Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 2(39)
Поэзия
 Андрей Канавщиков
Девочка и галка

От дежурных слов немного толку
О любви, спасении добром.
Семенила галка по просёлку
С перебитым, сломанным крылом.

А за ней с каменьями, ватагой
Недоросли юные неслись:
«Не уйдёт от нас! Ещё вот так-то!»,
Раздавался злой и резкий свист.

Вдруг мальчишек обозвали дураками,
Девочка сказала: «Всё решим»,
И накрыла птицу ту руками,
Словно сердцем обняла большим.

Смех колючий ей сочился в уши:
«Пожалела! Плакса! Вот дела!».
Отдала все марки и игрушки,
Только галку от камней спасла.

Постоянно с ней она возилась,
Говорила, гладила светло,
Выходила, вынянчила в зиму,
Залечила чёрное крыло.

Улетела птица, как и должно.
Круг замкнулся. Девочке опять
В платьице с голубеньким горошком
Остаётся на крыльце стоять.

Нежность, радость, сладостная небыль,
Лишь глаза слезинками блестят.
И смотрела, как взмывала в небо
Галка, не прощаясь, не грустя.

Только сон видением божествен
С птицею, сидящей на плече,
Ведь любовь не дар, а прежде - жертва,
Без отдачи, просто, низачем.

Я иду просёлком тем устало,
Снова замечаю в свой черёд,
Как же много на просёлке галок,
Только девочка здесь больше не живёт.

Не хочу

Глупо влюбился, без памяти, без тормозов.
Словно голый идёшь по улице в час пик.
Как это не нужно, когда в душе бедлам и разор,
Ослепли глаза и не слушается язык.

Хочешь увидеть хотя бы вчерашний след издалека,
Услышать хотя бы эхо от слов за спиной
И со страхом прятать пульсирование виска
В мокрую подушку, высушенную горячею головой.

Снова томление, бессонницы, ненужные сны,
Дни, разорванные, как стекло, остывшей водой,
Секунды отрезвления, которые слезами пытаешься смыть,
Закупоренный в бочке, как бестолковый Гвидон.

У вас всё в порядке, муж и прочий ажур,
Мне ничего не светит, и все мечты - только бред.
Господи, зачем Ты снова окунаешь меня в эту жуть,
Как в болотную жижу, когда ни дороги, ни выхода нет?!
Господи, зачем Ты душу в лоскутья мельчишь,
Без надежды, без пути, на перекрёстке ветров,
Чтобы сердце билось в клетке, как пойманный чиж,
И рвалось наружу и песнями выворачивалось, как нутро?!

Сколько же можно?! Господи, я прошу сейчас,
Зачем мне снова эта безумная, сжигающая дурь?!
Когда только копится, копится снег на плечах,
Если в глупой надежде на встречу куда-то иду.

Ведь всё только мираж, и всё - только нелепая муть,
Дескать, благо - любовь, дескать, плохо - покой.
Ну, а я не хочу безответной, не хочу не взаимной ничуть!
Я устал, надорвался, я уже не хочу никакой.


Перед зимой

Снежок с небес струится жидкий,
Окутал землю белый дым,
Пора укладывать пожитки
И собираться вслед за ним.

Что было здесь? Гнильё, валежник
И знобкий, липкий неуют,
Порхала бабочкою нежность -
Теперь упала в тёмный пруд.

Чуть-чуть побьётся в зябкой влаге,
Оцепенеет на мели,
Лишь ива, как нелепый трагик,
Заломит руки до земли.

Рябина греть устала за день
Сквозной, расхристанный простор,
И крошкой белой, щедр и жаден,
Посолит ветер косогор.

Был хлеб и соль, и соль осталась,
Когда распался хлеб, иссох.
Скрипящей льдинкой колет старость
В руках кристалликами - соль.

Январские стрекозы

В январскую метель опешил:
Разбив снежинок стройный ряд,
Порхали весело и нежно
Стрекозы, в воздухе паря.

Я присмотрелся. Что за диво?
Неуж мечтаю наяву,
Устав от холода и льдинок
И от зимы, где я живу?

Смотрю: с деревьев занесённых
Внезапно, словно не всерьёз,
Порхнули вниз крылатки клёна,
Почти как крылышки стрекоз.

Их ветром рвало и кружило,
Несло позёмкой на дворе
Остаться новой, странной жизнью.
Среди снежинок в январе.


Про уходящих

Говорят, есть покруче,
Жизнь могли побороть,
Говорят, самых лучших
Забирает Господь.

Кто разбился в машине,
Кто пошёл воевать,
Если смерть поспешила
Поскорее забрать.

Без заштатного нимба,
Без тычков по плечу,
Я живу и не гибну,
Только землю копчу.
Рассыпаю послушно
Слов ничейный горох.
Лучший я или худший?
И настолько ли плох?



Ослик Иа

Годы к концу, торжествует природа,
Круг замыкается, быть по сему:
Снова достались горшочек без мёда
И лопнувший шарик впридачу к нему.

Счастье какое! Итог, словно песня,
В восторге поёшь, над землёю паря:
Прекрасный горшочек и шарик чудесный,
Было, что вспомнить, жизнь прожил не зря.

Достались терпенье и нервы из стали,
Верил: однажды вернёшься домой.
Хоть и пустой, но горшочек же дали,
Хоть лопнувший шарик, но всё-таки твой.



Запад

Умом Россию не понять,
Когда понять и не пытались,
Когда хотели бы обнять,
Да так с хотеньем и остались.

И снова руки режет сталь,
Отец гордится блудным сыном,
Где лишь цепочка без креста
С нелепым, сломанным аршином.
Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.