов 15 минут, Москва

- Что мог, я проверил, - говорит Крюгер, сидя за столом в своем офисе. - Адвокатский дом Al Naboodah Group действительно существует, очень уважаемая контора, это известно всякому юристу, здесь никаких запросов не требуется. Имеет представительство в Южнодаре, в Москве - пока нет. В южнодарской конторе действительно работает адвокат Дамир Мирсапов. Al Naboodah Group дал в марте прошлого года московской адвокатской конторе «Ваше право» поручение найти Сабирова Равиля Закировича, что было исполнено спустя четыре месяца, то есть в конце июля прошлого года. Хаким Абул-Фарах действительно умер в июне этого года. Факсовую копию договора поручения адвокатскому дому Al Naboodah Group я смотрел. Пункт о подписании твоего согласия в Южнодаре в течение двух месяцев со дня его смерти там есть. Копии всех документов и ответов я тебе представлю. Но…

Здесь Крюгер делает паузу и продолжает:

- Почему дядюшка не написал тебе ни одного письма за целый год? И второе. Договор поручения был изменен за три дня до его смерти. Тогда-то там и появился пункт о твоем прибытии в Южнодар. Зачем? С одной стороны, обычно это делается, чтобы клиент не затягивал свои решения до бесконечности. С другой стороны, может быть, кто-то знал о его предстоящей смерти?

- Убийство?

- Не исключено, но маловероятно.

- Что делать?

- Поезжай. Ты же не в Сирию пока едешь. Не в Чечню и не в Афганистан. Съезди в Южнодар, представь, что ты просто совершаешь туристическую поездку.

- Хорошо. Прокачусь с познавательными целями.

Вовка нажимает кнопку переговорного устройства и просит секретаршу пригласить в кабинет господ Смирнова и Мирсапова.

- Равиль Закирович, - говорит Смирнов. - Я свои обязательства выполнил. Доверяю вас господину Мирсапову; берите паспорта, вещи, дальше консульство, вокзал, Южнодар. В консульстве делаете документы, берете билеты - и вперед.

- Может быть, самолетом? - спрашивает Дамир.

- Это же не в Сибирь, - отвечает Равиль, - не люблю на маленькие расстояния самолетом.

- Я люблю самолеты, - говорит Дамир, - и не боюсь. Самолеты падают очень редко, людей в авиакатастрофах гибнет мало, особенно в сравнении с числом погибших в автокатастрофах, просто они гибнут не в один момент, никто и не переживает.

- Я предпочел бы в момент врезания самолета в скалу сидеть сзади, - шутит Равиль. - От момента врезания носа в скалу до момента врезания моего кресла в ту же скалу пройдет одна секунда, за это время я успею увидеть картину гибели пассажиров впереди меня, а если я буду сидеть в первом ряду, то ничего не увижу.

- У меня машина, - встревает Крюгер. - Давайте я вас по Москве покатаю.

Опять пробки по всей Москве. «Дамир, вы мне денег не займете, совершенно поиздержался, в доме денег нет». -

«Десять тысяч хватит?». Дома только сын, как обычно, сидит у компьютера. Деньги в длинный кошелечек, в котором хранится семейный бюджет. Паспорта, рубашка, футболка с надписью «Бостонский яхт-клуб», книга Сарояна, носовые платки... «Передай маме, я в срочную командировку, я ей еще позвоню». А мысленно - бессрочная командировка, не буду сюда возвращаться, пусть живут как хотят. Посидеть на дорожку: старые оконные рамы, старые обои, старый дом; не был здесь никто счастлив... Все, вперед…

- Давай в посольство в Мансуровский переулок…

- Ждите здесь, я быстро…

- О, Дамир уже возвращается…

- Все сделано, даже не очень дорого; теперь на вокзал…

- Наш поезд, к сожалению, только завтра утром. Чем займемся?.. Покажите мне Москву, денег командировочных много, можем погулять, как следует…

- Третьяковка? Исторический музей? Кремль? Правда, уже поздно… - предлагает Равиль.

- Боюсь, для меня это слишком радикально, нет ли каких развлечений попроще, не затрагивающих музеи, усадьбы, монастыри и вещевые рынки?

- Можем прогуляться по Пречистенке, Тверской или Арбату, - говорит Равиль, - я вам многое покажу и расскажу…

- Ты прямо краевед…

- Нет, краевед - это нечто волосатое, в штормовке и панаме, бродящее по полям, лесам и селам. Я просто наш город очень люблю, я часто беру книгу об истории Москвы, и иду по местам, описанным в ней…

- А еще что-нибудь можем придумать?

- Можем сходить на концерт моих друзей группы «Адриан и Александр», - говорит Равиль. - Очень талантливые ребята. Два билета заказано, третий купим…

- Это на что похоже?

- «Адриан и Александр» методично движутся к тому, чтобы занять свою нишу эстетствующих эклектиков, умеющих без лишней зауми подать даже неподготовленному слушателю балладный рок и фолк, диско и романс…

- Сам понял, что сказал?

- Это как французский шансон. Благородное слово «шансон» испоганили у нас брендом пошлятины блатного пошиба. Шансон появился все же во Франции, а не в Бутырке. Хорошие стихи, хорошая музыка, хорошее исполнение. «Песню о безумной Маше» слышали? Я как-то случайно попал на их концерт и с тех пор к ним приглашаю своих друзей и знакомых...

- Хороший здесь буфет, где это мы?

- Центральный дом художника.

- Хорошо художники живут.

- Вино, водка?

- Я за рулем, - говорит Крюгер,

- Виски, - говорит Равиль, - мне от него мягко на душе становится.

Виски обжигает, ласкает, и уже можно говорить о культуре, искусстве и женщинах.

- За искусство! «Адриан и Александр» - это явление столь же значительное, сколь и занимательное.

- Посмотрим, послушаем, оценим.

Еще виски.

Картины, фотографии, инсталляции.

Молчаливый бородатый художник у своих работ.

- Пошли в зал!

- Народу не густо.

- Зато лица хорошие, в телевизоре эти музыканты не мелькают и для радио - не формат; чем для меня шоу-бизнес предпочтительнее большого спорта - попса та же, но допинга со стероидами в них не закачивают.

На сцене появляется высокий басист, он с длинными волосами, заплетенными в косичку, и в коротких брюках.

Бум-бум, бум-бум.

Легкая неразбериха на сцене, что-то куда-то передвигают; выходят музыканты, они молоды, как ты двадцать лет назад.

Зал затихает, потом распускается аплодисментами.

Сразу без вступления зазвучал пронзительный романс, но без надрыва.

Виски начинает действовать, в голове - легкая грусть, осеннее томление влюбленности, почти владивостокские ноябрьские туманы из твоей молодости. «Адриан и Александр» - явление значительное и занимательное - трагикомедия; без зазрения совести раскачивают на эмоциональных качелях: от откровенного хохота до предательского пощипывания в глазах; неожиданное и затягивающее; веселуха на сцене, быстрые репризы, смешной «Контрабас», а потом по башке «Красной кадрилью».

Краем глаза Равиль следит за своими спутниками.

Забрало, ребята, забрало, то ли еще будет.

Юристы - самые страшные существа, жестокие и безжалостные, но и их повело в чувства.

Приобщитесь, лирика «прошибает» зрителя насквозь, мелодии группы по-эстетски эклектичны, диапазон музыкальных жанров - от балладного рока до фолка и романса.

Как может человек создавать такое? Нет никаких правил -

только слова и музыка, все остальное - сплошные талант и импровизация.

Александр упрямится, не хочет петь о безумной Маше, но зал настаивает, и он поет, а потом и «Кронштадт», разрывающий тебя на части, выжимающий слезы и восхищение.

Маленький междусобойчик после концерта, это не банкет тупых попсовиков-миллионеров, тут все просто, но не без изысков в речах и экспромтах; за их успех, за их здоровье, и за наши долгие годы - чтобы слушать и завидовать!

- Спасибо, - говорит Дамир, - куда дальше?..

1 сентября, около 01 часа

А потом Равиль рассказал соседям по купе историю о тер-

акте, в гуще которого оказался его сын:

- Мой сын был на «Крыльях» 5 июля. Когда жена брала ему два билета, у меня в груди что-то неприятно екнуло, и я стал возражать против этого. Но так как все было на уровне интуитивном, возражал я вяло и, конечно, убедить ее не смог. А дальше цепь случайностей прямо вела его в эпицентр взрывов. Опоздала на встречу девушка, с которой он пошел на фестиваль; совет встреченного знакомого идти к дополнительному входу, в который они, конечно, не прошли. Дальше возвращение к главному входу, а потом только небольшая проплешина в толпе, окрик друзей, с которыми он должен был встретиться, и его природная координация движений и ловкость увели его на пятьдесят метров от взрыва. Но мертвые изуродованные тела он увидел.

Я сам служил двадцать пять лет на флоте, один раз тонул и два раза горел. У меня в двадцать два года появилась первая седина. Я много чего видел. Но гору изувеченных трупов детей я не видел никогда. А он в свои семнадцать лет уже видел.

Я верю в него. Я верю, что страх не поселится в его душе. И у меня страха нет. А есть безумная жалость к погибшим детям.

Молодые, красивые и нарядные, они шли на праздник, а встретили нелепую и жестокую смерть, и теперь их изломанные и изуродованные тела лежали на окровавленном асфальте. И девочек-шахидок, вырванных из семей и жизни, мне тоже жаль.

Что же это за люди, которые, отрабатывая чьи-то деньги, забирают девочек из семей, уродуют им мозг, надевают на них пояса шахидов и отправляют убивать других детей? Да и люди ли это? Это уже не люди. Это - мерзкие твари, которые давно уже утратили право называться людьми.

Эти мерзкие твари сидят на своих мешочках с деньгами и, поглядывая на подрастающих девочек опытным сутенерским взглядом, прикидывают, сколько денег принесет каждая девочка, если ее отправить на смерть. «Ты борец за независимость и веру», - говорит ему сытое западное общество, страшно опасающееся, что эта «борьба за независимость» перекинется в Европу. «Кто? Я? Ага», - отвечает это животное, пытаясь вспомнить, что такое «независимость», что такое «вера», и радуясь, что такой имидж повысит оплату его услуг.

Нет! Не спасут этих тварей ни мешочки с деньгами, ни помощь продажных политиков, ни крокодиловы слезы Европы. Не имеет права любой народ считать этих выродков своими соплеменниками. Не виноваты старики и старухи, всю жизнь тяжело трудившиеся, что История распорядилась так, что деньги, притворные стенания западного «гуманного» общества сошлись, и эти нелюди действуют так. Но этот народ должен сделать свой выбор, с кем ему быть - с людьми или нелюдями.

Я был там после взрыва. Я видел разных людей, пришедших почтить память погибших. Больше всех меня потряс мальчик лет семнадцати. На голове его были наушники плейера, он что-то слушал, тряс головой в такт музыке, а по щекам его катились слезы. Это не был страх, это было горе по погибшим знакомым или незнакомым ему людям.

И мы не боимся.

Мы скорбим.

Но я верю, что все организаторы этих взрывов, все те, кто деньги брал, кто девушками торговал, кто хладнокровно наблюдал, как две девушки шли на смерть, чтобы унести жизни наших детей, будут уничтожены.

Я верю в это. Иначе жить будет очень тяжело...

И все время, пока Равиль говорил это, он смотрел в глаза Абделя. С лица Абделя сползла снисходительная улыбка. Он, не отрываясь, смотрел на Равиля с выражением плохо скрытой злобы.

«Слушай, слушай, - подумал Равиль. - Я вам не крыса, брошенная на обед лисе в зоопарке…»

Он уже знал, кто эти люди.

Он еще не знал, что будет делать дальше.

30 августа, 23 часа 17 минут, Москва

- А теперь, господа, - торжественно провозгласил Крюгер, - мы посетим самое модное и самое скрытое развлечение элиты нашего города - охоту на крыс.

- Будем сообща вычислять людей, ворующих корпоративные деньги и секреты? - удивился Дамир.

- Нет, их уже вычислили. Будем пытать их плетью и зажженной сигаретой, попутно пить виски и слушать хорошую музыку, - высказал свою версию Равиль.

- Нет! - снова торжественно сказал Вовка. - Мы будем именно охотиться и непременно на крыс. Это маленькое существо всегда сопровождало человека в периоды сильной нищеты, разрушений и войн. Вспышки бубонной чумы теперь редки, но крысы все еще несут болезни, смертельно опасные для человека. Охота на крыс - удовольствие, вроде бы, неважное, но, как утверждают заядлые крысоловы, некоторый кайф в этом деле словить можно.

- Да ты что! - опять удивился Дамир. - Политическая и экономическая элита столицы одевается в сатиновые халаты и ходит по ночам по складам и квартирам, предлагая провести дератизацию, попутно призывая при этом голосовать как надо и покупать нужные товары?

- На первом месте по борьбе с крысами - банальная крысоловка, - обстоятельно пустился в рассуждения Крюгер. - Крысоловка примерно в три раза больше мышеловки - этакий капкан в миниатюре. Крысу порой разрубает пополам. На рынках имеется целый арсенал крысоловок. Среди недостатков отмечается повышенная опасность крысоловки и для другой домашней живности - кошек, кур, а равно и для неосторожного человека, тем паче ребенка.

- Да что же ты за человек такой! - возмутился Равиль. - Говори толком, куда и зачем едем!

Но Вовка так же детально и спокойно продолжил свои дидактические рассуждения:

- На втором месте в борьбе с грызунами - легендарный «крысиный король». Требует выдержки и оборудования в виде большой железной бочки. На дно бочки кладется приманка, бочка подставляется к стенке сарая. В бочку, влекомые запахом пищи, будут по сараю забираться крысы, которые потом из нее вылезти уже не смогут. Так оно все и происходит, причем за одну ночь в бочке может оказаться до двадцати взрослых зверьков. Далее идет отбор «крысиного короля» - крыс оставляют в бочке. Со временем, лишенные иных источников пропитания, крысы начинают поедать друг друга. В итоге остаются две самые сильные особи. Примерно через две недели после начала экзекуции крысы-претенденты сталкиваются между собой в решающей схватке, на которую можно приглашать зрителей и делать ставки. Победившая крыса выпускается на волю. Она устроит настоящую резню всем другим крысам, попадающимся на ее пути. А учитывая то, что крысы придерживаются «своей» территории, то примерно на два-три месяца ваш двор будет под необычайно эффективной охраной «крысиного короля».

Равиль уже понял, что Крюгер, несмотря на протесты, доведет свою речь до конца именно так, как ее задумал; все же он был адвокатом, а председателя суда, который лишил бы его слова, здесь не было. Дамир это тоже понял, и они терпеливо слушали антикрысиную лекцию.

- Недостаток заключается в том, что со временем «король» начинает скучать по «королеве», которую быстро находит. А там у них уже дети появляются, и «король», движимый отцовскими чувствами, их не трогает. Для устранения данного недостатка, когда вас вновь замучает расплодившееся крысиное королевство, следует повторить всю операцию сначала... И, наконец… - Вовка поднял палец, сделал паузу и торжествующе посмотрел на собеседников. - Самый элитарный способ охоты - отстрел крыс из пневматической винтовки. Охота на крыс в городе - малоафишируемое, но довольно распространенное развлечение среди любителей пострелять. Этим мы сейчас вместе с интересными людьми и займемся.

Они подъехали к какому-то старому фабричному зданию. Крюгер схватился за телефон, затем снова за руль, и они въехали через металлические ворота, которые открыл сонный охранник, на фабричный двор. Тяжело хлопнула металлическая дверь в здании, и уже другой охранник впустил их внутрь.

Интерьер был роскошный: ковры, люстры, панно «Африканское сафари», на стенах картины о русской охоте, бар с кучей бутылок и бутылочек, бильярд, огромная школьная доска с таинственными пометками мелом, ружья и головы крупных животных на стенах, большая статуэтка крысы, прислуга в атласных косоворотках и сапогах бутылками, мягкие диваны. На диванах сидели мужчины и женщины, мужчины были в непонятной форме цвета хаки и дорогих «казаках», женщины - в вечерних платьях. Перед некоторыми мужчинами на столиках лежало разобранное оружие, пневматические пули.

К пришедшим подошел немолодой невысокий человек восточной внешности. Они с Крюгером расцеловались и заговорили о каком-то встречном иске, о кассационной жалобе, но адвокат вовремя спохватился:

- Роман Фатиани, хозяин сего досточтимого заведения. Равиль Сабиров, ответственный сотрудник Росимущества, наследник сирийского богача Хакима Абул-Фараха. Дамир Мирсапов, представитель сирийского адвокатского дома Al Naboodah Group.

Хозяин пожал Равилю и Дамиру руки и пригласил их в зал. Они нашли свободное место на диване и присели. Потом к ним присоединился Крюгер.

- Хорошее место, - сказал Вовка. - И народ серьезный. Тут все очень недешево. Но я как молодой Онассис, который имел один приличный костюм и маленькую зарплату, которую всю тратил на членство в престижном клубе, пока один из членов клуба не дал ему серьезную информацию, после чего Онассис стал богат. Я через этот клуб уже столько заказов получил, могу свою адвокатскую контору открывать.

Откуда-то снизу доносились звуки пневматических выстрелов и мужской мат. Крюгер помолчал и стал доставать из сумки, которую принес с собой, пневматическую винтовку, патроны, фонарик, ершик и прочую охотничью дребедень. Потом сказал:

- А Роман молодец. Это здание под галерею взял. Он, вообще-то, галерейщик. Аренда какая-то огромная, площадей тьма. Что-то с галереей не пошло, а крысы чуть кота не сожрали. Вот Роман это сафари и открыл. - Вовка любовно оглядел разложенную перед ним амуницию и продолжил: - Занятие, скажем мягко, недешевое. Самый важный момент -

выбор оружия для будущей охоты. Я изначально решил, что буду стрелять по крысам, и, исходя из этого, уже делал выбор. В качестве оружия использую пневматические винтовки с предварительной накачкой воздуха - одной зарядки от баллона для акваланга с лихвой хватает на ночь. Нижняя граница цен на такие винтовки, как правило, выпускаемые в Англии, обычно не меньше тысячи долларов.

Тут Дамир скептически поглядел на Крюгера и проявил удивительное знание предмета:

- Ну, ты даешь! У тебя, видно, денег немеряно. Ладно, отметаем все газобаллонные хлопушки типа МП-654, СКИФ и прочую ерунду, стреляющую шариками. Шарик летит по такой траектории, что попасть из этих хлопушек в крысу невозможно. Только пулевые винтовки. А из них лучшей по соотношению цена - качество является МР-512. При цене в среднем две тысячи рублей палит сильно и кучно.

Крюгер ошарашенно посмотрел на Дамира и продолжил:

- Следующая статья расходов - ночные прицелы, охота на крыс - забава ночная. Самый простенький, но великолепно выглядящий белорусский прицел «Юкон» стоит около двенадцати тысяч, однако видно в него довольно мутно и недалеко. Тысяч за шестьдесят уже можно приобрести замечательный ночной прицел отечественного производства, например «Комбат», прицельная дальность свыше ста метров, что для охоты на крыс даже излишне. Искать иностранные «ночники» бессмысленно: во-первых, в этих ценовых категориях Россия и Белоруссия - мировые монополисты, и, переплатив за западный бренд, вы получите отечественный же прибор, а во-вторых, во многих странах ночные прицелы просто запрещены.

И здесь Дамир возразил:

- Поскольку охотиться нужно в темноте, оптика и коллиматор практически бесполезны. Тактический фонарь стоит много, и его прекрасно заменяет примотанный изолентой к ложу винтовки фонарь обычный. А вот лазерный целе-

указатель - отличная вещь. Ночные прицелы - для маньяков или Абрамовичей. Активный прицел с инфракрасной подсветкой крыса чует и скрывается от него точно так же, как и от света обычного фонаря. Хороши пули GAMO Pro Match -

в плане кучности. Недорогие. После покупки пульки надо помыть и высушить. Можно с обычным посудомоем.

Пришли они к соглашению только относительно очков, о которых вспоминают не все, а очень зря. Нужно брать страйкбольные, навороченные, рублей за тысячу.

А Равиль загрустил. Не собирался он охотиться на крыс. Крыс он не любил и всегда с ужасом вспоминал крыс корабельных, особенно одну, огромную и страшную, которую обнаружил на своей груди ночью в бытность на крейсере «Комсомолец». Не годится ловить крыс голыми руками или бросаться на них с палкой, могут и укусить. Но не стоит палить по ним из воздушки, тратя на это огромные деньги и дорогое время жизни. Да и не любил Равиль охоты, не любил он убивать живое, и не ходил никогда на охоту, как его ни звали на Дальнем Востоке.

На середину зала вышел ведущий, он же проводник, он же мажордом, он же руководитель стрельб, и торжественно объявил:

- Очередной смене приготовиться!

Мужчины стали собирать оружие, прилаживать фонари и прицелы, прощаться с женщинами. Дамы обнимали и целовали их на прощание. Между столиками сноровисто забегал молодой человек с подносом и словами: «Стартовый взнос! Призовые деньги!». Мужчины бросали на поднос доллары. Другой молодой человек так же сноровисто стал писать мелом на доске имена, а может быть, псевдонимы охотников. Третий молодой человек поднялся из-за столика с табличкой «Ставки» и стал быстро писать имена охотников мелом на другой доске с номиналами тотализатора на победу каждого из участников. Официанты с подносами, полными рюмками и бокалами, сновали между столиками и приговаривали: «На дорожку не желаете?». Охотники солидно отказывались, женщины выпивали, казалось, из их глаз сейчас польются горькие слезы прощания.

- Делайте ваши ставки, господа! - объявил мажордом.

Присутствующие стали подходить к тотализатору. От толщины передаваемых пачек денег Равилю стало тоскливо. Он попытался подавить чувство зависти, но не смог.

Из подвала поднялись распаренные люди в одежде цвета хаки и пневматическим оружием в руках. Женщины бросались к ним, вероятно, так во все времена встречали с охоты. Мужчины спешили к доске и писали на ней мелом результаты охоты, снабжая их смачными азартными замечаниями, потом - к бару, выкрикивали названия напитков и жадно пили, как путники, вернувшиеся из пустыни после долгого перехода.

- Давайте и мы выпьем, - сказал Дамир и щелкнул пальцами.

К ним подбежал официант и подал меню. Когда Дамир открыл меню, глаза его округлились, а брови поползли к затылку, казалось, сейчас он скажет вслед за Кисой Воробьяниновым извечное «Однако!». Но, поймав краем глаза взгляд Крюгера, Дамир совладал с собой и заказал всем виски. Равиль тоже заглянул в меню и зажмурился от обилия нулей.

Они молча выпили виски, и Дамир стал смотреть расценки на прокат одежды и снаряжения. Нулей там тоже хватало.

Равиль хотел отказаться от участия в охоте, но Крюгер предупредил его, что у окружающих это вызовет подозрение, и Равилю пришлось согласиться. От проката итальянского ружья и специальных ботинок для охоты на крыс они отказались, но кое за что Дамир заплатил.

Равиля и Дамира провели в гардероб, затем в арсенал, и вернулись оттуда они одетые в охотничьи куртки и вооруженные воздушками. Крюгер был уже полностью экипирован и говорил сидящей рядом даме среднего возраста:

- Думаю, вы не будете хватать крысу руками или пытаться ее погладить, но если она вас все-таки укусила, немедленно обратитесь к врачу. Если вы подраните крысу, то считайте, что дело сделано - остальное завершат ее сородичи, которые раненых не оставляют…

Потом он стал рассказывать о своей работе, успешных процессах, дружбе с сильными мира сего; потом о своем одиночестве; потом стал сыпать рисковаными комплиментами в адрес женщины.

Она улыбалась.

Очередная смена охотников пошла в подвал, а Дамир стал инструктировать Равиля:

- Когда мы спустимся в подвал, каждому нарежут квадраты этого подвала. Сначала вы должны найти маршруты движения крыс. Ищите их по помету и следам кормежек. Эти животные легко выдают свое присутствие. Расположитесь удобнее, поскольку только в удобной позиции вы можете обеспечить максимальную точность, найдите упор. Если крысу убьете, сидите тихо, скоро придет другая - пролитая кровь убитого товарища привлекает ее гораздо больше, чем сыр. Появившаяся крыса в прицеле выглядит серым комком со сверкающими точками-глазами. Вот между ними и стреляйте. Я взял пневматику со встроенными глушителями - модераторами, сильно уменьшающими звук выстрела, поэтому есть возможность второго выстрела после промаха.

Равиль снова подивился его знанию предмета, но ничего практически не запомнил. Не ставил он себе задачу убить крыс побольше.

Дамир достал деньги и дал их Крюгеру и Равилю.

- Здесь шестьсот долларов. Каждый по триста поставьте на меня.

- Не слишком круто? - спросил Вовка.

Дамир пристально посмотрел на него и достал еще.

- Поставьте по пятьсот.

А в зале все шли разговоры, демонстрации нарядов, опять разговоры. Инвестиционные контракты; аренда земельного участка; норма прибыли; бездельники сотрудники; костюм от Гуччи; визитки; наряд от Армани.

«Похоже, у них много причин для беспокойств», - подумал Равиль и аккуратно вставил в разговор несколько слов о сюрреалисте по имени Рене Магритт, нарисовавшем картины с плывущими по небу бизнесменами в котелках. Он заявил, что если бы сюрреализм зародился в наше время, то сразу же был бы разворован рекламными художниками и агентствами.

- Женщины посмотрели на Равиля с интересом, мужчины - с сочувствием. Ободренный интересом дам, Равиль сообщил, что бизнес и чтение книги предполагают разное умственное строение, противоположное одно другому. В бизнесе режим мыслей такой: я хочу убить врага. Чтение книг предполагает самосовершенствование, поэтому Равиль предпочитает книги.

Он бы продолжил разглагольствовать, но тут от стойки бара в центр зала вышел пьяный молодой парень и объявил, что становится марксистом.

- Маоистского толка? - то ли спросил, то ли съязвил кто-то.

- Надменный буржуй, - ответил парень. - Свергнуть реакционеров должен народ. Ничто реакционное не рухнет, если не нанести по нему удара. Где не пройдешься веником, там сор не исчезнет сам собой.

А потом парень назвал присутствующих носителями темной силы, эксплуататорами трудового народа, рабами правого полушария, биониковыми существами с разрушенной планеты, гибридными дельфинами, жертвами пластической хирургии. Потом ему стало плохо, и со словами «Вы плесень!» он ушел.

- Это кто такой? - удивленно спросил Равиль Крюгера.

- Сын Дятова. Ничего, перебесится и успокоится. Если не сопьется до этого.

А сосед справа внезапно сказал:

- Нам нужны технические дизайнеры. Я знаю, что очень много хороших технических дизайнеров живет в провинции. Я не люблю дизайнеров-москвичей. Эти зажравшиеся маменькины сынки хотят только одного: раз в два месяца менять себе айпод. Взамен они предлагают гадкие работы и гнилые понты. И еще им нужно к десяти домой успеть. И еще они не приходят работать в выходные. И еще они любят бродить по всяким западным дизайнерским сайтам, думая, что разглядывание чужих портфолио изменит их уровень. А потом рассказывают страшилки, что у нас очень плохие условия работы. Что живет работающий у нас дизайнер обычно на вокзале, денег ему почти не платят, голодает, конечно же. И еще будто мы страшно заинтересованы в том, чтобы человека через месяц выгнать, не заплатив, - это вообще основа дела.

Равиль не был дизайнером, но собеседнику посочувствовал и тоже пожаловался на низкий уровень подготовки подчиненных.

Трое каких-то мужчин пустились в дискуссию по сравнению достоинств нефтеперерабатывающих технологий и дошли до полной утраты добропорядочного облика. Они кричали и собирались друг друга задушить или застрелить из воздушек. Хотя, может быть, технологии или социальный прогресс того стоили.

Мажордом снова вышел в середину зала и снова объявил:

- Очередной смене приготовиться!

Снова забегали молодые люди с подносами, посыпались деньги, раздалось звяканье снаряжаемого оружия.

Равиль подошел к тотализатору, сделал ставку на Дамира, потом написал свое имя на доске, глубоко вздохнул, взял воздушку. Подошла группа охотников, все спустились в подвал…

Тихо. Одинокий фонарь висит под сводами этого древнего каменного подвала, практически не разгоняя темноты. Равиль уже нашел крысиный помет и занял позицию у стены. А вот и первая! Осторожно, вдоль стены, темная фигура пробирается украдкой из затемненного угла.

Сквозь прицел Равиль видит ее, крадущуюся в нескольких метрах от него, часто делающую остановки. Он видит ее яркие глаза и дрожащие усы, ищущие признаки опасности. Равиль наводит перекрестие прицела чуть ниже уха и немного вперед. Крыса снова останавливается, водит своим носом, нюхая воздух, и Равиль нажимает на спусковой крючок. С громким шлепком выстрел отшвыривает крысу назад к стене. Задние лапы еще дергаются некоторое время, но все уже кончено. Моментом позже глаз Равиля ловит движение наверху стены. Это вторая, сидящая на краю тени в углу, сжавшаяся и наблюдающая, ее чешуйчатый хвост свешивается со стены. Сквозь прицел Равиль видит, что это не одна, а две крысы, одна частично скрыта другой. Хорошо видна только передняя, и она смотрит прямо на него. Равиль наводит перекрестие прицела между ее глаз и нажимает спусковой крючок раньше, чем она меняет положение. Крыса подскакивает, падает и растягивается на бетонном покрытии. В то самое время, когда раздается испуганный вопль, другая крыса уже несется вдоль стены и ныряет в одно из укромных мест.

Равиль не шевелится. Первые азарт и возбуждение прошли. Равиль скорее представляет, а не слышит выстрелы в соседних отсеках подвала, отделенных металлическими переборками. Несколько минут спустя выходит другая крыса, на сей раз из того же самого угла, что и первая. Видя первый труп, она останавливается и идет, чтобы рассмотреть его. Крыса осматривает труп очень внимательно. Сквозь прицел Равилю хорошо видно, насколько отвратительны крысы на самом деле. Каннибалы...

Победу в этом дурацком соревновании, к удивлению Равиля и Крюгера, одержал Дамир, настрелявший какую-то неимоверную кучу крыс. Дамир аккуратно уложил в объемистый бумажник призовые и выигрыш тотализатора.

- Еще постреляем? - с надеждой спрашивает Крюгер.

- Я не хочу, - отвечает Равиль.

- Да и мне наскучило, - говорит Дамир.

Они, к сожалению Крюгера, отдают оружие и прочую дребедень, взятую напрокат, и выходят из клуба.

- Каков выигрыш? - осторожно спрашивает Крюгер.

- Четыре тысячи - тотализатор, тысяча - призовая, - небрежно отвечает Дамир. - Минус тысяча - ставка тотализатора, триста - стартовый взнос, тысяча питье и прокат. Итого в доходе две семьсот. Я понимаю вашу страсть к этому клубу, такой доход!

- Нет, - вздыхает Вовка. - У меня обычно убыток. А как вам так удалось?

Дамир долго молчит и только потом, когда вопрос уже, казалось, забыт, говорит:

- Есть превосходный способ отстрела крыс. Приманивают крыс карамелью. Крыса прыгает на карамель, откусывает кусочек и прячется. В следующий раз она делает это намного медленнее и расплачивается жизнью. Потом выходит другая…

Они снова едут по ночной Москве. Тысячи фонарей, огоньков фар и неоновых табличек - просто неповторимый пейзаж; трудно найти что-нибудь более красивое, чем ночная столица, пусть даже сторонники старого времени и представители «зеленых» кричат о вреде цивилизации и передозировке города электричеством и дорогами. Москва полна опасностей, реальных и тех, что так красочно рисует человеческий мозг. Москва-река становится обителью романтики. Оглядываясь на вальяжно проплывающий теплоход, кажется, что пассажиры на этом судне - самые счастливые люди в настоящий момент. Кто-то никогда не ходит по пустым переходам, кто-то боится летать на самолетах и преодолевает большие расстояния исключительно в поездах, ночью город совсем другой, ночью можно почувствовать его страдающий дух. Некоторые избегают линий электропередач - вдруг они оборвутся, в парке остерегаются кустарников, и вовсе не потому, что там затаился маньяк, просто ветки могут хлестнуть в лицо и уколоть глаза. Впрочем, маньяков тоже очень сильно боятся. Днем Москва улыбается, и не всегда эта улыбка счастлива, ночью она открывает себя.Есть и те, кто, насмотревшись телепередач, прежде чем опуститься на сиденье в метро, проверяют, не торчит ли оттуда игла, ведь она может быть заражена. Реклама, вошедшая в сознание и пролетевшая мимо. Больше всего люди боятся поездов метро, в ожидании состава отходят подальше от края платформы и оглядываются, переживая, что кто-то столкнет их. Метро-страх овладел большинством. Дорогие машины и магазины, богатые витрины, стаи охранников. Возбужденные иностранцы в русских шапках и с фотоаппаратами. Сутенеры и проститутки. Стайки молодежи. Бомжи и олигархи. Милиционеры и бандиты. Чекисты и иностранные шпионы. Наркоманы и трезвенники. Грешники и праведники…

- Бесовский город, - осуждающе говорит Дамир.

«Да ты сам не бес ли? - думает Равиль. - Земля треснула, черт выскочил!»

1 сентября, около 02 часов,

поезд Москва - Южнодар

Времени уже много, нужно хоть чуть-чуть поспать.

Равиль выключил свет, погрузил купе в густую темноту, занял свое место. Некоторое время он лежал с открытыми глазами, привыкая к темноте.

Альфия сидела на своей полке, уютно расположив ноги на полке Равиля. Юбка у нее слегка сдвинулась выше колен, и ничем не прикрытые ножки белели во мгле, притягивая взгляд. Несмотря на темноту, женщина каким-то образом его взгляд почувствовала и принялась оправлять юбку.

Равиль закрыл глаза. С соседней полки послышался шорох, он снова открыл глаза и увидел, как Альфия стягивает с себя одежду, оставаясь в блузке и колготках. Женщина положила одежду на полочку для полотенца и легла, укрылась простыней.

Равилю не спалось. Промучившись около получаса, он зажег маленькую лампочку над головой и взял книгу, но прочитанное не фиксировалось мозгом.

Прошло минут двадцать. Альфия начала ворочаться. Равиль быстро сомкнул глаза, чтобы не быть застигнутым за подглядыванием. Через некоторое время чуть разомкнул веки. Попутчица, не просыпаясь, повернулась на спину. Простыня съехала вбок и открывала почти половину ее тела. Дамир и Абдель мирно похрапывали, она спала, а Равиль, не отрываясь, смотрел на едва прикрытую высокую грудь женщины.

Через некоторое время Альфия внезапно повернулась на бок. Их взгляды встретились.

- Не спится, - шепотом сказал Равиль.

-Угу, - сказала она в ответ и села.

Она слегка раздвинула ноги, и Равиль заметил, что на Альфие надеты тонюсенькие трусики-стринги. Его попутчица явно издевалась. Или на что-то намекала.

- Ой, только не говори, что тебе не нравилось на меня смотреть.

- А зачем же ты такая красивая? Чтобы смотреть.

- Тебе понравилось?

- Очень. Но я живой человек. Любые эмоции должны иметь выход. Сексуальные - в том числе.

- А вот это уже твои проблемы.

- И с тобой их не решить?

- Ну, не знаю, не знаю, - протянула Альфия.

Она кокетливо улыбалась, дразня призывной улыбкой и оголенными ногами.

Равиль решился. Он сел рядом с Альфией и стал осторожно гладить ей плечо. Она тут же положила свою ладонь поверх его руки. Пальцы от плеча перешли к шее, затем к щеке, коснулись губ. Альфия слегка повернула голову, чтобы ему было удобнее. Ладонь стала опускаться ниже, медленно провела по шее и прикоснулась к груди. Равиль полностью накрыл ее своей ладонью, несильно сжал, отпустил, погладил набухший сосок, поводил пальцем вокруг него. Все это время рука женщины была поверх его кисти, будто контролируя ее движения, но не мешая проявлению вольностей. Она не сопротивлялась и, облизнув губы, жадно приникла к его пересохшим губам.

Некоторое время они страстно целовались. Потом он оторвался от губ и приник поцелуем к правому соску женщины. Тело ее сразу же напряглось, спина выгнулась. Ладонь его стала опускаться ниже, поласкала упругий живот, дошла до кромки стрингов, погладила бедра. В тесноте полки их тела оказались плотно прижатыми друг к другу. Его рука сама собой легла на тонкую талию. Осмелев, рука сместилась чуть выше и вскоре уже шарила по ее животу, забираясь под блузку. Потом двинулась дальше. К груди. Легла на оголившуюся грудь, лаская, тиская эту восхитительную округлость. Дыхание Альфии стало учащенным и прерывистым. Рука двинулась вниз, поддела трусы и, проскользнув внутрь, принялась играть жесткими курчавыми волосками. Женщина застонала и, чуть развернувшись в тесноте полки, разжала сомкнутые до сих пор ноги. Но ткань трусиков Равилю начинала мешать и раздражала. Он стал стягивать их с Альфии. Женщина с готовностью приподнялась и помогла избавиться от остатков своей одежды.

Это было последней каплей, переполнившей чашу их благоразумия. Они словно обезумели и, отбросив всякую осторожность, ринулись в объятия друг друга, но в этот момент позабытый ими Дамир заворочался, заскрипел, а вслед за ним что-то забормотал во сне Абдель. Равиль с Альфией замерли, полностью обратившись в слух. На этот раз все обошлось…

- Не здесь, - услышал Равиль ее шепот.

Она встала, быстрым движением натянула на себя юбку и поманила Равиля в коридор.

Он поспешил за ней в тамбур. Больше идти было некуда.

Едва прикрыв за собой дверь, они снова бросились в объятия друг друга, даже не подумав подстраховаться на случай, если кто-то войдет. Прижав женщину к стене, Равиль одним движением вскинул вверх ее юбку. Его пальцы впились в ее бедра, женщина припала к его губам, закачалась на нем из стороны в сторону, постанывая и задыхаясь от наслаждения…

Наконец Альфия разжала плотное кольцо ног вокруг его бедер и соскользнула на пол. Некоторое время они так и сидели на полу. Равиль покрывал ее лицо, глаза, шею, тело благодарными поцелуями.

Потом он побрел к купе проводников и стал изучать расписание.

- Станция через час, - сказал он, вернувшись к Альфие. -

Будем ждать здесь или пойдем в купе? Или спрячемся в другом вагоне?

- Они нас будут искать. Найдут.

- Тогда мы идем в купе и делаем вид, что ложимся спать. За пятнадцать минут до станции уходим без сумок, неодетые, но с документами по разным вагонам. На станции сходим и разбегаемся.

Она кивнула.

- Альфия, - сказал Равиль, - скажи все-таки, от кого мы побежим. Хотелось бы знать, эта информация придаст мне нужное ускорение.

Но Альфия молчала.

Потом они попытались благоразумно вернуться на свои места, но, столкнувшись у двери, опять оказались в объятиях друг друга. Дальше - огонь, разбегающийся по всей коже, ее губы в его волосах, на груди, руки под его спиной, тела снова познают и понимают друг друга, легкий стон, запаленное дыхание, напор страсти…

Безумие!..

Первой пришла в себя женщина. Осторожно отстранившись, она шепнула Равилю на ухо:

- Извини, мне надо сделать кое-какие дела.

И проскользнула мимо него в туалет. Услышав звук закрывающегося замка, Равиль отправился в купе. Там он воровски нырнул под одеяло. Через несколько минут вернулась Альфия. Она поцеловала его и сказала шепотом:

- Спасибо тебе за возможность, может быть, последней любви с хорошим человеком - в этом есть что-то настоящее и вечное.

«Надо же…» - подумал Равиль и хотел посмотреть на часы.

Но не успел.

Сильные руки прижали его к полке. Что-то острое впилось в его ногу.

- Подержи, сейчас укол подействует, - услышал он знакомый голос.

31 августа, 02 часа 11 минут, Москва

- Штурман, где мы? - спросил Равиль Крюгера.

Крюгер усмехнулся и сказал:

- «Здесь, - ответил штурман, и его огромная ладонь легла на карту». Знаю я эту военно-морскую хохму. Мы идем в тантра-клуб Юлии Уваровой на семинар «Трансформация сексуальных инстинктов на современном этапе. Астральные методы сексуального контакта. Как возбудить желание у партнера».

- Что? - ужаснулся Равиль.

- Сауна, бассейн, женщины, - коротко пояснил Вовка.

А Дамир расхохотался и пошутил:

- Митя пошел на митинг, а Петя пошел на петтинг.

А Равиль тяжело задумался. Давно про тантру-йогу доходили до него обжигающие и загадочные намеки. Говорили, что на этой тантре все занимаются групповым сексом. В этом вся тантра и заключается! А Равиль не любил подобных разудалых мероприятий. Он верил в любовь.

- Вы идите, а я в машине посижу, у меня книжка интересная есть, - сказал он нерешительно. - И плеер у меня есть…

Крюгер и Дамир рассмеялись. Вовка достал какой-то буклет.

- Послушай, какие тут лекции и семинары! «Ритуальное тантрическое соитие мужчины и женщины», «Тантрический оргазм, как эквивалент йогического самадхи». Еще тренинги в сауне.

Дамир снова пошутил:

- Глупый пингвин робко прячет, умный - гордо достает.

- Так, - сказал Крюгер. - Идем. Не захочешь любви - попаришься в бане, поплаваешь в бассейне. А наш гость поближе познакомится с московскими дамами.

В общем, на семинар Равиль пошел. Крюгер нажал кнопку переговорного устройства перед тяжелой металлической дверью и что-то сказал. Их развеселая троица спустилась по ступенькам в подвал и оказалась в небольшом зале с диванами, баром и шестом посреди зала, покрытого ковролином. Из музыкального центра лилась какая-то разухабистая попса. На диванах сидели человек двадцать мужчин и женщин, обмотанных простынями. И, видимо, все они хотели научиться достигать тантрического оргазма или, уж в крайнем случае, ритуального тантрического соития.

- В раздевалку проходите, - сказала им красивая худощавая девушка в короткой облегающей юбке.

Равиль понуро побрел за Крюгером и Дамиром в раздевалку. Там они встретили юркого лысоватого мужичка, который стоял голый и обматывался простыней. Равиль подошел к своему шкафчику и застыл в нерешительности.

- А трусы тоже снимать? - наконец спросил он Вовку.

- Ну, ты даешь, - отозвался тот. - А как же? Ты же в баню пришел…

Сам Крюгер уже деловито обмотался простыней, ключ от шкафчика положил в мешочек, болтающийся у него на шее; кроме ключа в нем уместилось несколько презервативов. Голый Дамир краем глаза глянул на Вовку и сказал:

- Гуляем на все презервативы!

Крюгер уже обмазывался каким-то кремом, с удовольствием глядя на себя в зеркало. Дамир снова посмотрел на него и сказал:

- Да ты законченный тантрист.

Вовка не обиделся, а Равиля охватила тихая паника. Он не был законченным тантристом, промискуитетчиком и многоженцем. Он всегда любил жену. А любовниц, кроме Ларисы, у него никогда не было. Он опасался, способен ли будет на физическую близость с незнакомой женщиной. Он, правда, тут же немного успокоился, вспомнив завет Мао Цзе-Дуна: «Когда начинается ветер, слабый строит щит от ветра, сильный - ветряную мельницу», и с удовольствием представил, как он проведет вечер с парилкой, бассейном и голыми женщинами.

А Крюгер уже водил их по клубу: парилка, душ, зал с наваленными спортивными матами для эротического массажа. Видно было, что он здесь бывал не раз.

- Володя, а трахаются где?- спросил его Равиль.

- Да вот же, - сказал Крюгер и показал три небольших кабинки с топчанами, отделенные от коридора бамбуковыми занавесками.

Перед кабинками тоже стоял диван, на котором сидели несколько мужчин и женщин. Равиль представил, как он ложится с женщиной на топчан, а народ с дивана наблюдает за их барахтаньем, и опять загрустил. Он понял, что в таких условиях точно ничего не сможет. Ну не был он законченным тантристом.

Потом всех позвали в зал. Все чинно расселись на диваны, и ведущая в облегающей майке, надетой на голое тело, короткой теннисной юбочке и розовых трусиках-стрингах начала читать лекцию. В ней речь шла о современных европейских методиках лечения сексуальных расстройств и о современных тантрических техниках. У ведущей были очки и гладкая прическа, и Равиль так и не понял, то ли это действительно научный человек, или особая эротическая стилизация. Лекция была полна разных псевдотерминов, и суть ее сводилась к тому, что для того, чтобы не было комплексов и сексуальных расстройств, нужно чаще встречаться с разными партнерами.

Равиль разглядывал женщин. Состояние паники не прекращалось, а потому никто из них его внимания не привлек. Он устроился на диване между Крюгером и Дамиром, которые уже вели беседы с дамами, сидящими по соседству. Равиля же из-за его расположения никто не трогал.

А ведущая с серьезным видом отвечала на вопросы.

- Про меня ходит масса разнообразных слухов. То, что я бисексуалка и живу половой жизнью с двенадцати лет, - это правда. А то, что я занимаюсь сексом со всеми подряд, как было про меня написано в одном сайте, - это неправда.

- Как ты пришла к тантризму?

- Я много думала, размышляла и поняла, что интересней секса в жизни ничего нет. И стала изучать сексологию, психологию, гинекологию и психоанализ. На мой взгляд, тантра - это апофеоз знаний о сексе, ответы на все вопросы. Я считаю, что тантра - это мое призвание. Я даю людям раскрепощение от табу, от депрессий.

- А у тебя самой-то комплексы есть?

- Разумеется. И я с ними борюсь.

- А твой муж как ко всему этому относится?

- Поддерживает… У нас нормальная семья, двое детей.

- Скажи, вот твои участники тантрических семинаров встречаются друг с другом вне клуба?

- Да, люди привязываются друг к другу, возникают человеческие связи.

- Это не опасно?

- Сюда приходят в основном женатые и замужние, и это уже элемент культуры. Здесь соответствующий интеллектуальный уровень. Клуб обеспечивает презервативами. Многие из тех, кто ходит ко мне, не пойдет в бордель. Им претит заниматься сексом за деньги. Между прочим, во многих ночных клубах есть кабинки, где происходит беспорядочный секс со случайным партнером. Вот это как раз и есть группа риска.

Крюгер повернулся к Равилю и сказал:

- Тантрическая сауна - это круто, мужики, скажу я вам. Отдых с душевно полноценными людьми. Голыми женщинами меня не удивишь, сауна и девочки по вызову - давно пройденный этап. Здесь же реальные люди и реальная жизнь. Все на равных, все свободны. Наверное, я достиг состояния мукти - полного освобождения…

- Как говорится, секс вам в помощь! - сказал Дамир. - Всегда нужно помнить, что женщина помощник в грехе, а не в добродетели.

- Здесь вполне можно встретить собственную жену или босса. А ведь тут все-таки не вечер органной музыки в консерватории…

- Не волнуйся, - лениво ответил ему Дамир, но тихонько, чтобы его не слышала соседка. - Не встретим мы никаких жен. Здесь нормальный бордельчик, где за нормальные деньги можно потрахаться, и не с одной. Девки явно будут разводить на бар и доплату. Не ведитесь. Всегда можно присунуть той, что сговорчивей. Хоть ты, Володя, и законченный тантрист, нет здесь никакой тантры.

- А ты ничего, хорош, - сказала Дамиру его соседка, смачно растягивая букву «О», и погладила его по огромной груди.

- Да ты ж моя ягодка, - ответил ей Дамир, - мы с тобой в парилочку сходим, я тебе массажик сделаю, мягонький…

А потом снова повернулся к Равилю и Крюгеру и сказал:

- Талантливые люди все же в Москве живут. Какая красивая идея. Все легально, ищущие секса мужчины и женщины собираются в законном свингер-клубе. Не беда, что женщины - проститутки. На любой наезд милиции ответ -

мы свингеры-любители, такое уж у нас не запрещенное законом увлечение. Гениально! Надо будет в Южнодаре такой же открыть…

А Равиль сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

- Я вижу, как мы все возвращаемся в благословенные времена расцвета русской литературы и искусства. Тогда при посещении борделей не прятали лиц, это было естественно и не безобразно. Пушкин, Чехов, Жуковский, Малевич открыто посещали сии заведения, обменивались впечатлениями и записывали их в свои дневники. Потом наступают времена попсы, поп-корна, Голливуда, политкорректности, семейных ценностей, женских детективов, идиотических сериалов, папарацци и демократии; не ровен час, кто-нибудь узнает о твоем посещении проститутки - крах карьеры. Я не к тому, что расцвет борделей ведет к развитию художеств. Я к тому, что я не являюсь художником или писателем, я просто бывший военный, а ныне мелкий чиновник с узким лбом и ограниченным кругозором. Поэтому я сейчас помоюсь и пойду в машину. Там вас буду ждать.

Дамир рассмеялся, а Крюгер посоветовал:

- Сходи попарься, а потом водочки выпей.

Сауна была хорошей, горячей, чистой. Рядом с Равилем на полке сидели две женщины и двое мужчин. Женщины молчали, а мужчины разговаривали о рыбалке. Равиль хотел подключиться к разговору и рассказать, как он в Индийском океане ловил акулу на гвоздь с куском мяса, но передумал. Он разопрел и немного успокоился.

Когда он вышел из парилки, лекция сменилась медитативно-танцевальным вечером, все происходило дружелюбно и весело. Сначала все танцевали друг с другом, делая массаж лица и шеи. Каждый перетанцевал с каждым, и все друг с другом познакомились.

Дамир подвел Равиля к бару.

- Водку и бутерброды, - коротко приказал он барменше и качнул головой в сторону Равиля.

Она кивнула.

- Накатим? - спросил Дамир и взял стакан.

- За что?

- За побег от верных жен.

- Глупо, - сказал Равиль, но выпил водку залпом.

Дамир сказал:

- Восточный тип мышления не построен на дуальных понятиях, в китайском языке, насколько я знаю, нет даже такой дуальной пары, как «верность - измена». Когда происходит то, что мы называем «изменил», у них есть примерный термин, который мы бы могли перевести на наш язык примерно как «перепутал», без негативного окраса. Вся восточная философия - это уход от страдания, от противоречивости чувств - мир такой, какой он есть, и нужно принимать его таким, изменчивость и переменчивость - свойство мира. То, что мы привыкли судить парой «хорошо - плохо», - это проблемы твоего отображения мира. Секс вне брака - это тоже свойство переменчивости нашего мира, людей, отношений, притянутых за уши к морали.

А Равиль сказал ему:

- Мои стыдливость и невинность здесь подвергаются слишком суровому воздействию.

- Мои - тоже, - услышали они и оглянулись.

Это рядом с ними села полноватая крашеная блондинка.

- Да ты ж моя ягодка, - обращаясь к ней, Равиль повторил слова и интонацию Дамира. - Старость проявляется в том, что человек уступает своим склонностям. Их легко скрывать, пока он силен, но когда он старится, некоторые черты его характера бросаются в глаза и позорят его.

- Что? - не поняла женщина.

- Мастер Иттэй на старости лет ежедневно ходил к известным людям и дружелюбно беседовал с ними. Тогда это всем казалось нормальным, но теперь мы понимаем, что это было его старческой причудой. Лично я чувствую приближение старости. Имея перед собой этот пример, я предпочитаю больше времени проводить дома. Недавно я отказался от участия в праздновании тринадцатой годовщины смерти господина Мицусигэ. Я должен готовить себя к тому, через что мне предстоит пройти.

Женщина опять ничего не поняла и уже с опаской посмотрела на Равиля.

- Я хочу сказать, - пояснил Равиль, - что в настоящее время я предпочитаю больше времени проводить не в светских развлечениях, а на веранде своего деревенского дома за липовым чаем и беседами с женой.

Дамир рассмеялся и ушел. Женщина ждала продолжения диалога, но Равиль не находил слов, и они просто стали смотреть в зал.

Там ведущая дала новое задание. Разделившись на пары, мужчины и женщины на ушко в темноте рассказывали о своем сексуальном желании. Эту мечту можно было произнести вслух, и окружающие могли ее воплощать. Один мужчина провозгласил, что желает быть султаном с множеством наложниц. Тут он оробел и застеснялся.

Одна женщина захотела изобразить бизнес-леди, которая принуждает подчиненного к сексу. Подчиненный моментально нашелся. Она заграбастала «подчиненного» и повела в кабинку.

- А ты чего хочешь? - спросила Равиля женщина.

- А я хочу, чтобы у меня была любимая женщина. Чтобы мы любили друг друга очень сильно. Чтобы мы были друг для друга маленькими солнышками. Чтобы мы понимали друг друга. Чтобы не лезли друг к другу с ненужными расспросами или, наоборот, разными расспросами снимали тревогу и напряжение. Чтобы она не спрашивала вдруг, чего это я молчу или, наоборот, разболтался. Или, наоборот, спрашивала. Чтобы она обращалась ко мне за сексом вдруг, внезапно, страстно. Или, наоборот, не обращалась, если мне плохо и не до этого. Чтобы она знала, когда это «наоборот». Чтобы в глубокой-глубокой старости она умерла чуть раньше меня, потому что по своей матери я знаю, каково это - остаться вдовой…

Женщина посмотрела на Равиля с уважением и сказала:

- Большинство из тех, кто сюда приходит, это люди с сексуальными проблемами. У них нет постоянных партнеров, личной жизни, семьи... А меньшая часть ходит просто из любопытства.

И добавила:

- У тебя все будет хорошо…

Теперь уже Равиль с уважением посмотрел на уходящую женщину.

В зале голые тантристы встали в круг и получали от ведущей ответственные задания. Одной женщине ведущая велела подойти к каждому мужчине и потрогать его за наиболее важную для него часть тела. Части эти были разных размеров и форм и буквально-таки жаждали, чтобы их потрогали. Она обошла всех мужчин в кругу, никого не оставив без внимания, все были рады и аплодировали.

Одному мужчине приказали поцеловать каждую женщину в плечо и живот. Что он с восторгом и совершил.

Дальше пошли медленные танцы. Отсутствие купальников, плавок и полотенец на танцующих создавало очень и очень эротическую атмосферу, которая с каждой минутой все сгущалась.

Равиль уселся на диван, тут же какая-то женщина села рядом и сказала:

- Я лично очень люблю тактильные прикосновения, и мне нравятся танцы с обнаженными мужчинами, в меру возбужденными, с приятной эрекцией. По-моему, это круче и горячее мужского стриптиза.

«Экие вы тут болтливые», - подумал Равиль.

- У меня есть своя, чисто женская система запоминания голых мужчин. Но это мой секрет, - сказала женщина.

Равиль пожал плечами и отправился в парилку.

Когда он вышел из парилки, началось то, из-за чего народ сюда и пришел. Голые пары лежали на матах в дальнем зале и учились тайскому массажу. Когда же все тридцать - сорок человек обменялись друг с другом легкими, но весьма возбуждающими ласками, отправились в спецкомнатки. В каждую очень быстро набились люди, коробка с презервативами, стоящая на виду, стала быстро пустеть.

Те, кто прозевал свое место к койке, заняли очередь. А другие, не совладав с основным инстинктом, пристроились прямо на матах.

Равиль пошел искать Крюгера. Он хотел уйти в машину. Вовки нигде не было, и Равиль стал выкрикивать его фамилию. Наконец Крюгер отозвался из спецкомнатки. Равиль раздвинул бамбуковую занавеску и вошел туда. Вовка лежал на спине. Лежащая рядом с ним женщина посмотрела на Равиля и сказала:

- Я втроем не хочу…

- Извините, - сказал Равиль. - Володя, дай ключи от машины, я там посижу.

Вовка стал горячиться:

- Да ты что, старик! Я здесь избавился от комплексов. Появилась легкость в общении с женщинами. Побудь еще, развлекись!

Равиль прислонился к стене и сказал:

- Что-то меня в этой поездке в Южнодар беспокоит. Мы не можем без нее обойтись?

- Обойтись не можем, - ответил адвокат, чуть приподнявшись. - Да вроде все нормально…

Крюгер хотел еще что-то сказать, но женщина опрокинула его на спину.

После небольшой паузы Крюгер снова чуть приподнялся и сказал:

- Документы хорошие, вроде все правильно…

Он еще что-то хотел сказать, но откинулся на спину и застонал.

Равиль не стал мешать, вышел из кабинки и отправился в раздевалку.

Из раздевалки он вышел, вооруженный книгой Сарояна и плеером, выпил еще водки, после чего уселся в дальнем углу, вставил наушники в уши и стал читать, как Том Трейси увидел идущую по Уоррен-стрит девушку в облегающем желтом вязаном платье, как тигр прорычал «Айидж».

Иногда Равиль смотрел в зал. Издали происходившее там было похоже то ли на морской пейзаж, то ли на поле после битвы.

Забавно было, когда по воздуху медленно проплыли светящиеся трусы и лифчик. Как будто женщина-невидимка разделась. Равиль опять парился, опять читал, опять выпивал… Периодически к нему подходили женщины и дергали его за руку или за плечо.

- Импотенто, - говорил им Равиль, и они отходили от него удивленные и недовольные.

Или он начинал рассказывать о Пиросмани и Рене Магритте. Результат был тот же.

Том Трейси уже был в психиатрической больнице «Бельвю» и страдал, разлученный со своим тигром.

Слепящая мгла страсти окутывала клубное пространство. А невозмутимые официантки, осторожно ступая вдоль тел, меняли пепельницы с использованными презервативами…

- Отчитываюсь, - весело сказал Дамир, подойдя к Равилю. -

Был встречен как старый добрый приятель и с одной из подруг сразу пошел в сауну, а потом подготовили маты и солировали в массажном зале всеми видами массажа, далее - секс. Качественно, к большому обоюдному удовольствию. Приятно закончили, она - отдыхать, я - был захвачен другой партнершей, в чьи нежные руки скоро отдался. Девушка была молода, красива и горяча, страсти били через край! Ну и потом вторая привела третью девушку, свою подругу, я просто ждал в комнатке, с ней мы и закончили программу. Спасибо всем, каждая была прелестна по-своему, каждой можно было бы уделить все время, но я проявил жадность в желаниях своих. Никто из них на это не обиделся. Со всеми очень хорошо и нежно попрощался... Стой, стой, аккуратно!..

Это Дамир сказал потому, что Равиля стало валить на пол. Напился Равиль сильно.

1 сентября, поезд Москва - Южнодар

Когда Равиль проснулся, за окном по-прежнему была ночь.

Равилем овладело смутное беспокойство. Он зажег лампочку над полкой и понял почему.

В купе никого не было.

Равиль вышел в коридор. Стук колес, ночь, прохлада, небо пустое, не видно ни одной звезды. Только луна, далекая и маленькая.

Дверь захлопнулась за спиной. Равиль вздрогнул. Его почему-то пробрал холод страха. Безумно захотелось кого-то увидеть, с кем-нибудь поговорить. Вот только никого вокруг не было.

Он прошелся немного по коридору, осматриваясь вокруг, пытаясь заметить что-то необычное, напрягая слух, ожидая опять услышать чей-нибудь голос. Почему-то он понимал, что ничего не услышит. Он присел на низенькую откидную скамейку, сохранив напряжение во всем теле, готовый в любой момент кинуться в атаку. Или защищаться, что более вероятно.

Хорошо бы, чтобы, несмотря на всю свою необычность, это был всего лишь сон, кошмар, которые снились ему уже множество раз. Обычное блуждание по какому-то жуткому лабиринту или опоздание на какой-нибудь самолет. Когда он проснется, кошмар рассеется.

Равиль стал щипать себя за руку, но не просыпался. Он резко поднялся и открыл дверь ближайшего купе. В купе - никого. Он бросился открывать все двери, результат - тот же, вагон совершенно пуст.

Он услышал собачий вой и оглянулся. Собака сидела прямо посреди коридора и истошно выла. Равиль подошел к ней и остановился. Пес перестал выть, высунул язык и большими добрыми глазами уставился на него. Равиль присел и погладил собаку, та облизала ему руки.

Раздался звонок мобильного. Равиль полез в карман, достал телефон и закричал:

- Слушаю!

- Равиль Закирович, а что это вы раскричались? - услышал он голос Маркина.

- Александр Петрович, извините, тут у меня проблемы, - начал оправдываться Равиль.

- Срочно зайдите ко мне! - резко произнес начальник.

Но Равиль уже взял себя в руки и сказал:

- Во-первых, сейчас глубокая ночь. Во-вторых, я в отпуске. В-третьих, я еду в поезде отдыхать на юг.

- Равиль Закирович, а как у вас продвигается работа по Эксимербанку? - голос начальника приобрел деловой тон.

- Работаю, после отпуска передам дело юристам.

- Очень хорошо. Только когда вы должны были все это сделать?

- Так вы сами сказали, что не срочно…

- Не срочно - значит, в течение двух недель, а вы уже месяц возитесь, - голос Маркина стал злобным.

Наступила небольшая пауза, а потом Маркин вкрадчивым ехидным тоном сказал:

- Сабиров, ты кончай за наследством гоняться. Возвращайся в Москву и сиди тихо, пока цел.

Маркин отключился, а Равиль долго держал телефон в руке. Собака вдруг оскалилась и зарычала. Предательский холодок опять пробежал по спине Равиля. Тварюга была здоровенной, жилистой.

Равиль встал в боевую позу, расставив ноги на ширине плеч. Но, одумавшись, побежал в купе. Лишь самые отчаянные вступают в рукопашную с противником таких размеров. Тварь нагоняла его.

Он успел заскочить в купе и захлопнуть за собой дверь.

На полке Альфии кто-то лежал, укрытый простыней. Равиль приподнял простыню и увидел окровавленный труп Альфии, уродливо изогнутый в немом крике рот.

Равилю все стало ясно. Прекрасное путешествие за счастьем кончилось. Эвакуировали людей из вагона. Сейчас будет спецназ (собака уже за дверью). Потом следствие, уголовники в изоляторе, суд, приговор (сколько бы ни дали, он столько явно не протянет), зона, зэки, вертухаи… А двое настоящих убийц будут жить долго и счастливо…

Ему захотелось кричать, но силы оставили его. Он жалобно заскулил и полез под одеяло…

Когда Равиль проснулся, уже светало. Поезд замедлял свой ход.

«Приснится же такое!» - подумал Равиль. Он сладко потянулся и посмотрел на полку, где спала Альфия.

Полка была пуста, даже матраса уже не было.

«Сошли, наверное», - подумал он с сожалением и стал с удовольствием вспоминать выкрутасы, которые они с Альфией проделывали ночью.

Потом он вспомнил только что увиденный сон и стал думать, что хорошо бы у него была такая штука, которая проникала бы в мысли и записывала все сны. А утром встал, посмотрел их еще раз.

Раздался звонок мобильного. Равиль нашел брюки, полез в карман, достал телефон и закричал:

- Слушаю!

- Равиль Закирович, а что это вы раскричались? - раздался голос Дамира.

- Да так, от радости путешествия.

- Мы вас потеряли, вы где были?

- Как где? Спал…

- Срочно собирайтесь. Сейчас будет станция Каменец, выходите. Я вас на машине подберу. Проехали вы…

Равиль стал судорожно собираться.

Поезд остановился.

Равиль схватил сумку и побежал по коридору к выходу.

- Каменец? - спросил он проводницу.

- Каменец, - флегматично ответила она.

Равиль вышел на привокзальную площадь и стал ждать.

- Слышь, чувак, у тебя закурить есть? - послышалось из-за спины.

Равиль развернулся, на него по-шакальи уставились четыре глаза, принадлежавших двум субъектам с печатью перманентного пьянства и плохой генетики на лице.

- Я не курю!

Дальнейшее развитие событий происходило как в дешевом боевике. Замелькали кулаки, опрокинулась скамейка. Левый глаз Равиля заливала кровь из рассеченной брови. Он увидел стеклянную бутылку, схватил ее и со всего размаху ударил ею по голове любителя халявного курения. Стекла брызнули в стороны, а противник, хрюкнув, осел на землю и повалился на бок. Послышалась соловьиная трель милицейского свистка…

- Ну что, Петрович, куда этого? - молоденький сержант спросил это у лейтенанта, строчащего что-то в бумагах.

- Да сунь пока в «обезьянник», потом разберемся.

Равиль озирал отделение милиции, куда его доставили. Последовал грубый толчок в спину, и он направился в указанном направлении. В обезьяннике стояла невообразимая вонь. Пахло мочой и давно не мытым телом. Запах этот, скорее всего, происходил из угла. Там скрючился на полу бомж.

Загремел засов клетки, и сержант поманил Равиля.

- Это, парень, иди умойся... - подвел Равиля к туалету.

Равиль умылся, пошел на голоса спорящих по какому-то поводу милиционеров. И с каждым шагом внутри него поднималась горячая волна ярости.

Они даже не заметили подошедшего Равиля. Зато он заметил два висящих на вешалке, возле него, автомата. Сдернув один, он перевел флажок на стрельбу очередями и щелкнул крючком. Немую сцену прервал грохот оружия.

Сержант удивленно глядел на три аккуратные дырки в своей груди, медленно падая на пол. Другому милиционеру снесло верхнюю часть черепа, а светло-синюю стену за его спиной украсила картина из кусочков мозга, потеков крови и осколков кости. А Равиль все стрелял, пока в рожке автомата не кончились патроны и глаза не защипало от пороховой гари. Раздался приглушенный звук рингтона. Равиль узнал сигнал вызова своего мобильного. Выдвинув ящик стола, он достал трубку и прижал к уху.

- Алло, Равиль? - раздался голос Дамира.

- Да, - бесцветным голосом ответил он.

- Вы где?

- В отделении.

- О подробностях не спрашиваю, сейчас буду, - телефон отключился.

Равиль подошел к вешалке, снял с нее второй автомат. Отстегнув рожок, проверил наличие патронов и направился прочь.

На улице он зажмурился от яркого солнца и полной грудью вдохнул летний воздух.

Подкатил автомобиль. Дверь его распахнулась, оттуда вышел Дамир.

Тогда Равиль передернул затвор автомата и пустил широким веером от бедра очередь смертоносного свинца…

Равиль снова проснулся.

«Приснится же такое!».

Он лежал в купе на своей полке, только сейчас рядом, уже одетые, сидели Дамир, Абдель и Альфия. Это порадовало Равиля. Потом он забеспокоился: «Уже собрались. А меня почему не разбудили?»

Он попытался вскочить, но не смог. Тело не слушалось его. Равиль попытался что-то сказать, но вырвалось только невнятное мычание. Кошмар явно продолжался.

«Переходящие сновидения - признак шизофрении», - с ужасом подумал Равиль и снова попытался пожелать присутствующим доброго утра.

Не получилось. Снова мычание.

Необходимо было немедленно проснуться, и Равиль приложил все усилия к этому, но не смог. Кошмар продолжался.

Сидящий рядом Дамир положил руку на плечо Равилю и сказал:

- Что, очухался, наследничек?

А потом Абделю:

- Он двигаться сможет? Как мы его потащим?

Абдель схватил Равиля за волосы и внимательно посмотрел ему в глаза:

- Все рассчитано. Препарат хороший. Минут через десять сможет чуть-чуть шевелиться, двигаться и говорить - нет. Будет делать все, что скажем. Хороший препарат… Ты у него документы все забрал?

- Все, - коротко ответил Дамир.

- Сумку посмотрел?

- Нет. Сейчас посмотрю.

Дамир достал сумку Равиля и стал в ней копаться.

- Нет ничего ценного, никаких меток, никаких документов и записных книжек. Сумку здесь бросим. О, Сароян, «Тигр Тома Трейси»!

Абдель снова схватил Равиля за волосы и, глядя ему в глаза, сказал:

- Я тебе покажу «тварей с деньгами», я тебе покажу «нелюдей», я тебе покажу «выродков»… Сегодня или завтра сам увидишь, есть ли ад или рай…

Он сильно ударил Равиля головой о переборку, но боли тот не почувствовал.

- Ладно, ладно, - сказал Дамир. - Не попорть. Надо его одевать.

- В чем проблема? - отозвался Абдель. - Пусть Альфия и оденет.

Он крикнул Альфие:

- Шлюха! Одевай кобеля своего!

Внезапно Альфия громко запела:

- Окрасился месяц багрянцем, где волны бушуют у скал…

Абдель оторопел от неожиданности. Потом стал бить ее по лицу и приговаривать:

- Ты что, дура, делаешь?! Ты что поешь?! Ну-ка, спой мне «Кара урман»! Не знаешь? А «Ля иллах иль Аллах» знаешь? А «Яшь наратлар»? Я тебе покажу русскую песню…

- Давай, закидай певицу помидорами, - сказал Дамир. - Я все думаю, где зрители эти помидоры или тухлые яйца берут. С собой приносят в пакетах? Каждый раз берут, вдруг пригодится? Неудобно и трудоемко. А если не пригодятся? Может быть, служители театра продают по ходу дела?..

Женщина пыталась закрыть лицо, но Абдель продолжал избивать ее.

- Угомонись! - уже резко и сердито сказал Дамир. - Что ты за человек такой!

Дамир оттолкнул Абделя и за руку поднял женщину на ноги. Она встала и оперлась о столик. На лице ее блуждала странная пьяная улыбка.

- Одень его, - сказал ей Дамир.

Альфия подошла к Равилю, стала двигать его неподвижное тело, неловко одевать. При этом она вдруг негромко запела белорусскую «Перепелочку».

- О! - сказал Дамир. - Советский интернационализм в действии! Где только набралась? Ты что ей дал? То же, что и ему?

- Нет, ей полегче, - отозвался Абдель. - Она давно к этому готова. Она «джеро». Для тонуса кое-что вколол.

- Да она же пьяная в хлам, химик ты мой дорогой.

- Ничего. Пьяный - не мертвый.

«Перепелочку» Равиль любил, он и сам ее пел сыну, когда возил его в колясочке. Равиль слушал песню и ощущал, как руки и ноги понемногу оживают. Альфия уже одела его и, положив голову ему на грудь, сказала:

- Все будет хорошо… Все будет хорошо… Вместе пойдем, вместе уйдем… Иншалла…

Равиль с трудом отстранил ее и, неловко пошевелившись, упал на пол купе. Напрягая все силы, он пополз к двери.

- Смотри! - радостно и с удивлением сказал Дамир. - Ползет!

- Точно! - воскликнул Абдель. - Я же говорил, сейчас зашевелится. Отличный препарат!

Равиль с трудом дополз до двери и уцепился за ручку. Ему казалось, что оттого, сумеет ли он открыть дверь купе, зависит вся его дальнейшая жизнь. Он хотел закричать: «Граждане! Товарищи! Соотечественники! Попутчики! Убивают вашего соплеменника! Вызывайте милицию с собаками и спецназ с оружием!»

Но вместо этого слышалось громкое:

- Ажирррр!..

- Ну ладно, хватит, - сказал Дамир. - Верни его на место.

Абдель подошел к Равилю, взял за ворот пиджака и попытался оторвать от двери. Но не смог, Равиль вцепился намертво.

- Да не так, - сказал Дамир. - Порвешь пиджак.

Абдель отпустил пиджак и, схватив Равиля за запястья, попытался оторвать так. Не получалось. Абдель стал выкручивать и ломать Равилю руки, но тот ручку не отпускал и боли не чувствовал. А потом взял и укусил Абделя за руку. Абдель взвыл и с громкими ругательствами отошел от двери.

- Хороший мужик, крепкий, - с уважением сказал Дамир. -

Дай я…

Дамир подошел к Равилю, обхватил его сзади за грудь, с большим усилием оторвал от двери и бросил на пол. Равиль замычал и снова пополз к двери. Дамир всем своим огромным телом уселся на Равиля и сказал:

- Упрямый! Чувствую, будут у нас с ним еще проблемы.

Они несколько секунд понаблюдали, как Равиль верещит и извивается, а потом Абдель предложил:

- Давай мы его убьем. Для операции он особой ценности не представляет. Одним больше, одним меньше. Документы его все у тебя…

- И куда труп денем? За окно? Или в багажный ящик под нижней полкой? Или с собой в качестве сувенира таскать будем? Станция уже рядом, быстро определят, кто такой. А я тебе предлагал, Скорпион, его раньше кончить, посередине дороги… Нет уж, теперь до конца с ним возиться будем.

- Давай я его еще подколю.

- Нет. Он не выдержит. Не нужно. У него сейчас самое нормальное состояние - ножками перебирает, а сказать ничего не может.

Они посмотрели в окно. Поезд прибывал на станцию.

- Все! - сказал Дамир. - Прибываем. Каменец. Собираемся и выходим. Ты бери Альфию, я возьму этого.

Они выходили из купе, представляя из себя замечательную живописную группу изрядно подпивших людей, возвращающихся со свадьбы, юбилея, встречи выпускников или другого подобного мероприятия. Дамир тащил извивающегося, верещащего и норовящего укусить Равиля. Абдель нежно обнимал за талию Альфию, которая очень громко пьяным голосом пела «Кара урман». Когда они проходили мимо проводницы, Равиль сказал ей:

- Ажиррр!

Он хотел сказать ей: «Дорогая моя, замечательная, прекрасная женщина! На твоих глазах происходит ужасное преступление и готовится что-то еще более ужасное. А ты, дура, рот раскрыла и ни черта не видишь, чучело ты поганое. Эй, проводница, глаза открой пошире! Немедленно вызывай милицию, ФСБ и спецназ!»

А вышло только:

- Ажиррр!

- Напьются, а потом куражатся, - сердито сказала проводница.

На перроне Альфия запела вечную битловскую «Хей, Джуд», да так красиво запела, что Дамир ей подпел. А когда они дошли до «ла-ла-ла…», то и Абдель к ним присоединился.

Один Равиль не подпевал, а все пытался от Дамира вырваться, с тоской на прохожих глядя и с отчаяньем произнося:

- Ажиррр! Мрухх!

1 сентября, около 07 часов, Каменец

Солнце поднялось уже высоко. Хорошее утро было, бодрое, веселое.

На лесной полянке стоял микроавтобус с открытой дверью. Рядом с ним толпились несколько человек. На них была защитного цвета одежда, автоматы. Горел костерок. По кругу ходила бутылка водки.

Равиль лежал на траве, аккуратно придерживаемый Дамиром. Он не оставлял попыток скрыться, один раз сумел доползти до ближайших кустов и вцепиться в них, но тут его нагнал Абдель. Равиль даже стал понемногу ходить и сумел сказать несколько слов присутствующим: «Гады! Опарыши! Твари!»…

Сейчас он лежал на траве и копил силы для следующей попытки убежать. Рядом сидели Дамир и Альфия.

- Альфия, - сказал Дамир, - иди переодевайся.

Женщина поднялась и, покачиваясь, направилась к микроавтобусу. Когда она скрылась в автомобиле, неожиданно туда запрыгнул Абдель и выволок женщину. Она кричала и отбивалась, но мужчина был явно сильнее. Он прижал Альфию к машине, задрал ей юбку и пристроился сзади.

- Попользую напоследок, - сказал Абдель.

Равиль наблюдал за его мерно покачивающейся задницей, в душе зрели отвращение и негодование. Раздались одобрительные возгласы мужчин, а Дамир сказал:

- Когда японцы во время войны взводом насиловали какую-нибудь кореянку или китаянку, первым должен был это делать офицер, потом сержанты, только потом все остальные. Субординация, понимаешь.

Абдель уже отошел от Альфии, скалил зубы и приводил одежду в порядок. На его место подскочил какой-то свирепого вида бородач и тоже подошел к Альфие, на ходу расстегивая брюки. Равиль резко поднялся на ноги и побежал к автобусу. Видно, силы и координация к нему еще не вернулись, поэтому удар по голове бородатого вышел слабый и неловкий. Мужчина, не оглядываясь, ударил Равиля локтем в живот, и тот упал на траву. Раздался издевательский смех. Равиль вцепился зубами в ногу бородача, изо всех сил сжал челюсти.

«Так без зубов останешься, - успел подумать он. - Пародонтоз проклятый».

Бородатый завопил, Альфия вырвалась. Равиль услышал хлопанье двери микроавтобуса, а у виска почувствовал дуло автомата. Он в ужасе закрыл глаза, но откуда-то издалека донесся звук выстрела, и бородатый свалился рядом с Равилем.

- Я не для того с ним столько возился, - услышал Равиль голос Дамира и открыл глаза.

Дамир стоял неподалеку от автомобиля. В руке он держал пистолет, который был прижат к шее одного из мужчин.

- Ты тоже смелый? - вкрадчиво спросил Дамир мужчину. -

Тебе этот араб очень дорог был?

В глазах мужчины читался ужас, он ничего не отвечал.

- Все! - громко скомандовал Дамир. - Карим и Марзук - араба в кусты! Равиль, переодевайся!

Двое мужчин подхватили труп бородатого и потащили его к кустам.

Подошла Альфия, уже переодетая в защитного цвета штаны и куртку. Она бросила Равилю такую же одежду и села рядом. Равиль сделал вид, что не понимает, чего от него хотят, но, встретив взгляд Дамира, не стал рисковать. Он тоже быстро переоделся. Его гражданскую одежду Альфия бросила в костер.

Потом Дамир сноровисто и быстро надел на грудь Равилю какой-то тючок, такой же тючок он привесил Альфие.

- Пояс смертника, - коротко объяснил он Равилю. - Дистанционный взрыватель у меня.

Потом зачем-то сказал:

- Погибшая душа жаждет скорбящих.

К Дамиру подошел Абдель, они стали тихонько переговариваться. Равиль прислушался.

- Ты что наделал? - сказал Абдель. - Ты зачем араба убил?

- Мне внутренние распри ни к чему. Хозяин здесь я!

- И кто теперь поведет?

- Я поведу.

- Отдай мне остальные документы наследничка.

- Хрен тебе по всей морде, как говорят в России. Я, значит, в операцию, а ты - в Дамаск к банковской ячейке? Ты не слишком хорошо жить хочешь?

- А если неудача?

- Не волнуйся, Скорпион. Ты сейчас нас везешь к месту операции и исчезаешь. Мотаешь в аэропорт, билет у тебя есть. В Дамаске встречаемся. Я завожу людей на объект и исчезаю. Дальше пусть Карим командует. Успеваю на самолет -

летим вместе. Не успеваю - лечу следующим. По-моему, справедливо.

- Смотри, если ты меня кинуть собрался, я тебя из-под земли выкопаю, удавлю и обратно отправлю.

- Ты что, Скорпион?! Я тебя подводил когда-нибудь? Ты лучше мне препарат дай, я этого наследничка перед самой операцией подколю.

Дамир поднялся на ноги и прокричал:

- В машину!

Мужчины стали забираться в микроавтобус. Абдель схватил Альфию и повел ее к машине. Он сел на место водителя, Альфию посадил рядом. Последними зашли Дамир с Равилем.

Автобус тронулся. Равиль почувствовал, как что-то острое впилось ему в бедро, - это Дамир сделал ему укол. Равиль ожидал, что сейчас опять будет проваливаться в бесчувствие и галлюцинацию, но вместо этого почувствовал, как к нему возвращаются сознание, речь и движение. Он хотел начать орать и вырываться, но услышал тихий шепот Дамира на ухо:

- Тихо. Молчи. Я тебя спасу и всех спасу.

Равиль почему-то поверил.

Они ехали недолго, потом автобус остановился. Равиль выглянул в окно и обомлел. Они стояли недалеко от двух-

этажного здания. Это явно была школа, потому что отовсюду к ней шли дети, многие были с родителями и родственниками. Первое сентября.

Абдель обернулся к Дамиру и сказал:

- Все, приехали. Сейчас начнем.

- Ты куда привез? Это же седьмая школа, а мы пятую планировали!

- Какая разница. Здания и планировка одинаковые. Мало ли, кто что знает и кто кому что рассказывает. Аллах бережет осторожного. Не передумал? А то давай, Карим пусть командует, а мы в аэропорт. Взрыватель у тебя, наследничка разнесет на куски, никто никогда не опознает…

- Нет, - твердо сказал Дамир. - Хочешь что-то сделать хорошо - сделай сам.

- Ну, как знаешь, - отвернулся от него Абдель.

В автобусе наступила напряженная, гнетущая тишина.

- Все помнят, кто что делает? - спросил Дамир.

Никто тишины не нарушил. И Дамир громко скомандовал:

- Вперед!

Бандиты стали выскакивать из автобуса с автоматами наперевес. Последним к школе бежал Дамир, Равиля он нес на плече. Как во сне, Равиль наблюдал за бегущими бандитами, за падающими и кричащими детьми и родителями, как бандиты загоняли их в школу. Раздались выстрелы.

Когда Дамир добежал до крыльца и опустил Равиля на землю, все уже было кончено. Всех загнали в школу. На крыльце стояли Карим и Альфия.

- Отлично! - сказал Дамир. - Сейчас вторая группа подъедет. Карим, иди сюда…

Карим стал спускаться с крыльца. Внезапно Дамир достал пистолет. Негромко хлопнул выстрел - механически Равиль отметил, что у пистолета длинный ствол с глушителем, - и Карим упал. Альфия обернулась, ее лицо приобрело злобное выражение.

- Инын цыгейн, - начала она, но посередине лба после второго выстрела у нее образовалось красное пятно, сделавшее ее похожей на индианку, и она упала.

Дамир схватил мобилу и быстро заговорил:

- Не седьмая школа! Пятая! Пятая! Осталось четверо, должна еще группа подойти, человек десять! Всех сюда!

И обращаясь к Равилю:

- Обманул меня Скорпион. В седьмой школе всех ждали. Ну, ничего, сейчас спецназ подойдет.

А Равиль указал пальцем ему за спину. Там подъехал микроавтобус.

- Так, - сказал Дамир. - Вторая группа…

Дамир ногой перевернул убитого боевика на спину и, нагнувшись, взял его автомат. Он подал автомат Равилю и сказал:

- Держи... Быстро... Стреляй по духам… Как хочешь, хоть три минуты, а задержи… Вон, за крыльцо спрячься… Подойдут наши скоро, подойдут…

Дамир достал огромный нож, срезал с груди Альфии бомбу и бросил ее к забору, так же поступил с взрывчаткой с груди Равиля. Потом срезал с пояса Карима две сумки с магазинами, схватил его рюкзак и забежал за крыльцо. Равиль последовал за ним. Бандиты уже приближались к забору.

- Все, - сказал Дамир. - Как начнут перепрыгивать забор, стреляй. Один магазин снаряженный - в автомате, четыре -

в подсумках. Еще патроны в мешке, но это так, на них не рассчитывай, не успеешь снарядить. Вот два взрывателя, где взрывчатка лежит, ты видел, нажмешь на кнопку - подорвешь гадов… Я пошел…

Он поднялся по ступенькам к входу в школу и открыл дверь. Из двери выглянули две головы - мужская и женская. Мужская принадлежала пожилому мужчине, женская - такой же немолодой училке.

- Вы куда?! - заорал на них тот. - Ну-ка бегом прятаться!

- Пособить бы твоему надо, - ответил мужчина и, оттеснив Дамира, вышел на крыльцо.

- Жене дома пособишь, - сказал тот и стал запихивать мужчину обратно.

- Тебя папка с мамкой еще только делали, а я уже прапором в Афгане был, - возмутился тот.

Ухватился за дверную ручку и возвращаться обратно упорно не желал.

- А тебе, мать, чего не сидится?

- Пособить надо мужичкам, я магазины набивать умею…

- Блин, мне некогда, а вы тут!.. - заорал Дамир. - А, делайте что хотите… Некогда мне.

Он шагнул к двери, но потом остановился, снял с плеча автомат и отдал его мужчине.

- А ты как же?

- Их там четверо. Зубами загрызу.

Он скрылся за дверью.

Мужчина с училкой спрыгнули за крыльцо, где Равиль, задыхаясь от восторга и ощущения полноты жизни, передернул затвор и дал первую очередь.

- Расколотим, поживем как люди, - сказал Равиль, ни к кому конкретно не обращаясь. - Ни раем, ни адом меня уже не смутить, и в лунном сиянье стою непоколебим - ни облачка на душе…

Трое немолодых людей вступали в свой, возможно последний, бой. Сколько им оставалось жить, было неизвестно.

1 сентября, около 08 часов,

шоссе Каменец - Южнодар

Скорпион гнал машину по трассе, нигде не останавливаясь. По его расчетам эфир уже должен был расколоться срочными сообщениями о захвате заложников в школе, но на всех каналах царила странная тишина. Это уже серьезно беспокоило.

Наконец по «Радио России» передали очень лаконичное сообщение, что в поселке Каменец силами спецназа уничтожена большая группа боевиков. Скорпион подавил желание остановить машину и собраться с мыслями. Он помчался дальше, не снижая скорости, лихорадочно соображая, чем ему это грозит и что делать дальше.

Это был провал! Причины неясны, есть только подозрения. Под эту операцию взяты большие деньги, все кончилось катастрофой, будут искать виновных. Как ни крути, а виновным будет только он - Скорпион. Пушечное мясо уже лежит раскромсанное спецназовскими ножами и пулями, с него и спроса быть не может. Афганский посредник Муса, взяв свою немалую долю, выполнил свои обязательства, его вряд ли тронут. А уж Скорпиону за этот провал мало не покажется…

Хотя, стоп…

Есть еще Дамир. Вот кого надо сделать крайним, обвинив в предательстве и работе на ФСБ. И не важно, правда это или нет.

Итак. Отказываться от денег сирийского дядюшки смысла нет. Половина документов у Скорпиона, половина - у Дамира. Нужно найти Дамира и продолжить двигаться в сторону дамасского банка. Там получить деньги под видом и по документам Равиля Сабирова, потом отравить Дамира быстродействующим ядом (или наоборот, медленным, там видно будет) и принести его голову хозяевам, как предателя.

Сейчас важно одно - Дамир должен выйти из операции живым.

Скорпион достал мобилу и набрал номер Дамира.

- Слушаю тебя, Абдель, - услышал он спокойный голос.

- Что случилось?! - закричал в трубку Скорпион.

- Засада, - спокойно ответил Дамир. - Вторая группа просто не дошла, уничтожена полностью. В школе нас тоже ждали.

- Как?!

- Тебе лучше знать. Ты предатель, Скорпион.

- Ложь!

- Я ушел вовремя. Ты не надейся, что замел все следы. Я тебя найду сам.

- Ложь! Давай поговорим спокойно. Я тебе все докажу…

- Доказывать уже будешь не мне, я уже сообщил о тебе наверх, - сказал Дамир и отключился.

Дамир опередил его. Теперь можно было ждать чего угодно.

Скорпион остановил автомобиль, схватил сумку и вышел. Он хотел облить машину бензином и поджечь, но мимо проезжали машины, и он не стал привлекать к себе внимания, а пошел по шоссе вперед. Он чувствовал сильную слабость в ногах, страшно кружилась голова, от бессонной ночи, наверное. На шоссе везде спецназовские заслоны, подумал Скорпион, свернул с дороги и пошел полем, удаляясь от шоссе.

Он даже не особо удивился, когда услышал сзади взрыв. На мгновенье повернул голову, увидел падающие на шоссе обломки своей машины и снова пошел дальше.

Чутье и на этот раз не подвело его. Оно не подвело его, когда на него, молодого химика, открывшего подпольную лабораторию по производству наркотиков, наехали блатные и Скорпиону, тогда еще просто Абделю, пришлось обратиться за защитой к очень серьезным людям. Чутье помогало ему выжить и не оказаться в зоне в самых серьезных ситуациях. Его ценили за дар химика, приготовленные яды, организаторский талант, дотошность, храбрость и жестокость. Они дали ему свободу и деньги, а сейчас пытались отнять его жизнь. Не дождутся. Чутье, воля и смелость спасут его.

Зазвонил телефон.

Скорпион не хотел отвечать, пусть думают, что достигли своего и он мертв. Но сразу сообразил, что по длинным гудкам они поймут, что телефон цел и включен в сеть. Пожурив себя, что не выключил телефон сразу после взрыва, ответил.

- Жив еще? - осведомился знакомый голос.

- Это ошибка, - закричал Скорпион. - Предатель - Дамир.

- А ты, получается, совсем ни при чем?

- Я сделал все правильно, и сделал все не в первый раз.

- Ты все сделал плохо и подставил высоких людей. За это и ответишь.

- Ничего у вас не выйдет, - твердо сказал Скорпион. - Мир велик. В моей сумке пачка разноцветных паспортов и пачки цветных бумажек, называемых деньгами. Не найдете вы меня никогда…

- Может быть, - задумчиво сказал голос. А потом спросил: - Головка не кружится, в глазах не двоится?

И Скорпион почувствовал, что, действительно, сильно кружится голова, в ногах сильная слабость, в глазах двоится, в горле сухость и жжение.

- Нет, - сказал он, - все хорошо.

Его собеседник рассмеялся и спросил:

- Ты не хочешь спросить, кто и когда?

- Кто? - упавшим голосом спросил Скорпион.

Собеседник снова рассмеялся и сказал:

- Не скажу. Оставайся в неведении. Тебе недолго осталось. Ты думаешь, тебя ждет золотая лестница на Небеса? Тебя ждет ржавая лестница в Ад. Что молчишь?

- Слушаю тебя…

- Ты не скорпион. Ты шакал. Жадный вонючий шакал. Ты так и умрешь.

В трубке раздались гудки.

Скорпион стал рыться в сумке, пытаясь угадать противоядие. Он достал горсть таблеток. Бутылка с водой осталась в машине. Скорпион отыскал лужу с грязной зловонной водой, встал перед ней на четвереньки. Он глотал таблетки и запивал, зачерпывая воду ладонью, потом стал жадно лакать.

«Точно, как шакал», - подумалось ему.

Организм не принял таблеток, и его вырвало. Скорпион снова полез в сумку, стал быстро наполнять шприцы и вкалывать противоядия прямо в ногу.

Но противоядия не помогли.

Скорпион умер рядом с лужей, где его и нашел спецназ, идущий по следу.

1 сентября, около 09 часов, Каменец

Когда все дела сделаны, лежать очень приятно.

В выходной хорошо проснуться очень поздно, включить телевизор и смотреть «Городок», а потом увидеть входящую жену с воскресной яичницей и помидорами на подносе, вкусно поесть и лежать дальше, попивая кофе с молоком, тупо глядя в экран и представляя, сколько дел можно спокойно сделать сегодня, а можно не делать ни одного.

Хорошо лежать в выходной в шортах и майке на диване, слушать канал «Культура» или «Рок-радио» и читать Кэндзи Маруяму или Киндзабуро Оэ. Можно даже для уюта одеялом укрыться.

Замечательно лежать в поезде на верхней полке днем и знать, что делать сейчас ничего не нужно, все потом, когда приедешь.

Прекрасно лежать после удачного соития и думать, что ты еще молодой, что еще можешь и даже сейчас, через некоторое время, повторишь.

Хорошо в обеденный перерыв лежать на диване, закрыв на ключ дверь кабинета, сладко дремать и слышать робкие стуки в дверь посетителей и голоса: «А у нас сейчас обед…».

Хорошо лежать на траве, когда ты остался жив, даже если трава мокрая, на раненой ноге жгут, а окровавленную руку перевязывает огромный фээсбэшник, ввергнувший тебя в смертельную авантюру, а потом спасший тебя. Треснуть бы его по башке, да нет сил. А кругом мечутся люди…

- Все, - сказал Дамир, закончив перевязку. - Лежи теперь спокойно. Жди. До нас всегда в последнюю очередь доходят.

- Ты сам как? - спросил Равиль.

- Царапина.

- А эти как?

- Кто?

- Бандиты.

- Я свое дело знаю… Ты тоже молодец - пострелял от души. И подорвал заряды вовремя. Уж не знаю, сколько их там в живых осталось.

- Следует биться отчаянно, не обращая внимания на окружающее. Рассуждающий воин не может принести пользу в бою.

- Ты молодец. Ты крепкий мужик. Помог ты мне. Здорово помог. А вообще, никто не может знать, как поведет себя в критической ситуации. Был бы ты слабее, не стал бы я с тобой возиться.

«Да уж, - думает Равиль, - не стал бы…» А вслух спрашивает:

- А мужичок с училкой живы?

- Живы.

- А Альфия?

- Я мог спасти одного. Я выбрал тебя. Она - конченый человек.

- А мне ее все равно жаль.

- Она была страстна и горяча?

- Была…

- Тебе орден, наверное, дадут, - не унимается Равиль.

- Ага, дадут, - желчно отвечает Дамир. - Выговором бы отделаться за такой фейерверк.

- А Абделя поймают?

- Возьмут когда-нибудь, - уклончиво отвечает Дамир.

В голове Равиля вертится куча вопросов, он не знает, с какого начать, все равно фээсбэшник ничего толком не скажет.

- Слушай, - наконец говорит Равиль, - а я тут, вообще, при чем?

- Так, стечение обстоятельств.

- Ничего себе, стечение обстоятельств! Живешь себе, никому не мешаешь. Маленький человек, думаешь, танк клопа не давит. И тут на тебе - стечение обстоятельств образовывается!

- Дядюшке из Дамаска спасибо скажи. Ты хотел изменить жизнь к лучшему. Это право каждого…

Голова кружится и болит. Думать трудно. Мелькают обрывки фраз и поступков.

- Слушай, - заговорщически понижает голос Равиль, - ты мне можешь все рассказать?

- Все рассказать не могу. Секретно. Меньше знаешь, лучше спишь.

- Но наследство было?

- Почему было? Есть оно. Езжай, получай. Все документы у меня, целы. Сейчас тебя подлечат, и езжай. Как в армейском анекдоте. Ранним утром шел мужик по улице и попал под автомобиль. Автомобиль с места аварии скрылся, а за ним следом асфальтовый каток ехал и по сбитому мужичку прокатился. В лепешку раскатал. Следом шли солдаты на стрельбы. Смотрят, мишень потеряли. Подняли, принесли на стрельбище, на огневой рубеж повесили. Открыли стрельбу. Пошли результаты стрельб смотреть, опытный прапор присмотрелся - в человека постреляли. Бегом его в госпиталь. Что-то с ним там делали. Через некоторое время выходит хирург и говорит: «Жить будет, но из армии придется уволить…»

- А адвокатский дом существует?

- Существует. И южнодарское отделение существует.

- А ты его представитель?

- Да. Меня туда Скорпион устроил. Он о наследстве от меня узнал и всю эту схему придумал. Даже письма от твоего имени писал. Захотел двух зайцев убить одним патроном.

- Как?

- Оформить документы на наследство, выманить тебя таким образом на акцию, взорвать и этим труп бесследно запрятать. Потом по твоим документам отправиться к ячейке за деньгами. А потом, когда наследство получит, раздуть пиар-компанию, как верный государственный служащий, капитан второго ранга в отставке, слуга режима, пересмотрел свое мировоззрение и стал сторонником мусульманского государства. Он под тебя дополнительную оплату взял. Жадный. Хорошо, что получение только в присутствии представителя адвокатского дома, иначе бы он сам все сделал, а я бы тебе не помог.

- А ты внедренный агент?

- А ты сам как думаешь? Не спрашивай лишнего. Самураю следует взвешивать каждое слово и неизменно задавать себе вопрос: нужно ли говорить то, что собираешься сказать.

«Да уж, - думает Равиль, - влип очкарик. Славное начало заслуженного отпуска…».

Он с тоской представляет, как его будут долго и мучительно лечить, неизвестно где. Как приедет жена и будет плакать, всплескивать ручками, строить версии, обо всем допытываться и обижаться на тайный отъезд. Как жена узнает о наследстве и потащится вместе с ним в Дамаск. Как его будут вызывать на разные допросы. Как в конторе будут шушукаться за его спиной. Нельзя на такие авантюры пускаться, убьют где-нибудь или в рабство продадут. А с другой стороны, как иначе?

И тут Равиль понимает, как он за это время соскучился по жене, по дому, по сыну. Как ему жалко Галину, потому что извелась она за эту ночь. Обрывки воспоминаний о совместной жизни - непростой, но счастливой.

- Слушай, - снова заговорщически говорит Равиль, - ты жене скажи, что, типа, важное задание выполнял. Родину от врагов защищал с риском для жизни.

- Скажу…

- И ко мне заходи, когда мне полегче будет. Мы с тобой бутылочку треснем - за Родину, наследство и начало отпуска.

- Зайду.

- А кто со мной в Дамаск поедет? - спрашивает Равиль.

- Я. Все наладится, и поедем. Ты - наследник, я - представитель адвокатского дома. А пока почитаем о нападении террористов на школу в газетах. Про себя всю правду узнаем.

- Я не читаю новостей в газетах, - говорит Равиль. - Я ничего не могу изменить, не могу остановить войны, повысить зарплату всем бюджетникам или уговорить премьер-министра недружественной державы переменить внешнюю политику, не могу остановить террор…

- Мы пытаемся…

- Вы пытаетесь остановить террористов, не я… А вранья в подаче новостей хватает. Про нас тоже наврут с три короба, такого о себе узнаем, хоть от всех знакомых прячься! Лучше я почитаю новости культуры и спорта: премьеры, выставки, рекорды, фестивали, результаты матчей. Телевизор я тоже не смотрю. Там не только новости, там еще мерзкие ток-шоу, порнографические реалити-шоу, поганые сериалы и попсовое кино.

- Если в доме нет телевизора, то обитатели этого дома начинают читать книги и думать о вечном, и, раньше или позже, они кончат в психушке. Телевидение же уничтожает мысли и превращает человека в безобидный для общества овощ.

- Я не боюсь думать о вечном. Я не боюсь сойти с ума. Я хочу жить дальше и уважать себя.

- Посмотришь телевизор, не удержишься. Еще будешь в экран пальцем тыкать и приговаривать: «А вот это я…» Всем интересно увидеть себя в телевизоре и показать знакомым.

Равиль вздыхает и откидывается на спину. Все будет хорошо. Все наладится. Не будет он жить в Дамаске, хотя за наследством вместе с Галей поедет. Они будут бродить по старинным кривым улочкам, покупать недорогое серебро, разглядывать людей, крепости и мечети, он будет с умным видом рассказывать ей о сути ислама, а она его слушать, раскрыв рот, и удивляться, какой он умный; они накупят кучу ненужных вещей, которые будут раздаривать в Москве, она будет всему этому рада, а глядя на ее радость, будет счастлив и Равиль. И Дамир пусть с ними поедет, с ним не страшно. А потом они с женой купят квартиру в Москве, будут жить, как люди, и в Турцию отдыхать ездить. У него, в конце концов, есть военная пенсия, и он имеет право на крылечке сидеть, ничего не делать и на солнышко жмуриться. Они будут красиво стариться вместе - двое любящих друг друга, в окружении кучи внучат. Они найдут взаимопонимание, уважение и любовь.

Хорошая будет жизнь. Все зависит от точки зрения и отношения.

Жизнь будет почти курортная. Утро, солнце, вкусный завтрак, улыбка самому себе перед зеркалом. Начинаем день с волшебной мантры Мао Цзе-Дуна: «Мир принадлежит вам. Вы полны бодрости и энергии, находитесь в расцвете сил и подобны солнцу в восемь-девять часов утра. На вас возлагаются надежды». Это просто мантра. Заклинание. Самоутверждение, как разглядывание себя в зеркале голого после спортзала или примерка женщиной нового красивого платья. Потом утреннее метро - запахи дорогого трубочного табака и дорогого парфюма, улыбки и предупредительное поведение сограждан, они читают Брехта, Сартра, других классиков; после Толстого хамить соплеменникам не будешь; приятные люди на работе - вежливые, понимающие и исполнительные, женщины красивы, а мужчины умны; замечательная творческая работа, это тебе не мешки ворочать или пьяными кочегарами командовать; все понимающий начальник умоляет тебя не задерживаться на работе; чудесный вкусный недорогой обед с беседами о Цвейге и премьере в «Новой опере»; вечером встреча с интересными людьми, им что-то нужно от тебя, но только сообразуясь с интересами страны; неторопливая поездка в автомобиле, но не из-за пробок, а из-за желания рассмотреть окружающие красоты города; объект недвижимости, но не как способ чьего-то личного обогащения, а только как объект исторического интереса; немного виски, только для тонуса; вечер, дом, сын несет тапочки, заботливая жена беспокоится; она укладывает тебя, уставшего, в постель и укрывает одеялом; гладит по голове, потом читает твою любимую сказку «Стойкий оловянный солдатик»; завтра будет такой же чудесный курортный день... Экие, право, сказки в голове возникают.

Наконец подбегают санитары, грузят Равиля на носилки и быстро несут к машине. Дамир с ними рядом, требует, чтобы санитары аккуратнее работали. Уже когда его грузили в машину, Равиль поднялся и сказал, обращаясь к Дамиру:

- Слушай. Меня же за государственный счет лечить будут?

- Точно так, - сказал Дамир.

- А нельзя мне за государственный счет искусственные зубы вживить? Пародонтоз замучил. Зубы выпадают. А вживлять - это тысяча долларов каждый зуб. Где я такие деньги возьму? Хочу быть зубастым! Помоги уж…

И тут Дамир захохотал. И пока Равиля в машине устраивали и дверь закрывали, все хохотал.

От пережитого, наверное.

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.