Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 2(75)
Александр Нехаев
 Кафе «Поезд»

- Добрый день, командир, про Архиповку знаешь?

- А зачем заявление было писать? Без этого нельзя было? Может, объяснишь, в чем дело? Мне и без твоего хватает заявлений…

- Объясню. Прошлый раз, когда в моем магазине стекла побили - заявление было? Твои должны были популярно, очень популярно объяснить местной борзоте, что нельзя мои точки трогать. Или не знаете, кому объяснять? У тебя что - осведомителей нет? Участковому все перепоручил? Оказывается, это только я с тобой дружу, а тебе отрабатывать нашу дружбу необязательно. Тогда я буду с другими людьми…

- Сергей Николаевич, давай мы не будем горячку пороть, а я обещаю - сам во всем разберусь. Договорились? Найдем, накажем. Не будем нервничать. Договорились?

- Договорились.

Он что, решил, что я ему деньги за просто так плачу? «Найдем, накажем». Подождем, посмотрим.

Подержав телефон в руке, сунул его в карман брюк, а потом переложил в пиджак. Все-таки излучение - и так уже здоровье не то. Похудеть бы тоже не помешало.

Ничего, в Архиповке шороху наведут, я ментовскую крышу считаю более надежной. Надо будет управляющему сказать, чтобы в Архиповку наведался и по остальным моим точкам проехал. Надо, чтобы контроль чувствовали.

Я подошел к окну, отбарабанил пальцами марш, обошел стол. Возле зеркала, оставшегося от прежнего владельца офиса, остановился. Прежнему надо было стихи писать, а не в бизнесе крутиться.

Да, вид сбоку, если втянуть живот, еще ничего.

Выдохнул.

Внешность, конечно, не очень приметная.

Мой нос картошкой раньше, в молодости, расстраивал. А теперь - нет. Конечно, не красавец, но главная сила и красота где? В бумажнике. В банке на счете. Денежки свои я сразу несу на второй этаж банка, мимо этой толпы на первом. Суммы другие, и поэтому меня там, наверху, обслуживают.

А вот с лысой «новорусской» головой быть не хочется. А к тому идет. И рекламам пышных выращенных причесок веры нет, когда видишь в ящике небедных лысых ведущих.

Снова подошел к окну. Беспокоило меня новое кафе. Зря я пошел на поводу у Юрича и дал себя уговорить.

Вкладываться в этот проект было две причины: я знал, что к Юричу надо прислушиваться, хотя он иногда и хамит. Но он может делать деньги, поэтому его и держу. Если быть точным, это кафе - не его идея. Вторая причина - театр, черт бы его побрал. Она меня таскала на спектакли, а потом спрашивала: «А ты понял, почему она так с ним себя вела? А чья игра тебе больше всего понравилась? А ты понял, зачем вообще этот спектакль?» Мне больше всего нравился мужик, который пьяного играл. Этот артист мне нравился. Юрич об этом знал и как-то сообщил, что теперь он работает у нас. С театра его выперли за пьянство, хотя сам артист называл это настоящей работой.

Началось с того, что Юрьевич, мой управляющий, я его зову короче - Юрич - придумал простую вещь: он в интернете поместил объявление-конкурс на лучший бизнес-проект. А я определил премию. И когда он спросил, какой дурак мне денежную жилу отдаст за малые деньги, я ему объяснил, что дурак и отдаст. И, похоже, был прав.

Поначалу проект хотел назвать «Кафе «Театр». Раисе сказал, что это я придумал. Но она посоветовала назвать по-другому. Так и появилось это название: «Кафе «Поезд». Юрич идеей вдохновился, договорился в депо взять списанный вагон, перегнал его сюда по ЖД, а где же его черти носят, этого Юрича?

У входа курит охранник Витька. Иногда бывают разные поручения, которые он, когда сам, когда со своими дружками выполняет. Надо кого-то под рукой иметь. Витька - сын моего водителя, Василия Петровича. Поэтому Витьку иногда зову Виктором Васильевичем - смехота, конечно. Но Юрич убедил, что я не «новый русский», а бизнесмен нового поколения и имиджу должен соответствовать... Витька мне обязан: я его когда-то от ментов прикрыл. Но дело как прикрыли, так и открыть можно. И «терпила» может вспомнить, что он травмы до падения получил.

Сколько ж его ждать?!

От нечего делать полил стоящий в углу хлорофитум. Хорошее растение, выносливое. Раскинул в разные стороны стрелки-усы с розетками - размножаться решил. Пообрезать надо. Или нельзя? Юрич его сюда притащил - «воздух очищает» - пускай сам и ухаживает. И что он имел в виду - «воздух очищает»? С Юричем одна напряженка: было непонятно, почему он не едет в свой Израиль. В то, как он это объяснял: «это я здесь еврей, а там я русский» - я не верил. Мало ли, что у него там никого нет. У него и здесь никого. Какая-то причина есть, и надо ее знать.

Вошел Юрич.

Я посмотрел в окно - Витька смолил очередную сигарету - спросил:

- Ты как зашел?

- Через дверь, - Юрич оглянулся на дверь и непонимающе уставился на меня.

- Я тебя уже полчаса у окна сторожу. Как ты зашел?

- А, так я у бухгалтерши был. И должен сообщить неприятное известие: ревизор к нам не едет, но отдел в универмаге прибыли почти не дает…

Сколько я помню своего управляющего, всегда одет так, словно бракосочетаться собрался. Только что без цветка в петлице. И вечно путается: то на «вы», то на «ты» обращается. А когда сообщит что-нибудь неприятное, начинает пальцами свой длинный нос тереть.

- Он такой и нужен, - перебил я его, - там все прозрачно.

Ревизора еще приплел, вечно у него какие-то закидоны. У него дома соседка убирает. Домохозяйкой работает. Он ей платит, а она выплачивает свой кредит. Я ему говорил, что мог бы и не платить, да и помоложе можно бабу найти, еще не старый. Юрич объяснил, что кредит дело хорошее, пусть подольше платит. У него шутки такие бывают. Интересно, у всех евреев крыша не на месте или только у моего управляющего? Он ей даже цветы дарит. Объясняет, что за деньги жизнь не купишь, а за цветы - можно.

- Что с новым кафе? Ты уверен, что не пролетим? - Конечно, пролететь могу я, но если прибыль будет, то ему зарплату можно добавить.

- Сергей Николаевич, ты же бенефициар, вроде тебя и нет, значит, регистрация по-новой, и новая лицензия на алкоголь, СЭС  - тоже не бесплатно. И ЕГАИС нужен - не будет нас в ЕГРЮЛе - штраф до двухсот тысяч. И налог поквартальный - сорок тысяч. Как сейчас считать? Надо подождать хотя бы месяца три. - Он выжидающе смотрит на меня и опять трет свой нос.

А то я без него это не просчитывал. Хорошо, что на канализации сэкономили - к моему старому кафе подключили.

- У тебя родственники в Израиле есть? - неожиданно спрашиваю и наблюдаю за его реакцией.

Юрич печально смотрит на меня.

- Ладно, ладно, - успокаивающе говорю я, - пошутил. - У тебя в новом кафе как? Сегодня поеду, проверю. И мотнись по точкам, проконтролируй. Если что - зарплатой наказывай. Может, кому-нибудь не нужна. Увольнять не надо, новые такие же будут.

А я в новое кафе наведаюсь. С ним у меня свои планы. С государством в прятки играть сложно, но можно.

Позвонил водителю:

- Василий Петрович, забери из дома мою жену… А, черт, она ж еще собираться будет…

- Да без проблем, я там подожду. Сюда потом?

- Да, дуй.

 

…Есть такие водилы - двадцать лет за рулем - и все ямы на дороге ловят. Про Петровича такое не скажешь - Петрович дорогу чувствует.

Раиса смотрит на идущих по тротуару людей. Внимательно смотрит. Смотри, смотри. Вот эти люди на тротуарах - это народ. И мы с тобой, Раечка, тоже народ, правильно?

Интересное слово - народ. Вот если КПРФ победит, тогда народ сам себя станет раскулачивать? Или они гражданскую войну замутят? А может, никаких изменений и не было бы - у них не только с пролетариатом дружба. А в жизни математика простая - все богатыми быть не могут, надо кому-то и богатства производить. Денежки просто так из ниоткуда не появляются. А те, которые ничего не производят, а с бюджета деньги получают, потом в чей карман их перекладывают? А если такие, как я, не будут давать народу работу, то что с ним, с народом, будет? Нас только за это надо от налогов освобождать. Свои, не чужие, отдавать приходится. Но покажите мне того, кто не любит деньги. Много не надо, одного покажите.

И у красавиц тоже губа не дура. Раиса моя…

- Сергей Николаевич, приехали, - сообщил Петрович.

Жди нас.

За прозрачным окном кассирша выписывала нам билеты. На стекле, на его внутренней стороне, прозрачным скотчем было закреплено небольшое объявление:

«Вам предоставляется возможность пригласить в Ваше купе одного из попутчиков:

Фокусника. Гитариста-песенника. Артиста театра. Художника-портретиста».

Кассиршу я узнал. И сразу же стало расти раздражение. С билетом для Раисы неожиданностей не было - откуда ей было знать ее фамилию. Вот когда она раскрыла мой паспорт, ее голова дернулась, и наши взгляды встретились. Но она быстро взяла себя в руки:

- Вагон шестой, седьмое купе, места 16, 17. Платформа №1, путь первый. Счастливого пути.

- Большое спасибо. Ну что, пошли? - повернулась ко мне Раиса.

Мы вышли на перрон.

Конечно, Юричу я втык сделаю. Нечего было мою бывшую кассиром брать. Тем более, что детей против меня настроила. Ну ничего, деньги будут нужны - папу вспомнят.

Я огляделся. Указатель сообщал, что мы находимся на платформе №1 - и путь тоже номер один. Вагон №6 стоял прямо перед нами, и пока я его разглядывал, Раиса направилась к ларьку на перроне. И я опять залюбовался ее фигуркой. Нет, я все-таки не зря на ухаживание столько денег грохнул.

Вагон какой был, такой и остался, но здесь он воспринимался как объект из какого-то другого мира. Я вспомнил, что шторки-занавески Юрич потом отдельно добывал.

Хорошо вагон смотрелся.

В бизнесе жена значит много. Если бизнес идет успешно, то и жена у бизнесмена - что надо, а не старая калоша. Многие дела в бизнесе делаются на банкетах и других гулянках, и когда рядом с тобой красивая женщина, то «деловарам» экономить бывает неудобно. Ну, и кроме того, красивая, молодая жена - это престижно.

У нашего самого крутого банкира тоже жена Раиса, но он ее только по имени-отчеству, потому и отношение к ним соответствующее. И понимаешь, что те, у которых жены Ленки-Машки - стоят на ступеньку пониже. Раиса по имени-отчеству не захотела.

Я тоже подошел к ларьку - не мешает лишний раз проверить ценники. Некоторые продавцы хотят на мне зарабатывать.

В этом ларьке торговала ее одноклассница, Валентина. Или одногруппница? Она раньше работала в старом кафе, я ее помнил. Память на лица у меня хорошая. Правда, Валентину запомнить не сложно, про таких говорят: «Чернявая такая, шустрая - да вы ее сразу узнаете, как увидите». Ну а как ее не узнать, если она полсекунды спокойно постоять не может? И челка у нее на лбу не лежит, а туда-сюда мотается - Валентина успевает и на часы глянуть, и на мужика на перроне, и маникюр свой проконтролировать и список продуктов, в тележку сложенных, а мужику тому пялиться на нее нечего - не сам стоит. Кобелина.

Я замечал, что Раиса радуется встречам с Валентиной больше, чем сама Валентина. Та была при встречах то ли чем недовольна, то ли чем обижена. Хотя чего тут непонятного: Раисе повезло со мной, пусть брак и гражданский, а Валька в своем ларьке сидит. У Раисы есть все, что она хотела. Оранжерею - пожалуйста, украшениями тоже побаловал, выставки ее картин - это еще проще. Сейчас, правда, она к этому охладела: последняя картина не продвигается. Как по мне, так нарисовала бы нападающего волка с открытой пастью, с зубами, а не луну над ночным лесом и нечетким воющим волком. Ну, я в эти дела не лезу. Жена-художница - это для имиджа тоже неплохо.

Я сфотографировал правую часть ларька, чтобы сверить ценники. У Вальки голос громкий, и не захочешь - услышишь:

- Ты представляешь, тут одни ребята с Севера были. Приехали на юг греться, а билеты на зимний сибирский маршрут взяли. Во придурки, правда? Мой Андрей тоже как приехал, только про Север и разговоров. Как ты поживаешь? Как сыр в масле?

- У него отпуск уже? Я тоже хотела на Север взять, но сказали - туда поезда не ходят…

- Да, пролетела птичка райская, как фанера над Парижем. Только юг Сибири. На Магадан ЖД еще делают, но у нас хватает и других направлений - да любой каприз за ваши деньги, ноу проблем! - резко выбросив руками куда-то вверх все проблемы, которых нет, засмеялась Валентина. - Деньги можете вон там, в углу складывать, - она ткнула пальцем в сторону, - а уж капризы я вам обеспечу!

Теперь они уже хохотали вдвоем, еще и потому, что кое-что было понятно только им - женщинам.

Пока Раиса болтала с Валентиной, я вышел на середину перрона и огляделся. Интересовало, как он сделал видимость остальных вагонов поезда? Понятно, что экраны, но выглядит реально. Молодец Юрич.

- Уважаемые пассажиры! Скорый поезд «Москва - Минводы» прибывает к платформе номер четыре… - Мне стало смешно - какая платформа номер четыре, но запись передала и шум большого вокзала, и характерное эхо, и я начал ощущать странное, двойственное чувство  - какое-то беспокойство, и пока не сядешь на свое место…

Я достал билеты. Шестнадцатое и семнадцатое… Чего это она дала верхнее и нижнее? Все нижние полки в купе нечетные. Хотя никого больше не будет, но все-таки…

- Уважаемые пассажиры! Начинается посадка на фирменный поезд Минводы - Санкт-Петербург! Поезд находится у платформы номер шесть. Нумерация вагонов с головы поезда. Отправление поезда…

К вагону прошла группа молодых мужчин с тяжелыми пакетами. Явно пивом затарились. Я подошел к ларьку.

- Валя, где они пиво брали? - и тут же подумал: если я бенефициарный владелец, чего ж я высовываюсь… Валька, зараза, и глазом не моргнула.

- А в нашем старом кафе и берут - думают, что тут, на перроне, дороже будет. Владимир Юрьевич сказал, что надо как раз тут сделать дешевле, чтобы народ на перрон привлекать. Мол, пусть присматриваются, может, заинтересуются.

А что это Владимир Юрьевич решил не своими деньгами распоряжаться, подумал я. Если не своими, то, конечно, не жалко. А мы это запомним и пока на полочку положим. До поры, до времени.

Мужики толпились у вагона - ждали проводницу. Проводницей была Валька: за полставки.

- Ну и сколько народу в день бывает? - интересуюсь я, мне это тоже знать надо не только со слов управляющего.

- По-разному, - отвечает Валька, - мне уже пассажиров запускать надо.

Из ларька сначала появляется тележка с товаром, а потом и сама Валька. У Вальки опыт: не зря она загрузила кроме выпечки, напитков и сладостей еще и ящик пива.

- Куда едем, мужики! - весело кричит она. - И что вам на месте не сидится? Билетики приготовили, не толпимся, все уедем! Помогаем хрупкой женщине поднять груз в вагон, для себя, для себя стараетесь!

И когда это Валька переодеться проводницей успела? Нет, Юрич молодец. Стоп. А откуда деньги на форму взял? Что-то не помню я в отчете такую строчечку…

Чуть в сторонке стоит пожилая пара, в руке у мужчины паспорта с билетами. На паспортах в свое время настоял я - так проще за сохранностью имущества следить.

- Поднимаемся, не задерживаем, - командует Валька, - поезд никого ждать не будет.

- Внимание! По второму пути проходит товарный состав! Вниманию провожающих, просьба покинуть вагоны пассажирского поезда «Минводы - Хабаровск»!

Вслед за пожилой парой поднимаемся в вагон и мы с Раисой. В проходе вагона обращаю внимание на занавешенные окна. Попробовал отодвинуть занавеску - не отодвигается. Надо спросить у Юрича - почему. Слышно, как прогрохотал товарняк на втором пути. Из последнего, самого дальнего купе вышел плотный, среднего роста мужчина с большими залысинами и немаленьким животом и направился к шумному купе - похоже, там обосновались те мужики с пакетами. Я его узнал - артист, про которого Юрич говорил.

- Ребята, - артист остановился у открытой двери купе, - у вас есть чем пиво открыть?

Точно артист, восхитился я. Пиво он открыть не может. Тем временем в том купе внезапно все затихло.

- Нет, я все понимаю, - продолжал артист, - но в театральном этому не учили. Нас учили падать, умирать и смеяться, изображать чемодан и дождь, а вот пиво… Зубами мне нельзя, а о край стола тоже, знаете, неудобно…

Мы с Раисой еще не успели зайти в свое купе, а артист уже рассказывал мужикам и как изображать дождь, и что главное театральное действо происходит в театре за занавесом: именно там главные драмы и трагедии, предательства, интриги и романы…

- Вы знаете, что сказал Высоцкий Золотухину, когда тот решил играть вместо него Гамлета? - спросил артист, но потом, видимо, дверь задвинули, и артиста стало не слышно.

Нет, артист не зря свои деньги получает. Мне и самому захотелось послушать.

Рая раздвинула занавески, и я увидел вокзал. Нет, одно дело - бсуждать это все с Юричем, и совсем другое - видеть за окном проплывающий мимо вокзал и слышать стук колес.

За окном замелькали перелески, чаще стали попадаться хвойные деревья - это явно был северный пейзаж. Куда Раиса брала билеты? Я вспомнил: за окном каждого купе свой монитор и свое видео. Как в том анекдоте: «До чего техника дошла - в одном вагоне в разные стороны едем». Еще, помнится, прикидывали: если дело пойдет, то и европейские записи надо будет добавить. Я достал телефон и набрал Юрича. Недоступен. Раиса внимательно глядела в окно. У нее даже глаза увлажнились.

- Ну как, нравится? - спросил я, но Рая продолжала глядеть в окно и лишь кивнула.

- Да, очень, - тихо добавила она.

- Станция «Хани». Стоянка две минуты, - донеслось из динамиков.

В окне действительно была станция Хани. Во всяком случае, так читались большие синие буквы на сером здании местного вокзала. Чуть подальше виднелись пятиэтажные хрущевки. Их явно уже после Хрущева строили. А за выстроившимися в ряд пятиэтажками поднимался крутой горный склон, поросший редкими деревьями даже на пологой вершине. На склонах, где покруче, деревьям зацепиться было не за что, и на скальных обнажениях даже снега не было.

Послышался убыстряющийся стук колес, за стеклом поплыло здание станции, несколько контейнеров-пятитонников, выкрашенных в кирпичный и синий цвета, и какие-то, видимо, складские, невысокие помещения, сложенные из бетонных блоков. На блоках очень крупными буквами было написано: «РОДИНА, ПРИНИМАЙ НАШ ТРУДОВОЙ ПОДАРОК!» Еще какое-то время мы наблюдали стоящие на подъездных путях два грузовых состава: один с цистернами ГСМ, а второй - с безоконными вагонами, и опять потянулась смешанная негустая тайга с заросшими склонами невысоких гор и неглубокой, пенящейся бурунами речкой. Речка то бежала в одном направлении с дорогой, то виляла в сторону, и через несколько километров, погуляв в тайге, возвращалась. Мелькали бетонные опоры электролинии, аккуратно выкрашенные голубой краской в нижней их части и редкие путевые будки, тоже голубые, но с белой широкой полосой во всю длину стены.

- А я помню, - тихо сказала Раиса, - я была маленькая, мы ехали отдыхать на юг, у нас куча вещей, а на вокзале неправильно объявили начало нумерации вагонов. Все сначала с вещами и детьми побежали к своим вагонам, а после второго объявления, - Рая закрыла глаза и покачала головой, - навстречу друг другу. С вещами и детьми. Представляешь? А мне кажется, я действительно еду, - она улыбнулась.

У Раисы глаза темно-темно-карие, я еще когда-то хотел ей комплимент подготовить, но так и не узнал, на какой драгоценный камень они похожи - а потом уже и не надо стало.

Раиса грустно смотрела на оконный пейзаж. И вдруг я увидел бегущего зайца! Заяц несся по вырубленной полосе вдоль железной дороги - тут же посвободнее, тут быстрее - а потом рванул прочь от дороги, в лес. Поезд, как на взлет, взбирался на нескончаемый подъем, а далекий хребет-водораздел тоже становился выше, выше и величественней. Лиственницы при взгляде сверху казались маленькими, но только теперь можно было увидеть и ощутить всю бесконечность тайги, и весь наш поездной состав стал ощущаться незначительным и лишним.

Я вышел в коридор. Валькина тележка стояла у выхода в тамбур возле купе для проводников, а из предпоследнего купе в другом конце вагона слышался перекрывающий стук колес, уверенный голос артиста:

- Мы в городке этом проездом были. Ну, не совсем проездом - одно представление мы дали. А давали «Грозу» Островского. Ну и как вы знаете, там героиня бросается в реку - и все. Но она же, героиня, на следующем спектакле тоже нужна будет! А у нас с собой столько груза всякого, одних костюмов - это ужас! Мы металлический лист с собой возили! Ну а как ты стрелять будешь? Никого же не застрелишь без листа!

- А с героиней, с героиней что?

- С героиней? А! Для нее на месте матрацы искали, за маты в спортзалах договаривались, да… Ей больше перины нравились, но кто же тебе перину даст? А тут ничего не нашли. Ни-че-го! Зато нашли батут. А героиню эту - ей все время главные роли давали - предупредить… ну, ну забыли предупредить, бывает…

Да, артист этот свои деньги не зря получает, ребята еще на него придут. А что это Вальки не видать? Работница… Я и сам бы с ним пива попил.

- Кульминация! Зал замер! Она бросается с моста! В реку! И вылетает обратно… Там же батут! Она опять в реку, ей деваться некуда - роль! И обратно! Опять - с моста - и опять! И тут я говорю: - Да, не принимает Матушка-Волга.… Все наши уже лежат, а тут и зал с кресел сполз. Если бы вы знали, какой это был успех… А что, у нас пива уже нет?

- Викентьич, сейчас все будет! - в проход выскочил молодой парень - Валенька-а-а!

У тележки появляется Валька. Она широко улыбается парню - ну когда ж вы уже нажретесь? - но это слышно только мне, а для парня громко:

- Иду, яхонтовый, на следующей станции еще затарюсь. Опять такое же?

Пропуская проводницу Вальку (у Юрича спросить надо - откуда форма), замечаю, что пиво в тележке одного сорта. Чего тогда спрашивать? На обратном пути ее останавливаю.

- Отдыхала что ли?

Она какое-то время прокручивает ситуацию обратно и, взглянув в сторону своего купе, рапортует:

- Работала. Бабулька одна приходит с пирожками. Угощает меня пирожками своими и про свою жизнь рассказывает. Ей дома поговорить не с кем… Она здесь, на БАМе работала. Говорит, что сто сорок мостов и семь крупных рек… У нее и награда имеется.

- Билет берет? - перебил я ее. - Блин, опять прокололся. - А что, только один затейник работает?

- Берет. Там у пожилых трюкач этот, ну, фокусник, работает. Фокусы показывает. Говорит, вам со мной повезло,   я честный человек, а раньше вас нечестные люди обманывали. Один раз посмотреть можно. Но я все не смотрела, - спохватывается Валька. - Мне же работать надо.

- Фокусы какие показывает, - останавливаю я ее. - На картах, что ли?

- Не только на картах, - у нее загораются глаза - Он еще ленты из руки вытягивает и через стол монету проталкивает - вот так: трах монету об стол - и монету под столом в руку ловит. Он мне один фокус рассказал, как надо делать. Надо только купить несколько колод, повытаскивать из каждой колоды по тузу… Ой, я же обещала не рассказывать…

И ты дура, и фокусник твой такой же, думаю я.

Возвращаясь к Раисе, попробовал дозвониться до Юрича. Бесполезно.

Рая сидит, как сидела, и смотрит в окно. Она вообще  последнее время какая-то скисшая. Поначалу она мне в большие деньги влетала. Выставка - это еще куда ни шло. Оранжерея… Оранжерею я ей еще с самого начала обещал - пришлось потратиться. Но с оформлением особняка подожду. Дизайнериха - вот кто акула бизнеса! «Имидж фирмы должен вызывать доверие, поэтому надо думать не только о бюджете… Вам, солидному руководителю, подойдет стиль, нет, не фьюжн и не арт-деко - только классика и ампир - отличный вариант! Как вы понимаете, дешевые подделки здесь неуместны, это демонстрация престижа и вашего безупречного вкуса…» Каково?! Авторский надзор - 30 кусков, дизайн-проект за квадратный метр - 1200 рэ - за 220 квадратов сколько получится?

Лапшу на уши она мне вешала в офисе, и я потом еще несколько раз прослушал запись. Если диктофон не в кармане пишет, то запись качественная получается. Красиво работает - «...дешевые подделки здесь неуместны».

Ее фирму по дизайну помещений Раиса в интернете нашла и захотела оформить дом в стиле «современный интерьер». Я предполагал, что это недешевое удовольствие, но не настолько же… Только планы помещений, перепланировки, планы электропроводки, светильников - штук восемь планов - только за них надо отдать двадцать пять штук. За бумажки, срисованные с генплана. Так что офис свой я сам оформлю, подешевле. Хохлов найму - и сделают. И санузел в офисе меня вполне устраивает - это в особняке Раиса в ванной размахнулась. Поначалу надоедала, спрашивала всякую ерунду: «Как ты считаешь, столешница в ванной какая надежнее: из кварцевого агломерата, стекла или акрилового композита?; «Ты не против, если у нас в ванной и туалете все будет в красно-белых тонах?»; Слушай, я остановилась на черно-бело-сером оформлении, красное - это все-таки чересчур, ты не против?»

Получилось, конечно, красиво, но бабок вылетело немерянно. С дизайном дома подождем пока. Бабки надо беречь. Если уж вкладывать, то в проекты надежные и иметь в виду, что двадцать-двадцать пять процентов - расходы, которые заранее не учтешь. Я это по жизни знаю.

Когда-то Раиса сказала, что любовь бывает редко, а деньги нужны всегда. Впервые я увидел ее в ресторане и пригласил на танец. В этом ресторане я тогда бывал часто, пока наш банкир в нем столовался. Они сидели за столом втроем: она и Валентина с парнем. Парень, с первого взгляда было понятно, - не деловой. Он ехал куда-то работать, а Валентина и Раиса его провожали. Я еще тогда спросил: за туманом едет или за деньгами? «А я еду, а я еду за туманом», - тихо напел я, а Рая подпела, поддержала, - «...за туманом и за запахом тайги». И мы с ней засмеялись, и мне понравилось, как она смеется. Нравятся мне ямочки на щечках.

Вообще, мне она сразу показалась: и фигурка, что надо, не скелет-вешалка для подиума, и блондинка настоящая - мне такие нравятся… Я еще тогда так удачно съюморил, что если кинуть на дорогу пачку денег, то все эти романтики передавят друг друга. Да, вот как раз после этого Рая и сказала, что любовь бывает редко, а деньги нужны всегда. Насчет любви я ее разубеждать не стал - молодая еще. А то, как она сказала про деньги, мне понравилось. Как ни крути, а все равно придешь к тому, что деньги - это главное.

За стеклом неслось все больше снежинок, и я подумал, что все-таки хорошо быть в тепле.

- Знаешь, у нас говорят - метель, а на севере говорят - пурга. Если пурга, то сразу понимаешь, что снег везде, правда? Слова разные, а явление одно и то же…

Я осматривал интерьер купе и не понимал, почему этот вагон списали. Я видел действующие купе, которые выглядели хуже. Юрич рассказывал, что деповские ИТРы из списанных вагонов дачи себе строили. Доска-вагонка из вечной лиственницы - чего уж лучше…

- Метель от слова «метет» - кажется, понизу метет, а вот и нет, - продолжала Раиса. - Вот когда снежинки несутся горизонтально и выше двух метров над поверхностью земли, вот тогда это метель, а если ниже - поземок. Вот какая я теперь грамотная.

Зазвонил телефон - сначала мой, а потом и у Раисы. Проснулся наконец-то, - глянув на дисплей, подумал я.

- Юрич, ты где был, я дозвониться не мог, я сейчас в кафе и имею к тебе вопросы…

- Так я по точкам ездил, по пути в село не везде связь бывает. В селах надо сделать так: если берешь товара на пятьсот и выше, то минус стоимость билета до города и обратно. Вы как на это смотрите? Гитарист к вам пришел? У него под цыган здорово получается. Я Валентине Егоровне сказал, чтобы его к вам направила…

- Ничего поживаем, едем, за окном пурга воет, у нас тепло, - отвечала кому-то Рая. - Нет, мы вдвоем, пока никого. А мы зайца видели…

- Не гони лошадей, Юрич! Насчет денег мы потом перетрем. Ты мне скажи, форма проводницы откуда появилась? В отчетах такого не было, я помню. И еще: занавески почему не раздвигаются в коридоре? Я пробовал - мертво…

- Занавески и не должны раздвигаться - не вешать же и с другой стороны мониторы, сам же давишь, чтобы дешевле было, а за два комплекта формы бесплатно договорился, они снашивать не успевали, им новую выдавали. Давайте в расходы внесу, чтобы в отчетности все в порядке было, деньги мне не помешают…

- Все, все, все, Юрич, молодец! Извини. Я тебя о чем хотел спросить… О чем я тебя спросить хотел…

В дверь постучали.

- Да, открыто! - крикнула Раиса. - Входите.

Дверь отъехала, и в купе нарисовался нескладный хмурый парень - похоже, тоже из театра - лицо знакомое. Их там молодых много. Мне вспомнился треп толстяка-артиста: «Роли достаются не всем, а кушать хотят все». Гитара в его руке выглядела так, словно она ему мешала. И его «здравствуйте» тоже прозвучало нелепо и как-то не к месту. Нет, вот тот действительно артист, а этот так… бюджетник. Надо будет турнуть его отсюда, чтобы клиентов не распугивал…

- Я хочу, чтобы вы нам на гитаре поиграли, - не терпящим возражения тоном произнесла Раиса, а я даже от телефона отвлекся - ты гляди, какая королева. Правильно, с такими так и надо разговаривать.

- Слушай, Сергей Николаевич, ты меня слушаешь или нет? Я тебя уже второй раз…

- А что, облезешь, если лишний раз спросишь? Ты говорил, хочешь сделать, чтобы вагон трясло? Это удовольствие сколько будет мне стоить?

Я почему-то вспомнил: в Германии в рельсах специально пропилы делали - для стука при движении поезда. Немцы - они и есть немцы. У нас двойную работу делать не будут.

- Пиво, напитки, конфеты, печенье, - послышался Валькин голос - вот это голосина, и глухой услышит. - Журналы, кроссворды, бижутерия, киндер-сюрпризы…

- Обожди, Юрич, пиво возьму, Валя! - крикнул я в дверь, и дверь сразу отодвинулась, словно с той стороны только и ждали - Валька сама, как киндер-сюрприз.

- Что желаете? Есть…

- Стой, не кричи! - успел я. - Одно пиво…

- Вам открыть сейчас, или сами потом? - Нет, Валька все-таки выдерга порядочная. - А ты чего не работаешь, паши давай!

Это она уже этому гитаристу - да, надо Юричу сказать, чтобы он ее начальником над затейниками поставил. Пусть свои полставки отрабатывает…

Парень с таким видом - «двум смертям не бывать, а одной…» - уселся на мою полку и, прилаживая поудобнее гитару, мягко провел ладонью по ее боку. Это выглядело так, словно он погладил ее, как собаку. Видимо, это было неожиданным и для Раисы, и она непроизвольно провела ладонью по столику - тоже погладила. Бюджетник после первого же аккорда стал чувствовать себя намного увереннее:

 Природа душ не терпит пустоты,

Нам снится то, что больше беспокоит,

И вот: из вертолета вышла ты -

В мою тайгу - приснится же такое…

Парень смотрел на проплывающую мимо окна тайгу и то ли пел, то ли рассказывал:

 А мне бригада дарит выходной,

И я, с мелкашкой по хребту гуляя,

Гляжу на мир - тут мир зовут тайгой -

Вон там, иголкой, наша буровая.

И там ребята - лучше нет ребят.

Они решили: мне жениться надо.

А в отпуске, как сами говорят:

У жен упрек - «Тебе родней бригада!»

Дверь немного отодвинулась, и в проеме нарисовалась Валька. Взглянув на парня, показала мне, приподняв повыше два стакана чая в подстаканниках, - не желаете? Я указал на пиво.

Из коридора послышалось залихватское: «А я еду, а я еду за туманом!» Видно, с открытой дверью поют, - подумал я. Романтики в тумане. Артист за этим следить должен. Штрафануть, может? Или Вальку? А потом говорят - богатых у нас не любят. А я вас люблю? Пахать надо, чтобы денежка была. Я когда из Орла какао-порошок возил, вы на диванах задницы грели! Так еще и кривились - «Ах, если бы иностранное, импортное…» Фасовали, конечно, на орловской кондитерской фабрике, но где у нас какао растет, не скажете? А когда я из Барнаула костюмы мужские возил - и не черные-серые, а разных цветов-оттенков - а вдруг бы не раскупили? На костюмах хороший навар был.

С зерном, конечно не сравнишь. Зерно - это уже другой уровень. Но мы с директором совхоза еще по службе в армии друг друга знали, и все было в документах как надо: урожай у совхоза выкупается, хранится там, где и был, машинами оттуда же и вывозится на мельницы. Все по закону: договор на аренду помещений имеется, документы на покупку и продажу зерна в порядке, налоги с указанных на бумаге циферок выплачены - что не так? Главное, делиться надо. Вам кто не дает зарабатывать? Хотите зарабатывать - зарабатывайте! Правительство частный бизнес поддерживает, а если кому в частном бизнесе не нравится, ищите другую работу - у нас безработицы считай и нет - всего-то пять процентов… Работы навалом - вперед.

 Тайга по-женски дарит красоту,

В любом наряде выглядит красиво,

Я снова за снегами вижу ту,

Которая об этом не просила…

Запиликал телефон: совсем я забыл про Юрича… Раиса смотрела на парня, и было не понять, то ли слушает она его, то ли о чем своем думает… Я нажал на кнопку приема.

Парень продолжал:

 Иду домой пустой - пускай поржут.

Жалеешь, скажут, фауну, мазила.

А я поеду в отпуск и скажу -

Все ей скажу - бригада так решила.

Глотнув пива, ответил:

- Юрич, отвлекся я тут, ты мне скажи, тряска вагона во сколько выльется?

- Механику для тряски с мельницы возьмем, они же муку сеют, но резинки-амортизаторы долго не выдерживают, надо будет менять. Как тебе новое кафе? Да, Сергей Николаевич, не хотел сразу говорить, но еще заплатить придется… Как вы понимаете, аренда…

- За какой хрен?! Юрич, ты в своем уме? То, что снаружи во дворе под вагон место заняли - это все равно мое кафе и моя территория - расширил только! Втянул ты меня в это дело… И трясти вагон - это лишнее! Не надо! Лишнее!

«Стоянка две минуты», - сообщил динамик.

Я отключился и, споткнувшись о ботинок этого неудачника, вышел в коридор. Певец хренов. Лучше бы анекдоты рассказывал. О, а насчет анекдотов это мысль… Хотя еще вопрос, будет ли этот проект выгоден.

В коридоре появились два пожилых мужика. Идущий первым кособочился, стараясь на ходу обернуться, и, размахивая руками, громко объяснял:

- Мы же заранее к его дню рождения подготовились, ну, само собой, поздравили хорошо, ну а потом - что? Нет его! В одну сторону дороги глянули - Кольки нет, в другую - тоже одни рельсы блестят! Кричим - а кругом тайга, сам знаешь! А он в яму залез и заснул. А мы орем - Колька-а-а! Мы же опоры, ну, столбы бетонные для ЛЭП в ямы ставили! Метр сорок на метр сорок и четыре с половиной. А ямы мы знаешь, как делали?! Там же мерзлота ниже начинается! Хорошо, что выкопали неглубоко. А он там, понял! - восторженно кричал мужик в стоптанных кроссовках и даже потыкал пальцем вниз. - Думали, капец имениннику - ведь мерзлота, а ему хоть бы хны! Сейчас посмотришь на наши опоры. Стоят, как миленькие! Я тебе наш участок покажу… Между прочим, самый высокий участок дороги - выше нет.

Мужики зашли к себе. У него обувь разваливается, а он пришел на столбы любоваться. Мужик в кроссовках вышел в коридор и, коротким жестом выставив раскрытую ладонь в купе, - «не волнуйся, я угощаю!» - направился к Валентине. Стук колес учащался, поезд набирал скорость, «угощатель» прошел обратно, прижимая к груди четыре бутылки пива. Я подошел поближе к купе этой двоицы. Слышен был уже другой голос:

- Вы-то опоры свои ставили когда? А мы первые шли. Мы трассу прокладывали. А если горка или яма, то корректируем направление. Меняем трассу. А если крутой поворот - поезд так не повернет - то опять деревья валим. Иногда по три раза трассу меняли. Я не знаю, как вам платили, а у нас со всеми накрутками - безводных, правда, не было - на руки четыреста, а остальное проедалось там же.

Дальше я слушать их не хотел. Герои. Мечтали сделать скорей. Совки задуренные. Нормальные оттуда давали деру без всяких документов. На плотах сплавлялись. Вас таких идейных и сейчас по БАМу много пооставалось.

Я оттянул шторку окна в коридоре. Конечно, там все было по-прежнему, и Валькин ларек стоял там, где и должен был стоять. Столбами они пришли любоваться. Бамкнутые на все голову. Бам-кну-ты-е. Могли бы и дома пиво попить.

Я вызвал Юрича.

- Слушай, сюда не мешает еще анекдотчика найти. Анекдоты - это беспроигрышно будет. Я тут побыл, присмотрелся. Люди идут. За что еще платить?

- Так ведь не твое кафе на твоей территории…

- Как - не мое? А… Ну и что дальше?

- Так за аренду платить надо….

- Кому платить, у тебя что, крыша поехала?

- Вот вы себе платить и будете. Договор об аренде помещения - нужен? Нужен. Значит, и квитанция об оплате пусть будет.

- Ладно, уговорил.

Что-то эта затея мне переставала нравиться. Может, он и не едет в свой Израиль, потому что одну ниточку оборви - и кафе… Но пока оно прибыль не приносит, а потом я ему случайно сообщу, что право владения оформлено уже не на меня. Черт возьми, а на кого? Из-за этой мысли я на какое-то время застыл перед дверью своего купе. Гитарист-бюджетник пел, приглушенно звучала гитара:

 Судьба водит не теми дорожками,

С ней удача никак не подружится.

А на фото та козочка с рожками -

Напилась, наверное, с лужицы.

А действительно, на кого?

Подкатила Валька со своей тележкой - изображает активность, не иначе. Унюхала, кто тут хозяин. Почему-то все стало раздражать. И вагон этот старинный, сейчас такие уже не выпускают, и все эти бамкнутые…

- А что - они все билеты только на БАМ берут?! Что, больше никаких других направлений нет?!

Валентина опешила:

- Почему только на БАМ? Эти пожилые хотели взять до Киева, но до Киева видеозаписи нет, так они взяли до Воронежа - у нее там бабушка жила - я слышала. Она к ней на каникулы ездила. Я тоже к своей бабушке…

Я отдернул дверь-каталку вправо:

- Все, хватит! Закончен концерт!

Бюджетник, словно извиняясь, развел руки в стороны, встал и вышел. Раиса смотрела на меня. Я подошел к столику, допил пиво.

- Все, пошли. Поехали домой.

 

…Джип заурчал сразу, как только вышли на улицу. Юрич убедил, что престиж значит много, но этот престиж столько бензина жрет... Хотя не на велосипеде же мне ездить. Усадив Раису сзади, сам сел впереди, к Петровичу поближе. У моей бабули штук пять икон было. Одна, маленькая, в серебряном окладе была. Может, она и не знала, что оклад серебряный, но пропажу иконки заметила. Бабуля простила бы потом, конечно. Не успела.

- Водила Влада интересовался, как у вас дела идут, - подал голос Петрович.

Петрович свой, он сыном крепко привязан.

- Ну, а ты?

- А я говорю, молчит, как сыч, вечно чем-то недоволен.

- Правильно, Петрович, ты так и говори.

Влад держал хозяйственные магазины. С железками удобно: не пропадут, хоть сто лет лежать будут, и отапливать их не надо. Это тебе не фрукты. Хотя и фрукты сейчас другие. И не портятся, и жрут их только люди. А насекомые не хотят. Но на продуктах навара больше. Кушать хочется всегда.

Какая-то мысль не давала покоя. Что-то я упустил. Про форму проводницы я узнал, про снижение цены на пиво - это не сейчас, это я помню. В Архиповке надо продавщицу предупредить - в будущем пусть сначала советуется, прежде чем заявление писать. А чего это вдруг Вальке еще полставки платить? За что? Она же в своем ларьке не работает, когда в вагоне ошивается… А в ларьке в это время кто? Ларек должен все время работать, пока вагон работает. Будет толк,- старое кафе прикрою, и на его месте… Качнуло. Так. Приехали уже.

- Петрович, завтра как обычно.

Пока шли по гравийной дорожке к дому - когда я ее уже забетонирую - пришла толковая мысль. А что: спальные места есть, можно еще и ночлежку сделать, а? Завтра Юричу дам задание.

Раиса пошла к себе, а я еще долго не спал. Надо проверить, не зря ли уборщица деньги получает. А то Раиса с ней запанибрата общается, тоже мне - подругу нашла. А я Раисе скажу, что если где пыль найду, то… Вот пускай Раиса ее и контролирует. Все должно приносить прибыль. А ведь если ночлежка, то я конкурент гостинице получаюсь. Надо это дело прозондировать.

И, уже засыпая, вспомнил, как Раиса приказала этому убогому петь - молодец, привыкает к своему положению…

Проснувшись утром, еще долго лежал с закрытыми глазами. Перевернувшись на спину, открыл глаза. Вот так, лежа и глядя в потолок, мне нравилось продумывать свои действия на день. Что-то я вчера упустил. С бухгалтершей сегодня надо посидеть, разобраться за этот месяц. Затейники, Юрич сказал, в копейки обходятся - мол, им самим интересно себя показать. Артисту лысому можно и не платить, разве чуть-чуть - он и так ходить будет. Да и Юричу самому интересно довести этот проект до ума. Сколько, он сказал, клиенты за гостя-затейника доплачивают? Артист этот лысый, похоже, сам вчера напросился. Ухарь.

Вот что нужно: прибыль за последние три дня, минус затраты… хотя дело новое - всего три дня и работает - рано. Я резко взмахнул выпрямленными ногами и привел себя в вертикальное положение. Тяжеловат стал, худеть надо. Вообще-то, давно уже худеть надо. Да и про Раису не надо забывать.

Сунув ноги в шлепанцы, а телефон - в карман халата, пошел в ванную. Ванная выглядела, конечно, круто. И была она не черно-серо-белая, как вначале хотела Раиса, а светло-серая и белая, с широкой, под золото, полосой в мелкую клетку над ванной. Хорошо смотрелась. Хотя кто ее видит. И пока чистил зубы, вспоминал рекламу зубных щеток и зубной пасты. Туфта на постном масле. Я и простой, неэлектрической щеткой почищу зубья не хуже, а скорее лучше. И паста во рту меньше минуты находится - прополоскал и выплюнул. Толку от ее навороченного состава. На лохов реклама рассчитана.

Побрившись, пошел к выходу и остановился. И обернулся. Фигурная ванна с рукоятками по бокам и золочеными краниками… прозрачный пластик, ограждающий душевую кабину - тут тоже вроде все так… два унитаза - один с краником, краник тоже с напылением под золото - я не мог понять, что не так, но я привык себе доверять. Большая раковина, которая выглядела, как громадная белая утятница, белый шкафчик на стене возле раковины… Я открыл шкафчик.

Вот оно что: когда ставил свою зубную щетку на место, не обратил внимания, что второй щетки нет. Она их регулярно меняет на новые, но сразу обе. Ну, с щетками она и сама разберется, моя на месте - и ладно.

Утром мы общаемся редко, но я все-таки пошел к ней. Сразу не разберешься - и будет это потом занозой сидеть.

В спальне ее не было. На столике у кровати лежал лист белой бумаги. И на нем наискосок, крупно: «Я ушла к Андрею».

Какой еще Андрей?

Как его зовут, этого деда из оранжереи? Нет, из оранжереи я еще раньше уволил - и без него все растет - пусть уборщица поливает.

Я позвонил охраннику. Он со своей собакой приходит дежурить, Раиса ее подкармливает.

- Да, Сергей Николаевич, доброе утро!

- Раиса у тебя?

- Нет. Она еще вчера вечером ушла и не возвращалась.

Он еще не договорил, а я кинулся к шкатулке. Серьги, кулон и пара колечек - на месте. Цепочки не было. Нет, цепочка с крестиком - они у нее и раньше были. И я вспомнил. У меня хорошая память на лица - я вспомнил! Я вспомнил этого гитариста! У Раисы был небольшой такой фотоальбомчик-книжка, и на одной из фотографий хохотали Валька с Раисой, а между ними стоял Валькин брат. Повернув голову к Раисе, он улыбался, а правой рукой, пальцами, сделал ей рожки.

Романтик хренов.

Певец долбаный!

Уволю гада! На стеклянной полочке альбома, конечно, не было. Недоделанная картина в подрамнике с воющим волком лежала в углу. Чего вдруг? Я же для нее… И хохлов бы нанял… Конечно, это не потеря, это заменить не сложно. Но я все равно докопаюсь - чего ей не хватало… Я все равно докопаюсь...

/Чтобы не скучно было...


Были мы с другом Колькой на геологической практике и оконтуривали песчаное месторождение. Если проще, то копали шурфы и отмечали мощность песчаного слоя: толщину, то есть.

Подвело нас неудачное стечение обстоятельств. Неподалеку от нас находился большой мелкий водоем, и в этом водоеме плавали, ныряли и отдыхали на берегу гуси. Много их было - кто их там считал, просто много - и все. Может быть, гуси были колхозные - на них не написано.

Сидели-сидели мы с Колькой на отвале возле шурфа и переживали за нашу молодую несвободную жизнь. С одной стороны - все не так плохо. «Папа» - наш начальник партии - организовал трехразовое питание, и спать можно прямо на базе, на раскладушках. База - это большой пустой дом, арендованный нашей партией. Спи бесплатно и смотри тоже бесплатно цветные сны: цветные, естественно, не для всех, а только для творческих натур. Мы с Колькой только цветные смотрели. Но с другой стороны - каждый день баранина с кашей, на обед - в стеклянной банке омлет с собой в поле, ну и воду, конечно, брали. Из этого меню только она и не надоедала. А если учесть, что наш «папулька» на базе и жил в отдельной комнатке, и молодым никогда не был… И вот тут нас подвело одно непризнанное наукой явление.

Сидели-сидели с Колькой, молчали-молчали, глядели-глядели на этот гусиный беспредел, ну и кто-то из нас сказал, что надо палку взять. Больше ни слова не было. Телепатия.

Ну ладно, мы с Колькой не первый год друг друга знаем, а откуда про двух добытых гусей наш «папик» узнал? Ведь все проглядывалось: степь да степь кругом - до самого села наблюдателей не было. Так он не просто узнал, а еще и пообещал пристально наблюдать за нами, как за родными, и чуть что - сообщить в наше учебное заведение.

На следующий день мы планировали дальнейшую жизнь, сидя на отвале очередного шурфа спиной к озеру. А еще говорят, молодым везде у нас дорога. Сами понимаете, жизнь под надзором - это не жизнь. На чем-нибудь да проколешься, и еще неизвестно, кто больше потеряет: мы без геологии, или геология без… Ну ладно. Но поблизости к базе квартиру никто не предлагал, а далеко забираться тоже не хотелось.

Так ничего и не придумав, пришли на базу, сдали полевую книжку, поужинали и сидели за длинным колхозным столом (папик с председателем на время полевого сезона за стол договорился) просто так. Хмуро сидели.

- А этот чего здесь сидит? - заинтересовался Коля.

Надо сказать, что в партии у нас был народ разношерстный: бывший милиционер, бывший учитель пения, музыкант из похоронного оркестра, покинувший оркестр в надежде поправить у нас (?!) подорванное алкоголем здоровье и в упор не признающий музыкантом учителя пения, один начинающий наркоман и несколько бывших зэков - партия-то геологическая.

Был еще один член нашего коллектива, - он уже всем сообщил, что разведен и поэтому абсолютно свободен. Видимо, ждал, когда подберут. Было ему, как он выражался, полста пять лет, и в хорошем настроении он был уверен, что вся жизнь еще впереди, но при другом настрое вся жизнь виделась в таком месте, которое, как ни крутись, не увидишь.

Вот он и сидел на другом конце стола в глубокой задумчивости. И это нам показалось странным. До этого вечера быстро закинет в себя ужин - и бегом к себе. От него же мы знали: комнату он снял недалеко от базы, «да еще с такой уникальной женщиной - вам и не снилось». Ага, еще бы нам разные старухи снились. Спасибо на добром слове. Но сейчас мы почувствовали между ним и нами над длинным столом из строганых досок какую-то мощную незримую связь. И пока я думал, как бы поделикатнее вызвать его на дачу показаний, Колька спросил:

- А тебя что, Василич, уже выгнали, что ли?

- Чего это выгнали? - резко дернул головой тот. - Я сам ушел. - Он повернулся в нашу сторону всем туловищем, - сам. Взял и ушел! Лучше тут буду.

Вот ведь не зря мы почувствовали, что должно нам повезти, но я на всякий случай - по-горячему, чтобы на попятную не вздумал:

- Василич, так, значит, если ты оттуда, сюда, я правильно тебя понял? - Василич кивнул. - То мы можем на твое место? Ага?

Василич поглядел на нас так, вроде первый раз увидел:

- Ребята, да чем вам тут плохо? Ребятки, от добра добра не ищут - там медом не намазано, не рыпайтесь. И комнатка небольшая - видимо, представив прежнее жилье, передернул плечами, - и, сами понимаете - не бесплатно.

Но мы его уже не слушали. Тут надо успевать и другим хорошим людям дорогу перебежать, и до темноты успеть: как стемнеет, будешь звать хозяина, а отвечать тебе только собаки будут, по-собачьи и нецензурно. Да и хозяин может так же ответить, если будешь по-темному шуметь.

- Это точно, - уверял, широко шагая, Колька. - Он к ней полез, а она ему, - Колька в полупоклоне махнул рукой во всю ширину улицы, - гуляй, Вася, ты прекрасен, но не здесь, а у себя на базе - зуб даю.

Настроение наше поднималось круто и непобедимо вверх - таких ребят, как мы, со своего фарватера не собьешь…

Забор и ворота выглядели аккуратно и свежевыкрашенно. Я набрал в грудь побольше воздуха, собираясь вызвать, но не понадобилось. Звякнула металлом калитка, и она медленно, с неприятным скрипом отворилась.

- Заходите. - Голос был спокойный и явно женский. Смущало то, что сама она за открытой калиткой не просматривалась.

Мы переглянулись, и после небольшой паузы Колька очень бодро скомандовал:

- Заходим! - И мы зашли.

И остановились.

Потом, конечно, разглядели и добротный дом с резными наличниками, и тяжелую калитку за собой прикрыли. А пока глядели на высокую женщину, которую ни бабулькой, ни бабушкой называть как-то неудобно. Серьезная женщина. Осанка у нее была такая, словно она всю жизнь балет танцевала, а вчера на пенсию вышла. А может, еще и не вышла. Вот правильно говорят, что глаза - это зеркало души. Чьей только. В ее зеленых глазах я видел нас - понятных до самого-самого донышка. Колька потом тоже что-то про женский рентген высказался. Это для других мы такие крутые, что дальше некуда, а сам-то знаешь: мявкает иногда душа жалобно, как бездомный котенок под дождем, да и вообще: на базе жить все-таки можно, не такой уж плохой мужик наш начальник.

Шевеление у ее ног помогло нам перевести глаза на… Я сразу понял: собака Баскервилей этой же породы. И когда женщина повернула к ней голову (господи, такие профили только на монетах чеканить), зверюга, лежащая на зацементированном дворе, на время прекратила нас изучать. Не отрывая голову от пола, перевела желтые глаза вправо и вверх - на хозяйку. Какое-то время зеленое и желтое о чем-то советовались, а потом снова этот цербер стал изучать нас.

Если хозяйка у нас вызвала какую-то оторопь, то уж такая собачка… Никому не понравится, когда на живых людей так смотрят. Но мы с Колькой в такие моменты никогда не признаемся, что в наших мозгах и здравый смысл иногда пробегает. Потому что мы друг друга круче. В общем, я почувствовал - вляпались. Нисколько не удивило прозвучавшее заявление:

- А ко мне собачки очень быстро привыкают, - и стало ясно, что обратного пути уже нет.

Само собой, и я подключился:

- Здравствуйте, хозяюшка! - в горле першило, кашлянул. - А мы к вам - И снова закашлялся, но хозяйка помогла:

- Добрый вечер! Насчет квартиры, наверное, ребята…

Мы синхронно кивнули, я отметил: забыла вопросительную интонацию присобачить. И опять посмотрел на друга человека, но так, чтобы глазами не встретиться - спасибо Василичу, удружил…

- Значит так, ребята-удальцы. Звать меня Ядвига Ивановна. Да ты прикрой калитку, не бойся, - это она уже мне, лично. В доме одна комната ваша - небольшая, но другой нет. В доме зимний туалет есть - будете им пользоваться. Причина простая: я женщина одинокая и после десяти вечера Волчека отпускаю.

После этих слов я ожидал какой-то реакции, но не дождался. Вообще-то меня бы нисколько не удивило, если бы кто-то из них иронически ухмыльнулся.

- Сейчас я Волчека прицеплю и комнату вам покажу, пойдем, Волчек.

Волчек, не торопясь, поднялся с пола, громко, еще раз оценил нас и разочарованно поплелся вглубь немаленького двора.

Мы с места не двигались, пока не позвали. Даже очень захотелось сделать хозяйке что-то доброе. Когда вели комнату показывать, Колька (он-то сам сельский) заметил за вольерными оградами слева и справа от хозяйского участка: поливают соседи свои сады-огороды. А чего не поливать - вода дармовая - в задах их участков ручей протекает, так они себе такие водоемы отбабахали, даже рыбку в них развели.

Нам Ядвига Ивановна купаться в своем пруду разрешила. Только чтобы никакого вреда не было. А сад ее мне лесом показался. Густым и старым.

- А давайте мы вам все польем! - щедро, не спрашивая меня, предложил Колька. - Я смотрю, земля сухая…

- Спасибо, полито уже.

В общем, комната нам понравилась. Нам она если бы и не понравилась, то все равно бы понравилась, - спасибо другу Кольке. Кровать пусть одна, но двуспальная, с никелированными шишечками на спинках. Между окном в сад и кроватью - неширокий проход, как раз по размеру узенькой самодельной тумбочки. На стене у входа изображала вешалку мощная доска со старинными коваными четырехгранными гвоздями с большими шляпками.

Больше никакой мебели в комнате не было. Ну, нам больше и не надо. Постельное белье аккуратной стопочкой лежало на подушках, тумбочку можно использовать вместо стола: закуска поместится - и ладно.

Колька, когда остались сами, посидел, помолчал и высказался:

- Странноватенькая эта Ядвига Ивановна. Стран-но-ва-тень-ка-я. У нас в селе одна такая была. Все говорили - ведьма. И чем-то, Слав, они похожи. Эта тоже на строгую учительницу смахивает. Заметил, как они с собачкой переглядывались? Но знаешь, в чем основной секрет силы ведьминской? Это все, Славка, только психология, зуб даю.

- Ну, это уже во второй мешок будем складывать, - высчитал я, но лекция продолжалась: сейчас он - как глухарь на току, надо потерпеть.

- Вся ее сила действует, пока ты в ее колдовство веришь. А если в эту фигню не веришь, и нам эта фигня до лампочки, то нас эта фигня не касается. В нашей жизни главное что? Чтобы не скучно было жить. И у нас, Славка, сегодня, - он залихватски подмигнул, - еще столько работы, столько работы... И воскликнул: - Обживаемся, Славка!

И тут же успел и туалет проверить, и сообщить мне, что если вдруг ему будет тесно спать, то я могу и ночку - другую на базе перекантоваться. На что я ему сразу же сообщил, что постараюсь бережно подготовить его Наталью к такой интересной новости. И еще - не терпеть же - напомнил, как его собаки любят: я-то знаю, откуда у него зашитый шрам на интересном месте.

- Не вы меня за задницу кусали - не вам и осуждать, - высокомерно ответил Колька.

Чтобы не прожигать жизнь зазря, сходили мимо внимательного Волчека на базу за вещами и в магазин за необходимыми продуктами. И когда наконец-то попали к себе, я откинулся на кровати, заложив руки за голову. Какое-то беспокойство в душе было, но я все равно воодушевился:

- Ну что, «папуля», съел?

Коля постоял, поставил свою сумку у кровати и спросил:

- Ты случайно не ослеп от счастья?

- Чего вдруг? - я сел на кровати.

- Глянь! - он ткнул пальцем за окно.

Я внимательно осмотрел сад за окном, а потом и Кольку. Понимая, что смотреть и видеть - это не одно и то же, Колька сообщил:

- Земля сухая. И канавок нет.

- Коля, да она просто раньше полила, - предположил я. - Дался тебе этот полив.

Колька подарил мне милосердный взгляд и принялся оформлять праздничный стол. То есть на газетку на тумбочке стал выкладывать наши припасы. А я взялся колбасу нарезать.

Ну надо же, как человеку поливать захотелось…

Два вечера мы праздновали свою победу и спали как убитые. Конечно, мы обсудили нашу хозяйку и сверху донизу, и снизу доверху, и по диагонали. Специализацию нашей Бабы-Яги не определили, но и обсуждать надоело, - если каждую ведьму обсуждать… Правда, я в ведьмах не разбираюсь, но и Колька не смог объяснить, чем ведьма от колдуньи отличается - тоже мне специалист. Перед третьей ночью в магазин не наведывались: устали от диспутов.

Проснулись утром раненько, потому как окно вечером оставили открытым и комарикам мы очень понравились. Они тоже не дураки на халяву выпить. Решили, что надо что-то для этих кровопивцев купить, пока мы до дна не выпиты.

Выходя со двора, пожелали доброго утра Ядвиге Ивановне, на что та, расчесывая длинные, с серебринкой волосы, откликнулась:

- Я вас, ребята, забыла предупредить - девчат сюда не водить. Коле и так нельзя, Коля свою Наташу огорчать не будет, а Слава… - глядя на меня, она наклонила к плечу голову…

- А Слава тоже огорчаться не будет, - посмотрев в сторону Волчека, согласился я.

- У тебя, Коля, с Наташей все ведь серьезно, правда? - баловалась своим рентгеном Ядвига Ивановна.

- А как же?! Серьезней не бывает! - отрапортовал Колька, у него не заржавеет. - Все путем! А почему спрашиваете?

- А чтобы было все путем, - криво усмехнулась правой частью своего чеканного лица Ядвига Ивановна.

Уже сидя за нашим базовым столом, я случайно заметил внимательный взгляд Василича. Глядел Василич на Кольку. А Коля поднес кружку с компотом ко рту - и за компот забыл. Сидел, как статуя тех времен, когда еще не догадались скульпторы чашечками-ямочками радужницы глаз обозначить. Сидел с глазами открытыми, но наружу не глядел.

- Коля, - тихо позвал я, - пей компот…

Он вернулся в наш мир, кивнул, влил в себя компот. Молча. Я решил подождать, пока он не заговорит. Я тоже не хотел лишний раз паниковать, но смутила меня утром одна зеленая веточка. У входа в дом на ступеньке лежала. Ночью то ли снилось, то ли слышалось: вода плескалась в конце сада, и пел кто-то негромко. Слушал, долго слушал, - потом друг Колька ворочаться стал. А я заснул. Так хотелось хотя бы мелодию напева вспомнить - нет, не получалось… Но голос красивый… очень.

Ну, мало ли чего нам снится или слышится - вот только веточка эта кабомба называется. Я раньше аквариум держал, знаю такое растение - водяное оно - на суше не растет. Ветром эту веточку принести не могло…

Нас развезли по точкам на нашем старом грузовике, мы - молча и слаженно - не в первый раз - вытащили крепление-опалубку с законченного шурфа, перетащили на новое место все свое рабочее хозяйство и сели.

- Слава, - произнес Коля, - а откуда она знает наши имена? Мы при ней друг друга никак не называли.

Я старался вспомнить. И вроде он был прав. Неуютно как-то стало.

- Может, у наших спросила, - неуверенно предположил я.

- Ну конечно. Побежала на базу спрашивать. Постеснялась у нас спросить. Стеснительная такая. А про Наталью? Про Наталью только ты и я знаем. Ты и я, больше никто. Про нее откуда?

И он признался:

- Слав… ты когда спал… смеялся кто-то… под окном, тихонечко так, но я слышал… Смех такой идиотский…

И раньше наш будущий песчаный карьер и водоем, с гусями, будь они трижды неладны - из-за них все - накрывал выцветший от жары светло-голубой купол неба, давно высохшая трава уже не ждала дождя, кое-где зеленели пыльные, наполовину сухие кусты шиповника, - все было как и раньше. Только мне как-то не по себе стало. Видимо, не показалось: точно кто-то плескался ночью…

А с именами прокололась Ядвига Ивановна. Забылась, видимо. Может, эти ведьмы когда волосы расчесывают, колдуют чего-нибудь, вот по рассеянности и высказалась… Думала, ничего не заметим.

- Коля, давай свои лопаты на квартиру возьмем. У нас же никакого оружия нет.

- Да у нее и возьмем. Если спросит, скажем, тупые они - поточить надо. У нее они справа, под навесом у стенки стоят - я видел. Мне она, Славка, сразу подозрительной показалась. Я в селе вырос. У нас коров в стадо многие по другой улице гоняли. Знаешь, почему? В конце улицы бабулечка одна жила. С виду божий одуванчик. Зубную боль могла заговаривать. Но бабы рассказывали - глазлива-а-я, - Коля покачал головой. - Если не понравится чем хозяин или хозяйка - сглазит корову, и попробуй потом ее вылечить. На нашего ветеринара самогона не напасешься. Мне, знаешь как от матери влетело, когда я напрямую корову в стадо погнал? Пусть суеверия, но корова дороже… А дом ты ее видел? У одинокой женщины дом так выглядеть не будет. А сад какой? А?! Это же соток сорок! А ей поливать не надо! И этот еще под окном зевает…

- Кто зевает?! - Хотя, конечно, надо было бы спокойней отреагировать, но я сразу вспомнил, кто и как зевает…

- Кто-кто, - не стал объяснять Коля.

В общем, отошли мы к ближним кустам шиповника, легли в продырявленную тень и выспались по-человечески - в сон клонило после такой ночевки. Но возвращаться на базу было нельзя: Василич явно знал больше, чем надо, и мог это дело обнародовать. А кому хочется быть посмешищем? Нас нечистой силой не испугаешь. Колька раньше высказывался так: главное в жизни - чтобы не скучно было. Не скучаем теперь. Сковыривая с тела разные сухие палочки и прочий мусор (эх, раскладушки бы с базы сюда), припомнил:

- Кто тебя за язык тянул: «А ко мне собаки быстро привыкают»?

Но потом вместе решили: если бы Василич не темнил, то ничего бы и не было.

По возвращении лопаты захватить не удалось - по двору ведьма Ядвига шастала. Мы, конечно, чин-чинарем, мы тут вовсе ни при чем, зашли к себе, посидели, послушали, и, дождавшись, когда во дворе наконец-то затихло, Коля пошел за лопатами.

- Коленька, неужто клад решили откопать? Так у меня только одно сокровище - доченька Аленушка, но и этот клад в чужие руки не дается…

Мамочки, да что ж нам не везет-то так?! Ведь вроде в дом ушла… И уже торопясь во двор, к другу Кольке, услышал:

- Ядвига Ивановна, так мы это, поточить решили, тупые совсем…

- Ты это про лопаты, Коля? Ты подожди, я сейчас напильничек и камешек принесу, а то как же вы точить их будете? Да вы на свежем воздухе садитесь и работайте. Я вам сейчас еще инструмент поднесу, вроде брат точил недавно - и смотри ж ты - затупились…

Натаскала она нам и тяпок, и лопат - еще одну штыковую и две совковых, - и даже пару вил. Мы мрачно оглядели это богатство и принялись вжикать: я - камнем, он - напильником.

Ядвига Ивановна принесла две чашки компота - компот холодненький - я по чашкам, когда из ее рук брал, почувствовал.

- Не вздумай пить, - прошипел Колька. - Только вид делаем, что пьем, понял?

Мы так и делали. Ощущали холодную испарину - конденсат на боках чашек и в такую жарищу «делали вид». И пропади оно все пропадом, я уже хотел сдаться, но Коля тихо сообщил:

- А она в сельской жизни понимает не больше твоего.

Меня это даже покоробило - нашел с кем сравнивать. Я же друг все-таки. Я к нему с уважением отношусь: я еще когда к мопеду с опаской приглядывался, Колька уже на тракторе «Беларус» в чужой огород въехал. Даже обещал и меня научить, когда трактор раздобудем.

Но тут до меня дошло, что что-то я в упор не вижу.

Я потер длинным камнем (оказывается, он оселком называется) тяпку:

- Ну, и дальше…

- Ты оселком от себя води, когда к себе - только тупишь. И когда наточишь, по внутренней стороне лезвия проведешь - заусеницы снимешь, - и Коля, взяв у меня оселок, прошелся туда-сюда по плоскости своей тяпки. - Понял? - И отставил тяпку в сторону.

- Понял, не дурак. Объясни, что не так.

- Где ты видел, чтобы совковые лопаты точили? Или вилы?

- Так что - не точить?

- Не точить - себя выдадим. Компот на землю вылей - опоит чем-нибудь…

Я теперь грамотно вжикал - от себя - по совковой лопате и вспоминал картину Васнецова. Аленушку у пруда. Помнил, что лицо красивое, но представить не мог. Словно после сна - во сне все нормально виделось, а проснешься - почти ничего и не помнишь. Очень хотелось ее внучку увидеть. Красивая, наверное. И тут я вспомнил: кабомба. И даже работу прекратил.

- Чего еще? - Коля тоже на время прервался.

- Ничего, все нормально.

Я решил: не надо про это Кольке. Ни к чему. Разобраться сначала надо. По-человечески, без всяких суеверий. Логически.

Можно, конечно, голову в песок - и все отрицать. И Ядвига Ивановна не существует, и дочки Аленушки у нее нет - это просто групповая галлюцинация. Только их групповых не бывает. Я почувствовал взгляд  и поднял глаза на Кольку.

- Ты чего? - тихо спросил он.

- Да так, думаю…

- Думай, не думай, а объективную реальность на кривой кобыле не объедешь, - изрек Колька народную мудрость, а я кивнул.

Как только привели мы в порядок весь садово-огородный инвентарь, Ядвига Ивановна бодро притащила кувалду.

- Что, тоже поточить? - раздраженно спросил Коля. - Я кувалды не точу.

- А ее что - тоже точить надо? Разболталась она, на ручке не держится - может, клинышек какой вбить… или два…

Колька сунул в рядом стоящую кадку с водой кувалду и, уже направившись в спасительную нашу комнату без всяких оборонительных инструментов, буркнул: - Завтра будет как новая.

- Вот спасибо, ребята, уважили старуху.

Не знаю, как Колька, а я шел за ним и думал: вот как влепит сейчас в спину какой-нибудь файербол, или что у нее там припасено - так с любой раскрасавицей такой тещи не захочешь…

Перед сном уговорил я Колю искупаться - и не зря. Водоемчик был не очень большой: метров двадцать пять в длину, а в ширину поменьше - метров пятнадцать. Но то, что хотел найти, я нашел. По берегам водоема густо росла смородина, а в прогале, на входе в воду скамеечка стояла, и вот возле нее я и увидел отпечатки ног. Сомнения не было: следы женские - небольшие такие отпечаточки. Подумалось: если бы она пошире пальчики расставила, то и перепоночки между ними отпечатались бы, но тут грунт плотный, потому и следы такие.

- Ну, ты чего в воду не лезешь, - позвал Коля. - Сам меня сюда вытащил и на берегу топчется.

Я еще потоптался на следах возле скамейки и пошел в воду. Пробовал донырнуть до дна на середине - не получилось. Да и темно там внизу, ничего не разглядишь.

После купания долго не удавалось заснуть. Не спалось. Аэрозоль, купленный для защиты от комаров, действовал - не гудели. Но Коля сказал, что его все равно кусают - и закрыл окно.

Коля отрубился первый, а я лежал, прислушивался к разным звукам и незаметно заснул.

Ночью неожиданно проснулся. Как будто кто меня толкнул. Рядом посапывал друг Колька, но заснуть снова это мешало, и я, не открывая глаз, толкнул его - так, несильно, чтобы перевернулся и не сопел. Локоть попал в пустоту. Я был один. Но кто-то дышал. Рядышком. Как человек. Но даже под кроватью никого не было. И в тумбочке тоже. Полная луна холодным неживым светом освещала пустую комнату. Я задержал дыхание насколько мог - все равно дышало.

Послышались тихие шаги. В коридорчике, соединяющем нашу комнату и туалет. Шаги приближались. Я понял: это уже за мной. Кинулся к вешалке, сорвал ее со стены, бросил на кровать, поднял над головой тумбочку - она потяжелее будет - замахнулся.

И вошел Колька.

- Славка, ты что?! - расширенными глазами он смотрел на меня. - Что случилось?

- Коля…

- Славка, поставь тумбочку!

- Да? - удивился я, глянув на тумбочку над головой - и, опуская ее, вспомнил, из-за чего все началось. - Коля, я похож на сумасшедшего?

- Похож. Даже очень похож. Раньше ты на меня с тумбочками не кидался.

- Тут кто-то дышит.

- Так что - не дышать? - Взгляд у него стал какой-то чересчур уж серьезный.

- Значит, так. Я выхожу в коридор, а ты тут, - я покрутил пальцами перед ним - в общем, ложись на кровать и тихо лежи. Тихо-тихо. И слушай. Если что - я в коридоре.

Коля тоже покрутил пальцами, но у виска:

- Может мне лучше сразу в окно и огородами?

- Коля, я прошу тебя… - и он поверил.

В коридорчике, ведущем в туалет, я ждал недолго.

- Слав, - позвал очень серьезным голосом Коля и я понял, что зря на что-то надеялся. Значит, не показалось.

- В тумбочке ты все солью пересыпал, - безразлично сообщил он.

- Что делать будем?

- А ничего. Что ты сделаешь. Уйдем утром. Нам собираться - только подпоясаться.

Не спали. Как ты заснешь, если дышит. И именно в изголовье кровати дышит. Хотели подушки переложить, но тогда совсем ничего не проконтролируешь. Да и ноги жалко.

Утра мы, бодрствуя, дождались. Коля поклонился кровати:

- Спасибо этому дому, пойдем к другому. Лучше уж на родной базе.

- Ага, - отвесил поклон и я. - Пошли отсюда.

И мы пошли. Дошагали по пустынному двору до ворот, но только откинул рычажок-защелку - сзади послышалось:

- Ребята, вы что, уходите?

Мы обернулись на ее голос, а за моей спиной заскрипела, самовольно отворяясь, калитка: идите, мол, на все четыре стороны.

- Почему уходим… - помялся я. - Мы так…

- А откуда вы знаете, что мы… ну, уходим, - Коля сначала засмущался, но потом строго добавил: - А?

- Так слышно же, - произнесла Ядвига Ивановна, поплотнее запахивая халат на ночной рубашке. Подвигала плечами и повторила: - Слышно… - Она помолчала. - Может, дорого для вас… Так я Аленушке деньги уже отослала…

- Как? Куда? - поразился я. - А там кто? - я дернул головой в сторону водоема.

- Где? - она отшатнулась.

- На пру-ду! - обличающе припечатал я. - Я следы видел! Женские!

- Так это мои следы, чьи еще? Ну, напугали… - с нее словно гора свалилась. - Кому там еще быть?

- А дышит там кто?! - Коля со своей указующей рукой был сейчас похож на известную статую: «Верной дорогой идете, товарищи!»

- Где? - опять вскрикнула испуганная женщина (а как ее еще можно сейчас назвать?), сначала отшатнувшись, а потом бочком-бочком, оглядываясь, мелкими шажками продвигаясь к нам.

Она у нас, у мужиков, защиты искала. Да когда женщине, пусть она трижды, четырежды, да хоть десять раз ведьма, защита требуется, да что ж мы, мужики, не защитим?

- Спокойно, Николай! - приказал я. - Ядвига Ивановна, Вы точно не знаете, кто там у вас дышит?

- Ребята, не уходите… - она прижала руки к груди. Значит, и прежний квартирант…

- А у вас в доме все нормально? - возникла у меня одна мысль, но она требовала тщательной проверки.

- Нормально… Как у всех, так и у меня… Посмотреть хотите?

- Вот именно, - твердо сказал я. - Раз уж вы ни при чем, но, возможно, вы и при чем, но вы про это не знаете…

Друг Колька смотрел на меня так, словно я ночью тумбочку на голову уронил.

Обстановка в доме была как у всех: телевизор, динамик местной радиосети, швейная машинка «Подольск», множество черно-белых фотографий в одной большой рамке, ковер над диваном, а у общей с нашей комнатой стеной стояла такая же, как у нас, раритетная кровать. А у кровати…

Прямоугольная ниша в стене наводила на мысль о бывшем здесь когда-то окне. Внизу ниша использовалась как полочка. Тут прекрасно помещались Стругацкие: «Трудно быть богом» и «Понедельник начинается в субботу» (я хозяйку сразу зауважал), еще несколько книг, очки (точно не ведьма - где вы видели ведьм в очках?), какая-то женская мелочевка и фотография. На фотографии улыбалась она. Да я только увидел фотку, сразу почувствовал: Аленушка. Я ее именно такой и представлял.

- Здесь было окно, - громко объявил я, чтобы всем было понятно: все разгадано, бояться нечего.

- Да, - подтвердила уже не такая испуганная хозяйка. - Попросила заложить, но так, чтобы полочка пошире получилась. А что?

- Значит, в четверть кирпича заложили. Так я с самого начала и думал. - Сделал необходимую паузу. - Это вы и дышали! Но вы про это не знали: вы спали!

Про разную толщину кладки мне дедушка рассказывал, ну я и блеснул.

- У старых людей сон шумный, а стенка тонкая, - еще раз блеснул я. -Вот и слышно…

У Ядвиги Ивановны взгляд как-то сузился.

Но друг Колька сдаваться не собирался.

- Я сельский, между прочим, а у вас земля сухая - и что - «уже полито»? А откуда вам известно, что мою Наташку Натальей зовут?

- Откуда?! Оттуда! - громко возмутилась уже ставшая прежней Ядвига Ивановна. - Экая невидаль - насос и дырявые трубы в земле - сам он сельский! Деревня! Слышно вас, знатоков нечистой силы, - она ткнула пальцем в заложенный проем, - «бабой Ягой» меня называли, гляди ты на них! Да мне только сорок два!

- Ого, - подумал я, она ж нам в матери годится…

- А как вам игрушечка понравилась? Та, что «Хохотунчик» называется? Жалко, батареечка подсела… Главное в жизни что? Чтобы не скучно было жить, правильно, Коля?

- А зачем тогда кувалду? - резко наклонился в ее сторону Коля, припомнив тяжелое оскорбление.

- А затем! Не надо мой компот на землю выливать! Даже не попробовали!

- Так мы… это...

Пока они препирались, я на Аленушку смотрел. Вот бывает же такая красота, что и сравнить не с кем… Ну и вопрос закинул, когда все наши козыри закончились:

- А мы у вас еще месячишко поживем? Если вы не против? И с Волчеком точно подружимся.

Подумал: потом слово за слово - и узнаю, когда дочка приедет. А если кому не нравится, может на базе пожить. В конце концов, у него Наташка есть.

- Да с этим телком дружить как с горы катиться, он только с виду грозный, - расхохоталась совсем уже не страшная Ядвига. - Не выгонять же его… Ребята, а я что, правда старухой выгляжу?

…Пожили мы у нее еще месяц. Аленушка так и не приехала: хотел я ей написать, что это последнее дело - о родителях забывать, да надо было адрес выведать, а я чего-то так и не выведал. Два дня нашей практики еще оставалось. А Коля Ядвиге твердо пообещал: кого-нибудь он на квартиру к ней точно определи - или он не он будет.

Практика заканчивалась, было грустно. Коля вдохновенно, конспиративно оглядываясь по сторонам, объяснял Василичу:

- Понимаешь, я же про это больше никому не могу. Никто ж не поверит. Ты человек знающий, тебе рассказывать не надо. Помнишь, нас «папа» со Славкой разъединил на время и Славку в другой район послал…

- Так и правильно сделал, - не выдержал Василич. - Вас вдвоем долго держать нельзя - вы без фестивалей не можете…

- Не перебивай, Василич, я же тебе как своему. Так вот, когда Славки не было, в полнолуние дыхание…

- Ну! - мгновенно отреагировал Василич, оглянулся и наклонился поближе к Коле. - Ну? Ну и что?

- А то! - у Кольки даже глаза победно засверкали. - Но только если ты никому…

- Так я ж слышал, Коля, я слышал, я почему вернулся… никого нет, а дышит…

- Слушай меня, Василич! Не перебивай! Я что заметил: глаза откроешь - никого нет: сразу исчезает. Но я чуть-чуть разглядеть успел. Старая она уже. Ей ведь уже лет сорок, не меньше.

- Что? - возмутился Василич. - Да ты что?! Много вы понимаете - старая! Да это ж самое то! - Что б вы понима…

- Но если глаза не открывать, - плетет свою сеть-паутину этот враль, а Василич - хоть рядом с пушки стреляй - уже только Кольку слышит, - то рукой чувствуешь: кожа такая приятная, упругая и немного влажная… Так, чуть-чуть. Пониже я тоже из-под век глянул - все там очень даже при месте.

Тут Колька покачал головой, и губы трубочкой многозначительно вытянул:

- Очень даже…

Нет, друг-то он, конечно, друг… Но иногда - чересчур. Язык как помело… Что-то русалочье в Аленушке все-таки, есть…

- Да ты подумай, - Коля легко обходился без антрактов, - если вверху все как у нас, ну, как у женщин, - стал излагать он научное мнение, подтвердив его двумя полукруглыми движениями у своей груди, - то прикинь: какой у млекопитающих может быть рыбий хвост? А?

- Да чего тут непонятного? - возмутился Василич. - Сам подумай: как она к вам на хвосте дойти бы смогла? То-то! Эх вы… Долго вы там еще ошиваться будете? Практика ваша вроде закончилась?

- Послезавтра уезжаем, - с чувством выполненного долга выдохнул Коля. - Прямо сейчас идем к Ядвиге Ивановне договариваться - лучше тебе с нами ей показаться. И ты ей лишними вопросами не надоедай. Ну что, пошли?

По дороге Василич получал последние инструкции:

- Сразу предложишь ей полить сад - не волнуйся, пахать не придется - этим русалка занимается, но предложить надо. И не гляди, что там сверху земля сухая. Это тебя не касается - поглядел и забыл. Насчет собачки я с ней договорился, собачка тебя будет любить.

- Как - любить? - насторожился Василич.

- Мы рядом будем, - покровительственно обнял его Коля. - Ты позовешь Волчека, прикажешь: Волчек, ко мне! И…

Шли мы быстро, и когда жертва резко остановилась, Коля шага три пролетел в одиночном полете.

- Василич, мы же рядом с тобой будем, ты чего? Там все капитально схвачено, удача на тебя заговорена, зуб даю…

Уговорили. Дошли. Позвякали щеколдой калитки и подождали. Ждали недолго. Грюкнула, падая, щеколда запора, скрежет медленно отворяющейся калитки напомнил: обещали смазать, да как-то забыли - услышали торжественное:

- Заходите.

Так же стояла величественная Ядвига и лежал у ее ног очень грозный Волчек. Все так. А мы уже послезавтра уезжаем. Трудно было матери весточку прислать…

- Если хотите, я вам тут все полить могу, - предлагает Василич, на что наша родственная душа, демонстративно поглядев в сторону водоема, очень официально отвечает:

- Все уже полито, не волнуйтесь, пожалуйста.

Наш коллега, понимая, что все идет, как по нотам, приосанился.

- Зови Волчека, мы рядом, - шепчет Коля, и тот, часто подышав, тоже шепчет:

- Волчек, ко мне… - А Волчек, наконец-то дождавшись своего огромного собачьего счастья, бешено виляя хвостом, закидывает лапы на плечи Василича и радостно облизывает белое лицо...

Жаль, что Ядвига Ивановна не согласилась цену повысить: пригодилась бы денежка Аленушке. А Кольку предупрежу: пусть литру ставит, а то расскажу Наталье про его шашни с русалкой. Тогда он все про нечистую силу узнает.

P.S. Да, друг мой Колька, Николай Михайлович, было время… А что теперь? В нынешнее время нечистой силы стало намно-о-го больше и русалки тут ни при чем: какие русалки с такой экологией, - тут другие млекопитающие при чем… Ну да ладно, глядишь, поумнеть успеем… Наталье два привета передавай, прошлый раз ты забыл, наверное, передать…

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.