Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 4(85)
Сергей Гарсия
 Луна была неполной

Пролог

День не задался с самого утра - коллеги отказались кататься по коридору на офисных стульях. Трофим Николаевич Голубцов сказался больным и около полудня сбежал к стоматологу. А товарищ Стойло весь день жевал лапшу из пластикового корыта.

Горин закатил свой стул обратно, накинул пиджак и пошёл в кабинет Марии Макаровны. Где-то в три часа пополудни Урузумбаева заявила, что скоро опять должна прийти бизнес-коуч-тренер Таня Радзиенко, потому все офисные женщины моментально разбежались по домам. В помещении оставался генеральный директор и десять его заместителей, десять секретарш, включая Дыню Дуркину и Тыкву Дыркину, один мужчина-бухгалтер по фамилии Цвет и, конечно, Роза Давыдовна Урузумбаева. «Где все? Где все?» - выскочил в коридор замдиректора Пшибышевский, на что секретарша по фамилии Улыба изрекла нечто философское:

- Так - время. Хургада ... Всем скоро в отпуск.

- Ах, так?!.

Горин сидел на рабочем месте Марии Макаровны, как на боевом коне, - задом наперёд и немного подскакивая. Нет, он всё понимал - понимал, что не угоден коллективу, понимал, что не может соответствовать офисным представлениям о пользе и ценности сотрудника. А то, что он был юристом, и даже хорошим юристом, - это мешало хорошо жить... Он едва помещался в кабинете Марии Макаровны, такой был «матёрый человечище».

«Ну, зачем я такой добросовестный? - буквально плакал Дима Горин. - Почему я такой честный? И почему учился в Москве? Мне надо было заканчивать ПТУ, а не МГУ! Тогда всё было бы, как у всех!»

Улыба пожалела юриста:

- Хочешь бублик?

...Ради чего всё создавалось? Городу была нужна дирекция единого коммунального заказчика, и её сформировали  - как кунсткамеру с живыми человеками-экспонатами эпохи Развитого офисного процветания. Первым генеральным директором стал Иван Ильич Маркин, Марии Макаровны родной дядя, хороший человек, который все свои речи начинал с короткого признания:

- Во-первых, у меня нет денег …

Как-то раз Конь, видный подрядчик коммунальных работ, сказал в ответ:

- У тебя денег нет? Ты их не заработаешь с твоим посылом в жизни. Ты иди и грабани кого-нибудь. Тебе нунчаки дать? Или лом, нож и паяльник? Мы все начинали с этого, ёп-твою ...

Потом, ни для кого не секрет, Маркин продал свою должность двум известным в городе личностям. Одна личность была известна под прозвищем Слава Толстый. Это был толстый лысый рэкетир 90-х годов, ныне известный в городе бизнесмен... А вторая личность принадлежала к числу жуликов с образованием. Это был Серёжа Наглый, местный журналист. Именно тогда в дирекции появились два новых человека - маленькая, кругленькая и очень миловидная Мария Макаровна, любимая племянница Ивана Ильича, и новый гендиректор по фамилии Еба, который все свои решения обязательно согласовывал с бандитским офисом на Малой Лесной улице. А Серёжу Наглого как раз накануне всех этих событий посадили задом в Вечный огонь на площади Героев. Осталось загадкой, кто это сделал.

Потом дирекции понадобился свой собственный «карманный» юрист. И вот тогда появилась закутанная в шаль пожилая женщина в очках и с крепкой сигаретой, ветеран городской юстиции, но её театральное поведение, вечное курение сигарет и манера никуда не торопиться вызывали у офисных работников чувство глубокого неудовлетворения. Ну, не актрису же они нанимали, право же? Им нужен был юрист, а не актриса в роли юриста ... К тому же сановитая пожилая дама была представительницей «старой школы» и хотя бы из-за этого представлялась человеком до крайности неудобным. И, к тому же, бесконечно курит, курит, курит, курит ... И как она ещё раком лёгких не заболела, эта дама?..

После неё в дирекции появился шустрый мелкого роста юноша в модных очках, который прямо продемонстрировал огромную материальную заинтересованность в том, чтобы все контракты и договоры подписывались только с офисом товарища Коня и больше ни с кем. В конце концов, это не совсем понравилось Серёже Наглому, и слишком шустрого юриста вскоре выбросили в окошко с пятого этажа, заявив, что это было самоубийство на почве неразделённой любви к Марии Макаровне Маркиной. Бедная Мария Макаровна даже испугалась - её имя впервые прозвучало в таком страшном и неожиданном контексте.

И вот полгода спустя в дирекции единого коммунального заказчика появился ОН, Дима Горин - Дмитрий Николаевич. Уже не мальчик, но и не бегемот на пенсии. Ему всего лишь «за тридцать». Тоже артистическая и довольно лёгкая натура, но он очень деловит и энергичен, как дирижёр в оркестре.

«Кстати, а на кого он похож?» - сели гадать офисные бабы и внезапно поняли на кого, - на Родиона Раскольникова! «На идиота», - объяснила бухгалтерша Марина Петровна Верёвкина и засмеялась. «Нет, не тот роман!  - возразила Улыба, - Это тот, который старушку убил» … «Горин старушку убил?» - испугались секретарши и бухгалтеры. «Нет, Горин никого не убил, - возразила Урузумбаева,  - Убил этот ... Раскольников, а Горин на него похож!»  - «Надо в «ментовку» позвонить, - голосом Винни-Пуха решила «главбуха».

«Главбуху» звали Светлана Никандровна Свинья.

«Я по «телеку» смотрела эт-та ... - сказала главная бухгалтерша, - Что, если человек внешне похож на маньяка, то... всё, капец! Он обязательно убьёт!» - «Кого убьёт?»  - спросили бабы ... Свинья немного подумала и ответила - «Тебя убьёт, меня убьёт, и Машку убьёт!»

А тут как раз прибежала «Машка» - Мария Макаровна. Она жила всеми сплетнями офисной кухни. «О чём базар, девчонки?» - но девчонки только перевели на Машу скептические или испуганные взгляды из-под сильно накрашенных ресниц. В конце концов Свинья передала ей горячий чайник и тарелку с пирожными и спросила - «Ты не знаешь, на кого похож новый юрист?» - «На актёра Георгия Тараторкина!» - быстро сообразила Мария Макаровна ... После отца ей осталась огромная коллекция кинофильмов. «Вот-вот-вот-вот, - ярко вспыхнула секретарша Улыба. - Это ж он в кино Раскольникова играл!» - «Горин играл в кино Раскольникова?» - не поняли женщины ... «А я - о чём?» - пояснила Верёвкина. Она сидела, поставив на стол локоть и подперев ладонью подбородок. Таким образом, её широкое полное лицо было направлено куда-то в потолок, а взгляд, наоборот, быстро шарил по столу, по вазочкам с вареньем и по столовым одноразовым приборам из плохой пластмассы.

Нет, новый юрист определённо никому не нравился.

- Ну, хоть не мальчишка, - изрекла в конце концов  Свинья, и по её сигналу секретарши стали быстро убирать со стола. Рабочий день позади, пора бы по домам. Но бабы очень интересовались новым юрисконсультом предприятия. И действительно: а вдруг он старушку убил?..

Теперь позади целый год жизни, и юрисконсульт Дмитрий Николаевич Горин в отчаянии грызёт спинку кресла. Боже, что делать? Что делать? По кабинету медленно плавает Улыба.

Она поливает цветы.

- Шли бы вы, Дима, отсюда, - говорит она очень развязным тоном. - Всё и так решено ... Ваше дело - труба.

Дима Горин спрыгивает с кресла и вдруг чувствует такую беспомощность, что хватается двумя руками за голову. Улыба в страхе роняет пластиковую бутылку с водой и пулей вылетает из кабинета. Через секунду она уже залетает в кабинет Урузумбаевой - «Ой, ему там плохо! Он там кричит!» - «Чего кричит?» - строго спрашивает замдиректора ... «Ну, он там сам себя по голове бац-бац, и кричит!»  - объясняет Улыба.

Роза Урузумбаева уже понимает, что там необходимо её живое присутствие. Ну, не может человек свыкнуться с тем, что завтра его уволят приказом по предприятию, ну никак не может, понимаете? Страдает душевно... Роза Урузумбаева поправила юбку в стиле «Ксюш-Ксюш-Ксюша» и небольшими женскими шажочками побежала по коридору. Хоть ей и было уже «за сорок», она всё равно напоминала взросленькую стройную девочку - красивые полные ножки в тёмных чулочках, белые тапочки-балетки и летящая юбочка. А ещё тёмная узкая блузка с длинными рукавами и овальным вырезом немного выше груди. Грудь использовалась ею практически как оружие массового поражения ... Но куда выразительнее была высокая причёска с падающими вниз мелко вьющимися прядями каштанового цвета, и  сильно накрашенные полные губы - то жёлтые, то малиновые, то бордовые.

Горин боялся её, как ядерной войны. Он выскочил ей навстречу.  Он был в самом мятежном состоянии духа, поэтому Урузумбаева от страха грохнулась перед ним на колени. «А-а-а-а-а!» - вырвалось из груди юрисконсульта. Секретарша Улыба, прежде медленно бежавшая следом за начальницей, внезапно развернулась и точно так же медленно побежала обратно. Потом она внезапно остановилась, развернулась ещё раз, и в её руке ярко вспыхнул экран мобильного телефона. Словно лазерный меч в кинофильме. Улыба начала снимать новое видео для YouTube ...     

1

Вчера мы слегка поддали с приятелями, потом добавили чуток для «усадки», потом, кажется, ещё что-то пили из мятых пластиковых стаканчиков. В кафе, что ли? Утром я встал с «бодуна», и с ужасной болью. Больно сидеть, больно ходить, и стоять тоже больно. Даже лежать больно. Ну, сходил я в аптеку, за антипохмельным средством и за специальными свечами от геморроя.Читаю описание на трёх зелёных листочках: «Вводить пять-шесть раз в день в течение недели».

Ну, ввожу - очень аккуратно.

...Я читал, что некоторые болезни портят характер. Геморрой относится как раз к таким заболеваниям. И неудивительно. Попробуй проявлять бодрость, задор и веселье. Вот лежать с хмурым видом, брюзжать, быть всем недовольным и смотреть Петросяна по «телеку» - вот это «пожалуйста». И вот лежу я, смотрю Петросяна, и всё время думаю, что жизнь - мерзкая вещь. Никаких перспектив нет, и нет у меня никаких интересов. Дома я никому не нужен: нет у меня ни жены, ни детей. На работе я тоже не нужен. Если звонят или дёргают, так потому, что я включен в план работы службы заказчика, или являюсь членом городской комиссии по ЖКХ и озеленению кладбищ. А так,  - нет, никому я не нужен.

Вот такое у меня настроение ...

И тут прямо перед диваном, на котором я лежу, вместо Петросяна внезапно возникает нечто сияющее. И раздается голос, притом определённо женский. И этот голос мне предлагает ... знаете, что он предлагает? Он предлагает исполнить три моих желания. Ну, я могу и пять желаний загадать, а три - это ж «легко», как говорят у нас на работе. Но мне пришлось ему объяснить, голосу этому, что во всех смешных анекдотах, рассказах и повестях такого рода всегда имеются какие-нибудь условия или оговорки. И вообще, говорю я, кто ты такая? Я, говорит, Золотая рыбка. Тогда я спросил, почему она явилась именно ко мне, а не к Петросяну? Петросян-то вон, как старается в телевизоре! К тому же, от нашего уездного города до любого океана хоть три года скачи на «Газели», и то не доскачешь. И почему ей, Золотой рыбке, непременно понадобилось дёргать меня за левую ногу?

Голос немножко подобрел и осведомился, действительно ли мне так плохо. Я рассказал Золотой рыбе о свечах, и о том, что я не могу на этом месте сидеть, потому как болит страшным образом ... Золотая рыба заметила, что, вероятно, есть и более революционные средства борьбы с геморроем нежели, чем пить водку. На что я ответил, что самое революционное средство борьбы с геморроем  - это вообще бросить пить её, гадкую, навсегда. Но для этого необходимо нечто вдвойне революционное. Даже не знаю, что именно ... Давненько в моей жизни не было революций, сгоряча признался я Золотой рыбе.

В этот момент сияние исчезло, и меня снова начали дёргать за левую ногу.

- Да он спит, - сказал кто-то полуневидимый голосом старого приятеля Гоши Лернера. Другая склонившаяся надо мной полуневидимая фигура оказалась Голубцовым, начальником моего отдела:

- Вставай ... Пить пойдём! - дёргает он меня за ногу в полусползшем носке ... Ладно, у Голубцова только две в жизни проблемы - зубы и водка, притом и от того, и от другого он постоянно лечится. А почему я должен лечиться от того же самого? Но я начинаю медленно вставать с дивана. Боже, зачем я так напился вчера вечером? Мы пили наперегонки, как участники кошмарного телеконкурса. Знали бы на работе, как я провожу время. Уволили бы моментально ...

Наш Гоша выглядит «после вчерашнего» как клещ энцефалитный - он весь красный с похмелья и улыбается всеми зубами. Это завтра он с утра выйдет на работу и станет обстоятельным чиновником среднего звена, а вчера он сидел, как попка-дурак, и старательно выпивал всё, что мы ему наливали. У нас была такая «встреча старых друзей», понимаете? Мы целую неделю не встречались.

А Голубцов, он же вообще никого из кабинета своего не видит. Вообще, работа у него такая. Он видит только денежные знаки. И - семья к тому же. Вон, жена его звонила паскудная... Он с ней разводится, и пользуется услугами проститутки. А жена - запрещает и ругается на него матерными словами.

Гоша Лернер тоже был женат, но он развёлся, когда его жена попала в больницу после аварии. Он тоже пользуется услугами проститутки. И только я, Дима Горин, не женат, и никакими услугами не пользуюсь. Мне грешным делом кажется, что я ещё не совсем потерян для людей и законного брака...

Кажется, мы вчера орали «ура!» в кафе «Одеколон»? Или это было неприличное слово, которое на букву «пэ» и последняя «а»? Там ещё буква «зэ» имеется ... Блин, я ничего не помню.

Гоша Лернер - на вид упырь упырём! - тащит меня на кухню. А за моим окном - кондитерская. Никогда там не был, но могу себе представить. Там румяный вишневый пирог, большой такой и сочный, а ещё пироги с куриным фаршем и с жёлтыми яблоками, и фруктовые пироги с орехами, глазированными ананасами в зелёных картонных чашечках. Там тортики с ярким заварным кремом и с золотыми солнышками или пёрышками - все слоёные и с лимонной начинкой - а также печеньки двух разных съедобных оттенков ... Я даже содрогнулся от радости, представив себе тортик с розовой глазурью, весь распущенный, с красною вишней или с персиком в серединке, и чтоб он весь был весь в шоколадной крошке!

Тем временем, алкозависимый Голубцов наливает в стакан водку. Стакан мигом появляется прямо перед моим носом:

- Пей, говорю!

Запахи кондитерских изделий мигом отлетают в сторону.

Я пью водку ... Я ещё нахожу некие проблески фантазии в своей башке, но уже не могу взять и остановиться. А как бы вы на моём месте? Представьте, что у вас - всего два друга, и оба крепко пьющие? И оба ходят к проститутке ... И оба платят из кармана генподрядчика товарища Сусликова, которому весь прошлый год обеспечивали шикарные договоры на уборку снега, посыпку тротуаров, ремонт дорог и озеленение газонов. И пьём мы тоже за счёт генподрядчика. Иван Сусликов ещё вчера предоставил Георгию свою банковскую карту и срочно уехал. Мы пропили уже тысяч сто, если считать в родной валюте. Но это копейки в сравнении с расходами Ебы или Урузумбаевой. Он им тоже на днях выдал по банковской карте.Владимир Владимирович тут же откатил свой «Мерседес» на СТО, а Роза Урузумбаева мигом рванула по дорогим магазинам.

А мы просто пьём и закусываем.

Мы же не боссы нашей мафии, понимаете? ...

Итак, в понедельник у меня комиссия по ЖКХ, а потом я еду к Коню на «Газели», чтобы Конь не забыл «крючок загнуть» в отчёте и чтоб поставил копытом все подписи до пятницы. И во вторник я на проверке в «Бугай-Ринге» на Октябрьской улице. Ну, там я обязательно задержусь до восьми вечера. Буду смотреть трансляцию футбольного матча Тайвань-Израиль. Чур, я за евреев, и не смейте меня отговаривать. А то Лернер у нас в основном за «Реал-Мадрид», а Голубцов, - так он вообще «спартаковец». Его только тронь! Он как заорёт на всю округу «Спартак - чемпион!» - так вороны в землю врезаются на полной скорости. А я всегда за евреев - за сборную Израиля или за клуб «Маккаби». Сам-то я не еврей, но почему-то они мне очень нравится. Интересно же смотреть, как евреи гоняют мяч.

Кстати, Лернер у нас еврей. Или его отец еврей? Да, он тоже еврей ... Он сидит в кабинете и молча считает деньги. Как и все другие евреи. Поэтому он какой-то неинтересный еврей.

О чём это я?..

Опять передо мной полный стакан водки:

- Пей, говорю!

Я мечтаю о тортиках, о пирогах, о сладком чае, а мне говорят «пей». И я - пью. Надо же поддерживать дружбу, правильно? Наверное, никакой прокурор потом не будет меня спрашивать, кто во всём этот был виноват и где закон. Когда за окном с одной стороны - вкусная кондитерская, а с другой целый ряд жёлтых фонарей, цементная площадка и кулинарный техникум с юными девушками, а между тобой и креслом находится большая геморройная шишка, то никаких законов как бы не существует. По моему мнению, любой человек в моём положении имеет право не чувствовать угрызения совести.

«Хочешь постигнуть мою философию? - Лернер обнимает меня за шею и прижимает к себе, как родного. - Только постигай без эмоций!» Я в ответ говорю, разводя руками,  - «Я напоминаю психбольного, да?» По-моему, мы очень похожи на каких-то беглых пациентов ... Я смотрю в окно и вижу стайку прекрасных девушек с яркими школьными сумками или ранцами. Сейчас все с ними ходят, даже некоторые эсцентричные чиновники. Я невнятно предлагаю пойти и записаться в спортивный клуб, на что слышу, - «Ты вчера говорил!» - «Нет, я предлагаю пойти и без всяких яких записаться на хоккей!» Впрочем, какой ещё хоккей? Разве мы похожи на подростков?.. Ну, не обязательно же каждый день пить водку, чёрт побери? Я выпрямился и в этот момент Лернер с Голубцовым ухватили меня за руки и спортивным шагом повели в туалет. А там - просто бросили на пол и закрыли дверь. К сожалению, мои друзья не всегда деликатны. Они вернулись за стол, а я сел на полу туалетного помещения, прислонившись спиной к стене, и с большим удовольствием закрыл глаза. Может, снова прилетит Золотая рыба?

Я открыл глаза - нет, передо мной унитаз! Эй, большой белый брат!

- Сейчас я стану твоим наездником, а ты научишь меня бильярду. Так и быть! Что скажешь, дорогой?

Унитаз - молчит.      

...Вся моя жизнь - это старая жестянка. Это такой автомобиль, который едва на ходу, но ещё не на свалке. И хоть я знаю парней, которые живут похуже меня, однако от этого факта мне легче не становится. Все мы знаем, где можно украсть столько-то литров питьевого спирта, бензина, водки или пива на выходные, но ощущение полного засора в мозгах от этого не улетучивается. А сейчас ещё Куценко придёт, и вокруг меня станет совсем темно и страшно ...

Внезапно стало и правда темно, потому что в туалете, чуть помигав, навсегда гаснет лампочка. Она перегорела. Но мне так хорошо в этом абсолютно непроглядном мире туалетного помещения ... Нет, лучше б сегодня никто не приходил, а ведь он, наш сука-Марсианин, ведь обещал, что придёт. Одни люди обещают и не приходят, а другие, даже не пообещав, приходят обязательно. Вот он - из таких. Настоящий монстр правильных решений...

Интересно, а сколько Лернер возьмёт у него денег? Они же ещё ни о чём не договорились.

Однако - стоп! Сегодня я пить уже не буду. Два стакана выпил, и всё, с меня хватает. Так и скажу гоблину этому Голубцову.

Внезапно дверь прямо за моей спиной открывается, и меня крепко бьют под зад ногой. Это явился Марсианин Куценко:

- Туалет очисти. Мне отлить надо.

Марсиан Никитич Куценко (его так зовут)  - мужчина грубый, это конкретный жлоб, хам и законченный негодяй. Только такие и трутся с утра пораньше в наших кабинетах. Их прикормил ещё господин Маркин. Он был человеком мягким и покладистым, поэтому всякое хамьё на нём верхом каталось. Им отходили заказы, с ними подписывались договоры, им прощали невыполнение условий и - всё такое. Еба, конечно, не столь приятен. К тому же, господин Маркин никогда не был человеком ангажированным, тогда как Владимир Владимирович во всём зависит от Коня или от Славы Толстого. Более того! Этот Еба полжизни просидел на 15000 рублей зарплаты, а благодаря Славе-Толстому он же буквально начал делать карьеру, понимаете? Он как бы коммунальный топ-менеджер, а не сосиска какая-то. А когда уйдёт с должности, то тем более им станет. Слава уже пообещал Ебе должность директора в ООО «Жилищный трест - 10». Теперь самое главное, чтобы директора треста как можно скорее застрелили. А то, говорят, он сильно засиделся.

Куценко садится за стол и хорошим мужским жестом берёт бутылку за горло ... Наливает. Выпил. Снова налил. Выпил. Это он умеет.

- Новости такие, - объясняет сука-Марсианин. Кстати, «сука» - это его любимое словечко, он всех так кликает. - В этом году никто не возьмёт подрядов, пока в горсовете не пройдёт заседание по ЖКХ. Там будет вся эта братия, все суки с мандатами и суки с портфелями. Все суки в галстуках. Я тут захожу к Граченко и спрашиваю: «Как там сука? Твоя большая беременная сука?»

- Молодая она у него, - тут же откликнулся алкозависимый Голубцов и громко хрустнул огурцом. - А ему самому уже на пятый десяток ...

- Так он в неё по «пол-лимона» в месяц вкладывает, чтобы она ему простатит вылечила, - ухмыльнувшись, добавил Лернер. - А вообще - молодец мужик. Мне Граченко всегда нравился ...

Голубцов спрашивает, делая умное лицо:

- А ты его хорошо знаешь?

- Так выросли в одном районе, сука! - ответил Куценко. - Вместе шпаной были, сука, потом - в армии, сука, в комендантской роте, сука ... В Абакане, сука. И женились одновременно. Я на Светке, а он на Алке, сука. А сейчас у него - молодая баба, чуть старше его дочки Любашки. Ты прикинь, Георгий? У него сын ожидается, сука. Надо подарки готовить, сука. Чтоб всё было, как в лучших домах Лондона и Парижа. - Название английской столицы он произнёс с ударением на втором слоге. - Но надо хитро зайти, сука ...

- По сути, это решается бюджет следующего года, - подсказал алкозависимый Голубцов. Марсиан Куценко ещё выпил и сильно кивнул Голубцову - прям как лошадь в цирке. Все были глубоко заинтересованы в том, чтобы суммы финансирования увеличились на четверть, а то и больше. Тогда у всех вырастут доходы, и предприниматель Сусликов перестанет плакаться, каждый раз откупаясь от чиновников банковскими картами. Всем нужны новые внедорожники и «Мерседесы», и обязательно надо свозить семью на курортик в «Тай» или на Кипр. А тут, по сути, всё финансирование разом остановлено.

Куценко интересуется, словно по секрету:

- А про скульптуру все слышали?

- А! Ну да! - отвечает Лернер и выпивает стакан «столичной».

- Чё «да», сука?

- К Новому году, - коротко пояснил Голубцов и тоже выпил.

Лернер и Голубцов друг другу кивнули. Дело в том, что в горадминистрации появилась чудесная идея поставить на набережной реки огромную статую слона. По третий или даже пятый этаж высотой. А внутри чтоб был единственный на свете Музей русских слонов. Ведь если Россия  - родина слонов, то уездный город Энск - это их колыбель, правильно? Так сказал мэр города ... Ведь именно здесь, в сибирском городе N, начиналась их великая история. Отсюда, как гласил фирман горадминистрации, слоны разбрелись по планете, неся людям «радость, трубу и гармонию». У него спросили: «Что у тебя там за «труба»? - «А это, - говорит, - товарищи, опечатка». Мэр города так и сказал на заседании горсовета: - «Наши слоны - это достояние!» - и даже громко стукнул себя в грудь кулаком ... Стоило это достояние - миллиард по первоначальной смете строительства.

Депутат Граченко всё подсчитал. Вернее - его жена. Она ещё весной стала мечтать о красивом розовом слонике размером с небольшую многоэтажку. И как дети будут играть у него под ногами, такие маленькие и беззащитные, и как он будет весело заглядывать гражданам прямо в окошко. И как его будут освещать 55 промышленных прожекторов на светодиодах, а между бивнями слона должна раз в тридцать минут проскакивать настоящая атмосферная молния. И обязательно с таким звуком, чтоб было как в голливудском фильме. Но для этого нужна специальная стереосистема. А зимой, накануне традиционной ёлки в горсовете, внутри слона можно устроить квартиру Деда Мороза, - сзади, прямо под хвостом ... Там он будет проводить новогодние пресс-конференции.

Дедом Морозом предполагалось назначить депутата Топоркова.

Так решил депутат Граченко. У Топоркова, правда, последние волосы повыпадали, когда он об этом узнал, но горсовет идею не отбросил. Даже наоборот - подхватил. Вот только депутат Евгения Марковна Титикова неожиданно предложила пригласить в качестве Деда Мороза всем известного в городе бизнесмена Костян-Костяныча Булыжникова - а он, кстати, очень похож, особенно в профиль!  - но депутаты отнеслись к предложению уже без всякого энтузиазма. А бизнесмен Булыжников даже сказал депутату Топоркову: «Да пошёл ты к Евгении Марковне!» Таким образом, члену горсовета Топоркову велели немедленно отращивать большую бороду, как у Деда-Мороза, а архитектурно-строительный отдел горадминистрации в лице Мордыхаева и Полыхаева взялся разрабатывать новую идею.    

Оставалось выбрать генподрядчиков.

Марсиан Никитич Куценко встал из-за стола, зевнул во всю ширь своего добротного мужского «интерфейса» и сказал:

- Вы как завтра с утра будете, суки?

- А что завтра с утра? - не поняли Голубцов с Лернером. Они даже переглянулись.

- Так завтра ж понедельник, ёп! - матюкнулся Марсианин.

«А-а-а, точно!» - сообразили Лернер и Голубцов, но пить не перестали.

Зато я пить перестал. Когда Куценко куда-то упёрся по своим рогатым делам, я поставил чайник и снова подумал о кондитерской. Вот живёшь ты один, как перст, и никто тебе даже «спасибо» не скажет. Вот припёрся этот Марсианин, чтоб его разорвало, и ведёт себя как скотина. Дал мне пинка под зад ногой, обгадил всю прихожую, натащил грязи на кухню и забыл в туалете воду слить.

Вот такие они, частные предприниматели! Впрочем, если думать о них каждый день, то у тебя у самого морда будет, как у предпринимателя...

Я немного посмотрел телевизор, потом ещё раз с вожделением глянул в окошко. На этот раз никто мне не мешал. Кондитерская напротив цвела всеми фруктово-ягодными огнями, и была недоступна, словно фея в сказке. Она как бы говорила - «влюбись в меня, но руками, пожалуйста, не трогай». Потом я с крайне сумрачным видом вернулся на кухню, где мужчины жрали водку.

Когда я вошёл, морда начальника отдела напоминала физиономию моего электрочайника. Алкозависимый Голубцов был идеально бледен, из ушей валил пар, щёки, нос и подбородок плавно сползали на манишку, а глаза демонстрировали, что он скоро выключится. И правда! Голубцов выпил ещё два стакана и рухнул как мёртвый. Лернер подхватил павшего собутыльника и потащил на диван - отсыпаться. В прихожей я перехватил Гошу и обратился с деловым вопросом, не требовавшим особой компетенции,  - так будет Слон или не будет Слона?

- Городу Слон не нужен, - произнёс Лернер, - Но он нужен подрядчикам. Иначе на что они будут жить?.. Вот увидишь, Дима! Завтра же на комиссии будет поставлен вопрос о Слоне.

Если честно, мне было как бы совсем не до животных и не до этой чёртовой комиссии. Но всё равно завтра на работу. Надо трезветь, убирать со стола, мыть тарелки. Тут надо сказать, что выглядел я ужасно. Но это ещё не самое страшное из того, что со мной случалось последнее время. Навсегда отказавшись от романтических аудиторий высшей школы, я с громким треском провалился в реальную жизнь. Вот только всяческих соблазнов в моей жизни катастрофически не хватало. Вон, на работе у нас товарищ Цвет уже дом купил в Таиланде, а ведь он старший бухгалтер всего лишь, и ему не светит стать начальником отдела даже в случае кончины оного. А товарищ Стойло? Стойло купил вторую машину - для жены. Сам ездит на чёрном «Мерседесе», а жена на белом «Лексусе», притом и то, и другое записано на его родственницу, которую никто даже в глаза ни разу не видел. Она последние лет десять лежит в психбольнице и ловит чёртиков на спиннинг. А у нашего зама - новая дама. Да и какая она - дама?!? О чём это я говорю?!? Хо-хо! У него всякий раз юная смазливая девочка, похожая на куклу. Я таких девочек вижу только в интернете на эротических фотографиях, да и то когда мне это не стоит огромных денег. Короче, я о таких красавицах и мечтать не смею. А Пшибышевский? Он старше меня лет на пятнадцать, вздорный «папик» мелкого роста, в очках и с лысиной во всю «репу», но почему-то он им нравится, этим девчонкам из техникума. Он зовёт их ласково, только по именам, а они его величают «козликом».

Но я помню, что одна из них была влюблена в него прям по самые ушки. Я же отлично её помню. Красивая такая, как картинка, - юная, миниатюрная, с шикарными волосами. А глазки какие? Просто прелесть! И такая чуток курносенькая. Вот бы мне такую девочку, правильно? Или я заслужил только в «ЖКХ» ковыряться?

Я стою в прихожей, прислонившись спиной к входной двери, и пытаюсь изобразить улыбку. На работе меня считают маньяком. Ну и правильно! Вполне похож... Но у Пшибышевского шансов больше.

Кстати, а как он с ними знакомится? Помнится, у нас в «универе» на юридическом свободных девчонок почти не было. Я даже не говорю о «мажорках» на дорогих автомашинах. Просто девчонок. У нас ведь в МГУ разные учились. И в основном отличницы, но почему-то кого ни спроси, - все помолвлены или замужем. Они все сговорились, что ли? Ну, была одна свободная и на вид очень оригинальная особа по имени Раиса и по фамилии Блюменталь, и, помнится, я ей на первых порах даже немножко нравился. Но она так напоминала старуху Шапокляк из мультфильма, что впору было запеть - «Ска-атертью, скатертью!..» Да, и плясать с гармошкой, как крокодил в зоопарке. Говорят, она стала прокуратором. А ещё одна на Чубайса была похожа - такая же красавица. Любила целоваться со всеми подряд, не исключая и пожилых толстых преподавателей. Она вообще вела себя, прямо скажем, весьма провокационно, и буквально мужчинам на шею бросалась, зато меня - за три квартала обходила, прям как прокажённого в прыщах и струпьях ... Но она мне тоже не очень нравилась.

Говорят, из неё получился важный таможенный чиновник в Калининграде.

А была ещё одна - Шарапова фамилия, внучка или правнучка. Звать - Юлька, выпускница «cum iaude».Она теперь заведует оптовой торговлей в Мурманске.

А я был в те годы влюблён в Энни Леннокс из телевизора, в её клипы и концертные записи... это ещё тогда, романтическим студентом! Но мне всё время мерещилась одна и та же девочка из моего детства. Я даже не знаю, кто она.  

...Надо же! Лернер домой собирается. Звонит с перепоя своей платной любовнице по имени Анна Денисова. Она у него - из «города невест», в смысле из Иваново. Университет закончила по германскому факультету, одно время была переводчицей и даже жила в Германии. Примерно тогда-то и сообразила, что зарабатывать можно не только переводами. А ещё у неё была несчастная любовь к какому-то неадекватному потасканному алкоголику в три раза старше и глупее. Алкоголик утверждал, что он внук Станиславского. С тех пор Анна предпочитает средних лет пьющих мужчин, желательно обладающих денежными средствами. С Лернером у неё было что-то вроде «любви»,  - он ей регулярно переводит большие суммы, а она вместо жены стирает и гладит его рубашки. Но кроме Гоши у неё есть и другие поклонники, и все тоже не бесплатные. Они там по графику приходят, что ли? А с другой стороны, мне почему-то не хочется её осуждать, эту Аню Денисову из города Иваново, эту проститутку. В её жизни тоже что-то не сложилось, и, наверное, никогда не сложится. Я это увидел в её глазах.

Лернер хлопнул дверью и ушёл. Мне, что ли, тоже куда-нибудь пойти?  А этот гоблин пускай спит на диване. Он у меня часто ночует.

По телевизору показывают Петросяна. Кажется, его и вчера показывали, только в другой программе, и позавчера. Я смотрю, и делаю вид, что мне смешно ... Гы-гы-гы! Да ничуть не смешно! Когда я смотрю все эти юмористические программы, мне всё время кажется, будто я застрял на работе. Я улыбаюсь во всю морду, а самому представляется, будто вот-вот вместо Петросяна покажут Урузумбаеву, или сейчас выскочит товарищ Стойло с целым корытом лапши для ушей. Он на внешность, кстати, Евгения Вагановича очень напоминает.

Я с пульта убираю звук и иду мыться, бриться. В мире зла и тотальной коррупции стыдно быть не мытым с прошлой недели. И ещё! Сейчас я придумаю, куда пойти. В конце концов в городе Энске есть один специфический район, и он находится совсем недалеко, даже близко. Его отсюда прекрасно видно - вон он, прямо между автовокзалом и хлебозаводом. Туда можно и пешком дойти, никем не узнанным. Но я сделаю по-другому...

Я принял ванну и побрился. Высушил волосы фирменным дамским феном, при одном взгляде на который сразу становится понятно, что мой заработок значительно превышает среднестатистический по России. Ведь это такая типично женская и очень редкая в продаже дизайнерская игрушка фирмы «Simens», красивая и дорогая. Я купил её, чтобы подарить одной интересной даме, но дама - увы! - не пришла на свидание.

А ещё у меня нет и никогда не было своей автомашины.  У всех есть, а у меня - нет. О том, что я располагаю синим «рено-логан», знают только Голубцов и Лернер, но я ещё как-то могу им доверять, они - мои «кореша». Тем более что машину я приобрёл как раз в тот момент, когда Лернер со своей машиной распростился окончательно. Надеюсь, моя сегодняшняя прогулка не закончится внезапной встречей с неподвижно стоящим мусоровозом?

Нет, я буду самым медленным и правильным вечерним водителем на нашей прекрасной Вэб-плазе. Так называется район сплошных кафе, ларьков и дешёвых магазинов. Там собирается, по-моему, вся молодежь нашего города. Впрочем, я родом из Москвы, даже больше - я из Восточного Измайлово, но мне это как бы не очень мешает восторгаться ночной жизнью провинциального города Энска. Мой друг Гоша тоже здесь не родился. Он здесь «пригодился». Как и я в своём качестве.

Я медленно еду на своем синем «логане», стараясь не попадать на глаза инспекторам дорожной полиции. А, кстати, и вон они, сразу на трёх машинах приехали и стоят в центре перекрёстка. Активно ищут нарушителей. А я как раз поступил неправильно, я поступил, как тупая скотина. Я поступил так, как нельзя поступать. Я сел за руль в пьяном виде ... И пусть бог меня накажет, меня, одинокого и не вполне трезвого мужика из провинциального города N. Но только не сейчас, окей? У меня сегодня есть личное и неотложное дело...

Вокруг поздний вечер, уже темно. Довольно холодно. Во всяком случае, пальто цвета сыра с маргарином лишним никак не оказалось. Ведь печка в моей бюджетной машине едва греет. Я еду, еду, еду в далёкие края ... Но внезапно за окном моего «Рено» заканчиваются гаражи и металлические ограды в два человеческих роста и, вот, уже начинается одна сплошная частная торговля. Здесь царь и бог - это Слава по прозвищу Толстый. Если б кто-нибудь снимал в нашем городе фильм, похожий на «Крёстного отца», то в первых кадрах пришлось бы показать вот эти захарканные ларьки и помойки. Это, можно сказать, самая колыбель всех уважаемых людей города. Лет двадцать назад в этом районе круто «тусил» Марсиан Куценко, в этой грязи, как в овсяном поле, товарищ Конь валялся, а во-о-он в том разрисованном павильоне, который стоит здесь с середины 90-х годов, работал молодой в те годы и прыткий мальчик Гена по фамилии Крокодильский, впоследствии народный депутат, а теперь уже всенародно избранный мэр провинциального города. «Слуга народа»... Правда он редкостный вор и тупица, но это в нашем случае не важно. Если б во главе города оказалась депутатша Титикова, этот район был бы ещё грязнее.

Зато здесь сколько угодно неформальной молодёжи - стоят, курят, пьют из банок, молча смотрят на проходящих мимо, окидывают равнодушным взглядом подъезжающие и отъезжающие автомобили. Сюда подъезжают те, кто не знает, как провести этот вечер. Ну, и я тоже приехал. Я тоже не знаю ... Вот фонарь у стены хлебозавода и широкий тротуар с мусорными урнами в виде полураскрывшихся цветочных бутонов красного, синего и розового цвета. Как приятно плеваться в эти нежные урны. А прямо у меня на глазах красивая девушка с чудесными волосами вытаскивает из сумочки шприц и прячется в тёмном углу за пивным ларьком, а ещё три такие же девушки начинают её загораживать сумками, опасливо озираясь по сторонам. Я смотрю на них и молчу. А что бы вы делали на моём месте? Я останавливаю машину и выключаю фары. Прямо передо мной стоит старый, но очень ухоженный спортивный БМВ красного цвета. Тоже весь из середины 90-х, модель М3, наверняка жертва угонщиков из Боснии, а потом перегонщиков из Латвии... Когда-то я хотел ездить на такой машине, а сейчас почему-то не хочу.

Вообще, не всё, о чём мечтаешь, следует немедленно воплощать в жизнь ... Многие дорого заплатили за это. Но сейчас я хотел воплотить в жизнь свою самую главную мечту - я хочу встретить Маргариту! Это не только Булгаков и всё такое - литературное. Это моя личная жизнь, или, во всяком случае, то, что я об этом думаю. Пусть она придёт с букетом тревожных жёлтых цветов - гвоздик или каких-нибудь полузасохших георгинов, эта девушка с гитарой, которую я запомнил на всю жизнь. Если честно, я не смог бы спать с кем попало, как Лернер, или называть «женой» какое-нибудь недоразведённое «чучело», которому для полного счастья нужно полмиллиона в месяц и «мерседес». Нет, я давно свыкся с тем, что моя профессия юриста может быть лишена романтики. Я это знаю. Но мне сложно пустить это правило в свою личную жизнь. Видимо, я ещё не потерян для нормальных людей. И самое интересное, что все нормальные люди нашего города сконцентрированы именно здесь, на вечерней вэб-плазе. В принципе, кто они, нормальные люди? Они - это ещё не до конца испорченная жизнью малообеспеченная молодёжь из нашего маленького города. Но, если честно, я здесь не вижу девушек с гитарами. Зато много девушек с бутылками ... И этот неподвижный БМВ впереди меня. Он никуда не едет, и я тоже стою на месте. А они всё ходят, ходят, и ходят ... в нашем бедном городе нет уличной проституции, однако старый хрен Пшибышевский как-то же с ними знакомится, правильно? Он где-то здесь и подбирает девчонок, а они потом живут у него - и не обязательно за деньги. Кстати, а куда я привезу свою Маргариту, если что? На моём диване спит Голубцов. Он что о себе думает вообще?

...Зеркало с боковой стороны, которое отражает всё, что происходит справа от меня на улице, - оно показывает мне всякие приколы. Я вижу, как из-за угла выехало такси с какими-то счастливыми обормотами. Вот пара фар остановилась, кого-то подбирая. Ага, это те самые девицы ... Я только слышу девчоночий смех и хлопки закрывающихся дверей. Две девчонки или даже три? Одна-то осталась здесь ... Вон она, куда-то бредёт, помахивая сумкой ... Догнать её, что ли? Нет, не надо ... её уже не догонишь. К тому же, она наркоманка. Ей жить-то осталось, как тому котёнку на помойке, - получит химическое отравление и исчезнет к чёрту, как ненужный член современного общества. Жаль её, конечно, но помочь «ничем не можно», как говорит наша сатана Урузумбаева.

Отъезжают! Медленно и очень осторожно ... И ещё бы! В пяти минутах отсюда дежурит полиция.

Я собираюсь перевести взгляд в другую сторону, как вдруг - вспышка, как на солнце! Я резко повернул голову. Что там? Но это всего лишь жёлтые моторы известной в городе фирмы «Эконом» начали выстраиваться в медленно двигающийся ряд. Да, они - едут, полыхая фарами, а ты помещаешься как бы вон в той грязной канаве прямо через улицу - пока тайком пялишься на девчонок... Машины такси проезжают мимо тебя, словно минутки твоей жизни,  - ты это понимаешь? Понимаешь! И в глазах мокрая тоска. Но с этим тоже ничего не поделаешь - однажды любой круг общения превращается в чёрный квадрат одиночества ... и вот белый универсал «мицубиси» бешеной вспышкой проносится сквозь тебя, прямо через твой мозг и твою душу, а следом за ним бесшумно несётся машина ГАИ с проблесковыми маячками. И уже никого нет - совсем никого. Все разбежались при появлении полиции.

Я собирался, было, поискать наблюдательную позицию на другой половине плазы, как вдруг где-то сбоку от той части Вселенной, в которую я пялился целых полчаса, - да, где-то там медленно появляется женская фигура. Шокирующий же это прогноз - познакомиться с ней, правильно? Это перспектива с маловероятным разрешением и гарантированным окончанием. Но куда же она идёт такой неуверенной походкой на высоких каблуках? Она идёт в мою сторону. «Машу каслом не испортишь», - так и хочется пошутить. Но это смотря, какую Машу... а эта Маша, по-видимому, является владелицей БМВ. И, мне кажется, что я знаю, кто это такая. Что за Маша, в смысле! Бывают же такие совпадения!

Это Мария Макаровна с моей работы.

Многие одинокие и больные старушки в молодости выглядели примерно, как она, - довольно коротенькая, чуть полноватая, с красивым кругленьким личиком, и абсолютно уверенная, что все мужчины - это «козлы». Их надо кастрировать. Но, вообще-то, она не специалист по козлам. Она заместитель главного экономиста предприятия ... Эту Машу я вижу каждый день, и прекрасно знаю всю систему её ценностей. Но уж она точно не проститутка - ни бывшая, ни нынешняя, никакая. Она с нашими бабами всегда «заодно», а с некоторыми дружит, но Мария Макаровна всё-таки заметно от них отличается. Вот в чём проблема... За это многие втайне хотели бы, чтобы она быстро освободила место на предприятии.

Кстати, а что она делает вечером в этом грязном и очень тёмном районе города? Хотелось бы просто подойти и спросить, но это опасно.

Тем временем, Мария Макаровна открывает свой далеко не дешёвый БМВ и забрасывает внутрь свою столь же не дешёвую сумочку от «Гуччи». Взгляд в сторону и - всё... она меня увидела. Я улыбаюсь самым беспомощным образом, типа - «Сюрприз! Сюрприз! Сюрприз!» - а Мария Макаровна Маркина (её так зовут) машет мне лапкой. Типа  - «Хай! Хай! Хай!»

Вот так и поздоровались.

Сейчас сядет за руль и умчится. А завтра будет делать вид, будто ничего не помнит. Знаю я Марию Макаровну... Однако - нет. Три шага в сторону, и вот она, скорчив смешную гримасу, рассматривает мой новый «рено-логан». То ли он ей нравится, то ли не нравится... Я выхожу из машины и молча стою, сунув руки в карманы пальто.

- Что это вы здесь делаете? - спрашивает Мария Макаровна весьма задорным голосом. Так и хочется задать встречный вопрос примерно о том же, но я смущённо улыбаюсь, отвечая:

- Просто стою. Вот, еду домой.

- Ваша? - Мария Макаровна продолжает рассматривать мою машину. - Я не знала, что вы такой автомобилист. Впрочем, я тоже, - она подмигнула. - Я тоже обзавелась машиной, но не спешу её всем показывать. А то все такие завистливые.

Это правда! У нас самый лучший способ лишиться места - это показать, какой ты счастливый. Тебя вышвырнут, как пить дать, и ещё по морде врежут на прощание! Та же Верёвкина об тебя ноги вытрет. Поэтому, если хочешь хорошо и спокойно зарабатывать деньги, - то не свети свои богатства.  Ходи пешком и кушай «Дошираки».

Я скромно шучу:

- У вас просто легенда, а не автомобиль.

- Я его по дружбе купила, - сообщает Мария Макаровна.

Я предлагаю:

- Садитесь ко мне.

И даже протягиваю руку, словно желая взять под локоток. Чуть похихикивая, Мария Макаровна охотно выполнила моё пожелание. Даже взяла меня за руку, перешагивая через маленькую лужицу.

Я включил печку на «максимум», и в салоне моей машины стало немного теплее.

- Так что вы здесь делаете?

- Помогаю по экономике. Аркашу Маркина знаете?

- Слышал.

- Здесь его «точки». И вон тот магазин тоже его. Он жуткий дилетант и не может обойтись без моей помощи... А ещё он мне признаётся в любви, - добавила Мария Макаровна.

Она стрельнула в меня глазками.

- Брат?

- Да, представьте! Двоюродный. Кровосмеситель свой включил и пугает впечатлительную женщину. Воображает, что он знаменитый городской кобель, а сам просто глупенький и смазливый мальчик. - Мария Макаровна неожиданно вытащила из кармана пачку сигарет и закурила. - Не хочу никого обижать. Он хороший мальчишка. И я по-прежнему буду приезжать к нему в офис ... Я же экономист, правильно? И бухгалтер. Но надо его предупредить, чтобы он больше так не делал.

Неожиданно до меня дошло - она же пьяненькая! От неё ведь коньячишком пахнет. Интересно, чем она занималась сегодня, кроме экономики?

- Это невероятно, Маша! Вы меня просто озадачили …

Она мне отвечает с нехорошей усмешкой:

- Да помолчи ты, Дима.

Честно сказать, у меня сложилось впечатление, что, хоть она и обижена на «племянника», однако сегодня у неё «что-то было». Наверное, она не справилась с женским любопытством, правильно? Я сконфужен своим подозрением, но скромно молчу.

Она тоже молчит. И как-то слишком вызывающе курит сигарету.

...На работе никто не знает о моих алкогольных приключениях, и пьяненькая Мария Макаровна - это тоже, вообще-то говоря, новость неожиданная. И как же это странно, что сегодня мы совсем друг друга не боимся. А вдруг завтра я галопом поскачу к Владимиру Владимировичу или к Верёвкиной и начну доносить на Марию Макаровну, а Мария Макаровна «настучит» на меня монстру по фамилии Урузумбаева? В дирекции единого заказчика всякие шуточки позволительны. Все помнят молодого юриста, которого наш «крёстный отец» просто выбросил в окошко. А бывший гендиректор? Он разве «просто так» ушёл с должности - просто за обещанные ему пять миллионов долларов на счёт в таиландском банке? Слава Толстый много выкупил всяких должностей у городских чиновников, но кто сказал, что «Белкин, такими деньгами не рискуют»? Скорее, такой должностью не рискуют, потому как пять миллионов долларов - сумма довольно незначительная в сравнении с той, которую можно «наварить» на связях и знакомствах, просто занимая должность генерального директора службы единого муниципального заказчика ...

А он почему-то ушёл на пенсию и мигом уехал.

- Моя машина не заводится, - призналась Мария Макаровна. - Я уже позвонила в сервис, где работает отец Тимура ... Обещали завтра приехать и посмотреть. Придётся мне отлучиться с работы на час-полтора. Как думаешь, меня не отругают за это?

Тимур, которому мы дали прозвище Козёл, - это наш охранник, самый «знаменитый». Дело в том, что он - ужасный трус. Его пугает всё на свете, и, вместо того, чтобы нас охранять, - он прячется у женщин под юбками. Нормально, да? А может и под стол залезть, дрожа от ужаса. Но папа этого супермена владеет автосервисом, где можно «по блату» и за недорого отремонтировать почти любой автомобиль. Например, можно поставить турбинку, снятую с угнанного БМВ, или подновить кузов непонятно откуда взявшимися деталями, на которых даже муха не сидела. И всё не дороже, чем за полцены... Вообще, у нас три сменных охранника  - Серёга, Толик и Тимур. Притом всем известно, что Толик  - он из спортсменов, он - бесстрашный и накачанный, как терминатор, парень интересный и неглупый, вот только не столь агрессивен, как хотелось бы. Зато Серёга,  - вот он производит странное впечатление. А всё дело в том, что он выбрит, как зэк, а вместо музыки слушает «русский шансон», или тюремные песни в исполнении заключённых. Мы его не любим, косо смотрим и даже боимся.

Зато Тимур - это наше загляденье!

Слава Толстый, переступая порог нашей дирекции, первым делом ставит Тимурке щелбан, а потом трогает за щёчку:

- Молодец, козёл! - говорит, широко улыбаясь.

Понимаете? Если не получается ставить щелбаны «ментам», судьям и прокурорским, значит будем щёлкать по лбу охранника муниципальной дирекции. Это как бы Аль Капоне в бюджетном варианте, гангстерская крутизна для бедных родственников...

- Куда вас подвезти? - спрашиваю я, чуть отвлекаясь от нашей повседневной жизни. Кажется, сегодня у Марии Макаровны и правда лирическое настроение. Зато она видит, что я два дня подряд пил водку с мужиками ... Или она это чувствует всем своим женским нутром? Да, чувствует! И вот пришлось мне всё ей рассказать. Ну, просто как на исповеди.

- ...Такие вот дела, дорогая Мария Макаровна, - завершил я грустное своё повествование. Мне-то казалось, что я рассказал ей нечто сенсационное, но оказалось, что я всего лишь повторил все наши офисные сплетни, не больше того, - о моих пьяных загулах с Лернером и Голубцовым уже давно всем известно. Вроде бы секретарша Улыба говорила, что об этом ей рассказывала другая секретарша - Дыня Дуркина. Или это наш завхоз Викторюк всё узнала от жены Джавшана из Таджикистана, прежде работавшего у Ебы водителем на «мерседесе»?

Пьяненькая Мария Макаровна говорит мне в тоне юмористического осуждения:

- Ай-яй-яй! С Голубцовым пьёшь, да? - Она мне то «выкает», то «тыкает», и я с ней тоже то на «ты», то на «вы».  - Думаете, Дима, он станет чаще вас замечать как начальник отдела, да? Да он, наоборот, только и мечтает, как вас выгнать ... Вас же для чего к нам брали? Чтоб вы представляли нас в суде и в прокуратуре, правильно? Не посылать же в прокуратуру этого Голубцова, вечно пьяного? Да он дегенерат! Он там скажет что-нибудь, а потом за него отвечай. А к работе отдела вас не собирались допускать и не допустят. К тому же, там везде - «липа»! Вы же и сами откажетесь, если начнёте вчитываться в документы.

Да, я охотно признался, что отдел, в котором приходится работать, существует только для отвода глаз. В нём нет ничего по-настоящему юридического. В одном случае, мы просто обслуживаем интересы генеральных подрядчиков, а в другом стараемся найти легальное обоснование для нелегальной деятельности - иногда для своей же собственной притом. Я с небольшой усмешкой поведал Марии Макаровне:

- Помнится, когда я устраивался в контору, мне Трофим так и сказал - «Мы не юристы. Мы законники... А юристы сидят в прокуратуре».

- И правильно сказал Трофим, - живо откликнулась Мария Макаровна и выбросила окурок в окошко. - Наша служба так устроена, что выбора мало. А бюджет у города - немаленький. Там есть, что делить. Пока мэром был товарищ Советов - это было как бы ничего! Был какой-то порядок, какие-то общие правила. А теперь в мэры выбрали Гену Крокодильского, и все мы занимаемся тем, что кормим голодающих коммунальных подрядчиков. А кто не кормит, тот у нас и не работает. Бабы его сожрут, и даже не поперхнутся. И самое интересное, - довольно угрожающе отозвалась Мария Макаровна, - что эти правила всех прекрасно устраивают. Недовольных - сжирают, понимаешь? Некоторых заставляют подчиняться, и как бы водят на поводке, а все остальные имеют с этого большие деньги, ясно?

Меня проняло любопытство:

- Но вам, Маша, платят не только за молчание?

- За мычание, - грубо передразнила Маша. - Экономический отдел - это же коровник нашего предприятия ...

- Коровник?

- Да, нам платят за гарантированную прибыль. Мы же не благотворительность, Дима.  

Мария Макаровна, опершись локтями и сжимая кругленькие упругие щёки ладонями, с любопытством следила за каким-то замёрзшим насекомым, медленно ползавшем по стеклу машины.

- Это ты всё время обо мне думаешь, - скучно догадалась Мария Макаровна. Она сказала это не в форме вопроса, а в виде утверждения. Типа, да, я умею читать твои мысли!

Я спросил:

- Щёки горят?

Букашка, тем временем, расправила крылья и улетела.

- Мальчишка совсем глупый этот, - произнесла она и склонила голову. - А я его пригласила в гости во вторник. Хотела винегрета наварить, как меня мама научила, и заехать в «Подвал» за винцом ... Но теперь я понимаю, что зря захотела. Что мне теперь ему ответить? - спросила Мария Макаровна. - К тому же, он ведь родственник, это же  - нельзя, и это ... не совсем экономично! Во всяком случае, он меня не за этим приглашал.

Я спросил довольно беспомощным тоном:

- Он здесь?

- Да он - там, в магазине, - подняла голову Мария Макаровна и вдруг произнесла с неким лукавым презрением: - Коммерсант! Я, конечно, не старушка, но и не девочка молодая, чтоб мне такие мальчишки назначали свидание. Ну, симпатичный он и очень настойчивый мальчик... Предлагает мне даже не любовь до гроба, а просто интимные отношения!

- А какими судьбами он тебе это предложил?

- Я не хочу ругаться, - ответила Мария Макаровна. - И с ним тоже не хочу. Я Аркашу практически не знаю, но ведь он сынок моего дяди, одного из старших братьев моего отца. А у моей семьи с его семьёй было много общего, пока отец был жив. Ты же тоже москвич? - Она взглянула на меня.

Я пожал плечами. В моей семье не было таких сложностей.

- Может, я позвоню ему?

- И что ты ему скажешь, Дима?

- Пригрожу статьёй, как юрист. - Я даже усмехнулся, ещё раз подумав, в какую смешную ситуацию попала наша симпатичная и молодая Мария Макаровна, и какую статью УК РФ можно здесь применить. - Домогательства и... всё тому подобное. И мне кажется, Маша, что после этого ты о нём навсегда забудешь.

Мария Макаровна повторила, только теперь с осуждением:

- Вот-вот!

Я не стал объяснять, что мне не восемнадцать лет, и самый простой звонок от взрослого мужчины может напугать этого злого мальчика до самой крайней крайности. Однако Мария Макаровна, я думаю, и сама всё понимала ... Что за вздорный тип этот Аркаша Маркин, которого я, кстати, ни разу не видел?! Ну и что с того, что он чей-то сын?! Ну и что?

- Мария Макаровна, наберите-ка номер этого юного дятла и передайте мне телефон ... В конце концов! Что он себе позволяет? Если ему нравятся девушки постарше, это вовсе не означает, что вы должны в следующий вторник стать его любовницей! Я не позволю. И, знаете ли, - добавил я для пущей убедительности, - когда Игорёк Пшибышевский таскает к себе юных девочек - это ещё как бы понятно. Это имеет объяснение. Но обратная ситуация никаких объяснений не имеет. Поэтому, - повторил я мужским тоном, - передайте мне ваш телефон, а сами не вмешивайтесь. Хорошо? Я всё объясню.

...Интересно, а на что я надеялся? На то, что Аркаша Маркин сразу почувствует прикосновение моей гениальной руки и в страхе закричит: «Ой, что я сделал!?! Ой, боже, как я боюсь?!?» Да он пошлёт меня на три буквы и будет прав... А на работе, не дай бог, появятся новые сплетни и слухи, основным героем которых станет, скорее всего, Мария Макаровна. Наши бабы мигом её оштрафуют за «поведение». А с другой стороны, ей это и так, и этак неудобно. Аркашу Маркина я ни разу не видел, зато я много слышал о нём от некоторых сослуживцев - ну, прежде всего о его отце! - и чем всё это закончится, действительно один Господь знает.

Нет, утвердительно подумал я, Мария Макаровна должна сама разобраться с марьяжной проблемой. Ведь женщины народ хитрый, правильно? Во всяком случае, те, которых я знаю.

Надо сказать, что Мария Макаровна была одной из самых ярких и запоминающихся представительниц офисной породы. Та ещё плутовка. И горе тому, кому посчастливится стать её мужем - она станет обманывать каждый день, или даже отравит из-за денег. А такое в нашем мире тоже не редкость. Кстати, я сам с этим сталкивался, только  слегка по-другому. Однажды меня в офисе напоили странным кофе, - я видел, что на дне чашки лежат полурастворившиеся таблетки, но не обратил внимания. Наверное, обычный для наших офисов сукразит. Но потом мне стало плохо, и пришлось полночи провести в туалете. Больше я в этот офис ни ногой, а то вообще застрелят из обреза.

Кстати, надо бы осторожно поинтересоваться у симпатичной женщины, почему она не замужем:

- Прости, конечно, за вопрос, но ...

- Почему «прости»? - ухмыльнулась Мария Макаровна, - Просто не замужем и всё! Тебе сколько? Тридцать? Тридцать четыре? Тоже ведь семьи нет. Вот и у меня нету! Любовь юности, и - всё тому подобное. Я непрактичная, понимаешь? Когда все выходили замуж, я блуждала в фантазиях и даже готова была пойти в любовницы к женатому парню. Мне казалась, что он готов развестись. А он, когда действительно развёлся, тут же женился на другой дуре, только покрасивее. Притом я об этом даже не сразу узнала, прикинь! А моя мама вообще не хотела, чтобы я выходила замуж.

- Не хотела? - Я вспомнил своих родителей: они тоже не хотели, чтобы я женился, - но ведь это неизбежно.

- Знаешь, Дима, люди деловые они ведь как верующие. Но они верят в то, что делают, а не в то, что говорят. Поэтому разубедить моих родителей было невозможно. Вот я так и просидела в дурах до второго пришествия. Но я такая не одна. Многие одногруппницы по вузу только сейчас замуж вышли, недавно.  

Да, современные люди - существа пошлые, корыстные, толстые, часто неразвитые. Они изначально состояли примерно поровну из прекрасного и отвратительного, а теперь только зло и осталось. Оно помогает жить красиво, но их личная жизнь - это сплошная катастрофа. «Вот и Маша такая же», - подумал я. Вот только ей не удалось низвергнуть свою конкурентку в ад и стать вместо неё королевой - да, королевой на чужой кухне с чёрной плитой «Индезит» и шикарной венской посудой. А сейчас она и рисковать, наверное, не станет. Ведь она телефон свой не даёт и номер обидчика не набирает. А я его вообще не знаю - ура! - и мне кажется, что эта Маргарита появилась в ночи не за тем, чтобы втянуть меня в свои семейные проблемы. Я тихо спросил, куда она направляется. Оказалось - всего лишь домой. Я тут же завёл машину и вскоре мы медленно проехали мимо неподвижно стоящего БМВ.

Мария Макаровна всю дорогу раздражённо курила.

Когда я приехал к себе домой, то первым делом сдёрнул одеяло с Голубцова. Тот зашевелился, как жук в навозной куче.

- Вставай, классический страдалец!

Было уже за три часа ночи.

- Чего тебе? - начальник отдела, бледный и злой, уставился на меня.

Надо же, сволочь! Весь воздух испортил в моей «хате». А я ведь полтора часа разговаривал не иначе, как с ботичеллевской мадонной, которая перепила коньячку и позволяла себе много больше обычного... А если б я её сюда привёз, домой? А? Что тогда? Сволочь ты, Трофим! Вот, ты лежишь, как рептилия, на моём диване, и даже Бродского не читаешь. А ведь у меня столько его книжек на полках.

Я снял с полки первую попавшуюся книгу, но это был, однако ж, не Бродский:

Точно горе несла в подоле

Всего тела боль!

Я любовь узнаю по боли

Своего тела вдоль.

Точно поле во мне разъяли

Для любой грозы

Я любовь узнаю по дали

Всех и вся вблизи.

Когда мужчина читает Цветаеву - это примерно то же самое, как если бы Мария Макаровна начала читать Бродского. Ведь правильное наблюдение, да? Но томик Марины Цветаевой у меня тоже найдётся. Я немедленно нашёл сохранившийся с какого-то дикого «корпоратива» небольшой подарочный пакет и положил в него книгу ... «Завтра же подарю ей», - подумалось мне, когда я в сомнении как бы взвешивал пакет на левой руке. На правой руке сидел воображаемый Иосиф Бродский - и кто из них тяжелее, а? Нет, больше весила она, женщина. Женщины всегда важнее дружбы.

Мы ещё чуток посидели на кухне, а потом я с удовольствием пошёл провожать Голубцова.

2

«Для спасения мира всегда нужны чужие», - подумалось мне в тот момент, когда я внезапно увидел Марию Макаровну. Это было на следующий день в дирекции. Теперь я рассматривал её не как коллегу по работе. Коротенькая и полноватая молодая дама, она вела себя мило, но надменно. Однако я как бы сразу всё понял - во-первых, это была демонстрация офисного «характера», а во-вторых, рядом торчала Марина Петровна Верёвкина, этакий суккуб нашей сатаны - Урузумбаевой. А с ней шутки плохи. Дай повод, и она мигом промчится к начальству. А начальство у нас очень подлое.

Моя Маргарита подошла ко мне медленно, походкой загадочной, и, держа руки за спиной, - шла грудью вперёд, подбородок немного вверх, а на губах - коварная улыбка. Во всём должна быть своя загадка - а особенно в женщине.

Мы даже в кондитерскую сходили.

Потом я, закрыв дверь кабинета, прислушался, - по всем рабочим помещениям тихо гудели человеческие голоса. Фонарь напротив коммунальной дирекции был разбит, и не работал свет в приёмной Пшибышевского. Я поставил чайник, нашёл в столе пакетик чая и сбросил пиджак. По родному офису я ходил только в рубашке и в галстуке - так я больше казался клерком, а не юристом. Вот по коридору дирекции прошествовал матерящийся электрик Колдунов. Минут через пять после громкого хлопка погас свет во всём нашем здании.

Все заместители Владимира Владимировича мигом схватили свои портфели:

- Если спросят, мы будем после обеда, - сказали труженики коммунального хозяйства и исчезли до самого вечера.

Они могли бы и вообще не появляться, но ведь - работа же, и обязанности, правильно? Думалось об этом как-то лениво и очень неутешительно... Ведь я тоже полдня отсутствовал. Мы с Лернером и Голубцовым были в горсовете на комиссии. Обсуждали  Слона. Кроме нас были: депутаты Пирожков, Рожков, Машков, Пашков, Дашков, а также вице-спикер Чумазов и его помощник депутат Лужа-Демон, братец которого возглавлял коммунальный трест; была Евгения Марковна Титикова, которая частенько выглядит так, будто собирается не на работу, а на пляжик; были народные трибуны Граченко и Топорков (притом Граченко обозвал Топоркова «педерастом», а тот засмеялся); пришёл начальник управления коммунального хозяйства товарищ Вобля и его заместитель Деменция Ивановна Шурик, дама, страдавшая двумя возрастными проблемами  - вредным характером и крайней забывчивостью. Как правило, она забывала свои обещания.

И, наконец, последними заявились городские коммунальные подрядчики - мужчины, в основном известные по прозвищам Конь, Пень, Лось, Хрен, Хмырь, Гной, Прыщ, Пися, Суслик и так далее. А после всех с оглушительным треском вломился Марсиан Никитич Куценко со своим мелким бесом-помощником по кличке Славка Босой, «в миру» Вячеслав Игоревич Босенко, отсидевший срок за незаконные химические опыты и попытку отравления членов конкурирующей банды. Все ждали мэра, но товарищ Крокодильский позвонил и сказал, что не приедет. И вот, магистры-советники городского парламента по прозвищам Пуха и Петруха, а так же две стенографистки, известные как Анка и Кошка, заняли места за боевыми компьютерами.

Комиссия по ЖКХ и озеленению кладбищ начала работу.

Начальник коммунального хозяйства вытащил на трибуну своего пожилого зама. Та замямлила в полном недоумении - «А что мы тут делаем, граждане?» - а потом вдруг вспомнила: - «А-а!» ... Ей подсказали - «Обоснование готово!» - на что весьма благообразная пожилая дама начала требовать у муниципального советника по прозванию «Петруха» какие-то выписки. Вообще, в зале заседаний городского парламента была такая странная атмосфера, будто здесь происходило не заседание комиссии при горсовете, а  «сходняк» местных бандитов.

Конь (а это его настоящая фамилия) скалил зубы, Лось и Хрен всё время спрашивали - «А нахрена?», а Пися, Пень, Прыщ и Суслик хотели получить на руки какие-то бумаги по предварительной договорённости. Им, понимаешь ли, надо их показать в областном центре кому-то... Но все с утра очень и очень зевали. Голубцов боролся с похмельем, Лернер заранее договорился об отмене выступления, а я сидел, закрыв лицо портфелем. Стыдно ж мне, интеллигентному человеку, правильно? Это Марсианину ничего не стыдно. Потому что он свинья, а не человек. От него иной раз и грязными носками воняет. Но ты только попробуй сделать ему замечание. Ты только рискни ему это сказать, глупый ты буратино. Он тебе пасть порвёт, коммерсант этот. И имей в виду, что друзей для него нет. Совсем нет. На белом свете есть только одно явление природы, к которому Сука Марсианин относится хоть сколько-нибудь серьёзно. Это «менты». Он уже «сидел», и всё остальное для него вторично.

В своих размышлениях я не заметил, как начались продолжительные бюрократические проволочки, автором которых был товарищ Вобля. Он выступал часа три без остановки, и за это время сослался на 300 казённых актов и нормативов. Как он всех разочаровал. Раньше все знали этого товарища как бывшего гендиректора АОЗТ «Малое производственное предприятие «Байкал», вот только чем оно занималось, не знал даже тот, кто там работал. И хорошо, что не знал. Ведь главным бухгалтером предприятия числилась бывшая жена губернатора гражданка Лиса Израэлевна, а два его заместителя безвылазно проживали в Израиле. Казалось бы - свой человек, правильно? Ну, в доску свой! Да и на должности он оказался, только благодаря бывшему мужу Лисы Израэлевны ... Но кто бы мог подумать, что этот «товарищ по бизнесу» может оказаться такой грубой чиновной скотиной, таким тупым трусливым перестраховщиком и бесчеловечным хранителем городского бюджета. Он, например, сразу заявил, что деньги будут платиться строго «по факту» и «никак по-другому».

- Понимаете, вы, бля? - спросил Вобля в конце своего выступления.

Тут все собравшиеся обратили внимание на депутатшу Титикову. Она вся переволновалась. Ей тут же дали слово. Женщина взмахнула руками, как лебедь крыльями, взлетела на трибуну и ... громко взвизгнула, - да так, будто её сзади кто-то ущипнул.

Все с удивлением посмотрели на сидевшего прямо позади трибуны муниципального советника по прозванию Петруха. Тот развёл руками и ухмыльнулся. Да, эмоциональность Титиковой не была секретом, и все отлично знали  - сейчас Евгения Марковна немножко попищит, повизжит, обиженно потопает ножками, даже чуток поплачет, вытирая глазки тремя платочками, а потом что-нибудь скажет. Впрочем, за пределы города Энска её после одного вполне определённого случая уже практически не выпускали ... Как и на трибуну не пускали тоже. Дело в том, что толстенькая и жеманная дамочка Женя Титикова как-то раз выступала на областном телевидении в программе «Чай с губернатором». Так вот, губернатор Лев Львович Патрикеев, мужчина с большой гривой и своеобразным, довольно хулиганским поведением, сначала упрекнул администрацию города Энска в сплошной коррупции, а потом как-то так неосторожно схватил Титикову и потянул на себя. В результате она упала прямо на сидевшего перед ней губернатора и оказалась кверху попой в лежачем положении. А губернатор начал шлёпать её по мягкому месту, приговаривая:

- Прекрати воровать! Прекрати воровать! Прекрати воровать!

Это было что-то типа борьбы с коррупцией.

И тогда же вечером, как рассказывали в администрации Энска, Женя Титикова с радостью отдалась губернатору прямо в его начальственном кабинете. И даже была не против, чтобы её ещё раз отшлёпали - толстой красной папкой с двуглавым орлом. И теперь эмоциональная дамочка Титикова стала фигурой неприкосновенной и почти легендарной. Но в городе иногда поговаривали, что это всего лишь такая унтер-офицерская вдова, которая сама себя отшлёпала.

Патрикеев горазд был на идиотские шуточки. Но это был товарищ практически непотопляемый. Честно признаюсь, я, небольшой муниципальный чиновник Горин, не очень-то хотел бы, чтоб моё знакомство с Патрикеевым имело бы какое-нибудь продолжение. Да и многие не хотели бы. А с губернатором я был знаком куда получше, чем с этой смешной депутатшей. Прости её, Господи, грешную женщину!

Я толкнул в бок медленно засыпавшего Гошу Лернера:

- Слушай! А мнение губернатора уже известно?

- Всем пох, Дима, - крайне эмоционально отозвался Лернер. Он обычно не матерится, - Слон - наш, и бюджетные деньги - все наши. И если областные власти залезут в этот проект, то мы просто их выдавим с территории. Вон, у Куценко там связи. Ты понял? А он - самое заинтересованное лицо. У него три, - Гоша показал мне «козу», - нет, четыре строительные фирмы на подхвате. И все с регистрацией в Осетии. Он может областной город снести, а потом отстроить обратно, только с огромной выгодой для себя. А, если Пень, Лось и Пися вместе возьмутся, то ...

Это смелое предположение так смутило его, что он кашлянул, точно поперхнувшись строительной пылью. Он, и все вокруг уже понимали, что на их глазах ничем не обеспеченная идея строительства Музея русских слонов воплощается в реальные формы,- пока коммерческие и бюрократические, но всё же реальные. Да, строительство слона обязательно начнётся. «Но дешевле купить живого»,  - как-то некстати подумалось, когда я медленно спускался по скользкой после мытья лестнице. Но другая мысль оказалась вполне простой и практичной, - такой же, как все эти предприниматели с их своеобразной внешностью, жаргоном, циничными кличками и с судьбами - все, как одна, похожими.

Я почему-то подумал: «Ты чё сюда пришёл? Беречь бюджет, да?»

Действительно: а зачем мне это нужно? Мне не за это платят.

...Титикова минут десять сладко улыбалась и повизгивала, рисуя прекрасные перспективы превращения провинциального города в город её мечты, в город-великан, в город смеющихся детей, о котором узнает весь мир, всё культурное человечество.

Боже мой! Как она размечталась.

Всё дело в том, что добрая и глупая депутатша выступала перед толпой людей, привыкших быстро подниматься практически по любой чиновничьей лестнице, а потом точно так же быстро спускаться вниз, если надо. И не только по такой, как эта, в нашем горсовете, но и по гораздо более высокой ...

Предприниматели ворчали и рычали, бесцеремонно задевая служебное самолюбие Титиковой, а также задевали и друг друга. В конце концов, жеманная Титикова бегом спустилась обратно в зал и начала плакать, а вместо неё на трибуне быстро появился депутат Топорков. Его встретили  громким мычанием и аплодисментами, а Куценко даже крикнул депутату:

- Свободу Юрию Деточкину!

В этот момент все подрядчики мысленно или на калькуляторах начали сооружать столбики и целые многоярусные конструкции из чисел. У некоторых с собой были ноутбуки, на которых можно было представить в виде инфографики целую коммерческую «схему», и высчитать не только доходы и расходы, но и объёмы будущих работ - например, по строительству или грузоперевозкам. Грузоперевозками в этом обществе занимался в основном Прыщ. У него была чёртова пропасть джипов, тягачей и грузовиков, а также бочек и прицепов. Он обычно занимался перевозками «левого» алкоголя, а теперь интересовался строительным проектом в родном городе.

Наконец все со всем разобрались.

Теперь слово взял депутат Альфонс Борисович Граченко, чья жена Яна была автором всей прекрасной идеи. Он никакими сложными проблемами не «заморачивался», и его вовсе не интересовала определённая курьёзность этого проекта. Курьёзная сторона проекта вообще никого не интересовала. Депутат, лысый, как печка, ленивенько и с улыбочкой человека много повидавшего, усиленно изыскивал всякие материальные выгоды . Когда он, наконец, закончил их изыскивать, я почему-то даже подумал, что Граченко - это самый идеальный образец местного продажного политика. Это такая нечисть, с которой даже пошлый Георгий Иосифович Лернер тоже вряд ли бы справился. А ведь он у нас - мастер подобных турниров. Мне всегда представлялось, что, раз поднявшись по высокий чиновничьей лестнице, мой друг детства обязательно станет ну просто чудищем среди таких же, как он, «статских советников» нашей слепоглупорождённой демократии. А Граченко так и останется жить в этой глуши. Его, как того кота, и здесь неплохо кормят. Впрочем, он недаром же «Альфонс».

Я вернулся с комиссии выжатый, как лимон. И с такой же жёлтой и кислой физиономией. И подумал, открывая кабинет:  «Если жизнь - это монолог, то сейчас получается, что мне надо перейти к диалогу. Хватит беседовать с самим собой. Это напоминает болезнь мозга. Но разве я болен?»

Впрочем, когда я опустился в кресло, - тут же выяснилось, что у меня есть и другие болезни, притом куда более очевидные... Кстати, сегодня я в кабинете был один, поэтому мог позволить себе даже небольшую физзарядку... Раз-два! Раз-два! Раз!

Чем ещё заниматься на работе, если не поклонами и приседаниями, правильно? Ну, можно ещё чуток покататься по кабинету на офисном кресле. Д-р-р-р-р-р! - в одну сторону, а потом д-р-р-р-р-р! - в другую. Кресло дорогое, крепкое, на больших чёрных роликах, и очень симпатично поскрипывает на поворотах. Буквально - «опять скрипит потёртое седло, и ветер холодит былую рану». «Если б я не стал клоуном, - как-то некстати подумалось мне, - то я стал бы странником и живописцем»... у Иосифа Бродского есть стихотворение:

Он верил в свой череп.

Верил.

Ему кричали:

«Нелепо!»

Но падали стены.

Череп,

Оказывается, был крепок.

Он думал:

За стенами чисто.

Он думал,

Что дальше - просто.

...Он спасся от самоубийства

Скверными папиросами.

И начал бродить по сёлам,

По шляхам,

Жёлтым и длинным;

Он писал для костёлов

Иуду и Магдалину.

И это было искусство.

А после, в дорожной пыли,

Его

Чумаки сивоусые

Как надо, похоронили.

Молитвы над ним не читались,

Так,

Забросали глиной …

Но на земле остались

Иуды и Магдалина!

Впрочем, чтобы стать живописцем, надобен талант, а чтобы чиновником - многого не нужно. Нужно «соответствовать». Я, вот, к примеру, - потрясающий оранжировщик своей жизни. А ещё я абсолютный самоучка. Да, я такой самоучка-чиновник. И я смотрю на этот мир с особенной тревогой. Я многое вижу из своего кабинета, и из всех этих маленьких осколочков стекла получается калейдоскоп состязательных самолюбий.

Я лихо отталкиваю своё скаковое кресло и воображаю себя ковбоем Мальборо в грубых коричневых сапогах со шпорами... я - свободный человек, а не офисная марионетка, я - гений и путешественник... Что такое поэзия? Поэзия - это когда человек не может заниматься ничем другим, кроме поэзии, это когда человек живёт только рифмами и образами. А проза - это рассказ о всяком, о красивом и безобразном, обо всём, что есть на свете.

...Где-то

Где-то на этой планете

Где-то на этом свете

А, может, потом, на том ...

Где-то в тоненьком лучике света

встретятся два силуэта

и будут опять вдвоём.

Это из песни Юрия Стоянова. Я люблю его программы.

...Вот серые облака за моим окном снова заплакали серым дождём. Всё становится угрюмым и очень некрасивым. Как много толстых богатых людей на улице. Страна приспособилась ко всему на свете, ко всему приросла и привыкла, даже к самому плохому, и медленно, неуклюже, богатеет на распродаже природных ресурсов. Я не видел Перестройки, я - моложе, но мне иногда кажется, что от неё не было лечебной пользы. Просто, деревянное или бронзовое лицо партийного товарища заменили на мою нажитую в офисе геморройную шишку, вот и всё! Но разве это прогресс? В годы СССР («например»!) я был бы живописцем, а сейчас на мне чин «в четырнадцать овчин», и я - «герой нашего времени». Нет, я не злодей и даже не дурак. Я всё вижу и понимаю. И, слава богу, я родился в Москве, в хорошем и вполне обеспеченном семействе. Однако на «моём столике в розовой спаленке среди дубинок, ножей и гранат»  лежит под оргстеклом такое вот, скачанное из интернета, наставление для людей, желающих добиться успеха на работе. Я не знаю, кто его автор, но этот парень не хуже меня знает пользу от организационных технологий 21-го столетия.  

Название такое: «Советы мужчинам, которые изменят всё!»

«Итак, прежде всего, ты себе пойми, что тебе по-настоящему нравится. Это - главное, и самое сложное. Золотое правило гласит - делай то, что доставляет истинное удовольствие, и тогда ты станешь счастливее. С развитием интернета всё стало проще - результаты твоих стараний можно донести до публики. Более того, наличие дела, которое тебя зажигает, - это ключевой фактор привлекательности для противоположного пола. Но надо быть готовым к тому, что поиск жизненного пути - это такой марафон, который может продолжаться много лет. Надеюсь, что противоположный пол (твоя Маргарита?) скромно подождёт на финише. Обычно женщины никого не ждут.

- Ах, вот ты где! - Мария Макаровна всегда немножко эксцентрик, однако её серьезность обижает людей значительно больнее. - Я думала, что ты опять пьёшь водку с Голубцовым... Нет?

Я демонстрирую абсолютную сдержанность. Она что намерена делать? Будет каждый день припоминать мне мои пьянки с начальником отдела? Уж я-то знаю её характер. Я видел, как она выступает на планёрках. А Мария Макаровна - вот она уже распоряжается у моего рабочего стола. В нашей дирекции ничто не секретно, и ей откуда-то известно содержимое всех выдвижных полок и даже встроенного в стол железного ящика, обычно закрытого на ключ. И вот она вытаскивает из него типично офисные «хрустики» в белых одноразовых упаковках и добавляет их к принесённым из кухни пирожным. Я молча ухмыляюсь. «Если ты всё это съешь, то заработаешь диабет», - подумалось.

- Дима, пей, - предлагает Мария Макаровна и оскверняет мою офисную лохань «восстановленной» молочной смесью, при одном взгляде на которую у совестливой советской коровы могли бы и рога отвалиться.

Мария Макаровна подкатывает к столу моё офисное кресло и с радостью в него помещается, словно позируя со стаканом «молока». А я скромно присаживаюсь напротив - на твёрдый офисный диванчик с очень низенькой спинкой. Стакан она держит возле щеки, и смотрит на меня столь «позитивно», что я невольно улыбаюсь.

Больше мы ничего не говорили, и только после того, как было выпито всё из белого тетрапака с безрогой коровой, наша Мария Макаровна вежливо спросила - где мы встретимся вечером? Я, ухмыляясь, пожал плечами - «Маша, я не знаю... Сама решай». Вначале я был вполне равнодушен к этой её затее - встретиться. Но, когда мне стало понятно, что время действия этой «оферты» начинает поджимать, - в этот самый момент меня чуть не начало трясти, как параноика. И почему это я не соглашаюсь, а?! Почему? Я - кто? «рыжий», что ли? Или «голубой»? Я, что же, не имею права сводить женщину в ночной клуб? Ну, не в самый, конечно, молодёжный, однако... Я имею все права, вам ясно? А с другой стороны, - да мало ли что на уме у этой Маркиной. Я же её совсем не знаю. Мы же на работе общаемся только! С 9 до 17, и ни минуты больше. Подальше надо бы держаться от таких «служебных романов», прости меня, Господи! Мы же не в «совке» живём, а в «демократии»!

...Однако я - ковбой, правильно? Я - ковбой, путешественник и советский живописец! И вот, вечером я был почти готов. На мне, как на советском живописце, были чёрные джинсы с белыми швами, тонкий свитерок в ярких цветочках и широкий белый пиджак. Сегодня я напоминаю брикетик мороженого, а в моей голове поёт Ирина Аллегрова... Вы песенку про тёмную лошадку помните? Однако до места нашей встречи я доехал не на лошадке, а на «таксишке». А Мария Макаровна меня уже ждала, да. На ней было цвета морской волны платье, довольно длинное для её коротенькой фигуры, а еще белые туфли на высокой старомодной шпильке, и все это «развратное» безумие «венчал» высокий конский хвост в стиле 80-х.

- Ты неплохо вооружилась, Мария, - вежливо произнёс я, улыбаясь.

Сегодня в ночном клубе под названием «История любви» женщин почти не было. В основном здесь присутствовали юные девушки, и все со своими богатыми «папиками». Так что Мария Макаровна с её кавалером и громко звенящими туфельками никого здесь не заинтересовала. Ну, пришла тётка с каким-то мужиком, ну и всё!

Впрочем, краешком глаза я заметил, что нас двоих довольно бесцеремонно рассматривают официанты. Вот кого я ненавижу, так это официантов и сантехников. Все они - безродная и безработная молодёжь, или же алкаши и всякие прочие граждане со справками. Притом справки у всех разные. Зато почти у каждого в груди застряла какая-то особенная гордость... Ну да! Им иногда есть, чем гордиться. Вообще-то, «История любви» - это ресторанчик не для бедных родственников. Не для «ментов», врачей и педагогов. Вот я вижу господина Писю, которого уже видел сегодня утром, а вот сидит Лимон, он же Валерий Лимаренко, бывший катала-напёрсточник, - пришёл со студенткой местного пошиба, притом смотрятся оба как жулики. А за стойкой бара в соседнем зале окопался «Евнух», он же Енохов, бывший директор торговой сети, ныне безработный гангстер с большим пузом и лысиной в полголовы.

Остальные тоже с виду знакомые. Просто вспомнить не могу.

Музыка становилась всё громче и громче. Когда мы вошли, никто не танцевал, только потом я заметил, как одна девушка начала двигаться в такт музыке там, в другом конце зала. С кем она танцевала? Отсюда не видно. И тут Мария Макаровна взяла меня за руку. Она словно открыла передо мной какую-то дверь и пригласила войти. И вот я здесь... Когда дверь за нами закрылась, музыка стихла. Мы заняли жёлтый вип-столик.

- Всем бонжур, - произнесла Мария Макаровна, и внезапно все эти богатые ребята заметно оживились.

Оказалось, что все они друг друга знают. Просто «за чёрной работой» забыли поздороваться ...

- Димка, кто это с тобой? - спросил коммунальный подрядчик Пися.

Мария Макаровна даже хмыкнула, не ожидая такой «реакции» - ничего себе! Меня не узнают?!

Но прошла минута, и все узнали:

- Это Маша из коммунального, это же просто Мария ...

А какая-то блондинка с тонкой талией громко крикнула:

- Машка Зайкина!

На что Мария Макаровна заметно обиделась:

- Очень приятно, женщина.

Моя Маргарита решила стать королевой вечера. Я это сразу заметил. И пусть все эти «папики» оставят своих школьниц и все по очереди приглашают её на танец! Правильно? «А я - кто?» - так и хотелось спросить. А ты - просто её мужчина.

- Мы, вообще-то, знакомы. - Коммунальный гений господин Пися выдохнул дым, который густым облаком окутал меня и Марию Макаровну.

Мария Макаровна тоже потянулась за сигаретами, а я внезапно спросил его довольно вызывающим тоном:

 - Правда, что ли?

Как говорится, «на базаре за «базар» не отвечаю»... Пися снова затянулся сигаретой, разогнал дым ладонью и начал смотреть в другую сторону. Блондинка рядом с ним благодушно уставилась на Марию Макаровну. Нет, сегодня точно её вечер.

...Пригласить даму на танец  - это для меня немыслимо. Я не умею ... Я довольно высокого роста и у меня совершенно «не танцующие» длинные ноги. Зато Мария Макаровна, наоборот, очень музыкальна и так легко и быстро двигается.

И вино пьёт замечательно.

Вот уже все мужчины - её.

Зато я пользуюсь незаслуженным вниманием со стороны рослой темноволосой девушки по имени Новелла. Она пригласила меня на танец, и вот я без всякой пользы топчусь в самом центре зала. Притом у меня такое впечатление, будто она сейчас заговорит со мной на французском или немецком. А я в языках - не знаток. Однако Новелла отвечала только взглядами, улыбками, междометиями, пожиманием плеч - о, как же мне было трудно найти удобные русские слова для общения с нею. В конце концов я заметил на её смуглом плече небольшую татуировку - змей Мидгарда, сын шутника Локи! - и спросил, откуда это украшение.

Возникла небольшая пауза.

Новелла в ответ спросила, разбираюсь ли я в скандинавской мифологии. Я произнёс нечто неопределённое, и, кажется, очень разочаровал. Но когда я спросил, под что такое мы так кружим, прижавшись друг к другу, как любовники, - Новелла только скептически покривила губы. И мы как бы сравняли наши счёты: я мало знаю о Средиземии, а она ничего не знает о мелодии, под которую мы так приятно сближались.

Если б я действительно не знал имени этой темноволосой девушки с татуировкой (почти дракона), то мне было бы проще отдавать её обратно. И вот я действительно отдаю Новеллу какому-то кавалеру в белом костюме, а он отдаёт мне Марию Макаровну - мы как бы обменялись любезностями. По-моему, бал Маргариты удался, не так ли? Вот только Новелла всё смотрит на меня, и смотрит. Глаза темные, глубокие... Я хотел согласиться с мыслью, что больше никогда её не увижу, но воздержался. Кажется, я немного пьян и влюбляюсь во всё, что вижу.

- О чём беседовали? - внезапно спрашивает моя Маргарита.

- С кем?

- Ну, с этой... длинной! У которой нога 44 размера.

- Разве? - Я в недоумении пожимаю плечами, - Ни о чём не беседовали!

- А ей понравилось с тобой кружиться ...

Да уж, мы практически всю ночь протанцевали - я с Новеллой, а Мария со всеми подряд.

- Ты её знаешь? - спросил я с некоторой надеждой и в ответ услышал:

- Ещё одно слово и я уеду без тебя.

Грубит, провоцирует... Это в её стиле, да и вообще как-то в стиле современного общения в офисе.

- Ты о ком меня спрашиваешь?!? - возмущается Мария Макаровна. - Я не знаю, что это за девка! - Она взглянула на Новеллу. - Молодая ещё, сплошные сопли и сиськи! Это чья-то секретарша или просто эскорт-услуги ... Ты, небось, если в местном интернете пороешься, то запросто найдёшь её видео с мужиками в постели. Лови наслаждения от просмотра!

В клубе зазвучала старая знакомая композиция «Rhythm is a denser» группы «Снэп!». «Музыка почти для стариков», - мне подумалось, а Мария Макаровна, прислушавшись, произнесла чуть мечтательным тоном:  

- Давно так не отдыхала!

Я ей в ответ - как жене:

- А домой не пора?

Мы снова сидели на диванчике, а не за столом... Странно, но я как бы чувствую, что мысли у нас по-супружески одинаковые.«Может, нам при всех поцеловаться?»

- А что, ты уже выдохся, Дима? - спросила она, делая еще глоток вина.

Она пила вино, немного качая головой - то назад или даже вперёд, а то из стороны в сторону. Как оценивая вкус.

Я спросил, склонившись к ней:

- Как впечатления?

- Давно так не отдыхала, - повторила Мария Макаровна, и тут мне захотелось сказать, что мы вовсе не отдыхали, а полночи работали ногами, как дворники.

Я ещё раз посмотрел вглубь зала. Новелла сидела спиной ко мне и иногда оглядывалась, рассматривая Марию Макаровну. Парень в белом костюме жрал водку с двумя собутыльниками в дорогом «прикиде». Одного я знал - это Павел Гусев, он носит взятки, а ещё он посредник на всяких переговорах. А блатную морду другого я как-то видел по телевидению в передаче «Дежурная часть». Он привлекался как наркодиллер.

Мария Макаровна кому-то шлёт воздушный поцелуй.  

- Ты на часы смотрела, Маша? - Уж я совсем не выдержал! - Четвертый час как-никак ... Или ты решила прогулять?

Моя Маргарита сразу же бросила сигарету и полезла в сумочку за телефоном.

- Чёрт, - произнесла она, не скрывая свои эмоции.

Я с юмором отозвался:

- Что такое, деточка?

- Завотдела меня расчленит.

Алкоголь придумывает для нас интересные ассоциации! Я отвечаю примерно с тем же юмором:

- Тебя быстрее расчленит тот мужик в белом костюме, с которым ты танцевала.

- Да? Ты так думаешь?

- Если он предложит отвезти, ты не отказывайся.

- Кстати это Олег Солодкий.  

- А-а-а, слышал ... Давай-ка я тебя отвезу! - Предложил я, решительно поднявшись с дивана и застегнув пиджак.

В этот момент музыка просто грохнула мне в уши.

- Ты пьян, тебе нельзя за руль.

- В отличие от тебя, я считай что ни грамма не выпил.

- Ого, я и внимания на это не обратила, - засмеялась Мария Макаровна. - Молодец какой! Ты меня и отвезёшь на моей! У меня «тачка» получше!

Моя Маргарита встала и, ни с кем не прощаясь, направилась к выходу. Я последовал за ней. В гардеробе дежурили официанты. Мария Макаровна так им понравилась, что её малиновое пальто с белым меховым воротником они подавали всем коллективом.

- Бонжур, мальчики!

Предупреждать никого из новых и старых друзей мы не стали - мы просто вышли, сели в машину и уехали. Марию Макаровну начало клонить в сон. И как же странно это, что мне сегодня понравилась другая женщина.

 - Останови машину, иначе мне придется её менять.

Я резко съехал на обочину, и тут Мария Макаровна просто пулей вылетела из автомобиля.

- Куда?!?

Чёрт! Мне показалось, что меня сейчас тоже вырвет.

- Маша, ты там жива?

«Я ей нужен был только для компании, - внезапно подумалось мне, - а вот пить совсем не умеет. Вернее - выпить может, но не может удержать».

Помнится, мой отец тоже пить не умел, а мама пила только чай с вареньем ... Хотя бы поэтому моё детство было таким безоблачным.

Наконец, хлопнула задняя дверца.

- Ночуешь у меня, Дима ... - произнесла моя Маргарита, устроившись на заднем диване. - Сегодня и завтра мы с тобой прогуляем. Я придумаю что-нибудь. А пока вези меня домой.

- Тебе не кажется, что этот день станет красным днём календаря? - спросил я и начал закрывать окно.

- Не закрывай, - попросила Мария Макаровна. - И, кстати, замолкни, глупый ...

Это было грубо, но не обидно.

Минут через тридцать, когда на часах было около пяти, я, наконец, привез Марию Макаровну в её дом. Вернее, к парадному подъезду элитного шестнадцатиэтажного здания.

Когда я оказался в лифте, мне снова стало как-то нехорошо, но Мария Макаровна схватила меня за отвороты пальто и поцеловала в губы... И, вот, мы, пьяненькие, то обнимаясь, то толкаясь, с хохотом ввалились в её квартиру...

- Дима!

- Аюшки?

- Что пьёшь?

У неё в запасе французское шампанское и две бутылки коньяку из Еревана.

Я немного покривлялся:

- Огласите весь список, пожалуйста!

Мария Макаровна всё быстро решила:

- Пошёл ты, Дима, сам знаешь куда ... На железобетонный завод мы в четверг с утра поедем. Там и присоединимся к коллективу, как ни в чём не бывало. Ты всё равно ведь половину времени в судах проводишь, правильно? А я вообще птица с привилегиями. Ну, и что мне скажет эта Роза Давыдовна?! Ничего не скажет. - Она сбросила туфли и начала вскрывать шампанское. - Но мне надо желудок прополоскать ... Ты - как себя чувствуешь?

- А у тебя всегда - так, как сегодня?

- Это у меня - нормальная реакция, Дима.

Печальная реакция, я бы сказал ... Но промолчал.

- Дима ... Ты ничего не хочешь?

- Ничего, Маша.

Пиджак - долой! Всё равно я посадил пятно на самом видном месте.

- Тогда дуй в спальню, а я пока фрукты и салатики накидаю на подносик и приду через минут десять ...

За окном снова начал капать холодный дождик, отопление почти не работало. Я быстро разделся и спрятался под тёплое одеяло.

 ...Мария Макаровна оказалась женщиной во всех отношениях яркой, простой и интересной... и не было никаких запретов - о, это приятно... Уже утро, а мы, как две реактивные ракеты, никак не могли остановиться.

По металлическому карнизу за нашим окном сердито барабанил осенний дождик.

Зато пробуждение было прекрасным.

Будильник с добрым комментарием «Заколебал ты, сволочь!» был в определённый момент отправлен в противоположный угол спальни, поэтому мы добросовестно проспали до середины дня. Ближе к вечеру Мария Макаровна, раздетая, с сигаретой взялась обзванивать контакты по работе. А я позвонил в отдел и сказал, что с утра нахожусь в суде, а потом мне в полицию по поводу одного старого заявления - короче, вы меня даже и не ждите.

- К тому же, чувствую себя не очень хорошо, понятно?

Голубцову было всё равно, где я. Он с утра надрался.   

Итак, согласно мужскому мнению, если вы затащили женщину в постель, а у женщины бюстгальтер и трусики из одного комплекта или просто однотонные, - значит, это не вы её затащили, а она вас. Зато я видел абсолютно счастливые глаза Марии Макаровны и прекрасно понимал, что так мы прогуляем не два дня, а всю неделю. Ну и пусть - ладно! Всё путём - мы что-нибудь соврём... Но как жаль, что я не живописец, а она не модель, - мы люди несвободные и не имеем права «сжигать мосты» и вообще - небрежно относиться к жизни. Мы - величины реальные, а не условные. Понимаете?

По крайней мере, в областном жилищно-коммунальном хозяйстве нас все собаки знают.

Но поздним вечером, полулёжа с крепкой сигаретой на кожаном диване красного цвета, она рассказывала мне всю свою девичью жизнь. Она мне рассказывала, как до сих пор плачет под песню «Кто любовь эту выдумал?» группы «Дискотека Авария» или как боится одна в темноте: однажды в ванной свет погас, так бедная Мария Макаровна от страха чуть не утонула... Я в небольшом удивлении поднимаю брови, а она мне рассказывает, как наша сатана Урузумбаева и её присная Марина Верёвкина колдовали на Новый год, пытаясь навести на кого-то порчу. На Новый год? Это давно было, Новый год... а в остальном никакие они не ведьмы, а всего лишь бывшие проститутки, смело призналась Мария Макаровна.

Я спросил, правда ли это, и узнал нечто новое:

- Роза этим промышляла лет с 16. Даже на трассе стояла. Но тогда её знали в основном по «общагам» и по выездам в Москву, где она изображала деревенскую девочку, которая типа «первый раз». А Роза ведь была девчонкой симпатичной. Это сейчас она - молодящаяся сорокалетняя баба без детей, и больше ничего, пустое место... Её вся эта грязь, все эти мужики начали до безумия доводить. А потом она к моему дяде Всеволоду Ильичу в загородный дом попала в качестве прислуги и вот тогда хорошо зажила - богатенькая стала, на машине приезжала полы мыть и пыль убирать. Но Розочка всё-таки переменила хозяина и стала работать в офисе у депутата Демона. Это было лет десять назад. - рассказывала Мария. - Роза даже плакала из-за него... Ну, с папой она спала по долгу службы, а с сыночком - по любви,  - иронично подытожила Мария Макаровна. - Все женщины когда-то влюбляются и все любят.

В этот момент я ушам своим не поверил, поэтому осторожно поинтересовался:

- А что для тебя любовь?

- Это то, что придумывают, - ответила Мария Макаровна. - Это когда ты на всё закрываешь глаза, понял? Ведь нельзя слишком много знать о людях, иначе жить не захочется... А Розочку где-то можно понять. Ведь кто она? Проститутка из Караганды. Она отродясь ничего хорошего не видала. Потом попала к хорошим людям и - мигом втюрилась в молоденького мальчика. Да я и сама тут чуть не втюрилась в этого Аркашу.

- Вот мерзавец!

- Зря ты так, дорогой Дима! - с укоризной произнесла моя любовь. - У него, у Аркадия, между прочим, своё дело. Там совсем другая беда - он не бухгалтер и ничего не понимает в экономике. У него работала какая-то дылда из Казахстана - мне показалось, что это очень хитрый финансовый специалист.

- Пыталась обчистить?

Мария Макаровна погасила сигарету в пепельнице:

- Наверное, пыталась, но я не позволила... Я лучше - сама!

Крупный ленивый дождь немного похлестал в окно и внезапно оборвался. Снова зарядило как из мелкого ситечка. А я почему-то вспомнил, как однажды, студентом первого курса, работал на разгрузке арбузов. Мы тогда арбузов съели больше, чем выгрузили. Я спросил просто из любопытства:

- А тебе нужен его бизнес, да?

- Дима, я сама не знаю, что мне нужно, - тихо произнесла моя Маргарита. - Ведь не только вы, мужчины, хорошо отличаете молодых женщин от старых, но и мы, женщины, тоже хорошо замечаем симпатичных сопливых мальчиков. А Аркашка такой и есть - глупыш и маменькин сыночек с амбициями неопытного человечка, понимаешь? А лет через пять это будет уже не Аркашка, а Аркадий Семёнович, бизнесмен, представитель целого семейного клана. - Мария Макаровна перечислила: - Иван Маркин, Семён Маркин, Максим Маркин и... все остальные, исключая, наверное, только мою семью.

- А разве ты не состоишь в этом клане?

- Знаешь, Дима, моя задача - ни с кем не поругаться. Иван Ильич Маркин рекомендовал меня на работу не для того, чтобы краснеть на семейных сборищах. А мой отец уже умер.

- Он был, наверное, бизнесменом?

- Конечно!

- Богатым?

- У моей мамы есть поместье в Сочи.

Я, честно сказать, отнёсся к её словам с иронией, как надо было бы относиться к чему-то, навеянному «Санта-Барбарой». Ведь именно оттуда наши советские люди заимствуют информацию об устройстве высших слоёв общества. Оттуда! Однако в какой-то момент меня словно током ударило, - действительно, а вдруг она любит этого Аркадия? Но вскоре оказалось, что - не совсем, и более того, она не ждёт его в гости. А он должен скоро прийти... Что же получается? Наша совместная жизнь должна начаться с небольшой физической расправы? Или с ещё одного обмана? Ну да, получается, что так ... А если просто не пустить этого злого мальчика? Не открыть ему дверь? Ах, не открыть нельзя? Ну, тогда давай я открою! Ах, мне, значит, совсем нельзя, да?.. Он может меня запомнить и отмстить? «И вообще! - довольно грозно предупредила Мария Макаровна,  - это вмешательство в чужие личные дела, Дима».

Я в одних носках сидел в её любимом сиреневом кресле, и никак не мог себе представить, что могу оказаться посторонним человеком.

Какое скверное разочарование. А ведь у неё кроме маминого поместья есть забавный перекидной календарь с цветами, котами и стихами. Я принёс его из кухни и прочёл первое, что увидел:

В ней тихий тусклый свет, как будто сквозь туман,

Сияет матовой загадочной звездою

Одной из чудных звёзд, которых под водою

Хранит так много океан.

Холодных раковин красивая печаль,

Застывшая слезой на стенах перламутра,

Молочно-белая, как бледный отблеск утра,

Чуть серебрящийся сквозь облачную даль...

Я не стал читать целиком это старинное и типично дамское стихотворение, потом «пролистнул» календарь назад и вперёд, обнаружив ещё десяток точно таких же. Похоже, Мария Макаровна увлекается не только коммерцией, но и поэзией, притом довольно редкой. У нас в «универе» по творчеству Галиной целые монографии составляли для сборника «Вестник МГУ». Внимательным тоном я спросил, а знает ли она, кто автор стихотворения, и услышал довольно раздражённое «нет»:

- Мне за это не платят.

- Тогда зачем тебе эта настенная антология?

- Дима, просто понравилось. Положи на место!

Мария Макаровна смотрела на меня с каким-то очень смешным и словно не настоящим возмущением. Мне пришлось пояснить ей:

- Это стихотворение Галиной - Глафиры Ринкс, очень интересной дореволюционной поэтессы. Ты ведь используешь такое смешное обращение - «О чём задумался, детина?» Это тоже из её стихотворения, вернее - из песни про Трансвааль... «Трансвааль, Трансвааль, ты вся в огне», - слышала? Галина умерла в блокадном Ленинграде в 1942 году, а её муж в Соединённых Штатах. Он дружил с Горьким и Маяковским.

- Ну и что?

Я хотел сказать, что не верю её демонстративной грубости, и, наверное, не придёт Аркашка, и вообще не надо меня им дразнить, как красным флагом. Сейчас мне хотелось, чтобы она любила только меня и больше никого на свете. Это было желание столь же эгоистичное, как в детстве, - желание, направленное на женщину - единственную в мире.

- Мария, когда он придёт, - попросил я, - ты просто скажи, что не любишь его. Ничего ему не объясняй, хорошо? Он ведь к тебе идёт не с платонической любовью. Просто этому мальцу нравятся девушки постарше. Может, ему не хватало материнской любви?.. Или давай мы сегодня же улетим в Москву, хорошо?

- Куда?

- На «Юнону и Авось» в «Ленкоме».

- Дима! Ты с ума сошёл?

- На спектакль!

- Какой спектакль, Дима?!?

Действительно, безумная идея. К тому же от того спектакля остались одни могилы на элитных кладбищах. Но тогда можно просто слетать на концерт Алёны Свиридовой  - в «Мумий Тролль Music Bar», в «Lustra Bar» или, допустим, в «Джаз-клуб» на Арбате. Я уже летал в Москву на выходные... А послезавтра днём мы прилетим обратно и спокойно выйдем на работу.

- Дима, мы подумаем об этом в другой раз, - сказала моя Маргарита и, взяв за руку, повела в спальню.

Окна в её квартире очень большие, от потолка и почти до пола. И передо мной - исход второго дня нашей недели. Листва уже сухая, совсем жёлтая, а молодые мамаши в убывающем свете солнца усаживают деток своих на качельные сиденья из железа и дерева, и дети на качелях высоко задирают ноги в воздухе - «Ух-ты!» А кругом большие грязные лужи оловянного цвета и множество сухих веток. ...Завтра будет холодно, - ясно, что зима совсем близко, и кто тогда станет призрачно бродить по опустелому парку вдалеке? Это вон там, за торговыми рядами.

- Дима, куда ты всё время смотришь?

- Лучше спроси, о чём я думаю.

- Обойдёшься, не спрошу. Опять, небось, - о Бродском!

Я иногда сердился, а потом переставал сердиться. И снова сердился, сердился.  

А злой мальчик Аркаша так и не явился. А я ведь ждал его, ждал! Вроде бы, моя Маргарита звонила ему, пока я сидел в ванной, и просила о чём-то сокровенном. Говорили они недолго и без эмоций. Впрочем, я не совсем уверен, что она звонила именно ему, а не кому-то из дирекции. Однако хоть я так его и не увидел, но до меня всё-таки «дошло», что Мария Макаровна не только на работе - «такая», как о ней говорят, но и в личной жизни - тоже. Ей всюду нужна интрига, а то и провокация. Но мне почему-то казалось, что это именно она будет через год призрачно бродить по опустелому парку - она, она, она, именно она.

Ведь мы вместе этого хотим, и дружно к этому стремимся.

3

Новый день начался со встречи. Я лицом к лицу столкнулся с Таней Радзиенко, за которой активно ухаживал еще накануне Нового года. Я приглашал её на праздничный бал в горсовете, обещал златые горы, и даже купил в подарок модный дизайнерский фен. Но остался «при» фене. Теперь я «ею» пользуюсь, как своей, родной и любимой. А Таня Радзиенко по-прежнему удивляет плохими причёсками.

Мы приехали в АБК завода железобетонных изделий  - смотреть КВН Булыжникова, делового партнёра коммунальной дирекции. А Таня - вот она, тут как тут. Она играет с мужчинами на бильярде. Булыжников, горбатая акула русского капитализма, с треском разбил пирамиду и, положив кий, направился в нашу сторону. Этот хам и негодяй небольших размеров, но с белой бородой и толстым животиком, одевается очень ярко и пижонисто.

Сегодня он был в старомодной провинциальной «тройке» и с белым галстуком-бабочкой.

- Пришли? - спросил Булыжников издевательски-ироническим тоном. - Хотите посмотреть, с чем мы заканчиваем год?

Я пожал ему руку, хоть и не хотел. Таня Радзиенко чуть отвлеклась от игры и зачем-то провела кием перед моим носом:

-Пришли? Смотри сюда...

Булыжников так же коротко добавил:

- В зал!

Он развернулся и низко склонился над столом, по которому катались белые шары, никак не желавшие попадать в лузы. Таня иронично рассматривала Марию Макаровну.

Я знаю, что ей все антипатичны, и знаю, что Таня Радзиенко получает особенное удовольствие, оскорбляя и унижая женщин. А она - мастер унижать и оскорблять. Она и ударить может. Биография её проста и заурядна - была тренером, потом «вышибалой» в женской бане, работала в ночных клубах в Новосибирске, а сейчас «повышает производительность труда».

На вид - довольно бесцветная тридцатилетняя женщина со спортивной выправкой. Всегда в кроссовках.

«Но как же быстро она стареет!»  

Тем временем, на входе в конференц-зал накапливались какие-то одинаково одетые мужчины и женщины средних лет, далеко не спортивные, среди которых мелькала наша Урузумбаева, как всегда одетая как девочка. Из дверей зала иногда выглядывали товарищ Стойло в зелёном костюме и даже Марина Петровна Верёвкина в белой блузке с цветными принтами.

Через открытую дверь было видно, что в зале установлен рояль, а за роялем сидит молодой, но уже изрядно толстый и лысоватый человек в костюме и в пёстром свитере под пиджаком. Все знали: это - аккомпаниатор Муса Манаев. В городе даже рожали и хоронили с его участием - такой он был незаменимый человечище.

Впрочем, все знали, что он - «стукач» и скотина.

Потом нам повстречался председатель горсовета Муса Болтаев.

Да, он тоже - Муса, даже Муса Мусаевич.

- Дмитрий Николаевич! - заорал он на весь этаж и тут же забыл обо мне.

Он репетировал свою новую трёхчасовую речь. В этом ему помогала персональная секретарша по прозвищу «Зоя Космодемьянская». В городе шутили, что из неё и слова не вытянешь ... Заместитель Болтаева - товарищ Чумазов - пытался перекричать своего босса, притом шума они вдвоём создавали, как целый концертный зал. В конце концов Болтаев и Чумазов встали напротив друг-друга, и начали выяснять:

- А ты кто такой?

- Нет, а ты кто такой?

- Нет, я тебя спрашиваю - ты кто такой?

- А ты кто такой?

Вскоре они перешли на непарламентские выражения.

А вот и Булыжников ходит туда-сюда, на Дед Мороза похожий, только борода покороче. Вышел с кием, и тычет им, во всех подряд. В своей дирекции он - бог и царь. Ещё до момента приватизации предприятия товарищ Булыжников возглавлял службу сбыта и ещё десяток-другой частных фирм, опутавших завод железобетонных изделий сетью договоров и обязательств. В итоге предприятие доблестно обслуживало не клиентов, а господина Булыжникова. И, в конце концов, все работавшие на предприятии поняли, что прошлого уже не вернуть. В конечном результате молодой и уже тогда бородатый предприниматель стал железобетонным магнатом. Однако самое интересное, что его появление не оказалось решением всех проблем старого советского завода. Дело в том, что все проблемы завода были связаны с полной невозможностью дальнейшего роста.  Булыжников всё сократил и всех уволил и принадлежащие заводу здания оказались в аренде у коммерческих фирм.

...Мы с Марией Макаровной уселись в четвёртом ряду и принялись смотреть «концерт», с позволения сказать, КВНа железобетонного завода. В уголке сцены стояла с микрофоном бизнес-коуч-тренер Таня Радзиенко. На заводе  открыто работали сотрудники «Школы тонких прогибов» и какие-то частные охранники, именуемые «консультантами». Всё, что могло быть связано с сопротивлением администрации, было сурово отбраковано сотрудниками охраны... «ТЫ ВИНОВАТ ТЫ НАКОСЯЧИЛ!» - гласил лозунг над воротами предприятия.

- Бориску - на царство? - пошутила Мария Макаровна.

Я тоже пошутил:

- Нет, Таньке - ездить на танЬке ...

Таня Радзиенко выступила с короткой речью, предложила залу устроить какой-то творческий конкурс, и даже спела песенку.

Кстати, голос у неё неплохой, вот только юмор ужасный:  

Антошка, Антошка!

Зачем зарезал кошку?

Антошка, Антошка?

Зачем зарезал ко-о-ошку?

Тили-тили! Трали-вали!

Кровью этой божьей твари

Жертву аду приносили.

Парам-пам-пам!

Парам-пам-пам!

Да, с Таней лучше спорить молча... Как с ненормальной.

- Человек она неглупый и целенаправленный. - Я посмотрел на Марию Макаровну, - Но негативный и ограниченный. Зато она - востребованный специалист в сфере организации бизнеса.

- Да она сучка, - ответила Мария Макаровна, - Я же её знаю!

- Хорошо знаешь?

- Ну, Верёвкина же привела её к нам не просто так, правильно? Я тогда сразу поняла, что это было что-то вроде проверки на вшивость. Короче, чтобы служба мёдом не казалась, - внезапно Мария Макаровна стала рассказывать, уткнувшись носом в моё плечо: - Она всех наших построила, и всем велела разуться и всю обувь бросить в одну кучу. Не поставить аккуратно, а просто бросить. Она говорила - «Ну вы же здесь работаете, да?» Потом мы должны были за ней повторять какие-то танцевальные движения, притом под индийскую музыку. А дальше мы всем офисом выясняли, у кого колготки грязные. А у кого были, по общему мнению, - грязные, тех Верёвкина с Урузумбаевой ставила в тазики с марганцовкой. Таня их стыдила и ругала, а одной женщине она даже посадила на лицо паука-тарантула из папье-маше. Женщина эта пауков боится.

- Не помню.

Моя Маргарита объяснила:

- У нас тогда двух женщин уволили за строптивость, а весь коллектив с тех пор не любит Таню. Я её тоже не люблю.

- Да кто ж её любит-то?!

Я обнял Марию Макаровну за плечи и получил лёгкий нагоняй:

- Не на людях же!

- Ах, извини, извини, - я мигом капитулировал. - Так как там наша Таня?

- Кстати, она о тебе рассказывала, - сделав жест в ее сторону, произнесла моя Маргарита. - Как ты к ней на такси примчался средь ночи с цветами, и как вы с Лернером, с Таней и, кажется, с Пшибышевским палили из ружей у «Трёх соболей».

- Было такое. - «Три соболя» - это известный в нашем городе охотничий клуб. Мы и правда там часто бывали, только без Пшибышевского, и я, наверное, снова туда съезжу  - немного пострелять из «Винчестера». - Поедешь со мной на выходные?

- Как скажешь, муж! - с юмором прожужжала Мария Макаровна.

У меня даже челюсть чуть не отвисла от такого заявления:

- Ты не любишь оружие?

- Терпеть не могу пьяных мужчин с оружием.

Одних мысль приводит к богу или к науке, а другим помогает купить квартиру из 12 комнат с ванной, домашней сауной и каминным залом. Одних свобода делает несчастными, а других богатыми - в основном за счёт несчастных. А счастливыми свобода никого не делает - я это быстро понял, когда закончил университет и пошёл работать в страхование. В то время я был моложе, и моя внешность очень не нравилась начальству, поэтому меня специально унижали сотрудники из числа бывших проституток, всякие дураки и лизоблюды. Я уволился, когда меня - вполне респектабельного юриста, всегда в хорошем костюме и при галстуке - попытались заставить мыть полы. Мне в лицо бросили тряпку с запахом тюремной карболки и сказали, что моё будущее зависит от того, как я хорошо с нею справлюсь...

Да, я немного отвлёкся... а тем временем начался КВН.

Мария Макаровна немножко поаплодировала и взяла меня под локоток.

Сначала выступил хор зрелых мужчин с лицами типичных советских пролетариев. Мужчины громко пели:

Мы работаем на вынос

Или пашем на износ.

мы бетонная бригада

мы бетонный паровоз.

Юные девушки в косынках - вероятно, красавицы, спортсменки и комсомолки - начали изображать «бетонный паровоз» - ну, так, как они представляли себе этот предмет. Потом молодёжь в строительных касках и старых советских кедах изобразила матросский танец «яблочко». Женщины на сидячих местах лениво поаплодировали, женщины, стоявшие в проходе, - тоже, но как-то очень не сразу. Всем было прекрасно известно, что директор завода товарищ Булыжников прямо так и сказал на общем собрании трудового коллектива: «Кто не будет участвовать в КВНе, тех я вот этой левой рукой трахну!»

Вот все и участвовали, как могли. А Булыжников радовался, как ребёнок.

- Коллектив, - говорил он, - у меня трудовой и талантливый. Мы сачкование пресекаем в натуре. Не твоя смена,  - значит, пошёл, сука, в КВН... А если твоя, выполняй трудонорму.

Выполнение «трудонормы» всё более напоминало то ли ГУЛАГ, то ли Освенцим, - везде и всюду стояли консультанты «Школы тонких прогибов» и вышибалы из охранного агентства «Зверь». Все с дубьём из резины и с «травматами» в кобуре. Они учили людей работать, как «при капитализме». А то привыкли, понимаешь ли, к грязному «совку», расслабились, социальных льгот захотели и премию в конце месяца. А вы хрен не видали, товарищи рабочие, «доценты с кандидатами»?

- Ужас, - громко произнесла Мария Макаровна.

На сцене толстые сорокалетние бабы с платочками изображали нечто вроде Богдана Титомира в 1991 году:

Арматурный цех велик

В нём, лентяй, не спрячешься!

От Михал Григорьича

Ты ещё наплачешься!

Михал-Григорьичем звали начальника цеха. Фамилия - Тузиков. Вот он, из-за кулис таращится.

- Ты знаешь, кто это? - спросил я свою Маргариту, на что услышал через пару минут:

- Ты что, больной? Ты не знаешь, почему Тузиков не женат в свои сорок лет? Потому что он с женщинами вступает в отношения, как гомосексуалист, и никакого другого метода не знает. А бабы у нас все с характером, поэтому Тузику везёт только до первой ночи. А потом его начинают бить по морде тапками.

Я пошутил:

- Экая мразь Тузиков!

И засмеялся. За что получил в бок кулаком:

- Ну-ка молчи, извращенец!

А КВН продолжался. Аккомпанемент был то фортепьянный - в исполнении Манаева, то вдруг за сценой громко включали запись какого-то джазового оркестра. В конце концов по сигналу худрука товарищ Тузиков вывел на сцену основной «коллектив» завода. Где-то далеко призывно загудели трубы и застучали барабаны - сначала тихо, потом громко, потом оглушительно громко. Этакий интенсивный звук рыночного процесса в сфере производства конструкций из пористого железобетона. Рабочие начали хором подпевать:

Трам-там-там

Трам-там-там

Быть лентяем

Стыд и срам!

Женщины хором запели, махнув платочками:

Вместе мы кладём бетон

Очень в мире нужен он.

Рабочие:

Наш завод акционерный

Выполняем мы заказ

Мы бетонная бригада

Мы заботимся о вас!

Внезапно рабочие запели басами, как архидьяконы:

Да-а-а-ашь бетон?

Да-а-а-ам бетон!

Лучший в мире наш бетон!

Мы АО «Второй бетонный»

Мы не «гоним». Мы даём!

Булыжников визжал от удовольствия.

Женщины с платочками хором запели радостными голосами:

Ты портрет жены и мамы

Вешаешь на стеночку

Арматурная бригада

В ночь идёт на сменочку.

Женщины начали изображать, как они с энтузиазмом канают на работу. В конце концов, даже вполне индифферентной Марии Макаровне было понятно, что нет у них на заводе никакого КВНа. Просто, делец и подлец товарищ Булыжников продолжает издеваться над подчинёнными. В начале года он провёл одно сокращение кадров, вышвырнув за ворота половину коллектива, а к концу года решил выгнать тех, кто ещё остался. Булыжников так и сказал на совещании железобетонных топ-менеджеров - «Или ты пляшешь, как конь, или идёшь нах!» Вот все от страха и заплясали в заводской самодеятельности. А заведовала самодеятельностью - ага, она самая, бизнес-коуч-тренер. Она знала сто сорок четыре относительно законных способа оскорбить и унизить. Например, ей доставляло большое удовольствие выводить на сцену женщин в маленьких раздельных купальниках. А ведь многим работницам завода было сильно за сорок. Они даже в лучшие свои годы никогда не бегали в таких эротических костюмах.

Женщины на сцене кричали весёлыми голосами:

Наше дело - арматура

Без неё бетон, как дура,

Он ломается и прёт

И усадки не даёт.

Эх-калина!

Эх-малина!

И усадки не даёт!

Снова плясали «Яблочко». Оказалось, что парни в кедах - это сварщики предприятия. Притом - передовики и отличники. Все непьющие. И молодожёны! Плясали с удалым казацким свистом.

Затем снова грянули мужские голоса бетонного завода.

Если нужен вам бетон

Обращайтесь. Вот он он.

Номер нашей службы сбыта ...

Вновь застучали барабаны, затрубили военные трубы и над строем появился красный транспарант со звездой:

39-40-40 спросить Хачика

Женская половина хора прокричала, махнув платочками:

Мы отгрузим вам машину

А если надо, - сорок тонн!

Мужчины провозгласили:

Ва-а-аш бето-о-он!!!

Однако это был ещё не окончательный «вынос тела». В один прекрасный момент голый по пояс мужчина в рабочей каске и могучая молодая баба в сатиновых трусах и в грубом бюстгальтере выкатили на сцену грязную тачку с бетонной смесью. Потом они с радостным видом изобразили нечто вроде скульптуры «Рабочий и колхозница».

В зале крикнули «ура!».

Надо сказать, что эта «колхозница» в огромном красном «лифоне» сразу всем понравилась. Рослая такая, очень белая, с прекрасной грудью безо всяких признаков силикона, - это ж просто образец красоты и здоровья! Ну, классная такая - да никаких слов нет! Кто любит картины Кустодиева - тому Наташа Куркина (её так зовут) очень понравится. В какой-то момент все мужики с портфелями пошло ухмыльнулись, а женщины на сидячих местах немедленно начали заносить номер в память мобильных телефончиков ... А мало ли что, правда? «Вдруг придётся мужа забетонировать или любовничек преставится?» - пошутила Верёвкина, ещё раз взглянув на эту красивую бабу. У многих женщин дирекции единого заказчика были на стороне шуры-муры. Урузумбаева даже предоставляла «площадь» для встреч с мужчинами. Но сама не «гуляла». Роза Давыдовна очень любила своего мужа-среднеазиата.

Кстати, а вот и её муж - широкий, приземистый, жирный, с щекастым и губастым смуглым лицом. Он залез на сцену и громко окликнул «колхозницу»:

- Наташа, пойди сюда.

Однако Наташа уже катила свою тачку обратно. Из-за кулис ей мигал левым глазом любитель анального секса товарищ Тузиков. Наташа одна, как истинная русская женщина, закатила тяжёлую тачку «куда надо», и через пару минут на сцену дирекции выскочили уже две русские женщины, обе в костюмах страусов. В смысле, на них было надето что-то очень пёстрое и пернатое, а внизу находились длинные ноги в белых тапочках. Женщины были согнуты почти пополам, как в приступе самого жестокого радикулита, и каждая пернатая дама держала над собой обклеенную перьями палку, на конце которой помещалась склеенная из цветной бумаги птичья голова. Зазвучала всем известная композиция и «страусы» стали изображать заставку советской телепрограммы «В мире животных». В смысле, они подпрыгивали и вертелись на месте, и пытались хлопать крылышками. Вот только пришитые к костюму крылышки больше всего напоминали конечности бройлера, но уж никак не страуса.

- Срамота, да и только, - почему-то сказала Мария Макаровна.

А мне в этот момент показалось, что танцующие бройлерные куры - это ещё не предел фантазии. Например, электрики, а также работники склада или ОТК вполне могли бы изобразить удирающее стадо оленей (надо только рога понаставить), секретарши хорошо бы смотрелись в образе улетающих журавлей (или умирающих лебедей?), а муж Урузумбаевой мог бы стать тем самым пернатым хищником. А ещё там были какие-то обезьяны - ну, прям, как в «той самой книжке» про Маугли.

Но интересный вопрос,- а кто из числа сотрудников АОЗТ «2-й завод железобетонных конструкций» может изобразить обезьянье сообщество?

Ответ оказался самый предсказуемый: Совет директоров. Конкретные бандерлоги. Кстати, они все сидели здесь, в третьем ряду...

На сцену забрался председатель горсовета Муса Болтаев,  он хотел «толкнуть» речь. Однако Таня Радзиенко толкнула его обратно в зал, а сама выскочила вперёд с микрофоном:

- Ещё раз дратуте! Я хоцу...

Но Радзиенко больше ничего не сказала, поскольку на сцену внезапно забежала Марина Петровна Верёвкина. «Ой!» - схватилась она за щёки и начала метаться от одной кулисы до другой.

И - всё, хана концерту.

Публика - смеётся.

В конце концов, проблему решила та самая баба, которую зовут Наташа Куркина. Она поймала нашего бухгалтера, как кота, и утащила за кулисы.

КВН продолжился.

На сцене прыгали клоуны из арматурного, акробаты из числа крановщиков и грузчиков, фокусники из отдела снабжения и даже скакал канкан из бухгалтерии. На завод давно никого не брали, зато впереди маячили увольнения. «Лишь бы не уволили! Лишь бы не уволили!» - читалось в глазах у скачущих женщин. А мы сидели в зале и хрустели попкорном.

Нам - повезло. А им - нет. После серенького мирка нашего советского детства и постсоветской юности и после долгих непримечательных дней в офисе мы получили почти всё, о чём только могли мечтать. Да, «фрегат твоей мечты раздавили льды давным-давно», как пела группа «Крематорий», но теперь все мы такие свеженькие и опрятные, такие стремительные и красивые, мы просто боги, а эти, там, на сцене - они такие мерзкие, смешные и глупые... А кто из них умён, тот давно уволен. Пусть он узнает о жизни много нового, правильно?

Пусть поскитается с «волчьим билетом» от Тани Радзиенко.

Пусть получат пинка от любой мелкой твари в офисе или в подсобке, пусть его дети сидят голодные, а жена с горя вешается, потому что в таком городе, как Энск, увольнение по отрицательным мотивам распространяется сразу на всю семью без исключения.

Я спросил Марию Макаровну:

- Помнишь фильм «Бегущий человек»?

- Ты это о чём, Дима? - с подозрением поинтересовалась моя Маргарита.

В этот момент мимо нас громко протопал один из деятелей «Школы тонких прогибов». Следом тихо проплыла злая баба в форме частной охраны.

Нет, этот мир никогда «не прогнётся под нас». Это ты должен прогнуться, чтобы выжить. И вообще! Мне лучше помалкивать.

- Маша, поехали домой.

Когда мы после концерта садились в мою скромную машину, я невольно хлопнул дверцей немного сильнее, чем обычно. Да, я был разочарован. И в этот момент незнакомый мне субъект в кожаной куртке и кепке подбежал к машине и плотно прижался лицом к стеклу. Он смотрел на меня, «срисовывая» внешность, как мне показалось. Однако что ему надо, я спросить не успел. За рулём сидела Мария Макаровна. «Рено» отъехал со стоянки, а странный гражданин побежал к зданию завода.

А потом мы долго кружили по городу, выбирая, где бы поесть, и в итоге застряли в ресторане весьма средненькой гостиницы «Луч».

А белым-белым вечером она мне рассказывала:

- В тот день, когда я первый раз переспала с тобой, мне приснилась почему-то больница - болезни, лекарства, страх, одиночество. А потом я вспомнила, что это было со мной, - просто я мало что помню. Я вспомнила каких-то девчонок и как шоколад ела с орехами. Я, как ты знаешь, никогда в себе не копаюсь. Но я, когда жила в Сочи, много читала Карлоса Кастанеду. Нет, не потому что он мне нравится, а потому что у моей родни было много всякого модного «чтива». Так вот! Карлос Кастанеда считается практиком путешествий в снах, правильно? Вот я во сне как бы путешествовала в своё прошлое - начиная где-то с 12 лет. Нет, это было не совсем настоящее прошлое, а такое, каким оно представлялось мне. У меня ведь с моей жизнью не спор, а этакий диалог без лишних эмоций. Понимаешь, Дима? Я же в себе не копаюсь.

- И что ты нашла там, в своих снах?

- То же, что и ты, - усмехнулась моя Маргарита. - И хорошо, что мы встретились там, у хлебозавода. Наверное, ты меня спас от «овощного» образа жизни с Аркашкой Маркиным. К тому же, он мне родственник, он мой двоюродный брат. Ты представляешь, какая глупость? Если б ты не поехал лечить на Вэб-плазе, то мы бы так и остались довольно малознакомыми сослуживцами из разных отделов...

Я пожал плечами:

- Судьба многих взрослых людей.

- Родиться в Караганде - вот что такое судьба, - объясняла женщина. - У нас половина девчонок - карагандинские, как ты знаешь. А мы с тобой - москвичи, Дима! У тебя внешность благородного мужчины из 60-70-х годов. Ты даже на делового американца похож, правда ведь? Тебе бы очки золотые и машину побольше и получше - например, строгий такой квадратный автомобиль американского производства. Впрочем, Анна тоже хорошо о тебе говорила.

Не хватало мне ещё симпатий этой наёмной любовницы!

- Ты думаешь, что у меня много общего с Денисовой?

- У неё - шизоидное расстройство личности, - пояснила Мария Макаровна. - Диагноз - серьёзный. И не надо с ней дружить.

- Маша! У меня нет платных отношений, веришь? Я не Гоша Лернер и не Борис Чумазов! Моя жизнь устроена совершенно по-другому. Например, я ещё сохранил какую-то порядочность. А наша с тобой встреча - это удача, это праздник. В конце концов, мы больше  не одинокие звёзды, правильно?

- У меня есть небольшой самоварчик, - внезапно сказала моя Маргарита, вставая с дивана. - Он не электрический. Ты умеешь пользоваться?

Я покорнейше склонил голову и усмехнулся «в платочек».

- Попробуй, Дима, сделать настоящий чай, - предложила она. - Ничего не мешает, нет?   

Что мне мешало, кроме запаха на кухне?    

Рассказ Марии Макаровны.

В то время я училась в школе, и представить не могла жизни без своих добрых и весёлых одноклассников, которых знала с семи-десяти лет. Я ведь со многими жила в одном районе. Но наша семья богатела и сменила квартиру, надо было переходить в новую только что реконструированную школу, находившуюся в районе Останкино, и я устроила самую настоящую истерику:

- Нет, никогда туда не пойду!

Мама меня уговаривала, но я была непреклонна.

Тогда отец отвёз меня силой, и оставил одну на школьном дворе, даже подзатыльник поставил «при всех», - такого я, честно сказать, совсем не ожидала. Но мой отец был на всё способен, он - деловой человек из 90-х.

- Ребята, познакомьтесь. Это Мария Маркина, новенькая.  Надеюсь, вы подружитесь, - сказала учительница.

Она посадила меня рядом с каким-то мальчиком. Знакомиться с ним желания не было, и я старалась не смотреть в его сторону. А он не вылезал из своего дорогущего смартфона в массивном серебряном корпусе.

И вот, все эти четыре урока я отсидела почти не дыша. Зато, когда все собрались домой, меня в раздевалке ожидал сюрприз. Я надела куртку и уже направилась к выходу, как вдруг мою шапку вырвали из рук, да ещё и толкнули так, что я чуть не упала. Естественно, я побежала за этим нахалом и хулиганом, и - что ты думаешь? Этим нахалом и хулиганом оказался мой сосед.

Я погналась за ним и выбежала, расстегнутая, без шапки, на улицу. Был небольшой морозец, я поскользнулась и упала, а ребята начали надо мной смеяться. И только двое не смеялись. Так я и познакомилась со своими лучшими школьными друзьями.

Шапку принёс один из них. Он был выше меня ростом и на вид весьма серьезный. Зато его друг был веселым. Высокого звали Семен Мальков,  веселого Сергей Петров. Ну а моего соседа Дарий Шевченко.

Если на Дария я была тогда обижена, то потом всё забылось и он стал мне так же близок, как и Семён. Он был некрасивый и депрессивный, его впору было по-человечески пожалеть. Вот только от провокаций с его стороны и всяких шуточек я уставала. Сейчас Дарий Шевченко работает старшим судебным приставом.

Семён и Сергей стали моими друзьями. Мы вместе ходили в кино и на всякие аттракционы. Но в десятом классе я  поняла, что Сёма мне очень нравится. И не только, как друг. Нет, мне и Петров тоже нравился, но как-то не так. Это потом Сергей Петров станет моим кумиром на всю институтскую юность, а тогда... Тогда я решила признаться в любви Семёну Малькову. Но Семён воспринял мои слова как шутку. Было обидно, и я убежала, сказав, что мне плохо и голова болит.

Боже, как я страдала в тот день.

Вечером я снова его увидела. Мы жили в соседних подъездах, и Сёма часто выходил на балкон. Я тоже вышла на балкон, вытащила мобильный и набрала номер. Вот мы так и стояли - каждый на своём балконе - смотрели друг на друга и разговаривали. Между нами было не более пяти метров и целая семиэтажная пропасть... Потом я сказала себе:  «Если ты повесишься, то кто сделает за тебя уроки?»  - и легла спать. А утром ни свет ни заря раздался телефонный звонок.

Он сказал, что хочет встретиться.

- Сегодня?

- Дай мне всё объяснить...

- Вечером, - сказала я.

- Может днем? Я в полночь улетаю.

- О,кей.

...Я спала долго, и когда проснулась, был уже полдень. И вдруг снова с незнакомого номера, с которого звонили утром: - «Я жду тебя». СМС-ка. Потом вторая: «Кафе «Спорт»...

Опоздала я на целых сорок минут, но Сёма ждал. И мне пришло несколько СМС от подруг с предупреждением, чтобы я никуда с Сёмой не ходила и вообще не ходила в гости к Семёну Малькову. Я обиделась на всех своих подруг «оптом»...

Я подошла к столику, за которым он сидел, и плюхнулась на упругий диванчик:

- Хай...

- Я хотел извиниться...

Однако я не собиралась прощать его невнимание.

- Мог бы в СМС написать. Ты где был с утра?

- Тебя не касается.

- Ладно, я извиняю... Ты рад?

- Не рад, потому что ты обиделась.

- Тогда мне нечем помочь, - и я встала, собираясь уходить.

Он поднялся, схватил меня за руку, и - так вышло - притянул к себе. Я опешила и чуть отстранилась. Он смотрел будто сквозь меня. Это был очень странный взгляд. Он стоял передо мной и улыбался, с грустью, с горечью...  

Уже дома я позвонила Семёну. На тот самый незнакомый номер. А гудки все тянулись, и тянулись. Тогда я написала СМС: «Поговорим?». Но ответа не было. В тот же день он улетел вместе с родителями в Кисловодск. Надолго.

Мы увидели друг друга только уже взрослыми. Я была не замужем, а вот он - непоправимо женат. На еврейке...

А через год я заканчивала школу. На выпускной Сергей Петров пришёл с девушкой, учившейся на год младше, - с Настей Ореховой... И это меня обидело...

После выпускного мы все отправились в Останкино, на природу. Если, конечно, телебашню можно назвать частью живой природы нашего отечества. Зато я отлично знаю, что одну из самых шикарных сцен фильма «Вам и не снилось» снимали как раз там, где мы допивали свои коктейльчики. Вот только в фильме показано поколение наших родителей... Недалеко от меня стояли в обнимку Петров со своей Ореховой...

Времена меняются, а страсти умножаются. А ведь я знаю, что они потом так и не поженились. Настя бросила Петрова. Кроме того, она сделала аборт на позднем сроке. А Петров через пять лет женился на Кире Парус,нашей одноклассанице, находившейся в разводе. А Шевченко стал «ментом».

...Прошла первая неделя после школы. Первая неделя, когда мы больше не «спиногрызы». Мы - взрослые. И вот передо мной появилась совершенно незнакомая машина знаменитой немецкой марки. За рулём сидел парень чуть постарше нас. Я его тоже знала. Его прозвище (или имя?)  - Крис. Он родился в США. Я подошла и постучала в стекло задней дверцы, окно сползло вниз, и я увидела Петрова. Музыка в машине просто ударила по ушам. Крис включил её в тот момент, когда я влезала в этот его чёрный «мерседес», принадлежавший, разумеется, маме, или, скорее, папе.

- Как дела, сестрёнка? - кричал Крис что есть мочи.

- Выключи, - заорала я ему в ухо.

Музыку он все-таки выключил, и заржал как с конь. Я тоже рассмеялась, а потом с деловым видом повернулась  к Петрову.  

Кроме него в машине была Кира Парус - сидела и хмыкала.

- Ты чего кричишь, Машка? - вдруг заговорила она своим глубоким грудным голосом.

- Машка - это корова в деревне! - пояснила я. - А меня называй Марией, понятно тебе?

- Фу, какая ты хабалка, Маша, - протяжно выговорила Кира и обратилась к хозяину «тачки». - Трогай, Саня, и вруби погромче рэпчик!

К моему глубокому разочарованию Крис-Саня так и поступил. И всю оставшуюся дорогу я слушала невероятно отвратительный американский рэп, и в виде бонуса то, как эти двое пытаются ему подпевать... Вскоре мы пили винцо на съёмной хате, а потом приехали нетрезвые Кирилл и Маркуша Ларин, и утро следующего дня я встретила с изрядным кровотечением, откуда не скажу, и со спущенными вниз колготками. Больше повезло Кире. Она в отличие от меня никому в любви не признавалась...

Мне уже 30 лет, на лицо я довольно молода и привлекательна, и я не замужем. Притом я не бегаю за мужчинами. Я прекрасно понимаю, что им нечего мне предложить, и это самое главное моё достоинство. И ещё. У меня есть то, чего у вас нет и не будет, - хорошая работа.  

***

Сны и воспоминания неприкосновенны. Их никогда не бывает много ... Теперь я знаю, что мы примерно из одного и того же «отеля разбитых сердец», я знаю, кто её одноклассники, друзья, и даже родственники, хотя о них Мария Макаровна почти не говорила. Ещё я знаю, что она вполне в духе нашего глупого времени закончила финансовый институт. А я учился на юридическом. И как для неё имеет значения финансовая сторона жизни, так и я что-то знаю о правовой стороне отношений. А ещё мы с ней - два романтика, просто я - тихоня, а Маша - хулиганка. У меня было прекрасное детство и одинокая юность, а Маше вполне повезло именно с юностью.

Как жаль, что мы не были знакомы тогда, в школьные годы. Но она жила в Останкино, а я в Восточном Измайлово, что по меркам Москвы - как две разные цивилизации.

Боже, как хорошо, что теперь мы рядом.

Впрочем, как пошутила Марина Петровна Верёвкина:

Дети богомола

Знают с ранних лет:

Пал геройски папа

Пал геройски дед...

Наверное, и я также пропаду из-за женщины. Но это судьба.

4

С утра меня жутко поставил в тупик бухгалтер по фамилии Цвет - вот сволочь! После общения с Цветом я общался с Конём (Борисом Ивановичем), поставившим меня в ещё больший тупик. А после Коня я оказался лицом к лицу с сатаной Урузумбаевой. Она мне сказала, что «я» - это последняя буква в алфавите, а в слове «команда» вообще нет буквы «я». И вообще! У нас впереди ответственное мероприятие, а мы тревожимся за юридический отдел - где это гуляет наш старший специалист?.. В ответ я чуть не психанул. В общем, с работы я уехал пораньше, стараясь ни с кем не поругаться. Я на всякий случай поехал на нашей «Газели» в суд и огорошил своим появлением службу судебных приставов и уж только потом пришёл, наконец, к себе домой. А вскоре приехала Маргарита, зарёванная просто до малинового сияния.

«Золотая рыбка» молчала о том, что с ней случилось, но я всё быстро понял: это - Аркаша. На работе её с полудня не было (что и привело Урузумбаеву в мой кабинет), а вечером она лежала на моём диване, положив на лицо какой-то компресс, который сама и приготовила на кухне, и плакала.

Кажется, наш прогул был замечен не только Урузумбаевой.

Через час моя Маргарита успокоилась, и честно призналась, как на исповеди, что работа в дирекции, в конце концов, не является единственным смыслом её жизни... «А какие ещё бывают смыслы?» - спросил я. Мария Макаровна призналась, что хочет перейти к Аркаше Маркину  в его фирму финансовым директором, но это можно сделать только через его постель. «Ну, что же это, - сказал я в расстройстве чувств, - за дурень такой, который хочет вступить в половые отношения с двоюродной сестрой, пусть она и старше его на сколько-то лет? Даже не с тётушкой, а с кузиной! Ну, это просто ужас!»

Честно признаюсь, у меня слов не хватало.

- Брось рыдать, Дима...

Аркаша Маркин вырос в условиях гиперопеки родителей, объяснила Мария Макаровна, он - поздний ребёнок, юноша симпатичный, нахальный и чувствительный, поэтому позволяет себе всё, что захочет. И у него нет девушки, хоть он - из богатых, и ездит на собственном чёрном внедорожнике марки «Toyota». Учиться в университете Аркаша Маркин вообще не собирается. Вместо этого он хочет стать бизнесменом. Притом все его кумиры - это миллионеры из гламурных изданий. Ну, то есть, по его мнению, кругом должны быть сплошные яхты, самолёты, лимузины и фотомодели! И, конечно, - алкоголь, кокаин и героин.

Именно так он себе представляет жизнь богатого бизнесмена.

И, кстати, самое его любимое слово - «стартап»! «Ну, это что-то про тапки», - пошутил я. А всё, что не «про тапки», с таким же юмором продолжила Мария Макаровна, ему непонятно - так же, как ему не понятно слово «нет». Вот он сказал взрослой женщине - «Раздевайся!». Она ему ответила - «Ты что, Аркадий, белены обожрался?» И этот Аркадий устроил ей форменную истерику. Из рассказа Марии Макаровны даже мне стало понятно, что в дурной башке этого юноши всякая красивая женщина - это в одном лице и мать, и любовница. Во всяком случае, Марию Макаровну он по-другому не воспринимает. Ну и, конечно, его патологически влечёт к девушкам постарше.

Во дворе моего дома, довольно скромного, девятиэтажного, не крашенного с позапрошлого летнего сезона и с ободранными подъездами, в которых наплёвано и воняет, стояли рядышком два автомобиля - мой новенький синий «рено» и её не новый БМВ красного цвета. Я даже не сразу обратил внимание, как рядом с ними тихо «нарисовался» чёрный «ленд-круизер», никогда до этого под моими окнами не появлявшийся. Я просто посмотрел на него, задёрнул шторы и прилёг рядом со своей Маргаритой - никому тебя не отдам, ты слышишь? И не бойся ты этого Аркашу, и не верь ему. Он обещал тебе пост директора в своей фирме? А у него вообще есть эта фирма, или это он так называет ларьки и «точки» в самом грязном районе города? Да он, небось, только учится ими управлять, правильно? Ведь даже просто управлять этими ларьками - это ж практически то же самое, что работать начальником отдела в советском «торге». «Ты ведь помнишь, - спрашиваю, - какие бабы работали в СССР в сфере торговли?»

- А ты ничем ему не поможешь, - говорю я. - Он все свои открытия должен сделать самостоятельно. И только тогда он станет таким же специалистом, какими были наши работавшие в торговле мамы и тётушки, понимаешь? Не ходи больше к нему, к дураку этому ...

- Дима, когда заканчивается бизнес, начинается экономика, - ответила на мои страдания Мария Макаровна. Прикурив, она продолжила: - А экономика как раз подчинена общественному контролю... Аркаша тоже не готов к прибыльности в десять процентов и меньше. Это заставит его брать кредиты и осваивать новые виды деятельности. А разве он этого хочет? Нет, кредиты он брать хочет, а возвращать не хочет. Ему проще убить кого-нибудь.

Я даже не знал, что сказать, а Мария Макаровна продолжала:

- Вон депутатик Граченко на горсовете пообещал им кучу денег, но даст ли - вот в чём вопрос! С ним же делиться надо, правильно? А он слишком много хочет. В конце концов, строительство Слона могут просто запретить как нецелевое использование средств бюджета. Ведь есть прокуратура, есть губернатор, а ещё будут перевыборы мэра и потом горсовета. Не всё ж крокодилу масленица, правильно? Вот они теперь и не знают, что им делать... Ведь эти ребята думают только о деньгах, а деньги у них могут отобрать через прокуратуру, или же Граченко всё себе оставит. У него - жена молодая.

- Я, кстати, ни разу её не видел.

Мария Макаровна погасила окурок:

- Да шалава из общежития, но умная и красивая.

- Приезжая?

- Нет, Дима, она как раз местная...  Это мы с тобой - приезжие.  

- А Аркаша Маркин здесь причём?

- Его фирма и его отец - вот кто причём, - коротко объяснила Мария Макаровна. - Отец в основном в Москве, а фирма здесь. Поэтому Аркаша и стал таким востребованным!

Я наивно предположил:

- Твоя семья надеется на строительные подряды?

- Дима, считай, что мы их уже получили. Мы, депутат Граченко с женой и ещё несколько бизнесменов, включая Марсианина и того грузоперевозчика из Омска... не помню его фамилию. Да, Димочка, Россия - это родина слонов! И, главное, кто всё это придумал? Это всё придумала я, - с иронией призналась Мария Макаровна. - Я придумала. А потом я рассказала об этом Яночке, жене депутата Граченко. Честно признаюсь, я даже вообразить себе не могла, что из такой чепухи может получиться «конфетка». А теперь и отступать некуда... Дима, обними меня, несчастную Наташу Ростову! Если ничего не выйдет, нас уже не простят!

Слон... под него есть площадка, есть часть денег, и есть проект - изваяние на каменном постаменте, с металлическим каркасом и - трёхэтажное. Вход сзади, под хвостом. Размеры Слона впечатляли даже знатоков городского строительства - высотой по пятый этаж, шириной с два с половиной подъезда и длиной примерно в пять таких подъездов. Вокруг Слона планировали создать сквер с металлическими оградами в стиле «ретро» и понатыкать прожекторов.

Я внезапно предположил:

- А что же Аркаша? А если он станет только прикрытием?

Мария Макаровна ответила не сразу:

- Дима, ты рассуждаешь как юрист!

- И ты... переспишь с ним?

- Я пока ничего не решила. Да и что тут решать? «Да» или «нет» - вот, в чём вопрос! Но там Марсиан Никитич вертится, у него какое-то особенное любопытство к этой интриге, - рассудила Мария Макаровна.

В этот момент у меня появилось подозрение, что она пришла зарёванная не из-за Аркаши Маркина. Мне даже подумалось: «Вот Сука-Марсианин! Неужели из-за него?».

...Ночью, когда Мария уснула, я позвонил Гоше Лернеру:

- Слушай! Объясни, что там творится.

- Фирма работает в области сферы обслуживания, а ещё торгует алкоголем. Им требуется финансовый директор, вот и всё, - объяснил мой бывший одноклассник. - Через него будут заключаться договоры по Слону. Да, там ожидаются сплошные нарушения, но это в порядке вещей, Дима.Не беспокойся.

- А кого они хотят?

- Никитич туда своих пихает.

- А кого?

- Да ты их не знаешь... Радика пихает, Сёму Меркурьева из банковской фирмы «Байкал-капитал» и ещё какого-то.

Я спрашиваю строго по-деловому:

- О Радике расскажи ... Кто такой? Шишка или шкет?

- Да-а-а-а  не-е-ет, - с сомнением тянет Гоша, - не он «музыку заказывает», правильно? Вот и нефига о нём думать. Марсианин возьмёт столько денег, сколько захочет. Строить будет он, а ещё его друзья из Москвы и Омска, а деньги достанутся не только им троим, но и ещё кому-то. Вот, как он будет со Славой Толстым договариваться, этого я не знаю.

- А хозяин фирмы - кто?

- Личность, страдающая расстройствами, - так аттестовал хозяина добрый Гоша. - Маркин Аркадий, юноша со справкой.

- Я его не знаю.

- Нет, это наш человек, - решил Лернер. - Бодрый юноша и перспективный... Близкая родня нашего главного экономиста.

- Марии Макаровны то есть?

- Да, - усмехнулся Гоша. - «Спокойной ночи» от меня передай.

- Она давно спит. Он из Москвы?

- Не, вроде, местный... Это мы с тобой из Москвы.  

Я, коммунальный чиновник, сидел на кухне и мёрз в своей плохо отапливаемой квартире. Городское хозяйство работает на слабую «троечку», а иногда вообще не работает. А мы тут слонов разводим, черти драповые! Тут уж я невольно перевёл разговор на другую тему, более актуальную - у нас в отделе давно уже говорят о каком-то большом мероприятии коммунальных служб города. Что это там за мероприятие?

Лернер рассказал, что в городе начинается «спецоперация» против коммунальных «неплательщиков». Честно признаюсь, я не сразу понял, кто из наших дураков так оригинально пошутил - «спецоперация», но потом догадался:

- Ну, кто же ещё, бля?! Ему давно пора зашиваться!

...Утром я торчал в отделе, как к столу привязанный, и листал собранные коммунальными фирмами досье на должников, когда внезапно у нас объявился Сам, Владимир Владимирович Еба, наш гендиректор. Этот счастливый обладатель звучной фамилии и столь же замечательной внешности, застрял в дверях нашего отдела и начал изображать, будто он заводит мотоцикл, - он вытянул руки вперёд, будто держит руль, и сильно дрыгнул левой ногой ... Нет, не заводится! Потом ещё раз дрыгнул. Опять не заводится. И ещё раз... Наконец его воображаемый «Иж-Планета-5» завёлся, и Еба начал издавать звуки. Алкозависимый Голубцов тут же спрятался под стол, а секретарша Улыба широко заулыбалась, медленно отступая в угол. Остальные сотрудники бегом эвакуировались в хозяйственное помещение отдела и там заперлись, как в туалете. И только я торчал, как статуя Свободы, - со злым лицом и списком задолжавших.

Не хватало только зажигалки. Но курящих в отделе не было. Только пьющие. Еба тоже был пьющий. Что уж поделать, если он начинал простым сантехником. Надо сказать, что приход в нашу жизнь капитализма ничего  в его привычках не изменил. Как пил Еба при социализме, так пить и продолжает, только теперь - при капитализме...

Так вот, когда он начал изображать мотоцикл, мне, грешным делом, подумалось, что Владимир Владимирович сменил алкоголь на дезоморфин. Но потом оказалось, что товарищ Еба просто кривляется от радости, - он «подъехал» к секретарше Улыбе и они начали изображать чечётку по всему кабинету.

В конце концов Еба посадил секретаршу на мой стол и громко объявил:

- Мэр одобрил мэры (он так сказал!) против этих педерастов, которые живут и не платят! Вплоть до выселения их на улицу!

Еба начал изображать канкан.

Я спросил - а кто будет готовить выселение?.. Да мы и будем, как выяснилось, - мы, корпоративные юристы ЖКХ.

- А кто ж ещё?!? - аргументировал Еба.

А на следующий день ГТРК «Энск» продемонстрировала репортаж в исполнении Сергея Наглого, из которого следовало, что все проблемы коммунального хозяйства города заключаются в том, что частные фирмы очень либерально относятся к проживающим, и, к примеру, с прошлого лета не взыскивают задолженности. А потому требуется немедленно «внести коррективы в область ЖКХ». И с сегодняшнего дня, сказал Серёжа Наглый, расценки повышаются, а задолженности будут взыскиваться «как через суд, так и повсеместно» - то есть «своими силами». И поскольку основными «неплатильщиками» являются старенькие пенсионеры с нищими пенсиями, то пусть они, соответственно, никуда из дома не выходят, - их будут ждать возле подъездов, ловить в магазинах, в день начисления пенсии их станут отлавливать прямо возле Сбербанка и хватать за шивороты возле почтовых отделений. Притом одних будут сразу хватать, а к другим будут сперва приставать с дурацкими смешками и выкрутасами и уж потом, если «подпольные миллионеры» ничего не поймут, работники частных фирм будут хватать их, как собаки, - уже за все части тела. Одновременно с этим на личные е-мейлы, на почтовые адреса и телефонные номера родственников будут поступать сообщения типа «твоя мама в беде», «позвоните родителям» или «заплати за бабушку».

Спецоперация так и называлась - «Прыг-прыг-бабушка».

А потом каждый день пошли подробные репортажи о проведении «спецоперации». Вскоре помимо пенсионеров, под раздачу начали попадать и молодые семьи, у которых «хаты с тараканами», и безработные алкоголики, и разведённые женщины, находящиеся в процессе раздела жилища, и всякие прочие граждане, которые не могли сопротивляться.

Закончилась спецоперация только когда в городе прогремели одна за другой три скандальные истории.

Мне, корпоративному юристу, пришлось ими заниматься.

Первые две были «так себе», и по правовым последствиям, и по содержанию. В одном случае пострадал сантехник Егорыч, большой любитель «выступать» и сыпать прибаутками... В городе все знали, что если на вопрос «кто?» следует ответ «в рифму», то это он, Егорыч. А ещё он нередко кричал под дверью: «Открывай! Слесаря! Слесаря не ля-ля!» - притом кричал он с такой разухабистой интонацией, что у некоторых руки сами тянулись. Вот ему и надавали по морде... А в другом случае работников коммунального треста спустили с лестницы, после того как они выключили в квартире электричество и спрятались за мусоропроводом, намереваясь «поймать» пенсионера возле электросчётчика. В подъезде было темновато, мало что видно, поэтому вместо старичка они напали на его внученьку, имевшую разряд по карате. Результат понятен: добрая внученька, которой было 16 лет, так перепугалась, что поставила дураков на костыли и отправила в больницу.

Зато третий инцидент был уже таким непоправимым в плане последствий, что о нём пришлось делать отдельный доклад на комиссии горсовета по ЖКХ и озеленению кладбищ.

Итак, работники треста «ЖилМорМонтаж»  Ларионов и Кутько решили по собственной инициативе истребовать долг у разведённой женщины. Они подождали, пока дочь женщины уйдёт в школу, после чего проникли в жилище путём подбора ключей. Они-то думали, что там никого нет, однако в квартире обнаружился ребёнок лет десяти, дочь соседей.  Ларионов и Кутько даже пожалели, что они вообще туда полезли. Когда ж они, наконец, поймали бешеного дьяволёнка, то тут же выяснилось, что недаром они пожалели, даже совсем недаром. Ларионов был задержан в момент выноса стиральной машины, а товарища Кутько взяли, когда он в счёт погашения долга очищал от борща кастрюлю на кухне.

- Его жена всё съедает, а мужа не кормит, - резюмировал я на комиссии. - А теперь вот научится передачки носить.

Коммунальные подрядчики молчали. Многим из них тоже было хорошо известно, что такое «передачки».

- Ларионов и Кутько действовали без всякого согласования, - выступал я перед депутатами и подрядчиками. - Они не учитывали, что в квартире ведётся видеонаблюдение. Но есть и другие растяпы, которые тоже не учитывают факты наличия в разных частях города камер слежения, из-за чего наша дирекция несёт убытки. В многочисленных случаях видеозаписи спецоперации «Прыг-прыг-бабушка» попадают в интернет и становятся предметом обсуждения. Есть случаи задержания членов жилищных комиссий. Мы находимся в контакте с правоохранительными органами и решаем проблемы по мере их накопления. В данный момент под следствием у нас 28 человек, в травматологии 10, в реанимации 6, в морге один, без вести пропало 3 работника ЖКХ. За время проведения спецоперации экстренными методами взыскано 98 тысяч рублей и 2 копейки.

Подрядчик Писяев поинтересовался:

-  А чё-нибудь известно о тех, кто пропал без вести?

- Сведения противоречивы. Бригадир Борматухин подтвердил факт исчезновения работников в районе дома номер семь по улице Коммунистического интернационала трудящихся Востока. Там и раньше отмечались неоднократные факты исчезновения работников ЖКХ.

Все знали, что там находится торговая точка «Подвал», в которой продаётся дешёвый «пивас» и «синька».

На стоянку перед горсоветом один за другим подруливали огромные чёрные «крузаки» с тонировкой «в хлам». Всё, моё выступление мигом закончилось. Депутаты Топорков и Граченко потрусили встречать магнатов, а я слез с трибуны, подмигнул секретарю горсовета и пошёл по своим делам.

В коридоре на мягкой кушетке посиживала Мария Макаровна. На коленях - сумочка, в пальцах неприкуренная сигарета, губы сильно накрашены. Это она специально, чтобы оставлять след на всём, к чему прикоснётся. Маргарита с интересом наблюдала за моим успехом, но посчитала нужным не присутствовать.

- Смотри, какой я сильный! - Сейчас я чувствовал себя победителем. - Получается, что если кто и извлёк выгоду из этой спецоперации, то только я. Ведь я её отменил!

- А кто начинал?

- Братик Демона, депутата.

- Кстати, он здесь, - предупредила Мария Макаровна и неожиданно поправила мой галстук. - Поехали отсюда, Дима...

Мы умчались быстрее ветра... Коммунальные магнаты города бешено нуждались в наличных средствах, поэтому готовы были грабить кого угодно - к примеру, у одного «горел» отель в Таиланде, а у другого спичечная фабрика в Турции. А тут пришёл я, старший специалист юридического отдела единой коммунальной дирекции, и одним махом прекратил всю эту вакханалию изъятия денежных средств у стариков, детей и женщин. Теперь мне, конечно, никто кредит не предложит, не-е-ет! Но я не беру в долг у банков. В этом плане я плохой представитель «среднего класса», совсем не годный.

- Тебе Еба это поручил?

- Не-е-ет, - чуть поёжился я за рулём. - Я разговаривал с Пшибышевским, но тот сказал, что мы в последний момент как бы приняли участие в разработке этого мероприятия, поэтому тоже несём ответственность. Но от нас требовалось, по сути, только формальное согласие... Ты понимаешь, Маша?

- И Еба тебя отблагодарит?

- Мне всё равно надо было выступать по вопросу, - я пожал плечами. - А что можно сказать? «Ура-ура» и всё такое? Как видишь, никто «ура» не кричал. Даже Писяев, хотя он тоже один из авторов. По закону они имеют право требовать с граждан столько, сколько захотят. Их ничто не ограничивает, понимаешь? Поэтому они нарисовали нулей, сколько захотели, а потом спустили на должников свой рэкет. Теперь горсовет, по крайней мере, осудит всю эту свистопляску, а потом она и сама закончится, я думаю... Или прокуратура всё прекратит.

Моя Маргарита спрятала носик в пушистый воротник и больше ничего не говорила.

Этой ночью мы спали, словно порознь. По-моему, служебные перипетии оказались куда сильнее взаимного влечения. А они так внезапно на нас свалились, так всех обескуражили, и даже напугали...

Днём я, как обычно, ехал на автобусе по городу, о котором пытался заботиться, а сам напряжённо думал. Прогноз погоды обещал высыпать на Энск снегопад, который закончится холодами. Да и у меня было много сомнений на счёт готовности коммунальной дирекции к зиме и к таким температурам... Это ведь раньше мы могли просто прийти и проверить, а сейчас - ты только попробуй! Ты попробуй устроить им проверку! Только самые опытные чиновники могли потребовать от магнатов какой-нибудь ответственности или отчётности. Прочих они игнорировали.

Возле площади Преображения (недавно переименованная имени Калинина) я слез с автобуса и направился с проверкой на аварийный объект. Это был развлекательный центр, который называется «Гарри Поттер» - бывший кинотеатр «Колхозник». Здание солидное, 50-х годов, но никогда толком не ремонтировалось. Но я же не строитель. Я представляю интересы муниципальных властей. А коммунальщики приходят сюда только за деньгами. Это сразу видно. Я остановился и посмотрел запись в своём смартфоне - территория относится к жилищному тресту №10, а это самая циничная и бесхозяйственная коммунальная контора города.

А вот владелец бизнеса  Махмуд-бельды-Бабаев, в городе его называют «Бабаёв» или даже с буквой «б» на конце. Себя он считает азербайджанским Аленом Делоном. На самом деле абсолютно уродливый мужик из Новокузнецка, даже никакой не азербайджанец. В прошлом - наркодиллер, сейчас бизнесмен. Года три назад он арендовал у муниципалитета здание, одно из самых знаменитых в городе, и превратил его в коммерческий балаган со сбытом «наркоты» и водки. В пристроенном сбоку кафе промышляют сутенёры и напёрсточники. От проверяющих он, как правило, откупается взятками, зато прочих людей со всякими «мурками» и «корочками» встречает, как бывалый «сиделец». Я поговорил с ним, взял свои 100000 рублей, приподнял кепку над лобешником и пожелал хорошего здоровья.

«Да чтоб ты сдох!»

А как бы вы поступили на моём месте? Я тут хожу или сижу не для того, чтобы со всеми поругаться, понимаете? Или вы хотите в одиночку сражаться со всем городским негодяйством? Со всеми гадостями этого мира?

Вот было дело: чины управления потребительской политики как-то раз сели в чёрный «мерседес» и медленно проехались по одной из самых замечательных улиц нашего города - по Комсомольской. Улица очень длинная, девятиэтажная, много общежитий, и кругом - ларьки, помойки и проблемы. И что вы думаете? Через час у них был полный багажник продуктов и алкоголя. И много денег, само собой. И даже подарки для детей, жён и любовниц. А как бы вы поступили на их месте? Или вам кажется, что все эти торгаши-спекулянты чем-то чище и порядочнее нас, муниципальных чиновников? Нет, они много хуже нас. Мы, по крайней мере, никого не грабили, не били и не убивали. Мы никогда закон не нарушали. И все эти чёртовы торгаши и бандиты максимально заинтересованы в том, чтобы мы брали эти чёртовы подарки для наших детей и женщин, понимаете?

Мы ведь проверяющие, и мы всё видим...

Потом я зашёл к частной предпринимательнице, известной под прозвищем «Валя-Корова». Валя - это такая вполне симпатичная сорокалетняя женщина, которая смотрит на мужчин с каким-то снисходительным и ласковым разочарованием. Если присмотреться, то кажется, будто она  женщина несчастная, и ищет ласки, как ребёнок, но на самом деле с ней лучше было бы не связываться. В молодости Валя занималась проституцией, а сейчас вместе с «Писей» торговала стройматериалами в арендованном муниципальном помещении. А ещё именно она, Валя-Корова, познакомила заблудившуюся в жизни переводчицу Аню Денисову из Иваново сначала с одним разведённым чиновником по фамилии Лернер, а потом с другим, и с третьим. А кроме Лернера, к Ане начали ходить ещё как минимум трое мужчин из нашей дирекции и один из местного криминалитета  - некто Олег Солодкий, дружок Славы Толстого.

- Если тебе нравится Аня, то давай я позвоню, - предлагала Валя-Корова, лучшая подруга Ани. - Я знаю, что ты встречаешься с женщиной. Но я знаю, что ты человек образованный, Дима, поэтому я не рекомендую с ней встречаться. Этой Машке беляшами бы торговать у стадиона, а она вместо этого экономикой занимается у вас в дирекции.

Ну, вот опять она, наша современная «практичность»! А ведь в юные годы Корова занималась джазом в студии одного всем известного в городе педагога. Впрочем, кто сказал, что он - не сутенёр? Да самый настоящий - в кожаных штанах, да ещё и протестант-евангелист. Просто он всегда был на хорошем счету у полиции. Мне с этим сложнее, поэтому я отказываюсь:

- Валентина Матвеевна...

- Дима, послушай меня! - настаивает предпринимательница. - Я ведь всё знаю. У меня разные бывают посетители, и твоя Машка Зайкина, как её все называли, тоже ко мне приходила. Один раз я нашла ей мальчика смазливого, каких только в модных журналах можно увидеть, а другой раз -  взрослого мужчину с Кавказа, с которым потом многие женщины спали. И я тоже, - призналась Валя-Корова и назвала фамилию мужчины.

Я сразу вспомнил фото голого по пояс джигита из сети Одноклассники.

 - И Роза тоже была у меня. Она женщина молодая, ей  можно! - подвела итог Валентина Матвеевна.

Я молчал.

- Ты думаешь, наверное, что дорог ей? - неожиданно спросила предпринимательница. - А ты знаешь, что у меня есть заказ на неё? От респектабельного мужчины из Новосибирска.

- И зачем это?

- Ты хочешь, чтобы я тебе объяснила, зачем это? - ответила она вопросом на вопрос, - Но ты ведь юрист, и работаешь в сфере коммунального бизнеса. У вас все девочки  - дворняжки, и не надо их жалеть. Почему ты задаёшь эти глупые вопросы?

«Держи себя в руках», - говорил мой внутренний голос.

- Помнится, была книга - «В сумасшедшем доме», автор  - Бройе, кажется, - объяснял я Корове. - Я уже не помню. Мы - юристы, и мы интересовались и не такой беллетристикой, прости господи. Лично я держал в руках экземпляр из библиотеки самого Вышинского. Так вот, знали бы вы, Валентина Матвеевна, как он интересно писал о людях в советской больнице, Бройе этот... Он сам был пациентом.

- Дима! - строго обратилась Валентина Матвеевна. - Никто, кроме тебя, не знает, кто такой Вышинский. И ты должен это понять. Реальность выглядит совсем иначе, чем тебе кажется.

Пока я вспоминал свои университетские впечатления, Корова смотрела на меня, как на сумасшедшего. Нет, я вовсе не спорил с Валентиной Матвеевной. Я иногда даже очень уважаю эту деловую и симпатичную даму: она независима, она богата, она хорошо знает людей со всеми их недостатками. В конце концов, она платит мне взятки. Однако тот, кто знает о людях только благодаря газетам и «Криминальной хронике» по ТВ,  тот вряд ли согласится с Валентиной Матвеевной.

А может она всё это придумала, а? В конце концов, могут ведь люди просто врать? Врать прямо и цинично, как врёт депутатша Титикова, к примеру. Или как врёт чиновник Лернер. Однако права была Мария Макаровна - нельзя слишком много знать о людях. Иначе жить не захочется.

- Да, надо быть лицом выдержанным и эмоционально зрелым.

Как это у Бориса Пильняка? «Луна спешила над городом» - так? Сегодня Луна никуда не спешила. Я уходил от Коровьевой, а в тёмном небе висела она, моя единственная. Луна была не полной... До скорого полнолуния ещё многое могло произойти. Глубокая и холодная тишина царила в осеннем городе N, а я шёл до остановки, пряча лицо в мягкий воротник. «Чёрт побери! - подумалось мне. - Я всю жизнь гоняюсь за призраками, а сегодня призраки гоняют меня!»

5

Я спал абсолютно безмятежно, видел прекрасный сон из своей юности и чувствовал запах чего-то овощного с говядиной - запах советской кухни... Такой запах, который ассоциируется только с детством и больше ни с чем на свете. Кстати, когда мы обедали в ресторане гостиницы «Луч», Мария Макаровна спросила: «Какое самое вкусное блюдо ты пробовал в своей жизни?» - на что я моментально произнёс, усмехаясь: «Здесь такое не закажешь!»

- Маша! - Я повернулся на бок... Рядом никого не было.  

Я снова ночевал не дома. Марии Макаровне вообще очень не нравится моя квартира. И вот снова за окном - грустный мир поздней осени и начало субботнего утра. Ещё довольно рано и очень холодно. Маленькая девочка в яркой вязаной шапочке куда-то идёт, помахивая старомодным портфельчиком, а на металлической ограде парка, через которую всегда кто-нибудь пытается перелезть, висят очень большие жёлтые листья.

- Мария!

Во сне я видел свою семью, а потом снова - девушку с гитарой, которую повстречал в городе Сочи, когда мне было шестнадцать лет. Я, может, не всегда был доволен своей жизнью, но такое одиночество меня вполне устраивает. В конце концов, я могу просто поверить Валентине Матвеевне Коровьевой, и как бы избавить себя от внезапных разочарований. Наверное, все мы легко найдём другую работу, правильно?

А ведь из дирекции действительно надо уходить.

Да, надо! И не важно - супруг ты этой милой дамы, или тебя бросили на полдороги. Мне никогда не простят отношения с главным специалистом отдела. Хоть я и сам тоже «главный». Скажут - это заговор! Меня и так считают убийцей... На работе всё время ждут, что у меня случится истерика, «сдвиг», или что я приеду на службу пьяный или «под кайфом». Женщины в дирекции избегают меня, и говорят, что я их не люблю, поэтому я почти не вылезаю из отдела и, уж тем более, не торчу со всеми на кухне или в курилке.

- Дима!

Мария Макаровна появилась в спальне.

- Я тебя звал.

- Ты вчера такой пришёл поздно вечером, что мне показалось, будто ты пьяный! - произнесла Мария Макаровна. - И сразу завалился спать, даже не ужинал! Что с тобой вчера было?

- Нервный срыв, вероятно.

- Дима, иди есть!

Мы за один месяц прошли тот путь, на который многие тратят половину жизни, - от «привет-привет» на работе до «Дима, иди есть», вы понимаете? Многие люди начинают ценить стабильность только в сорок лет, когда уже не на что надеяться. А до сорока живут, как хотят, - не понимая, сколько цинизма в этом, и сколько горьких неудобств они создают людям, которые пытаются любить их и даже им верить.

Но Мария Макаровна очень скрытна.

Кажется, она сознательно запускает во мне процесс личностной «кристаллизации», как это называет Стендаль в трактате «О любви». Моя избранница начинает казаться более симпатичной, чем есть на самом деле.

- Ты где вчера ходил, Дима?

- Был на проверке муниципальных объектов.

Я чуть не сказал, что собрал за вчерашний день только наличными около миллиона рублей. У меня полные карманы денег. Как жаль, что такие проверки бывают только раз в месяц...

Я сидел на кухне, ел рагу с поджаренными тостами, пил чай с ароматом бергамота и думал, что надо бы походить по сувенирным или зайти в модный магазинчик на проспекте...

Но до вечера мы никуда не выходили. Только когда в городе стало темнеть, мы сели в БМВ и поехали по магазинам. Я тратил свои деньги, а состоятельная дама Мария Макаровна Маркина привыкала делать вид, будто она снимается в фильме «Красотка» - но так тебе и надо, вредина-говядина!

Я показал Маше язык:

- Бе-бе-бе!

Маша в ответ фыркнула, как кошка.

Мы вертелись по центральным улицам города часов до десяти, пока внезапно не столкнулись с «самим» Славой Толстым. Город Энск - невелик, и босс местного рэкета шикарно фланировал по тем же магазинам, что и мы. Он был со своей дамой, зато «без колёс». Мы подвезли их до дома в элитном посёлке, а сами вернулись в город по объездным дорогам, пустынным и неосвещённым. Я чуть без зубов не остался, когда нашу машину то и дело подбрасывало на колдобинах. Зато, заезжая в город с «непарадной» стороны, мы оказались на набережной реки, где уже начиналось строительство Слона. Фирма «Гном и К», подрядная организация Геннадия Гнедого, он же «Гной», начинала закладку фундамента. Мы постояли возле деревянного забора, которым была обнесена «стройка века», но из машины не выходили. На площадке по одному включались прожекторы, и копал землю жёлтый, очень высокий гусеничный экскаватор с надписью «Hyundai». А вдоль забора длинными рядами стояли «бытовки» с хозяйственными помещениями стройобъекта и один красный вагончик с прожекторами над входом. Написано - «Офис». Но свет погашен, там никого нет. «Скоро ляжет снег, - так мне подумалось, - и уже раньше марта стройка не продлится. Зачем же они сейчас начинают? Впрочем, наивный вопросец, сударь! Они же думают о деньгах, а не о работе!»

Сейчас идёт информационная борьба между подрядчиками - все друг другу врут и пишут доносы в областной центр. Депутат Рожков, который по бюджетным вопросам, даже плакал на груди у прокурора, - так ему хотелось оттеснить Гноя, Хрена и Писю от строительных контрактов. Но прокурор у нас - зрелый мужчина из Махачкалы, да ещё и с какой-то турецкой внешностью, поэтому он не испытывает жалости к плачущим депутатам. И даже краснеть не умеет, как Женечка Титикова.

Короче, неудобный человек наш прокурор.   

Но уж куда я неудобнее. Прокурор - наверняка человек честный, и мне известно, что он меня не любит. Я вспомнил, что меня в дирекции называют не иначе как Родионом Раскольниковым, и все ждут, что я кого-нибудь убью. Титикова представила меня прокурору как потенциального сумасшедшего, и рассказала, будто я копаюсь в помойках возле её дома, - она, дескать, сама видела, своими глазами, что я «бомжую». Это была как бы часть её борьбы лично со мной и со всей нашей дирекцией. Это доставляет ей удовольствие - лгать и говорить гадости!

- Нашёл, кого вспомнить, - отозвалась Мария Макаровна.

Я завёл двигатель, и мы отъехали от стройки. Действительно, лучше чёрта вспомнить, чем Титикову. Чёрт вряд ли явится, а Титикова - да вот она, уже здесь. Возле одного из домов стоит её машина. На всякий случай мы сделали ещё одну остановку в нашей автомобильной прогулке. Я вопросительно посмотрел на свою Маргариту, и она мне ответила после паузы:

- Здесь живёт Лужа, директор треста.

Я продолжил:

- Братик Демона.

- Да, только не родной... Фамилия Демон у него из детдома.

- Впервые слышу, чтобы в детдомах давали такие фамилии.

Мария Макаровна рассказала, что депутат был «отказником» от родителей, исповедовавших сатанизм, а фамилию дали в шутку.

- Об этом писали в местной газете, да он и сам рассказывал.

- Да? Не помню... Но он вполне похож на свою фамилию.

Дом был самый обыкновенный, деревенский, но не старинный, а примерно 70-х годов. На крыше криво торчали две трубы и три антенны. Внезапно в одном из окошек включился, а затем быстро погас свет, потом ещё раз включился и погас. Это выглядело как бы подозрительно.  

- Поехали, - решила моя Маргарита, - а то нас увидят.

Спортивный БМВ резво поскакал по бездорожью, а потом мы свернули на одну из улиц, которая вела к центру города. Деревянных домов здесь почти не было, зато в одном из пятиэтажных проживала Урузумбаева. Обычно в это время она гуляет со своим ротвейлером. Здесь же паркует свой «мерседес» законный супруг Урузумбаевой, жирный среднеазиат, процветающий на жестокой эксплуатации себе подобных. Он ведь тоже был приезжим рабочим без денег и документов, пока Роза Давыдовна не подобрала его, как прикольный фантик от конфетки. Человек он крайне заурядный, блудливый и необразованный, однако Розу Давыдовну это устраивало куда больше, чем все другие варианты, - этакий «принц» без претензий к жизни.

Урузумбаева была бездетна.

Мы немного постояли, подождали. Даже вышли из машины, чтобы прогуляться. Потом Мария Макаровна позвонила Розе Давыдовне:

- Ну, ты где ходишь, Роза с мороза?

В трубке раздался смех нашей сатаны... Оказывается, она сидит на автобусной остановке неподалёку отсюда, слушает музыку в наушниках и скоро подойдёт. И минут через пять Роза Давыдовна действительно появилась, только без собаки. Потом мы ещё целый час сидели втроём в БМВ и перемывали косточки Светлане Никандровне. Потом Роза Давыдовна стала вспоминать многооконный и многоквартирный дом в Караганде, где они родились сорок лет тому назад - девочки Роза и Света, так и не ставшие подругами. «Зачем она это вспомнила? Что за момент истины?» - подумал я и внезапно понял: просто, сатана Уразумбаева увидела нас, влюблённых таких, и начала вспоминать свою семью и девочек из детства.

Над дощатым забором сияла луна, медленно гуляли подростки с банками пива, а я грезил о сером студенческом дне в Москве 2007 года, когда мне было ровно двадцать лет и я пропускал занятия в университете и балдел тем счастливым днем с Гошкой Лернером и ещё несколькими такими же друзьями-идиотами. Даже плакать хочется, как давно всё это было. Чем мы там занимались тогда, в 2007 году? А ничем! Мы ломом груши околачивали. Есть такое типично московское занятие. «Бригада Мичурина», как нас называли на кафедре. Понимаете? Но с тех пор все мои друзья научились держать себя в руках и даже преуспели. Теперь они - боссы, и ездят на джипах...

Только за полночь мы с Машей наконец вернулись домой. И вот я, незаконный внук булгаковского Мастера, бросил на пол пальто и впервые по-настоящему поцеловал свою Маргариту - так, как целуются только влюблённые подростки в лифтах...

А потом мигом прошла ещё одна неделя и началась ещё одна суббота. Это, конечно, не совсем правильно - жить от субботы до субботы, но эта суббота была тоже особенной.

В тот день с неба хлынул снег - да такой густой и яркий, будто я видел сразу несколько зимних полотен в картинной галерее. И вот я медленно, теперь уже на всю долгую зиму, опустил жалюзи в большом окне её квартиры...

Все ближайшие несколько дней и даже немного ночных часов мы как бы продумывали дизайн нашего жилого пространства. Мы быстро покупали и то, и сё, и по чуть-чуть мебель, и постельное, и большой обогреватель для кухни или спальни.

Но в этом году природа очень медленно расставалась с осенью. Постепенно осень отошла в сторону, предоставив зиме возможность действовать самостоятельно, и только наблюдала за ней со стороны. И я тоже наблюдал - наблюдал за осенью, и говорил себе: «Дима, не привязывайся ни к чему на свете, оно нам не принадлежат, и ты должен научиться жить как все». В домашнем своем представлении «жить, как все» я ещё как бы и не начинал. У меня всё впереди, правильно? Да и Мария Макаровна оказалась не такой страшной, какой её видели на работе. Кстати, в дирекции все делали вид, будто ничего не замечают. Только перестали премию мне и Маше выплачивать.

...Я стоял у окна на кухне и смотрел на зиму, такую масштабную и несовершенную. Отопление работало на жалкую «троечку», обслуживание отсутствовало - коммунальные фирмы тонули в жалобах и откровенно бездельничали. Зато квартплату брали вовремя и с большим удовольствием... Снизу доносилась старинная песня Натальи Гулькиной - «Я больше не хочу, чтоб только у порога звучали бы в ночи твои усталые шаги...» Это кто-то тихо подъехал к подъезду и открыл дверцу машины.

Наши «рено» и БМВ стоят рядышком в длинном ряду автомобилей, чуть присыпанные снегом. Рано утром все жители дома выходили «погреть» машины - это обычная сибирская практика в ожидании холодов. Ну, и я тоже выходил - с ключами сразу от двух автомобилей. Жители этого элитного «билдинга» смотрели на меня, как на сумасшедшего, но держались на большом расстоянии.

По радио рекламировали средство от простатита.

- Ну и что там, на улице? - спросила Мария Макаровна.

- Зима, свежо, - ответил я с улыбкой и поцеловал Марию Макаровну в щёчку.  

Радио усердно трудилось на кухне. Я сел в кресло перед включённым телевизором. Чисто прибранная комната с цветами на подоконнике, а в углу стоит старинный самовар, когда-то подаренный хозяйке.

Моя Маргарита вела себя просто и непринужденно. Вечер обещал быть замечательным. Однако ещё с утра к нам в гости запросился Марсиан Куценко со своей блондинкой по имени Инга, и я сразу сказал Марии, что мы его обязательно дождёмся. Ох, моя бы воля, я никогда не поддерживал бы эти отношения (как и многие другие), но в мире состоявшихся людей по-другому как бы никогда и не бывает. Мы живём в окружённых «железным занавесом» многоэтажных «билдингах», поэтому нам приходится ходить друг к другу в гости. К тому же, в этом случае не совсем видно, что мы вечно что-то друг против друга замышляем.

Вечером, пока Мария Макаровна пила с блондинкой Ингой аперитивы, я несколько раз надолго отлучался на кухню, а Марсиан Никитич провожал меня по коридору квартиры и смотрел, поднимая брови до потолка.

В конце концов он спросил с пошлой ухмылкой:

- Вы что, суки, делаете?

Кажется, по его мнению, «это» у нас слишком далеко зашло.

Я позвал гостей к столу, хотя все громко уговаривали меня подождать.

- Если вы предпочитаете холодец, то можно и подождать, - мило пошутил я.

Шутка удалась. Марсианин оглушительно грохнулся задом в кресло.

- Ну, прошу! - произношу я.

При мне говорили об Аркаше Маркине, притом сука-Марсианин пообещал привести его в гости. Ну, спасибочки! Я пару минут постоял на кухне, уговаривая себя успокоиться. В этот момент открылась дверь, и раздался весёлый голосок Бориса Ивановича Коня. Товарищ Конь демонстративно расцеловался с Машей, а потом начал её обнимать и шлёпать по попе, делая при этом радостную морду. Он вёл себя как любовник, или даже «сессионный» партнёр этой женщины. А Марсиан громко хохотал, как дурак, широко раскрывая рот с плохими зубами.

Конь пришёл один, поэтому Маша досталась на весь вечер ему, а не мне. И я снова «разряжался» там, на кухне, над раковиной с холодной водой. Алкоголя не пил. Ко мне, как к настоящему юристу, никогда ничего не «прилипает». Вон, мои однокурсники защищают в судах маньяков и уголовников, но ведь они сами преступлений не совершают, правильно? Нет, это их работа. И моя тоже. И если завтра Сука-Марсианин опять полезет за решётку, я даже с удовольствием проконсультирую в СИЗО это городское животное. А пока я пытаюсь простить его и чуть успокоиться.

Вот он заходит на кухню. Пришёл опять в грязной и мокрой обуви стоит и смотрит на меня.

«Боже, неужели мы сегодня поссоримся?!?»

Так и есть!

- Может, вы пойдёте, - говорит он мне тоном удивлённого человека. - Вам дальше будет неинтересно!

Прикиньте! Гости (!) выгоняют меня из квартиры моей же сожительницы. Нет, вы такое видели? Мне не лень жить на свете, и в моих каменоломнях вполне хватит кирпичей для таких, как этот мужик в грязных войлочных ботинках. Но он - наш партнёр по коммунальной коммерции, он дружок Лернера и прочих подобных негодяев. Ругаться с ним - значит потерять доверие. А потому будь доброжелательным и спрячь свои камни. В конце концов, он в тебя свои камни ещё не бросал.

Мы так и сидели до конца званого ужина - я не замечал суку Куценко, а спутница Марсиана Никитича делала вид, будто не знает Коня. А Конь обнимал копытом Машу... В этот момент я жалел, что не вижу переводчицу Аню Денисову или ту высокую темноволосую девушку по имени Новелла, с которой я танцевал в ночном клубе. Было бы лучше, если б Куценко пришёл с одной из них. Было бы просто замечательно. Я даже включил бы джазовую музыку...

Как только за ними закрылась дверь, мы с Марией Макаровной взялись за уборку, и теперь я срывал злость на посуде. Я чуть не разбил салатную ёмкость чисто офисного фасона.

- Ты что? - поинтересовалась Мария Макаровна, заглянув в кухонную раковину.

- Слушай, ну прости меня, это было слишком. Зачем ты их пригласила, не предупредив? А как же я? Я должен молчать?

- Молчи, - предложила Мария Макаровна.

- Почему?

- Дима, ты слишком самонадеянный! - упрекнула она. - Кроме твоей актерской рожи, я, извини, иногда ничего не вижу.

- Ищешь удобного мужчину, да?

Внезапно Мария Макаровна как бы отказалась от своих слов:

- Я не знаю, Дима.

- Слушай, ты меня достала!

Я выскочил из кухни. Наверное, мне надо было уйти, бегом пробежать весь квартал и найти какую-нибудь другую дверь, за которой меня ждут, - совсем не похожую на этот «железный занавес» из пуленепробиваемого металла, частных охранников и систем видеонаблюдения. Да, я - самонадеянный мужик с «актёрской рожей», и меня могут ждать самые разные женщины. Но ведь не ждут, как они и раньше не ждали. А вам кажется, что всё на свете просто, так, наверное? Нет, жизнь перестала быть простой и понятной целых 30 лет назад - в те годы, когда я катался на аттракционах в московском парке культуры и отдыха, а везде и всюду гуляли стрёмные личности в кроссовках и тренировочных «адидасах» фиолетового цвета.  И у меня с тех пор всегда имеется собственный способ выхода из проблемы - глухое молчание. Надо ждать, сколько нужно, - ждать, пока мы успокоимся, и только потом говорить снова.

6

Мне было восемнадцать. Я не сентиментальная девочка,  но у меня примерно те же слабости, что и у них, - например, мне иногда очень нравятся кошки. Я, помнится, вечером вышел на улицу и просто пошёл по Измайлово. Я шагал долго, держа руки за спиной, - москвич и новенький студент МГУ, самовлюблённый скептик без явных предпочтений в жизни. Музыку я не жалую, науками не увлечён, девушек нет, нет даже того китайского попугая, с которым я разговаривал втайне от родителей. Вместо него был бывший одноклассник Гоша Лернер, но он - циник. Иногда я от него устаю. Но я редко обижаюсь. Я шагаю и шагаю, держа руки за спиной, и, вот, я внезапно вижу, что возле бака с мусором притулился котенок.

Идеально беленький.

Мне не хватило ни безразличия, ни смелости притвориться, что я его не вижу. Я подобрал котёнка, потом, не задумываясь, снял свой индийский шарф и закутал котёнка в него - так он не простудится. Ну, а поскольку животных у меня никогда не было (кроме электронного попугая), я, ничуть не сомневаясь, отправился искать ветеринара. Но какой может быть ветеринар в Москве в девять вечера? Какой? Единственный ... В ближайшей округе есть только одна ветлечебница - «Круглосуточно для вашего любимца - 1000 рублей! Усыпление - 300 рублей».

Я пересёк двор, закрывая свою ношу руками, поднялся по лестнице и позвонил в белую дверь.

- Сейчас! - Дверь открыл немолодой мужчина в зелёном свитере и хипстерских джинсах с множеством заплаток и карманов. На него появление хорошо одетого юноши никакого впечатления не произвело. - Что у тебя?

- Вот, нашёл, и совсем не знаю, что делать.

Он засмеялся:

- Что делать? В медицинском учишься?

- Нет, а почему ...

- Что «почему»? - грубо переспросил мужчина. - Почему я спрашиваю? Потому что это медики обычно такие т-т-тупые!

Я абсолютно серьёзно спросил:

- А вы - не медик?

- Нет, я ветеринар, - объяснил мужчина и взял котеночка на руки. - Нормальный здоровый ребёнок домашней мурки... Даже странно, что такому беленькому не нашли хозяйку. Вот что! - распорядился мужчина. - Отнеси его домой и подари маме. И - букет цветов. Вот вырастет он и будет всеобщим любимцем.

- Мои родители не любят животных... А дачи у нас нет.

- Тогда стукни его об стенку и - дело с концом, - на полном серьёзе заявил мужчина. - Или брось в канализацию. Он же тебе не нужен, правильно?  

- Вы думаете, что я это сделаю?

- А ты хочешь, чтоб я это сделал? - ухмыльнулся он. - Я тут кошек давлю двадцать четыре часа в сутки ...

Котёнок смотрел на меня так долго и пристально, что я невольно поверил рассказам, что кошки всё понимают. «Ну, что, друг? - спросил я. - Что нам с тобой делать?» Вот этого я не знал. Сначала я действительно хотел отнести его домой и настоять на том, чтоб он у нас остался, но мама этого никогда не поймёт, да и папа никогда не оценит. У моего отца аллергия даже на телевизор. А мама очень много общается на работе (она трудится в сфере туризма и сервиса), поэтому ей хочется быть в одиночестве. И вряд ли ей нужен домашний любимец. Моя мама осваивает занятие воистину одинокое и стариковское - она вяжет свитер!

Вот я и не рискнул настоять на своём. Испугался? Да! Я не взял на себя ответственность. Правильно ли я поступил? Да, правильно ...

Белый котёнок ещё долго бежал за мной следом, а я удалялся от него всё быстрее, и быстрее. Потом котёнка подобрали какие-то девочки, а я вернулся домой, где меня встретила мама со свитером:

- Ты поздно!

Мама никогда не удивлялась тому, что у меня нет девушки, и вообще нет знакомых девушек, зато её удивляли мои поздние прогулки. Интересно, что бы она сказала, если б узнала, что я живу с женщиной из богатой московской семьи? Наверное, тоже - «Не ходи поздно» - и всё такое, да? У меня было счастливое детство и очень одинокая юность. Мне всё время приходилось беречь нервы своих родителей. А сейчас я стою у окна с чашкой кофе в руках и молча созерцаю, как бездомные собаки рвут на части кошку прямо во дворе нашей дирекции... Кстати, а кто у нас заведует отловом бездомных животных? Был предприниматель по прозвищу «Сися», а теперь «Лось», хозяин известного в городе «едального» заведения под названием «Содом». Надо ему позвонить и сказать, что стаи городских волков осаждают коммунальную дирекцию, а то ведь, если этого не сделать, то он вообще ничего не станет делать.

- Так на чём мы остановились? - обращаюсь я к секретарше Улыбе и громко ставлю чашку на подоконник. Улыба - пожимает плечами. - Найди мне номер Лосева, хорошо? Мне надо позвонить «Лосю» и сделать ему втык вот за это дерьмо, которое я вижу!

Секретарша пошла искать номер в ежедневнике.

- Нет, не надо, - вдруг очнулся я. - Не-не-не, Лариса, не надо!

Дело в том, что Лосев - это родной брат другого Лосева, у которого три судимости . Тот, другой Лосев, - это уважаемый человек в областном центре, и с ним нельзя ругаться. Таким образом, пусть бездомные «пёсели» рвут на части кого угодно.

- Продолжим, - распорядился я.

Улыба села за компьютер, и я продолжил диктовать текст официального обращения по поводу взыскания денег с очередного «неплательщика», да чтоб он сегодня вечером газом отравился, сволочь! Я сердито хватаю чашку. Говорю:

- Меньше дерьма станет в городе, правильно?

Я уже чувствую себя хозяином города! Я - коммунальный чиновник! Это ж не фунт изюма! Это понимать надо,   ясно?

Вот только надо осторожнее выходить из здания дирекции. А то покусают.

Гулявшая по двору стая собак очень напоминала наш трудовой коллектив. В ней можно было заметить несколько агрессивных сучек породы двор-терьер, - они звонко лаяли на проезжавшие мимо машины. Вокруг агрессивных дам с облезлыми хвостами вертелись мелкие собачки мужского пола, а здоровые угрюмые псы, молодые и не очень, держались вокруг разноцветного пса-плебея со злобно улыбающейся мордой, как у гиены. На нём было буквально написано огромными буквами - «Я никогда не был домашним! И не ждите!» А угрюмые члены его «банды» несли на себе другое признание - «Мы уважаем только силу».

То есть, пока ты им всем лапы не переломаешь, они от тебя не отстанут. Эти грязные и лохматые псы-плебеи разительно напоминали наших жлобов из производственного отдела, наших «водил» и охранников, по которым тюрьма плакала, и, конечно, наших деловых партнёров, которых как не отмывай, - всё равно воняет. «А вон чуть в сторонке от стаи бегает чёрный пёс с висячими ушами, - это, наверное, я, - подумалось мне грешным делом. - Чем не похож? А вот и болонка Мария Макаровна... громко тявкает во все стороны».

Нет, зря я так на Марию Макаровну. Никакая она не болонка.

Кстати, а вот и она сама, Мария... Приехала на чёрном «мерседесе». Это чей такой, а? Ах, это «мерс» одного из дружков Славы Толстого. Кажется, его имя Олег, фамилия Солодкий. Это он танцевал с Машей в ночном клубе. Помню-помню!.. Кстати, а почему он обнимает её? Как он смеет её обнимать?! А вокруг с угрюмым видом шляется целая банда бездомных собак. Холодно, снег уже лежит сплошным белым покрывалом. Вот гангстер Солодкий садится за руль и задним ходом выезжает со стоянки. И в этот момент глупая болонка попадает под заднее колесо. Визг просто ужасный! Собака выпрыгнула из-под кормы «мерседеса», отряхнулась и начала тявкать, как ни в чём не бывало, однако стая «пёселей» не погналась за чёрным «мерседесом», нет. Они начали провожать до подъезда Марию Макаровну, притом морда вожака собачьей банды как бы обещала: «Сейчас мы согреемся, арестанты!» На первом этаже есть помещение охраны, но сегодня дежурит не спортсмен, и не тот лысый «чел», отсидевший срок за грабёж. Сегодня дежурит Козёл. Он уже наверняка бежит прятаться, мелко дрожа от ужаса.

Господи, что делать?! Маша! Быстрее!

- Лариса! Позвони Лосеву и скажи, что завтра я ему обещаю персональное приглашение на комиссию по ЖКХ при горсовете...

А что сейчас делать? Сейчас - бегом вниз! Спасать Марию Макаровну!

И я помчался... Вернее, поскакал по лестницам! Как козёл.

Вот я уже у окошка, за которым сидит дежурный охранник. Так и есть, этот наш героический Тимур уже сделал лужу и спрятался внутри шкафа с одеждой. Из-за него весь шкаф мелко вибрирует. А бездомные собаки проникли в дирекцию и свободно шляются по всему первому этажу. Они отобрали у Марии Макаровны портфельчик и уже начинают покусывать. Тем временем белая болонка с деловым видом открыла носом лежавший на лестнице портфель и начала проводить свою, собачью ревизию документов коммунальной дирекции. Если бегущие за машинами собаки - это души умерших гаишников, то болонка была в прежней жизни фининспектором.

- Пошли вон!

Следом за мной по лестнице чуть не скатился товарищ Стойло с каким-то дрыном, а потом прибежал Пшибышевский - с ломом. Я схватил лопату для уборки снега, и мы, три чиновника ЖКХ, вступили в битву с бродячими животными. В итоге вожак банды был взят нами в плен и препровождён в кабинет директора, а самые злые из хвостатой шпаны были избиты ломом, а потом с треском вышиблены за дверь. Мы, как три богатыря с картины в «Третьяковке»  - с ломом, дрыном и лопатой! - грандиозно возвышались над крыльцом казённого учреждения, а вокруг дирекции ещё целый час стоял угрюмый собачий вой. Такое было странное впечатление, что все бездомные псы города  организованно вышли из своих убежищ и хором завыли.

Мария Макаровна сидела в кабинете Урузумбаевой. Верёвкина тщательно чистила пострадавшее пальтишко Марии Макаровны, а Роза Давыдовна пыталась дозвониться до главного городского живодёра. Товарищ Лосев отсутствовал на рабочем месте.

- Ну, как всегда! - произнесла Урузумбаева и начала звонить его любовнице...

В конце концов выяснилось, что Лосев с утра зверски пьян, мычит, как скот, и ничего не понимает.

Роза Давыдовна положила «трубку» в кармашек юбочки и с невероятным ядом сказала мне:

- Я ему покажу!

Я вызвал «Скорую» и даже чуть приобнял свою Маргариту:

- Маша, всё в порядке?

Надо же, сколько во мне нежности! А я думал, что умею только деньги прятать в диване. Сатана Урузумбаева смотрит на нас, прям как на Ромео и Джульетту. А мы не то, и не другое. И вокруг нас - цирк, а не театр. Я был сегодня «настоящим мужчиной», не побоявшимся вступить в бой с целой стаей собак, а самонадеянная, даже хамоватая Мария Макаровна чуть не стала несчастной жертвой коммунального разгильдяйства. Но всё позади - пострадало только пальтишко. Ах, да! Скверная болонка спёрла портфельчик Марии Макаровны.

- Но ничего! - пошутил товарищ Стойло, тоже герой дня. - Мы её все вместе попросим - правильно? - и она всё вернёт...

Мы немножко посмеялись.

- А теперь пойдём-ка с их вожаком поговорим! - предложил товарищ Стойло, и мы всей толпой пошли в кабинет генерального директора...

И - что мы там увидели?

У Пшибышевского даже лом выпал из рук, а потом грохнулось портмоне из кармана. Дело в том, что Владимир Владимирович был пьян, притом до полной невменяемости. Он пил водку с вожаком стаи собак. В смысле, вожак с мордой как у гиены, смотрел на него, как на идиота, а Еба опрокидывал стакан за стаканом и изливал перед псом свою больную душу... Вот ему-то и понадобилась «Скорая помощь» в конечном итоге. Еба находился в состоянии алкогольного психоза.

Собаку мы отпустили на волю. Просто открыли перед ней дверь коммунальной дирекции и коротко предупредили:

- Иди и больше не попадайся.

Буквально «ступай и не греши» ... Но, правда, я так и не понял, зачем мы вообще схватили этого бездомного разбойника и потащили за шкирку в кабинет директора? Или у нас психоз на почве застарелой интеллигентности? Вроде бы «да», и «никак нет», товарищ начальник! Я давно уже пью только фруктовый чай из пакетика, а Стойло предпочитает корейскую лапшу из корыта. А наш Пшибышевский вообще не имеет никаких дурных привычек, кроме любви к красивым девочкам из ПТУ...

Я заночевал у своей «золотой рыбки», и на следующее утро мы вместе вызвали такси и поехали на работу. О вчерашнем инциденте уже ничего не напоминало, а в окошке охраны на первом этаже неподвижно помещалась циничная, злая и абсолютно лысая рожа - тоже вожак банды, только уже не собачьей, а «человечьей». Это был наш сменный охранник по имени Серёга. «Завязавший» уголовник.

Роза Давыдовна сказала, что она перевела трусливого Козла на должность ночного сторожа в муниципальном складском хозяйстве - и чтоб и духу его здесь больше не было! Я скромно улыбнулся и ничего не сказал. Наверное было бы лучше совсем уволить его, правильно? Зачем нужен такой охранник, который прячется у баб под юбками? Однако отец Тимура как раз поставил на ремонт личный «мерседес» товарища Ебы. И не дай бог, если «мерседес» вернётся в гараж без ремонта! Такие, вот, все мы, прямые и честные люди.

7

Маша иногда как ребёнок, хотя я из вежливости никогда не спрашиваю, сколько ей лет. Я ведь подозреваю, что ей «довольно-таки» за тридцать, но не спрашиваю. А зачем? Дарёному коню в зубы не смотрят. Однако в один прекрасный день мы вдруг выяснили, что она у нас зодиакальный Стрелец. И мы с некоторых пор социально повзрослели, и окончательно изменили наши эмоциональные реакции на всё происходящее, а теперь к нашему воистину божественному терпению прибавилось желание сформировать новую ячейку общества, понимаете?

Как только мой собутыльник и начальник повадился мне звонить по вечерам в пьяном виде, тут же в дело вступила моя «стрельчиха» Мария Макаровна, после чего ему, пребывающему постоянно с похмелья, бабы устроили «утро стрелецкой казни». И теперь Трофим Голубцов у нас не работает. Вместо него начальником юридического отдела сижу я, но с приставкой «врио». Роза Давыдовна утвердила моё назначение только «с приставкой», и больше никак. Она смотрит на меня, как на врага. Я, в её представлении, куда большее зло, чем Голубцов, вечно пьяный. Нет, с одной стороны, я у неё - герой, молодец и настоящий мужчина, поскольку умею гонять собак лопатами, а с другой, - она была бы вовсе не против, чтоб это стало моим основным занятием в жизни. Вот в чём проблема-то! И, представляете, я не собираюсь её винить, Розу Давыдовну. Совсем нет! Мы ж не космонавты, не артисты, мы не врачи и не инженеры, которым даже в нашей дирекции и то нифига не платят. Мы - коммунальщики. Нас ещё в средней школе послали на три буквы - ЖКХ. И работать у нас это всё равно, что работать на ликёро-водочном, - престижа нет, а водки много.

А тут ещё и личные отношения на работе. Многие мужчины, устроившись в большой женский коллектив, начинают вести себя вызывающе громко и невежливо, и вместо того, чтобы сжаться, как Плюшкин, они разворачиваются, как Ноздрёв. В принципе это голос инстинкта. Я понимаю. Но я «бит» ещё пять лет назад в Московском страховании, потому свою задачу я выполняю просто и чётко, как компрессор на заводе, - мне удаётся поддерживать у публики интерес, сохраняя при этом определённую загадочность всего происходящего в дирекции.

Нет, я вовсе не жду всеобщей благосклонности, - нет, этого не будет. Но я недаром ведь хотел быть художником, а тяга к перемене мест у меня заложена прямо в ДНК. Мне душно на работе, сколько б там не платили денег. И кто это сказал, что я должен променять ДНК на ЖКХ? Например, мама была бы не против, чтобы я вернулся в столицу и поискал себе занятие в области туризма или рекламы. А за Трофима мне иногда обидно. Ведь это же он вместе с Лернером брал меня на работу в дирекцию единого коммунального заказчика, он. А теперь его выгнали за «пьянку».

Наши люди привыкли вести «кухонные войны». Еба так не делает. Он - хитрый плебей. Уже за то надо было бы сказать ему спасибо, Владимиру Владимировичу, что, придя к власти, он сохранил всю «старую гвардию» предприятия, которая, в свою очередь, сохраняла влияние на ЖКХ города. А потом он подписал многочисленные трудовые договоры, обеспечившие дирекции хороший профессиональный рост благодаря появлению таких ценных специалистов, как я и Лернер. Да, и ещё Мария Макаровна! А куда ж без племянницы бывшего гендиректора?

Ах уж эта Мария Макаровна, свет моих очей! Кто бы мог подумать, что после того случая, когда мне пришлось гонять собак в фойе предприятия, она так ко мне присоседится, что из обыкновенных любовников, а также сослуживцев мы начнём превращаться в пошлых и самонадеянных молодожёнов? Есть такие граждане, знаете ли, - как правило, это люди молодые, которые всему миру готовы сообщить, что они скоро поженятся. Вот и мы теперь такие же. Мне было от этого факта слегка неловко, и, кстати, не без оснований. Во-первых, в моём столе уже лежало заявление об уходе «по собственному», о чём Мария Макаровна если и знала, то только от секретарши Улыбы, а во-вторых, я ношу кольцо, которое многие женщины принимают за обручальное. Я его не снимаю даже на ночь. Мария как-то спрашивала у меня, что это такое, но я отвечал, что это просто подарок мамы ... Действительно, а если подумать, - что это? Память о той девушке в Сочи? А что если Мария Макаровна - это она? Ведь она провела в Сочи буквально половину жизни. У неё там дом или даже целое поместье.

Но честно сказать, я не вижу в её квартире гитары или ещё чего-нибудь в том же нематериальном духе. Ну, не призрак же она из прошлого, не тот бессердечный идеал, который то вдруг появляется, то исчезает? Нет, она ведь и внешне не очень похожа.

Я ту девушку помню!

Чуть помедли, объяснимся,

Дай догнать и удержать,

От любви тебе не скрыться,

От себя не убежать.

...Утром, завтракая, я нервно крутил кольцо на безымянном пальце, и всё время смотрел на часы. В конце концов я развёл руками, сказал - «Мне пора», и встал из-за стола. Я каждый день усиленно делаю вид, что я иду на работу, а Мария Макаровна никуда не идёт, она остаётся дома. Однако нет, я всего лишь ухожу чуть пораньше. Мы с ней так договорились, чтобы не приезжать на работу вместе.

На столе лежит записка из «входящих» - от Пшибышевского: «Зайди в час». Ну, Игорь Анатольевич - это ещё ничего, это не так страшно. Никогда не забуду, как мы с ним собак гоняли. Но с Игорем надо общаться в духе Устава для интеллигента в армии. А там главная заповедь гласит  - «Разговаривая со старшим, не крути его пуговицу». Ведь Пшибышевский тоже юрист, но он не цивильный, и заканчивал не МГУ. И видимо этот факт сильно сказался на его карьере и некоторых личных предпочтениях.

Час до обеда ... В приёмной дежурит Дыня Дуркина - устроилась, как фрукт на грядке. По-моему, она даже ножки положила на тумбу с документами, и убрала их, только когда я открыл дверь и вошёл в приёмную. Ага! Табаком пахнет. А Пшибышевский, знаю, не курит ... Я оценивающе осмотрел девушку с ног до головы (от «мимишных» гольфиков до крашеной чёлочки) стоило ей только вылезти из-за столика и пробежаться туда-сюда передо мной. По попке, что ли, шлёпнуть молодую дурочку, чтоб не бегала без пользы? Попрыгав возле столика с исходящими, она пробежалась в обратном направлении и юрко заскочила в кабинет, откуда раздался её радостный голосок:

- Горин просится!

В ответ раздаётся какое-то сопение.

Девчонка тут же выскакивает из кабинета и застывает в немой сцене. Я вижу: она что-то хочет сказать, но не может.

- Он у себя? - я спрашиваю. - Я пришёл пораньше.

Дыня давно бы всё сказала, - да прямо в лицо! Ничего не стесняясь. Значит, у неё серьёзное затруднение. Я сразу всё понял ...

Я положил папку с бумагами на секретарский стол и решительно шагнул в кабинет замдиректора. У меня прямо на языке вертелось: «Ты чего меня вызывал, Игорь Анатольевич?» - но Игорь Анатольевич был занят. Он в этот момент тискал на диване мою Маргариту, мою Марию Макаровну...

Я замер от неожиданности.

Я стою в бессильном недоумении, а у моей Маргариты глаза тоже становятся синими и огромными. Притом всё, что я вижу, не укладывается в моей голове. Это просто диссонанс какой-то, когнитивный диссонанс... В конце концов, неужели так можно? Рано утром, только проснувшись, мы хорошо провели время, а потом она, как хорошая молодая супруга, провожала меня на работу. А теперь я вижу её с Игорем Пшибышевским, её блузка до пупа расстёгнута, лифчик сдвинут вверх, а в глазах моей Маргариты можно найти что угодно, но только не то, что там должно «появиться».

Честно признаюсь, у меня никогда не было сколько-нибудь регулярных и, главное, настоящих отношений с противоположным полом, и возлюбленной никогда не было. Девчонки в «универе» за мной не бегали, как и я за ними, впрочем. И, наверное, поэтому во мне сохранилось почти святое отношение к женщинам. Ведь кто такие женщины? Это моя добрейшая мама, это моя бабушка, которая тоже была чрезвычайно добрым и хорошим человеком. Это, в конце концов, та девушка с гитарой из города Сочи, когда мне было шестнадцать лет. Я даже представить себе не могу её, такую глупую, пошлую, такую расстёгнутую, да ещё с во-о-от такими синими глазищами, и ещё со старым мужиком на диване, - понимаете?

Это же просто немыслимо! Честно признаюсь, я уж думал, что она мне скоро скажет - «Танцуй, Дима! Я беременна!» Но как относиться ко всему, что я сейчас вижу?

Или Пшибышевского надо шарахнуть по башке вон тем стулом? «Но тогда я точно уволен!»

- Ребята, я не помешал?

Кажется, лысый очкастый «папик» Пшибышевский совершил такой грех впервые в жизни. Уж Мария Макаровна точно постарше какой-то там продажной девочки-секретарши в гольфиках и с крашеной чёлочкой по самый нос. И она с него денег не потребует. А зачем ей деньги? Но дела «стрёмные» обычно творятся дома за хорошо задёрнутыми занавесками. Что же получается? Шашни с юными секретаршами существуют только в виде рассказов в курилке, а всё прочее, значит, выставлено на всеобщее обозрение, как недорогая офисная мебель в приёмной? Честно признаюсь, я думал о Марии Макаровне нечто другое, чем то, что сейчас увидел.

Я вышел из кабинета. Вызвал полагающуюся мне служебную «Шкоду-октавию» и уехал домой.

Чистота и безлюдность моей квартиры казались даже изысканными, но всё же чувствовалось невидимое присутствие чего-то нехорошего, даже подозрительного. Не хватало многих вещей. То ли домовой ими пользовался, то ли они остались у Марии Макаровны. Я чувствовал себя равнодушным зрителем всего, что со мной происходило. Я пил чай и мысленно заряжал какое-то огромное двуствольное ружьё. Но чаще всего меня посещали мысли о полном и окончательном смирении: «Я не юноша, я взрослый человек, и я должен относиться ко всему спокойно. Вот увидишь, - думал я, - пройдёт время и эта блондинка сама «нарисуется» у тебя под дверью. Ведь у многих бывали такие ситуации. И как хорошо, что всё это случилось, когда тебе почти тридцать четыре года».

Ну да! Это событие уже ничего в моей жизни не разрушит.

«Маме позвонить разве что?»

Я даже взял мобильный телефон... Позвонить? Нет, не надо, пожалуй. Зачем ей нужны мои переживания? И ещё! Чего моя мама никогда не понимала, так это того, что у меня тоже может быть семья. И отцу всё было «по барабану». Пока я был маленький, меня растили, как ценное растение, а когда вырос, то стал не ценнее того молодого дерева у нас под окнами, крону которого по просьбе отца бессердечно обрезали огромными железными ножницами. Нет, мои родители никогда не выступали против чего-то в моей жизни, что было им непонятно или неприятно. Они многое терпели от меня, тревожного и глупого подростка. Но я прекрасно понимал, какая будет у них реакция, если я приведу в дом женщину. Или просто женюсь... Мама умрёт, но ни с чем не смирится...   

А я смирился с произошедшим. Потом мне стало почему-то гораздо легче, и так продолжалось почти целый месяц. На работе я стал невидимкой, а дома - мрачным существом, которое не подходит к телефону. А он иной раз звонил... Кстати, звонить на мобильный номер в нашей дирекции было как бы не совсем принято. Не то чтобы нельзя или даже запрещено, вовсе нет, но это считалось как бы нарушением. У нас ведь и денег немало, и связи «будь здоров» и личная жизнь некоторых сотрудников (в основном сотрудниц) могла бы оказаться на чужой вкус слишком уж скандальной. И поэтому все серьёзные вопросы обсуждались у нас или тет-а-тет, или только по городскому номеру. И вот, пока мой телефон требовал взять трубку, я долго и с очень пренебрежительным видом занимался домашними делами.

А вечерами я устраивал автомобильные прогулки.  

Всё закончилось, и не требовало дальнейшего продолжения.

Тем временем на берегу реки продолжалось строительство Слона. Город и так был тесным и душным, как клетушка в общежитии, а тут ещё и «стройка века» на грязной окраине. Шесть строительных и шестнадцать обслуживающих организаций быстро возводили эту чёртову конструкцию из пяти этажей, а культотдел города в лице женщины-методиста, значившийся в бумагах как Н.Н. Синицкая, и муниципального советника по кличке «Петруха» формировали номенклатуру экспонатов будущего Музея русского слона. Я, как юрист и представитель коммунальной дирекции, взглянул, что это будет за музей.

Я пришёл к ним с проверкой.

К тому же надо бы закупить всякие экспонаты, но всё кругом дорого. Бивни мамонта, например. Я сделал об этом доклад на комиссии при горсовете. Чем могла помочь наша дирекция? Да практически ничем! В горсовете этим вопросом занимался Петрухин (то есть «Петруха»), а кто такая Н.Н. Синицкая, я и слыхом не слыхивал.

А жаль. Если б я поспешил, то мне, наверное, повезло бы больше. Мне Леонид Петрухин так и сказал:

- «Тёлка» - класс, говорю! Я к ней разок подкатил с этаким шиком, на внедорожнике, но - нет, не захотела.

- В разводе?

- Нет, ты чё? Она молодая «тёлочка», детей нет. Недавно после института.

- Красивая?

- Да тебе-то что? - отозвался было Петрухин, шлёпнув по столу пачкой документов, а потом передумал: - А-а-а! Ну, у тебя больше шансов, наверное...

- Во всех ты, душечка, нарядах хороша...

Если наша дирекция тайком любовалась моим романом с Марией Макаровной, то в горсовете мне даже немножко посочувствовали. Почему? Люди, что старше меня лет на пятнадцать, пережили 90-е годы. Я, к примеру, знал, что Лёня Петрухин не женат, и вряд ли он когда-нибудь женится. Он мужчина уже с животиком, с большой лысиной,  - куда ему, в его сорок пять? Он и образование-то получил с большим трудом, что уж там говорить о семье. Типичнейшая жертва 90-х. Мне-то повезло - в 90-е годы я был ещё школьником. А сейчас все видят, что мне достался чугун с самой горячей кашей, - вот втайне и сочувствуют.

- Здесь я пас, - коротко объяснил муниципальный советник.

Я сказал, махнув портфелем:

- В следующий раз представь меня вашему методисту!

- Она сейчас здесь, в горсовете, - ответил муниципальный советник и, усмехнувшись, громко щёлкнул подтяжкой. - Ты третий раз мимо неё пробегаешь, Дима. Она в приёмной у Демона.

Он даже рукой показал в сторону двери.

- Этажом ниже?

- Ну, где комната с попугайчиками.

- Понял, Лёня.

Нет, не пойду я в приёмную Лужи-Демона. Ну, противный он, как паук, депутат этот горсовета. Что он, что его братик, начальник коммунального треста - один членистоногий, другой членисторогий ...

Мы с Лёней ещё минут пять поболтали, как добрые приятели, и я уже собрался было уходить, как дверь открылась, и в кабинет вошла высокая девушка с длинными прямыми волосами цвета «вороново крыло». Она положила на стол связку каких-то ключей и сказала:

- Спасибо.

Что-то в ней было такое странное, по-настоящему страстное и демоническое, что я замер. И чуть насторожился, - и вскоре уже всё понял.

Незнакомка собралась уходить, но Лёня, шутя, схватил её за рукав:

- Дима!

Сам смеётся, как дурачок-простофиля.    

- Что случилось? - не поняла брюнетка.

...Это же она, Новелла! Боже, совсем недавно я видел её в обществе авторитетного гангстера Олега по фамилии Солодкий. А сейчас она занимается делами будущего Музея. Да, это её фамилия Синицкая.

Я всё-таки рискнул подойти к ней на горсоветовской автостоянке и сказать - «Помните, мы один раз танцевали в ночном клубе?» - «Да, помню. А что такого?» - «Ничего, Новелла. Вы мне очень понравились» - «Ах так? Но я помню, вы были с женщиной!» «Бывает. Обещаю - больше этого не повторится».

Такой у нас получился диалог.

В конце концов я заполучил номерок телефона и послушно отошёл в сторону. Нет, спешить нельзя. Я один раз поспешил - и всех насмешил...

8

Прихожу я в коммунальную дирекцию, а на подоконнике в моём кабинете сидит ворона и смотрит. Но как ворона попала в кабинет? Окна закрыты, и всё кругом в старой доброй замазке, поскольку на улице люто холодно, а частные коммунальные фирмы не желают работать. Они желают только деньги получать. Нет, я ненавижу свою работу.

Хорошо же прийти в субботу на работу, правильно? Можно на офисном кресле покататься по коридору, а можно попрыгать в туалете, доставая до плафонов на потолке, или поорать во всю глотку в приёмной замдиректора ... А можно и делом заняться. Никого нет, никто не мешает, база данных - под рукой, прямо на рабочем столе у секретаря Улыбы или в её компьютере. Все пароли мне известны - и, вот, я открываю «машину», и погружаюсь в увлекательный мир коммунальных неплатежей... А по кабинету тем временем шастает ворона. Я сижу за своим компьютером, а она ходит передо мной, и ходит, эта ворона.

Вот она запрыгнула на мой рабочий стол и нагадила на казённые бумаги.

Я открыл окно, поймал Каркушу и вышвырнул вон из кабинета. Лети отсюда! Громко хлопнул форточкой и поправил брючный ремень. Ой, толстею я на этой работе! Я за год стал крупнее на целый размер. А ещё я накопил небольшое состояние. У меня, правда, нет счетов за границей, как у нашего бухгалтера по фамилии Цвет, зато дома в диване припрятано в зелёной валюте. Но я эти деньги не трогаю. Я планировал отвезти их маме, но пока не решился. Если я уйду с работы, то приеду к себе в Измайлово человеком вполне обеспеченным.

Но пока у меня другие заботы, и доллары я больше не покупаю. Я трачу рубли на свою личную жизнь... Вот, позвонил Новелле.  По видеосвязи.

- Кар-кар! - говорю.

И предложил встретиться в ресторане. Новелла тихо фыркнула, и в её больших красивых глазах мелькнуло высокомерие. Она в клубе вела себя попроще, помнится. Она ведь со мной полночи протанцевала, рассказывая о тайнах скандинавской мифологии, а теперь демонстрирует страсть и сомнения - будто я ей что-то нехорошее предлагаю. Мне не вполне ясно и понятно, откуда у неё столько нехорошего высокомерия. А ещё я смотрю, какая у неё квартира ... Нет, хоть у неё и личный мерседес, а живёт она довольно «по-среднему». У наших женщин квартиры очень дорогие, да и Мария Макаровна живёт не в «однушке» на окраине. Я вижу, что она и женой-то ещё не была, - в её квартире нет никакого мужского присутствия.

В квартире Марии Макаровны чувствуется нечто совсем другое.

- С кем вы были? - начинает допрос.

- В ночном клубе?

- Да, интересно спросить.

- Моя сослуживица. Мы просто сходили.

- А мне показалось, что у вас любовь... Что же случилось?

Вот что мне делать в такой ситуации? Ты был с красивой женщиной, и вы целовались, как подростки, а теперь тебе надо убедить другую женщину в том, что это была такая шутка или даже ошибка. И я убедил.

...Особенность современного гостеприимства заключается в том, что люди даже в небольшом городе, живя рядом, ничего друг о друге не знают. Новелла жила на расстоянии одной автобусной остановки. Интересный видок из её двора, вот, право же, интересный! Дело в том, что половина улицы стоит на холме, поэтому можно увидеть часть города, словно как на ладони. Облетевшие сады, старые дома и водонапорные башни, в какой-то синей морской мгле видны кедровые леса, немного освещённые солнцем. Новелла иногда тоже ко мне приходила, но чаще в обед - пить кофе. Ей до меня немного ближе, чем до дому. Разговоров у нас было много, поэтому мы иногда предпочитали иронию или даже молчание. Однако мы всё же нашли, о чём можно было поговорить. Она мне рассказала целую порцию скандинавских мифов о таинственных местах, где «мёртвые общаются с живыми», а я о вороне в своём кабинете. И тут оказалось, что ворона в моём кабинете - это такой самый скандинавский на свете символ, притом не самый добрый. Ведь ворона - это вестник богов! А собаки, спросил я? У нас тут собаки полтора месяца назад жутко хулиганили в дирекции - это хорошо или плохо? Новелла ответила, что визит собак - это плохой знак, притом похуже, чем ворона в кабинете. Это ведь была не иначе как стая великого Гарма, огромного пса, охраняющего вход в царство покойников. А Гарм - это почти то же самое, что и чудовищный волк Фенрир из германской мифологии. Он такой голодный, что однажды, сволочь, отгрыз руку у юного воина Тира, сына бога Одина и сестры Гамира. И в книжке Джона Толкиена «Сильмариллон» есть такая суровая мизансцена, между прочим.

«Ах, вот чем ты увлекаешься!» - нашло на меня божественное озарение. Я-то думал, что у неё просто небольшая татуировка на плече. Вот уж не думал, что у Новеллы всё так серьёзно. Серьёзные увлечения в наше время тем и опасны, что их никто не оценит, зато могут осудить ... Но я видел, что Новелла столь страстная и гордая брюнетка, что она вряд ли кого-то боится. А училась она в РГГУ, на кафедре у Колпашникова, которого мы, студенты-юристы из МГУ, знали как хорошего преподавателя иностранных языков. Мы, как люди вполне умные и практические, изучали римское право, изучали криминологию или, допустим, таможенное право ФРГ и Швеции, но только не сказки о воронах и собаках...

- Ну, так как же ресторанчик, Новелла?

- Нет, я хочу потанцевать.

- Мы поедем в клубец.

Так и порешили.

...Увы, наше время не стоит на месте. Оно никогда не останавливается, и вечер показался мне очень длинным и столь же противным. Нет, Новелла тут совсем не причём. Она шикарна! Дело в том, что нас будто годами не приглашали на праздник жизни, а когда мы пришли, - все отвернулись ... В ночном клубе «История любви» заседал целый «лес» из административных «дубов» местного произрастания. Всё вокруг было заполнено чиновниками, и мне не помог даже тот факт, что и я сам - тоже чиновник, только коммунальный. На нас с Новеллой всё равно смотрели, как на врагов, нас просто не узнавали даже под микроскопом.

Вот сидит товарищ Клещ из администрации города и воротит морду.

А вот товарищ Таракан из нашей соцзащиты, и тоже прячет под стол свою противную физиономию с усами. Это к нему тянутся вереницами молодые семьи за городскими дотациями, это его униженно просят о компенсации трат на ЖКХ, это он оформляет похороны стариков за счёт бюджета и никогда не даёт денег на лечение. Это он купил в прошлом году трёхэтажный дом в Подмосковье, зато в Энске прекратилось субсидирование льготного проезда на городском транспорте, а цены за проезд мигом взлетели до потолка. И вот сидит этот товарищ Таракан и морду свою противную прячет под стол.

А рядом друг - товарищ Жук, он у нас муниципальный ревизор. Он занят в основном тем, что таскается по офисам и собирает взятки с бизнеса. Но если б он этого не делал, то его давно бы выгнали, - ты сам бери и другим не мешай! Не спорь с коллективом, ты понял?

Я уже видел, что мы «не туда» попали. А Новелле гордость не позволяла так себя унижать. Мы где-то с часок посидели в этом номенклатурном «лесу», собрались и уехали. Но напоследок нас ожидало ещё одно дикое откровение  - мой скромнейший «рено-логан» был нагло заставлен со всех сторон «мерседесами» и «рэйндж-роверами» городских чиновников, и никто из них даже и не пошевелился, чтобы дать нам дорогу.В итоге мы уехали на такси.

Нет, честно сказать, настроение наше было испорчено на неделю вперёд, но на личную жизнь это мало повлияло. Мы, конечно же, не стали посвящать вечер сплошной критике правящего режима ... а утром на прямой вопрос «Что случилось?» - я прямо так и ответил: - «Что ты хотела, то и случилось!» А сегодня, слава богу, воскресенье, и «это» может «случиться» ещё много раз. «Лишь бы энтузиазма хватило у нас», - я так и сказал ей, потом поцеловал и пошёл на кухню варить итальянские спагетти с овощной смесью и цыплёнком. Всё-таки каким бы противным не был «бомонд» провинциального города, нас двоих он кормил весьма неплохо.

А вечером всё повторилось. Спагетти, горькое пиво в больших голландских кружках и кошачьи ласки с длинной тенью на стене. Она что-то забыла в моём неуютном мире, а я что-то забыл в мире её любимых героев. Кстати, раздетая Новелла напоминала очень типичную модель-брюнетку из мужского журнала. Кому-то это могло бы и очень понравиться, но я реагировал на её смуглую красоту и кошачьи ласки с какой-то прям-таки ледяной снисходительностью. Я даже подумал: «Ты была бы хороша в качестве игрушки!» Вот такое у меня равнодушие к личному счастью... Но в моей квартире, внезапно ставшей миром длинных теней, никаких других мыслей не возникало. Я быстро прошёл этот классический путь от духовного понимания до телесной близости и теперь готов был помереть где-то между постелью и застольем. Однако Новелла тратила так мало слов, что её намерения оставались для меня загадкой.

«Чего она-то хочет?»

Потом она слезла с меня, как профессор с кафедры.

Глаза её чуть светились в полутьме.

Многие люди скучны, как горшки на распродаже, а Новелла Николаевна, она ушла вглубь себя и там осталась, облекая весь окружающий мир в таинственные формы. Наверное, ей принадлежит Ночь, поэтому в моём холостяцком жилище появились эти длинные тени буквально гостей из прошлого!

Но как же её расшевелить, эту брюнетку? В сравнении с Марией Макаровной она казалась совсем «не живой» и даже со слабым пульсом. Когда Марию Макаровну жмёшь и тискаешь, она увлекательно пищит, а эта - молчит, закрывая глаза, и томно улыбается. И подставляет гладкую молодую шею для моих укусов и поцелуев. А тискать её и кусать, кстати, даже совсем не хочется. У Новеллы такая женская комплекция, и такое представление о счастье, что её трудно вообразить в качестве увлекательного партнёра в постели. Но и романтики в ней тоже немного. А ещё эти её абсолютные претензии на красоту, - ведь она же смуглая темноглазая модель-брюнетка из эротического журнала! Она красива и изящна, она молода, у неё есть деньги, она не так много тратит в сравнении с заработком, и живёт в простом и в меру дорогостоящем комфорте. И, по её словам, у неё замечательное здоровье.

Но как вызвать у неё игривое настроение?  

В конце концов, когда она вставала с дивана, я уже не выдержал и, обняв её, опрокинул обратно на ложе, уже сильно измятое и местами мокрое. У Новеллы глаза стали как у кошки. Но я понял, то, что невозможно с Марией Макаровной, прекрасно сгодится для Новеллы Николаевны.

С Машей надо играть, а с Новеллой - сражаться. А то ей и правда скучновато.

Но Новелла - брезглива. Это факт... Зато она чаще посещает дамского доктора. Наша Маша не выглядела так аккуратно.

Был лунный, ясный вечер, пахло свежим морозцем и снегом, с улицы в комнату вместе с запахом проникали какие-то типично зимние звуки. А мороз был уже градусов в двадцать пять. Быстро же началось... Новелла с каким-то озабоченным видом приняла пятнадцать капель загадочного, типично коммерческого лекарства, потом позвонила по мобильному... Как хорошо, что она хотя бы не курит. У моей Маргариты - это самое необыкновенное в облике - её дамская сигарета. А Новелла - стройненькая и роста высокого, и самое заметное в её облике - длинные и стройные ноги с лёгким пушком...

Кстати, почему я столько времени спустя вновь страдальчески вздыхаю? Пропала моя Маргарита! Не звонит, и на работе я её почти не вижу, но не в этом счастье. Лучше б звонила, право же?.. Или у тебя действительно появились серьёзные намерения? А какие? Вот не знаю ... Я невольно сравнил их, Новеллу и Маргариту, - они как кофе и молоко, но их лучше не смешивать. В смеси это будет такая субстанция, что плохо станет любому мужчине, не то, что мне, тихоне и скромнику по имени Дима. Однако чего в достатке было у Новеллы Николаевны Синицкой, совсем отсутствовало у Марии Макаровны Маркиной, - и прежде всего, благородство.

История Новеллы Синицкой.

Нравы в её южном городке отличались простотой и вульгарной курортностью, и иногда сильно пахло сексом. Девочка много раз видела, как легко мужчины склоняли женщин к несложным и случайным отношениям, притом это происходило где угодно - в служебном помещении магазина при открытой двери в торговый зал или в более-менее тёмном углу прямо во дворе, где много кустов и деревьев. Девочка хорошо знала женщин со своей улицы, и иногда удивлялась всеобщей распущенности. Зато в старых фильмах она видела Италию эпохи Феллини и невольно сравнивала свой ЧерномЫрск с какой-нибудь дырой на «сапоге» Итальянской республики.  

Девочка носила редкое имя - Новелла.

А городок, в котором она родилась под знаком Водолея, был бесконечно далёк от всего на свете, а от Италии  - тем более. Однако в её городке родство ценили до такой степени, что, даже изменив чёрт знает с кем, женщина тут же ложилась с мужем в постель, а всякая блудная дочь до конца искала возможность остаться рядом с матерью. А мамы в этом городке были ой какие строгие и сильные. Сами пребывавшие «за гранью» допустимого, они жестоко наказывали своих взрослеющих дочерей. Пару раз доставалось и Новелле. Но только в порядке «профилактики».  Играть во взрослые игры ей не позволялось по причине редкой привлекательности. Взрослеющие мальчики, а то и взрослые мужчины, считали, что она вполне «созрела» для знакомства. На улице к ней постоянно подходила одна и та же молодая ещё женщина-армянка с множеством дорогих и ярких украшений, брала её толстыми пальцами за подбородок и спрашивала на плохом русском:

- Ты глазки моишь?

Все знали, что родители не просто так возили Новеллу в город Ростов. Впрочем, если надо, значит надо! Главное, чтобы дитя не стала близорукой. А Новелла больше запомнила шикарный салон парфюмерии на Большой Садовой улице, а ещё ей понравился красивый ресторан на набережной и французский борщ с красным луком. Пожалуй, это гораздо больше повлияло на будущее Новеллы, чем вся эта недетская возня с её здоровьем. Но и здоровье - тоже не пустяк!

Воображение юной Новеллы просто поразила история одной местной девчонки по имени Яна, которая любила купаться ночами, а все парни за ней подглядывали. Романтика же, ферштейн? Вот и она, когда ей не спалось, уходила из дома, раздевалась на своём излюбленном месте на пологом берегу реки, трогала смуглой ножкой воду и медленно входила в тихую южную речку. В этой реке самое страшное  - раки. Местные их почти не ловят, поэтому раки здесь буквально повсюду, и все крупные такие. От одного такого речного чудовища на голени остался небольшой шрамик. Но, если не скакать по «рачьим шейкам», то купание ничем страшным не закончится. А Новелла плавала лучше всех. Её одноклассницы - красивые девочки-подростки Ашен и Диана - предпочитали не входить в реку, а прыгать в неё с другого берега. Так и встречались они на середине реки. Ашен всегда в синем купальнике, а Диана то в красном, то в трагически чёрном. Из-за этого чёрного купальника Диана пропала без вести. В смысле, от неё остался только верх от купальника, который неизвестный злодей забросил на крону ивы. Полицейские сразу сказали, что Дианы больше нет, а труп - в реке... И им нужно время:

- Тогда найдем.

Ашен была дочерью той самой женщины с множеством дорогих и ярких украшений, а Диана из другой семьи, жившей на самой окраине города. О них говорили - «Нищеброды!» Именно после этой трагедии юная Новелла заметила чрезвычайный интерес со стороны мамы Ашен. Как не трудно догадаться, у весьма состоятельной женщины-армянки был неженатый взрослый сын. Он сидел в тюрьме. А местные фантазёры утверждали, что из красивой Дианы некий местный Жак Гренуй сварил десять кусков очень элитного, по их словам, мыла. «А следующей станет Новелла», - добавляли рослые парни из полиции и все как один сдвигали форменные фуражки на затылок...

В тот раз подозрение пало на цыган. От цыган, сказали в армянской общине, можно ожидать чего угодно.

Но жизнь всё равно продолжается. Новелла, как и прежде, плавала до середины реки, а потом возвращалась - обсыхать под ивой. В то время это была девочка-подросток изумительной красоты и изящности, и многие действительно боялись за её будущее, - тоже ведь убьют, как красавицу Диану. Она даже стала замечать, что её то ли выслеживают, то ли охраняют. И вот в один прекрасный день Новелла услышала изнутри некое строгое предостережение, - чуть заломило виски, и стало как бы неудобно вот так снова стоять на берегу, трогая воду ножкой в сандалии. Ни ветерка кругом, а звуки слышны так, будто всё находится совсем рядом, - вот запоздалая птица, а вот железнодорожный состав, а вот угрожающе гудит медовый рой на том берегу.

Но ещё больше тревожил тихий плеск воды. Что-то сегодня не так! Однако девочка аккуратно сняла платье, повесила его на ветку и снова подошла к воде. Ещё не стемнело и дом совсем недалеко, но ей почему-то не хотелось возвращаться домой прямо сейчас. И вот преодолевая внутреннее сопротивление, она стала медленно, стараясь не тревожить поверхность, заходить на глубину. Вот речная вода коснулась подбородка, и  Новелла поплыла. Сегодня она заплывала непривычно медленно, старательно вытягиваясь навстречу упругим струям речной воды, и, казалось, что она парит над глубокой синей бездной... Сознание её как бы разделилось, - одна юная Новелла оказалась далеко внизу, и она продолжала плыть к противоположному берегу, а другая смуглая девочка в то же самое время находилась невысоко над поверхностью реки. Она как бы летела, плавно загребая руками маслянистый сумрак. Девочка внизу ничего не видела, а та, что наверху, всё видела, но вряд ли что-то понимала.

Кажется, это была Диана!

Юная Новелла Синицкая доплыла до середины реки и нехотя, медленно развернулась... На другом берегу сварливо гудят дикие пчёлы, и берег довольно высок. Она неторопливо погребла обратно к левому берегу...

А утром девочка проснулась в очень плохом состоянии, в окно заглядывало солнце и сильно пахло цветами, но голова оказалась такой невероятно тяжёлой, что Новелла упала, сделав только два шага по комнате. Она неподвижно лежала на полу и смотрела в потолок, когда внезапно непонимание проскочило в её взгляде. Она спросила:

- Что это?

Да, она что-то видела.

Ей вкололи успокоительное. В этом не было какой-то особой необходимости, но врач предпочёл именно такое решение. «У неё кровь шла носом?» - спросил он... Потом было лечение в местной больнице, в которую многие ложились просто так как в профилакторий, и от той, юной Новеллы остались только тускнеющие воспоминания. Она стала другим человеком. А ещё в городке появился рассказ-страшилка для компании на ночь под красным фонарём. Никто не знал, что с ней случилось, но всем было понятно - с ней произошло «что-то» такое, с чем придётся жить дальше. Мама пропавшей Дианы сказала как-то:

- Это похитили часть души.

В тот день из дома исчезли все зеркала.

Нет, юная Новелла не сошла с ума. Вовсе нет! Примерно через год она стала совсем взрослым и скучноватым человеком, и многие отметили - «Ой, рано-о!» Действительно, что осталось от той прежней Новеллы, открытой и приветливой девочки?

«Ничего знакомого!» - говорили немолодые бабы в платочках и косынках... А дома все знали, что изменился не только характер дочери, но и привычки. Плавать в реке ей больше не нравилось, зато у неё появилось зеркальце и ей нравилось смотреть на своё отражение и заглядывать туда, «за него», в незнакомую комнату ТАМ... Ну, то есть это была комната в её родном доме, и с детства знакомая, но в зеркальце она становилась совсем другой. И лицо было другое - более взрослое, с совершенно неземной уверенностью во взгляде.

Юная Новелла стала медлительной и очень неразговорчивой.

«Ты уже богиня?» - с ядовитой иронией спрашивала мама Ашен.

Кстати, стройная брюнетка Ашен была даже более гордой и красивой богиней, чем Новелла, но Ашен продолжала всем нравиться, а Новелла уже никому не нравилась.

Ночами юная Новелла никак не могла уснуть, зачастую переворачиваясь с боку на бок до самого рассвета. Лицо её стало ещё смуглее, и под глазами иногда появлялись нечетко выраженные синяки усталости. И время постоянно меняло свой ритм, становилось непредсказуемым. Новелла бесшумно ходила по комнатам и смотрела на мир через маленькое зеркало. Она хотела что-то видеть, но ничего не видела. Разум не помогал ей, но он совершенствовался... А потом девушка ложилась спать, и ей снова казалось, что она что-то видит. Но что это было? Как его схватить, это странное видение? Закрыв глаза, она делала большой шаг вперед и... вот быстро приближается поверхность, и это неотвратимо вплоть до момента удара об неё и беспамятства. А потом глаза вновь открываются, словно у куклы, и начинают видеть, и Новелла, проснувшись, долго сидит на кровати. Вот её лицо, плечи, руки, мокрые от слёз. И как дуновение, проносится шепот:

- Только не надо считать меня настолько беззащитной и глупой букашкой. Это - правда, пожалуйста, не надо .. Весь мой опыт и сомнения, обещания и слова, весь обман иллюзий - я унесу всё это с собой. Дайте мне только миг...

Новелла выбросила в окно своё зеркальце. А потом внезапно вспомнила, - она видела в нём подругу свою Диану, как живую. Но Новелла никому ничего не сказала. Сейчас это было куда более важно, чем счастье или несчастье. Зеркальце сыграло роль бинокля. С его помощью Новелла смогла заглянуть так далеко, как никто никогда не заглядывал ...

В том же году она закончила школу, и уже навсегда уехала из города. Но способна ли Новелла быть такой, как все? «Нет, только с возрастом, - ответила армянка, сын которой так и не вернулся. - С ней что-то такое случилось, о чём больше никто не должен знать... Вот и вы забудьте!»

И все забыли.

А жизнь не терпит пустых людей. Даже играя в «бутылочку», ты обязан быть в числе виртуозов этого занятия. Годы принесли скрытность и терпение, но ведь и фатализм  - тоже. Кто-то кричал «Ах, какой тариф!» - и возмущался несовершенством системы скидок в ближайшем супермаркете, а рослая смуглая девушка Новелла Синицкая поступила тем временем в РГГУ и сконцентрировалась на изучении мифологии древних народов. Более ей ничего интересно не было. За десять лет она прожила две жизни, время не раз ускорялось и опережало её мысли, и в эти моменты она чувствовала упадок сил и внутреннюю дрожь. Тогда она временно всё бросала и уходила в глубокую депрессию. Бывали у неё и любовники. Первым её мужчиной стал её же научный руководитель академик Колпашников. Это произошло не вполне естественно. А его конкурент, молодой учёный-германист из США Донбергер сделал ей предложение. Новелла Синицкая снисходительно отказалась.

Зря, наверное.

***

Многое было «потом».

Рассказ закончился грустным признанием - «мужчина её мечты» Олег Солодкий оказался женатым человеком. Только он не сразу это сказал, да и познакомились они в Москве.

- Но в личной жизни нельзя быть рациональным человеком, - призналась Новелла, брызгая духами.

Я невольно согласился:

- Да, о людях нельзя знать слишком много. Иначе жить не захочется.

- Ещё как захочется! - с улыбкой возразила она. - Например, в городке, о котором я тебе рассказала, все были преступниками. Но видел бы ты, как весь город бесился, когда полицейские разоружали родителей Ашен! А потом их судили в Ростове. А люди переживали из-за них.

- Так это они убили Диану?

- Да, конечно, они, - кивнула Новелла. - В наших краях это обычная история. У той семьи была мыловарня, и они весьма гордились своими фирменными ингредиентами. Сначала русская девочка пропала - Яна, потом ещё две девочки, обе армянки, а на примете были и другие. Мама Ашен выбирала красивых девочек из простых семей и пускала их на добавки для мыла.

- Ужас!

- Дима, это не ужас, - откликнулась Новелла, - Это обычное человеческое зло. Главное, что их поймали и судили.

- А разве кому-нибудь стало от этого легче? - спросил, не ожидая ответа.

Новелла немного помолчала и ответила:

- В нашем городке и Чикатило побывал два раза.

Я чуть испугался:

- Это как?

- Он приезжал в командировку и ужинал в кафе, в котором моя мама работала в то время, - ответила Новелла. - Моя мама ему чебуреки подогревала. А второй раз он пытался похитить дочь наших соседей - Тамару. Ей в то время было семь лет. Но тогда ещё никто не знал, что это за дядька в очках, а через год он стал знаменитостью на весь бывший Советский Союз.

- Невероятно!

- Я тебе говорю, Дима! Это обычное человеческое зло.  

Она остановилась в ожидании, пока я оденусь.

- Ладно, не спеши, Дмитрий, - попросила Новелла, и внезапно я как бы перестал понимать, кто здесь кого провожает.

- Я - Хель, провожающая усопших, - внезапно произнесла чиновница от культуры. - Я скандинавский Харон! Поэтому пойду одна. А ты оставайся дома и, кстати, пораньше ложись спать, а то завтра едва проснёшься.

- Это хорошая идея.

Я сначала засмеялся, а потом с интересом спросил, чем же знаменита эта самая Хель, и узнал ... Хель - красива, и тело её прекрасно, но оно разлагается. Хель - мертва, и она повелительница царства мёртвых Хельхейма. А в России Хель - это, между прочим, всем известная Баба-Яга, у которой тоже кости вместо ног. Я сказал: «С какой женщиной я знаком», - на что Новелла ответила: - «Какого мужчину я повстречала!».

Наверное, никогда не забуду того настроения, - я готов был влюбиться в мифологию древних варваров. Или в её маленький  городок, в котором полно убийц-маньяков. Но это было слишком много даже для Новеллы. Немного подумав, она мне ещё больше рассказала об Олеге, с которым продолжала встречаться. Я терпеливо проглотил эту новость - «Опять, что ли?»... Несмотря на свой юридический опыт, я по-прежнему мало что знаю о людях, и, очень возможно, я преувеличиваю ничтожное, и не замечаю необыкновенного. А потом мне вообще стало казаться, что всё, что я делаю, мне не нужно.

Но я никогда не забуду того настроения, какой оставил после себя этот человек. Новелла быстро ходила по двору в ожидании такси. Она ни секунды не стояла, а всё время ходила, как маятник, и ходила ... Потом приехала машина с шашечками и высокая Хель с чёрными распущенными волосами быстро исчезла. Экая жалость! Я хочу вам ручку поцеловать, Новелла Николаевна! Но почему вы не прогоните этого Олега Солодкого, раз он женат? Какие здесь могут быть «амуры»? В жизни главное правило - найти своё место, а не участвовать в этой массовой драке за секс и деньги. Извините, Новелла Николаевна, но вы тоже совсем не замечаете самого главного.

9

Главная книга в её жизни - «Финансовая независимость» Рене Пеньоля, а любимый персонаж - красавец Хеймдаль на золотом коне, страж богов из скандинавской мифологии. Он должен стать последним, кто погибнет в день конца мира. А когда этот день? «По-моему, он подзатянулся!» - ответила Новелла и повернулась на другой бок. Боги тоже спят, и спят очень долго. Вот и Новеллу утром не добудешься. Зато она помнит сны, и всегда их анализирует. Органическая смесь мифа с резкой практичностью - вот главная черта Новеллы Синицкой.

Зато где можно найти такого специалиста, как она? Музею русского слона, можно сказать, повезло с организатором. Что нужно было купить для такого музея? Многое! Во-первых, - слоников с комода. Их сколько угодно в магазинах, торгующих предметами советского быта. Даже у меня есть, хоть я ими и не торгую. Своих слоников, доставшихся мне вместе с квартирой, я с удовольствием презентовал музею, а Новелла тут же их оформила, как купленные с рук, представляете себе? Сохранённая таким образом сумма пошла ей в карман. Я даже не знаю, во сколько ж она оценила моё стеклянное богатство с длинными хоботами.

Честно сказать, в её случае это безудержное зарабатывание мелких денег мне показалось чем-то парадоксальным.

Итак, я посмотрел, как Новелла Синицкая заработала на мне «пару лишних сотен», и скромно промолчал. А что сказать? Всё в порядке! Мне вспомнился недавний разговор с Марсианом Никитичем Куценко. Мы сидели в кабинете депутата Демона в городском совете и обсуждали завершающий этап строительства Слона, когда этот матёрый человечище с вечно грязными ногами сказал по вполне определённому поводу:

- Не, у нас все суки честные ... Они у своих не берут.

И начал хлюпать носом.

В ночном клубе, в который мы ходили по субботам, не бывает ни синих кругов от усталости, ни посторонних мужчин, ни даже женских секретов. Здесь все при деньгах, а лысый ди-джей в майке с цветными принтами всегда выжимает громкость на полную, никак не обращая внимания на то, что мы с Новеллой стоим прямо возле колонок. А добравшись до самой максимальной громкости, он не убирает палец с кнопки на пульте - вдруг получится выжать еще немного.

Ревут басы,    яростно стучат барабаны, какая-то жирная баба орёт в микрофон, а эти ребята продолжают строить Слона по принципу «60 на 40» - 60 в смету, а 40 в карман. Знаменитые быки и громилы берут помногу, люди попроще ограничиваются суммами в пределах допустимого, а кому-то достаются лишние сотни. И никто уже не спрашивает, зачем он вообще нужен - этот абсурдный Слон! Слона почти построили. На берегу тихой сибирской реки, прямо под окнами многоэтажных домов за несколько месяцев выросло нечто, очень напоминающее дохлого мамонта - Слон получился какой-то разлагающийся, весь покрытый керамической шерстью грязно-бурого цвета, да ещё и с лестницей, вставленной между ног. Там висела переливающаяся всеми огнями неоновая вывеска, как в казино:ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

...Однако сколько не нажимай на кнопку, а громче уже не становится. Марсиан Никитич Куценко и депутат Демон признавались, что деньги скоро закончатся. Я это понимал по их деловым физиономиям. Примерно то же говорил молодой папаша депутат Граченко... Я как раз был на крестинах его прекрасного сыночка, которому дали имя Арнольд, и ушёл оттуда с превеликим удовлетворением. Если главное правило жизни звучит как «Заткнись!», то значит мне нужно было «заткнуться».

А вообще уже скоро Новый год. Небо затянуто тучами. Оно    кажется красивым и даже ярким, но выглядит, как пропущенная через светофильтр видеозапись в интернете. Я иду, не замедляя шага, потом захожу в магазин. Торговля - это у нас главное завоевание перемен. Но я иногда ненавижу популярные в нашем городе магазины. Они принуждают думать мемами из Фейсбука - «Творог обезжиренный, а я нет, «горошек молодой», а я нет, «овощи свежие», а я нет, и, наконец, «оливки из Греции», а я, блин, из Челябинска... Ну, моя принцесса скоро приедет. А пока надо бы купить творог, горошек, овощи, оливки и много-много крабового мяса - это для Новеллы. Её однажды раки покусали, поэтому она ест крабов ...

Но отношения у нас уже серьезные. Просто мне приходится терпеть её бой-френда Олега. Я с ней сплю, и он тоже спит. Это нормально для серьёзных людей, как мы. Тем более что Олег - женатый человек, и в основном он бывает дома. И есть такая вероятность, что Новелла скоро ему надоест.

А чем занята Мария Макаровна? Моя Маргарита «просвещает» неуравновешенного юнца Аркашу Маркина. Ну, а что с того? Он - юный, свежий, симпатичный, но - глупый, крутоватый, истеричный. Он ей нравится, я всё понимаю и молчу. Вот так мы сидим в ночном клубе, я - с Новеллой, а она - с Аркашей, и смотрим друг на друга, как животные ...

Тем не менее, все мы продолжали трудиться над реализацией главного строительного проекта десятилетия. В городе давно не строили жилых домов, давно не ремонтировали старый жилфонд и совсем не интересовались частным сектором, а на берегу реки  уже громоздится гигант с бивнями, словно восставший из мёртвых. Это был не совсем Слон. Он всё больше и больше напоминал Мамонта, притом очень большого и сварливого. Денег в него вкладывалось просто неизмеримое количество. Уже все коммунальные чиновники устроили своих сыновей и любовниц в загадочные ООО, занимавшиеся поставками стройматериалов, уже не осталось в городе такого депутата, чья любовница или жена не возглавила бы какую-нибудь пресс-службу, которой раньше не существовало, а Новелла Синицкая и Леонид Петрухин уже готовились к торжественному открытию объекта. Яна, молодая жена депутата Граченко, тоже пресс-секретарь (с недавних пор), сказала на одном из отчётных мероприятий, что не знает, кого бы ей пригласить на торжественное открытие. Или, может, мы обойдёмся шоу телепузиков?

- А что дешевле? - спросил я, на что гражданка Граченко ответила:

- В бюджете есть деньги...

- Тогда уж давай всех сук на открытие! - категорично заявил сука-Марсианин, - Боярского со шпагой, Джигурду с топором, Лепса с рюмкой водки, Шнура с «Ленинградом», и этого... Тимоти на трёхколёсном «велике». Бип-бип! И чтоб телепузики плясали с телевидения! Иначе - зачем мы всё это строили, а?

- Ольга Бузова? - подсказал депутат Демон, влюблённый в Бузову. Ему ответили:

- И Бузову, и давай ещё жену... этого... Сердюкова!

- Художницу?

- Да, и устроим выставку по случаю открытия Слона.

- В Слоне, что ли, устроим?  - спросила Новелла с большим скепсисом.

Сука-Марсианин немного подумал и ответил:

- Нет, там места не хватит. Вот у Бабаева в развлекательном центре «Гарри Поттер» - вот там её картинкам самое место!

А вот и Бабаев:

- А она и баба - ничё! Мне такие нравятся ...  

На заседании горсовета депутаты хором скандировали:

- Ань-ку! Ань-ку! Аньку хотим! Ань-ку! Ань-ку! Аньку хотим!

И дружно стучали в барабаны.

Они «хотели Аньку». В смысле, они захотели увидеть Анну Семенович. Ну а пока на торжественное открытие Слона соглашался приехать только Юрий Пупсин, солист популярной группы «Жопы в джинсах». Он был местный, он родился и вырос в городе N, бегал всё детство по этим улицам - в потёртых джинсах и кедах. Многие помнили его маму, работавшую поваром в столовке. Отца у него, как все знали, не было.

- Может, им и обойдёмся? - предложил в конце концов Гоша Лернер, здесь не родившийся. - Юра говорит, что давно дома не был, и, если мы оплатим проезд туда-сюда, то он с радостью споёт в родном городе и даже денег не потребует.

Но были и другие кандидатуры. Например, депутатша Титикова предложила:

- Может, Коля Басков?

И завизжала от радости. Она пришла на заседание горсовета в огромной шляпе всех цветов радуги и с сачком для ловли бабочек. Как раз приближался Новый год, за окном росли сугробы, а депутаты городского совета всё никак не могли решить, кого приглашать на торжественное открытие Слона. Открытие планировали на предновогоднюю неделю. Но Николая Баскова решили всё-таки не приглашать. Все так и сказали:

- Мы представляем себе, как из задницы Слона вылезает Коля Басков и поёт «Yesterday» ...

А депутаты продолжали орать и стучать в барабаны:

- Ань-ку! Ань-ку! Ань-ку хотим!

Им подпевали, как коты, коммунальные подрядчики и прочее богатое бычьё-жульё ...

А Костя Булыжников и его друзья из железобетонной мафии настаивали на визите в город шоу «Все звёзды русского шансона» с Егором Кучером и Игорем Звездой.

И не надо никакого Юры Пупсина:

- Он «голубой».

Пупсин, вообще-то, «голубым» не был. Даже наоборот, - это такой поющий сладкий мальчик из телевизора, любимец толстых дам и девочек-подростков. Но Костя Булыжников начал грубо настаивать - «педик» он, и баста, ёп-твою! С ним спорить не стали, но деньги по «слоновьим» контрактам сильно попридержали - ну, чтобы он не шибко высовывался, ясно? И вот тогда обнажились все местные обиды и грандиозные противоречия. Булыжников, Писяев и Сусликов, друзья «не разлей стакан», прекратили работы и увели со стройплощадки своих людей. Стройка остановилась. Даже какая-то поднятая в воздух металлическая конструкция так и осталась висеть над стройплощадкой, потому что крановщик по приказу начальства мигом всё бросил, вылез из кабины и убежал.

Тогда к ним обратились с вопросом: как понимать ваше поведение, сударь? - На что чья-то пресс-секретарша (кстати, по фамилии Пупсина), выпустила целый релиз, из коего следовало, что депутаты богаты, а с Булыжником не делятся. «Я не согласен работать с 10 процентами прибыли!» - заявил Булыжников и объявил через Таню Радзиенко об окончательном выходе всей троицы из строительного проекта.

Наступила немая сцена.

И вот в одну прекрасную ночь жители домов номер 5 и 7 по улице Набережной были разбужены невероятным рёвом и оглушительным грохотом. Оказывается, это металлоконструкция сорвалась с креплений и рухнула прямо на Слона. Слон в общем устоял, но местами обрушился. Отвалилось одно ухо и выпал глаз, в результате чего Слон обрёл абсолютное и совершенное сходство с дохлятиной в пампасах Африки. Спина городского животного тоже начала рассыпаться. А тёмными ночами то и дело слышался скрип или грохот, - вероятно, за Слона взялись падальщики (бездомные роботы-терминаторы, что ли?). Примерно через неделю Слон представлял собой существо, из которого страшно торчали во все стороны огромные железные рёбра.

Приехавшая на стройплощадку комиссия из горсовета во главе с вице-спикером товарищем Чумазовым объявила по местному телевидению об огромных трудностях, связанных с возведением городской достопримечательности. «Но слон будет!» - обещал Чумазов. Потом начала давать интервью депутатша Титикова и я поспешно выключил телевизор.

Всё, хватит.

Если честно, я очень устал от городских депутатов.

А кто не устал? Чумазов не устал... Он бесконечно вымогает деньги у Марсиана Куценко. Я только что это понял, когда смотрел бумаги из горсовета. У меня на руках часть его деловой переписки, которую прихватила с работы Новелла.

- Слушай! Твой отец в полиции служил?

- Он был оперуполномоченным в Таганроге.

Информация полезная, что ж! Но мы люди деловые, и ситуация - деловая ... Я спросил:

- Как ты сама всё это оценишь?

- Мне уже не первый раз попадаются подобного рода бумаги, где этот хрен требует, чтоб люди переводили деньги на счета его предприятий, - Новелла указала пальчиком на папку с документами. - Я на его месте получше прятала бы свои интересы, а то уже весь город знает.

Зато через полчаса …

- Как же меня это бесит, - вполголоса говорю я, спускаясь по лестнице.

Но я чувствую облегчение. Сейчас даже мне стало понятно, что строительный проект в нашем городе уже более не возобновится. Что впереди? Прокурорская проверка?

- Да, вероятно, - откликнулась Новелла.

- Главное, чтобы это нас не коснулось.

Новелла нехорошо усмехнулась:

- Сразу не начнётся... Надо, чтобы люди успели припрятать деньги.

А потом мы некоторое время стоим возле почтовых ящиков, просто обнявшись и прижавшись друг к другу лбами. Я держу её за талию, а она меня за плечи.

- Что за крем для бритья? - спрашивает.

- Лимонный.

Я процитировал на память из Иосифа Бродского:

Не выходи из комнаты; считай,

Что тебя продуло

Что интересней на свете стены и стула?

Зачем выходить оттуда,

Куда вернёшься вечером

Такой же, какой была,

Тем более - изувеченной?

Последнее слово мне бешено не понравилось.

- Не говори, Дмитрий! Графомания!

Наконец    мы целуемся,    и я даже с тоской смотрю, как она идет к своему «мерседесу». Я возвращаюсь домой, падаю на кровать и снова пишу в фейсбуке о том, как классно и весело прошёл сегодняшний день. Писать только о «бомжах» мне наскучило, и теперь моя страница в фейсбуке принадлежит как бы не мне, а какому-то очень счастливому госчиновнику, недавно купившему «мерседес». Дело в том, что мы сфотографировались на фоне её автомобиля и многие подписчики сразу подумали, что я сменил свой дешёвый «рено-логан» на автомобиль VIP-класса.

На самом деле это неправда.

Но это маленькая неправда в сравнении с огромной ложью.

...Итак, Слон обошёлся казне в миллиарды, и сорок процентов потраченной на него суммы было присвоено заинтересованными лицами. Притом многое разошлось по рукам в виде дорогих подарков или просто взяток. А ещё где-то за кого-то заплатили или же погасили кредит, или даже оформили страховку на жену, детей и машину. Я прекрасно это знаю, но ещё лучше знает моя бывшая - Мария Макаровна Маркина. С недавних пор она стала финдиректором фирмы «Claudia R. Luvarosa», которой заведует псих Аркаша Маркин. Короче, она у нас больше не работает. Чем фирма занимается? Оптовая торговля спиртным.

Но это одно из занятий. О других можно только догадываться. Но я же не из полиции, и - слава богу. Вообще же, не всякий даже опытный «мент» рискнёт подняться по лестнице, чтобы устроить проверку в этой «луваросе». И дело не в технике дознания. Просто, это никому не нужно - такой «геморрой»! Не задавая вопросов, быстрее получишь следующее звание.

Честно признаюсь, мне была совершенно неинтересна эта милая перспектива стать помощником в коррупционных сделках или же - ещё лучше! - роль бабушки в очках, которую обязательно слопают серые волки. Но сейчас самое главное - тишина. Мне нужно вести себя как можно тише, скромнее, и Марии Макаровне следовало бы помолчать в своём новом кабинете, а то даже Новелла и та уже хорошо позаботилась о своём алиби. Что уж говорить о финдиректоре? Финдиректор человек тоже маленький, и в случае чего её не пожалеют.

А Леонид Петрухин? Кстати, а вот сейчас мы ему-то и позвоним, правильно?

Интересно, а каким образом из правильных и позитивных советских пионеров 80-х годов получились такие уголовники, такие отпетые жлобы и жулики? Вот где загадка. Леонид у нас известный «спец» по СССР, вот у него и спросим на досуге... Я его спрашиваю о Слоне и об общем состоянии дел в городе, а он мне отвечает, как ни в чём не бывало:

- Да всё прекрасно, Дима... Ништяк вааще!

В годы перестройки были две категории граждан - одни играли в «Монополию», а другие тем временем громили ларьки. Или по-другому: пока одни громили ларьки, другие играли в «Монополию», как малые дети... В конце концов, те, что играли, превратились в таких, как я или Леонид Петрухин, а те, которые громили, - стали боссами, магнатами, менеджерами, депутатами. Первые знают, что рынок - это неопределённость, а вторые ничего об этом не знают. Они до сих пор громят. Просто по привычке.Для них и рынок, и демократия - это борьба без правил.

Обслуживать интересы этих людей - занятие миллионов таких, как я, сограждан. Мы нередко становимся этакими Миклухами-Маклаями в их людоедской «тусовке», или Юриями Гагариными, которыми они гордятся, не имея к нашим подвигам никакого даже самого отдалённого отношения. Они смотрят советские фильмы, в которых мы решаем их моральные или этические проблемы, и рекомендуют своим детям книги, которые мы для них же и написали в годы СССР или даже до революции. Но денег они платят, только чтобы мы не померли, не больше. А небывалые урожаи они собирают в таком одиночестве, в каком не случалось бывать даже Юрию Гагарину, покорителю космоса.

Да и космос им не нужен ... Им нужен Слон, деньги и Анна Семенович.

Однако невозможно купить добрые переживания или выторговать юность. Да, мы взрослеем вместе с нашим эмоциональным откликом, я не спорю, но его тоже нельзя купить или продать. Многие пробовали, у них не получается. И вряд ли «заграница нам поможет». По-моему, «заграница» чаще всего предлагает то, от чего сама хотела бы отказаться. Например, у Тани Радзиенко есть очень любимая книжица - «тонкое психологическое исследование». Книга называется - «Поцелуй меня крепко. Пособие по выживанию нестабильных пар». О чём это? Объясняю,  - на обложке изображены целующиеся мужчины в дорогих костюмах, а в одной из глав подробно рассказывается, как уберечь нетрадиционные отношения от несанкционированного вмешательства женщин.

...Появился Голубцов. Он опять с похмелья, но в дорогом новом костюме, узел галстука ослаблен, а верхняя пуговица расстёгнута. Он появился на следующий день, после того, как мне пришлось снова выступать на комиссии горсовета с докладом о Слоне. Я молча налил стакан водки и алкозависимый Голубцов, никогда не выбиравшийся из своего пограничного состояния, просто бросился мне на шею:

- Дима! Дима! Слушай! Я тебе скажу! Дима! Ты что, Дима?

За четыре месяца, что мы не виделись, он успел развестись, а я чуть не женился.

- Слушаю тебя, Трофим.

- Дима, Дима, Дима, Дима, - засуетился Голубцов. Я молча поставил на стол всю бутылку. - Дима, я тебе должен сказать, что ты упускаешь замечательную возможность!

- Не понял, ты о чем? - спросил я.    

- Я    не играю, -    сказал он, поставив стакан. - Меня люди попросили с тобой поговорить. Ты вот был в горсовете, так? Я знаю, мне Петрухин звонил. Ты везучий человек, Дима, или, может, твоё время пришло? Не знаю! У тебя одна баба, потом другая баба - небось, скоро женишься, да? И все красивые, молодые. Приглашай! Я с подарками приду... Есть время быть холостым, а есть время становиться женатым, и вот сейчас, наверное, твоё время настало, Дима. Но ты правильно сделал, когда разошёлся с Машкой и нашёл другую женщину. Да, стерва она и проститутка, и тебе изменяла со всеми, с кем понравится. Ей платили за секс, знаешь? Притом деньги ей нафиг не нужны. Просто, ей доставляло крутое удовольствие - получать за «это» деньги. Понимаешь, Дима?

Я молча созерцал созданный мною натюрморт, - пустой голый стол, пустой гранёный стакан и полная бутылка «Столичной». И над всем этим помещается маска в галстуке.

Маска призывала:

- Дима! С тобой хотят поговорить. Не сейчас, конечно, и не срочно. Но ты - нужнее нужного. Это всё по поводу Слона и всего этого почти прогоревшего проекта. Помнишь спецоперацию «Прыг-прыг-бабушка»? Ты правильно поступил. И сейчас всё делаешь правильно! Ты же в горсовете был? Вот, я организую тебе встречу - негласную, - предупредил Трофим. - Никто не должен знать, что я тебе это предлагал, и никто не должен знать, с кем ты встретишься. Я тебе серьёзно говорю!

Я прервал его рассуждения вопросом:

- А если моё начальство уже знает?

- Если знают, значит - хорошо молчат, - ответил Голубцов. - Но им тоже не резон хайло раскрывать. А особенно  - накануне проверки со стороны прокуратуры и Счётной палаты из Москвы.

- А ты уверен, что будет проверка?

Нет, я спрашивал, но был уверен, даже очень уверен. Без этого не обойдётся. Это все в городе почтовые ящики можно заменить, положив в карман половину суммы, а построить Слона размером с пятиэтажку, вложить в это миллиарды бюджетных денег, а потом вот так отказаться от проекта, сказав, что ничего и не было, - нет, это вызовет интерес проверяющих структур, и даже губернатора в областном центре. И вот я, как осенний жёлтый лист, медленно падаю на пол, - наш городской прокурор, оказывается, всё уже санкционировал! И скоро нас потащат в прокуратуру,  всех в порядке строгой служебной очерёдности.

Я мысленно поднимаюсь с пола и задаю вопрос:

- А я-то тут причём? Они же будут деньги искать!

- Ну, там же везде стоит твоя подпись.

- Ну? - Я пожимаю плечами. - Я на проекте не наживался. Я к деньгам не имею отношения.

- Твоя Машка наживалась! - объясняет Трофим. Бутылка так и стоит, невостребованная, не уж-то завязал? - Твоя Мария Макаровна и этот её... психушник Аркадий выкупили и снова перепродали половину подрядных договоров, а деньгами кое с кем поделились. И вот люди хотят с тобой встретиться, Дима... И ты всё расскажешь, как было.

- Трофим! - начинаю я объяснять. - Я давно не встречаюсь с Марией, у меня другая женщина, и мне не очень понятно, почему я должен выступать в качестве свидетеля чьей-то коммерческой деятельности. К тому же этим делом занимается, скорее уж, Аркадий Маркин, а не Маша. Маша у него только специалист, и не больше того... Да и Аркадий как-то слишком слабоват для таких действий. Речь идёт, наверное, о его родителях, правильно? Отец Аркадия - известный деловой человек, московский бизнесмен. Вот он - всё может... а Аркадий для этого слишком глуп и молод, да?

Я вспомнил: его отца обвинили в убийстве делового партнера, но освободили в зале суда на основании несоблюдения мелких формальностей. Все знали, что гражданин   виновен, но никто об этом не говорил... А за решётку отправился другой человек. Невиновный.

- Ты должен мне сейчас ответить - «да» или «нет»? - продолжал настаивать Голубцов. - К тебе же никто ещё не приходил, верно? Тебя же давно рядом с Машкой не видели, поэтому могут и не прийти, правда?.. А ты, Дима, лови момент, пока горячо, лови момент. Другого такого момента не будет. Ты ж юрист, Дима, а это значит, - пропел Голубцов на манер Утёсова, - это значит, что ты и без суда и следствия всех поставишь к стенке. Я ж тебя знаю, Дима! Ты абсолютно бессердечный формалист и дурак-законник, да тебе только в прокуратуре работать, Дима! Из тебя получился бы классный прокурор! А сейчас, - объяснял Голубцов, ныне безработный, - перед тобой могут открыться самые большие возможности. Тебя же в горсовете знают? Р-раз! Ты в курсе кое-каких дел? Два! И у тебя даже не алиби, как у некоторых, а вообще полная материальная непричастность! Ты же денег в руках не держал?

Нет, денег я не видел.

- Вот и всё, Дима! Ты демонстрировал пассивную лояльность, но был при этом в центре всех событий. И теперь с тобой хотят встретиться.

- Кто?

- Я пока сказать не могу.

- А если я настаиваю?

- Помнишь, Дима, какой ты был хороший год назад, когда Гоша Лернер привёз тебя из Москвы? - ударился Голубцов в ностальгию. - У тебя были одни проблемы после работы в чёртовом страховании... И что ты там начудил, не понимаю!

Я повторил строгим голосом:

- Тебя это совершенно не касается. Вот что! - решил я,  - сейчас знаешь, что мне хочется сделать? Мне иногда хочется закрыть за тобой дверь, Трофим!

- А ты только попробуй, Дима! Только попробуй! С тобой ведь не шутят! - ответил Голубцов. - С тобой и так разговор короткий. Поэтому я тебе говорю - используй свой шанс! Другого такого не будет, понимаешь? Ведь то, что тебя к нам взяли - это уже была ошибка, Дима. И ещё большая ошибка - то, что мы с тобой сейчас разговариваем. Я, например, не стал бы тратить время. Я просто уволил бы тебя с «волчьим билетом»! Я просто скажу в отделе кадров, что ты психбольной, и всё! Тебе крышка! Тебя никуда не примут на работу, ясно? - предупредил Голубцов, но опять ничего не предложил. Вместо этого он щедро сыпал страхами и угрозами.

- Послушай, Трофим, - сказал я в конце концов. - Я не могу понять, что ты пытаешься мне объяснить! Ты думаешь, что я в курсе отношений Марии Макаровны с психом Аркашей Маркиным?

- У тебя есть шанс, может единственный в жизни, - снова повторил Голубцов. - Ты, может, Золотую рыбку поймал? Ты помнишь? Она тебе снилась с перепоя? Так вот! Ты, Дима, не клещ энцефалитный, а замечательный правовед. Даже Машка была самого высокого мнения о тебе! А в нашем горсовете к тебе как относятся? С уважением, как к специалисту. А как относятся у губернатора? Там тобой заинтересовались, когда была эта дурацкая спецоперация «Прыг-прыг-бабушка». Ты понимаешь, о чём я говорю? Может, ты после выборов главным юристом города станешь или даже прокурором в области лет через пять! Это же нетрудно для людей умеющих! Тебе карьеру сделают с точки зрения нашей профессии. Но тебе надо отработать, Дима. Поэтому я и спрашиваю - «да» или «нет»?

Когда-то Трофим Голубцов рекомендовал меня на новое место, а теперь он намекал на нечто большее - нечто такое, от чего никто не отказывается. Впрочем, каким бы неубедительным не казался этот субъект, с которым я выпил столько водки, субъект он был, однако, хладнокровный. Я даже не хотел снова назвать его по имени - Трофим! Я знаю, что он начинал в «органах», был старшим в оперативно-следственной группе, а потом попался на пьянстве и взятках и был уволен как «оборотень в погонах». Из мрака коррупции он выплыл, благодаря связям, но никакой большой должности ему не дали.

Потом он совсем спился.

А сейчас крутит мозги и запугивает.

Я как-то смотрел его старые фотоснимки и до сих пор не могу поверить, что тот жизнелюб в новенькой полицейской форме и этот желчный алкоголик - один человек и одно лицо. Нет, тут проще себе представить, что это разные люди. Тот парень в фуражке был хулиганом, но романтиком, а этот уже на гране безумия. Может, он просто шантажирует меня? Может, и нет ничего, на самом деле? На одинокого волка он, впрочем, тоже не похож...

Я решительно ответил:

- Ни «да», ни «нет» ... Чего они хотят от меня?

- Там же везде стоит твоя подпись, - ещё раз повторил Трофим Голубцов. - Ты в курсе всех дел, но ни за что не отвечаешь. Поэтому я тебе говорю - иди на контакт, не закрывайся от хороших людей! Комиссия при горсовете - раз! Администрация города - два! Дирекция единого коммунального заказчика - три! Частные фирмы и подрядные предприятия - четыре! И, наконец, честные лица - пять! Ты везде был и всех знаешь, правильно? А денег в руках не держал, поэтому не несёшь ответственности... Давай так договоримся, Дима. Я позвоню до вторника, а потом подъеду и подберу тебя прямо у подъезда. И мы съездим куда надо, и ты ответишь на все вопросы. Имей в виду, Дима! Тебе это дело выгодно, понял?

В конце концов он ушёл. Из бутылки не выпил ни капли, зато вытянул из меня все нервы. И я начинаю обдумывать ситуацию... А обед уже закончился.

Я сажусь за руль и еду на работу. Внезапно - звонок, номер незнакомый:

- Слушаю, Горин.

Машину пришлось остановить.

- Вы     слышите меня?

- Пожалуйста, повторите, что вы сказали! Я ничего не расслышал

Она сказала, что не стало Марии Макаровны Маркиной.

Женщина в телефоне настаивала:

- Вас зовут Горин Дмитрий Николаевич?

Похоже, она меня тоже не слышит.

- Да, это я.

Так и хочется сказать: - «Нет, меня зовут Иосиф Бродский!» - но я стараюсь, по крайней мере, не кричать. И звонят, между прочим, с моей работы. Мы с Марией Макаровной тихо расстались полгода назад. Это кому в нашей дирекции до сих пор кажется, что мы продолжаем встречаться? Вот сплетники!

- Я приеду так скоро, как только смогу.

Сказав это, я с радостью отключил телефон.

«Если б мне сказали, что она родила от меня ребёнка, то я потребовал бы тест на отцовство, а они сказали, что она умерла... - думал я, пробиваясь через заваленные снегом дворы. - Если умерла, то я причём здесь? Вот бедняжка, только тридцать лет прожила, если не меньше... И причём здесь наша дирекция? Она у нас больше не работает!»

В коммунальной дирекции было темно, как бывает только в субботу. «Опять авария на сетях», - сказал наш электрик Колдунов и куда-то потопал, насвистывая марш «Прощание славянки». Он всю жизнь свистит, вот и насвистел, сволочь, аварию... Я ругаюсь от бессилия. У меня в кабинете ничего не работает и даже телефон нельзя подзарядить. Сегодня мы ждали коуч-тренера Таню Радзиенко, поэтому все, пользуясь случаем, медленно расходятся по домам. Я складываю свои вещи прямо на стол и иду искать того, кто мне звонил. А звонила мне ... Улыба, просто я её не узнал по телефону:

- Богатой будешь, Лариса!

- Дима-а, - развязно блеет секретарша. - Тя просила зайти Свинья.

Вот к кому я точно не пойду, так это к Светлане Никандровне. Тем более, я не собираюсь ждать её у кабинета:

- Так она же за пельменями помчалась!

- Дима, тебя хотят уволить, - говорит секретарша. - Она тебе всё объяснит!

- Ах, так!

Она со мной словно кокетничает, но я-то знаю эту овцу!

- Лариса, почему ты мне звонила с мобильного?

- Так Машки нет, - объяснила Улыба и начала делать вид, будто она плачет. - Сегодня приходили «менты» и баба из горадминистрации. Я не знаю точно, но Машка и её возлюбленный мальчик Юра отравились алкоголем на «вписке» у Пшибышевского... Розочка и Игорь с самой ночи сидели у них там, у «ментов». Но я это тебе по секрету сказала, Дима.

- И часто у них это бывало?

- Да иногда через день! - ответила секретарша. - Ты, Дима, не думай ничего плохого. Она тебя любила, замуж за тебя хотела. Но ты такой...  Весь такой сильно положительный мужчина. Живые люди такими не бывают. Поэтому она тебя оставила ... А Игорь ночь не спал. Ну, вааще прикинь, да! У него на «хате» ночью три трупа - Маша, её новый мальчик Юра. Этот Аркадий алкоголем торговал на Плазе.

...Горин сидел на рабочем месте Марии Макаровны, как на боевом коне, - задом наперёд. Нет, он всё понимал - понимал, что не угоден коллективу, понимал, что слишком велик и не может соответствовать офисным представлениям о пользе и ценности. А то, что он был юристом, и даже хорошим юристом, - это мешало хорошо жить. Он едва помещался в кабинете Марии Макаровны, такой был «матёрый человечище».

«Ну, зачем я такой добросовестный? - буквально плакал Дима Горин. - Почему честный? И почему учился в Москве? Мне надо было заканчивать ПТУ, а не МГУ! Тогда было бы, как у всех!»

- Правда?

Улыба пожалела юриста:

- Хочешь бублик?

- Да иди ты, Лариса!

Позади целый год жизни, финал... И юрисконсульт Дмитрий Николаевич Горин в отчаянии грызёт спинку кресла. Боже, что делать? Что ему делать? По кабинету медленно плавает Улыба.

Она поливает цветы.

- Шли бы вы, Дима, отсюда, - говорит она очень развязным тоном. - Всё и так решено... Ваше дело - труба.

Не знаю, почему, но я почувствовал себя совсем ничтожным и беспомощным человеком, почти ребёнком ... А ещё я понял, как дорога мне была эта блудливая Маша Маркина, и как дорог был я этой женщине. Да вряд ли Улыба врёт! Она - пошлая, циничная, но она человек информированный... Я отшвырнул кресло и резко поднялся на ноги - всё, хватит с меня! Я не могу! Я увольняюсь! По собственному! А этого Пшибышевского я точно огрею стулом по тупой башке...

Я резко повернулся и посмотрел на секретаршу. Улыба тут же испугалась, схватилась руками на голову и бросилась бежать.

Я, чуть помедлив, быстро вышел в коридор дирекции и тут же столкнулся с сатаной Урузумбаевой. Секретарша Улыба, прежде бежавшая за своей начальницей, увидев меня, внезапно развернулась и точно так же побежала в обратную сторону. Потом она внезапно остановилась, ещё раз развернулась, и в её руке ярко вспыхнул экран мобильного телефона. Улыба начала снимать новое кино для YouTube.

В полутёмном офисе дирекции службы единого коммунального заказчика начиналась драма. Драма называется «Карьера Димы Горина». А карьера и правда закончилась. Сатана Урузумбаева упала передо мной на колени и начала пищать, как мышка. Вот она, по-моему, действительно меня испугалась. Уж не она ли отравила всех на «вписке»? Или молодой дурак притащил ящик палёного виски?

- Ты была там, верно?

- Уходи-и-и! - провыла сатана Урузумбаева и покраснела, как нежная роза.

В этот момент мне захотелось звонко, как в кинофильмах, надавать ей по щекам, по ушам, даже - по шее её, по шее, тварь такую! Ей надо надавать именно так, как бьют только женщин. Ох, страшна была наша Роза Давыдовна, бездушная грубая сволочь и интриганка, и сейчас мне хотелось её побить, даже таскать её за волосы и кричать на неё матом. Обычно взрослые люди влетают в яму и ломают подвеску машины, а эти дуры погорели на подростковой «вписке», как девочки. И где это произошло? Ах, да! Дома у Пшибышевского, у которого - очки и лысина? Прямо в его шикарном пентхаусе с железным свинарником, в котором вместе с кабанами ночует чёрный внедорожник марки «Мерседес-Бенц»?

Да провалитесь вы все сквозь землю, идиоты! Купите себе дорогие квартиры и горите в них заживо, раз не умеете жить, как взрослые люди.

Я прошёл мимо перепуганной сатаны и грубо толкнул Улыбу.

- А ну-ка, ну-ка, ну-ка! - закричала секретарша и начала махать руками, как мельница...

Ну, всё! Считаю себя уволенным.

Мне хотелось позвонить, узнать... Но кому звонить? У Марии не было близких подруг, а родители жили в Москве. Ах да, да! В городе живёт её дядя, а отец год назад умер. Я же забыл... В принципе, можно было связаться и с дядей, но зачем это? Он и так потерял сына, а ещё племянницу. К тому же я даже не возлюбленный. Я такой человек, от отношений с которым легко отказались, - временный сожитель, и не больше того. Я подобрал её, на каблуках и заметно пьяненькую, буквально на улице, на самой грязной «плешке» нашего провинциального города, а потом так же легко потерял, как и все вещи, что были мною нажиты в этот период... Что я ещё потерял? Больше ничего. Но мне почему-то очень плохо.

Я прогорел в своём этом бизнесе. Ведь в жизни всё - и плохое, и хорошее - начинается с того, что кто-то кому-то когда-то поверил, - просто поверил, не пытаясь взять за это деньги. Вот и я денег не брал и денег не платил, зато верил  - да, я старался верить людям. И что получилось? Получилась катастрофа.

Денег у меня достаточно. Я могу уехать в Москву хоть завтра. А многие на моём месте так бы и сделали. В конце концов, уволиться можно и по почте, ведь правильно? По почте, не находясь с человеком лицом к лицу, и уволят намного быстрее. Есть такая практика. А если увольняться тет-а-тет, то обязательно начнутся придирки и пререкания. Ты будешь три недели бегать на своё предприятие, чтобы получить «вольную» от начальника, и то просто так не получишь. Надо сдавать имущество по описи и, конечно же, быстро выяснится, что за мной числится чей-то чужой принтер и сразу три пепельницы, хотя я вообще не курю. Обязательно полезут считать запасы бумаги для принтера, а также бумаги в туалете, а в нашем туалете бумаги никогда не бывает. Добрая Светлана Никандровна и наш завхоз Викторюк сразу скажут, куда я дел эту бумагу... И ещё! Надо обязательно очистить компьютер. Там могут обнаружиться файлы с шифром финансового отдела, из-за чего в дирекции мигом начнётся истерика, или там найдутся фотографии мальчиков... Светлана Никандровна сама их туда подбросит со своей флэшки, а потом закричит на всю контору:

- Пе-до-фи-и-и-ил!

Несколько раз я обнаруживал, что в моё отсутствие кто-то пользуется служебным телефоном и роется в бумагах. Раньше я думал, что это Трофим, а потом понял, что это были женские руки. К чёрту их всех, к чёрту!

Новелла ещё не приехала с работы. Интересно, а она у меня навсегда, или тоже уйдёт, сказав, что я ограничиваю её свободу? В современном мире есть декабристы, но больше нет декабристок. Есть только проститутки, продажные секретарши и эта Денисова, переводчица из Иваново, в прошлом девушка с хорошим образованием. Вот её, кстати, очень жалко. Она Лернеру обходится в полмиллиона. Такая вот альтернатива красивой жене и детям. А мне надо жениться, наверное. На ком? На Новелле. Допустим, Мария Макаровна вызывала у меня более нежные чувства, но я ведь человек взрослый, а люди взрослые - не «любятся», они - женятся, и часто по расчёту.

Я представил себе, как буду просыпаться бок о бок с молодой женой, как наш ребёнок будет приносить в нашу постель толстого кота с грустной мордочкой, как мы купим сад где-нибудь на юге, откуда родом Новелла, и я буду ухаживать за садом, как вокруг нас будет звучать радостный смех, и как вечером мы будем сидеть перед камином в нашем трёхэтажном доме с гаражом и тремя машинами и рассказывать о прошлом. Я всегда хотел поселиться там, на юге, где-то возле Сочи. Там жила моя любимая бабушка Марина Михайловна, там была совсем другая немосковская жизнь. Может, меня там до сих пор ждут.

Бабушка давно продала свой прекрасный дом и переехала жить к подруге, которую знает с юности. Со мной она не общается, но постоянно спрашивает обо мне у мамы, - хочу ли я, мол, поселиться в Сочи? Может, я и хочу! С молодой женой! А вся эта Москва и Измайлово, - они слишком разнообразны, и я ещё подумаю, стоит ли мне жить в этом шумном прекрасном городе.

«А Гоше скажу, чтобы он женился на несчастной и непутёвой Денисовой-переводчице! И не важно, что у неё не в порядке репутация, и всё такое. Она красивее его бывшей жены, а это очень сильный аргумент. Гоша, будем дружить семьями?»

Мы с ним друзья детства, и мне будет очень его не хватать. Но нам с Гошей дарован шанс, о котором Трофим даже ничего и не слышал. Это совсем другой шанс изменить свою жизнь к лучшему, и мы должны им воспользоваться. И пусть счастье пока кажется мне чем-то непонятным и недосягаемым, но мы действительно к нему идём. Идем вместе с Новеллой...

Я позвонил маме, немного поговорили. Ничего не стал говорить о Новелле решил, что лучше напишу в письме. А потом пошёл готовить. А то Новелла после работы не способна даже чайник поставить.

Спагетти с пряной разваренной свининой и овощами, лосось с картошкой, кое-что из крупных креветок с «тортильяс» и болгарским перцем (в крайнем случае завтра всё съедим) чуть разогретый безглютеновый хлеб со всем необходимым для бутербродов, вкусный салатик из магазина и очень горячий сладкий кофе (чай она не пьёт), а ещё много фруктов с самой высокой потребительской привлекательностью и ценой. Ведь даже я, в прошлом житель мегаполиса, отлично знаю, что в природе таких ярких и красивых фруктов просто не бывает, а растут они только там, где в это вкладывают большие деньги.

Я сервировал стол и отошёл в сторонку. Чего не хватает? Ну, без алкоголя мы, я думаю, обойдёмся. Я ещё раз включил чайник и сел в углу под микроволновкой, взял книгу с холодильника...  Вот я сижу и жду - с книжкой... А чайник снова кипит - весь в подтёках.

Я читаю стихи, а сам думаю: прошлое, настоящее и будущее - это всего лишь свойства моего сознания. Наверное, не надо придавать этому такое значение. Прошлое - это воспоминания, будущее - предвосхищение, а настоящее - это осознанная необходимость. Следовательно, время - это всего лишь движение мысли, правильно? Но что из этого реально, задался я вопросом. Увы, только настоящее! Оно и есть наша жизнь... Не знаю! Может, я и не прав, однако никто вокруг меня не живёт ни прошлым, ни будущим. За прошлое можно понести наказание, а в будущем - 10 лет без права переписки, понимаете? Это ждёт каждого второго из тех, кого я знаю. А всех остальных ждут стрессы, сердечные приступы, онкология или нарушение работы иммунной системы.

«Сейчас она придёт, и я всё ей скажу!» - подумалось мне. Но вот уже девятый час, и, по-моему, мне впору ждать в гости Черубину де Габриак, а не Новеллу Синицкую. Новелла опять застряла у Олега. Интересная же ситуация! Я собираюсь ей сделать предложение, а она сейчас в постели с любовником.

Или любовник - это буду я?

Луна снова была не полной... Грустная горькая Луна за окном. Температура -30, как и обещали. Я сижу с книжкой стихов и упрямо порчу терморегулятор в чайнике. Что-то за окном хрустит и, как кнутом, щёлкает. Знаете, где я ошибся? Я весь из кожи вон лез, чтобы поддерживать мир с новыми хозяевами жизни, а им стало казаться, что ради денег, а ещё хорошего отношения к себе я пойду на всё, соглашусь на любую, даже самую сложную или грязную с моральной точки зрения работу. А выяснилось, что я ошибался, и они тоже ошибались.

Им органически противны нормальные люди. Недаром же Свинья Никандровна как-то раз рассуждала на офисной кухне:

- Вот кто такой этот Павка Корчагин? Нас всех десятилетиями учили на его примере - «Как закалялась сталь». А кто он такой? Да псих он какой-то и инвалид войны безмозглый. Я таких инвалидов много видела - бомжуют! А почему? Если не умеешь жить, то не считай себя из-за этого исключительной личностью, правильно, бабы? Ты всего лишь неприспособленный к жизни человек, бомж какой-то и всё. А этот, тоже к примеру... Глеб Жеглов, а? «Вор должен сидеть в тюрьме»! Это в какой-такой тюрьме кто должен сидеть, а-а-а-а? Я тя не слышу! Ты в жизни хоть копейку денег заработал, «мент» ты поганый? Да ты знать не знаешь, что такое деньги, а ещё - туда же! «Вор должен сидеть в тюрьме!» Да ты сам будешь сидеть, только в больнице, в палате номер шесть! И вообще! Всякий «мент» должен знать своё место! Или этот... комиссар Каттани! - не унималась Светлана Никандровна. - Я ещё ребёнком так переживала из-за него, так горько плакала у телевизора, а сейчас я всё вижу и понимаю. Я, вот, недавно весь этот фильм пересматривала - да так ему и надо, комиссару этому! Правильно, что его дочь изнасиловали, и правильно сделали, что жену убили, это правильно! Кругом же нормальные умные люди, у них хорошие дома и детки просто прелесть, они одеваются лучше всех на свете, а этот комиссар - за шиворот и в тюрьму, за шиворот и в тюрьму! Какой-то он неуживчивый, вроде Жеглова, и совсем непонятливый. Ему двадцать пять раз объяснили, дураку, что он неправильно себя ведёт, комиссар этот, а он только звереет, как Корчагин! Это же, бабы, мент-беспредельщик, понимаете? С такими дураками надо бороться, боже ж ты мой!

Секретарши чихали и охали, а Свинья продолжала возмущаться:

- У нас в УВД тоже был в своё время один такой, так мы его мигом из «ментовки» выгнали, чтобы он в чужие дела лапы свои грязные не совал. И знаете, где он теперь? Там, где ему самое место - в «дурке». Он с мужем Майки Поломайкиной драку устроил, а бабы с кем надо договорились,  - объяснила Светлана Никандровна,  и - всё тут! За ним приехали, откуда надо. Больше мы эту тварь не видели!

Я закрыл книгу и положил обратно на холодильник.

«Если она приедет, обязательно предложу съездить в охотничий клуб «Три соболя»... С Машей не успел, так с ней успею, если придётся», - мне подумалось.

Звонок в дверь.

«Нет, надо было дать ей ключи».

Я открываю дверь и вижу... Олега!

Он всегда одет во что-то светлое, вот и сейчас он жёлтый, как лимон, - только брюки немного темнее его очень лёгкого спортивного пуховика и вязаной шапки. Честно признаюсь, мы практически незнакомы. Я знаю, КТО он, а он знает меня, притом он мне - опасен, а я ему - нет. Солодкий человек тихий и осторожный. В городе он - «правая» и самая сильная «рука» Славы Толстого, притом все кругом считают его фигурой более «дистанцированной» от «крёстного отца», чем тот же журналист Серёжа Наглый с его «публичностью» и наглым поведением. Зато всем известно, что за ним - весь местный рэкет, и несколько так и не найденных мёртвых тел.

Солодкий покосился на дверь соседней квартиры:

- Выйди! Поговорить надо.

Я даже не сразу ему поверил. Он пришёл ко мне с угрозами, которые он излагал в форме отеческого наставления: ты, типа, неправильно себя ведёшь, парень, и будешь наказан! «Слушай! Я тебе - кто? - хотелось мне спросить. - Загулявший «дембель», на которого жалуется бабушка в платочке?» Мы стояли на этаже возле мусоропровода. Я в основном молчал, а этот «принц Лимон» курил сигарету, кривился от презрения и с улыбочкой толкал мне в уши какую-то свою мораль, довольно убогую. В деловом сообществе Олег был лицом значительным, поэтому я обязан был слушать его только молча... Вот так!

Он как бы спрашивал меня: «Ты живёшь по нашим правилам или по «ментовским» законам?»

Мне было понятно, что, если я сейчас пошлю Олега «по матери», то, возможно, буду хорошо застрахован от возможных неприятностей с его стороны. Но в этом случае меня уже окончательно вычеркнут из «узкого круга ограниченных людей» города Энска. Но что будет потом? А потом меня никуда не возьмут на работу. На меня понаставят всяких штампов и понавешают ярлыков, и я стану изгоем в глазах большинства жителей города. От меня отвернутся, со мной перестанут здороваться...

Вот что значит поругаться с местным гангстером.

Я мог ожидать всего чего угодно, я уже чувствовал себя приговорённым, однако Солодкий вскоре ушёл, так ничего и не сделав. Притом цель его визита осталась для меня почти загадкой. Со мной играют? Ну, да! Им бить или убивать необязательно. За них всё сделает Светлана Никандровна.

...Я ещё долго стоял, прислонившись спиной к грязному мусоропроводу.

В конце концов громко завыл старый полунеисправный лифт в подъезде, и вскоре появилась Новелла - в каких-то невероятных леопардовых сапогах на очень высоком каблуке, туго перетянутая в талии и вся в чёрном, с распущенными волосами и с большой чёрной сумкой на плече.

- Я ждал тебя. На кухне - ужин. Кстати, приходил твой этот... Олег, не знаю отчества! Что ему было нужно, спрашиваешь? Если честно, я и сам не понял.

- Вот и не разговаривал бы с ним, Дима.

- Я не мог отказать твоему любовнику.

- Мы созданы друг для друга.

- Правда?

«А ты не принимай желаемое за действительное», - прозвучал голос в моей голове, - не принимай». Я невольно усмехнулся и пошёл следом за Новеллой. Потом, открыв окно на кухне, я ещё раз задумался. - «Неужели опять всё не так?» Сероватый зимний туман стоял над темнеющим городом, кругом был иней, ветви деревьев и низко висящие над двором провода тоже были мохнаты. Звёзд почти не было, зато в небе висела грустная Луна, тоже вся будто в инее. До Нового года оставался ровно один месяц.

- Я завтра же подам заявление об уходе. - Что-то вынудило меня это сказать. - Но это будет только вечером. Мне надо идти к одному очень неприятному типу в нашей дирекции.

- К кому?

- К Игорю, - ответил я. - Мы с ним давно знакомы, но так и не стали друзьями.

- И что дальше? - пожала плечами Новелла.

- Уеду назад, в Москву. - Мне почему-то хотелось спросить, откуда у неё взялись эти вычурные сапожищи почти по колено. - Покупаю билет на двенадцатое число.

Молчание.

Сейчас я больше всего боялся оказаться таким смешным, как никто не умеет. Сами подумайте! Моя Маргарита оказалась дворняжкой, как её справедливо аттестовала Улыба, а Новелла скажет ещё, что её вполне устраивает эта вульгарная жизнь втроём, и - всё, а я снова глуп, как клоун... Хорошо, что я ничего не говорил маме, очень хорошо. Я приеду в Москву один, и спокойно поселюсь в знакомой комнате окнами на Измайловский лесопарк. А потом устроюсь в какую-нибудь частную фирму, и всё начнётся заново ... Разве не в этом смысл жизни? А что касается личной жизни, то и здесь всё объяснимо. Мы живём в такое время, когда есть декабристы, но нет декабристок. Спросите у женщин. Они скажут проще. Убыточное это дело - декабризм, и непонятное.

Мне хотелось сказать ей, что мои чувства оскорблены, и я словно верчусь в заколдованном колесе. Не я его верчу, а оно меня вертит. Но я уже видел такое и легко со всем справляюсь. Пусть даже не думает ничего особо плохого! После работы в Московском страховании я - настоящий ас долготерпения и корифей игры в молчанку. Меня так просто не сожрёшь, не получится.

Или ей кажется, что я брошусь к её ногам?

Нет, не дождётся!

Кажется, на свете есть только одна девушка, которая этого достойна, и та живёт в моей памяти... я видел её только однажды, и, если кто-то и похож на неё, то это не Новелла.

А Маши больше нет.

- Тебе Леонид, наверное, рассказывал о Марии Макаровне?

- Рассказывал, - легко призналась Новелла. - Я тебе сочувствую, Дима, ты - хороший! Но кругом же люди проще, чем тебе кажется... Ты телевизор смотришь? Тебя Петросян бесит, а люди, представь, Моргенштерном и Лепсом восхищаются, понимаешь? Ты, вон, в Москве поцеловал ручку Алёне Свиридовой, а люди Малахова смотрят так, будто он с неба свалился! Ты стихи читаешь, а люди даже гороскоп не читали. Я, когда с тобой поближе познакомилась, то даже удивилась! Ты мужчина практичный, но люди ещё более практичны, чем ты, понимаешь? И поэтому они тебя не любят.

Я спрашиваю с надеждой:

- А ты любишь меня?

И слышу:

- Нет, Дима, не люблю... Ты хороший, я уже поняла это,  - слышу я. - Но замуж я не пойду, и не зови. А Олега не бойся. Он, конечно, «крутой», но он тебя не тронет. Для него это слишком мелко.

Я снисходительно улыбаюсь. Что она ещё может сказать мне? Я как бы прячусь от неё, и руки мои опускаются. А потом я закрываю глаза и слышу:

- На твоём месте я бы сменила профессию. Ну какой ты, Дима, юрист? Займись благотворительностью, волонтёрством, найди себе жену с хорошим образованием и живи спокойно на маленькую честную зарплату. Знаешь, что такое «серебряный волонтёр»? Я сама была «серебряным волонтёром», когда была студенткой. Вот и ты, Дим, мог бы помогать людям, - пожала плечами Новелла. - Может, ты  святой человек рядом с нами? Знание - опасно, а за добро наказывают! - слышу я её слова. - Не делай, Дима, добра, и тогда не получишь зла!

Я спросил:

- А как же волонтёрство?

Я попробовал погладить её, как кошку, но Новелла бросила вилку и решительно встала из-за стола.

- Ты влюбляешься во всех женщин, которые с тобой спят? Да, Дима? Вот почему никто тебя и не любит, - произносит она с осуждением. - Ты интересный мужчина, но это ничего не значит. Прости, что всё вышло именно так... Дима, я не идеальна!

Всего и не скажешь, что я чувствовал сейчас. Даже, когда я застал Марию Макаровну с хахалем на диване, у меня и то не было таких эмоций. И когда мне сообщили о ней, - не было тоже. Мне хочется промямлить что-то типа «пожалуйста, не уходи», но я ничего не успел... Новелла решительно уходит.

- Новелла, зачем ты так поступаешь?

Я спрашиваю, а самому снова интересно, где она купила эти чёрно-пятнистые сапоги, которые к тому же чуть малы ей, как я заметил. Размер ноги у неё довольно большой для женщины.

- Новелла, я пойду с тобой! - говорю я. - Ты только не спеши!

- Никогда! - говорит она в ответ. - Если б я хотела выйти замуж, то вышла бы ещё студенткой, за богатого американца.

- И жила бы с ним за деньги?

- Его весь мир знает. Он - крупный учёный-историк.

- Разве это что-то меняет?

У меня есть охотничий нож, большой, складной, с толстой и красивой костяной рукоятью и зазубренным клинком. Как и те комодные слоники, он достался нам от недавних предков. Такой большой страшный нож кого угодно прирежет. В этом наши предки разбирались не хуже, чем в масштабном городском строительстве. Дома, ими построенные, до сих пор стоят, и аренда помещений в них стоит много дороже, чем кажется, а мой охотничий нож мог бы понравиться любому убийце - даже настоящему маньяку! «Нет, - подумал я, - моя рука не дрогнет, если что!» И ещё сколько-то лет назад многие на моём месте сделали бы точно также - убили бы нахрен эту злую куклу на каблуках, и всё тут! Это было бы честно хотя бы по отношению к самому себе. «Убийство в состоянии аффекта» - так это называется, если не ошибаюсь? Да, так!

Но печально другое.

Я не тронул её, Новеллу Синицкую. Я просто закрыл за ней дверь.

10

 А вот и мой геморрой. Поздно он «спохватился». Он мешал составлять заявление об уходе, а теперь мешает управлять машиной. Но это неизбежно при моём сидячем и очень однообразном образе жизни. Кстати, у меня есть план покончить с ним, с образом, по крайней мере на ближайшее время. Что для этого нужно? Немногое... главное - это моя память. Я вспомнил тишину московской гостиной, тихий скрип дверей в подъезде, папин голос, когда каждое утро в субботу он мыл наш семейный    автомобиль японской марки, звяканье перекладываемых ложек и вилок на новенькой выглаженной скатерти. Мои родители жили скучно, но в тишине и достатке - как все вполне солидные люди среднего московского уровня.

Мой отец не собирался спасать «мир во всём мире».  

Потому вокруг - окраинная Москва с игрушечным Измайловским дворцом и безмятежно-синим небом... Теперь  - хватит! Я всё в этом городе бросаю и вытаскиваю из дивана свои деньги и еду в столицу, ко всему своему и знакомому.

«Интересно, как будут хоронить Марию?»

- Конечно, это давно не моё дело, но я хотел бы спросить о Марии Макаровне, - скромно улыбаясь, обратился я к Игорю Пшибышевскому.

Это была своеобразная месть. Пусть чувствует себя героем. Тем более что скоро его героический облик изрядно померкнет. Дело в том, что в город мчался губернатор Лев Львович Патрикеев. Он же в Москве так и сказал Президенту: «Я немедленно направляюсь в Энск с экстренной проверкой!»

Единственное, чего я боялся, - что Патрикеев может привлечь меня в каком-то качестве. Ведь он меня помнит! И не только меня, но и Леонида Петрухина и даже Георгия Лернера, например. Тогда все мы станем врагами и «громоотводами» не только у местной криминальной публики. А мне это было бы вдвойне невыгодно. Я уже купил билет до Москвы и собирался весь остаток жизни спокойно гулять по Измайловскому парку.

- Ну, так как же?

Пшибышевский поинтересовался:

- Дмитрий Николаевич, тебе обязательно надо этот рваный презерватив заштопать, да?

- А что бы ты делал на моём месте, Игорь Анатольевич?

Мы общаемся, как два юриста - на «ты», но с почтением.

- Слушай, чё ты задумал, а? - Пшибышевский щурится. - Ну, было, значит было! Никто в этом не виноват. Бес попутал, понятно? Но Марию Макаровну Маркину бесы сопровождали, по-моему, с юного возраста. Я знаю, по крайней мере, пятерых мужиков, с которыми у неё были отношения, и штук десять сопляков и подростков, с которыми она встречалась, в том числе и за деньги - разве не знаешь? Знаешь! Тогда не задавай вопросов. - Он бросил в стол моё заявление. - Улетай нафиг, Дмитрий Николаевич...

- А Владимир Владимирович у себя?

Замдиректора снял очки и уставился на меня, как на идиота:

- На неделе Еба выйдет из запоя и всё подпишет ... Кстати, Роза Давыдовна уже попробовала спихнуть тебя приказом по предприятию, но Еба остановил процедуру.

- Он такой добрый?

- Нет, - поморщился Пшибышевский. - Он хочет, чтобы тихо, а не чтобы громко. Ему нафиг не нужна очередная расправа.

Я переспросил, не без юмора:

- Расправа?

- С тобой, - объяснил Пшибышевский. - Тут ещё не забыли, как твоего предшественника в окошко выбросили с пятого этажа, понимаешь? Счастливых людей с асфальта не соскребают ... А сейчас в лёгком треморе, и все ищут виноватых, понимаешь? И ещё не известно, по кому станут стрелять.

- А я причём здесь?

- Но кто-то ж должен быть плохим, правильно? - ухмыльнулся замдиректора. - Если виновных нет, их назначают.

Да, так и есть.

- Марию Макаровну, наверное, отравили? - спрашиваю.

Я от него ожидал какого угодно ответа, но только не такого - в духе классического детектива:

- Есть подозрение, что это было отравление, - признался заместитель директора. - Те глупые щенки, с которыми бабы проводили время - да фиг с ними со всеми, дураками! Но Мария Макаровна - баба опытная, правильно? Даже не знаю, как она попала в эту историю. Влюбилась, что ли? Совсем голову потеряла перед смазливым старшеклассником? Не знаю! И, кстати, это всё происходило не у меня дома, Дмитрий Николаевич, не в моём доме то есть. Они ко мне приехали уже под утро, целой компанией. Роза Давыдовна мне позвонила в час ночи - типа, жди, мы едем, ха-ха-ха! Весёленькая такая, пьяненькая... И они приехали в пять утра - Роза, Радик, Юра и Мария, и с ними ещё две бабы с избиркома. Имена сам узнаешь, если захочешь. Но Маркина с ними уже не было.

- А где он был?

Пшибышевский пожал плечами:

- Его нашли только вечером на съёмной «хате», уже мёртвого. Роза Давыдовна и те бабы успели разъехаться, а Юра умер в «Скорой». Результаты токсикологии мне, как ты понимаешь, неизвестны. Если что, я сам под подозрением, - весело признался Пшибышевский. - Но лично мне кажется, что результаты вполне предсказуемы. Алкоголь у них был плохого качества, из «Подвала». А Мария Макаровна ведь часто чем-нибудь травилась. Она и в больнице лежала, и дома хворала, брала отгулы, уходила на больничный. И, конечно, виноват образ жизни. Человек она была вполне не плохой, даже симпатичный, но держать себя в руках не умела.

Я, немного помолчав, спросил:

- А что ты сам об этом думаешь?

- Я никого не подозреваю, - как отрезал Пшибышевский. - Знаю, что Радик задержан.

Я немного порылся в памяти своей, потом вынужден был спросить:

- А кто это такой - Радик?

- Кто-то из дружков Куценко... Молодой и шустрый.

- А Юра кто такой?

- Точно такой же «перец», только из артистов.

Пшибышевский встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен. На прощание мы пожали друг другу руки, даже немного пошутили и посмеялись, хотя я отлично видел, что он желает мне попасть под трамвай. Проглотив улыбку, я быстро вышел за дверь и с уже совсем другой новой улыбкой поставил подзатыльник бестолково суетившейся девочке-секретарше. Она даже присела от неожиданности - «Ой, не надо так со мной!».

Я чуть снисходительно поправил помявшуюся японскую чёлочку:

- Ты Дыня или Дуня?

Мы их и правда не различаем.

- Нет, я - Тыква, - представилась девочка-анимэ и показала язычок. - «Бе-бе-бе!»

Я склонился к её розовому ушку и прошептал:

- Мой телефон у тебя есть?

- Вы что, Дмитрий Николаевич?!

Это была встреча двух миров - буквально Миядзаки и Достоевского! Но я теперь свободен, и я пробуду в городе ещё двенадцать дней. Не тратить же время на чтение стихов и потребление алкогольных напитков, правильно? А ничего другого я и придумать себе не могу, да и настроение ужасное. А что если действительно пригласить эту девочку?

- Тебя как зовут на самом деле?

- Евдокия, - сказала девочка-анимэ и даже смутилась.

- А твою подругу?

- Тоже Евдокия.

Я кивнул с усмешкой:

- Две Евдокии? Это замечательно... А откуда взялись ваши прозвища?

Девочка объяснила:

- Ну, мы фанаты японских комиксов. Мы собираемся в центре молодёжного творчества.

- Итак, хочешь мне помочь? - спросил я. - Надо вещи уложить для отправки в Москву.

- Я подумаю.

Я ещё раз кивнул и вышел из приёмной. Я, к сожалению, самый последний человек, в котором нуждается наше общество. Нужны успешные люди, нужны бандиты, нужны девочки-проститутки и деловые доступные женщины, они тоже нужны, а я - не нужен.

Так и есть - вечером мне никто не позвонил.

А я весь вечер кропотливо готовился к отъезду - набивал и набивал свои чемоданы и сумки, пока внезапно не обнаружил в стенном шкафу пыльную паутину, потрёпанную книжку рецептов с салатом «Мимоза» на обложке и старые советские чернила «Радуга-2» для перьевой ручки  - красного цвета. Они сохранились от прежних владельцев квартиры, потомственных советских бухгалтеров. И даже ничуть не высохли. Я ими заправил свой «Паркер» и с мобильного позвонил в столицу. Маме.

Потом извлёк из дивана долларовые накопления. Пересчитал.  Много ли их у меня? В рублях много, в долларах - не очень. Но мне этого хватит на пару лет спокойной жизни в Москве.

Три чемодана стояли у окна. За окном светилась Луна.

Я разложил деньги на диване небольшими пачками и мысленно рассмотрел свою финансовую программу недавнего прошлого. Теперь она реализована, - я не богат, но вполне обеспечен. Я целый год собирал взятки и сейчас я нахожусь на пути к обретению абсолютной и совершенной финансовой независимости. Более того, мне для этого не нужно менять профессию - редкий случай. Работа мне не нравится, это правда, но она приносит сотни тысяч. Если считать их смыслом жизни, то получается, что я недаром потратил время.

Но слишком много издержек. Например, личная жизнь.

Это - в «минусе»... Обе женщины, с которыми я познакомился, оказались бесполезными мутантами. И хорошо, что я не стал их жертвой. «Но за мной могут прийти твари и пострашнее», - такое подозрение вдруг появилось в моей голове. А что это значит? Я всего лишь пыль на ветру, да. Я родился в другом мире и состоянии, и пользуюсь совершенно другими идиомами. В смысле, они вообще не знают, что это за слово такое - «идиома»... Когда Лернер предложил хорошее место в провинции, я спросил, что мне будет с этого, какая выгода? А Гоша ответил: «По крайней мере, тебе не грозит преподавать «Основы государства и права» в средней школе!» Кстати, он был по-своему прав. В нашем мире работа, за которую хорошо платят, достаётся по «блату» и переходит по наследству. А то, что ты соответствуешь профессиональным требованиям и что у тебя хороший диплом, - это нередко является причиной для отказа.Я, например, всегда подозревал, что места в нашей дирекции распределяются только по «блату» или же продаются за деньги. А почему нет, спрашивается? Если устроиться юристом в коммунальный трест стоит до полутора миллиона, то работать в юридическом отделе дирекции службы единого муниципального заказчика стоит раз в десять больше.

Ведь это означает - стать частью криминальной схемы выкупа «полян» и «делян» в ЖКХ. Люди же не подписывают никаких договоров с коммунальными фирмами. Частные коммунальные фирмы выкупают людей вместе с их жильём и говорят: «А теперь только попробуйте нам не платить!» И люди платят. А то, что всё это - криминально, интересует только таких, как я, юристов. Но я ведь всего лишь обслуживающий персонал, притом не самого высокого уровня, понимаете? Я был нужен как юридический представитель в суде или в прокуратуре, как мальчик в горсовете или добрый дядя-проверяющий, который «взяток не берёт». Но на самом деле я брал, и брал по-крупному. Свою финансовую программу я выполнил. У меня же теперь квартира есть в провинции. Своё жильё в городе Энске я «отжал» у граждан пенсионного возраста - с помощью частной предпринимательницы Валентины Матвеевны Коровьевой, в то время занимавшейся риелторством. А её друзья занимались крупным рэкетом. Спросите, что за друзья? Ну, это и мои друзья тоже. Марсиан Куценко держал целую банду, отбиравшую жильё по всему городу.  Я купил жильё за полцены наличными и быстро переоформил, а куда делись пенсионеры, я не знаю. Ну и не надо знать! Всё, они отжили! От них остались целые закрома Александра Дюма и Мориса Дрюона, осталась древняя пишущая машина «Башкирия» с запасом угольных лент для письма, а также прочие признаки принадлежности к «старому миру» офисного труда и высокого материального достатка. Теперь это всё осталось в прошлом. Вместе с ними.

А квартиру надо бы ещё раз переоформить и быстро продать.

Я сложил деньги в полиэтиленовый пакет и спрятал в «бар» книжного серванта. Раньше там стояли бутылки, а сейчас удручающе пусто. Зато и Золотая рыба больше не прилетает... Я закрыл «бар» на ключ, а ключ бросил в хрустальную пепельницу. Она мне тоже досталась вместе с квартирой.

«Переоформлением ты займёшься в Москве, - сказал я себе. - А пока надо получить расчёт с предприятия и отправить в Москву чемоданы. Домой ты полетишь налегке  - только с деньгами ... И никого не предупреждай, понял? Гоша уже всё знает, а остальным и «думкать» об этом не надо.

Мне почему-то казалось, что сейчас я «перещупал» всё своё прошлое... Тёмная квартира, луна в окне, и я - с деньгами. Итог целого года жизни.

«Если я - ненормальный, то я хотя бы знаю свой диагноз!» - подумал я и тут же уснул... Мне снилось, будто я шагаю в темноте, а за мной следом бежит телевизор с Евгением Петросяном внутри - бежит на четырёх ножках. Как собачка на поводке ... Мне иногда такое снится, что сам удивляюсь. Впрочем, сны - это всего лишь отражение того, чем ты живёшь, просто оно вывернуто и перевёрнуто. Но иногда интереснее спать, чем жить наяву.

Итак, ночь закончилась, и утром снова всё было, как всегда. Но в моей голове включился финальный отсчёт времени  - это последние 12 дней до отъезда. Сначала я на работу, прямо к Пшибышевскому. Я же «врио» начальника юридического отдела, и поэтому нельзя сказать, что мой уход ничего не означает. Означает, и даже много.

...Я выбрался от замдиректора, тихо прошагал в свой кабинет и старательно вычистил все ящики и сейфы. После меня - хоть потоп! Я не собираюсь официально передавать дела своему преемнику - да кукиш вам всем, сволочи! Вы хотя бы преемника назначьте, а то я даже не знаю, что за кикимора зелёная будет сидеть в этом кресле после меня. Ну а коли я не знаю, то и гора с плеч, правильно? А все документы - «крокодилу»! Ну, то есть - в шредер, в измельчитель. Или просто - рвать в мелкие клочья... Когда я закончил расправу над служебными бумагами, то приступил к архиву в компьютере. Теперь в моём компьютере не было никаких упоминаний о моём участии в скандальном строительном проекте. Потом я нагло залез в сервер дирекции и навсегда удалил папку со своим служебным шифром. Её тоже нельзя оставлять, как нельзя и копировать. Её можно только уничтожить. И пусть потом хоть уголовное дело возбуждают! Мне всё равно. К тому же, когда они там забеспокоятся, я буду гулять по Восточному Измайлово.

Мне мешала Улыба, но я запер её во внутреннем помещении. Остальные сотрудники вели себя тихо и приветливо.

В самом конце этого мероприятия я через компьютер Улыбы залез в отдел кадров и стёр собранное там досье. В нём и так содержалась информация, которая не соответствует действительности (например, было написано «женат, супруга М.Маркина», а в другом разделе написали, что я еврей), так зачем, спрашивается, оставлять такой компромат на себя самого?! После меня - хоть потоп, поняли? И я не собираюсь вас распихивать по каютам своего Ковчега, тупорылые вы и безрогие животные! Вы и досье Марии Макаровны удалили из базы данных раньше, чем она уволилась, не забыли? А я ведь это заметил! А потом её вообще не стало... Извините, но мне видится в этом нечто странное и подозрительное, поэтому я вам ничего не оставлю. Я лучше удалю все эти файлы, чем предоставлю вам возможность ими распоряжаться, как угодно, и как угодно интерпретировать мою служебную деятельность...

Я бесился так примерно три часа.

Потом поехал в горсовет. Там я, конечно, ничего не могу удалить без санкции Леонида Петрухина, но архив горсовета тоже следовало бы почистить. Там слишком часто мелькает моя подпись. И по делу и без дела! Со мной был рыжий портфель, когда-то принадлежавший Марии Макаровне. В него я напихал документы дирекции муниципального заказчика, в том числе строго конфиденциальные. Все они были прежде в моём распоряжении. А на двух флэшках находились файлы финотдела.

Я выложил всё это перед муниципальным советником Петрухиным и коротко предложил:

- Берёшь?

- А что там за тараканы?

- Меняю на свою свободу... Вас же ни о чём не ставили в известность? - Леонид Петрухин требовательно постучал по столу авторучкой, а я подмигнул ему: - Может, вы здесь поинтересуетесь этими бумагами раньше, чем прокуратура?

- Да иди ты! - в шутку «послал» меня «Петруха», но в портфель полез.

Вскоре его лицо стало меняться. Это был даже не портфель с документами, а тот самый предмет из сказки, в котором спрятана смерть Кощея Бессмертного. Любой следователь с удовольствием поинтересовался бы, например, деловой перепиской подрядчика по прозванию «Хрен» с крупным городским чиновником по прозванию «Клещ». Что там написано? А то, что чиновник способствует мистеру «Хрену» в получении большого муниципального заказа, а ещё там есть намёк на участие в сделке одного из служащих областной кадастровой палаты... Или вот ещё! Чиновник муниципальной дирекции товарищ Стойло передаёт некоему лицу личные данные граждан. В документе указан получатель - одна из ресурсоснабжающих организаций города. Граждане представлены как бомжи и «неплательщики». Казалось бы, ничего особенного! Но лицо, с которым ведёт переписку Стойло, - это, на самом деле, криминальный авторитет Слава Толстый, а граждане, указанные в бумагах, не являются все до одного «неплательщиками» или, тем более, бездомными. Я навёл справки, - это разные люди. А потом начались отъёмы машин и гаражей, попытки захвата домов в сельской местности и прочие безобразия. Я, как юрист предприятия, обязан был заинтересоваться этой перепиской (вот только пустить в ход не было возможности), а сейчас с удовольствием передаю бумаги в распоряжение муниципального советника Петрухина. Я знаю, он такое любит. Наверняка осведомитель. В крайнем случае, он передаст бумаги Булыжникову.

Мне почему-то казалось, будто я иду по канату - идти можно только вперёд, а влево и вправо уже нельзя, и назад нельзя тоже! И никто меня там не ждёт...

Я вышел из горсовета - в расстёгнутом пальто и уже без портфеля.

Я сел за руль и поехал домой.

- Новелла, здравствуй! - набрал я знакомый номер и кажется опять промахнулся мимо образа.

Вместо отвергнутого любовника, я решил сыграть роль лейтенанта Пинкертона из «Чио-Чио-Сан». Но я был, скорее, другим Пинкертоном, детективом... Новелла так и сказала, когда я поделился с ней своими новостями. А потом немного посмеялась надо мной.

- Я тоже уезжаю, - сказала она. - В понедельник.

Моему удивлению иногда не бывает предела, но здесь я не удивился:

- Олег?

- Да, он едет в Москву.

Мне хотелось сказать:  «Ведь и я тоже еду в Москву!» - а потом... не захотелось. Новелла знает, что мне ехать некуда. А в Москве мы не встретимся.

- Что тебе мешает, не понимаю? - действительно не понимал я. - Знаешь, я хотел сделать тебе предложение, Новелла!

Пауза.

Весь этот разговор длился в невероятной тишине - как в безвоздушном пространстве. Тихо в подъезде, тихо во дворе, тихо в моей и её душе - у нас там ничего не происходит. Собственно, страсти не пылают... Я - рационален, она - бездушна. Она стала таким очень скучноватым и взрослым человеком, даже не закончив средней школы, а я стал таким серьёзным, когда учился в университете, и ещё более «успокоился», когда стал работать в Московском страховании. Впрочем, страховали мы в то время, прямо скажем, чёрт знает кого и от чего, и беспокойный человек не продержался бы там и одной недели. Я проработал в страховании почти три года.

- Новелла! Приезжай ко мне сегодня или завтра, - предложил я. - Ну, просто приезжай, а? Я ни к чему тебя не призываю - ни к подвигу, ни к браку... Хорошо, я всё понял: тебе выгоднее быть любовницей, чем женой. Но ты же приедешь, да?

- Дима, научись жить без меня. Я не могу быть с тобой. Тебе вообще надо уехать как можно быстрее. Твой друг Марсианин не просто человек противный, - объяснила она.  - Губернатор Лёва в эти дела не полезет, но мы не знаем, какова будет реакция прокуратуры...

- Разве это мне угрожает?

Синицкая усмехнулась:

- Дима, с кого-то же должны спросить, правильно?

- Я люблю тебя, Новелла.

- Да? Не злоупотребляй моим доверием, - решительно ответила Синицкая и положила трубку.

Это было последнее, что я от неё услышал. Она всегда говорила и думала только то, о чём следует говорить и думать. Что ж, вскоре я поступил примерно так же, - я сделал три важные вещи: отвёз свои чемоданы на почту, продал машину в местный автосалон и поменял билет на самую близкую дату...  И вечером следующего дня я был уже в столице.

Ключи я оставил Валентине Матвеевне Коровьевой.   

Эпилог

Я каждый день общаюсь с американцем по имени Тим Кук. Кто это такой? Это такой толстый ненасытный раджа из мультфильма «Золотая антилопа» - совершенно смешная и наивная жадина-говядина, у которой отец из Техаса, а мать из Мадраса. Лернер знает английский, и всегда смеётся над его диалектом. Так вот: Тиму Куку уже немало лет, но у него нет семьи. После себя он оставит пустоту и выморочное имущество в Москве и Хьюстоне. Ведь он один из тех недостойных людей, на которых сваливались огромные деньги, только это были не наши «лихие 90-е», а американские «80-е» с огромными возможностями и злыми «волками с Уолл-стрит». Потом он взлетел слишком высоко и почему-то переехал в Россию... «О-о, здесь женщины», - такая у него была мотивация. Наверное, он действительно так подумал.

За всё время, что мы знакомы, я видел его только с дешёвыми проститутками... Примерно то же самое можно сказать и обо мне. Теперь я не смущаюсь отношений на финансовой основе.

Нам троим обычно «помогает» наш новый товарищ по фамилии Углов. Он в отделе с самого первого дня, уже «ветеран». Как объяснить, что это за человек? Он актёр-вахтанговец, самый настоящий, но в театре никогда не служил. «А нафиг?» - признаётся этот парень, выпускник Этуша... Нет, ему действительно не надо.

Мы - Тим, Гоша и я - регулярно устраиваем «женские дни», а Углов хорошо знает сутенёров. Самое интересное, что почти весь «товар» у них из Иваново. Мы с Гошей даже боялись, что однажды появится пресловутая переводчица Аня Денисова, но потом нам сказали, что она оказалась в сумасшедшем доме.

Честно сказать, мне было неприятно это узнать. Я ведь помню её - красивая. И Гоша Лернер с ней спал, и Голубцов, и Олег Солодкий, и депутат Демон, и ещё чёрт знает кто из мэрии и горсовета. Чего только с ней не делали.

Безумие - это тоже смерть, только человек умирает не сразу.

Зато у нас на предприятии есть один чудесный сотрудник - он «плоскоземельщик». В смысле, ему кажется, что Гагарин его обманул, и Земля, - она, на самом деле, плоская. Притом он вполне убедительно всем это доказывает, но в основном, правда, на словах. Иногда мне кажется, что этот парень тоже закончит свои дни в сумасшедшем доме, но ему, видимо, туда ещё рано. Вместо этого он занимается общественной деятельностью в какой-то такой организации, где у людей, видимо, очень много денег. Я езжу на простой «тойоте», а он на «тойоте» модели «ленд круизере-200». Если Земля и правда плоская, то невольно появляется интересный вопрос: а она плоская сама по себе, то есть за «идею», или она плоская только за деньги? Однако у меня давно создалось впечатление, что он с нами не шутит. Кто он? Да нормальный такой крутой дворовый «чел» из района Печатники. Я таких много видел в детстве, и никогда не думал, что такие «быки» бывают «плоскоземельщиками».

Но мозги у них плоские, это правда.

Мы вчетвером проводим время с проститутками, но от алкоголя воздерживаемся. Современные Сони Мармеладовы постоянно влюбляются в нас и чистят наши карманы, а мы зарабатываем столько, что нам практически всё равно, сколько они из нас вытащат. Главное, не отвечать на их хитрость, не соблазняться на чары. Я у них ведь далеко не единственный, как, впрочем, я не был единственным у Новеллы или у Марии Макаровны. Они меняли партнёров всего лишь чуть пореже, чем эти девицы, и, кстати, ничем от них внешне не отличались. Например, в стае проституток есть «центровая», которую все называют «Болонкой». Так вот: внешне она похожа на Марию Макаровну, и у неё точно такое же образование - РЭУ имени Плеханова. А другая девушка в дружной стае называется «Подружкой Фокса», она - высокого роста привлекательная брюнетка с очень внимательным взглядом. Я даже узнал, где она живёт, и как-то раз к ней приехал с цветами и оказалось что в свободное от «работы» время она сидит офис-менеджером в салоне красоты на Дмитровке, а потом нянчится с ребёнком. Так вот: она, конечно, не похожа на Новеллу Николаевну, но мне почему-то хочется называть её Новеллой. Она всё время чуть присматривается, но ведёт себя отстранённо.

Нет, она - не Новелла. Её зовут Ивонна.

Я захотел съездить ещё раз, но Лернер даже испугался:

- Эй! Ты, что, Дима? С ума сошёл?

Нет, я с ума не сошёл. Просто, вспомнилось чёрт знает что, понимаешь ли... И чем дольше ты держишь всё это в себе, тем сильнее будет «взрыв», когда ты дойдёшь до «точки кипения». Путь восхождения - даже просто вверх по лестнице - это путь почти  трансцендентальный. Ему свойственны такие явления, как труд, потери, терпение, пуританизм и даже аскеза. Шагающий вверх воспринимает мир, как зло или как нечто иллюзорное.

А что там, наверху, а?

Там - торжество разума и духа?

Нет, там она, «точка».

О Новелле я с тех пор ничего не знаю. А Марию похоронили на Ваганьковском.

 

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.