/Би моль

Питерский дворик... Загадочность
блеклой звезды одичалой.
В нашей истории сказочной
                нет ни конца, ни начала:
не улетала бы, бабочка,
                мрачную старость тревожа,
а трепетала под лампочкой,
                зная - так проще. И всё же
вместе с потухшими чувствами
                мыслей вчерашних не скрою -
быть нелегко Заратустрою,
                рядом с орлом и змеею...
Не истлевала бы молодость,
                не остужала бы зрелость,
вспомнилось, что не исполнилось,
                а загореться - хотелось...
Стынут, не гнутся конечности
                в зябких январских пространствах,
а до тебя, как до вечности,
                не долететь, не добраться
в неограниченность строчками.
                В непостижимость врастая,
мАнит обоев с цветочками
                ложная даль голубая.
Не потерять бы сознание,
                не насладиться бы болью...
Не размещайте страдания
                между лавандой и молью.
/Молчание
Слова раздражают уши -
молчанье не может лгать …
Мне нравится больше слушать -
тебе, как всегда, молчать…. 
И в этой тиши вселенской 
бормочет по крыше дождь:
- Молчание неизменно,
когда ничего не ждешь…
В подполье скребутся мыши,
в окно заползает свет…
Мне кажется, я услышу,
ЧТО ты промолчишь в ответ…

/СонНет
Кому рисуют свет и тень
(за пару слез оплывшей свечки)
дрова за дверцей старой печки?
Наш пляжик у прохладной речки
всё также жив… Садовый пень 
пророс и нанизал на прутик
всю эту горе-дребедень…

Забыв про красного коня,
тебя лохматую и злую
во сне сотру, и нарисую
какой?
Хотел бы видеть вновь
свою вчерашнюю  любовь,         
я так бессмысленно ревную,
ко всем, кто были до меня…

В тоске по безмятежным дням,
когда так откровенно спится, 
и не взлететь, не опуститься,
мы не пернатые…
Ведь птица
с потерей неба не смирится,
и нам бы вместе к небесам!

Прости, бродяга Дон-Кихот,
по нарисованным  аллеям,
где солнце круглое алеет,
я поскачу за Дульсинеей, 
с годами замедляя ход…

У сказок дел - невпроворот,
веками шелестят  страницы,
часам пора остепениться,
не подавать свой страшный знак:
тик - так…
тик - так…
тик - так…

/Качели
Скрип качелей: - Не мы, не мы…
В опустевшем саду заброшенном…
Так натужно: - Всего хорошего!
Расставание до весны…
Через лужиц зеркальный наст,
звук шагов возвращает в прошлое…
На прощанье: - Всего хорошего!
Ясно слышится: - Бог подаст…
Не ноябрь, а наяд наряд, 
с голью гоголь, скрипит качелями
о любви, в которую верили 
в сверхпрозрачности ноября …
Сгинь, стыдливая нагота!
Подбираю слова корявые…
А качели губами ржавыми   
всё скрипели: - Не та, не та…

/Помилуй
Помилуй... Бог в улыбке и руке,
а не в иконах в красном уголке,
он, безусловно, прячется повсюду:
помоет губкой грязную посуду,
под вечер шьет и штопает носки,
а что его шаги - они легки,    
касания его подобны чуду...
У тихих вод заросшего пруда
желтеет одуванчик придорожный,
он тоже - Бог, и жизнь его легка,
а мы с тобой, выдумывая сложность,
ей воздвигаем гордый пьедестал...
А сколько жить - мгновенья ли, века?

Под гнетом гирь торопятся часы,    
недолог век у капельки росы,
и по тропинке за крутым холмом
мы к первозданной тишине бредем...
Для грешника такая благодать
со стороны за Богом наблюдать...

/Вот бы
Вот бы встретить старость в добротном кресле,
не тревожась мыслью, что будет если,
в одинокий вечер не станет друга,
и страны советов с названьем Google...
Соловей откормлен в древесной чаще,
он не зря трудился как настоящий...
Заливался песней… Пропало лето,   
в проходящий поезд полно билетов...
Нас учили книги, вожди, эпоха:
завтра будет лучше, не все так плохо...
Пирожков пожарим на старом масле,
мы по жизни -  деды, но ходим в ясли...
В лучший мир несемся шестеркой цугом, 
согрешивший сам да отыщет угол...
Где проспали душу, копаясь в теле?
И не стали лучше...
А так хотели...