Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 1(46)
Николай Буянов
 Теплый список

Пролог

… Эту тачку сто пудов надо было тормозить.

Инспектор ГИБДД младший лейтенант Тимчук поправил форменную фуражку и шагнул на проезжую часть.

С самого утра день не задался. Во-первых, выходя из квартиры, Тимчук чуть не наступил на черного кота - тот заполошно взревел и кинулся наутек, но перед этим, сволочь, успел пересечь лейтенанту дорогу. Во-вторых, внизу, у подъезда, навстречу попалась соседка с пустым мусорным ведром -

тоже примета хуже некуда. В-третьих, вчера, в конце рабочего дня, инспекторов обеих рот ДПС собрали в лекционном зале и объявили пренеприятнейшую новость: к ним едет ревизор.

Паники среди собравшихся это известие не вызвало: проверка так проверка, не первая и не последняя. Недостатки в работе, конечно, присутствовали (ничто в этом мире не совершенно), но в пределах разумного, без беспредела, так что новость о прибытии инкогнито была, возможно, и неприятной, но никак не пренеприятнейшей. С мест поднялись сразу несколько рук и задали вполне разумные и конкретные вопросы: кто именно едет? в каком звании? где будем принимать гостя? какую водку он предпочитает? какую баню - русскую или финскую? каких девочек - блондинок или рыженьких, полных или худышек?

Подполковник Усов, начальник ГИБДД области, обычно отвечал на эти вопросы четко и по существу: о грядущей проверке - все равно, гласной или негласной - он узнавал загодя, равно как и о личных пристрастиях ревизора.

Но не в этот раз.

В этот раз вся его разветвленная агентура только разводила руками и не могла сказать ничего вразумительного, в чем он, скрепя сердце, и признался собранию. Собрание сразу притихло: большинство, кто на нем присутствовал, были далеко не новички и прекрасно понимали, что такое вопиющее отсутствие информации о проверяющем говорит об одном: об уровне этого проверяющего.

- Поэтому не удивлюсь, - тяжело проговорил подполковник, облокотясь о трибуну, - если ревизор окажется из администрации президента. Или премьер-министра, хрен редьки не слаще. А посему слушайте и запоминайте…

Инструкции, данные личному составу, кому выпало дежурить на вверенных участках дорог, сводились к нескольким пунктам: а) быть предельно бдительными к нарушениям безопасности движения; б) не допускать ни малейших проявлений грубости, или, паче того, нецензурных выражений; в) иметь аккуратный, подтянутый и, насколько это возможно, трезвый вид; г) упаси бог брать взятки. По крайней мере, пока от руководства не поступит сигнал, что ревизор отбыл.

Погода была чудо как хороша: середина сентября, теплынь, и небо сияло девственной синевой. И все равно, настроение у лейтенанта Тимчука было мрачнее грозовой тучи. За два с половиной часа дежурства под его бдительное око попали две иномарки, нагло пересекшие сплошную разделительную полосу (минимум по триста рубликов с носа), пешеход, перебежавший улицу на красный свет (еще две сотни «деревянных»), и маршрутка, водитель которой, казалось, всю предыдущую жизнь гонял по сельве на тяжелом танке, наматывая на гусеницы зазевавшихся аборигенов (отпусти его Тимчук не облегченным на «пятихатку», над ним смеялось бы все управление). Однако сегодня...

Сегодня он вынужденно ограничивался тем, что с кислой улыбкой выписывал нарушителям штрафы согласно тарифной сетке.

На желтую «Ладу-Калину», прилежно катившую за рейсовым автобусом, он поначалу не обратил внимания. Отвел от нее взгляд, потом хлопнул себя по лбу: мать твою, а стекла-то у чмошника тонированные! По всему периметру, включая лобовое!

«Штука «деревянных», - с нутряным стоном подумал Тимчук. - Никак не меньше».

Пару секунд, пока «Лада» приближалась к нему на положенной скорости сорок километров в час, лейтенант пребывал в нешуточном борении с самим собой. Потом, решительно стиснув зубы (гори, ревизор, синим пламенем!), вытянул полосатую палочку поперек дороги. И мягким профессиональным жестом махнул ею в сторону обочины.

На миг ему почудилось, что «ладушка» сейчас даст деру, но нет, водила затормозил и аккуратненько притерся к тротуару. Тимчук подошел, снова поправил фуражку и постучал концом жезла в боковое стекло. Стекло съехало вниз, Тимчук небрежно бросил руку к козырьку и проговорил, с ленцой растягивая окончания:

- Инспектор ГИБДД младший лейте…

- Какие-то проблемы, лейтенант? - ровно поинтересовался водитель.

Голос показался странно знакомым. Инспектор нагнулся, всматриваясь в лицо собеседника, и почувствовал, что позвоночник покрывается морозными иглами, точно на дворе вместо теплого сентября внезапно наступил январь.

- Н-никак нет, товарищ… то есть господин… то есть я имел в виду…

Он не сумел закончить фразу: язык вдруг намертво прилип к верхнему небу, и звуки застряли где-то в гортани. Незнакомец за рулем, напротив, смотрел на младшего лейтенанта Тимчука спокойно и выжидающе, не высказывая ни малейших признаков нетерпения.

«Кой черт незнакомец», - пронеслось в голове у инспектора. Ибо лицо водителя - сухое, подтянутое, с твердым, немного желчным ртом и профессионально цепкими глазами -

он узнал бы из тысяч. Лицо, растиражированное миллионами телеэкранов не только у нас в стране, но и во всем прогрессивном мире.

- Вот и хорошо, - сказал водитель «Калины». - Это хорошо, когда на вверенном вам участке работы не возникает проблем. Кстати, пару минут назад меня подрезала какая-то «газелька». Номер я, к сожалению, не запомнил, но…

- Насчет этого не извольте беспокоиться, - зачастил лейтенант, вместо измороси покрываясь тропическим потом. -

Возле ювелирного магазина, в полуквартале отсюда, есть видеокамеры, они захватывают участок проезжей части. Установим голубчика как миленького.

Губы водителя приподнялись на долю сантиметра, обозначая улыбку, и встали на прежнее место.

- Правильно мыслите. Демократия, знаете ли, демократией, но когда дело касается нашей общей безопасности - как дорожного движения, так и государства в целом, - мы никому не позволим…

- Совершенно с вами согласен, - внезапно севшим голосом проговорил Тимчук, преданно глядя на собеседника. Откашлялся и осторожно спросил: - А как же вы… без сопровождения, да на такой машине? Конечно, я понимаю, вы к нам с негласной проверкой, однако…

Глаза водителя стали колючими.

- А вы что-то имеете против наших российских машин?

- Нет, но…

- Вот и я так думаю, - негромко сказал собеседник. - И всегда подчеркиваю в своих выступлениях: хватит кормить зарубежный автопром. Нужно всячески поддерживать российского производителя. И воспитывать в наших людях здоровый патриотизм. Вы согласны со мной?

- Так точно, - Тимчук вытянулся в струнку. - Вы абсолютно правы. Насчет патриотизма, и вообще…

Собеседник благосклонно кивнул.

- Так я могу продолжать движение? - И тонко пошутил: - Надеюсь, я ничего не нарушил? Скорость не превысил?

Тимчук улыбнулся до ушей, дав понять, что оценил юмор.

- Вы образцовый водитель, товарищ… то есть господин… Вы во всем являетесь образцом для нас. То есть для всей страны. Только вот…

- Что?

Тимчук виновато улыбнулся.

- Стекла тонированные. Не положено. То есть вам-то, конечно, можно, но ведь тормозить будут на каждом шагу.

Человек за рулем протянул обалдевшему инспектору сухую жесткую ладонь.

- Непременно заменим. Правила должны быть одни для всех. И - благодарю за службу, товарищ старший лейтенант.

- Счастливой дороги, - прошептал Тимчук, приложив ладонь к козырьку и глядя вслед удаляющейся «Калинушке».

Едва та миновала перекресток и скрылась за углом, он потянулся к плечу и нажал кнопку рации.

- Пятый, пятый, я восьмерка, как слышишь?

- Слышу тебя, восьмерка, - после секундной паузы отозвались на другом конце. - Как там насчет проверяющего, сигнала от начальства не поступало?

- Ты на месте?

- Где ж еще…

- Сейчас мимо тебя проедет желтая «Калина» с тонированными стеклами…

- С тонированными? - рация заметно оживилась. - Тормозить?

- Ни в коем случае, - сдавленно проорал Тимчук. - Ни в коем, ты понял меня?! Лучше стань по стойке «смирно» и откозыряй.

- Ясно, - на том конце вздохнули. - Что, чей-нибудь сынок или племянник?

- Бери выше, - таинственно отозвался Тимчук. И, не сдержавшись, похвастался: - Знаешь, Федька, мне, похоже, присвоили старшего лейтенанта.

- Обкурился с утра? Тебе по срокам до повышения, как до Пекина…

- Спорим на коньяк?

На том конце хохотнули.

- Ладно, генерал, отбой, нечего эфир засорять.

«Эх, не догадался автограф попросить, - запоздало огорчился Тимчук. - Может, догнать?»

Конечно, догнать, пришла спасительная мысль. Секретность секретностью, но не следовало такого человека отпускать одного - на обычной тачке с частными номерами, без мотоциклистов, без охраны... Неровен час, какой-нибудь отморозок вылетит на встречку…

Хоть до следующего поста провожу, решил он. Шагнул к служебному мотоциклу, сел в седло и привычно лягнул педаль стартера.

На знакомую «Калину» он наткнулся сразу за поворотом, метрах в тридцати от общежития ПТУ, которое отделял от улицы широкий газон с молоденькими, не успевшими облететь березками. Машина была аккуратно припаркована к бордюру. Боковое стекло полуопущено, и Тимчук увидел в салоне водителя: тот, казалось, мирно дремал, откинувшись головой на спинку сидения.

«Умаялся, бедняга, - с какой-то отеческой теплотой подумал он. - Один ведь всю страну на себе тащит, всех нас -

ответственность-то какая, страшно подумать. И ничуть не чванится: со мной, простым, так сказать, тружеником - за руку… А рука-то ничего себе. Крепкий мужик».

Преисполненный патриотических чувств, лейтенант Тимчук свесился с мотоцикла и осторожно заглянул в салон.

В следующее мгновение его словно взрывная волна швырнула прочь из седла. Он вдруг очутился посреди мостовой - какой-то древний «москвичонок» еле успел затормозить, за ним, едва не уткнувшись ему в бампер, - грузовая фура с прибалтийскими номерами, рейсовый автобус 55-го маршрута, крутой джип, набитый под завязку лицами кавказской национальности…

Всего этого Тимчук не видел. В его измученной голове колом застряла одна-единственная, но всеобъемлющая мысль, а рука пыталась безуспешно нащупать на ремешке квадратик рации.

Впрочем, рация тут же пришла ему на помощь и ожила сама.

- Восьмерка, прием, это пятый. Товарищ контр-адмирал, народ интересуется, где же твоя обещанная «Лада»? Или ты меня, гнида, развел, как в прошлый раз?

- Федя, - шлепая ртом, выдавил из себя Тимчук. - Федя, срочно, всем постам, всем, кто меня слышит - ситуация «ноль». Ты понял? СИТУАЦИЯ «НОЛЬ»!!!

Что-то в интонациях коллеги было такое, отчего невидимый Федя вмиг подобрался.

- Восьмой, ответь. Что случилось? Что-то серьезное?

Тимчук с трудом пошевелил серыми, под цвет асфальта, губами.

- Серьезней не бывает.

Один за всех...

1.

…Во сне Митя ожидал увидеть яхту.

Белоснежную, как соседская кошка по кличке Ипотека (хозяйка, волоокая полногрудая Леночка из отдела мужской и женской одежды в супермаркете, никогда не выпускала ее на улицу: либо лапки испачкает, либо какой-нибудь беспородный член сзади пристроится, потом котят замучаешься топить), и непременно - с ярко-красной полосой вдоль борта, означающей, надо полагать, ватерлинию. В комплект с ватерлинией входила высокая стройная мачта, начищенные до рези в глазах крышки иллюминаторов и капитанский мостик, оснащенный штурвалом из мореного дуба. Мореным же дубом будущий капитан и владелец рассчитывал отделать изнутри свою личную каюту: никакого изнеженного палисандра и сандалового дерева - этим пусть забавляются сынки богатеньких буратин, в жизни не державшие в руках ничего тяжелее стакана. Никаких драпировок китайскими набивными тканями, никаких фарфоровых безделушек на полках и, упаси боже, цветного пластика.

Только мореный дуб и надраенная медь.

Мысль о яхте ему, никогда не знавшему моря, внушила наставница по компании сетевого маркетинга, куда он влип, как муха в клейкую ленту, три месяца назад. Наставница носила грозное непререкаемое имя Илария Антоновна и ядовито-зеленый значок Изумрудного супер-лидера, добытый, как говаривала она, потом, кровавыми мозолями и ночами, приправленными валокардином.

«Если бы вы знали, Митенька, какие это были адские времена, - вещала она, взволнованно поблескивая бифокальными линзами. - Мы таскали упаковки с товаром на собственном горбу, как какие-нибудь хреновы Сизифы. Как Павки Корчагины из фильма «Как закалялась сталь», мать его. Я по двенадцать часов в день расклеивала объявления на остановках, сидела на телефоне, носилась по знакомым и подругам, высунув язык, как собака, мать ее, Каштанка. А потом проводила домашние презентации перед теми, кого удалось согнать… Только представьте, Митенька: одиннадцать ночи, дети давно спят, злющий голодный муж сопит на диване под пледом, а я расхваливаю соседкам баночки с кремом, чтоб они сдохли. Да… Вот муж-то и не выдержал, сбежал к «нормальной», как он выразился. А потом полгода клянчил у меня средство для повышения потенции… К слову, в нашей компании есть превосходное средство для этих целей. Натуральное, экологически чистое, на основе рогов канадского оленя. Называется «Кинг Конг жив». Ваша супруга будет от вас в восторге, гарантирую…

- Мы недавно развелись.

- Правда? Бог мой, какая трагедия. Надеюсь, вы не слишком переживаете?

- Большего счастья в жизни не испытывал.

- Ну, тем более. Если вы станете успешным человеком (а вы им обязательно станете, я в вас верю), то невесту найти будет не проблема. Так о чем это я? Ах, да… И знаете, что помогло мне выдержать этот кошмар и не свернуть с истинного пути? МЕЧТА!!! Да-да, дорогой мой, именно мечта. Вот вы. О чем вы мечтаете в глубине души?

Он добросовестно наморщил лоб.

- Ну-у… Вообще-то новый пуховичок не помешал бы. Китайский, темно-красный, на подкладке. Старый совсем износился, а скоро зима…

- Митенька, Митенька, - наставница сокрушенно покачала стянутыми в кукиш волосами на затылке. - Неужели предел ваших мечтаний - какой-то сраный китайский тулуп?

- Пуховик.

- Не все ли равно. Ну, раскрепостите фантазию, налоговой здесь нет, никто не арестует…

Налоговой, может, и нет, подумал он с неудовольствием, а вот психушкой явно попахивает. Впрочем, психически неуравновешенным людям лучше не перечить, в большинстве своем они весьма физически крепки, могут и в морду заехать.

- Квартиру, - выпалил он, дивясь собственной наглости.

- Какую?

- Однокомнатную. Нет, полуторку! В центре, с раздельным санузлом.

Наставница закатила глаза.

- Господи, вы бы еще новый сарай заказали, чтобы было где грабли хранить. Запомните раз и навсегда: мечтать нужно не о пуховике и не о квартире.

- А о чем? - с придыханием прошептал он.

- О собственной вилле на Каймановых островах: с башенками, подъездной аллеей, теннисными кортами и огромным садом, где бьют фонтаны и летают райские птицы. И непременно с вертолетной площадкой: оттуда ваш личный вертолет может доставить вас к заливу, где ожидает белоснежная яхта под парусами…

- Это на случай, если вдруг налоговая нагрянет?

Наставница нетерпеливо отмахнулась: она уже была в глубоком экстазе.

- И все это может стать вашим, дорогой мой. Если только вы примете решение прямо сейчас и вступите в нашу замечательную компанию. Контракт у меня с собой, осталось вписать ваше ФИО и поставить подпись.

Он скосил глаза и боязливо посмотрел на бланк. Тот был скверно отпечатан на фотопринтере и доверия не вызывал. Положения не спасала даже ксерокопированная подпись загадочных Гиты и Раджи Хэпинесс - соответственно генерального и коммерческого директоров компании «Цветок вечной юности LTD инкорпорейтед» (юридический адрес: Линден авеню, 34, Дели, Индия).

- И что я должен буду делать?

- Работать, - с воодушевлением ответила Илария Антоновна. - Работать не покладая рук. Проводить презентации, рекомендовать вашим родным и знакомым (на нашем языке это называется «теплый список») пользоваться замечательными продуктами компании, искать потенциальных партнеров и покупателей…

- А если они не согласятся?

- Продукты?

- Теплый список. Мои родные и знакомые.

- Еще как согласятся, - наставница с ходу отмела Митины сомнения. - Куда они денутся… Идите к заветной цели, невзирая ни на какие препоны, и тогда… О, тогда вы очень скоро достигнете заветного уровня «Бриллиантовый супер-лидер». Знаете, сколько получает Бриллиантовый супер-лидер? - она бдительно оглянулась по сторонам, подвинула к себе листок бумаги и быстро изваяла на нем иероглиф.

Митя почтительно присвистнул.

- В год?

- В месяц, - отчеканила наставница. - И это не предел. При таких доходах человек уже не думает о деньгах. Он становится финансово независимым. Он путешествует по разным странам, наслаждается жизнью и занимается благотворительностью. Вот вы, Митенька, хотели бы заняться благотворительностью?

- Само собой, - неуверенно кивнул он.

Слово «благотворительность» ассоциировалось у него с благотворительным базаром - тоскливейшим мероприятием, куда его не мытьем, так катаньем вытащила однажды экс-супруга Василиса в паре со своей мамочкой Ириной Ивановной. Отвратительно нарумяненные старухи продавали с фанерных лотков вышитые салфеточки, густо пропахшие нафталином, набивные лифчики и собственноручно нарисованные акварельные пейзажи.

Ни один из этих пейзажей он не повесил бы и на дверь туалета.

- Скажите, - робко спросил он, - а вы уже достигли этой… финансовой независимости? Ну, чтоб дворец с фонтанами, вертолетная площадка, райские птицы?..

- Пока нет, - нехотя призналась наставница. - Но я на пути к этому. И предлагаю вам встать на этот путь вместе со мной и с тысячами других, кто связал свою жизнь с нашей компанией, - она встала и торжественно протянула ему жилистую ладонь с мозолями от телефонной трубки. - Да, чуть не забыла. Существует одно незначительное условие: в знак серьезности своих намерений вы должны выкупить партию продукции. Это станет вашим первым вкладом в общее дело.

- Партию продукции? - Митя озадачился. - На какую сумму?

- Символическую, чисто символическую, - Илария Антоновна изваяла на листке еще один иероглиф.

- В год?

- В месяц. Кроме того, у вас есть уникальная возможность купить в подарок будущей невесте великолепный, потрясающий крем для лица, - она с фантастической быстротой извлекла - как показалось, из воздуха - баночку голубоватого стекла с яркой этикеткой. - Разработан на основе древних индийских рецептов с применением нанотехнологий. Разглаживает любые морщины и подходит для любого типа кожи.

- Вы полагаете, моя невеста будет в морщинах? - пошутил он с мужеством восходящего на эшафот.

- Друг мой, - отчеканила Изумрудная суперлидерша, твердо глядя ему в глаза, - запомните: никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

…Засыпая, он думал о яхте. Но вместо нее увидел почему-то старый, знакомый со школьного детства парк культуры - туда они всей компанией бегали после уроков, чтобы съесть по порции мороженого и покататься на скрипучей, как старая дверь, карусели-«ромашке». Неподалеку от карусели стоял накрытый полосатым зонтиком киоск с мороженым, в котором заправляла толстая и румяная продавщица тетя Тося. Летом, в жару, к ней выстраивалась длиннющая очередь из детворы, пап и мам. Теперь же, в Митином сне (почти неотличимом от действительности - не сон, а воспоминание), сухим блеском горел октябрь, он, Митя Горлин, был облачен в коричневую замшевую курточку с погончиками, а его друг Макс Снежанин - в толстый свитер из козьей шерсти с аппликацией на груди: гордый красавец олень с ветвистыми рогами. Свитер привез Максу в подарок старший брат - он учился на геолога и в летнюю практику ездил с товарищами на Алтай, на знаменитую «золотую речку» Ардыбаш.

Третьего в их компании, Юрку Побеляна, послали в кассу за билетами на «ромашку». Пока его не было, Митя с Максом затарились вафельными стаканчиками (по одному взяли себе, еще один приятелю) и уселись на скамейку, блаженно вытянув ноги, подставив лицо солнцу, последнему, надо думать, в этом году, и перебрасываясь ленивыми фразами ни о чем.

Словом, расслабились. А расслабляться-то не следовало…

Кто-то взял Митю за плечо - вполне по-дружески, но когда он доверчиво повернул голову, тут же получил довольно крепкий подзатыльник. Тимка Беспалов по прозвищу Пальчик, небольшого росточка, щуплый и совсем несерьезный на вид, однако снискавший себе славу грозы района и вождя окрестной шпаны, поставил ногу на скамейку, наклонился над оторопевшим Митей и сдернул с его носа очки. Митя мгновенно ослеп: зрение у него стало падать еще в четвертом классе, и учительница Клавдия Никаноровна (литераторша и по совместительству классный руководитель) усаживала его на первую парту, по соседству с зубрилой и отличником Васенькой Матюниным.

Тимка был не один, а в компании прилипал-адъютантов: Вадьки Ласьена - смазливенького, тонкого и наряженного по обыкновению в отглаженную рубашку и приталенный пиджак, толстого губастого Мишки Пухова, третий год кантовавшегося в восьмом классе, и еще двух незнакомых, но не менее отвратительных рож. И каждая была старше Мити с Максом минимум на пару лет. А сам Тимка - на все четыре.

- Ну, и что мы тут делаем? - поинтересовался Тимка. - Ага, мороженое хаваем. А за место заплатил?

- Какое место? - растерялся Митя.

- Вот это, - Тимка для наглядности постучал согнутым пальцем по скамейке.

- А… это ваше?

Кто-то из Пальчиковых адъютантов хихикнул, кто-то откровенно заржал, точно Митя выдал убойнейшую шутку сезона.

- А то чье же, - без тени улыбки отозвался Пальчик. - Каждое место кому-то принадлежит. Это, к примеру, принадлежит нам.

- Ну ладно, - Митя счел за лучшее не спорить. - Мы пойдем… Да, Макс?

И вопросительно посмотрел на товарища. Тот, однако, смотрел совершенно в другую сторону - будто это его не касалось.

- Куда это вы пойдете? - без выражения удивился Пальчик. А Ласьен на всякий случай придержал Митю за плечо. -

Платить-то кто будет? Денюжки есть? - Он так и сказал: «денюжки», напирая на «ю» в середине. - Кончай глазами моргать, выворачивай карманы.

- А ну, пошли отсюда, хулиганье, - закричала тетя Тося. - Сейчас милицию вызову!

- Цыц, - коротко бросил Пальчик. И снова повернулся к Мите. - Давай, не жмоться.

- Слышь, Тимон, - подал голос Мишка Пухов. - Со вторым что делать? Тоже обшмонать или пусть топает себе?

Пальчик укоризненно вздохнул.

- Ну ты, Михась, прям как этот. Конечно, шмонать, о чем речь, - он пристально посмотрел на молча сидевшего Макса сверху вниз. - Ты кто будешь, недоделанный? Приятель этого, что ли? - он кивнул подбородком на притихшего Митю.

- Нет, не приятель, - ровным голосом ответил Макс. - Я его друг.

И, не вставая, выбросил вперед ногу. Не особенно быстро и резко - с той примерно скоростью, с которой футболист бьет по мячу. Однако нога точнехонько угодила Мишке в пах.

Мишка даже не согнулся: просто рухнул там, где стоял, как подгнивший столб. Подскочившего на подмогу Ласьена Макс встретил коротким хуком в челюсть - Ласьен взвыл от боли и набросился на обидчика, обхватив его руками, и они оба рухнули на газон, опадающую листву. Сверху насели еще два Пальчиковых подручных. Мите впору было броситься на помощь другу, но неведомая сила намертво приклеила его к скамейке, точно канцелярским клеем.    

Он честно попытался встать. В самом деле попытался, без балды. Но - во-первых, он плохо видел без очков, а во-вторых, некто ласковый, тихий и убедительный нашептывал в ушную раковину: сиди тихо.

Сиди тихо, и тебя не тронут.

Помощь пришла - точнее, прилетела, как вихрь, со стороны: Юрка Побелян, посланный за билетами, с воплем «Пацаны, окружай гадов! Слева заходи, слева!!!» бесстрашно ринулся в гущу боя. И даже успел нанести врагу значительный урон: отшвырнул Ласьена от корчившегося на земле Макса и засветил одному из Пальчиковых прихвостней кулаком в ухо.

И все же враги были сильнее. И старше. А главное - их было больше. Кто-то подставил Юрке ножку, кто-то обхватил его поперек туловища, а красавчик Ласьен, размахнувшись, сладострастно вмазал ему под дых. Юрка вдохнул - и не сумел выдохнуть. Опустился на четвереньки, судорожно открывая и закрывая рот, и Ласьен с разворота добавил ему носком ботинка под ребра.

Расправившись с одним противником, все разом повернулись ко второму. Макс стоял, привалившись спиной к дереву. Свитер его был безнадежно испачкан в земле и порван у воротника. Кровь из разбитого носа капала на вышитого оленя - будто пуля охотника, схоронившегося где-то в зарослях, прошила его навылет.

- Ну, все, урод, - прошипел Пальчик, надвигаясь на соперника. - Смерть твоя пришла.

- Назад, - хрипло проговорил Макс, вжимаясь лопатками в древесную кору. - Подойдешь - убью.

Пальчик ухмыльнулся. Угроза выглядела слабовато: словно на пути тяжелого танка вырос вдруг маленький одинокий пехотинец. В руках у пехотинца не было ни противотанковой гранаты, ни бутылки с зажигательной смесью, ни даже винтовки-трехлинейки, абсолютно бесперспективной против лобовой брони.

Хотя насчет оружия (точнее, его отсутствия) Пальчик ошибался. Правая рука Макса скользнула в карман и вдруг выхватила оттуда нож-«выкидушку». Лезвие щелкнуло, вырываясь на волю, мелькнуло по дуге размытой полосой…

- Э, - растерянно проговорил Пальчик, попятившись. - Ты железку-то брось, сучонок, а то голову оторву…

- Назад, - повторил Макс.

И в этот момент продавщица тетя Тося издала визг. Тонкий, длинный и до того оглушительный, что услышали, поди, не только в парке, в самых удаленных его уголках, но и в прилегающих кварталах. Услышали - и отреагировали адекватно: кое-кто вытянул шею, присматриваясь к происходящему, подавляющее же большинство поспешили ретироваться, здраво рассудив, что пацанва выясняет отношения и встревать в этот процесс - себе дороже.

Милиция в этот раз оказалась на высоте. Митя и оглянуться не успел, а со стороны центральной аллеи уже бежали двое, придерживая форменные фуражки, с противоположного конца, от опорного пункта, поспешал на подмогу третий - постарше и поплотнее, с седым ежиком волос, с папкой под мышкой.

- Атас, - коротко изрек Пальчик, и вся его гоп-компания мигом бросилась врассыпную.

Первым Митиным побуждением было рвануть вслед за остальными, подальше от опасного места, но тут он на-

ткнулся взглядом на Макса. Тот по-прежнему стоял, привалившись спиной к дереву, бессмысленно глядя перед собой, все еще сжимая в руке нож…

- Выкинь быстро, - шепотом прокричал Митя.

Макс будто не слышал. А может, не слышал на самом деле -

так бывает после какого-нибудь сильного потрясения. После боя, к примеру, или наводнения, или серьезной аварии: Митя читал о подобном в какой-то книге о войне. Наверно, она, эта книга, прочитанная когда-то, и сподвигла его на то, что он сделал в следующее мгновение: быстро шагнул к Максу, постаравшись закрыть его спиной от посторонних глаз, вынул из ослабевшей руки нож и спрятал к себе в карман.

В глазах Макса мелькнуло удивление.

- Ты что? - он сглотнул слюну. - А ты как же?..

- Да, натворили вы дел, ребятки, - устало проговорил милиционер с капитанскими погонами - тот самый, седой и плотный, оказавшийся хозяином кабинета, куда доставили Митю. Остальные - кого удалось отловить в парке - ожидали своей очереди в коридоре, под бдительным присмотром дежурного.

- А чего мы-то? - пробубнил Митя, опустив голову и разглядывая трещину в полу, в вытершейся цементной плитке. -

Они первые на нас полезли. Деньги хотели отобрать…

- Вот как? - капитан без воодушевления пошуршал бумагами на столе. - А задержанные Вадим Ласьенов и Тимофей Беспалов в один голос утверждают, что это вы напали на них, когда они мирно сидели на скамейке и ели мороженое. Один из вас вытащил нож, а когда его попытались урезонить - стал размахивать им, выкрикивал угрозы…

- Какие угрозы? - резонно возразил Митя. - Их было пятеро, а нас трое, и они старше… И потом, есть же свидетельница, продавщица тетя Тося, спросите у нее…

- Непременно спросим, - капитан чиркнул спичкой, закурил «беломорину», выпустив дым в приоткрытое окошко за решеткой. - Я бы, конечно, ограничился тем, что сообщил вашим родителям и в школу - что с вас взять, с малолеток. Кабы не это, - он вынул из ящика стола Максову «выкидушку», заботливо упакованную в целлофановый пакетик. - Холодное оружие, парень, дело серьезное. Статьей попахивает. Твой?

- Мой, - кивнул Митя.

Капитан досадливо смял сигарету в пепельнице.

- Нос не дорос мне врать. Твоя свидетельница, тетя Тося, видела, как ты забрал нож у своего приятеля - того, что сейчас парится в коридоре. Устроить вам очную ставку?

- Говорю же, мой, - хмуро отозвался Митя. - Не надо никакой ставки.

- Значит, решил в благородство поиграть? Товарища выгородить? - капитан подвинул к себе телефонный аппарат. -

Ну, как знаешь. Друзей твоих я отпущу, а тебя - уж не посетуй… Где сейчас твой отец?

- Не знаю. На работе, наверно.

- Диктуй номер.

- Да у вас же есть, - Митя осторожно выглянул из-под челки.

- В смысле? - не понял капитан.

- Ну, вон, на столе под стеклом. Подполковник Горлин, начальник УВД…

Некоторое время капитан сидел молча, вставив указательный палец в телефонный диск. Его брови пошевелились, раздвинувшись, потом сошлись на переносице.

- Так ты, выходит, сын Владимира Афанасьевича?

Митя покаянно кивнул.

- Хороши новости… - капитан снова полез за папиросой, передумал, затолкав ее обратно в пачку, без нужды передвинул на столе какие-то бумаги… - И что мне с тобой делать?

Митя благоразумно промолчал. Капитан поразмышлял еще минуту, потом брезгливо смахнул «выкидушку» назад в стол и пристально посмотрел собеседнику в глаза.

- Короче, так. Никакого ножа ты не видел и в руках не держал. То есть, может, он и был, но откуда взялся и куда потом делся, не знаешь. Я ясно излагаю?

Митя не ответил.

Капитан перегнулся через стол и взял мальчишку за подбородок.

- Я спрашиваю: все ясно?

- Ясно, - Митя несмело поднял глаза. - А как же тетя Тося? Она ведь…

- С ней я договорюсь. Можешь идти… Хотя нет, посиди пока здесь, - он снял трубку и набрал номер. - Подполковника Горлина… Здравия желаю, Владимир Афанасьевич, капитан Ерохин из Старореченского райотдела. Тут ваш сын попал в небольшую передрягу… Никак нет, жив-здоров, просто ввязался в потасовку с каким-то хулиганьем. В настоящий момент сидит у меня в кабинете, чай пьет… Не хотелось бы по телефону… Вы приедете за ним сами или мне доставить его домой?.. Хорошо. Так точно, жду.

- Спасибо, - тихо произнес Митя.

- Мне-то что, - хмыкнул капитан, укладывая трубку на рычаг. - Я с твоим батей давно знаком. Суровый мужик, но справедливый, так что трепка тебя дома ждет знатная. Извини, что не сочувствую…

На этом сон-воспоминание, сон-экскурсия в прошлое обрывался, словно заезженная кинопленка. И Митя, лежа в темноте на скомканной простыне, долго не мог понять, с каких пирогов друзья детства вдруг нагрянули к нему вот так, без предупреждения, среди ночи. Тем более, что виделись они в последние несколько лет нельзя сказать, что редко, но как-то мимолетно, на бегу. Так, что времени хватало лишь на дежурные приветствия: «привет-как-ты, нормально-а-ты-как». Митя откололся от их компании вскоре после школы, поступив на журфак университета. Макс же с Юриком Побеляном еще долго оставались неразлучными: вместе отучились в техникуме, вместе «отпахали» срочную в армии, в «голубых беретах», в горячей точке, за рыбалкой, баней по-черному и прочими мужскими радостями. Юра трудился охранником в супермаркете, Макс Снежанин крутил какой-то свой бизнес, связанный с куплей-продажей-бесперебойными поставками. Оба - и Макс, и Юрик - по очереди пытались закадрить Митину соседку Леночку -

впрочем, это занятие оказалось столь же бесперспективным, как заинтересовать ее кошку Ипотеку учебником по интегральному исчислению.

Ибо Леночка ждала принца.

И дождалась-таки, вопреки расхожему мнению, что «вас, идиоток, много, а принцев мало». Такой вывод сделал Митя, наблюдая, как однажды к их дому подкатил ослепительно белый «Ровер-спорт». С водительского места вылез бочко-

образный мэн - в таком же белом, под цвет своего железного коня, костюме от Версаче, шляпе «Борсалино» и с намертво прилипшим к щекам средиземноморским загаром. Звался мэн кондовым русским именем Данила Левиков - Митя знал это, поскольку некоторое время учился с ним на одном факультете. Данилу выперли с третьего курса за профнепригодность: он писал с чудовищными орфографическими ошибками, по принципу «как слышу, так и пишу». А уж о его законных авторских правах на фразы в репортажах, типа «Председатель так взял доярок за живое, что надои подскочили в несколько раз», в университете ходили легенды.

Однако, оказавшись полным бездарем в журналистике, Данила обнаружил талант в другой области, став за несколько лет владельцем двух престижных автосалонов и целой сети платных парковок. Митя однажды писал о нем статью - точнее, не о нем, а о конкурсе красоты «Мисс Город», одним из спонсоров которого был Данила. Благодаря последнему обстоятельству пресловутая Леночка едва не стала обладательницей главного трофея - хрустальной короны, чека на пять тысяч евро и полностью оплаченного круиза по Золотому кольцу России. Однако не срослось: некто более богатый и влиятельный перебежал дорогу…

...Но все это будет потом, много позже. А тогда, на следующий день после исторической битвы в парке культуры…

- Ну, как ты? - спросил Макс Снежанин на перемене после первого урока.

Митя потупился.

- Как… Приехал батя, поговорил о чем-то с капитаном, потом отвез меня домой. Оплеуху закатил - чуть башка не оторвалась. И - на месяц под домашний арест: в школу - из школы, и то под конвоем… Обидно, если вдуматься: мы ведь ни в чем не виноваты.

- Это точно, не виноваты, - подошел Юрка Побелян и дружески хлопнул Митю по плечу. - А ты молоток. Кабы у Макса «выкидушку» вовремя не забрал…

- Ты потише, - нахмурился Макс. - А то услышит кто-нибудь. А если серьезно - спасибо, - он протянул Мите руку. -

Я бы точно легко не отделался.

- Да ладно, - Митя смутился и покраснел. - Тебя-то самого дома сильно ругали?

Макс чуть покривил губы.

- А кому меня ругать. Отца у меня нет, а мать… Ее только одно волнует: бутылка да собутыльники, - он завистливо вздохнул. - Хорошо брательнику: выучился на геолога, теперь колесит по стране, нефть ищет. Я решил: закончу школу - тоже рвану куда-нибудь, подальше отсюда.

- Давай уж вместе рванем, - предложил Юрка. - Ты, Митяй, как, с нами?

- А то, - с готовностью кивнул Митя. - Нам теперь вообще надо вместе держаться. Чтобы не лез кто-нибудь вроде Пальчика.

- Точно, - воодушевленно сказал Макс и вытянул правую руку ладонью вверх. - Как мушкетеры: один за всех!

- И все за одного, - хором отозвались Митя с Юриком.

2.

- Лешик, зайди на минутку, - распорядилась Ангелина Ивановна, Алешина шефиня и главный редактор газеты «Доброе утро!». Дверь ее кабинета была, как всегда, демократично распахнута, а низкий трубный голос в стиле «спиричуэлс» позволял высокомерно презирать селекторы и прочие средства связи внутри редакции.

Алеша привычно рванулся из-за стола с низкого старта, но вовремя вспомнил, что с некоторых пор Лешик он только для близких друзей и высокого начальства, что является отнюдь не преуменьшением его служебной значимости, а, напротив, признаком особого доверия. Для прочих же он был Алексеем Павловичем Сурковым, редактором отдела криминальных новостей с соответствующими полномочиями и статусом. Статус, правда, не позволял ему иметь отдельный кабинет (арендаторы ломили цену за квадратный метр, как спекулянты в восемнадцатом году - за билет на последний пароход из Владивостока), но уж отдельный стол, изогнутый буквой «Г», компьютер, факс, телефон и позолоченную табличку с фамилией и должностью Алеша получил по праву, с поздравительными речами, тортом и шампанским.

Золотой дождь пролился на него три года назад, когда он еще служил рядовым корреспондентом и колесил по области, вооруженный блокнотом, карандашом, фотоаппаратом и парой дежурных бутербродов, завернутых в целлофан. Одна из таких поездок в ничем не примечательное село Знаменка оказалась для него судьбоносной. И сразу по нескольким причинам. Первая - в Знаменке он познакомился с капитаном милиции Сергеем Сергеевичем Олениным, и вскоре это знакомство переросло в замечательную мужскую дружбу. Вторая - там Алеша волей случая оказался причастным к расследованию убийства, которое они с Олениным успешно раскрыли, придя, в полном соответствии с законами жанра, к совершенно неожиданной разгадке (хотя теперь, по прошествии времени, Алеша признался самому себе, что разгадка-то лежала на виду, только руку протяни. Эх, кабы не его собственная тупость…).

Точно так же неожиданно дело возбудило общественный резонанс и позволило обоим сделать шажок по карьерной лестнице: Алеша стал заведовать криминальной колонкой, оставив читательский эпистолярий на своего приятеля и коллегу Митю Горлина, капитан Оленин получил майорские погоны и перебрался в городское управление. Алешу он искренне считал чем-то вроде своего талисмана, и при случае, то есть когда присутствие прессы не противоречило интересам следствия, майор набирал Алешин номер.

И третье, самое важное: там, в Знаменке, Алексей встретил Наташу. Свою будущую жену.

...Ангелина Ивановна осваивала электронный почтовый ящик. Лицо ее было напряжено и сосредоточено, как у летчика-истребителя, идущего на таран.

- Да как же мне тебя отослать... такая, - пробормотала она. - Лучше бы я тебя отпечатала на принтере и отправила с курьером, а не сидела тут и не потела, как ... ая мышь…

- Кликните вон на ту иконку, - подсказал Алеша, сжалившись над начальницей.

- Какую?

- Где желтый конвертик.

Ангелина Ивановна страдальчески поморщилась.

...Сама должна была догадаться… Звонил майор Оленин, - добавила она без перехода. - Сказал, пусть Алексей Павлович приезжают, есть кое-что любопытное. Наши конкуренты уже пронюхали и полетели на место, так что надежда у нас одна: что он по старой дружбе даст тебе что-нибудь эксклюзивное.

- А…

- Степаныч отвезет. - предупредила она вопрос, - и возьми с собой Лошарика, она все равно с утра без дела киснет.

Алеша вздохнул. Лошарик (по паспорту Шарикова Лариса Валентиновна) числилась в редакции стажером. Тишайшее и безропотнейшее существо с узким личиком и белесыми волосенками, она иногда казалась эфемерно-бесполой, и обычный ее прикид - вытянутая футболка с портретом Че Гевары, искусственно состаренные джинсы, туфли без каблуков и куртка-дутыш с цветными вставками - лишь дополнял и усиливал это впечатление. Появившись в редакции три месяца назад, она, скромно потупив очи, сказала, что готова выполнять самые трудные поручения за самое маленькое жалование, но с одним непременным условием: она желает работать только в криминальной хронике. Почему именно там - Лошарик не смогла ответить внятно: то ли Алеша Сурков, как личность противоположного пола, чем-то поразил ее воображение, то ли ее вопреки определению просто тянуло на все криминальное.

- А что случилось-то? - спросил Алеша.

- Путина застрелили, - отозвалась Ангелина Ивановна, отчаянно сражаясь с клавиатурой.

- Кого?

- Путина Владимира Владимировича, - она для наглядности махнула рукой в сторону портрета на стене в застекленной рамке: как всякий прогрессивный руководитель, она держала в кабинете фотоизображения первых лиц государства.

Алеша перевел взгляд на портрет. Посмотрел немного, чувствуя внезапную слабость в коленках, и выдавил:

- Мне теперь что, в Москву лететь? Его же, наверно, в Кремле застрелили или на правительственной даче?

- Да нет, у нас, на углу Революционной и Валентины Терешковой… Слушай, как мне перейти на русский шрифт? Эта скотина все время по-английски печатает…

- Контрол-шифт, - механически ответил Алеша, нашарил позади себя стул и аккуратно присел на краешек. - А… что он делал на Валентины Терешковой?

- Понятия не имею. Наверно, ехал куда-то: его обнаружили в машине, с дыркой в голове. Милый, ты бы собирался поскорее, - проникновенно добавила она, - Сергей Сергеевич наверняка заждался.

- Сергею Сергеевичу доверили это убийство? - с недоверием спросил Алеша.

- Во-первых, не убийство, - назидательно сказала Ангелина Ивановна, - а расследование убийства. А во-вторых, это двойник. Вот, он продиктовал… Беспалов Тимофей Ильич. Между прочим, известная личность в своих кругах: призер конкурсов в Сочи, Питере и Нижнем Новгороде. У нас, во Дворце металлургов, занял почетное четвертое место.

Заметив на лице подчиненного крайнюю озадаченность, она вздохнула.

- Ты что, газет не читаешь? Конкурс двойников, проходил два месяца назад, Митя Горлин еще статью о нем писал…

- Господи, - Алеша облегченно вытер лоб тыльной стороной ладони. - Значит, убили двойника… С оригиналом перепутали?

- Это уж, милый, я не в курсе, - начальница, оторвавшись от клавиатуры, развела руками. - Это тебе предстоит выяснить. И твоему другу майору.

- Тогда, может, я Митьку с собой возьму? - с робкой надеждой спросил Алеша. - Лошарик у меня уже вот где. А с Митей мы все-таки еще со студенческой скамьи…

- Перетопчется, - сурово отрубила начальница. - Он мне материал задолжал об НЛО.

- О чем?

- Пришло письмо от одного фермера: к ним по ночам прилетает НЛО и ворует рубероид со стройплощадки. Просят прислать корреспондента и срочно принять меры.

- Какие меры?

- Почем я знаю! - взорвалась шефиня. - Накрыть стройку силовым полем. Разместить по соседству зенитно-ракетный комплекс. А главное - уволить к хренам сторожа и закрыть винный магазин. Все, разговор окончен. Хватай Лошарика под мышку - и марш-марш. Да, и не смей накарябать какую-нибудь фразу типа «Следствие рассматривает различные версии». Мне нужна конкретика, понял? Факты и еще раз факты.

В коридоре он повстречал Митю.

- Ну, как поживают пришельцы? - спросил Алеша, пожимая приятелю руку.

- Гнусные типы, - поморщился тот. - Кроме рубероида, оказывается, воруют зерно с элеватора, подбрасывают паленую водку в сельпо, а недавно пытались изнасиловать главную бухгалтершу - уж не знаю, что у них там не заладилось… А куда это вы вдвоем? - он ревниво уставился на Лошарика, маячившую за Алешиной спиной.

- На происшествие, - отозвался Алеша. - Двойника Путина нашли застреленным. Ты же писал о конкурсе?

- Было дело. Я, когда попал на него, решил, что очутился в дурдоме: одиннадцать Лениных, четыре Берии, восемнадцать Жириновских… А уж Сталиных и Якубовичей - вообще без счета.

- А Путиных?

- Тоже немало: девять человек… А которого из них убили?

- Беспалова.

Митины брови удивленно приподнялись.

- Ничего себе… Старый знакомец, еще с детства… - он усмехнулся, точно вспомнив нечто забавное. - Там одна старушка, божий одуванчик, плюнула ему в лицо, представляешь?

- Да? - живо заинтересовался Алеша. - То есть она плюнула в него как в двойника за то, что пародировал великую личность или как в саму великую личность?

- Кто ее разберет. Я хотел взять у нее интервью, но ее местные секьюрити на улицу выволокли. Я следом - а бабки уже и след простыл, так я и не узнал ни имени, ни адреса… Кстати, знаешь, кто спонсировал конкурс? Данила Левиков. Ну, помнишь, учился на два курса старше.

- Надо же, - уважительно пробормотал Алеша, - выбился-таки в люди. А в материалах такие перлы выдавал…

- Ага, - подхватил Митя. - «Из-за облаков показался солнечный луч и огрел председателя комиссии по голове…» Зато во дворце, во время конкурса, на каждой стене висело по рекламе: «Все водители сворачивают на Левикоff», почему-то с двумя иностранными «ф» на конце… - Он вздохнул и неожиданно признался: - Я, может, тоже скоро из журналистики уйду.

- Как уйдешь? - удивился Алеша. - Куда?

- В бизнес. Мне недавно сделали одно деловое предложение. Международная компания «Цветок вечной юности». Слышал о такой?

«Еще бы не слышать», - хмыкнул про себя Алеша, которому «цвюшники» мало не каждый день подбрасывали рекламные проспекты в почтовый ящик.

Как и большинство российских граждан, он испытывал к подобного рода компаниям не то чтобы неприязнь, а, скорее, настороженное недоверие.

- Митька, - укоризненно сказал Алеша. - Совсем с ума спятил?

Митя поднял большие печальные глаза.

- Вот. И ты в меня не веришь. Никто не верит. А я возьму и добьюсь своего. Стану Бриллиантовым супер-лидером, куплю яхту и виллу на Средиземноморском побережье, с садом, райскими птицами и фонтаном на вертолетной площадке.

Он обиженно отвернулся, и Алеше сделалось стыдно.

- Да ладно тебе, - он приобнял приятеля за плечи. - Какая разница, верю я или нет. Главное - чтобы верил ты сам. А там - чем черт не шутит, вдруг у тебя и вправду все получится. Купишь себе виллу и свалишь, наконец, из нашего сумасшедшего дома. На новоселье тогда не забудь пригласить.

3.

- А он никуда не торопился? - без надежды спросил майор Оленин у инспектора ГИБДД с простоватым деревенским лицом. - Может, упоминал мимоходом, что, дескать, опаздывает на встречу?

Инспектор снял фуражку и вытер лоб носовым платком. Казалось, он вот-вот расплачется.

- Не торопился он. Мы постояли, поговорили о том о сем… Потом я его отпустил, и он уехал.

- Значит, не было встречи, - сделал майор неутешительный вывод. - Или была, но он приехал раньше, с запасом времени… Бармалей, что у тебя?

Последний вопрос адресовался молодому эксперту - невообразимо тощему, бритому наголо и с огромной цыганской серьгой в правом ухе. Он задницей вперед выполз из желтой «Калины» и стянул с рук резиновые перчатки.

- Пуля в правом легком и контрольный в голову. По-моему, стандартная «заказуха». Так что накрылись наши с тобой выходные, шеф.

Оленин индифферентно пожал плечами. К подобным выкрутасам кармы он относился философски.

- Что с отпечатками пальцев?

- Есть кое-что. Плюс два светлых волоса - платиновая блондинка или блондин, если мне зрение не изменяет.

- Понятно. Ствол нашли?

- Ты представляешь, нет, - Бармалей удивленно развел руками. - Странно: профессионал там бы его и оставил, на переднем сиденье, рядом с трупом. А этот унес. И гильзы подобрал…

- Даже гильзы? - майор покачал головой. - Аккуратный пошел народ, мимо урны не плюнет… Лейтенант, сколько времени прошло с того момента, как вы отпустили гражданина, - он кивнул на «Ладу», - до того, как поехали следом?

- Минуты две. От силы три, - инспектор деликатно кашлянул. - Понимаете, я был уверен, что он того…

- Что?

- Настоящий, - он понизил голос до трагического шепота. - Смотрите сами: похож ведь, гад, как две капли воды. И машина: я в интернете вычитал, что он будто бы ездит на отечественной «Ладе». А главное - вчера нас предупредили, что в городе проверяющий оттуда, - он ткнул вверх указательным пальцем. И горестно добавил: - Теперь меня в управлении со свету сживут. Вспоминать будут до пенсии -

хоть увольняйся к чертовой матери и беги за Полярный круг, к белым медведям…

- Надо было не на морду пялиться, а документы проверять, - без всякой жалости отрезал Оленин. - Зачем вы вообще его остановили? Он нарушил правила?

- Так стекла! - удивился лейтенант. - Стекла тонированные, новыми правилами запрещается…

- И сколько надеялись «срубить»?

Инспектор обиженно засопел.

- У меня все корешки штрафных талонов при себе, товарищ майор. Можете удостовериться.

- Естественно, коли слух прошел о проверке, - Сергей Сергеевич посмотрел вдоль дороги, что-то прикинул в уме… - Когда он подъехал к перекрестку, какой свет горел на светофоре?

- Красный, - не задумываясь, ответил лейтенант. - Потом загорелась зеленая стрелка, и он повернул…

- А вы - за ним… Следовательно, у убийцы была всего минута-полторы. За это время он успел тормознуть «Ладу», сесть в нее, дважды выстрелить в водителя, подобрать с пола гильзы - а у «Лады» салон тесный, не очень-то развернешься. Если только… Силин, что там за шум?

- Пресса с телевидением рвутся, - с глухой неприязнью отозвался седой кряжистый оперативник, оглянувшись на небольшую, но чрезвычайно активную толпу за натянутой меж двух столбов полосатой ленточкой. - И как успели разнюхать, стервятники…

С внутренней стороны огороженного пространства стояли истуканами два милиционера, постукивая по бедру резиновыми «демократизаторами».

- Сергей Сергеевич! - закричали из толпы и призывно замахали рукой.

Оленин прищурился, всматриваясь, и узнал Алешу.

- Пропустите вон того, худого, с белобрысой подружкой, -

распорядился он.

Алеша, сопровождаемый завистливым ропотом, схватил Лошарика за руку и нырнул под ленточку.

- Здравия желаю, товарищ майор.

- Здоров, - буркнул он, пожимая приятелю руку. - Значит, снова вместе, как в старые добрые времена?

- Ага, - радостно кивнул Алеша и с боязливым любопытством заглянул внутрь «Лады». - Ничего себе… Если бы меня заранее не предупредили…

- А вдруг преступник тоже ошибся? - подала голос Лошарик. - В смысле, решил, что за рулем и в самом деле Путин? Тогда получается, что убийство-то политическое…

- Ну да, - на полном серьезе кивнул Оленин. - Оппозиционная партия наняла киллера, а тот возьми и обмишурься. Надо не забыть звякнуть вечером в Кремль, узнать у Владимира Владимировича, не угрожал ли ему кто-нибудь в последнее время…

Лошарик наивно округлила глаза.

- А вы что, и правда можете…

- Запросто, - уверенно отозвался за майора тощий эксперт. - Хоть в Кремль, хоть в Галактический Совет: для воинов ночи преград не существует, верно, шеф? - И добавил уже совсем другим тоном: - Только дело тут наверняка не в политике.

- А в чем? - спросил Оленин.

- У него в бардачке, за задней стенкой, тайник. Судя по всему, совсем недавно там лежал героин. Вот, - он продемонстрировал прозрачный пакетик, - несколько крупинок прилипло в уголке.

- Это точно героин? Ты не ошибаешься?

- Нет, ну, возможно, он перевозил таким образом сахарный песок, однако…

Оленин нетерпеливо махнул рукой. Сел в «Ладу», на пассажирское сиденье, задумчиво провел рукой по приборному щитку. Знаком подозвал Алешу, взял его за пуговицу и притянул к себе.

- Мы с тобой друзья, - тихонько проговорил он, - поэтому, сам понимаешь, очень хотелось бы обойтись без недоразумений…

- До конца расследования без вашего разрешения - ни строчки, - понятливо кивнул Алеша. - Могли бы и не предупреждать.

- Повторение - мать учения, - проворчал майор. - Ладно, чтобы тебе совсем не было обидно, сейчас набросаем заявление для прессы. Зови свою секретаршу.

Лошарик, точно и впрямь вышколенный секретарь-референт, достала блокнот, карандаш и посмотрела на Алешу с такой преданностью, что у того помимо воли зарделся на щеках румянец. И он горделиво подумал: а ведь я для этой девчушки и в самом деле царь и бог…

- Значит, так, - майор в поиске литературного вдохновения почесал макушку. - Сегодня, в 11.35 по московскому времени, на углу улиц Революционной и Валентины Терешковой в собственном автомобиле был найден труп гражданина Беспалова Тимофея Ильича, 1978 года рождения, известного своим участием в недавно прошедшем в городе конкурсе двойников. Поиск убийцы поручен оперативно-следственной бригаде городского УВД под руководством майора Оленина С.С. По предварительным данным, мотивом для убийства могла послужить профессиональная деятельность покойного («Какая еще профессиональная деятельность? - возразил Алеша. - В качестве двойника Путина, что ли?» «А что? - невозмутимо сказал Оленин. - У нас в стране любой труд почетен. И потом, кто знает, может, его и вправду конкурент хлопнул, которого он обошел»). На настоящий момент следствие еще не располагает достаточными уликами для задержания конкретного виновника, но заявляет, что приложит все усилия и профессиональное мастерство, дабы в кратчайшие сроки…»

- Ангелина Ивановна за такой материал мне голову оторвет, - выдал Алеша мрачный прогноз. - И будет у вас в производстве не один труп, а два.

- Необязательно, - великодушно возразил майор. - Тебя, может, еще кому-нибудь поручат… - И проникновенно добавил: - Леш, ты пойми: не могу я пока дать тебе больше. У нашего киллера была всего пара минут чистого времени. И все равно он не ушел, пока основательно не подчистил за собой. Унес ствол, подобрал гильзы, бардачок закрыл, чтобы мы раньше времени не обнаружили тайник. Я даже на отпечатки пальцев нисколько не надеюсь, - Оленин помолчал. - Рано еще давать информацию в печать. Убийца сейчас забился в какую-нибудь щель, сидит и гадает, не лажанулся ли где, не оставил ли следов… Вот и пусть помучается.

Алеша открыл рот, чтобы возразить: какая, мол, щель, он, поди, давно в самолете, на пути к острову Бали, с парой «зеленых» «лимонов» в спортивной сумке. Но тут же, поразмыслив, понял, что майор прав. И задал вопрос, который вот уже несколько минут вертелся на языке:

- Сергей Сергеевич, а может, он не тормозил машину? Может, он уже был там?

Оленин отрицательно покачал головой.

- Лейтенант утверждает, что заглядывал в салон. Если бы кто-то сидел рядом с водителем, он бы заметил. Правда, из-за тонировки весь салон не виден, так что теоретически убийца мог сидеть сзади… Но стрелял он все равно с переднего сиденья: у Беспалова пробито правое легкое и правый висок.

- И что это означает?

- Пока ничего, - признался майор. - Просто наблюдение... Силин, напряги своих ребят, пусть начинают обход общежития: вдруг кто-нибудь что-нибудь заметил из окошка. Еще нужно опросить продавца вон из того киоска и поискать пенсионеров и мамаш с колясками…

- Уже распорядился, - кивнул оперативник.

- Тогда поехали к «терпиле» в адрес. Алексей, можешь присоединиться, если хочешь. Отправь свою ассистентку с материалом в редакцию…

- Нет, - решительно запротестовала Лошарик. - Я с вами. Можно? - она вопросительно взглянула на Алешу.

Тот пожал плечами.

- Куда же без тебя. Если только места в машине хватит…

- Вы думаете, его убили из-за наркотиков? - спросил он, когда оперативная «Газель» вырулила на главную городскую магистраль.

- Это первое, что приходит в голову, - нехотя согласился Сергей Сергеевич. - Хотя на самом деле версий можно настроить уйму. То, что убийца открывал тайник в бардачке, -

только предположение.

- А если внутри окажутся его отпечатки пальцев?

- Тогда я очень удивлюсь, - хмыкнул майор, глядя в окошко на проплывающий мимо урбанистический пейзаж. - Не думаю, что он настолько отстал от прогресса, что не надел перчатки. А вообще этого Беспалова мог грохнуть кто угодно. Хоть та блондинка, которую он пользовал на заднем сиденье.

- Ага, - иронично добавил Алеша. - Или старуха, которая плюнула ему в лицо во время конкурса.

- Старуха? - неожиданно заинтересовался Оленин. - А поподробнее? За что она его так невзлюбила?

- Почем я знаю. Может, по политическим соображениям, а может, так, из чистого хулиганства. Митя Горлин, мой однокашник, вместе работаем, пытался взять у нее интервью, да она куда-то исчезла прямо с улицы. - Алеша не удержался и фыркнул: - А забавно было бы: семидесятилетняя бабулька - с пистолетом...

Оленин в задумчивости потер подбородок.

- О ней что-нибудь известно? Имя, фамилия, место жительства, особые приметы?

- Не знаю, - слегка растерялся Алеша. - Могу у Мити поинтересоваться. А на что вам? Неужели и впрямь думаете, будто… - он махнул рукой. - Да ну. Эти пенсионеры только и могут, что собираться на скамейке и ругать правительство. В крайнем случае бродить вокруг администрации с самодельными плакатиками.

- Не скажи, - так же задумчиво проговорил Оленин. - Я недавно посмотрел любопытную передачу… Одного политического обозревателя (забыл фамилию) спросили, верит ли он, что наша история развивается по законам спирали. То есть события в какой-то точке витка повторяются снова, только в ином качестве. Обозреватель ответил, мол, верить или не верить можно только в Бога. А то, что исторические циклы повторяются с определенной периодичностью, есть давно доказанный научный факт. «В таком случае, как вы думаете, возможно ли в обозримом будущем повторение революции 1917-го года?»

- И что он ответил? - с живым интересом спросила Лошарик.

- Ответил, что вполне. Только выглядеть она будет не так, как в семнадцатом. И приведут ее в действие совсем иные силы. Большевики во главе с Лениным опирались на пролетариат - в отличие, например, от эсеров, которые поставили на крестьянство. А крестьяне - у кого было хоть сколько-нибудь крепкое хозяйство - в революцию не пошли. Какое там, когда надо то пахать, то сеять, то убирать, то скотину пасти, то дрова на зиму готовить. Рабочие - это другое дело: они сконцентрированы на крупных предприятиях, следовательно, их легко организовать. Завод или фабрика, где они работают, им не принадлежит - значит, на производительность труда им наплевать. Ну, и главное - им нечего терять, кроме собственных цепей. - Оленин, точно заправский лектор из общества «Знание», сделал паузу. - Сейчас ситуация другая. Рабочий класс извели на корню. Крестьянство разобщено. Кто остался? Немногочисленная интеллигенция - та, что еще не спилась или не рванула за рубеж, предприниматели (этим тоже не до революции, разобраться бы с «крышей» и налоговой), бомжи и пенсионеры. Так вот, именно пенсионеры могут явиться той силой, что способна стать в оппозицию существующему строю, - майор, войдя в роль, воздел вверх указательный палец. - Во-первых, их много. Во-вторых, им нечего делать. В-третьих, им-то уж точно нечего терять, кроме пенсии, которой хватает только за квартиру заплатить… Так что рано вы наших бабушек-дедушек сбрасываете со счетов, юноша, ой, рано… Ага, подъезжаем. Теперь направо и во двор, вон между теми домами…

Машина, немного попетляв, въехала во двор и остановилась. Алеша вышел наружу, разминая затекшие ноги, и огляделся по сторонам. В центре дворика, возле детской площадки, на двух составленных друг за другом скамеечках, сидели аккуратным рядком бабушки-пенсионерки, числом одиннадцать, и два дедугана-пенсионера: один статный, с пышными гвардейскими усами, второй - маленький и вертлявый, с хитрыми глазками профессионального пьяницы.

- Здравия желаю, товарищи жильцы, - поздоровался с собранием майор Оленин. - Не подскажете, в каком подъезде сто шестнадцатая квартира?

- А вам к кому? - бдительно выставил подбородок «гвардеец».

- К гражданину Беспалову Тимофею Ильичу. Знаете такого?

- Путина, что ли? - второй дедок, с хитрыми глазками, сделал заковыристое телодвижение. - Только он с утра по делам укатил.

- Укатил, - эхом подтвердила одна из бабулек в просторном фланелевом пальто и меховой безрукавке. - Я утром белье вешала, смотрю - он выходит из подъезда. Я ему: куда, мол, Тимошенька, в этакую рань? А он: дела, баба Серафима, ждать не будут. Сел в машину, и был таков. Работящий, не то что некоторые, - она стрельнула глазками в сторону соседки - бочкообразной дамы с ярко накрашенными губами и реденьким пуком волос на затылке, - которые с липовой справкой об инвалидности дома сидят целыми днями…

Та немедленно взъелась:

- Если вы о моем Петеньке, Серафима Гавриловна, то справка у нас самая настоящая, из поликлиники, у мальчика с детства плоскостопие…

- Это вы военкому объяснять будете, - пропела баба Серафима и подняла на Оленина остроносенькое личико. - А все же, зачем вам Тимофей? Али натворил чего?

- Умер, - лаконично проинформировал Оленин. - Как раз сегодня утром. Нам нужно осмотреть его квартиру.

- Батюшки! - с суеверным ужасом выдохнула одна из соседок. - Да ведь молодой, жить да жить… Может, в аварию попал? Нынче богатых-то развелось, гоняют, как прокаженные, на этих… Макаровна, как называется эта дрянь?

- Иномарки.

- Вот-вот. А милицию не дозовешься…

- Дозовешься, - устало уверил Оленин. - Нам для осмотра квартиры покойного понадобятся понятые. Пойдете? - он посмотрел на старика с гвардейской внешностью.

Тот неожиданно стушевался.

- Да я как-то не того… И здоровье опять же… Вы уж лучше кого помоложе…

- Я тоже не могу, - быстро выпалил второй, с хитрыми глазами. - То есть я, конечно, не против, но мне тут надо в одно место, срочно… - и сделал попытку скрыться.

- Мужики, - с непередаваемой интонацией изрекла баба Серафима, покривив губы. Встала со скамеечки и величавым движением одернула пальто. - Пишите, товарищ майор, в понятые нас с Макаровной. Мы согласны.

Сергей Сергеевич удивленно приподнял бровь.

- Откуда вы знаете, что я майор? Я же в штатском.

- Супруг мой покойный, почитай, сорок лет в органах оттрубил, - охотно пояснила баба Серафима. - У меня глаз наметанный.

4.

Квартира - стандартная однокомнатная с совмещенным санузлом и кухней размером с лифтовую кабину - поразила Алешу почти полным отсутствием мебели: пара книжных полок на стенах, на которых вместо книг пылились DVD-диски с видеоэротикой и компьютерными «бродилками», плоский ЖК-телевизор, раскрытый ноутбук прямо на полу, по соседству с немытой тарелкой и глиняной пиалой, из которой торчали два коричневых сухих стебля непонятного назначения, громадная кадка с чахлой пальмой возле окна и продавленный диван в углу, целомудренно застеленный солдатским одеялом. Ни постеров на обоях с изображением хозяина в роли экс-президента (а ведь наверняка таковые имелись), ни детских рисунков в трогательных рамочках, ни семейных фотографий - не квартира, а снятый на сутки номер в третьеразрядной гостинице.

- Целибат какой-то, - подтвердил Алешины мысли Сергей Сергеевич. - Он один жил? Женщины к нему не приходили? - обратился он к бабе Серафиме и ее подруге Макаровне.

Те переглянулись.

- К Тимофею много кто приходил. И мужчины, и женщины. В основном молодые, вроде студентов.

- То есть не девушки по вызову?

- Нет, - Серафима Гавриловна решительно покачала головой. - Как шалавы выглядят, я знаю. А эти - опрятные, тихие, вежливые…

- Надолго они оставались в квартире?

- Ненадолго, - не задумываясь, отозвалась Макаровна. - Шмыг туда - шмыг обратно. Я однажды поинтересовалась у Тимофея: кто, мол, такие? А он: не волнуйтесь, Александра Макаровна, это по работе. А мне что?

- Угу-мс, - Сергей Сергеевич кивнул, занятый собственными мыслями, и приказал оперативникам: - Начинайте осмотр. Особое внимание - кладовке, антресолям, кухне и ванне.

Сам он присел на подоконник, рядом с пальмой, приняв позу мыслителя. Молчание нарушил лишь однажды, задав бабе Серафиме не относящийся к делу вопрос:

- Ваш супруг, наверно, работал в делопроизводстве или отделе кадров?

- В кадрах, - словоохотливо отозвалась женщина. - Сперва-то, по молодости, бандитов ловил, а однажды преследовал какого-то особо опасного, тот его ножиком и подрезал. В больнице семь швов наложили, я его еле выходила. Потом, когда выписали, хотел вернуться на оперативную работу, так я легла на пол поперек двери: или, мол, ищи себе службу поспокойнее, или другую жену. Он думал целых две недели. - Она помолчала и добавила с затаенной гордостью: -

И все-таки меня выбрал.

Из-под ванны выполз оперативник, отряхнул пиджак и отрицательно покачал головой.

- Ищите, мужики, ищите, - раздраженно проговорил Оленин. - Где-то у него должен быть схрон…

Он вытащил из кармана мобильник и потыкал в кнопки.

- Бармалей? Оленин на проводе. Труп Беспалова у тебя? Понимаю, что еще не вскрывал, я по другому поводу. Посмотри на его арыки. Точно чистые? Он стеклышки не задвигал?

Собеседник на том конце, очевидно, прекрасно понял эту абракадабру, потому что майор, выслушав ответ, удовлетворенно кивнул.

- Так я и думал. Похоже, наш клиент - типичный «пушера». Нет, закладку пока не нашли… Спасибо. И тебе приятных выходных.

Поймав недоуменный взгляд Алеши, он пояснил:

- «Арык» на жаргоне наркоманов означает вену у локтевого сгиба. Следов уколов у Беспалова эксперт не обнаружил - значит, тот наркотиков не употреблял.

- Только торговал, - процедил Алеша сквозь зубы, наливаясь к хозяину квартиры классовой ненавистью. - Сам здоровьице берег, но других на иглу сажал, тварь… Кстати, а как вы угадали, что муж бабы Серафимы работал в отделе кадров?

- Муж и жена - одна сатана, - несколько бессвязно объяснил Сергей Сергеевич. - Мое звание она просекла с ходу, а вот что за «тихие и воспитанные» ребятки навещали Беспалова…

- Наркоманы приходили за дозой?

- Скорее, такие же «пушеры» - те, что толкают мелкий опт… Силин, что у тебя?

Силин, покончив с кухней, перебрался в гостиную и теперь любознательно листал глянцевые журналы, валяющиеся россыпью на тумбочке под телевизором.

- Голые девки, - скрупулезно доложил он. - Котировки валют, яхты, автомобили, недвижимость на Майорке, каталог каких-то лекарств, снова голые девки… Сергеич, а может, он наркоту хранил не в квартире, а, к примеру, в гараже или подвале?

- Гаража у него нет, - возразил Оленин, - а в подвале - вряд ли. Товар всегда должен быть под рукой, это железное правило.

Алеша, не зная, чем заняться (обыск невеликой жилплощади длился уже второй час и обещал закончиться ничем), подошел к окну, бездумно провел пальцем по ребру кадушки…

- Чудно, - сказал он. - Зачем маленькой пальме такая огромная кадка?

- Наверно, на вырост, - пожал плечами Оленин. - А вообще понятия не имею, садовод из меня…

Он вдруг замолчал на полуслове. Озадаченно посмотрел на пальму, будто увидел впервые, присел перед ней на корточки и пробормотал под нос: «Да ну, ерунда. Быть того не может». Не глядя, протянул руку назад, ладонью вверх.

- Кто-нибудь, дайте нож.

Нож тут же нашелся. Оленин выщелкнул лезвие, наклонился над ни в чем не повинным деревом и пошуровал в земле. Не достигнув желаемого, еще подумал и изрек: «Нет, наверно, не так…»

Ухватил обеими руками ствол и дернул.

Пальма поддалась неожиданно легко: Оленин, приложив слишком большое усилие, едва не приземлился на копчик. И, распрямившись, удовлетворенно произнес:

- Так вот ты какая, пещера Али-Бабы… Понятые, подойдите поближе.

Понятые послушно приблизились, с опаской наблюдая, как двое мужчин выгружают из кадушки - точнее, из нижнего ее отсека - аккуратно завернутые в целлофан пачки долларов и прозрачные пакетики с белым порошком. Целую гору пакетиков - Алеша вначале считал их, потом бросил, только мельком взглянул на Лошарика: та что-то строчила в блокноте, высунув язык от усердия.

- Это что же, - проговорила баба Серафима, - этой вот дрянью он наших детей травил?!

- Похоже на то, - согласился Сергей Сергеевич и повернулся к Алеше. - С меня магарыч, журналист. За своевременную подсказку…

- Не надо магарыч, - серьезно сказал тот. - Лучше разрешите дать что-нибудь в печать уже сегодня.

- Подумаем, - от рассеянности Оленина не осталось и следа: теперь он был собран и сосредоточен, ноздри у него вибрировали от охотничьего азарта, точно у фокстерьера, почуявшего лисицу. - Позвоню-ка знакомым ребятам из наркоконтроля: наверняка у них на нашего фигуранта есть компромат…

- Да пришел я уже, - раздался у дверей ворчливый голос. -

Не надо никуда звонить.

Вошедшему было слегка за сорок. Ростом чуть пониже Оленина, но грузнее фигурой, с крупными оттопыренными ушами, он производил какое-то водевильное впечатление, точно комедийный персонаж из «Полицейской академии». Только широко расставленные глаза, слишком внимательные и умные, диссонировали с общей картиной. Глаза, взятые напрокат у разведчика-нелегала. Или у командира крутого спецподразделения, воюющего то с террористами, то с диверсантами, то с теми, кто воюет против этих диверсантов.

- Подполковник Колосов, отдел по борьбе с наркотиками, - представился он, протягивая руку Оленину. - Можете не представляться, Сергей Сергеевич, я о вас наслышан.

- Здравия желаю, товарищ подполковник, - Оленин ответил на рукопожатие. - Однако оперативно вы прибыли: мы едва успели осмотр закончить… Как я понимаю, Беспалов был у вас в разработке?

Колосов пожевал мягкими губами, обвел взглядом комнату, задержавшись на развороченном растении, и коротко вздохнул:

- Майор, выйдем на лестницу, пошепчемся.

Шептались они минут десять. А когда вернулись, наконец, в прихожую, лицо у Оленина было другим. Не рассеянным, как во время обыска, не довольным, когда тайник все-таки обнаружился, а каким-то серым. И застывшим, будто неживым. От Алеши, сунувшегося было с расспросами, он только отмахнулся: потом, не до тебя.

Лишь через некоторое время, когда обыск завершился, входная дверь была опечатана и они гурьбой вышли из парадного, Оленин разомкнул губы.

- Такое дело, Леша, - изрек он. - В общем, никакой информации, даже предварительной, в газету сейчас давать нельзя.

- Как? - удивился тот. - Почему?

- Открылись новые обстоятельства, - он нахмурился, сбившись с шага. - Значит, так, молодые люди. Вам, как акулам пера, задание особой важности.

- Какое? - встрепенулся Алеша, заранее представляя, как его под видом крупного дилера внедряют в международную наркомафию.

- Нужно отыскать женщину, которая плюнула в Беспалова на конкурсе.

Алеша решил, что ослышался.

- Женщину?! - он почувствовал себя оскорбленным. - Сергей Сергеевич, а может, не будем разводить турусы на колесах, скажите прямо: граждане журналисты, не путайтесь под ногами?

Оленин остановился посреди тротуара, вынудив собеседника сделать то же самое. И раздельно произнес, глядя ему в глаза:

- Мне необходимо знать, за что она так ненавидела Беспалова. И еще… Сколько путинских двойников было на конкурсе?

- Не знаю. Митя вроде упоминал девятерых.

- Тогда почему она выбрала именно нашего фигуранта? И как узнала его среди остальных?

- Какой вы умный, Алексей Павлович, - щебетала Лошарик, вприпрыжку семеня рядом с длинноногим спутником. -

Я бы сроду не догадалась, что наркотики были в кадушке с пальмой. А вы ррраз - и готово. Даже Сергею Сергеевичу нос утерли.

- Но, но, - Алеша строго сдвинул брови. - Какой еще нос. Оленин и без меня бы этот тайник «расколол», я ему только чуть-чуть помог. Знала бы ты, сколько дел мы вместе распутали…

- Ой, - Лошарик даже подпрыгнула. - А расскажите! Ну пожалуйста!

- В другой раз, - Алеша вдруг поскучнел, и спутница это почувствовала.

- Вы из-за задания, да?

- Какого еще…

- Которое нам поручил майор Оленин: разыскать старушку…

- Задание как задание, - буркнул «сыщик». - Первое правило настоящего следствия - не оставлять без внимания ни одну версию, даже самую фантастическую.

- И я так думаю, - согласилась Лошарик. - Наверно, он был прав насчет той женщины…

- То есть?

Она задумалась: поджала нижнюю губу и подперла ее кончиком указательного пальца.

- Если бы мне не нравился Путин, а нравился, к примеру, Владимир Вольфович Жириновский, я бы нипочем не потащилась глазеть на его двойников.

- А что бы ты стала делать?

- Не знаю. Отправилась бы в Москву и организовала какой-нибудь пикет возле здания правительства. Или взяла бы баллончик с краской и написала на мостовой: «Путина в отставку!» Или…

- Хорошо, допустим, - перебил Алеша, встревоженный не в меру разыгравшейся фантазией спутницы. - Но это с точки зрения нормального человека. А древняя старуха, поехавшая мозгами от нехватки пенсии, могла решить по-другому. Раньше она костерила власть, сидя с товарками на скамейке перед подъездом, а тут заходит в родимый Дворец металлургов и видит своего врага живьем, да сразу в девяти экземплярах! Вот ей «крышу» и снесло…

- Может быть, - с сомнением сказала Лошарик. - Но все равно остается вопрос: почему она плюнула именно в Беспалова? Как она выделила его среди остальных?

- И как же, по-твоему?

- Ну, исходя из того, что он занимался продажей наркотиков… Что, если у этой старушки был внук, или внучатый племянник, или внук подруги, которого Беспалов посадил на иглу?

Алеша присвистнул.

- Ну и фантазия, однако… Ладно, позвоню-ка Мите, попробую получить какую-нибудь информацию.

Судя по специфическому набору звуков на заднем плане (разноголосый гул, хлопанье дверей и стрекот принтера), Митя сидел в редакции. А по его анемичному тону Алеша понял, что приятель пребывает в перманентном творческом кризисе.

- Полный завал, - подтвердил Митя Алешины выводы. -

Пытаюсь править читательский эпистолярий. Вот послушай, - он пошелестел страницами и с выражением продекламировал: - «Всю жизнь эта святая русская женщина заботилась о собственном муже. Только в нем. Всегда о нем. И только потом - о другом…» Да, ты позвонил-то зачем? Просто узнать, как дела, или…

- Или, - признался Алеша. И коротко изложил свою просьбу.

- Нет, - с сомнением протянул Митя. - Я же говорил: выскочил на улицу - а бабулька как сквозь землю. Ни фамилии, ни адреса. Я и внешность-то ее почти не запомнил.

- А все-таки?

Митя чуточку подумал.

- Неухоженная какая-то. Так бывает, когда человек редко смотрится в зеркало. Старое пальто, калоши, клюка, капор на голове - будто из позапрошлого века…

- Как же ее в таком виде пустили в зрительный зал?

- Она и не была в зале. Она прошла за кулисы… А что, у твоего милицейского друга уже есть версия по поводу убийства?

- Не знаю, - честно ответил Алеша. - Фактов множество, но какие-то они… - он запнулся, - будто пазлы из разных наборов. Ты не помнишь, Беспалов в тот момент был один?

- Кажется, возле него терся какой-то тип, вроде местный администратор. Шелковая рубашечка, узкие джинсы, крашеные волосы… «Ах, Тимошенька, что с тобой сделала эта старая фурия, ах, пойдем в мой кабинет, я вытру тебя платочком….»

- А как фамилия администратора?

- Циммерман, Цукерман… Слушай, может, все же расскажешь, в чем дело? Чтобы я не умер от любопытства.

- Извини, - с сожалением сказал Алеша. И добавил, желая скрасить неловкость: - У тебя какие планы на завтра? Может, забежишь в гости? Я тебя в шахматы обыграю…

- Завтра никак. Я с Юриком и Максом собрался на рыбалку.

Алеша нажал «отбой». И задумчиво произнес в пространство:

- У Беспалова на правой кисти была татуировка: русалка на фоне заходящего солнца. Может, по этой русалке старуха его и опознала? Ладно, что толку гадать. Поехали.

- Куда? - с готовностью встрепенулась Лошарик.

- Во Дворец металлургов.

5.

Дворец металлургов носил свое название потому, что изначально, еще с советских времен, находился на балансе металлургического завода-гиганта.

В лихие девяностые завод-гигант сильно и быстро обветшал: из всего громадного «города в городе» уцелели в рабочем состоянии лишь два цеха, клепавшие чайники и кастрюли, остальные корпуса зарастали травой и чертополохом. Вслед за своим флагманом пошел на дно и Дворец металлургов.

Второе рождение здание получило уже в новом тысячелетии, переквалифицировавшись в развлекательный центр с двумя кинозалами формата 3D, рестораном, тремя суши-барами и одним обычным, вертикальным солярием и VIP-сауной, десятиминутное пребывание в которой стоило бы Алеше двухмесячной зарплаты.

В последний раз он бывал во дворце пару месяцев назад, когда просмотром «Аватара» отмечал с Наташей годовщину знакомства. Бывала ли тут Лошарик, он не знал, поэтому на правах мужчины и «старожила» взял на себя роль экскурсовода. Однако выяснилось, что девушка ориентируется в этом уездном Лас-Вегасе куда лучше своего провожатого. На недоуменный Алешин вопрос «откуда?» она охотно ответила:

- Я, когда училась в университете, бегала сюда с подружками почти каждый день. В баре посидеть, киношку посмотреть, в бильярд поиграть - тут в подвале классный американский пул. Хотите, сразимся как-нибудь?

- Дорогое, наверно, удовольствие - каждый вечер жизнь здесь прожигать, - заметил Алеша.

- Ага, - беспечно подтвердила Лошарик. - Папа сначала терпел, но деньги давал. Потом возмутился: я тебе, мол, не золотая рыбка, хочешь сидеть в баре по вечерам - изволь сама зарабатывать. Вот я в журналистику и подалась.

- Мудрый у тебя родитель, - согласился Алеша. - А кто он по профессии?

- Глава холдинга.

Алеша немо присвистнул: по демократичному прикиду спутницы трудно было заподозрить, что перед тобой - одна из самых перспективных невест региона.

Меж тем дочь магната по-свойски пошушукалась с кассиром в игральных автоматах, с девочкой на входе в кинозал и тронула Алешу за рукав.

- Нам ведь администратор нужен? Пойдемте, он внизу, в суши-баре.

Суши-бар обнаружился на цокольном этаже: Алеша угадал дверь в него благодаря начертанным на створках двум иероглифам (а может, и не иероглифам) и натуральному бонсаю ростом с полевого суслика. Администратор сидел за дальним столиком в углу, пялился на японский мультик и поглощал креветки, доставая их пальцами из тарелки.

- Пресса, - промурлыкал он, отлепляя тощий зад от кожаного дивана и протягивая Алеше изящно, точно для поцелуя, отогнутое запястье. - Обожаю прессу. Самуэль Левинзон, помощник администратора, к вашим услугам.

Ага, подумал «сыщик». Не администратор - а его помощник…

- Алексей Сурков, газета «Доброе утро». А это Лоша… то есть Лариса Шарикова, моя коллега.

- Очень, очень приятно. Гарик, мартини для меня и моих гостей, - помощник снова отвлекся на телевизор, где два узкоглазых мультяшных мальчика-самурая, скинув доспехи, взахлеб любили друг друга, и пояснил: - «Кидзуна». Прекрасное анимэ, одна из моих любимых сцен. А от саундтрека я вообще уплываю. «Казо-ту-ки-но-ина», «ветер тихонько плачет в ветвях деревьев…» Да, так о чем вы хотите написать, Алеша.

- О конкурсе двойников.

- Господи, когда это было.

- Видите ли, Самуэль…

- Сима. Для близких друзей.

- Видите ли, конкурс породил массу читательских откликов, - глубокомысленно выдал Алеша заранее заготовленную легенду. - Большинство отзывов восторженные - тем более что организация была на высоком уровне…

- О, организация - это, можно сказать, целиком моя заслуга, - без ложной скромности отозвался Сима-Самуэль.

- В самом деле?

- А как же! - помощник всплеснул пухлыми ладошками. -

Сколько препонов пришлось преодолеть, сколько заборов пробить, извините, собственным лбом! Это ведь только кажется, что наш шоу-бизнес не знает запретных тем, на самом деле он целомудрен, как дочь ортодоксального еврея, -

он тонко хихикнул, довольный собственной шуткой. - Так, значит, пипл зрелище схавал?

- Еще как схавал, - заверил Алеша. - Но, понимаете, Самуэль…

- Сима.

- Сима… Статья у меня получилась какой-то слащавой, без изюминки. Вот если бы какой-нибудь скандал… К примеру, за кулисами подрались два двойника Ленина. Или Якубович в гримерке пытался изнасиловать принцессу Диану… У вас ведь был двойник… или двойничка принцессы Дианы?

- И Диана, и Надежда Константиновна Крупская, и даже мать Тереза, правда, ее никто не узнал, пришлось повесить бейджик на платье. - Помощник наморщил лоб и вдруг просветленно улыбнулся. - Точно! Алешенька, я вас обрадую: был самый настоящий скандал! В общем, на одного нашего участника за кулисами набросилась какая-то сумасшедшая.

- Да ладно, - сыграл Алеша неверие.

- Я сам был свидетелем! - загорячился Сима. - Я стоял рядом со сценой. И вдруг откуда ни возьмись появилась эта дама - надо сказать, весьма моветонного вида. Выкрикнула нечто оскорбительное и набросилась на него!

- На кого?

- На двойника Путина.

Лошарик, подхватив игру, восхищенно округлила глаза.

- У вас был двойник Путина?! Как интересно, правда, Алексей Павлович?

- Девять двойников, - с гордостью уточнил Сима. - Пришлось между ними отдельный конкурс проводить.

- А на которого именно она набросилась?

- Я уж и не помню, - помощник досадливо отмахнулся. -

Так вот, эта буйная шизофреничка попыталась плюнуть ему в лицо. А потом замахнулась клюкой. Мне пришлось закрыть его своим телом, - скромно добавил он, взглянув на Лошарика - удостовериться, произвел ли его героизм должное впечатление.

Лошарик оказалась на высоте: с ужасом прошептала «Боже!» и прижала ладони к пылающим щекам.

- Но, я надеюсь, вы не слишком пострадали?

- Как сказать, - Сима потупился. - Когда я вступил с ней в схватку, она расцарапала мне предплечье. Пришлось мазать зеленкой, иначе развилось бы заражение…

- Вы заявили в милицию? - спросил Алеша.

Сима замялся.

- Честно говоря, не счел нужным. Репутация заведения и все такое…

- Поверьте моему опыту, - доверительно улыбнулся Алеша, - легкий скандальчик репутации заведения не повредит, наоборот, добавит к нему интерес публики. Тем более, если подать материал под нужным углом, и особенно - описать ваше личное участие в этом деле. Как ни крути, вы ведь спасли жизнь и здоровье артиста…

Помощник администратора задумался: видимо, идея статьи с соответствующим ярким заголовком поразила его воображение.

- Но я, право, не знаю, чем вам помочь: я ведь не спрашивал у этой сумасшедшей ее телефон… Разве что… Да! -

его лицо озарилось счастливой улыбкой. - Дело в том, что я в пылу борьбы вытолкал эту несчастную в коридор сбоку от сцены, а там есть видеокамера… Гарик! Гарик, сбегай шустренько за Вовчиком... Это охранник, - пояснил он.

Вовчик оказался классическим квадратным обломом - под два метра ростом, с бритой головой и в непроницаемо-черных очках. Не проронив ни звука, он приблизился к столику и замер в позе футболиста, прикрывающего свои ворота от штрафного удара.

- Вовчик, проводи прессу в комнату видеонаблюдения, - распорядился Сима. - Покажи запись конкурса - там, где эта чертова старуха… Я надеюсь, - обратился он к Алеше, - вы в своей статье сумеете правильно расставить акценты?

Лошарик взяла помощника администратора под локоток.

- Алексей Павлович, - промурлыкала она, - один из лучших журналистов страны. Вы вполне можете положиться на его профессионализм.

- В самом деле? - Сима страдальчески вздохнул. - Ну, если вы так утверждаете…

В дверях бара, пропустив Лошарика вперед, он неожиданно придержал Алешу за руку.

- Простите, можно деликатный вопрос?

- Да?

- У вас с вашей… гм… коллегой только служебные отношения? Или, так сказать, выходящие за рамки?

- Лариса Валентиновна - совершенно свободная девушка, -

убедительно сказал Алеша. - И, насколько я могу судить, вы произвели на нее самое благоприятное впечатление.

Помощник администратора ласково взял собеседника за пуговицу.

- Я говорю не о ней. Я говорю о вас...

...Выйдя на улицу, Алеша принялся ожесточенно отряхивать рукав в том месте, где его касался Сима Левинзон. Как будто испачкался в побелке. Или его окатил грязью проезжавший мимо грузовик. Лошарик, не догадываясь, видимо, что ее гипотетическое семейное счастье ухнуло в тартарары, повертела в руках отпечатанные на принтере фотографии и сказала:

- Ну вот, теперь мы знаем, как эта старуха выглядит. А что дальше?

- Понятия не имею, - сердито отозвался «первый журналист страны». - Отдадим снимки Оленину, пусть сам голову ломает.

- Это я, - сказал Сима Левинзон в телефонную трубку, наблюдая из окна второго этажа, как Алексей со спутницей заворачивают за угол здания. - Ко мне только что приходили двое каких-то типов. Гнали пургу, будто разыскивают одну шизофреничку - ну, я вам рассказывал, она напала на артиста во время конкурса. Но на самом деле их интересовало совсем другое, я это сразу просек… Откуда я, черт возьми, знаю, менты они или нет? Утверждали, что из газеты… Кстати, вы не в курсе, что произошло? Артист должен был приехать сегодня утром за очередной партией, но не приехал. Так порядочные люди не поступают! - он обиженно шмыгнул носом. - Я нервничаю, в конце концов…

6.

Поплавок у Юрика Побеляна был отменный: бело-синий, из гусиного пера, способный бесшумно лечь на воду, не отпугнув даже самую недоверчивую рыбу. Удилище он предпочитал из длинной гибкой орешины, зато лесок разного вида брал с собой не меньше десятка, каждая была любовно намотана на отдельную катушку и имела свой цвет -

под цвет воды в водоеме, где предполагалось ее использовать: Юрик красил их, опуская в стакан с чайной заваркой. Что уж говорить о различного рода наживках, прикормках, блеснах, крючках, мормышках... Зато и результат соответствовал: к концу дня в его ведерке плескались несколько плотвичек и два полосатых окуня граммов по четыреста. В другом ведре, побольше, немо разевала рот узконосая щука. У Мити с Максом улов был куда скромнее. Максу фортуна улыбнулась лишь дважды, Мите, можно сказать, едва хмыкнула, тут же развернувшись задним местом. Поплавок на его удочке дернулся, ушел под воду, но сейчас же всплыл и виновато покачал пробочной головой: рыба аккуратно скушала наживку с крючка, махнула хвостом - то ли благодаря, то ли, наоборот, издеваясь, и уплыла восвояси.

Вскоре Максу с Митей надоело созерцать неподвижные поплавки, и они отошли к костру. Был ранний вечер: небо уже подернулось розовым, облачка замерли у горизонта, стих ветер, и даже вода застыла громадным зеркалом...

- Эх, хороша будет ушица, - проговорил Юрик, притащив к костру ведра с уловом. - Как писал Юлиан Семенов в какой-то из своих саг о Штирлице: «Уха оттягивает и зеленит…»

- Почему зеленит? - не понял Митя.

- Потому что волжские рыбаки добавляют в бульон чабрец. Он делает его густым и придает зеленоватый цвет. Кстати, господа олигархи, имейте в виду: не уследите за костром - оставлю без ужина.

- Юрка, не мешай, - строго сказал Митя, до того что-то внушавший Максу. - Сетевой маркетинг - это очень простая штука. Главная задача здесь - искать партнеров по бизнесу и покупателей на продукцию. Чем на большую сумму тебе удастся реализовать товаров, тем выше вознаграждение, понятно?

- Ну, - кивнул Макс без малейшего энтузиазма.

- Но при этом придется неустанно привлекать в свою команду новых членов, готовых делать в компанию взносы. Вот смотри, - Митя нарисовал прутиком кривоватый овал. - Допустим, это ты. Ты делаешь взнос и находишь пять человек, готовых сделать то же самое, - чуть ниже овала появились пять разнокалиберных отрезков, в результате чего рисунок стал напоминать страдающего артритом осьминога. - Потом каждый из этих пятерых найдет еще по пять партнеров… Посчитай, сколько человек станет в твоей команде?

Макс нахмурил лоб.

- Двадцать пять. Вместе с первыми пятью - тридцать. Ну и что?

- А то, что если все тридцать человек купят продукции на такую сумму, - Митя начертал цифру на земле, - то твое вознаграждение будет равняться… - рядом с первой цифрой появилась другая. - Скажи, круто?

- Просто зашибись, - мрачно отозвался Макс. - И где же я найду охотников на всю эту хрень? На все эти пищевые добавки, ароматические масла за астрономическую цену, благовония, средства от бородавок, камешки с каббалистическими знаками, привлекающие… Что они там привлекают?

- Деньги, семейное благополучие, личное счастье, снятие венца безбрачия, рост волос на голове, увеличение размера пениса у мужчин и размера груди у женщин, защиту квартиры от воров и домашних насекомых, - с готовностью принялся перечислять Митя…

- Беру! - рявкнул Юрик, свалив на землю охапку валежника для безнадежно умирающего костра. - Оптом, пять… нет, десять штук!

- Для увеличения пениса? - уточнил Макс.

- Нет, для защиты от тараканов. Всю кухню изгадили, сволочи. Уж чем я их не травил - и «Рейдом», и «Фумитоксом», и смесью клейстера с нафталином, одна хорошая знакомая дала рецепт, а они все равно по буфету маршируют…

- Жениться тебе надо, - флегматично заметил Макс. - Как впустишь в дом молодую супругу с тещей - о тараканах и думать забудешь.

Юрик пожал плечами.

- Что поделать, не встретил я еще ту единственную и неповторимую…

«Ту единственную» Юрик искал, сколько Митя с Максом себя помнили. Ни одна Юрикова подруга не держала на него зла: он был щедр, исключительно красиво, даже профессионально ухаживал и обожал дарить подарки. Только однажды он «влип» по-настоящему, когда на беду свою познакомился с Митиной соседкой Леночкой - для этого ему понадобилось всего-то подняться со своего места у входа в супермаркет на второй этаж и заглянуть в отдел мужской и женской одежды.

Леночка поразила заскорузлое Юриково воображение. И он принялся забрасывать предмет своего обожания цветами-конфетами-открытками ко всем принятым в России праздникам - снова цветами, снова конфетами… Леночка принимала подношения со снисходительной благосклонностью. Макс Снежанин, как истинный друг, во всем помогал влюбленным и даже согласился быть шафером на свадьбе, но тут в их планы вмешалось нешуточное обстоятельство. На горизонте возникли белоснежный джип «Ровер-спорт», двухуровневая квартира в историческом центре, загородный особняк и два автосалона (о таких мелочах, как платные охраняемые парковки, стыдно даже упоминать). Против такой тяжелой артиллерии Юрикова полуторка в «хрущевке» была бессильна.

Друзья пережили его личную драму достойно, даже с некоторым щегольским равнодушием. Соорудили на квартире Макса мальчишник, пригласив Митю третьим, затарились «горючим», почти не потратившись на закуску, и после первой распитой бутылки пришли к древней, как мир, истине, что женский ум, красота и добродетель лежат в разных пространственно-временных плоскостях.

- Да и не такая она красивая, - заметил Юрик, разливая вторую по граненым стаканам. - Передок явно подкачал, я уж молчу о лодыжках. И вообще, вздыхать о них, конечно, можно, но вот жениться - жениться, брат, нужно на других. Добрых, отзывчивых, скромных, и чтоб готовить умели.

- Тебе, Митяй, кстати, тоже бы не мешало, - Макс потрепал приятеля за плечо. - А то, вишь, с лица спал. Хватит по своей Василисе вздыхать.

Василиса, Митина супруга, с которой он то сходился, то разбегался «раз и навсегда», месяц назад вполне официально объявила мужу, что уходит к владельцу автозаправки. Абсолютно непьющий Митя без просыха потреблял спиртосодержащие напитки в течение трех дней, после чего торжественно поклялся себе и друзьям до конца жизни соблюдать обет безбрачия.

- Я на работе женат, - сердито сказал он. - Только успел сдать материал про инопланетян в фермерском хозяйстве, так новая напасть: некий гражданин в своем подвале под пятиэтажным домом возводит убежище на случай ядерной бомбардировки.

- А соседи, понятное дело, возмущаются?

- Спрашивают, не пора ли им последовать его примеру, -

Митя вздохнул. - Раньше-то мы этими письмами занимались вдвоем с Лехой Сурковым, однокашником, но он недавно пошел на повышение, теперь преступления расследует.

- Как частный сыщик?

- Как редактор криминальной хроники. Между прочим, -

Митя оживился, - знаете, чем он сейчас занят? Помните Пальчика?

- Еще бы, - хмыкнул Юрик. - Друзей детства, как первую любовь, не забывают.

- Застрелили его, - сообщил Митя. - Среди бела дня, в собственной машине.

- Надо же, - Юрик без видимого сочувствия покачал головой. - А какой был положительный юноша. Младшим помогал, любил с приятелями по парку гулять…

- Если в машине да днем, значит, убийство скорее всего заказное, - уточнил Макс, подвешивая котелок над костром.

- Чего не знаю, того не знаю, - сказал Митя. - За подробностями - к Алешке. Кстати, хотите, познакомлю?

7.

Уха была, конечно, не из тех, что готовят над костром, под вечернюю зорьку, но все равно Алеша уплетал уже вторую тарелку. Напротив орудовал ложкой Митя Горлин. Макс, простонав, что чревоугодие есть грех, доплелся до дивана и там затих, поглаживая живот. Лошарик, выбравшая за вечер недельную квоту калорий, беспокойно оглядывала себя с боков - не потолстела ли. Впрочем, вряд ли полнота могла грозить ей в принципе: как говаривал Алешин родитель Павел Игнатьевич (не по поводу Лошарика - по поводу собственного сына), не в коня корм. Юрик Побелян, в живописном фартуке и повязанной на пиратский манер косынке, на правах хозяина суетился вокруг стола с половником и кастрюлей в руках.

- Леха, как насчет еще одной тарелочки? - спросил он.

- Смерти моей хочешь? - отозвался Алеша, откидываясь на спинку стула.

- Не, братан, ты еще нужен. Про Пальчика-то кто будет рассказывать?

Перезнакомились они легко. И очень органично, с первых секунд, перешли на «ты».

- Вот уж точно говорят: мир тесен, как плацкартное купе, -

сказал Алеша. - Я и не предполагал, что вы были знакомы. Митька, неужели ты его не узнал там, на конкурсе?

Митя отвернулся - как показалось, с досадой.

- А чего мне было приглядываться. И потом, сколько времени прошло.

- Да не так уж и много, - возразил Юрик. - Тринадцать или четырнадцать лет, правда, Макс?

- Ну, узнал, узнал, - Митя поморщился. - Сразу, как только он на сцену вылез. Он и изменился не так сильно: и в детстве был похож на маленького Володю Путина…

- А зачем ты пошел к нему за кулисы?

- Захотелось посмотреть на него поближе. Спросить, мол, узнаешь меня? Помнишь, как тогда, в парке?.. Только пообщаться не удалось: рядом с ним администратор этот…

- Сима Левинзон, - подсказал Алеша.

- Ну да. Потом еще бабка с клюкой - в общем, я почувствовал, что чужой на этом празднике жизни, и слинял, - Митя махнул рукой. - Ты лучше расскажи, до чего вы с майором докопались. Нашли убийцу?

Алеша покачал головой.

- Не все так просто.

- Ну, а все-таки?

Алеша поразмышлял чуток и рассказал вкратце, что ему было известно, умолчав лишь о двух обнаруженных тайниках - в бардачке «Лады-Калины» и в кадушке с южным растением.

- Эксперт в управлении (его почему-то зовут Бармалеем) считает, что убийство заказное. Следов киллер не оставил: пистолет унес и даже гильзы подобрал. Так что дело почти стопроцентно «глухое».

- Ничего, вы с Олениным его все равно распутаете… - уверенно сказала Лошарик. - Мальчики, не возражаете, если я посуду помою?

- Лариса, - укоризненно протянул Юрик. - Вы же гостья!

- И что? - она ловко сняла с него фартук и повязала на себя. - Посуду мыть - дело женское.

- Тогда вытирать - уж точно мужское, - Макс поднялся с дивана, подвернул рукава рубашки и двинулся следом за девушкой. - Кстати, а почему вы решили, что киллер подобрал гильзы?

- Как почему? - удивился Алеша. - Потому что их не нашли на месте преступления.

- Их там могло и не быть. Если, к примеру, убийца стрелял из нагана. Или подобной системы: там после выстрела гильзы остаются в барабане.

Некоторое время Алеша молча переваривал информацию. Потом спросил Юру:

- Телефон есть?

- В прихожей на тумбочке.

Алеша набрал номер.

- Алло, Сергей Сергеевич?

- Здоров, акула пера, - отозвались на том конце. - Все не спится, все работаешь?

- С какой стати? Сегодня же воскресение.

- Да? - трубка явно озадачилась. - Надо же, чего только люди не придумают… Ты по делу или как?

- По делу. Скажите, пули из трупа Беспалова уже извлекли?

- Еще вчера, а что?

- А выпущены они были, случайно, не из нагана?

Оленин откашлялся.

- Сколько лет я тебя знаю, журналист, и все никак не привыкну к твоим выкрутасам. Точно, револьвер системы «наган», судя по некоторым признакам, снабжен самодельным глушителем, - он вздохнул. - Так что наш киллер - никакой не киллер. Я имею в виду, не профессионал.

- Почему?

- Потому что - Бармалей прав: профессионал обязательно скинул бы ствол. Это во-первых. Во-вторых, стал бы он пользоваться самодельным глушителем, когда полным-полно фабричных. А в-третьих, зачем он сел в машину к Беспалову?

- Как? - не понял Алеша. - Чтобы его застрелить.

- Ну и стрелял бы снаружи, сквозь стекло. В машину-то садиться зачем?

Такая мысль не приходила Алеше в голову. Он поразмыслил и поинтересовался:

- И какой вывод?

- Они были знакомы, - сказал Оленин. - Беспалов и его убийца. И убийца, прежде чем выстрелить, хотел ему что-то сказать или о чем-то спросить. Причем Беспалов его нисколько не опасался. Тогда он развернулся бы к нему, хотя бы в пол-оборота. А Беспалов сидел прямо и смотрел перед собой, поэтому пуля попала ему в висок… Ты выяснил то, о чем я тебя просил?

- Насчет старухи? Мы с Лошариком проделали тут кое-какую работу, - скромно отозвался «сыщик». - В общем, ее адрес и телефон раздобыть не удалось, но есть фотографический портрет.

Майор присвистнул.

- Откуда дровишки?

- Из Дворца металлургов, вестимо. Пообщались там с одним пренеприятнейшим типом, Симой Левинзоном. Случайно, не ваш знакомец?

- Знакомая фамилия... Проходил пару лет назад по одному делу - жаль, с крючка соскочил…

- Он явно что-то скрывает, - сказал Алеша. - Но я думаю вот что: встречусь-ка с ним еще раз, с глазу на глаз. Прижму как следует…

- Отставить, - резко перебил Оленин. - Вот что, ребятки. Больше во Дворец не суйтесь, это приказ. Запомни это сам и присмотри за своей ассистенткой - она дамочка решительная, как бы дров не наломала.

- Слушаюсь, - невесело отозвался «сыщик». И добавил, одним глазом заглянув на кухню, в приоткрытую дверь: - За ней, похоже, и без меня есть кому присмотреть.

Макс с Лошариком стояли рядышком, возле опустевшей раковины: посуда была давно перемыта и вытерта, но это было и неважно. Лошарик, смущенно пунцовея щечками, смотрела вниз, на чистую столешницу, а Макс…

Красавец Макс, в жизни не знавший недостатка женского внимания, смотрел на девушку робко и будто просяще, точно восьмиклассник, млеющий перед молоденькой учительницей-практиканткой.

Алеша отвернулся, прошелся по гостиной, разглядывая обстановку: чистота и порядок, редкий для жилища холостяка. «Сыщик» отметил тщательно вычищенный ковер на полу, сверкающую посуду в серванте и отсутствие пыли на телевизоре. И даже на рабочем столе (по всему видно, Юрик всерьез увлекался радиоделом: здесь на специальной подставке стоял паяльник, лежала канифоль и олово, а в центре посверкивала черным ониксом магнитола со вскрытым нутром) царил идеальный порядок.

- Подрабатываю иногда, - пояснил Юра, кивнув на препарированную аудиотехнику. - Один знакомый гаишник, точнее, ГИБДДшник, пристал: почини да почини. Я ему: магнитола-то копеечная, дешевле новую купить. А он: дело, мол, не в цене, это мне друзья преподнесли на день рождения. Вот и вожусь…

В простенке между телевизором и сервантом висела фотография в застекленной рамке: группа молодых ребят в камуфляже на фоне серо-зеленого бока БТРа, в центре Юра Побелян, чуть сбоку - Макс с укороченным «калашниковым» у бедра, а рядом с ним - молоденькая девушка в вязаной шапочке и пятнистом бушлате поверх куцего демисезонного пальтишки. Девушка была неуловимо похожа на Лошарика: то ли миниатюрной фигуркой, то ли взглядом из-под пушистых ресниц, то ли еще чем-то. Бушлат был ей явно велик: должно быть, кто-то из парней снял его с себя и накинул девушке на плечи.

- Где это вы? - поинтересовался Алеша.

- В Чечне, - нехотя отозвался Юрик. - Мы там гражданские колонны сопровождали до границы и обратно.

- А это кто?

- Таня. Медсестра из госпиталя. Она с двумя врачами ехала в Дагестан, за гуманитарной помощью. - Юрик помолчал. - Ехала, да не доехала.

8.

Чеченская Республика, дорога Хамамат-юрт... станица Каргалинская, март 2004 г.

Погода стояла капризная, синоптики, которых ловил на гражданской волне радист Стасик Лисицкий, Лис, регулярно пытались предсказывать ее, и так же регулярно их прогноз сбывался с точностью до наоборот. И поскольку их вчерашнее гадание обещало ясный день, с утра над окрестными горами повисла тяжелая сырая хмарь. В долину с северо-востока вползло громадное серое облако и уютно разлеглось над неширокой речкой. Через реку был перекинут мост, укрепленный металлическими полосами: тяжелый танк такая конструкция вряд ли бы выдержала, но бронетранспортер, БМД или иную среднюю «коробочку» - запросто. Въезд на мост со стороны села Хамамат-юрт прикрывал стационарный блокпост - бетонная коробка размером приблизительно с автобусную остановку, пулеметная вышка и окоп полного профиля, обложенный мешками с цементом. В прогале меж мешков торчал укрытый маскировочной сеткой ствол ДШК. Рядом, на дощатых ящиках из-под чего-то съестного, сидел молодой светлоглазый парень в десантной тельняшке и тихонько бренчал на гитаре.

Якорь брошен в усталую глубь,

Но дорога еще не кончена:

Самолет предрассветную мглу

Рассекает крылом отточенным…

 

Песня была незнакомая. Макс прислушался, но его вернули в действительность звуки с проезжего тракта: лязг гусениц и приглушенный рык моторов.

Колонна - несколько бортовых «Уралов», два потрепанных «Икаруса» с беженцами и две «коробочки» - расположилась на обочине, уткнувшись в полосатый шлагбаум. Некоторые пассажиры обоих автобусов остались на местах с вещами, большинство же вылезли наружу и потянулись к поставленной на прикол походной кухне. Заправлял на кухне солдатик-первогодок, судя по всему, сроду не державший в руках половник, но когда к нему присоединился Юра Побелян, одним из жизненных девизов которого было «вкусно поесть и вкусно накормить», дело сразу пошло на лад. Беженцы получили по миске с кашей, сгрудились вокруг огня, потолковали о чем-то, от них отделилась полная женщина в очках и китайском пуховике, подошла к Максу и несмело тронула его за рукав.

- Простите…

- Да?

- Скажите, скоро мы поедем?

- Не знаю. Наши должны проверить дорогу впереди, - он вскрыл жестянку с тушенкой финским ножом и протянул «парламентерше». - Хотите?

- Нет, благодарю… Понимаете, у нас рейс из Кизляра, завтра к полудню мы должны быть в аэропорту. Вы можете гарантировать…

- Гарантировать, дамочка, может только товарищ Господь, - назидательно сказал майор Чегодаев, командир группы сопровождения. Он вышел из-за угла бетонной будки, на ходу проверил, застегнута ли ширинка, и лучезарно улыбнулся железными зубами. - А насчет рейса зря волнуетесь: погода все равно нелетная… Ага, эскулапы пожаловали, - он посмотрел на резко затормозившую возле шлагбаума «шишигу» с красным крестом на тенте.

- Кто? - не понял Макс.

- Трое медиков из госпиталя в Ханкале. Мы договорились, что через границу они поедут с нами, ну, а там - самолетом на Большую землю, - Чегодаев прищурился, всматриваясь. - А сестричка у них ничего. Худющая, ну да дома откормится.

Девушка стояла, прислонившись лопатками к колесу бронетранспортера и, задумавшись о чем-то, мяла в руке сигарету. Она была в коротком демисезонном пальтишке и кокетливой вязаной шапочке с помпоном. Этот простенький наряд ей удивительно шел, оттеняя большие глаза в обрамлении длинных и пушистых ресниц. Макс подошел и чиркнул зажигалкой - медсестричка поблагодарила кивком и неумело затянулась.

- Раз не курите, может, и начинать не стоит? - спросил Макс.

Она смущенно улыбнулась.

- Да я так… Почему-то кажется, что если дым горячий, то должен согревать изнутри.

Макс усмехнулся, снял с себя бушлат и накинул девушке на плечи.

- Вы поели?

Она покачала головой.

- Пусть сначала они, - кивнула на беженцев. - Я потом…

- Никаких «потом», - он решительно взял ее за локоть. -

Юрик готовит, как шеф-повар в валютном ресторане. Не попробуете его стряпни - всю жизнь будете расстраиваться.

- Он ваш друг?

- С детства вместе и все расстаться никак не можем.

Юра Побелян, завидев подле Макса прелестное существо женского пола, одобрительно поднял большой палец. Протянул девушке дымящуюся миску и белозубо улыбнулся.

- Как вас звать, прелестное дитя?

Она робко улыбнулась в ответ.

- Таня.

- И откуда вы к нам?

- Из Ханкалы. Мы втроем, - она кивнула на двух мужчин, смоливших сигареты возле откинутого борта машины. Один был постарше, с окладистой седой бородкой и в роговых очках, второй помоложе, растрепанной шевелюрой напоминающий профессора-вундеркинда. - Рафик Илматович - хирург, Олежек - анестезиолог.

- Домой, в отпуск? - спросил Макс.

Она покачала головой.

- Только ребята, у них срок контракта закончился. А я - в Кизляр, туда для нашего госпиталя пришла гуманитарная помощь по линии Красного Креста. Заберу - и назад.

- Понятно, - Максу стало жаль девушку. - Значит, родной дом не скоро увидите.

- Почему не скоро? - удивилась она. - Послезавтра и увижу. Я родом из Ханкалы. Там и медучилище закончила. До войны работала в поликлинике, а теперь вот в госпитале…

- Макс, Юрик! - окликнул их кто-то из сослуживцев. - Айда, сфотографируемся на память!

- Сейчас, - отозвался Макс. И предложил спутнице: - Пойдемте с нами.

- Куда?

- Фотографироваться.

- Неудобно, - проговорила она с сомнением. - Там ваши друзья…

- Очень даже удобно, - с жаром возразил Юрик. - Только вы способны превратить банальный снимок в художественную фотографию.

Она посмотрела на Макса, будто спрашивая разрешение.

- Пойдемте, - повторил тот. И шепнул Юрику: - Фартук снять не забудь, шеф-повар.

- Змея, Змея, я Бекас-один, как слышно, прием! - ожила рация.

- Дай сюда, - сказал майор Чегодаев.

Радист отцепил наушник и передал командиру. Кодом «Бекас» обозначались разведгруппы, прочесывающие «зеленку» по обеим сторонам дороги. Вплоть до границы с Дагестаном дорога проходила мимо нескольких чеченских сел, в каждом из которых стоял свой стационарный блокпост. Российская застава на переправе появилась три месяца назад, до этого тут, с негласного позволения чеченских властей, располагался опорный пункт полевого командира, известного как Гяур - его джигиты, разъезжая вдоль Кавказского тракта на потрепанных «копейках», беззастенчиво грабили всех, кто пытался въехать или выехать из Грозного. Периодически российское или дагестанское правительство заявляло президенту Чечни Аслану Масхадову протест против бесчинств, учиняемых бандформированиями, однако тот упорно отмалчивался.

- Бекас-один, отзовитесь, - сказал в микрофон Чегодаев.

Наушник потрещал помехами.

- Квадрат двадцать шесть - чисто.

- Змея, Змея, я Бекас-два, - включилась другая группа, - квадрат двадцать восемь - чисто. Занимаю высотку…

- Бекас-три, я Змея, доложите обстановку.

- Я Бекас-три, - отозвалась рация после секундного промедления. - Квадрат тридцать - чисто, коридор свободен.

- Понял, группам отбой, - сказал Чегодаев. И крикнул, махнув рукой: - По машинам!

- А как же фотографии? - спросила медсестричка.

- Будут, - пообещал Макс, помогая девушке забраться в кузов. - Поедете обратно с вашей гуманитарной помощью и заберете.

- Тань, поторопись, - недовольно сказал молодой анестезиолог, ревниво зыркнув глазами в сторону Макса.

Колонна тронулась. Макс, сидя на броне «коробочки», замыкавшей движение, в последний раз оглянулся на блокпост: часовой в «глухом» шлеме (выменял, должно быть, у кого-то из «спецов» на пяток бутылок непаленой водки) закрывал шлагбаум, еще один равнодушно смолил сигарету, прислонившись к стене пакгауза. Солдат-кашевар, которому помогал Юрик, помахал рукой вслед БТРу. Макс толкнул приятеля локтем, тот обернулся и махнул в ответ. Вдоль дороги потянулся серый, набивший оскомину пейзаж: справа склоны, покрытые низкорослым кустарником и островками мокрого снега, слева - каменистая осыпь и голая низина в тех же кустиках и снежных островках, среди которых изредка попадались остатки разбитой техники, ржавые бочки и пустые покрышки от грузовиков. На склоне Макс заметил старика в овчинном полушубке с массивной палкой в руке. Старик стоял неподвижно, напоминая каменного истукана, смотрел на колонну. И Макс философски подумал, что пройдет время и эта война закончится. Вряд ли победой одной из сторон - скорее, она затухнет сама собой, когда у тех, кто ее затеял, подрастут внуки и сами обзаведутся внуками, которые и не вспомнят, кто первым незаконно провертел дыру в нефтепроводе, или украл у соседа овцу, или самочинно передвинул на каменистой пустоши пограничный столб. Станут ли эти внуки внуков жить в мире и добрососедстве или тоже найдут причину палить друг в друга -

бог весть. И только этот чабан или другой, неотличимый от него, все так же будет стоять на склоне и взирать на происходящее внизу. И даже палка в его руках будет той же самой -

прочной, суковатой, из отполированного ладонями орехового дерева…

Молодой солдатик, который докладывал по рации, что квадрат тридцать чист и коридор для колонны свободен, медленно отложил динамик и скосил глаза на смуглого бородача в камуфляжных штанах и кожаной куртке. Повернуть голову он не мог: острие ножа в руках чеченца упиралось ему в кадык. Его товарищи - вся бывшая группа «Бекас-три» - лежали поодаль аккуратным рядком, глядя мертвыми зрачками в потолок.

- Не убивайте, - попросил солдатик срывающимся шепотом. - У меня мама в Молдавии. Я у нее один. Не переживет она, если что…

- У каждого джигита гдэ-то есть мама, - сказал бородач.

Лезвие скользнуло по горлу, мальчишка всхлипнул, как от обиды, и ткнулся лицом в кирпичную крошку.

Дом, где они находились, несколько дней назад был разрушен прямым попаданием снаряда: крыша ввалилась внутрь, две стены превратились в груду строительного мусора, но та, что была обращена к дороге, уцелела, только оконные рамы повылетали от взрывной волны.

- Цьо йаир? - спросил командир боевиков - стройный, подтянутый, в идеально подогнанном по фигуре военном френче с погонами полковника и серо-зеленой чалме.

- Хьява, цьо шадериг дамадеза дина дика, - отозвался бородач, вытер нож о рукав и спрятал в ножны на поясе. - Хьона хью хета, Гяур, рус вертолеташ догйар дуй?

Собеседник хмыкнул.

- Тамаш букх, сатъ воша, Рахим. Яра санна долуча бурса динахь, хьяр далла йадам ме ара дера дау.

Вдалеке, за поворотом дороги, послышался шум мотора. Командир посмотрел в бинокль, поднял над плечом руку с растопыренными пальцами и энергично сжал ее в кулак: внимание, всем приготовиться…

Взрыв кувалдой шарахнул по барабанным перепонкам. Головная БМД вздрогнула, окутавшись дымом, крутнулась на перебитой гусенице и встала поперек проезжей части. Почти тут же рванул рыжим всполохом ехавший за ней «Урал». Водитель с воплем вывалился из покореженной кабины и покатился по земле, сбивая пламя с одежды. Из остальных машин посыпались солдаты, залегли и открыли беспорядочный огонь. Новобранцы, с ходу определил Макс, зеленые пацаны, которым на скорую руку показали, как собрать и разобрать автомат и дали разочек пальнуть в тире по круглой мишени. Кто же таких в бой посылает, мать их?!

Он кубарем скатился с брони, упал за стену дувала и огляделся по сторонам. Стреляли отовсюду: со стороны домов, прилепившихся к склону, со стороны заваленного мусором пустыря, еще одна группа боевиков заходила с тыла, волоча за собой ручной пулемет…

У двери автобуса, уткнувшегося радиатором в задний борт «Урала», стоял майор Чегодаев и благим матом орал на разбегающихся пассажиров:

- Ложитесь! Ложитесь же, идиоты, постреляют, как куропаток!

Стасик Лисицкий, скрючившись за БТРом, кричал в микрофон рации:

- База, я Змея, как слышите? Напоролись на засаду, ведем бой с превосходящими силами противника, имеем три «двухсотых», просим помощи! Передаю координаты…

Юрик Побелян упал рядом с Максом, перекатился на спину и быстро перезарядил автомат.

- Надо гражданских выводить, - сказал он.

- Как? Пешком далеко не уйдут, а обе «коробочки» без хода…

- «Шишига» медиков цела. Можно попробовать на ней.

Оба, пригнувшись, метнулись к машине. «ГАЗ-66» и вправду казался сравнительно целым, если не считать побитых стекол. Юрик рванул на себя дверцу и едва успел подхватить водителя. Тот был мертв: две пули пробили ему шею и висок.

- Таня, где ты? - прокричал Макс.

- Здесь, - пискнула та, высунувшись из-за колеса. - Ой, у вас кровь…

Макс провел ладонью по шее: и правда кровь.

- С этим потом. Где твои друзья?

Она всхлипнула.

- В кузове. Рафика Илматовича убило, а Олежек живой…

Из кузова выглянул анестезиолог и выпалил, дико вращая глазами:

- Послушайте, я не могу сейчас умереть, у меня контракт закончился, я уже домой позвонил, меня там ждут, вы понимаете?! Я должен выжить, черт возьми!!!

- Выживешь, - коротко отозвался Макс. - Юрик, веди пассажиров!

Таня, согнувшись в три погибели, уже тащила к машине грузного мужчину с окровавленным лицом. Вслед за ней -

кто бегом, кто - ползком, устремились остальные. Замыкал шествие майор Чегодаев, держа в обеих руках по автомату. Он тоже был ранен, и не единожды, но на его боеспособности это, кажется, никак не отразилось.

- Живо в кузов! - приказал он беженцам и повернулся к Максу с Юриком. - Разворачивайте машину. Спецназ вас встретит на дороге, они в десяти минутах хода.

- А вы?

- Я тут еще немножко повоюю, - буднично отозвался он и оглянулся: трое боевиков, намереваясь перекрыть колонне путь к отступлению, вылезли на дорогу и устанавливали на треногу пулемет.

Майор недобро усмехнулся. И вразвалочку, не торопясь, шагнул им навстречу. Макс, мимолетно посочувствовал чеченцам: драпанули бы сейчас куда глаза глядят - может, и поимели бы крохотный шансик спастись. А так…

Боевики, впрочем, так и поступили: один заполошно выстрелил в майора, но пули ушли куда-то вверх и в сторону, остальные двое, бросив пулемет, кинулись наутек. Оба автомата в руках Чегодаева коротко плюнули огнем, и «чехов» жестоко швырнуло на землю лицом вниз.

- Давай! - крикнул майор и махнул рукой.

Юрик прыгнул за руль «шишиги» и вдавил в пол педаль газа. Макс, пристроившись на подножку, поливал из автомата прилегающую территорию - из каждого окошка, из-за каждого забора в ответ летели пули. На долю секунды он зацепил взглядом главаря боевиков - тот был в серой чалме и военном френче, уместном больше на параде, чем на поле боя. Макс голову бы дал на отсечение: внешность боевика была отнюдь не чеченской. Скорее, он походил на европейца или (пришла вдруг мысль) на русского, вот ведь черт…

- Они уходят, Гяур, - сказал бородач в черной кожанке.

Командир прильнул к биноклю и коротко бросил по-русски:

- Их надо догнать. Во что бы то ни стало.

Двигатель принялся давать сбои через десять минут. А еще через пять чихнул в последний раз и скорбно затих. Юрик ожесточенно подергал рычаг скоростей и сплюнул на приборную панель.

- Как говорится в анекдоте, тут им и звиздец пришел… Вылезайте, граждане пассажиры. Поживее!

Те попрыгали из кузова и беспокойно заозирались. Юрик указал рукой в сторону горного склона и сказал:

- Слушай мою команду. Строимся в колонну, в затылок друг другу, и бегом марш вверх, ориентир - вон тот распадок. Олег, направляющий.

Анестезиолог с ужасом и яростью схватил собеседника за рукав.

- А вы что же, не с нами? Вы решили нас бросить?!

- Мы вас догоним.

Ждать пришлось недолго. Друзья едва успели занять позиции: Юрик за колесом «шишиги», Макс - за серым ноздреватым валуном у края обочины. Машин было две: впереди неслась грубо размалеванная камуфляжными полосами «Нива» - без крыши, с закрепленным на металлической дуге ДШК, следом разбрызгивал грязь бортовой «Зил», под завязку нашпигованный боевиками. Завидев противника, они затрясли оружием и хором заорали что-то победное.

- У тебя сколько патронов? - спросил Юрик, ловя на мушку водителя «Нивы».

- С пол-рожка, - отозвался Макс. - А у тебя?

- И того меньше.

- У меня пистолет и две обоймы, - вдруг подала голос Таня.

Макс обернулся. Девушка - без давешней шапочки, с растрепанными волосами - стояла чуть позади и, решительно закусив губу, сжимала в руках «макаров».

- Ты почему здесь? - прошипел Макс, перекосившись лицом. - А ну, бегом отсюда!

- Я медик! - выкрикнула она в ответ. - А вдруг кого-то из вас ранят?

- Пошла вон!!! - заорали друзья хором.

С «Нивы» загрохотал пулемет. Разговаривать стало некогда: Макс перекатился, дал ответную очередь, но врагов это не остановило. Прячась за машинами, за придорожными валунами, они продвигались вперед, зажимая обороняющихся в клещи. Те отстреливались, но очереди их становились все короче: нужно было экономить патроны. Танечка, привстав, пальнула по чеченцам из пистолета. Не попала конечно: «макаров», на что-то пригодный в ближнем бою, на дистанции был не эффективнее велосипедного насоса.

- Да уходи же ты, - с тоскою простонал Макс. - Останусь жив - ей-богу, собственноручно задницу надеру…

Девушка не отозвалась. А потом он боковым зрением заметил темнолицего бородача в кожаной куртке - тот, припав на колено, прилаживал к плечу черный тубус РПГ.

- Ложись!!! - крикнул Макс.

И сам рухнул сверху на Таню, прижимая ее к земле и накрывая собственным телом. Оглушительно рявкнул взрыв, волосы опалило жаром, и все померкло.

Опрокинутый грузовик мерно чадил бензиновым пламенем. Тошнотворно пахло свежей кровью, сажей и паленой резиной. Главарь боевиков, не торопясь, обогнул отскочившее колесо, по-птичьи наклонил голову и посмотрел на девушку, лежавшую посреди дороги. Девушка была тяжело ранена, она прижимала руки к животу, и кровь, просачивающаяся сквозь пальцы, выглядела темной, почти черной - это указывало на то, что пуля или осколок пробили печень. Услышав или, может, почувствовав близкие шаги, она повернула голову и посмотрела на боевика снизу вверх. Попыталась что-то сказать - но не смогла, лишь судорожно пошевелила посеревшими губами. Главарь боевиков вынул из кобуры револьвер, прицелился и потянул спуск. Потом спросил, не повышая голоса:

- Что с остальными?

- Оба живы, Гяур, - отозвался один из его подручных. - Но вряд ли долго протянут. Может, отрезать этим шакалам головы и бросить на дороге, русским в подарок?

- Нет, - отрезал тот. - Забираем их с собой.

Макс пришел в себя от тряски. И от боли в затекших конечностях. Он открыл глаза: его тащили, привязав к длинной жерди. В ушах стоял надсадный писк на одной длинной заунывной ноте: будто рядом закипели сразу штук десять чайников со свистком. Взрыв, припомнил он. Вспышка, удар по голове, темнота. Меня контузило.

Он застонал. Шедший впереди чеченец оглянулся и остановился. Сказал что-то спутникам на своем гортанном языке, те рассмеялись, жердь скинули на землю, и Макс скрипнул зубами, чтобы не закричать от удара об острые камни. Рядом так же небрежно «приземлили» Юрика Побеляна - тот был без сознания, окровавленный комбинезон свисал клочьями, но у Макса, несмотря на безнадежность ситуации, отлегло от сердца: Юрка жив.

Жив - это главное.

В поле зрения возник уже знакомый бородач в кожаной куртке. Он подошел и без предупреждения, не изменившись в лице, ударил ногой под ребра. Макса согнуло пополам. Бородач присел на корточки и спросил:

- Где остальные?

- Кто? - проговорил Макс сквозь спазм.

- Те, кого ты вез, шакалий выкормыш. Ну?! - он снова замахнулся.

- Подожди, Рахим.

Главарь боевиков был в своей неизменной чалме и френче, только теперь поверх него был накинут армейский полушубок.

- Очухался? - поинтересовался он. - Живучи вы с другом, однако.

- С другом? - вырвалось у Макса. - А…

- Что, о девушке хочешь спросить? - главарь помолчал. - Она теперь далеко. В раю или аду - смотря сколько успела нагрешить. Хочется думать, что все-таки в аду - там, где вы все скоро окажетесь.

Макс с усилием разлепил спекшиеся губы.

- Ты же русский. Почему ты на их стороне?

Главарь чуть заметно дернул уголком рта.

- Почему? Наверно, потому, что русских я ненавижу сильнее, чем их… - он выпрямился и сунул руки в карманы. -

Моя бабка была из поволжских немцев. Ее привезли в эти места из Саратова, в сорок восьмом году, в «столыпинском» вагоне - ее и еще триста человек. Железнодорожная ветка сюда не доходила, их выгрузили в безлюдной местности, зимой, и они шли через два перевала, почти трое суток. Конвойным тоже досталось, они тоже шли пешком, по колено в снегу, но они были тепло одеты, могли поесть и погреться у костра. А ссыльным - тем, что шли по этапу, это запрещалось. Поэтому до места назначения добралось только пятьдесят человек. Пятьдесят - из трех сотен. Моей бабке было в ту пору двадцать два года. Она приглянулась одному из конвоиров и согласилась с ним переспать - за это он делился с ней пайком и позволял греться у огня. Только поэтому она и выжила. А через девять месяцев родила моего отца, - он задумчиво поджал губы. - После смерти Сталина бабка получила амнистию и могла уехать отсюда, но не уехала. Вот отец - тот сбежал сразу, он ненавидел эти горы. В детстве соседские мальчишки ему прохода не давали - он ведь родился рыжим и голубоглазым. Так что в нашем роду горы любят или ненавидят через поколение… Жить хочешь, тварь? - вдруг спросил он без перехода.

Макс не ответил. Гул в голове не отпускал, перед глазами плавали цветные круги, и он не сразу понял, что ему протягивают револьвер.

- Хочешь, я же вижу. Условий два. Первое - ты скажешь, где спрятал людей, которых вы везли. Сейчас же, времени на размышление у тебя нет. Второе - пристрелишь своего приятеля, - главарь указал подбородком на лежавшего без сознания Юрика Побеляна. - Вот, возьми, - револьвер ткнулся рукояткой ему в ладонь. - Здесь один патрон. Это чтобы ты не питал напрасных иллюзий.

Макс дернулся. Ему понадобилось усилие, чтобы заставить себя остаться на месте - не отползти, не закрыть голову связанными руками (то-то вся банда позабавилась бы)…

- Э, Гяур, - встрял бородач в кожанке. - А если этот шакал выстрелит в тебя?

Гяур склонился над пленником. Несколько секунд всматривался ему в лицо, потом выпрямился и презрительно покривил губы.

- У него страх в глазах, - медленно, почти нараспев, произнес он. - Страх в сердце. Нет, он не орел. Орлы рождаются только в горах. - И вдруг рявкнул: - Думай быстрее, сука! У тебя три секунды!

Макс с трудом взял оружие. Пальцы слушались плохо, и ему пришлось зажать рукоятку обеими ладонями. Он поднял взгляд на своего мучителя - тот поощрительно раздвинул губы в подобии улыбки.

- Так-то лучше. Не бойся. С такими ранами он все равно сдохнет через пару часов. Ты просто избавишь его от мучений. А себе купишь жизнь.

- Да, - сказал Макс. Медленно поднял револьвер и нацелил Юрику в висок. «Чехи» замерли в ожидании. «Прям как зрители в цирке», - подумал он и хрипло проговорил: - Прости.

Ему почудилось, что ресницы у Юрки дрогнули, словно тот на короткий миг пришел в себя. И даже (впрочем, Макс бы не поручился) кивнул головой. Макс крутнулся вокруг оси, даже не особенно торопясь, перевел прицел в грудь главаря боевиков и нажал на спусковой крючок.

Револьвер издевательски щелкнул. Несколько секунд стояла тишина. Потом главарь запрокинул голову назад и негромко рассмеялся. Следом - уже во все горло - загоготали остальные. Кто-то утирал слезы, кто-то согнулся пополам, держась за живот, и только тот самый бородач в кожанке не принимал участие в общем веселии. Его прокаленное южным солнцем лицо, и без того мрачное, помрачнело еще больше.

- Суки, - проговорил Макс и отшвырнул бесполезное оружие.

Бородач издал пронзительный крик. Его нога, обутая в тяжелый армейский ботинок, метнулась вперед, целясь Максу в подбородок.

9.

- А дальше что? - спросил Алеша.

- Не помню. Снова сознание потерял. Макс потом рассказывал: опять избили, связали, донесли до какого-то аула в горах… Сам-то я очнулся уже в зиндане. Мы просидели там несколько дней, счет времени потеряли: света-то не было, только люк в потолке - нам через него спускали на веревке кувшин с водой и кидали лепешку, одну на двоих.

Юрик сделал паузу и невесело усмехнулся.

- Ну, а потом - как в кино. Просыпаемся, слышим - наверху выстрелы, топот, крики… Люк распахивается - майор Чегодаев собственной персоной. Представляешь, стоит этакий здоровенный мужик в бронежилете, с автоматом, лицо размалевано черными полосами, а на щеках слезы. Ребята, плачет, мы уж и не чаяли вас живыми увидеть…

- Как же вас нашли?

- Гражданские помогли. Они, оказывается, спрятались неподалеку и видели, как нас уводили. Потом спецназ подоспел. Отряд «Восток» - слыхал о таком?

- Нет.

- Его сформировали в девяносто шестом, в первую кампанию. Состоит сплошь из чеченцев, и командир чеченец. Каждый из бойцов имеет кровника на той стороне.

- Кровника? - не понял Алеша.

- Кровник - это человек, который состоит с тобой в кровной мести и на Коране поклялся отрезать тебе голову. В общем, эти «востоковцы» прибыли на четырех БМД, три ушли дальше по дороге на помощь колонне, раскатали «чехов» в тонкий блин, на четвертой отправили гражданских в Кизляр, а сами пошли по нашим следам. - Юрик вздохнул. -

Жаль, главаря тогда упустили. Все окрестные аулы прочесали мелким гребешком - но там, в горах, полно всяких схронов, пещер, подземных ходов…

- Неужели так и ушел? - спросил Алеша.

- Тогда ушел, - коротко ответил Юрик, не пожелав вдаваться в подробности. И оживился: - Слушай, там в кастрюльке уха осталась. Может, еще по тарелочке, а?

Путь Алеши в редакцию пролегал мимо коммерческого банка «Русский кредит» - помпезного сооружения из стекла и бетона. Когда Алеша проходил мимо, двери на фотоэлементах отворились с мягким чпоком и выпустили наружу пару. Мужчина - пухленький и тугой, в модных темных очках, плаще и стального цвета шляпе - был похож на того, кем и являлся на самом деле: новоявленный капиталист, наваривший свой первый миллион на мандаринах, паленом коньяке и краденых иномарках. Длинноногая блондинка рядом с ним тоже не предполагала двойного толкования - Алеша равнодушно мазнул по ним взглядом и вдруг остановился. Остановился и мэн в плаще, сдернул с носа очки и радостно взревел:

- Леха! Леха, мать-перемать, совсем зазнался, паршивец, друзей не узнает!

- Узнаю, - откликнулся Алеша, пожимая руку бывшему однокашнику. - Узнаю брата Колю.

- Какого, к хренам, Колю? - возмутился мэн. - Это же я, Данила. Опохмеляться с утра надо, дорогой.

Алеша улыбнулся помимо воли: да, Данила Левиков, хозяин двух автосалонов и империи платных парковок, остался верен себе. Он и раньше, во время учебы на журфаке, был таким же: большим, шумным и невоздержанным на язык. Впрочем, эта его нарочитая грубоватость была необидной: даже сухопарая интеллигентная «англичанка» Зоя Марковна не принимала ее всерьез.

- Ну, как ты? - задал Алеша обычный в такой ситуации вопрос.

- А, - приятель махнул рукой. - Кручусь как белка в колесе. То «крыша» наезжает, то налоговая, то банк с кредитом тянет… А мы все равно выплывем. Слышите, эй! - он погрозил кулаком кому-то внутри стеклянного куба. - Говно не тонет, мироеды!!! Кстати, Леха, знакомься: это Леночка, моя личная жизнь. Лапа, сделай дяде книксен. Ну что, предлагаю в кабак, обмыть встречу. Возражения не принимаются.

Алеша пожал плечами.

- Ну, раз приглашаете… А куда пойдем?

- К «Голубому Вальке», - со знанием дела отозвался Данила. - Единственный приличный барчелло в округе. Вопреки названию.

- А? - не понял Алеша.

- «Блю Валентайн», - пояснила Леночка. - У меня там подруга администратором работает.

«Барчелло», как охарактеризовал его Данила, на проверку оказался весьма респектабельным рестораном - швейцар у входа, декорированный пышными бакенбардами английского дворецкого в шестом поколении, покосился на одетого в куртку и джинсы Алешу с плохо скрытым неодобрением.

Они заняли столик у окна. Мечтающий похудеть Данила заказал суп из шпината, брюссельскую капусту и бутылку хереса, Леночка - салат из апельсинов, креветок и сладкого перца. Алеша рассеянно полистал меню, скользнул взглядом по ценам - ну ничего ж себе…

- Рекомендую уху по-монастырски, - энергично орудуя ложкой, сказал Данила.

- О нет, - непритворно испугался Алеша. - Только не уху.

- Тогда бульон из перепелов и гренки с икрой, - Данила вкусно причмокнул губами. - Красное вино у них дрянь, а вот белое - очень даже ничего…

- Мне еще на работу, - покачал головой Алеша. - Начальница унюхает - крику не оберешься.

- А ты переходи ко мне. Я собрался свой журнал выпускать - авто- и моторынок, сравнительные цены и прочее. Сделаю тебя главным редактором.

Алеша кашлянул.

- Я, знаешь, в автомобилях-то не очень. Да и на старом месте остались кое-какие незавершенные дела.

- Ничего, разберешься, не боги горшки обжигают. Как раз первый номер приурочили бы к открытию нового автосалона. Мне один архитектор-вундеркинд такой проект забабахал - песня, а не проект. Внутри спиральный спуск, грузовой и пассажирский лифт, стоянка, демонстрационный зал, сервис, оформление кредита и страховки не выходя из офиса - все по хай-классу. Правда, археологи артачатся, ну ничего, уж их-то я уломаю как-нибудь.

- Археологи?

- Это такая новая фишка в законодательстве, - пояснил Данила. - Прежде чем дать разрешение на строительство, администрация запускает на будущую стройплощадку археологов, чтобы те дали заключение, мол, на этом месте нет никаких исторических ценностей. Типа булыжника с надписью: «Здесь был Саша Пушкин».

- А если они там что-то подобное и впрямь откопают?

- Тоже говно-вопрос. Забашляю кому надо - они этот булыжник передвинут на соседнюю улицу: мол, не по этой дороге великий русский поэт ездил по чужим бабам, а по соседней, кучер спьяну поворот перепутал.

Он опрокинул в рот рюмку хереса и вздохнул с ностальгической грустью.

- А знаешь, Леха, я ведь иногда завидую вам, чертенятам. Тебе и Митьке Горлину.

- С чего это вдруг? - искренне удивился Алеша.

- Ну как. Вы же теперь знаменитости. Открываю газету, читаю статью, а внизу подпись: «Наш специальный корреспондент»… Веришь - даже слеза прошибает от гордости. Лапа, говорю, а ну галопом сюда, смотри, я с этими придурками на одном факультете три года парился…

- Зато ты теперь вон какой крутой, - заметил Алеша. - Три автосалона, бабок немеряно…

Данила досадливо отмахнулся.

- Это все земное. А хочется чего-то… - он запнулся, подбирая нужное определение. Не подобрал и оттого еще сильнее огорчился. - Я даже стихи в тетрадочку стал пописывать, что твой первоклассник. Леночке вслух зачитывал. Лапа, подтверди!

- Сто пудов, - веско подтвердила Леночка. - Я тебе говорила, котик, ты это, как его… зарываешь свой талант в землю. Вот!

- Угу, - Данила невесело ухмыльнулся. - Кабы я его не зарывал, катались бы мы с тобой с поэтических гонораров то на Мальдивы, то на Майорку…

Дурноматом заорал Михаил Круг (Алеша хмыкнул про себя: «Владимирский централ, ветер северный» - самая актуальная мобильная тема для российской бизнес-элиты). Данила извлек из кармана телефон, взглянул на экран и поморщился.

- Шика, - непонятно произнес он. - Я сейчас, только тему одну перетру… Лапа, развлеки пока гостя.

- Кто это - Шика? - тихонько поинтересовался Алеша, когда Данила отошел от столика.

- Точно не знаю, - так же полушепотом отозвалась Леночка. - То ли большой чин в правительстве, то ли бандюхай. А может, и то и другое. По-моему, котик его немного боится…

- Послушайте, - с раздражением сказал Данила в трубку, -

я же обещал этот вопрос порешать в ближайшее время. Просто возникли трабблз с финансами, банк требует поручительства…

- Когда говорят о финансовых трудностях, - ровным тоном перебил собеседник, - то не затевают строительство коммерческой недвижимости в престижном районе. И не покупают четвертый джип и загородный особняк. Я терплю твои выходки только в память о твоем покойном папаше, который гонял паленые иномарки кавказцам, пока его сыночек прогуливал лекции в институте… И вот еще что. Не дай бог я узнаю, что ты за моей спиной связался не с теми людьми…

Данила воинственно задрал подбородок.

- Это с какими же?

- Ты прекрасно понимаешь, о чем речь. С теми, кто недавно устроил пальбу в центре города.

Подбородок Данилы мгновенно увял, будто проколотый футбольный мяч. Он не глядя взял с барной стойки салфетку и промокнул вспотевший лоб.

- Как? А я думал, это вы…

На том конце холодно усмехнулись.

- Будем считать, я этого не слышал.

- Красивый у вас камень, - сказал Алеша, заметив мелькнувшее в вырезе Леночкиной блузки украшение: темно-зеленую брошь, оправленную в серебро и с выгравированным на поверхности непонятным знаком - то ли китайским иероглифом, то ли сильно стилизованным цветком, тянущимся к солнцу.

Леночка взяла камень в ладошку, точно согревая или, наоборот, пытаясь согреться самой.

- Подарок, - туманно пояснила она, - из прошлой жизни. Котику я сказала, что купила сама, в отделе бижутерии. Он, конечно, зафырчал, мол, приучаешь тебя к дорогим вещам, а вкус у тебя так и остался, как у торговки на рынке. В общем, покричали друг на друга, я фарфоровый сервиз об пол грохнула, пригрозила к маме уйти… Он потом долго прощения просил. Даже «Мазду» обещал подарить - красненькую, у нее еще не надо скорости переключать. Только ты уж меня не выдавай, идет?

- Я - могила, - клятвенно пообещал Алеша и для убедительности прижал руку к сердцу.

От этого неосторожного движения сумка, повешенная на спинку стула, соскользнула на пол, и оттуда посыпались репортерские принадлежности. Алеша чертыхнулся и присел на корточки. Леночка грациозно нагнулась, подобрала с пола фотографию и заинтересованно спросила:

- Ой, а кто это?

- Так, одна старушка - божий одуванчик. В редакции дали задание взять у нее интервью, а адресом не снабдили, только снимком. Теперь разыскиваю.

Леночка поморщила очаровательный лобик.

- Где-то я ее видела…

- Где? - живо заинтересовался «сыщик».

- Не помню… Вспомнила! Ну точно, на прошлой неделе, когда ездила к Катьке в салон, в Бражный переулок. Она там делает маникюр и расписывает ногти всякими прикольными штучками, - она продемонстрировала ноготь на указательном пальце.

Алеша присмотрелся и удивился: тот был декорирован весьма удачной миниатюрной копией Рафаэля.

- А старушка?

- Так Катерина была занята с клиентом, - охотно пояснила Леночка. - Я вышла на улицу покурить, села на скамейку - тут две бабульки присоседились и давай агитировать за коммунизм. Одна - вот, мол, когда я молодая была и работала на каком-то там комбинате в Климовске (понятия не имею, где это), в охране, мы куда скромнее одевались, а нынешняя молодежь (это она про меня) то ли в юбке, то ли в широком ремне. А что юбка, нормальная на мне была юбка, я ее прошлым летом в Таиланде прикупила… А другая ей: ладно тебе, Сталечка, их все равно не перевоспитаешь, нечего и нервы тратить…

- Сталечка? - переспросил Алеша. - Странное имя. Может, Алечка? Или Таечка, в смысле Таисья?

- Не, - отмела эту идею Лена. - Точно Сталечка, у меня еще, слава богу, уши на месте.

- О чем базар? - спросил Данила, подойдя к столику.

- Котик, - живо защебетала Леночка, - представляешь, Леша разыскивает ту чокнутую, которая ко мне прицепилась возле Катькиного салона. Ну, помнишь, я тебе рассказывала…

- Должен я еще помнить всякую лабуду, - проворчал Данила и повернулся к Алексею. - А на кой она тебе? Пиарить будете?

- Типа того, - туманно отозвался Алеша и заторопился. - Пойду. Дел невпроворот.

- Вечно так, - Данила искренне огорчился. - Встречаемся на бегу - ни выпить, ни за жизнь перетереть… Насчет журнала предложение остается в силе, так что подумай.

Исходных данных для поиска - спасибо Леночке - оказалось больше чем достаточно. Бражный переулок Алеша нашел в полчаса: десять минут ушло на разглядывание карты города и двадцать - на дорогу. Еще спустя пять минут он уже стоял возле маникюрного салона, без затей названного «Катерина» (желтые буквы по розовому полю и полногрудая мультяшная дива, небесталанно слизанная с диснеевской Белоснежки). Проходившая мимо женщина - несмотря на сухую погоду, в резиновых ботах и поношенном плаще -

вполне благожелательно поинтересовалась:

- Ищешь кого-то, сынок?

- Бабу Сталю, - сказал Алеша. - Знаете такую?

- Сталину Карловну? Вон ее окна, на втором этаже. А ты кто ей будешь?

- Я корреспондент из газеты, - Алеша полез в карман за удостоверением, но женщина остановила.

- Да я верю, верю. Значит, про нашу Сталю писать будете? Что ж, дело хорошее. Она всю жизнь комбинату отдала, с шестнадцати лет…

- Комбинат - это который в Климовске? - уточнил Алеша, припомнив рассказ Леночки.

- Он самый. Раньше, при советской власти, на всю страну гремел, - женщина вздохнула и поправила на голове косынку. - Только я тебя предупреждаю: Сталечка - человек настроения. Захочет - будет говорить, еще и чаем напоит, а не захочет - слова из нее не вытянешь, такой характер. Недавно к ней, помнится, тоже один подкатывал - молодой, вроде тебя. Уж не знаю, по какой такой надобности, только Сталя его с лестницы спустила. Хотела участкового вызвать, да тот парень только сплюнул, руки в карманы сунул -

и был таков.

- Дела, - покачал головой Алеша. - Кстати, а что за имя такое - Сталя? Никогда раньше не слыхал.

- Сталина, в честь Иосифа Виссарионовича Сталина, - пояснила собеседница. - Одно время было модно детям новые имена придумывать. Если девочка - то Сталина, Октябрина или Электрификация, если мальчик - Ким (это в честь Коммунистического интернационала молодежи) или Мэлор - значит Маркс-Энгельс-Ленин-Октябрьская-революция. За мной в школе ухаживал один юноша, так его родители назвали Почкасевом.

- Почкасевом? - переспросил Алеша. - Наверно, в честь посевной кампании?

- Нет, в честь полета Чкалова через Северный полюс, - женщина подняла голову и прищурилась. - Ага, дома баба Сталя, вон занавеска шевелится.

… Дверь имела самый непрезентабельный вид: старая, обитая порыжевшим от времени дерматином, сквозь который пробивались клочки ваты и торчали ржавые шляпки гвоздей. Не обнаружив звонка, Алеша постучал и потом несколько минут ждал, пока в недрах квартиры не послышатся шаркающие шаги. Щелкнули три засова, дверь приоткрылась, и в образовавшейся щелке появился глаз. Глаз был неприятный: мутный белок в склеротических прожилках и с черным зрачком посередине, похожим на пистолетное дуло.

- Чего надо? - осведомился он скрипучим голосом.

Квартира, куда попал Алеша, была той же планировки, что и принадлежавшая покойному Тимофею Беспалову. Но на этом сходство и заканчивалось: если вторая спартанской обстановкой напоминала казарму, то первая вызывала в памяти жутковатую сказку о потерянном времени.

Было ощущение, что здесь никогда и ничего не выбрасывали. В коридорчике на стене висела облезлая металлическая ванночка, на персональном гвозде - шляпка с пластмассовыми вишенками (должно быть, из тех времен, когда охваченные новаторским энтузиазмом родители нарекали своих чад Электрификациями, Октябринами и Почкасевами). На рассохшейся тумбочке стоял допотопный телефонный аппарат - громоздкий, черный, снабженный белыми буквами на наборном диске.

Комната была заставлена старой мебелью - так, что не повернешься. При этом нигде не было заметно пыли - ни на вещах, ни на полу, кое-где покрытому фрагментами краски сорокалетней давности. Бабулька отродясь не была замужем, определил «сыщик». Грязи, как большинство старых дев, совершенно не выносит, вымещая остервенение на тряпке и венике, но себя со стороны не видит - отсюда дырка на локте и засохший яичный желток на подбородке.

- Так чего надо-то? - скрипуче повторила та.

«Сыщика» так и подмывало огорошить ее прямым вопросом: «За что вы, гражданка, харкнули в лицо двойнику известной личности?», однако вместо этого он встал по стойке «смирно» и бойко затараторил сочиненную легенду: он, дескать, начинающий журналист, решивший написать серию статей о людях труда - тех, кто большую часть жизни отдал любимому предприятию, а уважаемая Сталина Карловна, как он слышал, много лет проработала на Климовском комбинате, и именно благодаря таким, как она, скромным труженикам, комбинат многие годы занимал лидирующие места в…

- Это он тебя подослал? - неожиданно спросила баба Сталя.

- Кто? - растерялся Алеша.

- Сам знаешь. Так вот, ты ему передай, чтобы он, гаденыш, не смел за мной шпионить, - она вцепилась в спинку стула и с неожиданной силой громыхнула им об пол. - Жалко, сейчас не прежние времена, не то полетел бы он у меня на Колыму лес валить.

- Вы о ком? - тихо спросил Алеша. - О Тимофее Беспалове? Он кого-то из ваших близких или родственников посадил на иглу, да?

- На какую еще иглу, - отмахнулась баба Сталя. - Нет у меня родственников, нечего выдумывать. И никакого Тимофея я не знаю и в глаза не видела, понял?

- Да ну, - разозлился Алеша. - А почему же вы напали на него во Дворце металлургов? И за что спустили с лестницы парня, который был тут до меня? Он-то чем вам не угодил?

- Этот прощелыга? - баба Сталя громко, по-лошадиному, фыркнула. - Тоже с подходцем работал, вроде тебя: ах, Сталина Карловна, у вас такая маленькая пенсия, а не хотели бы вы иметь дополнительный заработок в нашей компании… Тьфу! - она сплюнула на пол и тут же затерла носком шлепанца. - Я его, проклятого, в дверь вытолкала. Да еще коленом под зад поддала.

Она снова подошла к столу, и только теперь Алеша обратил внимание, что на изъеденной молью скатерти лежит желтый от времени листок бумаги в косую линейку.

- И вообще, некогда мне с тобой лясы точить. Я еще Лидочке письмо не дописала, а ведь обещалась еще утром, старая дура… Обидела я ее давеча, - сообщила она покаянно и погладила пергаментной рукой высохшую бумагу - при тусклом свете лампочки под потолком они почти слились воедино. - Уж и не припомню, из-за чего. А она не отвечает который день. Ох-охонюшки, - баба Сталя сокрушенно вздохнула.

- Помиритесь, - неуверенно сказал Алеша. - Раз из-за ерунды-то, чего ж переживать. А Лидочка - это кто, ваша подруга?

- А вот это, - отчеканила Сталина Карловна уже совсем другим - ледяным - тоном, - тебе знать необязательно. Нечего тут вынюхивать, ступай подобру-поздорову. И дорогу ко мне забудь.

Алеша вышел на лестничную площадку и услышал, как за спиной оглушительно громыхнули один за другим три запора. Медленно спустился во двор, присел на скамейку, борясь с желанием обернуться и посмотреть на окна второго этажа: он поклясться мог, что Сталина Карловна следит из-за занавески.

Да и хрен с вами, Сталина Карловна.

Достал из сумки блокнот и механический карандаш (папин подарок: Алеша сначала воротил нос - немодно, мол, потом обнаружил, что писать карандашом гораздо лучше, чем авторучкой: карандаш легче скользил по бумаге и имел ластик на противоположном конце. Не понравилось написанное - возьми и сотри, чего проще). Посидел в задумчивости. В скамейку сбоку звонко стукнулся резиновый мячик. Подбежала девочка лет десяти - курносая, в красной курточке и «пумовских» кроссовках с почему-то разноцветными шнурками. За ней стремглав несся кудлатый щенок, похожий на мячик. Подлетел к Алеше, вопросительно тявкнул: драться, мол, не будешь? Может, поиграем вместе?

- Здрасьте, - сказала девочка.

- Привет, - отозвался Алеша. - Славный у тебя пес. Как его звать?

- Еврик. Можно, мы мячик заберем?

- Конечно, - спохватился «сыщик». - Держи.

- Спасибо… А вы к кому приходили?

- К Сталине Карловне, - не стал скрывать Алеша. - Знаешь такую?

- Бабу Сталю? Она хорошая, - сказала девочка, чем, признаться, изрядно озадачила собеседника. - Только нелюдимая. И мальчишек не любит: они на ее двери плохое слово написали краской из баллончика, - она помахала новому знакомому ладошкой и скрылась в подъезде.

Он проводил ее взглядом. Нарисовал в блокноте овал, написал внутри: «Двой. Путина». Приделал сбоку еще один -

с надписью «Стал. Карл.», соединил их прямой линией и поставил сверху жирный вопросительный знак. Усмехнулся, вспомнив, какими каракулями и сокращениями украшала свой блокнот Лошарик - вот уж точно без пол-литры не разберешься…

Что-то она мне сказала, эта чертова баба Сталя. Что-то очень странное, чего, по идее, вовсе не должна была упоминать. И все-таки упомянула…

Баба Сталя отошла от окошка и села за стол. Незаметно, исподволь наползли сумерки, в комнате стало почти темно, однако письмо все равно нужно было закончить. Предыдущее-то еще третьего дня написано, сколько времени прошло…

«Каждый раз, милая, прошу у тебя прощения, - с трудом вывела она, щурясь и надвинув очки на кончик носа, - а все равно чувствую себя виноватой. Ты уж не серчай, мы же подруги, а меж подругами чего только не бывает. Я тут подумала: а приезжай-ка ко мне в гости. Город у нас хороший, зеленый, погулять есть где, и в театр сходить, и в кино - у нас для пенсионеров раз в неделю бесплатные сеансы. А не захочешь - можно просто посидеть на кухне, посудачить, молодость вспомнить. Я бы тортик прикупила, какой ты любишь. Пенсия у меня, правда, не ахти, но уж ради такого случая…»

Баба Сталя отложила ручку, прикрыла глаза, давая им отдых, пожевала бескровными губами. Подумала в который раз, что надо бы сходить в «Электротовары», купить настольную лампу, чтобы строчки не наползали друг на друга. Лидочка не любит, когда что-нибудь неаккуратно…

«Часто вижу тебя во сне. Вот и намедни: привиделось, будто ты зовешь меня куда-то. На тебе белое платье, наподобие свадебного, улыбка на лице счастливая. А потом вдруг вижу - платье твое чернеет на глазах, будто обугливается. И между мной и тобой какая-то дверь. Дверь закрывается, я хочу отворить - а никак, хотя я точно помню, что сама щеколду задвинула…

Я еще вот чего никак вспомнить не могу: почему ты тогда из Климовска уехала? Да еще так спешно, не попрощавшись. Разве нам с тобой было плохо? Разве я тебя чем обидела? Ты уж прости, я не со зла - это через него все, через ирода, чтоб ему в аду гореть. Да мы о нем вспоминать и не станем, правда? Приезжай, милая, поскорее. Так хочу тебя увидеть, обнять.... Ничего бы ради этого не пожалела, честное слово».

В дверь тихонько постучали. Если это опять тот журналист-прощелыга, взашей вытолкаю, сердито подумала баба Сталя. А потом ее вдруг как подбросило: да ведь это же наверняка Лидочка!

Баба Сталя заметалась по комнате. Потеряла шлепанец, нагнулась, чтобы найти, но в дверь постучали снова, и она как была, полуразутая, побежала в прихожую. Пальцы дрожали от волнения, и она никак не могла справиться с замком.

- Лидочка, ты? - закричала она через дверь. - Подожди, милая, я сейчас!

10.

Шика - человек, с которым Данила Левиков имел малоприятную беседу по телефону - в миру носил имя Шинкарев Валентин Вениаминович. Шикой его звали на двух временных отрезках биографии: в начальной школе - из вечного детского стремления давать прозвища, и через много лет, когда молодой предприниматель Валя Шинкарев впервые в своей жизни попал на зону. Статьи, согласно которым его определили на кичу, были в начале девяностых едва ли не самыми распространенными: незаконное хранение и сбыт наркотиков и мошенничество и извлечение нетрудовых доходов.

Хотя назвать деятельность двух приятелей по биологическому факультету Вали Шинкарева и Эдика Шлимана нетрудовой было бы верхом несправедливости. Обоим в ту пору исполнился двадцать один год, оба имели семью и детей (дочка у Валентина и двое сыновей-близнецов у Эдика), оба восьмой месяц сидели без зарплаты. Толчком к началу предпринимательской деятельности для друзей послужила газетная статья, в которой некий журналист из партии «зеленых» громогласно критиковал работу очистных сооружений. Журналист убедительно доказывал, что пить воду из городских водоемов нельзя. К статье прилагалась фотография, на которой копошились какие-то мелкие членистоногие: якобы эти мутанты были лично выловлены журналистом из сточной трубы одного из городских промышленных предприятий.

«Единственные, кто оказался в выигрыше от этой вопиющей ситуации, - говорилось в конце, - это рыба в близлежащем озере, которая получила к столу шикарный деликатес. Остается лишь надеяться, что руководство предприятия, на совести которого лежит…»

Именно в тот момент в голове у Валентина щелкнул некий тумблер. Вместе с Эдиком они отловили корреспондента, а с его помощью нашли тот самый знаменитый слив. Дождавшись субботы, приятели вооружились сачками и марлей и отправились на промысел. Пойманных мутантов принесли к Эдику на кухню, измельчили в мясорубке и поджарили на сковородке до румяной корочки. Получившийся продукт высыпали в трехлитровую банку, приспособленную Эдиком под аквариум.

Результат превзошел все ожидания. Гуппи и скалярии, до того планомерно чахнувшие на синтетическом дафнии, накинулись на новый корм, как изголодавшаяся дворняжка - на котлету по-киевски. И уже на следующий день, помолодевшие и полные энергии, играли в догонялки, приводя в восторг Эдиковых близняшек. Друзья возликовали. Первые успехи придали им энтузиазма, и уже через месяц они имели солидный круг клиентов из числа окрестных аквариумистов-любителей.

Еще через год они стали совладельцами сети специализированных магазинов. Валентин купил первую в жизни машину, Эдик установил у себя в квартире панорамный аквариум и запустил туда карликовую акулу.

В памятном 98-м, когда за несколько дней курс рубля к доллару скакнул с отметки 1:6 на 1:18, Валя провел некую операцию по обмену, и партнер, который взял у него рубли, остался в проигрыше и сильно огорчился. Человек тот был далеко не простой - служил замом областного прокурора. Поэтому на следующее утро к дверям Валиного офиса подкатил микроавтобус ОМОНа. Бравые парни в черных вязаных шапочках-масках положили сотрудников на пол, вскрыли сейф, разбросали бумаги по комнатам, а самому Валентину чувствительно надавали по ребрам и застегнули на запястьях наручники. Следователь предъявил ему несколько пакетиков с белым порошком, якобы изъятых из городской квартиры, а когда задержанный упомянул об адвокате - хищно улыбнулся и выдохнул в лицо Валентину дым от сигареты.

- Еще раз пасть разинешь - у тебя в бачке от унитаза найдут не героин, а красную ртуть. И парочку детских органов для трансплантации. Усек, падаль?

И ударил наотмашь - с такой силой, что Валина голова мотнулась на шее, как шарик на ниточке.

На зоне Валя Шинкарев снова стал Шикой. Вел он себя скромно, ни в какие разборки не лез, работал добросовестно и в обозримом будущем мог рассчитывать если не на условно досрочное, то уж точно на смягчение режима. Однажды во время монтажных работ тяжелая арматурная балка сорвалась с опоры и насмерть зашибла двух заключенных. Зашибла бы и третьего, кабы не очутившийся поблизости Валентин: он успел оттолкнуть соседа и отпрыгнуть сам - правда, обломок падающей арматуры все-таки достал его, жестоко порвав мышцы на плече. Благородный поступок заключенного Шинкарева отметило лагерное начальство. Посулило внеплановое свидание с родными, а пока определило в больничку - отдохнуть, подкормиться и зализать рану.

...Что заставило его проснуться среди ночи, когда соседи по палате досматривали третий сон, - бог весть. Видно, там, наверху, рассудили, что земной путь раба божьего Вали Шинкарева еще не закончен: не все дела он успел сделать, не все долги раздать. Он открыл глаза и успел схватиться здоровой рукой за узкое лезвие, нацеленное ему в горло. Схватиться с таким отчаянием, что у убийцы не хватило сил завершить удар. Оба скатились с койки и рухнули на пол. Вспыхнул свет, в палату ворвалась охрана. Валентину снова понадобилась перевязка: лезвие самодельного ножа рассекло сухожилия на ладони. Его несостоявшийся убийца умер на месте, напоровшись на собственное оружие.

Весь следующий день Шика ждал, что его поволокут к следователю и впаяют новый срок. А еще пуще - что те, кто послал киллера, повторят попытку. И вряд ли Валин ангел-хранитель снова окажется столь же расторопным. Однако вместо этого в медблоке незнамо откуда появился тот самый зэк, которого Валя выдернул из-под падающей балки. Он спокойно, по-хозяйски присел на краешек койки и, заметив испуг собеседника, чуть усмехнулся.

- Меня Катулом зовут, - проговорил он без выражения. - Кто я - думаю, объяснять не надо.

Шика кивнул. Катул был вором в законе, «смотрящим» - это Валентину объяснил на прогулке один из сокамерников. Уже то, что авторитет пришел сам, а не прислал кого-нибудь из своих подручных, было делом неслыханным.

- Ты мне вчера спас жизнь, - подтвердил Катул мысли собеседника. - Получается, я твой должник.

Валентин сглотнул слюну.

- Ладно. Только, раз должник, может, объясните, за что меня ночью чуть не…

- А не надо было меня из-под железяки вытаскивать, - исчерпывающе пояснил Катул. - Она ведь не сама собой свалилась.

Он поднялся и похлопал Валентина по здоровому плечу.

- В общем, так. Доживешь до конца срока - я маляву на волю кину, шепну за тебя пару слов. Примут как человека.

Шика вышел через пять лет, отбыв срок от звонка до звонка. Авторитет, вопреки ожиданиям, не обманул: Валентина встретили, накормили, обогрели и даже дали ссуду на открытие собственного дела. Деньги он, раскрутившись, вернул с процентами: во-первых, в отношении финансов Валя был человеком слова - даже во времена голодного студенчества, когда они с Эдиком Шлиманом «стреляли» друг у друга трояки до стипендии. А во-вторых, люди, перед которыми поручился Катул, были серьезными, таким попробуй не отдай.

В настоящее время Валентин Вениаминович Шинкарев, глава региональной финансовой корпорации, сидел, нога на ногу, в непритязательном кабинете майора Оленина и держал во рту коллекционную трубку «Данхилл». Алеша узрел его, когда зашел в управление - поздороваться с Сергеем Сергеевичем, узнать новости и поделиться собственными. Он просунул голову в комнату, произнес «здрасьте» и замешкался на секунду. Оленин строго сдвинул брови и кивнул на дверь: выйди вон, я занят. Алеша вопросительно округлил глаза: а что это, мол, у вас на стуле за хрен с горы?

После расскажу - просемафорил ответный взгляд майора, но тут молодой парень, притулившийся на стуле напротив Оленина, откашлялся для солидности и строго произнес:

- Простите, господин майор, но если мой клиент не арестован и не задержан, то разрешите откланяться. Приятно было побеседовать.

И гордо задрав подбородок, прошествовал к выходу. На пороге он обернулся, скользнул по Алеше холодно-презрительным взглядом и почтительно придержал дверь перед патроном.

Дождавшись, пока шаги в коридоре стихнули, Алеша повернулся к Оленину и повторил свой вопрос - теперь уже вслух. И изумленно покачал головой, выслушав ответ.

- Надо же. Прям реальный криминальный авторитет?! А я думал, им нельзя ни семью иметь, ни работать…

- Это раньше было, - отозвался Сергей Сергеевич. - Сейчас они запросто и бизнес крутят, и даже в депутаты баллотируются - то-то у нас не Дума, а блатной сходняк, ей-богу…

- А насчет наркоты - это по правде или ему подбросили?

Оленин пожал плечами.

- Этого мы, боюсь, уже не узнаем. Но вот что известно точно - его бывший партнер Эдик Шлиман все время спал и видел, как бы весь наркотрафик в городе подмять под себя.

- Эдик Шлиман? - Алеша задумчиво потеребил рукой подбородок. - Это тот, с кем Шика в молодости ловил рачков в канализации? Сергей Сергеевич, но тогда дело-то проясняется.

- И каким образом?

- Ну как же, - Алеша, охваченный сыщицким азартом, присел перед майором на край стола. - Были два партнера -

стали два конкурента. Оба борются за право возглавить наркобизнес в городе и переманивают друг у друга дилеров вроде Тимофея Беспалова. Кто-то из них сделал Беспалову предложение. Тот отказался - и его завалили.

- Со стола слезь, - буркнул Оленин. - «Завалили». Лексикончик у тебя, однако.

- Ну, не сами, понятно, - согласился Алеша, - заказали кому-то, суть не меняется. Теперь главное - узнать, на кого Беспалов работал. Вызвать этого Эдика и колоть, как гнилой орех…

- Не получится.

- Слишком высоко сидит, не достанете?

- Выше некуда.

- Неужто в аппарате президента?

Оленин вздохнул.

- Еще выше. На небесах нынче Эдик, с ангелами беседует. Подорвали его в собственном лимузине месяц назад.

Он откинулся на спинку стула и потянулся, закинув руки за голову.

- Вот почему Шика так легко согласился на встречу, хотя при его положении встречаться с ментовским начальством вроде как западло. Он пытался внушить мне, что ни он, ни его люди к обоим убийствам касательства не имеют. Не то чтобы он боится милиции - скорее, опасается, что кое-кто сочтет смерть Эдика делом его рук. А поскольку у Эдика среди криминальной верхушки тоже осталось немало сторонников, может начаться война.

- Понятно, - неуверенно сказал Алеша. - И что нам теперь делать?

- Что и раньше, - спокойно ответил Оленин. - Ты был у старухи?

- Имел счастье, - «сыщик» нехотя открыл сумку и достал блокнот. - Зовут Крупакова Сталина Карловна, лет примерно семьдесят пять или около того. В молодости работала на Климовском химкомбинате, сейчас на пенсии. Живет одна, родственников, по ее словам, нет, - он помолчал. - Вообще препротивная особа. Меня едва в шею не вытолкала, хотя я вроде вел себя смирно…

- Тебе удалось выяснить, была ли она знакома с Беспаловым? - перебил Оленин.

- Вот тут непонятно, - признался Алеша. - Она все время повторяла: он, гаденыш, он, паскудник… Короче, как я понял, есть человек, которого она очень сильно ненавидит. Я, естественно, спросил, не Беспалов ли это. Она ответила, что знать такого не знает… - Он подпер ладонью подбородок и задумался. - Вообще странный у нас получился разговор. Мутный какой-то.

- То есть?

- Ну, будто мы с ней говорили о разных вещах. То есть реплики совпадали, но общий смысл…

Они снова помолчали. Сергей Сергеевич опустил глаза на раскрытый Алешин блокнот и спросил:

- Что это ты накарябал?

- Так… - Алеша передернул плечами. - Сидел на скамейке и пытался нащупать связь между путинским двойником и старухой.

- И как успехи?

- Никак, - Алеша вздохнул. - Не вижу я пока никакой связи. Может, ее вовсе и нет?

- Домой, Валентин Вениаминович? - спросил водитель.

- Нет. В контору. - Шика сел на заднее сиденье, искоса взглянул на помощника, примостившегося рядом, - худощавого молодого человека в темно-синем костюме-тройке, и сухо проговорил: - Узнай-ка мне все об этом парне.

Тот слегка удивился.

- Я же уже докладывал, Валентин Вениаминович. Оленин Сергей Сергеевич, майор мили…

- Я не о майоре, - перебил Шика. - Я о том, с кем мы столкнулись у него в кабинете. Он журналист, работает в еженедельнике «Доброе утро». Собери о нем полное досье. Включая, болел ли он в детстве ветрянкой.

- Сделаем, - кивнул помощник. - Можно узнать, какие у меня сроки?

Шика едва заметно улыбнулся.

- Ограниченные.

11.

«Наш ответ концу света - НЕТ!

Под таким девизом вполне могла бы пройти трудовая вахта, устроенная в общественном подвале дома №29 по улице Планеристов пенсионером Никодимом Григорьевичем Гвоздевым.

В начале сентября в редакцию еженедельника «Доброе утро» пришло письмо от жильцов двадцать девятого дома. Граждане были обеспокоены масштабным строительством, затеянным в подвале под одним из подъездов. Вначале жильцы отнесли это на счет муниципальных служб, наконец-то озаботившихся утеплением подвалов. Однако груды земли и песка, железная арматура, а затем и добротная бетонная стенка вызывали, скорее, тревожную мысль о спешно строящемся бомбоубежище. Подозрение усугубилось еще и тем, что днем на стройплощадке не было замечено ни одного рабочего - следовательно, сделали вывод бдительные граждане, строительство ведется по ночам, в обстановке строгой секретности.

За разъяснением обратились в МУП, но там над делегацией лишь посмеялись. Однако, как оказалось позже, жильцы не ошиблись. Бункер-убежище действительно строился. Но не оголтелой военщиной - у истоков строительства стоял один-единственный человек - бывший прораб, а ныне пенсионер Никодим Григорьевич Гвоздев. Возводил он свое детище по собственным чертежам, ночами, благо имел возможность отсыпаться днем. И вовсе не в расчете спастись во время всемирного катаклизма - причина оказалась гораздо более прозаической.

«Так ведь ворье кругом, - заявил пенсионер в беседе с нашим корреспондентом. - Прошлой зимой у меня из подвала велосипед сперли, почти новый. Я дверь заменил на железную, осенью привез с дачи пять мешков картошки, ссыпал в ларь - они ломом в стенку сбоку вдарили, а стенка-то хлипкая, всего в пол кирпича. Проделали дыру и всю картошку, которая была, вынесли. Ну ничего, - добавил он, поглаживая ладонью бетонную стену. - Теперь не сунутся, зубы обломают».

Остается добавить, что уже после визита корреспондента в редакцию пришло еще одно письмо, в котором жильцы испрашивают совета: а не последовать ли им примеру своего соседа? Уж больно упорные слухи ходят об апокалипсисе. Ну, а если конец света, паче чаяния, отодвинется на неопределенный срок - что ж, защита от подвальных воров в любом случае не будет лишней.

Дмитрий Горлин,

специально для газеты «Доброе утро».

В помещении редакции, обычно шумном и бестолковом, сегодня было тихо и относительно спокойно - по случаю выхода в свет очередного номера. Свеженькие газеты, пахнущие типографской краской, лежали стопкой на столе. Митя взял одну, развернул, пробежал глазами собственный опус и пожаловался:

- Господи, какой хренью приходится заниматься.

- Ну, знаешь, не всем же по заграницам мотаться и международные саммиты освещать, - возразил Алеша.

- Ты вон в настоящем расследовании участвуешь. А я - то о каких-то дерьмовых летающих тарелках пиши, то о бомбоубежище для картошки…

- Ничего, - «сыщик» успокаивающе похлопал приятеля по плечу. - Разберусь с убийством путинского двойника - попрошу Ангелину Ивановну, чтобы она разрешила нам работать вместе. Или займешься всерьез своим бизнесом. На яхте-то скоро покатаешь?

Митя вздохнул.

- Если бы все так просто… Нет, теоретически проще некуда: рассказывай друзьям и знакомым о продукции компании, создавай круг клиентов, зарабатывай деньги и становись богатым. А на деле…

- Дай угадаю с трех раз, - сказал Алеша и угадал с первого: - Потенциальные потребители, покупатели и партнеры накакали в душу. Не переживай. Все утрясется.

- Утрясется? - приятель понизил голос. - Да от меня уже шарахаются. Или насмехаются: «Что это ты на трамвае, Митяй? Где твоя «Феррари», снова в автосервисе? А как ты собираешься на яхте на работу плавать - речки-то нет поблизости…» - Он обиженно шмыгнул носом. - Ничего, Карлу Ренборгу было в сто раз тяжелее. А он все равно не сдался.

- Кому? - не понял Алеша.

- Ренборгу. Человеку, который основал первую в мире сетевую компанию. Он в двадцатых годах сидел в китайской тюрьме. Кормежка там была - натуральные помои, заключенные мерли как мухи. Но Ренборг выжил - и знаете ли, почему? Он добавлял в пищу стружку от ржавых гвоздей. Он же был химиком, этот Ренборг, он знал, что организму необходимо железо. Он и своим сокамерникам предлагал делать то же самое, но большинство отказались. И умерли через год. Выжил только сам Ренборг и те, кто ему поверили. Потом он вернулся в Штаты. Построил крошечную лабораторию на заброшенном чердаке, наладил производство биодобавок и начал предлагать своим друзьям. И снова все отказались! Тогда Ренборг нашел других людей, тех, которых раньше не знал. И те неожиданно согласились. А чтобы они стали предлагать эти препараты своим знакомым, Ренборг придумал платить им деньги. Это и было началом сетевого маркетинга. И всего через два года его компания стала давать прибыль, сопоставимую с прибылью «Кока-колы». А Ренборг стал одним из самых богатых людей страны.

- Поучительная история.

- Еще бы не поучительная, - согласился Митя. - Я, когда мне делается совсем уж невмоготу, сразу вспоминаю ее.

Алеша улыбнулся. Он еще со студенчества относился к приятелю как к младшему братишке. По крайней мере, когда Митька просил дать «сдуть» домашнее задание или реферат, отказать ему было невозможно.

- Кстати, - вспомнил он неизвестно по какой ассоциации, -

тебе привет от Леночки.

- От Леночки? - немного удивился Митя. - Где же вы успели познакомиться?

- Возле банка, она была там с Данилой. Это ты ей подарил кулон - темно-зеленый камень на цепочке? Кажется, я видел нечто подобное в твоем каталоге.

- У нас есть кулоны с разными камнями, - с готовностью произнес Митя. - Темно-зеленый, говоришь? Это наверняка яшма, ясин по-старинному. Соответствует знаку Девы. Ну, и как там Ленка? Поди, цветет и пахнет?

Алеша усмехнулся.

- Сделала сногсшибательный маникюр, ожидает в подарок от благоверного «Мазду» с коробкой-автоматом… Но о тебе вспоминает с нежностью… - он вдруг запнулся. - Черт возьми…

- Что? - спросила Лошарик.

- Вспомнил, что сказала баба Сталя. Весь вечер вчера не мог сообразить, а сейчас вдруг озарило.

- Ничего не понял, - озадаченно сказал Митя. - Какая еще баба Сталя?

- Сталина Карловна - та, что подралась с путинским двойником на конкурсе. У которой ты собирался взять интервью, да так и не взял.

- Вы ее все-таки разыскали?! - восторженно спросила Лошарик. - По одной только фотографии? Алексей Павлович, вы гений.

- Гений-то гений, - пробормотал «сыщик», морща лоб, - только… Эх, позвонить бы сейчас Леночке, уточнить кое-что…

- А в чем проблема? - поинтересовался Митя.

- Номера не знаю.

Митя порылся в бумажнике и протянул приятелю карточку с изысканным золотым вензелем.

Леночка отозвалась после восьмого или девятого гудка. И протяжно зевнула, прежде чем осведомиться:

- Ну, и кого принесло в такую рань?

Алеша бросил взгляд на часы: хороша «рань», половина двенадцатого. Хотя - у богатых свои привычки.

- Привет, - сказал он. - Это Алексей Сурков, мы вчера обедали в «Блю Валентайне»…

- Какой еще…

- Журналист. Мы с Данилой учились на одном факультете.

- Ле-ешик, - нараспев произнесла собеседница. - Ты извини, я сразу не врубилась: вечером зависла на одном коктейле, перебрала малость, теперь голова трещит… А котика нет, он опять на какой-то стрелке с какой-то братвой. Ужасно волнуюсь, когда он срывается надолго, просто места себе не нахожу.

- Лена, нужно поговорить. Вы можете вспомнить, о чем мы вчера говорили в ресторане? У меня из сумки выпала фотография одной старушки, а вы сказали, будто знакомы с ней…

- В самом деле?

- Ну да. Соседка называла ее Сталиной.

- А, вон ты о чем. Противная баба: юбка моя, видите ли, ей не понравилась. А юбка, между прочим, авторской работы, из Таиланда, я за нее полтонны «зелени» отвалила…

- А что еще она говорила? Дословно?

- Гм… Что когда она в молодости работала в охране то ли комбината, то ли арсенала, девушки одевались скромнее, -

Леночка хихикнула. - Представляю: мой котик заявляется домой, а я - в твидовой юбке ниже колен, тупоносых ботинках и синей блузке с комсомольским значком… А что, очень даже сексуально, надо будет попробовать…

- Спасибо, - сказал Алеша. Положил трубку и пробормотал, ни к кому не обращаясь: - Придется еще раз наведаться к бабе Стале, однако.

- Вы что, что-нибудь обнаружили? - с тихим восторгом спросила Лошарик. - Какую-то важную деталь, которую не заметил Оленин?

- Пока не знаю, - Алеша подхватил сумку со спинки стула и направился к двери.

Лошарик мигом снялась с места.

- Подождите, я с вами.

Всю дорогу он напряженно размышлял, глядя в окно автобуса. Лошарик дисциплинированно молчала, демонстрируя почти самурайскую выдержку, и только когда они вышли на остановке на знакомой уже улице, Алеша задумчиво изрек:

- Она работала в охране. Это сейчас в ЧОПы набирают здоровенных лбов, а тогда, после войны, на проходных сидели пенсионного возраста бабульки или молодые девчата со списанными берданками. Вот откуда мог взяться наган.

- Вы считаете… - девушка озадаченно прикусила губу. - Но тогда, может, стоит позвонить Сергею Сергеевичу?

- И что я ему скажу? Что пенсионерка Сталина Карловна в пору работы в Климовске, возможно, украла табельное оружие, чтобы через тридцать или сорок лет застрелить из него двойника Путина? Да того тогда и в проекте не было. Оленин меня на смех поднимет.

- Не поднимет, - убежденно возразила Лошарик. - Вы такой умный. Вы… Вы лучше всех на свете!

- Вот как? - Алеша улыбнулся. - А я думал, тебе нравится Макс.

- Максик, - Лошарик улыбнулась в ответ - ласково и чуть-чуть снисходительно. - Он милый. И немножко смешной. Как плюшевый медвежонок.

«Сыщик» удивленно покрутил головой. Сдержанный и немногословный Макс Снежанин никак не ассоциировался в его понятии с медвежонком, тем паче с игрушечным. Но, видимо, у Лошарика было на этот счет иное мнение.

- И как у вас с ним дела?

- По-моему, он собирается сделать мне предложение. Не знаю пока, что ответить, - она кокетливо повела плечиком и чисто по-женски, без малейшего перехода, добавила: - Жалко, вы не взяли меня с собой, когда приходили к бабе Стале в первый раз. А то теперь я будто смотрю детектив с пятой серии.

- Не расстраивайся, - успокоил ее Алеша. - Я тебе расскажу краткое содержание… Ого! Что это там?

- Где?

- Вон, возле подъезда.

Лошарик вытянула шею и прижала очки к переносице, как это делают близорукие люди, пытаясь что-то рассмотреть.

- Милиция, - озабоченно сообщила она. - Случилось что-то. Алексей Павлович, идемте уже, что вы стоите?

12.

Старое овальное зеркало в прихожей зияло круглой черной дырой посередине. От дыры к краям расходились трещины. Два треугольных осколка выпали из рамы и валялись на полу, на том месте, где белым мелом был грубо нарисован человеческий контур.

- Две пули, как и в прошлом эпизоде, под копирку, - доложил тощий эксперт по прозвищу Бармалей. - Одна прошла навылет через левое легкое, я ее вытащил из стены. Оболочка сильно деформирована, но на девяносто девять процентов - наган. Следом был контрольный в голову.

- Да, - мрачно проговорил Оленин. - Киллер застрелил пенсионерку. О, темпора, о, море… Что с замками на двери? Есть следы взлома?

- Ни малейших. К тому же нижнюю щеколду можно отомкнуть только изнутри.

- Значит, старуха сама открыла дверь, - сделал вывод майор. - Либо знала убийцу, либо тот представился почтальоном или слесарем.

Он прошел в комнату, едва не задев стул, и без всякой симпатии посмотрел на Алешу со спутницей: те сидели рядышком на диване, точно примерные школьники, сложив руки на коленях.

- Где ты, журналист, там убийства, - сухо обронил он. -

Любопытно, кто кого притягивает: они тебя или ты их? Чего вам здесь понадобилось?

- Алексею Павловичу пришла на ум одна версия, - обстоятельно пояснила Лошарик. - Мы приехали ее проверить.

- Ну естественно, почему-то я так и думал… В котором часу ты вчера ушел отсюда?

Алеша сосредоточился.

- С вами мы встретились около семи. Значит, от бабы Стали я ушел примерно в шесть - шесть с минутами.

Сергей Сергеевич потер ладонью плохо выбритый подбородок.

- Врач утверждает, что Сталину Карловну убили в промежутке от семнадцати до девятнадцати. Время совпадает, -

он посмотрел на собеседника со слабой надеждой. - Случаем, не ты ее, а?

- Сергей Сергеевич, - укоризненно сказал Алеша.

- Ладно, верю. О чем вы с ней беседовали?

- Я вроде вчера уже докладывал.

- Еще раз доложишь. В письменном виде и подробно. Ступай на кухню, Силин даст тебе бумагу и ручку… Стой!

- Да?

- Что она делала перед твоим уходом?

- Письмо собиралась писать. Точнее, дописывать. Какой-то Лидочке или Людочке…

Оленин нагнулся над столом, разглядывая лист бумаги и незапечатанный конверт.

- Точно, Лидочке Покровской в собственные руки. Адрес: город Климовск, Московская область... А бумага-то, господи! Где она такую выкопала? Это же рабочая пропись, их только-только отменили, когда я в первый класс пошел.

Силин, надев на руки медицинские перчатки, придирчиво осматривал на кухне мусорное ведро. Ведро было пустым -

не иначе баба Сталя совершила вчера последний в своей жизни моцион до ближайшей помойки (мусоропровод, как заметил Алеша, в доме отсутствовал).

- Сергей Сергеевич просил, чтобы вы выдали мне бумагу и ручку, - сказал он.

- Чистосердечное писать будешь? - понимающе кивнул оперативник. - Это правильно. И нам работы меньше, и себе срок скостишь… Ага. А это что такое? - он вытащил из кармана пинцет и подцепил им клочок бумаги, прилипший к донышку.

Алеша взглянул без интереса.

- Мало ли. Может, обертка от чего-нибудь.

- Нет, не обертка, - протянул Силин. - Похоже на фрагмент рисунка. Вот, к примеру, скобочка. Если предположить, что это часть круга, а расходящиеся линии - лучи, то получится солнышко.

- Кто же это мог нарисовать? - спросил «сыщик». - Не сама же баба Сталя. А соседка говорила, что ни детей, ни внуков у нее не было.

- Может, кто-нибудь из соседей попросил присмотреть за ребенком? - предположил Оленин, входя на кухню.

Алеша с сомнением покачал головой.

- Не знаю. Я бы ей своего точно не доверил. Хотя…

- Что?

- Я вчера встретил девочку во дворе. Она говорит, баба Сталя добрая и хорошая. Только нелюдимая…

Оленин коротко переглянулся с Силиным. Тот коротко кивнул и вышел - Алеша услышал, как тот отдает распоряжение подчиненным. Сергей Сергеевич уселся за стол и задумчиво изрек:

- Кто бы ни был автор рисунка, бумагу он принес с собой.

- Почему?

- Потому что бумага дорогая, специально для лазерного принтера: «Снегурочка» или «Айсберг». А баба Сталя была довольно прижимиста: сам видел, на чем она письмо подруженьке писала.

- Мне кажется, эту подруженьку стоит разыскать, - высказал Алеша мысль. - Может, это и не важно, но… Понимаете, баба Сталя сразу замкнулась, едва я упомянул Климовск. И еще: она ведь работала не просто на комбинате, а в охране комбината. Что, если…

- Что, если наган родом оттуда? - Оленин помолчал. - Ладно, проверим.

- Кстати, по поводу подруженьки, - Силин появился в дверях и протянул Оленину старый пожелтевший конверт. -

Это мы нашли в шкафу, в нижнем ящике. Там таких писем примерно полсотни. И все - с одинаковой пометкой.

Алеша, стараясь не привлекать внимания, обогнул стол и, вытянув шею, посмотрел из-за оленинского плеча. Конверт наискосок пересекала раздраженная, размашистая надпись: «Адресат не значится».

- Обратите внимание на дату, - подсказал Силин.

Оленин прищурился.

- Пятое ноября 1982 года. Давненько, однако.

- Самое раннее, судя по штемпелю, было отправлено и вернулось обратно осенью 1965 года, - сказал Силин и недоуменно покачал головой. - Что же получается? Что старуха почти полвека регулярно писала самой себе?

Молодой оперативник с взлохмаченной шевелюрой заглянул на кухню и почему-то шепотом доложил:

- Девочку разыскали. Привести?

Девочка, вчерашняя Алешина знакомая, казалась немного испуганной, но в целом спокойной. В прихожей она вопросительно посмотрела на майора и потерла носком одной ноги о пятку другой, снимая кроссовки.

- Не нужно, проходи так, - остановил ее Сергей Сергеевич. - Как тебя зовут?

- Юля Стрельцова. Я в четвертом «а» учусь.

- А живешь где?

Она мотнула головой в сторону двери.

- Напротив, в сто десятой квартире. А баба Сталя умерла, да?

Оленин мягко приобнял собеседницу за плечи.

- Юленька, скажи, когда ты видела Сталину Карловну в последний раз?

- Вчера вечером, в окошке. Я Еврика выгуливала, во дворе вот этот дядя сидел, - она указала на Алешу, - а баба Сталя за ним в окно наблюдала, из-за занавески.

Оленин мимоходом усмехнулся.

- Поздравляю, журналист, на этот раз выкрутился… А когда ты в последний раз заходила к ней домой?

- Ой, давно уже, - Юля задумалась. - Наверно, три дня назад. Или четыре. Она говорит: хорошо, что я тебя встретила, я должна письмо дописать, зайди потом, отнеси на почту.

- Зашла?

Девочка виновато шмыгнула носом.

- Забыла. На дом столько уроков задают, да еще художка три раза в неделю…

- Надо же, - Сергей Сергеевич уважительно покачал головой. - Значит, ты будущая художница… Посмотри, это твой рисунок?

Юля равнодушным взглядом скользнула по клочку бумаги.

- Каракатица какая-то.

- Ну почему же, - немного обиделся майор. - По-моему, очень симпатичное солнышко. Вернее, его часть.

- Да вы что, - искренне удивилась собеседница. - Кто же так солнце рисует?

13.

Ангелина Ивановна поставила на командировочном удостоверении свою размашистую подпись и по-матерински строго посмотрела на Алешу с Лошариком поверх очков.

- Я на вас надеюсь, ребятки. Конечно, расследовать убийства - дело органов, но коли уж вам там доверяют, грех не воспользоваться. Только умоляю, ни в какие глупости не встревайте. Алексей, я конкретно к тебе обращаюсь, у Ларисы, в отличие от тебя, голова на плечах имеется.

«Так и посылали бы одну Ларису, - оскорбленно подумал «сыщик». - А то вместо головы у меня непонятно что, но материал для эксклюзивного репортажа в игольное ушко пролезь, а добудь».

- Вы нас будто в джунгли посылаете, Ангелина Ивановна, на борьбу с партизанами, - вслух сказал он. - У нас обычное редакционное задание, Митьке Горлину и то круче выпадает. Чего волноваться? Смотаемся и назад. Бог даст, накопаем что-нибудь любопытное.

Незадолго до этого у Алеши состоялся еще один разговор: «сыщик» смирехонько сидел за столом в кабинете Оленина, майор стоял возле окна и сосредоточенно дымил в открытую форточку. Вид у него был слегка смущенный -

будто у человека, жизненным девизом которого является «самодостаточность, самостоятельность, независимость», но которого нужда заставила просить денег в долг.

- В общем, ситуация аховая, - признался он. - Свободных людей у меня нет, все отрабатывают разные версии, и у всех дел по горло. Тебя я вроде как загружать работой не имею права. Более того, посвящая тебя в детали следствия, я и так нарушаю все мыслимые правила…

- Да ладно вам, Сергей Сергеевич, - смущенно отозвался Алеша, боясь спугнуть удачу. - Я и сам собирался…

- Что собирался?

- Съездить в Климовск. А что? Прогуляюсь, осмотрю достопримечательности. Может, отыщу следы этой самой Лидочки, - Алеша в задумчивости потер переносицу. - Вот интересно, бывал ли в Климовске Тимофей Беспалов. Ну, там с выступлением в Доме культуры или еще по какой надобности. Должно ведь их что-то связывать - Беспалова и Сталину Карловну.

- Да, - Оленин затушил сигарету в пепельнице и закрыл форточку. - Пока связь прослеживается только в том, что обоих застрелили из одного оружия. И почерк, как выражается наш друг Бармалей, «под копирку»: выстрел в грудь и контрольный в голову. Так действует профи. Но где ты видел профи, вооруженного наганом?

Алеша криво улыбнулся. Воображение неожиданно нарисовало седого полубезумного старика, которого соседи считают немощным и подкармливают из жалости - кто принесет пакетик молока, кто полбуханки хлеба, не подозревая о том, что ночами дедок (бывший спецагент НКВД) достает из жестянки с чайной заваркой старенький ухоженный наган (охрана комбината тут ни при чем) и выходит на охоту. И один бесплотный дух товарища Берии знает, кто станет следующей жертвой…

- Ау! Слышишь меня?

- А? - встрепенулся «сыщик».

- Я спрашиваю, отпустит тебя начальница на несколько дней?

- Отпустит, - уверенно сказал Алеша. - А если Беспалов и Климовск и вправду как-то связаны, мы заодно и дело раскроем. Сергей Сергеевич, а если я окажусь прав, мне будет какая-нибудь почетная грамота? За активную помощь правоохранительным органам или что-то вроде…

- Непременно, - проворчал Оленин. И тихонько добавил, едва за Алешей закрылась дверь: - Только лучше бы было, если бы ты ошибся.

Славный город Климовск, уютно устроившийся в подбрюшье Московской области, оказался именно таким, каким его представлял Алеша: маленьким, немного сонным, патриархальным, но с претензией на цивилизованность. Цивилизованность заключалась в новом стеклянном здании вокзала, неоновых вывесках на центральном проспекте имени Ленина, колесе обозрения, вознесшегося по-над правым берегом Петрицы, и толпе тинейджеров, осаждающих зал игровых автоматов. По негласному уговору «сыщик» со спутницей потратили час на рекогносцировку, потом, поспрошав местное население, как добраться до улицы Новаторов, сели в дребезжащий заклепками «пазик» и спустя двадцать минут были на месте. Здесь, ближе к окраине, ощущение города стало слабее. Потянулись ряды одноэтажных домов, скрытых за дощатыми заборами. Кое-где у этих заборов бродили худые козы с грустными коричневыми глазами. Сердитые домохозяйки развешивали по веревкам белье и колдовали над грядками. Впрочем, попадались, и довольно часто, совсем иные заборы - добротные, из хорошего кирпича, утыканные камерами наружного наблюдения и снабженные мощными коваными воротами, которые не вдруг можно было победить и танковым тараном. Над ними возвышались ярко-красные ондулиновые крыши, стилизованные под черепицу. С крыш пытливо, точно охотники за инопланетными сигналами, всматривались в небо тарелки спутникового телевидения.

- Вон номер четырнадцать, - провозгласила Лошарик, ткнув пальцем в противоположную сторону улицы - несмотря на очки с диоптриями, она замечала все вокруг гораздо живее Алеши с его стопроцентным зрением.

Они пересекли дорогу и подошли к воротам. «Сыщик» отыскал кнопку звонка и нажал на нее.

- Слушаю вас внимательно, - проскрежетал из динамика слегка раздраженный голос.

- Здравствуйте, - почтительно произнес Алеша. - Мы ищем Лидию Покровскую, нам дали этот адрес…

- Здесь нет таких, - лаконично отозвался динамик и отключился с равнодушным щелчком.

«Сыщик», чувствуя, что внутренне закипает, снова надавил на кнопку.

- Уши надрать? - лениво осведомились за стеной.

- Дементий, с кем это ты? - вклинился еще один голос - женский или, точнее, девичий, судя по тембру.

- Не знаю. Должно, бродяги.

- Мы не бродяги, - обиженно возразила Лошарик, привстав на носки. - Мы журналисты, по серьезному вопросу…

- Дементий, открой.

- Хозяин не велел…

- Открой. А то папе пожалуюсь.

Угроза подействовала. Ворота остались неподвижными (много чести, мол), но сбоку открылась калитка.

За калиткой оказался ровно постриженный газон с шарообразными кустами и фонтаном, дом в староанглийском стиле и просторный ангар, перед которым застыли две иномарки: представительский «мерс» и ярко-желтый «хаммер», приподнятый на толстых рифленых колесах. Вид у забугорного монстра был такой, что даже у не автомобилиста Алеши потекли слюнки.

Вышедшей навстречу девушке - худенькой, остроносой, в длинном атласном платье и почему-то с диадемой на голове - было не больше четырнадцати. Из-за своеобразного прикида Алеша сразу окрестил ее Феей. За ней по пятам следовал квадратный охранник с проводочком в ухе - надо думать, пресловутый Дементий.

- Привет, - сказал Алеша. - А что, взрослых дома нет?

- Папа с утра на работу укатил, - спокойно отозвалась девушка. - Я тут за хозяйку.

«Сыщик» улыбнулся уголком рта.

- Что же ты, хозяйка, незнакомцам так запросто калитку отворяешь? Вдруг мы террористы?

Девчонка окатила собеседника таким взглядом, что тот неожиданно покраснел.

- Это ты-то? - она фыркнула. - Ладно, проходи, не укушу. На платье не обращайте внимания: я Офелию репетирую, у нас постановка в театральном кружке. А вы правда кого-то ищете?

- Покровских, - сказала Лошарик за Алешу. - Может, они жили тут раньше, до того как вы переехали?

- Не знаю, - Фея наморщила лобик. - Погодите, я папе позвоню, вдруг он в курсе… Кстати, мы еще не познакомились. Я Светик.

- Алексей. А это Лариса.

- Очень рада… Пап, это я, - сказала Светик в трубку. - Тут такое дело. Приехали мои друзья, Алеша с Ларисой, интересуются нашим родовым поместьем… Откуда я знаю. Наверно, хотят купить… Да шучу, шучу. На самом деле они разыскивают каких-то Покровских. Не знаешь, кто это?

- На всякий случай спроси, говорит ли ему что-нибудь фамилия Крупакова, - тихонько подсказал Алеша. - Сталина Карловна Крупакова.

Фея-Светик продублировала вопрос в мобильник, выслушала ответ и отрицательно покачала головой.

- Жалко, - вздохнул Алеша. - А где работает твой папа?

- На «Гравиониксе». Он коммерческий директор. Вы вот что, попробуйте расспросить соседей. Или участкового, он живет в четвертом доме, в начале улицы. Может, кто-нибудь ваших Покровских и вспомнит.

Однако соседи сколько-нибудь ценной информацией не обладали. Кто-то с трудом вспомнил, что вроде на месте того «крутого» особняка стоял когда-то дом с желтым крылечком («да все ты путаешь, Семеныч, не с желтым, а с зеленым, и наличник был резной, с финтифлюшками…»), но куда делись его обитатели - уехали ли, умерли, просто исчезли - ответить журналистам никто не смог. Не добавил ничего нового и участковый милиционер - молодой мужчина со спокойными глазами, в распахнутом форменном кителе и сдвинутой за лоб фуражке. На руках у блюстителя порядка сидел дымчато-серый кот и жмурился раскосыми желтыми глазами.

- Я, молодые люди, здесь всего-то второй год, - признался он, почесывая зверя за ушком. - До этого Пахомыч командовал, но он с семьей укатил куда-то за Урал. А прежний участковый, который был еще раньше, помер как раз на путч, в девяносто первом.

- На путч? - переспросила Лошарик.

- Ну да. Говорили ему, старому, поменьше в телевизор пялиться, а он ни в какую. Очень уж переживал за нашего Горби…

Алеша скосил глаза на спутницу. Судя по искреннему недоумению на ее остром личике, новейшую историю она прогуливала с завидным постоянством.

- Ты говоришь, твоя эта… Сталина Карловна работала в охране комбината? Попробуйте туда наведаться. Тамошний директор Дмитрий Арнольдович - мировой мужик. Вдруг поможет.

- Спасибо, - поблагодарил «сыщик». - А как добраться до этого комбината?

- До «Гравионикса»-то? Сядете на автобус, он у нас тут один, и - до Заводской улицы. А там спросите: городок у нас небольшой, не заблудитесь…

Девочка Светик, наверно, изрядно удивилась, когда назойливая парочка снова позвонила в ворота. Однако вида не подала, просто осведомилась:

- Нашли участкового?

- Нашли, - ответил Алеша. - Светлана, мы к вам за помощью.

…Она выслушала внимательно, склонив набок белокурую головку, потом хмыкнула:

- И всего-то? Я думала, и вправду что-нибудь сложное. Сейчас я вас отвезу.

- Да не стоит, - запротестовал Алеша. - До завода мы сами доберемся, ты только позвони отцу, чтобы нас принял.

Но Светик уже не слушала. Скрылась в доме, вышла через несколько минут - на этот раз не в длинном платье, а в демократичных джинсиках и просторном свитере с высоким горлышком. Шагнула к «Хаммеру», по-хозяйски открыла дверцу. Кивнула подбородком на задние сиденья:

- Падайте.

«Сыщик» с сомнением кашлянул.

- Слушай, у тебя права-то есть? А то тачка, конечно, крутая, но ведь первый же гаишник увидит, кто за рулем, и тормознет…

- Тебе что важнее, - хмыкнула она, - мои права или к папе на завод попасть?

Завод - то бишь производственное объединение «Гравионикс» - живо напоминал увеличенный до гигантских размеров самогонный аппарат новейшей модификации. Алеша даже слегка оробел, очутившись на территории, среди высоченных металлических, бетонных и стеклянных корпусов, соединенных крытыми галереями, транспортными эстакадами и винтовыми трубами непонятного назначения. Меж строений деловито сновали люди в строительных касках, курсировали взад-вперед похожие на заводные игрушки оранжевые электрокары и степенно двигались грузовики и автоцистерны - словом, жизнь здесь, на градообразующем предприятии, кипела гораздо более интенсивная, чем в самом городе.

- Нам туда, - Светик кивнула на указатель с надписью «Дирекция».

- Идем, - Алеша рассеянно поправил сумку на плече. -

Все хотел спросить: почему ты взялась нам помогать? Отцу позвонила, друзьями нас представила, даже проводить взялась…

Светик лукаво взглянула на спутника.

- А может, ты мне понравился. Вы ревновать не станете? -

запоздало поинтересовалась она у Лошарика.

Та отвернулась.

- Вот еще.

- Староват я для тебя, - примирительно сказал «сыщик». -

Мне уж скоро двадцать пять годков.

- Подумаешь, - возразила девушка. - Всего семь лет разницы.

- Как семь? - не понял он. - А сколько же тебе…

- Девятнадцать исполнилось месяц назад, - Светик вздохнула. - Просто я росточком не вышла, что поделаешь…

Дирекция помещалась в правом крыле административного здания. Алеша с Лошариком непременно заблудились бы в хитросплетении коридоров, если бы не провожатая - она небрежно бросила охраннику на этаже: «Они со мной», толкнула дверь приемной и по-свойски улыбнулась немолодой секретарше с узким решительным ртом.

- Здравствуйте, Роза Никитична. Папа на месте?

- Не месте, Светочка. Кто это с тобой?

- Журналисты из соседней области.

Проходя в директорский кабинет, Алеша ожидал увидеть помещение размером самое малое с самолетный ангар. Однако коммерческий директор Дмитрий Арнольдович показал себя человеком весьма скромным и непритязательным, ибо его обиталище было не больше обычной комнаты в городской квартире. Комната была обшита дубовыми панелями. Позади письменного стола, крытого старомодным зеленым сукном, высились стеллажи со специальной литературой, на отдельной полке стояла большая фотография в рамочке: хозяин кабинета в распахнутой кремовой рубашке, в обнимку с молодой симпатичной женщиной (женой, надо полагать) и Светиком - судя по грандиозным желтым пирамидам за спиной, счастливое семейство отдыхало в Египте. Сам Дмитрий Арнольдович - плотный, высокий, только-только начинающий элегантно седеть - поднялся из-за стола и пожал «сыщику» руку. Выслушал просьбу и с сомнением покачал головой.

- А я-то решил, что вы собираетесь писать про наше предприятие. Конечно, пресса и без того не обделяет нас вниманием, но…

- Возможно, будет статья и про предприятие, - поспешно заверил Алеша, - тем более что, как я понял, именно вам оно обязано своим восстановлением…

Дмитрий Арнольдович махнул рукой.

- Какое там восстановление. Можно сказать, завод строили заново. Я это к чему: если вы рассчитываете что-то обнаружить в заводском архиве, то шансов на успех немного. Почти всю документацию растащили. А то, что осталось, - сгорело в начале девяностых, когда завод стоял на приколе.

- Пап, - вдруг подала голос Светик. - А если к дяде Славе обратиться?

Хозяин кабинета в задумчивости пошевелил губами.

- К Станиславу Павловичу? А что, очень может быть… Это наш местный энтузиаст, - пояснил он для гостей. - Уже много лет собирает по крупицам экспонаты для заводского музея. Теперь там полновластный хозяин, даже выпросил у меня ставку для своей помощницы. Помощница, правда, одно название: бабулька-пенсионерка, сидит на стульчике перед входом, гостям тапочки раздает.

Станислав Павлович, невысокий худощавый мужчина в кургузом пиджачке поверх клетчатой ковбойки, имел вид типичного интеллигента, фаната музейных запасников, архивной пыли и летних полевых сезонов с обязательными вечерними посиделками у костра под гитару.

- Ваш директор Дмитрий Арнольдович упоминал, будто здесь в начале девяностых был пожар? - спросил Алеша.

- Точно, был, - спокойно отозвался смотритель, покосившись на помощницу: та смирехонько сидела на стульчике возле двери и постукивала вязальными спицами. - А до него -

еще один, году в шестьдесят пятом, если мне память не изменяет. Тогда выгорело все административное здание - не то, где мы с вами находимся, а прежнее, деревянное. И лабораторный корпус - он примыкал к административному. Но вас ведь не это интересует, верно? Как, говорите, фамилия той женщины, которую вы разыскиваете?

- Лидия Покровская, - подсказал «сыщик». - Правда, мы не уверены, что она вообще работала на вашем предприятии, но ее близкая подруга, Сталина Карловна Крупакова, трудилась во вневедомственной охране лет сорок назад.

- Ну, ребята, это вы хватили, - протянул Станислав Павлович. - Знаете, сколько народа в то время здесь работало? Покровская, - задумчиво повторил смотритель. - А фамилия-то знакомая, только вот не соображу, где я ее слышал… Полина Ильинична! - он потряс свою подчиненную за плечо.

- А? - испугалась та.

- Вы не помните Лидию Покровскую?

- Каковскую?

Станислав Павлович махнул рукой, пояснив: «Туговата на ухо», и поманил гостей в сторону неприметной двери в конце зала.

- Там у меня запасники. Хотите посмотреть? Вдруг да повезет…

… Искали довольно долго, причем не слишком четко представляя, что именно хотят найти. Все трое успели пропахнуть пылью, изрядно вспотеть и вдоволь начихаться. К тому же Лошарик, вытаскивая из-под стеллажа коробку со старыми документами, потянула спину и охнула от боли, схватившись за поясницу.

- Погоди, я сам, - Алеша отстранил помощницу, вытащил коробку на середину комнаты и нехотя поворошил бумаги. Вытянул какую-то желтую и ломкую от времени газету, развернул, мельком взглянув на дату: август 1965 года.

На последней странице внизу была помещена фотография девушки. Фотография никак не тянула на художественную - вероятно, ее просто позаимствовали из паспорта или личного дела. И все равно - девушка на ней была красива. Тонкий прямой нос, впадинки под скулами и внимательные серые глаза - хотя, нет, глаза скорее зеленые, почему-то решил «сыщик», хотя черно-белый снимок не давал для этого никаких оснований. В рабочей спецовке девушку представить было практически невозможно - гораздо органичнее она смотрелась бы в лабораторном халате, среди колб, реторт и пробирок. Или у чертежной доски, с линейкой и карандашом в тонких пальчиках.

- Нашли? - услышал Алеша удивленное восклицание за спиной. - Я же говорил, фамилия знакомая.

- В смысле?

- Ну ведь это она.

«Сыщик» нахмурился. Только сейчас в сознание вломилось, что фотография была обнесена траурной каймой. Текст внизу гласил:

«Коллектив Климовского химического комбината и редакция газеты «Заводской вестник» с прискорбием извещают, что 11 августа сего года при пожаре в помещении лаборатории 18-бис трагически погибла Лидия Матвеевна Покровская, 1945 года рождения, лаборант, член ВЛКСМ.

Лида Покровская проработала на комбинате немногим больше года, но за это непродолжительное время сумела показать себя инициативной, грамотной и ответственной сотрудницей, надежным товарищем и настоящей, преданной родному заводу комсомолкой. Коллектив, где трудилась Лидия, выражает искренние соболезнования родственникам и близким покойной. Память о ней навечно останется в сердцах…»

Лошарик неслышно подошла сзади, взяла из рук «босса» газету, пробежала глазами…

- Так она что же, погибла на том самом пожаре? - заторможенно спросил Алеша. - Сорок пять лет назад?

- Вы разрешите взять нам этот листок с собой?

Станислав Павлович замялся.

- Не хотелось бы: все-таки экспонат… Я сделаю вам ксерокопию. Подождите минутку…

Он забрал газету и вышел в соседнюю комнату. Лошарик проводила его взглядом и тихонько потянула Алешу за рукав.

- Алексей Павлович…

- Ну?

- Там, в газете, в самом низу, как обычно, перечислен состав редакции. Одну из сотрудниц звали Полина Гребещук. И этой же фамилией подписана статья на предыдущей странице. Я подумала: может… - она показала глазами на музейную вахтершу: та поудобнее уселась на стульчике и, как показалось, задремала. По крайней мере, перестала стучать спицами.

Алеша фыркнул.

- Ну ты даешь. Ты в курсе, сколько в мире Полин?

- А давайте проверим!

- Ну, раз настаиваешь…

Он нагнулся над смотрительницей. Вспомнив, что та глуховата, прочистил горло. Но окликнул ее почему-то едва ли не шепотом:

- Полина Ильинична…

Она подняла глаза.

- Полина Ильинична, вы работали в заводской многотиражке?

Ответа не было долго - так долго, что «сыщик» перестал ждать. И крайне удивился, когда услышал его.

- Работала, милый, - смотрительница тихонько вздохнула. - Вы ведь приехали из-за нее? Из-за Сталечки Крупаковой?

- Вы были с ней знакомы?

Она как-то странно качнула головой - то ли «да», то ли «нет», не разобрать.

- Зачем вы ворошите? Столько лет прошло. Сталечка и без того настрадалась. Да и не виновата она - это и следователь подтвердил, который сюда приезжал. Все подтвердили, -

Полина Ильинична умоляюще прижала руки к груди. -

Это был несчастный случай. Просто несчастный случай, поверьте…

(Окончание в следующем номере.)

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.