Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 3(48)
Сергей Криворотов
 Рождение круглоголового

Треугольноголовые спустились с гор всем скопом, их жуткий вой разносился далеко над равниной. Жрецы Горных Духов не пожалели для воинов будоражащего кровь зелья из горького корня, и теперь воинство производило шум не меньший, чем стадо огромных топотамов, обитавших некогда на равнине. Лиловые сумерки рассвета укрывали треугольноголовых, придавая разрозненным толпам вид слитого воедино потока. То тут, то там из катившейся к деревне вопящей массы взметались кверху боевые дубины. Привыкшие к горным склонам крепкие узловатые ноги топтали теперь ровную почву низины. Треугольноголовые спешили, ещё немного, и деревня, полная добычи, будет их.

Князь Хай, повелитель квадратноголовых, собрал свой отряд на площади перед хижиной Квадратноголового Бога. Его воины имели вооружением длинные копья с каменными наконечниками. Служитель Хижины и его помощницы вынесли связки синих сушёных стеблей, собранных ими на дальних болотах. Каждый воин, получив свою долю, принимался жевать обжигающую рот мякоть. Теперь и у квадратноголовых закипела кровь.

- Свершилось! - крикнул князь, и все замолчали, только слышался приглушённый расстоянием вой горцев, а здесь в деревне, казалось, даже стрекотавшие в траве насекомые утихли при первых звуках его голоса. - Враг напал на наши земли! Они идут убить всех, захватить всё то, что мы имеем от предков. Мы не успели напасть на них первыми и убить их. Но пусть не думают эти недоноски, что им удастся так просто победить нас. Они - умирающий народец, форма их голов уступает по сложности нашей. У них нет будущего. Вперёд, сокрушим ненавистного врага! Квадратноголовый Бог с нами! Грараррах! - издал он в заключение боевой клич и погрозил копьём сиреневому небу.

Возбуждённые воины двинулись за ним, потрясая оружием, навстречу приближающемуся врагу.

Юная дочь Хая меднокожая Риа проснулась при первом же вскрике прибежавших к отцу сторожевых охотников. «Неужели началось?!» - мелькнула в голове ужасная догадка, и пока она машинально расчёсывала в темноте хижины свои длинные густые волосы, слушая сбивчивое донесение за тонкой перегородкой, ею овладела решимость. Мгновение спустя она бежала, пригибаясь к самой траве, прочь от деревни.

Вот и роща невысоких кривых древес с расщеплёнными надвое и натрое стволами. Небо стало белесым, и сюда уже доносился отдалённый многоголосый вой треугольноголовых вперемешку с криками в деревне. Она вздрогнула, когда навстречу из-за ближайшего дерева шагнула высокая стройная фигура.

- Не бойся, Риа…

- Это ты, Мерк… - с облегчением вздохнула девушка, лиловый рассвет обтекал знакомую треугольную голову, выделявшуюся на фоне светлеющего неба.

- Я давно жду тебя, случилось непоправимое… Ты готова?

- Я сделаю всё, как ты скажешь, - прильнула к его плечу девушка.

Мерк ощутил запах её волос, промытых настоем коры жёлтого дерева, но бывших настолько синими от рождения, что никакая краска не могла справиться с их природным цветом, и почувствовал, как слабеет от её близости.

- Риа, нам надо уходить, пока не рассвело.

- Да, Мерк, да, теперь я твоя женщина, - она коснулась его груди шестипалой ладонью и губами одновременно, тронула пальцами коротко обрезанные волосы на голове.

- Тогда идём! - отстранился Мерк, пошарил в траве и сунул ей в руки связку съедобных корнеплодов, в его же руках появилась боевая дубинка горцев.

Едва они тронулись в обход рощи вдоль низкого густого кустарника, как вдруг, ломая ветки, прямо на них выбежали двое треугольноголовых. Встреча оказалась неожиданной для обеих сторон, горцы отпрянули, но тут же воинственно подняли свои дубины.

- Вот ты где, Мерк, предатель! Два дня мы шли по твоему следу. Одумайся, отец простит тебя. Отдай нам эту девку, - торопливо проговорил один из них, скаля зубы и шевеля остатками порванных в драке ушей.

- Я не участвую в этой бойне. Мне не о чем говорить с отцом. Прочь с дороги, пока совсем не оторвал твои уши!

Треугольноголовые медлили, не решаясь напасть первыми - как-никак перед ними был сын вождя, хоть и объявленный вне закона племени.

Мерк понял: ждать больше нечего. Он с криком прыгнул вперёд, сделал обманное движение и нанёс удар по одному из соплеменников, выбив оружие из рук. Дубинка Мерка скользнула при этом по треугольной голове, сняв кожу, тот взвыл и опустился в траву. Второй противник отскочил в сторону и тут же с рыком бросился на Мерка. Их дубины скрестились, но Мерк успел ударить его свободной рукой по носу, перехватил дубинку обеими руками и обрушил на злобно ощерившуюся морду. Раздался глухой стук, сопровождаемый хрустом кости, и соплеменник отступил, мотая окровавленной треугольной головой. Мерк нанёс ему ещё один удар, дубинка выпала из рук оглушённого горца. Но в это время пришедший в себя первый нападающий подобрал оружие и молча прыгнул сбоку. Риа успела кинуть в глаза врагу горсть сухой земли, и тот остановился, закрыв лицо. Мерк обернулся и ударом по затылку сбил его с ног.

Стало ещё светлее, и они увидели, как со стороны деревни к ним спешат квадратноголовые.

- Бежим! - крикнул Мерк и, схватив Риа за руку, увлёк в чащу.

Один из треугольноголовых, шатаясь, поднялся и, размахивая дубиной, устремился навстречу новым врагам. Это задержало преследователей, пока они добивали раненых горцев, беглецы успели удалиться на значительное расстояние.

Когда заросли поредели и совсем рассвело, Риа с состраданием коснулась лба Мерка:

- Ты весь в крови, дай оботру!

В пылу боя Мерк и не заметил, когда дубинка противника рассекла кожу на его голове.

- Оставь, Риа, надо уйти как можно дальше и попробовать сбить их со следа, - возразил тот, и они снова двинулись в сторону равнин.

Сколько помнили себя старики обоих племён, вражда была вечно. Всегда треугольноголовые спускались с гор с боевыми дубинами громить деревни равнинных жителей, чтобы завладеть собранными там корнеплодами, ягодами, изделиями из глины и костей животных.

Квадратноголовые, в свою очередь, поднимались к пещерам горных людей, чтобы отобрать тёплые звериные шкуры, угнать скотину, которую разводили горцы, унести с собой красивые разноцветные камни, от которых не могли оторвать взора женщины. Кровь лилась щедро, мир длился недолго и был обманчив. Так было во все времена.

Жрецы треугольноголовых учили своих соплеменников, что жители равнин - нелюди, и потому смерть каждого из них благое дело, угодное Горным Духам. Служители квадратноголового Бога, в свою очередь, внушали пастве, что горцы - низшая форма жизни, вроде зверей, только ещё более опасная и в то же время бесполезная, обречённая на вымирание в силу своей врождённой неполноценности. Потому убивай выродков или не убивай - конец для них предопределён. Так уж лучше, говорили служители и князья, помочь им поскорее исчезнуть с лица земли, это зачтётся всему племени, и от имени Квадратноголового Бога благословляли убийство и разбой.

Браки между иноплеменниками карались смертью. Две известные за жизнь последних поколений попытки были жестоко пресечены.

Между тем численность горных племён быстро возрастала, тогда как из-за болезней, набегов квадратноголовых и неурожая трав поголовье скота в горах значительно убавилось. Холодная зима грозила голодом.

Жители гор с вожделением смотрели на равнины, где условия жизни были более благоприятны, климат мягче, а земля давала обилие съедобных корнеплодов. Отец Мерка, объединив разрозненные племена треугольноголовых, призвал к большой войне. Теперь готовились не просто к ещё одному набегу, а к поголовному истреблению квадратноголовых.

Мерка с тремя воинами послали в длительную разведку в места предстоящих сражений. И вот тогда-то он и встретился впервые с девушкой из племени равнинных людей. Риа была не похожа на горянок, она не испугалась его при первой встрече, и они быстро нашли общий язык. Оказалось, у людей обоих племён имелось немало похожих слов.

Влажный блеск её больших глаз, синие волосы до бронзовых плеч, стройная осанка жительницы равнины запали в сердце Мерка. Сколько раз потом она снилась ему наверху в тёмных пещерах. Он протягивал к ней руки и… просыпался, тоскуя от одиночества среди своих соплеменников. Тайком от отца он несколько раз проникал на равнину, чуть не поплатившись однажды жизнью при встрече с воинами князя Хая.

Но и Риа не осталась равнодушной к высокому горцу, выделявшемуся среди низкорослых сутулящихся треугольноголовых. Что ж, что у него иная форма головы - зато их мысли оказались сходны: и он, и она ненавидели убийство и войну, обоим нравились одинаковые цветы и пение птиц, лиловые закаты и сиреневые восходы солнца. Главное - их тянуло друг к другу. Роща синих невысоких деревьев с расщеплёнными стволами стала местом встреч.

Вместе с отчаяньем от неумолимо надвигавшейся войны у Мерка зародилась мысль о бегстве с любимой. Сначала робкая, она с каждым свиданием крепла. И они уговорились, как только начнётся нашествие, Мерк проберётся в их рощу и будет ждать Риа.

Так всё и случилось. Правда, этому предшествовала ссора Мерка с отцом. Лазутчики вождя выследили юношу, когда он возвращался с равнины. Тот признался в своих чувствах, надеясь, что отец использует влияние на горцев и уговорит князя Хая отдать дочь. Но старый вождь пришёл в такое неистовство, что Мерк был вынужден бежать и скрываться от посланных в погоню воинов, пока горцы не обрушились на квадратноголовых и Риа не прибежала в условленное место. И теперь они уходили всё дальше от деревни князя Хая, укрываясь в невысоких фиолетовых зарослях. Лиловое солнце было их путеводителем, а любовь и боевая дубина Мерка -

оружием, с которым они отправлялись в неизвестность...

...На восьмой день их выследили квадратноголовые воины из дружественного князю Хаю племени. Риа смогла убедить их, что отправляется за подкреплением к заозёрным жителям, а её спутник - приручённый пленный горец. Люди равнины были поражены, но поверили дочери могущественного князя и поспешили разнести весть о вторжении треугольноголовых. Они оставили Риа даже одно копьё в знак своего расположения к отцу, и теперь в минуты отдыха девушка обучала горца владению непривычным для него оружием.

Риа отлично разбиралась в съедобных корнеплодах и растениях равнины, а Мерк научился охотиться на небольших травоядных зверушек. Они счастливо уклонялись от дальнейших встреч с квадратноголовыми, но оба понимали, что вечно так везти им не будет.

...На сороковой день пути они достигли холмистой местности среди небольших зелёных озёр. Красно-синий лес мог служить им укрытием от любопытных посторонних глаз. Риа научила Мерка ловить рыбу в прозрачной изумрудной воде: точный удар копья, и блестящая чешуёй рыбина напрасно трепещет на острие. Они решили остаться пока здесь.

Пока Мерк скрывался с верной Риа, лечившей его раны, он понял, что в одиночку не сможет защитить ни свою подругу, ни самого себя. Правда, Риа умела обращаться с копьём не хуже любого воина из её племени, но это служило Мерку слабым утешением. Слухи о них наверняка распространились далеко по равнине.

Однажды на их стоянку вышли двое мужчин и три женщины. Мерк встретил их с боевой дубинкой наготове. Но сражение не состоялось. Риа признала в них соплеменников, а они с удивлением обнаружили в подруге воинственного треугольноголового дочь своего убитого князя. Мерк поделился с пришельцами сушёной рыбой и корнеплодами, и, преодолевая неприязнь и насторожённость, они сели вместе под крышей из красно-синей листвы. Соплеменники поведали опечаленной Риа, что её отец храбрый Хай погиб в первом же бою и их деревня подверглась разорению, что горцы не ушли назад, как было раньше всегда, а продвинулись по равнине на десять дней пути, разрушая деревни соседей, и вырыли себе земляные жилища наподобие нор юрких камнеедок.

Риа, в свою очередь, объявила, что треугольноголовый Мерк - её муж и он не враг им. Она предложила соплеменникам остаться с ними. Те колебались недолго. Всё же Риа была дочерью их князя, и они беспрекословно приняли её главенство. После ритуальной борьбы, когда Мерк одолел обоих мужчин, они, скрепя сердце, признали и его старшинство.

Позднее к ним присоединились ещё несколько беженцев. Племя Риа и Мерка укрепилось в неприступной чаще леса, соорудив хижины из ветвей и листьев. Соседи-квадратноголовые признали за ними право охоты и неприкосновенности владений, благодаря их граничащей с отчаяньем отваге, умелой дипломатии Риа, но главное - неумолимому приближению орд треугольноголовых.

Соплеменники Мерка не дошли до их расположения нескольких дней пути, установив новые границы своих земель. Квадратноголовые спешно снимались с обжитых мест, уходили прочь, возникали и распадались новые племенные союзы. Но во всех действиях здешних жителей теперь чувствовалась неуверенность: сила была на этот раз на стороне пришельцев. Хотя стычки между обеими сторонами не прекращались ни на день, наступило относительное затишье. Горцы не могли продолжать наступление, закрепляясь на захваченных территориях, выбивая оттуда остатки бывших хозяев, а квадратноголовые не имели сил вернуть утраченное.

Минул холодный сезон, отшумели тёплые зелёные дожди, и снова красноватая листва на деревьях ярко засинела, а вода в озёрах стала ещё прозрачнее. Фиолетовое солнце поднималось всё выше с каждым днём, и розовый пар плыл по утрам над прогревающейся землёй. Риа и Мерк собрали вокруг себя свыше тридцати квадратноголовых, с ними считались как с новой силой те, кто не покинул насиженных мест. И всё же будущее казалось неопределённым, было неясно, двинутся ли горцы в новое наступление или останутся на занятых землях. Мерк надеялся, что в случае начала боевых действий ему удастся договориться с бывшими соплеменниками и выторговать приемлемые условия жизни для Риа и своих новых друзей.

В тёплое безветренное утро на исходе первого лета в озёрном крае Риа родила мальчика. Роды прошли тяжело, ребёнок вышел крупным, но теперь все тревоги остались позади, и счастливые родители, прижавшись друг к другу, смотрели на своего первенца. Каким он станет, когда вырастет? Что ждёт его? Сумеют ли они защитить беспомощного малыша от опасностей внешнего мира?

Он походил на Риа и на Мерка одновременно, только выглядел совсем маленьким и беззащитным, и кожа у него была нежная, светло-золотистого цвета. Глаза так же, как у матери, большие, тёмные, с влажным блеском, а нос и линия полных губ - как у отца. Но самое главное, у него оказалась почти идеально круглая головка, никаких выступов, придававших сходство с треугольником или квадратом. Если раньше и Мерк, и Риа, живя среди своих соплеменников, посчитали бы это несомненным проявлением уродства, то теперь новорождённый показался им верхом совершенства.

- Мерк, - сказала Риа, - надо как-то назвать его…

Мерк озадаченно посмотрел на подругу, такое ему и не приходило в голову. В его родном племени имена давали жрецы Горных Духов, а у равнинных людей - служители Квадратноголового Бога. Но сейчас им приходилось рассчитывать только на себя.

- Надо назвать его как-нибудь необычно, - вдохновенно продолжала Риа.

Мерк задумался: как бы ему хотелось, чтобы их сын не участвовал в той исконной вражде треугольноголовых с квадратноголовыми. Ведь он не был ни одним из них, его не касался вековой предрассудок. Несомненно, его ждёт иная участь. Мерк уже чувствовал, КАК бы ему хотелось назвать малыша, но в языках горцев и равнинных людей не было ещё такого имени, и ему самому пришлось придумывать новое слово.

- Давай назовём его… Мир.

- А что это за имя? - удивилась Риа, первый раз слыша подобное звукосочетание.

- Ну, это будет означать то, когда нет вражды. Когда не надо убивать соседей. Когда всем людям хватает пищи и земли и не надо драться друг с другом, ну, квадратноголовым с треугольноголовыми… и наоборот… - Мерк хотел бы ещё добавить, что в этом слове соединились звуки их собственных имён, но, не зная, как это высказать вслух, смущённо умолк.

- Кажется, я поняла… Ты хорошо придумал, муж мой. Пусть будет Мир!

- Ми-ир! Ми-ир! - тут же запела в глубине леса птичка-вещунья с серебряным пером.

- Мир! Мир! Мир! - отрывисто подхватил длиннонос, долбящий кору сухого дерева.

- Миррр! Миррр! - дружно застрекотали красные прыгуны в траве.

- Мир! Шшшш… Мир! - согласно прошелестел ветер, появившийся в тёмно-голубых кронах над ними.

По крайней мере, так им обоим это показалось.

Молодая бронзовокожая женщина с синими до черноты, как у Риа, длинными волосами кормила грудью своего квадратноголового младенца на пороге одной из хижин. Она подняла кверху лицо с застывшей на нём задумчивой улыбкой и прислушалась к новым звукам, доносившимся отовсюду.

А круглоголовый малыш, которого нарекли таким не-

обыкновенным именем, таращился на розоватое утреннее небо в разрыве ветвей, и отражения маленьких торопливых облачков скользили в его бездонных глазах.

Внезапно изображение смялось, замелькали диагональные полосы, резкий щелчок возвестил окончание просмотра. Не было больше ни Мерка, ни Риа, ни их мыслей, ни их чувств, ни круглоголового малыша с необычным именем, члены худсовета вновь ощутили себя самими собой, освобождаясь вместе с присосками сенсорных датчиков от наваждения странного мира.

- Ну-с, - председатель сплёл пальцы рук на матовой поверхности разделяющего их стола и посмотрел на часы. - Прошу высказываться по существу и покороче, у нас ещё два просмотра.

- Слишком идиллично, с розовой концовкой, - опережая прочих, заторопился критик А. Круглый, специалист по художественному сенсоровидению. Вытянутое лицо его, не соответствующее фамилии, приняло обычное недовольное выражение. - Нельзя согласиться с основной идеей, будто войны на планете прекращаются только с рождением круглоголового мальчика. Косвенно это поддерживает ненаучные сентенции о том, что высшая мораль и образ мышления свойственны типам с особой формой черепа, с чем мы, конечно же, примириться не можем.

- Слишком уж отдалённая эпоха, - с сожалением вздохнул С. Братан, один из штатных рецензентов. - И потом это уже столько раз было, когда представители враждующих сторон вступают в брак, чтобы примирить враждующих...

Председатель сделал пометки на экране видеопланша.

- Еще мнение?

С многозначительным видом консультант Я. Дрянский откашлялся, пригладил пятернёй редеющую шевелюру и обстоятельно, как бы размышляя вслух, поделился:

- Сделано сносно, но недотягивает, как мне думается, до того художественного уровня, который позволил бы нам ставить вопрос о принятии. Мне кажется интересной сама заявка на идею или, ещё точнее, намёк на идею - полнее назвать не могу, нет оснований. Оба племени, воевавшие друг с другом испокон веков, хорошо знали, что приносит Война, но понятия не имели о том, что может принести Любовь между их, не найду другого слова, представителями. Круглая головка младенца могла и должна была стать в действии символом остановки Зла, проблеском стоп-сигнала на его пути. Наступила первая в истории мысль о том, что если Мерк и Риа родили ребёнка, то, значит, и «они» тоже люди. Они - те, другие. Но у автора ничего не получилось. Событие утонуло в наскоро придуманном сюжете, банальном и неинтересном, незначительном, особенно к концу. Идея как бы промелькивает в самой концовке, когда Мерк даёт ребёнку имя Мир, - но тем всё и кончается. И ещё одно, очень прагматичное, но существенное замечание. Судя по всему, женщины на той планете рожали детей старым добрым земным способом. Риа трудно досталось рождение малыша с круглой головкой. Но каково же было женщинам рождать младенцев с квадратными или треугольными головами? Вопрос нешуточный, следовало автору подумать над ним. В нынешнем виде запись выпуска в прокат не заслуживает.

- Я разделяю мнение худсовета, - заключил председатель. - Фильм не может быть принят.

Автор пробежал строчки письма, пестревшие знакомыми оборотами: «к сожалению, вынуждены отклонить…», «оригинал задержан до начисления оплаты рецензентам…», «желаем всего наилучшего…» Он скомкал листок и встретил вопрошающий взгляд тёмных, чуть раскосых глаз.

- Что, опять отказали?

Но ему сейчас не хотелось ни участия, ни сочувствия. На днях истекал срок проката сенсоропластического синтезатора, успеет ли он сотворить что-то новое? Он ощущал только злость и опустошённость: снова неудача.

- Не расстраивайся. Ты сделаешь ещё лучше. Они вынуждены будут принять, вот увидишь... Маленький уже проснулся...

Автор скинул плащ и заторопился в полумрак тесной спальни.

Тяжёлое свинцовое небо, вспоротое свежим инверсионным следом сверхзвукового бомбардировщика, тревожно заглядывало в окно, низко нависая над скрюченными ветвями голой акации. Но света хватило, чтобы рассмотреть большие синие глаза, принадлежащие созданию в детской кроватке. Малыш выглядел совершенно так же, как тот, в забракованном худсоветом сенсорном фильме: маленький, светлокожий, реальный и близкий, совсем недавно пришедший в этот мир. Автору стало легко на душе от этого бездонного, растворяющего в себе все неприятности взгляда, и он улыбнулся НАСТОЯЩЕМУ КРУГЛОГОЛОВОМУ, своему собственному сыну.

Нажимая кнопки

Цепочка следов на мокром песке, оставляемая босыми ступнями, становилась всё длиннее по мере того, как уменьшалась вдалеке её фигурка. Она шла, не оборачиваясь, вдоль полоски речного песка, и волны не доставали её следы.

«Ну, и проваливай! Чёрт с тобой!» - подумал Валент.

Рарх, Живущий в Воде, удовлетворённо наблюдал за уходом женщины, не высовываясь над поверхностью. Он поборол сильное желание напасть на человеческую самку, пока она находилась на глазах мужчины. Ему было и без того неплохо, его эмпатическое естество подпитывалось отрицательными эмоциями этих перессорившихся людишек. Он чувствовал, как набирает силы, столь необходимые для дальнейшей борьбы с чужаками.

Валент не мог разглядеть тёмную массу в реке из-за слепящих солнечных бликов на воде, да и не смотрел он туда, его взгляд был прикован к уходящей женской фигуре.

Красное солнце над ними нисколько не напоминало жёлтое светило старушки-Земли. Может, в нём, в этом зловещем багровом свете, и было всё дело? Он не давал отдыха глазам, воздействовал на их подсознание, постоянно взвинчивая нервы. Они всё время чувствовали себя напряжённо, снедаемые беспричинной тревогой. Растущая раздражительность не снималась короткими периодами отдыха. Неудивительно, что через месяц пребывания здесь, на Цинтии, второй планете Красного Солнца, между ними произошла первая стычка. За первой ссорой последовала вторая, взаимные придирки, упрёки посыпались обвалом. И вот теперь эта, последняя, столь бурная, что выманила Рарха из речных глубин.

А ведь поначалу всё казалось сказкой. Планета полностью пригодна для человека. Можно было свободно дышать цинтийским воздухом, не боясь ни кислородного голодания, ни опасности заразиться местными микроорганизмами - арсенал химической защиты людей позволил им приспособиться к местным условиям. И даже красное излучение солнца поначалу не представляло видимой угрозы. И вот теперь…

Он попытался взять себя в руки. Глубоко вздохнул, резко выдохнул, сосредоточился, но лишь с третьей попытки удалось полностью расслабиться и ощутить наконец-то успокоение.

...Она скрылась за красным холмом, уже удаляясь от берега, и Рарх, выскочив из воды, совершил пространственное перемещение.

Он увидел только вздыбившуюся волну, невесть откуда возникшую на спокойной речной глади, опавшую там, за холмом, куда ушла она. Это было непонятно и тревожно, и потому он бросился вдогонку, расстёгивая на бегу набедренную кобуру...

...Я не захотел играть так, оставил Валента и превратился в Рарха, Живущего в Воде. Люда продолжала исполнять навязанную ей сценарием роль легкомысленной подруги Валента. Надо было срочно разнообразить происходящее, и я привлёк к делу дружков Живущего в Воде, а может, и его родственников, - тоже Живущих в Воде. Они выскочили из глубин, стремительно понеслись вслед Валенту. А я сдёрнул шлем и вытер пот со лба...

Тишину квартиры нарушало привычное урчание кухонного комбайна и голос Люды, вполголоса напевавшей популярную песенку. Я отключил игру, стряхнул с себя остатки иномира и ощущений Валента, «врубившись» в реалии привычной обстановки. И хотя не было полной уверенности в искусственности исчезнувшего с отключением аппарата красного мира, одно не вызывало сомнений: ссора имела место и здесь, в нашей действительности.

- Люда! - позвал я.

Ответа не последовало. Ощущая разбитость во всём теле после острых переживаний игры, я, шаркая ногами, добрался до кухни.

Люда продолжала напевать с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла-качалки у распахнутой балконной двери. Её каштановые волосы выбивались из-под облегчённого шлема сенсатора, пальцы порхали по напоясной деке плеера. Фактически её не было на кухне, одна лишь телесная оболочка, и звать её назад из неведомого далека представлялось бессмысленным.

Я присел за обеденный стол, коснувшись кнопки «требование», и безликий электронный кормилец выдвинул передо мной дымящуюся тарелку не очень аппетитного варева. Люда никак не прореагировала на моё присутствие.

Покончив с едой и отставив стакан из-под белкового киселя, я вернулся обратно: теперь импульсы из пустого желудка не грозили испортить мою игру. Примирение с Людой не состоялось по причине её полного отсутствия в нынешней системе моих жизненных координат.

Я включил аппарат и вернулся в красный мир.

Валент успел покончить с двумя сородичами Рарха, их тошнотворно подпалённые останки чернели на красном песке. Теперь надо было догнать рассерженную женщину и попытаться исправить случившееся. Тем более, что сам Валент уже не чувствовал себя таким уж правым. Но её не было видно, хотя он торопился по заметаемым поднявшимся ветром следам. Красное солнце коснулось далёких холмов, и длинные тени от барханов поползли по песку. Валент оглянулся, ему показалось, что он различил странную имитацию зловещего смеха, но не заметил ничего подозрительного в пустынной багровости пейзажа.

Рарх успел приглушить свой непроизвольный импульс и скрылся в реке. Главного он добился - единственные в здешнем мире люди оказались разъединены, и теперь, умело воспользовавшись ситуацией, можно будет зарядиться от бьющих из них отрицательных эмоций...

- Послушай! - Люда стояла надо мной, держа в руке снятый с моей головы шлем. - Нам надо поговорить. Ты не думаешь? Ведь так продолжаться не может…

Я еле справился с охватившим меня раздражением: что это она себе позволяет? Разве я когда-нибудь мешал её сенсорному кайфу? На этот раз она действительно зашла слишком далеко. Но я был ещё под впечатлением от мира Красного Солнца, да и что я мог ей сказать такого, чего бы она не знала? В этом мире все слова между нами уже были переговорены, все мыслимые обиды и оскорбления брошены в лицо друг другу. Но, несмотря ни на что, я не хотел её терять.

- Ты хочешь продолжать жить, как мы живём? Каждый сам по себе, всё врозь, мы становимся чужими…

«А кто виноват?» - с горечью подумал я про себя, но смолчал, да и не мог я подобрать сейчас нужные слова. А без слов в этом мире мы не могли обходиться.

Но аппарат под рукой не был выключен, как лунатик, я нашарил второй шлем, насильно натянул его на отшатнувшуюся было Люду и усадил рядом с собой.

- Подожди, подожди, - приговаривал я под сверлящим взглядом её рассерженных, но постепенно уступающих серых глаз, беря из её рук второй комплект и торопливо закрепляя на своём затылке.

- Мы будем вместе, понимаешь? Подожди немного… - упредил я возможный протест и коснулся деки управления.

Не знаю, не могу я объяснить, как это всё происходит, психотроника для меня, как и для Люды, тёмный лес. Может, мы переносимся своими сознаниями в те искусственно создаваемые миры. Может, те личности были всего лишь нашими проекциями на иные координаты пространства, а может, просто оказывались сублимацией наших чаяний. Конечно, это была игра, но с каждым разом начинало казаться, что в этом сокрыто нечто гораздо более значительное, даже более важное, чем настоящий мир. Да он и переставал казаться настоящим после ярких ощущений той жизни, даруемых послушными управлению аппаратами... Но иногда казалось, что я сам становлюсь объектом игры, чьих-то посторонних манипуляций…

Но стоило ли ломать голову над подобным! Главное, мы оба почувствовали себя в этот момент снова вместе. Я вернулся в мир Красного Солнца, и Люда была рядом со мной... на какой-то миг. И вдруг исчезла.

Я всерьёз испугался за неё.

...Солнце уже наполовину спряталось за холмы, когда Валент догнал женщину и схватил за руку.

Люда обернулась, зло сощурив глаза.

- Нет, нет, - быстро сказал Валент. - Не сердись, тебе не идёт сердиться. Нам нельзя быть врозь в этом мире. Понимаешь?

И серые глаза потеплели, она не пыталась освободиться. Она назвала его каким-то другим именем, и Валент засомневался, действительно ли его зовут Валент или как-то иначе?

Солнце, повинуясь их обоюдному желанию, попирая все законы здешней природы, полезло назад по небосклону, словно отряхивая с себя красноватую пыль и становясь ярче и теплее на глазах. Их губы и руки нашли друг друга и соединились, тела стали ближе с этого момента, и всё лишнее между ними исчезло, и слова, которых так не хватало в ином существовании, вовсе не понадобились...

Уже много позже, обнявшись, они молча сидели на берегу, глядя на игру солнечных бликов на поверхности реки.

...Рарху стало невыносимо терпеть дальше, он лишился наслаждения от постоянно нараставшего потока их отрицательных эмоций, источник внезапно иссяк, и то, что происходило теперь, совершенно не устраивало эмпатического паразита. Он не выдержал и выскочил из воды, рассчитывая застать врасплох этих жалких переменчивых двуногих, чтобы вызвать страх и получить желаемое.

Валент и Люда успели одновременно выхватить оружие, два луча, скрестившись на распахнутой алчной пасти, испепелили её в одно мгновение.

...Я снял шлем, успел заметить синхронное движение Люды, наши пальцы соприкоснулись на кнопке отключения аппарата. Словно что-то тягостное, довлевшее над нами совсем недавно отступило прочь, и снова стало возможно легко дышать. Я прочёл по её подобревшим глазам, что и она испытывает то же самое.

Чудесный аппарат снова помог, он явно был способен не только разобщать души. Мы обошлись без слов и снова были вместе.

Надолго ли?

И поможет ли эта машинка в следующий раз, так ли уж всегда безотказен наш электронный миротворец?

Но мы явно не владели мастерством простого общения в этом мире, способностью убеждения словом, хотя и научились использовать слова как безжалостное оружие против друг друга. И нам оставалось рассчитывать только на эту электронную терапию, пока мы хотели быть вместе.

 

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.