Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 2(47)
Николай Буянов
 Теплый список

- 14 -

Это и вправду был несчастный случай - что бы там ни подозревал присланный на комбинат молодой въедливый следователь. Никто не поджигал лабораторию 18-бис, пожар вспыхнул вообще не там, а в соседней кладовой, где хранились реактивы. Возможно, произошло самовозгорание одного из этих реактивов или коротнула неисправная проводка, которую давно было пора менять. Кто-то вскользь вспомнил об электроплитке, на которой иногда грели чайник, но ему резонно возразили, что плиткой много лет никто не пользовался, и где она сейчас - установить невозможно: скорее всего, выбросили за ненадобностью. Подозревать же чей-то злой умысел - тем более, подозревать Сталечку Крупакову… нет, это было глупо - тем более, что они с Лидой Покровской были близкими подругами. Обе оказались на месте возгорания одновременно, почувствовали дым и бросились тушить. Лидочка кинулась в кладовую, крикнув Стале: «Телефон в коридоре! Звони ноль-один!».

Сталя так и поступила: подбежала к телефону, долго дула в трубку и колотила ладонью по рычагу. Но, возможно, аппарат был неисправен (в пожаре он превратился в бесформенный кусок пластмассы - на вопрос следователя, был ли он действительно неисправен, эксперт только руками развел), или дежурный именно в эту секунду отлучился с поста - так или иначе, звонок в дежурную часть поступил лишь спустя десять минут.

Эти десять минут и оказались роковыми: когда Сталя, дозвонившись, вновь прибежала в лабораторию, огонь полыхал повсюду. И к двери в кладовую было не подойти, а там, за дверью, которая почему-то оказалась закрытой на щеколду, билась и исходила страшным воплем помощница лаборанта двадцатилетняя Лида Покровская. И даже еще через несколько минут, когда прибежали все, кто находился в этом крыле, Сталечка пыталась пробиться сквозь стену пламени, чтобы помочь, чтобы спасти подругу…

Ее оттащили. Вывели под руки из здания и даже зачем-то положили на носилки, будто она была тяжело ранена. Доктор сделал обезболивающий укол и смазал ей ожоги какой-то оранжевой дрянью («Мазь Вишневского, девочка моя, первейшее средство, поверь мне. Правда, какое-то время все равно будет болеть, ну уж потерпи…»).

Стале Крупаковой не было больно. Ни капельки. Она вообще ничего не чувствовала.

Это началось - она очень хорошо запомнила этот момент - в канун женского праздника 8 Марта. Был вечер -

еще по-зимнему студеный, и снег, разрисованный фонарями в желто-серую полоску, поскрипывал под ногами, но все равно настроение у Сталечки было самое что ни на есть весеннее. Во-первых, совсем скоро можно будет упрятать надоевшее за зиму тяжеленное пальто, во-вторых, в честь праздника комбинатовское начальство расщедрилось на премии: Стале Крупаковой и ее подругам перепало аж по двадцать рублей - почитай, треть оклада. Семь из них Сталя уже потратила в универмаге на необычайной красоты польские туфли-лодочки из серой замши. Еще три пятьдесят пришлось оставить в салоне быта - там она отстояла очередь и сорок минут отсидела перед зеркалом у знакомой парикмахерши, пока та сооружала у нее на голове некое чудо под названием «Вечер в Гаграх». Вечер обещал быть романтическим - и это было в-третьих.

В клубе «Заводчанин» намечались танцы. И Сталя очень надеялась, что Роман Виноградов созрел, чтобы сделать ей официальное предложение.

Рома был из породы плакатных красавцев - высокий, под метр девяносто, с пшеничным чубом, открытой улыбкой, делающей его похожим на Юрия Гагарина, и широким разворотом ключиц - глядя на него, так и хотелось взять в руки лопату и бежать на субботник. Работал он в «горячем» цехе, выпускающем держатели к графитовым стержням. Труд там был адски тяжел, зато и почет и уважение были соответствующими. На каждом собрании Рому обязательно приглашали в президиум, у него и членов его бригады регулярно брали интервью для заводской многотиражки, а уж когда он с друзьями выходил из ворот после смены - все прочие парни вокруг будто съеживались. И на какое-то время переставали существовать.

Сталя влюбилась в Романа с первого взгляда. Один бог знает, каких трудов стоило ей, чтобы он обратил на нее внимание. Она караулила его возле клуба, у проходной, у дверей общаги, где он кантовался в ожидании обещанной заводом квартиры, и при каждом удобном случае якобы случайно попадалась ему на глаза. Однажды - это было на заводском собрании в канун годовщины революции - она поцеловала его. Роме, как бригадиру, тогда вручали переходящее знамя за победу в соцсоревновании. Сталя нарочно села в передний ряд, дождалась, пока Андрей Воротнюк из комитета комсомола закончит свою проникновенную речь, поднялась на сцену - спокойно, с достоинством, не особенно торопясь, вручила Роману гвоздику, притянула к себе (похоже, он совсем не ожидал этого) и поцеловала - крепко, до соленого привкуса. И так же неспешно сошла вниз, пока никто ничего не успел понять.

Потом они сфотографировались вместе. И, глядя на готовый снимок, она подумала: а мы здорово смотримся вдвоем…

На танцплощадке играл магнитофон. Ритм, который он выдавал, возможно, был не слишком идеологически выдержанным, но всезнайка Поля Гребещук из редакции «Заводского вестника» доверительно сообщила: «Сегодня можно. Начальство разрешает». Роман преподнес Стале ветку мимозы, увлек на середину зала, и они принялись выделывать такие коленца, что вокруг одобрительно засвистели и захлопали в ладоши.

На худенькую девушку, подпиравшую стенку в дальнем от сцены углу, Сталя поначалу не обратила внимания. Стоит себе и стоит - видно, ждет, что ее кто-нибудь пригласит танцевать, однако никто что-то не спешит. Одета прилично, но как-то безлико, немодно, словно боится выделиться из толпы. Сталя взглянула мельком: что еще? Остренькое личико с высокими скулами, зеленоватые глаза, гладко зачесанные назад волосы - типичная библиотекарша или чертежница, и наверняка из новеньких…

- Точно, новенькая, - подтвердила Поля. - Позавчера приняли помощницей лаборанта в восемнадцатую-бис.

- А, - равнодушно сказала Сталя и отвернулась к подругам - те живо обсуждали ее новую прическу и туфли.

Что-то там произошло - кажется, один из парней, проходя мимо новенькой, задел ее локтем и бросил нечто не слишком лестное. Дело, в общем, обычное: Сталя на ее месте уж никак не смолчала бы. Припечатала бы так - мало бы точно не показалось.

Новенькая не нашла, что ответить. Только покраснела как рак и низко опустила голову - еще чуть-чуть, и расплачется. Сталя мимолетно посочувствовала недотепе: тогда уж точно прохода не будет. Но вот ее Рома (Сталя даже ощутила некоторую гордость)… Рома поступил как настоящий мужчина. Шагнул к обидчику и взял его за рукав.

- Ты чего? - удивленно спросил тот и попробовал освободиться.

- Ничего, - жестко сказал Рома. - Хочешь, чтобы я тебя поучил с девушками обращаться?

Парень взглянул на оппонента снизу вверх - иначе бы и не получилось. Прикинул соотношение сил, опустил голову и буркнул:

- Ладно, извини. Это я так, случайно…

Роман отпустил обидчика (тот под сдержанные смешки мгновенно растворился в толпе) и примирительно сказал, обращаясь к новенькой:

- Не бойся. У нас не все такие, честное слово. Встречаются и вполне нормальные.

- Я и не боюсь. Просто… - она смущенно повела плечом. -

Он меня танцевать позвал, а я с незнакомыми как-то не очень…

- С незнакомыми не очень, значит… - Рома весело тряхнул чубом. - Что ж, придется познакомиться. Я Роман. Работаю в шестом цехе.

Новенькая улыбнулась в ответ.

- Лида.

- Вот и отлично. Теперь я имею право тебя пригласить?

- Вообще-то этот танец ты мне обещал, - ревниво заметила Сталя.

Роман еще больше повеселел.

- Сталька, прекрати ревновать. Не видишь, человек в нашем обществе еще не освоился, требуется взять шефство. Пригласи Андрюху Воротнюка, а то что-то он совсем закис… Ну что, идем? - он протянул новенькой ладонь.

Новенькая выдержала паузу. Не особенно длинную - не иначе из боязни, что свалившийся с неба заступник может передумать, но и не короткую. Отлепилась от стены и шагнула навстречу партнеру.

- Идем.

...С танцев возвращались вчетвером, но Андрюха как-то очень быстро отшился. Сталя вздохнула с облегчением. Андрея она недолюбливала - тот был чистенький, с напомаженными, точно у приказчика, волосами и какой-то женоподобный. Рядом с Романом их и ставить-то было смешно.

Она ухватила Ромушку под руку (тот не противился, но и энтузиазма не высказывал) и принялась рассказывать что-то забавное. Ромка послушно кивал, иногда даже вставлял вежливые междометия, но смотрел при этом вовсе не на Сталю.

Он смотрел на новенькую (Сталя почему-то никак не хотела, даже про себя, называть ее по имени). Вроде бы украдкой и в то же время пристально, не отрываясь, будто видел в ней что-то, чего другие не замечали. А та шла рядышком в своем куцем пальтишке, засунув руки в старенькую муфту и тихо улыбаясь чему-то. И Роман так же тихо и застенчиво улыбался ей в ответ.

- Ну, мне пора, - сказала Сталя, когда они дошли до поворота к женскому общежитию. - Ромка, проводишь?

Тот помялся.

- Слушай, ты это… Одна дойдешь, ладно? Мне надо Лиду проводить до дома. Поздно уже и темно. Мало ли…

С тех пор их часто стали видеть вместе: Рому Виноградова и новенькую (Сталя по-прежнему называла ее так, хотя прошло уже немалое время, Лида успела обзавестись подругами и перестала подпирать стенку на танцах). С танцев они по-прежнему уходили втроем, это стало традицией. Сталя сворачивала к своему общежитию - она даже научилась улыбаться при этом и махать рукой на прощание. Рома с новенькой следовали дальше, до улицы Новаторов, где, собственно, новенькая и проживала. Сталя однажды увидела ее дом, когда проследила парочку до калитки.

Подружки через некоторое время заметили, что со Сталей что-то не то. Она осунулась и вроде как похудела. Перестала бегать на танцы в клуб и забросила волейбольную команду, в составе которой не раз отстаивала честь родного предприятия.

- Ты из-за этого подлеца, что ли? - сочувственно спросила однажды Верка Пилегина, с которой Сталя делила жилплощадь в общаге. - Брось. Все они, кобели поганые, наших слез не стоят. И Ромушка твой кобель, - она чуточку подумала и вздохнула. - Хотя симпатяга, конечно…

- Не кобель, а дурак, - сердито встряла в разговор Поля Гребещук. - Нашел, на кого запасть. Да Сталька в тыщу раз красивее этой пигалицы.

- Она образованная, - грустно сказала Сталя.

- Образованная, - фыркнула Верка. - Великое достижение -

техникум окончить. И потом, для женщины это не главное. Ты вот что, насчет Андрюхи Воротнюка подумай, он уж который год с тебя глаз не сводит. Худоват, конечно, и росточком подкачал, зато, сразу видно, парень серьезный. Опять же комсомольский секретарь.

- Подумаю, - сказала Сталя.

Она, кажется, и вправду смирилась. Успокоилась, порозовела лицом и стала чаще улыбаться. Вернулась в спортзал и принялась с прежней энергией лупить по мячу - так, что тот пушечным ядром перелетал через сетку. И даже - о чудо! -

подружилась с новенькой. Сталю к тому времени перевели на вахту лабораторного корпуса, и однажды она зазвала Лидочку к себе в каморку, на чай с печеньем. Новенькая вначале отнекивалась и прятала глаза, но потом согласилась. А вскоре пригласила Сталю посмотреть лабораторию, благо та находилась тут же, на первом этаже.

- Только чайник не бери, у нас свой есть, - сказала она. -

И самодельная электроплитка, мы ее прячем в кладовке с реактивами, когда пожарные обход делают.

- Самодельная плитка - вещь опасная, - заметила Сталя. -

Наказать могут.

Новенькая просительно улыбнулась.

- Ты же меня не выдашь, правда?

Она так увлеклась экскурсией («Вот мое рабочее место. А вон там, за перегородкой, наш Чапай устроил себе личный кабинет. Чапай - это из-за его усов. И потому что зовут Василием Ивановичем…»), что не сразу почувствовала запах горелого. Сказала об этом Стале, та отмахнулась: «Померещилось». А в следующую секунду в кладовке что-то оглушительно лопнуло. Девушки оглянулись: за их спинами стремительно вздулся огненный шар. Вздулся - и рассыпался на тысячи очагов, заставив отступить в коридор.

- Сталя, мы горим, кажется, - завороженно сказала Лида и вдруг, прикрыв лицо рукавом, кинулась обратно в кладовую.

- Стой! - выкрикнула Сталя. - Куда?!

- Тушить! А ты звони ноль-один! Телефон в коридоре!

Она попыталась сдвинуться с места - честно попыталась, без балды. Только ноги вдруг отказались повиноваться - точно они были не ее, не Сталины. Осталось лишь стоять каменным истуканом и наблюдать, как Лида сдергивает с пожарного щитка огнетушитель. Огнетушитель - сразу было видно - никто не трогал с момента его приобретения: странно, что он не приржавел намертво к скобе, на которой висел. Лида перевернула его раструбом вниз, стукнула об пол, потрясла…

- Не работает! - прокричала она с отчаянием. - Сталя, телефон! Телефон!!! Подожди, что ты делаешь? Зачем? Открой сейчас же!!!

Похороны получились многолюдные: проводить Лиду Покровскую в последний путь пришел едва ли не весь завод. Сталя на правах ближайшей подруги стояла подле гроба, у изголовья. Гроб был завален цветами - цветы лежали на закрытой крышке (ее так и не открывали: труп сильно обгорел, смотреть было не на что и незачем), на земле, они сплошным ковром устилали дорожку к свежевырытой могиле, а их все несли и несли, и казалось, что им не будет конца. Так что Андрей Воротнюк со своими четырьмя траурными гвоздичками казался тут жалким и глупым. Глухо рыдала Лидочкина тетка - полная, большерукая, немного нескладная - единственная, как оказалось, родственница. Отец с матерью умерли вскоре после войны: он - от ран, она следом, от тоски по мужу. Сталя поискала глазами Рому Виноградова: тот стоял чуть наособь, неподвижный, ссутулившийся, с серым, словно вырубленным из камня, лицом. Сталя не решилась к нему подойти: прогонит еще. Или скажет что-нибудь, а то просто промолчит и посмотрит ей в глаза.

И поймет…

Впрочем, что тут понимать. Несчастный случай - это подтвердили все, даже молодой следователь, который допрашивал ее. Трагический и нелепый в своей жестокости случай. Вот только щеколда на двери в сгоревшую кладовую. Сталя не могла припомнить, касалась ли ее. И непонятно, почему Лида так и не спаслась, не выбежала наружу -

ведь могла бы, до двери было два шага, не больше. И еще -

она что-то кричала подруге оттуда, из пламени. Какое-то слово - сначала громко, потом очень громко, и это уже было не слово, это был крик боли и муки, означающий, что пламя охватило живую плоть, потом тише и глуше. Потом оно стихло.

Открой!

...После кладбища она с Ромой не виделась и не разговаривала: он словно избегал ее. Не пришел он и на девять дней - поминальный стол собрали у Лиды дома, на улице Новаторов. Не было и Андрюши Воротнюка, хотя тот всегда был большим любителем всяких общественных мероприятий, так или иначе связанных с застольем.

- Странно, - высказалась по этому поводу Поля Гребещук, уплетая салат из квашеной капусты. - Я-то ждала, что Андрюха по обыкновению речь закатит, а потом глядь - его и нету вовсе…

- Странно, - равнодушно отозвалась Сталя, думая о Роме Виноградове. Представилось, как он сидит в общежитии, в пустой комнате, медленно цедит водку из граненого стакана и смолит сигарету, глядя на Лидочкину фотографию.

Видение было столь явственным, что Сталя не выдержала. Тихонько поднялась, извинилась перед хозяйкой и незаметно выскользнула за порог.

Улица была пуста. Ни с одной машиной она не разминулась на встречных курсах, и это странным образом придавало ей спокойствия. Будто она была преступницей и опасалась попасться на глаза случайному свидетелю.

Глупости, сердито сказала она себе. Никакая я не преступница. И я сегодня же скажу об этом Роману. Это Сталя тоже представляла себе очень ясно: как она войдет в комнату, отберет у Ромы бутылку, нальет водки в стакан и выпьет - до дна, не поперхнувшись и не поморщившись, это должно произвести на него впечатление. Сядет рядом с ним на кровать и скажет…

Скажет, что скорбит вместе с ним: она ведь тоже успела подружиться с Лидой. Не сразу, но успела. И что тоже испытывает боль - но боль необходимо пережить, перетерпеть, нельзя опускать руки и хоронить себя заживо, Лида бы этого ни за что не одобрила. А потом она бы заплакала вместе с ним - очень сдержанно, без всхлипов, без ненужных рыданий, и это должно еще больше сблизить их, Сталю и Романа, ведь совместное горе сближает людей сильнее всего…

А потом, через положенное природой время, когда все отболит, притупится, уляжется, успокоится, в одно прекрасное утро, лежа в постели, прижавшись к теплому Ромушкиному плечу, Сталя скажет, что у них будет девочка. То есть, конечно, еще неизвестно, что именно девочка, возможно, это будет мальчик, но она почему-то уверена, что родится дочка. И, если Рома захочет, они назовут ее Лидочкой.

А Рома - это был самый сладкий момент Сталиных грез - Рома потянется своим сильным телом и возразит: а почему Лидой-то? Надо бы как-нибудь посовременнее - Октябриной хотя бы. Или Сталиной.

Вахтерша мирно посапывала, сидя за столом, и это Сталя тоже посчитала хорошим знаком. Она ужом проскользнула мимо, поднялась на третий этаж и остановилась перед дверью в комнату Романа. Дверь была тонкой, наскоро сварганенной из листа фанеры. Сталя приготовилась постучать и вдруг услышала приглушенные голоса: Ромушка был не один.

В первую секунду Сталя смутилась и решила уйти. Потом поневоле прислушалась. Наклонилась и прижала ухо к двери - теперь голоса из комнаты были слышны так, будто двери не было вовсе.

- Я люблю тебя, - шептал Роман. - Люблю, люблю, люблю, день не увижу - и жить не хочется, честное слово… Я ведь и эту дурочку привадил, чтобы Сталька отвязалась, а то ходила хвостом, в любую минуту могла что-нибудь заподозрить, и тогда пиши пропало. Из комсомола попрут, с завода попрут…

Его голос звучал все глуше и прерывистее - судя по сопутствующим звукам на заднем плане, он нетерпеливо скидывал одежду. Срывал - так, что пуговицы, отскакивая, стучали по полу. С кем же это он, подумала Сталя. С Танькой с конвейерного? С бухгалтершей Ириной - та, помнится, тоже перед Ромкой хвостом вертела, а уж скоро тридцатник, дуре… С Полькой Гребещук? С Веркой Пилегиной - а ведь подругой прикидывалась, сука…

Стоп. Но даже если с Веркой - почему из комсомола-то? В конце концов, она не замужем, Рома тоже свободен… Непонятно.

- А может, уедем, а? Далеко, где нас никто не знает… Скроемся от посторонних глаз, домик купим где-нибудь в деревне… Ты меня любишь, скажи? Любишь?

- Да, - ответил Андрюша Воротнюк - его голос Сталя узнала бы из миллиона. - Да, милый. Иди сюда. Не видишь, я горю весь…

Дальше, видимо, случился какой-то плохо объяснимый провал во времени: по крайней мере, Сталя очнулась у себя в комнате, рядом со стареньким фанерным чемоданом, уже собранным в дорогу, осталось только крышку закрыть. Куда именно собиралась уехать - она не помнила.

Она напряглась, пытаясь собраться с мыслями. Климовск. Она уезжает из города Климовска - это название не вызвало у нее никаких эмоций. Когда-то, в незапамятные времена, Сталя работала на здешнем заводе - если так, то стоило написать заявление по собственному желанию, получить трудовую книжку и попрощаться с подругами, ведь были же у нее подруги. Она попыталась вспомнить их по именам, но имя всплыло только одно: Лида Покровская.

Кажется, я ее чем-то обидела. Сейчас уж не вспомнить, из-за чего вышел сыр-бор, но вряд ли из-за чего-то серьезного. И совсем уж глупо сидеть теперь по своим углам и дуться друг на дружку. Может, сделать первый шаг? Прямо сейчас пойти к ней и попросить прощения…

Сталя взялась за чемодан, подошла к двери и встала в нерешительности. И подумала: нет, лучше я ей напишу. Потом, когда обустроюсь на новом месте. Адрес я помню: улица Новаторов, дом 14.

Дом с зеленым крылечком…

- 15 -

Прямо с вокзала Лошарик позвонила по мобильнику Максу, несколько раз сказала «да!», заулыбалась, даже закружилась на месте от полноты чувств и упорхнула, на прощание чмокнув Алешу в щеку. «Сыщик» постоял посреди перрона, точно витязь перед дорожным камнем (домой? в редакцию? к Оленину?), и выбрал третий вариант: очень уж не терпелось похвастаться результатами поездки.

Майор принял гостя по-царски: усадил за стол, запер дверь и выставил на стол початую бутылку коньяка и тарелку с ломтиками лимона.

- Никуда она тем вечером не уехала, - продолжил рассказ Алеша, чокнувшись с хозяином пластиковыми стаканчиками. - Утром, как обычно, пришла на службу. Уволилась только через несколько месяцев, в начале зимы, и отбыла в неизвестном направлении. Подруги замечали за ней некоторые странности. Например, ей говорят: привет, Сталечка, а она смотрит непонимающе, словно не узнает. А однажды -

это мне рассказала Полина Ильинична - подошла к ней и спросила: а что, мол, Лиды Покровской давно не видно? Не заболела ли?

- Понятно, - невесело отозвался Оленин. - Сожгла соперницу, а оказалось, что та вовсе и не соперница, вот крыша и поехала.

- Ну, то, что она заперла Лиду Покровскую в кладовой, так и осталось недоказанным, - заметил Алеша. - И все равно, эту историю нужно раскручивать дальше. Возможно, бабе Стале отомстили родственники погибшей. Мы пока знаем только о тетке, но вдруг где-то есть и другие…

- Что же они раскачивались так долго? - буркнул майор. - Почти полвека прошло…

«Сыщик» пожал плечами.

- Может быть, не знали. Не могли вычислить, потеряли след. Были в отъезде. Сидели, наконец… - он вздохнул. - Насчет нагана, похоже, вышла пустышка. Стале Крупаковой при ее должности оружия не полагалось. В двух цехах в то время работали зэки, но у них была своя охрана, и вооружена она была автоматами. По поводу Тимофея Беспалова тоже не ясно. Никакой связи в Климовске. Мы с Лошариком даже в местный ДК наведались - вдруг у них тоже проходил конкурс двойников… - Алеша помолчал. - Что ж, по крайней мере понятно, почему Сталина Карловна плюнула в Беспалова на конкурсе. Он же почти в открытую обнимался с помощником администратора. А может, и не только обнимался… А на бабу Сталю «голубые» действуют как красная тряпка на быка…

- Он не был «голубым», - тихо возразил Оленин.

- То есть?

- Он не был «голубым», - повторил майор. - И не торговал наркотиками.

- Как? А тайник в бардачке? А героин в кадушке с пальмой?

- Подполковника Колосова помнишь? - спросил Оленин. -

Того, что подходил к нам во время осмотра квартиры?

- Из отдела по борьбе с наркотиками?

Оленин кивнул.

- Тимофей Беспалов был агентом под прикрытием.

… Сима Левинзон болтает без умолку. Обо всем подряд, не особенно утруждаясь выбором темы - обычная реакция человеческого организма на пережитый стресс. Слова, низвергающиеся из него, напоминают беспорядочный поток беженцев через последний, не разбомбленный противником мост - никаким заградотрядом этот поток не остановить.

- Как они пронюхали, суки? - от полноты чувств он ударяет кулачком по приборной панели «Лады», в которой они едут сквозь ночной город. - Нет, как менты вычислили? Меня же уверяли, что там система безопасности. Что на них работают бывшие фээсбешники - ребята-оборотенята с такими штуками вроде миноискателей для обнаружения подслушивающих устройств… А на деле, выходит, вранье? Ну, суки…

Симу остро хочется заткнуть. Сделать это довольно просто - не надо даже отрываться от руля, достаточно согнуть правую руку в локте и двинуть ею снизу вверх и в сторону, где маячит круглый Симин подбородок. Сима бреет его трижды в день, малейший намек на щетину приводит его в ярость. Кроме лица он так же регулярно бреет подмышки, ноги и волосы на лобке, грудь в этом процессе не участвует, на груди у него волосы не росли никогда - эти подробности он вываливает на Тимофея в первые десять минут знакомства.

Сима - «голубой».

- Может, и не вранье. Просто хозяева чего-то не учли.

- Ага. Какого-нибудь маленького незаметного шлюшонка. Которого менты тормознули на улице, подкинули ширево в карман, сволокли в отделение и заставили «стучать», да? Ненавижу этих уродов.

- Ментов?

- Их само собой. Но шлюшат - еще сильнее. Был у меня один такой - давно, лет пятнадцать назад, в Питере. Ты бывал в Питере?

- Бывал, - Тимофей жмет на газ и обходит тяжело груженную фуру с финскими номерами. - Красивый город.

- Жопа, каких мало, - дает свое определение Сима Левинзон. -

Фасады в мраморе, горгульи на водосточных трубах, тротуарную плитку моют чуть ли не с шампунем, а на задворках -

неубранное дерьмо, бомжи и кошки. И еще голуби - их там херова туча, этих тварей. Кошки их ловят и жрут так, что перья летят, но вот парадокс: кошки сплошь тощие и облезлые, а голуби жирные, как свиньи. И ничего не боятся: на них чуть ботинком не наступаешь, а они и не думают улетать…

- У тебя в Питере был парень?

- Ну только не ревнуй: во-первых, он был обычный шлюшонок, а во-вторых, я же говорю, это было давно. Я ведь тогда не знал, что встречу тебя. Уж ради тебя я бы невинность сохранил, будь уверен. Мы на пару снимали один отстойник на Ваське - с общей кухней и общим сортиром. Горячей воды там и в помине не было. Однажды мне в ухо заполз таракан.

- А что там делал этот твой дружок?

- У меня в ухе?

- В Питере.

- Да ничего. Заливал, будто учится в Гнесинке и служит в оперном театре, в оркестре. Он так и выражался: «служит». В Гнесинке он отучился ровно три недели, потом выгнали за связь с сынком декана. В театре он и вправду работал, только не в оперном, а в кукольном, рабочим сцены. И всю зарплату -

и свою, и мою - тратил на ширево и шоколад. Просто жить не мог без шоколада, вот гнусь. Как-то раз я принес ему плитку, а по дороге она случайно разломилась. Так он прорыдал над этой плиткой весь остаток дня, пришлось нагреть ее над газом, склеить и снова отдать ему, чтобы не канючил… - он испытующе смотрит на собеседника. - И все-таки, откуда ты взялся в этом кабаке? Да еще так вовремя…

Тимофей ободряюще похлопал того по коленке.

- Я всегда появляюсь вовремя. Такая привычка.

…Кабак, о котором упоминал Сима, носил супероригинальное название «Ангар-18» и походил снаружи на летающую тарелку - в том виде, как если бы ее склепала бригада запойных слесарей из автосервиса. Располагался кабак на окраине города, при выезде на трассу Москва - Нижний Новгород: идеальный перевалочный пункт для транспортировки наркотиков в российскую столицу. Ребята из отдела подполковника Колосова «пасли» эту точку несколько месяцев - с намерением дождаться крупной партии и накрыть продавцов и покупателей с поличным. Однако у вышестоящего начальства возникла другая идея: внедрить в наркосиндикат своего человека с тем, чтобы получить материал о всей сети вкупе с руководителями. Первые попытки внедрения провалились: двое сотрудников отдела - молодой парень Валера Терентьев, смешивавший коктейли за барной стойкой, и девушка, обслуживавшая бензоколонку (ни ее имени, ни звания Тимофей так и не узнал), - бесследно исчезли, и уже мало кто сомневался, что найдут их не раньше следующей весны, когда в пригородных лесах начнет таять снег. О третьей кандидатуре много спорили. И приняли решение идти на этот раз парадоксальным путем: чем более заметной внешне будет фигура, тем меньше вероятности, что ее в чем-то заподозрят. Тимофей Беспалов подходил на эту роль идеально - то есть не подходил вообще.

Интерьер «Ангара» недалеко ушел от экстерьера: никелированные столики, похожие на каталки в прозекторской, стулья, взятые напрокат из офиса средней руки, цветомузыкальная установка, взятая напрокат из советского полнометражного блокбастера «Экипаж», и худющая стриптизерша у шеста. Засунуть ей под лифчик даже мятый десятирублевик казалось верхом расточительства.

Тимофей узрел Симу Левинзона за самым дальним столиком. Тот флегматично тянул из высокого бокала какую-то розовую гадость и демонстративно не глядел в сторону сцены. На стуле по соседству лежала кожаная барсетка: ее якобы случайно оставила три минуты назад молодая семейная пара (или не семейная, просто пара). Взамен она прихватила ранее принадлежавший Симе полиэтиленовый пакет с рекламой кроссовок «Reebok».

Обмен произошел успешно. Парень с девушкой под ручку вышли из «Ангара», сели в новенькую «Ауди» и отбыли. За ними двинулась неприметная, сливающаяся с дорожной грязью серая «Нива». Приняли ребятишек, удовлетворенно подумал Тимофей, повернулся к Симе и отсалютовал рюмкой. После чего снова отвернулся к барной стойке и принялся ждать.

Симиной деликатности хватило на сорок секунд. На сорок второй он уже устраивал обтянутый джинсами зад на высокий табурет по соседству, а на пятьдесят третьей невинно спросил:

- Скучаешь?

Тимофей шевельнул плечами. И ленивым движением затушил сигарету в пепельнице.

- А что тут еще делать. Не на этот же шагающий экскаватор пялиться, - он кивнул на усталую стриптизершу.

- Ну, есть места и получше. Заказать тебе что-нибудь?

- Спасибо. Я сам привык за себя платить.

Некоторое время они молчали. Потом Сима поинтересовался - осторожно, словно ребенок, ждавший ко дню рождения деревянную лошадку и получивший вместо неё живого пони:

- Слушай, а ты настоящий?

- Хочешь потрогать?

- Хочу, - Сима сглотнул слюну. - Тебе никогда не говорили, что ты похож…

- Каждый второй. Не говоря уж о каждом первом.

- Прости, прости… - он склонил голову набок. - Я где-то читал: девяносто процентов российских баб считают его самым сексуальным мужчиной современности. И знаешь что? Я с ними согласен, хоть они и дуры. Ничего, что я так, с места в карьер? Просто боюсь, вдруг ты исчезнешь.

- Не исчезну, - устало пообещал Тимофей. Поманил пальцем бармена и красноречиво указал на пустую рюмку. -

У меня твердое намерение сегодня нарезаться.

- Есть повод? - живо поинтересовался Сима, повнимательнее присмотрелся к собеседнику и добавил: - У тебя глаза грустные. Что-то случилось?

- Так… - Тимофей посмотрел в пустой угол. - Один человек, который был мне дорог… В общем, оказался подонком.

Сима сочувственно покачал головой.

- Не столько подонком, сколько идиотом.

- Это нужно воспринимать как комплимент?

- Да.

Входная дверь распахнулась. Две бесшумные черные тени в комбинезонах и масках скользнули внутрь - никто из сидящих за столиками даже головы не повернул. Зато третья, зрительно увеличенная громоздким бронежилетом, рявкнула с порога так, что стриптизерша подбитой птицей слетела с шеста и приземлилась на копчик.

- Всем ни с места! Милиция! Приготовить документы на проверку!

- О черт… - пробормотал Сима, рефлекторно прижимая к себе барсетку.

- Что?

- У меня там…

- Быстро, - прошипел Тимофей, - бросай под стол. Ну!

Симины глаза вдруг поплыли от ужаса.

- Поздно. Они сюда идут…

Тимофей повернулся к бармену.

- Где запасной выход?

- Там, - парнишка дрожащей рукой указал куда-то позади стойки.

Вслед им бешено заорали. Какой-то мужик в наплечной кобуре - то ли опер, то ли просто посетитель - рванулся наперерез. Тимофей подсек ему ноги и коротко двинул кулаком в челюсть - мужик с грохотом впечатался в какие-то коробки и затих.

- Я барсетку потерял, - пискнул Сима, увлекаемый спутником к задней двери.

Тимофей скупо дернул уголком рта.

- В ментовке потом заберешь.

Стоянка перед «Ангаром» была оцеплена, выезд перекрывала темно-зеленая тушка ОМОНовского микроавтобуса. Однако Тимофей прозорливо оставил машину не там, а чуть поодаль, у бровки шоссе. Сима Левинзон, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на пассажирское сиденье и не к месту восхитился:

- Стильно, блин. У тебя даже тачка, как у него.

Тимофей дернул ручку на вторую передачу и вдавил педаль газа - так, что взвизгнули покрышки.

- Ну так что ж. Образу надо соответствовать...

- И ты всегда ему соответствуешь? - спрашивает Сима спустя пятнадцать минут, понемногу начиная успокаиваться. Хотя успокаиваться рано: ублюдочный кабак остался далеко позади (обстановка там сейчас еще та: кто лежит с выкрученными назад руками, уткнувшись мордой в тарелку с крабовыми палочками, кто стоит, уперев ладони в стенку и максимально раздвинув ноги, кого уже волокут в милицейский «луноход» - большинство, конечно, вытолкают к утру за ворота, но все равно, ночь, проведенная в «обезьяннике», пощекочет нервы), но неприметный синий «опелек» исправно маячит в зеркале заднего вида. Да и потерю драгоценной барсетки с Симы, надо думать, просто так не спишут.

- Нет. Разве что когда приходится участвовать в разных конкурсах двойников. Слыхал о таких?

- А то как же. Я, между прочим, помощник администратора в одном неслабом местечке… И, кстати, могу устроить такой конкурс специально для тебя. Спонсоров найдем, не проблема, у меня уже есть один на примете. Зовут Данила Левиков - он частенько заседает на всяких там «Мисс Город», «Мисс Водохранилище», «Мисс АЭС»… Гнусный тип, но может пригодиться.

- Левиков? Владелец автосалонов?..

- Он мне кое-чем обязан… Точнее, не мне, а моему боссу.

- А кто твой босс?

Сима страдальчески морщится.

- Тоже поганая харя. Давай не будем о нем. Лучше расскажи о себе. Чем ты по жизни занимаешься?

- Включи фантазию.

- Гм… Воруешь чужие тачки.

- Не угадал.

- Грабишь банки. Как Бонни и Клайд, хотя оба были не-

удачниками, правильно, что их замочили в конце концов.

- Пальцем в небо.

- Служишь в иностранном легионе. Инструктором по технике ведения допросов.

- Уже теплее.

- А, знаю. Ты - резидент внешней разведки.

- Вот как? На кого же я работаю? На Ми-6, ЦРУ, Абвер, Дефензиву?

- На инопланетян, - Сима возбужденно прищелкивает пальцами. - Тех, что окопались в созвездии Ориона и построили базы на Луне. И все-таки…

- Что?

- Что ты делал в том кабаке?

Тимофей молчит, будто не решаясь сказать. Потом нехотя произносит:

- Ждал одного типа. Я выполнял для него… кое-какую работенку - скажем так, не совсем в рамках закона.

- А он?

- А он, похоже, слинял, не заплатив. Так что на сегодняшний момент я на мели.

Теперь молчит Сима. Сосредоточенно трет подбородок, потом теребит мочку уха, потом морщит гладкий лоб. И, наконец, приглушенно изрекает:

- Думаю, я могу тебе помочь.

- Найти этого подонка?

- Сползти с мелководья.

- Это каким же образом?

- Замолвлю за тебя словечко кое перед кем. И пристрою к выгодной теме.

- Вот так, с места в карьер?

Сима смущенно улыбается.

- Знаешь, похоже, я в тебя серьезно влип. Нет, я, конечно, не монах, я влюблялся и раньше. Круто влюблялся, даже вены себе резал из-за одного... Но все это не то. Я никогда не испытывал того, что испытываю сейчас. Черт, мне хочется тебя изнасиловать - прямо тут, в тачке. Не дожидаясь, пока ты остановишься.

- Потерпи немного, - Тимофей сосредоточенно глядит на дорогу. - А что это за выгодная тема?

Сима счастливо смеется.

- Включи фантазию.

Тимофей пожимает плечами.

- Тут и включать не требуется.

- Да-а? И что же это, по-твоему?

- Сначала ответь на один вопрос.

- Какой?

- Что было у тебя в барсетке?

Одиннадцать запечатанных прозрачных пакетиков размером 4 на 6 сантиметров, по три с половиной унции порошка в каждом. Как выражаются в специфическом обществе, герою на один подвиг («герой» - сокращение от «героинщик», «подвиг» - означает «двинуть» иглу от шприца в локтевую вену). Задержи Симу с таким грузом в благословенном «Ангаре-18» - ему пришлось бы очень нелегко.

- Однажды я все-таки попался, - доверительно сообщает он - ему явно хочется выговориться, молчать для него все равно что сдерживать газы, рвущиеся из кишечника: чем больше сил прикладываешь, чтобы соблюсти приличия, тем громче и отчетливее будет пук.

Они лежат в постели в предрассветных сумерках, и поганец Сима чисто по-женски льнет к Тимофеевой груди. Больше всего Тимофею хочется проблеваться, но для этого нужно переползти через помощника администратора (тот наверняка сочтет это за приглашение и отмочит какую-нибудь пакость) и проскользнуть в ванную комнату (это уже явный намек на близость). Положение спасает мобильник на прикроватной тумбочке: он звонит.

- Слушаю, - бросает Тимофей в трубку. - Да, это я… Нет, не вовремя. Я же сказал: ни на какую встречу я не пойду. Отвали.

- Это кто? - встревоженно интересуется Сима.

- Так, один придурок. Не обращай внимания. Лучше расскажи, как тебя угораздило вляпаться с товаром.

- Да ерунда. Дело было на одной вечеринке, я принес туда четыре дозы. Пришел честь по чести, когда веселье было в разгаре. Гости на взводе, хозяин, бухой в сиську, спит под столом. Я разворачиваю товар, принимаю бабло - вдруг хрясть! Дверь с петель, влетают менты, кладут всех мордами в ковер… А хозяин, тварь этакая, встает как ни в чем не бывало, его хлопают по плечу, жмут грабку - он, сука, оказывается, стукачом был, вот ведь гнусь…

- И что дальше?

- Ну что. Продержали в камере почти сутки, потом приехал адвокат. Отмазал, конечно, не зря я ему такие бабки плачу. Он у меня умница. Только один недостаток: кондовый натурал, баб предпочитает, извращенец…Только ты не ревнуй, ладно?

Он наконец-то отлепляется от Тимофеевой груди и откатывается в сторону.

- Знал бы ты, как надоело пахать на придурков… Я тут подумал: пора выходить на серьезных людей напрямую, хватит корячиться в посредниках… Выскочить бы, так сказать, сразу в дамки…

- Что же раньше не выскочил?

- Один не могу, - серьезно говорит Сима. - Нужен компаньон, на которого я мог бы положиться.

- И ты считаешь, что я - он и есть?

Сима приподнимается на локте.

- Но ведь ты меня не предашь? Ты не сможешь меня предать, иначе ты разобьешь мне сердце.

- 16 -

…- Брать его пока не стоит. Конечно, его слова насчет «серьезных людей» могут быть обычным трепом, но…

- Ладно, уговорил, - подполковник Колосов затягивается сигаретой и выпускает дым из ноздрей. - Что по поводу машины?

- Мне позвонили, велели подъехать в автосервис на Пролетарской - якобы поменять свечи и подкорректировать развал. Свечи, правда, не поменяли, но обустроили тайник в бардачке, за боковой стенкой. Автосервис принадлежит господину Левикову - Сима вскользь упоминал о нем несколько раз. Возможно, сам Левиков и не при делах - просто ушлые ребятки у него за спиной крутят свой бизнес… Занимался моей машиной вот этот тип, - Тимофей протягивает шефу фотографию молодого парня, почти подростка, в белой бейсболке козырьком назад.

- Как тебе удалось его щелкнуть?

- На мобильник. Сделал вид, что посылаю смску.

- А если бы он что-то заподозрил?

- Ну не заподозрил же, - Тимофей встает со стула, вразвалочку подходит к окну и рассеянно смотрит вниз, во двор, на притулившуюся к детской песочнице темно-синюю

(а может, темно-зеленую, не разглядишь) «девятку». - Между прочим, они меня именно так и прозвали - Артистом.

- А что, подходяще. Артист и есть. Мы во время конкурса двойников всем отделом за тебя болели. Так что поздравляю с почетным четвертым местом.

- Служу России, - Тимофей задумчиво трет подбородок. - Забавно: до меня за кулисами докопалась одна чокнутая старушенция. Уж не знаю, чем я ее прогневил, но она плюнула мне в физиономию и попыталась приласкать клюшкой поперек спины. Охранники ее еле оттащили.

Колосов философски пожимает плечами.

- А что ты хотел. Вот она, всенародная слава… - Он не-

ожиданно хмурится. - Ты раньше эту старуху видел?

- Нет, в первый раз. Но вот что странно: на следующий день после этого я почувствовал за собой слежку.

Подполковник Колосов пристально смотрит Тимофею в спину. И искренне произносит:

- Почему раньше не доложил?

- Не был уверен.

- Не был он… Как мальчишка, ей-богу. Мы с тобой не против ханыг играем, которые белье с веревок воруют. Кто за тобой следил, как думаешь?

Тимофей молчит, размышляя.

- Симины подручные «водили» меня первые несколько дней, потом отпали. «Водили» довольно топорно и однообразно - я их быстро вычислил. Этот «хвост» был другим. Я даже подумал, не вы ли распорядились меня подстраховать.

- Нет. Ты сейчас как подводная лодка, работаешь в полной автономии, - Колосов подходит сзади к подчиненному и кладет ему руку на плечо. - Может, тебя отозвать? Ни одна операция не стоит жизни сотрудника, так что не геройствуй.

- Ну да, - соглашается Тимофей и знакомо усмехается уголком рта. - И два месяца работы коту под хвост.

Темно-синяя «девятка» не подает признаков жизни. Ближайший фонарь на столбе расположен метрах в тридцати, и «жигуленок», такое впечатление, мирно дремлет в темноте в ожидании утра. Двое молодых мужчин внутри совершенно не портят картины: оба в темных куртках, оба практически неподвижны, лишь тот, что помоложе и пониже ростом, теребит в руках белую бейсболку. Старший в их дуэте - мордатый, бритый наголо, с маленькими поросячьими глазками, - запретил напарнику курить, сосать пиво (хотя у того под курткой топорщится жестянка с «Туборгом») и даже выходить наружу, чтобы отлить.

- И что мне теперь, в штаны ссать? - с неудовольствием спрашивает щуплый.

Старший не реагирует. Он наблюдает за светящимся окошком на третьем этаже - в маленький, но мощный бинокль. Шторы на окне плотно задернуты, и напарник раздраженно интересуется:

- Ну, и много высмотрел?

В этот момент занавеска на окне отодвигается. В проеме мелькает мужчина, выбрасывает окурок в форточку и снова исчезает. Однако этого короткого мига оказывается достаточно: водитель отрывается от бинокля и тихонько присвистывает.

- Да, любопытные друзья у Симиных друзей…

- Что там?

- Знаю я этого мужика. Фамилию не помню, а звание вроде подполковник. Он прошлой осенью одного моего кореша «закрыл» на три года.

- И что теперь делать? - Щуплый заполошно озирается, точно опасаясь, что в машине еще кто-то есть. - Слышь, Череп, валить отсюда надо по-быстрому. Запалимся еще…

- Не гоношись, - лениво цедит тот, кого назвали Черепом.

- Нет, правда, - напарник никак не может успокоиться. -

И мочить всех троих. Симу в первую очередь - я бы ему, пидору, милицейский жезл в задницу запихал, пусть кайф словит перед смертью…

- С Симой другие люди разберутся. К милицейской «шишке» нам тоже на пушечный выстрел подходить не стоит: менты за своего будут землю рыть и горло зубами рвать. А вот Артист… - водитель задумчиво теребит подбородок. -

У него послезавтра «стрелка» с клиентом. Сходишь посмотришь, что там и как. Если Артист на встречу приедет не один…

- То что?

- Сам знаешь, не маленький. Только кепарик свой выкинь, уж больно заметен.

Рябой гаишник, тормознувший Тимофея недалеко от перекрестка, долго всматривался ему в лицо - так долго, что напрочь забыл спросить документы. И потом без устали козырял, подобострастно втянув голову в плечи.

- Надеюсь, я ничего не нарушил? - спросил Тимофей, удачно подстроив интонацию под знаменитый на весь мир оригинал.

- Вы образцовый водитель, товарищ… то есть господин… Вы во всем являетесь образцом для нас. То есть для всей страны. Только вот…

- Что?

- Стекла тонированные. Не положено. То есть вам-то, конечно, можно, но ведь тормозить будут на каждом шагу. Вы своим скажите, чтобы заменили…

- Непременно заменим. Правила должны быть одни для всех. И - благодарю за службу, товарищ старший лейтенант.

Он взглянул на часы: до встречи с клиентом осталось десять минут, можно не спешить. На перекрестке повернул налево. Улица эта была тихой и почти патриархальной: ни супермаркетов, ни салонов красоты, ни официально запрещенных законом игровых заведений, только впереди, у автобусной остановки, торчал ларек, украшенный рекламой «Пепси». Рядом был пришвартован крытый тентом грузовичок - из тех, на которых развозят упаковки товаров по таким вот ларькам. На противоположной стороне улицы с крайне независимым видом - руки в карманах, во рту жвачка - фланировал вертлявый тинейджер в белой бейсболке (Корольков Вадим Олегович, всплыла в памяти ориентировка, 1989 года рождения, дважды судимый по статьям за хулиганку и сбыт наркотиков, кличка Мальчик). Послали проверить, все ли чисто.

Пусть проверяет.

Тимофей заглушил двигатель и стал ждать. Клиент должен был появиться со стороны общежития, подойти к машине и произнести условную фразу - Тимофей и смотрел в ту сторону, поэтому профукал появление другого человека. А тот неожиданно вынырнул из-за грузовичка, приблизился к «Калине» и постучал согнутым пальцем в стекло. Тимофей повернул голову - и тихонько застонал, как от зубной боли.

О, черт, ты же мне все испортишь!

- Привет, - сказал гость, открывая дверцу и усаживаясь рядом, на место пассажира. - Не ожидал?

- Послушай, - чуть не плача отозвался Тимофей. - Ей-богу, сейчас не до тебя. У меня важная встреча. В другой раз поговорим, обещаю…

Выстрела он не слышал - просто негромкий чмокающий звук, от которого, однако, правую сторону груди ожгло огнем и во рту ощутилась кровь. Тимофей стукнулся лбом о руль, продолжая думать с досадой: как не вовремя-то, мать твою. Сима только-только обещал свести с теми самыми серьезными людьми, два месяца работы всего отдела, и все коту под хвост из-за какого-то…

Вторую пулю - в висок - он уже не почувствовал.

- 17 -

У Алеши пропал карандаш. Тот самый, механический, с кнопкой-ластиком на конце, подарок любимого родителя Павла Игнатьевича к прошлогоднему Дню журналиста. Сам потеряться подарок не мог: Алеша точно помнил, что утром, перед выходом на работу, вложил его в блокнот и спрятал в сумку вместе с другими необходимыми вещами. Всю первую половину дня сумка лежала на стуле, на его, Алешином, рабочем месте. Приблизиться к ней в отсутствии хозяина мог любой, но расстегнуть молнию, отыскать блокнот, вытащить из него карандаш, водворить блокнот на место, не польстившись на:

а) термос из нержавейки (стоивший примерно как двадцать карандашей);

б) цифровой «Никон» (в пересчете на те же карандаши - еще около пяти с половиной сотен штук);

в) кошелек с тремя тысячами полновесных российских рублей плюс мелочь на маршрутку;

г) бутерброды с краковской колбасой;

д) купленную в универмаге славного города Климовска массажную расческу;

было по меньшей мере странно.

Несколько минут Алеша размышлял над загадкой, потом махнул рукой: не учинять же сослуживцам допрос с пристрастием. Тем более что в недрах коридора вдруг возник неясный шум, дверь комнаты хлопнула, и через порог впорхнула Ева Ижинская - штатная журналисточка из колонки культуры и искусства. Евушка была нежнейшим существом с кокаиновыми ноздрями и на девяносто процентов состояла из ног, грудей и волос. Больше всего ей шли джинсовые мини-юбки и этнические свитера крупной вязки с высоким воротом - она ухитрялась носить их так, что те обрисовывали прелести ее фигуры не хуже самых откровенных купальников.

- Лешик, солнышко, спрячь меня, - попросила она, озираясь на дверь.

- А что такое? - вежливо осведомился тот. - Цунами, свиной грипп или Бен Ладен собственной персоной?

- Хуже. Митька Горлин совсем распоясался. Распространяет билеты на какую-то там ихнюю вакханалию во Дворце металлургов. Вроде приезжает лидер его сетевой компании, и стоит нам всем его увидеть - мы тут же побежим вербоваться в распространители продукции. А о любимой журналистике забудем напрочь.

- Так уж и забудем? - недоверчиво спросил Алеша, мимоходом разглядывая ногти собеседницы, покрытые замысловатым золотистым узором. - Классный маникюр.

- Ты разбираешься в маникюре? - Ева лукаво изогнула выщипанную бровь.

- Ну, не то чтобы очень… Просто видел нечто похожее у одной знакомой. Не у Катерины в салоне делала?

- У какой Катерины? Которая в Бражном переулке? - Ева фыркнула. - Не смеши меня. Ее потолок - пилочкой ногти подровнять да лаком намазать… Слушай, если Митька заявится сюда, можно я под твой стол спрячусь?

- Коленки будут торчать, - резонно возразил Алеша. - Да и поздно уже, вон он идет.

Митя как раз в этот момент влетел в комнату и с неподдельной радостью кинулся к Алеше.

- Ага, - провозгласил он, пожимая приятелю руку. - Ты-то мне и нужен. Точнее, вы оба… Привет, Ева. А что это ты делаешь под столом?

- Оказываю интимные услуги, - огрызнулась та с досадой.

- Ага, - повторил Митя, нимало не смутившись. - Значит, вот вам два билета на завтрашнюю презентацию нашей компании. Сбор в шесть вечера, форма одежды - парадная. Просьба не опаздывать.

- Завтра не могу, - сказал Алеша. - У меня совещание с Олениным.

Митины глаза сделались несчастными и проникновенными.

- Леша, ты мне друг?

- При чем здесь…

- При том. Если ты меня обманешь - гореть тебе в аду. Всю оставшуюся жизнь. Между прочим, Макс с Юриком обещали прийти. И Леночка тоже - правда, без Данилы, у него как всегда разборки с братвой.

- Ладно, - со вздохом сдался Алеша, принимая билет. - Но имей в виду: никаких контрактов, договоров, соглашений с твоей фирмой я подписывать не собираюсь.

- Да не подписывай, пожалуйста, - пожал плечами Митя. -

Кто тебя заставляет.

Зал Дворца металлургов сверкал всеми цветами радуги -

нестерпимо, до рези в глазах. Казалось, охваченные энтузиазмом устроители стащили сюда все имеющиеся в городе воздушные шары, цветную бумагу для поделок и елочные игрушки - принимая во внимание сентябрьскую теплынь за окном, обстановка вызывала мысль о новогоднем празднестве в сумасшедшем доме. Громогласно-бравурная музыка вырывалась из больших колонок по бокам сцены, на колонках были расставлены баночки и тюбики с чудодейственными бальзамами, тут же на треноге высился фанерный логотип: собирательный образ некоего растения с хищно вытянутыми листьями, желтое солнце вверху и аббревиатура «ЦВЮ», означающая, как успел выяснить Алеша, «Цветок вечной юности».

Митя Горлин чувствовал себя как рыба в воде. Гладко причесанный, благоухающий дорогим одеколоном, при галстуке и отутюженных стрелках на брюках, он деловито сновал между зрителей, кого-то усаживал на свободное место, с кем-то обменивался рукопожатиями, кого-то по-свойски похлопывал по плечу - словом, усиленно работал на имидж исключительно занятого и востребованного человека, этакого селф-мейд-мена от MLM-бизнеса.

- Ну, как тебе? - горделиво поинтересовался он.

- Круто, - отозвался Алеша. - А что же не начинаете?    

Митя озабоченно скосил взгляд на часы.

- Бриллиантовый супер лидер задерживается. Обычное дело: встречи с партнерами, пресс-конференция, то, се… Придется набраться терпения.

- Что ж, - великодушно согласился «сыщик». - Ожидание праздника важнее самого праздника.

В толпе мелькнула монументальная фигура в бежевом костюме-тройке. Алеша всмотрелся получше и присвистнул:

- Гляди-ка, Данила Левиков пожаловали.

- Где? - встрепенулся Митя.

Тут же снялся с места, подбежал и оживленно затряс Данилину длань в своих двух.

- Молодец, что пришел. Такие люди, как ты, с предпринимательским опытом, нам вот как нужны! Сейчас тебе расскажут про новый для России бизнес - ты не представляешь, какие теперь открываются возможности!

- Да по барабану мне твои возможности, - раздраженно бросил Данила, с трудом вырываясь из цепких Митиных объятий. - Лучше скажи, Ленку мою не видел?

- Нет, - озадаченно сказал Митя. - Но она обещала приехать… Разве вы не вместе?

- Вот стерва, - Данила вытащил мобильник, потыкал в кнопки и с досадой затолкал его обратно в карман. - Временно недоступна. Ну, я ей дома устрою… Понимаешь, я ей «Мазду» недавно подогнал - типа в подарок. Вот она и решила сегодня приехать на ней, вроде как обкатать. А ты, мол, котик, езжай один, там встретимся…

- Не волнуйся, - сказал Алеша. - Может, в пробке стоит. А мобильник разрядился.

- Разрядился, - проворчал Данила. - Надо было ее, дуру, на курсы вождения отправить, а я поленился, права купил… Ладно, мне пора.

- Ты куда?! - всполошился Митя. - А выступление Супер-Лидера?

Но Данила уже направился к выходу, по-ледокольи раздвигая толпу.

Подошли Юрик Побелян и Макс с Лошариком. Лошарик, принаряженная в коктейльное платье, с недешевой брошью на левой стороне груди, на высоких каблуках и с пышной прической, выглядела воистину по-королевски.

- Куда это он? - осведомился Юрик, глядя на стремительно удаляющуюся спину Данилы.

- Леночку потерял, - пренебрежительно фыркнул Митя. -

Тут такое бизнес-предложение, а он о какой-то юбке печется…

- Я ее, кажется, видел возле дамской комнаты, - заметил Юра. - Правда, со спины, так что мог обознаться…

- Внимание, - неожиданно разнеслось из динамиков. -

Уважаемое собрание, наступает судьбоносный момент. Сегодня, здесь, в нашем зале, присутствует выдающийся человек. Потрясающий лидер. Специалист в области сетевого маркетинга. Звезда на небосклоне прямых продаж. Бриллиантовый супер лидер… СЕРАФИМ ОСТАПЕНКО!!!

Оглушительно грянули фанфары. Зал взорвался овациями: тон здесь, как заметил Алеша, задавали завсегдатаи -

они хлопали в ладоши, явно стараясь перещеголять друг друга, выкрикивали нечто бессмысленно-восторженное и пританцовывали от возбуждения. Новички хлопали менее уверенно и время от времени поглядывали на входную дверь, будто прикидывая, сумеют ли добежать до нее в случае пожарной тревоги.

На сцену поднялся лысоватый субъект в стильном пиджаке и дымчатых очках в тонкой золотой оправе. Подошел к микрофону и рявкнул вдруг во всю силу своих легких:

- Здравствуйте, друзья! Здравствуйте, единомышленники!!!

Единомышленники повскакали с мест. Какая-то дама бальзаковского возраста выпорхнула на сцену с букетом роз -

супер лидер благосклонно, точно народный артист, принял букет и поцеловал даме ручку.

- Мировой мужик, - прокричал Митя Алеше в ухо. - Надо, пожалуй, сфоткаться с ним в перерыве. Будет внукам что показать.

- Обалденная идея, - на всякий случай поддакнул Алеша.

Шоссе пролегало мимо березовой рощицы. Возле узкой каменистой обочины притулились две машины: забрызганный грязью скромный двухдверный джип и ярко-красная «Мазда». Пожалуй, впервые за все время Леночка посмотрела на свою железную лошадку с неприязнью: слишком уж та заметна. Кто ни проедет мимо - обязательно зацепит взглядом: красивая недешевая тачка и красивая недешевая телка рядом. Любопытно, кто же у нас папик…

Она взглянула на часы. Половина шестого, она выбивалась из графика уже на пятнадцать минут. Подняла глаза на собеседника - тот стоял, сунув руки в карманы плаща и надвинув шляпу на переносицу. Он смотрел куда-то мимо нее - точнее, даже сквозь, Леночка попыталась поймать его взгляд, но не поймала. И расстроилась, подумав: он мною недоволен. Что-то я сделала не так.

- Я сделала что-то не так?

Он рассеянно пожевал пухлыми губами.

- Звук в последней записи был слабый. Где ты закрепила микрофон?

- Под креслом, как ты велел.

- Нужно было под столешницей.

Леночка улыбнулась.

- Мой-то дурачок охранника недавно уволил. Решил, будто это он… - она поколебалась. - Я не зря старалась? Есть что-нибудь полезное?

Втайне она надеялась, что собеседник похвалит ее, но тот лишь пренебрежительно дернул уголком рта.

- Есть кое-что... Пара любопытных фамилий, связанных с торговлей наркотиками. Похоже, господин Левиков надумал расширить сферу деятельности. Мне нужно получить доказательства - тут без твоей помощи мне не обойтись, малыш.

«Он назвал меня малышом»... - подумала Леночка с теплотой.

- И что мы с ними сделаем, когда получим?

- Предложим ему их выкупить. Не согласится - выкупят его конкуренты.

Он посмотрел на нее - жестко, без улыбки, и взял двумя пальцами за подбородок.

- Ты что-то недоговариваешь, верно?

Леночка поежилась. И проговорила после паузы:

- Мне кажется, я прокололась. Мы с Данилой повстречали его бывшего однокурсника, Алешу Суркова. Он журналист, работает в городской газете…

- Короче.

- Он сказал, что разыскивает одну женщину. А я ее видела, случайно, возле одного маникюрного салона…

Собеседник выслушал внимательно, не прерывая. Задал пару уточняющих вопросов и покачал головой.

- …Надеюсь, он нашел то, что искал.

- Почему?

- Потому что тогда есть вероятность, что он забудет ваш разговор, - он озабоченно покопался в кармане и извлек оттуда маленькую коробочку - наподобие той, в которой хранят обручальное колечко. - Держи. Ты знаешь, что с этим делать. Все, тебе пора. Опоздаешь к началу.

- Навру что-нибудь, - она робко коснулась его щеки. - Когда мы встретимся?

- Я позвоню.

Леночка опустила голову. Так всегда: ни «до свидания», ни поцелуя на прощание, ни хотя бы сурово-комсомольского «береги себя». Она вздохнула, села за руль «Мазды» и посмотрелась в зеркальце. Поправила прическу, немного взбив волосы. Провела помадой по губам. Открыла коробочку - на бархатной подложке покоилась миниатюрная пластинка, отдаленно напоминающая телефонную сим-карту. Интересно, если Данила меня разоблачит, как он поступит? Пустит пулю в затылок, в соответствии с законом военного времени? Или сперва прогонит через взвод своих дебилов-охранников?

Она подождала, пока отъедет джип... Шоссе было почти пустым, но на въезде в центр города ее обязательно будут поджидать пробки. Значит, начало дурацкой презентации придется пропустить - Митенька Горлин, конечно, бывает исключительно занудлив, особенно когда дело касается его любимого сетевого бизнеса, но иногда и это обстоятельство можно обернуть себе на пользу. К примеру, как сегодня - ради алиби…

Накрапывал мелкий дождик. Капли осторожно тюкали в лобовое стекло - еще достаточно редко, чтобы включать «дворники». Кто-то стоял впереди на обочине, метрах в пятидесяти - он махнул рукой, и Леночка поморщилась от досады. Вот ведь не вовремя-то…

Однако не остановиться было нельзя. Девушка нажала на тормоз, быстро изобразила на лице улыбку и опустила боковое стекло.

    

- 18 -

Нужно признать, супер лидер господин Остапенко мастерски владел ораторским искусством. Даже Алеша, поначалу настроенный более чем скептично, стал прислушиваться.

И незаметно для себя увлекся.

Историю возникновения сетевого бизнеса он уже слышал от Мити. Впервые он, то есть сетевой бизнес, возник в середине тридцатых годов, когда Америку накрыла волна кризиса. И для сотен тысяч людей, особенно домохозяек, чьи мужья лишились работы, оказался настоящим спасением. От нищеты, от выселения из квартир и домов, за которые жильцы половину жизни выплачивали ссуду строительным компаниям. А пуще всего - от статуса безработного, бывшего в США синонимом неудачника.

Наша страна подхватила этот опыт в середине девяностых - с развалом СССР и тотальным обнищанием народных масс. Одно отличие: если в Америке семена сетевого маркетинга прижились и дали вполне здоровые всходы, то, попав на наши почвы, вымахали в нечто необузданное и грандиозное.

Общество разделилось на два лагеря. Одни с истовостью новообращенных принялись торговать стиральными порошками, биодобавками, омолаживающей косметикой и насадками к пылесосам. Другие с тем же рвением осыпали первых проклятиями, захлопывали двери перед их носом, обвешивались чесноком и обзаводились осиновыми кольями. Причем, точно в гражданскую войну, по разные стороны баррикад часто оказывались самые близкие люди. При упоминании о них Бриллиантовый супер лидер посуровел лицом.

- Нас так и называли: «великолепная пятерка» - был такой старый фильм. Мы дружили еще с первого курса института. А однажды поклялись - по всей форме, надрезав пальцы и смешав кровь - что всегда будем держаться вместе. Как мушкетеры. И если одному понадобится помощь, остальные придут на зов, что бы ни случилось.

Он сделал паузу. Алеша скосил глаза на соседей: Митя Горлин внимал своему кумиру с неприкрытым восторгом, ловя каждое слово. Макс Снежанин отчего-то хмурился, Юрик Побелян с тоской поглядывал на часы. Зато Лошарик, к Алешиному удивлению, слушала очень внимательно и, кажется, даже что-то строчила в репортерском блокноте - не иначе как стенографировала тронную речь выступающего. Что ж, подумал «сыщик», пожалуй, Митьку можно будет поздравить: благодаря его стараниям армия поклонников сетевого бизнеса вскоре увеличится на одну штатную единицу.

- Когда я впервые услышал маркетинг-план, - продолжал меж тем лектор, - то настолько воодушевился, что сразу побежал к своим друзьям. Мне не терпелось рассказать им о новых возможностях: ведь всем нам позарез нужны были деньги. Один мечтал об отдельной квартире: он с женой и двумя детьми ютился в крошечной комнатке в общежитии. Другой бредил экспедицией на Тибет, третьему было нужно расплатиться за кредит… Я рисовал им кружочки и стрелки, показывал на калькуляторе, какие суммы можно заработать, -

они не слышали. Черт возьми, они просто посмеялись надо мной. Как я мог предложить им ТАКОЕ?! Будто я склонял их к мужеложству. Или к торговле детьми, или к измене Родине. И они ушли, хлопнув дверью. Честное слово, мне хотелось взять пистолет и перестрелять их всех… Нет, мы не поссорились. Мы и сейчас иногда встречаемся, но прежней близости между нами нет. Все они живут по-старому. Ютятся в общаге и мечтают о Тибете, который никогда не увидят. И, мне кажется, они так мне и не простили, что теперь я езжу на собственном джипе, живу в двухэтажном коттедже за городом и имею доходный бизнес, который построил с нуля. А больше всего - то, что тогда я не сдался. Не опустил руки. Каждый день, просыпаясь, я повторял себе: я буду богат. Я буду успешен. Я буду счастлив! А ну, -

вдруг гаркнул он во всю силу своих легких, - кто хочет быть успешным?

- МЫ!!! - хором взревел зал.

- А кто хочет быть богатым?

- МЫ!!!

- Тогда повторяйте за мной: МЫ БОГАТЫ!!! МЫ УСПЕШНЫ!!! МЫ СЧАСТЛИВЫ!!!

- МЫ УСПЕШНЫ!!! - скандировал зал. - МЫ БОГАТЫ!!! МЫ СЧАСТЛИВЫ!!!

И Алеша - вот чудно-то! - скандировал вместе со всеми. И вскидывал руки вверх, охваченный всеобщим энтузиазмом. И пританцовывал на месте, когда вокруг принимались пританцовывать - устроители празднества периодически включали громоподобный ритм для встряски притомившейся аудитории. Алеше вдруг совершенно необъяснимо захотелось тут же подписать контракт с компанией и стать распространителем ее продукции. И заплатить взнос, который для этого требовался. И убедить других последовать его примеру - ведь это же так здорово, думалось ему, как эти глупые людишки не понимают таких простых вещей…

- И Митька всерьез верит во всю эту лабуду? - сердито спросил Юра Побелян, когда двери зала, наконец, открылись. - Обычное разводилово, дураку понятно. И этот ихний, по кличке «супер-пупер» - просто нанятый артист, самые большие «бабки», которые он видел в жизни, - это три штуки «деревянных», гонорар за концерт…

Макс Снежанин оглянулся и нахмурился: Лошарик отстала и затерялась в толпе: то ли разглядывает баночки с чудодейственными кремами (поди, накупит их сейчас целую гору), то ли берет интервью у «супера-пупера». Он хотел рассердиться, но вместо этого улыбнулся. Любая мысль о Ларисе вызывала у него теплую волну в сердце.

- Слушай, - меж тем сказал Юрик. - Я смоюсь потихоньку. Если Митька пристанет - наври что-нибудь. Ну, типа у меня живот прихватило.

- Ты уходишь? - строго спросил Митя, подходя к приятелям. - Это, между прочим, не конец, только перерыв. Потом будет второе отделение…

- Понимаешь, - проникновенно сказал Юрик, обнимая того за плечи, - я бы с радостью, но вечером должен зайти один тип - тот, которому я обещал магнитолу починить. Ты уж прости.

Митя сочувственно вздохнул.

- Жалко. Самое интересное пропустишь.

Полосатая черно-желтая ленточка, растянутая меж двух деревьев, вызывала шизофреническую мысль о змее, которую ради смеха скрестили с осой или шмелем. Незнакомый белобрысый сержант услужливо приподнял ее, пропуская майора Оленина внутрь периметра. Словно приоткрыл дверь в какой-то иной, непохожий мир.

Да нет, подумал Сергей Сергеевич, поднимая воротник плаща, тот же самый мир. Мокрый асфальт, тонкие березки в тусклом осеннем золоте, красная «Мазда» у обочины, с дождевыми брызгами на ветровом стекле. Брызги множились: сверху продолжало моросить. Сентябрьское небо, еще с утра радовавшее глаз ультрамариновым сиянием, теперь висело над головой. Оленин нагнулся, заглянул под днище авто: мокро. Дождь начался до того, как машина остановилась на обочине.

Молодая женщина на водительском месте казалась мирно дремлющей: голова откинута назад, длинные платиновые волосы закрывают, словно портьерой, правую половину лица… Эксперт по прозвищу Бармалей, даже не кивнув Оленину в знак приветствия, двумя пальцами отодвинул их в сторону, продемонстрировав опаленное отверстие у женщины на виске.

- Кто ее обнаружил? - спросил Сергей Сергеевич.

Силин кивнул в сторону оперативной «Газели», возле которой стояли двое: мужчина и женщина, оба в брезентовых штормовках, с плетеными кузовками за плечами.

- Грибники. Заплутали маленько, выбрались на шоссе, попутку поймать, ну и…

- Они ни к чему не прикасались?

Силин хмыкнул.

- Как можно. Люди с понятием, криминальные сериалы просматривают регулярно. Заглянули в машину, увидели хозяйку, позвонили в местное отделение. Даже место происшествия охраняли, пока те не приехали.

- Понятно. И кто у нас хозяйка?

Силин протянул шефу раскрытый паспорт.

- Левикова Елена Трофимовна, год рождения 1990-й, место рождения - поселок Верхний Вьюн Мурманской области. Водительские права, документы на машину, страховка…

- Время смерти?

Вопрос адресовывался эксперту. Тот нехотя оторвался от созерцания жертвы и сказал, не оборачиваясь:

- Часа полтора назад. С пулей нам повезло: прошла навылет и застряла в обивке противоположной дверцы. Я ее вытащил. Деформация довольно слабая - так что, пожалуй, можно навскидку определить тип оружия.

- Наган? - спросил Оленин.

Эксперт кивнул.

- Правда, наш это наган или нет, с ходу ответить не берусь.

- Товарищ майор, - окликнул Оленина один из оперативников. - Гляньте, тут кое-что любопытное. В сумочке у нее нашли, во внутреннем кармашке…

«Кое-что любопытное» было упаковано в полиэтиленовый пакетик. Эксперт - Бармалеев подручный - приподнял его за уголок на уровень глаз, и Оленин разглядел внутри нечто, напоминающее телефонную сим-карту, разве что потолще и зачем-то снабженную лампочкой-крохотулькой.

- Что это?

- Понятия не имею, - сказал Силин. - Бармалей, поди сюда на минутку.

Бармалей подошел, лениво, без интереса взглянул на находку - и брови его удивленно поползли вверх.

- Ух ты, - произнес он. - Где нашли?

- У покойницы в сумочке. Там во внутреннем кармашке лежал футляр - вроде как для ювелирных украшений. Так что это такое?

- Диктофон, - пояснил эксперт. - Марка EDIC-mini, флэш-память на сорок часов работы, автономное питание… Крепится с помощью клейкой ленты - под столешницу или на книжную полку. Активизируется человеческим голосом.

Оленин и Силин переглянулись.

- Дамочку кто-то записывал?

- Вряд ли. Тогда диктофон прилепили бы под приборный щиток или под сиденье. Скорее, наоборот, она его куда-то везла, - Бармалей сосредоточенно помолчал. - Везла, да не довезла.

- Можешь снять запись?

- Само собой. Только доеду до лаборатории. - Он, не попрощавшись, сунул находку в чемоданчик, развернулся и шагнул к оперативной машине.

Оленин проводил его глазами. Покопался в карманах, извлек сигарету и рассеянно помял ее в пальцах.

- Странно. В машине Тимофея Беспалова был наркотик. В сумочке Елены Левиковой - шпионский аппарат. В квартире старухи Крупаковой - пачка писем к ее мертвой подруге. Все это - обрати внимание - было вроде бы спрятано, но в то же время практически на виду, чтобы не пришлось долго искать. Такое впечатление, будто кто-то нарочно оставляет нам след.

- Намекаешь, что у нас завелся психопат? Убивает тех, кто, по его мнению, достоин смерти? Один наркотой торговал, другая лучшую подругу спалила, третья шпионила за собственным мужем…

Оленин покачал головой.

- Психопат обычно заряжен какой-то идеей. Например, что все мировое зло - от наркотиков и необходимо уничтожить всех наркоманов. Или от мотоциклистов, которые нарушают правила движения. А тут… Понимаешь, набор жертв какой-то слишком… разношерстный.

- И какой вывод? - спросил Силин.

- Никакого, - буркнул Сергей Сергеевич. - Может, мы вообще не там ищем.

Мужчина и женщина - те, что первыми обнаружили тело, расписались в протоколе. Опер, снимавший показания, тяжело вздохнул и уточнил для проформы:

- Значит, ничего подозрительного возле машины вы не заметили… А почему милицию вызвали не сразу? На дорогу вышли в шесть двадцать, а звонок в дежурную часть поступил только в шесть пятьдесят. Что же вы, граждане, целых полчаса на труп любовались? Или прикидывали, что бы стырить?

- Да вы что! - немедленно возмутилась женщина. - Мы за всю жизнь копейки чужой не взяли! А не звонили, потому что думали, что Семка своих вызовет.

- Стоп, - резко сказал Оленин. - Какой Семка?

- Сын Марьи Гавриловны. Он в ГАИ работает.

- В ГИБДД, - авторитетно поправил мужчина. - Мы на шоссе вышли, смотрим - он шасть в кусты. Он завсегда там сидит, ясак с автомобилистов собирает.

Ладони майора внезапно вспотели.

- Давайте-ка, граждане, по порядку. Фамилия этого Семена? В каком подразделении работает?

- Фамилия у него Козлов, - охотно пояснила женщина. - У нас пол поселка Козловы да Сидоровы. А в каком подразделении - откуда мне знать? У Марьи Гавриловны спросите. А может, это и не Семен был? - вдруг засомневалась она. -

Семка-то пониже будет и поплотнее. А тот - высокий…

- Брось сочинять, - недовольно буркнул мужчина. - Как ты его могла разглядеть без очков? Но форменная жилетка на нем точно была. Желтая такая, яркая… Она в кустах мелькнула. Я туда заглянул - а его и след простыл.

...Семен Козлов, сержант второй роты ДПС, лежал на кровати, укрытый ватным одеялом, и жалобно сопел распухшим носом. Марья Гавриловна - суховатая женщина в платке и латаном фартуке - на вопрос Оленина только махнула рукой.

- Какое ему, дураку, дежурство. Он с субботы еще слег: в пятницу вечером отмечали чью-то годовщину на работе. Потом спьяну в речку полезли, а погода-то, чай, не летняя. Вот и прохватило…

- Ладно тебе, - прогнусавил Семка из-под одеяла. - Позоришь меня перед товарищем майором…

- Цыц, - мигом укоротила мать сыночка. - Батя твой не шибко умом отличался, и ты в него.

- 19 -

Алешу похитили. Средь бела дня, при большом скоплении народа - как говорят профессионалы, смыли с улицы. На неприметный темно-синий фургон с зашторенными окнами он, понятное дело, внимания не обратил, а тот неслышно подъехал к тротуару, отворил дверцу и выпустил наружу квадратного субъекта в темном костюме с галстуком. По виду субъект был бандюхай бандюхаем - когда он ненавязчиво преградил Алеше дорогу, тот вздрогнул и поднял глаза.

- Сурков Алексей Павлович? - осведомился он, не разжимая губ.

«Сыщик» невнятно икнул.

- Ну.

- Вам придется проехать с нами.

- Вы от Оленина? - выразил Алеша слабенькую надежду.

- От президента Обамы, - веско ответил облом. Поднял собеседника в воздух и без малейшего видимого усилия закинул внутрь фургона.

Внутри салона оказался еще один бугай - брат-близнец первого. Вдвоем они зажали «сыщика» с двух сторон, третий - тот, что был за рулем, надавил на газ.

- Мужики, у меня с собой только триста рублей, честное слово, - выдавил из себя Алеша, не смея оглянуться. Хотя, собственно, и оглядываться было незачем: плотные шторы закрывали обзор.

Ответом его не удостоили.

Ехали сравнительно недолго, но за это время Алеша успел подумать о многом. О том, что нужно считать повороты (так можно потом вычислить маршрут похитителей). Что ни в коем случае нельзя возражать террористам (это разозлит их) и пытаться сопротивляться: сделаешь только хуже. Потом мысли свернули на другую дорожку. Подумалось, что в случае чего папа не переживет. И Наташа не переживет - любит она меня… Сергей Сергеевич, конечно, носом землю будет рыть. Бог даст, уцепится за что-нибудь, люди же видели, как меня заталкивали в машину, найдутся свидетели, которые запомнили или номер, или хоть марку. Установят, возьмут под наблюдение, окружат…

Главное - чтобы не слишком поздно.

Фургон тем временем остановился. Облом, тот, что справа, отворил дверцу и коротко дернул подбородком: выходи. Алеша помедлил секунду, вылез наружу, стрельнул глазами по сторонам: может, дернуть к лесочку - вон он, шагах в двадцати… Нет, догонят. У облома вон и пиджак сбоку топорщится: наверняка пистолет в кобуре…

- Проходим, - сказал страж и подтолкнул Алешу к крыльцу дома.

Дом был здоровенный - «сыщик» сразу почувствовал себя лилипутом в гостях у Гулливера. Излишне широкое крыльцо с дорическими колоннами, тяжеленная входная дверь из мореного дуба, внушительная прихожая и гостиная, размерами напоминающая зал ожидания. Камин у дальней стены и круглый стол посередине комнаты, уставленный пустыми бутылками: воплощение мечты разбогатевшего нувориша о роскошной жизни.

Возле камина, прямо на ковре, привалившись спиной к стене, сидел Данила Левиков - в майке не первой свежести и отвисших тренировочных штанах. Одной рукой он прижимал к груди банку с огурцами, другую тщетно пытался протолкнуть внутрь. Алеша недоуменно взглянул на однокашника и спросил:

- Что все это значит?

- Доставили, хозяин, - доложил один из обломов.

Данила тяжело поднял голову.

- Что значит «доставили»? Вы бы еще ему мешок на голову надели и наручники застегнули. Леха, извини. Я этим идиотам велел просто привезти тебя сюда - у тебя ж своей машины нет… Пошли вон! - рявкнул он на охранников. Снова попытался выловить из банки огурец. - Сука…

- Выложи на тарелку, - посоветовал Алеша, понемногу успокоившись.

- Ленка сука, - заплетающимся языком пояснил Данила. - Я ведь любил ее, дуру. «Мазду» ей подогнал, летом вон кольцо подарил с бриллиантом… Чего ей не хватало? Нет, шпионить за мной удумала, стерва…

- Как ты узнал? - глухо спросил Алеша.

- Как узнал… Твой майор-садист просветил, как только я опознал тело в морге. - Данила всхлипнул по-бабьи и потянулся к водочной бутылке - водка, как заметил Алеша, была самая простецкая, в противоположность дорогому бухалову на столе. - Возьми стакан. Давай за упокой души рабы божьей…

Он взял бутылку и надолго присосался к горлышку.

- А я, дурак, Толяна уволил. Решил, что это его рук дело -

с диктофоном-то. Взял вместо него этих двоих, - Данила кивнул на дверь, за которой скрылись близнята-охранники. -

Видеть не могу их рожи. «Да, хозяин», «нет, хозяин», «вы должны сообщить нам ваш маршрут, хозяин»… Роботы, а не люди.

И доверительно сообщил без перехода:

- А ведь это Шика, паскуда. Больше некому.

- Что?

- Ленку мою убил. Весь город под себя подмял - от вокзальных проституток до металлургического комбината. А теперь и на мой бизнес раскатил губенки. Только вот ему, -

Данила сложил пальцы в незамысловатую фигуру.

- Шика? - озадаченно пробормотал Алеша. - Высокий, седой, с манерами римского сенатора?

- А ты откуда знаешь?

- Виделись в кабинете Оленина, - «сыщик» нахмурился, пытаясь собраться с мыслями. - Так ты думаешь, Леночка работала на него?

- О господи, - Данила скривился, как от зубной боли. - На кого она могла работать? У нее вместо мозгов были волосы в три ряда. Да и я еще «крышей» не поехал, чтобы при бабе рамсы тереть… то есть деловые переговоры вести.

- А диктофон?

- Подбросили, ежу понятно, - устало сказал Данила. - Ленка единственное, чем могла пользоваться, - это феном для волос и эпилятором, даже микроволновку я ей всегда включал. А ты говоришь - диктофон… Нет, брат. Я знаю, что это такое.

- Что? - спросил Алеша.

- Черная метка. Это вполне в его, Шики, сучьем стиле: угрохать мою ляльку в моем же подарке: любуйся, мол, и с тобой может случиться то же самое… А я не боюсь, - Данила с трудом поднялся, подошел к письменному столу, покопался в ящике и извлек на свет матово блеснувший пистолет с длинным дулом.

- «Глок». С пяти выстрелов разносит автомобиль. Ты еще таким не обзавелся? - и неожиданно навел пистолет собеседнику в голову.

- Эй, - опасливо проговорил тот. - Ты так не шути.

- А я не шучу, - отозвался Данила абсолютно трезвым голосом. - И ты отсюда не выйдешь, пока все не расскажешь. На кого ты в самом деле работаешь? Какие отношения у тебя были с Ленкой? Что вы раскопали с майором Олениным? Даю пять минут.

Еле слышно скрипнула входная дверь.

- Ну, чего еще? - недовольно спросил Данила, не оглянувшись - видимо, решив, что вошел кто-то из охраны.

И согнулся пополам от жесткого удара под ложечку. Майор Оленин походя отобрал оружие, выщелкнул обойму и осуждающе покачал головой.

- А разрешение на ствол у вас имеется, гражданин Левиков?

- Ты откуда взялся, мент? - хрипло проговорил тот, сидя на корточках. - Кто впустил? Где охрана, мать ее?!

- С охраной я договорился, - успокаивающе сказал Оленин, сел за стол и отодвинул прочь пустые бутылки.

- Ага, - Данила с трудом распрямился, держась за ушибленное место. - Значит, ордера у вас нет, проникновение на частную территорию можно считать незаконным. Плюс разбойное нападение, плюс угроза физической расправы…

- Кстати, по поводу физической расправы, - вспомнил майор. - Алексей Павлович, данный гражданин угрожал вам огнестрельным оружием? Вижу, что угрожал. Заявление будем писать? У меня и бумага с собой…

- Сергей Сергеевич, - поморщился Алеша.

- Что, не хотите? - Оленин заметно огорчился. - Ладно, побеседуем без протокола.

...Автомобильный магнат успокоился подозрительно быстро: видимо, майор Оленин обладал способностью благотворно влиять на людей.

- Мы с Шикой друг у друга давно уже как кость в горле, -

сообщил Данила. - Месяц назад его отморозки стекла у машин на моей стоянке побили, сторожа покалечили. Потом заправку чуть не спалили.

- Не поделили, стало быть, бизнес с гражданином Шинкаревым, - задумчиво протянул Оленин.

- Поделить?! - удивленно произнес Данила по складам. -

Мой бизнес?! Мой батя в начале девяностых гонял иномарки грузинам да чеченам, каждый день рискуя словить пулю в лоб, оставил мне кое-какой капиталец в наследство - и я этот капиталец не просрал, как другие, не пропил, не прогулял по кабакам, а приумножил! Я честный бизнесмен, мать его, я плачу налоги, на которые вы, мусора, существуете. И чтобы я, Данила Левиков, делил бизнес с бывшим уркой?! - он искоса посмотрел на Алешу и кашлянул. - Ты уж, Леха, того, прости, что я на тебя ствол… Не в себе был маленько. Но и ты пойми: нет больше сил смотреть, как вы бродите вокруг да около. Все ж ясно. Он мне в устрашение Ленку мочканул - ну ничего, я тоже в долгу не останусь.

- Ну, допустим, - тихо сказал Алеша. - А как же Тимофей Беспалов? А Сталина Карловна?

- А кто это?

- Две первые жертвы, - холодно ответил майор Оленин. - Все трое были застрелены из одного оружия.

Данила равнодушно пожал плечами.

- Ну, не знаю. Может, киллер потренироваться решил… Или вас, лохов, за нос поводить. Для того и диктофон подбросил.

Алеша взглянул на Оленина. Хотел бы он нас за нос поводить, читалось в ответном взгляде, подбросил бы чего попроще. «Паленый» ствол, к примеру. Или пакетик с героином.

- Так что мой вам бесплатный совет, ребятки, - снисходительно проговорил Данила. - Не тратьте время на этих инфузорий. Шике нужен я. Мой бизнес, мои «бабки», мое влияние в этом паршивом городишке. В этом направлении и ройте. А коли кишка тонка - отойдите в сторону, не путайтесь под ногами. И, кстати, «волыну» верните, я ее вполне законно купил.

В кармане Оленина запиликал телефон. Майор вытащил его, приложил к уху, молча выслушал сообщение. Коротко спросил:

- Это точно? Ошибка исключена?

Потом тяжело, исподлобья посмотрел на хозяина дома.

- Значит, говоришь, инфузории?

- Кто? - с трудом двигая губами, спросил Алеша. - Кто на этот раз? Да не молчите вы!!!

- 20 -

- Рана единственная, - сказал эксперт, - в область сердца. Смерть наступила мгновенно.

- В котором часу? - спросил Сергей Сергеевич.

- С двадцати трех до часа ночи. Точнее пока не могу сказать.

- Его соседка обнаружила, - хмуро сказал Силин. - Выносила мусорное ведро в половине седьмого утра (мусоропровод уж который год не работает). Видит - мужик лежит на лестничной площадке, подумала, пьяный. Нагнулась, увидела кровь, заорала…

По ступенькам громко протопали двое в грязно-белых халатах, с носилками наперевес. К носилкам был приторочен черный пластиковый мешок с застежкой «молнией».

- Осторожнее, пожалуйста, - зачем-то сказал Алеша, глядя на мертвого Юру Побеляна.

Бестолково потоптался на лестнице и прошел в квартиру. Ему никто не препятствовал - даже сержант, бдивший в прихожей, козырнул, приняв «сыщика» за своего. В гостиной на диване сидели Макс Снежанин и Лошарик -

оба странно, пугающе неподвижные. Напротив, на стуле, расположилась незнакомая женщина с капитанскими погонами на форменном кителе («Дежурный следователь, - мимоходом пояснил Оленин. - Злющая баба, но дело свое знает»). У следовательши был змеиный профиль записной мужененавистницы и тонкие губы цвета неуродившейся моркови.

- Так когда, вы говорите, в последний раз видели своего приятеля?

- Вчера вечером, - безжизненно отозвался Макс.

- А точнее?

- В десять. Или в половине одиннадцатого, - Макс поднял больные глаза. - Мы вместе Чечню прошли. Каждый день под пулями… В плену побывать успели - и ничего, выкарабкались. А тут, дома…

- Мы вчера втроем были на презентации одной компании, - вмешалась Лошарик. - Во Дворце металлургов…

- Какой компании?

- «Цветок вечной юности».

- Какие странные интересы для двух молодых мужчин, -

притворно удивилась следовательша. - Ладно, допустим. Что было дальше?

- Юра ушел раньше, - хмуро сказала Лошарик. - А Макс проводил меня до дома…

- Вопрос к вам, гражданин Снежанин. Куда вы отправились после?

- Зашел к Юре, - безучастно отозвался тот. - Пробыл у него приблизительно до половины одиннадцатого. Потом ушел домой.

- Спиртное употребляли?

- Только пиво. Три бутылки.

- Как вы добирались до дома?

- Пешком. Тут недалеко.

- Плохо, - вздохнула следовательша. - Если бы взяли такси - мы нашли бы таксиста. Он, возможно, подтвердил бы ваше алиби. Хотя - какое, к черту, алиби. Юрия Побеляна убили между одиннадцатью вечера и двумя часами ночи. Теоретически это вполне могли сделать вы.

- Вы с ума сошли! - немедленно вскинулась Лошарик. - Как вам могло прийти в голову подозревать Макса?

- А я всех подозреваю, милочка. И вас в том числе.

- Меня?

- Ну да. А что, девушка не в состоянии выстрелить из револьвера?

- Но зачем мне? - растерянно спросила Лариса. - Мы ведь были друзьями…

- Так именно друзья чаще всего и убивают, - голос следовательши стал еще более сладким. - Друзья, знакомые, близкие. Чужие убивают значительно реже - если только по пьянке или обкурившись. Но вы же не пили? То, что гражданин Снежанин проводил вас до дома, известно лишь с ваших слов. На деле вся ваша троица вполне могла собраться дома у покойного. Дальше ситуация ясная: двое мужчин, одна девушка, слово за слово… Вы, милочка, как, спали сразу с обоими или по очереди?

- Сергей Сергеевич, - вполголоса проговорил Алеша. -

Сделайте что-нибудь. Макс уже на взводе, зачем она его провоцирует?

Оленин задумчиво подвигал губами. Переглянулся с Силиным - тот, как всегда, понял без слов и произнес с пиететом:

- Валерия Гавриловна, можно вас на минутку? Тут обнаружили кое-что любопытное…

Та пробурчала что-то нелестное в адрес дебильных от рождения оперов, но все же поднялась и вышла вслед за Силиным в прихожую. Оленин проводил ее глазами, шагнул к Максу и мимолетно дотронулся до его плеча: спокойно, она просто давит, нервничать пока не стоит.

- Вы и правда никого не встретили вчера во дворе?

Макс покачал головой.

- Я бы запомнил. Но даже если бы и встретил - что толку? Алиби у меня нет. Может быть, я с убийцей разминулся на пару минут…

- Поэтому я и спрашиваю. Если кто-то видел вас выходящим из подъезда, он мог видеть и преступника. Где вы были вчера с шестнадцати до восемнадцати часов?

- До пяти в гараже, - несколько растерянно ответил Макс, -

товар разгружал. Потом переоделся, поехал за Ларисой. А при чем здесь…

- Вы виделись вчера с Еленой Левиковой?

- Нет! Митька упомянул, что она должна была приехать во Дворец металлургов, но мы ее не дождались.

- Левикова была застрелена вчера между четырьмя и шестью часами вечера на загородном шоссе, - жестко сказал Оленин. - Из того же оружия, что и ваш друг.

Алеша увидел, как смертельно побледнел Макс.

- Лена? Убита?.. А… ошибки быть не может?

- Вам показать фотографии?

- Не нужно. Просто Юра говорил, будто видел ее во Дворце, перед презентацией.

- Он ошибся, - сказал Сергей Сергеевич и принюхался. - Запах какой-то странный.

- Может, канифоль? Юрка паял схему - вон она, на столе.

- Он что-то чинил?

- Магнитолу. Юрка иногда подрабатывал частными заказами.

- Угу, - затылок Оленина зримо напрягся - как у фокстерьера, почуявшего лисицу. - Когда вы видели ее в последний раз?

- Магнитолу? Не помню. Дня три назад.

- А вчера, во время вашего визита?

- Мы сразу прошли на кухню…

- И, конечно, вам неизвестно, кто принес аппаратуру?

- Без понятия. Юрка ворчал: легче, мол, новый аппарат купить, чем этот восстанавливать. Жалко, клиент попался упертый: ему вроде друзья подарили на день рождения…

- Гаишник! - вдруг выдохнул Алеша. - Сергей Сергеевич, я вспомнил!

- Стоп, - негромко скомандовал майор. Схватил «сыщика» за рукав и выдернул в коридор.

- Ну?

- Я видел эту магнитолу. Примерно неделю назад - Юра сказал: принес один клиент, работает то ли в ДПС, то ли в ГИБДД. И о дне рождения упомянул. А ведь грибники, что наткнулись на убитую Леночку, тоже говорили о человеке в форменном нагруднике. И Тимофея Беспалова первым обнаружил гаишник - как его звали…

- Тимчук, - подсказала Лошарик, появившись в дверях.

Алеша с майором обернулись. «Сыщик» удивленно взглянул на неё и спросил:

- Ты и фамилию запомнила?

- Записала.

Широким мужским шагом вошла следовательша. Без всякой приязни оглядела Макса с головы до ног и сварливым голосом старой девы процедила:

- Пока свободны. Завтра к девяти ноль-ноль прошу в прокуратуру, я должна еще раз снять показания. И не вздумайте уехать из города.

- Куда же я уеду, - ровно проговорил Макс. - Если он наверняка здесь…

- Кто? - не понял Алеша.

- Убийца, - Макс тяжело помолчал. - Юрку я ему, падле, ни за что не прощу.

- 21 -

Показания.

«- Волгин Федор Анатольевич, год рождения 1981-й, старший лейтенант третьей роты ДПС. Все правильно?

- Так точно.

- Где и когда вы познакомились с потерпевшим Юрием Побеляном?

- В Чечне. Я находился там в командировке в 2004-м. А Юрка служил после учебки. Ну, и однажды встретились на блок-посту.

- Когда это было?

- Одиннадцатого ноября.

- Вы так точно запомнили дату?

- Так Юрка со своим другом в тот день попал в засаду -

километрах в пяти от нас, возле станицы Каргалинской. Они успели связаться с нами по рации, мы вызвали спецов. Те примчались на БТРах, посадили нас на броню - и марш-марш. Раздолбали «чехов» под грецкий орех. А Юру с его приятелем боевики в плен уволокли. Мы их только на третьи сутки обнаружили. Точнее, не мы - другая группа. Мы прочесывали соседний район.

- Понятно. Скажите, вам что-нибудь говорят имена: Беспалов Тимофей Ильич, Крупакова Сталина Карловна, Левикова Елена Трофимовна?

- Нет… По-моему, нет. У меня на имена память хорошая… Стоп! Беспалов - это тот, кого застрелили в машине?

- Значит, вам известно…

- Это же было в мое дежурство. Я как раз стоял на перекрестке. Андрюха… то есть лейтенант Тимчук связался со мной по рации, сказал, мол, сейчас мимо тебя проедет желтая «Калина» с тонировкой. Я спросил: тормозить? По новым правилам с тонировкой ездить не положено…

- И что?

- Ничего. Она не проехала. А свернуть там негде, разве что припарковаться. А через пару минут Тимчук снова вызвал, поднял тревогу…

- Давайте вернемся к Юрию Побеляну. Как ваша магнитола оказалась в его квартире?

- Так сломалась же. Ни одна мастерская не брала, а выбрасывать жалко: подарок все-таки от сослуживцев. Вспомнил, что Юрка подрабатывает частными заказами.

- Побелян починил магнитолу?

- Починил. Я забежал во вторник в обеденный перерыв, забрал ее. Заплатил пятьсот рублей - за работу и за детали.

- Значит, во вторник, 14 сентября, я правильно понял?

- Так точно, правильно…

- А вот свидетели утверждают иное. Вот, ознакомьтесь. На следующий день после того, как вы якобы забрали готовый аппарат, Побелян сказал при свидетелях: «Ко мне должен зайти один приятель - тот, кому я обещал магнитолу починить…»

Пауза.

- Нет… Он что-то напутал. Или ваши свидетели не так расслышали. А может, он другую магнитолу имел в виду?.. Постойте, меня же видели! Как раз во вторник, в половине первого!

- Кто?

- Женщина с коляской. Молодая… Мы с ней столкнулись в подъезде, я помог ей коляску развернуть, а то она весь проход загородила…

- Описать ее сможете?»

- Женщину мы установили быстро, - сказал майор Оленин. - Волгина она вспомнила - даже то, что у него под мышкой была коробка, надо думать, с той самой магнитолой. Однако это доказывает только то, что гражданин Волгин приходил к Побеляну днем 14 сентября. Возможность более позднего визита - позавчерашнего - это не исключает.

- А мотив? - спросил Алеша. - Они познакомились в Чечне. Может, следует поискать там?

Майор не ответил, и «сыщик» продолжил мысль:

- Юра рассказывал, как они с Максом угодили в плен: их захватил главарь боевиков Гяур. Кстати, русский по национальности. Потом банду разгромили, но самого Гяура так и не нашли…

- И тот вернулся мстить, - саркастически произнес Оленин. - Вот только гражданин Беспалов служил срочную в Подмосковье, к Чечне он и не приближался. Не говоря уж о Елене Левиковой и старухе Крупаковой. Единственное, что объединяет все четыре жертвы, - орудие убийства. Да и с ним не все понятно.

- То есть? - не понял Алеша.

- Понимаешь, большинство серийных убийц предпочитают нож, удавку, бейсбольную биту - для них очень важен физический контакт с жертвой. А тут - выстрел с двух-трех метров, в сердце, с контрольным в голову… Никаких следов, никаких посланий типа магических знаков… Как-то они слишком стерильно выглядят, эти убийства. Будто он боится запачкаться... И связь между «нашими» жертвами есть наверняка, просто мы ее не видим. Проходим как мимо фонарного столба.

Выводы майора - почти слово в слово - Алеша повторил Лошарику вечером того же дня: они вдвоем возвращались из редакции, нарочно выбрав кружную дорогу.

Аллея, которой они брели, так и звалась - Кружной, поскольку опоясывала парк по периметру, или Аллеей здоровья: раньше тут частенько тренировались ребята и девчонки из спортивного интерната.

- В общем, - подвел «сыщик» неутешительный итог, - ясно одно: что ничего не ясно. Я даже подумал: а что если Данила прав, и жертвы вообще ничего не объединяет? Потому что настоящая жертва здесь только одна, а остальные - «отвлекалочки»? Сам-то Данила утверждает, будто все это задумывалось ради него - ну, вроде Шика зарится на его бизнес, а чтобы оппонент был сговорчивее, приказал убить его жену. А дабы поводить ментов за нос, набросал в окрестностях еще несколько трупов. Но Данила вообще уверен, что вся Вселенная крутится исключительно вокруг него. На самом деле истинной жертвой мог быть и другой человек. Беспалова могли убрать наркоторговцы. Или Юра Побелян: они с Максом ушли из чеченского плена и едва не арестовали главаря боевиков Гяура. Он вполне мог приехать в Россию, чтобы отомстить…

Он подумал и вздохнул.

- Только вряд ли те или другие стали бы прятаться и путать следы - скорее уж, наоборот. И зачем им пользоваться каким-то допотопным наганом: уж оружия-то у них наверняка выше крыши. Вот и выходит, что остается последний кандидат. Сталина Карловна Крупакова.

Лошарик не высказала удивления - вообще никаких эмоций. И это было странно: раньше подобные прогулки с «шефом», построение гипотез одна фантастичнее другой, низвержение их в прах и возведение новых безумно увлекали девушку. Она ходила за Алешей хвостиком, затаив дыхание, внимала его разглагольствованиям, иногда возражала (но чаще соглашалась) и явно пребывала в уверенности, что в Алешином тандеме с майором Олениным первую скрипку играл именно Алеша.

Что и говорить, мужскому самолюбию «сыщика» это льстило.

Однако сегодня Лошарик была рассеяна и задумчива - словно пребывала не здесь и не сейчас. Алеша попытался угадать причину: неприятности на работе? Поссорилась с Максом? Но тогда бы она выглядела расстроенной. Подавленной. Сердитой. Может быть, даже разозленной. А Лошарик расстроенной не выглядела.

Скорее - озадаченной. Будто в ее очаровательной головке вертелась какая-то мысль, и она не могла решить, поделиться ею или оставить при себе.

Они миновали ярко освещенную площадку перед рестораном, обогнули ажурную парковую ограду и вышли на улицу. Вдоль проезжей части горели фонари - не ярко, а вполнакала. На скамейке возле автобусной остановки сидела в обнимку совсем юная парочка. Парень был худой и загорелый до черноты - поди, весь летний сезон провалялся на пляже пузом кверху. Его спутницу Алеша не рассмотрел (да особо и не приглядывался): нечто совсем юное, длинноногое, с африканскими косичками на голове и в бежевой ветровке с откинутым капюшоном. Оба восседали не на сиденье, как положено, а на спинке, точно два воробья на жердочке. Алеша посмотрел и подумал: а прикольно. Смотришь на прохожих не снизу вверх, а сверху вниз. Вот девчонка мельком оглянулась на него, шепнула что-то спутнику на ухо, оба снялись с места и упорхнули восвояси. Засмущались, усмехнулся Алеша - надо же, для кого-то я в свои двадцать шесть уже ископаемое…

- Мысль, конечно, абсурдная, - самокритично сказал он. -

Но, с другой стороны, что нам вообще известно о Крупаковой? Практически ничего, историю о том, как она спалила в пожаре свою подругу, никто по-настоящему не проверял. Ну, допустим, у нее был очень веский повод ненавидеть геев (а кто их любит, кроме них самих?). Но почему мы так легко связали этот факт с тем, что она плюнула в лицо Беспалову? -

Алеша яростно почесал лоб, пытаясь поймать ускользающую мысль. - Понимаешь, я разговаривал с ней. И спросил прямым текстом: может, вы узнали в Беспалове человека, который посадил на иглу кого-то из ваших родных или знакомых? Внука или племянника?.. Тут бы ей и возмутиться: на какую, мол, иглу? Да он за кулисами обжимался с каким-то ублюдком одного с ним пола, вот душа и не выдержала… Так ведь нет. Об этом вообще не было сказано ни слова. Она меня просто вытолкала за дверь. Это во-первых. И вот тебе еще одно странное совпадение: на старуху меня вывела не кто-нибудь, а покойная Леночка Левикова - кстати, при этом очень неуклюже соврав, будто делала маникюр в салоне «Катерина» на Бражной. Я проверял, никакой росписью ногтей они не занимаются… Да что с тобой сегодня? - наконец не выдержал он. - Ты сама не своя…

- Алексей Павлович, - сказала Лошарик тусклым голосом. - Алешенька… Я перед вами очень виновата. Очень-очень. Я хотела признаться, честно, только никак не могла решиться.

- Признаться? Надеюсь, не в серийных убийствах?

- Нет, что вы! - она вздохнула. - Но все равно в плохом. Понимаете, я у вас кое-что… в общем, украла. Взяла без спроса. Не насовсем, только на время… - она неловко потянулась к сумочке, висевшей у нее через плечо.

И тут невесть откуда взявшийся мотоциклист в глухом шлеме и под горлышко застегнутой куртке, проезжая мимо, рванул с Ларисиного плеча сумку и надавил на газ.

Все произошло слишком быстро. «Сыщику» понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. А за это время байкер (не на кроссовой трещалке, а на дисциплинированном городском мотороллере) уже скрылся в конце улицы.

- Стой! - бестолково выкрикнул Алеша. - Стой, гад!!!

И еще более бестолково выскочил на проезжую часть, пытаясь разглядеть спину воришки. Кажется, на куртке, на черном фоне, мелькнула белая полоска - то ли надпись, то ли орнамент…

- Ты цела? - спросил он у Лошарика.

- Цела, - она всхлипнула. - Алеша, он у меня сумку…

Возле тротуара тормознула маршрутка, выпустив наружу Макса и Митю Горлина. Макс первым заметил неладное. Спросил: «Что случилось?», выслушал короткий Алешин рассказ и успокаивающе притянул Лошарика к себе.

- Найдется, никуда не денется. Здесь недалеко отделение милиции. Пошли, напишем заявление. Вы его хоть запомнили?

- Кого?

- Того, на мотороллере.

Алеша с сомнением покачал головой.

- Он глухой шлем нацепил. Я еще удивился: чего это он в таком шлеме и на такой таратайке.

- Он? - тихо проговорила Лошарик. - По-моему, это была она.

- То есть? - не понял «сыщик».

- Ну, девчонка, которая сидела на скамейке.

Алеша недоверчиво нахмурился.

- Да ну. Она же была в бежевой ветровке…

- Эта ветровка двусторонняя, - заторможенно сказала Лошарик. - С лица бежевая, а с изнанки черная. У меня похожая в гардеробе…

Капитан в отделении - небритый, с сонными глазами, выложил перед Лошариком лист бумаги и ручку.

- Пишите, мадмуазель. Поподробнее, но чрезмерно не увлекайтесь. У меня и так этих заявлений уже штук пять за последнюю неделю…

- Значит, плохо ищете, - сердито сказал Алеша.

- Как умеем, - капитан подождал, пока Лариса закончит, флегматично отобрал бумагу, прочитал по диагонали… -

Ну вот, уже кое-что. По крайней мере, есть приметы мотороллера: светлая полоска на бензобаке в виде змейки и хромированный глушитель. А вы уверены, что за рулем была девушка?

Лошарик потерянно пожала плечами.

- Мне так показалось. Она сидела в седле… ну, как-то не по-мужски.

- Ага, - капитан одобрительно кивнул. - И как только вы успели столько заметить и запомнить? Хотя… Знаете, я года полтора назад брал тут одного. Он в подворотне спрятался. Я туда заскочил, а он на меня - с ножом. Сцепились. Он здоровенный, черт, я ему руку выкручиваю, а у самого одна мысль в голове: нож-то самодельный, на рукоятке следы от напильника. Ничего больше не видел, кроме этих следов. Такая вот психология. Что было в сумочке?

- Я указала…

- Вижу, вижу. Фотоаппарат, блокнот, карандаш, косметичка, зонтик, кошелек… Сколько было в кошельке?

- Немножко. Долларов триста.

Мент сдержанно хмыкнул.

- Кучеряво живете. Половина моей зарплаты для вас -

«немножко». Ладно, пока свободны. Понадобитесь - вызовем.

- Сонное царство какое-то, - недовольно пробурчал Митя, когда они всей компанией вышли на улицу. - Пятое ограбление за неделю, а он сидит и пузо отъедает. Ничего, я батю своего попрошу, он тут шорох наведет. Все-таки полковник, хоть и на пенсии… - он исподлобья взглянул на Ларису и вдруг выдал: - Скажи, а за вами не могли следить?

- Кто?

- Ну, те, на скамейке. Слишком складно у них получилось: и мотороллер, и курточка-перевертыш, и момент выбрали, когда свидетелей не было…

- Прекрати Ларису пугать, - строго сказал Макс. И, заметив, что плечи той подрагивают, накинул на нее свой пиджак. Лошарик почти утонула в этом пиджаке, как (вспомнилось почему-то) медсестричка по имени Таня - в пятнистом бушлате на чеченской фотографии в квартире Юры Побеляна.

- Завтра похороны, - напомнил он, глядя куда-то мимо друзей. - Я буду занят организацией, а вы приезжайте прямо на кладбище.

- Конечно, - сказал Алеша. - Может, нужна помощь? Деньги или еще что-нибудь?..

- Нет. Деньги ребята из Союза ветеранов собрали. Там на все хватит: и на могилу, и на памятник с оградой.

- 22 -

Юру Побеляна отпевали в Успенской церкви, при входе на старую часть Солдатского кладбища: здесь по традиции хоронили ветеранов различных войн. Последних хоронили в так называемых «новостройках» - на пустыре, отвоеванном у близлежащего лесного массива. Здесь Алеше бывать не доводилось: его дед Андрей Павлович, бывший в войну фронтовым хирургом, лежал в старой части, где свежие могилы давным-давно не появлялись.

Алеша и Павел Игнатьевич навещали - один деда, другой отца - несколько раз в год. Приносили с собой веник с совком, цветочную рассаду и маленькие грабельки - в общем, приходили к родственнику, как к живому, у кого нужно немного прибраться в квартире. Особой скорби при этих посещениях Алеша не испытывал: он и деда-то видел только на пожелтевших фотографиях в семейном альбоме. Ну, еще слушал папины рассказы - хотя и сам Павел Игнатьевич лицезрел отца не так чтобы часто: тот сутками пропадал в вверенной ему клинике…

Иное дело - Юра Побелян. Юра, с которым «сыщик» виделся-то считанные разы. И все же он испытывал теперь самую настоящую скорбь. Остро хотелось заплакать, однако слезы - вообще открытое проявление чувств - здесь были не в почете. Плакала только одна женщина (мать, как понял Алеша): сухонькая, маленькая, в черном платке и глухом черном платье. И все время что-то поправляла, стоя у гроба в изголовье, - наверно, ей казалось, что какая-то складочка на покрывале лежит не так, что ее Юрочке неудобно в тесном темно-синем костюме, он и галстук-то всегда повязывал неохотно, предпочитал сорочки с открытым воротом…

Алеша отвернулся и увидел майора Оленина. Тот стоял возле входа - в расстегнутом демисезонном плаще, шляпа в руках - и задумчиво оглядывал толпу вокруг гроба. Будто искал кого-то.

- Что, рассчитываете найти тут убийцу? - тихо поинтересовался «сыщик». - Думаете, он тоже пришел?

- Преступник и правда иногда приходит. Полюбоваться на дело рук своих. И вполне возможно, он и в самом деле здесь, среди собравшихся. Или, наоборот, среди тех, кто должен был прийти, но не пришел… Кстати, что-то я не вижу вашей боевой подруги.

- Ее вчера ограбили, - хмуро сказал Алеша.

- Вот как? - Оленин поднял брови. - Ладно, после расскажешь.

… Алеша рассказал - подробно, стараясь не упустить ни одной детали - на обратном пути, когда гроб уже опустили в могилу, постояли в скорбном молчании, бросили первые комья земли…

- Значит, с кражей это уже пятый эпизод? - уточнил Оленин, присев на скамеечку возле соседней ограды. - Хватко ребята работают. Ты фамилию капитана не запомнил?

- Нет.

- Ладно, неважно. Я сегодня смотаюсь в райотдел, почитаю материалы дела. Вот ты был непосредственным свидетелем… Скажи, тебе ничего странным не показалось?

- Не знаю. Я и сам весь вечер крутил и так и эдак. Выглядело как банальный уличный разбой - каким его показывают в кино. А вы что, полагаете, существует связь?..

- Позвони-ка Ларисе, - сказал майор. - Спроси, почему ее не было на похоронах, и заодно уточни, что лежало в сумочке.

Алеша достал мобильник, набрал номер и услышал далекое невнятное «алло».

- Привет, - сказал он, подумав, что Лошарик серьезно простыла: голос был почти неузнаваем. - Захворала?

- Да… Так глупо получилось. Лежу дома, под двумя одеялами, с градусником под мышкой. Скоро должен прийти доктор. Вы, пожалуйста, передайте Максу, чтобы не волновался.

- Передам. Кстати, тут рядом со мной Сергей Сергеевич. Желает тебе скорейшего выздоровления и просит напомнить, что было в сумочке.

- Какой сумочке?

- Которую украли.

Пауза. Довольно долгая.

- Деньги. Не очень много. Косметика, зеркальце, зонтик…

- Фотоаппарат, блокнот? - напомнил Алеша.

- Кажется, да… Алеша, простите, в дверь звонят. Участковый врач, наверно.

- Выздоравливай, - немного уязвленно пробормотал он. Собеседница, в обычной жизни весьма приветливая и общительная, на этот раз казалась подавленной. Встревоженной, расстроенной, замкнутой.

А чего ты ожидал, возразил себе «сыщик». Если погиб твой друг, а ты из-за проклятой простуды даже не можешь достойно проводить его...

Потом на смену этой мысли неожиданно пришла другая. Майор Оленин, чутко угадав смену настроения, спросил у Алеши:

- Что с тобой?

- Ничего, - рассеянно отозвался тот. - Все в порядке.

«Я его обманула».

Мысль - не слишком назойливая, не слишком обременительная. Особого раскаяния эта мысль тоже не вызывает -

не потому, что она патологическая лгунья (скорее, наоборот, излишняя простота и прямота периодически доставляют ей хлопоты), и, упаси бог, не из нелюбви к собеседнику (про себя, наедине с собой, она называет его Алешенькой).

Просто этот обман - насчет визита участкового терапевта, содержимого украденной сумочки, телефонного звонка Максу - сейчас не кажется чем-то глобальным. Есть вещи и поважнее.

К примеру, то, что она вовсе не лежит дома под двумя одеялами с термометром под мышкой (хотя горло действительно саднит - хрипотцу в голосе изображать не пришлось). Чужой дом, чужая лестничная площадка - довольно чистенькая, со следами свежего ремонта, чужая дверь фирмы «Каскад» и чужая замочная скважина - стоит какой-нибудь бдительной соседке посмотреть в глазок и набрать ноль-два, и неприятности с законом обеспечены.

Впрочем, и это её не беспокоит. Замок щелкает, дверь послушно отворяется, не скрипнув петлями (рачительный хозяин любит и заботится о своем жилище), и она оказывается в прихожей. Здесь останавливается и оглядывается по сторонам: зеркало на стене, аккуратно прибитая вешалка, настенное бра, искусно имитирующее газовый рожок…

Несколько секунд уходит на размышления, потом она решительно встряхивает волосами и, неслышно ступая (хотя большого смысла в этой предосторожности нет: квартира пуста), проходит на кухню.

Хозяйство здесь ведет закоренелый холостяк. Почему-то считается, будто признак одинокого мужчины - это немытая посуда в раковине, гора окурков на столе, батарея пустых пивных бутылок и свисающий с лампы дырявый носок. На самом деле главная примета холостяцкой кухни - стерильная чистота. Ни пятнышка на гладкой столешнице с новой клеенкой, девственные поверхности плиты и микроволновки, строгий отутюженный передник на гвоздике, рассадник ножей в специальной подставке, каждый в своем персональном гнезде. Сверкающая никелем стиральная машина космического дизайна - с нее девушка и начинает обыск. Действует она неторопливо и методично: сказывается тлетворное влияние милицейских сериалов…

С кладбища поехали на поминки, в небольшое кафе, арендованное Союзом ветеранов. Кафе располагалось в глубине старого сквера, в желтизне березок и темноватой зелени молодых елочек чуть ниже человеческого роста. Мимо них, мимо неработающего фонтана вглубь сквера вела неширокая аллея, мощеная тротуарной плиткой. За фонтаном стояла скособоченная статуя пионера с горном - один бог ведает, каким чудом она сохранилась.

Пили сдержанно, да и на еду особенно не налегали: было видно, что люди собрались не из желания откушать водочки и натрескаться блинов с грибами, а действительно вспомнить. Сказать доброе слово, на минутку закрыть глаза -

и ощутить некое присутствие рядом. И поверить, наконец, что человеческая душа и вправду не умирает вместе с хозяином, что она здесь, рядом, смотрит сверху…

И были рассказы о всяких приключениях из армейской жизни - иногда забавных, рука так и тянулась к блокноту, записать и потом использовать для какого-нибудь очерка. В других обстоятельствах «сыщик» так бы и поступил…

И были песни под старенькую гитару: военные - про караван, идущий по ущелью, про раненого летчика, которого друг вытаскивает из горящей «вертушки»… Были и другие, «гражданские». Одна, с незнакомым текстом, запомнилась Алеше особенно:

Якорь брошен в усталую глубь,

Но дорога еще не кончена:

Самолет предрассветную мглу

Рассекает крылом отточенным.

Он, быть может, напрасно спешит

И летит совсем не ко мне,

Только я в глубине души

Очень верю в хороший конец…

Пел ее невысокий молодой парень в рубашке с распахнутым воротом. Лицо его показалось «сыщику» знакомым. Он напряг память: ну да, сталкивались в кабинете майора Оленина. Лейтенант из ДПС, вместе с Тимчуком обнаруживший труп Тимофея Беспалова.

- Вы Федор? - спросил он, когда песня закончилась.

Певец отложил гитару.

- Допустим. А откуда ты… - он посмотрел внимательнее. -

А, дружинник.

- Почему дружинник?

- Тебя майор так назвал. Знаешь, мол, с кем ты только что столкнулся в дверях? Гений сыска... Как следствие, движется?

Алеша неопределенно пожал плечами. Федор понимающе кивнул.

- Ясно, говорить не положено. Вообще-то верно. Я ведь тоже в некотором роде под подозрением.

- Да брось, - искренне возмутился Алексей, тоже органично перейдя на «ты». - Из-за чего тебя подозревать? Подумаешь, принес магнитолу в починку.

- Принес, - согласился Федор. - И оказался последним, кто видел Юрку живым.

- Последним был я, - негромко возразил Макс.

- Правда? - Алеша попытался сосредоточиться, подумав с неудовольствием: вот странно-то, выпил всего пару рюмок, а мысли путаются. Хорош «гений сыска», нечего сказать. - Точно, ты же упоминал, что ушел от него около одиннадцати.

- Мы поругались, - Макс помолчал. - Веришь, второй раз в жизни. Из-за ерунды. Даже вспоминать стыдно.

- Из-за какой ерунды?

- Из-за того, что я притащил его на Митькину презентацию. Ему, мол, ветерану-чеченцу, предлагают торговать благовониями и порошками от импотенции.

- Ну конечно, - уязвленно буркнул Митя. - Лучше гулять целый день по супермаркету, как ходячая реклама гамбургера. Я ведь ему добра желал. Говорил: вступишь в нашу компанию, станешь Бриллиантовым супер лидером, купишь виллу на океанском побережье… Он и слушать меня не захотел, -

Митя шмыгнул носом. - Никто меня слушать не желает.

- Ты сказал, вы поссорились второй раз в жизни, - сказал Алеша. - А когда был первый?

- Давно, - Макс неопределенно мотнул головой. - Еще в Чечне.

- По какому поводу? Если, конечно, не секрет.

Макс и Федор Волгин быстро и как-то странно переглянулись. Будто обоих царапнуло некое воспоминание -

из тех, от которых хочется избавиться поскорее, да не тут-то было.

- Помнишь, я тебе рассказывал про Гяура? Главаря боевиков... Мы потом долго пытались вычислить его лежбище. Но он хитрый был, сволочь, здорово маскировался. Только один раз повезло.

- У нас в одном ауле был стукачок, - включился Федор. -

Однажды он шепнул, будто по соседству с ним живет Гяурова любовница. Тот ее когда-то обесчестил. По закону она должна была пожаловаться родичам, а те обязаны были отомстить насильнику. Но она промолчала.

- Промолчала? - переспросил Алеша. - Но ведь закон-то был на ее стороне.

- Любила она этого урода, - Федор невесело усмехнулся. - Пойми их, баб. Он ее, по слухам, связал и двое суток держал в каком-то сарае, а она потом бегала к нему на свиданку за Терек. Мы пытались за ней проследить… Но она местная, все тропинки знает наизусть. Нужно было прихватить ее на чем-то более-менее серьезном, чтобы задержать для допроса. А на чем? Формального повода не было. Юрка даже предлагал ее выкрасть по-тихому. Взять группу спецназа, проникнуть ночью в дом, завернуть в какой-нибудь ковер… Но это была бы уже уголовная статья за похищение. Тогда он говорит: ладно, не нужно повода. Сама прибежит.

- И что?

- Прибежала. Когда мы ее младшего брата прихватили на наркоте. Нашли дома крупную партию. Надели наручники, привезли в отделение. Тут и сестра нарисовалась: почему задержали, что за беззаконие… Мы ей и выложили про ее связь с Гяуром. Либо, мол, ты нам отдаешь его нору, и мы про наркотики забываем, либо кое о чем шепнем твоей родне…

- Однако, - Алеша покрутил головой. - А Юра-то здесь при чем?

Её звали Алия.

И она была красива, красива по-настоящему, хоть и напялила на себя (видно, специально по случаю визита) нечто бесформенное и бесцветное. Глаза были хороши: светло-карие, отражающие свет от тусклой лампочки под потолком. Невысокий лоб уравновешивался изящной линией скул и подбородка, а аккуратные губы напоминали вензель на королевском фарфоре: бог весть сколько поколений предков трудились над этим вензелем не покладая рук, но результат того стоил. Фигура женщины была скрыта варварской хламидой, сочиненной неизвестно из чего, но все равно…

Все равно - медсестра Танечка, будь она жива, смотрелась бы рядом с этой царевной-лебедем, как уточка по фамилии Серая Шейка…

- Ты грамотная? - устало спросил майор-особист с невыразительным желчным лицом и подходящей фамилией Едкий. - Читать умеешь? На, читай: у твоего братца Хасана в тайнике обнаружены триста граммов «дури», два «рожка» к «калашникову» и коробка патронов. По нынешним меркам потянет на «пятерик».

- Пятерик? - с трудом воспроизвела женщина непонятное слово. - Пять тысяч долларов?

Едкий усмехнулся.

- Пятерик - это пять лет строгого режима. И никакой адвокат не отмажет: протоколы обыска и изъятия составлены по всей форме, в присутствии понятых… Кстати, вы с братцем очень похожи - на лицо, я имею в виду. Только ты вон худенькая, а братец твой - поперек себя шире.

- У него сердце больное, с детства. Доктор говорит, обмен веществ...

- Ну, зэкам-то, собственно, все равно, - не стал спорить майор. - Сердце, не сердце. Им главное, чтобы задница была гладкая да мягкая. Я твоему Хасанчику так и сказал: ждет, мол, тебя на зоне искренняя всенародная любовь…

Он неторопливо вытащил из пачки сигарету, размял ее в тонких нервных пальцах, чиркнул зажигалкой… Максу показалось, что майор не собирался курить - просто тянул время, вынуждая женщину нервничать.

- Но есть вариант. Я могу сейчас, при тебе, спустить эти бумажки в сортир. В конце концов Хасан и вправду молод, зачем ему жизнь ломать.

- Что вы хотите? - спросила женщина, неподвижно глядя перед собой. - Если мало пяти тысяч - скажите, мы больше соберем.

Едкий переглянулся с Максом.

- Будь свидетелем, старлей, гражданка мне взятку предлагает при исполнении… Мне нужен Гяур, - резко добавил он.

Женщина невольно отодвинулась.

- Какой Гяур?

- А ты что, знакома с несколькими?.. Он в прошлом году еще отымел тебя, как вокзальную шлюху, неужто забыла?.. Как ты только сумела скрыть эту историю от родственников, ума не приложу, - майор задумчиво поджал губы. - А может, шепнуть им? Вот вы, мол, законопослушные граждане, покрываете преступника, а он, между прочим, вашу Алию многократно использовал… По закону гор они должны отомстить: вытащить из подвалов берданки и пойти на Гяура войной. Только чем эта война закончится? Гяур ведь не соседский агроном, он сам оружием обвешан по самые яйца. И крови пролил столько, что пароход можно утопить. Перережет твоих родичей, как свиней. И тебя не пожалеет, не поглядит, что ты его любовница…

Макс, стоя возле двери в кабинет и придерживая локтем АКСУ, исподлобья посмотрел на женщину. И перехватил взгляд, которым она одарила особиста: имей взгляд способность испепелять - останки майора опознавали бы по зубным имплантантам.

- Ты, чем глазищами сверкать, лучше бы думала скорее, -

невозмутимо проговорил Едкий. - Или ты нам помогаешь и мы берем Гяура по-тихому. Родня твоя не пострадает, и Хасана мы отпустим. Или все будет так, как я тебе живописал. Какой вариант выбираем? Только не молчи, не зли меня. Поняла?

- Поняла, - по-прежнему тихо отозвалась женщина.

- Что поняла?

- Что Хасан не виноват. Это вы подбросили ему наркотики. А Гяура можете не искать. Он сам вас найдет. И убьет.

Она медленно перевела взгляд на Макса, и по ее губам скользнуло нечто вроде удовлетворенной улыбки.

- И тебя убьет. Ну, может, быстро убьет - если хорошо попросишь.

Сучка.

Макс попробовал разозлиться - не получилось. Хотя старался добросовестно. Гадина, мразь, и спала с ублюдком, который однажды сунул в руки Максу револьвер с одним патроном и кивнул на лежащего без сознания Юру Побеляна: добей, мол. Или сам отправишься к праотцам.

А патрона-то в барабане не было, хмыкнул он про себя. Кишка тонка оказалась патрон вложить. А ты еще спала с ним, дура, нашла с кем койку делить...

Нет, разозлиться не получалось. Наверно, виной тому была нежная матовая кожа женщины - нежная, как имя Алия (может, она не чеченка, а татарка? Имя вроде татарское...). И черные брови вразлет в сочетании с глазами цвета кофе с молоком, и губы, вызывающие мысль о королевском фарфоре. И о поцелуе - долгом, как затяжной прыжок с парашютом...

Он отвернулся, раздосадованный на себя, толкнул дверь и, загребая ботинками пыль, вышел во внутренний двор, отгороженный от улицы старой глинобитной стеной. Было жарко в этом богом проклятом краю, воздух мерно колыхался над раскаленным плацем, кривобоким ангаром, поставленной на подпорки походной кухней, над деревянным ящиком из-под чего-то съестного…

На ящике, привалившись спиной к древнему тополю, сидел Юра Побелян и занимался исконным солдатским делом: пришивал воротничок к гимнастерке. Получалось это у него исключительно ловко: столь же ловко и профессионально Юра обращался и с поварешкой, и с автоматом. Макс постоял рядом, помолчал и спросил:

- Ты в самом деле подложил ему наркоту?

- Кому? - Юра закончил шитье и откусил кончик нитки.

- Не притворяйся. Хасану, брату Алии.

Он ожидал, что Юрка удивится. Но тот лишь спокойно пожал плечами.

- Подложил. И что?

- Ты подставил невинного человека…

- Невинного? - Усмешка его вдруг стала хищной, никак не вяжущейся с простоватым добродушным лицом. - Ты еще скажи, мол, он совсем мальчишка, еще семнадцать не исполнилось! Так именно такие мальчишки нас и убивают! Ставят растяжки на тропах, стреляют из-за угла, травят воду в колодцах! Ваську Шлеменко помнишь? А Андрюху Головина - ему тринадцатилетний пацаненок живот разворотил из охотничьего ружья! А Славу Мерецкого, а Таню, медсестру?

Он неожиданно, одним прыжком, вскочил на ноги. Схватил друга за ворот и притянул к себе.

- Я на Тане жениться собирался. Еще тогда, когда ехали мимо Каргалинской… Обещал себе: дождусь дембеля, найду ее в Ханкале и увезу к себе, нечего девчонке под пулями… А Гяур ее, раненую, на моих глазах…

- Отпусти, - Макс попытался освободиться.

Юра с яростью дышал прямо в лицо.

- И если та сучка, которая сейчас сидит у Едкого, знает, где прячется ее любовничек… Знает, но сказать не хочет… Я не только наркоту подкину. Я ее саму подвешу за ноги над костром, понял?

- Ну-ка, расцепились, бойцы, - майор Едкий возник на крыльце. - Тоже мне нашлись Глеб Жеглов с Володей Шараповым…

Макс с Юрой отодвинулись друг от друга. И Юрка хмуро спросил:

- Молчит?

- Как рыба об лед, - Едкий сплюнул себе под ноги. - Уж коли баба влюблена, ее хоть пилой пили, хоть каленым железом жги, ничего не скажет.

Он помолчал, будто в нерешительности.

- Есть, впрочем, одна мыслишка. Рискованная, но может сработать. Нужно ваше содействие.

На изложение у майора ушло около десяти минут. «Мыслишкой» здесь и не пахло: чертов особист сумел буквально с колес, не отрываясь от допроса, разработать детальный план с привязкой к топографической карте местности. План и в самом деле был авантюрный, как говорится, на грани фола, однако…

- В общем, решайте быстро, орлы, - сказал Едкий. И крикнул в открытую дверь: - Волгин!

Тот появился в мгновение ока, вскинул руку к фуражке.

- Слушаю, товарищ майор.

Едкий оглянулся по сторонам и тихо произнес:

- Найди прапорщика Лепко, живо. Только проводи сюда тихонько, не через улицу, а внутренним двором. Чтоб ни одна живая душа не видела. И вот еще что… - он приобнял своего сотрудника за плечо и увел назад в дом.

Макс с Юрой снова остались наедине. Постояли, неловко потоптались, избегая смотреть друг на друга, потом Макс вытащил из кармана металлический рубль. Придирчиво осмотрел его, будто заподозрив изъян, и сказал, по-прежнему глядя в сторону:

- Ты орел, я решка. Идет?

- Идет, - в тон ему отозвался Юра.

Макс подбросил монету. Поймал в кулак и медленно раскрыл ладонь.

- Орел. Может, поменяемся, пока не поздно?

- С чего бы это?

- Не с чего, - Макс опустил голову, придирчиво изучая пыль под ногами. - Просто сердце не на месте.

Хотел что-то добавить, но передумал. Хлопнул приятеля по плечу и, отчего-то сгорбив спину, шагнул прочь...

...Алия вышла из дверей отделения уже под вечер. Небо понемногу сменило цвет с голубого на фиолетовый, длинные тени поползли от высохшего винограда, от старого тополя, вымахавшего посреди двора, от глинобитных стен и плоской крыши, из которой торчала кривоватая труба дымохода. Несколько точно таких же домиков - приземистых, напоминающих миниатюрные крепости, скрытых дощатыми заборами, зарослями повилики и карагача, расположились по другую сторону улицы, позади которой, под обрывистым берегом, приглушенно урчал Терек. Юра сунул в рот сигарету, знаком попросил Макса прикурить, тот поднес спичку и закурил сам, лениво скользнув взглядом по соседским крышам: почудилось, будто на одной из них шевельнулась какая-то тень. Он подождал, всматриваясь, но нет, движение не возобновилось.

Женщина прошла мимо, наклонив голову и не глядя по сторонам. Часовой у ворот - солдат-первогодок, страдающий от духоты - преградил ей дорогу, но Макс махнул рукой: пропусти, мол. И сам шагнул вслед за ней за ворота.

- Темнеет уже, - равнодушно заметил он. - Не боишься одна? Может, проводить?

Она молча и холодно отодвинулась. Макс пожал плечами.

- Как знаешь.

- А я все-таки провожу, - Юрик шевельнул плечом, поправляя автомат за спиной. - Вечер тихий, погода хорошая, настроение лирическое, - он положил руку на плечо женщины.

Та дернулась, как от удара током, но промолчала.

Макс взглянул на свои ладони: те были потные (ну понятно, жара и духота) и чуть заметно подрагивали, словно ощущали некую опасность. Да ведь нет никакой опасности, хмыкнул он про себя. Все спокойно.

Юра Побелян и Алия успели удалиться шагов на десять, не больше. Макс посмотрел им вслед - и заметил вдруг красную точку, скользнувшую с плеча вниз, в сторону.

- Берегись!!! - во всю глотку заорал он. Или хотел за-

орать, а руки уже рвали из-за спины автомат, глаза, в бешеном темпе совместив мушку с прорезью, искали цель - да где ее найдешь, а в сознании, как муха в паутине, билась единственная мысль: «Опоздал. Опоздал, черт побери!!!»

Юрка среагировал быстрее и продуктивнее. Макс видел, как он сшиб спутницу на землю и навалился сверху, практически одновременно с выстрелом. И остался лежать, не шевелясь.

- Тревога! - закричал Макс, дав очередь в воздух. И кинулся к другу, не думая, что сам каждую секунду может угодить под пулю.

Завыла сирена. Залаяли проснувшиеся собаки сразу за несколькими заборами, заголосила какая-то женщина, захлопали двери. Макс подбежал к приятелю, присел рядом, прикрывая собой, и выдохнул:

- Ранен? Куда?

- В плечо, - пробормотал Юрка, кривясь от боли.

- Сейчас, потерпи чуть-чуть, - Макс вытащил медицинский пакет, рванул зубами обертку…

Мимо стремительно пронесся майор Едкий, затормозил на полном ходу:

- Откуда стреляли, заметил?

- Оттуда, - Макс дернул подбородком. - С крыши… Что с Алией?

- Цела, что с ней, на хрен, сделается, - отозвался майор и крикнул, обернувшись: - Ребята, вон тот дом! Осторожнее, у него снайперка…

Согбенные тени галопом проскочили через улицу, рассыпались по дворам, потом где-то позади домов протрещала автоматная очередь. Юрка инстинктивно потянулся рукой к ране, но Макс сердито оттолкнул ее.

- Погоди, не лапай, я повязку наложил, - он озабоченно глянул на часы. - Черт, скорей бы уж, сейчас тут будет Новгородское вече…

Будто в подтверждение его слов, одна из калиток отворилась и выпустила наружу старика в войлочной безрукавке, широких шароварах и тапочках на босу ногу. С великолепным спокойствием, точно и не было выстрелов, он сурово сдвинул брови и спросил:

- Чего тут, а?

Макс яростно махнул рукой.

- Уйди, дед, здесь снайпер… И скажи своим, пусть к окнам не суются!

Тот, однако, и не подумал уходить. Напротив, к нему присоединились еще двое мужчин - помоложе, но такие же воинственные и с охотничьими ружьями в руках. Потом еще, из соседних домов похоже, они всерьез вознамерились держать круговую оборону.

Прошло еще несколько минут, показавшихся вечностью. Затем люди, будто по сигналу, расступились, образовав коридор, и загомонили на своем наречии. Четверо омоновцев тяжело прошли к воротам, неся завернутое в брезент нечто продолговатое. Местные загомонили громче, но майор Едкий остановил их, подняв руку и сказав что-то на чеченском. Потом повернулся к омоновцам.

- Что, живым взять не вышло?

Один из них покачал головой. Брезент опустили на землю и развернули.

Продолговатый предмет оказался мертвым телом. Черный комбинезон-«лохмашка», черные брюки и высокие ботинки, вьющиеся каштановые волосы, перехваченные темно-зеленой повязкой. Широко раскрытые неподвижные глаза, в которых застыли боль и досада -

наверно, стрелок до конца надеялся уйти: он хорошо знал территорию, он был здесь дома, а чужаки, те, на кого он охотился, пришли извне, а значит, и серьезных шансов у них не было…

Не он, поправил себя Макс.

Она.

- Наемница, - глухо проговорил Едкий, всматриваясь в лицо мертвой девицы, вымазанное черными маскировочными полосами. - Русская, судя по роже. Или из Прибалтики. Ладно, несите к нам, в отделение. Завтра вызовем следственную бригаду, пусть разбираются.

- Я слыхал, в банде у Гяура была одна такая, - сказал кто-то из омоновцев. - Контрактница, их еще называют «белые колготки». Может, это она и есть?

...В кабинете на рассохшемся канцелярском столе горела лампа. Перед столом, на низком табурете, сидела Алия -

сгорбившаяся, с пустыми глазами, словно постаревшая на добрый десяток лет. Едкий, безразлично возясь с какими-то бумагами, проговорил, как о чем-то неважном:

- Старлея нашего благодари: кабы он тебя собой не прикрыл… В принципе, можешь идти, задерживать тебя оснований нет. Но я бы на твоем месте посидел до утра у нас: черт его знает, вдруг у этой гадины был напарник.

Женщина подняла глаза.

- Это Гяур, да? Гяур ее подослал?

- Не знаю, - пожал он плечами. - Может, да, а может, она просто охотилась: им ведь платят по головам. Но что-то мне подсказывает…

Едкий не договорил, будто потеряв интерес к собеседнице. Пододвинул к себе очередную бумаженцию и уткнулся в нее. Алия молчала долго - майор видел из-под опущенных глаз, как она напряженно теребит края платка. Потом с трудом выдавила:

- Я скажу, где Гяур...

Крытый фургон-«шишига» скромненько притулился позади дома, по соседству с разрисованным зелено-коричневыми полосами мотоциклом «Урал». Майор Едкий неслышно подошел к грузовику, переглянулся с Федором Волгиным и коротко спросил:

- Все тихо?

- Тихо, товарищ майор, - отозвался Федор, рассеянно подбрасывая на ладони металлический рубль. Рублевик он подобрал во внутреннем дворе: тот выпал у Макса из кармана - очевидно, через дырку. - Местные с полчаса пошумели и разошлись. На конфликт не лезли.

- Ладно. Скажи бойцам, чтобы бдили, не расслаблялись, -

буркнул он, приподнял полог тента и пролез в кузов. Чиркнул зажигалкой, осветив завернутое в брезент тело. Присел на скамейку вдоль борта и проговорил:

- Можешь выбираться.

Брезент зашевелился. Оттуда выпросталась растрепанная рыжеволосая головка и озабоченно сказала:

- Больше всего боялась чихнуть. Пыли тут…

- Извини, не предусмотрели, - Едкий хмыкнул. - Поздравляю, прапорщик Лепко, все выполнила на отлично. Она поверила. Особенно ее добило то, что Гяур якобы бабу (то бишь тебя) послал, чтобы ее убрать. Так что готовься внеочередную звездочку пришивать на погон.

- Служу России, - сказала та без всякой радости. И просительным тоном добавила: - Не отсылайте меня домой, а? Вполне достаточно будет переправить в другой район.

- И не думай, - отрезал майор. - Тут уж как в анекдоте: умерла так умерла. И не кисни: служить можно и поближе к дому, не только здесь. А вообще не женское это дело. Женское дело - детей рожать.

Она вздохнула.

- Я вашего парня не сильно задела?

- Не волнуйся, он крепкий. До свадьбы заживет.

    

- 23 -

- Это что же, - с недоверием спросил Алеша, - вы с Юрой кидали жребий, кого из вас должны ранить?

Макс кивнул.

- Так нужно было для правдоподобия. Если бы Алия хоть чуть-чуть засомневалась - пиши пропало.

«Сыщик» озадаченно покачал головой. В его сознании не укладывалось, как можно сознательно подставить себя под пулю - тот факт, что она своя, мало что меняет. В бою, конечно, тоже неслабо, но там другое дело, там бояться, по большому счету, некогда. А вот так…

- А что потом стало с Алией?

- Понятия не имею, - равнодушно отозвался Макс. - Я ее тогда видел единственный раз. А почему ты спрашиваешь? -

он подозрительно посмотрел на собеседника и отмахнулся. -

Да ну! Ты что, всерьез считаешь, будто она приехала из своей Чечни, чтобы нам отомстить? Чушь.

Без тебя знаю, вздохнул про себя «сыщик». Даже если принять эту бредовую (прав Макс на сто кругов) мысль - почему она начала не с самого Макса, а с Юры Побеляна? Точнее, с Тимофея Беспалова, с которым по определению не была знакома? Не говоря уж о старухе Сталине Карловне и Леночке Левиковой.

- И потом, в Юрку стреляли с расстояния в два метра, -

Макс тяжело покачал головой. - Он не подпустил бы ее к себе так близко.

- Намекаешь, что убил кто-то свой, кого он хорошо знал? -

спросил Федор Волгин. Налил рюмку, пробормотал: «Земля тебе пухом, брат», выпил и аккуратно поставил на стол. -

Нет, не верю. Чтобы выстрелить в упор, не обязательно быть своим: мы же не шарахаемся от каждого, кто спускается мимо по лестнице.

- И глаза у него были спокойные, - с трудом выговорил «сыщик», явственно ощущая, что голова становится как чугунное ядро, а язык приобретает опасную неуправляемость. - Все они, мать их, были спокойные, для всех убийца был свой, как вы это до сих пор не просекли? Или, точнее, тот, кто… кто имел право там находиться, вот! - он победно стукнул кулаком по столу.

На него обернулись, кто-то даже привстал, готовясь унять назревающий скандал.

- Где «там»?

- Там, - повторил Алеша, веско ткнув пальцем в дно рюмки, - рядом с жертвами. Для старухи Крупаковой это мог быть… ну, хоть почтальон, который приносит пенсию. Или слесарь-водопроводчик. Для Леночки и для Тимофея Беспалова - гаишник…

- Ты меня, что ли, имеешь в виду? - оскорбленным тоном осведомился Федор Волгин.

- Тебя, - фыркнул Алеша. - Ты поглядись в зеркало: какой из тебя, к чертям, почтальон? Тебе бы она в жизни дверь не открыла.

- Кто «она»?

- Сталина. Представляешь, я ведь заранее договорился о встрече - так она, старая задница, все равно полчаса меня в глазок разглядывала и удостоверение изучала чуть ли не под микроскопом, а перед этим позвонила моей шефине: мол, работает у вас такой-то - может, проходимец, в доверие одиноким женщинам втирается…

С утра Лошарик на работу не вышла. Ангелина Ивановна, истово чтившая трудовую дисциплину, сегодня пребывала в благостном настроении и громких разборок не устраивала - лишь вполне мирно поинтересовалась у Алеши, почему его подопечная отсутствует в редакции.

- Заболела, - осторожно предположил «сыщик». - Мы вчера созванивались, у нее горло было охрипшее…

- Бардак, - пробурчала шефиня, не на жизнь, а на смерть сражаясь с компьютерной «мышкой». - Хуже нет, когда детишки богатеньких папиков устраиваются на службу. Дисциплины от них не дождешься. Всякое, конечно, бывает: заболела, умерла - но так будь добра, позвони начальству и доложись. Сам-то ты как?

- А что, я разве часто опаздываю?

- Да я не об этом. Мне сказали, ты вчера друга похоронил. Его тоже застрелил тот маньяк?

- Существует такая версия, - туманно отозвался Алеша. - Правда, говорить с уверенностью пока рано.

- Ой, брось, - Ангелина Ивановна устало махнула рукой. -

Выстрел из того же оружия, с того же расстояния… Как-то странно наш серийный убийца выбирает жертвы, не находишь?

- Нахожу, - согласился Алеша. - Мы с Сергеем Сергеевичем всю голову сломали. Пол, возраст, род занятий, место жительства, социальное положение… Ничего общего. Никакой связи.

- Ну, кое-какая связь все же есть… - она помолчала. И вдруг выдала неожиданную мысль: - Все они так или иначе были знакомы с тобой. И с твоим приятелем Митей Горлиным. На месте твоего майора я всерьез покопала бы в этом направлении. Черт, куда же я сунула эту папку?

- Какую? - автоматически спросил Алеша.

- Электронную. Создала, понимаешь, папку с правками статей и не могу найти. На «рабочем столе» нет, в «моих документах» нет. Может, в «корзине» поискать? - Ангелина Ивановна заглянула под стол, точно и вправду собралась искать в мусоре. - Ладно, иди работай. И позвони, в конце концов, Лошарику, узнай, когда их высочество соизволит нас посетить.

Алеша рассеянно кивнул. Вышел из кабинета, подошел к своему столу и опустился во вращающееся кресло. И отстраненно пожалел, что так и не научился курить: как знать, может, пара затяжек мозги бы и прочистила.

Обычно эту функцию - прочистку извилин - выполнял папин подарок, механический карандаш, которым он в минуты раздумий чертил фигуры, позаимствованные из неэвклидовой геометрии: квадраты, трапеции и окружности, вписанные в равнобедренные треугольники. Сейчас он был лишен и этой маленькой радости (нет, ну какая же сука сперла?..).

«Все они были с тобой знакомы».

Да нет, не все, возразил «сыщик» невидимому собеседнику. И не только со мной.

Он резко затормозил, ухватившись руками за столешницу с пятнами от растворимого кофе. Митька был знаком с Беспаловым. Митька по молодости был безнадежно влюблен в Леночку - тогда еще не Левикову (а та предпочла другого - почти хрестоматийный повод для… да всего чего угодно). Близко дружил с Максом и Юрой Побеляном. Собирался взять интервью у Сталины Крупаковой - правда, так и не осуществил задуманное.

Точнее, утверждает, что не осуществил.

Ну-ка, стоп, шикнул он на себя. Ты кого решил заподозрить? Друга детства, с которым вместе корпели на журфаке, сдували друг у друга домашние задания, с кем колесили по области в поисках материалов для репортажей? И в чем -

в четырех убийствах?

Но ты сам искал связь между жертвами. И вроде бы даже нащупал ее - точнее, не связь, а некую общность: каждый из убитых имел за душой какую-то темную историю…

Ага, и Митька, свихнувшись на идее правосудия, стал выискивать тех, кого это правосудие по каким-либо причинам не сумело настичь - вроде чокнутого судьи из «Десяти негритят». Даже не смешно. Если Митька на чем-то и по-

ехал крышей - то только на своей сетевой компании, обещавшей ему богатство, признание и личностный рост: нужно только не скупиться делать взносы, понимаешь? Денежные взносы, а также стойкость и вера в окончательную победу станут той почвой, на которой взрастут семена новой жизни, слушайся своих наставников - Бриллиантовых супер лидеров, иди за ними, и однажды ты проснешься богатым и знаменитым. Господи, хрень какая…

Митин рабочий стол с компьютером располагался в дальнем конце помещения, за самодельной перегородкой из полупрозрачного пластика. Сам хозяин с утра отсутствовал: видимо, умчался куда-то, влекомый очередным читательским эпистолярием. Алеша рассеянно подошел к столу, провел пальцем по монитору (а пылищи-то, господи), присел на краешек стула…

Странно, но в этот час, в разгар рабочего дня, редакция пустовала. Лишь из шефского кабинета доносился раскатистый голос Ангелины Ивановны, распекавшей за какую-то провинность несчастную Евушку Ижинскую. Хотя, почему странно, подумал «сыщик», журналист - не кабинетный работник, его, как и волка, ноги кормят. Так же рассеянно, не отдавая себе отчета, он потянул на себя верхний ящик Митиного стола. Ничего интересного, тем более криминального: россыпь закончившихся авторучек, парочка водостойких маркеров, канцелярские кнопки…

«А что ты надеялся обнаружить, - хмыкнул тот, кто внутри. - Наган с глушителем и коробку патронов? Или дневник серийного убийцы с художественным описанием совершенных злодейств?»

Второй ящик по информативности мало отличался от первого - разве что сверх меры был завален бумагами. Покосившись на входную дверь, Алеша выдвинул третий ящик. Снова бумаги: наброски новых статей и распечатки старых. Вот про инопланетян, повадившихся воровать рубероид со стройки, вот недавняя, про пенсионера, который возводил бомбоубежище в собственном подвале… Какой-то перечень имен и фамилий на обороте: ну да, бумагу в целях экономии нужно использовать с обеих сторон, это правило грозная шефиня вдалбливала в головы сотрудников, как замполит пограничной заставы - Устав караульной службы. Тимофей Беспалов, Крупакова Сталина Карловна, Елена Левикова, Юрий Побелян…

Алеша вздохнул и задвинул ящик на место. Пора и честь знать.

Однако ноги вдруг отказались слушаться. «Сыщик» осторожно нащупал под собой стул, помотал головой, отгоняя внезапный морок… Нет, подумал он, я ошибся. Этого не может быть. Осторожно, по сантиметру, снова выдвинул ящик, опасливо поворошил бумаги - словно там, среди бумаг, притаился ядовитый скорпион. Вытащил нужную, перевернул тыльной стороной…

Тимофей Беспалов

Крупакова Сталина Карловна

Елена Левикова

Юрий Побелян

Четыре имени, написанных простым карандашом. Четыре мертвых тела с выходными отверстиями от пуль: выстрел в грудь и контрольный в голову - явная заказуха, по выражению тощего эксперта из команды майора Оленина. Помнится, Оленин еще возразил ему: где ты видел киллера, вооруженного наганом? К нему теперь и патронов-то не достать…

- Что это ты роешься в моем столе?

«Сыщик» поднял глаза. Митя Горлин стоял напротив, покачиваясь с пятки на носок и засунув руки в карманы джинсов. Правая кисть в кармане едва заметно шевельнулась. И почему я не замечал раньше, что у него такое неподвижное лицо. Лицо-маска с прорезями для глаз и рта - противогаз, который Алеша изучал в школе на уроках БЖД, и тот казался более одушевленным. И насчет патронов - вранье: по нынешним временам тебе хоть ракету с ядерной боеголовкой доставят к дверям квартиры, только деньги плати.

- Откуда это у тебя? - спросил «сыщик».

Нижняя прорезь на Митином лице чуть искривилась.

- Это моя статья. Где же ей быть, как не у меня в столе?

- Но ведь заметка давно вышла.

- И что? Хранить черновик - это преступление?

Алеша перевернул листок другой стороной.

- А это?

- Понятия не имею, - ледяным тоном отозвался однокашник. - Мне надо было сделать распечатку для корректора. Я взял чей-то использованный лист…

- Чей-то? - прошептал Алеша. - Когда ты писал эту статью, трое из четверых, кто здесь перечислен, были еще живы. Откуда же…

- А иди ты, - зло и равнодушно бросил Митя. - Это, кстати, не мой почерк. И карандашом я никогда не пишу, только ручкой или на компьютере.

- А чей это почерк?

- Понятия не имею. Похож на женский. Может, Лошарика?

- Вынь руки из карманов, - хрипло проговорил Алеша.

- Что?

- Я сказал, вынь руки! И имей в виду: в соседнем кабинете Ангелина и Евушка.

Митя презрительно скривился. Вытащил руки и продемонстрировал открытые ладони.

- Доволен? Может, наручники наденешь?

Не отрывая взгляд от собеседника, Алеша достал мобильник и ощупью набрал номер.

- Алло, - раздался резкий голос в трубке.

- Это ты, Лариса?

И озадаченно нахмурился: голос принадлежал не Лошарику. Даже с учетом того, что вчера она была простужена: ни один грипп, ни одна самая свирепая ангина не в состоянии так изменить голос. Изменить до неузнаваемости.

- Кто это? - деревянно спросил он.

- Волк.

- Какой волк?

- Следователь прокуратуры Волк Валерия Гавриловна, - отчеканили на том конце. - А вы, если не ошибаюсь, Алексей Сурков? Ваше имя высветилось на дисплее. Мы с вами встречались в квартире потерпевшего Юрия Побеляна.

Следовательша с бледными злыми губами, вспомнил Алеша, интересно, откуда у нее…

- Откуда у вас телефон Лошарика… то есть Ларисы?

Трубка сделала паузу.

- Боюсь, с вашей подругой произошло несчастье. Приезжайте.

- Куда? - растерянно спросил он. И заорал, спохватившись: - Она жива? Только скажите, ОНА ЖИВА?!!

- 24 -

У нее был шанс выжить: пуля (на этот раз единственная, контрольного выстрела в голову не последовало) пробила нижнюю долю левого легкого, не задев сердца. И сердце продолжало биться еще некоторое время - минут двадцать, как определил патологоанатом. А то и все двадцать пять: если бы кто-нибудь из жильцов, кто проходил в тот момент через двор, соизволил поинтересоваться, почему молодая, прилично одетая девушка, ни грамма не похожая на бомжиху или пьяницу, лежит возле подъезда, если бы подошел и хотя бы окликнул, и заметил кровь на курточке, и позвонил куда надо…

У нее был шанс: бдительные прохожие (молодая компания, возвращавшаяся с чьего-то там дня рождения) все же нашлись. Один из парней иронично хмыкнул («эк мадмуазелька назюзюкалась»), другой потрепал за плечо, девушка -

их спутница - увидела кровь и закричала, по мобильнику сравнительно быстро удалось дозвониться до «скорой» и милиции…

Но те двадцать минут, которые патологоанатом отвел Лошарику на шанс, к тому времени уже истекли.

Эту информацию Алеше поведал майор Оленин - уже потом, после тягостного, как похмельный синдром, общения со следовательшей по фамилии Волк. Алеша, отчаянно цепляясь за остатки рассудка, попытался выудить из нее хоть какие-то подробности, но та лишь складывала тонкие губы куриной гузкой: вопросы здесь задаю я, молодой человек.

Ты права, чтоб тебе в аду сгореть. Вопросы задаешь ты.

- Когда вы общались с покойной в последний раз?

- Вчера днем. Я звонил ей по телефону с кладбища. Майор Оленин присутствовал при этом, он может подтвердить.

- Он подтвердил, - ледяной тон следовательши не потеплел ни на долю градуса. - О чем шел разговор?

- Я хотел уточнить кое-какие детали по поводу ограбления. Нас с Ларисой ограбили накануне вечером. Вернее, ограбили ее: какой-то урод на мотоцикле вырвал сумочку. Все произошло на моих глазах.

- Удивительно, - протянула следовательша, с плотоядным интересом посмотрев на собеседника. - Каждый раз, когда происходит что-то криминальное, вы, Алексей Павлович, оказываетесь тут как тут. Берете интервью у гражданки Крупаковой - и через двое суток ее находят убитой. Встречаетесь в баре с женой бывшего сокурсника (наедине, заметьте!) - и вскоре ей стреляют в висок в собственной «Мазде»…

- Ну уж тут-то я абсолютно ни при чем!

- Как знать, как знать… А что, если вы начали до нее домогаться? Она возмутилась, обещала пожаловаться мужу, а муж у нас криминальный авторитет, хоть и косит под бизнесмена. Вы испугались…

- Ну да, - уязвленно буркнул «сыщик». - А перед этим я домогался старухи Крупаковой, тоже получил от ворот поворот, вот и… Ладно, а наган? Не из воздуха же он появился. У вас ведь есть… как ее… гильзотека. Попробуйте проследить его путь…

Собеседница устало ухмыльнулась.

- Удивительная у меня профессия: все поголовно в совершенстве ею владеют. И чему я только пять лет в университете училась? - она откинулась на спинку стула и совершенно по-детски погрызла кончик шариковой ручки. - А хотите знать, о чем я думаю на самом деле?

Известно о чем, хмуро подумал «сыщик», как бы половчее нацепить на меня наручники. Алиби на момент убийства у меня нет, наган я запросто мог заказать через интернет-магазин, да и чисто психологически - что журналист, что маньяк-убийца, и тех и других к порядочным людям и на пушечный выстрел нельзя подпускать.

- Что на убийцу вы не тянете. Но - вы причастны. Смотрите, какую любопытную закономерность можно проследить: с Тимофеем Беспаловым - первой жертвой - вы не были знакомы. С гражданкой Крупаковой вы общались лишь однажды - тесным знакомством это тоже не назовешь. Зато к Елене Левиковой вы могли испытывать определенную симпатию - чувствуете, как повышается градиент? С Юрием Побеляном, как я поняла, вы успели подружиться. Еще более теплые отношения связывали вас с Ларисой Шариковой… Если допустить, что на этом убийства не прекратятся - как по-вашему, кого преступник выберет следующей жертвой?

- Прекратите, - сказал Алеша. - Что за дурацкие фантазии!

- А следователю нельзя без фантазии, - спокойно отозвалась собеседница. - Или вы всерьез считаете, будто я добиваюсь признательных показаний только одним способом: резиновой дубинкой по почкам?

Она взяла бумажный квадратик, размашисто черкнула на нем и с некоторой брезгливостью подвинула к «сыщику».

- Пока свободны. Но имей в виду, парень (тут она очень органично перешла на «ты»): ты идешь по канату. Как в известной песне: вправо-влево наклон… А уж я буду рядом. Я этот момент ни за что не пропущу...

- Бред, - зажмурившись, проговорил Алеша, как заклинание. - Сергей Сергеевич, я чем угодно поклянусь: я не виноват в этих убийствах. Я просто журналист в маленькой заштатной газетенке. Я не пишу разоблачительных статей ни о мафии, ни о коррупции, ни о финансовых, мать их, пирамидах, - он помолчал. - Мне не за что мстить - тем более таким способом. По этому… как его… градиенту.

Он сидел, бессильно прислонясь разгоряченным затылком к стене в кабинете Оленина. Сколько раз он бывал здесь за последнее время - и только теперь осознал, насколько это помещение омерзительно. Словно здесь не допрашивали подозреваемых и не снимали показания со свидетелей, а как минимум пытали на дыбе. Загоняли иголки под ногти, поджаривали пятки над костром, пропускали через тело электрический ток… Только этим можно объяснить, почему тут так не хватает воздуха. И почему хочется бежать куда глаза глядят - лишь бы избавиться от назойливой мысли, бьющейся под черепной коробкой: Макс не переживет.

Он сильный, тренированный, он воевал в Чечне, он видел смерть… Но то, что на него свалилось - сначала гибель друга, потом любимой девушки, - пережить невозможно.

- Что Лошарик там делала, в этом доме? К кому приходила? Зачем? Вы жильцов опросили?

- И не по одному разу, - глухо сказал майор, сцепив руки на столе. - Никто Ларису не видел, и она ни с кем не разговаривала. Собственно, этого и следовало ожидать.

- Это почему? - не понял Алеша.

- Потому что по всем признакам ее убили… точнее, в нее стреляли где-то в другом месте. Потом доставили под арку, к подъезду дома, где ее нашли, - скорее всего, на машине. Во двор машина не въезжала - там нет следов постороннего протектора. Значит, донесли на руках, прислонили к стене возле подъезда и скрылись. И, вполне возможно, это сделал не убийца.

- Как не убийца? А кто?

Оленин помолчал.

- Бармалей обнаружил в ране у Ларисы ворсинки хлопчатобумажной ткани, не совпадающей по составу с тканью одежды. Это мог быть носовой платок. Или полотенце, или обрывок нижнего белья…

- Не понимаю.

- Кто-то пытался остановить ей кровь, - терпеливо пояснил Сергей Сергеевич. - Перевязать. Доставить в больницу -

там, где ее нашли, в двух кварталах находится больница «Скорой помощи». По дороге Лариса, очевидно, умерла… Или потеряла сознание. Водитель испугался, вытащил тело из машины, отнес в ближайший двор и оставил.

- Вот же гнида, - пробормотал «сыщик».

- Кто?

- Водитель этот. Лариса ведь могла быть еще жива… Сергей Сергеевич, его обязательно нужно найти! Это же важный свидетель! Он наверняка видел убийцу - возможно, он его и спугнул, поэтому тот свое дело и не закончил. Может быть, даже… - он на секунду зажмурился. - Может быть, Лошарик успела что-то сказать ему… Назвать имя…

Оленин не отреагировал. Только как-то странно нахмурился и отвернулся к окну.

- Сергей Сергеевич, - подозрительно сказал Алеша.

- Тут есть кое-что еще, - медленно проговорил майор. -

Пуля вошла в тело примерно под углом в семьдесят градусов, справа налево. Края раны, как утверждает эксперт, носят следы порохового ожога. А самое главное - парафиновый тест показал наличие микрочастиц пороха на правой ладони погибшей. Понимаешь, что это значит?

Алеша промолчал. Он и понимал (специального образования тут не требовалось, чертова следачка снова оказалась права), и отказывался понимать.

- Это значит, что Лариса в момент выстрела держала оружие в руке. Получается, она стреляла сама в себя.

Некоторое время Алеша сидел просто так, китайским болванчиком - то есть ни о чем не думая. Потом до него стал доходить смысл фразы.

- В себя? - неверяще спросил он. - С чего бы ей…

Удивительно. Каждый раз, когда происходит что-то криминальное, вы оказываетесь тут как тут.

Мы тогда крупно поссорились - веришь, второй раз в жизни…

Если предположить, что убийца на этом не остановится - как вы думаете, кого он выберет следующей жертвой?

Да при чем здесь я? Я пишу только шариковой ручкой или на компьютере. И вообще, это женский почерк…

Женский почерк.

Четыре имени в хронологическом порядке - в том, в котором они ушли из жизни. Нет, не так: в котором им предстояло уйти.

- Что же вы хотите сказать? Что Лошарик и есть серийный убийца? Что она застрелила четверых ни в чем не повинных людей, а потом покончила с собой?!

Что-то взорвалось внутри у Алеши. Лопнуло, как перекачанный гелием воздушный шарик, и он заорал бешено, в голос:

- Вы идиот! Кретин! Параноик!!! Вообразили, будто Лариса…

- А ты случайно не спал с ней? - буднично поинтересовался майор.

- Что?!

- А что? Волк еще тогда предположила: двое парней, одна девушка… Самая банальная ситуация.

- Я вас сейчас ударю, - искренне сказал Алеша.

Оленин неожиданно протянул руку. Расстояние между ним и оппонентом было достаточно велико, но рука волшебным образом удлинилась, сгребла Алешу за шиворот и рывком притянула к себе.

- Слушай сюда, сопляк. Может, ты и в самом деле маленький никчемный журналистишко, не мне судить. Вот только причина для ненависти тоже может быть маленькой. Вот такусенькой, - майор продемонстрировал ноготь указательного пальца. - Такой, что мы с тобой, два недоумка, прошли мимо и не заметили. А Лариса - заметила. Ты прав, в ее самоубийство я не верю. Ее убили. Но ее смерть отличается от предыдущих. Прежние убийства преступник тщательно готовил - поэтому не оставил ни улик, ни свидетелей. В последнем же эпизоде он облажался. Не попал в сердце. Не смог дострелить. А это значит, что убийство Ларисы было спонтанное. Она вычислила преступника, и ее пришлось срочно убирать.

Он сунул в рот сигарету, чиркнул спичкой - спичка сломалась, и Оленин раздраженно швырнул ее мимо пепельницы.

- И в чем я еще абсолютно уверен - Лариса не могла не поделиться с тобой. Может быть, не напрямую - но какую-то зацепку она тебе оставила… - Оленин шумно вздохнул. -

Поэтому сейчас, прямо отсюда, ты пойдешь домой. Начальнице скажешь, что заболел, умер, уехал на Крайний Север… Запрешься в комнате, отключишь телефон и будешь вспоминать. Каждую минуту, проведенную вместе с Лошариком. Каждую ее реплику, каждый свой ответ. Где-то должна быть подсказка, - он угрюмо, даже злобно погрозил пальцем. - И не дай тебе бог вернуться ни с чем...

Тряская маршрутка давно миновала улицу Планерную, на которой жил Алеша, но он и не подумал выйти. Он словно впал в некий анабиоз, позволяющий дышать, ходить, пользоваться общественным транспортом, но напрочь отключивший все мыслительные процессы.

Вспоминай… Алеша горько усмехнулся. Он и собственную остановку теперь был не в состоянии вспомнить.

Однако когда проехали таксопарк со строящейся восьмой год гостиницей «Интурист», он попросил остановиться. Вышел наружу - и ноги сами понесли его кружными проходными дворами к одной-единственной заветной цели. Он вошел в подъезд, вознесся на лифте и позвонил в дверь. Открыли сразу, будто ждали.

- Привет, - сказал он. - Можно?

Макс молча посторонился, сделав движение рукой в сторону кухни: проходи, мол. На кухонном столе, на чистой клеенке, стояла ополовиненная бутылка водки. Рядом со стаканом на тарелке лежали несколько соленых огурцов и единственная краюшка хлеба. Нечто похожее «сыщик» застал в особняке Данилы Левикова, когда тот поминал свою Леночку. Водка, соленые огурцы и хлеб - в этом они, Данила и Макс, никогда не знавшие друг друга, были едины.

Макс достал из шкафчика еще один стакан, налил и поставил перед гостем. Выпили в полном молчании и надолго задержались взглядами на фотографии в рамке, которую Макс поставил на стол. Лошарик была снята на фоне, кажется, парка культуры - в своей неизменной курточке и джинсах, с букетом опавших листьев и ярко-красной веточкой рябины в руках. А ведь она красива, подумал Алеша, будто совершив некое открытие. Я и не замечал…

- Тебя вызывали? - спросил он.

Макс кивнул.

- Алиби у меня нет, с потерпевшей (уголок рта болезненно дернулся) меня связывали… отношения… Настойчиво рекомендовали не покидать города. Будто я в бега собирался.

Алеша живо представил себе их разговор - Макса и следовательши с многообещающей фамилией Волк. Ее гаденькую усмешку (два парня и одна девушка - самая банальная ситуация) и его сведенные судорогой скулы. И почувствовал горький привкус во рту.

- Оленин предположил, что Лариса вычислила убийцу. Пришла к нему, выложила все начистоту, тот понял, что пути назад нет… Хотел сымитировать самоубийство - почему-то не вышло. Только почему? Почему он не оставил оружие у нее в руке? И как вообще можно заставить человека выстрелить в себя? Не представляю.

Макс не ответил. Налил еще водки, выцедил маленькими глотками - водка не брала, взгляд его так и остался холодным и абсолютно трезвым.

- И еще. Сергей Сергеевич сказал, будто Лариса, возможно, намекнула мне, кто убийца. Но почему именно мне? Кто я ей был - коллега по работе, только и всего.

- Ну, не скажи, - тихо возразил Макс. И почти слово в слово повторил выводы Оленина: - Она тобой восхищалась. Все рассказывала, какой ты талантливый, какой умный. Сколько дел вы распутали с майором - как Шерлок Холмс с доктором Ватсоном. Причем Ватсоном был, скорее, он.

Алеша поморщился с досадой.

- Да, хорош из меня Холмс…

- А насчет того, как можно заставить человека выстрелить в себя… - Макс поднялся, шагнул к хромированной подставке со всякими кухонными ножами-ложками-поварешками, выбрал маленький половник с изогнутой ручкой и протянул гостю. - Возьми. Представь, что это пистолет. Направь в меня.

- Зачем?

- Направь, не бойся.

Алеша недоуменно вытянул руку…

Макс сделал какое-то движение… Плавное и не особенно быстрое, но «сыщик» не успел не то что понять его, а даже увидеть. Только правая его кисть оказалась волшебным образом повернута внутрь, а конец поварешки, то бишь дуло воображаемого пистолета, ткнулось ему в грудь напротив сердца.

- Пух, - без выражения сказал Макс.

Алеша сглотнул слюну.

- Что это было, а?

- Прием обезоруживания из техники спецназа. Наверно, этот гад так Ларису и подловил.

- Ты хочешь сказать, убийца служил в спецназе?

- Не обязательно. Зайди в интернет - там сейчас столько всякого дерьма. Атомную бомбу научат, как сделать.

Он устало, как после тяжелой работы, присел за стол, задумчиво коснулся пальцами фотографии и сказал:

- Я сделал Ларисе предложение пять дней назад.

Господи, мысленно ахнул Алеша.

- И что она ответила?

- Назвала меня добрым и милым. И сказала, что я напоминаю ей плюшевого медвежонка.

Точно, вспомнил «сыщик», мне она тоже говорила нечто подобное по поводу Макса.

- Понимаешь… - собеседник запнулся. - Если девушка говорит тебе, что ты милый и похож на медвежонка, то дальше обычно следует «но».

- Какое еще «но»? - нахмурился Алеша. До него вдруг стал доходить смысл фразы. - Подожди. Не может быть… Она тебе отказала?!

- У нее кто-то был, - тускло сказал Макс. - Возможно, он ее и… Уж не знаю, за что.

В его глазах, в черной глубине зрачков, плескалась боль. Целое озеро боли.

- Его надо найти. Не найдет Оленин - найдем мы с тобой... Или я один.

Да уж, ошарашенно подумал Алексей. Если Макс найдет убийцу раньше майора, то убийце не позавидуешь. Впору проникнуться христианским всепрощением, подойти и похлопать бедолагу по плечу: иди-ка, дружок, в ментуру, сдайся сам. Конечно, пожизненное заключение или психушка тоже не сахар, но уж лучше…

- 25 -

Дома Алешу ожидал сюрприз.

Двор перед домом, где он жил, был пуст и патриархально тих, только какой-то пришлый «Линкольн-навигатор» мигнул фарами, будто предупреждая кого-то о чем-то. Алеша не обратил на него внимания. Он вдруг почувствовал дикую усталость. Усталость, граничащую с почти безразличием. Какое мне дело до пяти трупов, если так хочется спать? Какое мне дело до опереточного путинского двойника, свихнувшейся старухи Крупаковой, неверной жены Леночки с диктофоном в трусиках, до Юры Побеляна, прошедшего горнила войны и наткнувшегося на пулю на собственной лестничной площадке... до почему-то приоткрытой двери в квартиру (Алеша вяло поковырялся ключом в замке и, обнаружив, что тот не заперт, беспечно шагнул в прихожую)?..

Торшер в углу гостиной вспыхнул. В кресле под торшером сидел мужчина.

- Вы кто? - спросил Алеша. - Как вы сюда попали?

- Здравствуйте, Алексей, - сказал гость. - Извините, что я вот так, без приглашения.

Только сейчас «сыщик» догадался обернуться. Позади себя он увидел молодого человека - довольно щупленького, в джинсовом костюме и со спокойными несуетливыми глазами. Почему-то Алеша сразу просек в нем охранника, хотя и росточком, и комплекцией тот явно уступал двум дебилам, охранявшим Данилу Левикова. Сильно уступал. Однако - Алексей ощутил это нутром - пройти мимо него нечего было и думать. Что безоружному, что с гранатой в руке, что в наглухо задраенном танке. Мужчина в кресле, видимо, уловил Алешину нервозность, поэтому коротко переглянулся со стражем и повел подбородком: выйди, мол. Тот бесшумно повиновался.

Дышать сразу стало легче, и «сыщик», осмелев, с вызовом повторил:

- Так как вы вошли-то? Дверь взломали?

- Ваша дверь цела. Я позвонил, открыл ваш батюшка Павел Игнатьевич, сказал, что вы скоро придете и предложил подождать.

- А где он сам? Что вы с ним сделали?

- Ничего. Ужинает с моим… подчиненным в ресторанчике неподалеку. Видите ли, я хотел поговорить с вами в приватном порядке…

Алеша рванул из кармана мобильник и потыкал в кнопки.

- Алло, пап?

- Привет, чадушко, - голос в трубке был спокоен и благодушен. - Завернул к тебе вот по-стариковски на ночь глядя, а тут твои приятели. Ну, познакомились, выпили, так сказать, за встречу…

- С тобой все в порядке?

- А что со мной сделается? - слегка удивился родитель. - Вы, ребята, общайтесь, я к вам присоединюсь через часок. Мы заливное ждем.

Алеша медленно положил телефон на стол. И сказал:

- Я вас знаю. Мы встречались в кабинете Оленина. Вы Шика.

Собеседник кивнул.

- Можно и так сказать. Правда, Шикой теперь меня мало кто называет. Шинкарев Валентин Вениаминович…

- … глава крупной холдинговой компании, - холодно завершил Алеша. - Я помню. Чем обязан?

Глаза у гостя были большие и умные. И сам он - от идеально уложенных седых волос на голове до идеально начищенных ботинок - производил то же впечатление: большого и умного. Именно так подумал о нем «сыщик» при первом мимолетном знакомстве. Теперь же…

Что-то в этом человеке неуловимо изменилось за истекший период. Алеша подумал и добавил к первым двум определениям третье. Потерянный.

- А знаете, - проговорил он, - дочь мне о вас много рассказывала. Хотя мы с ней редко общались в последнее время. Она очень хотела быть самостоятельной - верите, даже деньги у меня брать отказывалась. Говорила, что получает хорошее жалование в редакции, - он горько усмехнулся. - Жалование… Но ей было все равно. Она так гордилась, что работает под вашим началом…

- Под моим началом? - «сыщик» озадаченно почесал переносицу. Потом, осененный внезапной догадкой, медленно опустился на краешек дивана. - Лошарик? Лошарик -

ваша дочь?!

- Была дочерью, - сухо ответил магнат, не дрогнув ни единой лицевой мышцей.

Некоторое время Алеша переваривал информацию. И проговорил первое, что пришло на ум:

- А почему у вас разные фамилии?

- Жена настояла. Лариса родилась, когда у меня были… гм… серьезные трения с законом. Не стоило портить девочке биографию. Потом меня отправили отбывать срок, потом мы с супругой развелись. Я настоял, чтобы Ларочка осталась со мной. Жена, впрочем, не возражала: ей надо было устраивать свою личную жизнь…

Алеша молчал. Отметил лишь, что собеседник ни разу не назвал мать Лошарика по имени...

- И все-таки, зачем вы пришли? Что вы хотите?

- Чтобы вы нашли убийцу Ларисы.

- Я? - глупо переспросил сыщик.

- Вы.

Гость переменил позу, откинувшись на спинку кресла, но жест этот нисколько не выглядел небрежным или надменным - так делает человек, у которого не осталось сил держаться прямо. Даже сцепленные на коленях пальцы выглядели устало, чуть ли не безвольно, только перстень на безымянном пальце (массивная золотая оправа и камень с монограммой) до некоторой степени спасал положение.

- Сегодня я имел беседу с некой госпожой Волк Валерией Гавриловной…

- Знаю. Следовательша, которая ведет дело…

- Насколько я понял, основных версий две. Первая - к убийству причастен жених Ларочки Максим Снежанин…

- Ну уж это полная бредятина, - отрезал Алеша. - Макс, он… Он рыцарь. Один из последних, теперь таких не делают. Знали бы вы, как он смотрел на Ларису… Да он бы скорее сам умер, чем причинил ей вред. И потом - куда девать остальные четыре трупа? Ну, допустим, это элементарные «отвлекалочки»… Но ведь первые две жертвы были застрелены, когда Макс с Ларисой еще не познакомились…

- Я пришел к аналогичному выводу, - успокоил Валентин Вениаминович. - Впрочем, и вторая версия критики не выдерживает: будто Ларису убили из-за моих проблем в бизнесе.

- То бишь из-за разборок с Данилой Левиковым? - уточнил «сыщик». - Вы предложили ему себя в качестве «крыши», а он отказался?

Гость усмехнулся уголком рта.

- Вам и это известно? Хотя чему я удивляюсь? Предвижу следующий вопрос: нет, к смерти его молодой жены я непричастен. И не я нанял ее для слежки за собственным мужем, - он сменил позу. - В бизнесе, вопреки расхожему мнению, любые разногласия до последнего стараются решить мирным путем. А уж если назад дороги нет - нанимают профессионала. С хорошим импортным инструментом, с хорошей оптикой…

- … а не с допотопным наганом, - пробормотал Алеша, припомнив аналогичные выводы майора Оленина. - Вы делились своими мыслями со следовательшей?

- Нет, - холодно ответил магнат. - Я не привык, что со мной спорят. И не привык спорить сам. Может, она и неплохой специалист, но воображения лишена напрочь. Поэтому я и пришел к вам. Конечно, предварительно навел кое-какие справки… Майор Оленин не зря считает вас своим талисманом.

- Глупости, - сердито сказал Алеша.

- Ну, не скажите… В общем, я сделал вывод: вы по рельсам не покатитесь. Вы пойдете по бездорожью, по запаху. И найдете истину.

Он поднял с пола светло-серый кейс с цифровым замком, открыл его и выложил на стол три пачки денег.

- Это не плата за услуги, - сказал он, видя, что Алеша собирается возмутиться. - Я знаю, как вы относились к Ларисе, поэтому… Примите это как компенсацию ваших накладных расходов. И, естественно, можете рассчитывать на любую иную помощь с моей стороны. Люди, техника, закрытая информация любого уровня…

- Да? - хмыкнул «сыщик». - Включая секретные архивы ФБР и конгресса США?

- Если понадобится, - абсолютно серьезно ответил гость. -

Впрочем, не думаю, что смерть Ларисы как-то связана с американским конгрессом.

Оба замолчали. Алеша рассеянно посмотрел на пачки, лежащие на журнальном столике. Никаких чувств они не вызывали. Ни брезгливости, ни интереса. Вообще ничего.

- А если я не справлюсь? - глухо спросил он.

- Никаких санкций не последует. Деньги тоже можете не возвращать. Но я абсолютно уверен: вы не отступитесь. -

Гость подался вперед и ткнул согнутым пальцем ему в грудь. -

Пепел Клааса будет стучать. Если, конечно, вам известно такое выражение.

- Известно, - сказал Алеша. И схамил, не удержавшись: -

Я хоть в тюрьме и не сидел, но самообразованием тоже баловался в молодости… Кстати, о самообразовании: Лариса рассказывала вам, что ее недавно ограбили?

- Нет, - в глазах магната впервые за время разговора мелькнула неуверенность. - Впервые слышу.

- Заняты черт знает чем, а о собственной дочери… Ладно, извините. В общем, у нее вырвали сумочку. Какой-то отморозок на мотороллере. Дело ведет Старореченский райотдел, но что-то у них не клеится. Не знаю, имеет ли это отношение к смерти Ларисы, однако…

- Я понял, - лаконично отозвался господин Шинкарев.

И вышел, не прибавив ни слова.

...Любимый родитель нарисовался минут через двадцать после ухода гостя. Поскрежетал ключом в замочной скважине - совсем как Алеша давеча, обнаружил, что дверь не заперта, и с неуклюжей грацией человека в легком подпитии возник в прихожей. Заглянул в гостиную, узрел отпрыска и весело подмигнул:

- О, ты не спишь… А мы с Вованом… ну, приятелем этого, - он кивнул на пустое кресло, - засиделись, понимаешь. Классный он парень, столько новых анекдотов рассказал…Да еще бутылку коньяка презентовал на дорожку. Гляди, - Павел Игнатьевич с победным видом водрузил на журнальный столик пузатую емкость с витиеватой надписью. - Слушай, сын, давай по чуть-чуть, а? Где у нас рюмки?

Он шумно уселся на диван, увидел на столе пачки долларов, которые Алексей так и не убрал, и присвистнул.

- Ух ты. Вам теперь в редакции зарплату в валюте платят?

- Это не зарплата, - Алеша достал рюмки из серванта, поразмыслил и протер их салфеткой. - Скорее, командировочные.

- Да? - протянул родитель. - Видать, далеко посылают.

- Дальше некуда, - вздохнул «сыщик».

...Сумочку Лошарика наутро доставил посыльный - среднего росточка, средней комплекции и с такой незапоминающейся внешностью, что заставь Алешу составить его фоторобот - удавился бы от безысходности.

- Так быстро? - поразился Алексей, принимая «посылку» и почему-то ожидая, что сейчас его попросят расписаться в квитанции. - А в райотделе сказали, будто дело - «висяк». Как вам удалось за ночь его раскрутить?

Посыльный смущенно улыбнулся: прощения, мол, просим, секрет фирмы.

- Похитителя нашли?

- А как же, - безмятежно отозвался гость.

- Девушка?

- Девушка.

Алеша неожиданно вздрогнул.

- Вы с ней ничего такого…

- Ни боже мой, - серьезно ответил посыльный. - Просто провели беседу. Можно сказать, доброе дело сделали: попалась бы она рано или поздно. Потом срок, нары… А так - спасли человека для общества. Ну, всего хорошего. Если что -

обращайтесь, - и проворно ссыпался вниз по лестнице.

В гостиной на диване, заботливо укрытый пледом, почивал Павел Игнатьевич. Чтобы не потревожить родителя, Алеша тихонько прокрался на кухню, поставил чайник, сел за стол и задумчиво подержал сумку за уголки. И почувствовал вдруг такой оглушающий приступ ледяной тоски, что пальцы едва не разжались сами собой. Показалось, что сумочка с одного бока более теплая - будто Лошарик только что сняла ее с плеча.

«Молния» открылась легко, стоило чуточку потянуть за замок. Алеша аккуратно выложил на стол содержимое: фотоаппарат, блокнот, косметичка, складной зонтик, кошелек с бисерной вышивкой (проверил наличность: все, как Лариса и говорила: мелочь, несколько российских сотен плюс пятьсот долларов США). Алеша перевернул сумку вверх дном, потряс - вдруг выпадет еще что-нибудь.

И на столешницу с глухим стуком выпал карандаш.

Да ну, подумал «сыщик», с тупым любопытством разглядывая царапину на его пластмассовом корпусе и стертый ластик с противоположного от стержня конца. Быть того не может. Но глаза говорили обратное. Не может быть в мире двух до такой степени одинаковых карандашей - такие приметы индивидуальны и неповторимы, как капиллярные узоры. Мать твою, Лошарик, зачем ты стащила его у меня?!

Все еще раздумывая над загадкой, Алексей открыл блокнот. Немного потрепанный, но по-девичьи аккуратный, исписанный почти до конца: цветочные узоры на полях (автор рисовал в минуты раздумий), наброски статей (Алеша вчитался и удивился: а Лошарик-то была талантлива - по-настоящему, без всяких скидок), пришедшие на ум мысли-афоризмы…

Он перевернул последнюю страницу. И так и остался на ней: «ходики» на стене флегматично отсчитывали секунды и минуты, чайник успел вскипеть и остыть, а Алеша, подперев подбородок ладонью, в десятый раз перечитывал слова, построенные ровным столбиком посередине страницы.

Слова-символы, написанные его карандашом:

Кат.

Схема

Камень

Запах

Камера?

Словно автор разгадывал кроссворд. Или составлял ребус, за который родная Алешина газета обещала фантастический гонорар в двести пятьдесят рублей. Или…

- 26 -

- …Или она нашла то, что искала, - проговорил он, ладонью разгоняя сигаретный дым (в кабинете Оленина было накурено, хоть топор вешай). - Связь между жертвами.

- Основания? - коротко спросил майор.

Алеша выложил на стол лист бумаги с черновиком заметки Мити Горлина - на обороте тем же ровным столбиком стояли четыре имени.

Тимофей Беспалов

Крупакова Сталина Карловна

Елена Левикова

Юрий Побелян

- Почерк тот же. И карандаш один. Мой. Скажите на милость: зачем Ларисе понадобилось красть у меня карандаш?

- А ты как думаешь?

- Не знаю, - раздраженно сказал «сыщик». - Единственное, что приходит на ум, - ей понадобились мои отпечатки пальцев.

- Тогда она положила бы карандаш в полиэтиленовый пакет, - майор посмотрел на оппонента с легкой укоризной. -

Жорж Сименон, «Трубка Мегрэ». Я эту вещь просто обожаю, раз двадцать перечитывал…

- Не знаю, - буркнул Алеша. - Я предпочитаю Чейза или Маринину. На худой конец Паоло Коэльо.

- Ну да, ну да… - Оленин крякнул. - Понимаешь, там один мальчишка случайно стал свидетелем преступления. И вознамерился его раскрыть, а для этого стащил у Мегрэ курительную трубку.

- Зачем?

- Затем, что комиссар был его кумиром. И парень свято верил, что трубка поможет ему в расследовании.

- Бред, - выкрикнул Алеша. - Какой из меня Мегрэ? Какой, на хрен, Шерлок Холмс? Я топчусь в трех соснах. - Он с ненавистью ткнул пальцем в оставленное Лошариком послание. - Что нам это дает? Ну, допустим, «кат» - это Тимофей Беспалов: по Ожегову - «злодей», «убийца», «палач». Лариса могла и не знать, что он агент под прикрытием, для нее он мог быть просто сволочью, которая сажает людей на иглу. «Камень» - видимо, имелось в виду украшение, которое было на Леночке Левиковой в момент смерти. Тоже, кстати, странная штука…

- Ага, и ты обратил внимание? Недешевое платье, недешевые висюльки в ушах, недешевая тачка - и поделочный камень за полторы штуки… Не вяжется.

- Она обмолвилась: подарок старого знакомого. Но не это главное, - Алеша пробежал глазами список. - Здесь вторым пунктом значится «схема». Как это может относиться к старухе Крупаковой, скажите на милость?

Оленин молчал.

- И при чем тут камера с вопросительным знаком? Кому она соответствует - не самой же Ларисе. Иначе получается, что она предвидела собственную смерть. Предвидела - и промолчала. Почему?

По кочану - ясно читалось в глазах майора, покрасневших то ли от бессонницы, то ли от сигаретного дыма. Самое удобное и бесполезное дело в мире - задавать вопросы: плевать, что все эти «зачем», «почему» бараньим стадом толпятся в черепной коробке, более никчемной может быть только устойчивая идиома «кому это выгодно».

Никому. Как сказал папаша Мюллер в бессмертном шедевре: невозможно понять логику непрофессионала.

- Камера, - медленно проговорил Оленин. - Тюремная камера, велосипедная камера, фотокамера (да ну, логичнее было бы написать просто «фотоаппарат»)…

- И почему в конце знак вопроса? - Алеша задумался. -

Может, это не символ, а вывод из четырех предыдущих символов?

- Кстати, - присовокупил Оленин, - вряд ли слово «кат» означает убийцу или злодея.

- А что же?

- А ты обрати внимание на точку в конце.

- При чем здесь…

Майор вздохнул.

- Скорее всего, зто сокращение. Ларисе было лень или некогда писать слово целиком…

- «Катерина», - вдруг выпалил «сыщик».

- Какая такая Катерина?

- Салон красоты, напротив дома, где жила Крупакова. Леночка наврала супругу, что делала там роспись ногтей, но росписью там не занимаются, понимаете? Сергей Сергеевич, нужно ехать туда. Порасспрашивать персонал - и если Лошарик заходила туда…

- То что? - скептически поинтересовался майор, однако спешно начиная собираться.

- Не знаю, - мрачно отозвался Алексей. - Но клянусь, я из них душу вытрясу...

...Леночку Левикову, чье фото предъявил майор Оленин, в салоне «Катерина» не узнал никто, хотя весь персонал - три мастерицы-парикмахерши, одна смотрительница вертикального солярия и юная девушка на ресепшене - хором заверили, что такую фактурную внешность запомнили бы непременно: все-таки профессиональная память на лица. Одна из мастериц - разбитная бабенка лет тридцати пяти - стрельнула в сторону «сыщика» подведенными глазками:

- А у вас, молодой человек, красивая форма черепа. Не хотите сделать эксклюзивную прическу? Возьму недорого…

- В другой раз, - Алеша вытащил из внутреннего кармана фотографию Лошарика. - А эта девушка у вас не обслуживалась? Вспомните.

Парикмахерша медленно покачала головой.

- Нет. Хотя, знаете, вот тут я бы не поручилась.

- Почему? Сами же говорили: профессиональная память…

- Да внешность у нее…

- А что с ее внешностью?

- Слишком стандартная. На таком фейсе можно рисовать что хочешь. Так что если бы ей в голову пришло загримироваться - мама родная не узнала бы.

Представить себе гримирующуюся Ларису - накладывающую краску на щеки, приклеивающую фальшивые ресницы и брови, подкладывающую вату под бюстгальтер -

Алексей был не в состоянии, в чем и признался Оленину, едва они вдвоем покинули салон. Сергей Сергеевич в ответ лишь индифферентно пожал плечами: что ж, еще один ложный след, один из многих.

Расстались довольно холодно. Сыщик официальный буркнул: «Ладно, пока, мне работать пора» - и удалился, устало покачивая широкой спиной. «Сыщик» добровольный, потоптавшись в раздумье, медленным шагом двинул в редакцию.

В фойе, напротив будки вахтера, висел на стене большой портрет Ларисы. Нижний угол был перевязан шелковой черной ленточкой, под портретом, на столике, охапками лежали цветы: сердобольные сотрудники и сотрудницы, редко, слава богу, сталкивающиеся со смертью, остро реагировали на ее появление рядом с собой.

- Беда-то какая, Леш, - по-бабьи вздохнул Митя Горлин, подойдя сзади. - До сих пор поверить не могу… Что твой майор говорит?

- Обещает разобраться, - с непонятным раздражением отозвался Алеша. - Скажи, для тебя что-то значат слова: «кат», «схема», «камень», «запах», «камера»?

Митя чуточку подумал.

- «Кат» - по-моему, что-то старославянское (я недавно в кроссворде встречал). «Схема»… Ну, электрическая. «Камень»… Не знаю. А это имеет отношение…

- Лариса записала эти слова в блокнот незадолго до смерти.

- Но блокнот же украли…

- Вернули. Воришка совестливым оказался.

- Этот «совестливый» наверняка убийце и капнул…

- Возможно, - тон Алеши стал жестким. - Но все говорит за то, что Лошарик к убийце пришла сама. Или позвонила ему по телефону.

- Мне она не звонила, - быстро сказал Митя и вытащил из кармана мобильник. - Можешь убедиться, в журнале входящих она не отмечена.

- Журнал можно и подчистить, техника позволяет. Только учти: эксперт стертую запись легко восстановит. Так что если за тебя возьмутся всерьез…

- Параноик, - нервно фыркнул Митя и дунул от «сыщика» вверх по лестнице.

Алеша некоторое время постоял в фойе, с огорчением подумав, что не догадался принести Лошарику цветов. Потом эту мысль сменила другая: а неплохо было бы проследить за однокашником. Конечно, маловероятно, что тот стремглав побежит избавляться от сотового телефона (звонки все равно фиксируются мобильным оператором). Однако он встревожился. А встревоженный человек склонен совершать глупости…

Впрочем, никаким глупым рефлексиям Митя оказался не подвержен: войдя в редакционную комнату, Алеша застал его в обществе Евушки Ижинской и молодого парня из офиса по соседству. Офис по соседству, словно стратегическая высота, регулярно переходил из рук в руки. Согласно последней вывеске, теперь там располагался магазин по продаже кормов для кошечек и собак элитных пород. Парень, что сидел сейчас напротив Мити, был безответно влюблен в Евушку - ничем другим нельзя было объяснить тот факт, что он со вниманием слушал Митину проповедь.

Проповедь касалась сетевой компании «Цветок вечной юности». На столике были разложены каталоги и специальные журналы, стояли баночки с уже знакомыми снадобьями, а сам Посвященный Наставник рисовал на бумаге палочки и кружочки. Жизнь продолжается, с оттенком горечи подумал «сыщик», проходя на свое рабочее место. Жизнь, в которой наряду с гениальными сыщиками встречаются глупые короли, прекрасные принцессы и веселые трубадуры с подотчетным зверинцем - почему, черт возьми, Лошарик поставила рядом с «камерой» вопросительный знак?!

- Что ты сейчас сказал? - вдруг громко спросил Алеша.

Так громко, что Посвященный Наставник и два его слушателя разом обернулись.

- Ничего. Я просто объясняю Сергею и Еве, сколько денег они смогут заработать, если присоединятся к нашей замечательной компании.

- И сколько же? - «Сыщик» пружинисто снялся с места и подошел к заговорщикам.

- Ага, - Митя торжествующе воздел указательный палец. -

Я знал, что рано или поздно ты заинтересуешься… Вот смотри, - он живо изобразил на бумаге кружок. - Допустим, это ты. А это твои знакомые, которым ты показал каталог с продукцией… - к кружку прибавилось несколько разнонаправленных стрелок, отчего рисунок стал напоминать ежа с торчащими иголками. Или на осьминога (вид сверху). Или на…

- Солнышко, - пробормотал пораженный Алексей.

- «Солнышко», - охотно подтвердил Митя. - Так на жаргоне называется классическая схема сетевого маркетинга. А что тебя удивляет?

Телефонный звонок.

- Сергей Сергеевич?

- Ну, - без всякой радости отозвались на том конце.

- Лошарик записала слова в блокнот именно в том порядке, в котором убийца расправлялся со своими жертвами. За исключением «камеры». Слово «камера» относится не к Ларисе - поэтому она поставила рядом вопросительный знак.

- А к кому? Или ты хочешь сказать, может случиться еще одно убийство?

- Не знаю, - Алеша ожесточенно потер лоб. - Мне не хватает одной детали, чтобы сложить картину целиком.

- Красиво выражаешься, - хмыкнул майор. - У меня для тебя тоже есть новости. Две. Первая: от оператора сотовой связи мы получили распечатку звонков Ларисы за последние несколько дней. В общем, ничего неожиданного: Макс Снежанин, ты, Дмитрий Горлин, рабочий телефон редакции…

- А в салон «Катерина» она не звонила?

- Представь, ни разу. Однако один любопытный звонок все же присутствует: в дежурную часть второй роты ГИБДД.

- И что? - внезапно севшим голосом спросил «сыщик».

- Она разыскивала младшего лейтенанта Андрея Тимчука.

Тимчук, не сразу сообразил Алеша. Инспектор, первым обнаруживший труп Тимофея Беспалова, молодой парень с простоватым деревенским лицом и бесхитростными голубыми глазами.

Она сказала, что я милый и похож на плюшевого медвежонка.

И что?

Ты не понимаешь? Обычно дальше обязательно следует «но».

Ты хочешь сказать…

У нее кто-то был. Кто-то, кроме меня.

Невозможно. Алеша даже головой потряс, отгоняя наваждение. Невозможно, черт возьми. Но если так…

- А вторая новость? - спросил он.

Телефонный звонок.

- Здорово, Данила.

- Здорово, однокашник. Слушай, я сейчас кое-что перетираю с братвой. Звякни через полчаса, а лучше через час. Если я к тому времени живой буду, ха-ха.

- Я не могу ждать, дело серьезное. Скажи, когда у Лены появилось украшение - темно-зеленая брошь с оправой из серебра?

- Эта дешевка? Я сказал ей, выброси, а она ни в какую. Нечего, мол, человека обижать.

- Какого человека?

- Да Митьку, ядрена матрена. Он по Ленке сох когда-то -

они в то время еще были соседями. Даже замуж, кажется, звал, но у Ленки ж губа не дура. Меня выбрала.

- А он говорил, откуда у него эта брошь?

- Вроде ихняя компания такие цацки распространяет. «Цветок вечного кайфа», или что-то в этом роде.

- «Цветок вечной юности», - поправил Алеша.

- Во-во. Мне про эту лавочку все уши прожужжали. Один чудик едва на презентацию не зазвал - помнишь, мы еще там с тобой столкнулись. Я его послал подальше.

- Один чудик? - заторможенно пробормотал «сыщик». - А он не обещал зайти к тебе? Каталог принести или образцы продукции?

- Да я же говорю: послал я его. На три буквы, но культурно… А что за ботва-то, объясни толком!

- Объясню. Ты, главное, будь дома вечером, никуда не уходи. И вот еще что, - он поморщился, соображая. - Твои мордовороты тебя еще охраняют?

- Куда они денутся. Вообще-то я их собираюсь уволить к чертям, на нервы действуют.

- Не смей, понял? - с нажимом сказал Алеша. - Дождись меня, христом богом прошу.

Телефонный звонок.

- Привет. Как ты?

Пауза.

- Нормально. Сидим вдвоем на кухне: я и бутылка «Пшеничной».

- Макс, один вопрос. Кто пригласил тебя на презентацию во Дворец металлургов?

- Как кто. Митька, естественно: он же у нас активист-агитатор.

- Ясно. А теперь вспомни, это очень важно: он пригласил вас вдвоем с Лошариком?

- Гм… Вообще-то Лариса говорила с ним по телефону. Потом положила трубку, я спросил, кто звонил, а она: Митя, мол, приглашает нас на мероприятие. Очень расстроится, если мы откажемся.

- Значит, ты сам Митин голос не слышал…

- Нет, - собеседник озадачился. - А ты думаешь, звонил не он? Но зачем Ларисе врать?

- Я просто пытаюсь выяснить, чему можно верить, а чему нет. К примеру, когда я звонил Ларисе с кладбища, то не узнал ее. Она сказала, что простудилась, горло болит, лежит под одеялом с градусником под мышкой. Но этого не могло быть: ее осматривали в морге, у нее не было никаких признаков простуды…

- И что это значит? - угрюмо спросил Макс. - Ты по-прежнему считаешь, что она причастна…

- Нет. Ты мне убедительно доказал, что Лариса не покончила с собой, ее застрелили.

Алеша помолчал.

- Я подозреваю двоих. Обоим я бросил приманку. Если я прав, сегодня они должны встретиться. Один из них преступник, другой жертва. Знать бы еще, кто есть кто…

- Леха, - встревоженно сказал Макс. - Ты какую-то опасную игру затеял. Этот гад убил пятерых. И у него наган. Один ты не справишься. Хоть Оленину позвони, в конце концов.

- Ага, и выставлю себя полным идиотом.

- Почему идиотом?

- Потому что версия у меня идиотская, - исчерпывающе ответил «сыщик».

- Послушай…

- Алло! - Алексей громко дунул в трубку. - Ни черта не слышно, со связью что-то. Я перезво… - и отключился посреди фразы.

Он шел по городу - и будто не узнавал его. Или, точнее, узнавал заново, ориентируясь исключительно по табличкам с названиями улиц. Возле приснопамятного перекрестка - там, где, собственно, началась эта история - он едва не угодил под машину, начав переходить на красного человечка. Тормоза взвизгнули, водила высунулся и разразился матерной тирадой. И почти тут же повелительно тренькнул милицейский свисток.

- Спешим куда-то, гражданин? - гаишник-гибэдэдэшник подошел, на ходу вытаскивая из планшетки форменный бланк. Нос в красноватых конопушках слегка пошевелился в предвкушении ясака: сто против одного, что лох начнет совать деньги в обход протокола, лишь бы не связываться с писаниной.

- Здравия желаю, товарищ младший лейтенант, - миролюбиво сказал Алеша. - А я как раз вас ищу.

- Меня? Хороший выбрали способ: под машину кидаться, - инспектор сдвинул на затылок фуражку и взглянул на нарушителя повнимательнее. - Виноват. Вы из розыска? Я помню, вы приезжали на труп, который я обнаружил. Что, нашли убийцу? У нас болтали, будто это маньяк, уже двадцать человек завалил…

- Преувеличивают, - отозвался Алеша. - Мне нужно задать вам пару вопросов.

- Так точно, - Тимчук солидно кашлянул. - Только я вашей напарнице уже все рассказал.

- Напарнице?

- Девушке. Щупленькая такая, светленькая. Не знаю, правда, в каком она звании…

- Когда вы с ней встречались?

- Третьего дня, вот на этом перекрестке.

- О чем беседовали?

- Да вы спросите у нее.

- Её убили, - сухо произнес Алеша. - На следующий день после вашего разговора. Поэтому уж будьте добры…

Лицо Тимчука изменилось. Будто вдруг ушло со света в тень. Васильковые глаза стали серыми, задорные деревенские веснушки поблекли, он отвернулся и тихо пробормотал:

- Надо же. Опасная у вас работа. У меня, конечно, тоже не мед: бывает, и жизнью рискуешь. Но чтобы так… Она ведь девчонка совсем. В каком она звании была?

- О чем вы говорили?

- Она попросила вспомнить наш разговор с потерпевшим. Дословно, - лейтенант наморщил лоб. - У его «Калинушки» стекла были тонированные: не положено по нынешним правилам. Я тормознул, заглянул в салон - ну, и обалдел натурально. У нас перед этим прошел слух, будто грядет высокий проверяющий оттуда. Ну, а тут…

- Понятно. Дальше.

- Он еще пожаловался, что его какая-то тачка подрезала недалеко от перекрестка, а я: не извольте, мол, беспокоиться, в полуквартале отсюда ювелирный магазин, там камера над входом захватывает участок дороги, вычислим как миленького. Потом поинтересовался, что это он - без охраны да на отечественной машине. А он мне: патриотом надо быть, наш родной автопром поддерживать, а не буржуев кормить…

- Насчет патриота - это он прав, - медленно проговорил «сыщик», чувствуя развязку. - С патриотизмом у нас нынче беда… А где, говорите, ювелирный магазин?

- А вон, - Тимчук махнул полосатым жезлом вдоль улицы. - Сразу за сквериком. Называется «Яхонт», там еще голая баба в витрине.

- Какая баба?

- Манекен. Я и вашей напарнице этот магазин показал, - он взволновался. - А что, не нужно было?

- Нужно, - сказал Алеша. - Обязательно нужно.

И мысленно добавил: спасибо тебе, Лошарик. Маленький отважный человечек, подаривший бестолковому «сыщику» последнюю подсказку…

- 27 -

Все-таки я скотина, самокритично подумал Алеша, обустраивая пункт наблюдения среди аккуратных, в рост человека, елочек. Напротив, через дорогу, за кирпичным забором в стиле а-ля Московский кремль, высился особняк Данилы Левикова.

Я скотина. Слежу за другом. Я подозреваю его в убийстве пяти человек.

Раскаяния в душе, однако, не чувствовалось. Во-первых, возразил внутренний голос, никакой он не друг - всего лишь бывший однокашник. Во-вторых, что значит «подозреваю». Просто считаю одним из возможных кандидатов на роль. В-третьих…

В-третьих, не слежу, а охраняю. Ибо не верю, что Данила убийца. Скорее, жертва. И, если мои выкладки верны, то убийца придет сюда. Недаром Лошарик написала в блокноте пять ключевых слов-символов. По одному на каждую смерть.

Нет, раскаяния не получилось. Только легкий мандраж по поводу предстоящего: справлюсь - не справлюсь. Опыта-то никакого. Даже по части одежды он промахнулся, облачившись в черную ветровку с глухим капюшоном - не хватало только маскировочных полос на лбу и переносице, очень авантажно бы вышло…

Вдоль тротуара горели фонари, прогуливались влюбленные парочки и шустро сновали подростки на роликовых коньках. Одна девица - длинноногая и длинноволосая - притормозила и спросила у спутника:

- Гляди, прячется. Чего это он?

Спутник равнодушно фыркнул.

- Толкиенист, наверно. Или просто обкурился.

- Разве толкиенисты в ниндзей играют? По-моему, только в хоббитов либо эльфов.

- Значит, этот извращенец. Ладно, поехали, нечего глазеть.

Мать твою.

Алеша дождался, пока парочка исчезнет, и прильнул к биноклю. Бинокль был театральный - то есть маленький и маломощный, но телескопа тут и не требовалось: «сыщик» увидел, как в верхнем окне зажегся свет и мелькнула тень за шторами. Судя по отрывистым жестам, хозяин увлеченно цапался с собственной охраной.

Погода постепенно испортилась. Стал накрапывать дождик, вскоре перешедший в средней интенсивности ливень. Ветровка, при купле-продаже заявленная как непромокаемая, промокла насквозь меньше чем через минуту. Алеша вынул из кармана мобильник и набрал номер Макса.

- Привет. Как обстановка?

- Нормально, - отозвался тот. - Объект дома, минут пять назад зажег свет на кухне.

- А ты где?

- На лестничной площадке в доме напротив, - Макс помолчал. - Слушай, а ты не ошибся? Митька никак не тянет на…

- На любовника Ларисы?

- На убийцу. И мотива я, хоть застрели, не вижу. Что они все ему сделали? И почему ты уверен, что он сорвется к этому, как его… Даниле Левикову?

- Потому что я его спровоцировал, - несколько бессвязно отозвался «сыщик». - А Данилу предупредил, чтобы он носа не смел высовывать… О, черт!!!

Он едва успел пригнуться. Ворота особняка с лязгом распахнулись, послышалась ожесточенная перебранка (охранники пытались урезонить хозяина, тот посылал их по известному адресу), хлопнула автомобильная дверца, взревел мотор, и «Ровер-спорт» вылетел на дорогу. Едва не пошел юзом на мокром асфальте, но водитель выровнял руль, и джип умчался, разбрызгивая лужи.

- Леха, что за шум? - спросили на том конце трубки.

- Он уехал, - растерянно сообщил Алеша. - Предупреждал же его, кретина…

- Решил спрятаться?

- Вряд ли. Не в его характере. Макс, он едет к тебе. Точнее, к Митьке. Либо он поверил, что Митька убийца, либо сам убийца. В любом случае…

- Что?

- У него пистолет. Кажется, «Глок». С пяти выстрелов разносит автомобиль.

- Серьезная игрушка, - равнодушно оценил Макс. - Не дрейфь, разберемся.

И отключил телефон.

Алеша заметался по обочине дороги в надежде поймать попутку. Три первых легковушки пронеслись мимо, обдав соискателя фонтаном брызг. Четвертая - неприметная синяя «девятка» - затормозила, гостеприимно распахнув дверцу со стороны пассажира.

- Спасибо, - Алеша встряхнулся по-собачьи и заглянул внутрь салона.

- Не за что, - весело отозвался знакомый голос.

- Ба, - неподдельно удивился Алеша. - Федор! Какими судьбами?

- С дежурства. Тетку заезжал навестить - у нее дом в конце улицы. Тебя подбросить?

- Федя, - веско проговорил Алексей. - Нужно нагнать белый «Ровер». Вопрос жизни и смерти.

- Что, в «Детей шпионов» решил поиграть в реале? - осведомился собеседник, нажимая на газ.

Алеша вздохнул.

- Всю жизнь мечтал.

...Белый «Ровер» в ореоле водяных брызг нагло и целе-

устремленно пер по осевой линии, распугивая встречный транспорт. «Жигуленок» с преследователями удерживался метрах в пятидесяти позади, исключительно благодаря мастерству водителя.

- Не достанем, - озабоченно проговорил Федор, обгоняя очередную машину, волочащуюся со скоростью глубоководной рыбы. - На светофоре рванет - и звиздец.

- Он же правила нарушает! - возмущенно крикнул «сыщик», увидев, как джип спокойно пересекает сплошную полосу. - Где твои братья-гаишники?

Федор с досадой шевельнул плечом: не говори, мол, под руку. Круто переложил руль, скакнув из ряда в ряд, и спросил:

- А кто там, в джипере? Чего мы к нему прицепились?

- Скажи, - задумчиво проговорил Алеша, - что стало с тем бандитом, за которым вы гонялись в Чечне? С Гяуром? Его поймали?

- Поймали. Осенью 2004-го, на границе со Ставропольем. А почему ты спрашиваешь? - Федор вдруг побелел лицом. - Хочешь сказать, Юрку кто-то из его людей грохнул?...

Поганец джип все-таки оторвался от слежки, как и предрекал Федор: рванул на перекрестке на красный свет, чудом не протаранив зазевавшуюся маршрутку. Федор резко ударил по тормозам и выругался под нос.

- Вот сучонок… Похоже, и вправду упустили.

- Не переживай, - успокоил его Алеша. - Я знаю, куда он направляется. Давай вон в тот переулок...

В кармане запиликал мобильный телефон.

- Алло, - сказал «сыщик».

- Он прибыл, - коротко доложил Макс. - Выходит из тачки… Один. Идет в подъезд.

- Будь на месте, - распорядился Алеша. - Мы подъедем минут через десять…

На том конце хмыкнули.

- Ну да. А он в это время Митьку…

- Макс, не смей!!!

«Абонент не отвечает или временно находится вне зоны доступа. Abonent enable, or…»

Черт!!! Алеша едва сдержался, чтобы не садануть ни в чем не повинным аппаратом по приборной доске.

- Что там? - осведомился Федор.

- Жми, - сказал «сыщик». - Может, успеем.

Разругавшись в последний раз с женой и тещей, Митя некоторое время пожил с родителями, а потом снял однокомнатную квартирку на улице Пожарной. В том районе и правда когда-то, века полтора назад, располагалась пожарная часть - об этом свидетельствовала табличка на углу одного из домов: длинногривая лошадь, запряженная в пузатую бочку на колесах.

В окнах третьего этажа горел свет - это первое, что отметил «сыщик», едва Федор остановил машину в нужном дворе. Второе - танкоподобный «Ровер», безалаберно брошенный поперек асфальтовой дорожки к подъезду. Странно, что никто из окрестных жильцов не поднял кипеж по этому поводу.

- Макс, где ты? - снова воззвал Алеша по мобильнику.

«Абонент не отвечает или вре…»

- Дом напротив, - пробормотал он.

- Что? - не понял Федор.

- Макс сказал, что ведет наблюдение из дома напротив. Только почему он не отзывается, черт побери?!

- Может, поэтому? - проговорил Федор, глядя куда-то вниз, на землю.

Алеша тоже посмотрел в указанном направлении. Потом присел, дотронувшись пальцем до раздавленной пластмассовой крышки и телефонных внутренностей - выглядели они почти неприлично, точно вывалившиеся из распоротого живота человеческие кишки.

- Это что, Максов мобильник? - глупо спросил Алеша.

- Понятия не имею, - тон Федора стал ледяным. - Во что ты его втравил, дружинник хренов?

- А вот сейчас и выясним, - так же мрачно пообещал «сыщик».

Телефоны Данилы и Мити Горлина отозвались молчанием. Алеша подошел к подъезду, дернул за ручку - закрыто, естественно, домофон тускло посверкивает красноватыми лампочками. Алеша нажал нужную кнопку, электронное устройство, скрытое за антивандальной поверхностью, пропиликало и замолкло, вызвав у «сыщика» приступ ярости. Он в отчаянии ударил носком ботинка по металлической двери и зашипел от боли. Федор осуждающе покачал головой.

- Способ классный, не спорю. Но есть идея получше.

Он уверенно шагнул к поставленному на прикол джипу. Оперся о капот, качнул несколько раз… «Ровер» отозвался в мгновение ока: заголосил, заматерился на своем автомобильном языке и замигал всеми фарами сразу. Через томительных полминуты створка окна на третьем этаже осторожно отворилась. Показалась круглая физиономия Данилы Левикова. Повел он себя странно: сперва дернулся, будто готов был на радостях, что видит старого приятеля, ринуться из окна ему на грудь. И тут же закостенел, сдавленно спросив:

- Леха? Какого черта ты тут делаешь?

Алеша пожал плечами.

- Да вот, проходил мимо. Увидел, окно светится, а никто не открывает, и телефон молчит… Вы там что, решили всю водку без меня выпить?

Данила шмыгнул носом.

- Слушай, давай завтра, а? У нас тут… в общем…

- Дань, - проникновенно сказал Алеша, задрав голову и встав под фонарь для лучшей видимости. - Я ведь не уйду, ты меня знаешь. Сейчас залезу на капот твоего красавца и стану джигу отплясывать. Как думаешь, через сколько весь дом проснется?

Угроза возымела действие. Так же деревянно, двигая одной шеей, Данила обернулся внутрь комнаты - видимо, за инструкцией. Потом спросил:

- Ты один?

- Нет, девочек в номер заказал… Конечно, один.

- Ладно, сейчас открою.

В подъезде стояла тьма: некто жестокосердный вывинтил лампочку под потолком. Алеша осторожно двинулся вверх по лестнице, ориентируясь на серый прямоугольник окна. Следом мягко и бесшумно ввинтился Федор Волгин. Алеша покачал головой и энергично ткнул себя в грудь: «Один пойду». «Фиг тебе», - интернационально принятым жестом отозвался Федор и подтолкнул приятеля в спину, прекращая диспут.

Дверь в Митину квартиру была приоткрыта. Алеша вошел, всмотрелся в бледное, хоть углем рисуй, лицо Данилы и приветливо улыбнулся.

- Здорово. А где хозяин?

- В комнате, - ответил Данила голосом механической куклы. - Ты не сказал, что вы вдвоем.

- Ну извини, - хмыкнул Алеша без малейших признаков раскаяния. - Знакомьтесь, ребята. Федя, это Данила, местный олигарх. Данила, это Федя, сотрудник ГИБДД, служил в Чечне вместе с Максом, ну и вообще хороший человек. Ты, кстати, знаком с Максом? Я попросил его присмотреть за Митькой, а он взял - и свинтил куда-то…

- Присмотреть за мной? - растерянно переспросил Митя Горлин из гостиной. - Зачем?

Живой, слава богу. У Алексея отлегло от сердца. Он решительно отодвинул Данилу в сторону, прошел в комнату и уселся на диван напротив хозяина, отметив его напряженную позу (решительно никто мне здесь не рад, вот ведь гадство) и правую руку, скрытую за журнальным столиком.

- Чтобы ты глупостей не натворил, - «сыщик» устало вздохнул. - А вообще я пришел банально похвастаться. Я ведь вычислил убийцу, представляете?

- Вычислил? - Митя шумно сглотнул слюну. - Как?

- 28 -

- Как только нашел принцип, по которому он выбирал жертвы, - Алеша досадливо поморщился. - Вру. Не я нашел -

Лошарик. Она записала в блокнот пять слов-ключей, по одному на каждое убийство: «Кат.», «схема», «камень», «запах», «камера».

Я с самого начала предположил, что «камень» относится к твоей жене, Данила. Я видел у нее брошь - не слишком дорогую, поэтому и подумал, что это подарок - не твой. Я спросил у Лены, она подтвердила: подарил, мол, один приятель, он когда-то ухаживал за мной. Ты, Митька, ведь когда-то ухаживал за Леной, верно?

- Да ну, - тот нервно отмахнулся. - Когда это было…

- Так она и уточнила: старый приятель.

В недрах квартиры что-то еле слышно скрипнуло. Не оборачиваться, приказал себе «сыщик»: играть - так уж играть до конца…

- Но вот беда: слово «схема», второе по счету, никак не соответствовало Сталине Крупаковой - скорее, оно могло относиться к Юре Побеляну, у того на столе лежала электрическая схема от твоего, Федор, плейера. Значит, Лошарик выписывала слова не по порядку - и тогда Лене, третьей жертве, мог соответствовать не «камень», а, к примеру, «кат.», то есть «Катерина».

- А…

- Косметический салон. Однако и тут возникла проблема: мы с Олениным опросили весь персонал и установили, что Леночка этот салон никогда не посещала (поэтому и прокололась, сказав, что делала там роспись по ногтям). Еще один ложный след, - Алеша сделал паузу, собираясь с мыслями. -

В этом деле вообще масса ложных следов. Героин в кадушке с пальмой, неотправленные письма погибшей подруге, шпионский диктофон, электрическая плата от аудиоплейера, медсестра Танечка, застреленная на чеченском тракте… Все это буквально лезло в глаза… - он задумался на несколько секунд. - Нет, не так. Все это казалось очень хитро спрятанным, хотя на самом деле лежало на поверхности, только наклониться да поднять… А я блуждал, как дурак, в трех соснах, пока ты, Митька, мне глаза не раскрыл.

- Я? - заторможенно переспросил тот.

- Ну да. Когда зазывал в свою сетевую компанию Евушку Ижинскую. Ты при мне рисовал ей схему… как это у вас называется… выплаты вознаграждения. «Допустим, это ты (выводим кружочек). Ты покупаешь продукцию сам и ищешь потенциальных клиентов (рисуем исходящие от кружочка стрелки). Все вместе это напоминает солнце, каким его изображают дети. Именно такой рисунок (точнее, его обрывок) мы нашли в мусорном ведре у Сталины Карловны. Почему обрывок - тоже понятно: некто пытался соблазнить несчастную пенсионерку заработком в сетевой компании. Старуха возмутилась (человек старой закалки), разорвала бумагу, а соискателя вытолкала взашей. И стала второй жертвой. Дальше все просто: «камень» - Леночка Левикова, как и предполагалось в самом начале. «Запах» - Юра Побелян, у него в квартире в специальном стаканчике стояли две ароматические свечки… Их ведь распространяет твоя компания, Митька. «Цветок вечной юности».

И, наконец, сокращение «кат.»… Оперативник, осматривавший квартиру Тимофея Беспалова, наткнулся на кипу журналов. «Голые девки, котировки валют, яхты, автомобили, недвижимость на Майорке, каталог каких-то лекарств, снова голые девки…»

- Стоп, - прервал его Федор. - Так этот твой «кат.» означает «каталог»? Всего-навсего?

- Я же говорил, все просто, - тихо и тоскливо отозвался «сыщик». - Убийца приходил к своим жертвам под видом распространителя продукции сетевой компании. Кому-то продавал что-то недорогое, кому-то (Леночке) делал скромный подарок, где-то оставлял каталог… А потом звонил в дверь во второй раз - и стрелял прямо с порога.

- Мать твою, да зачем? - непонимающе спросил Федор. - Какой в этом смысл?!

Спросил, обращаясь не к Алеше - к Мите Горлину. Тот затравленно огляделся. И поинтересовался, нервно кривя губы:

- И вы решили, что это я, да? Потому что я работаю в этой чертовой компании? Я разношу каталоги по квартирам, устраиваю показы продукции, выслушиваю всякую хрень от неблагодарных клиентов, от меня шарахаются друзья… Шарахаются, заметь, только потому, что я говорю им о вещах, о которых они даже помечтать не смеют!!!

- О дорогих машинах, - по-прежнему тихо проговорил Алеша, - о собственных яхтах, о вилле на Каймановых островах с райскими птицами, фонтаном и вертолетной площадкой… Нет, Митька, на эту удочку попадаются многие, не только ты. Я ведь был на вашем собрании во Дворце металлургов. Там был почти полный зал народа. Далеко ходить не надо: с тобой, Данила, мы столкнулись в вестибюле…

- И что с того? - воинственно задрал Данила подбородок. -

Я Ленку свою искал.

- … Юра Побелян сидел в зале. И Лариса с Максом - ты, Митька, уговорил прийти всех, и все пришли… Правда, Макс?

- Правда, - ровным голосом отозвался тот, появившись в дверях. - Не дергайся, иначе выстрелю. И руки держи на виду.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

… И ВСЕ ЗА ОДНОГО

Телефонный разговор (окончание).

- Ладно, - сказал Алеша. - А вторая новость?

Майор Оленин посопел в трубку.

- Вторая: госпожа Волк Валерия Гавриловна вняла твоему совету насчет гильзотеки.

- Насчет чего?

- Чтобы пробить наш с тобой наган по гильзотеке. Конечно, это следовало сделать сразу, но никто особо не верил в результат…

- Не тяните.

- Из этого нагана в апреле 2004 года в Чечне, недалеко от станицы Каргалинская, была застрелена Татьяна Лебедева, медсестра военного госпиталя в Ханкале.

- Я видел ее фотографию, - пробормотал «сыщик». - Красивая девушка. Юра Побелян сказал, что ее убил Гяур, главарь боевиков… Знаете, на что я обратил внимание? Что определенные детали этой истории известны со слов одного-единственного человека.

- Я заметил.

- Заметили? - неприятно удивился Алеша. - Вы тоже подозревали его и молчали?..

Майор не отозвался.

- Гяура спустя полгода задержали на границе со Ставропольским краем, - озадаченно пробормотал Алеша, - но куда пропал наган?

- Вариантов немного, - Оленин вздохнул. - Ну что, дружинник, доволен? Пепел Клааса больше не стучит?

Неприметный зеленый «УАЗ» с красным крестом медицинской службы был по самую крышу заляпан грязью: после станицы Братской асфальт, пусть и не чиненный лет тридцать, сменился грунтовкой, за трое суток размытой непрекращающимся ливнем до состояния жидкой манной каши. Колеса «УАЗа» периодически пробуксовывали, но водитель всякий раз мастерски выравнивал руль. Сейчас водитель выглядел мирно: без угольно-черной бороды (пришлось сбрить ради безопасности) и обычного камуфляжа, в сине-белом комбинезоне «Скорой помощи» и накинутой сверху косухе из голимого кожзаменителя. Под его сиденьем, в специально оборудованном тайничке, дремал «калашников» с укороченным прикладом и пара «лимонок». С ними Рахим чувствовал себя увереннее: случись чего - он уйдет на небеса не один, а прихватив в попутчики с полдесятка врагов.

- Ничего, - пробормотал он, переезжая очередную колдобину. - Дождь - это хорошо. Погранцы попрятались под крышу, документы лень проверять… Проскочим, - он помолчал. - Это Алия нас продала, Аллахом клянусь. Кроме нее русских на нашу базу навести было некому. Предупреждал я тебя, Гяур, не доверяй бабе. Подкинули ее малахольному братцу пару пакетиков с «дурью», пообещали посадить в пресс-хату, она и «поплыла». Надо было сразу ей кишки выпустить, сучке…

- Ты за дорогой следи, - без выражения сказал человек, лежавший в салоне на носилках.

Он был русским. Худое породистое лицо было бледно, подбородок покрывала двухдневная щетина, рукав рубашки был завернут, и к сгибу локтя подходила трубка от капельницы (правда, игла в вене не торчала, но заметить это можно было, лишь подойдя вплотную). Стойку с пузырьком поддерживал, чтобы не шаталась, второй «санитар» - чернявый мальчишка с едва намечающимися усиками. Время от времени он будто невзначай касался подмышки: там в наплечной кобуре лежал «макаров». На своего «пациента» он старался не смотреть, иначе можно было наткнуться на ответный взгляд - слишком холодный, мертвый, нездешний (пришло на ум такое определение). Взгляд, от которого мурашки пробегали по телу.

- Блокпост, - проговорил он и облизнул сухие губы. - Рахим, а вдруг обыщут? У нас документы точно в порядке?

Водитель, не оборачиваясь, ухмыльнулся.

- Не трясись, воин. Если начнется - стреляй сквозь стекло. А ты, Гяур, стонать не забудь: у тебя почечные колики.

Пункт пограничного контроля - последний, у самого моста через Терек - выглядел стандартно. Бетонная коробка блокпоста, полосатый шлагбаум, возле которого мок часовой, полевая кухня без колес и груда каких-то ящиков за загородкой из проржавевшей «колючки». На пороге блокгауза сидел еще один солдатик - в небрежно сдвинутой на затылок пограничной фуражке, расстегнутом ватнике и разбитых кирзачах. Он чистил картошку, складывая кожуру на расстеленную газету, а «раздетые» картофелины шумно булькал в котелок с водой. На подкатившую к шлагбауму «скорую» он даже не взглянул.

Часовой - круглолицый, с роскошными казацкими усами, в плащ-палатке, - подошел, чавкая сапогами и лениво постучал в окошко водителя согнутым пальцем.

- Старший сержант Подопригора, - отрекомендовался и смешно дунул себе под нос, стряхивая воду с усов. - Документы, разрешение коменданта на выезд, предписание… Куда направляетесь?

- В Знаменское, - отозвался Рахим, протягивая в окошко требуемое. - У пациента пиелонефрит, а у нас в поселковой больнице из всех медикаментов только йод, аспирин да женские прокладки.

- Угу, - часовой сделал попытку прикрыть документы от дождя. - Сами откуда?

- Из Веденской.

- Земляки, значит. А за главврача у вас кто?

- Коломиец Илья Селиванович, - без паузы ответил Рахим. - Командир, кончай проверки устраивать. Пациента не довезем.

- Та какие проверки, - хмыкнул часовой в усы. - Илья кум мой, поэтому и интересуюсь… Фердыщенко! Эй, подь сюда. Я тут одну закорючку не разберу…

- Чего еще? - недовольно отозвался тот, отрываясь от своего занятия. Выходить под дождь ему явно не хотелось. Однако все же подошел, пробурчав: «Делать тебе нефиг, нехай катятся, куда собирались». Мельком мазнул взглядом по документам и заглянул в салон. Гяур, изображавший больного, повернул голову навстречу…

Где-то он уже видел эти глаза. И это лицо с острыми скулами, и не успевший состариться шрам над левой бровью…

Сухое ущелье километрах в десяти от Хамамат-юрта. Догорающий на дороге грузовик, мертвая девушка со смешным пистолетиком в руке - кого-то из Гяуровых людей она успела зацепить из этой пукалки, вот змея… Двое тяжелораненых русских - одного, без сознания, сгрузили возле старой алычи, другому Гяур протянул револьвер рукояткой вперед.

- Жить хочешь, тварь? Условий два. Первое - ты скажешь, где спрятал людей, которых вы везли. Второе - пристрелишь своего приятеля. Вот, возьми.

Русский с трудом взял оружие. Пальцы слушались плохо, и ему пришлось зажать рукоятку обеими ладонями.

- Не бойся, - сказал Гяур. - С такими ранами он все равно сдохнет через пару часов. Ты просто избавишь его от мучений. А себе купишь жизнь.

Погранец смотрел спокойно - без удивления, без насмешки, без торжества… И у Гяура внутри будто оборвалась туго натянутая струна.

- Гони, Рахим! - заорал он, уже выпуская в открытую дверцу пулю за пулей.

Реакция у Рахима была звериная. «УАЗ» прыгнул вперед на второй передаче - так, что передние колеса оторвались от земли. Обломки шлагбаума разбросало по сторонам, «скорая» вылетела на мост - и пошла юзом, разворачиваясь вокруг оси: взявшаяся будто из воздуха БМД преградила путь.

Прогрохотала пулеметная очередь. Верный Рахим потянулся рукой под сиденье за автоматом - не дотянулся, ткнулся окровавленным лицом в баранку. Дико завизжал мальчишка - второй «санитар». Самому Гяуру достались две пули: одна прошила левый бок, вторая вырвала из плеча кусок мяса. Он головой вперед вывалился из машины. Сумел поднять револьвер, но нажать на курок сил уже недостало. Подошедший парень - тот самый, в ватнике - небрежно отобрал оружие и брезгливо посмотрел сверху вниз.

- Пристрели меня, - проговорил Гяур, еле шевеля губами.

Парень молчал. Гяур чуть пошевелился и тут же скривился от боли.

- Жалко стало? Своего друга тогда, на дороге, ты не пожалел…

- Заткнись.

- Ты ведь очень хотел жить, верно? Как думаешь, он обрадуется, если узнает?..

Макс оглянулся. Юра Побелян стоял поодаль, сосредоточенно отклеивая от лица фальшивые усы. Макс повертел в руках отобранный револьвер и равнодушно спрятал за пазуху.

- Да, - сказал Макс. Медленно поднял револьвер и нацелил Юрику в висок. «Чехи» замерли в ожидании. «Как зрители в цирке, - подумал он и хрипло проговорил: - Прости».

Ему почудилось, что ресницы у Юрки дрогнули, словно тот на короткий миг пришел в себя. И даже (впрочем, Макс бы не поручился) кивнул головой. Макс зажмурился, всхлипнул сквозь зубы и нажал на спусковой крючок.

Револьвер издевательски щелкнул. Несколько секунд - три, а может, все десять - стояла тишина.

- Молодец, - протянул главарь. - Я в тебе не ошибся.

- Сука, - проговорил Макс и отшвырнул бесполезное оружие.

- Я сука? - искренне удивился Гяур. - Ты готов был прикончить друга - и прикончил, если бы наган был заряжен. Так что, можно сказать, я не дал тебе стать предателем. Хотя, вру. Ты уже стал им.

- И что теперь? - спросил Макс.

Главарь бандитов пожал плечами.

- Ничего.

- А как ты думаешь - тебе, уроду, хоть кто-нибудь поверит?

Зло и равнодушно сплюнул себе под ноги и медленно побрел прочь: смотреть, как спецназовцы волокут под локти хрипящего от бессилия бандита к БТРу, было неинтересно.

- Ну, и на кой тебе был этот маскарад? - спросил он, кивнув на искусственные усы в руке Юры.

- Сам не знаю, - отозвался тот. - Я, если честно, боялся, что ты на Фердыщенко не отзовешься.

- А Мегрэ-то из тебя хреновый, - сказал Макс, не спуская Алешу с прицела. - Я ведь почти не прятался - наоборот, оставлял улики против себя где только можно. Гяура не застрелил при задержании - долго ждал, что он расскажет о той истории… Не рассказал. Или рассказал, да никто не поверил. Потом этого гаишника, Тимчука, убирать не стал. Хотя понимал, что через него обязательно выйдут на меня.

- Знал? - спросил Алеша.

- Лариса рассказала. Она встречалась с ним. И попросила вспомнить, дословно, его разговор с двойником. Тот пожаловался, что его какая-то «Газелька» подрезала напротив ювелирного магазина. А «Газель» была моя…

- А Тимчук: не извольте беспокоиться, там видеокамера захватывает участок дороги… -

«Сыщик» покачал головой.

- Зачем это все, Макс? Пять трупов… Ради чего?!

Макс усмехнулся - странно, незнакомо, будто горизонтальная трещина прошла по лицу, разделив его на две половины.

- Ты же был на презентации компании во Дворце металлургов. Помнишь, что рассказал тот парень, Бриллиантовый Супер-Лидер? Их было пятеро - друзей не разлей вода. И радость, и горе, что называется, пополам… А когда он позвал их в партнеры по сетевому бизнесу, они от него отвернулись. Будто он…

- … склонял их к мужеложству, - закончил Алеша. - Или к торговле детьми, или к измене Родине. Да, я помню. Наверно, ему было обидно.

- Обидно?! - Макс расхохотался (не снимая, однако, его с мушки). - Он сказал: самым большим его желанием было взять пистолет и застрелить их всех. Может, как раз отсутствие оружия помешало.

- Что-то я не врублюсь, - набычившись, проговорил Данила. - Ты грохнул мою Ленку и еще четверых только потому, что они не захотели покупать твои несчастные пузырьки?! Ах ты, урод!.. - он рванулся к Максу с явным намерением вцепиться ему в горло.

Макс чуть качнул стволом. И Данила замер.

- Они не просто отказали. Они нанесли мне оскорбление -

каждый по-своему. Мне, боевому офицеру. И даже, кажется, не заметили этого.

С Тимкой Беспаловым они встретились случайно в пивной на краю города. Тот сначала не узнал Макса - пришлось напомнить ту детскую историю в парке. Посмеялись: чего, мол, по дурости не натворишь. Макс рассказал, что работает в сетевой компании, предложил партнерство. Беспалов обещал подумать, дал визитку, Макс сказал, что позвонит через несколько дней. Позвонил. И услышал в ответ: «Отвали!»

- Я и не подозревал, что ты тоже подписал контракт, - удивленно пробормотал Митя Горлин. - Я же рассказывал тебе о компании - помнишь, мы варили уху на берегу речки. Но тогда я, кажется, не сумел тебя заинтересовать…

- А я вскоре познакомился с твоей подругой-наставницей Иларией Антоновной. Уж она-то меня обработала по полной программе, я и зевнуть не успел... После того как Тимофей меня отшил… всю ночь не спал. А под утро понял, что если он не перестанет жить, я сойду с ума. Я выяснил, что он ездит на желтой «Калине» - подражает своему «оригиналу», идиот… Пристроился сзади на «Газели», даже наблюдал, как его остановил гаишник, когда тот вытянулся и честь отдал… - Макс поморщился. - На перекрестке он затормозил, и я подсел к нему в машину. Он, дурак, следил за кем-то сквозь ветровое стекло. А на меня только рукой махнул: пошел вон, мол, не до тебя сейчас…

- А как ты познакомился с Крупаковой? - спросил Алеша.

- Случайно. Помог поднести сумку из магазина. Разговорились. Я подумал: одинокая старушка, денег хватает только на спички да керосин… А если начнет предлагать продукцию компании своим соседкам, заимеет неплохую прибавку к пенсии. - Он невесело усмехнулся. - Она чуть с лестницы меня не спустила. Орала на весь подъезд, что я спекулянт и что тюрьма по мне плачет. А самое главное - что я… ну, короче, сплю с мужиками. Как тот урод из Дворца металлургов…

- Старая женщина, - вполголоса заметил Алеша. - Полвека назад совершила серьезное преступление, вот «крыша» и поехала от чувства вины. Что ж было внимание-то обращать?

- Неважно. Зато мне было уже легче, чем в первый раз. Теперь я точно знал, что делать.

- А Лена?

- Лена надо мной посмеялась. Серебряным голосочком. В первый раз - когда я сделал ей предложение выйти замуж. Не отказала, заметь, а просто посмеялась, будто я сморозил глупость. А второй - когда я рассказал ей о сетевой компании. «Не подозревала, Максик, что ты занимаешься подобной ерундой. Митеньке еще простительно, он забавный, но ты…»

- Ну, с Юрой Побеляном все понятно, - проговорил Алеша. И тут же с отчаянием помотал головой. - Нет, ничего не понятно. Вы же вместе Чечню прошли. Спину друг другу прикрывали. Как у тебя рука поднялась?!

- Знаешь, - перебил Макс, - меня все это время занимал один вопрос… Видел он тогда, как я нажал на курок, или был без сознания?

- Ты и в разговоре на поминках приписал ему свои «заслуги», - сказал Алеша. - Это ведь ты, а не он подложил брату Алии наркотики?

Макс растянул губы в усмешке.

- Ну уж это твои домыслы. Ты не можешь этого знать.

- Домыслы, - согласился «сыщик». - Как и то, что ты очень надеялся, что снайперша случайно застрелит Юру насмерть.

- Ты этого не знаешь, - упрямо повторил Макс. И неожиданно в упор посмотрел на Федора. - А вот ты знал, верно?

Федор помолчал. Пристально поглядел в пол и вытащил из кармана металлический рубль.

- Ты его случайно выронил, когда вы с Юркой бросали жребий. Ну, когда решали, кого из вас должны ранить.

Алеша взял монетку из Федоровой ладони. Перевернул и с усмешкой покачал головой.

- Ловко. Орел с двух сторон. У Юры не было шансов.

- Выходит, были, - сказал Макс без всякого сожаления. -

Снайперша - как ее… прапорщик Лепко - сработала четко: кровищи было много, а рана несерьезная. Непонятно, на что я надеялся... А тогда, на лестничной площадке… Юрка даже не обернулся. Ковырялся у себя в замке (ключ заел) и молчал. Я зашел сзади, вытащил револьвер и взвел курок. Юрка просто обязан был обернуться, он же знал, что означает этот щелчок… А он все возился в замке - пришлось его окликнуть, не стрелять же в спину…

Повисла пауза. Даже самые обычные звуки, доносящиеся с улицы, - чьи-то голоса, пофыркивание автомобильных двигателей, цоканье женских каблучков по асфальту (достаточно громкие, чтобы достичь третьего этажа), вдруг смолкли, дабы не мешать основному действию: комната и пятеро людей в ней, один с оружием, держит на мушке остальных…

- Лошарика ты убивать не хотел, - вполголоса проговорил «сыщик». - Эксперт сказал, ей пытались остановить кровь - в ране нашли волокна ткани…

- Я и не убивал. Это был несчастный случай. У Ларисы был ключ от моей квартиры - невеста как-никак… Была невестой. Она меня вычислила. Пришла ко мне (я был на кладбище, хоронил Юрку). Обыскала квартиру - и нашла револьвер. Когда я вернулся, она сидела в прихожей на табурете: заплаканная, с наганом в руках. Она не обвиняла меня, только уговаривала пойти к Оленину и во всем сознаться. Говорила, что будет ждать меня из тюрьмы - сколько потребуется, хоть всю жизнь.

- Тебе и светит пожизненное, - угрюмо пробормотал Федор Волгин. - Пять трупов… Если только не признают невменяемым и не запрут в «желтом доме».

- Заткнись! - выкрикнул Данила неожиданно высоким бабьим голосом. - Фиг ли вы его провоцируете, умники? Послушай, - взмолился он, обращаясь к Максу. - Ну зачем тебе наши жизни? Мы будем молчать, даем слово. Я тебе еще и денег дам, чтобы ты свалил куда-нибудь, где никто не найдет…

- Есть человек, который найдет, - успокоил «сыщик», вспомнив полуночный разговор с господином Шинкаревым. - Хоть на необитаемом острове, хоть в Антарктиде. Не спрячешься.

- Я ее не убивал, - повторил Макс. - Я только хотел ее обезоружить, чтобы она не поранилась... Я пытался остановить кровь, а она все текла, текла… Я взял Ларису на руки, отнес в машину, собирался отвезти в больницу, она бы меня выдала, конечно, но плевать. А где-то на пол дороге она перестала дышать. Я все равно уже не мог ей помочь!

- И поэтому бросил в проходном дворе, - Алеша в упор посмотрел на Макса. - А ведь она могла быть еще жива. Мед-

эксперт говорил, она жила после ранения около двадцати минут - времени вполне хватило бы доехать до больницы. Ты просто трус, Макс.

- Ты врешь, - прошептал тот. - Ты не можешь этого знать, ты и твой Оленин…

Он неожиданно запнулся, быстро шагнул к окну, глянул вниз, во двор. И зло проговорил:

- Легок на помине. И почему-то без ОМОНа. Он что, всерьез рассчитывает меня в одиночку взять?

- Макс, опомнись, - тихо сказал Алеша. - Что ты собираешься делать? Потребуешь вертолет на крышу? Или сразу перестреляешь нас всех?

- А все мне и не нужны, - невозмутимо отозвался Макс. -

Только один… Вот этот боров, - он неожиданно схватил оторопевшего Данилу за рукав, развернул спиной к себе и впечатал ствол ему в висок. - Что, делаешь вид, будто не узнаешь меня? Забыл, как я пришел к тебе в особняк, а ты спустил на меня охранников? А я ведь мог положить их там голыми руками… Пожалел. А вот тебя жалеть нет никакого смысла, - он взвел курок большим пальцем.

В дверь негромко постучали.

- Ребята, вы здесь? - послышался голос Оленина. - Открывайте, кончайте дурить. Максим, это к вам относится в первую очередь. Мне все известно.

Прошла секунда. Затем вторая, третья… Никто не пошевелился. Потом Макс небрежно, едва ли не пальцем, оттолкнул от себя Данилу - так, что тот едва не впечатался в стену. Сел в кресло и тихо, ни к кому не обращаясь, проговорил:

- Что ж, может, так и лучше.

Посмотрел на Алексея и усмехнулся уголком рта.

- Что застыл, дружинник? Иди открывай.

- Макс, не смей!!! - выдохнул Алеша.

Макс поднял руку. Ткнул стволом револьвера себе под челюсть и нажал на спусковой крючок.

Револьвер негромко и безобидно щелкнул. Макс откинул голову назад, устало вздохнул и без сил зажмурил глаза.

- 29 -

Три месяца спустя…

Снежные хлопья лениво опускались с небес - будто бесконечный десант сказочных лилипутов. В глубине аллей, где фонари горели не подряд, а через два на третий, снежинки казались серыми, почти черными. Ближе к площади перед Дворцом металлургов, где посветлее, - белыми, как парашютный шелк (вот откуда ассоциация), а под огромной искусственной елкой - разноцветными, словно слегка подмоченные конфетти.

Елка. Алеша задрал голову, посмотрел, прищурясь, на остроконечную звезду, что венчала ствол. Звезда переливалась желтыми, голубыми, красноватыми и зелеными бликами, без намека на какую-либо политическую платформу -

просто напоминая, что совсем скоро Новый год. Через каких-то две недели.

На стене у центрального входа в здание висели афиши, защищенные от атмосферных передряг стеклянным козырьком. Алеша подошел поближе. Боулинг, бильярд и игровые автоматы в холле, «Люди в черном» и «Сказка про стрельца - удалого молодца» в 3D, презентация компании «Цветок Вечной Юности» («Мы дарим радость жизни, красоту и финансовую независимость!») - в актовом зале.

- Зайти не хочешь? - спросил «сыщик» приятеля.

Митя Горлин скользнул по афише равнодушным взглядом и покачал головой.

- Что-то не тянет, - он шмыгнул носом и искоса взглянул на майора Оленина - тот стоял чуть позади, засунув руки в карманы пальто. - Сергей Сергеевич, хотел спросить… Что слышно про Макса?

- Пока ничего определенного, - отозвался майор. - Психиатрическая экспертиза - дело долгое. Если признают невменяемым (участие в боевых действиях в Чечне, то, се) -

отправят на принудительное лечение. Немногим лучше, чем тюрьма…

Он помолчал.

- Представляешь, несколько дней назад звонит мне кто-то в дверь. Открываю - зеленый пацан на пороге. Предлагает по сходной цене ароматические масла, вроде как из самой Экваториальной Африки, и эластичный пояс для похудения. Из натуральной, между прочим, шкуры южно-тибетского яка. Я потом весь интернет перерыл - нету в природе такого зверя. Из чего же они, спрашивается, пояса делают? А главное - мне что, черт возьми, и впрямь нужно похудеть?

Алеша оценивающе склонил голову набок.

- Ну, килограммов пять-семь сбросить не мешало бы…

- Вот и этот наглец о том же, с той же интонацией… Так и захотелось ему шею свернуть. Или пристрелить - счастье, что табельное оружие в сейфе оставил, - Оленин задумчиво потер рукой подбородок. - Вот и скажите, кого надо лечить? Может, нас всех пора по палатам распихать?

А что касается Макса… Сетевая компания, я уверен, здесь ни при чем. Некий толчок, сигнал к началу действия -

да, возможно, заключался именно в ней. Знаешь, это как топор на прилавке в магазине. Посмотрит на него Родион Раскольников и подумает: вот бы ухайдакать бедную старуху-процентщицу. А посмотрит плотник - и представит себе совсем другое. Избу, к примеру. Или храм небывалой красоты. Сталина Крупакова обозвала Макса «голубым» (уж не знаю, из каких соображений), Леночка отказалась выйти за него замуж (времени, правда, прошло довольно много, однако обида не забылась), Юра Побелян… Макс на одном из допросов сознался - его навязчивой идеей стал вопрос: видел ли Юра, что Макс стрелял в него. Постепенно эта идея переросла в другую.

- Убрать свидетеля?

- Да какого свидетеля? - возразил Алеша. - Главным свидетелем был Гяур, а его-то Макс как раз оставил в живых. Нелогично.

- Значит, он действительно хотел, чтобы его вычислили. Подсознательное желание практически любого преступника.

У Мити в кармане требовательно заверещал мобильник. Митя приложил трубку к уху, и его лицо приобрело угодливо-слащавое выражение.

- Да, дорогая. Конечно, дорогая. Буквально через двадцать минут… Ну что ты, дорогая, какой кабак, какие девочки?! Я тебя одну… Для тебя одной… Фух, - он шумно и с облегчением выдохнул, отключаясь. - А, вы же не в курсе: ко мне жена вернулась.

- Василиса? - искренне удивился Алеша. - Я думал, вы в разводе.

- А теперь не в разводе. Она собиралась замуж за одного орангутанга, владельца автозаправки. Еще и теща активно ее подначивала: пусть, мол, орангутанг не красавец, зато крепко стоит на ногах, а твой Митя вечно витает где-то с шизофреническими идеями. Теперь другое дело. Как узнала, что я вернулся в газету, - расцеловала на радостях. Борщом с пампушками накормила. Я ее спросил: вы же, мама, когда-то и журналистику не жаловали. А она: пусть лучше журналистика.

Алеша улыбнулся.

- А как же финансовая независимость? Вилла с бассейном, попугаями и вертолетной площадкой?

- Да ну их, - Митя досадливо махнул рукой. - И потом, куда вы все без меня? На кого читательские письма оставите? На Евушку Ижинскую?

- Упаси боже, - искренне сказал Алеша. - На нее электрический чайник-то боязно оставить. К тому же она замуж собралась за парня из магазина собачьих консервов. Нет, как ни крути, а с читательским эпистолярием лучше тебя никто не управится. Какие перлы ты там выискивал - закачаешься.

- Я и сейчас выискиваю, - гордо признался Митя. - И не только в письмах, а еще и по радио, и по телеку… - он вдруг оживился, вытащил из кармана сильно потрепанный блокнот (тот самый, редакционный), раскрыл и довольно хохотнул. - Вот, свеженькое. Вчера в «НТВшниках» услыхал…

 

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.