Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 1(70)
Поэзия
 Ольга Гуляева

***
Три жёлтых розы в грязно-серой вазе
И виноград в неаккуратной раме
Висят в прихожей и напоминают,
Что нет ни винограда, ни прихожей,
Что нет ни роз, ни грязно-серой вазы,
А есть понятие «душевной теплоты»
И натюрморт, подаренный кому-то,
Возможно, на тридцатый день рожденья,
Когда и без подарка неудобно,
И хочется напиться на халяву,
Что где-то есть красоты Гибралтара,
Что есть цивилизация в Габоне,
Что нет ни роз вот этих, пусть и жёлтых,
И нету никакой моей прихожей,
Гостиной тоже не было и нет,
Но выбираешь вечно - кто же лучше -
Незваный гость с намереньем приятным,
Или татарин, что сейчас ворвётся,
Потребует зерно, тетеревов,
И всех красивых светлокожих женщин
Возьмёт для размножения в Орду;
И выбирать невероятно сложно,
Но выбираешь - каждый раз - татарин -
Вот если бы тогда не тот татарин -
То кто б тогда меня на свет родил,
И кто б сейчас вот так, без боя взял бы
Габон и тишину над Гибралтаром,
И кто б вошёл туда названным гостем,
Пускай и никого не потревожив?
А натюрморт, подаренный кому-то
Висит в прихожей и напоминает,
И мысли вытекают из пространства,
Как будто из Байкала Ангара и
Текут по направленью к Енисею,
И на зиму они не замерзают,
А смотрят изнутри глазами рыб.

/МИ-8
А в природе и нет никаких голубых вертолётов -
Есть Ми-2 и Ми-8, и Ка-26.
Голубой вертолёт был придуман для ровного счёта -
Чтобы дети считали, что в мире волшебники есть.

Голубой вертолёт - это вымысел детских поэтов -
У поэтов, известно, всегда нелады с головой.
Папа мой прилетал в вертолёте защитного цвета -
Привозил осетрину, икру и людей с буровой.

И вода в Енисее всё та же, и небо над кронами сосен,
И деревни всё те же, и те же стоят города,
Но другой бортмеханик летает теперь на МИ-8
Только звук отличу от других и услышу всегда.

А волшебники есть. Снова лопасти режут пространство.
Даже если на том берегу и почти что затих,
Даже если оранжевый, авиалесоохранский -
Это папа в МИ-8 по синему небу летит.

/Золотаюшка
Та квартира была такая огромная,
Мы там с братьями играли и прыгали,
А в углу, в самой маленькой комнате -
Этажерка с интересными книгами.

Ходит бабушка, и я при ней, пятилетняя,
- Не бывает, - говорю, - Горгоны летающей, -
А она глядит на меня с удивлением:
- Да моя-то ты, - говорит, - золотаюшка!

У неё всегда пригорали оладушки,
Белоснежные простыни у неё пахли прорубью,
И она всегда звала ребятишек «чадушки»,
И, конечно же, она была очень добрая.

Ходит бабушка, и я при ней, повзрослевшая.
- Подгорело-то‚ - говорю, - только с краешка,
А оладушки самые лучшие - подгоревшие.
- Да моя-то ты, - говорит, - золотаюшка!

У неё на даче пионы цвели и ландыши,
И она всегда читала стихи Никитина,
И всегда, всегда пригорали её оладушки,
И всегда они становились большим событием.

Подгоревшие оладушки, ясно, мелочи,
Но в людей когда-нибудь поверю, в летающих.
И скажу когда-нибудь маленькой девочке:
Да моя-то ты, - скажу, - золотаюшка!

/Наследство
- Как дела твои, Владимир? - Нормально.
Вот, сидим с котом и читаем Сартра.
А позавчера хоронили маму.
А на улицу пойду. Только завтра;

Поделили уже наследство, чего мурыжить -
Брату будет квартира её и дача,
Мне кота, цветы, очень много книжек,
Только буквы, когда читаю, немного скачут.

Это верно, думаю, это честно.
Кот - кастрат. Драцена вот... неплохая.
Я не стану с братом делить наследство.
Потому что я иногда бухаю;
А ещё посуда - чашки, сервиз немецкий -
Покупала в восьмидесятых она, со склада.
Знаешь, я вчера получил наследство.
Подарю тебе посуду?.. Тебе же надо?

***
Лука закончен, будет начат Марк.
Лежишь и ожидаешь знаков сверху.
А с потолка пикирует комар и ты орёшь ему:
какого стерха!
А он поёт противное «ура» и в мозг уже впивается идея,
Что нету никакого комара. Не Б ли это, сука, 29?

Лежишь и чешешь эпидермис,
весь, от темноты и паники хренея.
А надо бы, наверное, прочесть ещё и Иоанна, и Матфея.
Встаёшь, пыхтишь, идёшь, включаешь свет,
берёшь огнетушитель и кувалду,
А комара-то не было и нет,
а есть Матфей в стране обетованной,
Феназепам и психотерапевт, и самолёт, и облако, и лето,
А страха нет, оттенков страха нет,
уже не надо к психотерапевту;

И некто, говорящий в голове,
и некто в голове дождём стучащий
Зовёт курить, зовёт встречать рассвет,
при этом оставаясь в настоящем;
Ты есть, и ты ласкаешь дождь,
и пьёшь его, и радуешься зверски.
Всё, что захочешь, ты ещё прочтёшь;
И ты течёшь в одной из лучших версий.

/Мастер слова
Приходит весь такой и говорит, выписывая в небе пируэты:
«Я, - говорит, - с десяток знаю рифм.
Считайте, - говорит, - меня поэтом.
Невероятен я, прекрасен я - меня читают люди
даже в Бийске!
Меня хвалили все мои друзья,
и даже сам Степан Кентерберийский!

Да что там Бийск - я выступлю в Москве -
сейчас, доем свои кефир и гречу,
И сто пятнадцать с лишним человек
придут ко мне на творческую встречу!
Я грамотный. Я интеллектуал.
Я отличаю шкап от шифоньера.
Я все стихи про осень, прочитал.
И много книг Джавахарлала Неру.

Ты, - говорит, - сейчас не прекословь -
слова мои прими беспрекословно:
Вот в этом месте рифма «кровь-любовь» свежа,
нежна и инновационна.
Я, - говорит, - пишу сейчас сонет -
итог моих душевных изысканий.
Я, - говорит, - значительный поэт!
Я, - говорит, - не титька тараканья!

Я мастер слова, важен и велик!
Не видите?! Протрите окуляры!
Я напечатал сорок восемь книг,
пусть тиражом двенадцать экземпляров!
И все должны мне делать менуэт,
и предлагать мне вина и закуски!
Я скромный. Я красавчик. Я - поэт!
Покруче всяких там великих русских».

/Фантазия до мажор
И вот стою я, такая, сбоку припёка -
Слева Лилит, справа её Набоков,
Где-то поодаль Пелевин, Толстой и Тополь,
И Башлачёв топает автостопом.
Цветков говорит: - это, ребята, дактиль.
Чехов. Ружьё. Выстрелит в третьем акте.
Гильзы уже разобраны на хэштэги;
Хайдеггер идёт домой, говорит Хайдеггер:
- Я, - говорит, - хороший, я свой, я русский.
Мифы известны, требуют деконструкций.

Гоголь, переворачиваясь под грунтом,
Иронизирует: - это совсем не трудно.
Следом за ним выступает из бездны ада
«Совсем никакой не поэт” Эдуард Асадов,
За ним подымаются толпы его фанатов.
Бродский страдает, Бродский кричит: - не надо!
Я же стою, будучи в полном праве
Украсть, ведь они у меня украли
Ершалаим, корабли на подходе к Трое,
Як-истребитель, Атоса, ещё, другое:
Давида и Голиафа, Юдифь, Далилу,

И Тариэла украли, и Автандила.
Буквы кириллицы все по одной украли
Низкие люди, действующие без правил;
Право распоряжаться святым Граалем,
Право не спать ночами - и то украли.

Моффат украл сюжеты для лучших фильмов,
Всё остальное присвоил поэт Дельфинов.

И вот стою я, такая, как дети в школу,
Как родилась на свет - абсолютно голой,
Глажу белье, в мыслях пишу по-русски.
Блузку сожгла. Дымится.
И хрен с ней, с блузкой.

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.