Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 4(45)
Владимир Рудак
 Пятый океан

Федор считал, что сгинуть в суровой пучине могущественного водоема гораздо престижнее, чем в речке с мутной водой. Да и в море утонуть уже статуснее, чем в обычном озере. Пресные воды выглядят неким бюджетным вариантом для утопающего. Океан - это самый шикарный вариант. Особенно если ты живешь далеко от мало-мальски приличного водоема.

Федор лежал на диване, закинув руки за голову, и прислушивался к тому, как упоительно звучит в его сознании фраза: «А вы что, не знали, что Федор Елисеев утонул в прошлую среду в океане?».

Он улыбался, представляя изумленные лица знакомых, которые, переполошившись, обсуждают случившееся. Маму, конечно, очень жалко. Она хоть и чрезмерно увлечена перепиской с мичеганским клубом «Полтергейст», а все-таки родной человек. А отец будет только рад. Не потому что не любит его, а по причине образования новых философских взглядов, благодаря которым ему удавалось находить любым житейским горестям жизнеутверждающее объяснение. Правда, он откровенно рыдал, заперевшись в почерневшей баньке, когда его любимая крольчиха померла от какого-то нелепого отравления удобрениями.

Отец несколько лет назад перебрался в пригород со своей новой подругой. Они поселились в деревенском доме, оставшемся ему в наследство от бабушки. В молодости отец был целеустремленным. С годами его неуемная энергия не утратила своего накала, а просто перешла в другое русло. Сначала он занялся очищением организма. Потом увлекся происхождением огромных скелетов, которые то и дело стали находить современные археологи, - так постепенно его интересы пошли под откос, как считала мама. Отрастил волосы, стал носить рубаху с русской вышивкой по вороту и ходить босиком. Собственно, как и его подруга, Ариадна, которая любила бродить перед домом в длиннополом платье, с венком из одуванчиков на голове. Мама считает, что именно она и втянула отца в этот псевдославянский бред. Так часто случается, что мужчины и женщины, выполнив все свои установленные программы, ударяются в какие-то альтернативные виды жизнедеятельности.

Не каждый может выдержать игру по правилам. Сначала ты живешь, как все люди. Как принято в обществе. Но в тот самый момент, когда ты делаешь открытие, что обществу-то нет особого дела до тебя, то тут же начинаешь задумываться: а ради чего это я всего тут нагородил? Родители клеймят своих детей в неблагодарности. Потому что те не делают то, чего от них все ожидают. Безусловно, порядок вещей кроется в сохранении традиций и установленных правил. Но вдруг однажды появляется тот, кто открыто протестует и идет наперекор всем устоям. Первое время община возмущается, а позже отдельно взятым личностям закрадывается в душу сомнение: а почему бы тоже не пойти другой тропой? Своей, а не той, что кто-то придумал до тебя.

Так и сорвалась Елизавета Степановна со скалы, когда решила отведать орлиных яиц. А ее дом перешел папе.

Однажды мама на даче столкнулась с необъяснимым фактом, который положил начало ее чрезмерному увлечению мистикой. Дело не в пропавших лыжах, их, скорее всего, сперли какие-то аккуратные бродяги. Ничего не было взято, кроме этих самых лыж. На втором этаже послышались отчетливые шаги. Заиграла музыка. Кто-то включил приемник, который не работал лет десять. Он там стоял как предмет раритета, не более. Большой такой, с округлыми краями, что характерно для радиол пятидесятых годов выпуска. Маме казалось, что старые вещи помогают сохранить настоящий уют, в который вложена душа. Она включала приемник, нажав на клавишу, похожую на лошадиный зуб. Гасила свет, оставляя гореть в темноте только подсветку шкалы. Это все, что работало в приемнике. Ей нравилось водить пальцем по стеклянной вставке, исписанной названиями городов, и думать о чем-то приятном. О том, что, скорее всего, никогда не случится с ней.

Федор стер всю информацию с жесткого диска своего рабочего компьютера. Ему необходимо было купить путевку к океану, чтобы закончить всю эту суетную жизненную возню красиво. Он решил, что возьмет с собой самое необходимое. Ведь ни к чему человеку, который будет топиться в океане, много вещей. Немного денег, книжка с буддийскими изречениями, которая осталась у мамы дома, и путеводитель по Венгрии. Там живет его бабушка. Он даже ее адрес знает. Ему казалось это крутым. Как-то особенно звучит: «У меня есть бабушка в Венгрии». Почему-то его не покидала мысль, что она каким-то таинственным образом имеет отношение к роду графа Дракулы. Во всяком случае, так ему хотелось думать. Он не был поклонником вампирских историй. Но бабушку представлял в черном кружевном платье, с высокой прической из смоляных волос, живущей в большом мрачном доме, похожем за замок.

Еще стоял выбор океана. Должен быть какой-то один из четырех. Ведь он же задумал не восхождение на различные вершины, а единственное мероприятие во всей своей жизни. Тихий, Атлантический, Индийский или Северный Ледовитый?

Когда он приехал к отцу, тот не без гордости угостил его собственной картошкой. Над чугунным котелком поднимался душистый пар. Расписные деревянные ложки лежали рядком аккурат возле ломтей черного хлеба. Федя приехал попрощаться, но так и не смог сказать отцу, что собрался по делам к океану. Тот радостно суетился, накрывая на стол. Ариадна принесла солений. Отец сел рядом и, дыхнув чесноком, сказал, что она почти готова. Когда Федор спросил, кто это она и к чему готова, отец хитро прищурился и выпалил, что готова книга, которую он писал несколько лет. Сборник лекарственных трав Алтайского края «Зеленое здоровье».

Ариадна прилепила на край стола жвачку и смачно захрустела огурцом.

Федор спросил, почему книга именно про алтайские травы? Похоже, этот вопрос не очень понравился отцу, но он сохранил улыбку, так как считал себя человеком мира, а значит, не мог гневаться по пустякам. А то, что сын ничего не понимает в алтайских травах, - это, собственно, полная ерунда. Не все же должны в них разбираться.

- Алтай же далеко, - сказал Федор. - Как ты можешь знать, что там за травы?

- Бадан толстолистый, боровая матка, володушка золотистая, грушанка круглолистная. Продолжать?..

Мама сказала, что ей позвонил Валерий Николаевич Султанов и сообщил, что ему пришлось взять лыжи, чтобы добраться до города. Он обязательно их вернет. Зимой он оставался жить один в опустевшем дачном поселке. Его добротный дом торчит прямо при въезде. Высокий забор. Пара собак. Хоромы в три этажа. В один из дней ему срочно понадобилось в город, а дорогу завалило. Всю ночь шел снегопад. В выходные дорогу никто чистить не станет. Вот ему и понадобились наши лыжи. Так как мама ему оставляла на хранение ключи от своего дачного домика, он ими воспользовался и взял широкие охотничьи лыжи, в которых отец ходил в лес, когда еще не был таким странным и счастливым. Он всегда брал с собой ружье, хотя охотиться не любил. Стрелял только по снежным шапкам сосен.

Мама всегда ходила по квартире в бахилах. Федор остался стоять в коридоре, чтобы не пачкать идеально вымытый пол. Он только хотел взять с собой книгу буддийских изречений, но оказалось, что ее нет. Мама сказала, что вывезла все ненужное на дачу. Книга тоже там. В тот самый момент, когда Федор хотел с ней попрощаться, рассказав про океан, ей позвонили. Она помахала ему рукой и удалилась в комнату, притворив за собой дверь. Федор немного постоял в одиночестве, а потом отправился на дачу за книгой.

Султанов пригласил Федю зайти. Внутри дома было уютно и светло. Он налил две чашки крепкого чая и поставил на стол плетеную корзинку с пряниками. Потом снял с гвоздя ключи и отдал их Федору. Как-то так получилось, что они будто невзначай заговорили про океаны. Валерий Николаевич спросил, чем увлекается Федя. Он ответил, что океанами.

- А ты знаешь, что водный массив, окружающий континент Антарктиду, называют Антарктическим океаном? То есть можно сказать, что на самом деле океанов не четыре, а пять, - Султанов откусил свежий пряник и хлебнул чая.

Федя был приятно удивлен таким фактом. Ему нравилась мистика, а это именно она и была. Пятый океан, о котором знают только посвященные. Еще ему стало интересно, откуда в поселке свежие пряники.

- Между прочим, все океаны соединяются между собой. То есть по большому счету океан один. Мировой, - остатки пряника исчезли во рту председателя дачного поселка. Несколько крошек застряли в завитушках меховой жилетки.

Федя этого не знал. Он примерно представлял, где было бы круто утонуть. Самое примечательное место в Тихом океане - это Марианская впадина. Звучит очень красиво. И там достаточно глубоко. Но вопрос в том, каким образом можно туда добраться? Не скажешь же какому-либо хозяину катерка, чтобы тот подкинул до Марианской впадины. Абсурд.

«А вы еще не знаете, что Федор Елисеев утонул в Марианской впадине?» А звучит все-таки шикарно.

Федор шел по лесу на лыжах отца. Он хорошо знал эти места. Все детство прошло на даче. Ранним утром зимний лес, погруженный в легкую дымку, казался творением любителя гипертрофированной сказочности Тима Бартона. Вся эта история с океанами не так-то и проста, как может показаться. Мол, какой-то неудачник решил свести счеты с жизнью в романтическом стиле. Вовсе нет. Федор считал, что он рожден для того, чтобы утонуть в океане. У каждого человека есть свое дело на земле. Его дело - океан.

Когда силы иссякли, Федор остановился, снял лыжи, сел, прислонившись спиной к толстому стволу сосны. Закрыл глаза. Ему надо еще долго идти вперед, чтобы выйти к пятому океану, где, возможно, на него накатит огромных размеров волна и смоет все его горести, а заодно и его самого с пустынного берега одиночества.

Единственная стрела

Елена Степановна часто заходила на сайт местной организации нудистов «Смелая нагота». Каждый раз, когда она уже готова была отправить заявку на вступление в группу, что-то ее останавливало. Наверное, это были последствия скупого на чувственность воспитания. В их семье сдержанность почиталась наивысшей добродетелью. Эмоции хранились надежнее, чем фамильные драгоценности, которые никогда не носят и никому не показывают, а только вскользь упоминают, чтобы отметить статус владельца. Праздники походили на скучные методические занятия. Накрывали дубовый стол с толстыми, как у бегемота, ножками. Ставили еду в изящных блюдах. Чокались хрусталем, поздравляли друг друга. Не было блеска в тостах и огня в беседах. «Оставим это простолюдинам» - так выражалась бабушка Анатолия Генриховна, в прошлом прославленная пианистка. Елена Степановна часто вспоминала ее крючковатые пальцы в кольцах с разноцветными камнями, ломающие халву. Такие же были у сорвавшегося после удара током со столба электрика-высотника. Он лежал на асфальте, накрытый плащ-палаткой майора из первого подъезда, и не дышал. На его крик сбежался весь двор. Дворник снял кепку и сказал: «Из праха в прах». Из-под плаща торчала скрюченная рука с подергивающимися пальцами, только что без колец.

В голых телах есть некая притягательная сила, считала Елена Степановна. Ею двигал не физический интерес, ее пленяла эстетика. Она просматривала галереи нудистов и верила в духовную силу обнаженных людей. Люди прекрасны, даже если их фигуры не совсем пропорциональны. Руки, ноги, гениталии. В обычном обществе, где все оценивают друг друга по одежде и по тому, что под ней, было сложно комфортно устроиться человеку с иными взглядами и не идеальными пропорциями. Ей хотелось нестись по пляжу с каким-нибудь голым мужчиной навстречу набегающей волне. Громко смеяться, вскрикивать, падая во вспененную воду. Она мечтала примкнуть к свободным от предрассудков людям, чтобы наслаждаться жизнью, пока есть такая возможность.

Вся родня потихоньку перебралась за границу. Анатолия Генриховна была женщиной непредсказуемой. Когда Елена Степановна узнала, что унаследует пятикомнатные хоромы, то долго не могла в это поверить, так как не ждала ничего подобного от бабушки. Ей приходилось много платить за их содержание, но, благо, ее поддерживал старший брат Петр, регулярно пополняя счета. Он держал сеть отелей в Греции, где жил вместе с женой и тремя детьми. Брат постоянно приглашал ее в гости, но она все никак не могла собраться. Пожалуй, Петр был единственным человеком из всей родни, кто умел откровенно радоваться простым вещам и делать людям искренние комплименты.

По настоянию бабушки Елена Степановна прошла весь путь обучения от музыкальной школы до консерватории, чтобы стать доблестной пианисткой. Анатолия Генриховна была деспотична и правила всем их семейством до самого своего последнего вздоха, отдающего нафталином. Добиться особых высот Елене было не суждено, но определенную известность в узких кругах она все-таки обрела. К ней приводили учеников разного уровня. Но как только она вышла на пенсию, тут же решила отказаться от частных занятий, чтобы наконец-то посвятить все оставшееся время себе. В учениках Елена Степановна видела маленькую себя. Отталкивало ставшее ненавистным стремление к славе, которая обошла ее, даже не погладив слегка по голове в знак признательности за все эти годы терпеливого ожидания.

Какое-то время Елене Степановне очень нравился один мужчина. Элегантный. В черной шляпе. Он жил двумя этажами выше. Все изменилось после того, как она выяснила, что он глухонемой. Ей хотелось вбегать в море под радостный крик, а не в суровом безмолвии. К сожалению, мечта никак не могла реализоваться с какими-то поправками и компромиссами. Созданный в виртуальной реальности сознания тонкий и хрупкий механизм не запустится без идеально подходящих друг другу деталей. Сначала она увидела в окно, как мужчина в шляпе выходит из подъезда и садится в машину. Этого было достаточно для того, чтобы она начала подлавливать момент его возвращения. На звук подъезжающей машины подбегала к окну. Волновалась. В забытье неистово терла краем фартука тарелку.

Однажды ей повезло. Увидев, как он направлялся в подъезд, Елена Степановна тут же вышла на лестничную площадку. Поздоровалась с ним. В ответ ни слова. Он прошел мимо, даже не взглянув в ее сторону, что стало поводом для терзаний и самоуничижения одинокой женщины. Она выпила два пузырька «Боярышника», стопку коньяка и допила сухое вино, простоявшее с прошлого года в кухонном шкафу. Слезы сбегали по щекам, заполняя складки морщин. Их вкус напомнил ей отдых на Азовском море. Мама лежала на покрывале в солнечных очках и с наслюнявленным кусочком газеты на носу, а она плескалась на мелкоте, опоясанная надувным кругом, глотая морскую воду. Было это или нет? Как в любимом кино, с героями которого так не хочется расставаться, что надпись «Конец» отдается болью в груди.

Сначала ей было жалко себя. Потом она возненавидела ограниченный мир мужчин, погрязших в сладострастных фантазиях. Только потом, когда уже не осталось места для разоблачений, Елена Степановна увидела, как мужчина в шляпе во дворе разговаривает с женщиной при помощи жестов. Опять поплакала пару часов, но уже без успокоительного и алкоголя.

Светлым пятном детства и начала юности были занятия стрельбой из лука. Отец возил юную Елену на «Волге» два раза в неделю на тренировки к своему знакомому лучнику. Естественно, бабушка не приветствовала это и всячески старалась убедить отца прекратить пустую трату времени. Проницательная Анатолия Генриховна считала, что он пытается реализовать свою безуспешную спортивную карьеру, используя дочь. «Не должна девочка стрелять из лука или метать молот. Потому что подобные вещи никоим образом не сказываются на развитии личности», - бабушка трясла седой головой в негодовании.

Самой же Елене стрелять из лука нравилось больше, чем заниматься музыкой. У натянутой тетивы была своя мелодия. Заметно прогрессируя, Елена получала разряд за разрядом. Выигрывала более ценные призы, чем те, что вручали за исполнение непреходящей классики. Намеревалась дойти до олимпиады. Но все закончилось после того, как тренер подарил ей свой лук, а сам уехал жить в Канаду. Вернее, он сбежал вместе с женой во время соревнований в Ванкувере. Елена на какое-то время слегла, потому что была чувствительной и ранимой. Прикипала к людям и сильно переживала, когда они уходили из ее жизни. Тренер звонил по праздникам. Еще от него приходили посылки со жвачкой и вещами. Отец объяснил Елене, что Вальтер не мог больше здесь оставаться. У него не было никакой возможности воплотить в реальность свои творческие замыслы. В то время Елена не понимала, что это значит. Только позже, повзрослев, выяснила, что Вальтер писал опальные стихи, обличающие систему. С другим тренером не заладилось.

Зачехленный лук, колчан и единственная стрела хранились в дальней комнате, там же, где стояло пианино, вымпелы, кубки и медали. Она туда не входила уже несколько лет. Тяжелые бархатные шторы, напитанные пылью, закрывали окна. Дверь заперта на замок. Массивный ключ с витиеватой бородкой висел на гвозде рядом с косяком. Это был законсервированный портал в прошлое, который ей никак не хотелось активировать. Она, как и многие, никак не могла выбросить невостребованные вещи. Старые фотографии, которые никогда не будет смотреть, потому что они возвращают ее в прошлое, где даже самые светлые воспоминания оказываются в траурной рамке.

Мужчин в жизни Елена Степановны было мало, как пассажиров у кремлевского «ЗИЛа», предназначенного исключительно для избранных. О чем она нисколько не жалела. Мужчины находили ее вполне привлекательной, но сама она считала, что ее ноги коротковаты, а фигура недостаточно хороша. Замужество не сложилось. Хотя временами ей казалось, что не сложилась вся жизнь. Пианисткой она не стала, за границу не уехала, наивысшего достижения по стрельбе из лука вместо нее добилась Кетеван Лосаберидзе. Живет в пятикомнатных хоромах одна. Подруг нет. Им как-то не находилось места в ее плотном графике между музыкой и спортом. Да и не любила она сближаться с людьми, ведь это всегда влечет за собой какие-то обязательства. Она заметила, что в своем большинстве все лишь пользуются друг другом, как инструментами для монтажа собственной жизненной конструкции. Ее не привлекали посиделки с душевными излияниями и объятиями.

И она никогда не видела снов, чему не переставала радоваться, проваливаясь в дымчатую пустоту.

Несовершенные люди хотят, чтобы совершенные не очень-то задавались и были проще. Богатые относились благосклонно к бедным и охотнее делились бы с ними деньгами. Чтобы на телевидении доставались места телеведущих не только красоткам. Во многих странах идет упорная борьба за равноправие среди абсолютно не стыкующихся по взглядам и предпочтениям граждан. Люди с плакатами чего-то требуют у других людей, которые постоянно им чего-то недодают.

С такими мыслями Елена Степановна вышла из дома. Магазин находился рядом. Нужно было пройти через длинную арку с лепниной по своду, в которой сохранялась прохлада даже в самые жаркие дни. Шаги отдавались коротким эхом. В конце тоннеля ждал двор с шелестящей зеленой листвой деревьев. Город прекрасен, считала она. Пока не раздался отчаянный мат. Во дворе стояло несколько парней. Они выглядели заведенными. Особенно один из них: передвигался дергаными шагами, отчаянно жестикулируя. Елена Степановна поравнялась с компанией. Сначала хотела развернуться, чтобы обойти дом, но гордость ей не позволила. В груди отчаянно стучало сердце, рука, зажимающая ручку сумки на колесиках, взмокла так, что начала сколь-зить. Дерганый продолжал материться, сетуя на то, что ни у кого нет денег, а он планировал хорошо провести время. Она узнала его. Парень жил в соседнем доме.

В магазине Елена Степановна отвлеклась, вычеркивая карандашом из списка купленные продукты. Настроение было превосходным, отчего еще меньше хотелось с кем-либо разговаривать. Когда тучный мужчина хотел завести с ней разговор возле полки с мясными нарезками, она резко отшатнулась к сырам. На обратном пути Елена Степановна думала о том, как приготовит себе на ужин овощной салат, запечет в духовке куриную голень, а потом посмотрит фильм «Легенды осени», который скачала еще утром из Сети. Ее вполне устраивало то, что современные технологии позволяют многие вещи делать, не выходя из дома. Даже продукты она могла бы заказать в Интернете со скидкой. Но ей хотелось прогуляться, чтобы не утратить совсем навыки прошлой жизни.

- Она, тупая сука, мне говорит, почему ты не приехал вовремя. Прикинь! - Дерганый проговаривал ругательства с наслаждением. Будто выполнял жизненно важную задачу.

- А ты ей че?

- Че, я послал ее в жопу!

- Вы не могли бы дождаться, пока пройдет женщина, а потом уже открывать свои рты? - Елена Степановна остановилась.

- А где тут женщина? - грубо сказал дерганый, и остальные поддержали его дружным гоготом.

- Лучше спросите себя, где здесь мужчины? Я вижу только ржущих дебилов.

- Ты че, бабка, охренела? - дерганый прищурил глаза. - Вали отсюда, пока по хабальнику не получила.

- Ну, пошла отсюда, - добавил его дружок, отлипая от стены. - Ты слышал, старая тварь назвала нас дебилами!

Елена Степановна понимала, что разумней было не связываться, но если все будут молчать, то скоро миром начнут править такие вот придурки. Она так часто молчала в своей жизни, ни во что не вмешивалась, никогда ни за кого не вступалась, что стало противно. Ей претило то, что в ее присутствии кто-то открывает свой рот и извергает ругательства. Только она хотела что-то добавить, как в следующую секунду почувствовала пинок под зад. Он был таким сильным и неожиданным, что она упала, сильно ударившись лицом об асфальт. Стало темно. Так же темно было в большом дубовом шкафу, в котором она любила прятаться в детстве. Он стоял в кабинете дедушки возле стены с часами. Елена незаметно пробиралась в него и сидела подолгу, мечтая о будущей жизни среди висящих на вешалках пальто и костюмов. В отличие от бабушки дед был более миролюбивым. Читал внучке сказки, которые сам же и придумывал, так как был детским писателем. В его кабинете часто допоздна горела настольная лампа с дутым абажуром, свет от которой пробивался тонким лучиком через замочную скважину, рассекая темноту. Елена тихонько вставала с постели, шла в большую комнату, чтобы посмотреть на этот луч. Почему-то он вселял в нее веру, давал ей какие-то надежды, пока в один из вечеров сердце деда не остановилось. Луч погас.

...В голове звенело, как после удара в колокол. Елена Степановна открыла глаза и с трудом поднялась. Никого рядом не было. В противоположном проеме арки мелькали проезжающие машины, слышался гул голосов и детский смех. Лицо саднило. Из носа текла кровь. Первый раз в жизни она смотрела на то, как густые капли ее крови падают на пыльный асфальт. Расцарапанные ладони обжигало болью.

Придя домой, Елена Степановна села за стол с ноутбуком и отправила заявку в клуб «Смелая нагота». Закусив губу, преодолевая боль в руках, заполнила графу за графой, указывая все необходимые данные. Затем не спеша приготовила ужин, читая про себя одно из своих любимых стихотворений Бродского.

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.

Зачем тебе Солнце, если ты куришь «Шипку»?

За дверью бессмысленно все, особенно - возглас счастья.

Только в уборную - и сразу же возвращайся…

Новостной сюжет про молодого человека, поступившего в городскую больницу в бессознательном состоянии со стрелой в шее, побил все рекорды просмотров в интернете. Пожилой врач отметил, что это единственный случай в его практике, ранее ни с чем подобным ему не приходилось сталкиваться. У пациента определенно возникнут серьезные трудности с восстановлением речевого аппарата. Есть различные предположения, каким образом стрела оказалась в его шее, но пока никакой конкретики на этот счет нет. Все разводят руками.

Обнаженная Елена Степановна с радостным криком вбежала прямо в набегающую волну, держа за руку голого грека Иринарха, с которым ее познакомил Петр при встрече в аэропорту…

    

 

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.