Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 1(42)
Сергей Новоселов
 БЕЗ СВЕРХЗАДАЧИ

У тебя есть мозг?

Есть в жизни цель?

Семечко, выпавшее из скорлупы, знает о том, что станет деревом?

Семечко может о чем угодно мечтать, но либо оно прорастает, либо погибнет.

Человек не семечко.

Вот до чего можно договориться в ходе сеанса психо-

анализа.

Невропсихолог Маратканов старался довести сеанс до конца. Такого пациента у него еще не было.

Подруга предложила Семену Горбункову пройти курс и дала денег. Семен, жаждавший разнообразия, согласился. Почему бы и нет?

Маратканов завел Семена в соседнюю комнату и подключил электросон.

Возникла покрытая лесом гора.

Горбунков с Иваном Перемыгиным старались не вылезать из тени. Липкие и колючие растения хватали и царапали друзей. Иван крикнул в чащу:

- Привет!

Оттуда послышалось шушуканье.

- Лесные дети.

На верхней поляне их поджидал владелец здешней территории.

- Мы строили из мусора, - сказал он, когда друзья вошли на веранду круглого домика с крышей веером, проросшей мхом и травами.

- Есть будете? - спросила жена хозяина. - Хлеб, огурцы.

Черные очки ее весело поблескивали.

Их дочка залезла на плетеную изгородь и стояла не шелохнувшись.

Как ангел молчания и красоты.

Около печки (на ней закипал чайник) - покосившейся стеной - прижатые мешки с мукой и крупами.

«Мыши, - догадался Семен. - Если они не будут грызть - пасть зубами зарастет».

- На Куафо! - возгласил Ваня. - Ветки ломать не стоит. Просто огибай их, - подсказывал он горожанину Горбункову.

- А когда мы пойдем обратно? - спросил Сеня.

Иван с Русланом, добродушным хозяином с фигурой викинга, улыбнулись.

Горный ручей Куафо вилял по чащобам.

Разувшись, они зашли в русло. Ни кусочка мусора. Отшлифованные течением угловатые камни.

Перелезли через торчащие растопыры корней из отвалившегося берега.

Неуклюжий Семен никак не мог перелезть.

Искал центр тяжести и не находил. Он трое суток трясся в поезде. И полгода ходил на толстой подошве по асфальту.

- Однажды заехали на посадки казаки, - рассказал Руслан. -

Крест, говорят, православный кажи! Мы не носим, говорим. «Вот и убирайтесь в свою Сибирь, ведуны проклятые!» Но потом успокоились и уехали.

Аллергический Семен наблюдал, как приятели заныривают и всплывают. Поводов последовать их примеру не находил.

Сквозь лес крапивы вышли к заброшенному саду. Некогда плодоносные дерева погрузнели и обзавелись шипами.

Плутали, но шли вверх.

Букашки ползут по голове, уверенные в приближении лысины.

На опушке стоял сгоревший дом.

Череп сожранной волками козы.

Солнце накрывало долину белыми, синими, зелеными полосами.

Вернувшись в дом, наблюдали небесные просторы из окна. Слушали негромкую музыку тишины.

Попрыгали на батуте. Руслан приземлялся на большой палец и выкладывал сальто. Иван отбивал волейбольный мяч кулаками.

Пока Ваня искал запущенный в чащу мяч, Сеня спросил:

- А проблемы с клещами?

- Клещей море. Проблем нет, - ответил Руслан, и Сеня видел, как в висок ему медленно, по самую фасетку, погружает хобот комар.

На закате к волейболистам подключились женщины, мужчины и негрудные младенцы.

Солнце клало на нисходящую равнину оранжевые, багровые и пунцовые куски. Трава светозарно вспыхивала.

Руслан двигался бесшумно, как и улыбался.

К землянке шли в темноте. Под ногами чертили переливчатые дуги светляки.

Остаться здесь?

Остаться где?

Веники трав запарили в котелке и выпили по кругу.

Светили в небо фонариком. В двойном ободе густела и перемещалась темнота.

***

- Неплохо, - сказал Маратканов. - До пятницы сможете объяснить ваш сон?

- Скорее, забуду.

- Тогда запишите на бумажку. Не больше четырех страниц. Вы кем работаете?

Семен усмехнулся:

- А как вы догадались?

- Вы во сне кричали: крысы, мыши, грызуны!

Рыба, мясо, колбаса.

Легко сказать: «уложитесь в четыре страницы».

Семен зажмурился так, что побелели уши.

***

Он вспомнил, как листал газету с объявлениями о работе. Листал и вспоминал, когда он в последний раз ее листал.

Последние две работы нашла в Интерне подруга.

На глаза попалось объявление: «Требуются дезинфекторы».

И два, и три года назад оно было тут.

«Яды! Вредно для здоровья!!!»

Берроуз написал «Дезинсектора» и еще несколько рассказов о том, как ходил и опрыскивал.

Сеня решил попробовать.

Мелодрамированный женский голос спросил, что его привлекло.

Он объяснил.

Продолжительное молчание свидетельствовало о...

- Извините, я отвлеклась.

- Я говорю, что подумал, будто у вас не хватает сотрудников.

- Почему это не хватает?

- Ладно, у вас огромный штат, и я хочу к нему примкнуть. Вы скафандры предоставляете?

- Предоставляем. И болотные сапоги. И лазерный пистолет.

- И баллон с кислородом, на всякий случай.

Судя по размеренным интонациям, говорившая являлась начальницей. Про Сенино образование она спросила трижды.

- Незаконченное высшее. Журфак УГРО-УРФО-ПГДС.

Сеня проучился там два месяца.

...Назавтра утром он материализовался в высотном утюге делового центра и, посидев минут десять в ожидании назначенных десяти, вспотел окончательно. Но не вышел на улицу «проветриться», как сделал это на зачете по античной философии, после чего в университет уже не вернулся. Спросил у подпиливающей черные ногти секретарши:

- Можно я кофту сниму?

- Не больше, - последовал ответ.

«Женский коллектив», - констатировал Сеня и попытался умять вязаный свитер в незаметный пирожок на коленях.

Ровно в десять вошла молодая дама с подтянутой грудью и рассыпанными по ней бусами. Прическа карэ прикрывала волнующий овал лица. В меру длинный нос под внимательными глазами, всей голубизной распахнувшимися в Семена.

- Хотите потрудиться на ниве дезинфекторства? Юлия Леонидовна.

Она растягивала слова, пригнусавливая через равные промежутки, и неожиданно смеялась в нёбо.

- Заполните анкету, я вам вкратце расскажу.

- Думаете, у меня получится?

- Что? - удивилась Юлия Леонидовна. - Вы имеете в виду и то, и то? Почему не использовать на пользу дуализм восприятия? Вы знаете, что такое маркетинг?

- Это что, проверка ай кью?

- Нет, элементарное проектирование выгод. Искусство дезинфекции делится на две области: дезинсекцию, т.е. борьбу с насекомыми, и дератизацию - борьбу с грызунами. Дефилинизация и делурдизация теперь не используются в силу их дегуманизации. Подробнее узнаете в этих брошюрах, - она достала книжки из ящика, - оставьте сто рублей в залог. Когда вы сможете прийти, чтоб сдать по ним теоретический тест? - Она пояснила: - Сколько времени вам понадобится, чтобы досконально изучить информационную базу?

Пока Сеня теребил подбородок, она продолжала: -

Другими словами, сколько… - тут зазвенел телефон, и она пальцем призвала к тишине.

Сеня заканчивал анкету, когда зазвонил второй телефон.

Не отрываясь от обоих телефонов, она пробежала глазами протянутую анкету. Затем прочитала вслух:

- «Ваши сильные стороны? - Мягкость. Ваши слабые стороны? - Жесткость». Это как? - она повернулась к секретарше, улыбавшейся из-под челки на бровях. - Катюш, ты допечатала документы по оптике? - говорила она шепотом, чтобы не было слышно обоим собеседникам в ушах.

- Нет, - ответила та, перестав улыбаться...

...Довольный, но грустный, с книжицами в руке, он отправился к подруге, живущей невдалеке.

День, как говорится, выдался погожий.

Прогуливаясь по проспекту имени Первого президента России, он же Последний социалистический тупик, они спорили о том, куда идти дальше. Никтория отвергала Сенино предложение идти наверх, поскольку недавно вернулась оттуда с работы. Тогда повернулись и пошли обратно в ожидании более конструктивных вариантов.

В марте попадаются дни, когда природа обуревает мир и посылает щедроты на всех желающих жить.

- Пойдем в собачий парк?

- Пойдем.

- Что-то здесь холодно. И птиц не слышно.

- Сугробы в тени деревьев еще не растаяли. Пойдем во дворы - там земля прорезается.

- Не знаю, мне и так тепло, хотя ноги промокли насквозь.

- Это потому что от меня греет. Партизаночка моя! Ходишь и молчишь!

- Заодно купим курицу и сварим суп. Какой ты любишь.

- У меня пост, а для тебя сварю.

Ника накупила птицы, наварила супу, нажарила хрусткой картошки.

- Победительница ты моя природы! - стараясь не чавкать, умилялся Семен.

Ничего нет плохого в умилении, если оно к месту. Он так наелся, что остался ночевать с Мегой у Лены.

- Они когда приезжают?

- Завтра вечером. Суп доедай, кастрюльку помой и протри, чтобы наших следов не осталось.

- Я столько не съем!

- Ха! С Мегой поделишься!

- Мега питается гидропоникой.

- Ха! Да он куриные бока за обе щеки.

Прощались долго, стоя на сквозняке.

И Сеня ел. Наворачивал по пиале каждые полчаса, пока не раздулся пузырем и не заснул от тяжести.

Мега с верхней полки закатывал желтые глаза, подвязанный под горлышко ленточкой из Вьетнама.

...Около полудня Сеня попытался полистать дезинфекционные пособия, но таблицы и схемы убаюкивали обратно.

Тогда он на спор с самим собою прошагал две страницы полуторавековой профессиональной истории и вынес, что борьба с паразитами ведется под лозунгом: «Либо мы их, либо они нас!».

Устрашая себя тем, что подруга Ники Лена с мужем Тахиром и сыном Гришей могут сесть на автобус пораньше, с трудом вышел на улицу.

***

Крысы сверхчистоплотны и вылизывают друг другу шерстки. В дератизации широко применяются ядосодержащие гели. Ими обмазывают поверхности предполагаемого контакта с животными.

Препараты новейшего поколения безвредны для людей в силу своей непропорциональности массе человеческого тела.

Дочитав одну из брошюр до конца, Семен также узнал, что такое синантроп.

Синантроп - это способ нечеловеческой цивилизации за счет человека.

Крысы входят в пятерку умнейших негуманоидных популяций.

Также в пятерку входят: мицелиевые Мухоморы, вступающие в контакт с человеком на обветренных просторах Аляски и Камчатки; петербургские комары, имеющие в своем распоряжении гипнотические телескопы; домашние собаки и кошки, приносящие пользу человеку за его счет.

Возвращаясь к крысам, можно сказать, что они умеют вставать на задние лапы, имеющие такое же отношение к понятию «лапа», как рука к ноге. Из подручных средств крысы мастерят возвышения и, балансируя хвостом, перебегают провисающий над трубами провод. Передают информацию высокочастотным свистом. Предпочитают взаимовыручку и прыгают на два метра в высоту.

Вскарабкиваются по стеклянным стенам.

Крысы не испытывают страха, не отступают при встрече, выделяемый противником адреналин повышает их активность.

- Сделаем следующее, - сказала Юлия Леонидовна через неделю по телефону. - До конца следующей недели вы пройдете практику с нашими сотрудниками, чтобы прийти на экзамен подготовленным в обеих областях.

- В дератизации и дезинсекции?

- Если после пережитого сумеете сдать и теорию, я подписываю с вами договор.

Он созвонился с Ириной Александровной, поджидавшей его на следующий день у входа в гипермаркет.

Ирина Александровна двигалась быстро.

- Хорошо, что ты высокий, - сказала она. - Тут мыши по навесным потолкам бегают. Набросаем им прямо туда. За шиворот.

Мимоходом обыскавшись у охранника, они прошли в подсобные помещения. Ирина Александровна - светлая, цепкая - натянула на пальцы латексную перчатку.

- Мне в хирургии подарили. Возьми. Попробуй натянуть. У тебя рука тонкая.

- Я смотрю, вы и спецодежду не надеваете.

- А зачем мне? - через плечо улыбнулась Ирина. - Просто поаккуратнее быть.

Зазвенел телефон.

- Я на работе! - с уверенностью сказала она и засунула мобильник в задний карман.

Размахивая пакетом с отравами, они оббегали помещения, кроша ядовитые таблетки в дырки плинтуса, забрасывая в углы влажноватые тампоны, напоминающие по цвету и запаху «Биг Мак», засовывая карамельки с выгравированными черепами и крестами в положенные десять сантиметров от пола.

Подтянув джинсы, поднялись в торговый зал

- Старайся двигаться непринужденно и не привлекать внимания. Покупатели запаникуют, если узнают, чем мы тут занимаемся. Пойдём в кофейку, там традиционно мыши тусуются.

Они завернули за вывеску «МУСКАТНЫЙ ОРЕХ. ЧАЙ». Ирина выгрузила из пакета стопку картонных тарелочек и два красных тюбика.

- Клей. Сильно не дави. Раз, два, три - и отдергивай, чтоб сопля не тянулась. Не отмоешься потом. Крыса вырвется, а мышь залипнет, как бабочка на гербарии. Теперь в «СОКИ» пойдем. Крысы любят аромат дынного сока. - Ирина на ходу иллюстрировала рукой сказанное. - Над витринами висят маленькие штучки, похожие на микрофоны, и выделяют ароматы дынного сока.

- Неужели крысы не отличают?

- Какой ты неромантичный, - улыбнулась Ирина. - Засыпай, засовывай, подожди, покупатель пройдет. Где, интересно, заведующая? Она всегда не в курсе, что мы были.

Проходя вереницу подсобок, они заглядывали в каждую дверь.

- Вчера в мойке таракана нашли, - сказали женщины-тестомесы. - Можете что-нибудь всыпать?

- Буду иметь в виду, - улыбалась Ирина. - Только заведующей скажите, чтоб потом она не обижалась, что мы лишние наряды рисуем.

Ирина посмотрела на часы и, глядя на Семена, вспоминала, что на них изображено.

- Главное - умение общаться. Грызуны - это такая штука, что не каждому объяснишь. К каждому свой подход нужен. Ты парень общительный, освоишь. Терминологии поменьше. Если человек тебя не понимает, он тебе не доверяет. У них еще снаружи заявка.

Снаружи шли строительные работы. Куски облицовочных панелей зубрились под ногами, из щелей торчала стекловата.

Ирина прикусила кулачок.

- Они утверждают, что видели крыс, бегающих по периметру здания. Что у нас осталось? Давай сюда клей.

Она прижала тюбик к стене и потянула по ней прозрачную пузыристую нить.

Скоро ей это надоело, и, остановившись, она залюбовалась сделанным. Остатки клея додавили у мусорки.

- Ночные клубы ихние, - хихикнула Ирина. - Юле не говори, что мы уже закончили. Если она позвонит, скажи, что я отошла к заведующей. Но сильно не ври, а то она может конкретно перепроверить. А если позвонит после трех, скажи «только что». Ну давай, успехов, вон мой автобус идет... Начальству нельзя говорить правду, а то на шею сядет. Если б она знала, что мы тут за час управились, еще бы объект впихнула. Деньги одни, а объектов больше, - заключила она, заходя в автобус.

***

То ли это туман, то ли грязные окна. В тумане вывеска: «Город Гюнджо». Возможно, некоторые буквы не горят, поэтому не понятно, полное ли это название.

С улицы доносится гитарный перебор и «Чами-чами» Земфиры.

Сене приснился отец, грозящий пальцем. Сеня удивлялся неуместности его жестов.

Поздно. Некого винить. И не исправишь.

Звонок разбудил его.

- Завтра пойдете с Мариной Анатольевной. Вы будете здорово смотреться вместе - она метр с кепкой и ваши два с половиной.

- Мыслей воздух, слов вода.

- Это вы к чему?

- Это я не вам.

Сеня, никогда не бывавший в районе Шаммиха, вышел из дома пораньше и вскоре осматривался в накрывшей местность пурге.

Солнце заплатали свинцовые тучи. Доверчивые ситизены в летних одеждах вприпрыжку перебегали наскоки стыли.

Походив по району, чтоб не замерзнуть, Сеня вернулся на остановку, где его поджидала женщина с набрякшими тушью глазами, в кепке с пуговичкой. На скамье стояли два пакета, скрывающие ее силуэт по плечи.

Женщина отбросила сигарету и обвела Сеню взглядом.

Сеня вымерзал, как баня с щелями. Поздоровавшись, он схватил пакеты и засеменил рядом с Мариной Анатольевной.

Женщина не спеша вдавливала монеты слов в сырую глину его сознания.

Она говорила сквозь него.

Оздоровительный комплекс «Изумруд» приветствовал их в лице бабушки, сидящей у пустой вешалки, и старичка-охранника, проведшего отважных бойцов по не менее пустынным помещениям тренажерного зала, солярия, фай-фьюжна, хотя Сеня так и не понял, что это значит, поскольку его спутница заглянула внутрь на секунду, швырнув вдаль из кулек мешка. В подвал спускаться не стали ввиду: первое -

отсутствия проблем с грызунами на данном объекте; второе -

чтобы не пачкать бахилы.

Сделав пометку в тетрадке, Марина Анатольевна сняла надетый тремя минутами назад белоснежный халат с пристегнутым бёджем и аккуратно скатала в рулон.

Затем вошла в школу. Уборщица преградила им путь, приказала оставить кульки и по-свойски лязгнула шваброй.

- Как скажете. Все, кроме зарплаты и выходных.

Потом был садик с зашифрованным под ковром входом в подвал.

Вместо второго садика пошли в общагу.

- Крупа отравлена. Кашу из нее не варите, - призывала Марина Анатольевна студентов, забредавших на кухни.

Потом травили блох шприцем.

Потом вернулись в туман, накрывший город молочно-прозрачной шапкой. Некоторые утверждали, что это облако давлением придавило.

Не поймешь, что и лучше: крупяная метель, отравленная крупа или мегапиксельный туман? Главное, чтоб не мерзнуть.

***

- Угу, - сказал Маратканов и углубился в органайзер.

Маратканову немоглось с похмелья.

Не в его правилах плевать на правила.

Пускай великовозрастный обалдуй разомнет говорилку.

Он ведь любитель пофилософствовать, хорошо хоть, на постном масле.

Секрет психоанализа состоит в том, что участники могут меняться ролями, переливать из пустого в порожнее. Или совсем выпадать из повествования. Но останавливаться говорить нельзя.

- Мыслей воздух, слов вода, - произносил Сеня, когда ничего не мог придумать.

Маратканов понимал, что пора брать инициативу на себя.

- Наша задача - чтобы вы обрели уверенность в своих силах. Не поддавались сиюминутным порывам. Так что продолжайте, пожалуйста.

Горбунков продолжил копаться в глубоко лежащих причинах.

- Марина Анатольевна. Она говорила о прежней работе кондуктором на Шаммихском маршруте. Она пассажиров в лицо знала. Однажды пьяный цеплялся к ней, но поднялся морпех-сверхсрочник и выпнул алкаша.

- Постарайтесь удержаться от оценок. Пускай этот рассказ входит в ваш мозг снова и снова.

- Доктор, это демонизм.

- А что вы так переживаете? Вы же не кролик, чтоб вас гипнотизировать.

Следующее воспоминание никак не вытекало из первого.

- Помню, я искал улицу, где должен был встретиться с очередным напарником.

- Нашли?

- Нашел. Напротив вывески ЖЭКа стояла машина. В ней сидел Эсэн.

- Что это?

- Сергей Николаевич. Муж Марины Анатольевны. - Сеня мечтательно улыбнулся. - У нас было плодотворное сотрудничество.

- Вы говорите, как претендент на кандидатскую по социологии. Нет, скорее, как политик без власти, - задумался в свою очередь Маратканов.

Они тогда спустились в подвал, где располагался ЖЭК. Сеня нес пластиковые канистры, а Эсэн папку со множеством прозрачных секций, раскручивающуюся веером.

Эсэн застыл охотничьим псом у двери. В трех комнатах сидели руководители, в квадратной прихожей толпилось несколько мужчин в сапогах.

- ...Да потому, что ты ни с голубиный половой орган не сделал. А женским половым органом накрутил мне макаронных сосисок на уши. О какой вере может идти речь?

Один из мужчин, метавшийся по коричневому линолеуму, подпрыгнул после этих слов и, вырвав из лысины последний клок, швырнул его об пол.

Но волосы без ветра летают медленно.

Мужчина успел переговорить по телефону, наследить сапогами в подъезде и, ворвавшись в ближнюю комнату, прокричать троекратно:

- Да потому, что вы совершили со мной половой акт без моего согласия!

- Подождем, пока рассосется, - прокомментировал Эсэн и присел на угол кушетки.

На стене висели комиксы об атомной войне. Методички об угрозе терроризма советовали во всем полагаться на себя.

Повернув часы на запястье с едва заметным скрипом, Эсэн выплюнул жвачку.

- Надо воды набрать.

Затем обсудил с осанистой женщиной административные вопросы и посоветовал Мише быть на месте в десять.

- Пятьдесят миллилитров цемпрометрина на 10 литров воды, - объяснял Эсэн, распугав кучковавшиеся в подвале племена.

Завернув язык за щеку, он налил из белой банки в канистру и закрутил крышку.

- Надень респиратор, а то с непривычки...

Сеня натянул намордник и продемонстрировал сборку аппарата Квазар.

Эсэн залил микстуру и закрутил крышку.

Сеня подкачал давления.

Из раструба полетел мелкозернистый фонтан.

Им облили пол, стены, потолок.

- Мне этот Квазар ни в мужской половой орган не втарахтелся, - объяснял из-под респиратора Эсэн. - С Фогером я б и заходить не стал. А не про то чтоб тут я!

Выработав содержимое баллона, поспешили выбраться из тропического удушья.

- Время идти в туалет, а мы не жрамши, - Эсэн, обретающий черты того, подлинного Эсэна, выплюнул жвачку. - Где Миша?

Но заходить внутрь не стал.

Они сели в машину, где на приборном щитке покачивала головой пропиленовая собачка.

- Нервы успокаивает, - пояснил старший. - А вон и Миша.

Дератизация подвальных помещений.

- Сопровождающего они обязаны предоставлять, - Сергей Николаевич обходил свои угодья с фонариком, в полосах которого высвечивались бугры и впадины его лица. -

Бывают такие лабиринты, что люди плутают часами, - он выхватывал лучами белеющие тарелочки и подсыпал в них зерна. Одни из них приветливо улыбались вылизанными своими лицами. Другие, опухшие от водянистого груза, отказывались от общения.

- Бывает, какую и крыса с собой утащит, - профессия жила в Эсэне отдельным, самостоятельным зверем.

- Еда, потей, работа, мерзни. На ходу немного спи, - сказал он, вылезая в очередной раз на свет божий. - Пошли, Миша, обедать.

***

Сдвинув фотографии, Юлия Леонидовна раскрыла на столе ноутбук.

Фотографии родных стояли и на противоположном столе.

На них тетя обнималась с племянником.

- Завтра обещают похолодание до минус пяти, - сказала Катя. На ее столе фотографий не было. Она прочитала информацию из компьютера: - «В Гюнджовском зоопарке родился тигренок без половых признаков».

- Чем отличаются серые и черные крысы? - начала экзамен начальница. - Способы профилактики, - одновременно крутила и расширяла в ноутбуке карту города. - Вы знаете, где находится наш склад?

- Фронтовых бедняг, восемнадцать.

- Жду вас там в пятницу.

Чем-то непривычно женским дыхнуло от нее.

- Принесите с собой две фотографии.

- Чьих?

- Не знаю, меня, наверно.

- Сколько?

- Две штуки.

***

Больше всего. Жить с закрытыми глазами - это больше всего. По доске идти, как по дороге.

Такие мысли проносились в Сениной голове. Любое препятствие он встречал с широко закрытыми глазами.

Препятствие представляло собой вереницу сотрудников «Биолюкс КБ», ожидающих своей очереди у весов с ведерком для фасовки.

Все торопились. Сеня не торопился. Он исходил из того, что по окончании одного препятствия наступает следующее.

Отвращение к прикосновению к вещам. Халаты сотрудников. Волевые набрякшие лица. Вечное затворничество с книжкой на коленях.

- Семен Семенович, подойдите, пожалуйста, объясню вам документацию.

Сеня отложил биографию Маршака в булькающей интерпретации Марата Гейзера.

На полпути к столу начальницы его перехватил возникший из табакерки Эсэн.

- Пошли крупу выгружать.

На половине коридора они встретили студента в зацементировавшейся мукой одежде. Он нес мешок.

- Пошли обратно! - скомандовал Эсэн.

Юлия Леонидовна объясняла, что и где подписывать, Эсэн уточнял, комментировал и советовал, как добраться.

Два информационных потока, влетев в уши, создавали между собой поле, в котором возникали вызванные несовместимостью слова.

Крутя головой, Сеня поддакивал поочередно обоим наставникам.

Кисть правой руки Эсэна висела скрюченной культей.

«Где это вас так?» - хотел спросить Сеня, но стеснялся.

Эсэну хватило Сениного намерения. Не отвлекаясь от поучений, он телепортировал:

- Об стекло сухожилие рассек. А в 27-й, свинорезке, сам знаешь, какие врачи. Зашили как придется. Теперь рука у меня двупалая. И ничего. И есть ею научился, и канистры таскать, и наряды подписывать.

...Пока Сене снился сон о том, что он никак не может уехать на работу, поскольку города не знает и воскресенье. Не может уехать час, два и возвращается домой, полный раскаянья, и подсаживается к столу, где сидит начальник, и объясняет, что что-то не получается, а начальник миролюбиво сопит и успокаивает его.

Пока Сене снился сон, в помещение проскользнул лысеющий пацан с натренированным в гастрономии животом.

- Как успехи, Иван Иваныч? Ничего не болит? - спросила Юлия.

Пацан умудрялся шептать в ответ так, что слова его долетали точно к Юлии Леонидовне, минуя досужие уши остальных.

- Со следующей недели Березовская. Успеете сегодня садики сделать?

Дождавшись своей очереди у ведерка, Сеня нафасовал пшеницы, перемешал с голубым компонентом, содержащим медленную смерть от трескающихся сосудов, и заложил выданную сумку мешками.

Лямка выдавливала на шее корневища артерий.

- Подвезти? - взглянула из-под карэ Юлия. - Только чтоб в первый и последний раз!

- Нет.

Сеня вышел со склада и покачивающейся походкой направился к метро.

В сумке громоздко развалилась величина отрицательной ценности. Или ценность отрицательной величины. Как ни крути, а теперь люди будут его побаиваться и уважать.

В метро его проверили на отсутствие террористической угрозы. Он вспотел, затрясся в вагоне, стараясь не прикасаться к поручням, но поезд разогнался и резко заворачивал. Сене ничего не оставалось, как задуматься.

***

Не отличимые от других взвесей, в воздухе перемешиваются и ассимилируются в легких быстротечные генные ленты. Злые головастики умирающих обитателей, иссыхающих вместе со скелетами несбывшихся мечт. Отчаявшихся, взывающих к мести.

Тысячи подошв взбивают сухотную лихорадку.

Тоска маскируется под паутину.

Жизнь - лучший двигатель внутреннего сгорания.

Сеня проснулся от кашля. Окна раздвинуты шторами.

Баллон со вспомогательным газом под тумбочкой.

Впрыснуть в трахею. Задержать дыхание. Спи обратно, через десять минут пройдет.

Он уснул в пыли отмирающих клеток.

Пыль - это мертвая пыльца. Не понадобившаяся ни толстопузому веселому шмелю, отирающему свою радужную шерстку, ни вытянувшимся в безмолвном желании тычинам.

Вскоре будильник пробивает подсохшую штукатурку грез.

К девяти нужно быть на Кировградской.

Он появился там в 10.

В городе пробки нереальные!

Улица Кировградская тянется через весь район Шаммиха, начиная от Машиностроителей до сосновой тайги, подводящей городу зеленый итог. Улица эволюционировала.

Грязные окна магазинов. Распродажа.

Фантастический упадок цен на три процента.

Китайская бижутерия. Массовая подвижность.

Далее парк со скульптурами времен застоя. Скульптуры обвиты колючей проволокой.

Следующий парк с разваливающимися фонтанами эпохи распада выходил на трапециевидную аллею стабильного этапа разврата.

Алебастровые медведи с отбитыми ушами грустно взирали на игры бетонных пионеров с пионерками. Из рукавов и воротников их местами пробивалась проржавевшая арматура.

Отсюда торопящиеся переставали спешить.

Не спеша Сеня прошел мимо 3D мультиплекса «Ударник».

Не ограниченные ничем, вдоль Кировградской нависали дымящиеся желтые тополя. Подойдя к ветке поближе, можно разглядеть кошельки почек, расхлопнутые мятыми купюрами мякоти.

Снизу ломко пенились акации.

Люди продолжали стоять на перекрестках, пока кто-нибудь не догадывался, что светофоры сломаны.

Машины нехотя проезжали на красный.

Сеня подпрыгнул и плавными шагами гепарда доплыл до ЖЭКа.

Его встретили радушно и предложили подождать.

Ждать можно долго, а можно побыстрее.

Проявив назойливость, Семен осуществил второй вариант.

- Нет, - настаивал он. - Сопровождающий обязателен.

- Ноги-то не казенные, - устало повторяла разнесенная женщина.

- Ну, моя дорогая, ласковая, - Сеня нащупал нужную интонацию. - Делать все равно надо.

- Все это правильно и не так должно быть. Ладно, пошли, только по-быстрому

Сеня не возражал. Ни по поводу забытых ключей от одного подвала, ни по поводу того, чтоб вылить яд прямо в поднявшиеся по пояс воды в другом, ни по поводу того, что от комаров, обосновавшихся там и облепляющих козырьки подъездов назойливыми тучами, это не поможет.

Главное - скорость проводимых работ. Сеня укладывался в намеченный начальницей план.

Перед одной из стен он и вовсе замер, как художник перед полотном.

Чтобы добраться до нее, Семен сложился вчетверо и пролез в квадратное отверстие, заменявшее вход в подвал.

Пауки, упакованные в собственные сяжки, как розы в фольгу, застывали под туманностями Квазара, клопы бежали, но не добегали, блохи умирали в прыжке.

Сеня пыхтел и поддавал давления.

Заретушировав аэрозолью остаток стены, он вылез и победно сжал кулаки.

- Все. Идите обедайте, - сказал женщине.

- Да какой теперь обед. Сплошные нервы.

Пот лез из Сениного черепа, как грибы из коровьей лепешки.

Эстетика ужасного. Востребованное зло.

С этим он не мог согласиться.

Где-то должно быть то, по чему тоскует его душа

Юлия Леонидовна похвалила его за сноровку и предложила поехать в Березовскую вместо Ивана Ивановича, которому накануне проломили череп. Он требовал оплаченного больничного, прикрываясь тем, что травмы получены в рабочее время. Но не упомянул, как с утра опохмелился, днем добавил и вдруг ощутил недобрый взгляд человека на углу. О том, что сам подошел выяснить, что за фигня.

Березовская вытягивалась клешней вдоль улицы Ленина, огибала озеро и упиралась в Уральский хребет.

Березовская сдалась без боя в три дня вместо намеченной недели..

«Не всегда мы халтурщики», - радовался Сеня, разглядывая в иллюминатор маршрутки открывающиеся виды.

В квашне тающего льда рассыпанные, словно мухи по подоконнику, медитировали рыбаки...

Когда через две недели Сеню снова пошлют в Березовскую, на вроде бы обязанном растаять снегу продолжат сидеть - как голубика в сером мороженом - они.

В следующий раз сквозь дребезжащие свежей зеленью деревья Сеня различит на глади озера прижавшиеся поплотнее друг к другу тела. Оторванные от мира, чудом уцелевшие на невидимой льдине идиоты.

Ах, новые места! Там люди вежливые и целомудренные! Там дует веселый ветерок и улыбается солнце!

Но с каждым разом люди грубеют и становятся привычнее. Погода портится.

Догадавшись о галлюцинативных свойствах подчиненного, Юлия Леонидовна не отправляла больше Сеню за озеро.

Она выделила ему участок в 170 домов с конторой ЖЭКа на улице Крауля.

Сеня когда-то снимал там комнату, но сколько жизней назад это было! Он не помнил такой улицы.

***

«Мастера Заполярья» - гордо значилось на узкой табличке.

Сеня зашел и присел, дожидаясь, пока кто-нибудь из женщин, сидящих по нужную ему сторону баррикады, освободится от толпы жильцов.

Мужчины с той же надписью на спине, что и на табличке, входили и выходили. Чем старше мужчина, тем чище спецовка.

За ближним столом востроносая толстушка отбивалась от длительного жалобщика.

- Как так можно! - умолял он. - Ведь это труба! Людей внизу заливаю!

- Почему ж вы так поздно пришли? - парировала толстушка.

Жилец задохнулся от наглости.

- Я вчера вам говорил по телефону.

- Вы не кипятитесь, и так горячо.

Что-то человеческое иногда просачивалось сквозь панцирь неологизмов.

Оседлав кусок пенопласта, он мчался по игривым волнам.

С левого фланга выплыла на подмогу баклажанообразная дама и поправила сзади кофту.

- Обязательно в ближайшие минуты к вам придет слесарь.

После торжественных заверений дамы освободились от скандалиста.

- Вы санобработка? - спросила толстушка и подрагивающей с похмелья рукой потянулась к телефону. - Вам ключи?

Не в силах противоречить, Семен молчал.

- Вы, наверно, у нас впервые? - заметила баклажанная.

- Вы, наверно, тоже, - решил Сеня.

- Вам, наверно, придется идти, Елена Тимофеевна, - сказала толстушка.

В соседнем кабинете Сеня отметился у директора «Мастеров». Маленькая, как кошка или статуэтка, монгольские скулы, короткая прическа. Зура Калымсеитовна.

Она говорила тихо, опустив глаза в стол, и Сеня ощутил себя не дезинфектором, а палачом.

Сеня вытянул из сумки документы.

- У нас очень много домов, - улыбнулась Зура Калымсеитовна и покачала головой. - Месяц можно отрабатывать.

- На месяц меня не хватит.

Из-за двери доносился разговор о поменянном выключателе.

- Елена Тимофеевна сходит с вами, - заключила Зура Калымсеитовна и повернулась к седовласой женщине в пальто, терпеливо дожидавшейся внимания.

- Да, да, Семёночка, - сказала Елена Тимофеевна, - сейчас пойдем.

Сеня принес с собой два мешка отравы. У толстушки попытался выяснить, куда бы один отставить. Пока перемещал мешок по конторе, тот, зацепившись за острую кромку, порвался. На пол хлынула блестящая пшеница.

Доселе пятнистое лицо толстушки побелело. Она вскочила на стол.

Из незаметной двери в стене в кабинет заглянула молодая женщина с презрительным выражением.

- Что у вас опять? - капризно поинтересовалась.

Сотрудники замерли в почтительной позе.

Сеня покраснел и, сбегав в магазин за углом, купил полиэтиленовый пакет. Водки брать не стал.

- Мы сами здесь недавно, - рассказывала Елена Тимофеевна, когда они, наконец, вышли в маршрут. - Людей не хватает. Слесаря сплошь алкаши. Текучка. Ключей не достучишься.

В первую очередь посетили дом, где имелись жалобы от жильцов.

- Мыши? - спросила сквозь увеличительные стекла женщина из третьей квартиры. - Как им не быть? Когда частный сектор снесли, они перебрались к нам. Дому восемьдесят лет. Где расписаться? Не смотри, что я слепая и тяжело дышу. У меня три высших образования.

В 39-й квартире никто не отозвался.

В 68-й Галина Александровна, похожая на раскладной диван, жаловалась на ночное скребение.

Сеня снял обувь и засыпал дырки в углах плинтуса.

Галина Александровна вздыхала и громко маялась грызуновым соседством.

- По какому праву вы тут хозяйничаете? - ввалившись в кухню, заорал небритый мужлан. - Мать! У тебя опять приступ иллюзий, что ли? Дайте покоя! - и он умчался обратно, саданув дверью.

- Не замерзли? - спросил Сеня Елену Тимофеевну, курившую во дворе.

- Нам ли привыкать.

Запас зерна и ключей подошел к концу.

- Приходи завтра после обеда.

- Начальство не поймет.

- Ладно. Приходи с утра.

***

«Не могу найти здесь смысла. Ни умысла, ни вымысла, - рассуждал Маратканов, прочитав Сенины листочки. -

Укрылся в болтовне, как в раковине. Его теперь не выковыряешь»

Вслух он сказал:

- А личная жизнь?

- Что?

- Есть у вас любимый человечек? Есть вообще хоть что-нибудь, к чему бы вы относились серьезно?

Сеня задумался.

- У меня такое ощущение, что мне не дают возможности относиться серьезно. Подруга есть, но она замужем и разводиться не хочет. Ее устраиваю я в качестве несерьезного. Мне кажется, что мир не тот. Я хочу сменить мир.

Он мог бы, но не стал добавлять про расчленение сознания. Про то, что впечатления живут в нем отдельно друг от друга и в общую картину не складываются.

Поверхностный синтез. Чистая геометрия.

- Но если угодно - пожалуйста. Ведь надо отрабатывать деньги, которые я вам плачу, тем более, что они не мои.

- Мою подругу зовут Ника. Но часто я зову ее по-другому. Языковое творчество развито у нас обоих. На этом фоне мы и сошлись. Наше знание жизни мы почерпнули из книг. В первые годы нашего знакомства я страдал от ненормальности ситуации, где у нее муж, пускай и живущий в другом городе, и дети, а я - не пришей козе.

Мы, как два космонавта, парящих в открытом космосе.

Два теплых комочка, слепляющихся на время и разлепляющихся ненадолго.

Две взрослые дочери разлетелись из гнезда, а перед ее сначала тринадцати-, потом четырнадцати-, затем пятнадцати-, а теперь шестнадцатилетним сыном мне неукоснительно стыдно, и когда я выхожу на их балкон покурить, жгучая тяжесть заваливает сердце.

Нас держит литература.

Непобедимая графомания реальности.

Я пробовал разорвать эти отношения. Уехал жить в Белоруссию. А через месяц стал звать ее.

Человеческое, слишком человеческое.

Она шла навстречу мне и улыбалась.

Я позвал ее в ресторан, где по телевизору показывали ее дочь.

Ника улыбнулась ресницами.

- У меня на досмотре отобрали пенку. Больше ста граммов провозить запрещают. Хорошо, муж рядом стоял. Забрал себе.

- Пойдем же покупать пенку! - вскричал я.

Свет потух. Потом включился снова.

Летучий налет наслаждения покрыл тела.

Августовская влажная минская духота.

Наконец ты моя, а я твой. Без мужей, матерей и отцов, и обид, гнездящихся в каждом оттенке исхоженного вдоль и поперек города.

Ведь если бы ты не хотела, ты б не приехала.

- Что такое хутка?

- Это значит быстро.

- Не переживай из-за денег.

- Один русский рубль к ста восьмидесяти местным. Как тебя муж отпустил?

- Ему все равно.

- Площадь Перамочи - это что?

- Это значит перемочь. То есть победить.

- У них вообще язык более точный. Например, русское слово «польза» у них звучит как корысть. А пользоваться - значит корыстулювать.

Деревянные скамьи, на которых мы сидели, медленно растворялись в мясистой листве кустарника.

Я умираю и спиваюсь в городе.

Не скамья, а я растворялся в воздухе.

- Мыслей воздух, слов вода, - сказал я на ее предположение, что у меня ничего не выйдет в жизни.

Пускай не выйдет в жизни. Но выйдет из самой жизни. Жизнь - это не окончательное измерение.

Зачем я сижу рядом с ней? Зачем опять мучить друг друга? Хотя своим корешком я все глубже уходил в страстность, разукрашивающую как флаги в праздничный день.

Мол, жизнь была б беднее без тебя.

Она постоянно говорит, что не верит в меня.

Я ненавидел ее.

Но она покупала куски форели и с лавровым листом вываривала вкуснейшую похлебку. Которая особенно приятна после праздничного дня.

- Пойдем на «колесо обозрения».

Суетный мир отрывочных интервью.

Чтобы не замирать от страха, я сосредоточился на конструировании мыслей.

Работать?

Я не умею работать.

Мы медленно поднимаемся в закрытой кабинке.

В открытой я б не вытерпел медленности.

На спуске я предложил прокатиться снова. В открытой кабинке.

- Зачем? - ни отрады, ни утешения.

Я не смел поднять глаз от земли. Все, что выше моего роста, - не в моей власти.

- Я хочу угостить тебя деревенским молоком. И яйцами из-под курицы.

- Зачем?

Ну все, началось.

Мы шли вдоль поля четырехметровой кукурузы. Мимо с гудом и грохотом неслись один за другим свадебные кортежи.

Я сдерживался из последних сил...

...Маратканов слушал, затаив дыхание...

- Потом, дождавшись темноты, я пытался показать ей звезды.

Но, крупные, как кукурузные ядра, они заволоклись тучами.

Тогда я прыгнул на Нику.

Ее спасло появление соседа на машине. Он заметил в картошке длинную фигуру и остановился, направив на нас фары, узнать, не я ли один из борющихся.

Нет, это был не я, а жалкое подобие оскорбленного чувства.

- Не обижайся, - сказала Ника, отряхивая вельветы. - Свободы мне не видать. Прости.

- Простить можно все. Но это уже генетика. Ты оскорбила меня генетически. Десять тыщ помогут сбалансировать уничтоженные ресурсы.

Он ворошил пласты сознания лопатой для снега.

Пласты сознания напоминали разноцветный сугроб.

- Неужели мы не можем быть просто друзьями?

- Дружба - способность к смирению.

- Дружба - способность к отстранению.

-Дружба - способность к безвозмездности. А любовь требует расплаты.

...Два дня мы спали вместе. Тихо, как мышки. Она красилась перед высоким зеркалом, а я фотографировал её на мобильник. Будет о чем вспомнить.

Долго добирались обратно в город, где в аэропорту у нее отобрали купленную нами пенку.

«Муж позвонил и наорал на меня, что я плачу из-за такой ерунды. Он меня совсем не понимает!» - отэсэмесила она из самолета.

- Это немного лучше. Давайте вернемся к вашей работе, -

сказал довольный Маратканов. Он включил радио, чтобы сосредоточиться.

«По сообщению «Ассошиэйтед пресс», в городе Гюнджо случилось ЧП - в доме престарелых номер два взбунтовалась молодежная группа: засранцы до 74 лет. Зачинщиком выступил некий Амвросий, блатной, областной, залетевший в медицинское учреждение в ходе затянувшихся судебных разбирательств. За неимением свидетелей, потерпевших и прочих дело передавалось по инстанциям. В ночь на 15 августа, перед сменой санитарного персонала, Амвросий выхватил муляж системы «Маратканов» и, взяв в заложники повара Мылкысун, потребовал свободы для всех, кто сможет идти.

Недовольные его призывом паралитики рассказали обо всем прибывшим на место сотрудникам МЧС.

В ходе разыскных мероприятий банду, унесшую с собой две фляги гороховой похлебки, удалось обезвредить…»

***

- Вы не подскажете, как найти Елену Тимофеевну? - обратился назавтра Сеня.

- Она перевелась в другой ЖЭК, - ответила толстушка.

- Что же мне делать? - растерялся Сеня.

- Что я могу тебе сказать. Бери ключи и обходи. Потом подойди, мы тебе подпишем. И, кстати, на многих адресах подвалы открыты. Инспекционная проверка.

Сеня раздал отраву слесарям и засыпал дыры в одной из мусорок, где обнаружил следы серых крыс. Серые крысы бегают по земле, а черные живут на чердаках.

- Не надо думать, что твоя проблема - это общемировая проблема, - проповедовал он в добавление к инструкциям по применению. А также: - Тот, кто хочет ответственности, предъявляет условия.

На улице разыгрался ливень. Сеня промок и замерз. Поплелся обратно.

- Как поживают красные муравьи на Крауля, 37? - тихо спросила Зура Калымсеитовна.

- Я там не был, - признался Сеня. - Предоставьте сопровождающего и создайте условия для обработки. Хотя бы свет. Я не собираюсь ломать спину об низкие потолки.

Зура кивнула.

- Хорошо. Но в следующий раз обработайте обязательно.

- Обязательно, - согласился Сеня и поднес бумажки на подпись.

- Не забудьте в числах проставлять год. Это официальные документы, - наставляла Зура Калымсеитовна, снимая ксерокопию.

- Понял, - с лету всосал Сеня.

Он заменял простреленную в ногу сотрудницу и познакомился с Агапом Архипычем достаточно хорошо, чтобы составить о нем мнение.

Как о человеке мудром универсально.

«Как скажете», - было его присказкой.

- Нам точно бумажку подпишут? - вникал Сеня.

- Как мы захотим, так и будет.

- А конец света будет?

- Конечно. Люди неправильно живут.

- То есть бог есть?

- Бога нет.

- А что есть?

- Видоизменяющаяся материя.

- Но ведь кто-то создал параметры ее изменения?

- Это невозможно узнать.

- А что можно узнать?

- Только новую информацию. Вот слушай анекдот:

отъезжает поезд от вокзала. Провожающие вышли. В купе сидят четверо. Один бутылку достал, другой селедку, третий сигареты дорогие. А четвертый сидит мрачный.

Они ему:

- Дядя, хлопни с нами.

- Мне, - говорит, - не до того. Я понять не могу.

- Чего?

- Жена ушла к другому. Я скорблю, но понимаю. Сын повесился. Я схожу с ума, но понимаю. Но почему поезд в другую сторону едет?..

...Он хотел взять сухую копию, но Зура протянула влажный оригинал, где числа написаны разными пастами.

Сквозь пропеллеры поволоки ему виделись крысиные хвосты, торчащие из прогрызенного тоннелями бетона.

Крысы грызут. Иначе рты зарастут.

В автобус Сеня залез одним из первых.

Штамп - это вдохновение, признание и развитие.

Кто-то схватил его за прическу.

- А-а, Рафаиловна! Здравствуйте! - обрадовался он старой знакомой.

- Люблю волосатых мужиков! Ты откуда?

- С работы.

- Кем трудишься?

- Дезинфектором.

- С каких это пор Сенька - киллер? Неужели рука поднимается?

- Как раз нет. Я только делаю вид, что убиваю, а на самом деле халтурю. И живым существам помогаю, и деньги зарабатываю.

Рафаиловна почувствовала, что люди воруют энергию друг у друга. Какую именно, она бы не сказала. Энергия, она и есть энергия.

- Да, везде элементы игры, - сказала она. - То ли дело сельская местность. Реальная жесть!

Штамп - это отсутствие сопротивления.

- Но и у них есть проблемы, - кричал вдогонку ей Сеня.

Рафаиловна растворилась за мутными дверями.

Сеня был уверен, что это он надышал. Поэтому не стал покупать водки.

- Бог, - сказал Сеня намного тише, - хочет, чтобы я жил.

Громыхающая машина скрадывала негромкость.

***

- Как вы насчет того, чтоб поработать в выходные? - спросила Юлия Леонидовна. - Тысяча в день.

- Только в выходные и работается, - бодро ответил Семён.

- Поработаем вместе.

- Тем более.

На следующий день Леонидовна встретила его на складе в шелковой блузе и обтягивающих невысокие ноги джинсах.

- Вы наверняка забыли взять респиратор!

- Я-то? - удивился Сеня.

Они переболтали в канистре воды с ципрометрином и залили в бак нахлобученного на Сенину спину рюкзака с мотором.

От бака шла вниз гофрированная труба с соплом и ручкой на конце.

Взяв ручку в руку, Сеня вышел обрабатывать детско-юношеский парк.

- У вас со спины льется, - сказала начальница.

Сеня промолчал.

- Идите, идите, чтоб зря не лилось.

Движением размаха, напоминающим косца, Сеня опылял распыленной струей.

Приговаривая «ёктырная бабаёздра», Сеня осваивал метр за метром. Вылезшая тонкая трава разлеталась, как вымытые волосы. В одиноких её вихрах зрительными галлюцинациями пробегали серые крысы прошлогодней листвы.

Надев волокнистые перчатки, Юлия Леонидовна заливала яд в канистру. Летучие испарения прожигали слизистую носоглотки.

Стерлись различия и иерархии. Летучие яды - беспощадная химия.

Жаркое солнце просушивало спину на футболке, пока Сеня и Леонидовна возились вокруг опустевшего аппарата Фогер.

Он же Штиль.

Он же Турбик.

Во тьме осваивали последний объект.

- Слушай! Ты мне участок обработать не сможешь? - вышел над забором здешний кавказец.

- К начальнице обратитесь, - отослал заколебавшийся Семен.

- Может, вам на пятой скорости попробовать? - советовала Юлия Леонидовна, когда Сеня выработал очередной бак.

- Я на шестой работаю.

- Тупо клещей нет.

- Разве вы не директор фирмы?

- Нет, я генеральный представитель.

Голуби грудой рвались из блузки на волю.

Нацепив фонарь на лоб, Сеня отработал оставшиеся бугры неизвестной структуры, с которой тем не менее ощущал глубокое родство.

- Возьмите, возьмите. Заработали, - протянула деньги Леонидовна, и, уложив аппарат на заднее сиденье, они поехали в город.

- У меня правая ступня превратилась в сплошную мозоль, - говорила Леонидовна, лихо выруливая округлую развязку.

- Это потому, что вы часто тормозите. А у меня мозг превратился в сплошную мозоль.

- А мне вообще некоторые нервы удалили! - вклинился Маратканов.

- Мир ваших убеждений, - продолжил он спустя минуту.

- Я удивляюсь, кто к кому пришел, - сказал Горбунков.

- А я удивляюсь, почему у нас не получается. Со всеми получается, а с вами нет. Вы не принимаете мира.

- Я принимаю мир.

- Это я и хотел услышать.

- Вы хотели меня загрузить. Но я такой маразматик, что от меня откалывается любая насильственность.

- Скорее вас может загрузить кто угодно. Поэтому, если вы не против, мы закончим сеансы. Продолжайте хаотичную загрузку.

Он меня не смутит, решил Сеня.

***

Юлия Леонидовна не придиралась к Сене.

Она требовала соблюдения элементарных условий заполнения точного плана выполненной работы с указанием израсходованных средств.

- Я не собираюсь ничего продавать, - в этом он с Эсэном сходился. - Мне голова не для этого дана.

- Хотя вы и тюфяк, но язык неплохо держите. Почему б вам не попробовать себя консультантом?

- Не умею говорить на заданные темы. А вы не пробовали жить в деревне? Чтоб свое молочко, яишинка?

- Молоко из-под коровы плохо пахнет, - намекала она на недисциплинированность сотрудника.

Два пакетика на литр, микрограмм на миллилитр.

- Как я высчитать могу по количеству яду?

- Две конфетки на объект.

- Пять минут мне дайте. Нет.

Все мы чья-нибудь обслуга.

Медиа - это искусственный источник освещения.

Мы все немного медийны.

События наших жизней разворачиваются на фоне.

Сеня общался с Леонидовной на фоне договоренности о вовремя выплачиваемых деньгах.

- Как человек со мной, так и я с ним, - объясняла Леонидовна, не упускавшая случая поднагнести обстановку.

- Я вынуждена идти на шантаж, - повторяла она, когда всплывали факты недобросовестности.

Для Сени бумага и совесть никак не могли объединиться. Он начинал понимать, что без борьбы деньги теряют свой аромат.

Не отходя от стола начальницы, он заполнил недельный отчет.

- Все вы умеете, - сказала Леонидовна. - Притворяетесь больше.

Сеня промолчал.

Молчала и Леонидовна.

- Обещанный аванс? - посуровел Сеня.

- Ах да! - согласилась Леонидовна.

Но Сеня не уберегся.

Растерянный отсутствием наводящих вопросов невро-

психолога, он бесхозно маялся.

Привыкший анализировать каждый свой шаг, он теперь оказался предоставлен неразумной стихии.

И не смог донести деньги до дома.

В парке Победы он безрезультатно разыскивал древесные грибы.

Игровой элемент. Алгоритм цикличности.

Он подумал, что если продолжит записывать самостоятельно, то ставшее знакомым ощущение непредсказуемой гармонии вернется.

Какое самообольщение!

Концепции, как и анальгетики, помогают ненадолго.

***

Вернувшись с горы, друзья уселись чаёвничать.

- Взглянешь на мои эксперименты? - загорелись Ванины глаза.

Они вышли в огород.

Пластиковая канистра, набитая землей, свисала с шеста.

- Это я помидоры садил вверх ногами. Но они не принялись. А вон пирамидка. Там я выращиваю огуречные усы. Я запустил их в прозрачные трубки, не давая подниматься по вертикали.

Ваня присел и разгреб траву. Под ней торчал бурый побег.

- Это из Африки. Два года пролежал в гербарии. А смотри-ка, принялся.

Сеня вяло кивал. Ему, привыкшему к однозначности металлобетонных изделий, слабость и нежность растений казалась достойной разве что сожаления.

Друзья двинулись на пруд.

- Мне здесь хорошо, - отвечал Ваня на безмолвный вопрос. -

Я живу как хочу, не оглядываясь на других. У нас космополитическая деревня. Никто в дела соседей нос не сует.

Под жгучим солнцем солома полей сусально сияла.

Вслед за пшеничным полем шло подсолнуховое.

За подсолнуховым должен быть пруд.

Но пруда не оказалось.

- Высох, - констатировал Иван.

Они вышли на гребень холма. Один склон его занимал виноградник.

- Французское вино по чилийской технологии. Климат подходящий, - объяснял Иван.

За неимением внешних раздражителей Ваня увлекся какой-то своей идеей и постепенно ушел в солипсизм. Сеня усмехался.

- Жизнь не может пройти мимо, если я в ней живу. Восходы, закаты, дожди, звезды. Что еще нужно? Кстати, у нас тут НЛО летает. Тебе со второго этажа хорошо будет видно.

Когда вечером обширная семья Ивана разошлась ко сну, Сеня поднялся наверх, где ему постелили, и вышел покурить на балкон.

Черное небо переливалось звездным жнивьем.

Близорукость мешала Семену разглядеть предмет точнее, но это был явно не спутник и не самолет. Объект светился голубовато, перемещался быстро и бесшумно, останавливался, менял траекторию.

Объект виделся крупным источником света. Как теннисный шар.

Перелетая с одного края неба на другой, шар завис напротив Семена. Километр, десять или пятьдесят? Непостижимо.

Сеня почувствовал на себе пристальный взгляд.

Сеня сделал вид, что ничего не произошло, и отвел глаза.

И вдруг полыхнуло!

Пейзаж озарился до мельчайших подробностей.

Тая, вспышка потянула за собой во тьму Сенину душу.

В последнюю долю он успел схватить ее и рвануть обратно.

Обожженный, отскочил он от стены и, пока бежал до раскладушки, прошел эволюцию человеческой расы. От пятикантропа до арабской гегемонии.

Сеня рыдал над загубленной судьбой.

Краем ума понимая, что такой случай выпадает нечасто.

Чтобы не задохнуться, он включил вентилятор.

Воздух треснул орехом.

Стороной пробежали мягкие лапы дождя.

Сеня ощупал себя - все ли на месте?

Краем ума понимая, что целостность может оказаться внушением, тогда как он давно разрушен и восстановлен, скопирован и имитирован, одобрен МинЗдравСоцразвития РФ.

- На лицо все признаки шизопатии, - крикнул напоследок Маратканов. - Клиника! Стационар!!

Сеня не стал сообщать о контакте, обдумывая, как выгоднее его подать.

Назавтра, загрузившись в две машины, все поехали на море.

На пляже Сеня стеснялся раздеваться. Но через час комплексы отшелушились. Он с разбега занырнул в рокочущую зеленоватую массу.

Сеня решил не вылезать.

Сеня перестал торопиться и поплыл вдаль на спине.

***

Подходя к торговому центру «Раздевалочка», Сеня напевал:

- Гюнджо - это мой город.

Одежды людей, словно дырки на коже.

Я луна, индустриальная луна.

Каждый рывок усмиряет волна.

Мертвая музыка, губы металла,

Ольга, Тамара, Надежда и Алла.

Из по пояс залипшей грязью машины торчала сигарета, уходившая в полумрак салона, где волевые скулы Эсэна закруглялись подбородком младенца.

- Не обидно за себя? - спросил Сеня, усаживаясь в машину. - Не обидно слушать такое дерьмо? - машина, словно ржавыми гвоздями, забитая тремя блатными аккордами шансона.

- Мне по хрену, - ответил Эсэн и, разогнавшись, вылетел из города. - Главное - чтоб шумело.

Пока добирались до Нижнего Курыла, Сеня выслушал Жеку, Шпеку, Голицыну, Семёна Бороду, Фаруха Канаду, Шуфутинского с задницей вместо лица, Николая Озерова с интонациями рецидивиста и еще несколько банановых королей.

Трудолюбивые халтурщики. Принципиальные пошляки.

Перепаренное сало.

«Ты должен знать, что в мире есть

Сантехники просто не счесть» - маршировала через каждые полчаса реклама.

Сердце продолжало восходящую траекторию, когда авто вылетало после затяжного подъема на вершину горы и, провисев в пустоте, опускалось на шоссе.

Предприятие железнодорожного транспорта ожидало гербицидной обработки. Буйная сила хлорофитума лишала путейцев видимости.

Рабочие в оранжевых тужурках сопровождали дезинфекторов.

- Мы теперь обязаны носить очки, - делился один из рабочих. - Недавно костыль забивал, а он спружинил и, подлетев метров на десять, упал мне на спину. Что бы я делал, если б не очки?

Пройдя участок восемь раз, разлиновывая Фогерами пути на полосы, выкурив весь запас табаку, коллеги отправились обедать.

Харчо из перловки, котлетки из хлеба, пробуждающие аппетит.

Сене нравилось здесь.

Обработав один участок, они ехали на другой. Гуд в ногах усиливался. Теперь их сопровождали женщины, обсуждавшие дотационный отпуск на море.

Травинки торчали из гравия живыми монументами мужеству. По спиленным кустарникам идешь, как по битому стеклу.

Сеня старался не обливать вылезающие за габарит юные деревца.

Эсэн бормотал: «Плохо работаем», приближая неминуемый конец.

Каждый сопровождающий просил отлить чудо-жидкости.

- Попадая на зеленку, разрушает процесс фотосинтеза, - пояснял Эсэн.

Они сняли комнату в общежитии.

Сеня уселся за свои листочки. Маратканов просился на волю.

- Че пишешь? - спросил Эсэн.

- Курсовую одному пентюху.

- Сколько берешь?

- Две тысячи.

- Мало. Ты мне скажи, что главное в жизни?

- У каждого свое.

- В жизни главное - выйти на достойный уровень существования.

- Как ты определяешь, достойный или нет?

- Работой. Человек обязан работать. Я работаю там, где мне интересно, понял! Я уничтожаю паразитов, понял! Но вот убивать траву! Братан, это ухудшает карму. Но если не я опрыскаю, опрыскает другой, правильно?

Крыть было нечем, и они отправились в лес.

- Что еще? - задумался Эсэн после ненайденных грибов.

- Пойдем на карусели покатаемся.

Вернувшись в общагу, Эсэн учил Сеню жарить яичницу и распознавать тухлое яйцо в упаковке.

- На каждые десять нормальных одно тухлое, - дирижировал пальцем старшой. - Иначе бизнес прогорит.

Во сне Сергей Николаевич продолжал доказывать что-то Семену, который просыпался от восклицаний и испытывал жар на спине.

На следующий день пошел дождь.

Дождь смывает гербицид.

- Может, косы возьмем? - предложил Сеня.

Ему не хотелось покидать мирный Курыл. Он надеялся поработать над Мараткановым.

Ковыряя языком в катакомбах челюсти, Эсэн объяснил:

- Леонидовна развоняется. Какая разница - через две недели снова приедем.

Загрузились в шансон и понеслись обратно.

Сеня мастерски ухватывал подлетающее на горках сердце.

***

Шли как-то Сеня с Иваном по космополитической деревне.

Около школы услышали писк в кустах.

Ваня выгреб выводок маленьких, как насекомые, котят.

Гноящиеся глазки, облепленные блохами шкурки.

- Я возьму троих, а ты двоих, - говорит Иван.

- Я не потяну такой ответственности.

Иван троих утрамбовал в карманы шорт, а двоих зажал руками.

К удивлению Семена, дома никто не выказал ни тени упрека. Наоборот, обклеили тряпьем коробку, промазали глаза и научили котят лакать из блюдечка.

На следующий день Иван принес шестого.

Сеня размахивал руками, пытаясь собрать мелюзгу в кучу, чтобы сфотографироваться и послать «В контакте».

***

В четыре часа Сеня встречался с Леонидовной на «Каменных облатках».

Он прикинул расстояние и высчитал время добирания.

И, как ни спешил, опоздал на две минуты.

Но Леонидовна опаздывала капитальнее.

На остановке, закинув ногу на плечо, подстригал на ней ногти гастарбайтер.

Другой рукой придерживал телефон, куда нашептывал урчащие нежности, перемежаемые воплями: «Я убью его! Вот увидишь! Глаза выковорю!».

Подъехала серебристая машина начальницы.

Сеня деликатно потупил взор, узнав в девочке на заднем сиденье фотографию на столе в офисе.

Сеня сдал казенные вещи.

Леонидовна придралась к адресам, написанным разными ручками. Выразительно хмыкала.

Она даже попыталась вернуть бумаги Семену, чтоб он их переписал. Но Сеня уловил момент.

- Хотите, я на колени встану? Простите, пожалуйста! В следующий раз буду бережнее относиться!

Юлия выложила на крышу машины две сметы под расчет. Сеня собирался в отпуск.

Если даст меньше предполагаемого, то со спокойной совестью я сюда не вернусь.

Если даст больше, тогда, конечно, сложнее.

Дала меньше.

- Вы, я смотрю, уже весь в горах, - улыбнулась Юлия. - Как я вам завидую.

Сеня попытался вырваться.

Леонидовна крепко держала за рукав.

- Вы вернетесь?

- Обязательно, - со злостью сказал Сеня и побежал.

Он дошел до железнодорожных касс и купил билет на послезавтра.

***

- Мне нужна семья, - говорил Сеня Нике. - Я не могу спать один.

- Спать - это совсем не то, что семья.

- Любовь - вещь жестокая. Нет в ней никакой музыки. Но я хотел бы, насколько могу, принадлежать тебе.

- Насколько могу! Мне нужно все! Я не умею разделять!

Сеня плакал. Ника смотрела в окно на соседнюю свечку.

- Мы не можем контролировать свои страсти. Потому что именно они изменяют жизнь.

Кто это сказал?

- Бесконечность - вот что притягивает. А с тобой я как запакованный в коробку.

- Нет! Это неправда! Ты сам так делаешь!

Сеня хлопнул бронированной дверью и вышел на окостеневший привычностью заплеванный асфальт. Ника не стала его провожать.

- Я буду мстить тебе, - заверил Семен сквозь зубы пустое пространство.

***

Сидя через пять дней на каменистом бережку Куафо под зонтами лопухов, Руслан делился с Семеном:

- Хочу фильм снять.

- Про что?

- Про человека, поклоняющегося всему живому.

- Какие кадры составят видеоряд?

- Это неважно. Главное - камеру найти.

- А дальше снимать все подряд, да? Заполнить движением пустоту жизни?

«Если б ты жил в гармонии, потребность отображения не появилась бы», - подумал Сеня, но вслух постеснялся.

Руслан ничего такого не уловил. Ему просто пришла идея, а будет ли она воплощена, тем более каким способом, - так ли это важно. Идеи самодостаточны.

Как говорится:

- Надо бы на море съездить.

- Нет проблем. Поехали.

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.