 |
|
|
|
|
На рынке На прилавке рынка лука связки, Яблоки, хурма, весы и гири, Алла Пугачева и Боярский, И генералиссимус в мундире. На прилавке три фотопортрета, Рядом перец, баклажаны ранние. Ах, товарищ Сталин, как же это Очутились вы в такой компании? И услышал сквозь базарный гам Я, как будто сквозь шум эфира: - Что народу надо? Знаешь сам: Хлеба, зрелищ, веры и кумиров. 1983 Я читаю Варлама Шаламова Я читаю Варлама Шаламова, Примеряю судьбу на себя, И рассказы до донышка самого Входят в душу, ее теребя. Я - на нарах, в том гибельном лагере, Изнуренный, голодный и злой, Я в отчизне, увешанной флагами, Без вины отщепенец, изгой. Руки, ноги мои обморожены, И сочится из ран моих гной, Уголовники с наглыми рожами Измываться вольны надо мной... Я там не был, но мог, вне сомнения, Загреметь, как и каждый из нас. Я там не был, но просто везение, Что не мною написан рассказ. Площадь Пушкина Площадь Пушкина, три оратора, Воздух гласности и угар, Митинговая демократия, Кафе «Лира», Тверской бульвар. Иностранные соглядатаи - Телекамеры на плечах. Оттесняется люд солдатами, И смятение в их глазах. Милицейские заграждения, Два дээсника, сто зевак, Фронда, принципы, заблуждения, Бунтовщик, юдофоб, остряк, И волнение, и встревоженность, Неуверенность - чья возьмет. И раскованность, и стреноженность... Обретающий глас народ. 1988, сентябрь. Воспоминания о театре Я был во время оно театралом, Тогда в театр валили люди валом. Я клянчил: «Нет ли лишнего билетика?» И находился лишний для Ванетика. Театр Сатиры, куклы Образцова, «Таганка», «Современник»... Дерзко, ново! Ушли уже, сердца навеки тронув, Папанов, и Высоцкий, и Миронов... Сегодняшние максимы вначале На сцене театральной прозвучали. Теперь - не театрал: и денег нету, И поздно возвращаться страшно мне, И сессии Верховного Совета Театр заменили мне вполне. 1991 Интеллектуальная собственность Есть такая особенность У текущего века: Утверждают, что собственность Создает человека. Вот такая идея Овладела умами. Чем же я-то владею? Да всего лишь стихами. Наслаждался и мучился, Их копя год от года. Только это имущество Не приносит дохода. Подают, как бродяге, Надоели подачки. Но привязан к бумаге, Словно каторжник к тачке. Движение Я жил при культе, волюнтаризме, В застойно-зрелом социализме, При перестройке и при реформах, От шторма к штилю, от штиля к шторму. Куда ведет нас теперь тропинка? И доведется ль дожить до рынка? Вполне возможно. Все в нашей власти. Но вместе с этим придет ли счастье? Сказал же, впрочем, не помню, кто: «Движенье - главное, цель ничто». 1992 Кто виноват? Вопрос «Кто виноват?» опять поставлен. Недавние ответы: «Ленин, Сталин, Хрущев и Горбачев, Гайдар и Ельцин, Иуды, разрушители, пришельцы, Масоны и моссады, банки, янки...» Но друг один признался мне по пьянке: - Чего уж там бросаться словесами? Мы сами! Только это между нами. Дядя Володя Пришла осень. Тетя Груня собирается мочить яблоки, А дядя Володя - бандитов. Тетя Груня намочит яблоки, А у дяди Володи Номер может не пройти. Или пройти частично, К чему мы не сможем Отнестись безучастно. Частичности, незавершенности, Недоделанности... Дядя Володя понимает, что это плохо. И мы понимаем, что он это понимает. Но страшной догадкой Приходит понимание, Что чего-то он не понимает. Догадки, загадки. Звучат погудки, гибнут погодки. А мы сидим уткнувшись - Сами знаете, во что. А мы хромаем, споткнувшись. Сотворяя кумиров, Затем претворяем их В козлов отпущения. А бывший кумир говорит: «Сам козел!» И, кажется, он прав. Четыре купца Притча Средь прочих иных на воскресный базар Четыре купца привезли свой товар. Один из купцов торговал красотой, Ремеслами и должностями - второй, Чинами и званьями - третий купец, Четвертый умом торговал, наконец. Все продали трое. Четвертый купчина С товаром своим просидел без почина. Биография в глаголах Я прыгал, падал, ушибался, Работал, вкалывал, служил, Искал, метался, ошибался, Дивился, радовался... Жил! Монолог старика - Жизнь, как ветхое платье, истерта до дыр, Не заштопать ее нипочем. Мы не знаем, зачем мы пришли в этот мир И зачем из него мы уйдем. |
|
|
|
Загружено:
