 |
|
|
|
|
*** На плешивых полянах, повытоптанных выпивохами, среди буйства черемух, роняющих пенистый цвет, мы росли, словно дички, довольствуясь сызмальства крохами, в многоликой стране, отходящей от боли и бед недалекой войны, о которой из первых уст знали, и - «Закурим, товарищ!» - взатяжку дымили юнцы, и по праздникам только отцы надевали медали - у кого они были, конечно, отцы. Провинциальный поэт. 90-е По глухонемой провинции таскаю свою суму, в которой нетленные вирши, ненужные никому. Но делают вид студенты, учащиеся и учителя, что им, де, небезразлична кудлатая личность моя. Дарят на память букеты необычайной красы, а я потаенно мечтаю - вручили бы шмат колбасы. Тогда б веселее волок я по жизни судьбу и суму. Но Богу, наверно, виднее, что дать. И когда. И кому. *** Для интеллектуалов шибко ученых любимый поэт - Крученых, Кирсанов, Вознесенский и прочие эквилибристы - верлибристы и выпендристы. Признаюсь: Я тоже почитываю порою - любопытно, не скрою. Но когда воздуха хочется глотнуть живого, когда душа печалится и болит, читаю Есенина, Рубцова и Кузнецова - настоящее русское слово, которое нам беречь надлежит. *** В больнице, где меня принимали по высшему классу. Е. Рейн В больнице меня не принимают по высшему классу, потому что, начав зарабатывать на хлеб с шестнадцати лет и дожив почти до пенсионного возраста, я не скопил денег даже на то, чтобы без ущерба для семейного бюджета одаривать шоколадками медсестер, втыкающих мне иголки в мягкое место. Нет у меня ни званий, ни власти, - разве - стихи, но они материальными ценностями не измеряются. По этой причине я лежу в переполненной палате на расшатанном топчане, слушаю бесконечные рассказы таких же бедолаг, как я, и, просыпаясь по пять раз за ночь от чьего-нибудь храпа или стона, тихо радуюсь, что еще не накрыт с головой влажноватой, пожелтевшей от времен, пахнущей потом и хлоркой простыней. *** Не придавал значения вещам, предметам быта. Засыпал, бывало, я на полу дощатом, прижимаясь спиною к батарее, благодарен тому, кто бескорыстно приютил и накормил. Наверно, эта черта - беспрекословно принимать все, что пошлет Всевышний или кто-то другой, - и не позволила мне стать брюзгой циничным. И теперь порою люблю я, бросив полушубок на пол, прилечь и, засыпая, видеть лица тех, кто меня однажды обогрел... *** Николаю Зиновьеву Пусть лошадь нынче в недокорме, Телега напрочь развалилась, Ну а мужик не унывает, Не ждет - сойдет ли божья милость. Колеса ладит, сбрую чинит, Растит овес и травы холит. Он верит - он еще поедет, Да так - Европа не догонит. |
|
|
|
Загружено:
