Никита Иванович Лепёшкин был рабочим на фабрике. Уставал, особенно в ночную смену. Ему удалось устроиться рядовым сотрудником в Областное статистическое управление. Полегчало. В отделе, куда его взяли, он был единственным мужчиной и единственным статистиком, не имевшим специального образования. В течение недели новый служащий щёлкал на счётах, с непривычки - медленно, и болтал с экономистками. Затем отошла ему лафа. Заведующая отделом сказала дебютанту:

- Надо поработать в колхозе. Ехать завтра. Вы не возражаете?

- Нет.

Попробовал бы он отказаться. Он знал своё место.

Это было во вторник. Заведующая отвела его к председателю профкома. Профсоюзный лидер сказала Лепёшкину, что поедут ещё Шаламберидзе и Корольков. Лепёшкина она назначила старшим, это польстило Никите Ивановичу. Заведующая отпустила его домой собираться.

Жена уложила рюкзак.

Утром в среду муж её поцеловал и направился к учреждению. Там увидел синий "рафик". Пришли и те двое.

В Затёкинский район ехали час. За окном мелькали красивые места: озёра, холмы - русская Швейцария.

Приехали в деревню Апельсиновка, припарковались у дома бригадира. Он вышел: небольшого роста, лысый.

Потом колхозники рассказали приехавшим, что кличка бригадира - Маленький Ленин. Бригадир привёл городских в общежитие. Спросил Королькова:

- Вы старший?

Корольков показал на Лепёшкина:

- Старший он. Я член военного совета.

Маленький Ленин не оценил остроту. Сообщил:

- Магазин до шести. Утром будьте наготове.

Центром района являлся город Затёкино. Деревня Апельсиновка относилась к колхозу "Новый курс", который так назывался с 1956 года. Предложил колхозу конъюнктурное наименование уроженец Апельсиновки, учитель истории затёкинской средней школы № 2 Павел Филимонович Симоненков. Он один в районе знал, что экономическая политика, проводившаяся с 1933 года президентом США Франклином Рузвельтом, называлась Новый курс. Новое название понравилось райкомовским. Если бы до них дошло, что шкраб, осмелевший в правление Никиты Сергеевича Хрущёва, оповестил весь район об аналогии в действиях одного из капитанов капиталистического мира и Первого секретаря ЦК КПСС, влетело бы Павлу Филимоновичу.

 В общежитии Лепёшкин, Шаламберидзе и Корольков оглядели комнату. Грязь была неимоверная. Произвели уборку, вымыли пол. Им выдали постельное бельё.

Комната не запиралась. Соседняя комната была никем не занята.

У магазина на столбе вопил репродуктор, его слышала вся деревня. Приехавшие купили пол-литра "Водки Русской", три "Завтрака туриста", икру из кабачков и орловский хлеб.

За трапезой беседовали.

Шаламберидзе сказал:

- Люди не выносят, когда кто-то высовывается, начинает продвигаться. Такого бьют по голове.

Корольков добавил:

- Но тех, кто забрался очень высоко, боготворят.

- Да. Это тех, кого уже не могут достать, - заключил Шаламберидзе.

 ...На следующий день, в четверг заготавливали сено. Никита Иванович привык к физическому труду, Шаламберидзе и Корольков устали. Возвращаясь, попали под дождь. Лепёшкин думал: у колхозников здесь дом, где можно, придя с работы, обсушиться, помыться, переодеться в чистое и сухое, вкусно поужинать, посмотреть интересное кино по телеку.

Придя в комнату, обнаружили, что кто-то рылся в их вещах.

...Ночью Никита Иванович проснулся оттого, что его тронули за плечо. Открыл глаза. Горела лампочка, у койки стоял бригадир Маленький Ленин. Он сказал:

- Хорошая новость.

- Будет премия? - спросил Лепёшкин. - Мог бы сообщить утром. Сон перебил.

- Новость почище. Наша ясновидящая бабушка Услада, которая ни разу не ошиблась, предсказала, что один из городских, Лепёшкин, тридцати годов от роду, проживёт на свете ровно сто пятнадцать лет, день в день.

- Бред.

- Моё дело передать. Я даже не стал дожидаться утра. Дай, думаю, обрадую человека...

Утром приезжие решили одного оставлять для охраны имущества. Первым выпало дневалить Никите Ивановичу. Шаламберидзе и Корольков ушли, а он уселся читать книжку про Эрнесто Че Гевару, взятую в их учреждении в библиотеке. Читал и думал: а вдруг не чушь? Проживу до стопятнадцатилетия, то есть до 8 июня 2064 года. Мама родная!

Нет, ерунда, конечно, приснилось.

Послышался шум. Это подъехал "рафик". В комнату вошла председатель профкома облстата, осмотрелась:

- Здравствуйте. Вы неплохо устроились.

- Здравствуйте. Мы здесь всё вымыли. А если хотите посмотреть, как было, зайдите в соседнюю комнату.

Профлидер пошла туда. Вернулась потрясённая.

- Как кормят?

- Обед в столовой нормальный. Завтрак и ужин свой; есть магазин. С сегодняшнего дня один из нас остаётся дежурить, так как комната не запирается, вчера у Королькова украли кошелёк.

Она покрутила головой и уехала.

В субботу караулил вещи Шаламберидзе. Лепёшкин и Корольков полдня работали. Никита Иванович, ворочая вилами, подсчитал, сколько ему осталось жить до своей смерти 8 июня 2064 года: восемьдесят четыре года, одиннадцать месяцев и один день.

Днём появилась возможность помыться в бане. Работала она недолго: только во время обеда. Пришлось выбирать: мыться или питаться. Командированные выбрали мытьё. В предбаннике Лепёшкин уложил на скамью любимую белую шёлковую майку и светлую рубашку из английского батиста. Когда помылся и вышел вытираться, обнаружил, что майку и рубашку свистнули.

...Наступило воскресенье. Насмотревшись до тоски на лужи и гусей, Никита Иванович пошёл по просёлку к шоссе. Доехал на попутке до райцентра. В Затёкине выпил кваса, съел мороженое, походил по асфальту. На Советской площади увидел заколоченный магазин "Мясо". Против него располагался действующий храм. Лепёшкин зашёл. Молодая женщина в платочке разговаривала со священником, держа за руку мальчика лет пяти. Пожилая дама упрекнула верующую:

- Зачем ребёнка-то?

Та посмотрела на атеистку с ненавистью.

Никита Иванович пообедал с пивом. Посмотрел футбол: "Колос" (Затёкино) - "Автозапчасть" (Бухалово). Затёкинцы проигрывали, но отыгрались.

Начинало капать, и Лепёшкин укрылся в кинотеатре "Каир". Ничего в фильме "Сталкер" не понял.

Когда сеанс кончился, оказалось, что на город обрушился ливень.

Рядом была автостанция. Автобусы не уходили в район, стояли пустыми, потому что грунтовые дороги развезло. Никита Иванович, промокший до нитки, голосовал на шоссе, и один из водителей сжалился. В кабине Лепёшкин снова подсчитывал, сколько осталось жить. Уже на день меньше: восемьдесят четыре года, одиннадцать месяцев ровно.

Водитель довёз в темноте до поворота на Апельсиновку.

Когда Никита Иванович вошёл в комнату, Шаламберидзе и Корольков спали. Лепёшкин лёг.

Ночью его разбудила музыка. Очнулся: тихо. Заснул. Опять его сон прервал приёмник. Понял: Королькову не спится, и он развлекается. Малый неплохой, но надо иметь совесть. Подошёл к соседу. Но Корольков спал. Тут на груди у Никиты Ивановича заиграл его собственный приёмник, который вечером намок, но под одеялом отогрелся, высох и заработал. Смешно...

В понедельник на посту в общежитии находился Корольков. Бригадир отвёл Лепёшкина и Шаламберидзе на ток, сказал:

- Вот ваша Голгофа.

Командированные подумали, что их ждёт тяжёлая работа. Но Маленький Ленин шутил. Он придумал статистикам занятие: рубить лопатами травку, пробившуюся сквозь асфальт. На скамейке семь колхозников наблюдали усилия приезжих. Городские закончили и тоже сели. Пришла женщина, подошла к Маленькому Ленину. Он сказал:

- Иди домой, Тимофеевна. Выйдешь во вторую смену.

Тимофеевна ушла.

Лепёшкин сказал Шаламберидзе:

- Она шла на работу, потратила время, выяснилось, что зря, надо возвращаться, а после обеда тащиться обратно на ток. Вот такое отношение. А женщина не удивляется.

- А мы? - ответил тот. - Живём в своих квартирах, вдруг оказываемся за шестьдесят километров в грязном общежитии и тоже не удивляемся.

Жить Никите Ивановичу оставалось восемьдесят четыре года, десять месяцев и двадцать девять дней.

Во вторник снова сторожил рюкзаки он.

Лежал на койке и дочитывал книжку про Че Гевару. Вошли мужчина лет двадцати пяти и девушка, она села на кровать Шаламберидзе. Её кавалер обратился к Лепёшкину:

- У тебя деньги есть?

- Были, но я одолжил приятелю. Теперь нет.

- А если подумать?

- Говорю же, нет денег. Иди, парень, куда шёл.

Вошедшему не понравилось. Подошёл, пригрозил:

- Вечером тебе будет.

И взял Никиту Ивановича за подбородок. Лепёшкин отбросил его руку. Хулиган и его подружка ушли. Лепёшкина обещание "вечером" совсем не обрадовало.

Дошёл до шоссе и снова на попутке - в Затёкино. Там купил два номера районной газеты. Разыскал отделение милиции и рассказал старшему лейтенанту об угрозе придурка из Апельсиновки. Тот удивился:

- Что за гад!

Сидевший рядом сержант проинформировал:

- Это скотник Сашка Порфирьев. Недавно освободился.

Поехали втроём на милицейском УАЗике. Вёл машину сержант. Служители порядка обсуждали отправку горожан на сельхозработы. Водитель, не стесняясь присутствия Никиты Ивановича, сказал:

- Разве ценного работника пошлют?

Это была сущая правда, но Лепёшкин обиделся.

...Скотника и его пассию нашли быстро, привели в общежитие. Сержант укорил Сашку:

- Ты ведь вроде подлечился.

Офицер милиции со слов Никиты Ивановича писал протокол. Лепёшкин напомнил Порфирьеву:

- Вечером мне будет?

Свидетелей не было. Скотник отрицательно повёл головой.

Старший лейтенант велел Никите Ивановичу расписаться в протоколе, Сашку и девку отпустил. Милиция уехала.

Жить Лепёшкину оставалось всё меньше: восемьдесят четыре года, десять месяцев и двадцать восемь дней.

Утром в среду Маленький Ленин выдал небольшие денежки. Никита Иванович знал, что колхозные долги отдаются с трудом, поэтому сказал полушутя Королькову:

- Гони пятёрку. А не то сдам тебя в милицию, я теперь научился.

Получив купюру, сел возле общежития и читал газеты. Очень мешал громкоговоритель на столбе у магазина, оравший на всю округу.

...После обеда подкатил синий "рафик". Статистическая ссылка оказалась недолгой, не то, что на фабрике: там Никиту Ивановича отправляли на месяц. Поехали домой. Настроение у Лепёшкина было хорошее, огорчал только всё сокращавшийся остаток жизни. Он сказал Шаламберидзе:

- Приятно прожить сто пятнадцать лет. Но не даёт мне покоя, что я знаю дату своей смерти. Каждый день считаю, сколько осталось.

Грузин ответил:

- Никита, предсказание ясновидящей - это фантазия твоего головного мозга, никакого пророчества не было, был обыкновенный сон. Выбрось из головы.

Долгожитель согласился: конечно, сон.

Успокоился и больше не занимался подсчётами. Так и не узнал, что доброе предсказание бабушки Услады, которая ни разу не ошиблась, состоялось на самом деле, и бригадир действительно приходил к нему ночью.

Лепёшкин соскучился по жене.

Вскоре он был дома. Детей у них не было. Ребёнка надо выносить, родить. Никита Иванович берёг супругу.

Через неделю начальник Облстата получил благодарственное письмо от председателя колхоза "Новый курс". Особенно тот хвалил старшего командированного - Лепёшкина. Заведующая отделом стала приветлива с Никитой Ивановичем. Начинающий статистик снова щёлкал костяшками, пил с экономистками краснодарский чай первого сорта и хохмил.