Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 3(52)
Ирина Соляная
 Буль-буль

Вихрова лежала на диване. Боль в затылке пульсировала. Вихрова вспомнила анекдот про кота, который не мог встать с собственного хвоста из-за лени. Раздался пронзительный телефонный звонок.

- Мам! Телефон твой звонит, - крикнул Андрей.

- Он в куртке, - простонала Вихрова.

- Мам, нет его в куртке, - снова крикнул сын.

Вихрова, ворча, слезла с дивана. Достала телефон из карманчика пиджака.

- Слушаю, - рявкнула она невидимому собеседнику.

- А можно у вас спросить?

- А можно, - ответила Вихрова.

- А вы завтра в офисе будете?

- А не буду.

- А послезавтра?

- А послезавтра я занята.

- Ой, а че мне делать?

- Позвоните послезавтра.

- А вы возьметесь за мое дело?

- Откуда я знаю, - взорвалась Вихрова. - Это как у доктора спрашивать - вы меня вылечите или я помру?

- Ой, а че мне делать?

- Звоните, - сказала Вихрова и положила трубку.

Андрей приобнял ее сзади, напевая: «Корабль уродов, где твой штурвал и снасть...».

- Брысь, башка болит, - сказала Вихрова сыну и пошла в спальню.

Через полчаса Андрей заглянул к ней:

- Мам! Там к тебе какой-то мужик приехал, говорит, срочно.

С оханьем и проклятьями Вихрова стала натягивать свитер и джинсы. Выйдя во двор, увидела у калитки сутулого парня. В руках у него был завернутый в газету гусь.

- Здрастье, я из Мамона, это вам, - заулыбался он, протягивая гуся, синие лапы которого жалобно свешивались. - Это я вам звонил. Я прям не знаю, че мне делать-то. Вот я к вам и приехал.

Вихрова повела его в дом. Гусь обреченно шмякнулся на стол.

- Рассказывайте.

- Жихарев меня звать. Короче, я совершил ДТП, въехал на машине в пруд. Двое выплыли, а двое - утонули...

- Медленно, по порядку, - потребовала Вихрова.

Из рассказа гостя она узнала, что уголовное дело не только возбуждено, но и уже закончено следствие. И дело направлено в суд.

- Кто был у вас адвокатом?

- Абросимова. Очень хорошая тетка, так за меня воевала, так воевала!

- Что ж дальше не воюет? - усмехнулась Вихрова.

- Дак, денег много просит, а у меня нет. Жена беременная, и вообще, - зашмыгал носом парень, взывая, видимо, к сочувствию.

- У меня правило: я никогда не беру дел после других адвокатов. Они напортят, а я потом виновата. Извините, у меня работы много. До свиданья.

- Ой, а че же мне делать?

- Ничем не могу помочь, - устало ответила Вихрова.

Парень деловито подхватил гуся за лапы, сдернул его со стола и направился к выходу. На пороге оглянулся на Вихрову и покачал головой, словно укоряя за несговорчивость.

Вихрова вернулась в спальню и завалилась в тяжелый сон.

...Наутро в офис ей позвонила Абросимова и попросила «подхватить клиента», так как у нее, дескать, много работы и она должна уехать на две недели в Москву. Вихрова выслушала Абросимову без особых эмоций и пояснила, что рада бы помочь, да сама по горло занята. Казалось, что вопрос был исчерпан, но вечером, возвращаясь из суда в офис, чтобы оставить кипу папок, Вихрова увидела возле офиса делегацию: вчерашний парень с девушкой, три тетки неопределенного возраста.

- Вы меня ждете? - спросила Вихрова с явным неудовольствием. - Я вечером приема не веду.

- Да мы только спросить и все, - сказал парень.

- Ну, заходите.

В офисе все чинно расселись перед столом Вихровой.

- Зря вы не хотите мое дело взять. Оно, честно, выигрышное. Я вину не признавал, и на меня у ментов ничего нет.

Вихрова поняла, что просто так посетители не уйдут, и вспомнила совет бывалого адвоката, который еще в начале карьеры Вихровой сказал ей: «Никогда не отказывай людям. Если не хочешь работать, заломи такой гонорар, который они не смогут заплатить. Если не заплатят, то тебя еще сильнее уважать будут, всем расскажут, что ты - дорогой адвокат. А если заплатят, то и работать не так противно».

- Хорошо, - сказала Вихрова. - За всю работу по делу я возьму пятьдесят тысяч рублей.

- Блин, ну это ж дорого, - вступила в разговор девушка.

- Почему же дорого? - осведомилась Вихрова. - Что имеется? А имеются два трупа, потерпевшие - в ярости. Ваша вина подтверждается доказательствами, иначе дело бы не направили в суд. Адвокат ваш позорно сбежал с полпути. Вот так. - Вихрова хлопнула по столу рукой, показывая, что торг не уместен.

- Хорошо, - неожиданно произнесла одна из теток. Она достала из-за пазухи платок, в котором была завернута пачка с деньгами, и отсчитала Вихровой. Судя по остатку, Вихрова запросила маловато.

- Но чтоб с гарантией, - настаивала тетка.

- Если бы я давала гарантии, то летала бы на личном самолете и жила в Малибу, - ответила ей Вихрова. - А гусь где? - весело спросила она у парня.

- Съел, - виновато ответил он, - в смысле пропил.

- Ах ты! - тетка отвесила парню подзатыльник.


- Привет, Аршинов, - Вихрова улыбнулась и села возле следователя.

Следователь сидел спиной, уткнувшись в монитор, одним пальцем нажимая на клавиатуре букву за буквой.

- Здрастье, зачем пожаловали? - не оборачиваясь, спросил он.

- Дело Жихарева хочу почитать. Вы же его не направляли прокурору еще?

- Не отправлял. Я дело еще причесывать буду.

- С ним уже стороны ознакомились, а вы там что-то причесывать собрались.

Следователь повернулся к Вихровой и сказал раздельно:

- Дело не дам. Не готово. Идите жалуйтесь.

Вихрова поднялась и молча вышла из кабинета.


- Слушай, Ганечкин, - обратилась Вихрова к коллеге. Тот носил засаленный пиджак и кличку «Инженерно мыслящий», данную ему за обстоятельность и неторопливость. - Мне удалось дело Жихарева почитать. Так вот, в деле имеется заключение судебно-технической экспертизы о том, что причина съезда автомобиля в пруд - неисправность тормозной системы, заклинивание суппорта левого переднего колеса, причем другие факторы, кроме неисправности левого переднего колеса, не могли влиять на съезд автомобиля в пруд.

- Ну и что, если у Жихарева был неисправный автомобиль, то его чинить надо было, а не на пруд ездить, - резонно возразил Ганечкин.

- Так-то оно так, но эксперт опять же пишет, что причиной неисправности тормозной системы был заводской брак, который нельзя было обнаружить в процессе обычной эксплуатации автомобиля.

- Не может быть! - изумился Ганечкин. - В таком случае вина Жихарева отсутствует. Но дело уже находится в суде, не так ли?

Вихрова кивнула.

- Что же написали в обвинительном заключении?

- Цитирую дословно: «Съезд автомобиля в пруд произошел из-за неправильно выбранной Жихаревым А.В. скорости движения автомобиля «ВАЗ 2107». Получается, что Жихарев зацепил обочину, автомобиль занесло, и он съехал в пруд. В результате двое пассажиров утонули.

- Как так, утонули? - снова изумился Ганечкин.

- Представь себе, до смерти. Они не смогли вылезти из автомобиля, были пьяные, так и захлебнулись водой на заднем сиденье. А водитель и пассажир, что ехал на переднем сиденье, вылезли и выплыли, так как были трезвые.

- Значит, и причина смерти пассажиров - не травмы, полученные в ДТП, а …

- Буль-буль, - мрачно вставила Вихрова.

- Ну, это цинично, - поморщился Ганечкин.

- Это не я сказала, Жихарев, - развела руками Вихрова.

- Да, Жихарев, похоже, не виноват... Слушай, я поражаюсь твоей способности знать ответ и задавать при этом вопрос.

- Я просто хочу знать, к правильным выводам я пришла или нет.

- А судья кто? - поинтересовался Ганечкин.

- Угадай с трех раз.

- Макаров! - утвердительно заявил Ганечкин.

- В точку. У меня такое ощущение, что все мои дела отныне будет рассматривать Макаров. А после дела Петренко, пожалуй, он будет искать случая отыграться на мне.

- Ну, зачем так плохо о человеке говорить.

- Вот увидишь, - без тени сомнения произнесла Вихрова.


Утро было тихое и ясное. Ранняя весна редко выдает приятные и тихие минуты. Ледовая корочка не была крепка, она с хрустом проламывалась под каблуком, выливая наружу серую мутную воду. В такое утро бродить по улицам, боясь поскользнуться, не так уж приятно, но воздух так свеж, что поневоле бродил бы, бродил.

Вихрова всегда сожалела только об одном - о том, что нет у нее ни минуты времени на саму жизнь. Есть время на все - на корабль уродов с кормчими и пассажирами, на ночные бденья над кипами бумаг, нет только времени для себя и своих детей.

Она иногда размышляла: «Что меня сделало такой? Погоня за карьерой, жажда денег?.. Есть и репутация, есть и деньги. Нет только желания тратить эти деньги, развлечь себя чем-то, порадовать. Есть гонка человека-кентавра, когда сам скачешь во весь опор и сам же себя погоняешь. Остановишься - смерть».

- Мам, у тебя хорошее настроение? - спросил Андрей.

- Почему ты спрашиваешь? - улыбнулась она и погладила по голове сына .

- Ну... Что-то мне кажется, что ты злая. Или грустная.

- Так не бывает, чтобы злая и грустная одновременно.

- У тебя уже давно не было хорошего настроения, - допивая молоко, сказал Андрей. - Раньше, когда я ходил в садик, я помню - ты приходишь меня забирать, всегда улыбаешься, у тебя губы и ногти красным-красным накрашены. Ты такая красивая была...

- Ах, ты... - Вихрова шуточно замахнулась на Андрея ладонью.

- Ну, была и есть. Красивая-прекрасивая, - со смехом поправился Андрей.

Вихрова стала сосредоточенно мыть посуду, скопившуюся еще с ужина. Что она могла ответить сыну? Банально звучит, но детям нужна любовь, а не проблемы, и деньгами любовь не заменить.

- А давай в июне вдвоем поедем куда-нибудь на недельку.

- А папу, что ли, дома оставим?

- Пусть работает, - усмехнулась Вихрова, но потом добавила уже серьезно: - Мы отпуск просто не сможем вместе взять. Я же свою нагрузку на лето не знаю, папину тоже.

- Мам, а давай сейчас поедем!

- Ну, это плохая идея. У тебя школа и все такое, у меня - суды, - сказала Вихрова. - Лучше ты продумай, куда бы ты хотел. Посмотри в Интернете, куда дикарем лучше ехать.

- Ладно, - обрадовался Андрей и, взглянув в окно, добавил: - К тебе мужик приехал. Тот, что гуся зажилил.

- Сейчас иду, - вздохнула Вихрова. - У него суд сегодня.


- Знаешь, у Чапека есть подборка юмористических рассказов о различных судебных процессах, - сказала Вихрова Ганечкину. - Если бы бедный чех жил в наше время, он не написал бы ни строчки. Никакого чувства юмора не хватит, чтобы высидеть любой наш процесс.

- Что, приговор уже вынесли? - поинтересовался Ганечкин.

- Больно ты скор, - усмехнулась Вихрова. - Еще не раз соберемся. Представь, оглашаем результаты экспертизы, но ни у прокурора, ни у суда нет никаких вопросов. Выводы экспертов полностью игнорируются. Такое ощущение, что слушают только потерпевшую сторону. Прокурор у родителей погибших спрашивает: «А как машина ехала? Быстро или медленно?» Хочется мне тоже спросить: «А они там были, родители этих мальчиков? И что значит «ехала быстро или медленно»? Ехала «вж-ж-ж» или «вжик»?

- Что ты кипятишься? Прокурор функционирует, суд функционирует, а ты деньгу заколачиваешь.

- Хорошо еще, что парень не содержится под стражей. Потерпевшие заявили ходатайство об изменении меры пресечения, так как, по их мнению, Жихарев находится на свободе незаконно.

- А суд? - поинтересовался Ганечкин.

- Суд отложил рассмотрение ходатайства до окончания исследования доказательств. Мы не успели допросить только понятых, бывших при осмотре места происшествия. В удовлетворении ходатайства о вызове эксперта-автотехника суд отказал. Так что несколько раз еще соберемся и - приговор.

Вихрова замолчала. Ганечкин стал заваривать чай. У Ганечкина был скверный вкус, чай покупал себе всегда с сильным запахом табака. Уму непостижимо, как можно было его пить.

- Ты какой приговор ожидаешь? - отхлебнув из чашки, спросил Ганечкин.

- Конечно, обвинительный, - сказала Вихрова.

- Слушай, а сходи ты к Макарову, может быть, он недопонимает ситуацию, может, в дело не вчитался. Сходи, обсуди с ним.

- Я думаю, что это бесполезно, - вздохнула Вихрова. - Знаешь, я начинаю себе напоминать мешок вздохов. То «ох», то «ах», вечно уставшая, вечно унылая. Надо в отпуск, надо! - энергично закончила она.

- Сходи к Макарову, - убежденно повторил Ганечкин.


Кабинет Макарова в районном суде имел странную конфигурацию. Раньше, до капитального ремонта здания, кабинет был маленький, узкий. Потом его соединили с соседней комнатой, сломав перегородку. Кабинет приобрел г-образную форму. В образовавшемся закоулке этого кабинета не было окна, зато там стояли сейф, стол с чайным прибором на нем и шкаф, где Макаров держал спиртное. Запираясь, Макаров частенько пропивал свою судьбу. Сначала он делал это с приятелями, навещавшими его в конце рабочего дня. Потом, когда пьянство стало явным, собутыльники перестали навещать его, и Макаров баловался спиртным в одиночку.

У него в кабинете пахло коньяком и прелыми листьями, никакое проветривание не помогало.

Вот уже неделю Вихрова не могла попасть к Макарову на прием. Днем он председательствовал в процессах, был занят, а после обеда запирался в кабинете.

Совершенно случайно, ожидая приема в один из дней, она буквально поймала за рукав Макарова, направлявшегося «к себе». Поддерживая под локоть до боли ненавистного ей человека, елейно улыбаясь, она втиснулась в полуоткрытую дверь кабинета Макарова вместе с ним. Хозяина штормило, к тому же он явно был не расположен к беседе. Посиневший нос Макарова был так же уныл, как и заляпанный пиджак.

Макаров с одышкой плюхнулся в кресло и сказал с неудовольствием:

- Ну, что там у тебя, давай, только быстро.

- Я, собственно, по делу Жихарева. Я хочу обратить ваше внимание на схему ДТП и на заключение эксперта, - начала тихим и ласковым голосом Вихрова.

- Так! - икнул судья. - Схему я смотрел, заключение читал. Это заключение писал эксперт Ярбуганов. Я его знаю, старую собаку. - Судья исподлобья смотрел на Вихрову и жестом заставил ее замолчать. Собравшись с духом, проговорил скороговоркой: - Я посмотрел, удивился, проверил, усомнился, перепроверил, отложил, вернулся, изучил, отверг.

Макаров хитро смотрел на Вихрову, ожидая реакции. Реакция поступила незамедлительно:

- Напрасно, невнимательно, поспешно, предвзято, не­обоснованно, - отчеканила Вихрова.

Макаров довольно захохотал, его круглый животик колыхался. Видно было, что словесная перепалка доставила ему удовольствие. Посмеявшись, сказал серьезным голосом:

- Шутки в сторону. Я считаю, что экспертиза куплена. Просто так ни один эксперт не напишет, что водитель не виноват. Я столько лет знаю Ярбуганова, он бесплатно зад­ницу от стула не оторвет.

Вихрова поняла, что спорить с Макаровым бесполезно и страшно злилась на себя за то, что пришла сюда толочь воду в ступе.

- Ну, ты не переживай, - успокоил ее Макаров. - Я его сажать не собираюсь. Дам ему три года условно испытательного срока. И любой облсуд «засилит» мне такой приговор. А ты пиши потом в жалобах про необоснованно и незаконно. Это ты любишь.

- Ну, хоть на том спасибо, - произнесла Вихрова и вышла.


- Как я не люблю ездить с клиентом в суд! - злилась Вихрова, укладывая вещи в дорожную сумку. - Туда едешь - они талдычат: «Ой, что же будет! Ой, что же будет!» Оттуда едешь: «Ой как хорошо, ой как хорошо!» либо «Вот гады! Вот гады!»

- Хорошо, что хоть не обвиняют адвоката, - успокоил Вихрову муж.

- Это как получится. В глаза, конечно, многие стесняются высказать обиду. Но в душе каждый думает, что-то Вихрова недоработала, деньги зря ей уплачены, - то вытаскивала из сумки пухлый том адвокатского дела, то снова укладывала его туда Вихрова.

Она страшно нервничала в тот вечер перед поездкой в кассацию. На приговор была подана ее жалоба, и сейчас она собиралась для поездки в Воронеж.

Как того и следовало ожидать, Макаров три недели назад вынес обвинительный приговор Жихареву. Но слово свое не сдержал - провозгласил приговор в набитом битком зале, четко и раздельно произнеся: к двум годам реального лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении. Беременная, лохматая и некрасивая жена Жихарева грузно осела на скамейку, тихо завыла. Люди зашумели. Родители потерпевших стали шумно переговариваться, были слышны одобрительные возгласы. Жихарев растерянно оглядывался. К нему подошел судебный пристав, надел наручники и увел в комнату конвоя. Конвойная машина приехала за Жихаревым только через полчаса. У Вихровой сильно разболелась голова. Перед судебным заседанием она выскакивала на улицу посмотреть, не приехала ли серая «зековозка». Но во дворе суда было пусто. Секретарь Людочка шепотом сказала Вихровой, что судья не давал поручений о вызове конвоя. Так что приговор Вихрова слушала спокойно, уверенная, что ничего страшного для Жихарева не произойдет. Слова о «реальном» лишении свободы прозвучали громом. Теперь адвоката просто распирала злость. Она понимала, что игра продолжается, вся затея Макарова была только в том, чтобы посмеяться над ней. Очень хотелось по-бабьи расцарапать ему лицо, содрать очки и…

Теперь, вспоминая прошедший процесс и повторяя речь, приготовленную к завтрашнему выступлению, Вихрова просто мечтала отменить этот приговор. Здесь было уже дело не только в борьбе за справедливость, не только желание спасти репутацию адвоката, но и по-человечески поквитаться с Макаровым.

Однако поездка в областной суд не дала ничего. Дело сняли с кассационного рассмотрения без объяснения причин. Вихровой еле удалось узнать, что дело снято с рассмотрения и направлено в районный суд только потому, что там ошибочно не вложили первый том дела. Домой ехали в сильный дождь. Сидевшая рядом жена Жихарева без умолку подвывала, причитая о своем бабьем горе, о сыночке, который родится без папы. Толстая и дурно пахнущая мамаша Жихарева, наоборот, скорбно молчала. Так промолчав весь нелегкий путь и только доехав до самого дома, она высказала свое неудовольствие адвокату: «Скоко мы еще будем кататься туда-сюда? Нами, вообще-то, деньги уплочены. А энти деньги я вот энтим горбом зарабатывала». Вихрова устало ей ответила: «Я с вас денег за кассационное рассмотрение не взяла и не возьму. Работу я свою делаю так, как я умею. Делаю, что могу».

- Значит, мало делаете! - злобно высказалась толстуха, а жена Жихарева завыла еще громче.

Приехав в Калач, Вихрова на следующий же день пошла к Макарову с твердым намерением поругаться раз и навсегда. «На тропу войны встала», - с невеселой усмешкой сообщила она Ганечкину. Макаров не принял, сославшись на занятость.

В пятницу Вихрова, придя на работу, сразу же взяла Ганечкина в оборот:

- Ганечкин! Ты мне должен помочь, - безапелляционным тоном сообщила она коллеге.

- Я никому ничего не должен, даже горячо любимому государству, - отбрил ее Ганечкин.

- Мы с тобой работаем вместе сто лет. За это время образовались неоплатные долги, - продолжала настаивать Вихрова.

- Могу отдать натурой, - широко улыбнулся Ганечкин.

- Нет, это потом, - отмахнулась с улыбкой Вихрова. - Ты должен, понимаешь, просто обязан пойти со мной к Макарову. - Видя удивление Ганечкина, продолжила: - Я его боюсь. А ты - мой старший товарищ и все такое.

Понимая, что ничего не понятно, Ганечкин дал Вихровой обещание помочь, и они направились к Макарову.

В пятницу в суде было благодатное время. Судьи дел не рассматривали, «отписывая» приговоры и решения. Некоторые откровенно бездельничали, переходя из кабинета в кабинет, делясь новостями.

Макаров был в своем кабинете, он уже успел «заправиться» коньяком и пребывал в злобном расположении духа. Он только что разорвал на мелкие клочья протокол судебного заседания, принесенного Людочкой на подпись. Людочка плакала в своем кабинете, переписывая протокол, и искренне не понимала, в чем она ошиблась. Ведь все было написано так, как требовала инструкция, а Макаров лишь сказал ей: «Ищи, где ошиблась», - и разодрал протокол. Людочка причитала себе под нос: «Уволюсь, уволюсь».

Появление адвокатов ее не порадовало. Она сказала им, шмыгая носом: «Георгий Валентинович заняты». Ганечкин ей улыбнулся и ответил: «А мы быстро».

Войдя в кабинет, они застали Макарова в его излюбленной позе. Он крутился в кресле, отталкиваясь от стола ногами. Его лицо выражало мрачное раздумье. Вихрова вспомнила о рассказанном ей конфузе, как Макаров однажды так упал со стула в присутствии посетителей, крутясь в кресле, и подавила невольную мысль: «Чтоб ты упал и не поднялся».

Макаров искоса взглянул на вошедших и без приветствия заявил:

- Пришла Вихрова и сопровождавшие ее ответственные лица.

- Георгий Валентинович, я к вам по делу, - решила не обращать внимания на тон Вихрова.

- Валюша, ну какие могут быть дела в пятницу, - поморщился Макаров. - Я вот планирую уйти на больничный, поехать потом в санаторий. Голова болит все время, - поморщился он, потирая лысеющий затылок.

- Георгий Валентинович! Дело Жихарева вчера сняли с кассационного рассмотрения, - упорно продолжала Вихрова.

- Ну, - озлобился резко Макаров и перестал крутиться на стуле. - Я тут при чем?

- Канцелярия отправила в областной суд только второй том дела, - нажимала на каждое слово Вихрова.

- Что, по-твоему, я первый том под жопой держу? - ехидно поинтересовался Макаров.

У Вихровой пропал дар речи. Пока она хватала ртом воздух, Ганечкин с любезной улыбкой наклонился к столу Макарова и проникновенным голосом произнес:

- Георгий! Отдай дело! Хватит играть, это плохо кончится.

Макаров неожиданно захихикал, слез со стула, открыл сейф и, покопавшись в нем, извлек том уголовного дела - пачку ровной сшитой канцелярской бумаги, решавшей судьбу Жихарева, и ткнул этой пачкой в лицо Вихровой: «Ну, на, подавись». Продолжая хихикать, Макаров снова сел на стул и продолжил вертеться.

Вихрова переглянулась с Ганечкиным. Все было без слов ясно. Макарову нужно было не в санаторий, а в клинику для лечения психических расстройств, но никто этого не мог сказать вслух.

- Взяла селедку и начала ейной мордой меня в харю тыкать, - с недоброй усмешкой процитировала Вихрова, укладывая дело в пакет.

- Знаешь, Валюша, - продолжал хихикать Макаров, - ты только на десять процентов юрист, а на семьдесят - баба!

Не прощаясь, Ганечкин и Вихрова покинули кабинет Макарова и отдали в канцелярию том дела с просьбой немедленно переслать его в кассацию. Ничему не удивляясь, заведующая канцелярией принялась составлять сопроводительное письмо и упаковывать злополучный том.

Когда Ганечкин вез Вихрову в контору, она прервала свои раздумья вопросом:

- Знаешь, Иося, какой вопрос меня мучает?

- Как Макаров может работать в таком состоянии?

- Нет, это как раз меня не удивляет. Я себе думаю: если во мне десять процентов от юриста, а семьдесят - от бабы, то остальные двадцать - это что?

- Это, Валюш, лишние килограммы, - заржал Ганечкин.

- Гад ты, - убежденно сообщила ему Вихрова.


***

Вторая кассация состоялась уже в мае. Вихрова разглядывала из окна витрины магазинов, мимо которых она проезжала в такси. Всюду были выставлены манекены в ярких костюмах, всюду пестрели краски весны. «Надо бы себе что-нибудь прикупить после процесса, - подумала она, - что-то не дорогое, но стильное, только не в горох и только не в полоску. Надоело выглядеть как наволочка на матрасе». Вихрова спрашивала свою интуицию, что будет сегодня, но внутренний голос молчал.

В здании областного суда она бывала часто, но не любила эти ампирные колонны, лепнину на потолке. Все было пропитано флюидами страха и дрожи. Фланировавшие по коридорам сотрудники вели себя как небожители и свысока смотрели на всех. Возле одного из зала заседаний имелся бортик с колоннами, под которым стояла скамейка. На ней и сидели унылая жена Жихарева и злобно посматривающая вокруг мать Жихарева. Вихрова подошла к ним и сухо поздоровалась. Они ответили ей сквозь зубы. Вихрова подавила желание развернуться и уйти на все четыре стороны. Она облокотилась о бортик и стала ждать вызова пристава. Неожиданно ее окликнула грузная Половцева - прокурор, обычно курировавшая уголовные дела, поступавшие из Калачеевского суда на рассмотрение в кассацию.

- Вихрова! Валентина Александровна! А ну, иди-ка сюда! - властно, но с улыбкой позвала адвоката Половцева.

- Здравствуйте, Марианна Анатольевна! - улыбнулась ей Вихрова.

Рядом с Половцевой стоял щуплый мужчина в прокурорской форме. За грузной фигурой Половцевой его и заметно не было.

- Знакомься, Валентина Александровна, это наш новый сотрудник Миронов Александр Михайлович. - И предупредила возникший вопрос: - Я не случайно вас знакомлю. Вот, пусть наш новый сотрудник поучится, как в провинции адвокаты работают. У наших, воронежских, особенно учиться нечему, - хитро подмигнула она Вихровой.

Вихрова скромно опустила глаза.

А Половцева уже несколько тише продолжала:

- Что с Макаровым происходит, знаешь?

- Бог его знает. Болеет вроде.

- Болеет или шалеет, - хмыкнула Половцева. - Я его недавно видела, и знаешь где?

Вихрова мотнула отрицательно головой.

- В Тенистом! - торжествующе произнесла Половцева. - Дожили! Судья - ку-ку! - и выразительно покрутила пальцем у виска. - Я ездила с проверкой в психоневрологическое отделение и встретила там его. Говорит всем, что лежит в санатории. Бодр и весел. - Половцева хихикнула и продолжила: - Разумеется, что эта информация частного характера стала всем известна сразу же.

- Вы считаете, что к делу Жихарева это имеет какое-то отношение?

- Вряд ли, вряд ли, - с сомнением в голосе сказала прокурор. - Как общий фон только.

Вихрова почувствовала злобу и отчаяние. Замкнутость судебной системы, ее непоколебимость, порожденная круговой порукой, становилась просто невыносимой. Бессилие, которое испытывает любой человек перед неумолимым маховиком судебной системы, описать трудно. Хотелось кричать, топать ногами. Фактически Вихрова это все и делала, только безмолвно. От того так и болела голова, отсюда и постоянная злоба, и состояние не проходящей депрессии. Сжав зубы, она продолжала смотреть на Половцеву, понимая, что уж от нее, апологета системы, вообще ничего человеческого ждать не приходится. Но неожиданно для Вихровой Половцева вполголоса произнесла:

- Знаете, а в этот раз я вас поддержу. Есть рациональное зерно в ваших доводах жалобы. - Половцева помахала перед носом Вихровой папкой. - Небольшое, но есть. Надо дать этому пацану шанс.

Недожидаясь ответа, царственно кивнув Миронову, удалилась.

К Вихровой подскочила мать Жихарева.

- Ну, че она сказала, а? - допытывалась она. - Че, Макаров наш чокнулся?

Вихрова сухо кивнула и попросила:

- Тише, не шумите, сцен не надо. Это вам не «Час суда». Ждите вызова.

Жихарева, уминая лапищами сумочку на животе, отправилась к зареванной невестке ободренная, с приподнятым настроением.

- По делу Жихарева по жалобе на приговор Калачеевского районного суда приглашаются в зал, - занудным голосом произнес судебный пристав.

Вихрова зашла в зал, за ней засеменила беременная жена Жихарева и его мать. В зале уже сидели Половцева, Миронов, судебная тройка. Вихрова поздоровалась и заняла свое место. В этом зале несколько лет назад она держала экзамен на мирового судью и провалилась. Вместе с ней провалился прокурор соседнего района и начальник юридического отдела крупной фирмы. По мнению коллегии, эти претенденты были недостаточно подготовлены. С тех пор сам вид этого зала вызывал у нее дрожь в подреберье и тошноту. На сей раз позыв тошноты ей пришлось подавить, предательски дрожащими руками она раскладывала бумаги перед собой. Председательствующий тройки начал доклад дела. Жихарев не был доставлен в суд, использовалась конференц-связь. На большом мониторе Жихарев выглядел одновременно и жалко, и как-то по-уголовному. «Как быстро адаптируется к среде человек», - мелькнуло в голове у Вихровой.

- Слово предоставляется защите, - обратился к ней председательствующий судебной тройки.

- Уважаемая судебная коллегия. Я поддерживаю доводы жалобы. Прошу отменить приговор Калачеевского районного суда в связи с допущенными нарушениями.

- Я не стану вас прерывать, уважаемая коллега, - противным, начетническим тоном остановил ее председательствующий. - Но остановитесь на основном, доводы жалобы коллегией изучены.

- Благодарю, - сухо продолжила адвокат. - Считаю, что в имеющемся заключении эксперта от 10.02.06 г. при ответе на вопрос № 8 эксперт указал, что другие факторы, кроме неисправности левого переднего колеса, не могли влиять на съезд автомобиля в пруд. При этом суд приходит к выводу о том, что съезд автомобиля в пруд имел причину - превышение скорости и выезд на обочину автомобиля под управлением Жихарева. Это противоречие не подкреплено другими доказательствами. Кроме того, эксперт высказался о невозможности определить скорость движения автомобиля под управлением Жихарева, отвечая на вопрос № 7 и № 13, но суд этот вывод эксперта не учел и указал, что съезд автомобиля в пруд произошел вследствие неправильно избранной скорости движения.

- Что-то еще? - спросил с явным неудовольствием председательствующий.

- Да, если позволите. - Вихрова набрала воздуха в грудь и добавила: - Защита считает, что последствия ДТП не зависят от действий водителя Жихарева. Смерть пассажиров Овчарова и Пескова согласно заключениям экспертиз, проведенных 20.07.2004 г. - 27.07.2004 г., наступила в результате утопления в воде, осложнившемся развитием асфиксии. При этом каких-либо телесных повреждений, характерных для травмы в салоне автомобиля, экспертом не обнаружено. Овчаров был в тяжелой степени алкогольного опьянения, а Песков - в средней степени алкогольного опьянения. Таким образом, смерть указанных лиц не находится в прямой причинно-следственной связи с произошедшим ДТП.

- Ваши доводы мы обсудим. Заслушаем мнение государственного обвинителя.

- Уважаемая коллегия! Изучив доводы жалобы, сторона государственного обвинения находит их убедительными и требующими детального изучения. В кассационной инстанции разбор доказательств не является эффективным. Следовательно, я прошу судебную коллегию отменить приговор суда и направить дело на новое рассмотрение в районный суд в ином составе суда.

- Обсудим ваши доводы. - Председательствующий обернулся к монитору и спросил: - Подсудимый, что желаете сказать суду?

Со стороны колонок послышалось шипение и булькание. Жихарев что-то говорил, но его совершенно не было слышно. Судебная тройка с улыбками переглянулась. Председательствующий спросил судебного пристава:

- Ну, так и будет продолжаться целый день - то буль-буль, то шыр-пыр?

Пристав пожал плечами и сослался на неисправность связи по вине следственного изолятора. Тройка, наклонив головы, пошепталась, и председательствующий обратился с улыбкой к адвокату:

- Уважаемая коллега! Если мы запишем в протоколе, что подсудимый поддержал доводы жалобы, вы будете возражать?

- Нет, ваша честь, - также с улыбкой произнесла Вихрова.

- А это жена Жихарева? - указывая кивком головы на сидящую рядом с адвокатом пузатую Жихареву, спросила одна из членов тройки.

- Да, ваша честь, - подтвердила Вихрова.

- Суд остается на совещание.

Все вышли в коридор. Мать Жихарева оглаживала руками сумочку и удовлетворенно кивала, словно уже знала, какую судьбу уготовили ее сыну.

Когда председательствующий тройки оглашал определение суда об отмене приговора, Вихрову поразило выражение лиц у судей. Они стояли с такими брезгливыми физиономиями, словно наблюдали перед собой копошащуюся кучку слизней.

После приговора Вихрова подошла к Половцевой и спросила:

- А почему Жихарева из-под стражи не освободили, приговор-то отменен?

- Ну, это в компетенции районного суда. Вы же в жалобе вопрос об изменении меры пресечения не ставили, - насмешливо сказала ей Половцева.

- Конечно, не ставила. Я ставила вопрос об отмене приговора.

- Вот вы и получили отмену приговора, - дружелюбно похлопала ее по плечу Половцева.

Вихрова направилась к выходу, бормоча под нос присказку про страну дураков. Ее догнала мать Жихарева.

- Слушайте, а че моего сына-то не выпустили? - допытывалась она.

Вихрова остановилась и с металлом в голосе отчеканила:

- Выпустят, но в Калаче. Через месяц.

- Ой, чей-то вы недорабатываете все время, - злобно продолжила мамаша.

Вихрова, не особенно удивившись, сказала ей:

- В России отменяются три процента приговоров, а оправдывается один процент осужденных. Вы, мадам, неблагодарный и бессовестный человек. Вы должны Богу молиться на меня и на прокурора. Езжайте в свой Мамон и ждите повестки. Будете меня упрекать, я вам быстро покажу, где раки зимуют.

Досадуя на свой срыв, Вихрова прыгнула в такси и направилась снимать стресс в ближайший магазин.


Жихарева доставили в Калачеевский суд через полтора месяца. Все это время подсудимый находился под стражей. Вопреки своей привычке, нарушая этику адвоката, Вихрова с ним ни разу не встретилась. Да и сам Жихарев не вызвал ее через дежурную часть. Адвокат и подзащитный встретились в суде. В зал заседания Вихрова прошмыгнула перед судьей Талолиной. В руках у Вихровой уже было подготовлено ходатайство об изменении меры пресечения. После вступительной части судья спросила о наличии ходатайств. Прокурор Сбитнев молчал, опустив голову, разглядывая царапины на столе. Вихрова поднялась и зачитала ходатайство. Талолина без особого энтузиазма поинтересовалась о наличии возражений. Возражения были у стороны потерпевших. Мать Овчарова разразилась гневной тирадой по поводу коррупции в судебной системе. Ее представитель - лощеный и холеный адвокат из Воронежа Дмитрий Гендерс, сколотивший себе капитал на политических процессах, неизвестно, каким ветром принесенный в богом забытый Калач, поддержал Овчарову. Блестя дорогой оправой очков, он направлял указующий перст в сторону «клетки», в которой сидел Жихарев. В отношении Вихровой Гендерс также не удержался, заявив об антигуманном поведении адвоката, унижающей потерпевшую сторону. Талолина была вынуждена прервать его патетическое выступление предупреждением вызвать пристава. Но Гендерс неумолимо клеймил правосудие, называя его «левосудием», громыхал цитатами из плохих книжечек про развитие судебной системы, не сказав ничего по существу ходатайства.

Талолина удалилась в совещательную комнату, а через полчаса Жихарев был освобожден. Он сразу же бросился к Вихровой, лепеча ей благодарности, принося извинения за непутевую мамашу. Вихрова выдавила из себя дежурную улыбку.

На улице курил Ганечкин.

- Валек, у тебя закончилось слушание? - поинтересовался он.

- На сегодня да. Будем вызывать экспертов, снова свидетелей заслушивать.

- Вот дела! Я-то думал, что прокурор от обвинения откажется, - удивился Ганечкин.

- Такой большой ты, Ганечкин, толстый, а все в чудо веришь, - стала насмехаться Вихрова.

- Прикинь, Валек, а Макаров вышел на работу. Я его сегодня видел на втором этаже. Волок к себе пачку дел в кабинет, так еще любезно со мной поздоровался, - сказал, затягиваясь сигареткой, Иося.

- Чтоб он провалился! Господи, прости мою душу грешную, - злобно крикнула ему в ответ Вихрова и, стуча каблуками, пошла к автобусной остановке.

По пути ее догнали на автомобиле Жихаревы и предложили подвести к конторе. Вихрова наблюдала за тем, как Жихарев тискал заплаканную жену, а его мать размазывала кулаком слезы по лицу. В контору они зашли все вместе. Мать Жихарева достала из сумочки кошелек и положила на стол Вихровой две тысячные купюры.

- Вы не думайте, это не взятка. Это как бы простая благодарность, - заметив насмешливый взгляд адвоката, Жихарева поспешно добавила: - У нас больше ничего нет. Корова не доится совсем. Хрюшек мы еще не резали.

- Спасибо, - сказала Вихрова.

- Скажите, а зачем будут вызывать экспертов? - отвлекся от обжимания супруги Жихарев.

- Потому что после отмены приговора слушание дела начинается сначала. Судья Талолина исследует дело как бы «с нуля».

- Дык там все ж уже понятно, - стала возмущаться мамаша. - Сына моего выпустили, чего еще там слушать?

- Чало-мочало, начинай сначала, - вставил Жихарев.

- Дорогая Жихарева, - обратилась к мамаше адвокат, - будет еще несколько судебных заседаний, а потом будет постановка нового приговора. Возможно, все затянется на несколько месяцев.

- Ой, а мне рожать скоро, - запричитала молодая Жихарева.

- Рожайте на здоровье, - успокоила ее адвокат. - Вы видели, что Овчарова наняла себе адвоката. Он будет добиваться осуждения Жихарева. Будет настаивать на реальном лишении свободы. Все не так уж и очевидно.

Завывая по очереди, Жихаревы покинули кабинет.


***

Прошел еще месяц. В томительном ожидании развязки Вихрова вновь и вновь вчитывалась в заключение эксперта, повторяла показания Ярбуганова, которые он наконец-то дал в суде, и все недоумевала, почему же прокурор, видя очевидную невиновность Жихарева, настаивал на обвинении. Перед прениями сторон она завела за локоток Сбитнева в пустой зал заседаний и настойчиво спросила:

- Геннадий, сколько еще ты будешь упорствовать? Половцева - твой непосредственный начальник. И она категорично сказала, что вины Жихарева нет.

- Валентина Александровна, - высвобождая свой локоть из цепких пальцев Вихровой, обратился к ней Сбитнев. - Я ничего не решаю. Не знаю, что вам говорила Половцева. Мне она этого не говорила. Я все материалы отправил ей - и протоколы судебного заседания, и ваше ходатайство. Все решения принимают там, - он многозначительно пальцем ткнул в потолок.

- И когда же они «там» решат?

- Сейчас буду звонить.

Вихрова, досадуя, вышла к коридор. «Буду звонить, буду звонить! Позвоночники хреновы», - ругалась про себя она. Мимо нее в кабинет судьи прошмыгнула секретарь Талолиной, а следом зашли Сбитнев и Гендерс. Мамаша Жихарева стала многозначительно кивать в сторону кабинета Талолиной и приговаривать: «Вот вам и справедливость. Вас-то туда даже не позвали. Шуры-муры там, а все без нас. Упакуют моего сыночка опять, как пить дать - упакуют». Затем она стала толкать Вихрову в спину, повторяя: «Идите к ним, спросите у них». Вихрова отмахнулась: «Нельзя, в кабинет судьи входят только по вызову. Ждите, вызовут».

Однако в кабинет Вихрову никто не вызвал. Мимо нее прошествовал Макаров, даже не удостоив кивком. Он зашел к Талолиной, но довольно быстро покинул ее кабинет и направился бродить по этажу, заглядывая то к секретарям, то в канцелярию, поясняя всем, что ищет дырокол. Вихрова сопровождала его перемещения по этажу взглядом. Вскоре всех участников процесса пригласили в зал суда.

Судья Талолина вела процесс спокойно, внешне она напоминала манекен, ее лицо не выражало никаких эмоций. Это был очень сдержанный и неприветливый человек. Но при всем этом Вихровой казалось, что Талолину наполняет глубоко подавляемое раздражение. Судья всегда прятала глаза за затемненными толстыми стеклами очков, кудреватая челка свисала низко на лоб. Полные губы были высокомерно очерчены и наглухо захлопнуты. Прежде чем сказать что-то, Талолина начинала двигаться, поправляя складки на блузке, одергивая рукава либо поправляя оправу очков. Вихровой казалось, что включалась какая-то пружина. Мантию судьи Талолина принципиально не носила, демонстрируя хороший вкус к дорогой одежде. Всякий раз, находясь с ней в судебном процессе, Вихрова чувствовала, как Талолина подавляет всех вокруг себя. За ее холодной отчужденностью от людей в зале стояло осознание судьей своего превосходства над другими. Правота ее последнего слова в приговоре была всегда проста и не нуждалась в излишних дополнительных обоснованиях и доводах. Вихрова, тем не менее, любила участвовать в ее процессах, потому что знала неподкупность Талолиной. Как любил говорить о судье Ганечкин: «Если я и посадила кого, то ведь от чистого сердца».

Талолина, объявив состав суда, предложила сторонам перейти к судебным прениям.

Прокурор, которому предоставили слово, как-то суетливо, словно извиняясь, заявил об отказе от государственного обвинения, мотивируя отказ отсутствием в действиях подсудимого состава преступления. Гендерс разразился тирадой про жестокосердность закона и пообещал подать кассационную жалобу, если просьба прокурора будет удовлетворена судом. Вихрова выступила просто, сказав лишь, что наконец-то голос разума был услышан. Дома, рассказывая мужу, она прокомментировала свое выступление так: «Скромное обаяние адвоката Вихровой изменило русло правосудия».

Разумеется, Талолина вынесла судебное постановление, в котором разъяснила, что дело в отношении Жихарева прекращено, в гражданском иске потерпевших на сумму два миллиона рублей отказано, а сам Жихарев имеет право на реабилитацию.

...Через два месяца Вихрова получила письмо от матери Жихарева, в котором та сообщала о рождении внука, которого ее сын назвал Валентином. Вихрова также прокомментировала мужу это послание: «Нам денег не надо, вы нас увековечьте, пожалуйста».

Макаров проработал еще полгода и ушел в почетную отставку, сохранив все привилегии действующего судьи. Часто встречаясь с коллегами в неформальной обстановке, он сетовал на свою судьбу и на плохое здоровье. Получив толику ложного сочувствия, Макаров теперь часто возвращался в свой «санаторий», только уже не таясь.

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.