 |
|
|
|
|
*** Маленький город испуганно глянет. Дочка-весна мерит мамино платье. Эта хандра так внезапно нагрянет, как дальний родственник - вечно некстати. Чуть погостит, а потом - умотает, крепко обняв, по случаю разлуки. Маленький город. И раньше светает. Господи Боже ты мой, близорукий. Жучка на привязи нехотя лает, жмурится, шельма, на первое солнце. На ночь свернётся калачиком с краю, так и подохнет, и так же спасётся. Так и спасётся. Тебе ли на счастье? Ранняя Пасха в начале апреля. Нас разделяют на равные части. Ходики бьют всё быстрей и быстрее. Так обрываются на полуфразе, жгут, пропивают огромную фору. Лечь, говоришь, умереть восвояси. Господи Боже ты мой, беспризорный. Маленький город, и я был моложе, делая вид, что чего-то да стою. Если бы точка... Но точка чуть позже станет, пустив корешок, запятою. *** От майских - ни соринки, ни следа. На курьих ножках страшные бараки. Ни мира, ни, тем более, труда. Об этом и помалкивают флаги. Ещё был двор, колонка и вода вкуснее, чем на кухне из-под крана. По поведенью - пара, два труда, продлёнка и зашитые карманы. Потом - осенний день, и первый снег всё обнажал, припорошив детали. И отходил очередной генсек, и сверху пересчитывал медали. Но я смотрел всё время не туда. На кумаче в очко играли черти. Гори, гори, кремлёвская звезда, звезда любви, страдания и смерти. Всё не сбылось, как насвистела мне давным-давно усатая цыганка. Пластмассовый солдатик, на войне убитый из игрушечного танка. Он падает замедленно в листву, пересекая траурную ленту. И я серпом срезаю трын-траву, и молот там кладу, где инструменты. *** Джон Донн уснул. Уснуло всё вокруг... ...спит животное Собака, дремлет птица Воробей... Кошка дышит животом. Муза спит с открытым ртом. Укрывается бездомный оцинкованным листом. В этом самом крепком сне спит окурок на окне, изолента спит и провод, оголённый до изне... Спит будильник-егоза, спит животное коза, дремлют люди-депутаты, спит кто против, спит кто за. Спит верблюд и мотылёк, «Новый мир» и «Огонёк». Спят усталые игрушки. Сердце спит без задних ног. Спит и колокол, и звон. Колокольный спит рингтон. По второму кругу муза спит, и вновь с открытым ртом. Рядом с нею спит поэт, авторучка-пистолет. Встать по росту, рассчитаться всем на тот и этот свет. *** И не вокзал, а автостанция. Окошко кассы, мелочь в блюдце. А то б ещё побыл, остался бы?! Сбил пепел, молча затянулся. Ещё была девица Старцева: ходила всё, звала на танцы. Я напишу - цвела акация. Никто не станет разбираться, Что дело было поздней осенью. Вагончик типа магазина. Ну и меня когда-то бросили. И я, как мог, тянул резину. Смешно, блин, - принц на белом тракторе, и всё такое в ритме вальса. Потом - ты не в моём характере. Счастливо, в общем, оставаться. И это всё вот так запомнится неглубоко, на штык лопаты. Вот, напишу - была любовница, ну и, конечно, я, поддатый. Она канючила - остался бы. Я напишу. Не в этом дело, что память - роба арестантская на молодом девчачьем теле. И не вокзал, а автостанция. Народ бузит у автолавки. В трёхпалых рукавицах грация. Остаться. Попросить добавки. |
|
|
|
Загружено:
