Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 2(43)
Поэзия
 Марина Струкова
***
Я - русская. Боль или радость
от этого дара судьбы?
Я - ветра пшеничного сладость.
Я - спелых колосьев усталость
и песня казачьей гульбы.
Но не разорвать потаенных
сетей вековечной тоски:
я - нежить могил оскверненных,
я - камень церквей затворенных
и цепь на запястье руки.
Мной русская ненависть правит.
И памятью предков сквозь сны
души моей боль не оставит,
и русскую истину славит
мой голос под солнцем войны.

***
Русский характер как путь вдохновений,
где совместимы злодейство и гений,
неудержимо возносит и губит
тех, кто опасные истины любит.
Это бурьянный простор бесполезный
с гордой насмешкой над мощью железной.
Русские души, смеясь над наукой,
дикой разбойничьей сказкой баюкай.
Вечно храним свою силу и нежность,
омуты чащ и полей безмятежность,
мифы, что славой славянской крылаты,
то, что мы скифы, да не азиаты.
Вот для того каждый вырос удалым,
с резким размахом да с тяжким ударом,
щедрым к друзьям и к врагам благородным,
ханам, каганам, царям неугодным.
…В чем наша сила - и сами не знаем,
все прегрешенья свои вспоминаем.
А как уверят нас - славиться нечем,
вызверимся и полмира размечем.
Вызверись, Русь, исполинским медведем!
Мы им ответим, с размахом ответим,
ну, а потом шкуру бурую сбросим
и у побитых прощенья попросим,
что покрушили - прилежно отстроим
и для гостей все ворота раскроем.

***
Вот ветра повели лесостепью
заговорщицкий шепот и свист,  
посбивали петляющей плетью  
вырезной изузоренный лист,
заплели пожелтевшие травы,
словно сети, по гнездам грибниц.
Проводили, как русскую славу,
в дальний рай опечаленных птиц.
Затуманило инеем крыши,  
первый снег начинает кружить.
Разве можно здесь жить еще тише
и еще безнадежнее жить?
Вроде не было боя и смуты,  
но напомнят о добром былом  
и комбайнов заржавленных груды,  
и развалины ферм за селом.
Оттого безнадежно и тихо,
что боится покорный народ 
потревожить упреками лихо...
А оно-то давно у ворот.

***
Ты носи меня, мать-сыра земля,
там, где дурня радует конопля,
там, где дуру радует красный шелк,
там, где волка радует мертвый полк.
Я иду, свищу, про себя грущу,
то, не знаю что, на Руси ищу.
Не идут войска в золотой заре,
не лежит оружие в алтаре.
Меч-то кладенец проржавел вконец.
Есть и молодец - супротив овец,
против молодца он и сам овца.
Не видать бойца при дворе Творца…
Но со дня рожденья моей страны
мы ее всечасно спасать должны
от тюрьмы, сумы, от вина, вины
и от мира так же, как от войны.
Сыновей спасать от отцов, увы!
И порой - провинцию от Москвы.
И сегодня любая нация -
чрезвычайная ситуация,
новобранцев подразделение -
лишь потерянное поколение.
Я возьмусь за голову от тоски.
Так продлится до гробовой доски -
я иду поперек раздолья
все от митинга до подполья
и швыряю в траву бутылки,
эх, от стрельбища до Бутырки.
- Ну, а где мой дом, мать-сыра земля?
- Ты пойди под дуб, на дубу петля.
- А где верный друг?
- В кабаке умрет.
- Где веселый враг?
- Сделай шаг вперед.
Я рукой махну, я вперед шагну,
мы должны всечасно спасать страну.
Если некуда больше деться,
будем в «точках горячих» греться.
Ты носи меня, мать-сыра земля,
от полынной пустоши до Кремля,
от Кремля туда, где бандитский лес,
а оцеплен лес - до седьмых небес.

***
Была Москвой охаяна, но славилась в миру
казацкая окраина по Дону и Хопру.
Храня поля раздольные - не барские дворцы,
здесь чтили волю вольную из рода в род бойцы,
что не были казенными, на все порою шли.
Ряд виселиц с казненными плоты в туман несли.
Гуляки бесшабашные, певцы степной войны,
не замками и башнями - решимостью сильны…
Ты в злых бояр не верила и в доброго царя,
ты искры гнева сеяла, чтоб расцвела заря,
звала народ отчаянно к бунтарскому костру
казацкая окраина по Дону и Хопру.

***
Молодой казак заходил в кабак,
по столу литой ударял кулак:
- Эй, хозяин-плут, дай-ка водки ковш,
вот последний грош, словом - не тревожь…
Он сидит да пьет, ливень в окна бьет.
Есть повсюду люд, да никто не ждет,
есть по свету путь, да куда спешить?
Вот и молод он, а постыло жить…
- Эх, народ честной, у реки Карай
брошен дом родной и вишневый рай,
вьется надо мной государев стяг,
длится срок земной у войны в гостях.
Не дарить бы даль пулевым свинцом,
не дурить печаль горькой и винцом,
что до вражьих орд - пусть возьмет их черт,
я не больно горд, да не гончий хорт…
Засвистел казак песню на авось.
Засвистел сквозняк, знавший мир насквозь:
«А не жить тебе у реки Карай,
сторожить тебе порубежный край,
побивать тебе орды за грабеж,
пропивать в гульбе распоследний грош».
Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.