-1-

Вовка сидел на крыше дома и курил. В летней кухне хлопнули двери, он испуганно дернулся, но тут же обругал себя: «Да я же три месяца, как из армии, уже можно не прятаться!» Мама спросила:

- Ну что, развернул?

- Да, иди посмотри.

Мама ушла в дом и, чуть погодя, крикнула с порога:

- Нет, не появился.

- Щас еще поверну. Иди, смотри.

- Да, теперь появился. Слазь, присмотришь за борщом, а я пойду в магазин, обещали сосиски выкинуть.

«Сосиски - это хорошо, - думал Вовка, слезая с крыши, - давно мы не ели сосисок. Всё в город было некогда съездить, а в селе сосиски большая редкость.»

Мама собиралась быстро, как солдат, пока Вовка относил лестницу в сарай, она уже хлопнула калиткой. Вовка кинулся на улицу и закричал ей вслед:

- Ма!

- Что?

- Щербета купи.

- Ладно.

Щербет он мог есть килограммами. Контраст пресного арахиса и сладкой коричневой массы был очень приятен. Запивал он его молоком и под щербет мог запросто выпить литра два. Вкуснейшее молоко всегда можно было купить у соседей.

Да, ну теперь надо было убедиться самому, что цвет появился.

Вовка вошел в дом и включил телевизор. Ага, цвет был! Вопрос, надолго ли. Когда предки основывали село, они и не предполагали, какое неудачное место выбрали для телеприема. Здесь, в низине, принимал только один канал, да и то раз на раз: цвет часто пропадал, и Вовка пытался его ловить, забираясь на крышу и поворачивая антенну. Впрочем, телевизор стоил приема. Они купили его (огромный, цветной «Горизонт» в деревянном корпусе) за два года до армии, и за это время он раз пять успел сломаться. Продолжил он ломаться и после того, как Вовку забрали в армию. Может, он так поддерживал Вовку, потому что читая в письме: «Вов, опять наш телевизор сломался. Мне уже неудобно просить Белогая, но как его еще везти в Светлоград, в сумочку же он не влезет. В мастерской нас уже узнают: «О, константиновцы свой «Горизонт» привезли!» Белогай смеется, что пора уже льготную цену устанавливать, как для постоянных клиентов», Вовка как будто оказывался дома. Все эти привычные домашние мелочи, к которым он относил и вечно ломающийся телевизор, поддерживали гораздо больше, чем всё остальное. Поддерживало сознание, что жизнь там не остановилась, и, рано или поздно, он снова станет ее частью.

И вот он стал.

-2-

 Мама, сдержанный в чувствах человек, радость от его возвращения выражала по-своему - она стала его наряжать. Она часто приводила такие примеры: «Да возьми хоть Балбеса, дурак дураком, но родители его наряжали, и он удачно женился! Также и Балда..!»

Демобилизовался Вовка в самом конце 84-го, а на зимних каникулах 85-го они поехали в город на толчок. На въезде в город народ стал скапливаться у выхода. Мама занервничала:

- Так, Вов, пошли. Будь там осторожнее, не потеряйся!

- Ма, ну потеряюсь, встретимся на автостанции.

- Нет, а мы что, кататься поехали! Нам надо тебе вещи купить, так что будь внимательнее, держись рядом!

«Икарус» остановился, и люди стали прыгать в грязно-желтый снег. Кто-то возмутился:

- Лучше места не нашел остановиться!

- Не нравится, - в свою очередь возмутился водитель, - высажу на автостанции! Мне тут ваще нельзя останавливаться!

Но «зайцы» платили наличными, прямо ему в карман, так что останавливаться надо. Группка экс-пассажиров гуськом двинулась к гудящей темной массе вдали и вскоре влилась в нее, растворилась, стала частью толчка. Мама нервно спрашивала:

- Так, ну что мы ищем, дутую куртку и дутые сапоги?

- Ну да.

- Джинсы не будем покупать?

- Не, ну ты же говорила, что Нина достала джинсы?

- Да, достала. Съездишь к ним на неделе, заберешь.

- Ну и зачем мне вторые? Тем более, как тут мерить?

- Ну как-то же люди меряют.

- Лучше, ма, еще плеер поищем.

- Вот как раз без плеера можно и обойтись!

«Ну-ну, - подумал Вовка, - по мне так лучше плеер, чем всё остальное!»

Сапоги-дутики попались сразу. Вовка примерил один, балансируя, и сказал:

- Нормально, ма, как раз.

- Точно? Не тесные? Учти, это зимние, надо чтоб были посвободнее!

- Не тесные. Давай брать.

- Второй примерь.

- А зачем?!

- Как зачем? На всякий случай!

- Примерь, примерь, - вмешалась продавщица, - раз мама говорит!

Вовка слегка покраснел, но примерил. Второй тоже подошел. Мама стала торговаться. Продавщица немного уступила, и первая покупка улеглась в сумке.

За курткой охотились дольше, но попалась и куртка, а вот плееров не было видно.

- Всё, - сказала мама, - уходим, надо еще сметаны купить и сосисок.

- Ну, ма, давай еще поищем!

- Вов, ну где его искать! Может, в другой раз попадется. О, уже надулся!

- Да не надулся я!

- Ну как не надулся, я же вижу! Ну весь в отца, вот вынь и положь!

- Да при чем здесь… О, вот, ма, вот плеер!

Повезло фантастически, уже на самом выходе из толпы человек держал яркую коробочку с плеером «Unisef». Продавец тоже обрадовался покупателям, сразу неплохо уступил, и вот теперь Вовка был по-настоящему счастлив.

На толчке они управились быстро и успели выполнить свою городскую воскресную программу: поели в «Блинной», купили трехлитровую банку сметаны, килограмма три сосисок, дюжину эклеров и еще что-то, а потом сходили в кино, в Вовкин любимый «Экран».

…На выходных Вовка съездил к тетке в соседнее село, забрал индийские джинсы «Аvis» и на следующие танцы в ДК пришел настоящим денди. Девчонки всё равно не очень-то обращали на него внимание, пусть он и был одет с иголочки и похож на Высоцкого в молодости - но он не был драчуном, и жили они довольно скромно. А вот конфликт с хулиганами чуть было не возник. В стельку пьяный Басурман вывалил из ДК и, окинув мутным взором всех, кто стоял на пороге, выделил для себя модного Вовку с компанией. Он подошел и нагло потребовал:

- Дай закурить!

- На, - Вовка протянул ему пачку «Явы 100».

- Я сморю, ты крутой! Да!? Сигареты у тебя блатные и ваще..!

Компания не спасла бы Вовку от Басурмана, не многие с ним стали бы связываться; спасла случайность: хлопнула дверь и вышел такой же пьяный и агрессивный Кагай. Проходя мимо них он задел Басурмана плечом.

- Ты чё, в натуре ох…л!? - взвился Басурман, и Вовка перестал для него существовать.

- Хуля ты пиз…шь, баран! - вскипел Кагай.

- Ты, козлина, пошли за угол!

- Пошли!

Они пошли за ДК, и народ сразу оживился: «Э, пацаны, щяс махач будя, Кагай с Басурманом пошли за ДК!» Все ломанулись смотреть драку, а Вовка незаметно ушел домой.

Драки на танцах случались постоянно, и для таких как Вовка, каждые танцы были «лотереей»: если динозавры не сцепятся между собой, то могут прицепиться к Homo Sapiens.

В начале апреля была большая драка между улицами. Вовка не участвовал, но когда их улицы победили, шел в радостной толпе, разделяя общий восторг.

Они еще не ушли далеко от ДК, как вдруг сзади раздался крик: «Стоять!» Все остановились и обернулись. На них мчался велосипедист. Чуть не доехав, он резко затормозил, отбросил велосипед в сторону, и оказалось, что это зачинщик драки с той, проигравшей стороны. Он стоял в свете фонаря, как на сцене, в поднятой вверх руке что-то зажато. Глаза бешеные и бешеный крик: «Всем стоять! Всех положу!» Все и стояли, как завороженные. Вдруг появился друг зачинщика и начал его успокаивать. Из их толпы тоже вышел делегат и начал переговоры:

- Ну, брат, что было то было! Ну сам скажи, махач же был честный? Никто ж толпой одного не п…л!

- Да я не против, всё было по понятиям.

- Ну вот! И чё теперь кипишовать! Все ж свои! Завтра бухать будем вместе и всё забудем! Да я сам, брат, завтра проставлюсь!

Зачинщик обмяк, сунул это что-то в карман и, пожав друг другу руки, противники разошлись.

- Чё там у него, граната, что ль была!? - кричали все возбужденно, обступив переговорщика.

- Ну да, лимонка, на х..!

- Ох…ть! Откуда она у него!?

- Х.. его знает, из армии, наверно, привез.

После таких больших драк в ДК наступало долгое затишье, и это было на руку Вовке, потому что в эту субботу там у него было назначено свидание.

-3-

Маринка училась в восьмом классе. Мелковата еще конечно, но симпатичная; такая молоденькая кошечка, как раз в Вовкином вкусе. Познакомились они в конце марта. Вовка с компанией стоял на перекрестке. Было не по-мартовски тепло, и группки девчонок бродили туда-сюда. Они громко, демонстративно смеялись, когда проходили мимо их компании. Уже начало темнеть, когда к ним подошли три девчонки. Одна обратилась к Вовке:

- Давай отойдем?

- Давай.

- Ты знаешь Маринку Санникову?

- Нет, не знаю.

- Ну, она тут живет, на этой улице. Она хотела бы с тобой встречаться.

- А сколько ей?

- Ну она в восьмом классе.

- В восьмом, говоришь. Ну ладно, как-нибудь встретимся. Пусть в субботу приходит на танцы. Она же меня знает, пусть подойдет.

- А пошли сейчас? Мы тебе покажем, где она живет и вызовем ее.

- Сейчас не могу, мне уже пора домой, завтра рано вставать.

- Ну ладно, тогда в субботу.

Девчонки ушли, а Вовка подошел к своей компании, чтобы проститься, но его еще долго не отпускали, все были взбудоражены его предстоящим знакомством, потому что ни у кого из них еще не было подружек.

Утром Вовка поехал в райцентр, устраиваться на курсы водителей. Его сосед и друг уже работал водителем, в другом, соседнем, райцентре и звал туда же Вовку, но сначала надо было отучиться и получить права.

С курсами всё уладилось. Вскоре начинали учиться, так что Вовка догуливал последние свободные деньки, и лучше всего было поваляться с книжкой, потому что потом уже не будет много свободного времени. Только он устроился с книжкой на диване в гостиной, как хлопнула калитка и мама постучала в дворовое окно:

- Ты в доме?

- Да.

- Ну минут через двадцать подходи обедать, я сосиски отварю.

- Ну стукни тогда.

- Ладно.

Вовка улегся, раскрыл книжку, но читать не смог, предстоящее свидание подавляло все остальные мысли. Он представил маринкино гибкое тело, ее еще не совсем развитую грудь, ее… И тут в окно постучала мама. Что делать!? В штанах всё вздыбилось и окаменело, как идти на кухню!? И теперь ведь это надолго! Ёлки, надо было сразу идти! Ну кто знал! Вовка выскочил во двор и стрелой помчался в туалет.

- Ты что так долго?

- Да в туалет ходил.

- Ну, мой руки. Наливай борщ. Сосиски и пюре в кастрюльках, а я пойду планы писать.

- А щербета купила?

- Купила-купила. В шкафу. Только ты сначала поешь.

- Само собой, после армии меня не надо уговаривать есть!

- Да, возьми потом в холодильнике один сверток сосисок и отнеси бабушке.

- Ладно. А ты почему не в школе, ма?

- Поехали на совещание, а его отменили, и уроки на этот день отменили, так что…

- О, повезло твоим оболтусам!

- Ну конечно, они теперь рады.

-4-

Бабушка с дедушкой жили напротив, надо было только пройти через их огород. Вовка дошел до половины и увидел выходящего дедушку. Он остановился у калитки:

- А, унучок! А мине бабка послала, говорить Валентина должна сосисяк купить.

- Ды вот я принес, дедуш.

- Сходи мине за сигаретами, унучок.

- Ладно, давай деньги.

- Щяс вынесу.

Пока дед ходил в дом за деньгами, Вовка зашел в летнюю кухню и заглянул в шкаф. Нет, пирожки бабушка не пекла. Из дома вышел дед и закричал:

- Иде ты, Вов?

- Иду! Глянул, не пекла ли бабушка пирожки.

- Ага, дождешьси у ние пирожков! На вот, руп, мине купи пять пачяк «Примы» и сабе… Какия ты там куришь?

- Я вот эти, - Вовка показал пачку.

- О, японскай гарадовой! Эта ж дорогие, унучок!

- Ну не «Приму» ж курить, дедуш!

- Ладно, дай мине одну.

- О, дедуш, чуть не забыл, дай мне еще рубль!

- Ого, руп! Зачем табе стольки!?

- Ну надо, дедуш! Невесте шоколадку купить!

- А-а-а, нявесте! Ну, тада щяс вынесу. Тольки бабки ни гавари!

- Конечно!

Дед вынес рубль. Они закурили, вышли на улицу. Дед сел на пенек и настроился поговорить:

- А чья ш она, унучок?

- Санникова.

- Это каких Санниковых, што…

- Дедуш, давай я тебе потом расскажу!

- Ну ладно, ладно.

Вовка помчался в центр. За магазином, расположившись у яра, шумела пьяная компания. Это было постоянное место сбора алкоголиков, потому что мимо ходило много народу и можно было стрельнуть мелочи. На этот раз Вовку никто не окликнул, что радовало. Он пошел бы в «бригаду», другой магазин, не в центре, там алкаши собирались редко, но здесь был хороший шоколад, не идти же на свидание с пустыми руками. В магазине ему повстречалась словоохотливая знакомая, и пока они говорили, на улице вдруг нахмурилось и полил дождь.

- Ой, - взмахнула руками знакомая, - у меня ж там цыплята во дворе! Побегу.

- Без зонта!?

- Курткой укроюсь!

Вовка вышел на улицу, чтобы наблюдать дождь из-под навеса над входом. Там стоял знакомый парень.

- Привет.

- Привет.

- Прикинь, тольки начали бухать - и дошь этот! Бл…, непруха!

- А где ж остальные?

- Ды у культмаг ломанули, он же ближе. А я сюда, за сигаретами.

- А что за повод-то? В будни, среди бела дня.

- Ды Басурманов брат, Хан, с зоны откинулсы, проставлялсы. О, вон он, кстати! Он уже обдолбанай вусмерть! О, п…ц, гляди-гляди!

Хан остановился на пороге и, рванув на груди рубашку, заорал на всё село:

«Хто вы такия! Вы нихто! Я семь лет отмотал! Я крутой! Я зону прошел! А вы, на х.., хто такия!? Ды вам до мине! Вы усе х..я!»

На этом моменте монолог Хана прервали выскочившие из культмага кореша. Он что-то орал, упирался, но они утащили его внутрь.

Дождь кончился так же внезапно, как начался. Вовка простился с знакомым и рванул домой. Повезло, что не столкнулся с этим буйным. Он явно искал конфликта, а Вовка подходил для этого лучше всех прочих, ведь его маму все эти кагаи ненавидели. Она подавляла на своих уроках их спесь физического превосходства, для того, чтобы умные могли учиться. Свою злость кагаи часто срывали на Вовке, так что по родным трущобам не приходилось ему всегда ходить с лёгким сердцем.

-5-

Вовка всё же дождался субботы и маминого возвращения из школы. Только хлопнула калитка, и он кинулся во двор:

- Ма, я в баню.

- А что ты так рано?

- Ну пока там народу поменьше, я же вечером на танцы.

- Ну понятно, суббота. Ну иди, а я попозже. Да подстригись там заодно.

- Что, уже пора?

- Конечно, зарос.

В бане ждал сюрприз, около входа в мужское отделение сидел дед с каким-то мужиком. Увидев Вовку, он обрадованно воскликнул:

- О, унучок! Купаться?

- Ага. А ты уже?

- Да, сохнем сидим.

- Хорошо, очереди нет.

- Да, шой-то мало народу.

- Ладно, дедуш, пойду, а то мне еще подстригаться.

- Давай, давай, унучок, давай… Это Валентинын сын, - начал рассказывать дед соседу, - вот из армии пришел недавно, а типерь на шофера учиться…

День и вечер были теплыми, так что уже с обеда напротив была «улица»: так бабы называли свои посиделки. Вовка был рад, что стемнело и бабы не видели его, почему-то проходить по-видному мимо таких сборищ всегда было слегка неприятно. Он зашел к Хомкину, однокласснику, посвистел. Из летней кухни выглянула мать.

- Здрасте, тёть Люб. Сашка дома?

- Нету, Вов. Чуть-чуть ты его не застал.

Ну да, они не договаривались, чтобы идти на танцы вместе, вот только попутчик Вовке сейчас не помешал бы. Было страшновато, ведь это первое свидание. Нет, раньше были увлечения, но всегда безответные, увлекался Вовка, но никто не увлекался им, а вот теперь девушка сама назначила ему свидание. Кто знает, какие встречи ждут его помимо свидания. Если местная блатота увидит его с телкой (на их языке), то скорее начнет быковать, чем если бы он был один.

А вот и ДК. Сияет светом. Шумит молодыми голосами и ревом подъезжающих мотоциклов. Танцы уже начались. На высоком и просторном пороге толпы молодежи, сейчас многие будут бегать в парк и подогревать себя спиртным для смелости. Вовка прошел поблизости, может, Маринка не поднималась на порог, ведь она только восьмиклассница, и дежурящие учителя могут взять ее на заметку. Нет, рядом с ДК ее не было. А на пороге Вовка сразу же увидел ее. Она стояла, прижавшись к стенке, на самом краю, стараясь выглядеть незаметной. Была она такой хорошенькой, что Вовкины ноги стали ему отказывать, но всё-таки он подошел.

- Привет.

- Привет.

- Давно ждешь?

- Да нет, не очень. Слушай, пошли куда-нибудь отсюда, а то если учителя меня увидят…

- Конечно, пошли, - кивнул Вовка.

Это обрадовало, ему и самому хотелось поскорее уйти отсюда. Но, по закону подлости, рядом вдруг нарисовался пьяный Хачик.

- Дай закурить!

- На.

- И спички!

- На.

- А х…ля ты, Сотня… - Хачик, вперемешку с матом, понёс ахинею, единственной целью которой было унизить Вовку.

И вдруг в Вовке что-то взорвалось! Он кинулся на Хачика, сбил его с ног и начал душить. Толпа ахнула, никто не ожидал от него такого. Все давно уже привыкли, что бьют Вовку, а тут такой поворот! Хачик был гораздо сильнее, но, то ли от растерянности, то ли от выпитой водки, он как-то слабо сопротивлялся. К счастью для Хачика через толпу пробились два взрослых дружинника. Они с трудом разомкнули Вовкины руки и оттащили его в сторону. Один удивленно воскликнул:

- Ну у тебя прям волчья хватка!

Вовку трясло, и он закурил, чтобы на что-то отвлечься. К нему подходили пацаны, пожимали руку, повторяли: «Молодец, Вов!» Хачика не любили, так что нечего было беспокоиться, что кто-то за него впишется. Кстати, никто не заметил, куда он делся. Смок предложил выпить, но Маринка кивнула головой в сторону своей улицы, и Вовка отказался.

-6-

Они сели на крыльце, неподалеку от маринкиного дома. Говорили о чем-то, но Вовка думал только об одном: надо ее обнять. Было не холодно, и он спросил только для повода:

- Не замерзла?

- Немного, - скорее всего соврала она.

- Ну давай я тебя погрею.

Вовка обнял ее и прижал к себе. Они замолчали. Слова стали не нужны. Так можно было сидеть бесконечно. Они и сидели. Когда по улице стали проходить шумные группки молодежи, Маринка встрепенулась:

- Танцы кончились. Мне пора.

- Может, еще немного посидим?

- Не, прости, мне и так уже от мамки достанется. Приходи завтра.

- Ладно, как стемнеет, приду.

Он проводил ее до дома. Она показала в какое окно стучать, чтобы вызвать ее и юркнула в калитку.

Вовка без происшествий добрался до дому. Успокоил маму, что вернулся, что всё в порядке. Она легла спать, а он устроился с книгой в коридоре и всю ночь пытался читать, уснуть бы он всё равно не смог, вот только и не читалось - все мысли были там, рядом с Маринкой; и тело было там... Спасли стихи! Вовка вдруг написал стихотворение и сразу стало легче.

- Зря я тебе разрешила тут курить! - сказала мама, выйдя в коридор после подъема.

- Да я щяс проветрю, ма.

- Ну конечно проветри, дышать нечем. И завтракать приходи.

- Ладно.

- А ты что, не спал, похоже?

- Не спал.

- А что это ты?

- Не знаю, не хотелось.

- Хороший ты сегодня будешь ученик!

- Хороший, ма, я совсем и не сонный!

Вовка маму не обманывал, весь день он был бодр и добр, а переполнявшая его радость творила чудеса. После занятий в районной автошколе к нему подошел односельчанин Бур:

- Пойдешь махач глядеть?

- Чё за махач?

- Ды наш Москаль с Хохлом будуть махаться.

- А шо такое?

- А х..й яво зная, чявой-т ни подялили.

За школьным двором шумела возбужденная толпа. Москаль нервно курил и матерился:

- Ну где его х..й носит!?

- Я щяс сбегаю гляну! - вызвался кто-то из зрителей, но тут появился Хохол со свитой. Он кинул свою куртку кому-то из приближенных и, выпятив грудь, приблизился к Москалю. Только он собрался сказать что-то такое, после чего не драться уже нельзя, как вдруг между ними встал Вовка! Он что-то быстро и негромко заговорил, и случилось чудо! Главари заулыбались, расслабились.

- Ладно, - протянул Москаль руку Хохлу, - мы ж не звери, можем и договориться!

- Согласен, - сказал, пожимая руку Хохол, - нэ звэри. А вы прыезжайте к нам на танци у субботу.

- Приедем! - согласился Москаль, и возбужденная толпа, рассыпавшись на маленькие компании, стала расходиться.

Односельчане теребили Вовку:

- Слушай, так чё ты им сказал, что они махаться передумали!?

- Да я щяс и сам не могу представить, что это я полез между ними! И что говорил - не помню! Оно как-то само говорилось! Будто это и не я говорю!

- Ну ты гонишь! - воскликнул кто-то из их компании, а потом тема поменялась, и про несостоявшуюся драку больше не вспоминали.

-7-

В июле мама уехала в Пятигорский иняз на курсы повышения квалификации, и, значит, Вовке предстояла неделя самостоятельной жизни. Мама практически каждое лето ездила на такие курсы, и Вовка обожал эти семидневки свободы.

- Вот, - инструктировала мама накануне отъезда, - денег тут тебе хватит на неделю. Только покупай еду, а не сладости. Тушенку, колбасу, «завтрак туриста»… А то потратишь всё на щербет!

- Ну какой щербет! - возмущался Вовка. - Конечно, тушенка!

А на самом деле были горы щербета, шоколад, ну и, конечно, сигареты! Можно было смотаться в райцентр, поискать любимую «Вегу» или «Опал» по магазинам, столовым, кафе.

- А тебе сколько лет? - спрашивала для вида продавщица.

- Ды я папке!

- Ладно, на. Но другой раз пусть сам папка приходит.

Ну, на этот раз всё было по-взрослому: армия научила, что еда - это не только сладости; сигареты теперь можно было покупать в селе; но только все мысли были заняты Маринкой, и мамино отсутствие давало наконец-то шанс… Дело в том, что со дня их встречи они никогда не могли остаться одни. Его друзья всё ещё не обзавелись девушками, а Маринкины подруги - парнями, и все кружились около них. Лето с первых дней выдалось жарким, и когда Маринка перешла на лёгонькие платьица, влечение к ней, желание абсолютной близости стало нестерпимым, начало мучить Вовку. К тому же он чувствовал взаимное желание; они не озвучивали это, слова здесь были не нужны, до тех пор, пока жарким вечером Вовка не шепнул Маринке на ушко: «Мама уехала в Пятигорск на неделю. Уйди домой пораньше, а я позже за тобой зайду».

В разгар посиделок Маринка вскочила и заявила:

- Ну всё, я домой! Мне завтра рано вставать. Пока.

- А зачем!? - стали удивляться подружки. - Практика же кончилась.

- Не знаю, мамка сказала, какие-то дела, надо раньше встать.

- Да успеешь выспаться, - для вида стал удерживать ее Вовка, - ещё рано!

- И насидеться успеем, еще два месяца лета впереди!

Маринка ушла, и все стали расходиться; подружки ее тоже по домам, а Вовкина компания в одно место, где можно было встретить гуляющих девчонок. Вовка тоже выдумал причину и якобы пошел домой. На самом деле он прошел немного и затаился. Вовку слегка трясло от волнения, поэтому жутко хотелось курить, но надо было соблюдать светомаскировку. Вскоре он пробрался к маринкиному дому и тихо постучал в слабоосвещенное окошко ее комнаты. Свет погас. Скрипнула калитка.

- Пошли? - горячо шепнула Маринка.

- Пошли.

Они держались за руки и чувствовали обоюдную дрожь. Они спешили. Они избегали освещенных мест и обходили компании. Обошлось, никто не встретился на пути.

-8-

Вовка проснулся первый и вскипел от маринкиной красоты. Он пощекотал языком ее сосочек, Маринка приоткрыла глаза, сладко потянулась и, мурлыкнув, притянула Вовку к себе…

 Потом они лежали обнявшись, и им так не хотелось вставать, но пришлось. Маринка собирала разбросанные вещи, одевалась, а Вовка любовался ею и не мог до конца поверить, что это произошло с ними. Мальчишки столько об этом говорили - и вот это случилось.

- Если я выйду в туалет, соседи меня не увидят?

- На пороге могут с улицы тебя увидеть, а соседи нет. Я выйду на порог и скажу, когда никого не будет.

- Ладно. И тогда так же посмотришь на улице, чтобы никого не было, когда я буду уходить.

- Хорошо. А что ты скажешь родителям?

- Скажу, что у Таньки ночевала. Зайду к ней сейчас.

- Так тебе придется ей рассказать?

- Да, придется. Ну я попрошу ее молчать.

- А-а-а! Ну пошли.

- Да, и это, вечером я к вам выйду и скажу, что заболела, мол, не пойду на улицу, а ты потом за мной заходи.

- О, классно придумала! Так и сделаем.

Все меры предосторожности были соблюдены, и Маринка убежала домой. Вовка стал готовить завтрак, но все мысли были о ней и о том, как дождаться ночи. В более отдаленное будущее Вовке было страшно заглядывать, ведь когда вернется мама, им негде будет встречаться. Не в балку же идти!?

Стукнула калитка, потом кухонная дверь, это был дедушка:

- На, унучок, пирожки. Бабка говорить: «Няси, Валентины ж нету, чяво он там есть будя?»

- Ды еды вволю, дедуш, мама ж мне денег оставила.

- Еды вволю - это хорошо! За сигаретами сходишь, унучок?

- Конечно, дедуш, после обеда.

- Ладно, ладно. Зайдешь тада к нам, я табе деняг дам.

- Ладно, дедуш.

Как вовремя пришел дед, чуть бы пораньше - и захватил бы Маринку. Тут только Вовка осознал, в каком они с ней интересном положении! Ведь она еще школьница, и еще целых два года им придется прятаться, жить в подполье! Когда он только начал служить, то два предстоящих армейских года казались вечностью, и теперь новая вечность впереди: два года Маринкиной школы.

-9-

Всю неделю маминого отсутствия каждую ночь они проводили вместе. Как-то они лежали, прижавшись друг к другу и Вовка вдруг спросил:

- А почему ты на меня обратила внимание? Из-за одежды?

- Да нет, из-за глаз; вы как-то стояли с пацанами, ты им что-то рассказывал и такой был весь… что у тебя прям искры из глаз летели!

- Да!? Не замечал!

- А как ты заметишь, ты же не около зеркала живешь!

- Ну, это да.

- А еще у тебя волосы чудные, я таких никогда не видела, корни темные, а сверху светлые. И очень мягкие, так и гладила бы тебя всю жизнь.

- И гладь, - замурлыкал Вовка, - знаешь, как приятно!

Вовка был рад, ведь если бы Маринка заинтересовалась им из-за нарядов, то это была бы неправда, такая «любовь» ему была не нужна.

- А ты, - в свою очередь поинтересовалась Маринка, - почему?

- А тоже глаза! У тебя очень красивые глаза! Я в первую очередь их увидел, а потом уже всё остальное.

- Значит, мы с тобой похожи. Ну а как всё остальное?

- И всё остальное классное! Такая фигура у тебя, закачаешься!

Маринке повезло с подругой, она прикрывала ее перед родителями и, самое главное, хранила в секрете новый уровень ее отношений с Вовкой. Хранить такой секрет - это подвиг для девушки, и Вовка вознаграждал Танюшку ее любимым шоколадом. Танюшкина полнота и любовь к сладостям служили прекрасным гарантом дальнейшего сохранения тайны. И всё остальное оказалось гораздо проще, чем думал Вовка, после маминого приезда они продолжали встречаться в летней кухне, просто Маринка не оставалась ночевать.

…Лето прошло, словно и не бывало. В сентябре Маринка начала учиться, а Вовка закончил водительские курсы и устроился на работу водителем в одну районную организацию. Встречаться с Маринкой они стали реже.

В октябре вдруг резко похолодало, и Вовка как-то зашел к бабушке, погреться на русской печке. Печке этой оставалось «жить» последнюю зиму, потому что летом село собирались газифицировать, а под газ она не годилась. А как здорово было в детстве влезть в ее тепло и слушать бабушкины рассказы «про старину». Бабушка сидела рядом, внизу, крутила прялку и в который раз жаловалась, что ее никто не любил, рассказывала о своем тяжелом детстве - но почему-то ее истории не надоедали. Может быть, дело было не в них? А в ее убаюкивающем голосе, жужжании прялки, в чувстве защищенности от холодного враждебного мира.

Но, увы, бабушка не всегда была такой «уютной». Бывало, что она начинала видеть во всех врагов, во всех без исключения. Вовку она несколько раз обвиняла в краже денег. Вспыхивал скандал, а потом деньги находились; просто бабушка, время от времени, их перепрятывала и забывала, где находится новый тайник. Нет, Вовка, не был ангелом и в юности мог стащить мелочь или рубль хоть у мамы, хоть у дедушки с бабушкой, но красть большую сумму ему даже в голову не приходило. Только у бабушки чувства опережали мысли, вот она и бросалась в бой. А потом, деньги для нее много значили; ей хотелось быть богатой, и пусть ее сбережения многих бы рассмешили, но всё равно, с ними можно было представлять себя богатой. Когда мама училась в техникуме, бабушка как-то приехала к ней в Ставрополь. Они вместе ехали в троллейбусе, и две женщины стали подсмеиваться над бабушкиным колхозным видом. Ну а бабушка им: «Голуб, вы ни глядитя, что я так одетая, деньги у мине есть!»

…На следующее утро кто-то загрохотал в калитку, когда Вовка с мамой завтракали.

- Ну кого там принесло в такое время!? - приподнялась мама.

- Сиди, сиди, ма, я открою.

Вовка выбежал во двор, открыл калитку. Раскрасневшийся дедушка сразу же закричал:

- Японскай городовой! Иде деньги, Вовка!?

- Какие деньги, дедуш!? - удивился Вовка.

Бабушка, поджав губы, молчала, зато дедушка разорялся за двоих. Он был добрый, а так угождал своей старухе. На шум вышла мама:

- Ну что тут у вас случилось!?

- Валентина, учера Вовка к нам приходил и у бабки деньги украл!

- Ды не крал я никаких денег!

- Вов, точно не брал? - нахмурилась мама.

- Ма, ну ты знаешь, такое же не первый раз! А потом деньги найдутся.

- Ну да, - закивала мама, - такое было. Ты хорошо их искала? - спросила она бабушку.

- Нету их на месте. - выдавила из себя бабушка. - А Вовка учера приходил.

- Ладно, - сказала мама, - нам надо на работу собираться, вечером поговорим. А вы поищите пока получше.

После полудня, часам к трем, плохая погода превратилась в отвратительную. Ледяной ветер рвал и метал, переворачивал пустые вёдра, раскидывал листья, собранные в кучи. Мрачные тучи заполнили небо, и стало не по-дневному темно. И в это время бабушка нашла деньги.

- Дед, я деньги нашла!

- Японскай гарадовой! А какого ж мы усю утру ругались! Вот ты человечина! Что ты их постоянно перепрятываешь!? Пошли, скажим Валентине, что Вовка деньги не брал, а то ш она переживая. И хватить табе уже на Вовку..! Он увесь у мине! И у Валентину! Не вор он!

- Ды эт-то да! Скольки я табе приказывала: воруй у колхозе, там же усе ворують! А ты: «Ни могу, ни могу!» И Валентина такая, уся у Сотниковых. Ну, пошли, что ль?

- Пошли. А деньги ты зачем бирешь?

- Кляп их зная, зачем!? Нехай они у Валентины лежать. Можа чяво Вовке купя. Скажем, чтоб она два гроба нам купила, поставим у сарае, а что останется - нехай тратя.

- Ну правильно, нам-то куды их тратить!

Пока старики разговаривали, к их дому подошли два мужика.

- Вроде этот дом?

- Да, Герасимовича дом.

- Дык можа лучше пойтить Вовкиной матери сказать?

- Не, лучше бабке или деду. Нехай они передадуть ей. Ну сам понимаешь, матери такое говорить!

- Ну стучи.

Они постучали в окно, потом открыли калитку и пару раз крикнули:

- Герасимович.

- Иду, иду! - отозвался он с порога.

- Здорово, Герасимович.

- Здорово, здорово.

- Мы, Герасимович, того… с Вовкой, твоим унуком, работаем на Грачёвке… Ты ж Герасимович, фронтовик?

- Да, усю войну на передовой.

- Ну вот, ты кряпись, Герасимович! Вовка разбилсы.

- Как разбилсы!? Сильно!?

- Совсем, Герасимович. Ну ты давай, дяржись! Пошли мы.

Мужики торопливо, поворачиваясь к ветру спиной, стали удаляться.. Дед, покачиваясь, зашел во двор. Бабка только что замкнула дверь и, спустившись с порога, спросила:

- Хто эт был?

- Мужики с вовкиной работы. Вовка разбилсы.

- Как разбилсы!? Сильно!?

- Совсем.

Бабка запричитала: «Ды голубчик ты наш! Ды шош я тибе зря обидела! Ды как же мине Валентине говорить!?» И, не оглядываясь на деда, который присев, пытался закурить, заковыляла к Валентине. На середине дорожки она споткнулась, сохраняя равновесие взмахнула руками и выронила платок с деньгами. Платок распахнулся, и ветер тут же подхватил и его, и деньги, бросил их вверх, потом на землю, смешал с листьями, растащил, раскидал, попрятал. Бабка остановилась, растерянно поглядела по сторонам, и вдруг в валентинином доме осветились два окошка. Бабка снова заголосила и, забыв про деньги, продолжила свой путь.