Лебединое перо

Туман сошел. Луна сквозь листья сада
Роняет на тропинку серебро.
Со мною ты, и ничего не надо...
Очиним лебединое перо!
Гусиным можно, можно ястребиным,
Их, перьев этих, столько на лугу! -
Но о любви нельзя не лебединым:
Любым иным я просто не смогу.
Я напишу: «Как пахнут ваши плечи!..»
Я прикоснусь губами к завитку,
И загорятся, засверкают свечи
В зрачках твоих, читающих строку.
- Так просто все?..
Конечно, очень просто...
Ведь это лебедь...
    Небо...
Перелет...
По этому перу стекали звезды,
По этому крылу стреляли влет!
Оно стонало, билось и плескалось,
Кипело страстью, рвало небосвод,
Оно такой любовью пропиталось!

...И не заметим мы, как перейдет -
Под занавесок легких колыханье,
Под шум листвы - попробуй, улови! -
Поэзии неровное дыханье
В неровное дыхание любви.
 Колодец

Колодец вырыли, а жилу не нашли.
Сосед, от всех уединившись в хате,
С открытыми глазами на кровати
Лежал чернее матушки-земли.

Двенадцать дней он рыл колодец тот.
Соседи приходили, помогали,
И, вишь ты, неудачно как попали...
За новый браться...
Кто помочь придет?

Но он был смел и новый начал рыть.
Один. Худющий, словно с того света...
Через шестнадцать дней позвал попить -
Воды в колодце было на два метра...

Она струилась, каплями сверкая,
Когда ее он черпал из ведра,
И говорил, почти не умолкая,
А мы кивали: «Славная вода...»

Я помню все. И если жилы нет
И строчки заведут меня в пустыню,
Я отдышусь, смирю свою гордыню
И рою вновь, как смелый мой сосед.

***
Мой дед - кулак, мой батя - подкулачник,
Я - их наследник, выросший в стране,
Где сто задачек предлагал задачник,
И ни одной задачки обо мне.

Глухая полночь фитилем чадила,
Нашептывала детскому уму...
«Из труб лилось и в трубы уходило...»
Зачем лилось - неясно никому.

«Из точки А... и следом... и навстречу...»
А за окном катили на закат
Тяжелые составы лес, и гречу,
И сигареты фабрики «Дукат».

Все мимо нас с каким-то диким гулом.
Легко считать и горестно смотреть,
Как будто столько ртов за Барнаулом,
Что их не накормить, не обогреть...

У Стикса

Вот здесь и сядем около куста,
Где есть ещё свободные места
И солнечных лучей не очень густо.
Пусть нам с тобой нальют вина в сосуд
И каждому по драхме принесут,
Чтобы во рту не оказалось пусто.

Покой и свет. Медвяный запах лип.
Издалека - уключин мерный скрип...
Поговорим. Мы не наговорились.
Мы просто были, хлопали дверьми,
И, хлопаньем довольные вельми,
В соку своем кипели и варились.

Оглянемся... ах, эта колея!
Супонь, гужи, потертая шлея,
Возницы брань, и кто-то лает, лает.
Как будто ты не ради жизни жил,
А занят был вытягиваньем жил
Своих, а для чего - никто не знает.

Теперь им нас назад не заманить.
Слабее пульс, почти незрима нить...
Пора! пора... Старик все ближе, ближе.
Сейчас он нам засунет пальцы в рот
И, ухмыляясь, драхмы заберет,
И мы увидим: не седой он - рыжий.

А это - солнце. Он седой. Седой.
Он столько лет работает с водой!
Тяжелая! на омутах играя.
Она несет. А мертвые идут.
Садятся здесь и переправы ждут.
Когда ж конец? Но ни конца, ни края.

***
Еще не край. Еще живу!
Еще храню в запасе порох,
И слов десяток, от которых
Болит, как будто наяву,
Еще могу поставить в ряд,
И, чувствуя дыханье строчки,
Еще я слышу, как звенят
И падают с деревьев почки,
Как пахнет молодым листом.
Проселком, деревянной школой,
Рекой разлившейся, мостом,
Где я иду такой веселый
Своей тропой, своим путем...
И все - на ять, и все - путем!