Южная звезда
Загружено:
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ № 4(25)
Ольга Еремеева
 ПРО ЛАРИСКУ

Вы думаете, легко быть независимой, когда росту в тебе метр пятьдесят.

Что в таких случаях горе-маломерочкам делать?..

Лариска знает - что. Ровное дыхание, чуть прищуренные глаза, плавные движения пальчиков: ра-а-аз, два-а-а, ра-а-аз, два-а-а… Ярко-красная помада мягкими мазками покрывает губы. Меж губ просовывается остренький язычок, круговыми движениями инспектируя макияж. Все замечательно.

Лариска встала с табуретки и посмотрела в зеркало. Ладони огладили бедра, попочка чуть вильнула, - как жаль, что люди не носят хвостов! - трусики прошуршали.

Черное белье и красная помада - с сегодняшнего дня только так!

Раздавшийся всхрап заставил Лариску вздрогнуть и перевести взгляд с собственного отражения на нечто менее привлекательное - мужчину, по-хозяйски раскинувшегося в кровати. Гримаска скользнула по ее личику, еще не обремененному дневными заботами.

Подумала: «Как жена его только терпит? Или храп ей нравится?..»

Села на кровать, внимательно рассматривая мужчину. Уголки ее губ печально опустились, и, вздохнув, она пролила тоненько-нежное:

- Любимый, пора просыпаться…

«Любимый» забормотал и недовольно заерзал.

...Прощались они делово и скоро. В лифте. Мужчина по-пингвиньи перетаптывался и смотрел в пол. Тискал Ларискин локоть.

- Ну, это... Пока, что ли?..

Из подъезда вышли порознь.

Мужчина удалился. Независимый, энергичный, облегченный. И чуть-чуть вороватый. Пора двигаться и ей.

...Рабочий день начался неудачно, - Лариску перевели этажом ниже. А что можно придумать скучнее отдела мужских брюк?..

- Угораздило же! - изящные каблучки Ларискиных малиновых туфелек нервно постукивали о цементную серость магазинного пола, однако носик по-прежнему смотрел вверх, - настроение боевое! Свет электрических ламп усиливал сияние Ларискиных глаз, а форменный халат выглядел более чем загадочно - еще бы, ведь он скрывал… Впрочем, об этом не вслух.

Время раздвигалось бесконечной лесенкой, - вереница товаров в обмен на квадратики чеков.

...Он (Он - Военный в отставке), вооруженный азимутом желания выбрать себе штатские брюки, вошел в магазин. Крейсерской башней голова его совершила полуоборот, - серые прилавки, болотного цвета продукция, но - стоп… Что это?.. Красная помада, хулиган-язычок, глазки к потолку, хлопанье длиннющих ресниц…

Улыбка тронула его губы, и отчего-то захотелось крикнуть: «Спасибо нашей любимой... за наше счастливое…»

Печатный шаг сродни печатному прянику, - по крайней мере, для Лариски.

- Мамзель! То есть, прошу прощения, леди… Мне бы, так сказать, определить координаты штанишек… - смущенный кашель в кулак.

Лариска перестала хлопать ресницами и мило улыбнулась в ответ.

Штаники-штанишки, мальчишки-шалунишки!..

И возраст здесь ни при чем...

- Позвольте предложить это... А может, вот это... С вашей фигурой... С вашим ростом... Вам все пойдет... - главное для Лариски - не забыть о своих искусно напомаженных губах и язычке.

- Может быть, я это, а вы это?.. Так сказать, оцените взглядом профессионала и нанесете удар в нужном направлении?.. - Военный шагнул в сторону примерочной. В кабинку - нырк, занавесочку - дерг. Зашуршала одежда, засвиристели легкие. Военный старался и в результате уложился в сорок пять секунд, - знай старую гвардию! Снова занавесочку - дерг, и:

- Пожалуйста! Вот он я…

Лариска умело поправила швейное изделие, впустившее в себя мизерный кусочек вооруженных сил страны. Одернула, огладила. Глазки засветились:

- Ах, замечательно! Я вам сразу говорила, а вы сомневались... Что вы, что вы!.. Женскому мнению мужчина должен и обязан доверять!

В такт словам покачивался Ларискин наманикюренный пальчик. Лак на ноготках ярко-красный и оттого торжественность момента проступила еще более явственно. Неутомимый язычок придал картине лукавую пикантность.

- Понимаете, здесь такое все нестроевое, не располагающее, и вдруг - вы... Однако, разрешите предложить... Так сказать, не променаднуться ли нам ближайшим вечером?.. То есть, например, завтра, например, в театр?.. - от куртуазности собственных слов Военный вспотел, а козырек его форменной фуражки в полной мере разделил волнение хозяина, в знак солидарности покрывшись испариной.

Конечно, да! Или нет?.. Как же нет, если да! Иной ответ попросту немыслим. Но надо выждать. Хотя бы секундочек пять... Раз, два... Да нет, слишком долго! Ларискина головка манерно склонилась...

...Обеденное время застало ее сидящей на стуле - ноги в примерочной, тело в отделе. В глазах ни следа от недавнего строгого транспаранта - он скончался, вылинял в преддверии завтрашнего театрального дождя.

Завтра! Все будет завтра!

Военный ждал около театра с синеньким букетиком, завернутым в расписанную нагловатыми золотистыми звездами серебристость.

Лариска подлетела воробышком.

- Ах, спасибо! Это так мило с вашей стороны! Я тронута... - Она жеманно присела (приседания, как известно, есть пик великосветского этикета). - А я тоже с цветами... Нет, это не вам! Это актеру, кто понравится...

- А-а... Я как-то не догадался...

Для актера Лариска выбрала желтые цветы. Желтые цветы - это, к вашему сведению, не столь банально, как красные. И еще: в желтом есть некая внутренняя сдержанность. Не суровость, не холодность, как в белых, а именно сдержанность. Ну, и женская неопределенность в них тоже имеется. Этакое ни «да», ни «нет». Все вместе и ничего конкретного.

В фойе театра они купили программку - без программки нельзя.

- Места сбоку, - он оправдывался, хлопоча вокруг усаживающейся Лариски, - но это не страшно. Мы на первом ряду, и все будет видно замечательно.

Его военная форма рядом с Ларискиным рюшечно-кружевным платьишком выглядела покровительственно, однако уверенности в правильности выбранной тактики у Военного не было. Да и какая уверенность, когда рядом кисейное создание: кашлянешь неловко - и улетит.

Свет под потолком медленно умер.

Началось лицедейство.

Спектакль был глубок.

Пятнадцать актеров - все в черном с поднятыми вверх руками - раскачивались в такт собственным утробно-чувственным завываниям: «М-м-м… М-м-м…». Звук то нарастал, то убывал, воющие поочередно набирали в грудь воздуха, и лица их были багровы, как у трубачей. Неожиданно вперед балетным шагом выдвинулась щуплая дама с вдохновенным лицом и крашенными черной помадой губами. Даме лет сорок. Помахивая хвостиками светлых косиц, она зычно, но вместе с тем задумчиво, начала вещать:

- Подставьте лицо полной загадочности! Затолкайте себя в себя и обнаружьте пространство! Поймите, - человек удивительно постоянен в стремлении достичь чего-то противоположного реально имеемому в данную секунду!..

Трубное «м-м-м» достигло апогея, и все сидевшие в первом ряду подавились ощущением легкой контузии.

Конец первого действия.

Антракт.

Военный стоял в театральном буфете. В очереди. Лариска терпеливо ждала за столиком, «просвечивая» кавалера взором: в общем он ничего. Галантный... Разве что потеет сильно...

А Военный и впрямь потел - волнение, непривычная обстановка... Вот если бы на плацу или в спортивном городке!.. Уж там бы - да!.. Там бы он показал!.. Мог бы даже на турнике подтянуться. Разика три или четыре. А здесь все иначе. Руки влажные, и оттого стаканы апельсинового сока приходится нести с особой осторожностью, тем более что это первый рейс от буфетной стойки и осрамиться никак нельзя!

Он старался, как мог. И после второго рейса на столе перед Лариской появилось картонное блюдечко с кокосовыми пирожными.

- Если, конечно, не возражаете...

- Бояться за лишние граммы?.. Это не про меня! - Лариска засмеялась. Ее ротик хищно растворил створки, обрекая пирожные на мгновенный переход в иное измерение.

Военный задыхался в тумане благоговейности: какая замечательная девушка! Как она их! Одно за другим. А зубки у нее какие!..

Звонок. Еще звонок. Звонок - уже последний, побуждающий. И следом за ним Ларискин голос:

- Вы ничего так и не съели. И сок не пили…

Он мужественно встряхнулся. Ничего!.. И поедим еще, и пивнем.

Второе действие.

Массовка - мужчины и женщины в русских народных костюмах праздно разгуливают по сцене на фоне надписи: «Самодостаточность - она везде одинакова!» Вперед выступает Некто с лопатой наперевес. Одна из актрис бросает ему под ноги пластмассовую змеиную голову цвета хорошо вылежавшихся костей. Некто остервенело стучит лопатой по муляжу, а массовка в это время скандирует: «Человек сам хозяин своей судьбы! Так что - хозяйствуйте! Хозяйствуйте! Хозяйствуйте! Мешать не будем!»

Из-за кулис звучит утробное «м-м-м», как бы подчеркивающее конфликтную сторону момента.

Зрители сосредоточенно глядят на сцену. Многие восхищены и растроганы. По щекам стекают умиленные слезы. Великая сила - искусство! Равнодушных нет!..

...Занавес. Спектакль окончен.

...Каждой клеточкой упакованного в форму тела Военный ощущал Ларискину легкость и молодость. Усталый тротуар приглушенным отзвуком терпеливо отвечал их шагам.

- Что это? - Лариска остановилась перед лежащим у газона мешком. Осторожно заглянула внутрь - в мешке картошка.

- Потерял кто-то… - проворчал Военный и, хозяйственно вскинув мешок на плечо, продолжил: - Вам отнесем. Есть будете, варить, жарить.

Лариска немного смущена - на театральном лаковом флере первая царапинка. Военная форма, пыльный мешок и вечернее платье явно не сочетаются… Но не перечить же…

Они добрели до дома, и мешок воцарился в кухне.

- Давайте я вам ее переберу, - предложил Военный, отирая традиционный пот.

- Хорошо, - Лариска послушно кивнула головой.

Принесла старые газеты и застелила ими центр кухни. Начался переборочный труд, во время которого Военный предался скупому повествованию о собственной жизни.

Лариска слушала вполуха, ибо голову ее занимал иной, куда более животрепещущий вопрос: останется ли Военный на ночь и какое впечатление произведет ее черное кружевное белье.

А он все говорил и говорил.

Неожиданно Ларискина рука вытащила из мешка нечто странное - черное и металлическое, напоминающее крупногабаритный «Чупа-Чупс» с приделанным к ножке колечком.

Восторг!

- Смотрите, какая картошка! Гладкая, красивая...

Но Военный напряженно смолк, а потом, подобравшись, отрывисто произнес:

- Это не картошка, это граната.

И, преобразившись, - наконец-то можно показать себя в полной красе, - добавил:

- Не волнуйтесь. Все под контролем.

Лариска глубоко вздохнула, а он, расхаживая по кухне взад-вперед, начал размышлять вслух:

- М-да… Гранату мы занесли в дом вместе с картошкой. Так сказать, пригрели на груди змейку! Ха-ха-ха!.. А в мешке она очутилась либо потому, что кто-то перевозит таким образом оружие, либо… Либо это была провокация. В отношении меня... Увидели, что иду, и подбросили! Думали - растеряюсь, убегу, а они бы и сфотографировали...

- Зачем? - пролепетала Лариска.

- Ну, мало ли... Потом в западные газеты или еще куда... Но нет! Ничего подобного! Не вышло-с, господа! Не вышло-с!.. - и Военный погрозил кулаком неведомым врагам.

...Четыре часа утра.

Лариска с гранатой в руке дремала, сидя на полу, посередине кухни.

Военный же был по-прежнему бодр и со стороны напоминал собаку ищейку, нюхнувшую тапок разыскиваемого преступника, - рот приоткрыт, зубы заострились, нос похолодел и увлажнился.

Мозг заплодоносил мыслями, и Военный энергично затряс ее плечо:

- Нужно все проверить. Внимательно!

Распахнув глаза, Лариска пугливо съежилась - форменный мужчина был чересчур рядом. Чувствовался запах одеколона, виднелись изъяны стрижки, чернела пробившаяся щетина...

Лариска, указав жалобным подбородком на держащую гранату руку, тихо попросила:

- Освободите меня.

- Нельзя! Может иметь место подрыв! - отрубил Военный по-отечески строго.

Лариска побледнела:

- А я?.. Что будет со мной?

- Не надо об этом думать. Не время! - брови его со щелчком сошлись на переносице, и, приговаривая: пойдемте, пойдемте, Военный подтолкнул ее к дверям.

...Звезды играли в пятнашки. Прикрываясь редкими тучками, украдкой зевала луна. Но Лариске и ее кавалеру было не до того. Разместившись посреди того самого злополучного двора, они искали нечто: Лариска наблюдала, а Военный, освещая землю ручным фонарем, ползал на четвереньках по кустам, бормоча:

- Что бы это значило?.. В принципе - что?..

Стараясь хоть как-то отвлечься от пронизывающей прохлады, Лариска постукивала ногой об ногу и пыталась вспомнить школьные уроки по начальной военной подготовке. Точнее, те занятия, на которых проходили мины, гранаты и прочие полезные в хозяйстве предметы.

- Ага! - раздался торжествующий вопль, и грязная пятерня сунула ей в нос кусок земли.

Военный, естественно, это был он, тоном истинного современного тележурналиста (напористого и беспринципного), потребовал:

- Понюхайте, чем пахнет! Понюхайте!

Лариска, повиновавшись, мгновенно покаялась:

- Я ничего не чувствую.

Военный укоризненно покачал головой:

- А ведь это несомненный иприт! Теперь понюхайте гранату! Там тоже иприт. Понимаете?.. Мы по запаху можем отследить путь гранаты! - и глаза его засияли детской радостью.

По совершенно неведомым причинам, отслеживать путь гранаты Лариске не хотелось. Хотелось тереть глаза и зевать. А еще хотелось домой в теплую ванну. И как-то само собой вырвалось:

- У меня рука устала. Можно, я ее брошу?..

Военный вскинулся:

- Ни в коем случае!

Пришлось всплакнуть:

- Значит, так и держать ее?

Покровительственно обняв девушку, Военный изрек:

- Пока - да. Ты должна понимать. Есть такое слово - «надо». Простое солдатское слово...

Медленно они вернулись домой.

...В гостиной Лариска обессилено пала в кресло и с наслаждением вытянула ноги. Военный же, разложив на столе листы бумаги, молниеносно пронумеровал их и приступил к составлению донесения.

На титульном листе он аршинными буквами вывел заголовок: «Путь нелегальных боеприпасов. Строго секретно», а затем, вооружившись простым карандашом и, за неимением линейки, расческой, начал сосредоточенно вычерчивать загадочные схемы. Решающий сверхзадачу организм напрягся и дал знать о себе крупнокалиберным потом, обильно украсившим нос. Достигая гигантских размеров, капли падали на кончик языка, забытого Военным где-то за пределами полости рта, и далее уносились этим же языком в глубины организма.

Сексуально.

Даже очень сексуально.

Наблюдавшей сей круговорот Лариске жгуче захотелось тепла и ласки, и, чуть покачав ногой, она как бы ненароком обронила туфельку. Кавалер не отреагировал. Что ж... Лариска громко заявила:

- Хочу в душ!

Военный оторвался от чертежей:

- О чем вы?…

- О ванне! О том, что мечтаю помыться! А вы разве нет?.. - Лариска кокетливо сбросила вторую туфельку и потерла налитые ножки друг о дружку.

Его лицо осталось непроницаемо:

- В душ?.. Я - нет. А вам… Как бы это сказать... Одна рука у вас занята, мыться будет неудобно. Так что подумайте. По-моему, волосы у вас выглядят вполне чистыми.

Лариска страдальчески закатила глаза, и он испуганно спохватился:

- Нет, если вы настаиваете, я, конечно, что-нибудь придумаю. То есть я уже почти придумал! Ну да! Мы примотаем гранату к вашей руке. Изолентой или скотчем? А то вдруг вы случайно разожмете пальцы…

Разочарованная головка покорно склонилась:

- Хорошо. Приматывайте.

Лариска лежала в ванне. Горячая вода, изобилие пены, множество флакончиков, хитрый прищур и шлепанье свободной от гранаты ладонью по колену. Плюс - мыльные пузыри. Лирики уже не хотелось, хотелось чего-то физически ощутимого. Но на сегодняшний день это, по всей видимости, было делом недостижимым.

- Тогда хоть высплюсь! - утешала она себя.

Поднявшись, встала под душ, и жесткие струи сотнями псовых носов ткнулись в тело. Пора вылезать.

Одной рукой вытираться неудобно и потому Лариска набросила халатик прямо на мокрое тело. Вынула помаду, тщательно подкрасила губы и улыбнулась - красота!

В комнате все было без изменений - Военный сосредоточенно чертил.

Лариска обиженно расправила кровать:

- С вашего позволения я прилягу?..

Он вскочил:

- Конечно, конечно. Только давайте все переклеим. Сами понимаете, в ванной скотч отсырел, а во сне - мало ли что...

Спустя малое время пришел сон и ненавязчиво стал рассказывать Лариске о том, что в действительности она - это не совсем она, поскольку на самом деле она - крепенький, поджаристый кекс, соседствующий с парочкой таких же кондитерских изделий. Их маленькое братство покрывает толстый слой глазури - желтой, хрусткой, напоминающей панцирь. Глазурь мешает двигаться, и, сколько ни возишься, - все безрезультатно. Лариска зашипела и, сделав отчаянный рывок, с криком проснулась:

- Я опоздала на работу!!! Опоздала! - взор упал на примотанную к руке гранату. - Как же я пойду с этим в магазин?! Мне покупателей обслуживать будет невозможно!

Военный подошел и положил ей на лоб большую тяжелую руку:

- Сегодня воскресенье. Выходной. Вам не нужно никуда идти.

- Воскресенье… - Лариска посмотрела на пасмурное серое утро и облегченно улыбнулась. Как это бывает прекрасно, когда не на работу!..

- Тогда давайте пить кофе, - весело предложила она. - Правда, готовить одной рукой не самое приятное занятие, но вы ведь мне поможете?

- Конечно! Обязательно! - и, бросив чертежи, отяжеленный ипритовыми умозаключениями, он отправился вслед за ней на кухню.

Посреди кухни все так же валялись газеты и картошка.

- Мы не будем к ней прикасаться. Отодвинем в сторону и ладно! - решила Лариска.

- Хорошо, - согласился он, яростно растирая уставшие от бессонной ночи глаза. - Можно я умоюсь?

В ванной сунул голову под холодную воду, и - да здравствует собранность и сосредоточенность! - умытый и насухо протертый махровыми ладонями полотенца, Военный вернулся на кухню.

Лариска активно гремела чашками, волей-неволей хотелось сделать ей комплимент. Сделал:

- Однако вы ловко управляетесь. Другие и с двумя руками так не могут!

Она усмехнулась, на фоне макияжа, старательно наведенного во время его пребывания в ванной, усмешка играла особенно ярко. Проворковала томно:

- Садитесь, пожалуйста.

Он присел на маленький табурет, не сводя с нее восторженных глаз.

- Вы, наверное, совсем устали. За ночь от стола ни на минутку не оторвались? - вопрошала Лариска, поднося к губам маленькую чашечку.

- Ну... Как бы, да… Но это… Не беспокойтесь, - ее забота явно смущала его.

- Нет, нет! Вам необходим перерыв! Я заявляю это самым решительным образом. А потому после завтрака мы немного прогуляемся! - излом Ларискиных бровей источал столько суровости, а глаза столько ласки, что отказать было невозможно.

К тому же она вдруг поняла, что жить можно и с гранатой в руке. Причем, достаточно долго. Может быть, даже всегда.

Неимоверно красивые - Лариска кудрява, Военный офуражен и укомплектован форменным кителем - они гуляли по парку, где изобилие редких растений создает атмосферу экзотики, а два напрочь заросших тиной пруда источают густой романтизм.

- Как хорошо бы сейчас посидеть на скамейке в тени, с мороженым!.. - Лариска мечтательно закидывала назад голову, при этом яркие губы ее недвусмысленно заигрывали с облаками.

- Виноват! Я как-то не подумал… Знаете что, - вы пока посидите на лавочке, а я быстро сбегаю… - и Военный угловато-стремительно помчался к цели.

Примостившись на краю скамейки, Лариска распрямила плечики и чуть-чуть прищурила глаза. Изгиб спины - вне конкуренции! Талия - ах, не беспокойтесь! Ноги одна на другой, свободная рука - на спинке скамейки, рука с гранатой - на коленях.

Рембрандт, Рафаэль или хотя бы Кустодиев, ну где вы, право слово?..

В миниатюрной Ларискиной головке зрел миллион аппетитных мыслей. Однако до полной съедобности не суждено было дойти ни одной из них, поскольку вернулся Военный, держа в руках пару десятков сверкающих разноцветных пакетиков:

- Я разные взял. Вам сейчас нужно побольше сладкого кушать, ведь на вас ответственность. Вдруг чека проржавела, и эта штука рванет?.. Так что, давайте!

И Военный счастливо засмеялся. Определенно, эта девушка ему нравится! А главное - он сумел ее удивить!.. Да, здесь нужно бы провести обстоятельную рекогносцировку! Но - потом. Когда минет угроза.

Лариска осторожно развернула один из шуршащих пакетов. По мере откусывания ей становилось все веселее, и три мороженки аннулировались молниеносно. На четвертой скорость была сознательно сбавлена, а оттенок глубокой чувственности добавлен. Поигрывая ресницами, Лариска поинтересовалась:

- А шарики? Шарики воздушные там не продавали?..

- Кажется, были… Вам купить? - Военный чуть приподнялся. - Я мигом слетаю!

- Если можно... Только, пожалуйста, в форме сердечка и чтобы написано было «I love you!».

- Ай лав ю... - повторил он и потрусил в нужном направлении.

Лариска впала в задумчивость.

- Не, ты посмори, а!… - на скамейку хлопнулся Молодой Человек. В джинсах-клеш и кожаной куртке с закатанными по локоть рукавами. Протянув волосатую лапу, он сцапал пакетик с мороженым, и продолжил: - А я смарел-смарел, думаю: не-е - точно глюк какой-нибудь. Типа, значит, галлюцинация... Решил ближе подойти.

- Вы о чем?

- Как о чем? О тебе! Сидит, понимаешь, вся такая «при делах», в одной руке мороженое, а вторая рука, блин, как шар. Это у тебя что, от рождения?

- Не от рождения, а от вчерашнего дня. Это скотч, а под ним граната! - Лариска говорила мелодично и с легкой ноткой трагедии.

- Во, даешь! Без дураков, да?! Ты, значит, это... Типа - секретный агент? - Молодой Человек, проглотив первую мороженку, деловито взялся за вторую.

- А если и агент?.. - Лариска закусила ярко-красную помадную губу и чуть-чуть, одними глазами, усмехнулась.

- Не... Тогда нормально! Тогда все путем. А тот старикан, он что, типа босс? - он облизал измазанные мороженым пальцы.

- Нет. Он не босс. Он военный. Просто военный в отставке. Да и я не секретный агент. Я продавщица, - и, нервно дергая подол платья, Лариска рассказала всю историю.

Яростно поковыряв в затылке, Молодой Человек сообщил:

- Смари сюда и не пугайся. Берем сейчас это хозяйство и разматываем, так? Потом быстренько дергаем за колечко и бросаем все на фиг в пруд. Там все одно кроме тины ничего не живет. Ну, а сами в это время на землю валимся, поняла? И все! Ты свободна! Хотя, если хочешь, можно все это тебе оставить. Мне, сама понимаешь, без разницы…

Вцепившись в потенциального спасителя, Лариска жарко зашипела:

- Это как это без разницы?! Это я-то не хочу?!

- Тогда лады! - поплевывая сквозь зубы, Молодой Человек стремительно размотал скотч и бросил гранату в воду, одновременно увлекая Лариску на землю.

Взрыв, пузыри, клочья тины на кустах.

- Клево врезало! Да?.. - Молодой Человек оглушенно затряс головой. - Я бы еще парочку кинул!

- Уже все?.. - столь скорое избавление повергло Лариску в легкий шок.

- Ясное дело! Я ж говорил: все будет нормально! Я ж за себя знаю! Кстати, тут на траве лучше, чем на скамейке. Только мороженое перетащить нужно!

В висках у Лариски не то от взрыва, не то от счастья немного позванивало, но по большому счету это было не важно. Забрав со скамьи оставшиеся пакетики, она вернулась к Молодому Человеку.

- А ты ничего, подруга, - не жадная! - Молодой Человек, посмеиваясь, одобрительно охлопывал Лариску по множеству мест.

- Да и ты вроде ничего! Храбрый! - Лариска озорно куснула его за ухо.

- Вот и славненько! А старикан-то твой как, не обидится? - Молодой Человек обнял ее задорные округлости.

Поцелуй был долгим, а раздавшееся посреди него чье-то покашливание - деликатным.

- Простите, что мешаю… Лариса, я тут нес вам шарик, а потом взрыв, я споткнулся, и шарик улетел… - Военный выглядел грустно.

Оторвавшись от Молодого Человека, Лариска терпеливо объяснила:

- Взрыв был оттого, что мы гранату в пруд бросили! Теперь я свободна! - и она вновь отдалась поцелую.

Военный замер, но, быстро овладев собой, громоподобным голосом заявил:

- Это в высшей степени безнравственно! Как вы могли, Лариса? Я был о вас столь высокого мнения! В гранате был иприт, а может, даже фосген!.. Это крайне опасно! Кроме того, как нам теперь отследить путь гранаты, если нет самой гранаты?!

Возмущенный и взволнованный, он подошел к пруду и долго смотрел на безответную его гладь. А потом начал раздеваться…

...Так незаметно прошел день: Военный рылся в пруду, изредка переговариваясь с лежащими на лужайке Лариской и Молодым Человеком, а они, занятые своими делами, время от времени давали ему ценные советы.

Когда сумерки сгустились, троица направилась к выходу, Военный бурчал и оттирал руки от тины, Молодой Человек беззаботно насвистывал, а Лариска на ходу пыталась привести в порядок свое безнадежно помятое платье. У ворот они остановились. Молодой Человек пожал Военному руку и сказал:

- В общем, ты ничего - мужик путевый. Целеустремленный, блин, и за себя знаешь. Так что смари - забегай когда в гости, обрадуюсь. Я теперь у нее буду жить, она не возражает.

Шаркая ногами, Военный погрузился в темный проулок справа, а Молодой Человек и висящая на его руке Лариска - в темный проулок слева.

По дороге Молодой Человек рассуждал:

- Так-то ты ничего, подруга. Только росту в тебе маловато, ноги чуть полноваты, да и талия подкачала… Ну да ладно, что ж теперь - не вешаться же... Но помаду эту красную выкинь! Вон в ту урну. Извозила меня, понимаешь, даже перед Военным было стыдно. И исподнее свое черное на че-ньть другое смени, поняла, да?..

Лариска, семеня рядом, согласно кивала и радостно заглядывала ему в глаза. Ей думалось о сегодняшнем дне, таком насыщенном, таком замечательном, - наполненном такой лирикой и такой физикой!.. И за помаду с черным бельем было не обидно. В конце концов, ну ее - эту независимость, двухметровость и длинноногость. Рядом идет замечательный мужчина, а значит…

Значит - все мечты сбылись…

Перепечатка материалов размещенных на Southstar.Ru запрещена.