 |
|
|
|
|
*** Вихрь на дороге клубится, пылью швыряет в лицо. Вот и родная провинция тесным сжимает кольцом. И норовит незаметно сбить меня с ног. А за что? Я не убил и не предал, рубль не украл золотой. Мне по наследству досталось то, что дороже всего - дерева нашего радость с вечнозеленой листвой, хата с коньками на крыше, ставни... в резных петухах, раннею ранью будивших пахаря и пастуха. А на крылечном князьке голубь с крылами простертыми... Слышу - мне ветер: а кем было все это промотано?.. Вздрогнуло сердце. И зло, и невпопад стало биться... Вихрь на дороге клубится, пылью швыряет в лицо. *** Тимофею Семеновичу Шелухину С лиловой веткою сирени в пасхальный день бреду на кладбище, где узнают меня пока еще кресты, надгробья и деревья, да кое-кто из мира страждущих. Кратчайший путь к любви и вере судьбой измерил я изменчивой. Срезая тропки бесконечные, кляну распутицу апреля за обмелевшей Русской речкою. Перекликаясь с непогодой, привычны к напряженьям ливневым, семь струн высоковольтной линии глухими звуками аккордов озвучивают степь полынную. В полях лоскутных дождь клокочет, прикрывшись дымчатой завесою. Везде природы равновесие, вот только дождь нас мочит, мочит, неугомонный, долгий, бестия. Угрюма бытия картина: пастух, как леший на болотине, по кочкам прыгает, колдобинам, орет, гоняясь за скотиной. Ах, мать моя - святая Родина. *** В. Т. Коржу Язык моего колокола груб, и колокольни вид, увы, печален, под куполами - острыми плечами - не храм, а в скорби стынущая глубь. Нелепы разговоры о душе. И мы, уродцы, гадкой сыплем бранью на жалкое свое существованье, участвуя в спектакле-тираже, где все давно разыграно уже. Нас давит злой фортуны колесо, в мучительной тоске по свету крутит. И радостно нам встретить на распутье обычным днем славянское лицо, суровое, но кроткое по сути. *** Иной приезжий скажет: «Глушь. Дыра...» Промчится в «форде» новеньком со свистом и не заметит эти хутора, что вдоль реки, как девичье монисто. За час исколесит окрестный луг, цветам и травам нанесет увечья и побережья солнечных излук разбудит песней на чужом наречье. Не вспомнит он, что скоро сенокос, что птицы здесь высиживают яйца, его не околдует высверк рос, ему бы только вволю покататься. А мне в краю любимом благодать: пройдя сквозь луг, скитаюсь у затона, где тишиной шлифованная гладь, как небеса июльские, бездонна. *** Я - сын родной земли, потомок всех столетий. Я из большой семьи на маленькой планете. Я из частиц огня, воды, металла, камня. Мне все вокруг родня в пределах мирозданья. *** Наташе Приемля смерти неизбежность, уставший от житейских драм, я не сопьюсь и не повешусь - скорей пойду молиться в храм. Отгорожусь холодным взором от жизни в ярком свете люстр и на ступеньках у собора с толпою нищенской сольюсь. Забуду речь друзей, их лица, к свечам привыкну и к крестам, но вот любви к тебе, цевница, чтоб ни случилось - не предам. И бесконечно счастлив буду пред тем, как оборвется нить, последний потеряв рассудок, тебя, желанную, любить. В твои объятия стремиться и до заката хмурых дней лишь за тебя одну молиться, и милости просить твоей. |
|
|
|
Загружено:
