 |
|
|
|
|
Поезда С вокзала уезжают поезда, Чтоб цепь замкнуть разлук и ожиданий, Чтоб те, кто забронировал места, Узнали, что и там пришла весна, Где не растут фиалки и каштаны. Дар проводницы - чай и простыня. Вагон толкает сильными руками Локомотив в другую четверть дня. Под ритм колёс вальсирует, звеня, Вдоль кромки ложка чайная в стакане. Шпал частокол в снегу сойдёт за след. В заплатах высь - не ясно, чем латали. На станции, как день февральский, сед Сойдёт напротив ехавший сосед - Он март привёз в дорожном чемодане. А поезд всё летит, летит, летит, Сквозь точки пропуская нить маршрута. Как будто степь саму стегут плетьми, Бежит в окне - не быть бы нам людьми - Парит душа в подобную минуту. Конечен путь, как длинная строка, В конце которой автор ставит точку, - Степь прискакала в город. Седока Здесь ждут уже давно наверняка В составе группы лиц и в одиночку. Из сердца в сердце, из зимы в весну, Из пункта А, условием задачи, Мчат поезда и скоро привезут Со скоростью страница за версту В столицу грёз поэта - не иначе. Ранняя весна Весенний воздух молодым вином во мне играет - чем ему не тара душа? И мысль о том, что ты не гном, в каком-то смысле (в этом и в ином), быть Гулливером не даёт швейцару, стоящему у входа в казино, где жизнь - игра. В ней ставятся на кон на боль и радость купленные фишки. Вращается рулетка - молоко в стакане циферблата взбили, ишь как, шальные стрелки! Хрупким кулаком ударил проигравшийся мальчишка о безразличный монолит стола - но юность вечно хочет отыграться. Горят костры - вокруг снегов зола сереет - столько жизни в этом танце! Кого б плясать с собой ни позвала весна - его достоин плеск оваций. Монетой солнца платит март за то, что, как извозчик, я его дождался - На нём небес потёртое пальто распахнуто, лучей атласный галстук длиннее с каждой новой высотой - он навевает сердцу ритмы вальса, фокстрота, рок-н-ролла… Город жив - как часто по зиме внушал, что умер, не выдержав столь многих и больших пробоин в населённом нами трюме. Он вновь бежит (пока скрывая швы) въезд разрешить Венере и Фортуне. А ведь вчера ещё февраль стенал - о нём напомнят нам сосулек стелы. Вновь Купидон готовит арсенал, всегда пренебрегая огнестрелом. Кипит, клокочет ранняя весна, срываясь с уст любого менестреля. Перемены Обыватель из кулька газеты лузгает Лозунги и обещанья, внешне веские. Перемены - это зорь полоска узкая, Но улыбка всё равно не голливудская У гаишника с жетоном полицейского. У весны бы научиться дикой живости - Кликать певчих птиц домой из эмиграции, Призывать к цветенью в сквере жимолость. Друг мой, снег до белой головешки жми в горсти - Холодна она, да весело кидаться ей. Перемены - окна настежь в затхлом тереме. Лишь бы ветром сор и пепел не надуло в них. Новое всегда грешит у нас потерями. Победив, философ будет пить с гетерами - Ложе спину сделает навек сутулою. У весны, увы, берём мы только дерзость и Искры мутных луж в лучах неведомых. Обелиск бы всем в снегах пропавшим без вести, Чтобы помнили, что культ Гермеса, Эроса Нас не спас от серой безнадёги дедовой. Эдельвейс Веселья ждут - а я опять о бренном. Спит Арлекин хмельной - Пьеро не спит. Вокруг в труху людей стирает быт, А время снова делает кульбит И в тишину швыряет лай сирены, Что отразился от бетонных плит. Улыбки часто - только часть декора, Вокруг средь масок лица холодны. Ждут от строки изящный стёб одни, Другие - потаённые ходы Сквозь бары, будуары, желчный город. А третьи ждут сквозняк от духоты. В душе гвоздисто - вот и слышен скрежет. Но голос мой такой, какой он есть. На чай официанту дайте лесть, А мне награда то, что кровли жесть Сорвавшемуся пальцы меньше режет, Что на уступе вырос эдельвейс. |
|
|
|
Загружено:
