Лето! Воздух с раннего утра прогрет как в парилке. Ветерок дует словно фен, включённый на максимум. Не надо думать, что надеть: майка, сланцы да шорты. Дождь? И что? Дождик же тёплый, летний, ласковый.

Лето - это ещё и свобода: каникулы, отпуск, путешествия.

- И конечно же, лето - это море! Море, ласковое, бурное, тёплое.

Артур любил летние дни. И пусть теперь, по вступлении во взрослую жизнь забот у него прибавилось, а каникулы стали лишь  воспоминанием, он не унывал. Ведь есть такое волшебное слово: выходной...

Он  проснулся ранним утром. Город за окном был тих и прохладен, солнечные лучи ещё не коснулись его каменных углов. Хотя, конечно, прохлада эта весьма относительна.

Артур нырнул во влажный, горячий дух летнего утра. Утра, каким оно бывает в южном приморском городке, где даже ночью термометр не опускается ниже тридцати. Полюбовавшись на свисающие с виноградника пока ещё зелёные гроздья, Артур отправился на прогулку. Улицы в это ранний час были пустынны. Тихи и уютны. Не пели песни цикады, ведь они заводят шарманку лишь с наступлением зноя. Зато в кронах деревьев щебетали птички, коих днём уже не слышно сквозь шум большого города. То тут, то там, усыпая тротуары опавшими, ярко-оранжевыми лепестками свисали с заборов цветки очень похожие на гранат.

Дворники, вооружённые лохматыми мётлами, заканчивали свою работу, редкие прохожие неспешным шагом направлялись к морю. Да, Артур был из числа счастливчиков - море у него было рядом. Пять минут пешком, и ты на пляже. Но Артур шёл до пляжа намного дольше, он наслаждался тишиной и прохладой. Спокойствием пустынных улиц.

А пляж и в столь ранний час был далёк от тишины и спокойствия.

- Явился, пропажа, дай пять, догоняй давай, - насмешливый возглас заставил Артура вздрогнуть, едва он ступил на золотистый песок.

Это был дядя Миша, хозяин чебуречной, сухощавый старичок далеко за семьдесят. Миша пробежал мимо, не сбавляя ходу. Артур собрался было присоединиться, благо бегунов на пляже было предостаточно, но его окликнули с другой стороны.

- Артурский, лови!

В следующее мгновение мяч со всего размаху ударил Артура в плечо. Не удержав равновесия, он плюхнулся на песок под общий хохот игроков в пляжный волейбол.

- Эх ты, мешок! - послышался чей-то возглас.

«Сам ты мешок» - подумал Артур, вскочив, точным пасом отправил мяч говорившему: Маге, пацану, с которым когда-то познакомился здесь, на пляже, и в следующую секунду он уже стоял в кругу играющих.

Городской пляж место весьма демократичное - можно присоединиться к любой команде. Даже если это совершенно незнакомые люди. И точно так же покинуть круг игроков. Артур увлёкся, благо половину команд составляли девушки, было на кого полюбоваться. Любоваться можно было и Артуром. Цвет кожи, правда, был бледный этим летом. Всему виной работа и  прочие заботы, отвлекшие его от ежедневного посещения пляжа. А ведь все предыдущие годы он был пляжным завсегдатаем и уже к середине июня красовался бронзовым загаром.

Игра закончилась неожиданно, мяч улетел в воду. Все бросились за ним, да так и остались в воде, выбросив на берег лишь мяч.

- А ты неплохо пасуешь, метко, и совсем ты не мешок,  - услыхал Артур девичий голос за спиной. Обернувшись, он попытался понять, кому принадлежал голос, но не смог. Вокруг было много парней и девушек. Все болтали, плыли, ныряли, били руками по воде, обдавая всех брызгами.

Бросив бесплодные поиски, Артур поплыл. Выросший у моря, он плавал как рыба. Мог часами лежать на воде, наслаждаясь бездонным небом и шумом прибоя. Только сейчас он осознал, как соскучился по морю. По коварному, неспокойному седому Каспию. Затянула работа, а вечерами, уставшему, лень бежать на пляж.

...Артур не знал сколько  пробыл в море. Долго. Когда он выбрался из воды, в волейбол играли уже другие люди. Бегали тоже другие. Оно и понятно, рано утром на пляж приходят те, кому необходимо быть на работе с утра. Да, сегодня был выходной, но ведь многие работают и в выходные. А кто-то по привычке просыпается рано в любой день.

Девушка, одарившая его комплиментом, тоже видимо ушла. Но Артур не расстраивался, ведь он может её встретить и завтра.

Не без труда найдя свои вещи, он лег на раскалённый песок. Песчинки впились в него, обжигая кожу. Жар волнами пошёл по телу, солнце и песок словно соревновались в искусстве прожарки.

Близился полдень, казалось бы, самое время сбежать от этого всепроникающего зноя в прохладное кондиционированное чрево стен. Но не тут-то было. Артур, пробежав по пляжу, отправился в переплетение улочек старого города. Немногочисленный в выходной день поток спешащих на работу граждан давно схлынул и здесь, как и ранним утром, было безлюдно. Не было лишь утренней тишины, цикады пели свои песни, стараясь во всю мочь. Помнится, в детстве Артур всё пытался увидеть, какие они. И никак не мог поймать. Когда же, наконец, рассмотрел, всё удивлялся: как такое маленькое существо создаёт столько шума. Хотя это всё же не шум, а песня. Песня, без которой Артур не представлял себе лета.

Асфальт был липким, местами чёрным от срывающихся с веток перезрелых ягод тутовника. Цикады убаюкивали, хотя шумели они сильнее автомобилей.

«Удивительно, они так шумят, но при этом убаюкивают», - размышлял Артур, неторопливо набирая спелого тутовника. Чёрного и белого. Помнится, в детстве мать не раз выговаривала Артуру за перепачканную чёрным тутовником одежду. Вот и сейчас он довольно быстро измазюкался. Но это его не беспокоило, ведь он уже взрослый, просто на один денёк вернувшийся в детство.

Поодаль виднелось абрикосовое дерево, перезрелые плоды которого  валялись на асфальте. Раньше такого себе невозможно было представить. Артур вспомнил, как охранял дерево дедушка Шапи, хозяин дома. И как они, шпана мелкая, всё равно таскали из его сада всё что угодно. Всякое бывало, но что бы перезрев, абрикосы просто так падали на асфальт, такого в детстве Артур себе представить не мог. Но дедушки Шапи уже давно не было на этом свете, дети же его разъехались кто куда и дом пустовал. Летом они приезжали, но пока окна были закрыты, видать не наступил ещё их отпуск. Поэтому Артур, без опаски забрался на забор и набил себе полный живот абрикосов.

«Э-э-эх, в детстве так спокойно не получалось собрать»,   - вздохнул он.

Спустившись, принялся ломать косточки абрикоса, ни одну из которых он не выбросил. Из-за этого, кстати, он любил абрикосы больше персиков. Проделывал он это как в детстве, первым попавшимся булыжником.

Наевшись, отправился гулять по раскалённым кварталам. Всё его детство прошло здесь, на этих кривых улочках застроенных обветшалыми от времени особняками, прежняя роскошь которых ещё угадывалась сквозь наросты пристроек.  Во дворе старинного трёхэтажного дома была красивая чугунная водопроводная колонка, возможность поплескаться под которой они, пацаны, никогда не упускали. Окатив себя с ног до головы, смыв всю сладость тутовника, Артур уселся на не менее древнюю, чем сам дом, скамейку. Помнится, на ней вечно заседали местные «смотрительницы двора». Но то вечером, в данный момент она была свободна, раскалена, и источала ароматы разогретого дерева. В послеполуденные часы дворы обычно бывали пусты, народ выходил часиков после четырёх, когда жара начинала спадать.

Передвинув скамейку в тень виноградника, Артур улёгся на неё.

«Удивительно, всю свою жизнь знаю эту скамейку, а пахнет как новая», - подумал он, закрывая глаза.

Артур вздрогнул.

- Вот шпион. - Голос был полон задора.

- Да не-е... - вскочил Артур, пытаясь разглядеть хозяйку голоса.

Два верхних этажа были скрыты от него завесой виноградника. Лучи солнца слепили сквозь прорехи в листве, не давая возможности приглядеться. Оставалось загадкой, как незнакомка в свою очередь разглядела, кто именно лежит на скамейке.

- Засоня, - издевательски пропел голосок.

- Я вообще случайно забрёл сюда, - словно оправдывался Артур, не оставляя попыток разглядеть, где же затаилась говорившая.

- Ага, случайно, - в том же тоне продолжала та. - На бабуличью скамейку улёгся, шпион.

- Сто лет не видел эту скамейку пустой, вот и улёгся, - улыбнулся Артур.

- Спи, спи дальше, - хихикнула она.

- Спускайся, поболтаем, - предложил Артур.

- Дурак да? - Голос стал строгим. - Бабульки сам знаешь, какие глазастые.

- Да я поднимусь и найду тебя, - Артур сделал шаг в сторону подъезда.

- Смешно, не найдёшь, знаешь, наверное, какие тут дебри, - голосок звенел где-то там, над виноградником, обжигал подобно лучикам солнца.

- Да уж, дебри, это точно, - согласился Артур.

Дом представлял собой облепленную пристройками коммуналку, в основе которой лежал старинный особняк какого-то раскулаченного господина, вензеля с инициалами которого красовались на фасаде дома.

- На море ищи, завтра может и найдёшь, - смилостивилась незнакомка.

- Договорились, - Артур на радостях подпрыгнув, на лету оторвал зелёную виноградинку и запустил ею в сторону, откуда доносился голос.

- А теперь спи дальше...

Артур так и сделал. Песни цикад, шуршание редких авто да щебетание неизвестных птичек, перескакивающих с ветки на ветку, убаюкивали.

«Сиеста», - подумал Артур, закрывая глаза...

Артуру снилось детство. Снились ребята, с которыми он рассекал по району. Снилась незнакомка, которую он не видел. Но, тем не менее, она ему снилась: заплывала всё дальше и дальше, а он никак не мог догнать её. А после они вместе с разбегу плюхнулись на раскалённый песок, впитывая в мокрые тела солнечный жар.

Смотри, лежит...  - послышался откуда-то сверху голос.

Кто-то, стоя над ним, громко возмущался. Артур нехотя открыл глаза.

- Ишь ты, разлёгся! - возмущённый возглас окончательно вернул Артура в реальность.

- И на бомжа-то не похож, - рассуждал первый голос.

- Куда скамью-то оттащил! - возмутился второй голос.

- На Динкиного сына похож, не? - предположил первый.

- Да все они хулиганьё! - безапелляционно заявил второй.

Открыв глаза, Артур огляделся. Солнце, пока он спал, ушло за дом, и тень властвовала в большей части двора. Именно поэтому постоянные обитательницы и покинули прохладное нутро своих квартир. Отныне и до самой ночи эта скамья была в их власти.

Артур встал, вернул скамейку на место. Не обращая внимания на ворчащих бабулек, умылся у колонки и вышел со двора. Он не знал который был час, судя по всему близился вечер. В животе урчало. Можно было пойти домой и пообедать, но Артур  отверг эту мысль. Сегодня он желал быть тем пацаном, который, выйдя с рассветом из дому, не возвращался до заката. Но если в детстве они всегда находили что перекусить: угощали детвору часто, то сейчас на это рассчитывать не приходилось. В кармане Артур нащупал пару купюр - завалялись каким-то образом. И он знал где их потратит.

Чебуречная дяди Миши была на своем месте. Одно время даже думали, что всё, не выдержит старый добрый чебурек соревнования с новомодной шаурмой и бургером. Но не тут-то было.

- Дядь Миш, с вас чебурек! - воскликнул Артур, просовывая голову в наполненную ароматами кипящего масла чебуречную.

- Один что ли? - Миша заглянул за плечо Артура. - Где банда твоя? Что, постарели все?

- Работа, учёба, у кого и семья, заботы всякие, - словно оправдываясь, объяснил Артур.

- Один ты лоботряс? - улыбнулся Миша.

- Ага, - согласился Артур, протягивая деньги.

- Молодёжь нынче не та, эх не та, - ворчал Миша, - не видно их, в телефонах по домам сидят. Нет вам смены.

- Я из протеста вышел из дому сёдня без этой шайтан- машинки, - улыбнулся Артур.

- Молодец, слушай, - обрадовался Миша, - с меня тебе дополнительный чебурек за это.

- Бонус, - Артур уселся на колченогую табуретку, что стояла тут, сколько он себя помнил.

- Оставь, да, эти словечки, бонос-понос, - Миша состроил гримасу, - подарок!

- Эх, сколько вы нас так задаривали.

- Поэтому и ворчу, нет сменщиков вам хулиганам. - Миша, ловким движением достав золотистый чебурек из кипящего масла, положил в тарелку на столике перед Артуром.

- Будет, всё будет, - ответил Артур и, зажмурившись в предвкушении, надкусил чебурек.

- Будет, из осла ишак будет, - продолжал ворчать дядя Миша.

«Надо, надо пацанов так вытащить, как в детстве, на весь день» - думал Артур, направляясь к морю. Куда же он ещё мог пойти после ударной дозы чебуреков. В детстве они так всегда поступали: купались до полудня, потом лазали по подворотням, по пути опустошая чужие сады, а после, примерно к четырем-пяти часам, вновь бежали на море.

Пляж был забит под завязку. Народу было так много, что Артур некоторое время искал место, где бы мог пристроить свои вещи. Определившись, с разбегу плюхнулся в набегающую волну. И поплыл как можно дальше. Ему хотелось плыть, наслаждаясь тёплой, прогретой за день водой. Утром, на рассвете, вода в море прохладная, бодрящая. Сейчас же она напоминала парное молоко. Артур любил в такое время, отплыв подальше, нырнуть на глубину и, поймав донное течение, насладиться прохладой. Охладившись, выныривая, лежал на воде, любуясь бездонным синим небом. Продолжаться так могло бесконечно долго. В детстве Артур несказанно обрадовался, когда узнал что по гороскопу он рыба. Да, он реально был рыбкой - настолько любил море. И корил себя сегодня, что пропустил немало дней, замотавшись на работе.

«Каждое утро, каждое! До работы на пляж. И после!» - пообещал он себе.

...Улицы были залиты красноватым закатным солнцем. Воздух был сухой, горячий, перегретый. Ни дуновения ветерка. Стены источали зной. Артур прислонился спиной к старой, сложенной из больших необработанных камней стенке. Солнце слепило его сквозь листья тутового дерева, но сил уже не хватало, да и красноватые закатные лучи не могли ослепить так, как это делали лучи полуденного, полного сил солнца. От них становилось лишь уютно и тепло. Жар волнами шёл от стены, словно массируя, ласкал тело. Артур наслаждался. Провожал жаркий летний день. Провожал солнце, что исчезало, скрываясь за горой. Провожал, но не желал упускать ни секунды, ни единого мгновения.

Последние багряные лучики исчезли за тёмной массой горы. Казалось, что всё вокруг погрузилось во тьму, но зрение быстро адаптировалось. На мгновение стало немного прохладнее. Артур не торопился, знал, сейчас с гор пойдёт поток воздуха. Покатится вниз перегретый, напитанный ароматами трав горячий поток. И лишь тогда он пойдёт домой, подставляя лицо горячему ветерку, предвкушая завтрашнее утро. Ведь там, на рассветном пляже, его ждала незнакомка, и он не собирался её упускать. Он знал, что найдёт её, узнает по голосу, познакомится.

/Последний звонок

На сковородке подрумянивался лук. Квартиру заполняли манящие ароматы будущего ужина. Со двора доносился детский гомон.

Марьям, подойдя к окну, оглядела двор. Искала взглядом Магашку, старшего сына. Увидала Карима, младшего, он со сверстниками подтягивался на турнике. Бегала с девочками Мадинка, дочка. Но вот Магашки нигде не было.

«Куда же он пропал, с утра не видно». Она в который раз набрала его номер. Абонент был недоступен.

«Да что это такое! Такого с Магашкой никогда не бывало. Наверное зарядка села», - подумала Марьям.

Скоро должен был прийти работы Расул, следом прибежит голодный Карим. Надо было уже звать домой Мадинку. Она любит готовить.

Выглянув в окно и найдя взглядом дочку, Марьям уже собралась было позвать её, как зазвонил телефон. Номер был ей неизвестен.

- Алло, - в трубке послышался незнакомый голос, - с кем я говорю?

- Как с кем? Со мной, - удивилась Марьям, - вы не знаете, кому звоните?

- Вы кем приходитесь Магомеду Ибрагимову? - продолжил незнакомец.

- Ч-ч-что с ним? - голос Марьям задрожал.

- Вы его мать? - незнакомец был спокоен.

- Да, - еле выдавила Марьям из себя, - что с ним, что он натворил?

- Ваш сын в составе незаконного бандформирования блокирован по адресу, - монотонно пробубнил незнакомец,  - мы хотим связать вас и попросить убедить его выйти и сдаться.

- Я весь день звоню ему, весь день, а у него вне зоны, выключен. Где он?

- Вы будете говорить? - нетерпеливо переспросил незнакомец, - мы можем связать вас с лидером бандгруппы, ваш сын там, попросите вызвать его к телефону.

- Буду, конечно буду! - воскликнула Марьям. - Где они, где?

- Кирова, восемьдесят пять, - ответил незнакомец. - Не кладите трубку.

 В телефоне слышались чьи-то голоса, что-то пощелкивало. Вслушиваясь в каждый шорох, она бежала по улице, не отрывая трубку от уха. В чём была, в домашнем халате и тапочках. Ведь Кирова, восемьдесят пять - это так близко. Рядышком.

- Что опять? - в трубке послышался другой, незнакомый голос. - Я всё сказал.

- Магашка! - закричала Марьям. - Магашка!

- Что? Какой Магашка? Кто нужен, сестра?

- Магашка, мой сын, мне сказали, что я, что с ним, где он? - Марьям пыталась подобрать нужные слова.

- А-а-а... Мухаммад, подойди, брат, это тебя.

- Да, - Марьям услышала знакомый, родной голос, и в ту же секунду чуть не влетела в толпу. Оглядевшись, она поняла что собравшиеся окружили дом. А дальше всё было заставлено бронетехникой и военными грузовиками.

- Магашка, - выдохнула Марьям, - что ты натворил?

- Мама, - Магашка был спокоен, - я не сделал ничего плохого, честно, мама.

- Тогда выходи, где ты там? - Марьям стала вглядываться в окна пятиэтажки.

- Не выйду, мама, - неожиданно твёрдо ответил Магашка, - я сделал свой выбор.

- Какой ещё выбор, что с тобой? - строгим родительским тоном прикрикнула Марьям. - Выходи, а то я такое тебе устрою!

- Мама, - в голосе Магашки послышались нотки жалости, - АльхамдулиЛлях, я выбрал свой путь, и я пойду до конца.

- Какой путь, что ты мелешь? - слёзы хлынули из глаз Марьям. - Ты выгляни в окно, тут столько танков, ну или не знаю, что это.

- Я вижу, мама, я не боюсь, - голос Магашки был спокоен, - я на пути истины, на пути установления шариата.

- Магашка-а-а! - Марьям, не сдержавшись, зарыдала в голос. - Как ты туда попал, пожалуйста, ну послушай меня.

- Мама, я не Магашка, я уже вырос. Я - Мухаммад, -  ответил он.

- Магашк-а-а, Магашк-а- а... - Марьям побежала по направлению к дому. Но добежать ей не дали. Сильные руки подхватили её, всё вокруг закружилось, поплыло в слезах...

 - Разве так можно? - напротив Марьям сидел мужчина в форме, глаза у него были добрые, а голос знакомый.

- Почему вы меня не пропустили? - всхлипнула Марьям.

- Вас могли застрелить, - голос незнакомца был полон сочувствия, - вы пытались прорвать оцепление.

- Он не слышит меня, не слышит, не слышит, - зарыдала Марьям, - я хотела увидеть его, забрать.

- Мы пытаемся, всегда вызываем родных, - вздохнул незнакомец, - но они не сдаются.

- Он же не был таким, почему, когда?

- Все так говорят, - нахмурился незнакомец, - не был, и вдруг стал.

- Учился почти на отлично, - не успокаивалась Марьям.  - он же в мединституте, он же врач, да откуда это?

- Мы попытаемся ещё связаться с ними. - Незнакомец встал и вышел из помещения.

- Всегда слушался меня, всегда... - Марьям зарыдала в голос.

- Дайте ей успокоительное! - приказал кто-то.

... Поговорить больше не удалось. Магашка не подходил к телефону. Марьям вскоре вывели за оцепление, пообещав позвонить, если что-то изменится.

Остаток дня пролетел быстро. Всё вокруг было как в тумане. Откуда-то появились Карим с Мадинкой. Потом пришёл Расул. Он был такой страшный, Марьям впервые увидела на его лице слёзы. Расул несколько раз ходил, узнавал. Он тоже хотел поговорить. Расул говорил, что его несколько раз связывали по телефону с заблокированными. Но Магашка не подходил, не хотел говорить. Наверное, боялся отца, одного слова Расула хватало раньше Магашке. Или ему не позволяли. Марьям надеялась, что ему не позволяли, что это было не его решение. Но холодный, спокойный тон Магашки во время разговора не давал ей в это поверить.

Марьям стояла у оцепления всю ночь. Стояла, когда стреляли. Всматриваясь в появляющиеся в окнах фигурки. Пару раз они даже стреляли вниз. Во всяком случае, ей так казалось. Стояла, когда из этих самых окон вырывался огонь. Стояла, когда на рассвете из окон уже поднимался только дым. И лишь когда силы покинули её, она опустилась на землю. Дыма уже почти не было. Ничего больше не было. Только тишина.

Марьям закрыла глаза, она не хотела больше наблюдать за всем этим. Не хотела искать сына в оконных проёмах, сквозь всполохи огня и сизый дым. Но она увидела его, увидела, как только закрыла глаза. Увидела смеющимся малышом. Увидела озорным сорванцом. Увидела возмужавшим подростком. Увидела весёлым и в то же время серьёзным студентом. А дальше, дальше была тьма...

Расул подхватил Марьям и понёс домой. Как в молодости, когда он, несмотря на осуждающие взгляды, кружил её на руках. Нёс как маленькую девочку.

- Надо его забрать, - произнесла Марьям, смотря в синее безоблачное небо. (Согласно статье 14.1 Федерального закона от 12 января 1996 года «О погребении и похоронном деле» (в редакции Федерального закона от 11 декабря 2002 года N 170-ФЗ) погребение лиц, уголовное преследование в отношении которых в связи с их участием в террористической деятельности прекращено из-за их смерти, наступившей в результате пресечения данной террористической акции, осуществляется в порядке, установленном Правительством Российской Федерации; тела указанных лиц для захоронения не выдаются, и о месте их захоронения не сообщается).

- Соберём деньги, заберём, - вздохнул Расул, и добавил:  - Похороним по-человечески.

- Какой же он дурачок... - глухо зарыдала Марьям.

Дома всё было по-прежнему. Детский гомон доносился со двора. Сковородка с поджаркой была на своём месте.

- Где дети? - спросила Марьям, не отводя взгляда со сковороды.

- У мамы, - тихо ответил Расул.

- Ты ел что-нибудь? - Марьям зажгла конфорку.

- Нет, - голос Расула был глух и бесцветен.

- Иди отдохни, я позову, как готово будет, - еле слышно прошептала Марьям.

- Марьям, - начал было Расул.

- Иди, - прошептала Марьям.

Расул, покачав головой, вышел из комнаты. Марьям посмотрела в окно, там виднелся дымок, поднимающийся над обугленным пятым этажом восемьдесят пятого дома. Как заворожённая, несколько мгновений она смотрела на этот дымок. Потом резким движением закрыла окно и задернула занавеску.