 |
|
|
|
|
Обращение к Овидию Я не познал тебя, Овидий, Когда сквозь лет водоворот В чужом учебнике увидел С латыни горький перевод Тех «Писем…», горестей и горя, Судьбы и рока вечный спор, И… Черного, в разлуке, моря С лазурным Римом Разговор. Не дочитал. Но понял чувство, Что к истине тебя вело, Чтобы высокое искусство Добром не украшало зло! Чтоб не манил зов темных истин Любовь, жить жертвою веля! Так тополя роняют листья, А ты любил их? Тополя? И я Любовь - с любовью видел, Познав пути потерь и лет, Я дочитал тебя, Овидий, Капризной вечности Поэт! И все в тебе. И все с тобою - Вселенский мир и пир веков. И что не стало всем судьбою: Поэт и Власть. Без Дураков! Салик Уносит бревнышки с водой ангарскою, Свищу соловушкой под Красноярском. Вон скалы мглистые нам корчат рожи! Как стать «столбистом» мне, Мой брат Сережа? Камней оскалы туман рассеют, Столбы - есть скалы над Енисеем. А я не маленький - в четыре года, Плывем на салике - вокруг природа. Бежит по берегу, по кромке самой, Плывет в истерике, рыдает мама. Бежит по тропочке. По скользкой, скальной, Нам тихо ропщет - братьям охальным! А бревна связаны колючей проволокой, Мне жить заказано - судьбою долгою, Пусть скалы грозные жгут черствой кожей… Жизнь понял поздно я, мой брат Сережа! Плывем вдоль берега. Отстала мама. Мы не в Америку! - На остров с Храмом! Свечей там не было. Иконы сняты. Но шли по небу ли? Легко и свято… Священной ратью - пять туч над Храмом. То я был с братьями. Отец и мама. Да разве тучами - четыре облака? Уже отмучились. Стал каждый - обликом… Нарва 2003 г. Левый берег. Мост. И берег правый. И вблизи Россия, и вдали. Я услышал, как над Старой Нарвой Пролетают гулко журавли. Пролетают низко в путь высокий, От Балтийских - к Волжским берегам, Как в романсе от тоски жестоком, Крыльями овеяв русский Храм. Храм стоит на стороне на этой, Птиц проводит к стороне родной, Станет человечная планета Вечною единою страной? Берег правый. Мост. И берег левый. И вдали Россия, и вблизи. Полосатый столб, уже не первый, Вечною разлукою грозит. Улетели птицы. Но вернутся. Осень в путь обратный позовет. Отрицаньем хитрых революций Их природный, праведный полет. Не меняют ни пути, ни нравы, Ни познанье неба и земли… Я увидел, как над Старой Нарвой Пролетают гулко журавли. Землетрясение А грозной ночью взбунтовались вещи, Не стены в трещинах - разрушился покой, Гончар поранен... Зажигает свечи Умелою и твердою рукой. Среди потерь, утрат и потрясений, В нашествии уверенного зла Он сохранил творить добро уменье, Художник из молдавского села. Разбились вазы, бюсты, люстры, И замер в полутьме просторный дом... Владеть собой - особое искусство, Когда душа согласна с мастерством, Ее огонь нерукотворный вечен, И час урочный все же - Впереди... Талант творца те продолжают вещи, Земной цены которым не найти! Спасск Рязанский, З октября 1993 г. Я в этот город не привез Площадность - немоты и крика. Пощада терпеливых звезд Над робкой Родиной великой. России детством поклянусь Перед рязанскою иконой, Соборную, родную грусть Земным обогащу поклоном. Я поклонюсь старушке той, Чья жизнь священнику понятна, Как вдовий путь ее святой От дома к церкви - И обратно… Она молчит. Кресты звучат. Сверкнувшей верою собора Копейки тусклые бренчат, Но нет в покорности позора. Взор от небес. Но цвет земли Вобрали Приходящих лица. А где позор? Он там. Вдали, Где светят сытостью столицы. А здесь покой. Нет грез от звезд, От тех, на площади не близкой, Где стон без боли. Плач без слез. И крики… Падших обелисков. Инопланетянин В теле простраций заветном тумане, В стране демонстраций, к которым привык. «...Что сделали с нами инопланетяне?!» - Толпу вопрошал одинокий старик. Он ходит пешком - из столетий прохожий, И у вокзала в автобус не влез. Похожий на птицу, - летать он не может, И тащит, хромая, свой собственный вес. В пальто из шинели, в проверенной ткани, В авоське картошка - четыре кило! «...Что сделали с нами - инопланетяне, Мне пенсии нет - уж в какое число!» Судьбу испытал он в воздушном таране, Врага уничтожил над верной страной: «...Что сделали с нами - инопланетяне, А для меня - нет планеты иной!» Пошел по ступенькам, считая пролеты, Поскольку ему - на девятый этаж. Когда-то старик укрощал самолеты, А лифт не взлетает, лифт - выслужил стаж. Старик - старику, возмущаясь без брани, О жизни и власти - который уж раз: «...Что сделали с нами - инопланетяне...» И лампочкой тщетной - в подъезде погас. |
|
|
|
Загружено:
